ГЛАВА 1
СИНЯЯ ПУЩА
У каждого дремучего леса есть такое свойство - едешь по нему днем, и не знаешь, который час. То ли утро еще гомонит на всю округу, то ли жаркий полдень уже наступил, то ли вечер крадется неслышно. Всегда полумрак серый вокруг, всегда приглушенная тишь. Ни тебе птичьего щебета, ни дуновения ветерка. Кругом нетореной тропы стоит незыблемо стена замшелых древесных столбов, а солнце и небо отделено от путника густыми зелеными сводами, с которых свисают мохнатые бороды седых лишайников. Будто в княжеской зале какого лесного владыки находишься - только позаброшена давным-давно эта зала, сильно обветшала и заросла. И что вперед посмотришь, что назад - всё едино: будто время остановилось, и весь мир сузился до тесной кромки сумрачной лесной дороги.
Тропа виляла, словно вздорная речка, и осторожно обходила раскоряченные корневища лесных великанов с растрескавшейся корой. И углублялась в чащу всё дальше и дальше, будто заманивая в ловушку. А суровые, искореженные временем деревья лишь недобро усмехались, разбуженные путниками, иногда потрескивая и поскрипывая, а иногда издавая какой-то глухой глубинный стон.
Нехорошие предчувствия навевала эта бесконечная серая тропа в лесной чаще, тоскливо и сумрачно было на душе. Скребет сердце неясная боль, хватает своими острыми коготками, впивается и не отпускает. Бередят внутри горькие воспоминания прошедшей беды, что свалилась внезапно, будто ком на голову - и неясное ощущение еще большего лиха, что скрывается там, впереди за поворотом.
"Ой, пришли черные годы, разлились красные реки!" - почему-то стучит в висках погребальный плач.
И встает перед глазами огромное поминальное кострище вчерашней тризны, доставшее пламенем само небо, и уносят туда жаркие языки огня души павших в лютой сече барздуков. И нет ни одного рода славного племени земников, коего бы миновала эта злая участь. Вскрикнет громко и страшно затем на том или ином лесном хуторе не одна барздучиха-мать или молодуха какая, потерявшие в битве своих сыновей, братьев или суженых. А суровые ратники-бородачи, что принесут эту черную весть, только будут глядеть на нее бессловесно, крепко сжимая свои кулаки да играя желваками.
"Ой, да приплыло по тем рекам горькое горе", - будто издалека, снова слышатся жалобные слова плача.
Молча ехали путники по лесной дороге, каждый думая о своем. Ехали, не обращая внимания на глухие скрипы и стоны корней, и углубляясь всё дальше и дальше в дремучую глухомань - и в свои мрачные воспоминания.
Первый трусил на маленьком пони и временами тревожно оглядывался по сторонам, ежась с опаской. А второй, казалось, целиком ушел в себя и понуро подремывал в седле, а оттого мерно клевал носом с каждым шагом своего коня.
Глянуть со стороны, то всем своим видом эти путники разительно не походили один на другого. Первый был маленького, в половину людского, роста, с волнистой бородкой, которая лишь кучерявилась по щекам. И своими трехпалыми птичьими ногами он плотно сжимал бока упитанного пони. Закутан путник был в зеленый, старинного покроя плотный плащ, из-под которого топорщился короткий узкий меч. Да сзади на крупе мохнатого лошака были приторочены дорожные сумы. Посмотреть сторонним оком - ни дать ни взять юный отпрыск какого-то земниковского семейства отправился по своим купеческим делам.
А вот второй путник, наоборот, был несколько высоковат даже для обычного человека, не говоря уж про земников. Одет он был ярко и дивно, как для этих глухих мест, словно знатный шляхтич богатого рода - в широкие, словно море, темно-синие штаны, да расшитый золотом и серебром черный кафтан, поверх которого была накинута мохнатая бурка. Высокая шапка была лихо заломлена набекрень, а из-под длиннющих и черных смолистых усов попыхивала едким дымком трубка-носогрейка. Да-да, то был тот самый знаменитый витязь с юга, дивный волшебник Мамай.
Чародей и земник - совсем невероятно смотрелись они вместе, в этой затхлой сырой чащобе, совершенно разные, так не похожие, но скованные отныне одним общим бременем. И нести ее, эту тяжкую ношу, теперь им выпало только вдвоем.
Нелепы, а порой и откровенно жестоки повороты судьбы - и также непредсказуемы, как извивы заросшей лесной тропы в бездорожье чащобы. Мог ли маленький земник еще пару недель назад думать, что всё сложится именно так? И что суровая доля забросит его в эту круговерть кровавых событий, заставив сразу повзрослеть? Что помимо его собственной воли вложит ему в руки судьбы мира, даже не спрашивая его желания? И сможет ли он, земник, распорядиться древним оберегом верно и безошибочно? Сумеет ли пройти по самому острию бритвы? Это богам лишь и ведомо...
А витязь-чародей с далекого юга, что спешил на помощь собратьям-волхвам, мог ли себе он представить, что с ним судьба сыграет такую шутку? Вряд ли...
Неисповедимы пути божьи, неподвластны они разуму ни обычных людей, ни чародеев, ни волшебной нелюди. Что там, впереди, скрывается за поворотом? А за следующим? Бог весть - лишь только душу стискивают туманные предчувствия.
А потому и Мамай после тризны, когда отгорели последние угли поминального огня, проходя ненароком возле Лиго, указал на рдеющую заколку.
- Спрячь-ка ты ее от греха подальше, - сказал чародей. - Да так, чтобы в глаза она не бросалась, и чтобы никто ее не видел больше без надобности.
А затем тихо добавил:
- Будь готов, мой друг - уйдем тайком, чтобы никто не знал...
И растворился в темноте звездной ночи.
А задолго до рассвета тихонько растолкал барздука и, напустив свои чары на стражу, покинул с ним вместе спящий лагерь. И сгинули оба бесследно во мраке, под сенью темных сводов Синей пущи.
Ехали почти целый день - или это только так показалось? Ведь время остановилось в этой глухой и дремучей тиши, заснуло навеки. И только мерный перестук копыт вторгался в вековечную дрему лесных великанов, заставлял скрипеть корнями и что-то невнятно шуршать корой. Но лишь исчезали за поворотом странники, как снова крепко засыпали деревья, бормоча напоследок всё тише, и тише, и тише.
- Поедем тайными тропами Синей пущи, - сказал Мамай земнику. - Так и путь значительно срежем, и следов за собой не оставим.
- А Бирюк? - с опаской спросил земник. - Ведь он же бродит в глуши Синей пущи?
- А что Бирюк? - странно усмехнулся чародей. - Со мною тебе ничего не грозит, Лиго.
А затем, пыхнув своей трубкой, загадочно добавил:
- Да и есть тут у меня еще одно дельце, в этих краях, прежде чем мы доберемся до Медейны...
И замолк надолго.
И лишь на первом привале, когда уже слегка развиднелось сквозь густые кроны деревьев, земник осмелился спросить:
- А кто такая Медейна, сударь?
Мамай посмотрел на него задумчиво, словно не понимая вопроса.
- Что-что? - спросил, встрепенувшись, чародей.
А затем, покачав головой, со странной полуулыбкой ответил:
- Ах, Медейна... Это, Лиго, провидица великая лесная, которая поможет нам узнать судьбы извилистые тропы. Ведь смертным не дано богов узнать предначертанье - лишь только избранные ими могут заглянуть вперед...
И снова, задумавшись, задымил трубкой.
- Но как? - не унимался Лиго.
- Есть чаша дивная в том крае заповедном, что стережет его от зла Медейна, - словно в полусне бормотал Мамай, закусив чубук. - Мы заглянем в родник, что видит души насквозь - он скажет нам, достойны ль мы к той чаше обратиться, которая покажет нам судьбу. Медейна прорицает долю при помощи той дивной чаши - и даст напутствие в дорогу, как лучше поступить...
И снова углубился в свои мысли. И как ни старался его дальше разговорить земник, ничего у него не выходило.
После привала ехали молча, каждый углубившись в свои мысли. Вокруг была всё та же дремучая пуща, блекло освещенная призрачным серым светом. Сколько прошло времени - было ли немного за полдень, а может, уже близился вечер - было совершенно неясно. Как во сне вокруг стояли скрюченные от тяжести веков деревья, выпускали под ноги свои корявые корни и норовили задеть по лицу своими хлесткими ветвями.
Так и ехали молча, тоже, будто во сне. Глухо били копытами кони в прошлогоднюю сырую листву, устилавшую плотным влажным войлоком лесную тропу.
"Туп-туп-туп" - мерно топали кони, а земник и чародей также мерно клевали носами в полудреме. Трубка чародея погасла совсем и уже больше не дымила. Всё вокруг дышало каким-то тяжелым сном, что склеивал веки и дурманил голову, убаюкивал размеренной поступью и шептал колыбельные песни тихим шорохом листвы.
А тропа уводила всё дальше вглубь, заманивала в густую чащу, обволакивала колдовскими чарами. И вот уже ни слов, ни образов, ни проблесков мыслей не осталось в головах. Только тяжесть, покой и сон, да тихий шепот ветвей древней пущи.
А меж тем тропа, выдав пару крутых петель, неожиданно свернула вниз, в глухой и темный распадок с замшелым бревенчатым мостом, брошенным через лениво текущий лесной ручей. Осклизлые позеленевшие колоды уже порядком покосились и разъехались в разные стороны, изрядно попортились от времени, норовя вот-вот рассыпаться вовсе в гнилую труху и мокрый прах. Но, натужно и тихо скрипнув, выдержали и маленького пони земника, и большого белогривого коня, которые сонно процокали по ним.
Сомкнулись над головами странников густые ветви, и поглотили их, убаюканных обманчивой дрёмой. И когда исчез в плотной тени древних деревьев даже самый слабый отзвук мерно топавших копыт, по лесу вдруг пронесся как будто неслышный стон, а сами лесные великаны затряслись и задрожали в тихом и злорадном смехе.
***
- Где Лиго? - задал свой вопрос в очередной раз Прок Пеколс Мартину, сонно протиравшему глаза, а оттого глупо таращившемуся на старого земника.
- Да проснись же, Мартин, - тормошил за плечо молодого ратника Пеколс. - Лиго исчез!
Но Мартин промычал что-то маловразумительное, в котором лишь очень отдаленно угадывался вопрос.
- Что? Ты спрашиваешь, где он? - теребил дружинника старый слуга. - А я почем знаю. Пропал - и всё тут! Просыпайся!
И снова затряс Мартина изо всех сил.
Но тот, открыв глаза и несколько раз непонимающе хлопнув ими, вдруг снова широко и заразительно зевнул, сладко потянувшись. И, оттолкнув старого земника, перевернулся на другой бок, опять укладываясь на своем седле вместо подушки.
- Да что же это такое! - возопил Пеколс и побежал за водой.
И лишь плеснув ключевой, обжигающе холодной влагой в лицо ратнику, Прок добился того, чего хотел.
- Уф! - подскочил, как ужаленный, Мартин, и осоловело уставился на Пеколса, сердито почесываясь.
- Ну что, все свои сны досмотрел? - ехидно осведомился Прок.
- Тебе чего, старый оболтус? - поёживаясь от утренней свежести, хмуро спросил дружинник и широко зевнул.
- Где Лиго? - внятно и четко снова спросил старый слуга.
- Что-что? - словно не поняв вопроса, удивленно поднял брови Мартин.
- Я говорю, Лиго исчез, - повторил Пеколс. - Вот и спрашиваю тебя, дурья твоя башка, где он?
Мартин сидел некоторое время, словно соображая, что да как. А затем вдруг резко вскочил на ноги.
- Как исчез? Давно? - громко вскрикнул он, озираясь вокруг.
- Тише ты, весь лагерь перебудишь! - зашипел на него Пеколс, зажав ему рот.
Мартин мотнул головой, освобождаясь от хватки старого слуги. Сон как рукой сняло.
- И давно он пропал? - спросил дружинник.
- Я вот проснулся, глядь - а Лиго уже и нет! - развел руками Пеколс. - Хотя еще только-только светать начинает.
Мартин мельком глянул на небокрай, за которым узкой светлой каймой розовели первые утренние проблески.
- Так это что ж получается, что они ночью еще ушли? - хмыкнул дружинник и озадаченно почесал взъерошенную голову.
- Как это, ушли? - удивился Пеколс. - И кто это они?
И вдруг его словно молнией прошибло.
- О боги! - охнул старый земник. - Это ж хозяина этот лукавый чародей сманил-таки! С собой сманил - и увел на юг!
И горестно хлопнул себя по коленям и осел вниз.
Мартин стоял и смотрел на него.
- А ты что, так ничего и не знал? - удивленно спросил дружинник.
- Что именно? - встрепенулся старый слуга.
- Что Лиго собирается уходить, - сказал Мартин.
- Как? Что? - вскинулся Пеколс, округлив глаза. - Почему я об этом ничего не знаю?
- Ну... - почесал в затылке Мартин. - Про это было решено на совете - мне Лиго сам вчера говорил. Правда, я и сам не думал, что так скоро они соберутся - и уйдут сегодня ночью.
- Ох, - только и вымолвил старый слуга.
Ведь он-то не видел толком своего хозяина уже давно - и весь вчерашний день после битвы провел в хлопотах по уходу за ранеными, коими его озаботил Куреяс. И не было времени у старого слуги даже перекинуться парой слов с Лиго. Пеколс и так был счастлив тем, узнав, что Лиго жив остался после той ночной лютой сечи. Но ослушаться наказа грозного волхва не посмел, и вместе с ним до самого вечера ухаживал за ранеными барздуками и людьми.
Но сейчас сердце старого слуги тоскливо сжала обида и боль - ведь его Лиго бросил, оставил здесь, словно какую-то ненужную вещь. Не счел возможным даже предупредить или хотя бы намекнуть на свой уход!
И Пеколс сжал от горя кулаки и посмотрел вперед невидящим взглядом. Кому, кому он здесь нужен будет? Владыке Куреясу? А заберет ли он его с собой в Ковно в вайделотскую школу? А может, пригодится он Брылю Бирзулису в Пригорках, где будут его вечно шпынять? Или же он в качестве кашевара да травника останется при дружине у самого воеводы Бортня? Но спрашивал ли хоть кто-нибудь, а чего хочет сам Прок Пеколс?
"Ну уж нет, - решил вдруг Пеколс. - Будь что будет, но я обязательно найду и догоню Лиго! И я пойду вместе с ним до конца - или пусть он сам тогда меня прогонит!"
И, полный решимости, вскочил и побежал в шатер владыки Куреяса.
- Эй, Прок, ты куда вдруг сорвался? - только и успел вдогонку крикнуть удивленный Мартин.
А затем, пожав плечами, огляделся по сторонам.
Но укладываться спать было уже поздно - вокруг ворочались разбуженные разговором земники. Да и утро уже вступало в свои права.
"Пожрать, что ли", - почесался Мартин и, зевнув еще разок, отправился к ручью умываться.
***
- Иди ты к ляду, Пеколс! - орал спросонку владыка Куреяс. - Что за тарарам ты здесь устроил?
А Пеколс юлой метался по шатру волхва, собирая вещи Лиго и не обращая внимания на грозные крики волхва. Только пыль столбом стояла.
- Вот я тебя, старый пройдоха! - рявкнул, свирепея, Куреяс. - Ты что, меня не слышишь вовсе?
Прок замер на мгновенье, а затем в упор посмотрел на волхва и дерзко сказал:
- Вы, сударь, хоть в лягушку или камень меня превратите - но не пытайтесь, слышите, даже не пытайтесь разлучать меня с Лиго! Я за ним сызмальства ухаживал. Он у меня, можно сказать, на руках и вырос. А вы...
- Да как ты смеешь, земник? - взревел вдруг Куреяс.
Но слуга лишь махнул на него рукой:
- Эх, вы, сударь...
И снова стал метаться по шатру.
Куреяс удивленно вскинул свои мохнатые брови, а затем вдруг расхохотался:
- Вот тебе на! Да кто ж тебя с твоим хозяином разлучать-то собирается?
- Вы, - коротко бросил на ходу Пеколс, не сбавляя шагу.
- Я? - изумился волхв. - Хм, и как же это? Что приставил тебя за ранеными смотреть?
- Вовсе нет, - отрезал земник.- Это большая честь для меня.
- Так в чем же дело? - сердито спросил волхв.
- В чем дело, сударь? - остановился на мгновенье Лиго. - Ну да, ну как же! Вы, конечно же, не знаете, что и к чему!
И, отвесив с дерзкой ухмылкой явно издевательский поклон, снова стал метаться туда-сюда.
- Ты можешь наконец-то объяснить, в чем дело? - снова заорал Куреяс и, изловчившись, схватил Пеколса за шиворот и хорошенько встряхнул его.
- Ты мне, Пеколс, не дерзи, - грозно сказал чародей. - Я тебя в миг в кого хошь превращу, чтобы поделом тебе было!
- Ну, так превратите меня в быстрого коня, сударь, чтобы я мог догнать своего хозяина и заодно дружка вашего тоже! - хмуро сказал земник, глядя снизу на волхва. - Все вы, чародеи, одним миром мазаны - только и горазды, что на обман!
- Что-что? - вдруг опешил Куреяс. - Какого это еще моего дружка? Ты что несешь, Пеколс? Не с той ноги, что ли, встал?
- Мамая этого, чародея с юга, - хмуро ответил старый слуга и, резко вырвавшись, сердито поправил кафтан.
- Подожди, Пеколс, не хочешь ли ты сказать, что... - вдруг протянул Куреяс и изумленно вскинул брови вверх, - что Лиго и Мамай уже ушли? Но когда?
- А я почем знаю? - пожал плечами земник. - Вам же, сударь, и видней. Это у вас, чародеев, есть такая привычка тайком сматываться ни свет, ни заря! Один такой уже смылся, оставив эту заколку, будь она неладна!
- Цыц! - гаркнул Куреяс и сердито сверкнул глазами. - Не навлекай на себя мой гнев, Пеколс, своими неразумными речами!
- А второй вот тоже решил смыться, да еще и Лиго с собой прихватить, - не унимался земник.
- Да помолчи ты хоть минуту! - топнул ногой Куреяс и, глянув на него, щелкнул пальцами.
И старому слуге вдруг дыхание перехватило, будто кто воздух в горле перекрыл. Пеколс закашлялся.
- Так говоришь, они ушли? Хм... - проговорил Куреяс.
И волхв задумался, насупив брови.
Пеколс откашлялся натужно и, вытерев с глаз невесть откуда навернувшиеся слезы, глубоко вдохнул полной грудью, намереваясь снова что-то сказать. Но волхв сердито глянул на него и покачал своей головой, словно просил не мешать. Земник осекся и замолчал, удивленно глядя на волхва и ожидая разъяснений.
А спустя пару минут лицо волхва вдруг просветлело и он, улыбнувшись, сказал:
- Так значит, просишь, не разлучать тебя со своим хозяином? Ну-ну, мой друг, так тому и быть!
И, резко поднявшись, сказал:
- Идём-ка, дружок, к воеводе!
- Это еще зачем? - округлил глаза старый слуга.
- Да потому что тебя одного я вслед за Лиго не пущу, хоть ты тресни! - сказал волхв. - Да и вдвоем вы быстрей его найдете!
- Вдвоем? - совсем опешил земник. - Это еще с кем?
- С Мартином, мой разлюбезный, с кем же еще? - улыбнулся владыка. - Кажется, так его зовут, этого вашего дружка, с которым вы вместе в кабачке в Земьгороде в историю вляпались?
И, внимательно посмотрев на старого слугу, волхв добавил:
- Раз уж вместе кашу эту заварили - вместе теперь и будете ее расхлебывать, уж не обессудь! Да и три земника - всегда лучше, чем один! Не так ли?
И, подмигнув барздуку, легонько подтолкнул того к выходу.
Так и оказались Прок Пеколс и Мартин Бубилас вдвоем на той же самой тропе, которая уходила вглубь таинственной Синей пущи, поглотившей под своими сводами Лиго с Мамаем.
***
- Ну, что? - спросил Пеколс у Мартина, который спешился и внимательно разглядывал поверхность тропы, укрытую толстым слоем опрелой листвы. - Что-нибудь видно?
- Следы ведут туда, - сказал ратник и махнул рукой, указывая направление. - И, если им верить, проехали они здесь совсем недавно - всего несколько часов назад!
- Слава богам! - сразу повеселел старый земник. - Как думаешь, нагоним их до темноты?
Мартин пожал плечами.
- А кто его знает, Прок, - ответил он. - Может, и догоним - ежели кто чарами своими не помешает...
И, недобро усмехнувшись, вскочил на своего лошака.
Пеколс невольно поежился и опасливо оглянулся вокруг.
- Думаешь, этот чародей за собой следы заметать будет? - тревожно спросил он.
- Кто? Мамай? - оглянулся Мартин и помотал головой: - Нет, Прок, думаю, ему в этом толку никакого нет вовсе. Разве что тому, другому?
И дружинник многозначительно глянул на Пеколса.
У того только брови полезли наверх.
- Ты думаешь, горбуну этому? - с ужасом спросил старый слуга. - Колдуну лесному, что нам на опушке привиделся?
Мартин кивнул головой.
- Ну да, он-то и бродит только чащей этой дремучей, чары свои сонные навевает, - сказал ратник и оглянулся вокруг.
- Бррр, - стало не по себе Пеколсу, и он шепотом спросил: - Как там бишь его звать-то? Бирюк?
И при этих словах вдруг тяжкий вздох пронесся по лесу и зашуршала листва.
- Тихо! - зажал Пеколсу рот ратник и сердито зашипел: - Не накликай беды на голову - этого еще шатуна нам тут не хватало!
Но лес пошелестел немного, поскрипел ветвями - и вскоре затих.
- Не упоминай здесь больше его имени, Прок, пока из чащи этой не выберемся, - хмуро сказал Мартин. - Хотя, думаю, и без стариковых чар эта пуща все следы скоро сама схоронит.
- Как так? - удивился старый слуга. - Здесь же, кроме нас, вроде и нет никого!
- Ага, вроде, - мрачно кивнул ратник. - Только, боюсь, к вечеру здесь не только других, но и наших собственных следов не будет - уж поверь моему слову. Затопчут их, старательно сотрут с лика земли.
Прок испуганно оглянулся.
- Думаешь, еще кто вслед за нами отправился? - спросил он.
- Да нет, Прок, больше нас и догонять-то никто не будет, - ответил Мартин. - Но только мы в этой чаще совсем не одни. Видишь, как недобро глядят?
И Мартин указал плетью вокруг.
Пеколс посмотрел по сторонам - со всех боков нависали замшелые корчеватые ветви, кое-где подернутые седыми узорами паутин.
- Да вроде ж нет никого, - поежился Пеколс. - Кругом одни деревья.
- Вот именно, Прок, - приглушенно сказал ратник. - Они-то и глядят за нами, наблюдают с самого начала пути, как въехали мы под своды пущи. Древний это лес, таинственный. И деревья здесь живые тоже - только вроде как спят крепко. А мы с тобой их сон вековечный и нарушили.
- Так ты думаешь, что они и следы наши сотрут? - охнул старый слуга, с ужасом вспомнив свои ночные приключения в лесу.
И при этих словах чаща будто надвинулась со всех сторон на земников, а ветви снова нехорошо зашелестели.
- Сотрут или затопчут - не всё ли едино? - пожал плечами Мартин. - Я думаю, здесь не один прах под старыми корнями схоронен навечно. Так что гляди в оба, Прок - сгинуть здесь плёвое дело!
И тронул поводья. А затем, немного повременив, когда пони уже трусил рысцой по извилистой тропе, сказал вполголоса, будто самому себе:
- Одно вот меня только смущает - почему же лес этот следы Лиго до сих пор не стёр?
И задумчиво почесал затылок.
Но старый слуга услышал последние слова ратника и вздрогнул.
- Думаешь, заманивает? - шепотом спросил он дружинника.
Тот оглянулся.
- А я почем знаю? - развел руками Мартин. - Может и так, а может, и нет вовсе. Только следы были еще совсем свежие, а другой тропы здесь не проложено. Так что посмотрим, куда она нас выведет - другого выхода у нас нет.
- А выведет ли? - испуганно спросил Пеколс.
Но ратник только криво усмехнулся.
- Ты, Прок, ежели такой пугливый, сидел бы себе сейчас в шатре у владыки Куреяса и горя бы не знал, - сказал ратник. - А то устроил бедлам ни свет ни заря, всех на ноги поднял - а теперь у самого душа в пятки ушла. Или вернуться хочешь?
- Нет, - упрямо мотнул головой старый слуга. - Куда ж я без Лиго?
- Ну, тогда и не ворчи, - сказал ратник. - Заварил кашу - теперь изволь откушать. Смотри-ка лучше по сторонам, не зевай да помалкивай. Лес бдительных любит, а вот болтливых - нет!
И пришпорил своего резвого лошака.
Так и ехали дальше молча, примечая каждый шорох в обступившей чаще и временами поглядывая назад.
Шуршали копытами пони в прелой листве, поскрипывали недобро вокруг узловатые ветви. Свисали с них липкие бороды мхов и лишайников, норовя попасть то в глаза, то залезть за шиворот. Подкрадывались под ноги перекрученные ненастьем и веками бугристые корни, в щелях которых набилось немало столетнего сору и сгнившей трухи. И ни шороха зверья в этой чаще, ни пенья птиц - только ленивое перешептывание сонных деревьев, да таинственный перестук замшелых коряг, да тихий стон в корневищах.
А тропа юлила и извивалась скользким ужом под сумрачными сводами древней чащи, уводила в неведомую глухомань. Взбиралась вверх на лесную кручу и затем снова спускалась вниз, в темный распадок, обходя по самому краю глубокий овраг с гнилым буреломом и старым валежником. Вила свои хитрые петли тропа, заковыристо крутилась меж древесных могучих колод, мельтешила под старыми ветвями и обходила стороною темные клубы густых кустов. И казалось временами, что тропа эта живая и недобро насмехается над усталыми путниками, коварно водит их за нос и кружит на одном месте. И когда она внезапно оборвалась у широкого лесного ручья, земники от неожиданности чуть не свалились в воду.
- Гляди! - радостно воскликнул Мартин и указал рукой на полурассыпавшийся бревенчатый мосток.
На осклизлом густом зеленом мху явно отпечатался конский след, уже затянутый насочившейся мутной жижей.
И, спешившись и взяв пони под уздцы, ратник осторожно приблизился к сгнившему перемостку.
- Да, так и есть, - довольно хмыкнул он. - Это след от копыта - такие оставляют только наши, земниковские лошадки. Лиго был тут совсем недавно!
И глаза ратника радостно заблестели.
- Значит, мы идем верно? - оживился Пеколс, дотоле настороженно сидевший на своем лошаке, словно нахохлившийся воробей.
И широко улыбнулся.
А Мартин вдруг отвесил щедро низкий поклон до самой земли и громко сказал:
- Спасибо тебе, пуща, что пока не подвела нас!
И словно в ответ среди ветвей пронесся тихий шум и шелест.
Но перебраться через ручей оказалось совсем не так просто - осклизлые бревна норовили выскочить из-под ног и натужно скрипели, когда по ним попытались провести пони. А влажный мохнатый мох жадно чавкал, затягивая отпечатки копыт. Снизу вдруг ни с того ни с сего разволновался лесной ручей, нагнал холодную волну и разбрызгивал белую пену, кусая за пятки земников студеной темной влагой. И когда копыта пони коснулись другого берега, замшелые бревна вдруг громко затрещали - и посыпались вниз.
Двое земников со своими лошаками еле успели выскочить на скользкую землю, норовя свалиться в воду и удержавшись на берегу из последних сил.
- Фух, - только и вымолвили они, шумно выдохнув.
А когда оглянулись, ручей уносил вниз остатки бревенчатого моста, кружа его в пенистых водоворотах.
- Ну, вот,- сказал Пеколс, - теперь дороги обратно точно нет!
- Еще неизвестно, куда бы она нас вывела, эта обратная дорога, - мрачно заметил Мартин. - Ведь у каждой лесной тропы есть такое нехорошее свойство - вроде бы возвращаешься по ней обратно, ан нет, только еще больше заблукаешь и забредешь в такую глухомань, откуда и выхода-то нет вовсе.
И хмуро посмотрел назад.
А с той стороны ручья тропа уже дымилась белесым туманом, который расползался во все стороны и медленно затапливал лесную чащу.
- Знаешь что, Прок, как-то мне не по себе здесь, - вдруг тревожно сказал Мартин, глядя на этот туман. - Давай-ка пошевеливаться. Чем быстрее мы смотаемся отсюда, тем лучше для нас будет!
И твердо двинулся вперед, под темные своды деревьев.
Но лишь только хвост последнего пони скрылся в плотной тени лесных великанов, по всей чаще вдруг пронесся тихий и злорадный хохот. Ветви вдруг настойчиво зашумели, зашуршали, зашептались, стали раскачиваться во все стороны и грозно скрипеть. Пуща вдруг навалилась на земников всей своей мощью и стала сгущаться вокруг. А когда земники оглянулись, то к своему ужасу увидели, что тропы позади них больше нет - её всю плотно заступили деревья.
- А-а-а! - вдруг заорал Пеколс, вытаращив от ужаса глаза.
И, сломя голову, понеся на своем пони вперед - туда, где еще был просвет в лесной тропе. А следом за ним сорвался с места и обезумевший от страха лошак Мартина.
- Стой! Куда?! - кричал молодой земник, изо всех сил стараясь удержать своего пони.
Но испуганные лошадки неслись вперед по тропе, которая тут же смыкалась за ними, как будто её и не было вовсе. Хлестали злые ветки по лицу, хватали снизу цепкие корни, а с боков наползали густые тени склонившихся деревьев. И вокруг этого буйства безудержно и неумолчно хохотал в своем злорадстве древний жуткий лес.
И лишь выкинув пинком на затерянную в необъятной глуши поляну двух перепуганных путников, пуща стала утихать, грозно шумя ветвями.
Свечерело. Вокруг сумрачно кололи небо резные верхушки старых елей, прорезавшиеся в последних отблесках зыбкого света. А на другом конце поляны, под старой корчеватой ветлой, натужно скрипевшей кривыми ветвями, стояла покосившаяся ветхая избушка в порослях мха меж толстых бревен. И в слюдяном оконце этой затерянной лесной хижины слабо мерцал огонёк.
И вся избёнка эта была какая-то перекошенная, собранная словно сикось-накось и невпопад. И стояла она под старой-престарой, покосившейся от времени и древности перекрученной ветлой. И когда последний луч заходящего солнца вспыхнул в вышине, словно по наказу перестал шуметь лес и деревья вокруг замерли, окошко вдруг внезапно отворилось - и оттуда выглянул древний, перекошенный годами горбатый старик с одним глазом. И страшным голосом закричал:
- Дорога на лес!!!
И жутко расхохотался.
А лес вокруг словно взорвался хлопаньем совиных крыльев и уханьем филинов, скрипом ветвей и старых корневищ, вторя страшному старику.
Ужас обуял земников. Дико заржали, закусив удила, пони. А затем вздыбились, и стали брыкаться, норовя скинуть своих хозяев. А те просто оцепенели от страшного вида старика и обливались холодным потом, мертвой хваткой вцепившись в гривы своих лошаков.
Взлохмаченный седовласый горбун, высунувшись из окна, хохотал и сердито грозил корявым когтистым пальцем.
- Тресветлое солнце! Это ж сам Бирюк, будь он неладен! - выдохнул в ужасе Мартин, и закрыл глаза.
- Дорога на лес!!! - еще раз прокричал горбун и снова жутко захохотал.
Но в этот миг раздался звонкий и знакомый голос:
- Дорога на поле!
И затем, громко рассмеявшись, добавил:
- Иди ты в пень, Бирюк! Хватит тебе озорничать - и так до смерти перепугал наших друзей!
И вслед за стариком из окна выглянул чародей Мамай и весело пыхнул трубкой. Словно по мановению затих лес и ухающие совы, и даже пони вдруг замерли на месте.
А дверь перекошенной избушки отворилась - и в светлом проёме мелькнула маленькая фигура, которая приветливо махнула земникам рукой.
Барздуки опешили, не веря своим глазам, а затем заорали что есть мочи:
- Лиго!!!
И ринулись ему навстречу.
--------------------------
ГЛАВА 2
БИРЮК
Весело трещали сучья в очаге, разливая вокруг приятное тепло, отгонявшее ночные тревоги. А на костре совсем по-домашнему пыхтели котлы, булькали горшки и шипели сковороды. И даже громадный филин, сердито сидевший на своем высоком насесте, не казался более таким страшным, как в самом начале.
Барздуки сидели за столом, болтая ногами - а по горнице метался, оживленно суетясь, маленький горбатый старичок.
- Вот, судари мои, грибочки солёные, а вот яблочки моченые, - тарахтел дедуган. - А вот пироги с рыбой и с перцем, а вот с рубленым сердцем. А сейчас подам щи - ух как горячи! Кушайте, барздучата! Отведайте стариковской стряпни.
И подавал на грубо сколоченный дубовый стол одну миску за другой.
Земники уплетали за обе щеки, и глаза их сыто и довольно блестели. Запивали узваром и хлебным квасом из деревянных корчаг, причмокивали от удовольствия и утирались рукавами.
А напротив суетился милый косматый старичок - и не верилось вовсе, что это и есть тот самый грозный Бирюк, наводивший ужас на всю округу.
- Ну, что? Ну как? - спрашивал Бирюк, сложив руки на расшитом узорами переднике. - Сыты? Или, поди, голодны еще?
- Ой, дедушка, спасибо огромное, - отозвался Лиго и нечаянно рыгнул, густо покраснев.
Мартин с Проком хитро хихикнули, и продолжали уминать дедовские пироги.
- Слышь, Мамаюшка, - позвал горбун, - присел бы к столу. Ведь, поди, с утра и маковой росинки-то во рту не было!
- Не было, - согласился из угла горницы Мамай, примостившийся в огромном плетеном кресле и вытянув ноги к очагу. - Но прости, старина, я уж лучше подожду твоё лучшее блюдо!
И, пыхнув трубкой, чародей улыбнулся.
- Ай, хитрец, - лукаво погрозил ему пальцем старичок. - Откуда узнал?
- Так ведь пахнет, - рассмеялся чародей. - Наверное, пригорело уже!
- Ох ты, боги лесные, духи болотные! - подскочил старичок и бросился к очагу, где весело подпрыгивала и шкварчала огромная сковорода.
И когда с нее сорвали крышку, по всей хижине пошел сытный дух жареных грибов, густо приправленных пряностями и травами.
- Грибы? Жареные? В начале лета? - изумился Лиго. - Откуда?
Бирюк только глянул на него смешливо из-под своих кустистых бровей и хитро сказал:
- Мне, малыши, тут не только грибы покорны - а и вообще всё, что в лесу этом произрастает! Вот как!
Мамай хохотнул:
- Это уж точно, старина! Думаю, мои друзья земники уже успели это заметить. Особенно, как ты с деревьями управляешься!
И подмигнул Проку с Мартином, которые от смущения зарделись и закашлялись.
А дедуган тем временем, прихватив огромную сковороду старинным медным чапельником, ловко и быстро подал ее к столу.
- Ну, ради такого случая, пожалуй, и я не откажусь, - сказал Мамай и, выбив трубку о каблук, подсел к столу.
- Эй-эй-эй, - закричал ему старичок, глядя, как чародей быстро опустошает своей ложкой сковороду. - Малышам-то оставь, прорва ненасытная!
- Малышам - или тебе? - смеялся Мамай, налегая на жаркое.
Но земники, хоть и были уже сыты, от чародея отставать вовсе не собирались - только стоял стук от деревянных резных ложек, мелькавших над сковородой.
- Ну, услужил, так услужил, - наконец откинулся на спинку Мамай. - Куховарить ты всегда был мастак, старина. Помнишь-то хоть былое?
И подмигнул горбуну.
- А чего там горёвое время вспоминать, - насупил брови Бирюк. - Было - да и прошло, и быльём поросло!
И отмахнулся сердито. А затем, глянув на стол, сказал:
- Смотрю, хоть вы и лопали вовсю - а едоки из вас никакие вовсе. Придется подмочь!
И, достав из-за голенища свою щербатую ложку, принялся уминать стряпню. Да так ловко и быстро стал уплетать за обе щеки остатки блюд, что земники только присвистнули.
- И куда оно только в тебя лезет, Бирюк? - хохотнув, поддел его Мамай.
- Это в мертвого кус не идёт, - огрызнулся старик, - а я помирать как-то еще не собираюсь!
И, отставив последнюю миску, громко икнул.
- Лихо ты справился, - подмигнул ему чародей. - Смотрю, полопать ты губа совсем не дура!
- Ты на чужой роток не зарься, Мамаюшка, - улыбнулся ему на удивление крепкими зубами Бирюк. - Ешь, пока рот свеж!
И блаженно потянулся.
А земники, сыто откинувшись, только весело смотрели на беззлобные шутки да забавные прибаутки Бирюка и Мамая. И выходило так из всей этой потешной перепалки, что встретились за столом давнишние друзья-сотоварищи, не видевшие друг друга чуть не добрую сотенку лет.
- А что, старина, помочить нутро будет чем? - осклабившись, спросил чародей. - А то сухой кусок горло дерёт.
- Будет, аспидова душа! - ухмыльнулся старик. - Только, чур, пусть малыши сперва испробуют. А то ведь после тебя, брюхо прожорливое, разве что кошкины слезы и останутся!
И полез к очагу, доставая из огня ухватом огромную глиняную кринку.
А когда содрал с нее почерневшую хлебную корку, по горнице разлился такой удивительный медовый дух, что у земников аж слюнки потекли.
- Нате вот, родимцы, отведайте - сбитень-кипяток, в нем имбирь и медок, - приговаривал старичок, разливая пенистый душистый густой напиток. - Залазь кружкой в ведро - да погрей себе нутро!
А затем, подняв свою резную чарку, сказал:
- Выпьем, братцы, богам во славу - а себе во здравие!
И опрокинул её всю себе в рот - только золотистые капли по бороде побежали.
- Хорош, хорош сбитень - нечего сказать! - похвалил Мамай, утирая свои смолистые усы. - Здесь ты даже себя переумнил, старый черт!
И подмигнул горбуну.
- Ну, обогрел, приютил, ужином накормил - за это тебе честь и хвала, старина Бирюк! - сказал чародей. - Теперь вот самое время и про дело потолковать. Как считаешь?
- А почему бы и не потолковать? - улыбнулся старичок. - Не зря же ты в глухомань такую притащился, да еще из дальних далей Дикого Поля. И не один ты - чудь лесную из сказок с собой прихватил. Видать, дело-то нешуточное вовсе! Обсказывай, что да как.
Мамай достал снова свою трубку и протянул расшитый бисером кисет:
- Не желаешь ли?
- Э, нет, - замотал головой старик. - Ну её в куст да под колоду, забаву эту глупую! Пока её почистишь, пока её распалишь, да пока её раскуришь - рак на горе свистнет! Хоть и душистый у тебя табачок, Мамай, а моя понюшка лучше будет!
И Бирюк полез в карман, откуда извлек причудливую табакерку - и, заложив щепоть крепкого табаку себе глубоко в нос, звонко и громко чихнул: даже филин с перепугу дёрнулся на своём насесте.
Мамай пыхнул трубкой и начал свой рассказ.
***
- Да уж, дела... - протянул Бирюк после рассказа чародея, поглаживая свою длинную косматую бороду.
Очаг почти погас - только немногие багровые угли тлели в нем, причудливо заселив загадочными тенями утонувшую в полумраке горницу. Земники сидели тихо, словно мыши, слушая рассказ чародея так, будто и не про них он был вовсе.
- А вы что же, гуси лапчатые, молчите-то? - спросил их Бирюк. - Не про вас ли сказ этот?
- Да что уж тут говорить? - развел руками Лиго. - Мамай всё уже и рассказал - будто сам при всем присутствовал.
И чародей при этих словах согласно кивнул головой и затянулся трубкой, озарившей его задумчивое лицо.
- Ну, всё - да не всё, - вдруг отозвался из-за стола Мартин Бубилас. - Мы ведь видели вас, дедушка, не далее как на днях на опушке. Помните?
- Когда это, говоришь, было? - вскинул брови старик.
- Да вот в день Вечевого Сбора и было, - почесал затылок Мартин. - Мы с Проком вот по дрова пошли, да и наткнулись на вас на поляне, когда забрели дальше, чем надобно, в пущу эту. И вы там нас так застращали своими виденьями, что мы бежали сдуру, не помня себя.
- Виденьями? - засмеялся старик. - А что ж за виденья-то были, птица? Не упомнишь ли?
Мартин помрачнел.
- Волки то были, - тихо ответил он. - Будто в воду вы глядели, дедушка, да и накликали беду...
- Ну-ну, полегче, родимец! - огрызнулся вдруг Бирюк. - Накликали, накаркали...Ишь, учить меня будут! И кто? Лесные птахи малые!
И старик обиженно надулся.
- Ты не прав, Мартин, - вдруг отозвался из своего угла Мамай. - Виденья те мороком называют - и каждый видит в нём то, что сам захочет или предчувствует. Беда носилась вокруг черным вороном - вот вы и углядели её заранее. А Бирюк здесь вовсе не при чем, хоть и слыл он среди нас известным заморочником и химородником...
- Среди нас? - удивился вдруг Прок Пеколс. - Это ж среди кого хоть?
- Ты вот сиди, не высказывайся, - вмешался Лиго, и ткнул локтем Пеколса в бок. - Уж кто бы говорил, да вот только не ты. Сам ведь, как Бирюк, по лесу ночью бродил - пока тебя не изловили!
И земники с Мамаем рассмеялись - историю эту чародею воевода Бортень уже не раз пересказывал.
- Это еще как? - не понял шутки старик. - А ну-ка, выкладывайте, кто там еще ко мне притёрся на лесных тропах? Ужо я этому самозванцу жару задам!
И Бирюк пригрозил своим корявым пальцем.
- Не надо, дедушка, уже задали ему жару, - рассмеялся Лиго.
И стал рассказывать случай на Каменной Росстани.
Бирюк слушал внимательно, весело хлопал себя ладонями по бедрам и улыбался одними глазами.
- Ай да озорники! - расхохотался старик. - Такие-сякие, солёные-перчёные! Повеселили меня на славу!
И лишь Пеколсу было явно не до смеха - он в который раз переживал события той страшной ночи в лесу. Тем более, что воспоминания эти наслоились на недавние ужасы в самой Синей пуще.
- Ну, сударь, кому смешно - а кто страху-то и натерпелся от этого кедра, - сердито сказал Пеколс. - Сами-то ведь еще недавно помирали, небось, со страху в пуще-то этой! Как вы сюда добрались-то? Ужель без приключений?
- А вот представь себе, - улыбнулся Лиго. - Задремали только по дороге - сон веки смежил. А деревья эти да листва знай себе шуршали весь путь, навевая дремоту и сон. Я и не помню толком, как сюда нас тропа и вывела. Проснулся, глядь - а старик вот он уже. И челомкается с Мамаем, как старый знакомец!
- Конечно, знакомец, - отозвался чародей, выпустив кольцо плотного сизого дыма. - Мы в Диком Поле с Бирюком не один год вместе промышляли, пока судьбина нас не расшвыряла...
- Будет тебе, Мамай, - хмуро перебил его старик. - Не хочу эти воспоминанья бередить...
И махнул рукой.
- Ну-ну, прости, старина, - сказал Мамай, вынув чубук изо рта.
Земники только переглянулись между собой. Видимо, была какая-то тайна недосказанная, почему старик этот оказался так далеко от знойного и полного опасностей Дикополья, в самой глубине неманских дремучих лесов.
- Так вам, сударь, тогда и не понять вовсе, какого страху мы с Мартином натерпелись, - гнул своё упрямый Пеколс. - Я уж думал, удавят нас в лесу деревья эти. Будто живые они!
- Так они живые и есть, - отозвался старик. - И я вот за ними здесь и приглядываю, чтоб не натворили они каких пакостей. За ними токмо глаз да глаз и нужен!
Пеколс хмуро глянул на горбуна и с вызовом спросил:
- А не наоборот ли? Не от ваших ли проделок, сударь, все эти страхи ночные?
У Бирюка от возмущения вздёрнулась борода - и он уже открыл было в гневе рот, чтобы ответить дерзкому земнику, но его опередил Мамай.
- Ты, Пеколс, лучше с больной головы на здоровую не переваливай, ежели не разумеешь чего! - сердито оборвал земника чародей. - Не понимаешь сам - так спроси!
- А что тут понимать? - пожал плечами Пеколс. - Как поглядеть, кривой черт - да и только! И чары свои наводит...
- Ах ты, окаянный! - взорвался Бирюк. - Мало тебя старый кедр застращал в лесу? Так я тебя и сам сейчас же в мелкие щепы разнесу, балда стоеросовая!
Но на Пеколса уже зашикали и Лиго, и Мартин.
А Мамай примирительно сказал:
- Прости его, старина - не со зла он околесицу несёт эту. Переживает ведь за своего хозяина. Душой болеет...
- Уж больно дерзок он на язык, как я погляжу, - буркнул Бирюк. - Проучить бы малость не помешало.
И, отвернувшись, стал раздувать огонь в очаге.
А когда пламя снова вспыхнуло и стало весело лизать своими жаркими языками охапку брошенного хвороста, Бирюк повернулся к Мамаю:
- Ладно, побалагурили - пора и за дело браться. Так чего припожаловали, судари мои? За какой такой надобностью лесного отшельника потревожили?
И лесной старик пристально уставился на чародея.
- Да дело-то у меня к тебе непростое, Бирюк, - сказал, вынув трубку, чародей. - Мне Медейну повидать надо, хозяйку Заячьего леса. А ведь дорогу к ней далеко не каждый и знает - не всех к себе пускает лесная провидица.
И подмигнул старику.
Но тот только ахнул.
- Медейну, говоришь, повидать надо? - покачал головой Бирюк. - Не простое ведь это дело, братец мой любезный. Ой, какое непростое!
- Да уж не за простотой я к тебе и шел, Бирюк, - отозвался чародей. - Ну, так что, поможешь? Или я сам буду путь к ней искать?
- Мёж трёх сосен-то? - замахал руками старик. - Лучше не смеши меня, Мамай!
И закашлялся от смеха.
Но чародей сердито сверкнул на него глазами.
- Гляжу я, Бирюк, ты в лесу своем и вовсе от рук отбился! - грозно сказал южный витязь. - Ни к тебе с просьбами не достучишься, ни от тебя помощи не дождешься! Думаешь отсидеться в своей пуще, пока черная волна не схлынет? Так ведь и тебя, ежели что, мрак поглотит - никуда ты от него не скроешься! Не раньше, так позже - помяни мои слова!
И Мамай сердито стал дымить трубкой.
- Ах, вот как! Помощи, значит, не дождешься? - всплеснул руками, возмутившись, старик. - А кто этих твоих колобродов с юга здесь у себя постоянно привечает? Не я ли? Недавно вон трое, почитай, неделю здесь отлеживались, в карты весь день-деньской дулись. Да ушли, слава богам, в Земьгород этот, народ баламутить да к вам в Дикое Поле подбивать - в самосбройцы вольные!
- Да ежели б не запороги, Бирюк, уже б людоловы своими ордами дикими вырезали бы всё вплоть до Лесистых гор - а то и сюда бы припожаловали! - рявкнул Мамай. - Не было бы здесь давно уж этого Княжества Великого, если бы не Сечь на юге! Подпёрли бы с двух сторон Сигурдовы рати да Гримуаровы полки эти земли - надолго ли, думаешь, силёнок бы хватило у местного люду? Щёлкнула бы, как орех, земля Неманская - и сгинула бы навсегда, как некогда Русколань. А ведь та держава не чета этой была - упиралась она в целых два моря, и сама, как океан, широко расстилалась! И где она теперь, Бирюк? Не уберегли! А эти два волка ненасытных, Сигурд да Гримуар, сцепились бы здесь, в пущах Великолесья - и места бы живого здесь не оставили! И всё из-за него, из-за драконова наследья, будь оно проклято в веках!
И чародей в сердцах махнул рукой.
- Уже... - буркнул старик.
- Что? - не расслышал Мамай.
- Уже, говорю, его прокляли, - глухо сказал Бирюк. - Причем давно и до нас...
Чародей быстро глянул на старика и засопел, молча грызя чубук.
Земники сидели, будто мыши, боясь проронить хоть слово. Отзвуки далеких, но грозных событий вдруг нахлынули на них неотвратимой огромной волной - и в сумраке лесной горницы перед их глазами вдруг пронеслись орды диких пришельцев, выжигая огнем древние страны и лязгая железом лат и мечей. Или это только им показалось? И не было вовсе конского ржания и криков боли? А был всего лишь свист сырых поленищ в очаге да треск сучьев?
- Ну и надымил ты здесь, Мамай, своим куревом, - заворчал старик и искоса посмотрел на чародея.
- Прости, Бирюк, - сказал Мамай, помогая разогнать клубы плотного дыма. - Наговорил я тут тебе в сердцах лишнего. Поверь, не со зла - просто времена больно тяжкие настали.
- А когда они были легкими, эти времена? - ответил ему горбун и, лукаво подмигнув, поскреб себе взъерошенную бороду.
- Так уж и быть, Мамай, - повременив, сказал старик. - Подмогну я тебе найти дорогу в Заячий лес к Медейне. Хоть и не любит она, когда ее смертные беспокоят по чем зря - ну, да тут, как я погляжу, случай особый. Раз в столетье позволяет она удачливым да настойчивым странникам попасть в ее владения - и открывает ворота к своему источнику ровно на одни сутки. Узнать бы только, где на этот раз находится вход?
И старик почесал лохматую голову. А затем, обернувшись к земникам, улыбнулся и сказал:
- Ну что, птахи лесные, испужались поди наших рассказов? Совсем застращали мы вас, как я погляжу. А давайте-ка лучше еще хмелю медового выпьем - да развеем тоску-кручинушку!
И Бирюк, вскочив, спросил:
- Ну? Кто тут из вас самый боевой да расторопный? Кто подможет старику?
И в упор посмотрел на Мартина.
Тот, почему-то покраснев и чувствуя себя неловко, заерзал на стуле.
- Я смотрю, ты вроде только с виду хват - а в деле ероха-воха! - покрутил головой старик. - Ладно уж, сиди - мне вот этот сударь разлюбезный поможет, не так ли?
И Бирюк посмотрел на Лиго. И тот, к своему удивлению, соскочил на пол и кинулся помогать старику.
Быстро раздули огонь в очаге, снова накрыли стол - и, когда опять стали пениться чаши, старик вдруг неожиданно, как бы невзначай сказал:
- А дай-ка мне эту безделицу свою, малыш, что ты с собою таскаешь!
И протянул руку.
И Лиго вдруг как-то легко и беззаботно вытащил спрятанную заколку и положил ее на ладонь старику.
Заколка полыхала ярким пламенем, разливая вокруг себя тепло.
Бирюк вдруг хитро прищурился, внимательно посмотрел на нее, покрутил пару раз в руках и даже слегка подбросил в воздух, словно взвешивая на ладони. А затем вдруг взял и попробовал на зуб, словно что-то проверяя.
- А ведь и воистину перунит! - хмыкнул старик и, еще раз оглядев заколку, добавил: - Ишь, хитрая задумка какая!
И протянул оберег Лиго. Тот, будто завороженный, спрятал ее на груди.
Остальные земники и Мамай сидели, как вкопанные - так быстро и неожиданно всё произошло, словно во сне пригрезилось.
- Ну что, братцы, - подмигнул им старик. - Еще посидим малость - да и на боковую? Мне вот еще с лесом потолковать надо, что да как. Вызнать, где вход в Заячий лес к владычице Медейне. Да и вам поутру тоже в дорогу собираться снова - путь ведь неблизкий!
И, кивнув им, Бирюк улыбнулся и опрокинул в себя пенную чашу.
***
- А кто такой на самом деле этот Бирюк? - спросил Лиго у Мамая, когда спустя время земники улеглись, расстелив свои плащи на охапках душистого сена.
Огонь еле мерцал раскаленными угольями в очаге - и в горнице царил плотный полумрак. Старик ушел в ночь - и где-то там, за стеною и окном, скрипел и шумел таинственный древний лес, не желая выдавать все свои тайны.
Чародей сидел у очага сгорбленной тенью, закутавшись в свой плащ, и не сразу ответил на вопрос барздука.
- Бирюк кто такой? - переспросил витязь с юга и выпустил кольцо дыма. - Бирюк - хозяин Синей Пущи. Но был им не всегда...
И снова задумался. Но потом, будто очнувшись и мотнув головой, продолжил:
- Когда-то он пришел сюда из далекого и знойного Дикого Поля - оттуда, куда мы с тобой, Лиго, и направляемся.
- А там что, Мамай? - снова спросил земник.
- О-о-о, Лиго! - слабо улыбнулся Мамай. - Кто не видел жаркого Дикого Поля с его необъятными просторами и высокими травами, кто не слышал грохота порогов Непры-реки и не пробовал ее воды ключевой, кто не ступал по землям Великого Луга и не пьянел от его вольного воздуха - тот, почитай, и не видел-то ничего в своей жизни! Там, в этих далеких южных краях после падения Русколани свили себе гнездо последние вольные орлы из ее витязей, что защищали кордоны той древней державы. И оттого нас называют дикопольскими рыцарями. А еще самосбройцами вольными - ибо нам никто не указ: когда хотим, тогда и за меч свой беремся и трубим в поход. А еще войском славным и низовым - ибо гнездо наше внизу прославленной в песнях Непры-реки, что катит свои воды в суровое Чермное море. А еще кличут нас лугарями и камышниками - потому что сидим мы в Великом Лугу, и луг тот порос камышами обильно. А еще называют сечевиками и запорогами ясновельможными - ибо ставим мы свои крепости за порогами Непры-реки, и зовём их засеками. Неразумные люди кличут нас бродниками - кто оттого, что сидим мы на бродах речных и блюдем переправы. А кто и потому, будто считает, что бродим мы по белу свету и покоя себе найти никак не можем! И много еще других у нас имен и прозвищ - все и не перечесть!
- А за что же вы воюете-то? - удивился Мартин, который, как и Лиго, тоже заворожено слушал Мамая, привстав на своей постели.
Чародей глянул на него и улыбнулся:
- За то же, что и славное племя барздуков - за белый свет, за вольную землю, за право жить и дышать в этом мире подлунном. Ибо все мы одного корня - мы дети и внуки Святовита, Вышнего бога. А потому и должны противостоять злу - так начертано на роду нашем!
- Ну, эдак под эту гребенку, почитай, каждого можно подвести, - подал голос Прок Пеколс. - Но ведь есть же у вас цель какая-то ныне, после падения Русколани? Неспроста же ведь вы засели на порогах Непры-реки и держитесь крепко тех земель.
- Есть такая цель, Пеколс, ты прав, - кивнул Мамай. - Ибо в тех местах проходит ужасный Черный шлях, по которому людоловы дикие гонят невольников на рынки Лукоморья у Драконьих гор. И выложен тот страшный шлях костями и черепами погибших, а воздух пропитан болью и невыносимой мукой. И хотя нет уж и в помине великой и славной державы Русколани - но не пропало, не исчезло в веках ее светлое рыцарство. И хоть невелики наши силы, крепко стоим мы на страже старинных кордонов и по мере сил очищаем их от всякой нечисти и нелюди черной. Как орлы из поднебесья бросаются на жертву, так и мы выслеживаем караваны невольников - и освобождаем пленников из лютых лап людоловов.
- А кто ж они такие, эти людоловы? - спросил Мартин.
Чародей помрачнел челом и тихо выдохнул:
- Торки да обры, исчадья ада и прислужники Змея, что кочуют своими лютыми ордами по Дикому Полю... Не дай нам боги оказаться в их жестоких руках!
И сердито закусил чубук. Но затем мотнул головой и улыбнулся:
- Но это дела далекие, Мартин, и вам с Пеколсом знать их не надобно! А уж Лиго я как-нибудь уберегу от хищных взоров людоловов.
- Ну, как знать, - буркнул Пеколс. - Вы, сударь Маркисуат, хоть и витязь знаменитый и чародей вроде тоже ничего - а так и не уразумели, какая такая шальная страсть нас с Мартином в эти чащи дремучие завела.
Мамай вытащил трубку изо рта и с интересом посмотрел на старого земника, хитро улыбнувшись.
- Ну почему же не знаю, Пеколс? - сказал чародей. - Я сразу ведь догадался, что вы не хотите Лиго одного со мной отпускать - и что решили идти до конца с нами вместе! Но это, сударь вы мой милый, зависит не от вас и не от меня - а от судьбы. Как будет ею предначертано, так и случится всё! Никто не сможет обойти ее велений!
- Поэтому мы и идем к Медейне, лесной провидице? - спросил Лиго.
- И да, и нет, - ответил чародей. - То есть да, мы к ней идем, чтобы заглянуть в волшебный родник судьбы - но не только ради вас, милые вы мои друзья! Хочу я с глаз туман и пелену неясности убрать - и спросить совета, куда нам лучше с даром Святовита свой путь направить! Родник Медейны нам подскажет, как лучше поступить!
- Ну а Бирюк? - не унимался Лиго. - Он-то здесь при чем? Неужели без него не сможешь ты найти дорогу к лесной провидице? И, кстати, кто он такой, этот загадочный старик?
Мамай вдруг посмурнел весь, нахмурился - и, быстро глянув на земника, глухо спросил:
- Ты действительно хочешь знать, кто он и откуда?
И пристально глянул Лиго в глаза.
Земник медленно кивнул.
- Ну что ж, - вздохнул чародей. - Тогда подай-ка мне мою дорожную торбу, мальчик мой. Возьму я свои гусли - и сыграю вам одну старую песню, что поют ее люди за отрогами Лесистых гор по всему Дикополью до самого Чермного моря. А вы уж, птахи лесные, сами разгадывайте, что там и к чему.
А когда из-под рук чародея тихим звоном брызнули медные струны и его глубокий красивый голос заполнил горницу, земникам показалось, что притих даже лес, вслушиваясь в грустное предание:
Из-за гор, из-за солнца,
В слюдяное оконце
Черный ворон закрячет,
Тихо стонет и плачет.
Черный ворон расскажет,
Как туманы вставали,
Из тяжелой неволи
Трое братьев бежали.
По степи двое старших
На конях ускакали -
Ну а младшего брата
Пешим гибнуть бросали.
Как бежал младший брат
По степи одиноко,
И над ним только ворон
Кружил в небе высоко.
"Ой ты ворон могучий,
Что паришь выше тучи,
Что ты видишь, играя,
За чертой небокрая?" -
Так взмолился брат младший,
Солью слез обливаясь,
И к пророческой птице
В вышине обращаясь.
"Вижу братьев твоих
У черты небокрая", -
Хрипло каркнула птица
Свод небес рассекая.
"Вижу также погоню,
Как по Дикому Полю,
Волки серые рыщут,
И следы ваши ищут", -
Так сказал черный ворон,
Навсегда умолкая,
И, взмахнувши крылами,
В синь небес улетая.
Зарыдал тут бедняга,
Очи вверх поднимая,
И лихую судьбину
Навсегда проклиная.
Только старшие братья
По степи всё скакали,
И ни стона, ни плача
Его не услыхали.
"Чтоб не знать вам покоя,
Разлюбезные братцы,
Чтоб всю жизнь вам теперь
От людей укрываться!" -
Так в сердцах крикнул младший,
Руки к небу вздымая,
И проклятье его
Вышина услыхала.
Грозно хмурилось небо,
Тучи темно клубились,
А у младшего брата
Ноги в кровь уже сбились.
"Ой ты Дикое Поле,
Несчастливая доля,
Видно, жизнью своею
Расплачусь я за волю.
Видно, в этой степи
Суждено мне погибнуть..." -
Так сказал младший брат,
Задыхаясь от хрипа.
На высокий курган
Горемыка поднялся,
Оглянулся вокруг -
И с душою расстался...
Тут орлы налетали,
Очи парню клевали,
Молодецкое тело
До костей разрывали.
По оврагам и балкам
Волки жалобно выли,
На свой лад по-звериному
Беглеца хоронили.
Из-за гор, из-за солнца
Птица черная мчится,
В слюдяное оконце
Весть лихая стучится.
Как туманы вставали
Над степною могилой,
И росой умывали
Кости младшего сына...
Тихо потрескивали последние уголья в очаге, и плотный мрак затопил лесную горницу. Гусли чародея затихли, издав напоследок жалобный звон. Земники сидели не шевелясь, потрясенные до глубины души старинным преданием. А за окном, казалось, даже лес перестал шуметь.
- Так что же это получается? - еле слышно прошептал Лиго, тайком смахивая навернувшиеся на глаза слезы. - Бирюк этот - один из тех братьев, что в песне? И поэтому он прячется с тех пор от людей в лесах?
Мамай молча кивнул.
- А он какой из них? - в свою очередь тихо спросил Мартин.
И в этот миг вдруг мышью скрипнула дверь.
- Старший...
Земники вздрогнули от неожиданности и оглянулись - в дверях молча стоял Бирюк.
--------------------------
ГЛАВА 3
ТАЙНА ЛЕСНОГО ОТШЕЛЬНИКА
- Старший я из этих братьев, - угрюмо повторил Бирюк.
И прошел в горницу.
Все затихли - было как-то неловко.
- А что это вы без света здесь сидите, птицы-селезни? - спросил старик. - И очаг, смотрю, вовсе потух. И спать не спите - и без огня сидите?
И весело хмыкнул. А затем, оборотившись к чародею, Бирюк хихикнул:
- Это что ж у вас, как в присловье прямо выходит: и петь Мамай уже не поёт, но и вздремнуть не даёт?
- Ты уж не обессудь, Бирюк, - ответил чародей, отставляя в сторону гусли. - Прости, ежели разбередил старые раны.
- Да что уж там, дело-то давнишнее, - отмахнулся старик как будто ни в чем не бывало. - Как говорится, было, да сплыло, и быльём поросло. Только вот песню ты малость-то переврал, вот что я тебе обскажу. Поначалу-то она намного длиннее была - уж мне-то и не знать? Да видать, за давностью лет она сократилась...
- За Лесистыми горами и длиннее поют, - уклончиво ответил чародей.
- Да? - встрепенулся старик, а затем улыбнулся: - Ну да, знаю ведь конечно - захаживают тут всякие, гостят подолгу, бренчат на гуслях, а иной раз и так поют. Так что песен и тутошних, и тамошних я наслышался всяких.
И затем, без всякого перехода, вдруг спросил:
- Так и будем во тьме сидеть, на потухшие уголья любоваться?
И, не дожидаясь ответа, стал раздувать очаг.
А когда языки пламени вспыхнули и стали с треском пожирать ветви и хвою, горница словно пристыжено раскраснелась и вынула из тени неловко молчавших земников.
- Что, птахи лесные, задела вас песня, как я погляжу? - спросил Бирюк.
А когда барздуки кивнули, старик улыбнулся и сказал:
- Так ведь это, я ведь ее и сочинил в свое время когда-то - вот оно как!
- Как - вы? - вдруг вырвалось у земников, и они удивленно воззрились на горбуна.
Бирюк довольно заулыбался.
- Да, я. А вы как думали? Ветер ее, что ли, людям напел? - подмигнул им старик. - Посидишь тут в лесах - от скукотищи не только песни слагать начнешь. А гости мои затем и разносят их по разным землям. Не так ли, старина?
И Бирюк весело посмотрел на Мамая. Но чародей даже бровью не повел.
- Эту я слышал от дивов, - невозмутимо произнес он.
- От дивов? - ахнул старик и рассмеялся. - Ишь ты! Только вот что-то слог больно простецкий в ней для дивов-то! Они ведь еще те мастера великие обычные словеса в хитромудрые узоры заплетать.
А затем, повернувшись к земникам, весело сказал:
- Видите, гуси лапчатые, как оно бывает - сложишь песню, да поделишься ею с захожим человеком. А он понесёт ее дальше. Проходит время, приходят к тебе новые гости - да и напевают тебе твою же песню! И говорят еще, что неведомо кто и сложил ее! Вот как!
И Бирюк довольно крякнул.
- Простите, сударь, а что за гости? - набравшись храбрости, вдруг выпалил Лиго.
- Чего? - воззрился на него старик.
Лиго от его пристального взора стало как-то не по себе, и он сник.
- Ишь ты, хоть и малая птаха - а любопытная, - усмехнулся горбун и, снова обернувшись к Мамаю, спросил: - А что ж ты, такой-сякой, ветром битый, дождем политый, малышам не всё про меня обсказал? Раз уж начал - давай и заканчивай!
- Лучше уж ты сам, старина, - вежливо отказался чародей. - Я вот лучше трубочкой побалуюсь.
И Мамай полез в очаг за пылающей веткой.
- Да, паря, ты завсегда хитрованом был, - хмыкнул старик, глядя на Мамая.
А потом, покачав головой и пару раз цокнув языком, повернулся к притихшим барздукам и, подмигнув им, начал:
- Песню эту, как вы поняли, я и сложил когда-то давно - в память о своем пропавшем брате. Было нас трое у отца-матери - и промысел наш был прост и незатейлив: полевали мы в степях, охотились, значит. Да и угодили в ловушку сами, даже не уразумели как. Так, птахи, иногда случается - что охотник сам в капкан попадает. Вот и мы попали в лапы к людоловам этим.
Старик притих на мгновенье, пожевал губами и продолжил:
- Погнали эти нелюди нас к самому Лукоморью, в отроги Драконьих гор. А туда ведь кто попадет - уже всё, дороги назад вовек не будет. Так и сгинет там. Это вот только пройдоха этот, Мамай, туда дорожку себе протоптал тайную - всё выведывает да высматривает, что там нечисть творит да замышляет.
И Бирюк покосился на чародея.
- Ну, мы и поняли тут, что всё, каюк нам, сердешным, приходит - сгинем втроём ни за понюшку табаку! - рассказывал дальше горбун. - И порешили бежать во что бы то ни стало. Или пан - или пропал! Так и сделали - дождались безлунной ночи, удавили часового этого, на коней вскочили - и айда в степь широкую! Уноси бог ноги, как говорится! А чтобы погоня нас всех не догнала, рассыпались мы кто куда - кто направо, кто налево, а кто и просто так, прямиком поскакал...
И старик замолчал, прикрыв глаза, словно переживая былое.
Когда же тишина несколько затянулась, земники заворочались, кашлянули, и Лиго робко спросил:
- А дальше-то что?
Старик встрепенулся и открыл глаза:
- А дальше, синицы мои любопытные, через три дня мы с братом средним в степном овраге пересеклись. Сидели там тише воды, ниже травы еще три дня, погоню пережидали да младшего всё высматривали. Да только вот и не дождались. И что с ним - богам только то и ведомо. Одно знаем точно - в лапы этим нелюдям он больше не попал, это уж точно. Да только вот и к людям не вышел...
Бирюк тяжело вздохнул.
- В Диком Поле две недоли... - глухо отозвался из своего угла Мамай и пыхнул трубкой.
Горбун мельком глянул на него и кивнул:
- Да уж, это точно: в Диком Поле две недоли - безводье да бесхлебье. Есть и третья недоля - попробуй-ка выбраться из Дикого Поля! Вот и не выбрался-то братец наш младший - сгинул в степи где-то. Но только нашей вины в том нет, вот что я вам скажу.
- А как же песня? - спросил Мартин.
- А что в ней такого? - вскинул брови старик. - Чем жалостливей слог, тем больше нравится людям - вот оно как. Хотя кто знает, как оно было на самом деле? Может, именно так и погиб наш брат - потерял коня, да пёхом-то из Дикого Поля и не выбрался. А люди уже затем всё перекрутили да приврали - бросили, мол, двое третьего в степи самого помирать. Эх...
И Бирюк махнул рукой.
- Ну а что за гости-то у вас бывают? - снова спросил Лиго.
- Экий ты хват, как я погляжу, - хмыкнул старик. - Всё тебе вынь да положь.
И улыбнулся в свою бороду.
- Ты токмо вот не пужайся - не из-за проклятия я тут сижу, в лесу этом. А то мы с Мамаем совсем вас сказками на ночь-то застращали, птахи малые! Ты про химородников-то слыхал? Или отродясь с таким дивом не сталкивался?
Тут уж настала очередь улыбнуться земников.
- Ты бы, дядя, заливал бы себе дальше, - встрял в разговор Прок Пеколс. - Да вот только не на таких нарвался!
- Ух ты! А что такого? - усмехнулся старик.
- Да вот Лиго вам и сам мастак про чародеев да химородников рассказать, - рассмеялся Мартин. - Он-то ведь и сам школяром был в школе вайделотов еще недавно!
- А ведь и верно, башка моя дырявая! - хлопнул себя по бедрам старик и рассмеялся. - Рассказывал ведь не далее, как сегодня, Мамай про ваши приключения.
И, повернувшись к Лиго, спросил:
- Стало быть, оттрубил ты у старика Куреяса цельных девять лет за чародейской наукой?
Лиго кивнул и покраснел.
Бирюк окинул его взглядом и сказал:
- А сам-то умеешь чего, селезень?
И, заметив, что этим вопросом еще больше вогнал Лиго в краску, вздохнул:
- Эх, молодо-зелено... А вот в Диком Поле чародейству учат сразу и безо всяких девяти лет. Не так ли, Мамаюшка?
Но Мамай только хитро улыбнулся и снова затянулся трубкой.
- Хотя да, - продолжал тарахтеть старик, - к тебе это не относится. Ты же в далекой и волшебной стране Кабир провёл многие годы!
И с поддевкой подмигнул чародею.
- Ну, так говорят, - уклончиво ответил Мамай и с невозмутимым видом продолжал пыхтеть трубкой.
Старик окинул его взглядом, цокнул языком и покачал головой, усмехнувшись:
- Да, друг мой сердешный, всё ты на себя туман тайны напускаешь! Ничуть не изменился за все эти годы!
Земники недоуменно смотрели на горбуна и чародея.
- Что вы приуныли, лебеди? - улыбнулся старик. - Это наши с Мамаем давнишние делишки.
- Вы про гостей ваших так и не досказали, - спросил Лиго и потупился.
- Экий ты настырный, - сказал Бирюк. - Так я вот и баю, что со временем я попал в руки к одному химороднику на Сечи той славной, что Мамай вам уже рассказывал, и выучился там, в Диком Поле, этому дивному ремеслу. Там, за порогами Непры-реки, есть таинственный Черный лес. Кто пройдет его весь от края до края в глухую полночь задом наперед да в вывернутой наизнанку одежде - тот сразу химородником-то и станет! Враз все его чародейские качества проявятся!
Земники сидели, открыв от удивления рты.
- Ну, хватит-то заливать, Бирюк, - внезапно сказал Мамай и вынул чубук изо рта. - Ты и так тут уже столько начесал языком, что хорошая девка кудели.
Старик весело развел руками.
А Мамай повернулся к Лиго и, выбивая трубку, начал свой рассказ:
- Бирюком его прозвали потому, что он как волк-одиночка, всё по пущам да глухомани всякой шатался. И когда годы его согнули и придавили к земле, ушел он с Сечи на север, за Лесистые горы - да и приткнулся здесь вот, в этой Синей пуще. Здесь он теперь и химородничает, сколько душе его угодно. А когда братия наша рыцарская из Дикого Поля проведала, что тут старик какой-то загадочный обретается, да выслала людей верных разведать, что и к чему, так и выяснилось, что это наш старый знакомец шалит, жуть на округу наводит. Так теперь он здесь и сидит сиднем - это теперь наши глаза и уши в Великом Княжестве. И кому знать о том положено - тот и ведает, что за загадочный старик здесь обретается.
- Ах, вот оно что! - покачал головой Лиго и переглянулся с Мартином. - Вот что за загадка здесь крылась - почему Бирюка никто из Синей пущи не мог выгнать...
- Но-но-но, паря, тут еще попробуй меня выгони! - скрипуче рассмеялся Бирюк.
- Это уж точно, - согласился Мамай. - Он сам тут на кого хошь жути наведет. Да только вот для знающих людей это и удобно, что Синяя пуща стала местом глухим и нехоженым. Меньше посторонних глаз - больше спокойствия да простору.
- Простору для чего? - спросил Лиго.
- Для нас, мальчик мой, - улыбнулся Мамай. - Не всё ведь спокойно в Державе Неманской и давно уж на нее враги зарятся со всех сторон. А где удобней всего свить себе гнездо против нечисти, как не под боком у этой самой нечисти? Вот Бирюк и стращает здесь местных жителей, жуть на округу наводит - стало быть, чтобы и капли сомнения ни у кого не осталось, что он эта самая нечисть и есть!
При последних словах чародея старик громко расхохотался.
- Да-да, всё так именно и есть, - сказал Бирюк и довольно потёр руки. - А ведь неплохо я справился с этим дельцем, а, старина?
И посмотрел на Мамая.
- Да уж, братец, на славу ты здесь постарался, - хмыкнул чародей. - Дороги все заросли да заколодели. А те тропы, что есть в лесу, или в топи, или в глушь гибельную заводят. Ежели, конечно, не знать потайного слова - тогда тропа сама тебя к Бирюку и приведет. А уж он разберется, что ты за птица!
- Да зачем же это всё нужно? - пожал плечами Пеколс.
- Вот ты дурья-то башка! - возмутился Бирюк. - Экий ты непонятливый, хоть и в годах!
Прок вспыхнул - но его тут же осадил Мамай.
- Цыц, Пеколс! Не твоего ума это дело. Если волхвы так решили, что Синюю пущу беречь надо от вражьего ока, то так тому и быть. И Бирюк своё дело знает исправно.
- Теперь я начинаю понимать, что за гости у вас здесь бывают, - протянул Лиго. - Гонцы из Дикого Поля или еще из каких далёких земель.
- Умница! - похвалил его Мамай. - И для них Синяя пуща - самое то место, где тебя вряд ли кто искать будет, и где можно спокойно отлежаться да отдохнуть. А в лихое время и пересидеть при надобности. Ну а иной раз и совета дельного спросить - вот как мы к примеру.
- Да, Мамай, про Медейну я тебе завтра с утра всё обскажу, - сказал Бирюк.
- Выведал путь уже в Заячий лес? - спросил чародей.
- Ну а как же, - развел руками старик. - Чего только не сделаешь для старого друга.
- Деревья что ли донесли? - поинтересовался чародей.
- Вот еще! - рассмеялся старик. - Считай, что сорока на хвосте принесла!
И, оглянувшись, добавил:
- А вообще, поздно уже - засиделись мы что-то, а, гуси-лебеди?
И подмигнул земникам.
- Да, что верно, то верно - поздно уже, пора и честь знать, - кивнул Мамай.
- Ну что, птицы-селезни, укладываемся на боковую? - улыбнулся старик.
Земники вздохнули - но что поделать? Надо было хоть немного поспать перед дальней дорогой. И горницу наполнила чуть слышная возня и суета.
А когда все улеглись, Бирюк добавил:
- Да только вот что еще, синицы: всё, что здесь видели да слыхали - на языке замкните!
Хлопнул в ладоши - и очаг тут же погас. Горница погрузилась в плотную тьму.
--------------------------
ГЛАВА 4
В ПОИСКАХ СТАРОГО БОРА
- Поедете всё время по тропе, никуда не сворачивая - она вас и выведет, куда надо, - так напутствовал Бирюк своих гостей с утра на прощание. - Ну, а там, в конце пути, ежели, конечно, вам повезёт, вы увидите опаленный дуб и взгорок, на котором в зыбком мареве будет плыть старый сосновый бор. Там вы и найдете меж трёх сосен вход в Заячий лес, когда на небе встанет луна - если, опять-таки, счастливая звезда будет на вашей стороне.
Так и ехали вчетвером, следуя словам горбуна и растянувшись вереницей по лесной тропе. Впереди чародей Мамай, за ним - земники на своих мохнатых приземистых лошаках.
Поначалу барздуки весело болтали между собой, но чародей, углубившийся в свои мысли, так цыкнул на них, что земники разом замолчали и только иногда перешептывались, украдкой поглядывая на Мамая. Тот трусил на своем белогривом волшебном коне с неизменной трубкой в зубках, которая, казалось, никогда не гасла и пыхтела еле видимым сизым дымком, донося до земников ароматный запах дивного табака.
Тропа резво бежала вперед, разматываясь, словно сказочный клубочек, в густой пуще. Лес, повинуясь наказу Бирюка, больше не шалил - не пытался хлестнуть или царапнуть веткой, не шептал недоверчиво и подозрительно, как накануне, не убаюкивал больше сонными грёзами. Но вокруг по-прежнему было тихо - ни птичьего говора, ни шуршания разных лесных зверушек. Только ветер гудел в вышине раскидистых крон, да иногда поскрипывали от его дуновения сучья и корни старых деревьев. Чуть слышно тупотели кони земников и чародея, следуя извивам тропы.
- Экий странный лес, - недовольно ворчал себе под нос Пеколс. - Такое чувство, что он никогда не закончится. Как говорится, зайдешь - не выйдешь.
- Что ты там бурчишь, Прок? - спросил его Лиго.
- Да так, ничего, - ответил старый слуга. - Лес, говорю, диковинный всё же. И тропа эта тоже со странностями.
- Это почему же? - удивился Лиго.
- А вы, сударь, оглянитесь хорошенько назад - вот и поймете всё сами.
Лиго пожал плечами и оглянулся. Но, ничего странного не заметив, повернулся к Пеколсу и спросил:
- И что же ты там такого заметил, Прок?
- Как - что? - удивился Пеколс. - Тропа-то исчезает за нами! Будто тает за поворотом - словно никогда ее и не было!
- А может, это тебе только привиделось? - хмыкнул Лиго.
- Ну да, как же! - хохотнул Пеколс. - Я на эти выкрутасы колдовские с лесами уже вдоволь насмотрелся за это время. Взять вот хотя бы вчерашний день! Как вспомню - аж мурашки по коже бегут!
Лиго вдруг широко улыбнулся и подмигнул старому слуге.
- Так говоришь, насмотрелся уже на колдовство за это время? - лукаво спросил Лиго. - Стало быть, твои слова можно понимать так, что ты уже наконец-то поверил в волшбу? А помнится, не так уж и давно ты вот спорил с одним добрым человеком, доказывая ему, что всё чародейство - не более, чем трюки шутовские да сплошной обман. Ну так как, Прок? Изменилось, как погляжу, твоё мнение?
И весело покрутил головой.
- Эк вы меня, сударь, уели-то, - крякнул в сердцах Пеколс и поскреб в затылке. - Правда ваша - никуда от неё не деться. Насмотрелся я за это время всякого разного. Другому, почитай, так и на всю жизнь хватит. А ведь это, насколько я так кумекаю, всего лишь начало пути. Что же дальше-то будет?
И Пеколс выразительно посмотрел на своего хозяина.
- Сейчас я вот вам покажу, что дальше будет! - вдруг рявкнул Мамай. - Ишь, разгалделись, гуси лапчатые. А ну цыц там у меня, балаболки! Раззвенелись на весь лес - что да как. Берите вот лучше пример с Мартина - едет тихо, да по сторонам поглядывает, на ус себе мотает, что к чему.
И грозно зиркнул на Пеколса с Лиго.
- Еще одно слово или хоть полслово - я на вас, пустобрёхи эдакие, заклятие немоты до самого вечера наложу. Будете молчать у меня, как миленькие!
И сердито запыхтел трубкой. Земники враз воды в рот набрали.
А немного погодя к ним подъехал Мартин и тихо шепнул:
- Лес, господа, шума не любит. Мало ли какой вражий соглядатай средь ветвей прячется да за нами следит? А вы тут чуть ли не всю свою родословную рассказываете - кто, где и кого видел да встречал, да о чем разговаривал. Будет укромное место да удобное время - там и поговорим. У меня тоже ведь вопросов немало осталось.
И, кивнув, придержал своего пони, чтобы стать в конце вереницы. Так и ехали дальше - впереди чародей, за ним Лиго и Пеколс, а замыкал отряд Мартин, поглядывая по сторонам.
И под размеренный цокот копыт Лиго тем временем вспоминал вчерашний вечер и Бирюка, который всё не выходил у земника из головы.
***
- Ну что, заблукали? - весело спросил Мартин у Мамая, подъезжая к нему на своем пони.
Было уже далеко за полдень.
Чародей стоял и оглядывался - вид у него был несколько растерянный.
- А кто ж его знает? - огрызнулся Мамай и поскреб у себя в затылке. - Ехали-то всё время по тропе...
- По какой еще тропе? - сердито буркнул Пеколс. - По этой что ли? Так ведь нет ее уже!
И сердито указал себе за спину.
- Как это нет? - ахнули земники.
- А сами поглядите да полюбуйтесь, - ехидно ответил Пеколс.
И действительно - тропа, по которой ехал маленький отряд, исчезла.
- Ну и дела! - сказал Мартин и покачал головой.
- Вот те раз! - поддержал его Лиго. - Это что ж получается такое, а?
- Не иначе, как проделки Бирюка - вот что получается! - сердито сказал Пеколс. - Я ж ведь предупреждал - не нравится он мне! Вот и дождались неприятностей себе на голову!
- Что ты там несешь такое, Прок? - удивился Лиго.
- Как обычно - околесицу несу, - снова съехидничал Пеколс. - Это нам вчера Бирюк ваш байки весь вечер заливал. А как спровадил подальше - так сразу с глаз долой, из сердца вон!
- Вот ты неугомонный! - сердито сказал Лиго. - И откуда в тебе столько желчи?
И отвернулся.
- А что уж тут, сударь, ничего ведь и не попишешь - снова мы заблудились! - развел руками Пеколс.
- Ну так давайте ехать вперед! - сказал Лиго.
- Вперед? А это куда? - мрачно спросил Мартин. - Кругом ведь только лес один и есть!
И обвел вокруг рукой.
Так и было - со всех сторон стояли деревья. И куда ни кинь взор - везде глаз натыкался на их огромные стволы.
Где-то вверху гудел ветер, потрескивали ветки. Но вокруг не было ни души.
- Да уж, попали в западню, - мрачно вздохнул Пеколс.
- Но ведь не мог же Бирюк нас так запросто в обман ввести! - воскликнул Лиго. - Такой славный старик оказался!
- Ну, выходит, не такой уж он и славный, - сказал Мартин. - Не зря ведь про него всякое рассказывали - и хорошего там было мало.
Но тут Мамай поднял руку.
- А ну-ка, тихо! - проворчал чародей. - Разгалделись, как сороки!
Земники притихли, оглядываясь по сторонам.
Но вокруг не было ничего такого, что могло привлечь их внимание.
Пеколс покрутил головой туда-сюда и наконец буркнул:
- А что там молчать-то? И так в этом лесу ни шиша не слышно!
- На то она Синяя пуща и есть, - заметил Мартин.
И тут чародей весело посмотрел на них и сказал:
- Синяя пуща говорите? А вот и нет вовсе! Мы уже выехали из нее!
Мартин недоверчиво посмотрел на чародея и хмыкнул:
- Ну да? Ехали мы с утра самого всё время среди деревьев - ни тебе кордона какого, ни перелеска так и не встретили. Как же так тогда выходит, что мы уже не в Синей пуще?
- А вот так и выходит, - подмигнул ему Мамай. - Вот, гляди-ка!
И указал куда-то в сторону рукой.
Земники посмотрели - и ахнули. На дереве, на одной из нижних веток, сидел себе черный, как смоль, дрозд - и преспокойно чистил свои перышки. Затем поднял клюв, деловито поглядел по сторонам - и снова принялся за свое занятие, совсем не обращая внимания на лесных гостей.
- Ну что скажешь, Мартин? - спросил чародей. - Водятся в Синей пуще птицы?
Мартин только развел руками.
- А ведь точно! - воскликнул он. - В Синей пуще, с тех пор, как там Бирюк завелся, других птиц-то, кроме сов и филинов, отродясь не было! А тут - дрозд! Чудно даже как-то!
- И я о том же, - улыбнулся Мамай и довольно покрутил свой ус. - Видать, покинули мы уже пределы владений Бирюка - потому и чары его здесь больше не действуют! Оттого-то и тропа исчезла.
И хитро покосился на Пеколса.
- Ну что, старина, тебе бы только языком молоть? - спросил его чародей.
Пеколс сердито отвернулся и стал разглядывать носок своего башмака.
- А всё равно ведь непонятно, куда дальше-то ехать? - спросил Лиго и пожал плечами. - Лес и лес кругом. Не всё ли едино, в Синей мы пуще или уже нет?
- Ага, а ведь Лиго прав, - заметил Мартин и, обращаясь к чародею, спросил: - Скажите-ка, сударь, куда дальше ехать? Ведь еще неизвестно, что лучше - быть под защитой Бирюка в Синей пуще, или вовсе заплутать незнамо где! По крайней мере, старик нам тропку-то проложил, по которой ехали. А тут как быть?
- Погоди, не тарахти, - рассмеялся Мамай. - Экий вы неугомонный народец, земники! Лучше вспомни-ка, что сказал на прощание Бирюк.
- Да ничего такого особенного, - вмешался Лиго. - Говорил ехать всё время прямо по тропе - мол, выведет она нас, куда надо. Вот мы и ехали по ней - пока она была, тропа-то...
- А дальше? - спросил чародей.
- Да вроде ничего больше, - сказал Лиго. - Дуб какой-то мы должны были увидать - обожженный что ли. И холм вроде бы - мол, там-то и будет вход промеж каких-то сосен.
- Ежели повезет, - тихо сказал Мартин.
- Что ты там проворчал? - весело спросил чародей.
- Говорю, ежели повезет, как сказал Бирюк, - уже громче ответил Мартин.
- Именно! - улыбнулся Мамай. - Ежели повезет! Вот что главное! Так что свою часть обещанного Бирюк выполнил - тропа нас уже вывела из Синей пущи. А дальше - уже наше дело.
- Только что-то я не вижу ни холма, ни опаленного дуба, - покрутил головой Мартин. - Да и сосны никакой вокруг нет - не то, что целого соснового бора.
- Так ведь ежели повезет, не так ли? - снова улыбнулся Мамай.
- Ах, ну да, ежели да кабы! - едко встрял в разговор Пеколс. - Опять что ли будем посреди лесу загадки разгадывать?
- А я думаю, что мы если их еще не разгадали, то, по крайней мере, близки к этому, - сказал чародей.
- С чего это вдруг? - поинтересовался Мартин.
- Да всё очень просто - дрозд нас и выведет на этот взгорок, - улыбнулся Мамай.
- Это почему это? - полюбопытствовал Лиго.
- Да потому, что это - знак, - пожал плечами Мамай. - Уж поверь моему чутью, мальчик мой. Неспроста ведь эта птица здесь появилась - скоро и сам всё поймешь.
И указал на дрозда. А эта птица тем временем закончила чистить перья и с интересом разглядывала непрошенных гостей, склонив голову набок, словно внимательно изучая их. Затем, моргнув своими глазками-бусинками, вдруг взлетела и перепорхнула с ветки на ветку. А там, обернувшись и глядя на чародея, щелкнула клювом - и снова перелетела с ветки на ветку, будто приглашая за собой.
- Видели? - улыбнулся Мамай. - А ну-ка, гуси вы мои лапчатые, не мешкать! Идёмте-ка за птицей!
И осторожно двинулся следом. Земники - за ним.
Дрозд тем временем перелетал с дерева на дерево, увлекая за собой маленький отряд. Иногда он возвращался назад и немного кружил над лесными гостями, разглядывая их и думая о чем-то своём, недоступном. А затем снова устремлялся вперед. Бывало, залетев слишком далеко вперед, дрозд останавливался на какой-нибудь ветке и поджидал, пока меж деревьев на своих конях проберутся барздуки и чародей.
- Ишь ты, умная птица, - сказал Лиго.
Чародей, услышав эти слова, только кивнул головой.
А вот Прок Пеколс, ехавший следом, недовольно брюзжал себе под нос:
- Ну да, как же, я бы даже сказал, что чересчур умная птица. Можно даже сказать, подозрительно умная. Вот заведет она нас в топи болотные - посмотрим тогда, как выбираться-то будем!
- Ну что ты вечно ворчишь, Прок? - спросил его Мартин, замыкавший отряд. - Гляди-ка лучше, деревья начинают расступаться и лес уже становится реже. Знать, выведет нас птица эта из глухомани. Так чего ж тебе еще надобно?
- А выволочку ему устроить хорошую - вот что ему надо, - хохотнул Лиго. - Ему надо было остаться в Пригорках да барздучихам под подол нырять. И спать в обнимку с пивной бочкой. Вот тогда бы он не брюзжал. Не так ли, Прок?
- Ну, еще не вечер - можно и вернуть в Пригорки кое-кого, - ввернул Мамай, краем уха прислушивавшийся к разговору. - Слава богам, недалече пока уехали.
Пеколс обиженно глянул сперва на чародея, а затем на своего хозяина, и горестно вздохнул:
- Эх, сударь...
А затем в сердцах махнул рукой и отвернулся.
- Ну вот, теперь слова из него клещами не вытащишь, - подмигнул Мартин. - Будет теперь дуться до самого вечера.
Но Прок, нахохлившись, словно старый воробей, молчал.
А деревья тем временем действительно расступались, и вскоре густая пуща посветлела и стала постепенно переходить в редколесье. Местность пошла складками и небольшими холмами, между которыми ныряли то вверх, то вниз земники и чародей, будто плывя среди зеленых волн необъятного лесного моря. Кое-где стали попадаться небольшие молодые дубочки, стремившиеся вверх, к солнцу, которое уже пробивалось вниз меж кружевных ветвей и резных листьев и рассеивалось по земле причудливыми желтыми бликами.
- Дуб влаги не любит, - отметил Мартин. - Видать, земля уже посуше под ногами. А стало быть...
- А стало быть, скоро и сосны можем увидать! - радостно перебил его Лиго.
А Мамай только кивал головой и что-то тихо и довольно мурлыкал себе под нос. Трубка его тоже кивала, пыхтя сизым дымком.
А дрозд тем временем улетел далеко вперед и там, усевшись на очередную ветку, издали наблюдал, как петляют меж деревьев лесные гости.
- А вот и взгорок с опаленным дубом! - воскликнул чародей, ехавший впереди.
И указал рукой.
И действительно, среди расступившихся зеленых великанов на большой лесной прогалине виднелся крутой затравевший холм, на вершине которого рос огромный раскидистый дуб, одна сторона которого была обожжена и почернела. А там, дальше, лес взбирался по холмам вверх, будто уходя в небо. И вдалеке над темными густыми кронами лиственных деревьев уже были видны сосновые верхушки, меж которых ярко мигали светлые стволы, мерно покачивавшиеся на ветру. И казалось, что далекий сосновый бор будто плывет над всем остальным лесом - всё, как и говорил Бирюк.
- Ура! - закричали земники и пришпорили своих пони.
И даже вечно недовольный Пеколс заметно повеселел.
--------------------------
ГЛАВА 5
МЕЖ ТРЁХ СОСЕН
- Ну и толку с того, что мы нашли старый сосновый бор? - ворчал на этот раз Мартин. - Где вот искать эти самые три сосны, между которыми вход в Заячий лес? Тут ведь вокруг одни только сосны и есть!
И сердито махнул рукой.
Давно уже спешились и держали коней под уздцы.
Лиго тем временем задумчиво покусывал былинку и поглядывал на Мамая, который сам выглядел несколько озадаченным.
- Что скажете, сударь? - спросил Лиго у чародея.
- Я думаю, должен быть какой-то знак, - ответил тот.
- А если не будет никакого знака? - поинтересовался Мартин.
- Тогда будем его искать! - резко сказал чародей и стал сердито грызть чубук своей давно потухшей трубки.
Мартин и Лиго только переглянулись между собой.
А вот Пеколс, время от времени поглядывавший на небо, вроде бы как невзначай заметил:
- А дело-то к вечеру идет, однако! Пожрать бы вовсе не мешало - с утра ведь крошки в пузе ни у кого не было!
- Ну, так ведь еще не вечер, - буркнул чародей. - Вот когда стемнеет, тогда и заночуем прямо здесь.
- А поужинать когда? - кисло протянул Пеколс.
- Перед ночлегом и поедим, - отрезал чародей.
- Ну да, Бирюк нам в торбы кое-чего насовал-таки, - улыбнулся Лиго. - Ежели что, пожевать на всех найдется.
Но Мамай на его слова даже ухом не повел - и уселся на бревно, скрестив ноги и теребя свой ус. Земники тайком вздохнули - в животе у них давно уже предательски урчало.
Дело тем временем действительно шло к вечеру. Солнце уже не припекало и норовило спрятаться за верхушки сосен. Вокруг разливался мягкий предзакатный свет.
- И дрозд куда-то пропал, - вздохнул Лиго. - Может, он навел бы на умную мысль.
- Насчет навел - уж не знаю, - ухмыльнулся Пеколс. - А вот то, что он сюда завел - так это точно.
И торжествующе посмотрел на остальных.
- Ты несправедлив, Прок, - сказал Лиго. - Сюда дрозд нас скорее не завел - а вывел из Синей пущи. Куда вот только теперь эта птица запропастилась?
- Ну что ж, будем ночевать под соснами и не емши, - подвел итог Пеколс. - Чего и следовало ожидать.
И, словно передразнивая чародея, уселся на первую попавшуюся корягу, поглубже нахлобучил себе на голову свою шляпу и с деланным безразличием стал насвистывать какой-то незатейливый мотивчик.
Мамай недовольно покосился на него, но ничего не сказал.
- Сударь, а помните байку, как старик со старухой лапу спящему медведю отрезали? - спросил Пеколс у Лиго.
Лиго улыбнулся и кивнул.
- Что еще за байка такая? - поинтересовался дружинник.
- Вот те на! - сказал Пеколс. - Это ж старая история, как старик со старухой есть хотели, да и пошли в лес поискать съестного. Только ничего не нашли - кроме берлоги, в которой спал медведь. Старик и говорит старухе: "Давай медведю лапу отрежем и сварим - всё с голоду не помрём!"
- И что? - спросил Мартин.
- Но только не успели они это сделать, как медведь проснулся - и хвать их! И съел обоих! - засмеялся Пеколс.
- А смешного-то что? - пожал плечами Мартин.
- Как это что? - подмигнул ему Пеколс. - Сидят старик со старухой в утробе у медведя, старик и говорит: "Давай, старуха, желудок медведя сварим что ли - всё с голоду не помрём!"
Тут уж земники грохнули втроем - чем вызвали явное неудовольствие чародея. Он грозно глянул на них - барздуки осеклись и замолчали снова.
Лиго тем временем внимательно рассматривал лес вокруг.
- А что, если эти три сосны растут действительно перед каким-то входом? - сказал он вслух. - Может быть, мы вообще здесь зря ищем...
- Что-что? - встрепенулся чародей. - Ну-ка, повтори!
- Говорю, может, надо искать эти три сосны у входа в какой-нибудь потайной лаз? - поскреб затылок Лиго. - Например, на склоне оврага или еще где.
- Ты видишь где-то здесь овраг? - хмыкнув, спросил его чародей, но тут же спохватился: - Хотя постой-ка...
И Мамай вдруг звонко шлепнул себя ладонью по лбу.
- Ну, конечно же! - воскликнул чародей. - И как это я сразу не догадался! На склоне холма надо искать! Не оврага - а холма!
И Мамай радостно подскочил.
- Высматривайте холм - а на его склоне три сосны, - сказал чародей. - И давайте разойдемся в разные стороны - но так, чтобы видеть друг друга! Если что, кричите!
- А перекусить? - кисло протянул Пеколс.
Но на него уже никто не обратил внимания - все радостно бросились прочесывать окрестности.
Прошло не менее получаса, прежде чем издалека раздался торжествующий клич чародея. Земники поспешно устремились к нему.
Мамай стоял, придерживая под уздцы своего белогривого коня, и что-то пристально разглядывал у небольшой впадины между двумя холмами. И там, в распадке между ними, причудливо изогнулись три покореженных неведомой силой сосны. А прямо перед ними лежал старый, притрушенный старой хвоей и сухим быльем огромный камень, по которому во все стороны змеилась паутина глубоких трещин.
- Ух ты, - радостно присвистнул Лиго. - Вот тебе и три сосны! Да еще каких! Будто кто нарочно их вывернул и покорёжил.
- И не только, - кивнул чародей. - Вот и знак тоже.
И указал на камень.
- Только что-то никакого входа я за ними не вижу, - поджал губы Мартин.
- И не увидишь просто так, - сказал чародей. - Потому что это не обычный вход - здесь без чар нам также не обойтись. От ненужных глаз он скрыт волшбою древней - не каждому дано его увидеть.
- Это как еще понимать? - удивился Лиго. - Бирюк-то ни словом об этом не обмолвился.
- А вот так, мой мальчик, - сказал Мамай. - Так чары берегут от незваных гостей вход в волшебный дивный лес. Ибо сама Медейна, хозяйка Заячьего леса, родом из древних богов - и не каждому суждено испить из священного родника, который она охраняет.
Барздуки переглянулись между собой.
- Но кто сказал, что это именно то самое место? - спросил Мартин. - Ведь я слыхал, что никому на самом деле не ведомо, где находится родник хозяйки Заячьего леса!
- Ну уж мне-то ты можешь поверить? - спросил его чародей.
А потом, подняв голову, улыбнулся.
- А вот вам и второй знак, что я не ошибся, - и Мамай указал на ветку одной из сосен, на которой деловито копался клювом в своих перьях уже знакомый всем дрозд, будто не обращая никакого внимания на земников и их спутника.
- Хм, а сколько всего таких знаков должно быть? - спросил Мартин.
- Сколько нужно, столько и должно быть, - отрезал Мамай. - Но не меньше трёх. И этот третий знак тоже должен находиться где-то здесь.
- А если нет? - ввернул Пеколс.
Мамай покосился на него и насмешливо сказал:
- Тогда считай, что нам не повезло - будем ночевать здесь, как ты сказал, не емши. А завтра начнем искать снова.
И подмигнул барздуку. Пеколс только растерянно открыл рот.
Но тут Лиго внезапно воскликнул:
- Думаю, что третий знак мы всё же нашли!
И показал рукой на камень.
- Хм, камень и камень, - пожал плечами Пеколс. - Только в трещинах весь.
А затем, улыбнувшись, пошутил:
- Давайте-ка поднимем его. Вдруг там, прямо под ним, и будет потайной лаз?
Но Лиго только покачал головой и усмехнулся:
- По-моему, это не просто трещины, Прок.
И, повернувшись к чародею, спросил:
- Что скажете, сударь? Уж не похоже ли это на старые стертые письмена?
И смахнул с камня сухую хвою.
Поначалу на серой темной поверхности, испещренной зигзагами многочисленных больших и малых трещин, вряд ли что-то можно было разобрать. И в этой паутине лишь богатое воображение могло увидеть подобие древних знаков. Но всё же какая-то неведомая сила исходила от этого камня, завораживала и притягивала взор, бередила душу и заставляла искать глазами в извивах трещин нечто давным-давно начертанное чьей-то неведомой рукой, но скрытое ныне от взоров.
- По-моему, там и нет вовсе ничего, - вздохнул Мартин. - Увы, тебе почудилось, Лиго.
И глянул на Мамая.
Но чародей стоял и задумчиво теребил себя за кончик уса. А в уголках глаз южного витязя скрывалась хитрая искорка.
- Как сказать, как сказать... - сказал чародей. - Ибо то, что не видно при свете солнца, вполне можно увидеть при лунном свете...
- Если, конечно, оно там есть, - буркнул Пеколс мимоходом под руку чародея.
Мамай резко обернулся - но старый земник уже благоразумно отошел на несколько шагов.
- А с чего вы взяли, сударь, что там что-то есть? - спросил Лиго.
Чародей улыбнулся:
- Ну а ты-то с чего обратил внимание на этот камень? Ты откуда взял, что на нем могут быть письмена?
Земник пожал плечами:
- Да почудилось вдруг. Ненароком луч солнца пробился через ветви этих сосен и упал на камень. И будто на миг какой-то с его поверхности вдруг встали зыбкие знаки, похожие на древние буквы. А потом наваждение пропало. Растаяло в воздухе. Да и было-то оно всего на миг какой-то! Наверное, всё-таки показалось.
И Лиго покачал головой.
Но Мамай почему-то оживился.
- Луч солнца упал сквозь ветви этих сосен? - переспросил чародей.
И указал на три сосны.
- Хм, интересно, мальчик мой, - задумчиво сказал витязь, и затем еле слышно произнес себе под нос: - Как там говорил Бирюк: "В конце пути вы и найдете меж трёх сосен вход в Заячий лес, когда на небе будет луна..."?
И, обернувшись к земникам, чародей улыбнулся и приветливо кивнул головой:
- Ну что, господа барздуки, стало быть, пришли! По-моему, мы нашли именно то, что искали. Только надобно немного подождать - до ночи. Так что располагайтесь прямо здесь.
И, улыбнувшись, подмигнул Пеколсу:
- Так что там старина Бирюк надавал вам в дорогу из своей стряпни?
Пеколс подпрыгнул от неожиданности - и радостно кинулся к своему лошаку, на которого были навьючены сумки с едой.
***
Давно уж стемнело. Над старым сосновым бором стояла звенящая летняя ночь. Кувыркалась в небе растущая луна, надувала свои яркие толстые щеки и цеплялась за верхушки деревьев, будто соревнуясь с ветром, кто сильней раскачает высокие сосны. Но ветру было всё равно - он давно уже спал и лишь время от времени его слабые порывы проносились над бором. И казалось порой, что это он, будто на огромных сказочных гуслях, своими невидимыми воздушными пальцами перебирает в полудрёме струны сосен, а те подыгрывают ему легким гудением и шумом. И в такие мгновения чудилось, словно лес поёт какую-то тягучую древнюю песню, слова которой ныне давно уж позабыты всеми, кроме самих лесных великанов. Оттого и тужат они, и скрипят своими ветвями, и стонут в корнях, будто жалея, что те далекие времена, когда вся земля была покрыта лесами, давно уж канули в небытие - и не вернутся больше никогда. И оттого надменно смотрели сверху огромные сосны на три своих несчастных сестры, изогнутых словно по чьей-то злой воле, которые затёрлись в лесном распадке меж двух холмов. И на сгрудившихся возле них непрошенных гостей, которых судьба забросила в эти дали. Не понимали сосны, что им нужно, этим самозванцам, зачем они здесь? Почему не спят, когда вокруг царствует ночь? Но лесные гости и сами были не рады, что так припозднились - да только вот поделать с этим ничего не могли.
Мамай молча и сердито курил трубку - и в красноватых, время от времени вспыхивавших бликах лицо чародея выглядело загадочным и суровым. Земники молчали, боясь нарушить ход мыслей южного витязя. Ибо луна, на которую так уповал чародей, давно уже встала и, будто издеваясь над ним, светила ярко, выглядывая из-за верхушек сосен. Но в свете её блеклых холодных лучей, падавших на камень, ничего не было видно - всё та же сумятица и паутина разбегавшихся во все стороны трещин.
- На камне должны быть лунные руны - это я вам говорю! - радостно растолковывал земникам Мамай, когда все наконец-то уселись на отдых пару часов назад.
- Это еще что за штуковина такая? - с набитым едою ртом спрашивал Пеколс.
- Это, друг мой, такие руны, что видны лишь при свете месяца, - вместо чародея охотно объяснял Лиго.
- Именно, - кивал Мамай. - Оттого и почудилось при свете солнца, будто есть на камне какая-то надпись - да вот не разобрать только, надпись ли это или наваждение. Это, братцы, наипервейший признак, что буквы там всё-таки есть - только рассматривать и читать эти знаки надобно совсем при другом освещении. Тогда, когда их и наносили на камень.
- Ишь ты, - крутил головою Мартин, которому до сих пор многое в рассказах его соратников про чары и волшбу казалось удивительным. - И чего только не придумают!
- Но бывает и так, что и ночью не во всякое время можно прочесть эти знаки, - рассказывал дальше Мамай.
- Это еще почему? - вскидывал вверх брови Мартин, не забывая при этом наминать стряпню Бирюка.
- А потому, дружок, что могут наложить заклятие на эту надпись - и станет она видимой токмо в урочное время, - пояснял Мамай. - Или, к примеру, когда луч лунный упадет на камень особым образом - и лишь тогда сделает зримыми эти знаки.
- Во дела! - охал Мартин.
- А с нами такой штуки, случаем, не приключится? - спрашивал Пеколс. - Что сидим мы вот тут под этими соснами, ужинаем, ждем чего-то. А на самом деле или надписи никакой и вовсе здесь нетути - или же она только в то самое особое время и будет видна. Да только вот не сегодня время это может быть, вот что я вам скажу. А потому и сидеть мы здесь можем зазря - аж до новых веников!
- Тьфу ты, Пеколс, - цыкал на него Лиго. - Умеешь ведь испортить настроение.
- Поживем - увидим, - назидательно говорил Мамай. - Недолго ведь уже осталось ждать ночи!
Да только Пеколс как в воду глядел. Луна взошла - но как ни крутились земники с чародеем вокруг камня, так ничего и не увидели. Ни знака какого-нибудь, ни даже намёка на него. И так, и эдак рассматривали под разными углами камень - чудится, будто что-то есть. А как присмотришься - и нет снова ничего! Сплошное наваждение, да и только.
Настроение у всех было препаршивое. Мамай задумчиво курил, земники молчали. Даже Пеколс не пытался больше язвить. На душе у всех было гадко и скверно.
- Так, братцы-земники, - вдруг сказал Мамай. - Ну-ка, что там дословно нам говорил Бирюк?
- Поедем, мол, по лесной тропе, никуда не сворачивая, - начал бубнить Лиго.
- Так, есть, - загибал пальцы чародей. - Дальше.
- В конце пути, если нам повезёт, мы должны увидеть опаленный дуб и взгорок, за которым и будет старый сосновый бор, - продолжал Лиго.
- Вот именно - если повезёт! - кивал головой Мамай. - Тоже есть - хоть и с небольшой оговоркой про везение...
И тут чародей вдруг осекся на полуслове, а затем вдруг громко расхохотался и звонко хлопнул себя ладонью по лбу.
- Ну, конечно же! Ай, да Бирюк! Ай, да сукин кот! Вот уж старый пройдоха - горазд словами играться да загадки загадывать!
И озорно посмотрел на ничего не понимающих земников.
- Вы еще не догадались? - спросил их чародей.
- Нет, - помотал головой Лиго, и робко добавил: - Там еще про луну было сказано...
- Да какая теперь луна! - весело махнул рукой Мамай и стал выбивать о каблук свою трубку.
- Что вход в заповедный Заячий лес будет меж трёх сосен, когда на небе будет луна... - уже тише сказал Лиго, и вдруг сам осекся и замер.
А потом весело запрокинул голову и засмеялся. Прок и Мартин удивленно глядели на него во все глаза.
- Эй, Лиго, ты чего там? - испуганно спросил его Мартин Бубилас. - Вы там с чародеем умом-то, почитай, не тронулись часом?
Но Лиго и Мамай продолжали смеяться, посматривая то друг на друга, то на своих опешивших спутников.
- Батюшки-светы! - охнул Пеколс. - Вот тебе и на! Видать, довысматривались-таки на камне свои лунные руны, что умом повредились.
Но в ответ на это Лиго и чародей еще громче рассмеялись.
- Да каким там умом, Прок, - махнул на него рукой Лиго, когда безудержное веселье немного прошло. - Вспомни-ка лучше, что там дальше Бирюк говорил.
И тут вдруг раздался торжествующий крик - и уже в свою очередь громко расхохотался Мартин.
- Свят-свят-свят... - испуганно зашептал Пеколс, с ужасом глядя на своих товарищей.
Но они только покатывались со смеху, глядя на него.
- Звезда! - весело воскликнул Мартин. - Там еще было сказано не только про луну - а и про звезду!
- Именно! - оживленно закивал головой чародей, и, обращаясь к Лиго, сказал: - Мальчик мой, повтори-ка еще разок, что было сказано Бирюком нам в напутствие.
"Вы найдёте меж трёх сосен вход в Заячий лес, когда на небе встанет луна - и счастливая звезда будет на вашей стороне!" - похохатывая, повторил Лиго слова лесного отшельника. И, слегка толкнув замершего Пеколса, переспросил:
- Ну? Понял наконец-то?
У Прока глаза полезли на лоб - а затем он тоже рассмеялся и замотал головой.
- Да уж, Бирюк всегда был мастер играть в слова, - кивнул Мамай. - Ну что, господа барздуки, ясен скрытый смысл? Эти лунные руны читаются не просто при свете луны - но еще в особое время и с определенной стороны, когда нам в спину будет светить та самая счастливая звезда. Надеюсь, вы уже догадались, что это за звезда?
И чародей стоял, улыбаясь, будто сытый кот.
- Нет... - слегка опешил Лиго - и тут же перестал смеяться.
- Ай-яй-яй, господин Бирзулис, - покачал головой Мамай. - И чему вас только учили в вайделотской школе? Неужели владыка Куреяс не рассказывал вам про счастливую звезду?
- Это ту, под которой родился? - неуверенно спросил Лиго. - Так у каждого она своя...
- А если она не счастливая? - подмигнул ему чародей. - Тогда как быть?
А затем, видя сумятицу в глазах барздука, хлопнул его по плечу и весело сказал:
- Счастливая звезда, мальчик мой, у каждого своя - тут ты прав! Но надо её еще найти!
И Мамай обвел рукой черный бархат небесного свода с россыпью льдисто мерцавших точек.
- Но есть на небе одна - та самая звезда, она самая яркая, - продолжал чародей, - на которую глядят все на земле - и загадывают желание. Ты её видишь, Лиго?
- Полярная! - вдруг вскинулся Лиго. - Её еще называют Осью, вбитой в небо и вокруг которой вращается весь небосклон! А боги привязывают к ней ночью своих коней!
- Правильно, мальчик мой, - улыбнулся Мамай. - И раз она уже поднимается над бором, давайте-ка лучше поспешим, друзья!
И когда земники и чародей, выждав еще несколько минут, увидели плывущую в небе самую яркую точку, загадочно мерцавшую в вышине, повернулись к ней так, чтобы она светила им в спину. И в этот миг порыв ветра качнул верхушки старых сосен - и на камень снова упали лунные белесые блики. И в их бледном призрачном свете поверхность камня вдруг задрожала, словно по ней пробежала водная рябь - и трещины стали складываться в какие-то угловатые буквицы, образовавшие мерцающую надпись.
- Очень древние знаки - не могу прочесть, - с сожалением прошептал Лиго.
Но Мамай положил ему руку на плечо и также тихо сказал:
- Да, Лиго, это самые древние знаки на земле, дарованные нам самим Вышнем.
А затем, повысив голос, с чувством произнес:
- АИУЭННО ИИТАРО!
И чуть тише добавил:
- Что означает "Обернись и сделай шаг назад!"
Ветер утих - и сосны скрыли своими верхушками луну. Надпись на камне медленно погасла в ночи. Оцепеневшие земники заворожено смотрели на камень, не в силах оторвать взгляд. И лишь один Лиго нашел в себе силы прошептать:
- Что это за дивные звуки были?
- Язык богов, мой мальчик, - загадочно усмехнулся Мамай. - Самый древний язык на земле, на котором до сих пор говорят ветер, волны и горы. И даже не говорят - а поют, ибо это язык самых первых песен. Да только мы уже, увы, далеко не всё понимаем в нём...
- Мы? Это кто? - еле слышно спросил Лиго.
- Мы - это те, кто понимает древнюю волшбу и учится владеть могучей силой.
- И что же значат эти слова? Что за новая загадка?
- А вот как раз над этой последней разгадкой я вовсе и не собираюсь ломать себе голову, - бодро ответил чародей. - Теперь мне и так уже всё ясно.
И, обращаясь к остальным, добавил:
- Не задавайте лишних вопросов, друзья! Делайте, как я.
Стал на камень перед трёмя соснами, обернулся вокруг себя, затем подмигнул своим спутникам... и шагнул назад.
И пропал в тот же миг!
У земников только челюсть отвисла.
- Куда это он сгинул? - выпучил глаза Пеколс и затряс головой.
- Ишь ты, - присвистнул Мартин. - Как это у него так вышло?
Но Лиго вдруг тоже засмеялся и сказал:
- Друзья! Не морочьте себе голову глупыми вопросами!
Затем быстро взобрался на камень, откуда и крикнул: "За мной!" Повернулся, шагнул назад - и также исчез в одно мгновенье.
- Вот это да! - восхищенно ахнул Мартин/
И затем, хмыкнув, также полез на камень.
- Куда? Куда? - испуганно завопил Пеколс, вцепившись в него что есть мочи.
- Да что тебе надобно-то, Пеколс? - отбрыкивался от него дружинник. - Видишь же, Мамай и Лиго уже сделали это!
- Да ну его к ляду, этого чародея! - истошно кричал Прок. - Заморочил-таки нам всем голову, заманил-таки нас в западню. И хозяина моего сгубил своими колдовскими штуками! А я ведь предупреждал! Ох, горе горькое!
- Вот ты старый дурак, Пеколс, - рассердился вдруг не на шутку Мартин. - А ну-ка, пусти ногу быстро!
И стал отталкивать от себя схватившего его земника. Но Пеколс упрямо вцепился в дружинника, будто чертополох, и вовсе не желал его отпускать.
- Какой же ты приставучий, - кряхтел Мартин, силясь вырваться из рук старого земника.
И, поднатужившись, что есть духу отпихнул его от себя.
Прок в мгновенье отлетел на пару шагов назад и грохнулся на спину - и в его цепких руках остался сапог молодого дружинника.
- А-а-а! - замахал руками Мартин, силясь устоять на ногах - и вдруг сделал шаг назад. И тут же пропал!
- Ох ты, батюшки-светы! - покрутил взлохмаченной башкой Пеколс, хлопая глазами. - Да за что же мне такое наваждение?
А затем, оглянувшись по сторонам, вдруг разозлился и заорал на весь ночной лес:
- Ну, держись, нечистая сила! Ежели чего приключилось с моим хозяином - зашибу!
И, взревев, как был, с сапогом Мартина в руках, вскочил и ринулся на камень.
--------------------------
ГЛАВА 6
ЛЕС ЧУДЕС
- А-а-а! - вывалился кубарем на мягкую траву Мартин.
А спустя мгновенье следом, прямо на него, свалился тяжелым кулем Пеколс, ошарашено хлопая глазами.
- Ух ты! - только и смог удивленно произнести Пеколс, грохнувшись на молодого дружинника.
Лиго еле успел отскочить в сторону.
- Эй, вы там, поосторожней! - сказал он.
Но Мартин, кряхтя, выбрался из-под старого земника, и смачно сплюнув в сторону, с чувством произнес:
- Ну ты и дурень, Пеколс!
И, сердито выхватив у того из рук сапог, стал прыгать на одной ноге, натягивая его.
Но Пеколс лежал и хлопал глазами.
- Где это мы? - спросил он.
- В Заячьем лесу, друзья! - откликнулся Мамай, который только похохатывал, стоя поодаль и наблюдая, как земники изумленно смотрят по сторонам.
- Мы уже во владениях провидицы Медейны? - спросил Лиго.
И чародей утвердительно кивнул чубатой головой.
- А как же наши пони? - заволновался Мартин. - Что с ними теперь будет?
- Не беспокойся, Мартин Бубилас, - сказал Мамай. - Мой Белогрив позаботится о них - и отведет на потайные пастбища в лесу, где они будут в полной безопасности до нашего возвращения. Ни волки, ни другие звери их не тронут.
Мартин вздохнул, но ничего не ответил, продолжая осматриваться по сторонам.
А лес вокруг был странный. Деревья будто светились изнутри каким-то серебристым сиянием и тихонько о чем-то переговаривались между собой. Точно также тихо шепталась под ногами шелковистая трава, словно обсуждая нежданных гостей. А потому вокруг всё слегка мерцало и переливалось неясным туманным светом, и тихонько переговаривалось на все лады. Даже клочья седых лишайников, свисавших сверху с древесных ветвей, что-то шамкали между собой и величаво раскачивались над головами.
За спиной чародея что-то свистнуло - и послышалось знакомое трепыхание. Это был их старый знакомец дрозд, который сидел на пне и невозмутимо чистил свои перья. Закончив приводить себя в порядок, умная птица склонила голову на бок и внимательно посмотрела на пришельцев своими глазами-бусинками. И вдруг произнесла:
- Фьюить! Мы будем рады видеть вас, коли пришли вы с миром! И вы себя ведите здесь пристойно и учтиво. Идите дальше по тропе - найдете кров и ужин. А утром мы поговорим, какой родник вам нужен.
И, взмахнув крылами, дрозд полетел вперед.
Барздуки изумленно смотрели ему вслед. Понимать птичий щебет и крик - это, конечно, одно. И каждый уважающий себя земник не только умел свистеть и перекликаться по-птичьи, но даже по этому писку понимать, что же случилось и кто вызвал переполох в пернатом царстве. Но вот чтобы птица сама разговаривала человеческим голосом? Нет, такого барздуки на своем веку еще не видали!
Но чародей только подсмеивался над ними, глядя на изумленные лица своих спутников.
- Да-да, друзья, - сказал Мамай. - Ничему не удивляйтесь - это древний заповедный лес, наполненный предковечною волшбою. Малый осколок тех первозданных лесов, которые укрывали всю землю, когда по ней бродил сам Вышень Святовит. И потому здесь до сих пор живут удивительные создания, а птицы и звери говорят на понятном всем языке.
- Так что же нам теперь делать? - поднял на чародея глаза Лиго.
- Идемте вперед, как сказала умная птица! - улыбнулся Мамай. - Ведь я с самого начала знал, что этот дрозд появился в лесу неспроста. Так оно и оказалось!
И чародей быстро зашагал по широкой тропе, обрамленной чудесными деревьями. Барздуки вскочили и побежали следом, крутя от удивления головой налево и направо. И ведь было от чего!
Потому что лес воистину был волшебный и тихо светился как бы изнутри. А оттого было непонятно, утро уже здесь наступило - или же это такая светлая ночь в этом удивительном краю. Лиго смотрел во все глаза на диковинные деревья и цветы - и чуть не попал впросак. Не успел земник завернуть за извив тропы, как тут же едва не наступил на огромную мохнатую гусеницу, которая неспешно ползла вперед, мерно перетаскивая свое жирное тело с колыхавшимися на нем усиками разноцветных бисеринок.
- Эй, вы там, полегче! - словно передразнивая его самого, проворчала гусеница, сердито глядя снизу вверх на барздука, уже занесшего над ней свою гусиную лапу.
- Ох, простите, сударыня! - покраснел Лиго и осторожно переступил лесную барышню.
Гусеница только покачала головой, повздыхала и поохала насчет нравов чересчур бойкой молодежи, и поползла себе дальше.
Но в этот миг Лиго пребольно схватил за рукав Мартин.
- Смотри, смотри! - горячо зашептал Бубилас в ухо Лиго. - Это же единорог!
А справа действительно между деревьев вдруг вынырнуло удивительное и грациозное создание величиной с небольшую лань, горделиво и изящно подняло свою красивую голову и, услышав шорох, повернулось в сторону земников. На земников смотрели огромные влажные глаза волшебного зверя невиданной красы - и на лбу у него возвышался небольшой витиеватый рог. Диковинное существо постояло всего миг, раздувая ноздри и принюхиваясь. А затем взбрыкнуло своими резными тонкими копытцами - и тут же умчалось в лесную чащу.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги