Станислав СОЛОДОВНИКОВ

Человек и мир.

Размышляя о белорусской фантастике

I

Разговор о жанре фантастики в белорусской литературе, да еще с идеей объявления жанра как явления и аналитическим структурированием, непрост по многим причинам. К ним относится и то, что одни читатели (а они, кстати, могут занимать весьма серьезные и влиятельные должности) жанр этот не очень хорошо воспринимают. Других отпугивает ярко выраженный приключенческий элемент, давно и безоговорочно отнесенный некоторыми литературоведами к признакам «массовой литературы». Правда, приключениями, и самыми различными, литература наполнена со времен Гомера, а герой, не проявляющий своих способностей в трудных ситуациях, часто просто не интересен. А вообще, плохое отношение к приключенческой литературе, на наш взгляд, признак снобизма субпассионарного уклона. Конечно, путешествия в космосе, другие планеты, иные цивилизации и так далее — все это и многое другое вымысел. На самом деле никто не знает, как произойдет встреча с внеземными цивилизациями и какие сны будут сниться земным космонавтам, когда лет через 10—15 те высадятся на Марсе. Но ведь думать об этом надо! Это же прогноз, психологическая подготовка, «интеллектуальные игры».

Древние картографы на границе мира, ими изображенного, помещали надпись: «Дальше живут чудовища». И мореплаватель делал выбор сам. Либо повернуть назад и потом переживать из-за своей осторожности и трусости, либо плыть навстречу Неизвестному, к этим самым чудовищам. С.Лем как-то сказал: «Среди звезд нас ожидает Неизвестное». И главным здесь будут не физические испытания, угроза жизни, — этого хватает и на Земле, а испытания нравственные, испытания человека на звание ЧЕЛОВЕКА.

Становление жанра фантастики в белорусской литературе сейчас идет чисто стихийное. Рядом стремительно развивается детектив, который также порой использует фантастику в качестве эффектного приема. Все это свидетельствует о том, что отечественная литература расширяет свое пространство, становится сильнее, богаче. Разумеется, фантастика у нас была всегда, как и во всякой национальной литературе. Культура и литература начинаются с мифа, сказки, предания, наивного восхищения и ужаса человека перед Большим Миром. А далее поэты выстраивают художественную систему использования фантастического, но только истинные и сильные художники могут сделать это красиво, со вкусом, художественно, музыкально.

Не входя в подробности аспектов чисто поэтического характера, замечу, что существует четкая корреляция между уровнем научно-технического развития в данной стране, отражением этого развития на социально-политических и экономических аспектах и развитием жанра фантастики. Художники, писатели отталкиваются от научно-технического материала и распоряжаются им по законам искусства, выделяя нравственную сторону, этическую и философскую.

Напряженные поиски в Беларуси возможностей реализации научно-технического и промышленного потенциалов, борьба за свое прочное место в мире в условиях жесткой и беспощадной рыночной экономики в свою очередь требуют развития духовной составляющей. И здесь фантастика может играть особую роль, как, впрочем, должна выполнять роль духовной опоры вся литература в целом. Достаточно привести примеры, как аналитики Запада, в первую очередь США, использовали фантастику. В крупных монополиях, в ЦРУ были — они наверняка и сейчас есть — специальные отделы, в которых сотрудники читали и анализировали только произведения научной фантастики, а затем и фэнтези. Цель? Поиск новых решений конкретных ситуаций — военных, политических, коммерческих, культурных. Ведь писатели-фантасты — народ образованный, так как нельзя использовать материал физики, астрономии, биологии, не имея хорошего базового образования. К тому же, писатели-фантасты не испытывают пиетета перед авторитетами от науки. В произведениях фантастики скорость света была превзойдена в те времена, когда за подобные высказывания физика могли подвергнуть «научному остракизму», высмеять.

В 80-е годы XX века наблюдался некоторый подъем в развитии фантастики в Беларуси, но все шло в подражательном направлении. Тогда отталкивались от достижений англо-американской литературы. Ориентировались на сильных и хороших авторов: А.Азимова, Р.Брэдбери, С.Лема, К.Саймака, а также Б.Виана, Р.Говарда, М.Муркока. В 90-е годы выпустили отдельные книги Е.Дрозд, Б.Зеленский, В.Цветков, Г.Ануфриев, Н.Чадович и Ю.Брайдер… Публикации шли в основном в молодежной прессе, как-то даже «Нёман» напечатал подборку, но все же атмосфера была создана. Тогда Союз писателей Беларуси занимал в общем нейтрально-благожелательную позицию. Ведь фантастику писали и классики: великолепная комедия К.Крапивы «Врата бессмертия», «Шляхтич Завальня» Я.Борщевского и т.д. Я.Купала еще в 30-е годы говорил, что писатели-фантасты могут намечать пути будущего техники, доходя до уровня пророчества. Поэт призывал учиться у таких писателей, как Э.Беллами, Ж.Верн, Г.Уэллс… Атмосфера 80-х годов побудила обратиться к мотивам и сюжетам фантастики А.Адамовича, В.Гигевича, Э.Скобелева, Б.Саченко, Г.Попова. Именно эта атмосфера и сейчас позволила появиться ярким и сильным романам Н.Чергинца («Илоты безумия»), В.Маслюкова («Рождение волшебницы»), С.Булыги («Чужая корона»), О.Громыко («Цветок кашлейника»).

Сегодня в Беларуси пишущих фантастику более сотни авторов. Все больше и активнее разрабатывается фэнтези. И вот здесь присутствуют моменты, аспекты, возможности и художественного характера, и духовно-нравственного, а если брать еще и идеологическую сторону, то складывается ситуация многообещающая.

Вообще в жанре фэнтези у нас работают многие авторы. Иногда придают материалу форму притчи (Н.Ракитина, Н.Дивина, Г.Ануфриев, М.Батурина, А.Силецкий). К большой форме тяготеют А.Бадак («Не смотрите в снах на Луну»), А.Козлов («Дети ночи», «Минск и ворон, Париж и призрак»), А.Боровский («Искушение»), интересны произведения Л.Рублевской.

Литературовед и критик Д.Гардинер в одной из своих статей по теории фэнтези (статья так и называлась «Теория фэнтези», 2003) заметил: «У литературной критики нет соответствующего языка, способного детально изучить фэнтези хоть с какой-нибудь релевантностью. В основном критики применяют неправильные инструменты для своей работы. Есть потребность в сдвиге парадигмы, включающем переопределение терминов и новую перспективу. До сегодняшнего дня вся литература рассматривается с реалистической точки зрения, и литературные тексты оцениваются с позиции того, насколько они соответствуют объективной реальности». Иными словами: критика мыслит категориями реализма, а оценивать необходимо волшебное, сказочное, магическое. То есть то, что веками либо отдавалось детям, либо входило в религиозную схему, где допускались чудеса, хотя и «регламентированно».

Фэнтези убедительно, в художественных образах, психологично показывает то, куда простому смертному пока смотреть не рекомендуется. Сейчас ученые либо в экспериментах, либо в расчетах прикасаются к иным мирам, и эти миры нередко чужие и опасные для человека.

И Слово, произносимое фантастами, должно нести любовь и предостережение, поэзию и сказку, ведь действительно, многое есть на свете, друг Горацио, что никогда не снилось ни нам с тобой, ни целым академиям патентованных и остепененных мудрецов.

II

Издательство «Харвест» выпустило 12 томов белорусской фантастики, причем, не по одному тому, а сразу «бочкой сороковкой». До этого в Беларуси выходили сборники фантастики «Люстэрка сусвету», «В зените Антарес», отдельные произведения белорусских фантастов и в Минске, и в Москве. Но 12 томов — это в любом случае событие, требующее соответствующего анализа.

…Появление кроманьонцев было страшным явлением для неандертальцев, последние были вытеснены, уничтожены, часть, возможно, ушла в труднодоступные места, и так, не исключено, появились загадочные «снежные люди», «йети», с такими удивительными способностями. Рядом живем мы, в чем-то схожие, в чем-то отличные от них по природе. А если вмешательство в эволюцию человека было сознательным?

Эта тема давно волнует писателей: вспомним произведения Г.Уэллса «Люди как боги», О.Хаксли «Прекрасный новый мир».

Так что же такое человек? Тема эта — бесконечные споры, дискуссии и метания из одной крайности в другую.

Рассуждение о человеке логично приводит к идеям о совершенствовании его натуры, усилении положительных, сильных черт и нейтрализации отрицательных, слабых. Идея создания «человека нового типа» не с точки зрения создания «сверхчеловека», а улучшения уже имеющейся «модели», возвращает нас в оп-

ределенном смысле к «механистическому взгляду» на человека, распространенному в ХVIII веке. Сегодня можно говорить о создании «компьютерной модели», «абсолютного» двойника, только эффективнее распоряжающегося своими физическими, психическими, ментальными ресурсами. Самое поразительное заключается в цели использования этих ресурсов — создать непобедимого солдата, неутомимого рабочего, идеальную красавицу, которые будут вне конкуренции и соответственно принесут баснословную прибыль.

Таковы биксы у Александра Силецкого (био-кибер-сапиенсы) в его романе «Дети, играющие в прятки на траве», созданные для того, чтобы разгрузить уставшего от труда человека. Создана новая раса. Человек, создав более совершенное существо, достаточно скоро обнаруживает, что создал себе соперника по эволюции. Каковы действия соперника? Он убирает с поля старое, ненужное, отработанное, переводит его на роль домашних игрушек, помещает в резервации. Биксы идут своим путем развития. Они покинули Землю, остались те, кому их биология позволила иметь детей от людей… На одной из планет биксы уходят в болото, превращаются в деревья, на которых вырастают странные кристаллы, применяющиеся в промышленности.

На этом фоне сюжет делает интересный поворот. Биксы не то чтобы отходят на второй план, а становятся частью бытия. Они создали свои сложности, житейские и нравственные, социальные и научно-технические.

Роман А.Силецкого, посвященный нравственным, биологическим, культурологическим проблемам, интересен в первую очередь именно как роман-размышление, роман, вызывающий споры, дискуссии.

И вот следующая тема, тема андрогинов у Владимира Куличенко. Представьте: две половинки магнетически притягиваются друг к другу. Но если одна половинка оказывается на «том свете», то она является в «этот мир» за своей второй половинкой. Это внешние события романа «Клуб города N».

Роман читается с напряжением, проблемы, волнующие главного героя, волнуют и нас: соотношение духовного и материального начал в человеке, роль человека во вселенском порядке, что есть истинная свобода для человека, доразвился ли человек до того состояния, когда он может явственно ощутить полнокровность жизни, дарованной Богом? Герои задаются вопросом: «Кто и зачем наградил человека… способностью страдать, мучиться?»

Вот как отвечает на него автор устами своих героев: «…суть человеческих страданий в несовместимости материального и духовного, низменного и возвышенного. Материя отторгает бестелесное в той же степени, в какой душа стремится избавиться от оков тела»… или «…человечество не есть устоявшаяся форма слияния духа и материи, и среди нас можно повстречать образчики как более совершенные, так и менее. Другими словами, не все мы в равной степени люди…».

Будто на эти мысли героев В.Куличенко откликается герой романа Сергея Цеханского «Искажение», не понимающий сути норм, по которым жили в том мире, куда его забросили, и пытающийся решить дилемму: «…либо внешний мир не соответствовал укоренившимся представлениям, либо субъективное восприятие реальности начинает доминировать над самой реальностью».

Несовершенство устроенного и устраиваемого человеком мира наглядно рисуется и во многих произведениях Евгения Дрозда. Например, в рассказе «Бесполезное — бесплатно» автор затрагивает проблему приобщения европейцами туземцев к современной цивилизации, исподволь показывая, что сам европеец давно ведет, скажем так, условное существование: он проводит свой уникальный социальный эксперимент, который является «огромнейшим полем деятельности для социологов, психологов, педагогов. Одних только диссертаций сотни ИСПЕЧЬ можно».

Фантастическое в этих рассказах, как в действительно классическом произведении, является приемом для художественного изображения реальности. Вот в руках у одного из таких условно существующих появляется камера с гипноизлучателем, направленная на поющего туземца. Эпизод заснят, и туземец забывает напрочь свои песни, не передаст он теперь их ни своим потомкам, ни праздной публике, и танец не станцует, и предания не вспомнит больше никогда.

Почему-то невольно вспомнилось: в наших учебных заведениях идет сокращение часов на преподавание языков, литературы, упраздняется (тут и Салтыкова-Щедрина вспомнить не грех) МХК из практики преподавания…

Небольшой рассказ так разогревает чувства, что когда в конце его рисуется сцена расплаты, то дышишь с мстителями единым духом: «Вся площадь перед отелем была наполнена аборигенами. Все новые и новые колонны подходили по всем пяти выходящим на площадь улицам и вливались в общую массу, которая, видимо, скопилась здесь уже давно. Тысячи и тысячи маленьких человечков в серых немарких одеждах. Они неподвижно стояли под балконом Эцери Хосы и молча смотрели на него». Это были те, у кого отбирали душу, не имея понятия о том, что бессильны заглушить память о духовных наработках многих поколений туземцев, что память эта проснется и через несколько поколений.

Да, вероятно, редко кому не хочется выбраться из того кошмара, который нагорожен на Земле самим человеком.

Повесть «Век Водолея» Алеся Алешкевича посвящена теме исследования незнакомых планет. Сакст оказывается огромной субстанцией, предназначение которой — охранять во Вселенной жизнь. Понимание этого приходит к астронавтам после пережитого страха быть уничтоженными, после того как человеческие достижения в технике оказываются бессильными перед загадочным артефактом. И, наконец, после того, как на понятном языке пионерам-землянам объяснили, показали, что происходит вокруг. При контакте с неизвестным у человека в мозгу срабатывают два варианта: друг — враг, поможет — нападет, можно использовать — нельзя использовать. И вся картина, безграничная картина Мироздания, у которого нет ни начала, ни конца, осознается через этот примитивнейший бинарный алгоритм. Печально то, что, осознанно или нет, писатели-фантасты не могут вырваться за его границы. Но, возможно, чувство стыда, которое всякий раз испытываешь за поведение сородичей, и приведет к изменению человеческого мировосприятия.

Возможно, бинаризм оказывается той крепежной конструкцией, на которой взрастает чувство собственности: мое — не мое — хочу, чтобы стало моим.

Для сохранения собственности человеческий мозг исхитряется блокировать, даже искажать законы Природы. Таковые гипнотические методики, применяемые на планете Агрополис в романе «Дикие кошки Барсума» Геннадия Авласенко. Сеанс в гипнокресле заканчивается для женщин, привезенных на Агрополис

в качестве «рабочих жен», потерей памяти. У «мужей» не возникает мысли поинтересоваться, откуда они родом, как попали на эту планету. Это запрещенные вопросы. Имена также изменены ФИРМОЙ. Фантастика? Но разве в обыденной жизни мы не закрываемся от своих подлинных чувств, не подстраиваемся под общественное мнение, не готовы пойти очень далеко в компромиссах с «ФИРМОЙ» только для того, чтобы сохранить свой кусочек собственности?

В результате «мужская» система Агрополиса побеждена более совершенной в боевом отношении женской системой Барсум. Но… побеждает любовь между представителями двух планет. Как правило, после разрушительных войн, катаклизмов человек смягчается. Оказывается, что сохраненная жизнь дороже власти, денег. Но данное перемирие с самим собой длится недолго. Уже следующее поколение начинает все сызнова. Возможно, поэтому человеческая фантазия возлагает такие надежды на сверхсущностей, представителей других цивилизаций, своего рода «варягов», который внесут МИР в этот МИР.

Эта надежда звучит в маленьком рассказе Елены Конышевой «День рождения Луны». «Апокалипсис уже идет, а Армагеддон приближается», — говорит последняя представительница лунного человечества Танита. Времени уже нет, но спастись еще можно. Вот только человек должен решить, что он будет спасать. И от важности этого груза будет зависеть, согласятся ли высшие силы взять его в ковчег или нет. Фантастика, на мой взгляд, еще раз напоминает человеку, отошедшему от Бога, что не он хозяин положения, что он находится внутри него. Но эта «чаша Грааля» неподвластна законам цивилизации.

И еще одно произведение В.Куличенко — повесть «Катамаран “Беглец”». Читая ее, ловишь себя на мысли, что перед тобой достаточно рядовое реалистическое повествование с психологически точно расставленными акцентами:

от безделья чем только не займешься, когда нет высшей идеи, когда есть энергичный сосед и возможность отдыха, обязательного отдыха в солнцезащитных очках в пол-лица, с палаткой, удочками. Но минуешь чуть ли не треть повести— и начинаются чудеса, фантастика, «испытания для героев». Главный герой из которых выходит очищенным, с него спадает шелуха искусственного, диктуемого стандартом поведения, взаимоотношениями с людьми. Правда, сначала он получает «подсказку» от Григория Тимофеевича, своего соседа: «…человечество избавится от извечного своего непостоянства, приобретет и разовьет в себе более глубокие, устойчивые, а стало быть, истинные душевные качества, навсегда утратив лукавство».

А вот у Николая Чергинца тема «мертвых» и «мира мертвых» в его романе «Илоты безумия» раскрывается неожиданно. «Мир мертвых» бросается спасать мир живых, наш мир, который находится под угрозой полного уничтожения.

Перед нами метафора, то есть расширенное сравнение, дающее возможность глубже понять проблему. Мир мертвых спасает мир живых, мир света спасается миром тьмы… Такой поворот не встречался мне раньше ни в фантастике, ни в фэнтези. Персефона и Аид бросаются на помощь Зевсу и Аполлону (Гелиосу) спасать солнечный мир от уничтожения. Это приблизительно то, что моделирует Н.Чергинец. Уничтожится «светлый мир» — мир мертвых не получит больше душ и сам будет уничтожен.

Всеобщая взаимосвязь во Вселенной, то, о чем много и часто говорится, но беспечно воспринимается как нечто виртуальное, к чему «конкретно я» не имею отношения, — вот что волнует писателя. Даже в примитивном социальном измерении этот закон взаимосвязи работает неуклонно. Тот, кто ратует за революцию, сам становится ее жертвой.

Катастрофа, мировая война, захват планеты представителями другой цивилизации — вот, пожалуй, та экстремальная ситуация, когда человек просыпается от бытовой спячки, становится деятельным, сострадательным, экономным. И к этой теме не остались равнодушными писатели. Так, в романе Натальи Новаш «Обретение прошлого» в результате прихода кометы остается некий очаг цивилизации (деревня), и в нем выстраивается новая модель отношений с природой.

Рассказы Михаила Деревянко несут здоровое, бодрое, оптимистическое начало. И это воодушевляет, несмотря на то, что никакого обеления человечества в них нет, скорее наоборот: мы слышим сарказм в его адрес, присутствуем на суде над ним: человечество уже «дважды два на ЭВМ считает», «людям еще рано покидать свою космическую клетку», «…разумные существа не имеют права менять природу». Автор показывает героя, легкомысленно утверждающего: «…нет, за комфорт космических лайнеров я с радостью отдам всю девственность земных лесов», а к концу рассказа, после того, как герою пригрозили переселением на Луну, он уже обретает родину: «…но вот снова запел жаворонок, едва слышно зашелестела луговая трава. Мне открывался неведомый чудесный мир. Нет, я остаюсь».

Конечно, 12-томное издание не лишено огрехов. Трудно представить, что во время камнепада, когда на лодку несутся многопудовые глыбы, один из плывущих бросился к другому, чтобы посмотреть, как того «царапнул по плечу» камешек. Кто-то покушается на решение проблемы выбора из героев лучших. А кто-то не знает, что тимьян и богородическая («богородская» — лучше) трава — это одно и то же растение. Но все это мелочи. Главное, что авторам дорог мир земной во множестве своих проявлений, что они продумывают этические проблемы выхода человека за пределы этого мира, что преобладает, нет, господствует в сборнике герой с человеческим лицом, страдающий, ищущий, любящий, ставящий перед собой и земные, и вселенского масштаба вопросы, не рвач, не циник, тот, кто хочет участвовать в решении судеб мира, кто знает, что, обладая накопленными знаниями, он может идти по выверенным временем дорогам. И это все — современная фантастика.

Загрузка...