Женщины и мужчины в дружбе и любви. Мадридский треугольник

Ирина уже давно перешагнула тридцатилетний рубеж. И отпечаток прожитых лет тенью лег на лицо, что, впрочем, делало ее красоту еще более загадочной и притягательной.

Ирина — высокая брюнетка с пышными формами. Можно сказать, что она была даже несколько полновата: толстые икры и массивные руки не мог спрятать ни один замысловатый наряд, но высокая грудь и покатые бедра полностью компенсировали лишние килограммы.

Породистое лицо с огромными голубыми глазами и длинными черными ресницами, высокие точеные скулы моментально приковывали к себе взгляд. Когда она улыбалась, то являла свету на удивление ровные белоснежные зубы, что вызывало практически у каждого собеседника зависть.

А когда Ирина смеялась, то на нее оборачивались все окружающие — настолько завораживающий и звонкий был смех, словно сотни колокольчиков на разные лады принимались играть какую-то нежную мелодию. У Ирины были длинные волнистые волосы, но она никогда не собирала их в хвост, даже если на улице стояла тридцатиградусная жара. Непокорные пряди постоянно падали на лицо, и она привычным движением, закинув руку за голову, отчего грудь вздымалась вверх, туго натягивая ткань, отбрасывала их назад.

Ирина — не классическая красавица: слишком неправильные, не подходящие под современные стандарты у нее формы и черты лица, но она была очень обворожительна, так что притягивала к себе мужчин словно магнит.

От Ирины всегда исходил положительный заряд энергии. Рядом с ней было уютно и спокойно, поэтому многие жаждали ее внимания. Постоянная улыбка на губах, веселые искорки в глазах и бьющая через край энергия делали ее душой любой компании.

Ирина никогда не жаловалась. Казалось, что у нее совершенно нет проблем. Да разве могли быть у нее проблемы? Со стороны виделось, что жизнь ее безоблачна и, в некоторой степени, даже идеальна. Ирина не испытывала недостатка в деньгах, она была привлекательна, и, самое главное, рядом с ней находились прекрасный муж и чудные детишки.

Ирина была замужем уже десять лет. За эти годы она успела родить троих детей, бросить перспективную работу и стать домохозяйкой. Именно в этой последовательности, потому что долгое время она надеялась вырваться из водоворота домашних забот и сделать карьеру. Однако с каждым годом быт затягивал все сильнее и не давал никаких шансов на удачный побег. С рождением третьего ребенка Ирина отбросила мечты, которые лелеяла до самого последнего момента, и покорилась судьбе.

Вся ее жизнь вертелась вокруг мужа и детей. А если сказать точнее, то была подчинена только их проблемам. Она словно наседка опекала и защищала их, предугадывая все желания и просьбы, научилась думать и чувствовать как они. Иногда Ирине казалось, что она уже не принадлежит сама себе, потому что перестала хотеть для себя чего бы то ни было. У нее не было своих интересов, желаний, предпочтений. А если говорить точнее, у нее просто не оставалось на это времени. Она полностью растворилась в своей семье и даже начала испытывать от этого удовольствие, о чем раньше даже не могла помыслить.

Каждый день был похож на предыдущий. Несмотря на наличие домработницы и няни, Ирина вставала в семь часов утра и сама готовила завтрак для мужа и детей. Затем отвозила старшего ребенка в школу, а остальное время посвящала младшим детям, которых надо было водить на плавание, танцы, теннис и английский язык. Вечером, даже если знала, что муж задерживается, Ирина старалась быть дома, чтобы самой встретить его и вместе поужинать. Это было единственное время в течение дня, когда она могла спокойно пообщаться с Андреем.

Андрей был безудержно поглощен работой. Нельзя сказать, что она доставляла ему безумное удовольствие, просто ему нравилось, что он зарабатывает большие деньги. А зарабатывать их в таком количестве он стал совсем недавно: лет пять назад, когда неожиданно из рядового сотрудника превратился в топ-менеджера крупнейшей российской компании. Смена статуса настолько резко изменила его жизнь, что иной раз Андрей тайком щипал себя за руку, дабы удостовериться, что все это не сон. Даже по прошествии пяти лет Андрей продолжал удивляться тем возможностям, которые внезапно перед ним открылись. Он переехал в большой элитный дом в центре города, строил загородный, пересел на автомобиль представительского класса (причем в качестве пассажира), летал бизнес-классом (если не было первого), начал отдыхать в самых экзотических и дорогих уголках планеты, а самое главное, внезапно стал объектом внимания любой компании, чего раньше ему никогда не удавалось.

Всю свою сознательную жизнь Андрей жил невидимкой. У него была среднестатистическая внешность: познакомившись с ним однажды, при очередной встрече люди с трудом его вспоминали. У Андрея не было и каких-либо выдающихся качеств, которые бы притягивали к нему людей. И у себя дома, и в гостях он оставался в одиночестве. Он не блистал остроумием, как его однокурсники, а попытки выучить и рассказывать анекдоты выглядели жалко — он просто не умел их рассказывать. Андрей ожидал взрыва смеха и шквала аплодисментов, но в ответ слышал лишь гробовое молчание или, что еще хуже, ехидные смешки. Единственным его достоинством было то, что он прекрасно осознавал свое ничтожество.

Андрей прилагал немалые усилия, чтобы его заметили и оценили, но все было бесполезно. Даже отрепетированная у зеркала до совершенства улыбка не спасала его. Вместо того чтобы придать, как ему хотелось, загадочности, она делала его смешным. Поэтому, когда Андрей женился на Ирине, все очень удивились. Как такая яркая и неординарная девушка могла выбрать настолько скучного и неинтересного мужчину? Ирина, которая никогда не испытывала недостатка в мужском внимании, предпочитавшая ярких и неординарных спутников, неожиданно ушла в тень вместе со своим избранником. Они изолировались от окружающего мира, порвав все контакты.

Отгородившись от прошлой жизни, Андрей тем самым пытался ликвидировать все возможные соблазны, которые могли бы лишить его с таким трудом приобретенной жены. Страх потерять ее был настолько огромен, что каждый раз он впадал в панику при одном только виде супруги, ведущей разговор с каким бы то ни было мужчиной.

Чтобы прекратить постоянные терзания, Андрей решил привязать Ирину к себе навсегда. Единственный верный способ заключался в том, чтобы жена родила ребенка. Когда родился сын, Ирина через некоторое время полностью оставила работу и обосновалась дома. Андрея совершенно не трогало ее постоянное понурое настроение. Вслух, конечно же, он сочувствовал Ирине, обещал помочь как можно скорее вернуться к прежней жизни, но сам втайне радовался, что она оказалась в его власти.

Андрей был доволен. Все складывалось как нельзя лучше и намного проще, чем он ожидал. Даже то, что со временем Ирина из симпатичной женщины постепенно превращалась в замученную бытом домохозяйку, с засаленными волосами и не вылезающую круглые сутки из халата, его совершенно не трогало. Он стал контролировать ситуацию, и его это очень устраивало. Андрей успокоился, потому что теперь был уверен: его жена никуда от него не денется.

Постепенно Ирина стала замечать в Андрее черты, которые, как ей казалось, раньше ему не были присущи. Сначала он стал менее внимателен. Потом, если был в плохом настроении, мог сорваться и накричать на нее, а букеты цветов, которые раньше не переводились в их доме, исчезли. И вскоре Андрей перестал делать подарки даже на праздники.

Ирина не захотела винить в сложившейся ситуации Андрея, а нашла причину столь кардинальных изменений, произошедших с мужем, в себе. Она решила, что стала неинтересна супругу, а потому он и начал ее избегать. Сбросив оцепенение, Ирина попыталась реанимировать их любовь. И сделала ошибку, которую совершают многие женщины, пытаясь вернуть прежние чувства: родила второго ребенка.

Темные свинцовые тучи повисли над городом, угрожая в любую минуту разразиться то ли ливнем, то ли снегопадом. И без того серые московские улицы навевали тоску. Уже наступила середина марта, но ощущения весны совершенно не возникало. Мрачное небо, полностью затянутое тяжелыми облаками, не давало солнцу никаких шансов. Практически все здания в городе были покрыты толстым слоем пыли и сажи, скопившихся за долгую московскую зиму. Грязный снег, сваленный в огромные кучи вдоль дорог, медленно таял, оставляя после себя черные мутные лужи. Одетые в серое и черное прохожие, опустив головы, с трудом пробирались по непроходимым тротуарам, то перепрыгивая через лужи, то шагая напролом, в надежде не простудиться, то семеня по покрытому льдом асфальту.

Ирина, уютно устроившись на сиденье своего автомобиля, посмотрела по сторонам и поежилась от одной только мысли, что сейчас могла тоже продираться сквозь ненастную погоду.

«До чего же мерзко!» — подумала она и заглушила двигатель автомобиля, потому что в образовавшейся транспортной пробке машины мертво стояли уже почти полчаса.

Ирина посмотрела на часы и расстроенно вздохнула: «Если дело так и дальше пойдет, то я не успею к окончанию тренировки у Ильи». В нетерпении выключив радио, потянулась за телефоном.

— Алло. Здравствуйте. Это Ирина… Боюсь, не успею забрать сына сразу после тренировки. Не могли бы вы передать преподавателю, что я задержусь, пусть последит за Ильей… Спасибо.

Дети у Ирины были мал мала меньше. Сыну семь лет, а дочерям четыре и два года. И если малышку она могла пока оставлять дома с няней, то старшие дети были полностью на ней. Ирина настолько рьяно взялась за их воспитание и образование, что никого к этому не подпускала. Это было ее поле деятельности.

После рождения сына Ирина впала в депрессию. Все говорили, пройдет, мол, у каждой женщины случается послеродовая апатия. Но ничего не прошло, а даже, наоборот, усугубилось. Да так, что почти два года ребенок рос на руках у бесконечно сменяющихся нянек. Ирина же его видела лишь в перерывах между попытками вновь вернуться на работу, салонами красоты и встречами с друзьями. Она отталкивала от себя свою новую жизнь, отказывалась принять ее. Ирина чувствовала опасность, исходящую от собственного ребенка. Он покушался на ее беззаботную, полную прекрасных перспектив жизнь. Ирина была полна планов. Она тешила себя надеждой, что все еще можно изменить, вернуть в прежнее русло, и ребенок при всем этом не будет ей помехой. Главное — все грамотно спланировать: ребенком будут заниматься няни, и она сможет продолжить свое беспечное существование.

Все планы рухнули в одно утро, когда двухлетний сын назвал мамой живущую с ними няню. Ирина задумалась, и на этот раз всерьез. В один миг в ней проснулось и загорелось с неистовой силой сумасшедшее чувство ревности. Только сейчас она поняла, какую страшную ошибку совершила, оставив ребенка на попечение чужого человека. И не потому, что не доверяла, а потому, что безвозвратно потеряла духовную связь со своим собственным ребенком. Ирину вдруг осенило: никто не вернет ей тех прекрасных первых месяцев после родов, когда малыш инстинктивно тянется к матери и хочет ее тепла и ласки. Вместо этого сын получал все это от посторонних женщин. Он с младенчества не чувствовал и не знал материнской заботы и любви и подсознательно привык к этому. Постоянная смена лиц для него стала нормой, но среди этих людей мама отсутствовала. Это была малознакомая для него женщина.

В один момент Ирина решила все исправить. Но это оказалось не так легко, как хотелось. Ее собственный сын начинал кричать и биться в истерике, если оставался с ней наедине. Он требовал, чтобы ему вернули такую родную и знакомую няню. Ирину трясло от одной только мысли, что сын предпочитает чужих малограмотных женщин, но поделать она ничего не могла, а потому тихо выходила из детской и звала няню.

Однако Ирина не отступала. Медленно и верно она шла к своей цели. И ее упорство заслужило бы похвалы, если бы не одно «но»: на все это ее сподвигла не любовь, а ревность. Сама Ирина этого пока не понимала, поэтому продолжала остервенело бороться за сына, забыв одну простую истину — ребенок, почувствовав искреннюю любовь, сам потянется к этому человеку.

Безоговорочного взаимопонимания с сыном она так и не достигла. Но была довольна тем, что он стал прислушиваться к ее мнению и никогда не перечил. Ирина стала для сына кем-то вроде духовного лидера или командира в армии, где повиновение приветствуется, а непослушание сурово карается.

Прошло десять минут, а машины все так же нервно и смиренно стояли в ожидании чуда, которое расчистит для них дорогу. Ирина снова взяла телефон и набрала номер Андрея. Голос в трубке ответил, что муж недоступен. В душе шевельнулось недовольство, заставляя Ирину нервничать. Она не любила, когда Андрей отключал телефон. Даже если был очень занят. Раньше она могла дозвониться в любое время дня и ночи: он всегда отвечал на ее звонки, всегда мог уделить ей время, несмотря на сумасшедшую занятость. Однако в последнее время все изменилось. Андрей все с меньшим и меньшим энтузиазмом выслушивал ее длинные телефонные монологи, а вскоре вообще перестал брать трубку, отговариваясь бесконечными встречами и совещаниями, во время которых он якобы не мог говорить.

Ирина задумалась на несколько секунд и снова набрала номер.

— Люда? Здравствуйте. Это Ирина. Соедините меня с мужем.

— Ирина Григорьевна, вы знаете, он просил не беспокоить его, — безапелляционно заявила секретарша Андрея, чем вызвала у Ирины недовольство.

— Мало ли чего он просил! — возмутилась она. — Я его жена, и мне нужно с ним переговорить.

— К сожалению, ничего не могу сделать, — саркастически продолжила Люда. — Я обязана выполнять требования своего начальника. Зарплату ведь платит мне он. Попробуйте позвонить ему на сотовый, — закончила она, довольно шмыгнув носом.

Ирина в бешенстве швырнула трубку на соседнее сиденье и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то успокоить участившееся сердцебиение.

Наконец машины сдвинулись с места. Ирина, быстро вытерев взмокшие от волнения ладони о пальто, включила поворотник и, резко вывернув руль, выехала на нужную ей улицу. С трудом найдя место для парковки возле спортивного клуба, где занимался теннисом ее сын, она выскочила из машины и помчалась к входу.

Илюша сидел в одиночестве на скамейке возле гардеробной и печально вырисовывал круги носком сапога на полу. Было видно, что мальчик одевался самостоятельно: торчащая из штанов рубашка была застегнута не на все пуговицы, завязанный на поясе свитер свисал ниже колен, шапка почему-то лежала на коленях, а куртка с вывернутыми наизнанку рукавами валялась на полу.

Увидев сына, Ирина на секунду остановилась, и у нее от жалости сжалось сердце. Хотелось подбежать к сыночку, обнять, поцеловать, отряхнуть и все поправить… Но Ирина сдержалась: ее сын не любит «телячьих нежностей», как он называл мамины ласки. Илья хотел быть самостоятельным и никому не позволял делать за него то, что он мог выполнить сам.

Илюша был всегда независимым. Ирина понимала, что мальчики рано или поздно начинают стесняться избыточного внимания своих матерей, но никак не ожидала, что у ее сына это произойдет настолько рано. Уже в пять лет он запретил матери целовать его на людях, а в шесть начал высказывать неудовольствие, даже если Ирина пыталась приласкать его дома. Однако при всем этом он был более близок с матерью, нежели с отцом. А если сказать точнее, даже пытался избегать отца. У них изначально не было контакта. Будучи малышом, Илья никогда не тянул к нему свои крохотные ручки, а увидев его рядом с собой, начинал истошно кричать и звать няню или маму. Андрея это бесило и раздражало, но вместо того, чтобы попытаться заслужить любовь сына, он перестал обращать на него внимание.

Вначале Ирину это беспокоило, а потом она решила, что муж пока еще просто-напро-сто не созрел для отцовства и рано или поздно он полюбит своего ребенка. Ведь иначе просто быть не могло.

Время шло, но ничего не менялось. Скорее, наоборот: отец избегал сына. Андрея совершенно не интересовали успехи ребенка. Казалось, он не слышал восторженных речей Ирины, что сын сам пошел или заговорил. Дома он был безучастен. Однако в компании Андрей любил хвалиться ребенком. В эти моменты он копировал жену, восхищаясь своим «вундеркиндом», не давая вставить и слова Ирине.

С дочерями у Андрея было больше взаимопонимания. Как и большинство девочек, они беззаветно любили папу, несмотря на то что он присутствовал в их жизни эпизодически. Но это происходило не из-за нежелания Андрея участвовать в воспитании малышек. Вовсе нет. Ему безумно льстило, что дочки, в отличие от сына, обожают его. Просто к тому времени у Андрея начался стремительный карьерный взлет, и в силу своей занятости он не мог так часто, как ему этого хотелось, быть с ними.

— Ну, что, собрался? — собрав волю в кулак, спокойно спросила Ирина.

Илья поднял на нее огромные голубые глаза и кивнул.

— Тогда поехали, — направляясь к выходу, добавила Ирина и даже не оглянулась, зная, что сын следует за ней.

Уже сев в машину, Ирина еще раз набрала номер мужа, но в ответ услышала включившийся автоответчик. Стараясь не подавать вида, что расстроена, она обратилась к Илье:

— Как позанимался?

— Нормально, — протянул Илья и отвернулся к окну.

Ирина недовольно вздохнула, но ничего не сказала. Она уже привыкла к тому, что сын немногословен. Однако, несмотря на это, ей безумно хотелось, чтобы он радостно обнимал ее и тоненьким голоском щебетал о тренировке. Увы, ничего подобного никогда не было и не могло быть…

Благодаря сыну Ирина убедилась: очень многое зависит не только от воспитания, но и от того, с каким характером человек приходит в этот мир. Как бы родители ни старались сломать ребенка под себя, что бы они в него ни пытались вложить и привить — все пустое. Лишь небольшая толика их усилий увенчается успехом и то лишь потому, что ребенок почувствует в этом необходимость, а все остальное, следуя своему инстинкту, дети отбросят как лишнее и ненужное.

— Может, заедем куда-нибудь пообедаем? — спросила она сына, посмотрев в зеркало заднего вида.

— Да, давай! Хочется чего-нибудь вкусненького, — довольно улыбнувшись, ответил Илья.

Ирина удивилась такой живой реакции сына. Обычно даже в самые счастливые моменты своей жизни он был очень сдержан.

— Как насчет пиццы? — уточнила она.

— Мамуль, не поверишь, я только что об этом подумал.

По телу Ирины разлилось приятное тепло от того, что сын так ласково к ней обратился. Раздражение, терзавшее ее с самого утра, вмиг сняло как рукой. Ирина улыбнулась и стала перечислять кафешки, где они могли бы по дороге домой пообедать. В этот миг не было на свете счастливее женщины, а если быть точнее — матери. Ведь ни одна беда не сможет затмить прекрасные и незабываемые минуты общения со своим ребенком.

Словно почувствовав ее настроение, из-за темно-серых туч выглянуло солнце, и яркий поток света хлынул на город, заиграв всеми цветами радуги. В одну секунду улицы повеселели, сменив печальные краски на жизнерадостные цвета. Как по мановению волшебной палочки унылые здания скинули темные одеяния и обнажили истинный окрас. Казалось бы, ничего не изменилось, но на самом деле изменилось очень многое. Поменялось ощущение жизни. Даже прохожие, казалось, быстрее и веселее шагают по тротуарам, а их доселе унылая одежда вмиг перестала казаться таковой.

Припарковавшись у своего любимого итальянского кафе, Ирина бодро выскочила из машины и помогла выйти Илье. Они сели за столик у окна и заказали пиццу с салями и сок. Пицца была подана через несколько минут.

Ирина осторожно спросила:

— Может, расскажешь, как у тебя дела в школе?

— А что рассказывать? — искренне удивился Илья. — Ты же каждый день дневник проверяешь.

— Дневник дневником, — терпеливо продолжила Ирина, — но ведь, кроме уроков, у тебя наверняка есть другие интересы. Ну, расскажи о своих друзьях.

Илья не спешил отвечать. Он уставился в бокал с соком и нервно начал крутить трубочку. Ирине стало не по себе, что сын разволновался, и беспокойство за Илью захлестнуло ее с невероятной силой. Ей захотелось обнять и защитить его от всех бед и несчастий, и в то же время схватить за плечи, встряхнуть и заставить признаться, что же его беспокоит. Однако Ирина не стала давить, поняв, что сын может только сильнее замкнуться в себе. Она глубоко вздохнула и спокойно продолжила:

— Ну, если ты еще ни с кем не подружился, то просто расскажи, какие ребята у вас в классе.

Илья робко поднял на нее глаза и пытливо вгляделся в лицо Ирины, пытаясь найти в ее поведении подвох. Он не привык доверять людям. Не то чтобы он не верил матери, как раз наоборот, она была единственным человеком, который внушал ему доверие. Просто никто на этом свете не знал всей правды. И Илья скрывал ее всеми силами, боясь, что когда-нибудь эта тайна раскроется и его будут презирать.

— Я еще не со всеми познакомился, — снова опустив взгляд в свой бокал, неуверенно протянул он.

— Тогда расскажи о тех, с кем успел, — продолжала настаивать Ирина.

Не поднимая глаз, Илья поднял брови так, что на его детском лбу образовалась тоненькая складочка.

«У него на лбу морщины появятся рано», — непроизвольно проскочила у Ирины в голове мысль и тут же осела где-то на дне подсознания.

— Я сижу за партой с Маргаритой, — смущенно выдавил из себя Илья.

— Она тебе нравится?

— Вовсе нет! — возмутился Илья. Он приосанился, раскраснелся, и это волнение выдало его с головой.

— Я не имела в виду — нравится как девочка, — поспешно добавила Ирина, наблюдая за тем, как сын пытается скрыть от нее свои чувства. — Просто как твоя одноклассница. Добрая ли она, воспитанная, слушает ли учительницу? Я спрашивала об этом, сынок.

Илья неуверенно заморгал. Он все еще продолжал сомневаться, что с мамой можно говорить о подобных вещах.

— Хорошая, воспитанная, — наконец выдавил он и с облегчением вздохнул. Это признание далось ему не просто.

— А она светленькая или темненькая? — Ирине как женщине стало любопытно, что за девочка завоевала внимание ее сына.

— Темненькая, — смущенно ответил Илья и задумчиво уставился в окно. — Как ты.

Ирине понравились последние слова сына. Было очень приятно, что он подсознательно выбрал девочку, похожую на маму. Но она решила не заострять на этом внимание и спокойно продолжила разрезать пиццу.

— Тебе нравится в школе?

— Да, — неуверенно произнес Илья.

— А что именно тебе нравится? — Ирина решила начать спрашивать о хорошем, а затем незаметно подобраться к тому, что волнует ее сына.

— Нравится слушать учительницу… нравится урок рисования… и еще нравится, что теперь я в школе, а не в садике.

— Это ты прав! Теперь ты совсем большой! — улыбнулась Ирина и положила ему на тарелку очередной кусок пиццы. — Кушай, сынок. И скажи, пожалуйста, а у вас дружный класс?

Илья начал жевать, но после маминого вопроса серьезно задумался.

— Не дружный? — подтолкнула Ирина сына к ответу.

— Не совсем, — признался Илья.

— Но ты же нашел себе друзей?

— Да. Не беспокойся, — махнул рукой Илья. — Все хорошо.

Ирина сразу же поняла, что сын, почувствовав, как она пытается выведать у него какую-то информацию, вновь закрылся в своей раковине. Нарушать его неприкосновенность было опасно, поэтому она вновь отступила, надеясь, что еще будет время стать ближе Илье.

В этот день у Танечки, младшей дочери Иры, был день рождения. Ей исполнилось три года. Ира очень волновалась и одновременно была безумно счастлива. Казалось, эти чувства соревнуются, словно два марафонца, поочередно обгоняя друг друга, будто их целью было вытеснить соперника с дистанции. Сердце Ирины то и дело учащало биение, она нервно улыбалась и постоянно поправляла прическу.

Гостей собралось много. Андрей любил праздники и всегда приглашал почти всех знакомых. Даже несмотря на то, что был детский день рождения, большинству присутствующих было далеко за тридцать.

Дети носились по арендованному залу в огромном центре развлечений, а взрослые с удовольствием разглядывали и сравнивали своих чад. Женщины рассматривали наряды малышей, а мужчины вглядывались в их лица. Каждый при этом довольно отмечал про себя, что его ребенок самый лучший.

Наконец дети, построившись паровозиком, направились к аттракционам, а взрослые устроились за столом. Ира суетилась, предлагая гостям то новые блюда, то вино. Она никак не могла расслабиться и насладиться праздником.

— Ирочка, солнышко, присядь! — обратился к ней Андрей.

Его ласковое обращение заставило Иру напрячься — она давно не слышала от мужа приятных слов в свой адрес. А тут вдруг — «Ирочка, солнышко». Она бросила на Андрея удивленный взгляд, пытаясь разгадать, в чем причина такой заботы. Но, так ничего и не поняв, отвлеклась, потому что ее внимания требовали гости.

— Друзья, — начал Андрей, — хочу поднять бокал за свою жену! Именно благодаря ее стараниям и заботам мы сегодня здесь собрались. Спасибо тебе, — обратился он к Ирине, — спасибо тебе за то, что ты подарила мне таких прекрасных детей!

Андрей вышел из-за стола и направился к Ирине, которая сидела напротив него. Он обнял ее и поцеловал в губы. Было в этом поцелуе что-то искреннее, настоящее. Ирина это почувствовала, и у нее возникло острое желание остаться с мужем наедине, чтобы понять, что пробудило в нем давно угасшее чувство.

Заметив пристальные взгляды подруг, Ира смущенно улыбнулась. Она не была тщеславной, не хотела вызывать ревность или зависть, однако, как и любой женщине, ей было приятно видеть прикованные к ней взгляды, чувствовать себя в центре внимания. Особенно сейчас, когда интерес был вызван нежными словами мужа.

— Спасибо! — так и не найдя нужных слов, просто ответила она.

Андрей не стал возвращаться на свое место, а, пододвинув стул, сел рядом с женой, тем самым доставив ей неописуемое удовольствие.

— Вы выглядите словно молодожены! — выкрикнул с места один из друзей. — Мы точно собрались на день рождения вашего ребенка, а не на годовщину свадьбы?

— Разве день рождения дочки не повод выпить и за нас тоже? — парировал Андрей.

— Твое слово — закон, — ответил мужчина и, встав со стула, произнес: — Дорогие наши Андрей и Ирина, вы для нас пример. Пример того, как надо жить. Семья, дети — это главнейшие ценности в нашей жизни. Вы их хорошо усвоили. Берегите то, что имеете, потому что потерять легче, чем найти. За вас!

Послышался звон бокалов и радостный одобрительный шепот друзей. Однако Ирина в какой-то момент вновь почувствовала беспокойство — то ли слова их друга о потерях заставили ее нервничать, то ли сказались суета и волнение… Как бы то ни было, еще совсем недавно приподнятое настроение пропало.

В зал, крича и смеясь, вбежали дети. Каждый кинулся к своим родителям, чтобы рассказать, чем они занимались. Взрослые непроизвольно заулыбались — детские улыбки не могут оставить равнодушными.

Татьянка села к матери на колени и начала взахлеб делиться впечатлениями.

— Твоя душенька довольна? — спросила Ира дочку.

— Да! Очень, мамочка! — крикнула Таня, снова выбегая из зала.

Началась дискотека. Не только дети, но и взрослые стали лихо отплясывать под детские песни в современной обработке. Родители, разгоряченные вином, уже не чувствовали прежней зажатости и танцевали от души.

Ирина стояла в сторонке, наблюдая за тем, как веселятся ее дети. Она довольно улыбалась, а глаза светились любовью.

— Не помешаю? — неожиданно раздался рядом женский голос.

Ирина повернулась и увидела смутно знакомое лицо. Имени этой женщины она не помнила.

— Нет, не помешаете, — мотнула головой Ирина.

— Давно наблюдаю за вами. Вы сегодня прекрасно выглядите.

— Спасибо, — улыбнулась Ира.

— Даже не скажешь, что вы мама троих детей.

— Неужели? — рассмеялась Ирина.

— Правда-правда. Такая грациозная! — добавила незнакомка. — Мужчины не сводят с вас глаз.

— О, сегодня мужчины меня волнуют меньше всего! — удивленная этим заявлением, ответила Ира. — Сегодня день рождения моей дочки!

Незнакомка уже открыла рот, чтобы что-то добавить, но, услышав последнюю фразу, замолкла и бросила взгляд на танцпол.

— Почему не танцуете? — проследив за взглядом женщины, спросила Ира.

— Я плохая танцовщица. Предпочитаю наблюдать, — доверительно сообщила женщина. — А вы?

— Слишком устала, — вздохнула Ира.

— Да, я вижу — вы утомлены. Праздник удался, — как-то неискренне улыбнулась незнакомка. — А муж с вас не сводит глаз. Как будто влюблен…

Это замечание не понравилось Ирине. Ей захотелось уйти, но было неудобно так резко прервать разговор. Она не решилась обидеть женщину, хотя та была ей неприятна.

— Мужчины такие двуличные… — невзначай добавила женщина и пристально посмотрела на Ирину.

Ирина отшатнулась от нее. Она почувствовала исходящую от незнакомки угрозу: вдруг сделавшееся злым лицо и холодный прищур не обещали ничего хорошего. Она уже собиралась извиниться и отойти, как неожиданно дама взяла ее за руку и заглянула в глаза. Ирина, словно загипнотизированная, замерла.

— Милочка, я вовсе не хочу вас расстраивать, но мне кажется, горькая правда лучше сладкой лжи. Вы такая прекрасная женщина, что считаю недопустимым вас обманывать. — Незнакомка приняла ангельский вид, голосок ее звучал колокольчиком: — Я вижу, что муж вас любит, но вам надо быть настороже. Одна женщина очень близка с ним. Я бы сказала, даже слишком близка с мужчиной, у которого есть жена…

Ирина впала в оцепенение. Перед глазами поплыли круги. Дикая, неописуемая боль сдавила сердце. Она давно все чувствовала. Но одно дело чувствовать, а другое — слышать своими ушами.

Ирина вырвалась из рук незнакомки и быстрым шагом направилась в туалет, где, запершись в кабинке, дала волю слезам. Она плакала долго, сдавленно всхлипывая, чтобы никто не услышал. Слезы медленно текли по щекам, смывая тщательный макияж.

В этот самый момент Ирина не думала ни о чем. В душе кипели чувства: жалость к себе, злость, сомнения, негодование, печаль. От этого наплыва эмоций желудок свели судороги, и она поспешно нагнулась над унитазом.

Когда слезы иссякли, Ирина осторожно вышла из кабинки, умылась, причесалась и, постаравшись принять безмятежный вид, направилась к гостям.

Праздник был в разгаре. Всем было очень весело. Клоуны развлекали детей, те визжали и хохотали, а родители, разбившись на группки, что-то увлеченно обсуждали.

Однако Ирина уже не участвовала во всеобщем веселье — просто наблюдала за гостями со стороны, словно посторонний человек. Образовавшаяся в душе холодная пустота постепенно начала сменяться ненавистью ко всем окружающим. Было нестерпимо больно, что все веселятся в тот самый момент, когда она испытывает дикое страдание. Ей захотелось выключить музыку и вытолкать всех на улицу.

Чтобы побороть это желание, Ирина сосчитала до десяти. Она окинула взглядом гостей и тут же наткнулась на свою собеседницу. Та стояла в тесном кругу и что-то увлеченно рассказывала. Ирина залилась краской. Ей показалось, что говорят о ней, и от стыда захотелось провалиться сквозь землю.

Она отошла в самый дальний угол и села на стул. «Зачем, зачем она мне это рассказала? — крутилось в голове. — Что мне теперь с этим делать?»

В этот день спокойный мир Ирины перевернулся с ног на голову. Жутко было думать, что та идиллическая картина, которую она себе нарисовала, была лишь ее фантазией. А на самом деле все иначе…

В ночь после праздника Ирина не смогла уснуть. Лежа в кровати, она мысленно перебирала разные эпизоды из жизни. Перед глазами мелькали картинки: свадьба, рождение детей, совместный отдых, праздники. Каждое воспоминание доставляло острую боль. Было странно, что прекрасные моменты прошлого могут причинять подобные страдания.

Вся ее жизнь оказалась фарсом и обманом. Истина была рядом, но, упиваясь своим выдуманным счастьем, Ирина ее не замечала. Она не ставила под сомнение любовь и преданность своего мужа, а потому удар оказался неожиданным и сильным.

В какой-то момент Ирине стало противно лежать рядом с Андреем. Гадко настолько, что захотелось включить свет, разбудить его, накричать и потребовать объяснений.

Она этого не сделала. Несмотря на душераздирающее состояние, Ирина не теряла самообладания. Она всегда была прагматичной женщиной, которая десять раз отмерит, прежде чем отрезать.

Она не хотела рубить сплеча. В конце концов, у них с Андреем трое детей. И этот факт накладывал на нее и мужа определенную ответственность. Она понимала, что разрушить можно все в один момент, а вот получится ли потом вернуть в семью мир и спокойствие? Кроме того, услышанные сегодня обвинения в адрес мужа могли быть всего лишь выдумкой или провокацией. И она повела бы себя вдвойне глупо, поддавшись на эту уловку.

Ирина решила все выяснить сама. Она подумала, что если станет более внимательной, то наверняка заметит странности в поведении мужа. Не надо брезговать ни слежкой, ни просмотром телефонных звонков, ни чтением эсэмэсок и электронной почты. Если у мужа кто-то есть на стороне, это рано или поздно откроется. Главное начать. А вот если подозрения оправдаются, тогда она будет действовать! Правда, как именно действовать, она пока не понимала.

Утро выдалось пасмурным и мрачным. Солнце прочно укуталось облаками и не оставляло никакой надежды на обещанный синоптиками теплый денек. Погода соответствовала домашней атмосфере. Дети, почувствовав напряжение, возникшее между родителями, ушли каждый в свою комнату.

Андрей вначале не замечал мрачности супруги, затем попробовал с ней пошутить, но, так и не дождавшись ответной реакции, насупился и отвернулся к окну. На кухне воцарилось молчание. Тишину нарушало лишь позвякивание посуды, которую Ирина убирала со стола и относила в мойку.

— Пойду, поработаю в кабинете, — сказал Андрей, вставая из-за кухонного стола. — Ты что-то сегодня грустная. Даже не разговариваешь.

Ирина взглянула на мужа и пожала плечами.

— Что ты так на меня смотришь? — удивился Андрей.

— Как? — переспросила Ирина.

— Словно удав на кролика. Я что-то не так сделал вчера? Поэтому ты злишься? — продолжал настаивать Андрей.

— Нет. Все в порядке. Просто у меня плохое настроение, — отвернувшись к раковине и начав мыть бокалы, буркнула Ира.

— А почему оно у тебя плохое? — стал злиться Андрей.

Ирина видела, что мужу не нравится ее холодность, раздражали неразговорчивость и нежелание присоединиться к разговору.

— Просто так, — тихо ответила она.

— Что значит — «просто так»! Ты все утро ходишь с таким видом, словно кактус проглотила. Не разговариваешь со мной, не реагируешь на детей. Я, в конце концов, имею право знать, что случилось! — повысил голос Андрей.

Ирина выключила воду и повернулась к мужу:

— Ничего не случилось. Я просто плохо себя чувствую.

— Как хочешь! — махнул рукой Андрей и, резко повернувшись, вышел из кухни, громко хлопнув дверью.

От неожиданности Ирина вздрогнула. Слезы закипали на глазах, но она напомнила себе о вчерашнем решении и, сглотнув подкатывавший к горлу ком, продолжила мыть посуду.

Уже больше недели Ирине не давали покоя два вопроса: что беспокоит ее сына Илью и изменяет ли ей муж? И если вторая проблема касалась лишь ее женского самолюбия, а потому могла быть отодвинута на задний план, то беспокойство за ребенка терзало материнское сердце и днем и ночью.

Ира видела, что Илья все больше замыкается: он почти перестал разговаривать с родителями, не обращал внимания на младших сестер, мало ел, передвигался по дому понурый и задумчивый. Ребенок страдал, и это было видно невооруженным глазом.

Зная характер своего сына, Ира вначале не наседала на него с вопросами. Она решила, что, наблюдая за Ильей, сможет узнать причину такого поведения.

День за днем она неотступно следовала за мальчиком, присматриваясь к его друзьям и знакомым, вычисляя недругов, пытаясь найти хотя бы какую-нибудь зацепку, чтобы объяснить его непривычное состояние. Однако ее старания пока ни к чему не приводили: видимых причин для беспокойства не было.

Со временем Ирина поняла, что перевоплощения в первоклассного детектива недостаточно. Нужно освоить профессии аналитика и психолога, поскольку Илью, скорее всего, терзал внутренний конфликт.

Субботним утром, когда малышки вовсю резвились в детской, громко наперебой напевая песенки, Илья, как обычно, закрылся в своей комнате, даже не выйдя на завтрак. Ира нервно топталась в прихожей, никак не решаясь постучать к нему в дверь. Она тихонько прислушалась, однако ничего не услышала.

Неожиданно дверь сама распахнулась перед самым ее носом.

— Мам, ну что ты здесь стоишь? — спокойно спросил Илья.

Застуканная на месте преступления, Ира на несколько секунд потеряла дар речи и ловила воздух ртом, словно рыба, лишенная привычной среды обитания.

— Переживаю, — выдохнула она. — Не заболел ли ты?

— Все нормально.

— Но ты даже не вышел к завтраку!

— Я не голоден, — без эмоций ответил Илья, так и не пригласив мать в свою комнату.

— Может, тебе йогурт какой-нибудь принести?

— Спасибо, не надо.

— Можно я войду? — не выдержав, спросила Ирина.

Илья нехотя отодвинулся от двери, пропуская мать в комнату.

В комнате было убрано. Все вещи лежали на своих местах, никакого намека на беспорядок. Это было ее заслугой. С самого раннего возраста Ира внушала детям: «Порядок в голове начинается с порядка в вашей комнате». Она медленно, но верно добивалась своей цели: даже самая младшая дочка каждый раз перед сном старательно убирала все свои игрушки в специальный ящик, даже не спрашивая, зачем. И эта механическая привычка держать в чистоте место своего обитания дисциплинировала и в некоторой степени упрощала жизнь детей.

— Как у тебя все аккуратно! — похвалила Ирина сына и села на диван.

— Спасибо, — буркнул он в ответ.

— Мне кажется или ты действительно не рад видеть меня?

Илья промолчал.

— Ну что ж, значит, мои подозрения правильные, — вздохнула Ира.

Илья отвел взгляд.

— Не буду мучить тебя своим присутствием, — проговорила Ира, вставая с дивана.

— Мам, — наконец-то изрек Илья, — не обижайся!

Ирина остановилась и внимательно взглянула на него. В глазах Ильи застыло сожаление. Она улыбнулась в ответ, почувствовав, как сердце заполнила материнская всепрощающая любовь. Она крепко обняла его и погладила по голове. В какой-то момент Ире показалось, что уловила во взгляде сына сочувствие, а может, даже жалость. Илья смущенно отвел глаза, будто стеснялся родной матери. Сомнений не осталось: он точно что-то скрывал. И эта тайна была связана с ней — с Ириной.

Илья попытался вырваться, но в этот раз Ира была во всеоружии и не дала ему возможности улизнуть.

— Я настаиваю, чтобы ты рассказал, в чем дело! — потребовала она грозным голосом.

Не привыкший, чтобы мама разговаривала с ним подобным тоном, Илья сразу как-то обмяк и даже начал шмыгать носом.

— Я слушаю, — уже смягчив тон, добавила она.

— Я просто не хотел тебя расстраивать… — неуверенно начал Илья.

— Ты что-то сделал не так? Проблемы в школе? С одноклассниками? Я чувствую, у тебя что-то не ладится со школьными товарищами, — участливо поинтересовалась она.

— Дело не во мне… — с сомнением в голосе продолжил мальчик.

— Тогда в ком? Что тебя беспокоит?

— Если я скажу, то вы с папой снова поссоритесь…

Ирина растерялась от этих слов и ослабила хватку. Илья тут же выскользнул из ее рук и забился в угол комнаты. Он отвернулся к стене, но изредка оборачивался и испуганно поглядывал на мать.

— Почему поссоримся? — наконец-то обрела дар речи Ира.

— Папа меня отшлепает ремнем! — с трудом выдавил Илья и всхлипнул.

Ира сделала шаг к сыну, но тот сжался, словно испуганный зверек, и с испугом посмотрел на нее. Ирина остановилась.

— Мальчик мой, — нежно произнесла она, — не плачь. Мы тебя очень-очень любим и не будем ругать.

— Будете, — шмыгая носом и утирая слезы, твердил Илья. — Будете!

— Поверь, нет!

Илья бросил на мать полный сомнения взгляд:

— Обещаешь не ругать меня и не спорить с папой?

— Обещаю, — чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, согласилась Ира.

— Папа… любит кого-то еще… кроме нас…

— Что ты имеешь в виду? Поясни, пожалуйста, — теряя равновесие, попросила Ира и вновь медленно осела на диван.

— Я слышал, как он говорил по телефону и сказал кому-то, что любит ее.

— А почему ты решил, что ее, а не его? — борясь со слезами, как можно спокойнее спросила Ира.

— Потому что он назвал ее «дорогая, любимая».

Ира не сразу нашлась, что ответить, а потому несколько минут сидела молча, собираясь с мыслями. Затем она встала, подошла к сыну, нагнулась и обняла его.

— Не переживай! Мы с папой любим тебя, очень-очень сильно, и ругаться не будем. А то, что ты слышал, могло быть какой-то ошибкой, — нежно произнесла она.

— Правда? — личико Ильи просияло.

— Конечно! — через силу улыбнулась Ирина и прижала сына к груди.

В доме поселилась печаль. Чувствуя плохое настроение Ирины, домашние даже говорить стали тише, однако подойти и напрямую спросить, что ее беспокоит, никто не решался. Лишь Илья знал всю правду. Но как только он выплеснул из себя негатив, тут же забыл о своей беде и вновь превратился в беззаботного мальчишку. Все-таки он был еще ребенком, да и мама пообещала не наказывать и не ссориться с папой.

Ира старалась сохранять видимую невозмутимость, что давалось с большим трудом. Так и подмывало завыть, устроить мужу сцену и выгнать его из дома. Но женская, а может, материнская мудрость подсказывала иную манеру поведения: не надо спешить, нужно во всем разобраться самой, а не полагаться на слова ребенка и совершенно незнакомого человека.

Ирина стала выжидать. Ей казалось, что только время сможет раскрыть истинное состояние сложившейся ситуации.

— Ты как-то изменилась, — сидя у телевизора однажды вечером, изрек Андрей.

— Тебе кажется, — внимательно всматриваясь в лицо мужа, ответила Ира.

— Нет-нет, — покачал он головой. — Ты как-то… тише стала, что ли. Мало смеешься.

— Причин для смеха нет, — парировала она.

— Раньше ты их находила.

— Ты раньше тоже веселился, а теперь угрюмо сидишь у телика и совершенно не обращаешь внимания ни на меня, ни на детей.

Будто ты посторонний, — язвительно бросила Ирина, ожидая бурной реакции мужа на это малоприятное замечание.

— Просто устаю последнее время, — проигнорировав сарказм, ответил Андрей, не отрываясь от сериала.

Ира поднялась из кресла и молча направилась в спальню. Она набрала известный ей телефонный номер.

— Алло, здравствуйте, — начала она. — Я хотела бы нанять частного детектива. Для какой именно цели? За мужем проследить…

Положив трубку, Ирина осторожно взяла мобильник Андрея и переписала оттуда все контакты.

Бездействие угнетало. Нужно было что-то предпринять.

Охота началась…

Каждый день Ирина ждала плохих новостей. Она с замиранием сердца смотрела на телефонный определитель номера, когда раздавался звонок, боясь, что это детектив и сейчас она услышит дурные вести. Однако мало того что детектив звонил нерегулярно, так ему совершенно нечего было рассказать своей клиентке. Объект вел себя безукоризненно. В его жизни были лишь работа и дом. Никаких поступков, уличающих его в неверности. Либо Андрей был действительно честен с женой, либо хорошо конспирировался. Поэтому Ирина не спешила расслабляться. Она решила взяться за дело сама. Подозрения у нее были, а потому она знала, с чего начинать.

Ира уверенно набрала знакомый номер.

— Людочка, добрый вечер. Это Ирина, — сладким голосом обратилась она к секретарю мужа. — Как ваши дела?

На другом конце провода некоторое время молчали. Людмила явно не привыкла, чтобы жена шефа разговаривала с ней подобным образом.

— Хорошо, — неуверенно протянула она.

— Устали, наверное, целый день в офисе сидеть? У вас ведь ни минуты покоя, — посочувствовала Ира.

— Да, это точно, — более уверенно произнесла Люда.

— Тяжелая у вас работа.

— Да-да, — согласилась секретарша. — Но это мало кто осознает. Думают, будто я тут бездельничаю целый день!

— Как я вас понимаю! — вздохнула Ирина. — Обязательно попрошу мужа, чтобы он вам прибавил зарплату. За такую непростую службу надо платить хорошие деньги.

— О! — только и смогла воскликнуть Людочка.

— Сегодня же ему и скажу, как только придет домой! Он уже скоро должен быть.

— Ой! А он сегодня задерживается, — расстроенно пролепетала Люда.

— Как жаль! — вздохнула Ира. — Значит, сегодня не получится. Может, завтра заикнусь. Но если бы я знала, где он будет вечером, то непременно сказала бы уже сегодня.

— Ля знаю! — радостно воскликнула Люда. — Он каждый вечер ужинает в одном и том же ресторане недалеко от офиса. Сейчас вам и адрес скажу… — она зашуршала бумагами.

«Так вот почему он вечерами дома не ест! — подумала Ирина. — Говорит, не голоден из-за усталости, а сам каждый день ужинает в ресторане! Сегодня узнаю, с кем».

Люда прощебетала адрес ресторана и, довольная собой, положила трубку. Ее мечта скоро сбудется: наконец-то она станет счастливой обладательницей норковой шубки!

Ирина раздумывала — отправиться в ресторан самой или попросить об этом детектива? Она была уверена, что ее нервы не выдержат при виде изменника и его спутницы, и потому боялась всё испортить.

Однако всё же отправилась сама, решив, что лучше увидеть измену своими глазами, дабы больше не оставалось сомнений.

Ирина села в машину, завела двигатель и на минуту задумалась: а что она будет делать с полученной информацией? Как поступит, если у Андрея действительно есть любовница? Какие действия предпримет?

Все эти вопросы нагоняли страх. Мысль, что ее устоявшийся, привычный уклад жизни в одночасье может измениться, пугала. И самое ужасающее заключалось в том, что ей самой, своими руками придется разрушать этот мир. Словно маленький беззащитный ребенок, Ира боялась оказаться выброшенной со знакомой орбиты, поэтому в данном случае не знала, как существовать дальше.

Ситуация была абсурдной. Вместо того чтобы испытывать злость, обиду, думать, как отомстить мужу, Ирина практически со слезами на глазах не хотела менять привычный образ жизни.

Привычка оказалась сильнее ярости и боли.

Подъехав к ресторану, она еще долго сидела в машине, собираясь с силами для ответственного шага. В какой-то момент даже захотелось уехать, чтобы неизвестное так и осталось тайной. Но любопытство одержало верх, и Ирина, затаив дыхание, вошла в здание.

Ресторан был полупустым. Большинство посетителей не засиживались допоздна в будни, стараясь вернуться домой до полуночи, чтобы выспаться перед грядущим трудовым днем. Лишь за несколькими столиками у окна сидели несколько человек.

Ирина быстро окинула взглядом присутствующих и тут же увидела Андрея. Он был один. «Наверное, вышла в туалет», — подумала Ирина.

— Могу вам чем-то помочь? — Вопрос администратора прозвучал сзади, и Ирина вздрогнула всем телом.

— Нет, спасибо, — обернувшись, ответила она, лихорадочно соображая, что еще добавить, чтобы не быть выставленной на улицу, так и не увидев коварную разлучницу. — Я просто смотрю зал на предмет планируемого банкета.

— Может, вам показать банкетное меню?

— Нет, спасибо, — нервно ответила Ира, пытаясь выдавить улыбку.

Из коридора выплыла высокая модельной внешности блондинка. Она прямиком направилась к Андрею. Ирина была готова взорваться одновременно от испуга и дикого бешенства. Она схватилась за стену, чтобы не потерять равновесие — так внезапно закружилась голова. И уже приготовилась ринуться в бой, забыв о всех своих страхах и сомнениях.

— Вам плохо? — Администратор, увидев, что посетительница побледнела как смерть и вот-вот грохнется в обморок, испугался и схватил Ирину за плечи. — Вызвать врача?

Ирина попыталась вырваться из крепких мужских рук.

— Пустите! Мне же больно! — зло процедила она, не спуская ненавидящего взгляда с молодой красотки.

Но красотка продефилировала мимо ее мужа и села за соседний столик — к столь же привлекательному молодому человеку.

Ирина обмякла и упала бы на пол, если бы администратор не продолжал ее поддерживать.

— Сударыня, вы меня слышите? — взывал он.

— Да-да, — еле кивнула Ирина. — Все хорошо. Наверное, давление.

— Посидите, пожалуйста. Официант принесет вам воды.

Администратор довел Ирину до дивана, стоящего в холле, и исчез. В этот самый момент за столик Андрея села женщина, которую Ирина прекрасно знала. Это была их семейный психолог, которую они с мужем посещали пару лет назад, когда разлад в семье достиг апогея. Она так и не помогла. Зато, видимо, воспользовалась ситуацией по своему усмотрению.

Как ни странно, супружеская жизнь постепенно вошла в привычное русло. Ирина понемногу успокоилась. А может, просто привыкла к своему новому состоянию. После того как увидела мужа с врачихой, Ирина вновь решила подождать. Конечно, это была лишь уловка, чтобы отсрочить момент истины, однако Ирине почему-то казалось, что все непременно разрешится само собой. В какой-то момент она даже почти убедила себя, что Андрей обратился к врачихе за профессиональной помощью.

Некоторое время Ирина не спускала с Андрея глаз. Постоянно следила за ним и за кругом его общения. Однако все попытки разоблачить мужа разбились в пух и прах. Он, как и раньше, не давал никакого повода. Даже его ежедневные встречи с психологом постепенно сошли на нет.

Ирине стало немного стыдно. Она так легко поверила незнакомой тетке и ребенку, а главное — вела себя как неврастеничка! Это же страшно — если бы она поддалась на уловку, то могла бы легко разрушить семью!

Через некоторое время Ирина бросила свои шпионские игры и постаралась сблизиться с мужем. Последние недели она была с ним очень холодна и теперь хотела загладить свою вину.

Как-то днем она позвонила мужу на работу и спросила:

— Андрей, может быть, сегодня сходим вместе вечером в ресторан?

— В ресторан? — переспросил Андрей.

— Да, я с няней договорилась. Она посидит с детьми. Так что вечер свободен. Можем побыть вдвоем.

— Хорошо. Я за тобой заеду около семи, — удивленно ответил он.

— Нет-нет, не надо. Давай решим, куда пойдем, а я сама приеду, — поспешно проговорила Ира.

Ей хотелось встретиться с мужем в ресторане, чтобы это действительно было романтическое свидание. Будничная встреча в квартире или около подъезда не входила в ее планы.

Ровно в семь часов Ирина вошла в модный ресторан, который в силу своей новизны был всегда полон посетителей. Ресторан был подобен райскому саду. Увитые зеленью стены и стильная дизайнерская мебель создавали ощущение открытого пространства, словно посетители находились в парке.

Все столики были заняты, то тут то там мелькали известные лица, которые своим присутствием притягивали в ресторан еще больше клиентов. Среднестатистические москвичи, которые могли себе иногда позволить отдыхать в ресторанах, тоже восседали за столами. Но их неискушенность была видна невооруженным глазом: наряженные в свои лучшие одежды, увешанные драгоценностями, с неуверенной улыбкой, они очень отличались от завсегдатаев подобных заведений. Однако именно на них и держался весь бизнес. В ресторан нужно заманить как можно больше «середнячков», для которых поход в подобное место уже событие, — таким больше негде себя показать и на людей посмотреть. Вот они-то и станут «золотыми рыбками» для нового заведения. Главное — подогревать их интерес светскими личностями и вкусно готовить. При всей мишуре хорошую кухню никто не отменял. В России любят вкусно поесть.

Ирина остановилась, ожидая, пока ее встретит администратор ресторана и проводит к столику. Эти несколько секунд дали ей возможность оглядеться. Она никогда не была в этом заведении. От множества нарядных людей, гула голосов, мельтешения официантов Ирина немного заволновалась, однако, поймав на себе восхищенные взгляды нескольких мужчин и даже одного известного человека, приободрилась и почувствовала себя гораздо увереннее. Она решила, что не зря провела полдня в салоне красоты, делая маски, маникюр и укладку. Мужское внимание того стоило!

Администраторша — модельной внешности девушка — пригласила Ирину пройти к столику, и та сразу заметила мужа, одиноко сидящего в самом углу ресторана. Она посмотрела на него и удивилась, как он постарел за последнее время. Из-за домашних забот и дел она не обращала внимания на внешность Андрея, а может, настолько привыкла к нему, что просто не замечала никаких изменений?

Сутулая спина, тусклые усталые глаза, глубокие морщины на лбу и тронутые сединой волосы никак не ассоциировались с мужем. Но реальность была такова, и в какой-то миг Ирине стало очень жалко Андрея. Она понимала, что жалость — не самое лучшее чувство, которое можно испытывать к человеку, поскольку за ней следует презрение. И эти два чувства всегда идут рука об руку.

Вероятность презрения к собственному мужу испугала Ирину. Она не могла бы жить с человеком, которого не уважает и не ценит. Однако будучи женщиной, не склонной драматизировать сложившуюся ситуацию, Ирина постаралась убедить себя, что жалость к близким и родным людям — это всего лишь другая сторона любви. А любовь в свою очередь придавала совершенно иной оттенок этому неблагородному чувству.

Ирина подошла к столику и улыбнулась: Андрей с удивлением смотрел на нее, будто перед ним стояла незнакомая женщина.

— Привет! — игриво начала Ира.

— Ты потрясающе выглядишь! — искренне сказал Андрей.

— Спасибо! — протяжно ответила она, беря из рук официанта меню и втайне радуясь, что тот услышал комплимент, не предназначенный его ушам.

— Надо чаще оставлять няню с детьми и выбираться вдвоем ужинать, — предложил Андрей, не сводя с жены восхищенного взгляда.

— Стоит над этим подумать, — согласилась Ира. — Мне кажется, мы с тобой не были наедине много месяцев.

— Я бы сказал — много лет, — подчеркнул Андрей, и Ирина услышала в этой фразе обиду.

— Не может быть! В этом случае я бы забыла, как ты выглядишь! — попыталась отшутиться она.

— А я практически и забыл, — не желая присоединяться к веселью жены, заявил он.

Повисла неловкая пауза. Замечание Андрея обидело Иру. Буквально за несколько секунд хорошее настроение улетучилось.

Ирина пригубила вино и, опустив глаза, стала нервно комкать салфетку. С одной стороны, она была раздосадована неуклюжими словами мужа и хотела показать ему, что он ее обидел. Но, с другой, Ирина понимала: демонстрируя свою гордость и доказывая свою правоту, она лишится шанса на восстановление мира и покоя в семье. А семья была превыше всего.

— Надеюсь, сегодня ты все вспомнишь, — выдавила из себя Ирина.

— Ты не оставляешь мне другого выбора, — улыбнулся Андрей, поняв, что скандала не будет. — Твой цветущий вид меня сразил. Почему ты не одеваешься так каждый день?

— Ну… — замялась Ирина. — Каблуки и узкие короткие платья никак не вяжутся с образом многодетной матери. Думаю, появись я в таком виде в школе и детском саду, меня бы не пустили внутрь, решив, что я перепутала учреждения.

Андрей откинулся на спинку стула и громко рассмеялся.

— Наверное, ты права. Но нам, мужикам, все равно хочется видеть рядом с собой аппетитную женщину, — многозначительно взглянул он на жену.

— Женщина в джинсах не может быть аппетитной? — переспросила Ира.

— Извини, если тебя разочарует мой ответ, но нет. Совсем не может.

— Хорошо, приму к сведению, — включаясь в игру, игриво ответила она.

Андрей поднял бокал:

— За последние месяцы, а может, даже годы мы отдалились друг от друга. В этом нет ни твоей, ни моей вины. Это жизнь. Семейные будни затягивают, и забываешь о том, что в мире есть много интересного. Все вертится вокруг детей, дома… Я очень рад тому, что мы здесь вдвоем. Надеюсь, этот совместный ужин станет шагом к сближению.

Слова мужа вновь не понравились Ирине. Было в них нечто такое, что заставляло думать, что все это время его мир не вертелся вокруг семьи. Складывалось впечатление, будто он не отказывал себе в прелестях жизни.

Внутренний голос не давал Ирине расслабиться ни на минуту. Он ей нашептывал: «Будь бдительна! Не доверяй ему!»

Впрочем, несмотря на эмоционально взвинченное начало свидания, вечер прошел чудесно. Андрей был сама любезность. Он говорил жене комплименты, рассказывал забавные истории, смешил, интересовался ее мнением, спрашивал о детях.

К концу ужина настроение у Ирины было просто радужным. С довольной улыбкой она проводила взглядом Андрея, удалившегося в сторону туалетных комнат.

На столе завибрировал мобильник. Это был аппарат Андрея. Пришло сообщение. Совершенно безотчетно она потянулась к телефону и посмотрела на экран: «Люблю! Скучаю! Приезжай быстрее». Сообщение пришло от некоего Васи.

«Андрей — гей?» — уголки губ Ирины резко опустились, и она язвительно засмеялась. В том, что муж не принадлежал к сексуальному меньшинству, Ирина была уверена на все сто, и значит, писал ему вовсе не Вася…

Апатия. Это слово точно описывало состояние Ирины. Не было ни ярости, ни злости, ни обиды, ни отчаяния. Было — всё равно. За последнее время Ирина пережила столько эмоциональных событий, что она физически не могла ничего испытывать. А может, и не хотела. Ира сама не знала, почему она восприняла предательство мужа настолько безразлично.

Еще месяц назад она готова была рвать и метать, отстаивать свое право на счастье, биться за мужа. А теперь, зная, что он уходит из дома к другой женщине, спокойно продолжала заниматься своими делами, продолжала жить.

В какой-то момент Ирина решила, что просто перестала его любить. Любовь ушла и вместе с собой унесла все другие чувства: ревность, уважение, страсть, чувство собственного достоинства. Иначе как было объяснить эту невозмутимость?

После совместного ужина в ресторане Андрей стал уделять значительно больше времени жене и детям, втайне удивляясь, почему Ирина не реагирует на его попытки к сближению. Какое-то время, по инерции, он еще пытался изображать из себя хорошего семьянина, но, так и не увидев отклика, перестал ломать комедию.

Ирина прекрасно видела неловкие попытки мужа завоевать ее внимание. Однако ее единственным желанием было оставить все как есть и уехать подальше из Москвы. Ей казалось, что, окажись она в другом месте, все проблемы решатся сами собой, все станет на свои места и без усилий над собой.

Она решила бежать.

Влажный жаркий воздух ворвался в кабину самолета, как только стюардесса открыла дверь. Ирина почувствовала уже немного подзабытый аромат тропиков и невольно улыбнулась. Она жаждала возвращения в Доминикану почти целый год. Нигде Ирине не было так хорошо, как в этом райском уголке. Яркое солнце, голубое безоблачное небо, теплый океан и ласкающий ухо шорох величаво покачивающихся на ветру кокосовых пальм.

А до чего добрые и беззаботные люди жили на этом острове! Несмотря на нищету и тяжелые условия жизни, они никогда не унывали. Не сходящая с их лиц улыбка заражала, и уже буквально через минуту вновь прибывшие в Доминикану тоже улыбались.

Жизнь на острове текла очень неторопливо. Никто никогда никуда не спешил. Если нужно было что-то срочно сделать, то раньше чем через неделю об этом не стоило и мечтать. «Раньше просто невозможно!» — разводя руками, отвечали местные мастера и продавцы.

Казалось, что праздный образ жизни у местных жителей в крови. Практически с утра до вечера они слонялись от дома к дому, застревая во всех дворах, чтобы сыграть с родственниками и знакомыми партию в домино и выпить пива. А как только солнце приближалось к горизонту, неспешно направлялись в дискотеки, рассыпанные по острову в неприличном количестве, и, выпив рюмочку-другую крепкого доминиканского рома, всю ночь напролет отплясывали меренге. Да что там ночь! В первый свой приезд в Доминиканскую Республику Ирина была ошеломлена, узнав, что на острове существуют дневные дискотеки для тех, кому невтерпеж поупражняться в мастерстве танца. И самое удивительное, на этих дискотеках было всегда полно народу. Доминиканцы любили отдыхать!

Получался своего рода замкнутый круг. Местные жители постоянно жаловались на то, как тяжело им живется, на отсутствие денег, но в то же время ничего не хотели делать, чтобы вырваться из этой нищеты. Ирина подумала, что идеальным вариантом для доминиканцев было бы снова стать колонией или протекторатом, чтобы какая-нибудь богатая страна вкладывала в их райский уголок деньги, а они бы и дальше продолжали заниматься ничегонеделанием в свое удовольствие.

В этом году уже ставшие привычными и достаточно регулярными поездки в Доминикану могли прекратиться. Виной тому было страшное землетрясение на соседней половине острова — Гаити. Несчастье, обрушившееся на город Порто-Пренс, в одночасье унесло больше двухсот тысяч жизней, не пощадив ни детей, ни стариков. Первые дни оставшиеся в живых благодарили бога за то, что он их спас, но уже через несколько дней молили его о смерти — такой невыносимо жестокой оказалась жизнь после землетрясения.

В современном мире на языке политиков это называется «гуманитарная катастрофа». Определение, которое мало трогает сердца людей, живущих далеко от места трагедии, на деле означает жуткие лишения в виде отсутствия воды, пищи, крова, лекарств…

В этот раз Андрей категорически отказывался лететь в Доминикану, ссылаясь на безумное количество беженцев, хлынувших после землетрясения в соседнюю страну. Он убеждал Ирину, что, скорее всего, по улицам шляются преступники и мародеры и вообще находиться там крайне опасно. Но Ирина настаивала на своем. Она слишком любила этот остров и не хотела так просто отказаться от поездки. Поэтому, набравшись терпения, она обзвонила всех местных знакомых, чтобы узнать истинное положение дел. Так и не услышав леденящих душу историй, Ирина приняла решение лететь, невзирая ни на какие аргументы мужа.

«Ты хочешь, чтобы наши дети подвергались опасности?! — кричал Андрей. — Да там есть нечего! Я туда не поеду!»

Но Ирина молча собирала чемоданы, лишь изредка поднимая полные сочувствия глаза на Андрея, чем еще больше злила его. В итоге он сдался. А поскольку одну Ирину с детьми отпустить не мог, то был вынужден сопровождать их.

Доминиканская Республика появилась в жизни Андрея и Ирины случайно, но осталась надолго, если не навсегда. Их новые богатые и предприимчивые друзья после обвала ипотечного рынка в США, поймав удачный момент, когда цены на жилье немыслимо упали, решили купить квартиру в Майами. Чтобы не было скучно в чужом и далеком городе, они уговорили еще две пары присоединиться к ним. В итоге Ирина и Андрей стали владельцами квартиры в Соединенных Штатах Америки, о чем еще несколько лет назад не могли и помыслить. Америка была такой далекой и недоступной! До покупки квартиры они никогда даже там не были.

Из окна нового жилища открывался шикарный вид на побережье. Дом стоял на первой линии в самом лучшем районе Майами, через дорогу начиналась широкая полоса пляжа, лучшие рестораны и шопинг-центры города находились в поле зрения. Было настолько светло и ярко, что с непривычки после темного московского неба ослепляло. А до белоснежных стен их новой квартиры Андрей даже боялся дотрагиваться. Все было нереально и сказочно, и мозг отказывался воспринимать действительность.

Андрей уже привык к большим деньгам и принимал как должное все блага, которые они ему давали на родине, но до конца поверить в то, что он смог реализовать свои мечты и в другой стране, не удавалось.

Стоя на балконе собственной квартиры и наблюдая за закатом солнца, медленно опускающегося в темный океан, Андрей испытывал эйфорию. Его распирало от счастья, от гордости за самого себя, от того, что он, простой русский парень, находился в своих нереально огромных апартаментах в Америке и пил дорогое шотландское виски.

На балкон вышла Ирина. Она держала в руках бокал с шампанским. Маленькие пузырьки весело искрились в лучах заходящего солнца и, медленно поднимаясь к поверхности, лопались. Глаза Ирины тоже светились от счастья. В них легко читались волнение и предвкушение сладкой жизни. Ему нравилось, что жена, так же как и он, испытывает удовольствие от происходящего.

Андрей взглянул на нее и отметил, что она все еще хороша, несмотря на три беременности и уже далеко не девичий возраст. Конечно, Ирина не шла ни в какое сравнение с теми молоденькими подтянутыми девицами, которые постоянно вились вокруг него. Но она была такая родная, такая до боли своя, что в этот миг ему показалось, будто нет на свете прекрасней женщины. Андрей положил руку ей на бедро и почувствовал желание, которого уже несколько лет не испытывал к жене. Он взял из ее рук бокал, поставил на стоящий рядом столик и притянул к себе. Коснувшись чувственных губ Ирины и почувствовав, как полная грудь прильнула к его груди, он потерял терпение и, даже не удосужившись дойти до кровати, опустил ее на прохладный пол. Такого потрясающего секса у них не было давно.

Идея с Доминиканой возникла позднее, когда вылизанные городские пейзажи Майами приелись и захотелось чего-нибудь другого, более первобытного и не испорченного современной цивилизацией. Внимательно понаблюдав за новыми американскими друзьями, Ирина отметила, что многие предпочитают отдыхать на островах Карибского бассейна. Сен-Бартс, американский прототип Сан-Тропе, принимал на своей территории исключительно звездных и богатых постояльцев, другие же острова были не столь взыскательны к гостям и позволяли наслаждаться своими красотами людям, чьи кошельки не распухали от гигантского количества втиснутых туда золотых и платиновых кредитных карточек.

Ирина и Андрей останавливались на всех островах, не спеша изучали их. Но, будучи честными сами с собой, они признались друг другу, что ни один остров не заставил их сердца трепетать от восторга, как это было, когда они впервые увидели Майами. Да, все было прекрасно — это истинный рай на земле: такой изумительно-чарующей, манящей и идеально созданной Творцом природы они больше нигде не видели. Но сердцу не прикажешь, и деньги, готовые упасть на счет какого-либо местного торговца недвижимостью, так и остались ждать своего часа.

Совершенно не предвидя никаких изменений в своей жизни, Андрей и Ирина вместе со своими русскими друзьями решили слетать на пару недель на Кубу, чтобы воочию увидеть и прочувствовать режим Кастро. Однако в очередной раз, как это стало бывать в последние годы, уже далеко не молодой Кастро пропал с экранов телевизоров и залег в больницу. По Америке поползли слухи, что Кастро покинул наш бренный мир и на Кубе вот-вот случится переворот. Побоявшись оказаться в гуще революционных событий, Ирина и Андрей решили не рисковать, а потому поменяли билеты и отправились в Доминиканскую Республику. Это, конечно, не дышащая историей колоритная Гавана, но, как уверял менеджер в туристической компании: «Посмотреть тоже есть на что».

Как только Ирина спустилась с трапа самолета, она без памяти влюбилась в доминиканскую землю. Ей нравилось все: и необузданная дикая природа, и беспокойный, вечно возмущающийся океан, и удушающая, но согревающая влажность, и жаркое беспощадное солнце, а главное — ленивые, но бесконечно довольные своей жизнью доминиканцы. Веселая и бесшабашная Доминиканская Республика пришлась всем по душе, да и не требовала больших затрат. Поэтому ровно через неделю был оформлен договор купли-продажи, и семья из России начала обживаться в своем доме на далеком тропическом острове, который, любя, окрестили «дачей».

С тех пор они проводили «на даче» каждое лето, проездом минуя Майами, даже не испытывая никакого желания там задержаться. Ирина настолько полюбила жизнерадостный, источающий безграничное счастье остров, что сразу же по возвращении в Москву мечтала вновь туда вернуться.

Вот и сейчас она в душе ликовала, чувствуя, что эта поездка принесет много новых впечатлений, а может, даже перемен. По крайней мере, она рассчитывала здесь забыть хотя бы на время о своих проблемах.

Ирина медленно спустилась по трапу, придерживая за руку свою младшую дочь Таню. Двое старших детей шли за ней с няней. Андрей замыкал семейную процессию. Прямо у трапа, весело размахивая руками и широко улыбаясь, стоял смуглолицый молодой человек. Ирина помахала в ответ рукой.

— Ола, сеньори! — закричал он и в нетерпении подпрыгнул.

— Ола, Хуан, — кивнула Ирина.

Как только они ступили на землю, старшие дети с визгом бросились на шею Хуану и, перебивая друг друга, громко затараторили на ломаном испанском. Хуан весело засмеялся — несмотря на свой щуплый вид, он, казалось, совсем не чувствовал тяжести висящих на нем детей.

Как только первые эмоции утихли и дети наконец-то отпустили Хуана, он подошел к Андрею и с почтением пожал ему руку. С Ириной же они по-дружески расцеловались в щеки.

— Как дела, Хуан? — поинтересовалась Ирина, направляясь к машине.

— О, все прекрасно, сеньора! Дом полностью готов к вашему приезду. Мария всё-всё привела в порядок. Машину я помыл, заправил полный бак, так что можем ехать куда угодно!

— А продукты вы купили? — уточнила Ирина.

Хуан растерялся и вжал голову в плечи:

— Сеньора, я как-то не подумал об этом!

«Ничего странного, — сказала сама себе Ирина, — уже за то, что не забыл нас встретить, тебе памятник поставить надо. А то ведь мог сейчас сидеть где-нибудь под деревом, пить пиво и играть с друзьями в домино».

Однако вслух Ирина ничего не произнесла. Она не хотела огорчать Хуана, их верного помощника в Доминикане, без которого им было бы очень непросто привыкнуть к местной жизни. Хуан стал для них самым близким человеком на острове. Именно он объяснил и показал им, что значит жить в Доминиканской Республике. А ведь первое время Ирина с Андреем ничего не понимали. Если не сказать больше — некоторые вещи их раздражали. Например, полная безответственность местных жителей, которым ничего не стоило пообещать что-нибудь и уже в следующую секунду забыть об этом. Так что если бы они вовремя не встретили своего драгоценного Хуана, то вряд ли бы задержались на острове так долго.

— Не страшно, — решила приободрить Ирина Хуана, — сейчас приедем домой, немного передохну, и съездим с Марией на рынок. Купим свежих продуктов.

Хуан снова заулыбался как ни в чем не бывало.

— Как точно вы сказали, сеньора! Все получилось даже лучше! Если бы я купил продукты вчера, то сегодня они были бы уже не свежие.

Ирина вышла на веранду, опустилась в белое, потертое временем, ветром и соленым воздухом кресло-качалку и протянула руку за коктейлем, стоявшим на низеньком плетеном столике. Она медленно потянула из трубочки благоухающий мятой мохито и с упоением откинулась на спинку кресла. Она посмотрела вдаль, и на губах ее появилась нежная улыбка. Крошечные морщинки-лучики появились в уголках глаз — она увидела детей, бегающих по кромке океана и пытающихся затолкать друг друга в воду. Сумасшедшая, ни с чем не сравнимая волна эйфории и удовлетворения захлестнула ее — впрочем, как всегда, когда она видела своих малышей счастливыми. Только спустя годы, трижды став матерью, она научилась распознавать и ощущать прекрасные эмоции, связанные с материнством. Это счастье пришло к ней не сразу. Долгое время в душе при общении со своими собственными детьми она ощущала пустоту. Но сила природы взяла свое, и тело, создавшее трех малышей, не смогло оставаться равнодушным при виде их горестей и побед.

Позади хлопнула дверь, и по деревянному полу застучали каблучки. Ирина удивленно обернулась и уже через секунду, резко вскочив с кресла, расправив руки словно крылья, помчалась к подруге.

— Мила! Дорогая! Как я рада тебя видеть! — закричала она, обнимая молодую высокую девушку.

Мила, довольно улыбаясь, сделала робкую попытку высвободиться из крепких объятий:

— Ирочка, я тоже очень рада, но наша встреча будет недолгой, если ты и дальше будешь меня душить.

— Извини, извини, — пролепетала Ирина, — я не заметила, что делаю тебе больно. Просто я так рада! — искренне посетовала она.

— Я тоже жутко соскучилась, — наконец-то обретя свободу и глубоко вздохнув, проговорила Мила. — Почему вы в этом году так поздно?

— Андрей боялся ехать сюда после землетрясения на Гаити. Думал, здесь полно голодных беженцев, толпы мародеров и убийц, — сказала Ирина, направляясь к бару. — Мохито?

Девушка удивленно вскинула брови:

— Да, спасибо. Сама удивлена, но ничего подобного не произошло. Власти Доминиканы прочно держат границы на замке. Они организовали гуманитарный лагерь на территории Гаити и помогают людям там, но к себе никого не пускают. В противном случае землетрясение на той стороне острова показалось бы ягодками: здесь все было бы разграблено и уничтожено за день.

— Значит, в чем-то Андрей был прав, — нахмурилась Ирина, но уже через секунду вновь улыбалась. — Хотя в итоге оказалось, что женщина всегда права! И я безумно счастлива, что здесь!

— Ты не представляешь, как счастлива я! — улыбаясь, призналась Мила. — В этом году русских очень мало. Ну, разве что в отелях. Поэтому по душам поговорить не с кем.

— Виллы рядом с нами никто не снимает? — поинтересовалась Ирина.

— Ты знаешь, половина стоит пустыми, а в остальных живут американцы.

— Думаешь, всех спугнуло землетрясение?

— Как ни крути, но людей это напугало, — пожимая плечами, ответила Мила и поставила пустой бокал на столик.

— Еще бокальчик?

— Не откажусь. Я не пила уже давно.

— А как же твой традиционный бокал красного вина за ужином? — удивилась Ирина.

— В одиночестве и спиться можно. Поэтому спиртное было под запретом.

— Ты к себе слишком строга, — покачала головой Ирина, протягивая подруге бокал.

Мила, ничего не отвечая, сделала большой глоток холодного напитка и в блаженстве закатила глаза.

— Уходишь в отрыв? — смеясь, спросила Ирина.

— О да! Слава богу, что ты здесь, — вздохнула Мила. — Я уже начала грустить.

— А как же твои малышки? Неужели они оставляют тебе время для грусти? Раньше, по крайней мере, у тебя не было и минуты покоя.

— Ты знаешь, Иринка, они за год подросли и стали более самостоятельными. Да я и няню хорошую им нашла. Так что появилась уйма свободного времени, и моя неутомимая натура жаждет активной деятельности. Честно говоря, даже подумывала поискать работу.

Мила обосновалась в Доминиканской Республике практически сразу после рождения дочек. Ее малышки появились на свет в Америке. Одну она родила сама. Вторую вынашивала суррогатная мать. Родились девочки с разницей в два дня. Эта, казалось бы, абсурдная ситуация была совершенно закономерной. Дело в том, что, уже совсем отчаявшись родить — после вынесенного лучшими врачами Москвы вердикта «бесплодие», — а также из-за отсутствия постоянного спутника жизни, Мила решила не терять зря времени и найти суррогатную мать для своего будущего ребенка. Выносить ребенка она сама не могла из-за перенесенной операции, по крайней мере, в этом ее заверили врачи, поэтому надо было искать женщину, готовую ей помочь. Все попытки сделать это в Москве не увенчались успехом. Да и доверия к русским женщинам не было. Мила боялась, что женщина может оказаться пьяницей и наркоманкой или еще хуже — убежит с ее ребенком. В итоге она приняла непростое для себя решение и уехала за ребенком в Америку. Это было сложно, потому что ей пришлось продать в России свой бизнес, который она поднимала долгие годы. Но желание стать матерью перевешивало все, а вырученные от продажи деньги позволяли бы Миле беззаботно существовать несколько лет. Что она и планировала сделать.

Однако ее планам не суждено было сбыться. С головой окунувшись в новый роман, Мила обнаружила, что беременна. Поверить в это было нереально, ведь она уже давно смирилась со своим бесплодием.

Отношения с отцом будущего ребенка были запутанные, а точнее сказать, их вообще не существовало. Это был очень богатый влиятельный восточный мужчина, к тому же давно женатый и не собирающийся бросать жену, которая была для него больше, чем спутница жизни. Она — мать его детей, и этим все сказано. Мила очень боялась, что, узнав о ее беременности, он просто-напросто отберет у нее ребенка, поэтому порвала с ним все отношения и скрыла эту новость. Однако совесть не давала спать спокойно, и через несколько месяцев она во всем призналась. Как ни странно, любовник воспринял новость спокойно и даже обрадовался. Отбирать ребенка он не собирался, но и разводиться ради малыша у него намерений не было. В итоге после рождения своих дочурок Мила улетела в Россию в статусе матери-одиночки.

Однако не было бы счастья, да несчастье помогло. Жена ее любовника умерла. Она была серьезно больна уже многие годы. Женщина знала о внебрачном ребенке, однако, будучи мудрой, не стала препятствовать их общению, более того — находясь при смерти, попросила мужа жениться на женщине, родившей ему дочь. Сказка оказалась со счастливым концом, и единственной ложкой дегтя было то, что дети мужчины не приняли его новую жену. Впрочем, Милу это мало огорчало. Она была счастлива со своими малышками и давним другом, который полюбил ее дочку от неизвестного донора спермы так же, как свою родную. Разве может женщина в подобной ситуации роптать на судьбу?

— Чужие дети растут быстро, — резюмировала Ирина грустно, услышав идею подруги найти работу.

— Ты знаешь, у меня даже появился страх, что они незаметно повзрослеют и уйдут от меня, покинут наш дом. Будут жить самостоятельно, вдали от меня…

Ирина занервничала, встала с кресла и подошла к бару.

— Ты будешь что-нибудь? Ром с колой?

— Да, спасибо, не откажусь, — кивнула Мила.

Ирина не спеша открыла бутылку местного рома и, ловко смешав его с колой, добавила несколько кусочков льда.

— Мила, умоляю, не дави на больное место. Моя сегодняшняя жизнь полностью подчинена детям, — протягивая бокал, призналась она. — С раннего утра и до поздней ночи я рядом с ними. Что буду делать, когда они вырастут, ума не приложу. Меня пугает будущее. Я прямо-таки чувствую, что рано или поздно останусь одна, став неинтересной и мужу, и детям. С мужем это уже произошло… Честно говоря, ненавижу себя за то, что растворилась в детях, в семье. Этого все равно никто не оценит!

— Слушай, у тебя же не грудные малютки. Может, переложить часть обязанностей на прислугу, а самой постараться воплотить нереализованные амбиции? — робко предложила Мила.

— Слишком поздно, — упавшим голосом заявила Ирина. — Я ничего не умею делать. Кому нужен работник, у которого нет опыта работы? Да к тому же возраст приближается к сорока… Боюсь, ни один работодатель даже не посмотрит в мою сторону.

— Послушай! — Мила подалась вперед, и у нее заблестели глаза. — Твой муж богатый и влиятельный человек. Попроси его о помощи.

Ирина опустила взгляд в бокал и на несколько минут замолчала, словно обдумывая предложение подруги.

— Ты плохо знаешь моего мужа, — ответила она.

По ее тону Мила почувствовала, что лучше не продолжать этот разговор, а потому резко сменила тему:

— Надолго вы?

— Как всегда, — все еще печально ответила Ирина. — До конца лета. Осенью сыну в школу, придется возвращаться.

— Может, и я вернусь, — уверенно заявила Мила. — Хватит жить затворницей, пора переходить к активной жизни. А пока-а-а, — протянула она, задорно улыбаясь, — будем с тобой наслаждаться жизнью и отрываться по полной! Я здесь нашла неподалеку приличную дискотеку. Туда ходят не только местные. Я уже узнала, что там можно взять учителя, так что к концу сезона мы с тобой будем лихо отплясывать меренге.

— Меренге? — в недоумении приподняла брови Ирина. — А не стары ли мы с тобой для нее?

— Немедленно замолчи! — замахав руками, запротестовала Мила. — Старые! Слышать ничего подобного не хочу! Никогда себя не программируй на плохой исход. Моя жизнь тому доказательство. Если бы после операции я ударилась в панику или раскисла, думаешь, были бы сейчас мои малышки со мной? Нет! Все дело в наших мозгах, — уверенно продолжила она, постучав себя по голове. — Любая негативная мысль, словно паразит, вживляется в мозг и тело, уничтожая нас изнутри.

— Не поспоришь, — тихо произнесла Ирина и, откинувшись на спинку кресла, кинула взгляд на берег, где ее дети с визгом носились, поднимая в воздух тысячи брызг, которые, взлетая к небу, ловили лучи заходящего солнца и переливались разными красками.

Солнце постепенно погружалось в морскую пучину. Представшая перед подругами картина так и просилась на какую-нибудь открытку, которую хочется послать друзьям с отдыха.

В воздухе повисла тишина, которую нарушали лишь крики детей и шум накатывающих на берег волн. Женщины задумались, каждая о своем. И эти мысли были настолько сокровенными, что говорить вслух о них было бы неправильно.

Ровно неделя у Ирины ушла на то, чтобы как следует обустроиться в доме и наладить быт. Она могла бы сделать все намного быстрее, но не надо забывать о том, что заставить работать доминиканцев не так-то просто. Ирина знала, что за время пребывания на острове ей придется держать всю обслугу в ежовых рукавицах, в противном случае через пару дней они вообще перестанут ходить на работу.

Сегодня с утра Ирина вместе с кухаркой и Хуаном собралась ехать на рынок за продуктами. В первый год жизни на острове для Ирины стало откровением, что все овощи и фрукты, даже если их держать в холодильнике, хранились не больше трех дней. Уже позднее она поняла, что в действительности означает «экологически чистые продукты». Отсутствие химии, искусственных удобрений и растворов для увеличения срока хранения продуктов для Доминиканы настолько же естественны, как для жителей Москвы не первой свежести помидоры, хранящиеся почти две недели.

А какой незабываемый вкус был у местных фруктов и овощей! Дети поглощали их в огромных количествах. Да и сама Ирина не прочь была побаловаться свежевыжатыми соками и экзотическими фруктами.

Машина медленно притормозила у кокосовой пальмы напротив рынка. Ирина с кухаркой Марией вышли из автомобиля и не спеша побрели к торговым рядам, неприхотливо разместившимся прямо на пыльных дорожках. Кое-где заботливые продавцы потрудились: положили свои продукты на картонные коробки или постелили разноцветные лоскутки ткани.

Рынок гудел словно улей. Сотни разных голосов — низких и высоких, звонких и глухих — переплетались и, сливаясь в единый монотонный шум, издали напоминали яростное жужжание пчел.

Рано утром, пока солнце еще не раскалило палящими лучами землю острова, мужчины и женщины медленно стекались к месту, которое через некоторое время должно было превратиться в импровизированный рынок. Люди приходили сюда вовсе не для того, чтобы сделать покупки, а с совершенно иной целью — встретиться и пообщаться друг с другом. Правда, если быть до конца откровенными, часто это происходило не из-за недостатка общения, а из-за отсутствия денег.

И многие с удовольствием купили бы пару свежих помидоров и десяток куриных яиц, если бы в их карманах звенели монеты.

Ирина любила походы на рынок. Они были для нее своего рода глотком свежего воздуха, вселяющим хорошее настроение и оптимизм. Толпа разных людей — то ли действительно пришедших за покупками, то ли бесцельно слоняющихся вдоль прилавков — была настолько яркой и жизнеутверждающей, что полученного от нее заряда энергии хватало на несколько дней. А разложенные на прилавках яркие, источающие сладкий аромат фрукты вызывали пьянящее головокружение. Столько свежайших, только что сорванных с деревьев и грядок овощей и фруктов Ирина не видела никогда и нигде. Многие из них были настолько редкими, что Ирина впервые попробовала их лишь здесь, в Доминикане.

Единственное место на рынке, куда не любила заходить Ирина, был угол, отведенный торговцам мяса. Запах разлагающейся на солнце плоти чувствовался уже издалека. Эта мерзкая вонь тухнущего мяса была настолько невыносима, что у Ирины к горлу подкатывал ком, и она с трудом подавляла рвотный рефлекс.

Однако, несмотря на это, любопытство или низменные человеческие чувства, требующие крови и плоти, иной раз тянули Ирину к этому месту. Она одновременно с отвращением и с плотоядным наслаждением рассматривала, как алая кровь медленно капает на пыльную землю, а вокруг туш животных вьются десятки и сотни мух. Эта картина была настолько притягательна в своей отвратительности, что несколько раз даже снилась Ирине.

Сегодня у Ирины было яркое солнечное настроение, и она решила ограничиться покупкой ароматных фруктов и овощей. Покупка птиц была поручена Хуану, который знал, где достать еще совсем недавно бегающую курочку.

— Ола, сеньора! — защебетала по-испански торговка, увидев перед собой белую, а значит, по ее мнению, богатую женщину. — У меня самые лучшие помидоры, цуккини, баклажаны, картошка, а зелень… Только понюхайте!

— Да-да, — ответила Ирина и с удовольствием и наслаждением приступила к тому, ради чего она, собственно говоря, и приехала, — к покупке еды для своей семьи.

С упоением выбирая овощи, Ирина не заметила, как к ней подошла немолодая, но симпатичная женщина и, улыбаясь, наблюдала за ней уже несколько минут. В конце концов, поняв, что увлекшаяся Ирина ничего не замечает, она подошла и легонько тронула ее за плечо.

От неожиданности Ирина вздрогнула и резко обернулась. Строгое удивленное лицо моментально преобразилось — Ирина засветилась от счастья и, выронив на землю картофелины, крепко обняла женщину.

— Не может быть! — воскликнула она. — Маринка, что ты здесь делаешь?

— То же, что и ты, — целуя ее в щеку, ответила та. — Отдыхаю.

Ирина немного отстранилась, так и не разжав рук.

— Отдыхаешь? Это возможно?

— Когда-то же надо было начать, правда?

— У тебя что-то случилось, — утвердительно заявила Ирина.

Женщина громко рассмеялась, обнажив крупные зубы. Тоненькие морщинки лучиками разбежались от уголков глаз.

— Почему сразу «что-то случилось»? Я взяла тайм-аут. Решила заняться собой.

— Марина, и это говоришь мне ты! Ты, которая столько лет стыдила меня за то, что я сижу дома? — удивленно покачала головой Ирина.

— Ну, не расстраивайся так! — вновь задорно засмеялась старая знакомая.

В этот раз Ирина успела заметить, что смеялась она лишь губами, а глаза остались холодными и бесстрастными, словно стеклянными.

— Может, заедешь к нам сегодня? Я приготовлю ужин, а затем мы с моей подругой, она здесь живет, собрались пойти на дискотеку. Как тебе идея? — внимательно вглядываясь в лицо Марины, спросила Ирина.

— Да-да, — торопливо проговорила та, отводя глаза, — я подумаю. А будет большая компания?

— Нет. Мы с Андреем, дети и моя подруга Мила с детьми.

— Хорошо. Надеюсь, у меня получится. По крайней мере, постараюсь, — неопределенно ответила Марина. — Ну, я побежала. До вечера! — поспешно добавила она и растаяла в толпе.

— Пока-пока, — уже в никуда ответила Ирина.

Некоторое время она в недоумении стояла, пытаясь понять, что ее насторожило и взволновало в поведении Марины. Вокруг шумели голоса, мимо сновали люди, задевая и толкая ее локтями, но Ирина буквально вросла в землю.

Ирина училась вместе с Мариной в Москве в Институте иностранных языков имени Мориса Тореза. Первым языком был испанский. Английский — вторым. Правда, учились они на разных курсах: Ирина на первом, а подруга на пятом. Ко всему прочему, для Марины это было второе высшее образование. Она была старше Ирины на двенадцать лет, но это не помешало девушкам подружиться. Две первые красавицы института, как ни странно, не стали враждовать, а, наоборот, нашли множество точек соприкосновения. Они обе получали удовольствие от учебы, с упоением читали Сервантеса в оригинале, обожали театр, посещали всевозможные модные мероприятия, не забывая при этом время от времени встречаться с молодыми людьми.

Разница в возрасте не была помехой. Внутренне они не чувствовали ее, а посторонние люди не признавали и внешне, потому что слегка полноватая, с пышными формами Ирина выглядела немного старше своего возраста, а худая как жердь, с длинными белыми волосами, обрамлявшими правильное узкое лицо, Марина выглядела очень молодо.

Девушек связывало очень многое. Они поддерживали друг друга и после провальных сессий, и после безуспешных попыток устроиться на работу, и, конечно же, после неудачных романов. Трудно было найти двух более преданных подруг.

Однако, как это обычно и бывает, их близкую дружбу разрушил мужчина. После окончания института Марина пошла работать в испанское торговое представительство. Там, по ее словам, она встретила любовь всей своей жизни: безумно красивого испанского бизнесмена Диего, который увез ее в Мадрид.

Марина без сожалений покинула свою подругу, а вот Ирина очень долгое время не находила себе места и проводила время в одиночестве. Она была обижена на Марину, что та вот так в один миг променяла ее на первого встречного. «А как же женская дружба?» — вопрошала Ирина и дулась на Марину. Со временем неприязнь рассеялась, и подруги снова стали созваниваться. Однажды Марина даже приехала с Диего в Москву. Ирина сразу поняла, почему подруга так быстро согласилась выйти замуж. Диего был идеалом мужчины: красив, галантен, щедр и богат. Если быть честной до конца, она даже немного влюбилась в мужа своей подруги. Украдкой с завистью она смотрела, как Диего обнимает и целует Марину, и у нее в душе поднималась странная волна протеста, будто это был ее собственный муж.

Однако Ирина гнала от себя эти пагубные мысли, потому что она не могла себе позволить предать свою давнюю подругу. Хотя возможность была: она не раз ловила на себе заинтересованный взгляд Диего.

Московские каникулы закончились, и дружба двух девушек продолжилась по телефону. Ирина вышла замуж и начала с регулярной периодичностью производить на свет детей. Марина же оставалась бездетной. Со временем звонки стали более редкими, а затем в норму превратилось то, что девушки созванивались только по праздникам, поздравить друг друга. Они знали жизни друг друга лишь поверхностно, что при этом творилось у каждой в душе — оставалось потемками для обеих.

Сказать, что увидеть Марину здесь, в Доминикане, было для Ирины неожиданностью — значит не сказать ничего. Это было для нее шоком, от которого она не могла оправиться целый день.

Она не переставая думала о подруге. Появление Марины ее озадачило. Казалось бы, Ирина должна быть счастлива, что через столько лет вновь увидела свою старую подругу… Но нет. Эта встреча оставила больше вопросов, чем дала ответов. Ирина инстинктивно чувствовала исходящую от Марины беду. И тем сильнее хотела вновь встретиться с ней и выяснить, что именно заставило ее беспокоиться.

Ужин был просто восхитителен! Ирина вместе с Марией сделали невероятное: свежайшие салаты, бесподобная запеченная курица с хрустящей корочкой и чудесное домашнее мороженое, приготовленное из купленных на рынке ягод.

Компания сидела на открытой веранде, выходящей прямо к океану. Солнце все еще стояло высоко в небе, но уже чувствовалось легкое дуновение ветерка, которое принесло жителям острова облегчение после жаркого дня. Океан пока оставался спокойным и бесстрастным, полным разнообразных цветов — от нежно-голубого до иссиня-черного. Но очень скоро, как только солнце спрячется за водной гладью, он превратится в источающую опасность пучину, готовую поглотить любого, кто будет с ним неосторожен.

— Ирина, ты богиня! — отодвигая от себя тарелку, вздохнула Мила. — Как ты готовишь!

— Не преувеличивай мои таланты, — улыбнулась Ирина. — Все дело в свежих продуктах.

— Ну, не скромничай! — замахала руками Мила. — Мне хоть только что сорванное с грядки дай, я все испорчу.

— Людмила права, — вступил в разговор молчавший до этого Андрей. — Ты нас всех удивила.

— Я, честно говоря, вообще не собиралась есть, — приложив руку к груди, призналась Мила, — пытаюсь худеть. Но ты не оставила мне шансов.

Ирина рассеянно улыбнулась в ответ и в очередной раз бросила взгляд на входную дверь. Мила поймала ее взгляд. Весь вечер Ирина была сама не своя. Она была нервной и неразговорчивой, даже несмотря на то, что Мила перебрала все животрепещущие темы вплоть до обсуждения общих знакомых. Ирину ничего не трогало. Она была поглощена своими мыслями.

— Можно попросить еще вина? — обратилась Мила к Ирине, пытаясь привлечь ее внимание.

— О да! Конечно! — Ирина вскочила и бросилась к бутылке, стоявшей на другом конце стола.

— Дорогая, очень приятно, что ты так заботишься обо мне. Но, честное слово, я этого не заслужила, — Мила поджала губы и, вопросительно покосившись на Ирину, заметила: — Ты так обходительна, что можно подумать, будто ты в чем-то передо мной провинилась.

Ирина замерла, смутившись от замечания, но решила не акцентировать на этом внимание и наполнила бокал подруги.

— Раз я разрушила твои планы относительно диеты, то уже провинилась, — отшутилась она и села на место.

Детям наскучили взрослые разговоры, и они, не сговариваясь, рванули с места к океану. На берегу они дали себе волю, громко хохоча и визжа.

— Девочки, ну вы сегодня идете на дискотеку? — неожиданно спросил Андрей.

— Ты призналась мужу, что идешь на дискотеку?

— Да, — пожала плечами Ирина. — Он, между прочим, сам собрался на вечерние посиделки в порт.

— Что ты там делаешь, Андрей?! — удивленно воскликнула Мила. — Там же одни алкоголики и проститутки!

После этой фразы Ирина резко побледнела и злобно посмотрела на мужа.

— Ради бога, не пугай мою жену, — сложив ладони перед грудью, взмолился Андрей. — Помимо этих личностей, там после работы собираются нормальные мужчины — поиграть в домино и выпить пива. Я очень люблю эти неторопливые посиделки, — добавил Андрей, умолчав, однако, о том, что очень часто девушки легкого поведения присоединялись к подобным сборищам.

— Ну так как насчет дискотеки? — в нетерпении переспросила Мила, которой явно не хотелось провести остаток вечера за столом.

Вместо ответа Ирина громко крикнула:

— Мария!

Через несколько секунд перед ними появилась кухарка, готовая выполнить любое пожелание хозяйки.

— Можешь убирать со стола, — кивнула ей Ирина и попыталась переключить внимание на подругу.

Она уже было открыла рот, чтобы что-то ответить Миле, как за ее спиной хлопнула дверь и донесся звонкий голос:

— Надеюсь, я не опоздала?

Это была Марина. Она задорно улыбалась и с интересом рассматривала присутствующих.

Ирина вскочила и, расцеловав подругу в обе щеки, подвела ее к столу.

— Честно говоря, ты припозднилась, я думала, что уже и не придешь. Но лучше поздно, чем никогда. Познакомьтесь, — обратилась Ирина к сидящим за столом. — Это моя давняя подруга Марина. Мы с ней вместе учились в институте.

Марина снова улыбнулась и кивнула.

— А это мой муж Андрей, — продолжила Ирина, — и моя подруга Людмила.

— Лучше просто Мила, — вставила девушка и привстала, чтобы подать руку для знакомства.

Андрей остался неподвижным. Он внимательно изучал неожиданно появившуюся гостью, а затем изрек:

— Странно. Ирина никогда о вас не рассказывала.

— Это упущение со стороны Ирины, а не мое, правда? — не обращая внимания на недружелюбный тон мужа подруги и задорно сверкнув глазами, ответила Марина.

— Согласен, — наконец-то улыбнулся Андрей, поняв силу характера Марины в одной фразе. Он любил уверенных в себе людей, а потому сразу же почувствовал к ней симпатию.

— Марина уже давно живет в Мадриде, и поэтому я не могла тебя с ней познакомить, — начала оправдываться Ирина.

— Мадрид? — заинтересовалась Мила. — И давно вы там живете?

— Примерно десять лет.

— Работаете там?

— Вроде того, — кивнула Марина.

— Ой, ну что я, в самом деле! — запричитала Ирина. — Даже не предложила тебе ничего. Садись, — отодвигая стул, пригласила она. — Вино будешь?

— Нет, спасибо, — категорично ответила Марина, — если можно, чай.

Ирина отдала поручение кухарке, а сама внимательно посмотрела на подругу. Раньше Марина никогда бы не отказалась от вина. Особенно вечером и в компании. Ирина задумалась, но чтобы не портить себе настроение, отбросила ненужные мысли.

Новое лицо привнесло некоторое оживление, и никто не спешил расходиться, хотя еще минут тридцать назад все были готовы разбежаться.

— К своему стыду, никогда не была в Мадриде, — призналась Мила. — Боюсь показаться неотесанной деревенщиной, но все города, удаленные от моря, не числятся в моем списке посещений. Даже музей Прадо меня не соблазнил. Вот Барселона — да! — с восхищением продолжила она. — Тебе и море рядом, и культурная программа насыщенная.

— А я согласна, — кивнула Марина. — Сама не очень люблю Мадрид. Особенно летом, когда от жары не знаешь куда деваться. Все-таки я родилась и выросла в более суровом климате, поэтому сорокаградусная жара в городе для меня смерти подобна.

— А никогда не хотели переехать? — спросил Андрей.

— Жизнь так сложилась, что мое место в Мадриде, — уклончиво ответила Марина и пригубила зеленый чай, поданный Марией.

Солнце плавно скатывалось за горизонт, и над островом начали сгущаться сумерки. Когда оно дотронулось до водной глади, океан на несколько минут заискрился яркими всполохами, а затем погас, унося в прошлое очередной день.

— Девушки, надеюсь, не будете возражать, если я вас покину? — вставая из-за стола, поинтересовался Андрей.

Все взгляды обратились к нему, но, поскольку Андрей не был интересным собеседником, возражать никто не стал. Его отсутствие вряд ли бы кого-нибудь огорчило. Даже жену, которая постепенно смирялась с мыслью о непутевом муже. Скорее, наоборот: как только за Андреем захлопнулась дверь, женщины оживились и сели ближе друг к другу.

— Девчонки, — заговорщическим тоном начала Мила, — сегодня на дискотеке будет такой шикарный танцор! Я познакомилась с ним две недели назад. Пришла в клуб от нечего делать на часок, но осталась до утра. От него невозможно оторвать глаз! Вы просто обязаны посмотреть.

— Что в нем такого сверхъестественного? — удивилась Ирина.

— Так владеть своим телом может не каждый, — продолжала отстаивать свое мнение Мила. — Он очень известный танцор. Занимал первые места на чемпионатах мира, поэтому, поверь мне, там есть на что посмотреть. Если бы не была замужем, я бы за себя не отвечала, — закатив глаза, призналась Мила.

— Ух, узнает твой муж об этом — несдобровать тебе! — предупредила подругу Ирина.

— А он не узнает. Разве только ты ему не расскажешь, — глядя в упор, заявила Мила.

— Не смотри на меня, как удав на кролика, — рассмеялась Ирина. — Я буду молчать. Только не забудь, что, помимо меня, на острове сотни других глаз, а твой ревнивый муж, даже не проверяя слухи, сотрет тебя в порошок.

— Все будет хорошо, — словно уговаривая сама себя, прошептала Мила. — Я хочу сегодня танцевать. Марина, а вы с нами?

— С удовольствием. Я здесь без мужа, так что стирать меня в порошок некому.

— А где же Диего? — удивилась Ирина.

Марина даже бровью не повела. Человек, не знающий ее близко, ни о чем бы не догадался. Но Ирина заметила замешательство, промелькнувшее у нее в глазах.

— Диего остался в Мадриде, — улыбнувшись, заявила Марина. — Я совершенно свободная женщина.

— Свободная, потому что он в Мадриде, или свободная вообще? — уточнила Ирина, испытующе посмотрев на подругу.

И по вопросу, и по взгляду Иры Марина поняла, что подруга знает больше, чем ей хотелось бы, чтобы о ней знали. В какой-то момент она даже пожалела, что вообще подошла к ней на рынке. Но как истинная женщина, в тот момент она подчинялась своим инстинктам, а первым чувством, которое она испытала, увидев Ирину, была радость. Правда, затем, повинуясь разуму, Марина осознала, что их судьбы слишком разошлись, чтобы Ирина могла понять ее, и поэтому не стоит раскрывать все свои тайны. А скрывать было что…

Ритмичные звуки меренге оглушали и завораживали одновременно. Звон бокалов смешался со скрипом половых досок от яростных движений танцоров. Воздух в клубе был пропитан запахом пота и секса.

Оторвать глаза от танцующих пар было просто невозможно. Танец, полный страсти и желания, то набирал темп, то замирал, и, казалось, было слышно бешеное биение сердец. Движения танцоров были настолько искусны, естественны и бесподобны, что простому человеку, не владеющему своим телом подобно им, казалось, будто танцуют боги. Это даже был не танец, а первобытный ритуал, предшествующий соитию, — столько он источал животных флюидов.

Ирина с Мариной замерли на пороге клуба с открытыми ртами. Столь откровенный до неприличия танец вызвал у них шок. Несколько минут они не могли пошевелиться, а лишь только следили полными удивления глазами за передвигающимися по кругу парами.

Мила, напротив, практически сразу включилась в действо. Словно из ниоткуда перед ней возник симпатичный молодой человек и ловко повел ее в танце. Ее движения были немного скованными и неуклюжими. Но никто вокруг этого не замечал и не показывал на нее пальцем, поэтому Мила выглядела совершенно свободной и счастливой.

Ирина с любопытством следила за тем, как подруга лихо покачивает бедрами и нежно обнимает своего партнера. Она сама не заметила, как тоже начала пританцовывать на месте в такт музыке.

Буквально через несколько секунд перед ней появился улыбающийся темнокожий паренек и, подмигнув, лихо закрутил в танце. Ирина поняла, что танцует, когда почувствовала, как руки партнера крепко сжали ее плечи, и она ощутила его запах. В этом было что-то неприличное, не присущее ее характеру, но сопротивляться совершенно не хотелось. Скорее, наоборот, возникло дикое, безумное желание продолжать этот неистовый танец.

— Как тебя зовут? — зачем-то спросил паренек, когда звуки немного стихли и все замерли в ожидании следующей мелодии.

— Ирина, — удивляясь собственной смелости, ответила она.

— Ирина-а! — улыбнулся он, с трудом повторив ее имя. — Ты хорошо танцуешь.

Отвечать было не нужно. Да ее никто и не слушал бы. Сюда приходят не за разговорами, а за физическим выплеском эмоций.

Ирина так увлеклась танцем, что совершенно забыла о планах остаться наедине с Мариной и узнать у подруги, что ее беспокоит. Новые эмоции были настолько необычны и непередаваемо восхитительны, что голова полностью отключилась. Остались только чувства, не поддающиеся контролю.

Прошло не меньше часа, прежде чем Ирина почувствовала усталость и жажду. Она поискала глазами подруг, но так и не найдя их, медленно проложила себе путь сквозь танцующие пары к барной стойке. Выпив залпом стакан воды, она заказала себе мохито и села на стул. Ни Милы, ни Марии видно не было. «Куда они провалились?» — удивилась Ирина.

Ее охватила легкая паника. Воображение уже начало рисовать страшную картину, как она в одиночестве пытается добраться домой по темным, неосвещенным улицам чужого города, как к ней пристают хулиганы и как на следующее утро ее тело находят в вонючей сточной канаве. «Неужели они бросили меня здесь одну?» — ужаснулась Ирина. Она засуетилась, пытаясь достать из сумки телефон, чтобы позвонить Миле, как кто-то дотронулся до ее плеча.

От неожиданности Ирина вздрогнула, выронила телефон и испуганно обернулась. Перед ней стояла Марина. Только вот узнать ее оказалось трудно: она была совершенно лысая!

Время замерло. Несколько секунд подруги смотрели в упор друг на друга и молчали. Ирина таращилась на Марину в недоумении и с открытым ртом. А Марина в ответ неуверенно улыбалась. Только музыка продолжала настойчиво призывать к танцу, а пары лихо кружились, не обращая внимания на странную немую сцену.

— Ты хорошо танцевала. Было приятно на тебя смотреть, — наконец-то нарушила молчание Марина.

— Да-а, — с трудом выдавила Ирина.

— Вижу, что удивлена, — подытожила Марина.

— Не то слово, — ловя воздух ртом, призналась Ира.

— Здесь очень жарко в платке. Больше не могла терпеть.

— Ага. Только, как ты понимаешь, меня не отсутствие платка удивило, а отсутствие волос.

— Знаю. Просто не хотела грузить тебя своими проблемами. Но ты так пристально на меня смотрела весь день, и я поняла, что мне не отвертеться. Рано или поздно ты начнешь выпытывать у меня правду, а мне комфортнее все рассказать самой.

— Значит, я правильно чувствовала, что с тобой что-то не так? — переспросила Ирина.

— Сама видишь, — прикоснувшись к тронутой легким пушком голове, улыбнулась Марина. — Поверь, я такую прическу не ради эпатажа сделала.

— Тогда что случилось? — нетерпеливо привстала Ирина.

— Не здесь, — умоляющим тоном прошептала Марина и направилась к выходу, жестом пригласив подругу следовать за собой.

Выйдя из душного помещения на улицу, они глубоко вдохнули. Обе встретили свежий воздух с чувством облегчения и не смотрели друг на друга — это была небольшая передышка перед трудным разговором. Женщины восприняли ее как благо и не спешили начинать беседу.

Затем, не сговариваясь, они направились в сторону океана, который шумел совсем рядом. Нужно было сделать всего лишь несколько шагов, пересечь небольшие заросли кустарника, и вот уже перед ними предстала черная гладь, посреди которой мерцала и поблескивала тоненькая лунная дорожка, убегающая от берега в никуда.

Они подошли к воде и тихо опустились на песок. Еще минуту назад Ирина была взвинчена до предела. Но как только вдохнула морской соленый воздух, то почувствовала, как напряжение оставляет ее. Она искоса взглянула на подругу, пытаясь уловить ее настроение, однако на каменно-бесстрастном лице было тяжело что-то прочитать.

Марина тяжело вздохнула и начала свой рассказ:

— Ира, я буду говорить, а ты меня не перебивай. Мне будет непросто тебе все это рассказывать. Я долго собиралась с силами. И, честно говоря, вначале не была уверена, что ты должна это знать. Когда увидела тебя на рынке, повинуясь порыву сердца, кинулась к тебе, но уже затем, заметив твой удивленный взгляд, засомневалась, что правильно сделала. Ты знаешь меня слишком хорошо, чтобы не заметить, что со мной неладно. Но именно потому, что ты знаешь меня, я, в конце концов, и решила, что ты, как никто другой, имеешь право знать правду. Да мне и самой пора выговориться. А то я в себе все ношу… — Марина запнулась, собираясь с мыслями, а затем уверенно продолжила: — Два года назад я родила девочку…

— У тебя есть дочка?! — не поверив своим ушам, удивилась Ирина.

Марина подняла руку ладонью вверх, призывая ее хранить молчание. Ира вспомнила, что подруга просила не мешать, а потому усилием воли подавила в себе сотни вопросов и стала ждать, когда Марина ответит на них сама. Ответит своим рассказом.

— Дочка родилась два года назад. Слава богу, здоровенькая, — Марина набрала в легкие побольше воздуха. — А ведь могла и не родиться вовсе. Дело в том, что буквально через два месяца после того, как я узнала о своей беременности, у меня нашли опухоль в груди. Опухоль была уже достаточно большая. Не знаю, как не замечала ее. Но факт оставался фактом — у меня обнаружили рак. Ты не представляешь себе мое состояние. Только что, узнав о беременности, я испытала безумную радость. И тут же судьба подписывает мне приговор. Слезы текли рекой. Я не могла остановиться несколько дней. Вопрос «за что?» мучил меня круглые сутки. Я оказалась на грани нервного истощения. Чуть не потеряла ребенка. И только тогда постаралась взять себя в руки… Единственным моим шансом на спасение была срочная операция и курс химиотерапии. Но, как ты, наверное, сама догадываешься, это означало бы конец моей беременности. Я отказалась от лечения, потому что не могла убить своего ребенка.

Марина снова замолчала. В этот раз Ира даже не пыталась задавать вопросы. Поджав под себя ноги, она тихо ждала продолжения истории.

— Врачи предупредили, что в моем случае отсрочка операции смерти подобна. Что за месяцы беременности опухоль разрастется и у меня не останется шансов. Да и гарантировать, что в своем положении я смогу благополучно выносить ребенка, они не могли. Все девять месяцев огромному риску подвергались и я, и моя девочка.

Опять пауза. Тяжелое прерывистое дыхание говорило о том, как тяжело Марине дается ее рассказ.

— Однако Господь услышал мои молитвы, и дочка родилась. Как я уже сказала — совершенно здоровая. Уже теперь я могла подумать о себе. Но, как и предупреждали врачи, ситуация усугубилась, и теперь было недостаточно просто иссечь опухоль. Мне полностью отняли грудь. Затем последовал чудовищный курс химиотерапии, затем еще один… Силы покинули меня, и, честно говоря, я подумывала о самоубийстве. Единственное, что держало на земле, так это моя дочка. Я безумно хотела быть с ней. Ведь после родов я видела ее только урывками. У меня не было на это сил.

Было заметно, что Марине тяжело говорить. Она с трудом подбирала каждое слово, словно боясь пропустить малейшую, но очень важную для ее повествования деталь.

— Даже не знаю, как продолжить… — вновь запнулась она. — Столько всего случилось в тот момент… Ну да ладно! Попробую объяснить. Когда меня выписали домой, я была дико счастлива. Наконец-то моя доченька была со мной! В первый же день она стала тянуться ко мне, а дальше не могла проводить без меня и минуты — сразу начинала кричать. Тут я задумалась. Задумалась о том, что рано или поздно умру, а моя девочка так сильно привяжется ко мне, что для нее это будет трагедией. Я не хотела делать ей больно, поэтому приняла непростое для себя решение — исчезнуть из ее жизни.

Ирина в недоумении вскинула на Марину глаза и уже открыла было рот, чтобы возразить что-то, но передумала и, опустив голову, продолжала слушать. А слушать было непросто. Сердце Ирины разрывалось на части от этого жуткого рассказа. Боль и жалость перемешались и терзали душу. Она не понимала, как человек может пережить подобное, а потом сидеть и спокойно, тихим голосом говорить об этом. Ей хотелось выть от ужаса, и потому она не понимала, как реагировать на рассказ Марины — то ли утешать ее и плакать с ней, то ли с ледяным спокойствием сочувствовать.