Анастасия Маркова Большая (не)любовь в академии

Глава 1

Воскресное утро началось неожиданно рано и со звонкого голоса матери где-то рядом с моей кроватью.

– Солнышко встало, утро настало, – пропела она, а потом как крикнет: – Меган, подъем! Экипаж не будет ждать тебя вечность!

Нормальный человек давно бы подскочил и побежал, но я к нормальным точно не относилась, поскольку даже не дернулась и продолжила лежать как ни в чем не бывало. Глаза наотрез отказывались открываться, что уж говорить про руки или ноги, которыми неохота было шевелить.

– Опять вчера поздно явилась… – за недовольным ворчанием последовал тяжелый вздох. – Хоть бы перед отъездом вернулась домой пораньше да провела пару часов со своей семьей, а не с Селестой. Она на тебя плохо влияет. Из-за нее ты вляпалась в эту дурацкую историю и теперь вынуждена покинуть нас. Доча, доча, что же ты натворила, – в который раз за неделю сетовала мама.

Несомненно она была права, но я провела свой последний вечер в Керберли с лучшей подругой, которую также считала членом нашей семьи. Я любила ее как родную сестру. И мама любила. До пожара… К сожалению, маленькая шалость обернулась непредвиденными последствиями. И ближайшие триста шестьдесят пять дней мне придется расплачиваться за свою проделку.

Мама одним резким движением раздвинула плотные шторы и впустила в спальню яркие солнечные лучи, заставившие меня повыше натянуть одеяло. Но если от назойливого света удалось избавиться, то от скрипа половиц, доносившегося из коридора, никуда было не деться. А вслед за ним раздался и звонкий заливистый смех младшей сестры. Наигрывать незатейливую песенку на деревянных дощечках было одним из любимейших занятий пятилетней девочки, которую я толком и не знала. «Учеба» в Высшей академии магии проложила между нами огромную пропасть, чего нельзя было сказать о моих отношениях со старшим братом.

«Честное слово, я когда-нибудь заменю этот музыкальный паркет на мраморный пол, – мысленно пообещала себе, когда скрип и потрескивание усилились. – У Меридит совсем нет слуха!»

В отличие от сестры, я занималась поисками беззвучных половиц, которые помечала специальной краской, проявляющейся лишь в темное время суток. Эта задумка позволяла мне приходить домой незамеченной далеко за полночь.

– Меган! – в очередной раз прокричала мама, теряя самообладание.

– Встаю, – прохрипела я через силу, но даже пальцем не пошевелила, чтобы изменить положение. Ужас! У свежеподнятого умертвия и то голос приятней! – Еще пять мину…

– Меган, уже восемь! – воскликнула она мне на ухо, совершенно не заботясь о моих барабанных перепонках.

– Как восемь?! – резко подскочила я и чуть не упала, запутавшись в одеяле. – Почему раньше не разбудила?! С минуты на минуту приедет Джеральд, а я еще не готова, – выкрикнула уже из ванной.

– Так одна не в меру ответственная девушка с чистой совестью заверяла меня еще час назад, что уже встала.

– А ты меня в следующий раз с этой самой девушкой не познакомишь? – полюбопытствовала я, выглянув из-за двери.

– Вряд ли. Я ее не видела лет так с семи, – задумчиво и с толикой грусти посмотрела на меня мама.

Это был весьма «тонкий» намек, что у меня нет ни того, ни другого. Это я сейчас про совесть и ответственность.

– Замуж бы тебе выйти поскорее, деток родить, тогда, может, поспокойнее стала бы. Да и вся дурь вылетела бы из твоей головы.

– Вышла бы, так не берут. Видно еще зеленая, ждут, когда дозрею, – отозвалась я с наигранной веселостью, на мгновение глянула на помолвочное кольцо, красующееся на правой руке уже почти десять лет, и вновь исчезла в ванной комнате.

Открыв медный кран, сложила ладони ковшиком и склонилась над мраморной раковиной, чтобы набрать воды и умыться, однако резко выпрямилась. Туго облегающий черный ошейник с большим коричневым камнем больно впивался в кожу под подбородком. Он вполне мог сойти за украшение, но являлся напоминанием о приговоре, который я по-прежнему считала несправедливым и к тому же необоснованным.

«Деньги решают все!» – постоянно твердил отец. Но оказалось, не все и не всегда. Особенно, если их больше у твоего недоброжелателя. И произошедшая со мной история стала великолепным тому доказательством. Никакие деньги, связи, положение отца или дядюшки, входившего в коллегию судей, не спасли меня от разгневанных лордов, требовавших наказать виновницу пожара в так называемом «массажном салоне». Правда, я все же не поняла, какие части тела им там массировали…

– Меган, поторопись! Экипаж уже у ворот, а ты даже не одета! – выдернула меня из размышлений мама.

Быстро умывшись, расчесала гребнем свои длинные, диковинного жемчужного цвета волосы, заплела их в косу, а затем уложила на голове в виде короны. Невзирая на предстоящий нелегкий путь и непрактичность наряда, вместо дорожного платья я надела кремовую юбку, светлую блузку с длинными рукавами и кружевным воротником под горло, скрывшим мой ошейник, затянула корсаж, который подчеркнул узкую талию, и покинула покои.

В столовой к тому времени собрались все члены нашей небольшой семьи. Даже Эдгард, любимый братишка, смог вырваться со службы, чтобы проститься со мной. Родные сидели за столом молча, слегка склонив головы, будто собирались проводить меня в последний путь. Из-за этого в помещении было необычайно тихо. Казалось, пролети сейчас где-нибудь поблизости бабочка, я непременно расслышала бы шелест ее крыльев.

– Вы еще прощальную затяните, – сказала я, пожелав всем сперва доброго утра.

Стоило устроиться по левую руку от Эдгарда, рядом со мной, словно из воздуха, материализовался слуга, который налил чашку кофе высочайшего качества. Его аромат был настолько превосходен, что я невольно повела носом, а затем немного сникла. Боюсь, не скоро мне придется вновь ощутить его великолепный вкус.

– Не паясничай! И без того тошно. Хоть бы подумала, в какое положение мы все попали из-за твоей выходки, – прорычал отец, который довольно редко позволял себе повышать голос. – Скажи спасибо Джеральду, что подсуетился и не позволил твоему имени просочиться в газеты, в противном случае твоего брата могли выставить из дознавателей. Про себя и вовсе молчу.

– Элей! – воскликнула мама, всегда выступавшая в семье миротворцем. – Будь помягче с дочерью. Меган тоже сейчас нелегко.

– Помягче, – ворчливо проговорил папа, вперив взгляд в чашку из тончайшего велерийского фарфора. – Вот теперь я жалею, что был с ней мягок, когда следовало в воспитательных целях хоть разочек съездить ремнем по мягкому месту. Может, не пришлось бы сейчас краснеть перед друзьями.

Меня так и подмывало сказать, что я по-прежнему считаю себя невиновной, но мама насупила брови и едва заметно покачала головой, как бы говоря, что сейчас не самый подходящий момент для возражений и лучше промолчать. Именно так я и поступила: взяла чашку и сделала глоток восхитительного кофе, не предпринимая попыток оправдаться.

В столовой вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком приборов да звоном посуды. Она давила на уши. Моя рука потянулась к воздушным пирожным, но замерла на полпути, а уже в следующую секунду вновь опустилась на белоснежную салфетку, что лежала у меня на коленях. В такой напряженной обстановке и кусок в горло не полезет.

Я испытала невероятное облегчение, когда дворецкий хорошо поставленным голосом возвестил:

– Лорд Джеральд Моррис!

Отец и брат резко поднялись из-за стола и двинулись навстречу гостю, которому были рады в этом доме в любое время дня и ночи. Наверное, исключение составляла лишь я, считавшая именно его виновным во всех своих бедах, которые преследовали меня последние две недели.

Темно-каштановые волосы Джеральда были пострижены по последней моде и зачесаны назад. Черты его мужественного лица казались высеченными из камня. Выглядел мой жених как всегда идеально. Безупречно сидящий на нем темно-синий костюм, сшитый по индивидуальному заказу, выгодно подчеркивал достоинства натренированной фигуры и оттенял ярко-голубые глаза. Белоснежная рубашка, галстук-бабочка, начищенные до блеска туфли и трость в правой руке придавали ему особый шарм. Родовая печатка на мизинце завершала образ аристократа.

Он был красив, богат, весьма умен и являлся недосягаемой мечтой любой незамужней девушки. Впрочем, замужние женщины также провожали его восхищенными взглядами. Однако в силу положения, которое отец занимал в высшем обществе, один из самых завидных женихов империи остановил свой выбор на мне. И я была безмерно счастлива… первые лет так семь-восемь…

Несмотря на состоятельность нашей семьи, воспитанием детей мама занималась сама. У нее был свой пунктик на этот счет. Видимо, сказался личный неудачный опыт в общении с многочисленными нянями, сменявшимися едва ли не каждый месяц. Хотя я бы тоже на их месте сбежала, если бы мои нервы то и дело испытывали на прочность. И почему она все время раньше удивлялась, в кого я родилась такой неугомонной? Да я просто паинькой почувствовала себя после ее рассказов.

К тому же у мамы имелось собственное мнение относительно нашего воспитания. Она считала, что ко всем «прелестям» жизни детей следует готовить сызмальства. Именно поэтому я никогда не слышала сказок о волшебной силе любви, заставлявшей людей совершать необдуманные поступки, о принцах, покоренных простушками, о девушках из богатых семей, сбегавших с бедняками.

Большинство аристократических браков заключалось прежде всего с учетом социальных и финансовых соображений. Очень редко кто из молодых перед женитьбой испытывал нечто большее, чем симпатию. В лучшем случае она с годами перерастала в привязанность, ну а в худшем – в глубочайшую ненависть. И тогда брак терпел крах. Однако возможности развестись у супругов, превратившихся во врагов, не было. Тогда-то и начиналось «веселье»… Но опять-таки, все происходило за закрытыми дверями. Стоило чете выйти в свет, как они надевали маски и разыгрывали перед обществом хорошо выученные роли.

И все эти реалии жизни без прикрас мама втолковывала мне едва ли не с пеленок. Я знала, что настанет час, когда придет человек из не менее состоятельной семьи, чем наша, и попросит моей руки.

Так оно и случилось. Не успели слуги убрать дом после пышного празднества в честь моего тринадцатилетия, как к отцу заявился Моррис-старший с предложением обручить со мной своего сына. Нет, Джеральд не был впечатлен моим голосом, поскольку никогда его не слышал, его не покорили мои янтарного цвета глаза или жемчужного цвета волосы – он увидел меня впервые в день помолвки. Как оказалось позже, парень дал добро отцу на брак, лишь мельком взглянув на мою миниатюру. Но даже если бы он и возразил или отрицательно высказался обо мне, это ничего не изменило бы. Моррису-старшему не требовалось разрешение сына. Он поступил так, только чтобы предупредить Джеральда о приближающейся помолвке. Это и была та самая действительность, о которой не единожды толковала мама.

В отличие от голубоглазого мага, который моей жизнью не интересовался, я знала о нем немало. Информацией о самых завидных женихах империи со мной охотно делилась Селеста, которая едва ли не каждую неделю «влюблялась» в одного из них, просто взглянув на миниатюру. Ветреная девушка…

– Как же тебе повезло, Меган! – восторженно воскликнула она, когда узнала, кто приходил просить моей руки, и бросилась на радостях обниматься.

Естественно я и сама тогда была на седьмом небе от счастья. О любви никакой речи не шло. Мне льстило, что Моррис-старший именно на мне остановил выбор. Ведь он приходился родственником самому императору. Хоть и весьма дальним, но все же! В высшем обществе подобные связи имели большое значение.

Я была убеждена, что выйду замуж за Джеральда сразу после своего восемнадцатилетия. Но нет, свадьба не состоялась ни в тот год, ни на следующий… Сперва ему нужно было получить образование, потом помочь отцу в семейных делах, вслед за этим родилась новая отговорка… В итоге со дня помолвки прошло уже более девяти лет. Сковывать себя брачными узами Джеральд явно не торопился. Порой мне казалось, что он и вовсе искал пути отступления. Хотя мы оба знали, что их не существовало. Моррис-младший мог обрести свободу от обязательств только в случае моей смерти. А отправляться в Бездну в расцвете лет я точно не собиралась.

Мне всегда хотелось узнать, какие я вызывала у него чувства. Однако сколько не задавалась вопросом, ответа не находила. Мужчина был неизменно учтив со мной, но в то же время достаточно холоден. Еще две недели назад мне нравились его немногословность и умение показать себя в лучшем свете, но, как недавно выяснилось, он мог быть совсем другим… И этого Джеральда я совершенно не знала.

Еще раз окинув с ног до головы своего неотразимого жениха, демонстративно отвернулась и сделала глоток бодрящего кофе, за что была вознаграждена испепеляющим взглядом черных маминых глаз. Тем не менее я продолжила наслаждаться непередаваемым вкусом восхитительного напитка.

Как гласила народная мудрость: «Любая проблема растворяется в кружке чая». Поскольку чай я не особо любила, то немного переиначила фразу, ставшую в итоге моей любимой. Закрыв от наслаждения глаза, вновь пригубила из внезапно потяжелевшей чашки. С каждой секундой удерживать ее было все сложнее. Я догадывалась, кто за этим стоял, но никак не реагировала на весьма «тонкий» намек.

В какой-то момент мамино терпение все же иссякло, и наполовину опустевшая чашка из тончайшего фарфора напрочь прилипла к столу. Я потянулась за кофейником, но и он оказался неподъемным. За ним последовал заварник, и история повторилась.

Тяжело засопев, со скоростью улитки я все же поднялась, расправила складки на юбке и с гордо поднятой головой направилась к жениху. На его лице сияла очаровательная улыбка, вот только со дня пожара никаких приятных чувств она у меня не вызывала.

Стоило нам сблизиться, Джеральд неуловимым движением поймал мою руку, поднес к губам и нежно коснулся ими тыльной стороны ладони. Что-что, а обольщать он умел.

– Доброе утро, дорогая. Как ты? Уже готова отправиться в путь? – заботливо поинтересовался Джеральд, продолжая удерживать мою руку в своей.

Меня так и подмывало нахально спросить: «Что? Не терпится поскорее избавиться от назойливой невесты? Не знал, куда подальше запихнуть, так выбрал ненавистную мне академию?» Но я только молча кивнула, проигнорировав первый вопрос. Злить родных сейчас было совсем не в моих интересах.

– Почти, осталось уложить пару вещей, – я намерено разговаривала с ним холодно, хотела донести, что все еще в обиде за тот случай.

– Лорд Хант, леди Хант, вы позволите мне побеседовать с вашей дочерью наедине? – Джеральд постоянно демонстрировал изысканные манеры, не позволяя собеседнику и на миг усомниться в безупречности своего воспитания.

– Конечно. Мой кабинет в вашем распоряжении, лорд Моррис, – без промедления отозвался отец и указал рукой на выход, послав мне предупредительный взгляд.

Жених подставил локоть, и мы покинули столовую рука об руку, хотя подобные формальности можно было опустить.

В помещении царил полумрак. Я с грустью взглянула на магические светильники, потом на свои пальцы и тяжело вздохнула. Казалось, Джеральд прочел мои мысли, поскольку уже в следующее мгновение позади раздался щелчок и комната озарилась зеленоватым светом. Едва маг закрыл за собой дверь, недовольно спросил:

– Меган, что происходит?

«И ты еще меня спрашиваешь?! – мысленно прокричала я, резко повернувшись к нему лицом. – Кому как не тебе знать!»

– Ты до сих пор на меня злишься? – последовал новый вопрос, когда он не дождался ответа на первый.

«Злюсь?! Ну что ты, милый! Да я вне себя от гнева! Ведь ты даже попросить прощения не удосужился. Это тебе следовало дать год исправительных работ, а не мне!»

– Мне попросить леди Хант поговорить с тобой о произошедшем? – его идеальная черная бровь слегка взлетела вверх.

А вот это была угроза. И очень плохо завуалированная! Джеральд догадывался, что она возымеет надо мной волшебное действие и я вновь стану милой и покладистой.

– Нет. Конечно нет. Прости, сказывается волнение.

За девять лет я научилась держать язык за зубами, знала, когда следовало промолчать, чтобы не раздражать его лишний раз. А ведь порой так хотелось высказаться. В подобные минуты я походила на раскаленный докрасна чайник, готовый вот-вот взорваться. Однако каждый раз неизвестно откуда взявшийся холодный душ остужал меня. И сдавалось мне, это было дело рук Джеральда.

Удовлетворенный услышанным, он широко улыбнулся, сделал ко мне несколько шагов и взял мои руки в свои, заставляя меня посмотреть ему в глаза.

– Дорогая, тебе не о чем волноваться. Я наведался в академию и лично переговорил с ректором. Правда, мне пришлось ввести его в курс дела. Но он с пониманием отнесся к ситуации и заверил меня, что подыщет хорошее для тебя место.

Отказывать Джеральду мало кто осмеливался. Родственные связи с императором помогали ему добиваться желаемого. И он ими пользовался самым наглым образом.

– Почему именно академия? – осмелилась я впервые после суда задать вопрос. – Мое появление там вызовет немало сплетен.

– Об этом нужно было раньше думать, а не сейчас, – жестко произнес он, а затем уже немного мягче добавил: – К тому же ты всех там знаешь. Меган, поверь, я не нашел ничего лучше. Неужели тебе хотелось бы подметать улицы? Или продавать пирожные в кондитерской лавке в нашем городе, где едва ли не каждый тебя знает? Дорогая, я действовал исключительно в твоих интересах.

Он покрепче сжал мои пальцы, словно хотел убедить меня в правоте своих слов. Опустив голову, я еле слышно хмыкнула.

«Ты действовал исключительно в своих интересах», – возразила я про себя.

– Скажи, что тебя не устраивает? – в его голосе послышалось раздражение.

– Ты представляешь, какой разразится скандал, если кто-нибудь узнает правду?

– Откуда? Я проследил, чтобы твое имя не всплыло ни в одной газете. Со стороны ректора, уверен, проблем также не возникнет. Это не в его интересах. Только если сама проболтаешься.

– Не проболтаюсь, – заверила Джеральда, мечтая поскорее избавиться от его общества.

Если так и дальше будет, то нас в браке ждут очень «веселые» деньки. Эдгард был прав: разлука с женихом пойдет мне сейчас на пользу.

– Меган, ты уже немаленькая и понимаешь, что порой в отношениях наступает тяжелое время. И мы сейчас его переживаем, – заговорил он вкрадчивым голосом, и я ощутила, как необычайное спокойствие наполняет мое тело. Без магии тут точно не обошлось. – Ты должна простить меня и забыть о случившемся, ведь каждый имеет право на ошибку. Иначе нам сложно будет двигаться дальше.

– А мы разве двигаемся, Джеральд? Мы же топчемся на месте, – резко вскинула я голову и посмотрела ему в глаза.

– Вернешься, и мы сразу же поженимся. Тебе какое число больше нравится: тридцать первое августа или первое сентября?

Наша песня хороша, начинай сначала!

– Выбери сам. Мне оба нравятся, – я нацепила улыбку, надеясь, что она не похожа на звериный оскал.

Джеральд легонько поцеловал меня в щеку, а потом провел по ней костяшками пальцев.

– Вот и чудесно! Сегодня же отдам распоряжение о начале подготовки к торжеству. Дорогая, не грусти, год пролетит быстро. Вот увидишь! Обещаю, буду навещать тебя при первой возможности.

Я только открыла рот, собираясь попросить его не давать пустых обещаний, как раздался настойчивый стук – и в кабинет вошел отец.

– Прибыл судебный пристав, – произнес он зычным голосом и поочередно окинул нас пристальным взглядом.

Это означало, что с минуты на минуту мне придется покинуть родительский дом.

Получив возможность сбежать, я не медлила ни секунды. Стоило мне произнести извинения и протиснуться между мужчинами, выскочила из кабинета со скоростью фаербола, срывающегося с ладони боевого мага.

В комнате меня уже дожидалась мама. Она сидела перед туалетным столиком и с отсутствующим видом смотрела на свой образ. Из размышлений ее не выдернул даже стук закрывающейся двери. Я тихонько подошла к ней и положила ладони на плечи. Мама чуть заметно вздрогнула и, не оборачиваясь, подняла глаза на мое отражение.

– Я заштопала дырку на твоем любимом пальто, – проговорила она, накрыв мою левую руку своей.

Сердце тут же затопила волна благодарности. Невзирая на судебное предписание, она все-таки нашла способ помочь мне с деньгами. Материнская любовь и самоотверженность зачастую не знают пределов.

– Хорошо заштопала? Как долго я смогу в нем проходить? – спросила я, затаив дыхание.

– До весны продержишься. Ты, главное, руки в карман часто не опускай, а то дыра снова появится. И носи бережно! Новое никто не купит, – заключила она с тяжелым вздохом.

– Спасибо, мама, ты у меня самая лучшая, – я склонилась над ней и поцеловала в щеку.

Тонкий аромат фиалок мгновенно коснулся моего носа. Он всегда ассоциировался у меня с заботой, теплом и уютом. Как же мне будет его не хватать!

– Хоть бы пристав ничего не заметил. Правда, я для надежности позвала твоего дядюшку. Надеюсь, его присутствие возымеет должное действие на стражника и досмотр багажа пройдет гладко. Меган, не стой! Собирайся. Упаси маги, не хватало тебе еще завтра опоздать на работу. Иначе точно придется сухари сушить.

– Слушаюсь, леди Хант! – воскликнула я, смеясь, и положила в ридикюль несколько артефактов. Без них мне очень туго придется в ближайшее время.

Стоило закрыть сумочку, как после предупредительного стука вошли двое слуг и забрали первый сундук. На душе сразу стало тоскливо.

– Вы будете меня навещать? – поинтересовалась я, проводив лакеев долгим взглядом.

– Как получится, дорогая. Сама знаешь, на твое посещение стоит ограничение, – она поднялась с пуфика и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла грустной и вымученной.

Маму следовало немедленно подбодрить, а то она совсем, бедная, раскисла. Я снова подошла к ней и легонько обняла. Хоть я и не была маминой дочкой, ее тепло успокаивало.

– Только не переживай из-за меня. Я не пропаду. Жильем обеспечат, в столовой покормят. И все бесплатно. На одежду тоже особо тратиться не придется. Представь, что я не закончила академию и мне предстоит еще один год обучения.

– Меган, будь осторожна, – в ее голосе слышалась неподдельная тревога и озабоченность. Черные глаза подозрительно мерцали. – Не вляпайся в очередную историю, иначе погубишь свою жизнь.

Едва я открыла рот, чтобы заверить маму, что ей не стоит ни о чем волноваться, как наше уединение было нарушено – вернулись слуги. Они молча забрали второй сундук и торопливо покинули комнату. Пришел и мой черед ее покинуть.

– Подожду тебя на улице, – скороговоркой сказала мама и исчезла из виду. Наверняка она догадалась, что мне хочется побыть одной. Всего минуту…

Я посмотрела в зеркало на свое отражение, поправила кружевной ворот, скрывавший мой ошейник, обвела беглым взглядом любимую спальню, схватила с кровати ридикюль и решительным шагом направилась к выходу. Невзирая на трудности, которые мне предстояло в будущем преодолеть, я не сожалела о содеянном.

На улице выстроилась целая процессия. Все с мрачными лицами ожидали виновницу «торжества». Стоило мне появиться в парадных дверях, судебный пристав вздохнул с облегчением, стер со лба выступившую испарину и только тогда подошел к стоявшим на земле сундукам. Как мама и предполагала, присутствие дядюшки его заметно нервировало. Мужчина только для вида открыл тяжелые деревянные крышки, явно не собираясь рыться в женском белье, сделал карандашом какие-то пометки в блокноте и дал прислуге указание загрузить багаж в карету. Можно было перевести дыхание.

Настал момент прощания. Первым ко мне подошел отец. Судя по его суровому выражению лица, меня ожидало очередное нравоучение. Словно их за последние две недели было мало. Ничего, одним больше, одним меньше… Переживу!

– Меган, – начал он и замолчал, призывая к вниманию. – Тебе следует знать, что дела у меня сейчас идут не очень, так что прошу: думай головой, прежде чем в очередной раз что-нибудь выкинуть. Ты девочка смышленая, но больно безответственная. Еще одного подобного скандала не выдержит ни мой кошелек, ни наша репутация. Постарайся продержаться год без своих вывертов. Слишком многое нынче поставлено на карту, и только от тебя зависит будущее всей семьи. Думаю, ты уже убедилась, насколько Моррисы влиятельны. Одно их слово – и твоего брата вышвырнут со службы. Никто и не посмотрит на его заслуги. Да и с Джеральдом будь поласковее. Если бы не он, все закончилось бы гораздо хуже.

«Если бы не он, мне не пришлось бы покидать сегодня отчий дом», – промелькнула мысль, но вслух я сказать подобное не осмелилась. Слишком много лишних ушей было рядом…

– Хорошо, папа. Вот увидишь, я не подведу, – пообещала я, когда он замолчал.

– Очень надеюсь на это, дочка, – одним резким движением отец притянул меня к себе, хотя он редко позволял себе проявлять эмоции на виду у всех.

Следующим ко мне подошел Эдгард. Синяя форма была ему к лицу, придавала некий ореол загадочности. Брат пользовался популярностью среди женщин. Но несмотря на этот факт и свой возраст, а совсем недавно ему исполнилось двадцать семь, он, как и Джеральд, жениться не торопился.

– Держись, кнопка! – Эдгард дотронулся указательным пальцем до кончика моего носа и подмигнул.

– Держись, – хмыкнула я. – Легко сказать.

– Не ворчи и не забывай, о чем мы с тобой говорили.

Брат крепко сжал меня в объятиях, и уже в следующее мгновение разжал их, чтобы позволить попрощаться со мной Джеральду, который очередной раз за день завладел моей рукой и только затем поцеловал в щеку, пообещав, что мы скоро увидимся.

Дядюшка, как истинный судья, наказал не забывать о приговоре и уже шепотом добавил, чтобы не придавала значения случившемуся. Казалось, его позабавила царившая после пожара суматоха.

Мама старалась улыбаться, но в уголках глаз постоянно собирались слезы, которые одна за другой стекали по щекам. Мередит также не осталась в стороне. Она обхватила меня за талию своими худыми ручками и прижалась головой к животу. Я легонько потрепала ее по светлой макушке, глубоко вздохнула, стараясь подавить обуревавшие меня эмоции, и направилась к покрытому черным лаком экипажу, запряженному парой гнедых лошадей. Отец не поскупился и велел подготовить лучшую карету, которая у нас только имелась.

Я помахала родным на прощание из окошка и откинулась на шелковые подушки. Вскоре экипаж выехал за ворота поместья, по обеим сторонам которых стояли каменные статуи магов с огненными шарами в руках. Они словно оберегали род Хантов от ненастий. Вот только две недели назад им, похоже, кто-то накинул повязки на глаза. А может, с заходом солнца они впадают в глубокий сон?

Намереваясь расположиться поудобнее, потянулась к туфельке и… замерла, поскольку уловила боковым зрением радужное мерцание в противоположном углу кареты. Помимо меня здесь определенно кто-то был. В душу закрался холод.

«Что делать? Чем отбиваться от безбилетника, если он решит напасть на меня? Зачем сюда пробрался?» – вопросы рождались в голове с немыслимой скоростью.

Не желая мучиться неизвестностью, применила заклинание по снятию эффекта невидимости с загадочной персоны. Вслед за яркой фиолетовой вспышкой начали проявляться контуры хрупкой девичьей фигуры. Едва показалась копна каштановых волос с характерным рыжеватым оттенком, я перевела дыхание.

– Хвост саламандры! Ты что творишь?! До сердечного приступа чуть меня не довела! – недовольно воскликнула я и демонстративно приложила руку к сердцу, изображая недомогание, а затем вновь села ровно. – Так что ты тут делаешь?

Селеста широко улыбалась, обнажая ровные и белоснежные зубы. Она была довольна своей выходкой. Глядя на миловидное лицо подруги, я ощущала, как сердце вновь наполняется тяжестью. До сегодняшнего утра предстоящая разлука казалась чем-то нереальным. Теперь же я не представляла, как переживу ее, ведь мы редко расставались более чем на неделю.

– Не могла не проститься с тобой.

– Вчерашний вечер не в счет? – усмехнулась я и внезапно поняла: в словах подруги имелся подтекст. Приглядевшись к ней, заметила, что за наигранной веселостью скрывалась печаль. – Что не так, Селеста?

– Отец отправляет меня к тетушке, – отозвалась она, немного помедлив.

– Той самой? – с ужасом воскликнула я и подалась вперед.

Однажды мне довелось ощутить на себе суровый нрав ее родственницы. Постоянный контроль сводил с ума. Душа и тело в ее присутствии рвались на свободу, о которой можно было лишь мечтать. Лучшего наказания и придумать нельзя!

– Да, той самой. Отец считает, что влияние тетушки Рейчел пойдет мне на пользу. Поэтому, скорее всего, я не смогу навестить тебя ни через месяц, ни через два. Меган, по правде говоря, я не знаю, когда мы снова увидимся, – выпалила она на выдохе.

– И когда ты об этом узнала?

– Вчера утром, – призналась она, поджав и без того тонкие губы.

– Но почему ничего не сказала? – удивленно посмотрела я на подругу, теребившую подол бирюзового платья, подчеркивающего красоту ее зеленых глаз.

– Не хотела портить вечер. Согласись, мы замечательно посидели.

Не замечательно, а просто превосходно и незабываемо! Мы пили горячий шоколад, ели любимые пирожные и вспоминали забавные истории из той, ничем не обремененной жизни. А вспомнить нам было что!

– Меган, умоляю, прости меня и… спасибо! Если бы не ты, боюсь представить, что стало бы с нашей семьей, – она не единожды пыталась завести со мной разговор о том вечере, но каждый раз я останавливала ее на полуфразе. – Мне следовало увести тебя оттуда, а не толкать на преступление.

– Тебе не за что просить у меня прощения. Ты поступила бы точно так же на моем месте. Да и никто меня не заставлял проникать в ту комнату. И выбрось из головы эти дурацкие мысли! – я нахмурилась, делая вид, что начинаю злиться. Хотя злиться я на нее не умела.

За окном тем временем промелькнула ратушная площадь. Как правило, именно на этом месте мы и расставались.

– Я люблю тебя, Меган. Ближе и роднее человека у меня не было и вряд ли появится, – с этими словами она постучала в стенку, и экипаж остановился. – Пиши, не забывай! До встречи, сестренка!

Мы крепко обнялись на прощание, после чего подруга открыла дверцу, подобрала юбки и с помощью ошеломленного кучера, подавшего ей руку, покинула карету, которая вскоре снова тронулась с места. А мы с Селестой еще долго махали друг другу.

Воспоминания о дне, перевернувшем наши жизни с ног на голову, непроизвольно всплыли в сознании. На дворе стояла середина августа. На город мягкой пепельной дымкой опускались вечерние сумерки. Легкий ветерок приятно обдувал лицо. На смену полуденному зною наконец-то пришла долгожданная прохлада. Казалось, ничего не предвещало беды.

Мы прогуливались с Селестой по тихой, ничем непримечательной улочке, перемывали косточки знакомым, как вдруг в десяти метрах от нас остановилась карета без опознавательных знаков и из нее вышел мужчина. Я не обратила бы на него внимания, если бы не подруга.

– Слушай, а это не твой женишок под мороком? – свой вопрос она сопроводила легким толчком в бок.

– Джеральд? – уточнила я, словно у меня имелся еще один жених. – Да ну! Что ему здесь делать в такой час? К тому же он прислал в обед карточку, что приболел и не сможет уделить мне время этим вечером.

Однако Селеста посеяла в душу зерно сомнения, и оно стремительно прорастало. Чем больше я смотрела на мужчину в черном костюме, тем больше убеждалась в правоте ее слов. Мучиться подозрениями не стала, а прибегла к магии, заключенной в помолвочном кольце. Стоило прочитать заклинание по поиску его владельца, как красные нити устремились к загадочному незнакомцу.

– Вот гаденыш! – сорвалось у меня с губ. Внутри заклокотала ярость. – И чем же он болен? Воспалением хитрости? Никогда не думала, что он опустится до обмана. О каких доверительных отношениях между нами теперь может идти речь? И к чему столько таинственности? Может, все не так плохо? А вдруг у него какое-нибудь секретное задание или поручение самого императора?

Джеральд отпустил карету и, воровато оглядываясь, устремился на другую сторону улицы.

– Хочешь проследить за ним? – указала Селеста на него кивком.

– Не мешало бы. Хочу понять, что он задумал и посмотреть ему в глаза, когда мы настигнем его, – я не сводила глаз с Морриса-младшего, который к тому времени завернул за угол в конце переулка.

Мы держались от него на приличном расстоянии, чтобы не выдать себя. Однако меня так и подмывало ускориться.

– Какую оценку ты поставила бы на месте Леонелиса за подобный морок? – мне хотелось отвлечься от нерадостных мыслей.

– Три балла, не более. Очертания фигуры узнаваемы, да и походка не изменилась. Вблизи, думаю, результат еще хуже.

– А говорил, что у него пятерка была по иллюзиям. Снова обман. Эх, что же еще он скрывает?

Джеральд остановился у двухэтажного здания с вывеской «Массажный салон Элли», вновь осмотрелся, а затем торопливо поднялся по белым мраморным ступенькам, приложил какой-то предмет к тяжелой дубовой двери и скрылся из виду, едва она распахнулась. Мы опрометью бросились за ним, но пройти внутрь нам не удалось. Вход в здание тщательно охранялся: на двери не имелось ни замка, ни ручки, в придачу на ней стояли запирающие заклинания высшего порядка. Ни мне, ни Селесте они были не под силу, поскольку к прилежным адепткам мы точно не относились.

– Что будем делать? Пойдем по домам? – растерянно спросила я, обводя взглядом загадочный массажный салон, все окна которого были завешены плотными бордовыми портьерами.

Но больше всего меня тревожил ограниченный туда доступ. В стенах этого здания происходило явно что-то недоброе. Сердце охватила тревога. За подобной неприметной вывеской могло скрываться что угодно…

– Ждать! – заявила подруга, чем вызвала мое удивление.

– Чего?

– Пока кто-нибудь оттуда не выйдет. Или не зайдет. Тогда и проскользнем незаметно, – даже в самой сложной ситуации Селеста всегда находила выход.

Мы применили заклинание невидимки и встали с правой стороны от входа, лишь изредка перешептываясь. Ждать нам пришлось около получаса, пока один довольный клиент, очень похожий на владельца сети ювелирных магазинов, не вышел из салона.

Первой сиганула в распахнутую дверь Селеста, следом за ней заторопилась и я. Как и ожидалось, у входа стоял швейцар, который по совместительству был наверняка еще и охранником. Стоило миновать небольшой холл, как мы очутились в просторной гостиной. Красные магические светильники погружали помещение в полумрак, наполняя его таинственной атмосферой. В воздухе витал сладковатый аромат, от которого меня начало подташнивать.

В комнате было полно народа. Все еще действующее заклинание позволяло нам оставаться незамеченными.

– Разве это массажный салон? – ошарашено прошептала Селеста спустя какое-то время.

– Точно не он, – протянула я, оглядывая здешних работниц.

А было их немало. Блондинки, брюнетки, рыжие – на любой изысканный вкус. При этом все хорошенькие, фигуристые, длинноногие. Вот только с одеждой у них, казалось, проблемы. Вернее, в ее отсутствии. Ажурные корсеты с низким вырезом с трудом прикрывали грудь. Сетчатые чулки крепились подтяжками к замысловатому поясу, из-под которого выглядывало нечто загадочное. По крайней мере, эту деталь одежды язык не поворачивался назвать трусами. Да наши ведьмы в академии по сравнению с ними были наглухо одетыми!

– А бельишко-то у них ничего. Я тоже от такого не отказалась бы, – раздался возле уха шепот подруги. – Может, поинтересуемся, у кого заказывают?

– Лучше пойдем отсюда скорее, пока нас никто не заметил, – с мольбой в голосе обратилась к подруге.

– Это еще почему? – с неподдельным удивлением спросила она.

– Нам здесь не место.

– А им, значит, место?! – возмутилась Селеста.

Под «ними» она имела в виду расхаживающих по салону клиентов. Достопочтенные лорды, многих из которых я отлично знала, распивали в компании девушек горячительные напитки. Кто-то вальяжно восседал на обитых бархатом диванчиках, кто-то прохаживался из угла в угол со стаканом бренди в руке, плотоядно присматриваясь к «массажисткам».

– Неужели не хочешь узнать, что здесь делает твой женишок?

– Думаю, и так понятно, – нотки горечи выдавали мое истинное состояние. Все-таки мне было неприятно узнать, на что Джеральд променял встречу со мной этим вечером.

– И тебя совсем не волнует факт измены?

– Немного.

– Меган, да это же шанс поймать его на горяченьком. А потом припрешь к стенке и заставишь наконец-то жениться. Сколько можно тянуть?

– А это мысль… Тогда следует поторопиться. Заклинание не будет действовать вечно, – решительно заявила я и широким шагом покинула гостиную.

Мы поднялись по плохо освещенной лестнице на второй этаж. Чтобы отыскать Джеральда, мне приходилось постоянно обращаться к магии, заключенной в помолвочном кольце. Отыскать нужную дверь удалось лишь с шестой попытки.

– Р-р-р… – внезапно донесся оттуда звероподобный рык. И я опешила. Но это было только началом представления. – Догоню – накажу!

И снова рычание, перемежавшееся с девичьими визгами и заливистым смехом. Я почувствовала, как брови исчезают за линией роста волос.

«Может, мне показалось?» – задалась я вопросом, но загадочные звуки повторились.

Нет, голос определенно принадлежал Джеральду. Однако в нем не было привычных леденящих душу ноток, присутствующих в голосе, когда он разговаривал со мной. Дабы убедиться, что слух меня не подвел, еще раз обратилась к связующей нас магии. Все верно! Он там! Хоть бы пологом тишины накрыл комнату! Неуч!

– Поймал! – внезапно уловило мое ухо после очередного девичьего визга. – Плохая девочка! Придется тебя наказать.

– Как скажете, мой господин, – прозвучал слащавый голосок, вслед за которым раздался шлепок.

Он и стал последней каплей в чаше моего терпения. Пальцы сами легли на ручку и нажали на нее, но дверь оказалась заперта. Просканировав ее магическим зрением, пришла к выводу, что на ключ.

– Я побуду на страже, – прошептала Селеста, не менее меня впечатленная услышанным.

Чтобы проникнуть в комнату, мне пришлось приложить ладонь к двери и прочесть заклинание. Деревянная преграда таяла на глазах. По мере ее исчезновения моему взору представала незабываемая картина: раскрасневшийся жених усердно трудился у стола над одной из «массажисток». Над одной из… Еще две ожидали своей очереди, распластавшись на кровати. Одежды на них было не больше, чем на «плохой девочке».

От подобного зрелища я растерялась и забыла, зачем сюда явилась. Поддаваясь на провокацию Селесты, даже не представляла, с чем мне придется столкнуться, хотя считала себя достаточно просвещенной в том, что творилось в спальне между мужчиной и женщиной. Конечно, чисто теоретически. Источниками знаний в свое время стали любознательная подруга и учебник по анатомии в академии. Не имея практического опыта, я не раз рисовала в собственном воображении картину брачной ночи, всего, что последует за поцелуями и объятиями… Но такое… такое! Ладно одна, ну, две! Но зачем ему три?! Происходящее походило на кошмар с участием Джеральда в главной роли. Вот только это был не сон!

«Упаси маги меня от подобной реальности и такого жениха! Как же жить-то с ним после увиденного?» – вопило мое второе я, подталкивая немедленно развернуться и покинуть этот рассадник разврата. Однако уйти молча, не высказав своего презрения, не могла. Джеральду следовало узнать, что его пристрастие к падшим женщинам больше не являлось для меня секретом.

Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы прийти в себя от перенесенного потрясения и начать здраво мыслить. Собрав в кулак остатки смелости и подавив отвращение, дала о себе знать:

– Что здесь происходит?

Вопрос, заданный твердо и холодно, заставил Джеральда вздрогнуть и оторваться от пышногрудой блондинки, чей зад покраснел от его шлепков. Мужской взгляд метался по комнате в поисках беспредельщика, нарушившего его активный отдых. Про эффект невидимости у меня совсем вылетело из головы. Всего одно заклинание, и он был снят. Без понятия, на что я надеялась, однако меня ждало разочарование. Растерянность и недоумение всего на несколько мгновений отразились в голубых глазах Морриса-младшего.

– Заболел, значит, моралист демонов! – выругалась я. – И что же, позволь узнать, тебя так резко исцелило?

– Меган, возвращайся домой. Мы с тобой после обо всем поговорим, – произнес он леденящим душу тоном.

И стоит такой недовольный в чем мать родила, даже не пытаясь прикрыться. «Массажисток» также нисколько не смутило мое внезапное появление. Казалось, их, наоборот, забавляло происходящее. Девушки, лежавшие на кровати, поднялись и грациозной кошачьей поступью приблизились к своему «хозяину». Еще одна жрица любви также не осталась в стороне и присоединилась к троице. Улыбки на их лицах стали гораздо шире, когда они закончили изучать меня.

– Тигренок, это и есть та самая твоя невеста? – спросила рыжая-бесстыжая.

То, как было произнесено «та самая твоя невеста», породило в душе очередную волну негодования. Неужели Джеральд обсуждал меня с этими «массажистками»? Как только посмел?! Меня… с ними…

– И впрямь ледышка! Скорее в горах сойдет снежная лавина, чем в ее венах потечет кровь, – щебетали наперебой девицы.

– Замолчите! – осадил их Моррис и уже приказным тоном обратился ко мне: – Меган, иди домой!

Но его слова не смогли пробиться сквозь стену боли. Внутри все клокотало от обиды и ярости, готовой в любую секунду вырваться наружу страшным водопадом безумия. Глаза неприятно защипало, и на них задрожали слезы, готовые с секунды на секунду сорваться вниз. Возможно, следовало прислушаться к нему, развернуться и уйти, однако проглотить унижение и в очередной раз стать объектом насмешек не позволила гордость.

– Черта с два! – девушкам из высшего общества не пристало ругаться, но слова сами сорвались с губ.

Мужские брови взлетели вверх от удивления. Всегда покладистая невеста показала истинный нрав и проявила непослушание.

План мести созрел в голове неожиданно. «Ледышка» говорите… Ну что же, будет вам огонь! Я знала, после мне придется ответить за содеянное. Даже допускала мысль, что Джеральд сочинит какую-нибудь небылицу и преподнесет ее моему отцу, который в итоге намылит мне шею, переведет на хлебные корочки с водой или же поставит на неделю на горох или гречку, но в тот момент я испытывала неуемное желание отомстить женишку. Что-что, а глумиться над собой я никому не позволю! И призвала магию, которая откликнулась без промедления – пальцы приятно закололо, а повисшую тишину нарушило хорошо слышимое потрескивание.

– Ну что, тигренок, порезвимся? Я тоже люблю пошалить. Только немного иначе, – с хищной улыбкой прошипела я и, немного помедлив, позволила огню вырваться на свободу.

С реакцией у Джеральда было все в порядке – он резко принял положение лежа. В итоге первая молния пролетела над магом и прожгла драпировку на стене.

– Меган, успокойся! – прокричал жених. – Давай поговорим!

– Как же так, тигренок? Мы же только начали!

Я скрипнула зубами и запустила очередной снаряд. Жених своевременно перекатился на спину, и в ковре появилась дыра.

«Массажистки» также не стояли столбами, а метались по комнате в поисках укрытия, словно боялись, что вслед за Моррисом-младшим подобная участь постигнет и их. Неужели они вообразили, что я и впрямь желала разделаться с неверным женихом? Глупости! Никого убивать или превращать в инвалида не собиралась. Я прекрасно контролировала силу огня и понимала, что творила. К тому же медлила с атакующими молниями, чтобы позволить Моррису изменить положение и избежать поражающего удара. Просто намеревалась проучить Джеральда и отбить у него охоту лазить по злачным местам. На разрыв помолвки даже надеяться не следовало. Разве «маленькая» шалость жениха стала бы весомым аргументом? Да и кто о ней узнает?

Все должно было закончиться относительно хорошо… Но в какой-то момент случилось непредвиденное. Похоже, одной из девушек настолько овладела паника, что она совершила опрометчивый поступок – распахнула настежь окно. А делать это при работе огневика запрещалось. Но откуда ей было знать подобное? В академии магии она точно не училась. И вряд ли ей представится такой шанс.

Резкий порыв ветра ворвался в помещение и пробудил затухающие огоньки. Сильное пламя в один миг охватило портьеры, а вскоре перескочило и на балдахин над кроватью. Срочно требовался маг-водник, но где его было взять?

Комната пылала. Объятый огнем ковер отрезал обнаженной четверке путь к спасению. Осознав, что через двери им не выбраться, девушки истошно закричали и одна за другой с разбегу сиганули в окно. Благо, было невысоко. Вот только их вид явно доведет до обморока случайных прохожих. Джеральд также впопыхах натянул штаны и отправился вслед за «массажистками».

Я с ужасом смотрела на результат своей выходки, думая о том, что лучше мне все же было отправиться домой. Хотя имелся и большой плюс: открывшаяся правда заставила меня взглянуть на жениха под другим углом. Уважение, которое я испытывала к нему, исчезало подобно охваченной огнем на стенах драпировке.

– Меган, что здесь?.. – дернула меня за руку внезапно появившаяся Селеста. – Ох, маги! Чего стоишь? Бежим!

Ноги обрели подвижность, и я со всей прыти помчалась к выходу. Вот только уйти незамеченными на этот раз не удалось…

Загрузка...