Другая школа

Первая часть.

Глава первая.

Тимофей Маслов, ученик седьмого класса, выбежал из дверей школы и помчался к калитке по ковру из опавших листьев.

На дворе был конец сентября, время золотой осени. В солнечную и ясную погоду унылый пейзаж спального района небольшого провинциального городка, застроенного типовыми многоэтажками, преображался. Листья всех оттенков красного, жёлтого, оранжевого сыпались с деревьев и устилали улицы и площади…

Тимофей был так счастлив, что утомительный школьный день закончился, и не сразу услышал, когда у самых ворот его окликнули одноклассники. А когда услышал, лишь отмахнулся. Не сегодня. Только не сегодня.

– Тим, пошли с нами! – крикнули ему ребята. Они собирались после школы на скамейках, стоявших возле стадиона. Но вовсе не с целью понаблюдать за тем, как старшеклассники гоняют мяч. Футбольные баталии их не очень-то интересовали. Просто это было самое удобное место для общения.

Общением у одноклассников Тимофея назывался обмен смешными роликами из интернета, это занятие сопровождалось употреблением всевозможных тоников, а если удавалось достать, то и алкогольных коктейлей, называемых «отверткой».

Каждый по очереди включал на своём телефоне смешное видео, и они дружно ржали. Хохотали семиклассники так громко, а матерились так забористо, что им даже пару раз делали замечания ребята из одиннадцатого класса, игравшие в футбол. Хотя, справедливости ради, футболисты тоже общались в ходе матчей преимущественно матом.

Два парня, с которыми дружил Тимофей, Никита и Кирилл, ходили туда почти каждый день. Тимофей обычно не устранялся от общих посиделок, так он пытался оставаться на одной волне с приятелями. Но только не в четверг. В этот день у него была особая причина мчаться домой со всех ног.

– Тим, давай с нами! – снова раздалось вслед мальчику. – С тобой клёво.

– Не, у меня репетитор, – бросил Тимофей на ходу, и скрылся за углом.

– Чё он сказал? – спросил Некит у Кирюхи.

– Репет у него, – пояснил Кирюха. – Стопудово двойку по матеше исправляет.

– Угу. У половины класса двойки. У меня тоже, – заметил мрачно Никита. – Ну чё за жизнь?! Седьмой «Б» на карантине сидит. Им двойки не ставят. Халявщики. А мы в школу таскаемся…

– В натуре! – поддержал товарища Кирилл.

Времена всеобщего дистанционного обучения остались в прошлом, но классы продолжали время от времени уходить на самоизоляцию. Вот и сейчас два седьмых класса ходили в школу, а один был отправлен домой и учился дистанционно.

Дорога домой занимала у Тимофея десять минут. Двести метров по прямой мимо жилого дома, потом ещё пятьсот мимо гаражей, там наземный переход через шоссе, и всё, он на месте.

В квартиру Тимофей ворвался вихрем.

– Сынок, обедать будешь? – крикнула из кухни мама Тимофея, Светлана Николаевна, красивая, ещё сравнительно молодая женщина, но замученная бытом и нуждой. Так уж получилось, что детей, сына и дочку, она растила одна. И вся забота по содержанию семьи лежала тоже на ней.

Мама работала по графику два через два, так что часть будних дней Светлана Николаевна могла проводить дома.

– Не, мам. Там уже началось, – отвечал мальчик.

Мама понимающе кивнула и закрыла дверь на кухню. По четвергам её сын обедал поздно, но на это имелась серьёзная причина.

Ксюша, сестра Тимофея, уже сидела за столом и за обе щеки уплетала кабачковые блинчики. Она училась в пятом классе и из школы приходила раньше брата.

– Вкуснотища! – нахваливала Ксюша мамины блинчики. – А Тимоха пускай ест холодные, хе-хе.

– Ничего, – устало улыбнулась Светлана Николаевна. – Может, хоть толк от всего этого будет…

Тем временем из комнаты доносился чёткий, хорошо поставленный женский голос.

– Так, ребята, а теперь выполняем самостоятельные задания. Пять минут. Таймер включила. Как сделаете, отправляйте мне. Кто первый решит – проверю сразу. Остальным ошибки пришлю в личные сообщения. Ну, поехали.

Тимофей сидел за столом, на котором стоял включённый ноутбук. На экране было несколько маленьких «окошек», в каждом – детское лицо. На отдельном большом экране было видно молодую женщину в очках. Её звали Ольга Викторовна, она преподавала математику в каком-то престижном лицее, а в свободное время подрабатывала в онлайн школе. Она сидела в школьном кабинете и внимательно следила за работой своих виртуальных учеников. На доске за её спиной были видны не до конца стёртые формулы. Видимо, очный урок только что закончился.

– Еремеев – минус балл, – раздался в динамиках строгий голос Ольги Викторовны. – Ты открыл поиск, я всё вижу.

– А чё сразу я? – возмутился наказанный парень, но он и сам понимал, что наказан за дело.

Продолжая ворчать, Еремеев снова принялся за задание. Побороться за четвёрку он ещё вполне мог. Но оценка не играла большой роли. Всё равно она никуда не выставлялась. В данном случае была просто констатацией факта: работа сделана хорошо, или не очень. Это все понимали.

Тимофей Маслов выполнил задание за три с половиной минуты и отправил учительнице в личные сообщения. Спустя сорок секунд учительница написала ему: «Ошибок нет. Супер».

Эта похвала педагога, которого Тимофей даже ни разу не видел лично, значила для него куда больше, чем все школьные отметки.

Пока учитель ждала остальных, Тимофей позволил себе немного расслабиться.

Эту онлайн школу ему посоветовала Виктория Сергеевна Романова, учитель истории. Вернее, бывший учитель.

Из школы, в которой учился Тимофей Маслов, Виктория сбежала ровно через месяц после начала учебного года. Её уроки просто срывали. Задания почти никто не выполнял. Однажды молодая учительница сорвалась и выставила всему классу в колонку двойки. (Лучше бы она этого не делала!) Ее и так сяк склоняли на педсовете: «Ищите подход! Вам нужно лучше готовиться к урокам». А она к каждому уроку готовилась по два-три часа. Находила интересные факты, придумывала игры, викторины, чтобы увлечь учеников своим предметом. Но все тщетно. Из 7А только Тимофей Маслов пару раз подходил к ней после уроков и просил объяснить непонятные моменты, предлагал помощь. Однажды проводил до автобусной остановки.

В последний рабочий день, уже собрав вещи, Виктория Сергеевна попросила Маслова остаться в кабинете. И когда все остальные ученики вышли за дверь, сказала Тимофею.

– Ты не такой, как они. Я это вижу. Но в этом классе ты ничему не сможешь научиться. Это просто невозможно.

Тимофей лишь пожал плечами. Он не понимал, к чему клонит учитель. Да, он не хуже её знал, что сложно учиться в обстановке, когда дети приходят в школу исключительно тусоваться, администрация на всё закрывает глаза, а родители хулиганов всегда встают на сторону своих детей и воспитывать своих отпрысков не желают. Для поступления в престижную школу требовались либо глубокие знания, которых у Тимофея не было, либо деньги. Либо и то, и другое. Но зарплаты его матери едва хватало на самое необходимое.

– Прости меня, что я ухожу! – продолжала говорить Виктория Сергеевна. – Ты помнишь, какой я была месяц назад. Какие у меня были планы и иллюзии. И вот – остались от них одни руины, – она нервно усмехнулась. – Хоть Шлимана вызывай, чтоб откапывал мои воздушные замки.

Тимофею было неловко от того, что взрослый человек – учитель – говорит с ним, как с равным.

Потом Виктория резко посерьёзнела.

– Но у меня есть для тебя один подарок. Месячная подписка на онлайн школу.

– На что? – Тимофей даже толком не понял, о чём идёт речь.

– Это очень крутая тема, как сейчас любят говорить, – улыбнулась Виктория Сергеевна. – Учишься из дома в удобное время. Курсы ведут крутые преподы. Даже из универов есть несколько человек.

– Мы уже сидели в прошлом году на карантине, учились дистанционно. Фигня это всё полная! – Тимофей скривился. – Не, Виктория Сергевна. Спасибо, но не надо.

И он хотел встать, но тут учитель открыла свой планшет и показала ему заглавную страницу сайта онлайн школы. Школа называлась «Академия совы Софии». Там была очень стильно нарисована сова в академической шапочке… и на роликах. Когда Виктория Сергеевна навела на сову курсор, она подмигнула, а на экране появилась нарисованная ромашка, на лепестках которой были написаны названия курсов. Выглядело это интересно и молодёжно. Тимофей поневоле заинтересовался.

– Крутой дизайн! – заметил он.

– Во-о-от, а ты говорил! – улыбнулась Виктория Сергеевна. – Одно дело – массовое дистанционное обучение, и совсем другое – индивидуальное или в малых группах. Эта сфера образования сейчас очень круто развивается. «Академия совы Софии» один и флагманов этого процесса, они запустили рекламу, привлекают молодых, активных учителей. Я пока только начинающий учитель, а уже веду один курс. Так что не прощаемся.

Она уже хотела закрыть планшет, но Тимофей остановил её.

– А бесплатная подписка? Вы обещали!

Учительница улыбнулась.

– Значит, интересно? Я так и думала. Нужно ввести промокод. Я его тебе сейчас пришлю на вотсап. И месяц учись бесплатно. Бери столько курсов, сколько хочешь. Какой у тебя номер телефона?

Через пару секунд звуковой сигнал подтвердил получение промокода.

– Ну, до встречи в сети! – устало улыбнулась Виктория, и навсегда покинула школу.

Но уже на следующий день Тимофей снова увидел её на экране своего ноутбука, когда решил посетить первое онлайн занятие. Это была история Средних Веков. Здесь Виктория Сергеевна была великолепна. Проводя семинар перед экраном, она не отвлекалась на шум в классе. Не тратила времени не наведение дисциплины. Она была в своей стихии, и рассказывала так вдохновенно, что Тимофей буквально потерял счёт времени… Удивился тому, как быстро закончился урок.

С тех пор он каждый день после школы подключался к «Академии совы Софии». Выбирал себе курсы. Особенно он дорожил четвергом. В этот день сначала шли занятия по математике, которая вела Ольга Викторовна. К своему удивлению, вскоре Тимофей начал понимать этот сложный предмет. А потом сразу начинала свой семинар Виктория Сергеевна… Ради этих занятий он готов был пожертвовать всем, отдыхом, обедом, общением с товарищами.

Сразу после увольнения Виктории, в 7А классе только и разговоров было, что о молоденькой «училке», которая пыталась вести прикольные уроки, и которую «съели» всего за четыре недели. Кто-то откровенно потешался над Викторией Романовой. Кто-то сожалел, что она так быстро сбежала.

– Не, она нормальная была! – мрачно цедил Некит, когда они обсуждали после уроков последние новости. – Родакам не звонила. Докладные не писала.

– Опять какую-нибудь истеричку поставят, – согласился Кирюха. – Опять орать будет. Эта хоть не визжала…

А Тимофей загадочно улыбался. Из его жизни учитель, сумевший пробудить в душе Тимофея интерес к учёбе, не исчез.

Глава вторая.

Самым сложным для Тимофея был переход от занятий в «Академии совы Софии» к обычной школьной рутине. Но делать нечего, каждое утро мальчику приходилось одеваться, собирать учебники и тетради, и идти на уроки. Все попытки уговорить мать перевести его на семейное обучение терпели неудачу.

– Нет, сынок. Нам этот вариант не подходит, – отвечала Светлана Николаевна сыну. – Так тебя худо-бедно из школы выпустят, аттестат дадут. А «семейников» на экзаменах валят по полной, уж поверь мне. У моей коллеги дочка на семейном учится. Так у них репетиторы почти по всем предметам. А у нас на репетиторов денег нет. Так что учись, сынок.

Тимофей признавал правоту матери. Но на уроки ходил как на каторгу.

Нового учителя истории так и не смогли найти, поэтому уговорили взять седьмые классы старушку Зинаиду Ивановну. Почти все уроки у неё проходили по одному сценарию. Учитель брала учебник истории за 7 класс, открывала новый параграф и начинала читать, периодически комментируя прочитанное. Правда, комментарии эти носили не совсем научный характер.

– Вот негодяи, – ворчала Зинаида Ивановна, комментируя действия литовских, шведских и немецких рыцарей.

– Шоб их, иродов! – говорила она, наткнувшись в тексте на упоминания о печенегах, половцах и прочих врагах Руси.

Класс, состоящий из двадцать восьми человек, жил своей жизнью. Кто-то спал, кто-то рисовал в тетрадке, кто-то сидел в телефоне. Если Зинаида Ивановна решала разнообразить урок и просила кого-то прочитать параграф вместо неё, ребята обычно соглашались. Их это никак не напрягало, а пятёрки за такую работу учитель ставила щедро.

Вот и Тимофей по просьбе Зинаиды Ивановны открыл учебник, и принялся читать нудным голосом.

«Князь Святослав Изяславич умер. После его смерти киевляне устроили бунт».

– Негодяи, бузотёры проклятые, – заметила Зинаида Ивановна, неодобрительно качая головой и зевая под монотонное чтение.

«И тогда киевляне решили пригласить Владимира Мономаха. Он издал устав о резах».

– Зинаида Ивановна, а что такое «резы»? – спросил Тимофей, дочитав до конца.

Задремавшая учительница дернула головой, соображая, где она находится. Повисла напряжённая пауза. Но Тимофей уже нашел ответ. Он открыл последнюю страницу параграфа и прочитал:

– «Резы – ростовщические проценты». Всё равно непонятно.

Зинаида Ивановна смерила его хмуры взглядом, и проворчала:

– Про ипотеку, небось, слышал. Это тоже самое, – зевнула учительница. – Читай дальше.

– Тим молоток, читать умеет, – Кирилл поднял большой палец.

Тимофей так и не понял, что это было. Искренне восхищение его способностью прочесть слово «ростовщические», или издёвка. Но ввязываться в конфликт с Кириллом не хотелось.

Тем временем, Зинаида Ивановна посчитала, что участие класса в уроке слишком утомляет её, и до самого звонка читала сама, не доверяя никому эту почётную обязанность. Класс, слегка оживившийся во время обмена репликами между учителем и мальчишками, снова вернулся в обычное состояние. Кто-то уткнулся в телефон, кто-то опять уснул.

Тимофей сидел на первой парте и тоскливо глядел по сторонам. Его одноклассники были заняты своими делами. Никто ничего не записывал. Многие вообще закрыли тетрадки и убрали в рюкзаки. А некоторые их и не доставали. Девчонки обсуждали парней, парни – девчонок. Зинаида Ивановна монотонным голосом зачитывала имена князей, устроивших очередную междоусобную свару.

– Юрий Всеволодович… Константин Всеволодович… Ярослав Всеволодович… Всеволод Мстиславич… Владимир Мстиславич… – бубнила Зинаида Ивановна.

Тимофей вспомнил, как вела свои уроки Виктория Сергеевна. Она буквально порхала по кабинету, словно бабочка. Чертила на доске схемы, указывая стрелками, кто из князей приходился кому родственником. Шутила, подтрунивала над воеводами и боярами. Виктория любила и знала свой предмет. Но она не смогла работать в классе, где её никто не слушал, а на вопросы: «Почему вы ничего не делаете?» – отвечали: «А нафига?».

«Вот и получили теперь бабу Зину. Сами виноваты, – думал Тимофей под монотонное бормотание учителя. – Так и я смогу историю преподавать. Да какую там историю. Так можно и квантовую физику вести. Открывай – и читай».

– Владимир Рюрикович… Мстислав Удатный… – Зинаида Ивановна продолжала зачитывать список князей.

– Что? – спросил Тимофей, окончательно устав слушать список феодальных князей.

– Что «что»? – встрепенулась Зинаида Ивановна.

– Что они все делали? – спросил мальчик, едва скрывая свою злость.

– Ну это… Воевали… – Зинаида Ивановна перевернула страницу назад. – Это участники битвы на… Ли-пи-це. Двадцать первое апреля тысяча двести шестнадцатого года. Запишите.

Но никто не записывал. Всем было всё равно.

Только Кирюха буркнул, не отрываясь от телефона:

– Канэшна, Зинаид Иванна. Всё записываем.

И тут прозвенел звонок.

Зинаида Ивановна закрыла учебник и объявила домашнее задание.

– Параграф девять. Читать.

– Как будто мы на уроке делаем что-то другое… – буркнул Тимофей, собирая вещи.

Некит хихикнул, Кирюха осклабился. Не умничай, мол. Зинаида Ивановна никак не отреагировала на слова Тимофея.

Сидя в коридоре в ожидании следующего урока, Маслов думал, что обвинять Зинаиду Ивановну он едва ли имеет право. На неё навьючили почти всю нагрузку, которая осталась после бегства Виктории Романовой. Пожилая женщина, которая и так с трудом ходила, вынуждена была тянуть более тридцать часов в неделю. Вот она и вела, как могла. Читала параграф.

Тимофей блаженно закрыл глаза: «Ну ничего. Завтра снова урок с Викторией…»

А впереди была ещё биология. Её вела энергичная учительница лет сорока пяти Светлана Сергеевна. Она не делала на уроках ничего особенного, те же конспекты, те же ответы по параграфу, те же самостоятельные работы, что и на всех уроках. Но при этом на биологии царила образцовая тишина. Дети уважали Светлану Сергеевну и немного её побаивались. Двойки учитель биологии ставить не любила.

– Двойку ставим себе, – любила приговаривать она.

Класс против такой позиции учителя не возражал.

Тимофей тоже имел по биологии твёрдую «тройку». Хотя ничего не понимал. Благо в «Академии совы Софии» был курс биологии за 7 класс, его вёл молодой весёлый преподавать Владимир Игоревич. С его помощью Тимофей надеялся вытянуть-таки на «четвёрку».

– Ну как сегодня прошёл день? – спросила Тимофея мама, пока сын с аппетитом уплетал борщ.

Он вернулся в начале четвёртого и сразу сел обедать. Интересных занятий в «Академии» по пятницам не было, так что Тимофей мог отдохнуть от учёбы.

– А никак, – проворчал Тимофей. – Матеши вообще не было.

– Не «матеши», а математики, – поправила Светлана Николаевна. – А почему не было?

– Марьванна болеет, – отозвался сын.

– Мария Ивановна. Сынок, говори правильно, прошу тебя. Даже если все вокруг говорят неправильно – ты говори как надо.

– Марии И-ва-но-вны не было, – отвечал Тимофей с видимым усилием. – Её физрук заменял.

– Учитель физкультуры? Математику? – Светлана Николаевна застыла на месте в изумлении. Недорезанный огурец выпал из её руки.

– Ага. Он сидел, газету читал. А мы – в телефонах торчали.

– Безобразие! Так вы никогда математику не выучите…

– А мы её и так не выучим, – мальчик вяло пожал плечами. – Ладно, ма. Я пошёл. Спасибо за обед.

И Тимофей уже хотел встать из-за стола, но мама положила ему руку на плечо, и Тимофей плюхнулся обратно на табуретку.

– Послушай, сынок. А эта совиная академия…

– «Академия совы», – поправил маму Тимофей.

– Она даёт аттестат?

Вопрос мамы позабавил Тимофея.

– Ну что ты, ма. Какой аттестат? Пока у них такого права нет. Но я понял тебя, мам. Я полазал по интернету, навёл справки про хорошие школы нашего города. Короче, хочу попробовать поступить в лицей №1.

– В лицей №1? – Светлана Николаевна не поверила своим ушам. – Я слышала о нём. Сынок, у тебя же одни тройки по всем предметам… Кроме музыки и физкультуры. А там экзамены…

– Спокойно, ма, – отвечал с улыбкой Тимофей. – Я уже почитал на сайте лицея, какие туда нужно экзамены сдавать. И слушаю только нужные подкасты. Даже демки скачал.

– Что скачал?

– Демки. Ну, демоверсии тестов. Жопа, конечно. Ну ничего, готовлюсь.

– Не говори «жопа», говори «попа», – машинально поправила мама. Потом смутилась и сама же рассмеялась над неловкой ситуацией.

– Ну ладно, сынок. Готовься. Попробовать точно стоит.

И когда сын уже собирался уходить в свою комнату, Светлана Николаевна снова остановила Тимофея.

– Кстати. А сколько стоит месяц подписки? Я знаю, у тебя этот… промокод. А без него сколько?

– Тысяч двадцать, я точно не помню, – пожал плечами мальчик.

Мама охнула.

– Сколько-сколько? Двадцать тысяч?!

Она в месяц зарабатывала тридцать пять тысяч. В их городе это считалось очень приличной зарплатой. На коммунальные платежи, еду и одежду хватало. Она даже немного ухитрялась откладывать на лето. Отдыхали они в деревне у знакомых. Но тратить больше половины зарплаты на учёбу в школе, которая даже не давала аттестата, Светлана Николаевна не могла.

– Это полная подписка, без ограничений, – пояснил сын. – Можно взять пару курсов, это будет дёшево. Тысячи по полторы.

– Это еще куда ни шло. Три тысячи я тебе, конечно, дам…

Тимофей подошёл к маме, обнял её и прошептал:

– Я сам заработаю, ма. Еду развозить или ещё чё. Я придумаю.

– Заработает он! А учиться когда будешь? – строго заметила мать.

– Мам, я всё успею.

Он поцеловал маму и ушел в их с Ксюшей комнату. Светлана Николаевна недоверчиво покачала головой.

Глава третья.

Субботнее занятие по истории подходило к концу.

Виктория Сергеевна рассказывала ребятам про крестовые походы, а ученики (почти сорок человек, и это в субботу, в десять утра!) внимательно слушали и задавали вопросы. В конце семинара Виктория вывела на экран картинку, на которой были нарисованы два крестоносца в шлемах и доспехах, сидящие в кафе. «Что будете брать?» – спрашивал их официант. И крестоносцы хором отвечали, торжественно подняв в воздух кулаки: «Мы будем брать… Иерусалим!».

Ученики дружно засмеялись. Это уже стало традицией – в конце каждого семинара историческая шутка или анекдот. Поэтому никто не отключался раньше времени.

Тимофей уже хотел покинуть конференцию, но Виктория написала ему в личные сообщения: «Задержись на пару минут».

– Ну как дела, Тим? – спросила учительница с тёплой улыбкой.

– Круто! Вы так много всего знаете! – воскликнул Тимофей с искренним восторгом.

– Готовлюсь к каждому семинару. Продолжаю учиться, – улыбнулась в ответ Виктория.

– Да… А я думал, вы так сходу придумываете, – в голосе Тимофея было разочарование.

– Иногда импровизирую. Всё предусмотреть невозможно. Порой вы задаете самые неожиданные вопросы, – успокоила его учительница. – Как дела в школе?

– Нормально, – буркнул Тимофей, потом подумал и добавил: – А вы… А вы очень сильно на нас злитесь?

– На кого? – Виктория даже не сразу поняла, о ком идет речь.

– На наш седьмой А. Конечно, есть у нас дебилы, но…

– Поверь мне, Тим, я сбежала не от вас, – учительница нервно передёрнула плечами. – Сказать по правде, твой класс ещё ничего. Да, твои одноклассники –запущенные дети, которыми никто не занимается. Да, мне было очень больно смотреть, как твои друзья Никита с Кириллом на моих уроках сидят в телефонах. Но на фоне 9Г вы были просто лапочки.

На этом их короткая беседа закончилась.

Сначала Тимофей был очень удивлён словами учительницы. Он никак не предполагал, что Виктория Сергеевна найдёт для его класса хоть одно доброе слово. Тем более, что назовёт его шумных одноклассников «лапочками».

Но потом, закрашивая контурные карты, мальчик вспоминал всё то, что слышал про другие классы их школы. И в итоге пришёл к выводу, что Виктория Сергеевна если и лукавила, то не сильно.

В это же время молодая учительница, торопливо шагая под проливным дождём на занятие с учеником, которого она готовила к ОГЭ, вспомнила своё первое знакомство с 9Г.

Первый урок с ними Виктория Романова провела пятого сентября. К тому времени она уже поняла, что «сеять разумное, доброе, вечное» в школе очень сложно. Но 9Г превзошел все её ожидания.

Если 7А просто ничего не желал делать и состоял из сонных, равнодушных субъектов, а 7Б ходил в школу тусоваться, но детки были не злые, даже милые, то 9Г в основном состоял из отъявленных хамов. Причём почти из одних мальчишек. Девчонок в 9Г было всего пять. Значительная часть парней была бритоголовыми. На лицах многих красовались весьма колоритные шрамы. Уже потом Романова узнала, что в классы на букву Г «слили» самых необучаемых детей из всех четырёх школ комплекса. Они не просто болтали и смеялись. Они издевались.

В ответ на замечания учителя делали широкие глаза и кричали: «А чё я такого сделал?! Да я ваще молчал!»

Романова боролась с классом минут пятнадцать. После этого силы её иссякли. Она подошла к окну и прижалась лбом к прохладному стеклу: «Только бы не заплакать!»

– А ножки у нее что надо! – раздался из среднего ряда мальчишеский голос.

– Вот не знала, что тебе нравятся… Кривые ноги. – это язвительно произнесла девица, сидевшая у окна.

Все засмеялись. Особенно мерзко заржал парень с первой парты среднего ряда.

Виктория резко развернулась к классу. Он выхватила дневник у этого парня, который пытался спрятать его в рюкзак. Наугад открыла. Прочла записи: «Воткнул указку в лампу дневного света, лампа взорвалась», «Взорвал петарду в женском туалете» и поняла, что родителей такого дитятки уже ничем не удивишь. Что она могла написать? «Смеётся на уроке»? «Не даёт работать?». Курам на смех, это вам не петарда в женской уборной. Скорее всего, аналогичные ситуации имели место на всех уроках без исключения.

«Интересно, что они будут после девятого класса делать? Грабить прохожих? Угонять машины?» – пронеслось в её голове.

Виктория Сергеевна был унижена, раздавлена, опустошена. Голова пульсировала от боли. Ноги подкашивались. К горлу подступал комок.

От непрекращающегося гогота веяло жутью. Вике казалось, что тела этих детей захватили какие-то злые духи, демоны, которые вертели и крутили ими, как хотели, заставляя скалиться по-звериному и издавать нечленораздельные звуки.

Вика вспомнила свою школу с углублённым изучением английского языка. Конечно, её класс тоже сложно было назвать идеальным. Разумеется, учителям пришлось немало с ними помучиться. Кто-то справлялся лучше, кто-то – хуже. Всякое бывало. Но такого кошмара Виктория не видела никогда. Смех, ругань – всё это бывало и в других классах. Такого откровенного беснования – нет.

– А чё это нам ничё не рассказываете? – обратился к учителю один из учеников 9Г, когда до конца урока осталась всего пара минут. – Мы тут типа на урок пришли. Образовательные услу-у-уги получать.

Виктория была так потрясена этой наглостью, что даже не нашлась, что ответить.

– А Женёк правильно говорит. Вы обязаны нас учить, – подала голос девчонка с зелёными волосами, пирсингом в носу и в ушах. – Вот и учите.

Романова ещё два урока назад дала себе слово сохранить самообладание. Терпеть. Во что бы то ни стало. Не срываться, не говорить грубых слов. Но реплики учеников 9Г стали последней каплей.

– Вам. Я. Не должна. Ни-че-го! – произнесла Виктория, чеканя каждое слово. Из всех возможных реплик эта была самой мягкой, вежливой и корректной. На языке вертелись выражения намного жёстче.

– Кому это «нам»? – снова подал голос тот, кого назвали Женьком.

– Да, кому это «нам»? – приподнялась со своего места девица с зелёными волосами.

– Ди-ка-рям! – выпалила Виктория, окончательно утратив над собой контроль. – Вы сами на себя посмотрите! Вы ведь теряете человеческий облик! Посмотрите друг на друга!

И вот тут в классе наступила полная тишина. 9Г молчал. Два десятка пар глаз были устремлены на учителя.

– Вы бы, это самое, поуважительнее с нами, – снова заговорила красотка с пирсингом. – Перед вами, блин, дети. Совесть надо иметь. Мы свои права знаем.

Виктория Сергеевна могла бы ответить в ответ на эту реплику много интересного. Она больше не желала ни сдерживать себя, ни отмалчиваться.

Но в это время зазвенел звонок с урока, и 9Г покинул класс.

Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась. Кто-то послал учителю последнее «прости».

Следствием этого случая стал тяжёлый разговор с завучем, во время которого молодая учительница не услышала ничего, кроме «ищите подход» и «простых детей не бывает», «чему вас в институте учили?». Но гораздо более тяжёлым последствием для Виктории стала полная утрата веры в себя.

– Я ведь чуть не наговорила им чудовищных оскорблений! Если бы не звонок с урока, то… Жуть, как у меня расшатались нервы. Но как? Как можно хоть чему-то научить этих монстров?!

С огромным трудом Виктории удалось заключить с этим классом своеобразный «пакт о ненападении». Она не ставила им двойки, они не орали и не кукарекали на её уроках. Пакт этот более-менее соблюдался обеими сторонами. На разговоры и хождения «в туалет» она не обращала внимания. Стояла у доски и проговаривала то, что полагалось по теме. Несколько учеников даже пытались ее услышать. В конце урока Виктория Романова собирала листочки (как правило, пустые или исписанные непонятными каракулями), и ставила в журнал тройки. Жить стало полегче. Вот только уроками это назвать было трудно…

– Слушай, Викуль, а чему вас в педвузе учили? – поинтересовался пожилой охранник Владимир Игнатьевич, сидевший на вахте.

Виктория сидела после уроков в коридоре школы, угрюмо ковыряла заусенец на пальце. Домой идти не хотелось. Её там ждало одиночество и почти пустой холодильник. Школа опустела. Тишина царила в классах и коридорах.

Охранник был единственным человеком, который проявлял по отношению к молодой учительницы хоть какую-то заботу.

– Чему-чему. Разным теориям, – отозвалась девушка. – Как сейчас помню. Преподаватель по педагогике произнёс фразу: «Конечно, у молодых педагогов без опыта бывают такие ситуации, когда они повышают голос. С этим, конечно, надо бороться». Повышают голос, блин! – она желчно рассмеялась. Да тут все на всех орут благим матом с утра до ночи!

– Но ведь у некоторых учителей они на уроках сидят тихо.

– Это не про меня, – усмехнулась Романова.

Охранник печально покачал головой.

– Но у тебя же была практика, Вик!

– Была. В элитной гимназии. Там всё отлично, дядь Володь. Только туда на работу не устроишься. Полный комплект и никакой текучки. Ладно, я пойду мне еще к шести урокам готовиться…

– Эх. С такой работой Вика ты замуж не выйдешь! – сокрушенно покачал головой оханник.

– Это да. И некогда и не за кого. Женский коллектив.

– Нужно было устраивать личную жизнь, пока в институте училась.

Виктория горько усмехнулась и пошла к выходу.

Устало шагая по лужам к остановке общественного транспорта, Виктория вспомнила своего несостоявшегося жениха из параллельной группы. Симпатичный такой интеллигентный, начитанный. Но, когда съехались… какой мелочный оказался! Покупал продукты на исходе срока годности: «Зато на 40% дешевле!» Летом они никуда не поехали, хотя она так мечтала о море: «Лучше новый диван купим». От этих воспоминаний у Вики аж скулы свело: тоска какая! И однажды она просто ушла от него. Ушла, как говорят в никуда. И ничего справилась. А сейчас? Что ей мешает уйти из этой школы?

Глава четвёртая.

Огромные часы на фасаде лицея показывали 14.45. Тимофей перевёл взгляд на главный корпус университета, стоявшего на этой же улице, через дорогу от лицея. Там тоже висели часы, но не круглые, со стрелками, а электронные. На глазах Тимофея красные полоски сложились в цифры 14.44.

Тимофей взглянул на свои наручные часы. Они показывали 14.46.

– Ха. Совсем как у Плевако! – произнёс парень с усмешкой, вспомнив историю из практики знаменитого адвоката Фёдора Никифоровича Плевако. Юрист добился оправдания для своего подзащитного, когда выяснилось, что все часы в зале суда показывают разное время.

Через забор было отлично видно здание лицея №1. Не типовое. По бокам два крыла, наподобие усадебных флигелей. В центре круглая башня с часами и главным входом. Таких школьных зданий Тимофей никогда не видел. Все школы их города были либо пятиэтажными со спортзалом в виде отдельной пристройки, либо «самолёты» (два корпуса, соединённые переходом).

«Да-а-а, если б не вывеска, ни за что бы не догадался, что это школа», – подумал про себя Тимофей.

В лицее как раз закончились уроки. Из дверей здания начали выбегать дети с рюкзаками и сумками в руках. По виду класс пятый. Выглядели они радостными. Дети не торопились покидать двор лицея. Пятиклассники бегали по довольно просторной территории. Сначала Тимофей не мог понять, что делают юные лицеисты. Потом он услышал: «Сорок пять, я иду искать!».

– Точно. Прятки! – выдохнул мальчик и радостно улыбнулся.

На территории лицея было, где прятаться: деревья, кусты, скамейки, пара построек не совсем понятного назначения. Даже беседка в углу двора, окружённая тремя плакучими ивами. На дворе была середина ноября, деревья стояли голые, а снег ещё не лёг, но всё равно за их стволами можно было укрыться.

Тимофей вспомнил свой школьный двор, представлявший собой унылый пустырь, зажатый со всех сторон жилыми домами, и печально вздохнул. И в прятки там не играли. Больше в литр-бол. В смысле, в состязания по опорожнению пивных бутылок.

Часы на фасаде между тем показали 14.51.

«Пора. Смело вперёд», – сказал себе Тимофей и решительно толкнул калитку. Калитка не открылась. Первой реакцией парня было замешательство. Зачем нужна дверь, которая не открывается? Лишь спустя пару секунд Тимофей увидел на заборе кнопку вызова и нажал её. Тут же из крохотного динамика донёсся строгий голос:

– По какому вопросу?

Тимофей даже слегка растерялся, с немалым трудом он смог выдавить из себя:

– В приёмную комиссию…

– Проходите, – ответил голос из динамика, и калитка открылась. Тимофей зашагал по каменным плитам, которыми был вымощен двор лицея, в сторону главного входа.

На калитку школы, в которой учился Маслов, тоже однажды установили магнитный замок и повесили кнопку домофона. Проработала эта конструкция дня три, а потом всё сломали местные хулиганы. С тех пор калитка как правило вообще не закрывалась.

Про лицей №1 ходили разные слухи. Чтобы поступить туда, нужно было сдавать экзамены. И сдавали далеко не все. Говорили, что даже пятиклассники каждый день учились по 6-7 уроков. А старшие лицеисты вообще сидели за партами до четырёх вечера.

Но оно того стоило, большинство лицеистов поступали в университеты на бюджетные места.

Тимофею приходилось слышать, что в лицей берут только по блату или за взятку. Школа для мажоров – это мнение было широко распространено среди его товарищей. Но парень навёл справки, почитал отзывы в интернете, и пришёл к выводу, что если это и правда, то не вся.

– Нафиг мажорчикам этот лицей? – писал один из авторов комментариев. – Там учиться надо. Они идут туда, где можно ни хрена не делать.

– Точняк, – добавлял другой комментатор. – В лицее мозги имеют только так. И двойки ставят. Даже выгоняют, приколись.

Всё это очень заинтересовало Тимофея. Из школы, где учился он сам, вылететь было невозможно в принципе. Там учили всех.

У турникета, который перегораживал вход в лицей, Тимофея остановил охранник в форменной куртке.

– Приёмная с трёх, – процедил охранник.

– Но сейчас без пяти… – промолвил юноша.

– Приёмная с трёх, – повторил тот голосом, лишённым интонации.

«Мы королевские пажи! – Ключ… – Я король! – Ключ…» – в памяти Тимофея всплыла сцена из фильма «Королевство кривых зеркал», который он пересматривал много раз.

– За мной будете, – подала голос старушка, сидевшая на банкетке рядом с турникетом.

Тим и присел рядом. Старушка разгадывала сканворд и на соседа не обращала никакого внимания. Спустя минуту на пороге лицея появился лысый мужчина лет сорока с портфелем. Ему охранник сказал то же самое: «Приёмная с трёх». Мужчине места на банкетке не нашлось, он прислонился к стене и устало закрыл глаза. Он несколько раз доставал из кармана платок и вытирал лысину.

Тимофей осмотрелся по сторонам. С другой стороны турникета он увидел просторный холл. На стене висело расписание. Тимофей пригляделся. В первую очередь его интересовало расписание седьмых классов. Таковых в лицее имелось три.

«Ого. Каждый день семь уроков. А в среду вообще восемь», – отметил Маслов, пробежав глазами по графику учёбы 7А класса. У двух других было примерно то же самое. У 7В в четверг было вообще девять уроков.

«Да-а-а… Ну, когда уже эти пятнадцать ноль ноль?» – подумал Тимофей, нетерпеливо ёрзая на банкетке.

Прямо напротив входа висела табличка «Приёмная комиссия». Ровно в 15:00 дверь рядом с табличкой открылась, на пороге появилась молодая женщина, в которой Тимофей не без удивления узнал Викторию Сергеевну Романову.

«Так вот куда она ушла работать!» – пронеслось в голове мальчика.

– Заходите! – обратилась Виктория к посетителям, нашла взглядом Тимофея и подмигнула ему.

Бабушка со скоростью звука собрала свои сканворды и первой ринулась в направлении открытой двери. Тимофей, немного поколебавшись, обратился мужчине с портфелем.

– Я вижу, вы торопитесь. А я не спешу.

Лысый мужчина устало улыбнулся и вслед за старушкой вошёл в кабинет приёмной комиссии.

Тимофей решил подождать своей очереди в коридоре. Из кабинета спустя минуту донёсся раздражённый голос старушки:

– То есть, как, только от родителей?! – громко возмущалась пожилая женщина. – Издеваетесь?! Вы до шести работаете! А родители моего Мишеньки – до семи! И что прикажете делать? Их с работы не отпустят. Ни-ни-ни! Режимное предприятие.

Ворчание старушки прервал вежливый, но твёрдый голос Виктории Сергеевны. Две недели назад она устроилась работать в этот лицей, но пока всего лишь сотрудником приёмной комиссии. Часов для неё не нашлось. Но Виктория была рада и этому.

– Таковы наши правила, мы принимаем документы только от родителей.

– Я пожалуюсь вашему директору! – выпалила старушка.

– Жалуйтесь. Он и установил это правило. Исключений мы не делаем. Но всё решаемо. Сделайте у нотариуса доверенность, и – никаких проблем. Сможете подписывать от имени родителей все бумаги.

– У нота-а-ариуса! Ишь ты! Ещё небось деньги платить…

– Ничем не могу помочь. Следующий, – услышал Тимофей голос Виктории Сергеевны.

«Она молодец, учится быть жёсткой», – подумал Тимофей.

Старушка вышла из кабинета и, продолжая ворчать, покинула лицей.

Тимофей решил всё же заглянуть в кабинет приёмной комиссии, не дожидаясь пока выйдет мужчина с портфелем. В кабинете стояли стол, за которым сидела сотрудница комиссии, а также ксерокс, компьютер, и несколько кресел для ожидающих своей очереди. На одно из таких кресел и присел Маслов.

– Мы хотим поступить в инженерный класс, – произнёс лысый мужчина с портфелем.

– Конкурс огромный, – предупредила его Виктория Сергеевна.

– Знаю, знаю. Я предлагал ему попробовать на гуманитарный. Нет, упёрся рогом, как говорится. Инженерный и точка.

Пока мужчина писал заявление с просьбой протестировать его сына, Тимофей рассматривал Викторию, которую в последний раз видел вживую в конце сентября, почти два месяца назад.

Семинары Виктория Сергеевна обычно вела без очков, волосы заплетала в две забавные косички. Она шутила, смеялась и травила байки. Сейчас же говорила сухим, деловым тоном. И выглядела в брючном Колюме и туфлях-лодочках просто безукоризненно.

– Блин. Два разных человека… – прошептал мальчик.

Тем временем, Виктория Сергеевна освободилась.

– Садись, дружок, – обратилась Виктория Сергеевна к Тимофею, и добавила с радостной улыбкой: – Рада видеть. Значит, всё-таки решился? Это правильно. Попытка не пытка.

Маслов кивнул.

– Сразу главное, – Виктория слегка нахмурилась. – Заявления принимаем только от мамы, пусть найдёт время, и сама приедет. Сам понимаешь, правила есть правила. Но на вопросы отвечу с радостью, – продолжила Виктория с улыбкой. – Что тебя интересует?

– На какое направление проще поступить? – выпалил Тимофей тот вопрос, который волновал его сильнее, чем все прочие.

Виктория встретила вопрос одобрительной улыбкой.

– Мой тебе совет, Тим. Ориентируйся прежде всего на свои интересы и способности. Не понижай планку. Не должен низкий конкурс быть главным критерием выбора… Но это лирика. Теперь к делу. Есть три варианта, – Виктория положила перед Тимофеем таблицу с расписанием экзаменов. – Есть медицинский класс. Сдавать надо химию, биологию и математику. Но конкурс лютый, пять-шесть человек на место.

Тимофей равнодушно пожал плечами. Медицинское направление учёбы его не интересовало.

– Инженерное направление – похожая картина. Популярный профиль. Классы переполнены. Экзамены: физика и математика.

– Это тоже не для меня… – проворчал мальчик.

– Ну, и третий профиль – гуманитарный. История, обществознание, русский язык. Конкурс средний.

– Походу, я уже выбрал. – улыбнулся Тим. – Гуманитарный профиль.

– В 7-ом гуманитарном классе вакантные места есть. Но с твоим уровнем подготовки сдать экзамены в ближайшее время маловероятно.

Тимофей опустил голову.

– Ничего, будешь поступать на следующий год, в 8-ой класс. Экзамены в апреле. Готовься, Тим.

Тимофей вышел в коридор и осмотрелся. Просторный холл первого этажа опустел. Те лицеисты, кто уходили после седьмого урока, ушли домой. Остальные разошлись по кабинетам. В лицее царили тишина и спокойствие. На полу не валялся мусор. Либо успевали убирать, либо не кидали. Куртки в раздевалке аккуратно висели на крючках, а не лежали вповалку.

– Я хочу здесь учиться, – прошептал Тимофей, покидая стены лицея. – И я буду здесь учиться.

Глава пятая.

За три часа первого дежурства в приёмной комиссии лицея №1 перед Викой промелькнул целый калейдоскоп жизней и судеб. Она была уверена, что за полгода до начала экзаменов в приёмной комиссии должно быть тихо и спокойно. Но вышло иначе.

Не успел уйти Тимофей Маслов, как явилась дама в кокетливой шляпке, и торжественно произнесла с порога.

– Мы выбрали ваш лицей!

– Я очень рада! – отвечала Виктория с дежурной улыбкой. – Присаживайтесь.

Дама присела, достала из сумочки ручку и блокнот.

– Хочу уточнить, какие приносить документы…

– Э-э… Простите, но сначала нужно сдать экзамены. Видите ли, у нас конкурс.

– Я в курсе. Экзамены для моего сына не проблема. Вот увидите, Кеша станет украшением вашего лицея!

Вика улыбнулась:

– Хорошо. Я запишу вашего сына. Какой класс?

В одиннадцатые классы новых учеников посреди года не принимали, слишком мало времени оставалось до выпускных экзаменов. Младших классов до пятого в лицее не было в принципе. Некоторое количество свободных мест существовало только в шестых, седьмых и восьмых.

– Ну, сейчас он в четвертом.

У Виктории отлегло от сердца.

– Хорошо, что вы пришли к нам заранее. Пусть ваш сын готовится к экзаменам на следующий год. На сайте вы сможете ознакомиться с вариантами…

А про себя подумала: «На сайте всё написано, что мешало выяснить заранее?».

– Вы, кажется, плохо расслышали? – дама нахмурилась. – Мы хотим у вас учиться. Желательно, с завтрашнего дня. Я совершенно уверена, что он сможет поступить и в пятый! Конечно, вы ничего здесь не решаете. – Она смерила Вику пренебрежительным взглядом. – Где кабинет директора?

И дама удалилась, не дожидаясь ответа.

Виктория с шумом выдохнула.

Она просидела на новом месте работы всего полчаса, а уже успела устать. И испугаться. Та решительность, с которой родители, бабушки и прочие родственники штурмовали неприступную твердыню лицея, приводила её в трепет. А ведь именно она должна была одной из первых принимать на себя этот удар.

«Кажется, начинаю понимать, почему это место оказалось вакантным», –думала Вика, провожая взглядом возмущенную гостью, которая отправилась на приступ главной цитадели. С самого начала ситуация выглядела какой-то волшебной сказкой. Раз в неделю три часа принимать посетителей. И за это – десять тысяч рублей.

«Наверняка не всё так просто», – думала Вика, устраиваясь на работу. Чутьё её не подвело.

Следом за дамой в шляпке явился деловой джентльмен в дорогом Колюме. Первым делом он положил на стол перед Викой свою визитку.

«Леопольд Илларионович Выборный» – было написано на визитке, а ниже – название фирмы, директором которой был господин Выборный.

– Имею желание перевести своего сына в ваш лицей в одиннадцатый класс, – заявил он сухим, деловым тоном.

– Но это невозможно. Набора в одиннадцатые классы у нас нет. – Вика нацепила стандартную деловую улыбку

Леопольд Илларионович помолчал с минуту. Он сосредоточенно морщил лоб, анализируя услышанную информацию. После этого изрёк:

– Понятно. Но всё можно решить. Не так ли?

И удалился в том же направлении, что и дама в шляпке.

Вика с содроганием ждала, что сейчас позвонит Дмитрий Юрьевич, директор лицея, и устроит ей разнос за то, что по её милости ему приходится иметь дело с настырными посетителями. Но телефон молчал.

Зато явилась энергичная женщина в модном пальто. Выслушав стандартную в таких случаях информацию о приёме заявлений на три основных профиля и о большом конкурсе на небольшое число вакантных мест, она устремила на девушку пристальный взгляд, и сказала:

– А кто дал вам право делить детей на хороших и плохих?

Этого вопроса Вика опасалась больше всего. Директор с самого начала предупредил новую сотрудницу, что об этом работников приёмной комиссии спрашивают постоянно.

– Ну что вы! – Вика улыбнулась настолько нежно и дружелюбно, насколько это вообще было в её силах. – Мы не делим детей на «хороших» и «плохих». Мы берём тех, у кого есть способности к математике, химии или гуманитарным наукам. И наполняемость классов не более двадцати пяти человек…

– А остальные дети чем виноваты? – спросила женщина, устремив на Вику долгий, тяжёлый взгляд. И уже другим тоном добавила: – Моя дочь отказывается ходить в районную школу. Понимаете? У них в шестом классе никто не хочет учиться. Она там белая ворона!

– Пишите заявление. – Виктория протянула женщине бланк. – На следующей неделе будет собеседование для шестиклассников.

– Дай Бог, нам повезёт, – вздохнула та, заполняя заявление.

Виктория взглянула на часы. Прошёл ровно час с начала смены.

– Господи, дай мне сил… – прошептала девушка, обхватив голову руками.

К счастью, больше ни угроз, ни проклятий в этот вечер выслушивать Виктории не пришлось.

Посетители внимательно её выслушивали, задавали вопросы и записывали ответы. Если возможность назначить собеседование на ближайшее время существовала, Виктория заносила данные в специальный бланк. Желающим поступить в четвёртый или одиннадцатый классы приходилось отказывать, но большинство гостей реагировали адекватно. На «нет», как говорится, и суда нет.

За пять минут до конца рабочего дня Вика позвонила директору.

– Да, – раздался в трубке голос Дмитрия Юрьевича.

– К вам на приём сегодня пришли люди. Странные люди, – Вика говорила осторожно, стараясь подбирать слова. – Я, честное слово, им всё объяснила, как просили. Но меня даже слушать не стали.

– А! Ты про это, – директор усмехнулся. – Знала бы ты, сколько таких Выборных я принимаю каждую неделю. «Сколько стоит поступить в ваш лицей?». А нисколько. В том-то и дело. Иначе я бы давно «сел». Всё ок, Викуль. Не принимай близко к сердцу.

И директор бросил трубку.

И когда десять минут спустя Вика выходила из дверей лицея, он бросила взгляд на окна кабинета директора. Там горел свет. У неё в шесть часов вечера работа заканчивалась. А у директора – нет.

«Этот лицей похож на замок, – думала девушка. – Директор – словно лорд, который держит оборону в цитадели. А на нижнем ярусе обороны, в бастионах, сидят такие, как я. Обычные рыцари…».

Глава шестая.

Это произошло в начале ноября.

С наступлением холодов место сбора одноклассников Тимофея переместилось со школьного стадиона в соседний торговый центр. Или, как обычно говорили ребята, «Тэ-Цэ». В торговом центре они ничего не покупали. Лишних денег ни у кого не водилось. Они просто сидели на скамейках на первом этаже и общались. Но изменилось только место дислокации, суть осталась прежней.

Тимофей пару раз сходил с остальными в ТЦ, и ему там стало крепко не по себе. Если на улице они по крайней мере находились на свежем воздухе, и Тимофей мог, не покривив душой, сказать матери, что гуляет, то в торговом центре ему было неуютно. На улице хохот его одноклассников никому не мешал. Мамы с колясками обычно гуляли в соседнем сквере, а не на стадионе. Здесь же вокруг них ходили покупатели, в том числе, пожилые люди и матери с детьми. Гогот школьников, оккупировавших скамейки, их сильно раздражал.

– Ишь, расселись, все скамейки заняты! – напустилась на них как-то старушка с сумкой на колёсах.

– Имеем право! – закричали в ответ школьники. – Чё вы тут? Места много!

На самом деле, места не было. На других скамейках собирались стайками другие такие же школьники. Кто-то после уроков, а кто-то и вместо.

По этажу прохаживался охранник, но к ним он подходил редко. Только в том случае, если поведение ребят переходило все границы. И то все действия охранника ограничивались словами: «Шуметь нельзя!».

Галдящие подростки на время замолкали, но стоило охраннику уйти далеко, как они опять начинали хохотать.

– Спокуха, народ, – подбадривал одноклассников Некит. – Имеем право. Пусть идут на фиг.

На второй день к ученикам 7А подошла молодая энергичная продавщица из магазина косметики. Её отдел располагался прямо напротив скамейки, которую облюбовал 7А. На бейдже было написано: «Анна Новикова».

Анна долго терпела шум, лишь бросала на хохочущих школьников тяжёлые взгляды. Пару раз она подходила к охраннику, но без видимого результата. Страж порядка продолжал слоняться по залу, словно сомнамбула, и действий никаких не предпринимал. Наконец, терпение продавщицы лопнуло.

– Вы мешаете работать! – воскликнула Анна.

– Где написано, что нельзя?! – огрызнулся Кирюха, не отрываясь от телефона.

– Можете уши заткнуть, если мешает, гы-ы-ы, – ответила со смехом Алина Коновалова, одноклассница Тимофея.

– И вообще идите на хрен, сидели и будем сидеть! – подытожил Некит.

– Что-что? Вы меня ещё и посылаете?! Я ребята, инструктор по каратэ, – продавщица упёрла руки в бока, во всей её позе явно читалась угроза. – У меня чёрный пояс.

– И чё? – спросила Алина.

– А ничё. Врежу – мало не покажется.

– Чё?! Да вы! Да мы! В полицию пожалуемся! – закричали в ответ подростки. Но уверенности в их словах как-то резко поубавилось.

Крепкая, подтянутая продавщица выглядела угрожающе. Большинство одноклассников Тимофея спортом не занимались. И получать по голове никто не хотел.

Класс был явно настроен на конфликт, но тут вмешался Тимофей.

– Слушайте, там на последнем этаже куча отделов не работает. И скамейки там есть, – обратился к одноклассникам мальчик.

Это было правдой. Если на первых этажах ТЦ покупателей толклось много, то до последнего этажа доходили не все. Поэтому торговые площади там не пользовались популярностью, и многие отделы не работали.

– Это наше место, – надулась Алина Коновалова.

Но остальные ребята идею Тимофея, хоть и неохотно, но одобрили.

– Ладно, народ. Пошли на пятый, – сказала Камила Ибрагимова, вставая. – Там в углу есть скамейка.

И ученики 7А побрели к эскалатору, бурно возмущаясь грубостью и наглостью продавщицы из отдела косметики. Тимофей пошёл было за ними, но вдруг остановился.

Подписка на «Академию совы Софии» заканчивалась через пару дней. Где взять деньги на продление, – он не представлял. Новый промокод Виктория Сергеевна дать не смогла. Маме он пообещал, что заработает сам. Но как и где? Он пообщался с ребятами, которые работали курьерами, и понял, что с учёбой этот труд трудно совместим. Не посещать школу Тимофей не мог. Он несколько дней сидел на сайте вакансий, но ничего приемлемого не нашёл. Где-то требовали возраст от шестнадцати лет, а Тимофею едва исполнилось четырнадцать. Где-то нужен был опыт работы, который у мальчика, разумеется, отсутствовал. Если же не требовались ни опыт, ни документ об образовании, то речь обычно шла о каторге, за которую платили копейки.

И вдруг в голове мальчика созрел план действий.

Когда Тимофнй вошёл в отдел косметики, Анна стояла к нему спиной. Она расставляла флаконы на полочке. Тимофей кашлянул, чтобы привлечь к себе её внимание.

Анна развернулась. Она была очень хороша собой. Густые русые волосы заплетены в тугую косу. На ногах – удобные кеды без шнурков.

– Что вас интере… – начало было говорить она дежурным голосом, но тут же узнала мальчика и расплылась в улыбке: – А, это ты. Спасибо, парень. Спасибо. А то пальцем таких тронешь – на полжизни сядешь.

– Я это… Хочу извиниться, – голос Тимофея дрожал от волнения. – Мои одноклассники дебилы.

– Это факт! – вздохнула Анна. – Но они не первые такие. И не последние.

Повисла пауза. Анна с интересом ждала, что ещё скажет Тимофей. Мальчик молчал, мучительно подбирая слова. Наконец, он решился.

– Я это… Работа нужна. Может, у вас что-то для меня найдётся.

Тимофей думал, что Анна просто посмеётся над ним и выставит вон. Ну какую работу мог выполнять мальчик в магазине косметики? Однако Анна смеяться не стала. Она глубоко задумалась, потом достала из кармана пиджака мобильный телефон.

Уже набирая номер, девушка спросила:

– Смена с трёх до восьми три раза в неделю устроит?

Тимофей толком не понял, о чём идёт речь, но на всякий случай ответил: «Да».

Он был так потрясён тем фактом, что его не выставили за дверь, что с ним на полном серьёзе готовы общаться и обсуждать какие-то условия, что просто потерял способность мыслить.

В его голове стучала одна мысль: «У меня. Будут. Деньги. Свои».

– Алло, Семён Семёныч? – голос Анны донёсся до него словно бы издалека. – Есть кандидаты на работу промоутера.

«Промоутер? Это чё, в Колюме прыгать?» – даже в таком состоянии Тимофей слегка расстроился. Диковинное слово не ввело его в заблуждение. Промоутерами называли людей, которые ходили по улице в Колюмах батареек и гамбургеров, зазывая покупателей.

Анна тем временем закончила разговор и снова обратилась к Тимофею.

– В общем, идея такая, парень. После того, как у нас уволился промоутер, выручка упала. Так что шеф, думаю, согласится. Работа простая. Надеваешь майку с логотипом…

«Ну хоть не Колюм тюбика», – Тимофей выдохнул.

– Берёшь буклеты и ходишь по магазину. Больше трёх смен нельзя, ты ж мелкий ещё. Ну ничего, есть ещё пара кандидатов. За смену пятьсот рублей. Подумай, и завтра приходи. Нужно согласие твоих родителей, письменное. Но если разрешат – не вопрос, оформим.

В магазин вошли покупатели, и Анна вернулась к обязанностям продавца.

По пути домой Тимофей считал в голове. И даже по самым грубым прикидкам получалось очень здорово. Так здорово, что дух захватывало. Три дня в неделю – это полторы тысячи. В месяце четыре недели. Это шесть тысяч. Из этих денег Тимофей мог не только оплачивать нужные ему курсы в Академии, но и отдавать матери как минимум две тысячи рублей.

Лишь одна мысль слегка огорчала мальчика: рабочие смены могли совпадать с уроками Виктории Сергеевны.

– Ну ничего, – успокаивал себя Тимофей, – как-нибудь уж всё успею.

Глава седьмая.

На уроке русского языка царил относительный порядок.

Клавдия Родионовна, властная, представительная дама пятидесяти лет, отличалась суровым нравом и могла устроить такую выволочку, что мало не покажется. Поэтому на её уроке 7А старался сидеть тихо. Клавдия Родионовна считалась хорошим учителем, так как у неё в кабинете царили порядок и даже отъявленные хулиганы старались при ней помалкивать.

Вот и сейчас Клавдия Родионовна грозно возвышалась за учительским столом и в полной тишине слушала, как Алина сбивчиво тараторит вызубренное наизусть правило правописания.

– Эээ… Ну, это. В суффиксах… Полных страдательных… Это самое… Причастий прошедшего времени… – мямлила Алина.

Видно было, что девочка даже не пыталась понять, что написано в учебнике, а просто зубрила наизусть. Но не слишком успешно.

– Садись, «два»! – рявкнула учительница, устав слушать, как Алина мучительно пытается воспроизвести цитату из учебника.

– Но я учила! – шмыгнула носом Алина.

– Лучше надо было учить, Коновалова, – Клавдия Родионовна смерила ученицу суровым взглядом. – Ибрагимова, отвечай.

Со своего стула поднялась соседка Алины, Камила.

– Так. В суффиксах полных страдательных причастий прошедшего времени и отглагольных прилагательных, образованных от бесприставочных глаголов совершенного вида, пишется две буквы эН! – протараторила на одном дыхании Камила и, получив свою пятёрку, с гордым видом села обратно.

Алина слегка ткнула соседку в бок кулаком.

– Не умничай, подруга, – процедила Алина.

Камила в ответ скривилась и угрожающе помассировала кулак.

– А то? Ударишь? Я те сама могу дать.

– Ти-ши-на! – зарычала учительница, и девочки умолкли, но друг на друга смотрели хмуро, исподлобья.

«Кажется, будет очередная драка», – подумал Тимофей.

Алина и Камила уже пару раз дрались за школой. Обычно побеждала Камила, она была и крепче, и приёмы борьбы знала. Но это не мешало девчонкам дружить дальше.

Клавдия Родионовна продолжала вести урок. К доске вышла Маша Сомова и принялась пересказывать очередное зубодробительное правило из параграфа.

– Нуу… В приставках на «зэ» или «эс»… Как их там. Да! Перед звонкими согласными пишется «эс», а… А… А перед глухими – «зэ», – рассказывала Маша.

– Садись, «два»! – рявкнула Клавдия Родионовна. – На-о-бо-рот! Ты всё перепутала. В учебнике чёрным по белому написано! Лучше надо учить.

Маша понуро поплелась к своей парте.

В этот момент стройное течение урока было нарушено. Камила Ибрагимова подняла руку и спросила:

– А если я не помню, какие согласные – глухие, а какие – звонкие, что мне делать?

– Надо лучше учить, – буркнула в ответ Клавдия Родионовна. И вызывала к доске Кирюху, отвечать наизусть очередное правило.

Тимофей вспоминал урок в «Академии совы Софии». Преподаватель Николай Николаевич, энергичный мужчина лет сорока, которого ученики между собой называли Ник-Ник, разбирал ту же самую тему, которую Тимофей проходил в школе.

– А что такое «полное страдательное причастие прошедшего времени»? – обратился Николай Николаевич к классу.

– Хрень какая-то, – честно ответил Тимофей. Примерно в том же духе высказались и другие ученики.

– Какие же у вас оценки по русскому языку? – поинтересовался Николай Николаевич.

– Мне за чтение правила у доски наизусть «пять» ставят. У меня память хорошая, – ответил кто-то из учеников. – За диктант, конечно, «пару». В итоге всё равно «трояк» выйдет. А мне больше и не надо.

Николай Николаевич печально вздохнул, покачал головой.

– Да-а-а, ребята. В общем, закройте учебники и уберите их подальше.

– В мусорку? – спросил кто-то, и все участники онлайн урока засмеялись.

– Ну, не надо уж так радикально, – улыбнулся Николай Николаевич, – но на моих уроках мы ими больше пользоваться не будем. Слушайте, сейчас всё кратко растолкую.

Тимофей откинулся в кресле и с интересом слушал объяснения Николая Николаевича, пытался формулировать свои мысли.

Сейчас те же самые правила учитель объяснял простыми словами. Всё было просто и доступно.

– Скажите, а зачем мы изучаем, О или Ё пишется в корнях после шипящих, например, в словах «шёпот» и «шорох»? – обратился Николай Николаевич к классу. – И почему в таком случае мы не изучаем правописание таких слов, как «нос» или «нёс»?

– За это двойки ставят, – сказал кто-то. – Это на ЕГЭ требуют.

Николай Николаевич нахмурился.

– Неправильный ответ, ребята.

– Такая тема есть в программе, – произнёс Тимофей, пожав плечами.

Он даже не задумывался, а с какой целью они вообще что-то учат. Надо – значит, надо. Зубри наизусть и не задавай лишних вопросов.

– Неправильный ответ, Маслов, – в голосе Ник-Ника зазвучали металлические нотки. – Жду ещё версии. Учитесь думать, ребята! Для того, чтобы стать грамотным человеком, мало знать правила, нужно их понимать.

Наконец, микрофон включила девушка с никнеймом «Эмилия Павлова».

– Можно попробовать? Я думаю так. С написанием слов «дол» или «гол» проблем нет. А вот с О и Ё после шипящих сложнее. На слух невозможно определить, что пишется после шипящих.

– Молодец, Эмилия! – Ник-Ник облегчённо вздохнул. – Да, дети, это так. Звук Ч всегда мягкий, а звук Ш всегда твёрдый. Поэтому и учим. А если на слух определить можно, то и правило не нужно.

И онлайн урок продолжился…

Из оцепенения Тимофея вывел звонок с урока.

– Домашнее задание: «учить параграф одиннадцать», – объявила Клавдия Родионовна.

Класс покидал кабинет в полной тишине. Многие шли понурые. Кирюха чудом смог вырвать «трояк», а вот Алина и Маша были мрачными, как тучи. Улыбалась только Камила.

«Ничему ты на таких уроках не научишься… – пронеслось в голове Тимофея. – Надо уходить в лицей. Обязательно».

Глава восьмая.

К концу подходило пятое дежурство Вики. Ничего особенного в этот день не случилось, обычная рабочая рутина. Девушка даже немного заскучала. И тут в кабинет вошёл молодой мужчина в хорошо пошитом Колюме, с пачкой бумаги под мышкой. Он машинально буркнул: «Здрасьте», потом включил ксерокс, стоявший в приёмной комиссии, и принялся копировать какие-то листочки. Странный посетитель даже не удосужился спросить, можно ли воспользоваться копировальным устройством. Даже не представился. Просто вошёл и занялся своими делами. Мужчина выглядел подтянутым, спортивным, но ужасно уставшим. Не удивительно, если учесть, что в школу педагоги приходили обычно к восьми утра.

Вика от такой наглости слегка опешила. Потом она решительно встала и подошла к копировальному аппарату.

– Простите, но это – ксерокс приёмной комиссии, – произнесла она строго.

– И часто вы им пользуетесь? – спросил мужчина, не оборачиваясь. – Раз в месяц? Два? А у меня каждый день письменные работы…

– У вас есть ксерокс в учительской! – воскликнула Вика.

– Ага. Один на всю школу. И там сейчас краски нет, – отозвался бесцеремонный гость, потом повернулся к Вике, смерил её хмурым взглядом и произнёс:

– Ладно, извините. Но иначе тут не выжить. С прежним дежурным у меня был негласный договор, я забыл, что в приёмной новый работник…

С этими словами мужчина протянул Вике руку.

– Игнатий Михайлович меня зовут. Можно просто Игнат. Фамилия – Псарёв. Я учитель истории в этой школе. А вас, я так понимаю, бросили на эту амбразуру?

Бесцеремонность Игнатия Михайловича застала Вику врасплох. С одной стороны, она испытывала огромное уважение к учителям, которые работали в лицее №1. Но к уважению примешивалась серьёзная доля зависти. «Это вам не 9Г учить», – размышляла Вика, наблюдая со стороны, как местные педагоги репетируют со своими учениками спектакли и песни. С другой стороны, манеры Псарёва категорически не нравились Вике.

Руку она не пожала и представляться тоже не стала.

– Очень приятно, – ответила она ледяным голосом. – Но у меня закончился рабочий день, я должна закрыть кабинет.

Игнат равнодушно пожал плечами, собрал свои бумажки и покинул приёмную комиссию.

Но когда Вика, переодевшись в уличную одежду, уже уходила из лицея, она услышала, как из актового зала зазвучала музыка. Сначала – флейта, потом – фортепиано, а следом раздался рёв электрогитары. Но, как ни странно, эти три инструмента звучали гармонично.

Заинтригованная, Вика подошла к дверям и заглянула в зал. Там на сцене, освещённой несколькими софитами, репетировал ансамбль из пяти человек. Барабанщик сидел за установкой, но пока не играл. Ещё на табуретке сидел и разминался музыкант с контрабасом. Оба музыканта, судя по всему, учились в старших классах. А на переднем краю сцены стоял с гитарой наперевес Игнатий Михайлович, и перебирал струны электрогитары. Рядом стояла высокая светловолосая девушка, она держала в руках флейту. Ещё одна дама в платье играла на фортепиано. Она была старше всех.

«Скорее всего, учительница музыки», – подумала Вика.

– Так, ребята. Все готовы? Погнали! – воскликнул Игнат.

И ансамбль заиграл. Звучало это красиво. Завывания электрогитары переплетались с мощными басовыми нотами. Всё это наслаивалось на сложный и разнообразный ритм. А потом гитара умолкала, и в полную силу звучали флейта и фортепиано. Так ансамбль сыграл несколько тактов, а потом гитара затихла, флейтистка подошла к микрофону и запела. Голос у девушки был невероятный. Мощный, глубокий меццо-сопрано. А вот на каком языке поёт девушка, Вика поняла не сразу:

– Ух ты, да это ж итальянский!

Песня, которую исполнял коллектив, в самом деле, была написана на итальянском.

Увидев Вику, музыканты остановились. Только барабанщик продолжал отбивать ритм, не сообразив сразу, почему остальные сделали паузу.

– О, а вот и зрители! – воскликнула вокалистка. – Здравствуйте!

– Неужели в шесть вечера в школе есть кто-то, кроме нас? – заметила с улыбкой пианистка, повернувшись к Вике. – Да вы не стесняйтесь. Проходите

– Нет-нет, спасибо. Я пойду… – буркнула Вика и поспешно покинула здание лицея.

Но всё время, что девушка ехала домой, в её голове вертелось изумительно соло флейты. А ещё она снова и снова вспоминала Игнатия Псарёва: «Всё-таки, что-то в нем есть!».

«В шесть часов вечера, после уроков, репетировать… – размышляла она. – Круто. Он грубоват. Но он крут».

И когда Вика засыпала, она снова и снова прокручивала в голове диалог с Игнатом Псарёвым.

«Скорее всего, он просто слишком устал, – решила она. – Поэтому и вёл себя так нахально. Это понятно».

Проснувшись утром, Виктория углубилась в интернет. Спешить ей было некуда, во вторник у неё было всего два онлайн занятия, и те во второй половине дня. Так что она с наслаждением провалялась в кровати до десяти утра, а потом начала поиск информации об Игнате Псарёве и о его ансамбле. На официальном сайте школы о них было написано очень кратко: да, есть такой учитель; да, есть такой коллектив «Ренессанс». И не более того. Но на помощь пришли социальные сети. Найти страницу школьного ансамбля оказалось не сложно.

Выяснилось следующее. Игнату, лидеру и организатору ансамбля, двадцать шесть, не женат. Пианистка Мария Карловна Зельцерман, как и предполагала Вика, работала в лицее учителем музыки.

На остальных инструментах играли ученики десятого класса: Кристина, Иван и Эдгар. Но Вику интересовали не они, а Игнат.

Она перелистывала одну фотографию за другой. Вот Игнат в классе, ведёт урок. Он энергично жестикулирует, а дети, запечатлённые на фотографии, внимательно слушают учителя. Вот он с гитарой на репетиции. Вот стоит у края сцены и благодарит зрителей за тёплый приём, а в руках у него букет цветов. И всегда рядом с ним пианистка Мария. Иногда они держатся за руки. А здесь, на этой фотографии, она с нежностью на него смотрит. Вика перешла на страничку пианистки и нашла там несколько фотографий, где Игнат и Мария вместе на отдыхе.

«Всё ясно» – вздохнула девушка, закрыла ноутбук и занялась приготовлением завтрака.

Но мысли её то дело возвращались к учителю-музыканту. В пять часов, толком не отдавая себе отчёт, что она делает, Вика поехала в лицей, хотя никаких дел у неё там, разумеется, не было.

«Если вчера у них была в шесть репетиция, значит, и сегодня тоже», – решила она.

Музыканты, действительно, были в зале, но они уже заканчивали репетицию. Барабанщик Иван собрал свои пожитки и ушёл. Остальные участники группы ещё оставались на сцене. Они уже закончили репетицию и сейчас просто дурачились. Мария играла на фортепиано «Собачий вальс», а Игнат, Кристина и Эдгарт, взявшись за руки, кружились в хороводе. При этом Игнат ещё и жизнерадостно лаял. Вот в таком виде их и застала Вика.

– Ой. Здрасьте. А мы тут это. Дурью маемся, – произнесла, слегка смутившись, Кристина.

– Иногда это полезно! – заметила со смехом Мария. – Невозможно два часа петь все эти баллады…

После этого музыканты обступили Вику со всех сторон:

– Как вам наша музыка?

Виктория на миг задумалась. В голову приходили исключительно восторженные эпитеты. Но критические замечания у неё тоже имелись.

– Мне очень понравилось! Правда! Это же музыка Возрождения? Настоящая? – уточнила Виктория.

– Самая настоящая! – отвечала с гордостью Мария. – Оригинальные ноты XVIII века. Из Италии. Сама подбирала. А мои друзья из консерватории помогали с адаптацией.

– Но… Зачем же туда вставлять рок-гитару? И барабаны. Получается как-то… Странно.

– А что интересного играть всё это старьё в оригинале? – вступил в разговор Игнат.

При слове «старьё» Мария нахмурилась и даже толкнула Игната локтем, давая ему понять, что ей этот пассаж не по нутру.

– Хорошо, эту чудесную бесподобную классику, – Игнат шутливо поклонился Марии. – Но с гитарой и ударными это звучит и круче, и мощнее! И мы такие одни. Больше никто даже не пытается совмещать ренессансные мелодии и хард-роком.

Он обнял Марию за талию, она с нежностью посмотрела на него.

– Это точно! – добавила флейтистка Кристина. – Я весь интернет облазала. Таких, как мы, больше нет. Но всегда есть, куда расти.

– Мне кажется мужского вокала не хватает, – добавила Вика, немного подумав. – Нет, Кристина поёт изумительно! Но с двумя разными голосами это будет звучать ещё интереснее.

– Что правда, то правда, – согласился контрабасист Эдгар, – но я петь не умею. Да и сложно совмещать…

– Когда я пою – люди пугаются. Думают, что мне плохо, – расхохотался Игнат. – Но что правда, то правда. Мужской вокал нужен. Ну ничего, всё будет.

На этом репетиция закончилась. Музыканты убрали инструменты в каморку за сценой, после чего разошлись кто куда.

Вика вспоминала, как выглядела самодеятельность в школах, где ей самой довелось учиться и работать. Где-то ставили полноценные спектакли и музыкальные номера. Где-то просто по очереди выходили дети и читали стихи. Но такого уровня, как «Ренессанс», нельзя было себе даже представить.

«Я обязательно закреплюсь в этом лицее, – думала Виктория, возвращаясь в свою съёмную однушку. – Обязательно буду здесь работать».

Глава девятая.

Тимофей заранее готовился к тому, что процесс трудоустройства будет сложным и муторным. Но всё прошло на удивление быстро. Мать выслушала сына, задала буквально пару вопросов, после чего взяла бумаги и подписала там, где нужно.

Мальчик, конечно, был рад такому раскладу, но всё же на всякий случай предупредил, что в какие-то дни ему, возможно, придётся пропускать уроки. Светлана Николаевна в ответ лишь вяло пожала плечами.

– И что? Не так уж много ты от этого потеряешь. А так хоть деньги заработаешь…

На кухню заглянула Ксюша.

– Тимоха на работу устраивается? – спросила сестрёнка с удивлением. – Круто. А кем?

– Промоутером… – буркнул мальчик с неохотой.

Ксюша расхохоталась.

– Ха-ха-ха! В Колюме батарейки прыгать будешь? Или апельсина?

– Да не будет у меня никакого Колюма, – Тимофей с досадой стукнул по столу кулаком. – Только майка с логотипом магазина.

– Деньги лишними не будут, – продолжала мама. – Сходи со мной в магазин, милая. Посмотри на цены. Растут как на дрожжах. И смеяться над братом не смей. Ты меня поняла?

Ксюша испуганно моргнула, потом несколько раз кивнула головой и помчалась в свою комнату.

А мама обняла Тимофея, прижала к себе и шепнула ему на ухо:

– Это не худший вариант, сынок.

– Что верно, то верно, – согласился Тимофей. – Косметика – это тема. Тем более, натуральная. Там такие ароматы, ма! Обязательно с зарплаты тебе что-нибудь куплю. И Ксюхе. Кстати, позови её. Я не сержусь.

И семья дружно, весело принялась за ужин.

На следующий день после уроков Тимофей явился в торговый центр точно в назначенный срок. В магазинчике кроме продавщицы, Анна Новиковой, были ещё двое промоутеров, а в кресле за кассой восседал представительный джентльмен в деловом Колюме. На вид ему было не больше пятидесяти.

«Хозяин», – понял Тимофей, едва переступив порог магазина.

– Здрасьте, Семён Семёныч, – обратился Тимофей к директору. Тот приветствовал его благосклонной улыбкой.

– Ну что, пришли вовремя, ребята, молодцы, – заговорил Семён Семёнович. – Вижу, деньги нужны? Они всем нужны. Всех оформим по Тэ-Ка, всё легально. Зарплата два раза в месяц на карту. Система простая. Одна смена три часа – пятьсот рублей. Больше смен – больше денег. Вопросы есть?

Первым вопрос задал кудрявый улыбчивый юноша, который представился Даниэлем.

– Я студент. Сессия у нас жёсткая, могу весь день на экзаменах проторчать. И шут бы с ней. Но есть семинары, без которых до сессии не допустят.

– Ты не один, заменим, – отвечал хозяин. – Но из зарплаты удержим.

– А работникам полагается скидка на продукцию? – задала вопрос девушка по имени Ляйсан. Она была невысокого роста с раскосыми глазами. Держалась сама по себе, на парней посматривала с опаской. Старалась держаться поближе к Анне.

Семён Семёнович слегка усмехнулся.

– Правильный вопрос, девушка. Двадцать процентов скидка. Хоть сейчас покупай.

– Сейчас не на что, – ответила Ляйсан со вздохом.

Больше вопросов ни у кого не нашлось. Прямо здесь же, в магазине, ребята подписали договоры. Семён Семёнович поставил свои подписи. После этого Ляйсан и Даниэль ушли, а Тимофей надел форменную футболку, взял пачку рекламных проспектов и вышел в проход.

– Заходите, дамы и господа. Только у нас лучшая косметика! Натуральные ингредиенты! – продекламировал парень. Рекламу он всем подряд не протягивал, такова была инструкция хозяина. Но если прохожие проявляли какой-то интерес, тут же давал проспект и объяснял, как найти нужный павильон.

Тимофей успел сделать один полный круг по первому этажу торгового центра, и только тут в голову Тимофею закралась мысль:

«А что будет, если Некит, Кирюха и другие меня тут увидят? Засмеют же. Может, они сегодня не придут?».

Но к несчастью для Тимофея, 7А не стал нарушать традицию. Ровно через полчаса после окончания уроков класс появился в торговом центре. Они сразу направились к эскалатору, ведущему наверх, но тут Камила заметила Тимофея. Девушка застыла на месте и с удивлением уставилась на одноклассника, который стоял в проходе между ларьками. Вслед за Камилой в сторону Тимофея повернулись и остальные.

– Ух ты ж ё! – вырвалось сразу у нескольких человек. – Это ж Тим.

Ребята подошли к Тимофею. Кто-то посмеивался, кто-то озадаченно морщился.

– Тим, ты чё тут делаешь? – спросил Кирюха. Он посмотрел на футболку с логотипом магазина, потом на рекламные буклеты в руках у одноклассника, и усмехнулся.

– Чё делаю… Работаю, – буркнул в ответ парень.

– Хороша работа! – заржал Некит. – Да Алинка в Дик-Доке больше получает. Не позорься, Тим.

– Хуже работы не нашлось? – произнесла с усмешкой Алина. – Сколько получаешь? Тысяч десять в месяц? Меньше? Некит правильно базарит. Я на донатах больше зарабатываю. Ну ты лох, Тим. Так унижаться за копейки…

И все дружно заржали. Не смеялась только Камила. Она смотрела на Тимофея с искренним интересом.

Но тут к Тимофею подошла Анна Новикова.

– А ну брысь отсюда! – зарычала она на учеников 7А.

Ребята ушли, продолжая посмеиваться и обмениваться репликами. Тимофей печально опустил голову.

«Теперь я стану посмешищем для всего класса», – понял мальчик.

Но деваться ему было некуда. Подписка на «Академию совы Софии» заканчивалась через три дня. А ведь занятия в Академии очень помогали Тимофею в подготовке к экзаменам в лицей…

– Забей, парень, – обратилась к мальчику Анна Новикова. – Ты молодец. Чем раньше начнёшь работать, тем больше шансов, что в люди выбьешься. Не бери в голову.

Анна ушла обратно в магазин. Тимофей сделал ещё несколько кругов по торговому центру. А когда он на пару минут присел отдохнуть на свободную скамейку, рядом присела Камила Ибрагимова.

В первый момент Тимофей хотел встать и уйти. Но Камила положила ему руку на плечо и не дала встать.

– Я хотела тебе кое-что сказать, – произнесла девушка.

– Как это позорно, работать промоутером? – огрызнулся Тимофей.

– Нет. Это не позорно, – отвечала Камила. – Работа как работа. Донаты в Дик-Доке сегодня есть, завтра нет. А это работа. Я… Короче, я хотела извиниться.

– Но ты молчала! Хоть и не ржала надо мной.

– Поэтому и извиняюсь, – продолжала Камила. – Я должна была заткнуть их. Но не решилась. И сейчас мне очень стыдно.

Из магазина выглянула Анна, посмотрела на Тимофея и Камилу, но поняла, что её вмешательство и требуется, и исчезла.

«Вот это поворот, – подумал про себя Тимофей. – Но это круто. Я не один. Одному против всех было бы совсем хреново».

– В общем, я хочу, чтоб ты знал. Я тобой горжусь. Я знаю, что ты без отца живёшь. И что твоя мама одна вас с сестрёнкой растит. Всё знаю. Раньше я думала, что ты такой же, как эти… Но нет, ты не такой.

Камила выговорилась и замолчала.

Тимофей смотрел на неё со смесью радости и недоверия. В первый раз за все годы учёбы рядом с ним появился человек, который проявил к нему искренне участие. Да, он считал друзьями Некита и Кирюху. Но что это была за дружба? Вместе ржать над тупыми приколами? Сегодня они поржали над ним. Им все равно над чем и над кем. Но… Камила одна из них… Вдруг это просто розыгрыш, шутка? Тимофей решил пока быть настороже.

Камила привстала было, чтобы уйти, но вдруг резко повернулась к Тимофею.

– Слушай. А им ещё один промоутер не нужен? – спросила Камила. – Я бы с радостью. Хоть пару смен в неделю…

– Не вопрос, сейчас выясним, – отвечал с улыбкой Тимофей. И они вместе пошли в магазин косметики.

Когда два часа спустя 7А расходился по домам, они увидели такую сцену. Возле магазина косметики стоял Тимофей и беседовал с покупателями, а рядом прохаживалась Камила Ибрагимова и протягивала всем листовки.

– Только у нас самая лучшая косметика! – звучал её звонкий весёлый голос, уверенно пробивавшийся сквозь шум и гвалт.

Ребята переглянулись. Некит озадаченно почесал в затылке. Алина вытаращила глаза. Они сильно удивились, когда Камила, посидев с ними буквально полчаса, вдруг куда-то ушла. И вот сейчас их подруга стояла рядом с Тимофеем и рекламировала косметику.

– Чё за фигня? – произнёс Кирюха.

– Ну и дура, – буркнула Алина.

После этого ребята разошлись по домам.

А Тимофей доработал смену, сдал Анне Новиковой оставшиеся листовки и футболку, и они с Камилой неторопливо зашагали в сторону дома Тимофея.

Вслед им с тёплой улыбкой смотрела Анна.

Глава десятая.

Тимофей и Камила вышла на улицу и несколько минут стояли, с наслаждением вдыхая прохладный вечерний воздух.

– Всё-таки это круто, зарабатывать самим! – произнесла Камила.

– Это точно, – согласился парень.

Они помолчали немного, а потом пошли вместе в сторону родного микрорайона. Их дома стояли по соседству.

– Знаешь, я рада, что ушла от этих… Идиотов, – говорила Камила. – Я так устала. Тупые видосы. Тупой смех. Тупые песенки…

По пути Камила рассказывала о себе. О том, что родители, воспитывали в строгости и уважении к старшим. Но, переступив порог квартиры, Камила оказывалась в совсем другой среде. Дома в присутствии родителей она делала то, чего от неё ожидала семья, но в компании сверстников вела себя так же, как они, говорила, как они, слушала ту же музыку.

– Я стала такой же, как все, – рассказывала девушка. – Слава Богу, в шестом классе на борьбу пошла, а то приставали на улице всякие уроды.

– К тебе… Приставали? Чего хотели? – спросил с тревогой Тимофей.

– Уж не знаю, чего они хотели. Но убегали в итоге резво, – Камила с усмешкой помассировала кулак. – Но вообще стрёмно, что там говорить. Знаешь, меня очень жёстко наказывают не то, что там за матерные слова. Даже за слово «хрень». И за двойки тоже. Родители как думают? Если учитель влепил «пару», значит, было за что. Откуда им знать, что на самом деле творится в школе…