Чертовка из Куличек

Пролог

– Неужели ты влюбилась в меня, чертенок?

Ник буквально загнал Анчутку в ловушку. Они стояли за углом старой заброшки, а в двух шагах росла раскидистая груша. Она накрывала своими ветками, как шатром, и здесь часто зажимались парочки.

От этих мыслей Анчутка вспыхнула, едва не покраснев до кончиков рогов. Ведь она сама была прижата к нагретой солнцем кирпичной стене, а Ник стоял впритык. Еще и ладонь упер рядом, чтобы точно не сбежала. Шлагбаум ходячий! От его улыбки, нахальной и какой-то кошачьей, хотелось то ли дать по рогатой башке, то ли растечься маслом на солнышке.

– Еще чего! – Анчутка дерзко тряхнула короткими рыжими волосами. – С чего ты взял? Солнце в рога напекло?

Ник убрал руку, давая капельку личного пространства. Он скрестил руки на груди, глядя сверху-вниз. Темно-карие глаза по-особенному заблестели. Казалось, впервые оценивал Анчутку не как соседскую девчушку, с которой можно подраться за ведерко в песочнице.

– Постоянно нарываешься, ехидничаешь, пытаешься уколоть Мару… – начал перечислять Ник с наглой улыбкой. – С чего бы это? Не подскажешь?

– А тебе какое дело? Не облезет твоя Марка-Кошмарка! – фыркнула Анчутка.

Она попыталась проскочить, но Ник перехватил за руку. Удерживая за запястье, он притянул ближе. Так, что лица оказались близко-близко. Анчутка почувствовала его дыхание, горячее, почти обжигающее. И смутилась, поспешно склоняя голову, чтобы спрятаться за волосами.

– Раньше мы спокойно дружили втроем, что же изменилось? Неужели моя Анчутка выросла и ревнует? – Ник заправил рыжую прядку за ухо.

От такого вторжения в личное пространство в животе сразу запорхали бабочки. Анчутка прикусила губу, беря себя в руки.

– Да ни за что! Мне, вообще, все эти сопли по боку, ясно? – она рывком высвободила запястье. – Я скоро изобрету какую-нибудь особенную пакость и свалю из Куличек куда-нибудь подальше!

– И скучать по мне не будешь? – Ник склонил голову набок, смерив лукавым взглядом.

Вопрос загнал в тупик. Соврать в глаза Анчутка не посмела. К счастью, именно в этот момент появилась Мара. Она провела ладонями по своему модному ультра-супер-пупер-миниплатью, упирая руки в бока. Первая красотка на деревне, Светлые ее побери! Золотистые рожки поблескивали на солнце, а лицо было покрыто таким слоем дорогой штукатурки, что наверняка добавляло килограмм на весах.

– Ах, вот вы где? Ну, мы идем или нет? – Мара капризно надула губки. – Если пойдет дождь и мы промокнем, я вам обоим хвосты оторву!

«Избалованная стерва, – зло прорычала Анчутка про себя. – Коза златорогая!»

– Уже идем, – промурлыкал Ник и покосился на Анчутку, будто проверяя реакцию.

Мара не стала их дожидаться и первая пошла вперед. Походочкой от бедра, чуть повиливая хвостом с аккуратно причесанной кисточкой. Над ней поблескивали специальные тоненькие браслеты – последний писк чертовой моды.

Друзья устроили пикник в старом ничейном саду. Расстелили плед под узловатыми, давным-давно не плодоносящими деревьями, притащили из дома всякие вкусняшки… Впрочем, даже сесть не успели. Ведь Мара помахала на себя ладонью и потянулась за бутылочкой с водой.

Анчутка едва скрыла коварную улыбку. Сама капнула туда немного зелья. И теперь, как только Мара сделала глоток, как ее рога начали меняться. Золотой лоск взбугрился, позеленел, превратился в уродливые наросты, напоминающие бородавки… Почувствовав неладное, Мара выхватила из сумочки зеркальце и завизжала.

– Это ты, ты все сделала! Совсем на рог больная? Детство под хвостом никак не пройдет? – напустилась она на Анчутку.

– Да это просто пакость, иллюзия, – улыбнулся Ник, стараясь приглушить смешок.

– Нет, нет, не смотри на меня! – Мара попыталась прикрыть рога ладонями.

Ник по-дружески приобнял ее за плечи, успокаивая.

– Да не бойся, оно пройдет через пять минут! – он попытался не довести дело до истерики.

– И тебе, между прочим, идет! – язвительно встряла Анчутка.

Мара обиженно махнула ладонью на обоих, бросаясь прочь.

– Ну, давай! Беги за ней! – прошипела Анчутка. – Ты же за ней хвостиком увиваешься.

Ник чуть наклонился к ней, скрадывая разницу в росте.

– Признай в глаза, что ревнуешь, – шепнул он.

«А потом твои дачные деньки закончатся – и что? – подумала, но так и не сказала Анчутка. – Будешь рассказывать в своем городе, что окрутил деревенскую дурочку? И смеяться со всякими чертями-мажорчиками, с которыми вы отрываетесь по клубам?»

– Ни за что! И вообще, кажется, ты через неделю уезжаешь? Вот и катись ко всем Светлым! – Анчутка скрестила руки на груди.

Ник рассмеялся, ладонью взъерошивая ей волосы. Как маленькой, чертяка несносный! А потом он посерьезнел, прищурившись. Даже глаза потемнели, а голос стал вкрадчивым, бархатистым:

– Я вернусь, Анчутка. Даже не сомневайся. И тогда ты изменишь свое мнение. Я еще приручу тебя, дикий чертенок.

Ник ушел. Анчутка же посмотрела ему вслед, сжимая кулаки. Злилась не то на него, не то на себя. На то, как сильно реагирует на каждый взгляд, на каждую улыбку.

ЧАСТЬ 1. ПЯТНИЦА ТРИНАДЦАТОГО. Глава 1.

   Вот уже дня три, как бабушка обещала дождь. Мол, рог у нее левый ноет. Когда правый – это так, маленький дождик покапает, а тут – хороший ливень будет, самое то для огорода.

   Небо над Куличками бабушку не слушало. Увлеченно слепило солнце, а облака, если и появлялись на минутку, тут же таяли. Трещины на земле все расширялись, явно намереваясь превратиться в гигантские каньоны.

   Анчутке жара оказалась на руку. Для нового зелья непременно нужны были лучи полуденного солнца, а где его возьмешь, если и правда дождь пойдет?

   Котел расположился прямо на кусочке огорода, с которого бабушка уже собрала чертоплоды для засолки. Анчутка специально выбрала место рядом с невысоким соседским заборчиком, подальше от деревьев и всевозможных теней. Котел стоял на потрескавшейся земле, но болотно-зеленое зелье размеренно побулькивало, как над костром. Вероятно, химия могла бы это как-то объяснить. Однако, во-первых, в этих формулах и Светлые ногу сломят! А во-вторых, на химию Анчутка затаила обиду и изучать не собиралась.

   Несданный экзамен перечеркнул ей дорогу на Землю на целый год. А значит, еще дюжину месяцев (не чертову) сидеть в Куличках: чертовы бабушки на лавочках, колючий грех-цвет под забором и постоянные разговоры, если не об огороде, то о консервации. После восемнадцати лет, проведенных в деревне, это казалось худшим наказанием во всех мирах. Единственная радость – изобретение пакостей, на которых можно заработать и без пропуска в человеческий мир.

   Зелье побулькивало, с наслаждением впитывая полуденные лучи. Анчутка же изнывала от зноя, пропитавшего неподвижный воздух. Беспощадное солнце раскалило волосы и въелось жаром в черные рога. Анчутка покосилась на соседскую грушу. Увы, полуденная тень съежилась у ствола, целиком расположившись в чужом дворе. Девушка посмотрела на дом, одиноко замерший по ту сторону забора. Душу кольнули непрошенные воспоминания.

   Тем временем на болотно-зеленой поверхности зелья замерцали золотистые искорки. Сначала они появились лишь кое-где – не то показалось, не то правда блеснуло. А спустя минуту уже каждый пузырек был облеплен этими золотистыми крупинками. Они могли испортить весь эффект пакости, так что Анчутка поспешила к кустам роговики. На колючих веточках уже созрели ярко-красные гроздья. Каждая ягода – глянцевый шарик с двумя отростками-рожками. Именно они содержали в себе вещество, способное растворить образовавшиеся крупинки. К сожалению, роговика, будучи сорванной, довольно быстро теряла свои колдовские свойства. Буквально за пару минут «рожки» скручивались и усыхали.

   Не обращая внимания на острые шипы, Анчутка надергала пригоршню роговики и быстренько вернулась к котлу. Рогатые шарики ягод ссыпались с ладони в зелье. Тут же полопавшись, роговика скрылась в густой зелени пакости. Искры сразу начали гаснуть, возвращая зелью прежний вид болотной жижи.  

   Рядом зашуршало, и из кустов высунулись два любопытных острых носа. Вслед за ними показались и собачьи морды-близняшки с черными висячими ушками. Чуть задержавшись, показалась и третья голова – с такими же светлыми пятнышками-«бровками» над глазами. Мордочки цербера переглянулись и разразились трехголосым тявканьем.

   – Анчутка! Ты ли это?! – Бархатный тембр окутал девушку, отозвавшись слабостью в коленках.

   Взяв себя в руки, чтобы не показать внутреннего волнения, чертовка обернулась к заборчику. В соседнем дворе, облокотившись на изгородь из узких дощечек, стоял Ник. Солнце блестками запуталось в волосах цвета горького шоколада. Черные рога поблескивали гладкостью. В глазах извечные веселые искорки.

   – Ник?.. Ух, ты! Неожиданно! – Чертовка торопливо поправила рубашку, отдернув край клетчатой ткани. – А ты что здесь делаешь?

   Девушка заметила оценивающий взгляд Ника, который сверху-вниз скользнул по ее фигуре и почему-то задержался на нижней части тела. «У меня, что хвост второй вырос?!» – Мысленно возмутилась Анчутка и посмотрела вниз.

   Все утро она провела в огороде, что плачевно сказалось на одежде: колючки-липучки облепили джинсы со всех сторон. Ладони суетливо начали отряхивать джинсы, пытаясь придать им более товарный вид. Напрасно. От липун-травы так просто не избавиться. Рыжая кисточка на конце черного хвоста нервно закачалась, словно у недовольной кошки. Еще и джинсы далеко не новые… Неужели нельзя было, выходя из дома, поприличнее одеться?! Видок, наверняка, как черт-те что. И даже без бантика.

   – У нас, вообще-то, дача здесь, забыла? – Насмешливо уточнил Ник, ткнув большим пальцем себе за спину.

   – А ты еще дольше здесь не появляйся – я и тебя забуду! – Фыркнула девушка.

   Цербер подбежал к ним, увлеченно виляя хвостом. Учуяв знакомый запах, пес навалился передними лапами на деревянную изгородь и вытянулся во весь свой беспородный рост. Ник перегнулся через забор, нарушив территорию Анчуткиного двора, и потрепал среднюю голову за ухом.

   – Хоть кто-то рад меня видеть! – Рассмеялся Ник, и в этот момент левая голова пса ревниво попыталась цапнуть его запястье. – Анчут, а ты чего такая злая?

   – Между прочим, это наше с тобой естественное качество – вместе с рогами и хвостами, – Анчутка сплела на груди оцарапанные роговикой руки.

   Чертовка и сама не понимала, почему злится. Ту глупую обиду двухлетней давности давно пора забыть. Еще бы припомнила, как он в детстве ее за хвост дергал!