Хеллтаун

Глава 1. Эгоизм

1

89% на 90% – еще чуть-чуть и шкала загрузки заполнится. В смотрящем на монитор компьютера сонном мужчине мешаются раздражение и предвкушение, но не желание поспать еще хоть пару минут. Как спать, если вот уже почти загрузилась «Эпоха мертвецов», лучшая игра последних десяти лет, как ее успели наречь даже самые строгие игровые эксперты? Всю ночь игра скачивалась, но оказалась такой огромной, что все равно не успела загрузиться. Теперь Каннингему идти на работу и надеяться, что супруга не вырубит комп, не собьет скачивание. Дэниел смотрит время на смартфоне – 06:43. Через пару минут заорет будильник на телефоне, и если сейчас же вместе с ним не уйти на кухню, то следом заорут проснувшиеся жена и дочь.

Умыться, почистить зубы, воспользоваться дезодорантом – Каннингем научился собираться на работу менее чем за пять минут, еще толком не отойдя ото сна. Всё равно проснется уже по дороге, за рулём. Да, возможно, он рано или поздно проснуться вовремя не успеет, не успеет вовремя повернуть или не заметит встречную машину, разобьется, – ну так и что с того? С каждым новым унылым днем всё больше кажется, что случайная смерть в автомобильной аварии лучше такой собачьей жизни, какой он живет в последнее время. Что угодно будет лучше, если подумать.

Выезжая из гаража на своем Nissan’е, в который раз чуть не сбивает соседку. Почти каждое утро молодая блондинка выбегает на пробежку, и пробегает по тротуару возле дома Дэна именно в тот момент, когда он пытается выехать на дорогу. Сказать, что это надоело и бесит – ничего не сказать.

– Привет, сосед! – бодро улыбается соседка. – На работу?

– Привет, Лорэйн! – натянуто улыбается мужчина, разворачивая автомобиль в нужном направлении. – На работу! А ты всё бегаешь?

– Ага!

По лицу Лорэйн видно, что она хочет продолжить эту нелепую светскую беседу, но Каннингем уже вдавил в пол педаль газа. Строительный объект, на котором работает мужчина последние несколько месяцев, в часе езды от дома, именно поэтому и приходится выходить раньше обычного, а возвращаться позже. Сама работа не сахар – людей нет, берут всех подряд, в том числе и нелегалов. Конечно, благодаря иммигрантам можно хорошо сэкономить, те готовы впахивать за копейки, а начальство будет считать, что это норма, что так и нужно.

Повышать зарплаты? – Нет, бред! Улучшать условия работы? – Зачем, если нелегалы готовы работать в любых условиях, а у остальных не останется выбора. Давать больше одного выходного в неделю? – Что за чушь, лучше и этот последний выходной отберем, скажем, что так и нужно. Блин, да начальство даже бродячих собак с объекта не потрудилось убрать! Бегают там и лают целыми днями, выпрашивая еду. Всем плевать, если эти собаки, кого-то покусают, может и заразят чем-то. А всех, кто начинает возмущаться, тупо увольняют, причем работа же неофициальная – тут и в профсоюз не пожалуешься. Вместо уволенных возьмут на одно место дюжину нелегалов за такие же деньги. Сейчас иммигрантов на стройке уже столько, что непонятную тарабарщину иностранной речи Дэн слышит чаще, чем родной английский.

Более того, один из таких иммигрантов, русский парень Вова с непроизносимо сложной фамилией, уже пару недель как стал бригадиром. Слава богу, не один Дэн возмущается тем, что русского поставили над американцами – друг со старшей школы Кевин Биртич, работающий тут же электриком, полностью разделяет сдержанное негодование Каннингема.

Дэн добирается на объект, видит на парковке у недостроенного дома машины всех коллег. Кевина замечает на лужайке перед домом. Друг матерится и пытается отереть подошву кроссовок о сухую осеннюю траву.

– Чертовы псины! – ругается Биртич. – Загадили весь двор… Перестрелял бы, зараза. Новые, блин, кроссовки в дерьме!..

– И тебе привет, Кей, – улыбается Дэниел, протягивая руку для пожатия. Друг пожимает ладонь, и рассерженное лицо товарища меняет подкупающая улыбка до ушей. – Зачем ты на работу новую обувку таскаешь? Тут же дерьма полно на каждом шагу.

– Как недипломатично, брат! Они ведь тоже люди, – иронизирует Кевин, Дэн отлично понимает кого тот имеет в виду. Хорошо, что рядом никого кроме них двоих нет, Биртич очень рискует с подобным юмором.

Кей бросает оттирать вымазанную подошву, друзья вместе направляются в сторону недостроенного дома. Каннингему нужно в журнале отметиться, что прибыл вовремя. Следом, естественно, выбегают местные дворняги, приветливо виляя хвостами и прижимая уши. Биртич замахивается на них, кричит нецензурщиной, все еще злится за кроссовки, и собаки, жалостливо скуля, разбегаются кто куда. Стройка, несмотря на раннее утро, уже в полном разгаре: где-то работает дрель, где-то стучат и ругаются, недалеко играет задорный мексиканский рэп, а совсем рядом вовсю работает циркулярная пила, издавая огромное количество шума и почти глуша музыку.

– Вова тебя уже искал! – перекрикивая пилу, говорит Дэниелу друг. – Забыл сразу сказать!

– О, супер! – отвечает Каннингем, закатывая глаза. – Только его не хватало для полного счастья утром!

Неожиданно циркулярная пила затихает, и работавший с ней старик Митч нагло вмешивается в беседу:

– Ага, искал тебя Вова! Грит, Канигуму башку отверчу, пущай только явится, – пародирующий деревенский акцент столяр заливается харкающим смехом.

– Так и говорит? – с улыбкой переспрашивает Дэн.

– А то! Так и грит!

Кевин и Дэниел смеются над словами старого реднека вместе с ним самим, но когда тот отворачивает и вновь запускает пилу, отпиливая очередной шмат толстого бруса, Биртич крутит пальцем у виска, кивая на деда. Для старика Митча нормально подойти к двум людям, разговаривающим на личные темы, и бесцеремонно вмешаться, начинать беседовать вместе с ними. И это, как минимум, неприлично, а как максимум неприятно. Но наглому реднеку сто лет в обед, а потому ему всё тому сходит с рук, любую бредовую старческую выходку прощают.

Хотя шутку про бригадира от старика Дэн посчитал удачной. Молчаливый русский Вова ничего такого сказать не мог, в том-то и ирония. Собственно, в этом еще одна большая претензия Каннингема к иммигранту – тот не может внятно объяснить задачу, не знает нужных слов, а все пытается жестам, мимикой и знаками какими-то. Неужели так сложно выучить английский за столько лет жизни в США? Почему Дэниел должен пытаться понимать русского без слов и почему за это издевательство не доплачивают сверхурочно?

Впрочем, плевать. Дэн хочет одного – отработать этот день, вернуться домой и играть. Семь лет он ждал второй части «Эпохи мертвецов», семь чертовых лет! Первая часть была лучшим, что видел он за всю свою жизнь – реалистичное, захватывающее выживание в мертвом мире, где тебя спасает сила, смекалка, реакция. С первого до последнего дня все семь лет Дэниел только то и делал, что следил за новостями от разработчиков. Утро мужчины начиналось с чтения твиттов от разработчиков, вечер заканчивался тем же. Восемь раз, каждый год, Дэн перепроходил первую часть, наизусть ее выучил, но игра продолжает восхищать и удивлять. Казалось, что комп не потянет вторую часть, но повезло – тютелька в тютельку игрушка подходила по параметрам.

Дэниел закинул все необходимые составные части смеси в бетономешалку, начал ждать пока машина сделает свое дело, а мыслями уже в «Эпохе мертвецов». Настолько погрузился он в собственные мечты, что заметил подходящего бригадира.

– Готовься к пантомиме, брат, – шутит работающий рядом Кевин, хлопая друга по плечу, и тут же отходя по своим электрическим делам.

Лицо русского Вовы как всегда хмурое и сердитое, будто его неделю уже запор мучает. Это карикатурно серьезное выражение бригадира не красит: молодой мужчина, лет тридцати максимум, из-за сдвинутых на переносице черных косматых бровей кажется старше лет на двадцать. Да и в целом выглядит как бандит СССР, прямиком из старых боевиков.

– Ну как? – выдавливает из себя Вова, переводя взгляд с бетономешалки на Дэна и обратно.

– Что «как»? – переспрашивает Каннингем.

– Ну как это, – настаивает русский, а что он хочет все еще не понятно и близко. Дэниел решает поиграть в угадайку, тем более в случае с косноязычным бригадиром это единственный способ понять, что ему надо.

– Ты хочешь спросить, как я замешиваю бетон? Рецептуру пересказать?

– Нет.

– Нужна бетономешалка?

– Нет! Нужно как. Как! – Вова махает на машину руками, переходя на русский, а потом указывая на недостроенный объект.

– Да что б тебя… – Дэн терял всякое терпение. – Что? Что, черт возьми, от меня хочешь? По-английски! Скажи это, не нужно показывать!

Но даже после криков Каннингема эта, вне всякого сомнения, талантливейшая пантомима, не прекратилась. Вова махал на бетономешалку, потом внезапно присел на четвереньки, агрессивно стучал ладонью по земле, затем опять указывал на замешивающийся бетон. Бесполезно. Бригадир побежал к недостроенному особняку, чтобы вблизи показать на него, но Дэн по-прежнему не понимал, что русский хочет донести:

– Что там? Что, стены? Окна?

Другие рабочие проходили мимо, уже не обращая никакого внимания на энергичные телодвижения Вовы, и только Кевин наблюдал со всем из окна и ржал.

– Как бетон здесь или туда? – продолжал спрашивать рассерженный Вова.

Дэн вздохнул и положил ему ладонь на плечо:

– Вова, я ни слова не понимаю, что ты городишь. Короче, давай, зови Алексея. Это не дело. Мы просто теряем время с твоими объяснениями.

Вот, что удивительно в Вове, так это то, что он как умная собака – понимает абсолютно всё с первого раза, только сказать ничего не может. Бригадир плюнул через плечо, разочарованный тем, что его объяснения не помогли, но смиренно пошел искать того, кого просил привести Дэн. У Алексея, второго русского строителя на объекте, навыки говорения и понимания почему-то уравновешены. Когда общение с Вовой заходило в тупик, только Алексей мог рассказать по-человечески в чем заключалась мысль Вовы изначально.

Королева красоты старшей школы Далси Каннингем стала матерью-домохозяйкой. Что может быть хуже для красивой и все еще молодой женщины? Хуже может быть только ленивый муж-идиот, которого не интересует ничего кроме игр на компьютере.

– Будь ты проклят. Будь проклят твой гребанный ящик… – тихо повторяла Далси, нарезая овощной салат на ужин любимому мужу, и представляя на месте капусты Дэниела. Злость, психологическая усталость и напряжение изуродовали все её движения. Но ведь это все еще обязанности хорошей жены: ежедневно готовить этому фанату стрелялок, будто она его повариха или мамочка. Да, сам он ни разу, – ни словом, ни взглядом, – не высказал какие-либо претензии. Но Далси это равнодушие бесило еще больше.

В соседней комнате раздался плач ребенка, и моментально шею ниже затылка опять свел болезненный спазм. Непроизвольное сокращение мышц – нервный тик. Далси с резким стоном, вырвавшимся из тяжелой груди, вскинула голову вверх, чтобы хоть немного унять эту невероятную боль. Нож для овощей выпал из рук женщины и со звоном стукнулся о кафельную плитку пола. Подобные спазмы уже случаются по несколько раз в день из-за стресса и расшатанных нервов.

Перебарывая желание заплакать от режущей спазматической боли, женщина поспешила успокоить плачущую дочку. Коре всего три месяца от роду, но голос у нее уже пронзительно громкий. Далси чувствует, что к спазматической боли присоединяется еще и головная боль. Женщина поднимает плачущую малютку на руки. В нос сразу ударяет вонь от рвотных масс – мать замечает желтое засохшее пятно на щеке и жидких светлых волосах доченьки.

– Ну вот, нужно опять купать тебя, – ласково укорила ее женщина, пытаясь успокоить плачущего ребенка.

Коре недавно поставили диагноз – синдром нервно-рефлекторной возбудимости, у ребенка повышена раздражимость. Такие дети требуют к себе много внимания, но у Далси, в силу ее занятости по дому, далеко не всегда было время на дочь. Плач девочки раздавался чаще, чем у более заботливых матерей с кучей свободного времени.

Далси чувствовала, что разрывается на части в прямом и переносном смысле. С одной стороны – вечно плачущее дитя, которого накорми, успокой, поменяй пеленки. С другой стороны – назревающий нервный срыв из-за усталости, каменной глыбой легшей на ее хрупкие плечи. Это началось еще во время тяжелой беременности с токсикозом и прочими «прелестями», продолжилось с бессонными ночами после рождения младенца, с безвозвратно утраченной стройной фигурой, необходимостью вести домашнее хозяйство в одиночку. Если Дэн думал, что покупать большой двухэтажный дом это прямо очень крутая идея, то Далси ежедневно проклинала эту покупку. Уборка в каждой комнате в общей сложности сжирала по полдня, полноценный рабочий график уборщицы, но без выходных и зарплаты. И наконец, как вишенка на этом поганом торте, психологически добивает Далси совершенно флегматичный муж. Его не интересует ни жена, ни ребенок, ни дом. Единственная функция мужа в этой семье – приносить деньги и греть задницей место у компьютера.

Искупав, переодев, накормив Кору, и уложив ее сонную и довольную в кроватку, Далси отправилась на кухню. На столе – недорезанный салат. Подняв с пола нож, женщина хотела первым делом ополоснуть его под водой, но, только открыв кран, вспомнила – тот сломан уже пару дней. Женщина ударяет по нему со злости, теперь отваливается смеситель. Злая Далси бросает нож в кухонную раковину рядом со сломанной деталью крана. В бессилии перед очередной возникшей проблемой, женщина закрывает руками лицо, готовая расплакаться в который раз за этот день. Мысленно, она удивлялась собственной реакции на обыкновенные вещи – чуть что и она либо ревет, либо психует. Это точно ненормально, но поделать с собой ничего женщина не могла. Наверно, это у нее, не у Коры, синдром нервной возбудимости. И знала женщина единственное действующее лекарство для себя.

Из шкафа достала новую бутылку виски. В первый попавшийся стакан налила себе порцию алкоголя и залпом выпила. Далси ненавидела алкоголь и алкоголиков, считала их недостойными уважения, абсолютно пропащими людьми, которые собственноручно разрушили свою жизнь. Но все эти характеристики полностью подходили под нынешнюю жизнь миссис Каннингем. После недолгого жжения в горле, по животу, а потом и по мышцам, растеклось тепло. Только этот мерзкий виски, много виски, мог сделать так, чтобы существование не казалось ничтожным. За фальшивой алкогольной веселостью все проблемы ушли на второй, третий и четвёртый планы, но с протрезвлением возвращались в двойном или тройном масштабе.

Бросив идею приготовления ужина, Далси взяла бутылку, стакан, и пошла в комнату, где спала Кора. За три месяца жизни девочки, Далси поняла, что нужно всегда быть поблизости новорожденной – это проще, чем бежать через весь дом, если она опять заплачет. На софе под тихий шум телевизора, и с недопитой бутылкой в руках, женщина и уснула.

Разбудила ее открывающаяся дверь соседней комнаты. Муж пришел с работы. Не сказав ни слова Далси, он направился в спальню. Далси поднялась, последовала за ним.

– Дэниел! – вскрикнула она, видя как мужчина выполняет заученные до автоматизма движения – нажимает кнопку на удлинителе, затем кнопку на системном блоке, после чего идет снимать рубашку и берет в шкафу чистую футболку, стараясь уложиться во время загрузки операционной системы. – Ты ничего не хочешь мне сказать? Ну, к примеру, что-то вроде «Здравствуй, любимая! Как у тебя прошел день? Как наша дочь?» О, ну естественно, тебе плевать – как я могла забыть!

Дэниел сел в компьютерное кресло и нажал на ярлык на рабочем столе, запускающий очередную тупую стрелялку. Он просто молчал, не реагируя на крики жены.

– Какого черта ты молчишь, а? Эй, ты оглох?! – тон голоса Далси стал еще громче.

– Ты же спала когда я пришел. Не кричи, – поморщился мужчина на ее слова.

– Я не спала! – еще громче вскричала, доказывая ложное мнение буквально до хрипоты в горле. – Если бы ты работал как я здесь… В этом доме я и домработница, и кухарка, и нянька для нашего общего ребенка двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю! Одна, понимаешь? Всегда одна, ты в этом не принимаешь никакого участия.

– Я работаю. Приношу деньги. У нас неоплаченный кредит за дом на десяток лет, как ты помнишь, – все так же спокойно отвечал он, полностью уверенный в своей правоте.

Именно фраза про кредит всегда сводила эти ежедневные дежурные ссоры на нет. Так случилось и сегодня. Глуша в себе злость на мужа, Далси силилась промолчать и не накалять обстановку, но не могла:

– Твой кредит мне до лампочки, понял! На кухне кран сломался, в кладовой лампочка перегорела на прошлой неделе – и почему у нас в доме нет мужчины, что бы это починить? Зачем мне жить здесь, где я должна быть и бабой, и мужиком, да еще и не забывать про ребенка?

Далси душило чувство несправедливости, а недавно выпитый алкоголь придавал смелости. Но продолжать разговор дальше было невозможно, так как Дэниел надел наушники и больше ничего не мог слышать, тем более отвечать. Нет, они с ним больше не семья, а сожители. Чужие друг другу люди, которых связывает этот маленький комочек жизни, их дочь. Этот самый ужасный сон, который только мог присниться Далси, теперь стал ее повседневной реальностью. Она в браке-тюрьме с человеком, который ее не любит.

Сегодня ночью женщина опять спала на софе в детской, поближе к Коре. Хотя на неудобном твердом диванчике невозможно было нормально заснуть, да и девочка опять плакала всю ночь без причины. Только под утро удалось кое-как ее успокоить, и мать с дочерью уснули рядом – девочка у мягкой стенки софы широко раскинув ручки, как ей было удобно, а Далси тихонько примостившись с краю в позе эмбриона.

2

Перетерпеть истерику Далси было просто: нужно всего лишь отгородиться от ора обычным звуковым барьером наушников. Хотя, уж какой бы истеричкой ни была его жена, но ведь компьютер днем не выключила до окончания загрузки – к вечеру игра полностью загрузилась. Уже с начальной заставки мужчина понял, что вторая часть «Эпохи мертвецов» будет ничуть не хуже первой. Делать предположения, что игра лучше, Дэниел пока боялся, всякое может случиться. Например, излишняя толерантность.

Вот, правда, Каннингем не был противником геев, но чтобы максимально угодить этому уязвленному меньшинству, героев с нетрадиционной ориентацией и плавающим гендером в каждой игре больше, чем традиционных мужчин и женщин. Ради бога, пусть они будут, но себя-то Дэн считал мужчиной, которому нравятся женщины, и чтобы ассоциировать себя с героем игры, сопереживать ему максимально, он хотел бы видеть мужчину с такой же ориентацией и предпочтениями, как и у себя. А не полуженщину или полумужчину, который любит только себе подобных.

Но, нет, «Эпоха мертвецов» – это удивительная игра даже в вопросах толерантности. В центре сюжета суровый мужик, главный герой, ему приходится спасать свою бывшую жену, на вид типичную необремененную умом блондинку, из заполненного мертвецами офисного здания. Попутно характер главного героя раскрывается полнее, а блондинка оказывается далеко не такой простой, да и в офисном здании не только трупы и боссы-монстры находятся, но и другие выжившие. И вот этих-то выживших, Дэниел это кожей чувствовал, нужно бояться больше всего – больно они подозрительные.

Механика попадания в головы зараженным стала куда интереснее, но сложнее: мало того, что само оружие, даже огнестрельное, стало разрушаемым и могло после постоянного использования сломаться, так еще и для прицеливания приходилось три кнопки на клавиатуре поочередно зажимать, а потом только стрелять. Но чтобы лицезреть то, как бошки трупов красочно разрываются, разлетаются кусками в разные стороны, и не такое бы Дэн сделал! Черт, как они смогли сделать убийство настолько реалистичным? У мужчины создавалось ощущение, что для этого нужно убить кого-то в реальной жизни – это, наверно, единственный способ добиться такого уровня «живости» картинки.

Вот, Каннингем вместе со спасенной бывшей женой героя бежит через парк аттракционов. Погода пасмурная, вокруг лежит густой серый туман, из-за чего вовремя заметить приближающихся мертвецов сложно, как и нельзя заранее оценить, сколько их вообще вокруг. Приходится ориентироваться исключительно на слух, и, о господи, чего только не слышно в пустом парке развлечений! А самый страшный звук – смех мертвых клоунов. Жуткие создания, хотя и не самые сильные. Но кое-чего Каннингем не понимал – это обычные инфицированные, мутировавшие в боссов-клоунов, или это бывшие работники парка, которых заразили, когда они были в клоунском образе? Кем бы они ни были, но их жуткий смех из непроглядного тумана был словно демоническим. Но тем приятнее было убивать бешенных клоунов, когда те всё же бежали на него для атаки.

Внезапно мерзко начал орать будильник. 06:45. Ночь уже кончилась? Дэниел глазам своим поверить не может – неужели он умудрился не заметить, что играл всю ночь напролет? Мужчина смотрит в сторону кровати, их с женой супружеского ложа, но постель пустая. Далси так и не вернулась в комнату после ссоры.

Уже середина рабочего дня, а Дэн всё не может собраться, вот-вот уснет на ходу. С утра простое задание – сделать минеральную штукатурку стен в достроенной прихожей и коридоре, но даже здесь инструменты валятся из рук. Глаза болят, слезятся и слипаются; каждые полчаса мужчина делает перерыв, чтобы просто посмотреть в окно и выпить очередной стаканчик кофе, потому что работать невозможно. Вид трудящихся в поте лица коллег только еще больше усыпляет, но в этот раз заметил Дэниел и кое-что интересное: Вова с миской полной собачьей еды пытается дозваться местных дворняжек, а те всё не подбегают. Неужели начальство всё-таки вызвало службу по отлову животных? Неужели хоть эту проблему решило? Наконец-то, чудо свершилось!

Делая глоток дешевого кофе, Дэн в который раз пытается не уснуть. Вспоминает кадры из «Эпохи мертвецов», самые запоминающиеся моменты. С одной стороны, прошлая ночь для Каннингема точно прошла не зря – он наконец-то мог полностью отвлечься от своей мерзкой жизни, не думать о том, как он вляпался в свой дрянной брак, как влез в долги и проводит большую часть жизни на вонючей стройке с нелегалами. Нет, хотя бы на пятнадцать-шестнадцать часов он смог уйти в мир, где ему можно насладиться размеренным выживанием в постапокалиптическом мире. Вот там-то настоящая, правдивая, истинная жизнь, какая должна быть у любого настоящего мужика! Там можно завоевать свое место под солнцем без супер-крутого образования, без бабок, без связей с друзьями-богачами. Там человек важен сам по себе, а не его статус в обществе! Разве апокалипсис – это не рай? Не нужно работать, глупо думать о деньгах и долгах, ведь они давно в прошлом. Просто разбивай головы мертвецам, путешествуй по разным городам, под небом открытым ночуй, еду на костре готовь, охоться – ничего сложного, а к тому же сплошная дорожная и походная романтика. Всего этого слишком не хватало в однообразной жизни Дэна.

Когда утром прозвенел будильник, глаза уже почти слипались. Системный блок компа, образно выражаясь, горел, перегрелся от длительной работы на пределе своих возможностей. Будет ужасно, если какая-то из составляющих компьютера после игроночи перегорит – новый повод для истерики от Далси, хотя она эти чертовы деньги даже не зарабатывает! Жена, конечно же, вчера тоже показала свой характер – демонстративно уснула в детской комнате, на неудобной софе. Супер, очень по-взрослому, в свои двадцать два она ведет себя будто ей не больше двенадцати. Правда, двенадцатилетние не бухают, и в этом существенное отличие. Вчера дома опять воняло алкоголем. С тех пор как Далси родила, этот запах все чаще витал в комнатах. Хорошо хоть не пила во время беременности. Его жена сильно изменилась, и дело не только в потере стройности и привлекательности. У нее настолько испортился характер, что выносить ее нахождение рядом стало невозможно. Добрую, искреннюю Далси будто подменили сумасшедшей уродливой и вечно орущей женщиной. А ведь друзья, Кевин в первую очередь, предупреждали, что именно так и случится, когда отговаривали от женитьбы. Но о том, что бы уйти от нее сейчас, не могло идти и речи. Все-таки, у них есть общий ребенок, Кора, – его плоть и кровь, которую он никогда не решится бросить.

В Далси давно ничего не осталось от той королевы красоты, в которую он влюбился в старшей школе, но, впрочем, и Дэн хорошо изменился. Он понимал, что и в свои двадцать четыре выглядит лет на тридцать, уж точно не как игрок футбольной команды, каким был в восемнадцать лет – взрослая жизнь и работа на стройке сделали его толще и неповоротливее, но куда выносливее и суровее.

Нужно просто перетерпеть проблемы в жизни, когда-нибудь станет лучше. Но разве должен он двадцать четыре года жить такой жизнью? Работа-дом-работа. Большинство ровесников только познают жизнь во всей его красе, проживают лучшие годы молодости, веселятся ночами напролет, а он что? – превращается в медведя, который только и мечтает, что оказаться в своей берлоге и чтобы его там никто не трогал? И даже в этой берлоге, за которую кредит еще платить и платить, даже там нет ему спокойствия.

– Так что вчера тебе Вова вещал, я так и не понял, – появившийся рядом Кевин отвлек от тяжелых мыслей.

Каннингем вздохнул и выплеснул недопитый мерзкий кофе за порог, на улицу.

– Как объяснил Алексей, Вову очень интересовало мешаю ли я бетон для улицы или для внутренней отделки, – ответил Дэн не слишком весело. – Будто не знает, что внутри используется только пена. Тупой ублюдок.

Биртича же ответ действительно повеселил, от смеха тот за живот даже схватился.

– Шикарно! В России, наверно, всё бетоном заливают – даже кровати, чтобы не ёрзали! – сквозь смех выдавил из себя друг. Он начал кривлять Вову: – «Ну как, как, как»! Бро, у тебя тупо не было шансов. Это ж как догадаться можно было?

– Как-то можно было. Алексей догадался.

Каннингема после той истории на глазах у всех отсчитал главный по объекту, мол он не выполняет указания бригадира. И все равно, что для выполнения нужно сначала понять эти указания – выполняй и всё тут.

– Кевин, ты вообрази: взрослый человек, старше нас, перепутал слова «как» и «куда»! Как такое возможно? – негодовал Дэниел. – Почему он главный с такой тупостью? Бесит!

Новый приступ хохота от Биртича вообще не задевал. Каннингем знал, что друг не с него смеется, а с ситуации. Впрочем, осознание комичности положения приятнее ситуацию не делало ничуть. Дэну действительно стыдно, что он работает с круглыми идиотами на руководящих должностях.

– Не парься, бро, – как следует просмеявшись, Кевин всё же похлопал Дэна по плечу. – Тут ты не виноват.

Биртич уже ушел в соседнюю комнату недостроенного дома, оставляя Дэна грунтовать стены дальше, но вдруг окликнул:

– Кстати, в бар идём!

– Какой еще бар? – сонно переспрашивает Дэн. – Не, брат, извиняй, но я пас. В этот раз без меня. Меня на ходу вырубает. Я домой лучше.

Друга подобный ответ не устроил. Повторно бросив разбираться с розеткой, он еще раз подошел, наклонился ближе к Каннингему и сказал тихим заговорщицким тоном:

– Дэн, нельзя отказываться, – хитрые глаза Кевина ясно говорят, что тот что-то задумал, а значит Дэниел обязан быть частью этого плана. – Там наш Вова будет.

– О, ну с Вовой, я прямо мечтаю тусить после работы, – иронизировал Дэн. – Ну уж нет!

– Да тихо ты. У меня идея есть, – перешел на шепот. – Мне тут птичка напела, что завтра проверка от заказчика. Есть повод расквитаться с Вовой за то, что на тебя нажаловался начальству.

Дэниел не без удивления посмотрел на Биртича. Мстить бригадиру он не собирался, тем более по такому мелочному поводу. Но Кей, казалось, был настроен более чем серьезно, и предвкушая веселье говорил:

– Мы, короче, набухаем русского. Для них это норма ведь, придется побольше взять. А завтра начальство увидит его на смене с похмелья и одуреет от перегара. Может и уволит даже!

Друг заливается смехом, а сам Дэн поморщился. Да, его очень нервирует косноязычность русского бригадира, но не настолько. Подставлять его это как-то… не по-мужски, что ли. Молчание друга Кевин принимает за согласие, и уже хлопает по плечу:

– Вот и отлично! Встретимся в баре!

– Я в деле, мужики!

Взявшийся из неоткуда старик Митч вдруг выныривает из-за спины Биртича как черт из табакерки, смотрит на них своими маленькими блестящими глазами и лыбится полубеззубым ртом. Физиономия Кевина лишь на секунду искажается, явно брать старого реднека он с собой не собирался. К Митчу общее отношение у Биртича было как безумному деревенщине, он от разговоров с ним отмахивался. Но старик слышал тайный план Кея, а потому электрик уже хлопает по плечу Митча:

– Во! Отлично!

Мужчины спешат вернуться к работе, не забывая попутно обсуждать, что нужно пить, чтобы как следует ужраться очень быстро. Дэниел уже предчувствует, как сильно он будет жалеть о том, что ввязывается в эту историю.

Для сонного Дэна рабочий день тянулся мучительно долго. Вова несколько раз подходил и, глядя на плешивую штукатурку Каннингема, говорил только: «Плохо. Переделывай». Мужчине казалось, что это бесконечным издевательством, но делать нечего – молча переделывал. Когда часы работы подходили к концу, Кевин буквально не отходил от друга, лишая шанса по-тихому сбежать домой, избежать ненужного похода в бар.

Каннингем уснул за барной стойкой. Полный пивной бокал так и стоял перед ним нетронутым, ведь спиртное принесли уже после того, как уставший строитель «на секундочку» опустил голову на сложенные поверх барной стойки руки. Проснулся неожиданно и резко, будто кто-то толкнул. Оглянувшись по сторонам, без труда нашел уже изрядно захмелевших коллег на танцполе поблизости. Причем и Вова, и Митч, и Кей были примерно в одном состоянии: когда стоять ровно уже тяжело, но танцуется превосходно. Все трое, как закадычные друзья, по-нелепому смешно двигались под одну из старых кантри песен. Глядя на эти пьяные танцы Дэн улыбнулся – хорошо, что он не пил вместе с ними, ведь выглядит как дебил. Дэн бросил взгляд на бокал перед собой. Пить выветрившееся пиво, на поверхности которого плавала полудохлая муха, абсолютно не хотелось.

Нужно идти домой. Пьянки никогда не нравились Каннингему, а от этого воздуха в барах с вонью потных тел и перегара так и вовсе тошнило. Непонятно вообще, зачем он каждый раз поддается на уговоры Биртича, зачем каждый раз отправляется в подобные ненавидимые злачные места. Хотя, с другой стороны, что ждет мужчину дома? Новая истерика?

– Вы бы позвонили жене, – вдруг прозвучал рядом мужской голос.

Обернувшись Дэниел увидел по левую сторону от себя, на соседнем барном стуле, мужчину возраста старика Митча. Но у этого и зубы целые, и взгляд умнее, и одет незнакомец приличнее пожилого столяра – классический черный костюм-тройка выглядел дорого и представительно, дополняла костюм темно-синяя рубашка без галстука. Каннингем озадаченно смотрел на незнакомца, не понимая причем здесь его Далси и зачем ей нужно звонить.

– Простите? Мы знакомы? – переспросил Дэн, но все же начал искать по карманам телефон. Нашел бумажник, ключи от машины с брелоком в виде белки, а телефона нет. – Чё-ёрт…

Как это часто бывает с барах со спящими людьми, Каннингема обворовали – стащили смартфон. Самый обычный смартфон, старенький, далеко не из последних моделей. Удивительно, что не умыкнули и бумажник, мужчина тут же пересчитал наличные в нем, убеждаясь что все деньги на месте. Дэн опять взглянул на коренастого мужчину в костюме. Уж не этот ли телефон стащил? Выглядит-то слишком прилично для барного воришки, но это может быть маскировка. И про позвонить первый заговорил, а сейчас сидит и ехидно улыбается.

– Потеряли телефон? – спросил незнакомец. – Какая досада. Но, поверьте, я здесь ни при чем. Бармен видел, что я только что подсел. – И, действительно, молодой человек за барной стойкой, натирающий стаканы, тут же кивнул после слов старика.

– Вы не видели, кто взял телефон? – тут же спросил Дэн у бармена.

– Нет, – отрицательно кивнул парень, – к сожалению, не видел, сэр.

– А камеры? – в начинающейся панике Каннингем оглядывался, задирая голову вверх. – Тут камеры есть?

– Они техобслуживании, сэр.

– Какая неудача! Ужас, – вновь вмешался старик в костюме.

Потерянный телефон жаль не столько потому, что он денег стоит. Там все номера, все аккаунты, все платежные реквизиты привязаны. Теперь предстоит несколько дней восстанавливать доступ и менять пароли, пока вор не успел воспользоваться его данными в своих целях. Разочарование отразилось на лице Каннингема, меньше всего он хотел продолжать беседу, но случайный собеседник вновь заговорил своим вкрадчивым и насмешливым тоном:

– Не переживайте, купите новый. А вот что за деньги не купишь, так это семью. Как считаете?

Дэн взглянул на старика как на слабоумного, не сразу находясь с ответом.

– Не знаю.

Незнакомец глухо засмеялся, будто только такого ответа и ждал. Жестом он подозвал официанта и вновь попросил наполнить его бокал – парень ловко подлил порцию виски.

– Ненавижу виски, но ничего лучше в этой забегаловке нет, – обратился старик опять к Дэну. – А вы что предпочитаете?

– Ничего, – без раздумий ответил Каннингем.

– Даже так! Интересно, – хмыкнул незнакомец. – И даже ничего не пьете вечером, за ужином с вашей супругой? Пресное веселье.

Дэниел никак не мог отделаться от чувства, что в каждом слове этого чудака есть некая издевка или намек, но что именно имеет старик в виду понять не мог. Как и в принципе не понимал, зачем он все еще поддерживает беседу, которая ему не по душе. Нет, пора домой, хватит приключений на сегодня.

Едва Каннингем встал со стула, как вновь привлек внимание странного собеседника.

– Уже уходите? Так быстро?

– Да. Мне пора домой.

Старик понимающе кивнул. Дэн успел отойти на пару шагов, как услышал:

– Передавайте привет вашей женушке, мистер Каннингем, – незнакомец поднял свой стакан с виски. – Он была неплохой женщиной.

Откуда этот человек знает его имя? Что значит «была»? – эти и другие вопросы хотел было задать мужчина подозрительному старику, но в него внезапно врезался Кевин.

– Брат! Этот Вова… он подлец, конченная крыса, Дэн, – язык почти не слушался Биртича, фокус взгляда потерян и не найден. – Сволочь какая… я пытался его набухать… а он сам меня споил!.. Как зараза последняя, исподтишка!.. Бро, он не пьянеет!

– Спокойно, Кей! – пытался утихомирить Кевина Дэн. Выглядел друг ужасно: волосы до плеч, которые и в нормальном состоянии выглядели неважно, теперь всклокочены и слиплись в пакли, а плоская физиономия опухла и блестела жиром больше обычного.

– Пошли ему морду бить, Дэн!.. – желваки ходили на щеках Кея, когда он вцепился и повис на рубашке товарища. – Ну пошли, блин, набьем этой крысе русской рожу! Он бесит меня! Давай, пожалуйста… Тупой Вова…

Пьяное малоразборчивое лепетание Кевина могло только рассмешить. К слову, после улыбки Каннингема, начал скалится и Биртич. Дэну стало ясно, что Кевин абсолютно не в себе.

– Поехали домой, брат, – предложил Дэниел. – Завтра на работу рано. Плюс проверка от начальства. Ты же не забыл про проверку?

– Не забыл, – со вздохом ответил мужчина.

– Давай я тебе такси вызову… А, чёрт! Телефона нет. Кей, дай свой мобильник.

Друг смотрел на Каннингема невидящим взглядом.

– Телефон, Кевин, – повторил громче Дэн. – Ты помнишь, где твой телефон?

Биртич отрицательно покачал головой, а лице появилось такое выражение лица, будто от этого движения его укачало и скоро стошнит. Пришлось возвращаться к барной стойке, просить бармена вызвать такси для Кевина, а также давать бармену солидные чаевые за то, чтобы другу ничего не наливали и довели до машины, когда та за ним приедет.

Занимаясь Кевином, Дэниел совершенно позабыл про того старика, потерял его напрочь из виду. Предчувствие говорило ему, что нужно немедленно ехать домой – с женой и дочерью могла случиться беда. Оставив друга у барной стойки, Каннингем пытался как можно быстрее пробраться через толпу народа на танцполе к выходу.

– Увидимся в Аду, мистер Каннингем! – от знакомого насмешливого голоса над самым левым ухом Дэн вздрогнул. Обернулся – старика нет нигде.

Испуганный и взволнованный мужчина все же оказался снаружи. Укрытая беззвездной ночью улица встретила Дэниела прохладой и свежестью, но он был слишком обеспокоен, чтобы замечать хоть что-то вокруг себя. Все мысли только о супруге и ребенке – что с ними? Вдруг тот старик маньяк, он уже убил их? Каннингем немедленно запретил себе даже предполагать подобное.

Сев в машину, Дэн спешно засунул в зажигание ключ с брелоком-динозавриком – машина завелась и немедленно отъехала с парковки. Дорожное освещение почему-то работало с перебоями – фонари попеременно то зажигались, то потухали. Что за ерунда? Всю жизнь мужчина прожил в этом маленьком городе, в спокойном Лейквуде, но подобных проблем с электрикой не случалось. Как назло знакомый путь до дома казался чрезвычайно длинным. Дэниел превышал разрешенный лимит скорости без зазрения совести – ему нужно доехать к семье быстрее, убедиться в беспочвенности страхов, а штрафы оплатит потом.

Наконец-то, вот он дом. Мужчина оторопело смотрел на черные окна. Почему нигде не горит свет? Все-таки проблемы с электроснабжением коснулись всего Лейквуда, даже спальных районов в пригороде? Да нет же – Дэн заметил, что у соседей со светом все в порядке, работают наружные светильники у мощенной камнем тропы к соседской двери. Страхи Каннингема росли, и теперь стало жутко переступать порог дома. Подогретое разбушевавшимися страхами воображение рисовало ужасные сцены, и самое страшное в них – найти мертвые тела ребенка и женщины, которую он любил. Хуже этого ничего представить невозможно.

3

Дэниел сжал кулаки, сделал глубокий вдох и выдох, после чего решительно вышел из машины. Как бы жутко ему ни было, он не собирался сидеть сложа руки и накручивать самого себя предположениями, где одно страшнее второго. И не дай бог с его женой и дочкой что-то случилось – он достанет того старикана из самих глубин Ада!

Далси не имела привычки запирать входную дверь, а потому и в этот раз она тоже была открыта. Внутри дома еще темнее, чем снаружи, но пахнет приготовленным ужином. Если супруга смогла приготовить еду, значит, с ней всё в порядке. Видимо, дело и правда в сбоях подачи электроэнергии. Каннингем в полутьме нащупал переключатель света в прихожей, нажал на него, и свет в коридоре и на всем первом этаже немедленно зажегся. Гнетущая тишина, нет ни единого звука, кроме шагов самого Дэна по паркету.

– Далси! – мужчина громко обратился к окружающей пустоте и прислушался.

Ответа нет.

В гостиной привычный беспорядок. Каннингем прошел вглубь кухни, и быстро понял откуда пахло свежеприготовленным ужином – вместе с кастрюлей, со сковородкой остатки еды так и лежали в раковине со сломанным краном. Далси, видимо, опять психанула. Ничего удивительного, но Дэниел все равно разочарован. Будь его супруга поуравновешеннее, ей бы цены не было – готовит та превосходно.

Дэн уже собирался уходить из кухни, но заметил кое-что странное на полу. Прямо со стороны совмещенной с кухней столовой тянулся алый след по белой напольной плитке. Выглядело так, будто кто-то размазал по полу клубничный джем. Дэн присел на корточки, чтобы внимательнее присмотреться, и ужаснулся – кровь и свернувшиеся сгустки вперемешку с какими-то комками, кашей, водой. Кого-то вырвало кровью и остатками еды на их пол.

– Далси? – позвал мужчина супругу громче.

С лестницы на второй этаж раздался шум. Дэн побежал в его сторону. На втором этаже света не было, кромешная тьма, но мужчина смог разглядеть женский силуэт. Этот силуэт бился о доходящую до пояса стеклянную перегородку, словно не видя лестницы вниз в нескольких футах слева от себя. Женщина издавала странные рычащие звуки. Хуже всего, что в этом силуэте Каннингем узнавал тучную фигуру своей жены.

Сердце почти остановилось от панического ужаса, но разум отказывался воспринимать увиденное и искал логическое, правильное объяснение. Это не Далси, нет. Это какая-то сумасшедшая бездомная забралась в дом, но точно не Далси.

– Миссис, это частная собственность! – наконец произнес мужчина, набравшись храбрости. – Предупреждаю, немедленно покиньте мой дом или я вызываю полицию!

От звука голоса мужчины женщина и вовсе начала сходить с ума, начала биться о перегородку интенсивнее, а потом и вовсе массивное туловище перекинулось через стеклянные перила. Не успел Дэн глазом моргнуть, как сумасшедшая рухнула со второго этажа вниз, прямо под ноги хозяину дома. Высота большая, женщина должна была получить серьезные травмы, но вместо этого поднимается на ноги. Медленно ковыляет прямо на Дэниела, а тот пятится назад в сторону кухни.

Мужчина не в состоянии врать себе дальше – перед ним не бездомная, а законная супруга, мать его ребенка, и ведет себя она ненормально. Выглядит тоже угрожающе – пижама залита кровью от подбородка до живота. Теперь понятно, это ее тошнило кровью на пол. Лицо искаженно гримасой страдания и злости. Дэн часто видел Далси такой, но никогда еще кожа жены не была такой мертвенно бледной, а глаза безумными, как животного с бешенством. Женщина продолжала издавать рычащие звуки, клацать зубами, но теперь еще и тянула к нему руки; хотя само туловище после падения искривилось, вывернулось чуть в бок, жена могла идти и мелкими рывками приближалась к отцу своего ребенка.

Дэн всё понял. Еще вчера он тратил ночь на компьютерную игру, где ожившие мертвецы выглядят так же. Убить ее сможет только повреждение головного мозга. Возвращая себе самообладание, Каннингем пытается не паниковать. На кухне полно ножей, а в одном из ящиков он лично прятал пистолет. Мужчина бросается к нужному ящику – мертвец оживляется и бросается следом, но их разделяет существенное расстояние. Дэн успевает выхватить пушку и отбежать в сторону. Снимая оружие с предохранителя, он наводит дуло на искореженную, но все еще двигающуюся женскую фигуру. Нужно просто нажать на курок – и проблема решена.

Ком подкатывает к горлу, когда он видит родное лицо. Черты внешности бывшей школьной красавицы еще узнаваемы, несмотря на полноту. Почему-то именно сейчас память предательски воспроизводит всю историю их отношений, все лучшие моменты. Рука мужчины дрожит. Он опускает пистолет, и вынужден отступить назад, чтобы руки жены не схватили его. Оказывается, не так просто убить родного человека. Не так просто стереть его с лица земли одним нажатием на курок. Вдруг ее еще можно спасти? Не может быть, чтобы Далси на самом деле…

Со второго этажа становится отчётливо слышен детский плач. Его дочь! Дэн совсем забыл о дочери. Мужчина бегом поднимается на звук, без труда минуя цепкие руки жены. Зараженная плетется следом, но за живым и быстрым мужчиной ей не угнаться. Отец находит дверь в детскую забаррикадированной тумбой. Отодвигает баррикаду. Войдя в комнату, видит дочь абсолютно нормальной, не такой как мать – здоровый румянец на щеках, ясный взгляд. Ребенок настороженно рассматривает отца из колыбели. Но мужчина даже не знает, как с младенцем обращаться, а потому брать на руки не спешит.

Каннингем выходит из комнаты, видит супругу. Далси медленно, но упорно ползет по ступенькам на второй этаж. Теперь Дэн не может спуститься вниз, пока не убьет ее – на первый этаж ведет всего одна лестница в доме. Всё в мужчине против убийства. Это же его жена! Убить ее немыслимо. Но ради дочери он обязан сделать это. Каннингем вновь наводит пистолет на супругу, когда их разделяет всего несколько ступенек. Спускает курок. Тело женщины навсегда замирает на лестнице, когда пуля попадает в голову.

Дэн убрал бездыханное тело жены с лестницы – перенес на диван в гостиной. Там же появилась возможность осмотреть Далси. По игровому опыту, из фильмов и сериалов он помнил, что для заражения нужна как минимум царапина, а как максимум укус. Но все повреждения супруги были посмертными – сломанный позвоночник из-за падения и пулевое ранение, оборвавшее ее мучения. Тревога оставалась. Каннингем опасался, что сделал ошибку. Совесть твердила, что не следовало ему стрелять, ведь теперь шанса вылечить Далси больше нет и не будет никогда. Что же он наделал?

«Я должен был просто позвонить 911! Не стрелять, не стрелять, не стрелять…» – корил себя мужчина, сидя возле мертвой супруги. Мучимый подобными мыслями Дэниел пытался дозвониться на 911, но там просили оставаться на линии и ждать соединения со свободным оператором. Нет свободных операторов ни у скорой помощи, ни у полиции, ни у пожарных. До мужчины наконец дошло, картина сложилась как пазл: не только с его женой случилась трагедия. Полицейские не могут приехать к нему, потому что они уже отправились на десятки, сотни подобных вызовов по всему Лейквуду.

Осознание действительности подействовало как обезболивающие для сердца, которое после убийства жены будто разбилось на множество частей. Прежний мир мертв, но нужно оставаться в живых – ради дочери. Дэниел, чтобы больше не смотреть на мертвую жену, поднялся к их дочери. Только сейчас он заметил в комнате детскую переноску, а точнее обычное автокресло, которое Далси часто использовала как переноску. Рюкзак рядом с кроваткой дочери загружен баночками с пюре и пачками со смесями. Жена собиралась бежать, но что-то ее остановило. Или кто-то. Чёрт, а если она звонила ему, Дэну? Надо же было так не вовремя потерять телефон!

Мужчина нашел смартфон Далси в супружеской спальне на кровати. Два часа назад она звонила ему девять раз. Только ему, больше из недавно набранных номеров нет ни ее матери, ни службы спасения.

Каннингем старался не думать о том, что подвел жену – самобичевание бесполезно сейчас, когда нужно выживать. И у него, по сути, немалый опыт в этом деле, не раз он уже проживал игровые или кинематографические судьбы выживших. Он знает, что делать. Во-первых, нельзя оставаться одному. Дэниел находит записную книжку с номерами коллег и пытается дозвониться Кевину, Вове или тому же Митчу с телефона Далси. Гудки есть, но каждый раз обрываются. С раза десятого в трубке мужчина слышит голос Кея.

– Слава богу ты жив! – кричит в трубку друг. – Где ты исчез? В баре резня! Массовое бешенство, брат! Не позволяй им себя укусить!

– Вы еще в баре?

– Что го–ришь? Те– не с–шно, Дэн! – слова Биртича почти не разобрать.

– Вы в баре? – повторяет Дэниел. – Я еду, Кей!

Связь оборвалась окончательно. Мужчина не медлил ни минуты, принялся спешно собирать самые необходимые вещи для ребенка все в тот же свой старый походный рюкзак, где уже было детское питание и что-то из одежды Коры. Но вдруг услышал скрипучий звук отрывающейся входной двери, звук с первого этажа. Дэн вытащил прихваченный с кухни пистолет, не создавая лишнего шума, вышел из детской. Даже на втором этаже было слышно характерное рычание, хрипящие звуки с первого этажа. Похожие еще недавно издавала Далси.

Каннингем шел вниз по лестнице максимально беззвучно, напряженно прислушиваясь к рычанию зараженного. Тот был где-то в области кухни. Существо чуяло кровь, вряд ли он пришел туда на запах вылитого в раковину ужина. Входная дверь так и осталась нараспашку, Дэн заметил, что по улице бродят уже несколько таких рычащих и дергающихся людей – смотрят в никуда, рты открыты, с трудом переступают с ноги на ногу. Выстрел на кухне привлечет их, даже если запереть предварительно дверь. И что тогда? Хватит пуль на всех? – в магазине осталось всего пять.

Нужно убить забредшего в дом беззвучно. В игре, не только в «Эпохе мертвецов», он пользовался стелсом постоянно – за тихое убийство давали всегда или больше денег, или больше репутации и опыта. В жизни это не должно быть сильно сложнее, нужно просто подкрасться и ударить чем-то острым. На кухне достаточно ножей, их и можно использовать для атаки.

Подкрадываясь к кухне, Каннингем не прячет пистолет. Зараженный стоит к нему спиной, между ними футов пятнадцать. С виду это обычный мужчина, если не считать заторможенных движений и рычания. Его травмы бросаются в глаза – футболка на спине изодрана, видна истерзанная зубами плоть. Дэн не отводит от зараженного взгляд, вслепую открывая все кухонные ящики подряд. Наконец-то рука нащупывает ребристое острие колющего предмета, его мужчина и берет – длинный нож для чистки рыбы.

Каннингем рывком приближается к зараженному. Замахивается со всей силы и бьет в область затылка. Но выбранное оружие оказывается бесполезным, для подобных ударов не подходит – тонкое лезвие после столкновения с костями головы сгибается пополам, не наносит существенных травм, а потом пружинит и отскакивает в сторону вместе с ножом, вылетая из рук на пол.

Шокированный Дэн теряется, подобного поворота он точно не ожидал, а оживший мертвец оборачивается к нему. Одного мгновения растерянности хватило, чтобы зараженный схватил его за куртку. Мужчина делает шаг назад от клацающего зубами противника, но отступать некуда. Каннингем упирается поясницей в один из кухонных ящиков. Но вовремя вспоминает про пистолет. Приставив дуло к подбородку плотоядного монстра одним выстрелом избавляется от угрозы.

Теперь мужчина не имеет права терять время. Взбегает на второй этаж, быстро перекладывает дочь в переноску, закидывает на плечи толком несобранный походный рюкзак и бежит к машине. Но с «гостями» с улицы сталкивается уже на лестнице – в отличие от Далси у этих зараженных проблем с подъемом по ступеням не было. Одна пуля, вторая. Дэн перепрыгивает через тела, стараясь не уронить ни переноску, ни рюкзак. Еще один живой мертвец тянет израненные укусами руки на пороге дома – еще одна пуля умиротворяет нападающего.

В машине Каннингем спешно крепит переноску с дочерью на положенное место, не забывает про ремни безопасности. В это же время обезумевшая зараженная женщина добирается до его машины и начинает колотить ладонями о лобовое стекло, однако бьет недостаточно сильно, чтобы разбить. Дэн заводит тачку, но из-за трупа на капоте не видит дороги. Мужчина пробует скинуть тело во время резкого поворота через соседский газон, и только тогда женщина отлетает в сторону. Каннингем вдавливает педаль газа в пол, стрельба и так привлекла к нему всё внимание – шансы уехать живым снизились до критического минимума. Но не успевает он проехать и четверти мили, как перед машиной выбегает женщина.

– Помогите мне! Спасите! Пожалуйста! – кричит блондинка. – Дэн?

4

Каннингем неожиданно для себя узнает в женщине ту самую бесячую соседку, любительницу бегать по утрам и мешать ему выезжать из гаража. Но сейчас не время для старых обид – отчаяние и паника на лице Лорэйн свидетельствуют о том, что она в безвыходном положении.

– Садись! – Каннингем распахивает дверь рядом с пассажирским сидением возле себя. – Быстрее!

Дважды повторять не приходится – Лорэйн запрыгивает на свободное место, попутно рассыпаясь благодарностями. Дэниел не обращает на ее слова особого внимания, сосредоточившись на том, чтобы объезжать зараженных на дороге. Да, всё это напоминало миссию в видеоигре, где нужно сбивать тела мертвецов и получать за это бонусные очки, но сбивать никого Каннингем не собирался. В машине ребенок, столкновение автомобиля с трупом опасно выбитым стеклом, осколки от которого врежутся в них быстрее, чем сработает подушка безопасности. Нет, это всё не игра. Здесь и сейчас вместо игрового азарта и восторга от приключений, внутри Дэна есть только усиливающиеся чувства тревоги и страха.

– Куда мы едем? – болтающая без умолку, то благодарящая, то жалующаяся, женщина вдруг задала первый резонный вопрос.

– В бар. Там застряли мои друзья.

Выражение лица блондинки давало понять, что та сомневается в целесообразности такого направления, но вслух высказывать свои претензии Лорэйн не спешила. Вместо этого посмотрела на ребенка в переноске на заднем сидении.

– Но, Дэниел, с тобой ребенок, – аккуратно начинает она после продолжительной паузы. – Не лучше ли позаботиться о нём, а не о друзьях? Пора уже становиться эгоистом, тебе не кажется?

Ничего другого от женщины Каннингем услышать и не ожидал услышать. Что покойная ныне жена, что соседка не понимали сути мужской дружбы, но он-то, Дэн, понимал – и это главное. Только вместе с друзьями у него есть шанс выжить. Они бы никогда его не бросили, вот и он поступает с ними так же.

– Не о нём, а о ней – это во-первых, – грубо отвечает мужчина. – Во-вторых, ехать со мной ты не обязана, Лорэйн. Если так просишь, проявлю эгоизм прямо сейчас – высажу тебя хоть здесь.

– Нет-нет! – активно запротестовала женщина. – Я же пошутила, ты чего? В бар так в бар. Сто лет там не бывала, кстати…

Соседка запросто переключилась на другую тему разговора, начала рассказывать про свои первые походы в бары, на вечеринки, про первые дискотеки и прочую, абсолютно неуместную ерунду.

Чем дальше Дэниел с Лорэйн отъезжали от спального района, тем меньше мертвецов встречались им по дороге. До бара ехать не так уж долго, но за время пути говорливая соседка успела пересказать не только события ночи, когда ее парализованный муж вдруг превратился в кусачую тварь, но поведала историю всей своей жизни. Тому, что престарелого супруга уже нет в числе живых, блондинка придавала значение, но такое ничтожно малое, что Дэн не мог не поразиться. Будто не человек умер и стал нежитью, а сумка порвалась, да и то не самая любимая. Складывалось впечатление, что Лорэйн не из тех женщин, кто в принципе способен на сколько-нибудь глубокие или серьезные чувства к другому человеку.

Мужчина сначала не слушал ее толком, но полное игнорирование только раззадоривало болтливость пассажирки, а потому он сменил тактику – начал задавать встречные вопросы. Каждый почему-то приводил женщину в ступор, она сбивалась с рассказа и ненадолго затихала прежде, чем выдать ответ.

– Лорэйн, извини, что спрашиваю личное, – начал Дэн во время очередной паузы, – тебе приходилось обращаться с детьми?

Соседка смущенно улыбнулась, заправляя прядь за ухо. Потом отрицательно покачала головой:

– Нет, никогда. А что?

«Действительно, а что ты от нее хотел?» – мысленно спросил сам себя Каннингем. Лишившись жены, Дэн вроде бы должен самостоятельно начать заботиться о дочери, но он сознательно или неосознанно пытается избавиться от ребенка, ведь заботиться не умеет абсолютно. Прямо как Лорэйн, но у нее-то своих отпрысков нет. Отгородиться полностью от любых обязанностей по уходу за новорожденным вместо того, чтобы учиться заботиться о младенце – да уж, отличная стратегия превосходного отца.

Машина Дэна остановилась на значительном расстоянии от бара – за полмили было видно, что мертвяки окружили здание. Только навскидку мужчина насчитал пятнадцать зараженных. Достает пистолет, а в нем последняя пуля. Слишком быстро патроны разошлись.

– Посиди с моей дочкой, пожалуйста, – Дэниел передал женщине огнестрельное оружие. – Пистолет только на крайний случай. Заблокируй двери, сиди тихо. Я постараюсь скоро вернуться.

– А если не вернешься? А если она заплачет? – встревожилась женщина, смотря на окруженный трупами бар.

– Тогда уезжай. Минутку, – Дэн только сейчас обратил внимание на странность – брелок на ключах от машины не его, динозавр вместо белки. – Что за ерунда…

Не было времени размышлять, как такое получилось. Если бы это были чужие ключи, то машина бы, очевидно, не завелась, но с этим проблем не было. Когда Каннингем покинул машину, его мысли мгновенно переключились на более важные задачи: распахнув багажник авто, Дэниел достал лом-гвоздодёр. Незаменимая вещь при работе на стройке, но еще сутки назад мужчина и подумать бы не мог, что придется использовать его как-либо иначе, кроме как для выдирания неправильно вбитых гвоздей.

Подходил ближе к бару с уже продуманной стратегией – он не будет бросаться в толпу нежити, а постарается подманивать к себе по одному. С первыми пятью всё прошло гладко, Дэн даже приспособился бить так, что лом не застревал. Но потом к нему подошли вместо одного зараженного сразу трое, причем достаточно активные, подвижнее остальных. Повинуясь каким-то подсознательным инстинктам, они все попытались окружить жертву, но Каннингем всегда был на шаг впереди – отступал все дальше, маневрировал, уворачивался от их рук и зубов.

Когда с троицей было покончено, мужчина почувствовал, что этот бой его хорошо измотал, даже дыхание сбилось. Сделал паузу, мысленно извиняясь перед друзьями, оказавшимися в ловушке, за эту слабость. Впрочем, Дэниел даже не знал живы ли они. Парни также могли просто уехать из бара, но Каннингем должен был убедиться, что их там точно нет, а иначе не простит себе. Во время передышки в голову пришла неплохая идея, и когда она появилась Дэн сразу же поразился, почему не додумался раньше – он так и не собрал лут ни с одного ожившего мертвеца, которого смог умертвить. Собрать лут, облутать – вполне нормальные геймерские термины, и мужчине легче было пользоваться ими, не думая о том, что по факту он просто обкрадывает трупы.

У одного из обездвиженных зараженных нашелся в кобуре пистолет с тремя патронами, у второго – мощный охотничий нож, толстое лезвие не ровня тому кухонному для рыбы. После отдыха, пользуясь прежней стратегией, Дэн разобрался оставшимися семью людьми, причем пистолетом не пользовался, только гвоздодёром. Седьмого мужчина попробовал вывести из строя уже найденным ножом, и, вспоминая фильмы и игры, был в слабые места черепа. Не без труда, но и ножом удалось воспользоваться так, как следует.

Каннингем чувствовал, что навалившаяся усталость слишком велика и после новой небольшой передышки не исчезнет. Пытаясь хотя бы дыхание восстановить, Дэн обратил внимание на то, что его одежда уже выглядит ужасно – вся в чужой крови. Но мужчина смотрел на умерщвлённых зараженных и понимал, что угрызения совести пропали. Может дело в том, что никого из инфицированных он не знал лично, а может чувство вины за их смерть навалится позже, когда придет полное осознание произошедшего этой ночью.

Дверь в бар была заперта изнутри. Видимо ребята успели возвести баррикады. Дэниел постучал, а после громко проговорил:

– Кевин Биртич, если ты там и жив еще, то открывай эту чертову дверь! Я добил всех живых мертвецов снаружи. Подтирай сопли, вытирай слезки и впускай меня прямо сейчас!

Тон Каннингема умышленно был агрессивно-шутливым; они с другом иногда исключительно смеха ради начинали похожим образом ругаться, в шутку издевались друг над другом. Дэн облегченно улыбнулся, когда услышал как отрывается дверь бара. На пороге стоял Кевин, живой здоровый. Сделав пару шагов друг другу на встречу, друзья обнялись как после годичной разлуки.

– Дэн! Черт возьми, это правда ты!

– Я, Кей!

– Господи, поверить не могу, что ты вернулся! – не преставал удивляться Биртич. – Далси и твоя дочь, они…

– Далси мертва, – ответил Дэн. – Дочь в машине с соседкой.

– А соседка как, симпатичная?

Рассмеявшись тупой и неуместной шутке Кея, Дэниел похлопал его по плечу и разжал дружеские объятия. Школьный друг на подсознательном уровне будто чувствует что ляпнуть, чтобы развеселить Каннингема даже сейчас, когда вообще не до веселья.

Бар внутри оказался почти в том же виде, в каком мужчина из него и уезжал. Даже и не скажешь, что тут была резня. Дэн ожидал увидеть и других выживших, но были тут только Кевин, Вова и Митч. Мужчина сразу спросил как такое могло случиться, ведь в заведении было столько людей, что не протолкнуться к выходу. Но Биртич в свойственной ему живой манере и с юмором описал, что когда безумие стартовало, он с мужиками заперся в туалете бара и именно там они терпеливо ждали, когда снаружи станет тише.

– А как же вышли? – удивлялся Дэн.

– Да, блин, они сами друг друга все перебили, – разводил руками Кей. – Нам делать даже ничего не пришлось. Да и что бы мы сделали? Нас всего лишь трое, а их полный бар!

Мужчина посмотрел на реднека, русского и друга-простачка – буквально набор персонажей для глупого старого анекдота. Пусть Вова и выглядел мужиком крепким, но пухлый Митч и тощий невысоклик, как называл Кевина иногда Дэн, точно бы в сражении с трупами проиграли. Но у Каннингема оставались вопросы:

– Окей, но я не понимаю, как так получилось: в зале нет ни единого убитого зараженного? Где кровь, кишки? Если они перебили друг друга без вас, то тут должны были быть тела.

Улыбка Кея выглядела нервной и напряженной, но говорил он по-прежнему бодрым тоном:

– А сам догадаться никак не можешь, Дэнни? Ну вынесли мы их на улицу, что же еще мы могли с мертвяками сделать.

– А кровь? То есть вынесли? Как? – не сдавался Дэниел. – Вы же дверь запертой держали, снаружи бар окружен. Окна, вон, позапирали, – мужчина кивнул на металлические ставни-жалюзи на окнах, поставленные здесь, скорее всего, задолго до прошлой ночи.

– Да хорош тупить, Дэн! Честное слово, хватит – есть же мозг свой, так пользуйся им, – смеющийся Биртич все заметнее начинал нервничать. Нервозность друга выдавало и то, что он за время их разговора тот скурил две сигареты, и уже третью извлекает из собственного портсигара. – Через черный выход вынесли всех, очевидно же. Крови, знаешь, много не было. А ту, что были уже позатирали, чтобы не воняла.

Дэниел подавил в себе порыв немедленно пройти и проверить правдивость слов друга, глянуть сколько трупов за дверью черного входа. Но это было бы тупо. Зачем Кевину врать? Каннингем кивнул его словам, собираясь прекратить эту невнятную часть беседы. За одним из барных столиков мужчина увидел картину неожиданную, но милую – с его ребенком с искренним удовольствием возится старик Митч. Вот уж кто обрадовался, увидев ребенка на руках Дэна!

Когда Дэниел подошел ближе к реднеку, старик будто бы смутился тому, что он сидит с чужим ребенком. Отца умилила эта реакция старого столяра.

– Ты того, в своей голове не подумай ничего поганого, – закряхтел Митч и нахмурился, – я не педофил какой-то там. В телеке каждый вечер то и дело про этих извращенцев показывают, будто пиарят эту педофильскую мерзость. Говорю, я не из таких, и только посмей так подумать – в рыло врежу! Просто своего Джереми вспомнил, – мужчина вздохнул, – который самый младшенький.

Каннингем понимающе кивнул. Он и забыл, что Митч на самом деле многодетный отец, у него то ли пять, то ли шесть детей. Да только все сыновья и дочери давно повырастали и уехали из родного Огайо. Старик никогда не жаловался на отпрысков, но и ничего о них взрослых не рассказывал. Только вспомнил постоянно, какими милыми, смешными они были детками, как чудили и шкодничали.

Дэн достал из кармана телефон жены, протянул старику:

– Вот, можешь позвонить детям, если связь еще ловит.

Реднек улыбнулся беззубым ртом и отрицательно покачал головой.

– Что, думаешь, твоя звонилка лучше моей? – Митч вынул собственный кнопочный мобильник и бросил на стол. – Если бы хотели, сами бы мне позвонили.

– А они не звонили?

Старик отрицательно покачал головой.

– Так может из-за связи не могут дозвониться.

– Да они и раньше не звонили. – Старик погладил дочь Дэна по голове. – Пока малые папка им интересен, папка им нужен. А как вырастают, так всё, пока-прощай. Вычеркивают из жизни. Вот тебе и семья…

– Ну и черт с ними! – Каннингем хлопнул Митча по плечу. – Теперь мы твоя семья, и мы тебя не вычеркнем и не бросим.

После слов Дэниела реднек несколько приободрился, а может так просто казалось.

Бригадир, которого сейчас вполне можно считать бывшим, русский Вова тоже не скучал – еще разговаривая со стариком, Дэн увидел его о чем-то беседующим с Лорэйн. Вову – беседующим. Мысленно Каннингем уже сочувствовал соседке, но та будто бы и не особо страдала от такой компании. Странная пара, суровый русский мужик и болтливая блондинка, хотя может странность не такая уж большая – Лорэйн нужны свободные уши, не задающий лишних вопросов слушатель, а Вова, по сути, и не умеет их задавать нормально.

Отойдя от Митча, Дэн присоединился опять к Биртичу. Они с Кевином сидели не так далеко от парочки Вовы и Лорэйн, но Дэниел все равно ни слова не услышал от разговора бригадира с соседкой.

Всё вроде бы хорошо. Но мысленно Каннигема что-то смущало в истории Кевина. Нет, она логичная, и нет ничего позорного в том, что друг с коллегами прятался в уборной – жив остался, и это главное.

– Кей, ты же пьяный был, на ногах почти не стоял. Как ты оклемался вообще, чувак? – заговорил первый с другом Дэниел.

– Знаешь, как-то оклемался. Мгновенно протрезвел, когда люди начали жрать друг друга заживо, – без улыбки ответил Биртич. – Лицезрение ужасов каннибализма бодрит лучше кофе, советую.

Каннингем улыбнулся черной шутке друга. Дэн решил задать еще один достаточно серьезный вопрос:

– Брат, почему вы не свалили из бара, если есть выход через черный выход?

Глаза Кея странно блеснули, но он только пожал плечами, делая очередную затяжку. А потом громко обратился к Митчу и Вове, выдыхая дым:

– Мужики, Дэн спрашивает меня, почему мы не свалили из бара через черный выход, – Биртич переводил взгляд с одного бывшего коллеги на второго. – А я не знаю, что ответить. Может, вы знаете почему, а?

На озадаченном лице Митча, который после обращения Кея отвлекся от возни с ребенком, отразилось удивление.

– Какой еще черный… – начал было старик, но Кевин его нетерпеливо перебил:

– Черный вход, дед! Забыл уже? Мы через него трупы выносили из зала. Что, склероз открылся или что? – нападение на пожилого реднека Кей умело скрывал за шутливым тоном. – Я, кстати, рассказал Дэну о том, как мы выжили, как прятались в туалете, пока все не затихло. Брат, думаешь, правильно мы поступили?

Настал черед Каннингема нервно улыбаться, пытаясь найти подходящие слова.

– У вас выбора не было.

Митч больше ничего не говорил, вернулся к кормлению ребенка. Вова и не думал вмешиваться в разговор изначально, но даже на непроницаемом для эмоций лице русского появилась черная тень обеспокоенности. Реакция мужчин показалась Дэниелу странной, если не сказать подозрительной. Они словно что-то скрывают.

– Ну, раз ни у кого нет идей, почему мы остались здесь, скажу я, – продолжил Кевин. Он зашел за барную стойку и поочередно стал доставать из-за нее три пистолета разных калибров и один карабин. – Это всё, что у нас есть. На все пушки девять патронов. В баре есть вода, еда, бензиновый генератор в подвале. Снаружи ночь. Мы решили переждать темноту здесь, а утром думать, что делать дальше. Утро вечера мудренее, так ведь? – Биртич оперся ладонями о столешницу бара и улыбнулся одной из своих самых дружелюбных улыбок. – Но тут пришел наш супермен Дэнни и голыми руками, в одиночку считай, взял и разобрался с нежитью в свете холодной и жестокой луны. Герой!

Вроде и хвалил друг убедительно и искренне, но Дэну все равно было не по себе. Не такая уж большая заслуга спасти тех, кому и так ничего особенно и не угрожало. Каннингем захотел немедленно сменить направление разговора:

– Что будем делать дальше? – он перевел взгляд с Кевина на Вову, надеясь, что тот хоть что-то скажет по делу.

– Я бы лично лег дрыхнуть часов на двадцать, – подал голос Митч.

– Это само собой, – кивнул Дэн. – По потом ведь нужно думать, что делать. Мы так и будем жить в баре? Еда, вода и бензин для генератора рано или поздно кончатся.

– Утро вечера мудренее, Дэнни, – напомнил Кей.

– Дэн прав, – наконец заговорил Вова. – Нужно оружие. Больше. Еда.

Внимательно слушавшая мужчин Лорэйн следом за Вовой тоже робко вмешалась в беседу:

– Я знаю, где найти оружие. У меня дома. Мой муж… – женщина посмотрела на русского, и будто специально для него уточнила, – он тоже заразился вчера ночью. Он, в общем, обожал охоту. И продолжал обожать после инсульта. Дома у нас завались пистолетов, винтовок тоже. Патронами забито полкомнаты за офисом. Я еще удивлялась, помню, зачем ему столько, если у нас охрана есть. Но он прямо фанател от всего стреляющего, короче!

Кевин всплеснул руками.

– На том и порешили, – торжественно произнес он, – утром поедем домой к нашей прелестной вдовушке. А теперь всем спать, выживальщики!

По тому, как Лорэйн легкомысленно захихикала после фраз о вдовушке, Дэн еще раз убедился, что по супругу скорбит она не слишком сильно. Мужчина забрал у Митча дочь, та успела уснуть за время беседы взрослых, бережно положил в переноску. А что с ней-то делать завтра? Соседка с детьми управляться не умеет, на реднека вешать обязанности ухода тоже не правильно – старик не нянька. Вздохнув Дэниел решил, что утром будет думать, что делать с этой проблемой, а сейчас нужно выспаться. Второй ночи без сна его организм не переживет.

Глава 2. Гуманизм

1

После обсуждения планов на завтра все разлеглись, где придется в главном зале бара и провалились в крепкий и глубокий сон достаточно быстро, предыдущий день измотал и измучил каждого. Неизвестно как долго удалось проспать Дэниелу прежде, чем зал бара заполнил детский плач, раздражающе громкий и настолько долгий, что игнорировать его не представлялось возможным. После вчерашнего орудования ломом у Дэна болело тело, особенно спина и руки, но именно он поднялся успокаивать дочь. Кому еще этим заниматься, если не родному отцу?

Перейдя вместе с ребенком на кухню бара, молодой отец второй раз в жизни поменял малышке памперс. Митч вчера объяснил, как наводить смесь, а потому Дэниел знал, что и этой задачей справится сам. Ребенок продолжал хныкать, и его отец словил себя на мысли, как сильно здесь не хватает Далси. Каннингем не позволял себе развивать эту мысль, нельзя думать о жене, это спровоцирует новый приступ страданий и самообвинений. Поздно, он опять попал в этот проклятый замкнутый круг собственных мыслей: супругу было уже не спасти, когда он пришел домой, но ведь если бы тогда мужчина не отправился в бар, если бы сразу поехал домой, то все могло бы повернуться иначе. Далси была бы с ним рядом.

Дочь опустошила треть бутылочки, после чего вновь провалилась в сон. Дэн почувствовал, что его переполненный мочевой пузырь уже прилично поджимает. Но когда отправился в уборную, чуть не умер от вони, стоявшей там – кто-то уже давным-давно и не один раз сходил по-большому, даже по слишком большому, а слив не работал. Каннингем тут же выскочил из туалета, пытаясь отдышаться, а закрывая дверь, заметил валяющуюся на полу табличку: «Туалет не работает! Не входить!»

Получается, здесь прятались Кевин, Вова и Митч, когда всё началось? Почему-то Дэну в это слабо верилось, а всё потому, что школьный товарищ отличился чрезмерной брезгливостью, если дело касалось любых экскрементов. Недавний пример с собачьим дерьмом на стройке – каждый раз вступая в вонючую кучку, Кей сам на дерьмо исходил, материл и плевался от отвращения по полдня. А тут незабрезговал прятаться в смердящей уборной? Конечно, ради спасения своей жизни, может, люди и не такое делают, но ведь Кевин даже не упомянул эту вонючую деталь в рассказе, не пожаловался и не отшутился. Забыл, наверно? Недоверие к рассказу Биртича только усиливалось, хотя на самого Кея Дэниел и не думал злиться. Для Кевина нормально что-то недоговаривать. Каннингем давно принял эту его странную черту характера, но всегда Дэн понимал, где и когда товарищ врёт, всегда знал, зачем ему каждая конкретная ложь или частичная правда. Всегда, но не сейчас.

Черный вход в бар располагался на кухне, недалеко от кладовки. Ключи от входа никто не прятал – их так и оставили висеть в замочной скважине. Чтобы выйти на улицу через эту дверь, Дэну не нужно было долго решаться. Мысленно он уже всё взвесил и решил для себя еще вчера. Сейчас же Каннингему нужно было дойти до конца, и либо уличить Кевина во лжи, либо убедиться в его правдивости и честности. Ключ в замке со скрипом провернулся в его руках, в глаза ударил яркий солнечный свет. День давно наступил, из-за закрытых металлическими ставнями окон внутри бара об этом узнать невозможно.

Когда зрение вернулось к мужчине, увидел пустой порог не менее пустого внутреннего дворика у заднего входа в заведение. Тел трупов нет ни лежачих, ни бродящих. Справив естественную малую нужду у растущего внутри дворика куста, Каннингем решил проверить еще одну догадку. Для этого вышел к парадному входу в бар через ближайшую калитку. У входа все еще лежали убитые им зараженные. Новых оживших мертвецов за немалое время, пока все внутри спали, не появилось. В этом не было ничего удивительного – злачное заведение, по законам штата, находится на значительном расстоянии от города. Зараженным потребуется время, чтобы пешком доковылять сюда.

К Дэну пришло неутешительное осознание – вчера он убивал обратившихся в живые трупы посетителей бара. Мужчина не знал и не мог знать, заразились ли они до того, как Кевин вместе с Вовой и Митчем вытравили их из бара или уже после, но сейчас сомнений не было: Биртич напрямую причастен к выдворению людей. Полный бред, конечно! Кей никогда не был настолько бесчеловечен. Часть сознания Дэна продолжала отрицать, что лучший друг может пожертвовать кучей невинных людей ради спасения своей шкуры. Иногда товарищ обманывал и хитрил, но обман не равносилен убийству. Ладно Кей, но почему Вова и Митч молчали? Как бы он их мог бы заставить помогать ему? Нет, все равно нелепо получался. Быть такого не может, чтобы догадка Дэниела была верна.

Еще недолго пробыл мужчина на улице, пытаясь привести мысли в порядок. Вернулся так же через черный вход. Все, включая дочь Дэна, крепко спали. Каннингем запер дверь на кухне, оставляя ключ висеть в замочной скважине точно так же, как тот висел изначально.

Завтрак в целом проходил мирно и ровно. В баре было еды достаточно, чтобы каждый выживший не отказывал себе ни в чем, мог наесться и напиться досыта. Дэн сознательно не стал затрагивать волнующую тему об участии Кевина в появлении зараженных снаружи. Но надеялся, что Биртич сам признается и объяснит мотивы собственных поступков, а может, что еще лучше, развеет страхи и неприятные подозрения, родившиеся у Дэниела в голове. Каннингем всерьез полагал, что друг если и скрыл от него правду и как-то заставил врать Вову и Митча, то только потому, что ему стыдно. Мужиков тоже совесть мучает, потому они молчат. Вместо того чтобы ругаться, давить вопросами, Дэниел решил дать ребятам время подумать над своими действиями, время осознать их полностью, и только потом признаться самостоятельно и добровольно. Чтобы не было опостылевших ссор и ругани.

Впрочем, вопреки надеждам Дэна, конфликт за завтраком всё же имел место. Ссорились из-за ребенка – оставаться с младенцем в баре не хотел никто. У всех имелись убедительные отговорки: Вова и Кей боялись прикасаться к детям, Лорэйн – тоже самое, плюс она одна знает все коды от замков в своем особняке, а потому остаться с девочкой не может. Митч тоже категорически отказался, называя сидение с детьми «немужской работой».

– Чёрт бы тебя побрал, Митч! – после часового обсуждения Дэн уже сам переходил на крик, что вообще ему несвойственно. – Ты единственный умеешь обращаться с детьми. Неужели так сложно забыть про мужские-женские работы, а просто сделать полезное дело?

– Я тебе не нянька, уяснил, сопляк! Не нянька и не буду ей! – реднек стукнул кулаком по столу. – Сначала с ребенком посиди, а потом чего тебе сделать, а? Может мне еще юбку нацепить и губы накрасить?!

На откровенное поясничание со стороны Митча ответить Дэну было нечего. В который раз мужчина убеждался, что никому его ребенок не нужен. Но не бросать же дочь в баре одну? Могут вломиться другие выживальщики, мародеры те же – и всё, считай, он потерял не только жену, но и ребенка. Но если взять младенца с собой, то будет еще хуже! – как с дочерью на руках будет драться? А если, не дай бог, нужно будет убегать, а он споткнется? Даже в машине ребенка опасно оставлять, ведь в любой момент авто может быть окружено зараженными, что автоматически захлопнет ловушку.

После завтрака Каннингем злился. На всех злился. Почему он рассчитывал на Биртича и остальных, почему думал, что с ними у него больше шансов? Эти ублюдки думают только о себе. Дэн рылся в бездонном рюкзаке, пытаясь достать со дна один из подгузников, но среди вещей ему попалось странное приспособление из тянущейся, но крепкой ткани. Где-то из глубин сознания всплыло название вещицы – слинг-шарф. Далси пыталась рассказать что-то, показывала, как с помощью слинга можно удобно носить ребенка на груди. Но слушал ли Дэн? Частично он помнил, что нужно каким-то хитроумным способом завернуть шарф вокруг туловища, чтобы в области солнечного сплетения образовался карман – в него и можно поместить дочь. Руки при этом свободны, да еще и рюкзак можно нести за спиной. Каннингем ухватился за эту возможность, как за спасительную соломинку.

Добрых полчаса потребовалось, чтобы разобраться со слинг-шарфом. Группа уже готовилась выезжать к дому Лорэйн, а молодой отец все мучался с обмотками ткани – то карман для ребенка получался маленький, то слишком большой. Еще через десять минут вроде вышла идеальная переноска, но как теперь внутрь поместить дочь? – пришлось разматывать и думать, как делать правильно.

– Дэн, кончай возиться! – кричал с улицы Кевин уже занявший одну из брошенных машин на парковке. – Тебя одного ждут все!

Еще минут через десять Каннингем наконец-то вышел к остальным из кухни. На груди ярко-оранжевый слинг с ребенком, в левой руке – детская переноска, она же детское автокресло, в правой – гвоздодёр, а за плечами рюкзак. Видок необычный, реакции у всех разные – кто-то из выживших восхитился, а кто-то хмыкнул, считая дуростью.

– В полном обмундировании, дружище? – улыбающийся Кевин высунулся из окна тачки, чтобы получше рассмотреть Дэна. – Блин, зачем ты все вещи с собой тащишь? Типо просто оставь в баре – мы же за пушками сгоняем и вернемся.

Мужчина ничего не ответил, даже не посмотрел в сторону Биртича. Молча сев в свой автомобиль на сидение водителя Каннингем пытался отрегулировать кресло, ведь теперь из-за ребенка руль оказался слишком близко к животу.

– Алло, приём! Ты слышишь, Дэн? Да ладно… Ты дуешься на меня, что ли? – Кей быстро распознал обиду в друге. – Каннингем, брат, ты чего?

Биртич энергично покинул авто, подошел к сидящему в машине другу как раз тогда, когда тот разобрался с собственным сидением. Кевин хлопнул ладонью по крыше Nissan’а, чтобы привлечь внимание Дэниела, но тот по-прежнему игнорировал подошедшего.

– Ну я-то в чем тут виноват, чего ты злишься? Я должен был остаться сидеть с твоей дочкой или что? Ты объясни по-людски, до меня, до тупого, не доходит! – Искренность в голосе Кея не оставила Каннингема равнодушным, он глянул на него, но всё еще молчал. – В чем проблема, друг? Что не так? Лучше скажи здесь и сейчас, потому что, блин, конец света наступил. Чертов апокалипсис на дворе! Таиться в обиде нет смысла, ведь меня, тебя, да любого из нас вот-вот может не остаться среди живых, прикинь. Скажи в лицо сейчас – второго шанса может и не быть.

Друг говорил так, что как ни пытался, но не мог Дэн рассмотреть в его мимике, интонациях фальшь. Не знай Каннингем того, что друг обманул его с трупами, которых не оказалось за черным выходом, то мужчина поверил бы Биртичу полностью.

– Это ты, Кевин, скажи мне, что не так, – жестко ответил Дэниел, выдерживая пристальный взгляд Кевина.

– Что сказать? Блин, да о чем ты толкуешь? – Биртич упрямо продолжал корчить из себя дурачка.

– Значит, тебе нечего сказать, да?

– Да что за бред, Дэн! Я уже всё тебе рассказал. Что ты хочешь от меня услышать?

Последний шанс признаться товарищ упустил. Дэн словно впервые видел перед собой этого отчаянно врущего человека. Даже если ошибка совершенна, если друг и повинен в чем-то ужасном, то стоило Кевину всего лишь честно рассказать Каннингему обо всём – тот бы попытался понять. Попытался, черт бы его побрал, оправдать Кея. Массовое убийство не кажется таким уж большим злодеянием в условиях апокалипсиса, всему можно найти смягчающие обстоятельства. Те люди, которых выгнал Кей, могли быть обычным сбродом, уродами и бандитами, а выгоняя их из бара Биртич мог всего лишь защищаться. Но если всё было так, почему Кевин молчит и скрывает правду? Неужели совершенное им оправдания не достойно, а потому вместо признания правды, виновник зверства предпочитает его скрывать? Нет, уж слишком страшный портрет вырисовывался поверх некогда лучшего друга. Нельзя делать скоропалительные выводы. Мужчина повернул ключ, заводя машину.

– Ничего. Я ничего не хочу от тебя услышать. Поехали, мы теряем время.

Каннингем развернул свой автомобиль в правильном направлении, ожидая пока все займут свои места. Неожиданно на свободное пассажирское сидение в авто мужчины уселся Митч. Оправдывал свое решение тем, что в тачке Кевина стало уж слишком тесно. Причем реднек пришел не с пустыми руками – прихватил с собой пару пистолетов из тех, что вчера показывал Кевин. Одну из пушек старик молча засунул в рюкзак Дэна, даже не спрашивая, нужна ли она ему.

2

Старик по пути к спальному району почти не болтал, чему Дэн был только рад. Разве что спросил удобно ли ребенку в «этой тряпочной штуке», называть переноску слингом Митч не хотел. Дочке на самом деле было удобно, Каннингем думал, что она будет вырываться или плакать, но девочка не издала ни звука – позже отец понял, что она задремала.

– Ты как беременный, – после продолжительной тишины вдруг сказал реднек, улыбаясь почти беззубым ртом.

Дэниел посмотрел вниз на обмотки оранжевого шарфа, и на самом деле даже при малом напряжении воображения можно было подумать, что слинг – беременный живот. Забавное сравнение самого мужчину не повеселило, но опечалило.

– Митч, скажи, почему ты не согласился посидеть с ребенком? – Дэн попытался заговорить без претензии и злости. – Что за глупости про мужскую и женскую работу? Из-за того, что ты умеешь обращаться с детьми, никто бабой считать тебя не начнет. Но начнут считать очень крутым батей. Или дедушкой.

– Я никакой не очень крутой, Дэн, – закряхтел мужчина, поудобнее усаживаясь в кресле. – Ты, конечно, извиняй за то, что не согласился. Это только еще раз доказывает, что я ни в одном месте и близко не крутой. Я, знаешь, – реднек вздохнул, не решаясь сказать следующую фразу, – боялся, Дэн. Мне было страшно стать для вас бесполезным дедом, который только и может, что сидеть с детьми.

– Не знаю, кто бы так мог подумать, Митч. Мне бы это и в голову не пришло. А теперь из-за твоих страхов мне придется тащить дочь с собой, будто я беременный.

– И это чертовски странно выглядит, если хочешь знать мое мнение, – улыбнулся старик. – Вот сейчас, ты может, животик свой собственный надорвешь от смеха, но я скажу тебе одну шутку. К старости я людей читать научился как книги. – Дэн действительно не смог сдержать смеха, уж слишком стереотипно и пафосно это звучало с уст столяра-деревенщины. – Да, посмейся. Правда в том, что книги и людей я не очень-то люблю, но читать их умею быстро.

– И какую ж книгу ты последнюю прочёл? – продолжал улыбаться Каннингем.

– Книгу «Кевин Биртич». И там, на первой же странице, черным по белому и большим шрифтом для слепых пердунов написано, что он не хотел, чтобы ты ехал с нами. – Старик сделал паузу, чтобы харкнуть в открытое окно. Хорошо, что вторая машина не ехала следом. – Поэтому он никак и не вписался за тебя, хотя мог бы запросто. Я против него не настраиваю, и даже в душе не разумею мотивы Кея. Может он так заботился о тебе, мне каким боком знать?.. Но факт для меня очевидный – он хотел, чтобы ты с дочкой остался в том баре, а не тащился с нами следом. А ты взял и нарушил его идеальный план. И, кстати, на кой тебе надо вообще ехать за этим оружием несчастным? Сдалось оно тебе? Ты, вроде и так, и с ломиком нормально справлялся.

Ответить на вопросы Митча было не так просто, ведь очевидных ответов не было. Дэн действовал не столько осознанно, сколько интуитивно. И вот это неосознанное, им управлявшее в большинстве решений, иногда шло во вред самому Каннингему. Слова реднека заставили задуматься, что может на самом деле стоило не рваться так в эту поездку, может и без него отлично обошлись бы. Впрочем, было у мужчины всего одно оправдание своему странному поведению:

– Как я вас брошу? Вас кучка трупов у бара окружила, так вы выйти не могли, пока я не пришел. Страшно представить, что будет в пригороде. Когда я оттуда уезжал, там уже было столько живых мертвецов, что еле выбрался. – Дэн глянул на старика и заметил, что тот заметно приуныл. – Я не хотел, чтобы вы уехали и не вернулись. Тогда ваша смерть была бы и на моих руках.

– Ну что за дурень. О себе думай, о дочке, а не о нас. Нет, правильно сказал Кевин, герой! Что ты бредишь, герой? – нахмурился Митч. – Справились бы мы и без твоего лома. Нас, блин, трое мужиков! Прорвались бы как-нибудь…

– Прорвались, прямо как вчера в туалете? Там вы сколько прятались, весь вечер? – вкрадчиво спросил Каннингем. – Или Кевин наврал что-то? Я ведь знаю его, он врать может.

– Прятались, да! Сколько нужно прятались. А что, у тебя проблемы с этим, а? – в агрессии старика ощущалась неуверенность, будто выпадами пытался защищаться.

– Никаких проблем.

Настроение казалось окончательно испорченным. Возможно, виной тому был не только напряженный разговор, но и то, что по мере приближения к городу, все чаще на трассе они им встречались живые мертвецы. Одни брели в одиночку, другие группками по два-три человека; были среди них одетые хорошо и бедно, ярко и бледно, при всём параде и в пижамах, в обгоревшем тряпье и даже почти голые; они шли неизвестно куда, а видя проезжающие мимо две машины меняли направление и медленно шли следом.

За час пути следом за автомобилями Кевина и Дэна собрался солидный хвост из живых трупов. Это лишало группу выживших возможности в любой момент развернуться и поехать назад, если впереди проезда не окажется по той или иной причине. Каннингем подозревал, что так и случится. Помня, что в городе зараженных огромное количество, мужчина осознавал всю опасность их вылазки. И готов был рисковать, лишь бы Лорэйн была права, лишь бы у нее дома еще был тот арсенал оружия. Дэниел твердо решил: поможет ребятам не умереть, доберется до оружия, возьмет пару пистолетов, побольше патронов, и свалит подальше ото всех вместе с дочкой. Он и без всех выживет.

Однако разговор с Митчем внес сумбур в стройный мыслительный ряд Дэна. Кей на самом деле не хотел, чтобы Каннингем ехал? Если это такое проявление заботы, то Дэниел, конечно, польщен. Но все равно доверять Кевину как раньше больше нельзя. На всех, даже на того же старика Митча, Кей имеет большое влияние, и Дэн не будет пытаться подорвать его авторитет. Пусть верят ему, если хотят верить – кто Каннингем такой, чтобы лишать потерянных людей харизматичного лидера? – а самому Дэну верить Биртичу осточертело.

Первые неприятности начались, когда трассу прямо перед въездом в город перегородил опрокинувшийся на бок огромный грузовик. Не было понятно, что там за ним, но выбора нет – нужно объезжать по обочине. И, судя по следам от шин на придорожном грунте, не одни они додумались до подобного решения. За фурой вторая проблема – ехать дальше по трассе не получится из-за автомобильной пробки из брошенных машин. Конец череды транспорта терялся где-то уже внутри пригорода, на первой ближайшей улице спального района из частных домов. Отсюда до улицы с особняком Лорэйн еще очень далеко.

Проблемы продолжились, когда по проезжавшим мимо автомобильной пробки машинам вдруг из ближайшего дома кто-то пустил короткую автоматную очередь. Попасть не попал, оба автомобиля тут же свернули подальше от основной трассы, заехали в один из проулков. Стены ближайшего двухэтажного особняка могли защитить от пуль – можно было спрятаться внутри, но эти же стены могли стать и ловушкой, если нападающие зажмут их в здании. Оружия и патронов почти нет, каждый на счету, потому моментально мужчинами было принято негласное решение занять оборонительную позицию снаружи дома, ждать пока агрессоры сами явятся добивать их. Из места, откуда стреляли, до укрытия группы не очень далеко, но идти в наступление никто не спешил.

Не произнося ни слова, исключительно жестами, Дэн предложил отступать подальше отсюда. Нужно воспользоваться промедлением врага. Если отбиться от стрелявших и не получится, то убежать от них еще есть шанс. Так хоть кто-то из них сможет уйти живым из перестрелки. На полусогнутых ногах и перебежками группа пересекала внутренние дворы частных домов. Никто повторно не открывал по ним огонь в спины, а единственной угрозой стали бродящие повсюду зараженные. Кевин и Вова бодро рубили каждого встречного мертвеца битой и топором, это оружие мужчины смогли каким-то образом отыскать в баре. Митч, несмотря на, казалось бы, преклонный возраст, почти не отставал по скорости от бегущих, а с плотоядными монстрами расправлялся ножом, который вчера нашел Каннингем у одного из мертвецов. Сам Дэн почти не бил, больше уворачивался, но чем дальше он бежал, тем тяжелее казались слинг с ребенком и рюкзак за плечами.

Очередной живой труп в одном из пробегаемых ими дворов внезапно вывалился на Каннингема откуда-то сбоку. Зубы мертвеца сомкнулись прямо за левым ухом до того, как мужчина успел заметить угрозу и отразить ее. Повезло, что рядом шагающий Митч помог – после ножа в висок обратившийся сполз на пожелтевшую осеннюю траву. Дэниел остановился, перепугано ощупывая шею – нет, мертвяк не успел укусить. Старик хлопнул Канниннгема ладонью по спине, смерил осуждающим взглядом, после чего кивнул на лом в руке мужчины:

– Не стой как отмороженный, Дэн.

Хуже отца с ребенком с самозащитой справлялась разве что Лорэйн. От каждого встреченного зараженного женщина шарахалась, замирала, даже не пыталась увернуться или нанести удар. При этом оружие соседке досталось неплохое – длинная острая кочерга от печи из кухни бара. Впрочем, реальной необходимости использовать кочергу у блондинки не было, ведь обязанности по ее защите от нападения весьма неплохо разделили между собой Вова и Кевин. Единственная функция Лорэйн, с которой она справлялась на отлично – функция провожатого. Женщина уверенно вела группу к своему дому, отлично ориентируясь на местности. Вероятно, ежеутренние пробежки помогли ей изучить родной район в совершенстве, поэтому она ни разу не растерялась по пути. Ориентировочно и Дэниел помнил место расположения ее особняка, но полностью доверял памяти соседки и советами не надоедал.

По оценкам Дэна бежать им нужно еще несколько кварталов, но Вова вдруг резко остановился. Лицо Биртича изображало немой вопрос: «Что ты творишь?», но бывший бригадир поднял палец вверх. Потом тихо произнес:

– Слышите?

В ушах у уставшего и раскрасневшегося Дэниела был слышен только стук собственного участившегося пульса, потребовалось время, чтобы Каннингем понял, о чем говорит Вова. Поняли и услышали это все спутники. Негромкий звук напоминал тот, что издает шлифовочная машина для дерева, Дэн ежедневно слышал ее на работе: что-то вроде жужжащего шмеля из соседней комнаты, кучи жужжащих шмелей. Приближающийся звук становился объемнее, многограннее и… живее?

Начали оглядываться, ища источник назойливого жужжания – насекомых осенью уже нет. Звук слышится со стороны дороги, пролегающей через квартал и заканчивающейся развилкой. Все пять пар глаз смотрели в направлении дорожной полосы, приглушись в тени стены случайного дома. Они ожидали увидеть что угодно, но картина, открывшаяся перед ними, была действительно ужасающей – в сторону выживших двигался человеческий поток из зараженных. По количеству участников и жужжащему созвучию, в который слились рычание и стоны мертвецов, они напоминали рой. Сотни, если не тысячи обезумевших людей совсем близко! Нужно бежать, но куда, если с другой, с противоположной стороны, в них стреляли совсем недавно?

– В дом! – из всех них, похоже, один Вова сохранил хоть какое-то самообладание. Все остальные оторопели перед лицом опасности, с которой вот так вот, лицом к лицу, сталкивались впервые.

Здание, у которого они стояли и в котором предложил прятаться Вова, имело высокий фундамент, но до окон дотянуться можно. Русский парень действовал быстро – разбил прицельно запущенной битой оконное стекло, быстро скинул куртку и закинул на торчащие из нижней рамы осколки. Кевин подсадил его, и вот уже экс-бригадир забрался внутрь здания.

– Пусто! – отсчитывается он и тут же перегибается через раму, протягивает руки, чтобы помочь забраться следующему.

Митч подталкивает лезть Лорэйн. Женщине непросто взобраться по стене, но существенную помощь оказывает Биртич, поддерживающий снизу. Дэн смотрит в сторону приближающегося роя – зараженные менее, чем в сотне футов от них. Приближающиеся клацающие зубы уже различимы; кажется, мертвецы тоже заметили живых людей, копошащихся у дома, и теперь ничто не собьет их от смертельного курса в их сторону. Когда Митч хлопает Каннингема по плечу, тот едва не подпрыгивает на месте.

– Ребенка! – командует старик, указывая на протянутые руки Вовы.

Дэниел будто в полусне, не сразу понимает, что от него хотят и о каком ребенке речь. Дочь! Непутевый отец опять забыл о своем чаде, но и та уж слишком притихла. Почему от неё не было ни звука за все время побега? Неужели задохнулась? Он передавил дочери жизненно важный орган и сам того не заметил? Дрожащими от волнения руками Каннингем начал распутывать обмотки слинга, чтобы извлечь тело ребенка. Живая! Сонная дочь смотрит на него внимательным взглядом, но возмущается, когда откуда-то сверху ее под мышки перехватывают чужие руки.

Когда ребенок был в безопасности внутри дома, следом решает лезть внутрь не Дэн, а Кевин. Биртич не стал дожидаться, что его будет кто-либо подсаживать – хватило помощи Вовы, он подтянул легкого Кея вверх за руки. Мертвецы тем временем были уже в одном пролете от них, а под окном остались двое – Митч и Дэн.

– Митч, давай! – требует Каннингем и становится на одно колено, чтобы о второе старик смог использовать как ступеньку. Но на лице Митча возмущение и ужас.

– Не дури, идиот! Сам лезь! – протестует реднек.

– Нет!

– Там твоя дочь, дурак! Лезь!

– Быстрее! Сейчас! – вмешался Вова, видящий приближающуюся смертельную опасность, он требовал принять решение сейчас же.

Митч тоже обернулся на мертвецов, плюнул и кряхча по-стариковски начал взбираться в окно. Реднек был тяжелее их всех, для подтягивания массивного тела в оконный проем требовалась больше сил и времени. За обе руки сверху тянули Кевин и Вова, а снизу толкал Дэниел, и задуманное все-таки удалось осуществить. Да и еще и вовремя – едва туловище мужчины перевалилось через окно, первый из роя зараженных навалился на Дэна. Нападающего Каннингем оттолкнул мощным толчком в грудь. Мертвец из-за удара равновесие не удержал, навалился всем телом на идущих позади него, сбил еще нескольких живых трупов. Но надвигающая толпа быстро поглотила павших, замедлилась совсем ненадолго.

Этого промедления хватило, чтобы Дэниел успел ухватиться за ладонь Вовы обеими руками. Тут же подтягивать Каннингема принялся помогать Митч – старик схватил за вторую руку и со всей силы тянул на себя, то есть вверх. Однако один из живых трупов ухватился за ногу мужчины, пытался дотянуться до мыска ботинка зубами. И самое страшное, дотянулся и укусил.

3

Зубы мертвеца впились в толстую кожу рабочих ботов, тех самых с защитными железными набойками внутри. Набойки должны были защитить пальцы строителя, если тот случайно уронит на них молоток, но и зубам плотоядной твари противостояли отлично.

Существо, некогда бывшее человеком, не могло прокусить металл, но и челюсти не разжимало. Дэн с силой дернул ногой – зараженный ударился головой о стену дома; мужчина повторил действие, стал слышен хруст – челюсти разжались. Вова и Митч втянули Каннингема внутрь.

– Укусили?

Взволнованный голос бывшего лучшего друга и перепуганные глаза Кевина выдавали его искреннее беспокойство за Дэна. Мужчина отрицательно качнул головой:

– Не прокусили металл.

Биртич облегченно выдохнул и кивнул. У всех на стройке по инструкции должны быть подобные ботинки, но многим в них не удобно ходить – боты тяжелые, не то что кеды или кроссы. Дэниел своей безопасностью никогда не поступался в угоду комфорта, и сейчас именно это спасло ему жизнь.

После ответа Каннингема присутствующие потеряли к нему интерес, но все прильнули к окну. Внизу толпа безостановочно двигалась вперед, давя всякого, кто из строя выбивался или не поспевал за темпом шествия. Дэн смотреть на это не видел смысла, но подошел к дочери, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Девочку Вова положил на покрывало застеленной кровати чужой комнаты, в которую они все проникли через окно.

Каннингем всё еще не мог поверить, что ребенок жив. Доставая дочь из кармана слинга, он был почти уверен, что увидит ее задохнувшийся трупик. Сейчас она живая-здоровая лежала на спине и дрыгала маленькими ножками, шевелила крохотными ручками. Какой же опасности он подверг ребенка, когда потащил с собой! Абсолютное безумие! Надо было остаться в баре вместе с ней, для друзей он всё равно стал обузой с ребенком на руках.

Дэн погладил ребенка по светлым вьющимся волосам, в ответ на что малышка подняла на него огромные детские глаза. Мужчина понял, что никогда впредь не подвергнет ее жизнь подобному риску. Дэниел раньше не был хорошим отцом, но попытается им стать. Путь и с опозданием, но теперь он созрел принять на себя обязанность отцовства.

– Дверь в дом заперта? – встревоженно спросила Лорэйн, нарушая всеобщее молчание. – Кто-нибудь проверял?

– Пойди и проверь. Или всё должны делать мы за вас, мадмуазель?

Слова Биртича, которые, видимо, должны были быть саркастичной шуткой, сейчас звучали как ядовитая издёвка над тем, что за всю вылазку Лорэйн не сделала ни одного удара, её защищали Вова и Кей. Женщина на издевательство-насмешку отреагировала соответственно – возмущением:

– Проверить?

– Проверь, проверь!

– Ты серьезно сейчас?

– Серьезнее некуда, сладкая! Или тебе слабо?

– Не слабо!

– Так вперед, женщина! Сделай хоть что-то полезное, – со злой ухмылкой настаивал Кей.

Лорэйн нерешительно посмотрела на дверь из комнаты, дернулась в ее сторону, но осталась стоять на месте. Блондинка задышала чаще, ее полные губы сжались в тонкую линию, а потом она выдала:

– Конечно! Я вас достала. Ты… вы все хотите от меня избавиться, я знаю. Не умею стрелять и бить головы – бесполезная!..

– Зато какая догадливая! – иронизировал Кевин.

– Ах так! Вот что вы обо мне думаете! – возмутилась женщина. – А вы уверены, что я правду сказала про оружие? Вы действительно так думаете? Так я соврала. Да! Давайте, убивайте меня! Сколько можно возиться с бесполезной… – крик женщины стремительно переходил в плач, из-за этого последнюю фразу было совсем не разобрать.

– Да заткнитесь вы уже! – все еще всматривающийся в окно Митч, зашипел грозным шепотом не столько на рыдающую женщину, сколько на Кевина. Последний, казалось, сначала был доволен тем, что довел Лорэйн до истерики, но после слов про враньё резко переменился в лице. Охваченная эмоциями соседка в итоге всё же выбежала из комнаты. Вова молча пошел за ней.

За стеной в соседней комнате были слышны голоса разговаривающих Вовы и Лорэйн. Женщина продолжала надрывно жаловаться, а русский отвечал короткими обрубками фраз.

Дэн мельком окинул взглядом комнату. На вид спальня была вполне жилая. Что могло случиться с хозяевами? Они, может, прячутся где-то в подвале или давно стали живыми трупами и вместе с остальными бродят по улицам? Возле большой двуспальной кровати несколько фото – на одном взрослая супружеская пара обнимается и улыбается, а на втором веселятся близнецы-подростки у бассейна. Когда Каннингем отвел взгляд от снимков, заметил, что Биртич смотрит на него, будто собирается что-то сказать.