Игроки и любовники. Книга первая

Глава 1

Эл Кинг захлопнул и запер дверь в ванную комнату. Включил душ и не меньше пяти минут стоял под потоками приятно теплой воды. Энергично намылился, потом, повернув кран, сделал воду ледяной, подивившись, как сразу сжучился его член. Поразительно. Всегда одинаковая реакция.

Он выбрался из душа и, глядя в большое, до пола, зеркало, принялся изучать свою обнаженную фигуру. Неделя, проведенная на ферме здоровья, безусловно, пошла ему на пользу. Небольшое брюшко, появившееся в последнее время, исчезло, живот снова стал плоским. Тут сильно помогли сорок ежедневных отжиманий. Он повернулся боном. Зеркало говорило, что и так неплохо. Тело в хорошей форме. Худое, загорелое, волосатое, как и должно быть у мужчины.

Да, он выглядел лучше, чем когда-либо. Последняя операция по удалению мешков под глазами определенно оказалась удачной, и новые коронки — просто блеск.

Физически он был вполне готов к предстоящему турне по Америке. Но ждал его со смешанными чувствами. Со времени его последних гастролей прошло более двух лет, и сейчас он вовсе не был уверен, что выдержит предстоящую гонку. Хотя он не признался бы в этом никому. Милосердный Боже, столько городов, и в каждом от него ждут великолепного выступления. С голосом тоже полный порядок, но график его турне был очень напряженным, а если он где-нибудь споет хуже, чем обычно, ни пресса, ни критики не простят ему этого.

Он осторожно приоткрыл дверь ванной комнаты. Рыжая и блондинка, уже почти голые, ждали его в постели. Время для игрищ. Пора приступать.

Через час его энтузиазм иссяк, и наступила скука.

— Эл! — воскликнула блондинка, наверное, в десятый раз. — Лучше тебя нет! — И, глупо улыбнувшись, она продолжила свои старания. Днем, когда они встретились, она пообещала ему с сильным южным акцентом:

— Уж я сумею тебя ублажить, миленький, так ублажить, как тебя никто не ублажал!

И сейчас он все еще ждал обещанного.

— Эл! — пробормотала рыжая с полным ртом. — Тебя слишком много! Слишком, слишком много!

Эл не слушал их. Он лежал голый и расслабленный, небрежно закинув руки за голову, прикрыв глаза. Он терпел манипуляции двух женщин и не собирался принимать никакого участия в их действиях. С чего бы это? Пусть стараются. Ведь он — звезда, не так ли? Им повезло, что они оказались в этом гостиничном номере, в этой постели, вообще в его жизни.

Эл Кинг был суперзвездой, рок-певцом, сводившим с ума женщин во всем мире своим хрипловатым голосом и сексуальными телодвижениями. В тридцать семь он достиг вершины успеха. У него было все.

Деньги. Полным-полно. Кое-что вложено в дело, но и много наличных, чтобы позволить себе всяческие жизненные утехи, вроде дома в Лондоне стоимостью двести тысяч фунтов, нового красного „феррари" плюс красных же „роллс-ройса" и „бентли".

Любовь. Уже шестнадцать лет он женат на блондинке по имени Эдна, вполне разумной женщине, которая старалась не мешаться под ногами, потому что так хотел Эл. На предмет завлекательного секса у него всегда был огромный выбор жаждущих и способных дам. Любой конфигурации, размера и специализации.

— Эл, детка, отчего бы нам не трахнуться? — предложила блондинка, подвигаясь таким образом, что ее вполне весомые груди соблазняюще нависли прямо над его лицом.

Рыжая на секунду оторвалась от дела и проявила большой интерес к предложению блондинки.

Эл хмыкнул. Трахать эту парочку? Они что, шутят?

— Давай работай. — Он вернул рыжую в прежнюю позицию.

С бабами никаких проблем никогда не было. Всегда навалом, даже когда он еще не был знаменит. С приходом славы улучшился их контингент. Они глотку друг другу готовы были перегрызть за один взгляд на член Эла Кинга. И какая страсть!

Он не ощущал ни малейшего признака оргазма. Да он и не стремился к этому со случайными партнершами, которые чередой проходили через его спальню. Начиналось все с того, что ему казалось — вот то, что надо. А кончалось тем, что он решал: не стоит беспокоиться. В последнее время ему для этого нужна была совсем особенная девушка, а где их таких набраться?

Четыре часа дня, Нью-Йорк. Середина июля, жарища. Разумеется, в номере имелся кондиционер, но от него была какая-то не та прохлада.

— Одевайтесь, дамы, — велел Эл, — с меня довольно.

Они дружно выразили свое разочарование — он к ним даже не притронулся.

— Я могу заставить тебя кончить, — заявила блондинка, — если ты избавишься от нее. — Она с презрением показала на рыжую.

Эл поднялся с постели и направился в ванную. С чего это она взяла, что он хочет кончить с ее помощью?

— Одевайтесь, и чтобы через пять минут вас здесь не было, — приказал он.

— Эй!.. — запротестовала рыжая.

Эл еще раз принял душ, осторожность никогда не была лишней. Когда он вышел из ванной, девиц уже и след простыл. Прекрасно. Бывало, что оставались и спорили. Он поднял жалюзи на окнах, и солнечный свет залил спальню.

Подумал, а не позвонить ли брату Полу, но тот сейчас был с Линдой, вряд ли ее обрадует звонок. Линда ему нравилась, но, пожалуй, слишком сильный характер для Пола, долго это не протянется. По крайней мере, жену свою, Мелани, он не бросит, тут у Линды нет ни единого шанса. Да, Мелани крутая бабенка. Ей нравились деньги, большой дом и все, что она могла иметь как невестка Эла Кинга. Она не потерпит другой женщины в жизни Пола.

Эл зевнул. Его жена — совсем другое дело. Милая, верная Эдна. Он встретил ее, когда ей было шестнадцать, соблазнил и поступил благородно — женился. Правду сказать, ее отец был весьма настойчив. Он дал Элу две тысячи фунтов, что позволило ему открыть магазин пластинок. Но Элу вовсе не нравилось сидеть в магазине. Ему хотелось петь. В округе его уже хорошо знали. На любой свадьбе или еще каком сборище люди всегда просили: „Эл, спой нам!" Он зарабатывал по нескольку фунтов то здесь, то там, но с радостью пел бы и задаром.

В семье Кингов Пол был самый умный. Он только что окончил курсы бухгалтеров, и Эл уговорил его работать с ним в магазине. „В конце концов, мы с тобой теперь вдвоем остались". Их родители умерли один за другим.

Вскоре в магазинчике стали собираться местные музыканты, и группа, называвшая себя „Рэббл", пригласила Эла петь с ними. Пол стал менеджером группы, и через два года их уже называли „Эл Кинг и Рэббл". Через четыре года это уже был только Эл Кинг, и с той поры началось его восхождение к славе.

Эдна никогда не жаловалась. Когда поженились, они жили в одной комнате. Эл целыми днями работал, а после того, как присоединился к „Рэббл", — и целыми ночами. Эдна присматривала за сыном, помогала в магазине, готовила, убирала, пыталась свести концы с концами. Миловидная девушка, вышедшая замуж за Эла, к тридцати семи годам она превратилась в полную матрону, державшуюся в тени своего мужа-звезды.

Эл был внимателен к семье. Он ни в чем не отказывал своему шестнадцатилетнему сыну Эвану, хотя, к его досаде, тот, казалось, ничего не ценил. Тощий, угрюмый, прыщавый отрок с жирными волосами. „Ты — сын Эла Кинга?" — с изумлением вопрошали те, кто видел его впервые. Он плохо учился и ненавидел школу. Эл пообещал, что разрешит ему бросить учебу по окончании семестра и, возможно, возьмет его с собой в турне. Эван проявил по этому поводу не свойственный ему энтузиазм. Эл решил, что мальчишке пойдет на пользу, если увезти его от матери. Эдна слишком хлопотала вокруг него, парень просто задыхался.

Эл мальчишкой никогда не задыхался. В зрелом тринадцатилетнем возрасте он познал женщину, местную проститутку. Эван же, в его зрелом шестнадцатилетнем возрасте, не обращал на девиц внимания, не говоря уж о том, чтобы с какой-нибудь переспать.

Эл собирался внести в это дело свои коррективы. Надо просто увезти парня от матери и показать ему, что к чему. Найти ему классную телку.

Черт возьми, Пол должен быть в его распоряжении, а не Линды. Он снял трубку.

— Эй, Пол, детка, а не лучше ли тебе двинуть свою задницу сюда и обсудить кое-что важное, чем вытрахивать себе мозги?

— В чем дело, Эл? Подождать нельзя?

— Нет. Мне одному скучно.

— Через пять минут буду.

Эл включил телевизор.

Облачившись в черный махровый халат, он налил себе водки с кока-колой — чересчур калорийно, зато вкусно — и уселся на кровать.

Перебрал кнопки на пульте дистанционного управления. Игра в вопросы-ответы. Вестерн. Кулинарные рецепты. Беседа. Он остановился на этом канале.

— Что же, — вопросил репортер, — кого мы выберем для разговора среди этого моря красоток?

Камера показала группу примерно из полутора десятка девушек в купальниках.

— Мисс Филадельфия, — продолжил ведущий, — не подойдете ли вы сюда, милочка?

Мисс Филадельфия оказалась тощей, веснушчатой, нервной девицей с длинными ногами. Она натянуто улыбнулась.

— Эй, милочка, — репортер скалился в сторону публики, — я тебя не съем. Как ты думаешь, есть у тебя шансы выиграть сегодня звание „Мисс Побережье"?

— Мне бы очень хотелось, — ответила та еле слышно.

— И что ты сделаешь, если выиграешь?

— Мне бы хотелось попутешествовать. А потом где-нибудь обосноваться, выйти замуж и родить ребенка.

— Чудно. Ну не замечательно ли, как вы думаете? Публика послушно похлопала.

— Дерьмо! — воскликнул Эл и уже было собрался выключить телевизор, как вперед выступила Мисс Лос-Анджелес. В блестящем черном бикини она выглядела так, что даже у Эла отвисла челюсть. Высокая грудь, длинные ноги, плоский мускулистый живот, тонкая талия. Он поднял взор на ее лицо и нисколько не разочаровался. Она выглядела потрясающе — большой чувственный рот, длинные светлые волосы, волнами рассыпавшиеся по плечам.

— Недурственно! — воскликнул Эл и ощутил некоторое возбуждение, что было хорошим признаком.

Он ее получит. Пусть брат все организует.

Для Эла Кинга не существовало невозможного. Он мог иметь любую женщину, стоило захотеть, что он обычно и делал.

— Почему ты дергаешься каждый раз, стоит ему позвонить? — настойчиво спросила Линда.

— Потому что, — терпеливо объяснил Пол. — Именно поэтому у нас с Элом такие хорошие отношения и мы до сих пор вместе.

— Господи! — возмутилась Линда. — Ты так говоришь, будто вы старая супружеская пара.

— Правильно, — согласился Пол. — У менеджера и его звезды всегда должны быть очень тонкие взаимоотношения. Это действительно похоже на брак, и у нас с Элом он удачный.

— Бог мой! Эти твои брюки! Мне приходится мириться не только с твоей женой. Эл куда требовательней любой женщины. — Линда Космо вылезла из постели. Худенькая женщина, немного за тридцать, с глазами Элизабет Тейлор и прямыми черными волосами. Необыкновенно привлекательная.

— Вернись, — потребовал Пол.

— Зачем? Ты же знаешь, я не люблю торопиться. И, кроме того, мне казалось, ты говорил, что он будет занят весь день. А еще только начало пятого.

— Наверное, ему просто стало скучно, ты же знаешь Эла.

— Да, я знаю Эла. Он как гвоздь в заднице. Честно говоря, не понимаю, что ты за него цепляешься, у тебя полно денег, тебе Эл Кинг больше не нужен.

— Остынь, Линда, — Пол тоже выбрался из постели, — ты должна понять.

— Ну разумеется, я понимаю. Я все понимаю, и про Эла, и про твою жену, и про твоих детей. А сколько времени достается мне? Как часто мы с тобой бываем вместе? — Она обняла Пола за шею. — Ты же знаешь, я тебя люблю, — проговорила она мягко, — но любовь тоже нуждается во внимании.

Он поцеловал ее, провел рукой по ее обнаженному телу. Она права, он часто пренебрегает ею. Но что он может сделать? У него столько обязанностей.

— А ты не хотела бы поехать с нами в турне? — Он произнес эти слова, не успев как следует подумать.

Она подозрительно взглянула на него.

— Я бы с радостью, ты же знаешь. Но каким образом?

— Официально, вот каким. Я назначаю тебя фотографом в этом турне.

— Шутишь?

— Вполне серьезно. Только перестань приставать ко мне насчет Эла.

— Ты это в самом деле? — Она снова обняла его и от души поцеловала. — Мы можем быть вместе, и это для меня как вызов. А я всегда любила рисковать.

Она снова поцеловала его, и он смеясь оттолкнул ее.

— Знать бы, что ты так прореагируешь, давным-давно предложил бы тебе работу. Чувствую себя прямо голливудским режиссером.

Она усмехнулась.

— Я в ту постель, где ты роли распределяешь, попозже залезу! — Потом серьезно добавила: — Я тебя не подведу, обещаю.

— В постели, где роли распределяют?

— В турне, дурачок!

— Я знаю, что ты меня не подведешь, ты никогда не подводила.

Пол подтолкнул ее к кровати.

— Не задействовать ли нам постель для распределения ролей прямо сейчас?

Она тихо рассмеялась.

— И правда, почему бы нет? Больше всего на свете обожаю трахаться с мужчиной, у которого такой замечательный член…

Как обычно, он получил необыкновенное удовольствие. Линда Космо была единственной женщиной, с которой ему нравилось заниматься любовью.

Он познакомился с ней год назад в Нью-Йорке. На приеме в честь премьеры Эла в Ист-Сайд-клубе. Шум. Тьма народу. Полно еды и выпивки. Журнал послал ее сделать фотографии этого знаменательного события. Пол увидел ее, она ему понравилась, и ему удалось опередить Эла. Обычно он предоставлял брату право первого выбора, но на этот раз поступил иначе.

С той поры они то встречались, то расставались. Встречались, когда он был в Америке, расставались, когда он уезжал в Англию.

Ему понравилась идея взять Линду в турне. Фотографировала она отлично, и им удастся быть вместе, не вызывая лишних разговоров.

Позднее, одеваясь, Линда спросила:

— Я могу об этом рассказать?

— Пока не надо. Сначала скажу Элу. И мне еще надо сообщить об этом Б.С., ты ведь знаешь, какой он, может сначала и возражать для порядка.

Б.С., более широко известный как Берни Сантэн, заведовал у Эла рекламой в Америке. Он был лучшим из лучших, но немного дерганым и с характером. Он может возражать. Но может и прийти в восторг от этого предложения. Как бы то ни было, на него Пол плевал откуда повыше. Он считался только с Элом.

Пол и Эл приехали в Нью-Йорк, чтобы подготовиться к предстоящему супертурне Эла. Великолепная одиссея через всю Америку. Требовалось уточнить еще несколько мелких деталей, о которых, строго говоря, Пол мог позаботиться и будучи в Англии, сделав несколько звонков. Но он приехал, потому что хотел побыть с Линдой. В самый последний момент Эл решил отправиться с ним. Он только что приехал с фермы здоровья и рвался в бой.

Они возлагали на турне большие надежды. За последний год объем продажи пластинок Эла снижался. Ничего страшного, совсем немного, почти незаметно. Но Пол заметил. Кроме того, две последние пластинки Эла не попали в десятку лучших, так что самое время снова показать его публике. Слишком много времени на телевидении и в звукозаписывающих студиях — и между звездой и публикой возникает пропасть. На эстраде же Эл был неотразим.

Турне тщательно готовилось. Эл будет перемещаться по стране на собственном, роскошно оборудованном самолете. Это позволит избежать всевозможных неприятностей, связанных с поездками.

Пока Эл не высказывал пожелания взять с собой жену, и Пол был уверен, что этот вопрос даже не возникнет. Такой расклад устраивал Пола — в этом случае у него имелся прекрасный повод отказать в поездке своей жене. Если Эдна не едет, значит, и Мелани сидит дома. Не то чтобы этих двух женщин можно было сравнить. Эдна — коврик у двери, о который Эл вытирает ноги. Мелани — женщина умная, и именно поэтому Полу приходилось так осторожничать в отношениях с Линдой. Если Мелани унюхает, что у него серьезный роман с кем-то, тогда… Полу даже не хотелось об этом думать.

Он женился на Мелани десять лет назад, ей тогда было восемнадцать, и она родила ему двоих детей. Раньше Мелани работала танцовщицей. Хорошенькая, но, Бог мой, какая же стерва! И зануда. И Пол был уверен, что она спала с Элом. Доказать это он не мог, но нутром чуял: что-то тут было.

Линда уже оделась и собралась уходить.

— Позже? — спросила она.

— Как только освобожусь.

— Приходи ко мне. Я приготовлю ужин.

— Возможно, нам придется куда-нибудь пойти с Элом. Не знаю, что он задумал, но не хочу оставлять его одного.

Линда расхохоталась.

— Великий Эл Кинг — да один? Никогда в жизни!

— Последи за собой. Скоро начнешь на него работать.

— Понять не могу, — задумчиво проговорила Линда, — ты красивее, выше ростом и на целый год моложе. Почему ты не суперзвезда?

— Потому что я петь не умею, а что бы ты ни думала об Эле, голос у него потрясающий. Кроме того, мне нравится быть менеджером, я ловлю лучших пташек.

— В самом деле?

— В самом деле. Словил же я тебя, верно?

— Верно, подцепил на крючок, как накую-то снулую рыбу. Сам посуди, ждала-ждала настоящего мужика, а нашла тупого женатика, который тратит всю свою жизнь на то, чтобы менять подгузники Суперпоганцу.

— Ты невоздержанна на язык, но я тебя люблю.

— Поэтому ты меня и любишь. — Она быстро взглянула на часы. — Смотри, опоздаешь, пошевеливайся.

— Я тебе позвоню.

— Ладно, я сегодня фотографирую конкурс „Мисс Побережье". Много времени это не займет, так что я тебе сама позвоню.

— А отменить нельзя?

— Никоим образом. Мне нужны деньги.

Она ушла, а Пол быстро собрался, потом в лифт, два этажа наверх, и он уже стучит в дверь номера Эла. Впустил его официант.

— Где, твою мать, ты шлялся? — сердито спросил Эл. — Я заказал тебе бутерброд с бифштексом, но ты, будь ты неладен, так долго добирался, что я его съел.

— Я не голоден. А где твои подружки?

— Господи! Кошки драные! Мерзость! Я их вышвырнул сразу.

— Я тебя предупреждал.

— А ты откуда знать мог? В холле они казались такими милашками. Вот что я тебе скажу, я тут приметил одну, которая мне действительно нравится.

Как часто Полу приходилось это слышать! Элу нравилось все, что было женского пола и двигалось.

— Кто она? — спросил Пол. — И где ты ее нашел?

— Найти ее должен ты, — уточнил Эл. — Как зовут, не знаю. Увидел по телевизору, там сегодня какой-то конкурс красоты, она в нем участвует.

— Мисс Побережье?

— Да, верно. Откуда ты знаешь?

— Я по совместительству детектив. Только как мы ее найдем, если ты даже не знаешь, как ее зовут?

— Мисс Лос-Анджелес.

— Пригласим сегодня на ужин. Заметано.

Глава 2

Даллас облизала и без того блестящие губы. Осмотрела себя в зеркале и поправила ленту с надписью „Мисс Лос-Анджелес". Лучше бы снять ее вовсе, она портит впечатление от купальника под шкуру леопарда.

Позже, когда она победит, ей придется напялить эту дурацкую корону и укутаться в мантию из искусственного горностая. Какая тощища!

Даллас знала, что победит. Она приняла меры, чтобы это произошло.

— Ты шиньон носишь? — ехидно спросила Мисс Лонг-Айленд, изгибаясь, чтобы рассмотреть себя в зеркало.

— Ага, — подтвердила Даллас, — там, под трусиками.

Шокированная Мисс Лонг-Айленд ретировалась.

Даллас еще раз всмотрелась в зеркало. Выглядела она как никогда блестяще. Какой уж тут конкурс. И все же хорошо, что она приняла меры предосторожности.

— Судей представляют! — крикнул кто-то возбужденно, и все девушки в раздевалке сгрудились вокруг телевизора в углу.

На губах Даллас заиграла улыбка. Пять судей, и о трех она позаботилась. С такими шансами можно чувствовать себя вполне уверенно.

— Сначала дамы, — объявил диктор, — и я хочу, чтобы вы как следует поаплодировали замечательной звезде экрана мисс Эйприл Крауфорд. — Появилась Эйприл Крауфорд, вся в норке.

— А теперь та, о которой мы все время читаем, — наш ведущий модельер Люси Мейбл Манн.

— Какая хорошенькая! — воскликнула одна из девушек.

„Верно, — молча согласилась Даллас. — Хорошенькая, уж я-то знаю, только сегодня утром была в ее квартире в Центральном парке и эта лесбиянка получила то, о чем она и мечтать не могла!"

— А теперь похлопаем Реймо Калиффе, человеку, который стоит миллион долларов!

„Привет, Реймо! — подумала Даллас. — О тебе я побеспокоилась вчера ночью, и ты остался очень даже доволен".

— Петро Лоренц, писатель, человек, известный на телевидении. И, наконец, Эд Карлник из знаменитой „Карлник-моторз".

Эд коротко и сконфуженно улыбнулся. За последние несколько месяцев Даллас привыкла к этой его улыбке. Она занималась Эдом уже ровно шестнадцать недель. Дважды в неделю, по понедельникам и пятницам. Все знали, что он женат.

Девушек позвали, и все потянулись к двери. Конкурс начинался.

Даллас встряхнула гривой волос и уверенно вышла на сцену.

Даллас Ланде родилась двадцать лет назад в маленьком зоопарке, которым владели ее родители и который располагался в стороне от большого шоссе в пятидесяти милях от Майами. Детство ее прошло без всяких приключений в Эверглейдсе, ни братьев, ни сестер у нее не было, зато она могла вволю играть со зверями. Ее родители не доверяли школе и так и не собрались послать туда дочь.

Иногда, когда у него находилось время, отец учил ее кое-чему. Особенно он любил географию и приключения.

Семья жила очень обособленно, друзей они не заводили. Они были своего рода религиозными фанатиками, создавшими свой собственный культ, и отвергали все контакты с внешним миром. Всю свою жизнь они посвятили уходу за животными.

Даллас выросла в одиночестве. Единственными людьми, с которыми ей доводилось встречаться, были посетители зоопарка, платившие по два доллара за вход. Раз в месяц отец ездил в город за припасами, но он впервые взял с собой Даллас, только когда ей исполнилось шестнадцать. Она тот день запомнила навсегда.

Магазины, люди, машины и шум. Вместе с припасами отец прихватил молодого человека по имени Фил, который должен был помогать ему в зоопарке. Даллас и не подозревала, что он был выбран также в качестве ее будущего мужа. Ее об этом никто не спрашивал. В день ее семнадцатилетия они с Филом поженились.

В то время ей и в голову не пришло возражать. Родительское слово — закон. О внешнем мире она ничего не знала. Никогда не видела телевизора и не ходила в кино. Единственные книги, которые она прочитала, были книги о животных и природе.

Фил был высок и хорош собой. Говорил тихо. Поэтому ее потрясло, когда в тот вечер он сорвал с нее рубашку и грубо лишил ее девственности. Все свои знания о сексуальной жизни она почерпнула, наблюдая за животными, но они были куда большими джентльменами, чем этот человек, ее муж.

Фил пользовался своим правом супруга каждую ночь. Он никогда ее не целовал и не ласкал, просто задирал ночную рубашку и приступал к делу. Даллас принимала это как должное. Днем она много работала, вечером готовила, стирала и стойко переносила приставания мужа, так как полагала, что все так и должно быть. Когда приболела ее мать, отец нанял в помощь молодую чету негров, которых звали Барт и Ида Кейес. Даллас сразу к ним потянулась, потому что они все время смеялись и шутили и были привязаны друг к другу. Она не могла не наблюдать за ними. Она видела, как они постоянно касаются друг друга, как обмениваются многозначительными взглядами.

Через несколько недель она набралась храбрости, чтобы обсудить этот вопрос с Идой.

— Вы с Бартом всегда касаетесь друг друга, целуетесь и всякое такое. Тебе нравится, когда он… ну… ты понимаешь?

— Нравится?! — Ида даже присвистнула. — Да я без этого жить не могу!

Даллас начала смотреть на Барта новыми глазами. Чем же он так отличается от Фила? Дело же не только в его черной коже. Прошло совсем немного времени, и ей удалось это выяснить. Они как-то вдвоем целый день чистили клетку. Вдруг Барт протянул руку и лениво откинул ей волосы со лба. Затем взял лицо в ладони и крепко поцеловал. Она почувствовала, как его язык обследует ее рот, и ее наполнило ощущение, которого ей никогда в жизни испытывать не приходилось.

Он расстегнул ей пуговки на блузке и обнажил грудь. И все время шептал что-то ласковое.

Даллас, если бы и хотела, не могла бы сдвинуться с места. Она полностью лишилась сил и чувствовала, что находится на пороге необыкновенного открытия.

Барт наклонил голову к ее груди, она откинулась назад, надеясь, что этот момент будет длиться вечно. Потом она увидела, как из раны над глазом Барта ей на грудь течет кровь. Услышала проклятие и увидела, как Фил снова поднял палку, чтобы ударить Барта. Ее волной залил стыд.

Вскочив, она попыталась привести блузку в порядок. Господи, как теперь она посмотрит в глаза Иде, своей подруге?

Она кинулась в дом, схватила несколько принадлежащих ей вещей, достала двадцать долларов из комода и убежала.

Она не понимала, куда бежит, просто мчалась изо всех сил.

На шоссе ей удалось остановить машину. И только когда она уселась на переднее сиденье „форда", попыталась собраться с мыслями.

— Куда едем, милашка? — спросил краснощекий водитель и, протянув руку, похлопал ее по колену.

— „Мисс Лос-Анджелес". Прекрасная молодая леди двадцати лет от роду, ее данные просто потрясающие — 39-22-36. Зовут ее Даллас, она фотомодель, мечтает выйти замуж за богатого американца, потому что, тут я цитирую леди, американские мужчины такие большие, сильные и красивые. Ну, ребята, уж это комплимент так комплимент!

Даллас продефилировала по сцене. Свет прожекторов освещал ее практически нагое тело. Живот втянут. Грудь вперед. Голова вскинута. Застывшая улыбка. Красивая походка.

Она мельком взглянула на судей. Эд смотрел на нее с видом гордого папаши, на что имел полное право. Отец-покровитель. Именно им он и был для нее, отцом-покровителем.

Она познакомилась с ним в Лос-Анджелесе, он перевез ее в Нью-Йорк и снял ей прелестную квартирку. Когда Даллас узнала, что он будет одним из судей на конкурсе „Мисс Побережье", она попросила его кое-где поднажать. Он выполнил ее просьбу, свозил ее в Лос-Анджелес, где она победила в местном конкурсе, и вот она здесь. Когда есть связи, все проще простого.

Эд Карлник, стоило ему только захотеть, мог практически все. Он был важной персоной, главой династии „Карлник-моторз", огромной корпорации, почти такой же большой, как „Форд".

Даллас повернулась и улыбнулась прямо в телевизионную камеру. Больше всего Эду нравилось, что ей двадцать лет. Самому ему был шестьдесят один, и выглядел он ни днем моложе. За деньги можно купить многое, но повернуть часы вспять не дано. Молодая любовница придавала ему уверенности в себе как мужчине, он сам казался себе моложе.

— Волосы цвета меда, зеленые глаза, рост пять футов семь дюймов[1] — потрясающая женщина. Давайте же похлопаем „Мисс Лос-Анджелес", прелестной Даллас.

Она повернулась, улыбнулась в последний раз, покинула сцену и вернулась в раздевалку.

Расстегнула верхнюю часть бикини и сняла крошечные трусики. Затем на голое тело натянула длинное узкое зеленое платье из джерси. Ценой в девятьсот долларов. Эд купил. Оно сидело на ней подобно второй коже, подчеркивая бедра, облегая бюст. Глубокие вырезы спереди и сзади. Она взбила волосы, облизала губы. Она была готова.

По телевизору она посмотрела других участниц. Некоторые из них хорошенькие, даже ничего, но до нее им далеко.

— Уж ты решила, что лучше тебя нет, — прошипела „Мисс Лонг-Айленд".

— Шла бы ты в задницу, — спокойно ответила Даллас. Они все завидовали ей, и не без оснований. Она победит. Вне всяких сомнений.

Водитель подвез ее к мотелю. Она была благодарна ему, ей все равно некуда было податься.

По возрасту он ей годился в отцы. На нем была яркая спортивная рубашка и широкие штаны с пузырями на коленях.

— Ну-ка, девочка, что ты сделаешь, чтобы порадовать старичка? — спросил он.

Даллас тихо сидела на краешке кровати. Что она могла сделать?

— Устраивайся поудобнее, — предложил мужчина, — а я пойду пивка куплю.

Даллас сидела неподвижно. Не знала, что ей делать. Не повстречай она этого доброго человека, до сих пор стояла бы на шоссе с поднятой рукой. Ей надо ехать дальше, вернуться она не может. Фил убьет ее. Родители никогда не будут с ней разговаривать, а что касается Иды…

Мужчина вернулся с упаковкой из шести банок пива и коробкой крекеров.

— Устроим себе небольшую пирушку. — Он включил телевизор и задернул занавески. Открыл банку пива и протянул ей. По лицу его текли струйки пота.

Даллас отпила глоток пива. Она никогда не пробовала его раньше. Глаза ее не отрывались от экрана. Так много интересного, нового.

— Ты раздеваться собираешься? — спросил мужчина, облизывая губы и засовывая ладонь в пакет с крекерами.

— Зачем? — осторожно спросила Даллас, не зная, чего он от нее хочет.

— Ха! — воскликнул мужчина. — Я обо всем позабочусь, девочка, об этом не волнуйся. — Он расстегнул брюки и с трудом выбрался из них. Бедра у него обгорели на солнце, а трусы были с тем же рисунком, что и на рубашке. — Иди сюда, девочка, — позвал он, — приступим.

Значит, такова плата за ночлег. Даллас вздохнула. Теперь она знала, что ему нужно. Ну что ж, хуже, чем с Филом, быть не может.

Она нервничала, чувствовала себя неуверенно. Но если это означает, что у нее будет постель на ночь…

Нет денег — нет выбора. Единственная альтернатива — вернуться домой, а это было невозможно. Этот мужчина позаботится о ней, он добрый, похож на отца.

Она встала и сняла джинсы. Мужчина подошел к ней и стянул с нее трусики, потом снял собственные трусы и снова подтолкнул ее к кровати. Он сражался с какой-то резиновой штукой, стараясь натянуть ее на пенис.

Даллас закрыла глаза, закусила губу и принялась в уме считать. С Филом ей никогда не удавалось досчитать до пятидесяти, а этому мужчине хватило и пятнадцати. Он не был так груб, как Фил. Даллас почти не почувствовала боли.

— Ты просто маленькая красотка! — воскликнул мужчина. — Давно этим занимаешься?

— Ну, — неопределенно ответила Даллас, — наверное. — Она прошла в ванную комнату и снова надела трусы и джинсы. Потом тупо посмотрела на себя в зеркало. Глаза полны слез, но с чего ей плакать, никто ее не заставлял. Она тихо вернулась в спальню и устроилась на кровати напротив телевизора.

Полураздетый мужчина уже спал. Но его храп почти не раздражал ее.

Утром она внезапно проснулась. Она уснула одетая, прямо перед телевизором. Она поискала взглядом мужчину, но того не было видно. На прикроватном столике лежала записка и двадцатидолларовая купюра. В записке было написано: „Освободи номер в двенадцать, за все уплачено. Спасибо".

Где он? Почему бросил ее? Наверное, она ему не понравилась. Зачем оставил двадцать долларов? Или знал, что у нее нет денег?

Недоумевая, Даллас доела крекеры, сидя перед телевизором. В двенадцать часов она снова была на дороге.

В финал вышли шестеро. Они стояли в глубине сцены и, нервничая, ждали объявления результатов.

Даллас отошла в сторону, понимая, что камера неотрывно следит за каждым их движением. Она старалась не выглядеть слишком уверенной. Улыбалась, соблазнительно приоткрыв рот. Пусть все мужики в студии пускают слюни. Она знала, что выглядит потрясающе. Знала, что победила.

Теперь они называли победительниц.

Третьей стала „Мисс Канзас-Сити". Она взвизгнула от восторга и, прежде чем кинуться на сцену, поцеловала ближайшую девушку.

Второе место заняла „Мисс Майами-Бич". „О Господи!" — пробормотала она, внезапно побледнев. Ее тоже вытолкнули на сцену.

„Ну, теперь моя очередь, — подумала Даллас. — Вот он, мой маленький триумф, мой пропуск в лучшую жизнь. Если кто-нибудь из этих сукиных сынов меня обманул…"

— И теперь — победительница, „Мисс Побережье", прекрасная Даллас! „Мисс Лос-Анджелес"!

Она втянула живот, распрямила плечи и уверенно вышла на сцену.

Сверкали блицы, публика хлопала и улюлюкала. Возможно, она и так бы победила, без мер предосторожности… Создавалось впечатление, что вся публика за нее.

Председатель судейской бригады схватил ее за руку.

— Мисс Побережье! Мисс Побережье! — вопил он.

Она улыбнулась камерам. Победительница прошлого года надела на нее ленту. Реймо Калиффе возложил ей на голову корону.

— Позже, — прошептал он.

— Может быть, — шепотом ответила она. И при этом подумала: „А, может, и нет. Нельзя, чтобы Эд узнал об остальных".

Краем глаза она заметила Эда. Он гордо улыбался. Он и тогда улыбался, когда она его впервые встретила, только по другой причине…

Даллас удалось напроситься в кабину грузовика. Водитель жевал резинку и почти с ней не разговаривал. Когда он остановился, чтобы высадить ее, она заколебалась.

— Чего еще? — спросил он.

— Я подумала, может, вы захотите, чтобы я осталась с вами… — рискнула сказать она.

— А, блин! — Он сплюнул на дорогу. — У меня дочки старше тебя. Иди к Фонтенбло, там торгуй.

Грузовик уехал, а она осталась стоять. Торговать в Фонтенбло? Что он хотел этим сказать?

— Извините, — спросила она женщину на автобусной остановке, — есть такая улица — Фонтенбло?

Женщина отрицательно покачала головой.

— Есть такая гостиница, — предположила она, — только это на Коллинз-авеню.

— Как мне туда попасть?

Женщина оглядела ее.

— Работу ищешь?

— Ну да.

— Поедем вместе на автобусе, я скажу тебе, где сойти. А не привести ли тебе себя в порядок?

— Позже, — согласилась Даллас. На ней были всегдашние старые джинсы, майна и сандалии. Может, стоит причесаться и умыться? Она начинала испытывать сильный голод.

Гостиница „Фонтенбло" оказалась внушительным сооружением. Даллас немного побродила вокруг, наблюдая за выходящими и рассаживающимися по машинам людьми. Мимо прошли две девушки в пляжных туалетах, Даллас пристроилась за ними и вошла в гостиницу. Огромный холл с кондиционером показался ей еще более внушительным, поэтому Даллас проследовала за девушками к лифту. Она спустилась на нижний этаж, где увидела много магазинчиков. Кроме того, Даллас почувствовала запах из ресторана и задумалась, сколько может стоить бутерброд. Пока она так стояла, появилась группа мужчин. Все они были среднего возраста и в подпитии. Они дружелюбно переругивались, хлопая при этом друг друга по плечу.

— Простите, — обратилась Даллас к тому, кто стоял поближе, — сколько стоит бутерброд?

Вопрос вызвал взрыв веселья. Все столпились вокруг нее, разглядывая ее и пересмеиваясь.

— Что ты здесь делаешь? — наконец спросил один из них. — Тебе вроде тут не место.

— Я… это… работу ищу.

— Какую работу?

Даллас пожала плечами.

— Да что угодно, лишь бы обо мне позаботились.

— Если ты помоешься, я о тебе позабочусь, — похотливо предложил один из них.

— Хорошо, — серьезно согласилась Даллас.

— Похоже, мне только что повезло, — пошутил мужчина, обращаясь к приятелям.

Даллас взглянула на него.

— Как вас зовут? — спросила она. Она решила сначала это выяснить, тогда, может, он не сбежит среди ночи.

— Фрэнк, — ответил он. — Зови меня Фрэнни.

Остальные направились в ресторан.

— Я немного погодя подойду, — сообщил он приятелям.

— Пусть она обязательно помоется, — посоветовал один на прощание, — ты же не хочешь ничего принести Ирме! — Они удалились хохоча.

Теперь, когда они остались вдвоем, Фрэнк несколько скис.

— Ты здорово молодо выглядишь, — заметил он. — Ты уверена, что ты совершеннолетняя?

— Двадцать долларов, — заявила Даллас, — и бутерброд.

Она обучалась быстро.

Глава 3

— Прошу прощения, — твердо проговорила Линда, — но она отказалась.

— Отказалась? — хором изумились Эл и Пол.

— Совершенно верно. Вы правильно поняли.

— Ты не сказала ей, что речь идет обо мне, — воскликнул Эл раздраженно.

— Разумеется, я сказала, что приглашение исходит от тебя. Я так и сказала: „Эл Кинг, знаменитый певец, приглашает вас сегодня на ужин".

— И?

— И она улыбнулась, сверкнув великолепными зубами, и промолвила: „Очень мило с его стороны, но сегодня я занята".

— Занята!

— Возможно, она и в самом деле занята. Не забывай, она только что победила в конкурсе. Там полным-полно мужиков, просто штабеля.

Эл потрясенно покачал головой.

— Наверное, она тебе не поверила и все. Решила, ты ее разыгрываешь.

— Возможно, — раздраженно ответила Линда. — У меня не было с собой заверенного документа, что я официально являюсь сутенером Эла Кинга.

— А зря, — бросил Эл. — Тогда бы ты…

— Кончайте, хватит, — поспешно перебил его Пол. — Может, девушка замужем, или обручена, или еще что.

— А с каких пор это имеет значение? — зло спросил Эл.

— Мне, однако, удалось добыть для тебя утешительный приз, — возвестила Линда. — Мисс Майами-Бич ждет нас в холле, так что кто-то мне все же поверил.

— Имел я эту Мисс Майами-Бич! — рассердился Эл.

— Мне казалось, это и было твоей целью, — сухо заметила Линда. — Она внизу, потрясающе хорошенькая, и ее кружевные трусики, наверное, уже мокрые в ожидании тебя!

— Блеск! — воскликнул Пол. — Она же заняла второе место, так? Послать ее к тебе наверх, Эл?

— Я полагала, мы идем ужинать, — холодно возразила Линда. Ей уже все обрыдло. Она ненавидела Пола, когда он был с братом, и надеялась, что хоть единожды тот велит ему заткнуться.

— Завтра, — сказал Эл. — Я пообедаю с ней завтра.

— С кем? С Мисс Майами-Бич?

— С первой, той, что победила, как ее, Даллас?

— Я не берусь это устроить, — заметила Линда.

— Я тебя и не прошу. Пол об этом позаботится, так ведь, братец? Ладно, пошли. Я бы поел чего-нибудь итальянского. Как вы на этот счет?

Линда быстро прикусила язык. Ей это вовсе не улыбалось, но она уже успела научиться не спорить с Элом. Пол всегда хотел того же, что и Эл, а она не собиралась из-за какого-то пустяка подвергать испытанию их отношения. Если возникнет конфликт, чью сторону примет Пол? Когда-нибудь она это выяснит. Но не сейчас, еще не настало время.

Мисс Майами-Бич ждала в холле. Блондинка с прекрасным цветом лица, пушистыми волосами и по-детски голубыми глазами. Завидев Эла, она вскочила.

— О Господи! — воскликнула она. — Это как прекрасный сон.

Эл улыбнулся и взял ее за руку.

— Почему ты не стала первой? Ты же самая хорошенькая.

— Ой, спасибо. Я выиграла тысячу долларов. И кинопробу в Голливуде. Это самый счастливый вечер в моей жизни. И теперь вы…

— На тебе есть панталоны?

— Простите?

— Штаны. Трусы.

— Я не понимаю…

Линда одарила Эла презрительным взглядом.

— Он шутит, — сказала она, — у него иногда странное чувство юмора.

Эл рассмеялся.

— Эх, Линда, почему я не встретил тебя первым? Из нас получилась бы прекрасная пара.

— Да уж, — усмехнулась Линда. — Всем парам пара.

— А какая эта девушка, которая победила? — Эл снова обратил свое внимание на Мисс Майами-Бич.

Она сморщила носик.

— Ужасная. Никому не понравилась. Такая враждебная ко всем.

— Но красотка.

— Если вы предпочитаете этот тип. Я никогда не думала, что она победит. Мы все надеялись, что это будет не она.

— Какие плохие девочки. Вы ее третировали?

— Это она нас третировала. Она вела себя ну как последняя стерва.

— Будем есть макароны с моллюсками и мясными фрикадельками. Потом вернемся в гостиницу, и я позволю тебе подышать чесноком над моим членом. Ты ведь знаешь, что такое член?

— О! Ну… да.

— Молодец. Мы с тобой поладим.

Через два часа за их столиком на четверых сидело уже десять человек.

— Элу не стоит пить, — пожаловалась Линда. — Кто все эти люди?

— Ты же знаешь Эла, — ответил Пол. — Ему нравится, когда вокруг толпа.

— Не мог бы ты перестать повторять „ты знаешь Эла". Я знаю его, и он, по моему мнению, порядочный засранец.

— Мне бы хотелось, чтобы вы лучше ладили. Мне бы было куда легче.

— А что я могу поделать, если он так паскудно себя ведет, командует всеми, унижает эту девчонку? Он только и делает, что высказывает одно похабное предложение за другим.

— Она в восторге.

— Ничего подобного. Просто она слишком боготворит его, чтобы возражать. Он издевается над людьми, и весьма жестоко.

— Ты слишком серьезно все воспринимаешь.

— Возможно. Скорее всего, потому, что я тебя почти не вижу. Я хочу стряпать для тебя, спать с тобой. Я не хочу смотреть, как ты подстраиваешься под своего брата.

— Твое ворчание начинает действовать мне на нервы.

— Дико извиняюсь! — Она почувствовала, как глаза жгут слезы, и постаралась взять себя в руки. Если бы она так не любила Пола, пропади все пропадом. Если бы она его так не ревновала. Уезжая от нее, он возвращается в нормальную, благоустроенную жизнь. К жене. Двум детишкам. В дом. А у нее что? Паршивенькая квартира да работа по случаю? Несправедливо. Она могла бы дать так много подходящему человеку. Такой ли человек Пол? Она начинала сомневаться.

— Раздевайся, — приказал Эл. Полностью одетый, он сидел на кровати в своем гостиничном номере.

— Прямо сейчас? — нерешительно спросила Мисс Майами-Бич.

— Нет, завтра, — сострил Эл. — Давай, раздевайся. Давай-ка посмотрим, благодаря каким формам ты вышла на второе место.

— Можно погасить свет?

— Я не хочу гасить свет.

— У меня шрам.

— Какой шрам?

— От аппендицита. Я стесняюсь.

— Дерьмо. Или раздевайся, или пошла вон.

Она медленно расстегнула молнию на платье и сняла его. На ней был бюстгальтер телесного цвета и кружевные трусики.

— Вы мне подпишете один из ваших альбомов? — спросила она.

— Я сделаю еще лучше. Достань-ка шариковую ручку из ящика и иди сюда.

Она сделала, что он велел.

— Сними лифчик, — приказал он. Она сняла.

Он грубо схватил ее левую грудь и, крепко держа ее, написал слово Эл. Затем проделал ту же процедуру с правой грудью, начертав на ней Кинг.

Она тяжело дышала, соски на ее разрисованной груди затвердели.

— Одевайся, — вздохнул Эл, — иди домой. Я устал.

— Но… — начала было она.

Почему они всегда спорят? Разве недостаточно, что они провели с ним какое-то время, что их видели с ним?

— Вон! — приказал Эл резко.

Мисс Майами-Бич схватила свою одежонку, повернулась к нему спиной и принялась одеваться.

Эл с нетерпением ждал. Почему большинство баб так стремительно избавляются от своей одежды, а одевание занимает у них вечность?

Наконец она оделась и повернулась к Элу.

— Я что-то не так сделала? — спросила она робко.

Эл пожал плечами. Теперь она захотела поговорить!

— Ну что же, — вздохнула она, — наверное, я навсегда запомню сегодняшний вечер. Может быть, встретимся в Голливуде. — Она ждала от него ответа, но он закрыл глаза, сделав вид, будто спит. — Тогда, до свидания, — сказала она тихо и на цыпочках вышла.

Он дождался, пока хлопнула дверь, встал, включил телевизор и налил себе виски с кока-колой. Четыре утра, и он вовсе не устал. Хотелось что-нибудь предпринять — сыграть в покер или покидать кости. Но тут не Вегас, и он не знал, где это можно сделать. Внезапно он решил позвонить Эдне. Дозвонился с первого звонка.

— Эл? — сонным голосом спросила Эдна. — Что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось, — уверил ее Эл, — просто решил узнать, как ты там.

— Все в порядке. Ты же только вчера уехал. Ты уверен, что ничего не случилось?

О Господи! Почему она не может поверить, что он позвонил только потому, что захотел услышать ее голос?

— Где Эван?

— Спит. Эл, эти звонки такие дорогие. Зачем ты зря тратишь свои деньги?

Она всегда говорила твои деньги. Никогда — наши деньги. Дай ей волю, они до сих пор бы жили в одной комнате. Она никогда не научится принимать его успех как должное. Всегда ждет беды. По правде говоря, несчастная она женщина. Ему приходилось заставлять ее куда-нибудь пойти или что-нибудь себе купить.

— Эдна, разбуди его. Я хочу поздороваться.

— Ему с утра в школу.

— Ладно. Тогда не буди его.

— Я передам, что ты звонил.

— Ладно, скажешь ему утром.

— Пока, Эл.

— Пока, Эдна.

Она торопилась положить трубку. Не будешь зря тратить — не будешь бедствовать. Ее главный принцип.

Наверное, Эдна была бы прекрасной женой мужику без денег. Но в жены суперзвезде она не годилась совершенно.

Эл позвонил дежурному и заказал яичницу с беконом. Черт, ведь ему надо следить за весом. На сцене он должен выглядеть блестяще, а чтобы выглядеть блестяще, он должен быть худым. В двадцать семь было куда легче худеть. В тридцать семь жирок появлялся там, где он вовсе не нужен, и избавляться от него становилось чертовски трудно. Но всего лишь одна порция яичницы и немного шампанского, чтобы запить еду. Он не станет завтракать. Потерпит до обеда.

Даллас — странное имя для девушки. Красотка что надо. Если ему повезет, его интереса к ней хватит на день.

Скорее всего, еще одна тупая телка. Все они тупые. Для звезды — готовы на все. И за деньги согласны трахаться. За славу. Власть. Куда подевалась добрая, старая похоть?

Барни Сантэн развалился около бассейна в гостинице „Беверли-Хиллз".

— Господи ты Боже мой! — воскликнул он. — Если бы выдавали путевки в счастье, я бы выбрал это место!

— Мистер Сантэн! — прогудел женский голос из громкоговорителя. — Мистера Сантэна просят к телефону.

Берни с трудом поднялся. Две сотни и шестьдесят фунтов[2] пятидесятидвухлетней плоти, каждый дюйм которой, за исключением самых тайных мест, покрыт ровным загаром. На нем были шорты с рисунком из мультфильмов про Микки Мауса, красные солнцезащитные очки, белая кепочка с козырьком и надписью „ВСЕМ НРАВИТСЯ" и масса украшений из чистого золота. Под кепочкой скрывалась абсолютно лысая голова, но по вискам еще вились белокурые кудри, спускающиеся значительно ниже шеи.

— Я в шоу-бизнесе — старейший хиппи, — часто говаривал Берни. И с ним никто никогда не спорил.

По дороге к телефону Берни то и дело останавливался, чтобы поздороваться. „Привет, парнишка. Куда свою юбочку подевал?" „Дэвид Тибит, рад тебя видеть. Когда ты вернулся?" „Принцесса! Как ты великолепно выглядишь! Нет, посмотрите, как она выглядит!"

Он наконец добрался до телефона и включился в торопливый деловой разговор. Берни был не только старейшим хиппи в бизнесе, но и признанным всеми лучшим пресс-агентом. Хотите раскрутить певца, звоните Берни. Вам это прилично обойдется, но не пожалеете. Теперь он принимал меры, чтобы все прошло как по маслу, город за городом. Никаких бунтов. Никаких осложнений с местной полицией. Никаких наркотинов. Никаких плохих отзывов в прессе.

О самом Эле он не слишком беспокоился. У него было только два недостатка — азартные игры и женщины. Но другие участники турне могли дать повод для неприятностей и свести на нет всю затею.

Во-первых, Берни беспокоился насчет трех чернокожих певичек на подпевках у Эла. Так называемые „Выскочки". Три красивые девицы — если вы любите черную масть, — и тут Берни чувствовал себя не в своей тарелке. Ну, нравятся они публике, но что знает Берни об их личной жизни? Одна была замужем за барабанщиком, только что схлопотавшим три года за торговлю наркотинами. Другая встречалась с каким-то мелким mafioso. Третья так молода, что вполне может засадить кого-нибудь в тюрьму за совращение малолетних. Три бестолковщины. Берни совсем не был в восторге от их участия в турне.

Кроме того, поговаривали, что Эл собирается прихватить сыночка. Это еще зачем? Звезда — секс-символ и тащит за собой сына-подростка. Плохо для имиджа. Если сын поедет, придется его держать в тени. Или вообще спрятать.

В Голливуде у Берни были на Эла большие надежды. Он рассчитывал сделать Голливуд венцом всей поездки. На встречу с великим Элом Кингом косяком пойдут звезды. Вечеринки, приемы, интервью. Еще столько надо сделать до начала поездки. Все спланировать до последней детали. Нигде ни одного срыва. Берни делал большую ставку на это турне. Ему предложили прекрасную сделку, которая поможет бросить свою работу и вознестись в чудный мир киноискусства. Если все пройдет без сучка и задоринки, это место будет его. Берни в этом не сомневался.

Глава 4

Эдна Кинг сидела у себя на кухне и старалась не слишком вслушиваться в слегка истеричный голос невестки.

— Это чертовски отвратительно! — верещала Мелани. — Честно, Эдна, не понимаю, как ты терпишь. Прямо тебе говорю, я бы не стала.

— Это все ложь, — пробормотала Эдна, направляясь к холодильнику, открывая дверцу и бессмысленно глядя внутрь.

— Ты это знаешь. Я это знаю. Но не воображай, что все читатели так думают. Они просто в восторге. Публика любит всякую клубничку, сплетни. Что ты там ищешь?

— Ничего, — ответила Эдна, закрывая холодильник.

— И вообще, — продолжила Мелани, — как насчет Эвана? Вряд ли ему приятно читать все это про своего отца.

— Я прячу это от Эвана.

— Ему мальчишки в школе покажут.

— Ох, Мелани! — Глаза Эдны наполнились слезами отчаяния. — Ну что я могу сделать?

Мелани торжествующе улыбнулась.

— Ты знаешь, что ты можешь сделать. Я тебе не раз говорила. Если ты действительно хочешь положить конец всему этому вранью и сплетням, ты должна поехать в турне вместе с Элом.

— Может, ты и права…

— Разумеется, я права. И я тоже поеду, чтобы тебе не было одиноко. Скажешь Элу? Или мне сказать?

— Нет, — вздрогнула Эдна. — Я сама. Мелани встала.

— Мне пора, у меня назначено время у парикмахера. Так что не забудь. Когда он завтра приедет, скажи ему.

Эдна неуверенно кивнула.

Выйдя из дома, Мелани села в свою новую спортивную машину. Ничего Эдна ему не скажет. Эдна его до смерти боится. Вот если бы женой Эла была она, уж тогда все было бы по-другому. К сожалению, она выбрала не того братца. Пол просто греется в свете звезды, а ей нужно другое.

Элу она нравится, всегда нравилась. По правде говоря… Мелани улыбнулась. Если бы Эл был женат на ней, он бы ни за что не стал шляться по бабам. Эдна такая скучная. Что Эл в ней нашел?

Мелани так хотелось поехать в турне. Она все бы отдала, только бы это удалось. Но — и очень большое но, — если Эдна не поедет, не видать ей турне как своих ушей.

Единственная надежда — заставить Эдну действовать, что вовсе нелегко. Эдна считала, что само солнце сияет из задницы Эла, и, даже если бы она его застала за траханьем какой-нибудь шлюхи, она и тогда нашла бы для него какие-нибудь оправдания.

Мелани поставила машину у двойной желтой черты перед парикмахерской „У мистера Капоне" и выбралась из машины. Хорошенькая блондинка с чуть заостренным личиком, по-модному тоненькая там, где нужно, с вполне приличным бюстом и длинными ногами танцовщицы. Именно ее ноги в первую очередь и привлекли внимание Пола. Ее ноги в первую очередь привлекают внимание всех. Она с легкой улыбкой припомнила Мэнни Шорто, знаменитого, хотя и слегка престарелого американского комика. Он тоже начинал с ног и пробирался все выше, выше… Но потом этот поганец ее бросил… А она встретила Пола. Участвовала в одном из телевизионных шоу Эла Кинга. Пол назначил ей свидание, а через год они поженились. С материальной точки зрения у нее было все. Но этого недостаточно.

Она вплыла в парикмахерскую, бросив жакет гардеробщице. Мистер Капоне самолично вышел ее встретить.

— Привет всем, — лениво улыбнулась она, не сводя с него глаз.

Мистер Капоне также не отрывал от нее взгляда. Он был зубаст и носил обтягивающие штаны. Он потрогал ее волосы.

— Что сегодня будем делать?

Мелани улыбнулась.

— Пол завтра возвращается, так что придумайте что-нибудь такое, чтобы ему захотелось меня трахнуть.

Эдна взяла принесенную Мелани газету со злопыхательной статьей и вышла из кухни в сад. День был чудесный, солнечный и теплый.

Может, Мелани и права. Может, ей стоит поехать в турне. Ее оно не слишком прельщало, она всегда боялась появляться с Элом на публике. Но, может, это положит конец всем этим ужасным сплетням…

— Желаете поплавать, миссис Кинг?

Эдна вздрогнула. Нельсон, работник, который также присматривал за бассейном.

— Нет, благодарю вас, Нельсон.

— Уверены? Минута — и я вытащу все мое оборудование. — Он нагло состроил ей глазки.

— Нет. — Эдна покачала головой. Ей не нравился Нельсон, что-то в нем чувствовалось скверное. Он работал у них всего полтора месяца, так что, когда она пожаловалась Элу, тот ответил:

— Пусть попробует. Не так-то легко сегодня найти работника.

Нельсон следил за ней, она старалась спрятаться от его проницательного взгляда. Не тут-то было. Она не могла чувствовать себя легко в его присутствии. Резко повернувшись, она пошла в дом. Ей показалось, или действительно Нельсон рассмеялся? Придется опять поговорить о нем с Элом.

Эван Кинг сидел на заднем сиденье „роллс-ройса" и грыз ногти. Он забился поглубже, как всегда надеясь, что немногие его заметят. Он был очень худ, прыщав, с сальными волосами.

Ему не нравилось, что каждый день его возили в школу и обратно в „роллс-ройсе" „Почему я не могу ездить на велосипеде?" — постоянно спрашивал он у матери.

— Не я так решила, — отвечала она. — Ты же знаешь, твой отец беспокоится о твоей безопасности.

— Чушь! — бормотал Эван. Он ненавидел своего чертова отца. Уж этот Эл Кинг. С таким отцом, как Эл Кинг, в школе ему приходилось трудновато. Другие дети его донимали. Эван ждал окончания семестра с нескрываемой радостью. То был его последний семестр — и конец школе, навсегда. Скорее бы.

„Роллс" подвез его к подъезду дома. Эван зло пнул гравий на дорожке. Он предвидел, какие вопросы сейчас задаст ему мать. „Привет, дорогой. Как прошел день? Что ел на обед? С кем разговаривал? Кто-нибудь к нам придет?"

Она, чтоб ей пусто было, прекрасно знала, что никто не придет. Никто никогда не приходил. Может, только разочек. Посмотреть на дом Эла Кинга и потом насмехаться. Три цветных телевизора. Бильярдная. Бассейн.

— Эван! Эван! — звал его Нельсон из-за угла дома.

— Что?

— Пойди-ка сюда на минутку, я тебе чего покажу.

Эван проследовал за Нельсоном к навесу за бассейном, где стояли горшки для рассады.

— Видал? — Нельсон с гордостью показал ему кипу журналов.

Эван присел на корточки и полистал журналы. Там попадались такие названия, как „Дитя солнца", „Пташки природы" и так далее. Состояли они исключительно из фотографий женщин на разных стадиях раздевания.

— Где вы их взяли? — медленно спросил Эван.

— Нашел. Здорово, правда? Там есть прелестные маленькие пташки, аппетитные маленькие штучки. Прелестные, верно? Я за фунт тебе все продам.

— Хорошо, — согласился Эван. Он запихнул журналы в свой школьный портфель и порылся в кармане в поисках денег.

— А за десятку я тебе в натуральном виде все могу предоставить, — хитро предложил Нельсон. — Когда-нибудь пробовал по-настоящему?

— Конечно, — робко ответил Эван.

— Ну, разумеется, — согласился Нельсон. — Наверное, твой старик делится с тобой, у него вон сколько. — Он понимающе хохотнул. — Готов поспорить, у него прибор до колена.

— Пока, — сказал Эван и двинулся к дому. Теперь только надо проскользнуть мимо матери, добраться до своей комнаты и как следует рассмотреть журналы.

— Эван, дорогой, — выскочила прямо на него из кухни Эдна. — Как дела в школе?

— Нормально.

— Твой отец звонил из Нью-Йорка. Просил передать привет.

— Чего он хотел?

— Просто узнать, как мы тут.

— Он о турне упоминал? Я могу поехать, так?

— Я тут подумала, что неплохо было бы нам обоим поехать…

— Поганая идея. Я не поеду, если ты поедешь.

Эдна прикусила губу.

— Почему?

— Потому что ты за мной шпионишь. Пристаешь с вопросами. Я хочу побыть с папой вдвоем.

Эдна расстроенно кивнула. Где они ошиблись с Эваном? Они давали ему все, ни в чем не отказывали. А он все равно недоволен, настроен враждебно.

Эдна вздохнула. Хорошо, если бы Эл был дома. Она терпеть не могла, когда он уезжал.

Глава 5

Теперь все было как в тумане. Она победила. Стала звездой. И хотя для нее это не явилось неожиданностью, ее поражала суета вокруг нее. Фотографы. Телевизионные камеры. Люди. Мужчины. И главное — уважительное отношение, как к человеку, которому удалось чего-то добиться. Даллас все нравилось, да она была просто в восторге. Но ей до смерти хотелось избавиться от противной мантии и короны. А еще больше хотелось выпить.

Наконец фотографы закончили, и ее провели в раздевалку, чтобы она могла собрать свои вещи. Организаторы конкурса хотели скорее наложить на нее лапу. Она была их Мисс Побережье, и они рассчитывали хорошо на ней заработать в течение года, пока она будет носить почетный титул. Она получила приз в десять тысяч долларов, право на кинопробу и шанс подзаработать с помощью контрактов на рекламу различных товаров, которые ей могут предложить. А пока ей на неделю предоставили хороший номер в гостинице „Плаза", машину с шофером на тот же срок и список встреч, на которые она должна прибыть.

Ей также дали постоянную сопровождающую, миссис Филдс, женщину средних лет, в чьи обязанности входило строго присматривать за победительницей и ее репутацией. Предполагалось, что Мисс Побережье олицетворяет собой идеальную, молодую, непорочную американскую девушку.

Даллас не удержалась и хихикнула, когда эта мысль пришла ей в голову.

Даллас Ланде мыкалась в Майами почти без денег, постоянного жилья и работы около трех месяцев.

Она быстро освоилась с существующими порядками. Постоянных мужчин нет. Они приходили и уходили, и вся хитрость заключалась в том, чтобы найти такого, который бы не исчез после первой же ночи.

Легче всего отлавливать клиентов во время каких-либо съездов. Даллас иногда удавалось заполучить мужика, который оставался с ней шесть или семь дней.

Вскоре у нее уже выработался определенный режим. Вставала она поздно, обычно в гостинице, где провела ночь. Заказывала основательный завтрак, несколько часов подряд смотрела телевизор и, если мужчина, пригласивший ее, уже покинул гостиницу, спускалась на пляж или к бассейну, чтобы присмотреть ему замену. Недостатка в желающих не было. Она стала пользоваться косметикой, купила себе кое-что из одежды. В целом новая жизнь ей нравилась.

Она стала подражать в манере говорить тем, кого видела по телевизору. Обожала старые фильмы с Ланой Тернер и лепила себя по образу и подобию развеселой девушки с золотым сердцем.

Ей и в голову не приходило, что жизнь, которую она вела, порочна. Она не получала никакого сексуального удовольствия от своих встреч с довольно пожилыми, как правило, мужчинами. Они были от нее в восторге, и она старалась угодить. Они не беспокоили ее, не причиняли ей боли, и у нее оставалась масса времени, чтобы смотреть телевизор, учивший ее всему, что стоило знать.

Потом она встретила Бобби.

Неделя прошла как обычно. Женатый мужчина лет пятидесяти держал ее три дня в своем номере. Он приехал из Чикаго на конгресс по поводу туалетной бумаги. В последний вечер он не находил себе места.

— Ты еще девиц знаешь? — спросил он.

— Нет, — пожала плечами Даллас.

— Хочется устроить бутербродик, такой толстенький, сочный бутербродик. С одной стороны ржаной, с другой — белый. Можешь устроить?

Даллас неопределенно улыбнулась. Она понятия не имела, о чем это он.

Мужчина позвонил вниз дежурному и о чем-то невнятно попросил. Через полчаса появилась Бобби. Высокая чернокожая девушка, в эластичных брюках, сапогах, тонком свитере и кудлатом парике. У нее была необыкновенная, круглая, выступающая попка и ослепительная улыбка.

Она дружески поцеловала мужчину в знак приветствия и сказала:

— Миленький ты мой, щас мы тут устроим заварушку! — Потом потребовала сотню долларов, которые аккуратно спрятала за голенище сапога. — Это твоя жена? — спросила она, показывая пальцем на Даллас. У нее была привычна делать ударение на последнем слове в каждом предложении.

— Еще одна потаскушка, — объяснил мужчина. Голос его уже слегка подсел от возбуждения.

Даллас с интересом наблюдала.

— Ну, — воскликнула Бобби, раскинув руки, — чего желаешь, милок? От чего тащишься?

— Разденьте меня. Обе.

— Будет сделано, сладкий ты мой, Бобби так над тобой потрудится, что ты навек запомнишь. — Она повернулась к Даллас и улыбнулась ей. — Поможешь мне, сестренка?

Даллас встала. На ней не было ничего, кроме красного бикини.

Бобби подмигнула ей.

— Щас мы все тут повеселимся. Так чистенько-грязненько повеселимся!

Она освободилась от брюк, предъявив всем на обозрение густой куст вьющихся волос.

— Снимай-ка штаны, — велела она Даллас, — приведем-ка этого парнишку в нужное состояние. Меня тошнит от вида вялых членов, когда я с них портки снимаю.

Даллас стянула с себя нижнюю часть бикини, и в первый раз после Барта Кейеса почувствовала странное сексуальное возбуждение.

— Пора приступать. Ложитесь-ка, мистер. Щас я вам покажу гром и молнию! — Бобби стянула с него одежду. Он лежал неподвижно. Даллас стояла и наблюдала, как Бобби, не теряя времени, уселась на него верхом.

— Давай, крошка, — обратилась она к Даллас, — покажи ему свои сиськи, сядь ему на физиономию, шевелись!

Ситуация оказалась непривычной для Даллас. Она не знала, что ей делать. И все время ощущала, как растет это странное возбуждение. Она расстегнула бюстгальтер.

— Эй, мамочка, — взвизгнула Бобби, жизнерадостно подпрыгивая вверх-вниз, — да у тебя мировая парочка! — Она слезла с мужчины, который судорожно хватал ртом воздух. — Желаешь поглядеть представление, папуля? На баб не хочешь посмотреть?

Мужчина кивнул, лицо красное, глаза выпучены.

— Так я и знала! — провозгласила Бобби и улыбнулась Даллас. — Что скажешь, сестренка? Ты кем хочешь, мужиком? Или предоставишь все скверной Бобби?

— Я не знаю… — запинаясь ответила Даллас. По телевизору ей не приходилось видеть подобные ситуации.

— Тогда ложись, — усмехаясь, велела Бобби. — Мне всегда нравились целки!

— Вам очень повезло, — сухо заявила миссис Филдс, когда они сидели в роскошном лимузине, направляющемся в гостиницу.

— Ага, — насмешливо отозвалась Даллас, — уж такая я везучая девушка.

Миссис Филдс внимательно посмотрела на нее. Дай Бог, с этой не будет трудностей. Победительница предыдущего года оказалась просто лапочкой, но вот та, что была до нее, доставила им всем массу неприятностей.

— Завтра в полдесятого утра придут фотографы. Все как обычно, вы сидите в постели в ночнушке и короне. Затем мы поедем в контору, где вы подпишете несколько контрактов. Обед сегодня с представителями фирмы по производству шерсти. После обеда вы должны быть на открытии супермаркета, а вечером поедете на премьеру. У вас есть дружок?

— Нет.

— Отлично. Так намного удобнее. Дружки часто ревнуют. Это звание многое изменит в вашей жизни, вы поразитесь, с какими важными людьми вам придется встречаться. Мисс Побережье за 1966 год вышла замуж за сенатора. Вы будете в центре внимания публики целый год, так что должны быть очень осторожны в личной жизни. Мужчины начнут бегать за вами — я-то знаю, я присматриваю за победительницами вот уже тринадцать лет — не позволяйте им вскружить вам голову. Помните о вашей семье и доме. Не забывайте про свои корни.

Даллас с трудом сдержалась, чтобы не рассмеяться.

— Я остановлюсь в той же гостинице, — продолжила миссис Филдс. — За это время весь ваш год будет спланирован и мы найдем вам подходящее жилье, и, разумеется, после этого я буду сопровождать вас в поездках по стране. Вы всегда сможете обратиться ко мне за помощью и поддержкой.

— Довольно плотное расписание.

— Мисс Побережье 1972-го заработала сто тысяч долларов. Она была очень предана делу. Много работала и никогда не жаловалась.

Даллас промолчала. Сто тысяч долларов — порядочный кусок. Неплохо. Она участвовала в конкурсе смеха ради, хотелось утвердиться. Может, пришла пора взглянуть на вещи посерьезнее? Надо спросить совета у Эда, скорее всего, он не в таком уж восторге от ее победы. Она спросит его позже, на приеме.

Даллас поселилась вместе с Бобби. Приятно, после стольких номеров в гостиницах, иметь собственное жилье.

— Двадцать долларов за раз! — возмущалась Бобби. — И за целую ночь тоже! Детка, считай, ты все даром раздавала! Теперь ты со мной, и мы не соглашаемся меньше чем за сотню на каждую. Держись меня, малютка, и мы разбогатеем!

Бобби жила в замызганной однокомнатной квартире, обставленной потрепанной мебелью, с кладовкой, полной диких туалетов. Она была на короткой ноге со всеми дежурными в гостиницах, так что телефон трезвонил постоянно. Самое главное, в комнате стоял цветной телевизор с экраном в двадцать восемь дюймов по диагонали.

Она научила Даллас всему, что знала сама. Сначала Даллас обучалась неохотно, но позднее, поскольку ее тело реагировало на Бобби, она стала получать удовольствие от их отношений. Бобби оказалась первым человеком, которому она была небезразлична.

Отношения в постели с мужчинами никогда не вызывали у нее никакой ответной реакции, но с Бобби все было по-другому, и секс обретал какой-то смысл.

Деловой стороной их отношений тоже занималась Бобби. Она говорила Даллас, что делать, что надевать. Она научила Даллас заводить мужчин самыми разнообразными способами.

— Ты можешь из них мозги вытрясти, — учила Бобби, — но это только работа, так и держись, не позволяй им достать тебя. Только я могу достать тебя, верно, милочка? Верно?

Даллас соглашалась.

Прошло полгода. Однажды ночью позвонили из мотеля на шоссе.

— Туфли. Сиськи вымажь шоколадным кремом. Плащ, — велела Бобби. — Я этого старикашку знаю, ему только и надо, что слизать крем с твоих сисек и кончить тебе в туфлю. — Она хихикнула. — Он здорово старый.

Бобби отвезла их в мотель в своем потрепанном „форде". Всю дорогу она болтала и смеялась.

Даллас чувствовала себя странно. Вымазанная кремом грудь, да и все голое тело прилипало к пластиковому плащу.

Мужчина и впрямь был стар. Бобби забыла упомянуть, что на нем будет пижама, из которой он выпустит наружу сморщившийся, вялый пенис.

— Да ему около девяноста, — прошептала Даллас. — Боюсь, мне такого не выдержать.

Бобби строго на нее взглянула.

— Я всегда выполняю обещания. Я потом тебе компенсирую. Пошли.

Они сняли плащи, и глаза старика засветились давно забытым желанием. Он лег, Бобби наклонилась над ним, помахивая покрытыми шоколадным кремом сосками у него перед губами. Даллас последовала ее примеру. Старик принялся вяло лизать.

Через несколько минут Бобби сняла свою туфлю и накрыла ею слегка воскресший пенис старика.

— Ну, давай, сделай это для мамочки, — уговаривала она его.

Он начал кончать, содрогаясь и вскрикивая.

Даллас отвернулась. Может, именно в этот момент она решила, что такая жизнь не для нее?

Неожиданно послышались странные, стонущие, булькающие звуки. Потом — тишина.

— Боже милостивый, — внезапно воскликнула Бобби, — да этот старый засранец помер! Он помер!

Даллас медленно повернулась. Разумеется, Бобби, как обычно, шутит. Но когда увидела лежащего старика, то сразу поняла, что он мертв.

Бобби хлопнула его ладонью по лицу.

— Проснись же! — приказала она. — Просыпайся!

— Если он умер, — тупо спросила Даллас, — то что же нам делать?

Бобби схватила свой плащ.

— Убираться отсюда ко всем чертям, вот что нам надо делать!

— Но как насчет полиции? Они узнают, что мы здесь были, дежурный им скажет.

— Мы его не убивали.

— Я не хочу встречаться с полицией.

— Я с тобой, сестренка. Пошли отсюда к чертовой матери. Никто его до утра не найдет, а к тому времени мы уже будем в Лос-Анджелесе.

На приеме Даллас была в центре внимания. Ей это ужасно нравилось.

Эд Карлник все время торчал рядом. Но он должен был держаться в тени, нельзя, чтобы другие заметили. Реймо Калиффе сверкал в ее сторону ослепительно белыми зубами араба.

— „Майами-Бич" отправилась на встречу с Элом Кингом, — сообщила Мисс Бостон. — Вот повезло, правда?

Даллас улыбнулась и смутно вспомнила, что какая-то женщина-фотограф предлагала ей провести ночь с Элом Кингом. Только ному это нужно? Звезды такие скучные. Тоска смертная. И спать с ними скучно. Говорят непрерывно только о себе, а потом сбивают тебя с ног, чтобы первыми добраться до зеркала.

— Думаю, я сегодня заночую в квартире, — удалось шепнуть Эду.

— Мне казалось, ты всегда едешь домой по субботам?

— Сегодня — исключение.

Еще нескольких часов не прошло, как она победила, а Эд уже готов идти на жертвы.

— Мне надо неделю жить в „Плазе".

Эд поднял брови.

— Ты вовсе не должна.

— Если хочешь, — хитро предложила Даллас, — ты можешь заехать ко мне попозже. — Мысль об Эде Карлнике, тайком пробирающемся в гостиницу, едва не вызвала у нее приступ хохота.

— Я не могу этого сделать, — возмутился Эд. — Ты же знаешь, что не могу.

Их прервали фотографы, щелкающие своими камерами, и Эд поспешно от нее отошел.

Даллас зевнула. День выдался нелегкий, и она устала. Ну так что?

То была ее ночь, и она решила получить от нее максимум удовольствия.

Глава 6

Эл проснулся поздно с мрачными предчувствиями. Состояние было мерзопакостное.

Лежа в постели, он открыл глаза. Вставать совершенно не хотелось.

Он знал, почему он себя так чувствует. Он боялся, он просто-напросто элементарно нервничал.

Он чертовски беспокоился по поводу предстоящего турне.

Почему он так нервничал? Эл постарался разобраться в своих ощущениях. Он и раньше много раз ездил в турне, и вполне успешно. Но последний раз это было два года назад, а два года — долгий срок. Ладно, за это время он выступал в концертных залах, по телевидению, записывал пластинки. Но главное, чего Эл хотел, что ему больше всего нравилось, это остаться один на один с огромной живой аудиторией. Выйти и сделать все по первому классу.

За последние годы он заработал кучу денег. Если он захочет сейчас все бросить и никогда больше не работать, он обеспечен до конца жизни. Верно, пластинки не так хорошо идут, как раньше. Они пытаются это скрыть от него, но он всегда хорошо знает, что происходит, если это касается его карьеры. Тогда что же значит для него это турне?

Это значит, он сможет выяснить, как люди действительно к нему относятся. Придут ли на концерты те же самые поклонники, которые аплодировали ему два года назад? Все ли еще он лучший из лучших? Или же сейчас, в тридцать семь, он уже слегка устарел для обожания и истерии? Не отнесутся ли к нему, как к еще одной заходящей звезде?

Он все еще выглядел блестяще. И голос все тот же. Хорошо это или плохо? Может, они ждут, что он изменился?

И выдержит ли голос, один Бог знает, столько концертов на огромных стадионах…

Эл нервно откашлялся. Уж скорее бы начиналось это треклятое турне! Каждое утро он просыпался в страхе, и это его угнетало. Он даже с Полом не мог ничего обсудить, не хотел вслух высказывать свои сомнения. Может, будь он дома, поделился бы с Эдной. Но, зная Эдну, он был уверен, что она предложила бы ему отказаться от турне и остаться дома. Похоже, она втайне мечтала, что он разорится и они снова переедут в одну комнату.

В некотором смысле Эл осуждал ее. Почему она ничего не читает? Не зовет гостей? Не носит красивые тряпки? Не постарается выглядеть получше?

Он изменился, и к лучшему. Когда начинал, был резок, неотесан. Теперь же может пойти куда угодно и чувствовать себя прекрасно.

Эдна относилась к нему, скорее, как мать, не как жена. Всегда под рукой. Никаких жалоб. Горячая еда. Чистые рубашки. Именно она однажды расстегнула ему штаны, достала член и массировала яйца, потому что его концертные брюки были слишком узки. По правде сказать, то был единственный случай, когда она такое сделала. Он вздохнул. С каждым днем пропасть между ними становилась все шире.

Разумеется, ему не следовало вообще жениться. Но тогда у него не было бы Эвана, а ему всегда хотелось иметь сына, пусть он даже совсем отбился от рук.

Сколько он знал счастливых браков? В том кругу, где он сейчас вращался, не слишком много. Он, по крайней мере, мог доверять Эдне. Она никогда и не взглянет на другого мужчину. И любила она его ради него самого, вся эта шумиха насчет Эла Кинга была ей по фигу.

Он снова вздохнул. Потом вспомнил, что Пол должен организовать ему обед с этой, как ее, победительницей конкурса — Даллас. Да. Эл усмехнулся. Совсем недурна.

Он взглянул на часы, которые показывали половину двенадцатого. Вылез из постели и сделал тридцать отжиманий. Господи, с каждым днем это давалось ему все труднее.

Обед с девушкой по имени Даллас. Интересно, какая она?

Такая же, как и остальные. Хорошенькая, но тупая. Или торчит все время перед зеркалом, или охотно разрешает ему оставлять свой автограф на ее сиськах. Они все одинаковые, эти бабы.

Эла переполняло отвращение. К самому себе — за то, что использует женщин, и к ним — за то, что позволяют ему использовать их, поскольку он — звезда.

Пошли они все! К черту девицу по имени Даллас! Он снял трубку и набрал номер Пола.

Утро у Пола не выдалось.

Он уехал из квартиры Линды в шесть утра, когда она еще спала. Она проснулась в семь, позвонила ему и выразила свое неудовольствие.

Он тоже был недоволен. Ему пришлось отбиваться от какого-то обкурившегося субъекта на улице и долго искать такси.

Надо запомнить. Найти Линде квартиру в более приличном районе города.

Теперь он суетился, пытаясь договориться с Мисс Побережье насчет обеда с Элом. Ему удалось уговорить организаторов конкурса, что это полезно для рекламы, но, судя по всему, сама Даллас думала иначе.

Пол прикинул, чем можно умаслить Эла. Отказы случались редко.

Раздался звонок. То был Эл.

— А, — жизнерадостно произнес Пол, — ну как самочувствие?

— Нормально. Что нового?

— О турне есть статьи во всех газетах. Поганая статья в „Репортере". Но ничего особенного. — Черт побери, уж он-то об обеде вспоминать не собирается. Может, Эл забыл.

— Насчет того обеда, что я просил тебя организовать…

— Ах, да. Понимаешь, она…

— Откажись.

— Отказаться?

— Ты меня слышал. Кому это нужно?

— Ты прав. Плевое дело. — Пол облегченно положил трубку. Повезло. Теперь Эл никогда не узнает, что получил отлуп.

Пол всегда стоял на страже интересов брата. Ему нравилось, когда у того все шло гладко. Даже в самом начале он старался говорить Элу только о приятном.

Он желал ему успеха и немало потрудился, чтобы этот успех состоялся.

Раздался стук в дверь. Он открыл ее и увидел Линду.

— Утро доброе, — сказала она жизнерадостно, — я скверно поговорила с тобой по телефону, ты извини. — Она обняла его за шею и приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать.

— Ты даешь уроки французского? — серьезно спросил Пол.

— Иногда… — Линда поколебалась. — Прямо сейчас хочешь позаниматься?

— Ну…

— Ну… — Она принялась расстегивать молнию на его брюках. Зазвонил телефон. Оба рассмеялись, и Пол пошел к телефону.

Линда закурила сигарету и отошла к окну. У нее было странное чувство, которое она всегда испытывала, когда Пол уезжал. Он вошел в ее жизнь. Он ушел из ее жизни. Как на море, черт бы все побрал, прилив — отлив. Она просто была его подружкой в Нью-Йорке, он трахал ее, когда уезжал от жены. Она мысленно решила, что во время турне надо что-то предпринять или кончать с этим романом.

— Совершенно невозможно изловить Берни, — пожаловался Пол, вешая трубку. — Оставляем ему послания здесь, там, повсюду, и никакого результата.

Линда рассмеялась.

— Как насчет Мисс Побережье? Заарканил ее на обед?

— Самое смешное, она категорически отказалась. Ты веришь? Впервые такое произошло в… — Его перебил телефонный звонок. Звонил Берни Сантэн. Они пустились в обсуждение деловых вопросов.

Линда только-только прикурила вторую сигарету, как вошел Эл. Он схватил ее в объятия и чмокнул. Обычное приветствие Эла Кинга, но она всегда чувствовала себя неловко. У него была привычна засовывать ей колено между ног. Она научилась своевременно пятиться. На этот раз, однако, не успела.

— Слишком много куришь, — укорил ее Эл.

— Это мой рак, — сердито ответила она.

— Очень смешно. Надеюсь, ты не прохохочешь себе дорогу в могилу.

— Значит, Мисс Побережье все еще отказывается, — огрызнулась Линда. — Как, впрочем, я и предсказывала.

— О чем ты? Это я отменил обед.

— Да ладно, Пол сказал мне, что она решительно отказалась.

Улыбка сползла с лица Эла.

— Пол, что все это значит?

Пол неопределенно махнул рукой. Он был занят разговором по телефону и не слышал их беседы.

— Он с Берни разговаривает!

— На хрен Берни! Когда я хочу говорить с моим братом, я буду говорить! — Эл подошел и резким ударом ладони нажал на рычаг.

— Что ты, черт тебя побери, делаешь? — рассердился Пол. — Я все утро пытался до него дозвониться.

— Ты договорился об обеде с этой сучкой, королевой красоты, или нет?

— Ты же сказал, что не хочешь с ней обедать.

— Это я знаю. Но она собиралась прийти?

— Право, я не знаю, я…

— Кончай с этим дерьмом. Она отказалась. Верно? Как мило выразилась твоя подружка, она мне решительно отказала. Так?

Пол гневно взглянул на Линду.

— Какое это имеет значение? Ты же все равно не хотел с ней встречаться.

— Я передумал. Добудь ее. — Хлопнув дверью, Эл вышел из комнаты.

— Ну что я могу сказать? — промямлила Линда.

— Думаю, сказала ты достаточно. Ты же знаешь, какой он, так почему же ты не можешь держать язык за зубами?

— Я, пожалуй, пойду.

— Пожалуй, иди.

Снова Эл встал между ними. „Пусть он застрелится, — подумала Линда. — Не собираюсь я перед ним пресмыкаться".

— Если хочешь, — рискнула предложить она, — я постараюсь что-нибудь сделать. У меня есть фотографии, которые я могу завезти в гостиницу. Возможно, мне удастся поговорить с Даллас.

— Все лучше, чем ничего, — он слегка помягчел. — Слушай, я понимаю, это вообще-то не твоя вина. Я должен был предупредить, чтобы ты молчала.

— Угу.

Он поцеловал ее.

— Буду ждать звонка. Сделай что сможешь.

Глава 7

Ее снимки появились на первых полосах всех газет, и она с упоением их рассматривала. Здорово, с ума сойти, как здорово! На той же полосе — статья о президенте и его фотография, совсем маленькая, куда меньше, чем ее. Внезапно она стала кем-то, она уже не какая-то там уличная шлюха, а человек, чей портрет в газете даже больше, чем портрет самого президента.

Она жила в гостинице „Плаза" и делала что хотела. В сумочке лежал чек на десять тысяч долларов, и ей не пришлось их зарабатывать, лежа на спине.

Она чувствовала необыкновенный подъем. Вскочила с постели, распахнула окно и залюбовалась видом.

— Взгляни, какой вид, лапочка, — звала ее Бобби, когда они летели в Лос-Анджелес. — С ума тронуться можно!

Они остановились у подруги Бобби, жалкой белой девицы с пристрастием к героину.

— Не могу я здесь, — заявила Даллас через несколько дней. — Мы что, не собираемся снять свою квартиру?

— Да, пора приниматься за дело, — согласилась Бобби.

Она нашла квартиру в стороне от главной улицы и возобновила свои старые связи.

В Голливуде все было иначе. Никаких приезжих придурков, жаждущих перепихнуться. Вместо них — изысканные, утомленные мужчины, которым требовалось куда больше, чем простое траханье. Даллас пожаловалась Бобби.

— Блин, девка! — возмутилась та. — Ты что! Да закрой глаза и ни о чем не думай. Деньги у них те же.

— Нет, — не соглашалась Даллас. — Я этого делать не хочу.

— Ладно, — смирилась Бобби, — будем тебя посылать только к тем, кто без выкрутасов.

И Даллас почти все время была одна. Прибирала в квартире, готовила еду. Научилась и водить машину — в Калифорнии без этого нельзя.

Прошло совсем немного времени, и она почувствовала, что приставания Бобби вызывают у нее отвращение. Поначалу в этом было что-то новое, но теперь, когда Бобби возвращалась домой после групповухи с участием десятка человек, ей было противно заниматься с ней любовью.

— Ты завела себе подружку? — обиженно спрашивала Бобби.

— Нет, я просто устала.

Чем больше она противилась Бобби, тем больше чернокожая подружка старалась ей угодить. Дарила подарки, приносила цветы и конфеты. Вела себя как заботливый ухажер.

Однажды Даллас собрала свои вещи и ушла. Вся эта история ей надоела. Она поселилась в бунгало в гостинице „Беверли-Хиллз" с писателем-импотентом, которому нравилось, чтобы она ходила вокруг него голая. Больше ничего он от нее не требовал, был мил и дружелюбен. Денег он ей не платил, но предоставлял жилье в одной из лучших гостиниц Калифорнии и отдал в ее распоряжение свой „кадиллак". Даллас это устраивало. Иногда она отрывалась налево и зарабатывала немного денег. Был там еще один мужик, который каждый день выходил к бассейну и предлагал ей тысячу долларов за главную роль в порнофильме. Даллас отказалась. „Почему? — удивился он. — Ты что, никогда не слыхала о Линде Лавлейс?"

Она слышала о ней, но не о такой карьере мечтала. В душе она чувствовала, что ее ждет лучшая жизнь. Телевизор познакомил ее с американской мечтой, и она понимала, что может и себе кое-что урвать.

Бобби разыскала ее через пять недель. Однажды, вернувшись из магазина, она застала Бобби у себя дома.

— Собирайся и выметайся отсюда, — резко примазала Бобби.

Даллас удивилась. Как Бобби сумела ее найти?

Писатель, слегка нервничая, но все же улыбаясь, посоветовал ей:

— Я думаю, тебе лучше послушаться свою… гм… приятельницу.

— Ты, черт возьми, прав, лучше ей послушаться! — рявкнула Бобби, нетерпеливо встряхивая париком и постукивая по столу выкрашенными в зеленый цвет длинными ногтями.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — повернулась Даллас к писателю.

— Ну, в общем… да. Я не знал, что ты была… что у тебя есть… гм… так сказать, постоянная подружка.

Он не знал, куда деваться от смущения, и старался не встречаться с ней глазами.

— Я вовсе не должна с ней идти, — решительно заявила Даллас.

— Да нет же, сладкая ты моя, должна, — быстро перебила Бобби. — Мне тебе надо сказать кое-что не для посторонних ушей.

Даллас собрала вещи. Один чемоданчик — все, что у нее было.

— Прощай, — бросила она человеку, с которым прожила пять недель.

— Прощай, — пробормотал он, покраснев.

„Господи, что Бобби ему наговорила?"

— До встречи! — весело крикнула Бобби. — Когда захочешь разочек задарма, звони мне. — И пробормотала негромко: — Тюфяк. Ну и дерьмо ты себе нашла.

В машине Бобби сразу стала серьезной.

— Ах ты, принцесса сраная! Я тебя из дерьма в Майами вытащила, приютила, одела, работала как проклятая, трахая всяких козлов, чтобы тебе было полегче, и что, мать твою, получила? Не успела я отвернуться, как ты смылась. И решила, что навсегда? Вот что, сладкая ты моя, в жизни все непросто. Я знала, что найду тебя, и нашла. — Она торжествующе улыбнулась. — Мне бы гребаным детективом быть!

— Что ты хочешь? Я у тебя ничего не украла.

— „Не украла!" — передразнила ее Бобби. — Ну и зелена же ты еще, девка. Мы с тобой вместе, одна компания. Слишком много друг о друге знаем, чтобы расставаться. Понимаешь, о чем это я, куколка? Припомни-ка один мотель и старикашку, оченно старого старикашку. Ясно?

— Ясно.

— Молодец. Я знала, ты поймешь, когда я тебе все растолкую. Теперь будем работать вместе — ты и я. Пора уже тебе попривыкнуть к голливудскому образу жизни, я так считаю. Блин, милка, мне надоело облегчать тебе жизнь. Теперь все делаем вместе. Усекла?

Фотографироваться Даллас понравилось. Она сидела в постели в ночной рубашке с глубоким вырезом, на голове корона, а пятнадцать мужиков суетились вокруг нее, стараясь сделать снимок поудачнее. Улыбка. Вспышка. Смех. Вспышка. Сексуальный взгляд. Вспышка.

Миссис Филдс дала им на все про все час. После чего Даллас оделась и направилась в контору к организаторам конкурса, чтобы подписать контракты.

Но подписывать отказалась.

— У меня есть приятель, — с милой улыбкой заявила она, — с которым я хотела бы сначала посоветоваться.

— Разумеется, — согласились они, но явно разозлились.

— Кстати, — заметила миссис Филдс, — Эл Кинг, певец, хотел бы с вами сегодня пообедать. Неплохо было бы для рекламы.

— Мне казалось, что я должна обедать с кем-то из фирмы по производству шерсти?

— Можно отложить.

— Не надо. — И как бы между прочим она добавила: — Что касается Эла Кинга, то он, скорее всего, просто хочет со мной переспать, а я вовсе не из таких.

— Скорее всего, — согласилась миссис Филдс и вздохнула. Она поняла, что предстоящая неделя будет далеко не легкой.

— А теперь, — весело проговорила Даллас, — есть у меня время до обеда, чтобы потратить немного денег? Мне всегда хотелось пойти к Саксу и тратить свои собственные деньги.

Их совместная жизнь с Бобби стала совсем иной. Бобби сделалась крутой, резкой, деловой, никакой легкости и дружелюбия. Четко объяснила Даллас, что они убили человека, сделали это вместе, потому им и следует держаться вместе.

— Лучше тебе с этим смириться, милочка, — предупредила Бобби, — и, если вздумаешь еще раз дать деру, я тебя найду, и ты так легко не отделаешься.

Для Даллас это был тяжелый год. Она никогда не подозревала, что у людей могут быть такие извращенные и мерзкие вкусы. Бобби позаботилась, чтобы она познакомилась со всеми без исключения.

— Они — клиенты, — сурово втолковывала Бобби, — и это твоя работа.

За этот год и Даллас стала значительно жестче. Единственный способ делать то, что она вынуждена была делать за деньги, — закрыть глаза и думать, что все это происходит не с тобой. Они могли пользоваться ее лицом, телом, но душу свою она от них оберегала. Она научилась всему и даже превзошла Бобби. И так же как и чернокожая девушка, которая пошла на панель в тринадцать лет, она стала циничной, крутой и бесчувственной. Но в отличие от Бобби, она не искала утешения у женщин, с этой стороной жизни было покончено бесповоротно. Секс стал ее профессией, и только.

Жить вместе становилось все труднее.

Они не возобновили близких отношений. У Бобби, которая и раньше покуривала травку, появились новые привычки. К концу года она уже всерьез пристрастилась к героину, и Даллас поняла, что надо уносить ноги.

Она все ждала подходящего случая. Встретив Эда Карлника, поняла, что это ее шанс и она не должна его упустить.

К Саксу она поехала вместе с миссис Филдс.

— Я хочу это, и это, и это. — Даллас хватала платья с вешалок, одно за другим. — Да, и то вечернее платье на витрине. У вас есть такая модель в другом цвете? Чудно, я возьму разных цветов.

— Ваших денег надолго не хватит, если вы будете тратить их с такой скоростью, — предупредила миссис Филдс.

— Знаю, — засмеялась Даллас. Но какое же удовольствие тратить свои собственные деньги! У нее уже был счет у Сакса, открытый для нее Эдом, но покупать так было куда интереснее. За полчаса она умудрилась истратить три тысячи долларов. Ее переполняло возбуждение. За обедом она была очаровательна и мила с представителями фирмы по производству шерсти. Они хотели немедленно подписать с ней контракт на рекламу. Это произвело на миссис Филдс должное впечатление.

— Обычно они несколько недель раздумывают.

— Я хочу вдвое больше, чем они платят обычно.

— Они никогда не заплатят больше.

— Хотите пари, дорогая? — засмеялась Даллас. — Заплатят, и с удовольствием.

— Я поговорю в офисе, — сказала миссис Филдс, поджав губы.

— Кстати, — спросила Даллас, — а какой гонорар я получу за открытие супермаркета?

— По правде говоря, не знаю.

— Выясните, потому что за гроши я этого делать не буду.

Миссис Филдс кивнула. Предчувствия не обманули ее, с этой хлопот не оберешься.

Машины Даллас и Эда Карлника оказались рядом в потоке перед светофором. Даллас сразу его узнала — три дня назад видела по телевизору.

Эд Карлник. Глава династии „Карлник-моторз". Один из самых богатых людей Америки. Женат. Двое детей. Шестьдесят один год.

И вот он тут, рядом, за рулем „леопарда" своей собственной фирмы, и совершенно один. Не колеблясь ни секунды, Даллас пристроилась за ним. Она точно знала, что сделает.

Он остановился на красный свет, и Даллас на своем видавшем виды „бьюике" врезалась ему в задний бампер. Не слишком сильно, но вмятина осталась и разбилась задняя фара. Она повалилась на руль грудью и ожидала.

Вот так просто.

Он встревожился. Он пригласил ее к себе в офис выпить кофе.

Он был к ней добр, по-отечески добр. Предложил поужинать. Она сказала, что студента. Он еще раз назначил ей свидание. Даллас сообщила, что она — девственница. Еще одно свидание. Н тому времени она уже осиротела.

Когда он предложил снять ей квартиру в Нью-Йорке, она сначала заколебалась. Он настаивал, и она решилась. Но что делать с Бобби? Она ее ни когда не отпустит, а если сбежать, то Бобби начнет ее искать, найдет, Эд все узнает, и тогда конец.

Даллас долго размышляла, что ей делать. Она вовсе не собиралась упускать этот шанс. Решение, которое пришло ей в голову, было просто как апельсин: нужно убить Бобби.

— Мало, — заявила Даллас. — Если хотят, чтобы я открывала супермаркет, пусть платят тысячу.

— Они столько не заплатят.

— Тогда я ничего не буду открывать. Вот так. А теперь я беру на оставшуюся часть дня отпуск, в гостиницу вернусь позже.

Если они думают, что им попалась еще одна тупая телка, которую можно использовать целый год, то они сильно ошиблись. У нее имелись собственные идеи насчет того, как все должно быть, и именно так и будет.

В квартиру она приехала на такси, надеясь застать там Эда, но его не оказалось. Возможно, злится за вчерашний вечер. Она позвонила ему по личному номеру в контору. Он действительно злился.

— Послушай, миленький, — промурлыкала она, — все так ужасно интересно. Мне жаль, что так вчера получилось. Ты скучал? Почему бы тебе сейчас не приехать? У меня есть для тебя сюрприз.

Долго уговаривать его не пришлось.

Она быстренько приняла душ, затем перебрала туалеты, которые предпочитал Эд. Чем его сегодня удивить? Что-нибудь скромное, в качестве извинения.

Она наконец решила. Марта-служанка.

Тихонько напевая, она надела короткое черное платье с белым накрахмаленным воротником и манжетами, тонкие черные чулки, скромные черные туфли и повязала волосы белой кружевной лентой.

Эд обожал сюрпризы, что было, то было.

Глава 8

Стюардесса обворожительно улыбнулась.

— Все в порядке? — спросила она в двадцатый раз.

Эл не обратил на нее внимания.

— Прекрасно, — ответил Пол, тоже улыбаясь.

— Еще шампанского?

— Спасибо, нам уже достаточно.

Она улыбалась и все не уходила.

— Мистер Кинг, — обратилась она прямо к Элу, — я просто обожаю вашу последнюю пластинку, я должна была вам это сказать.

Эл оглядел ее. Изящная блондинка с высоким бюстом, натянувшим ее форменную блузку.

— Ты трахаешься? — грубо спросил он.

Она даже не покраснела.

— Это зависит… — слегка наклонившись вперед, она спросила: — Это — предложение?

Пол сквозь землю был готов провалиться. С Элом не сладить, когда он впадает в женоненавистническое настроение, а он сегодня весь день в таком настроении.

— Когда? — спросил Эл.

— Сегодня вечером, завтра.

— На хрен сегодня вечером и завтра. Я хочу сейчас.

— Я на дежурстве. — Она засмеялась.

— А я и хочу, чтобы меня слегка обслужили.

Пол встал. Ему не нравилось, как они переговаривались через его голову. Он направился к полке с журналами.

Через несколько минут Эл тоже встал и исчез в одном из туалетов. Вскоре за ним туда нырнула стюардесса.

Пол вернулся на свое место. Случайный секс вызывал у него отвращение, напоминал ему животных. Понюхал-понюхал — ты мне нравишься. Он предпочитал сначала узнать, что у женщины в голове, тело интересовало его во вторую очередь.

Он вспомнил Линду. Вот о такой женщине он всегда мечтал. Умная, привлекательная, независимая. Если бы он не был женат на Мелани… Но он женился на ней, а она как-то враз изменилась, превратилась в эдакую загребущую бабенку. Дай мне… дай мне… дай мне… Еще больший дом, еще больший бассейн, еще большая машина… Она требовала наилучшего, а если не получала желаемого, ела его поедом. Когда б не дети… Все женатые мужчины так говорят… Он отдавал себе в этом отчет. Но дети еще так малы, так ранимы, он знал, что нужен им.

Эл вернулся на свое место, пристегнул ремень и снова принялся глазеть в иллюминатор.

— Еще два часа лета, — заметил Пол.

Эл кивнул. Узнав, что Полу не удалось организовать обед с Даллас, Эл вообще перестал с ним разговаривать. Так он выражал свое неудовольствие.

Он же звезда, черт их дери. Если он что-то пожелает, он должен иметь это немедленно.

Мелани Кинг отправилась в аэропорт встречать мужа и Эла в белом „роллс-ройсе" Эла.

Братья появились на выходе через таможенный контроль, и фотографы засуетились.

Мелани бросилась вперед и поцеловала Эла, затем быстро клюнула в щеку Пола. Крепко вцепившись в руку Эла, она прошла с ними к машине.

— Эдна ужин готовит, — сообщила она. — Выставила кухарку и разошлась вовсю.

— Надеюсь, она не уволила кухарку? — забеспокоился Эл.

— Да нет, просто выставила ее на вечер. И горничную тоже. Не представляю, как она управится.

— Ей это нравится, — вздохнул Эл. — Моя трудолюбивая женушка!

Мелани сжала его руку.

— Расскажи мне о поездке, я хочу знать все. Надеюсь, вы оба вели себя прилично, — хихикнула она. — Готова поспорить, что нет, Эл. Ладно, я не скажу Эдне.

Эдна открыла духовку и вилкой потрогала шипящую на сковороде картошку. Как раз как любит Эл. На конфорках шипели бифштексы и пудинг из почек, ей всего только и осталось, что испечь сладкую булку.

Все самые любимые блюда Эла, а она не может вспомнить, когда последний раз они ели все эти вкусные вещи. Обычно Эл говорил кухарке, что приготовить на ужин. Он следил за своей диетой. „Холестерин", — зловеще произносил он, когда Эдна предлагала испечь простой пирог с сыром. А в старые времена они ели только сосиски, картофельное пюре и чипсы.

На кухне все вроде было в порядке. Эдна поднялась наверх, чтобы переодеться. Напудрила лицо, подкрасила губы, нарумянила щеки, пожалуй, чуть излишне, и перестаралась с тенями, которые немедленно потекли. Надушившись, она расчесала свои короткие волосы мышиного цвета. Пока она рассматривала себя в зеркало, в комнату, сутулясь, вошел Эван.

— Куда это ты вырядилась? — презрительно спросил он.

— Я хочу хорошо выглядеть, твой отец приезжает.

— Ну, выглядишь ты погано. Вся эта мазня на лице тебе не идет. Дурацкий вид. И вообще, чего ты стараешься, он же знает, какая ты на самом деле.

Эдна нахмурилась. Может, он и прав, и она похожа на пугало. Но менять что-либо было уже поздно, она услышала шум подъезжающей машины и в волнении устремилась вниз.

Эл вылез из машины, а Пол задержал Мелани и резко спросил:

— Мы что, обязательно должны оставаться ужинать?

— Да, — огрызнулась Мелани, — Эдна специально готовила.

— Я хочу видеть детей.

— Кто тебе мешает? Пойди и поцелуй их на ночь.

— Верно, — согласился Пол. — Через минутку вернусь.

Дома Эла и Пола стояли рядом. Лет семь назад они за умеренную плату приобрели участок земли, аккуратно поделили его пополам и построили себе особняки. Дом Эла был в стиле ранчо, белый особняк Пола — в стиле модерн.

Дети лежали в кроватях, чистенькие, умытые, а няня читала им сказку.

— Привет, ребятки! — воскликнул Пол — Скучали по папке?

Они возбужденно спрыгнули с кроватей и бросились на него. Вскоре все трое превратились в переплетение рук и ног и поцелуев. Приятное ощущение. Любовь. Чистая и бескорыстная. Единственная настоящая.

Няня оторвала их от Пола и снова уложила в постель.

— Не надо перевозбуждаться, — укорила она, — иначе будете плохо спать, так ведь?

Пол понял, что пора уходить. Няня терпеть не могла, когда нарушался режим. А Мелани из трусиков выпрыгивала, чтобы угодить няне. „Ты разве не понимаешь, — однажды сказала она Полу с выражением ужаса на хорошеньком личике, — если няня уйдет, мне же придется приглядывать за этими сорванцами самой!"

Ему вдруг захотелось поговорить с Линдой. Он спустился в кабинет, запер дверь и набрал прямой номер Линды в Нью-Йорке. Она оказалась дома.

— Я скучаю без тебя, — сказал он.

— Люблю тебя, — ответила она.

Он впервые всерьез прикинул, что скажет ему Мелани, если он попросит развода.

— Привет, толстуха! — Эл звонко хлопнул Эдну по заду. — Прифрантилась, гляжу. Мы что, куда-нибудь идем?

Эдна залилась краской: он заметил.

Мелани все еще висела на руке Эла.

— Как насчет вкусного холодного мартини? Хочешь, сделаю? — Она провела Эла в гостиную и крикнула через плечо: — Лед, Эдна!

— Где Эван? — настойчиво спросил Эл. — Смех да и только. Вроде бы должен встретить, хоть „здрасьте" сказать. — Он подошел к лестнице и закричал: — Эван!!

Парень, бледный, прыщавый, появился на верхней площадке лестницы.

— Ты что, не хочешь поздороваться? — спросил Эл. — Спускайся сюда.

Эван медленно спустился по ступенькам, и Эл схватил его в медвежьи объятия.

— Как делишки, сынок? — спросил он жизнерадостно. — Все еще самый охочий до девок парнишка в школе? — Он подмигнул Мелани. — Совсем как его отец. В его возрасте я ни о чем, кроме девчонок, не думал.

— Что-нибудь с той поры изменилось? — хихикнула Мелани.

Эл расхохотался. Эван поморщился.

В комнату торопливо вошла Эдна, неся лед.

— Ужин почти готов. В Нью-Йорке все прошло хорошо?

— Неплохо, — ответил Эл, — дела, дела, дела. Теперь хочу отдохнуть. Черт, ну и шумный же город.

— Мне там нравится, — перебила Мелани. — Магазины, театры. Ты бы не хотела туда съездить, Эдна?

— Да вроде нет… — Она встретилась взглядом с Мелани и добавила неуклюже: — Ну, да, мне бы хотелось.

Но Эл не слушал, он уставился на дерево в саду.

— Какой мудак трогал мою яблоню?

— Не употребляй таких слов, — заметила Эдна, — сам знаешь, в чьем присутствии. — Она украдкой взглянула на Эвана.

— Кто, — холодно повторил Эл, — трогал мою яблоню?

— Я, — с хмурым видом признался Эван. — Я отпилил несколько засохших веток. — Он повернулся к Эдне. — Она мне велела.

Эдна покраснела.

— Я не знала, что ты будешь возражать. Гнилые яблоки падали в бассейн. Я не думала, что ты будешь возражать…

— Милостивый Боже! — воскликнул Эл. — А какого хрена я тогда брал на работу садовника? Ты меня огорчила, Эдна, очень огорчила!..

Глаза Эдны наполнились слезами.

— Пойду посмотрю, как там ужин.

— Мартини! — возвестила радостно Мелани и протянула Элу стакан.

Вернулся Пол, и Эл отвел его в сторону.

— У меня только что возникла блестящая идея.

— Да? — с облегчением спросил Пол. По крайней мере, Эл снова с ним разговаривал.

— Мы ведь на следующей неделе кончаем специальную программу для телевидения?

— Верно. Остались только съемки на натуре.

— Дивно. Ты помнишь тот мой номер, „Леди"?

— Песня, которую ты поешь Кэти Мей?

— Верно. Где мы это снимаем?

— На юге Франции.

— Замечательно. Кэти там просто сидит, так?

— Мы начинаем с кадра, в котором вы вместе едете вдоль берега моря на машине, потом пляж, купание, всякие там игры. Должно хорошо получиться.

— Ты когда-нибудь Кэти в бикини видел?

— А что?

— У нее ноги короткие. Да знаю я, что она милая и славная, что прилично поет, но…

— И очень даже популярна.

— Тут ты прав.

Пол вздохнул. Он нутром чувствовал приближение неприятностей.

— К чему ты это все говоришь?

— Я думаю, нелепо будет выглядеть, если я буду петь „Леди" с Кэти Мей.

— Она — единственная женщина в программе.

— Это можно изменить.

— Кого ты хочешь? Рэкуэл Велш?

— Мисс Побережье. Она прекрасно подойдет. Она согласится, если мы хорошо заплатим. Позвони в Нью-Йорк и договорись. Но смотри, Пол, на этот раз не просри все это дело.

— Ужин готов, — возвестила Эдна.

— Когда у тебя стоит… — начал Пол.

— Посмейся надо мной. Только в нашей семейке звезда — я. Эван! Пошли, парнишка, ужин готов.

Для начала — арбуз. Эл любил арбузы. Он с жадностью съел кусок, затем поднялся из-за стола и заявил:

— Никакой больше жратвы для меня. Мне, старичку, надо следить за весом.

— Я приготовила все твои любимые блюда, — огорчилась Эдна.

— Извини, — весело сказал Эл, — не могу подвести публику, которая платит деньги. Да и есть я не хочу. Эван, как насчет партии в теннис?

Эван опять расстроился. Меньше всего ему хотелось бегать по корту.

Глаза Эдны наполнились слезами. Размывая голубые тени, они потекли по щекам.

„Что сделала слава с моим старшим братцем, — огорченно подумал Пол, — превратила его в законченного засранца".

Глава 9

После ухода Эда Карлника Даллас налила себе большой бокал водки со льдом, надела банный халат и свернулась калачиком в кресле. Потягивая спиртное, она размышляла над происшедшим.

Эд Карлник. Могущественный человек. Богатый. Отец семейства.

Эд Карлник. Парнишка, шестидесяти одного года от роду, который любит игры. Нехорошие игры.

Она протянула руку и достала из-под кресла только что вышедший журнал с портретом Эда и его жены Ди Ди на обложке. Крупная, почтенная женщина с седыми волосами и холодными голубыми глазами.

Даллас полистала журнал и нашла фотографию, запечатлевшую двух девушек. Близнецы Карлник. Наследницы. Богатенькие стервы с белокурыми волосами и широко расставленными серыми глазами. По двадцать годков каждой. Столько же, сколько и ей. Одна была одета для верховой езды, на другой — юбка в складку, свитер и нитка жемчуга.

Даллас громко рассмеялась. Надо же, жемчуг! Да она трахнет их папашу с жемчугами на шее. Заставит его подарить ей жемчуга. А может, он их одолжит у дочери, то-то смеху будет…

Она еще раз прочитала статью, наверное, уже в сотый раз. Ей казалось, что написано это о каком-то незнакомом ей человеке. А ведь она хорошо его знает. Во всяком случае, она думала, что знает.

„Эд и Ди Ди Карлник — одна из самых счастливых пар на острове". Она прочитала об их летней вилле на острове Файер. „Больше всего на свете Эд Карлник любит жарить мясо и угощать семью". Даллас могла бы легко назвать пару-тройку вещей, которые он предпочитает приготовлению жареного мяса. „Эд Карлник всегда был идеальным отцом. Для него семья на первом месте". Интересно, а они все еще занимаются любовью — Эд и его хорошо сохранившаяся Ди Ди? Даллас резко прикусила губу. Ей вовсе не хотелось, чтобы он спал с кем-либо, кроме нее. „Близнецы никогда не дают своему отцу поводов для волнений. Дана учится на медсестру, Кара занимается общественной работой".

Ерунда! Не бывает таких идеальных семей. Скорее всего, Ди Ди — старая карга, а близнецы — отъявленные нимфоманки.

Даллас засунула журнал назад под кресло.

Как сложилась бы ее жизнь, будь Эд Карлник ее отцом? Она тоже носила бы костюм для верховой езды и готовилась бы стать медсестрой? Интересовался бы тогда кто-нибудь ее судьбой?

Она ушла из дома, когда ей было семнадцать, и никто не поинтересовался, что с ней случилось. Никто не стал ее искать. Она стала шлюхой. Никто ее не заставлял, все вышло само собой. И всем было наплевать. Вспоминают ли о ней родители, муж или даже Барт и Ида Кейес? Скорее всего, нет. Жизнь в зоопарке как шла, так и идет.

Что бы они подумали о ней сейчас? Королева красоты, любовница одного из самых богатых людей Америки. Вероятно, им и на это наплевать. Уж такие они люди.

Даллас вздохнула. Обида давно прошла. Ну, не пытались они ее разыскать. Подумаешь! Они бы ее сейчас даже не узнали, она здорово изменилась. Раньше была маленьким хорошеньким ничтожеством. Теперь она красавица, гвоздь программы, победительница.

Она допила водку, оделась и на такси вернулась в гостиницу.

Решив убить Бобби, Даллас напридумывала сотню способов, как это можно сделать. Не зря же она три года неотрывно смотрела телевизор. Поднахваталась всякого. Наиболее подходящими представлялись несколько вариантов. В конце концов она решила утопить ее. Бобби никогда не умела как следует плавать, барахталась по-собачьи, беспорядочно колотила по воде руками и ногами. „Я люблю воду, — однажды призналась она Даллас, — но в то же время боюсь. Мой старик пытался однажды жарким летом утопить меня с помощью брандспойта".

„Жаль, что ему это не удалось".

Бобби все больше и больше привыкала к героину и уже не настаивала на том, чтобы они работали без устали. Даллас это вполне устраивало. У нее оставалось время для встреч с Эдом и для размышлений о том, что она собиралась сделать. Ее постоянно преследовал страх, что Эд узнает, чем она зарабатывает на жизнь. Тогда он ее точно бросит, ему не нужна обыкновенная шлюха. Она отказывалась от многих предложений Бобби. Кто там будет? Сколько человек? Что от них требуется?

— Только не начинай снова выкобениваться, — сердилась Бобби. — Мне нужны бабки.

Большую часть времени Бобби вообще была ни на что не способна, и Даллас так и подмывало просто махнуть в Нью-Йорк с Эдом. В том состоянии, в каком она пребывала большую часть времени, Бобби ее не найти. Но если найдет… тогда все полетит к черту… Нет, на подобный риск Даллас пойти не могла.

Она не ощущала угрызений совести по поводу того, что задумала. Чего только Бобби ни заставляла ее делать… Унижение, деградация, сенсуальный кошмар, побои, животные, садомазохизм.

Однажды вечером, после того как Бобби приняла свою дозу, Даллас достала хорошую мексиканскую травку, скрутила косячок и предложила Бобби присоединиться к ней. Она приготовила великолепный ужин и впервые за год занялась любовью с негритянкой.

— Уф! — воскликнула Бобби. — Что случилось, подруга? Что я такое сделала?

— Как в добрые старые времена, верно? — улыбнулась Даллас.

— Точно, милочка. Давай еще разочек.

Даллас согласилась, а потом предложила пойти в общественный бассейн и поплавать.

— Голышом? — спросила Бобби. — Обожаю чувствовать теплую воду у себя между ногами!

— Конечно, — согласилась Даллас, — только тихо. А то мы кого-нибудь разбудим.

Они обмотались полотенцами, чтобы прикрыть наготу, и прокрались к бассейну.

Даллас первой соскользнула в бассейн. Вода была прохладной и темной.

— Иди сюда, — позвала она Бобби.

— Эй, я замерзла, — пожаловалась Бобби.

— В воде чудесно, лезь скорее.

Бобби сидела на краю бассейна, там, где мелко, и болтала в воде ногами.

— Давай, иди сюда, детка, — прошептала Даллас.

— Что-то холодновато.

Неожиданно Даллас схватила Бобби за лодыжки и резко стянула в воду. Она крепко держала ее за ноги, приподняв их над водой так, чтобы верхняя половина туловища оставалась под водой.

После всплеска, когда она внезапно стащила Бобби в воду, не раздавалось ни звука. На несколько секунд Бобби замерла, потом стала отчаянно барахтаться. Даллас казалось, что она держит рыбу. Она медленно двигалась в глубину, но Бобби так сопротивлялась, что ей удалось высвободить одну ногу, и она лягалась ею изо всех сил. Даллас крепко вцепилась во вторую.

Сколько надо времени, чтобы утонуть? Это больно? Господи, да что это она делает? Это же не телевизионный фильм, это жизнь, это все происходит прямо сейчас.

Она резко отпустила сопротивляющуюся девушку, и Бобби, отфыркиваясь, вынырнула на поверхность. Она прошлепала по воде к бортику, выбралась из бассейна и осталась там лежать. Ее рвало.

Даллас молча вылезла и обернула вокруг себя полотенце.

— Гребаная сука! — простонала Бобби. — Ты меня прикончить хотела. Ты так хотела от меня избавиться, что тебе, мать твою, это почти удалось. Убирайся из моей квартиры и никогда не возвращайся! — Ее снова начало рвать. Даллас оставила ее, вернулась в квартиру и собрала вещи.

Может, она вовсе и не собиралась убивать Бобби. Просто хотела попугать.

Да, именно так. Она только хотела ее напугать, и у нее это получилось. Даллас молча кивнула. Она не стала бы ее убивать, ни за что бы не стала.

На премьеру Даллас должен был сопровождать Реймо Калиффе, и Эду это явно не понравилось. С самого начала она решительно дала понять Калиффе, чтобы он ни на что не рассчитывал. Пошел он. Он свое дело сделал.

— Разве я не доставил тебе удовольствие в последний раз? — спросил он своим масленым голосом в конце вечера.

— Удовольствие? Мне? — поразилась она. Насколько она помнила, в течение сорока минут она делала ему минет, а потом он на пару минут милостиво наклонился над ней. Не то чтобы это имело значение. Секс в любом виде ее не интересовал. Сейчас секс был для нее способом заполучить Эда Карлника.

Вернувшись в гостиницу, она обнаружила пакет с глянцевыми фотографиями с конкурса, который кто-то для нее оставил. Она принялась их жадно рассматривать. В конверте обнаружилась записка: „Эти фото — мой сувенир. Хотелось бы встретиться и сделать еще. Пожалуйста, позвоните Линде Космо". И номер телефона.

Даллас схватила трубку.

Линда ответила сонным голосом.

— Привет, это Даллас, Мисс Побережье. Получила вашу записку. Мне бы очень хотелось еще посниматься.

Линда подавила зевок.

— Чудесно. Когда вы свободны?

— Завтра утром.

— Годится. Тогда в десять часов, так?

Даллас повесила трубку и плюхнулась на кровать. Она здорово притомилась, день выдался трудный. Первый день ее новой жизни. Организаторы конкурса наверняка разозлятся, если узнают, что она самостоятельно договорилась с фотографом. Придется им это проглотить. Впервые в жизни она сама будет принимать решение, а ей хотелось поработать с женщиной-фотографом. Мужики вечно суетятся, отпускают двусмысленные шуточки. Она это заметила утром, когда ее фотографировали за завтраком в постели. Приятно сделать хорошие фотографии, эротические, но вполне пристойные. Не такие, как грязные снимки из ее прошлого. Те, на которых она всегда старалась закрыть лицо. Что, кстати, было довольно просто — ее лицо их меньше всего интересовало. Как говорила Бобби, фотографии мохнатки — легкие деньги. Каким же надо быть извращенцем, чтобы платить за такие фотографии? Наверное, это те мужики, у которых не стоит… Или которые не хотят… Даллас наконец заснула, окруженная собственными фотографиями.

Глава 10

Солнце в аэропорту Ниццы палило нещадно. У трапа самолета, по которому спустился Эл, толпились фотографы. Вокруг стояли, разинув рты, туристы. Вперед пробирались встречающие его официальные лица.

На нем были белая спортивная рубашка и белые брюки, перехваченные тонким ремнем из крокодиловой кожи с золотой застежкой в виде его инициалов. Темные волосы чуть длинноваты, но как раз в меру, и слегка взлохмачены. Глаза прикрыты серыми зеркальными очками.

Предыдущую неделю он провел в своем доме в Лондоне, валяясь у бассейна, и прекрасно загорел. В Лондоне стояла необычная жара, чем Эл с удовольствием воспользовался.

Идущий рядом Пол был одет вполне консервативно. Женщины, рассмотрев как следует Эла, останавливали свои взгляды на нем и недоумевали, кто же он такой. Высокий, дюйма на два выше Эла, стройнее, лучше сложен, с серыми глазами.

У Эла было превосходное настроение. Им удалось заполучить Даллас для съемок, и все остались довольны, включая режиссера. Только Кэти Мей не понимала, что происходит.

Английская пресса выжала из этого события максимум. Фотографии отвергнутой Кэти в купальнике, а рядом — последние фотографии Даллас.

Из Калифорнии позвонил Берни Сантэн.

— Великолепная реклама, прекрасное начало.

Эдна, науськанная Мелани, решилась наконец сказать Элу, что хотела бы поехать с ним на юг Франции.

— Выбрось это из головы, — заявил он. — Я буду работать целыми днями, тебе придется торчать в гостинице, я только буду беспокоиться.

Таким образом, вопрос был решен. Обе дамы остались дома.

В аэропорту Эла и Пола встретил „кадиллак" с открытым верхом, доставивший их в гостиницу „Золотой парус".

— Вот это жизнь! — воскликнул Эл. — Мне бы только солнце, я бы с пляжа ни ногой. — Он полюбовался проходящими мимо женщинами. — Это место просто кишит очаровашками!

Он не говорил с Полом о Даллас с того вечера, когда заявил, что хочет заполучить ее на съемки. Казалось, он забыл о ней, а когда Пол сообщил, что все улажено, молча кивнул. Пол все понял. Девица сказала „да", и этого довольно. Теперь Эл знал, что может иметь ее, и весь азарт пропал.

Они прибыли в гостиницу, и Пол отправился на встречу с продюсером и операторами. Эл переоделся в белые шорты и короткую махровую куртку и спустился к бассейну. Как обычно, остался доволен шумом, сопровождавшим его появление, но публика здесь останавливалась культурная, так что никто не рванулся к нему за автографом.

Он взял матрас и улегся.

Солнце приятно грело его уже загоревшую кожу, по волосатой груди сбегали струйки пота.

Он постарался ни о чем не думать. Но то и дело вспоминал о предстоящем турне, и в животе что-то сжималось, как от дурного предчувствия.

Позднее Эл заказал ужин в ближайшем ресторане на открытом воздухе под названием „Африканская королева" и пригласил часть съемочной группы и несколько местных знаменитостей.

Ужин получился шумный, вино лилось рекой, ели тоже от души. Он отмахнулся от липнущих к нему девиц и предложил Полу поехать в Монте-Карло и немного поиграть.

Пол с радостью согласился. Он потихоньку оплатил счет, и они сбежали.

Эл пожелал сам сесть за руль. С „кадиллаком" он обращался беспечно и развил слишком большую скорость на петляющей вдоль берега дороге.

— Скорее бы приехать, — пробормотал Пол.

— Нервничаешь? — засмеялся Эл, нажимая на газ, при этом едва не столкнувшись с идущим навстречу „ситроеном".

— Кончай, — пробормотал Пол.

— Твоя беда в том, что ты не любишь риска. Живешь спокойно, даже любовнице не изменяешь! Тебе что, никто сегодня не понравился?

— А тебе?

Эл вздохнул.

— Мне теперь никто не нравится. Толпа поломоек. Кошки драные. От одного взгляда на них триппер схватишь.

— Так ты не смотри.

— Ты ведь знаешь, что происходит. Они ко мне валом валят. Зачем смотреть? Они вцепляются в меня, не успею я чихнуть в их сторону.

Они подъехали прямо к казино.

Эл чувствовал, как появляется азарт. Он направился к ближайшей рулетке и положил по кучке пятидесятифранковых фишек на номера 26 и 29. Вышло 17. Он удвоил ставни. Вышло 6. Он бросил несколько фишек на черное и еще раз на 26 и 29. Вышло зеро. Он перешел к другому столу и поставил на пятерку. Сначала ему повезло, и крупье пододвинул к нему горну фишек.

— Сегодня моя ночь, парниша! — воскликнул он, обращаясь к Полу.

Они ушли через два часа. Эл стал на тридцать тысяч фунтов беднее.

— Игра для недоумков, — заявил Пол.

— Ерунда. Завтра вернусь и задам им шороху.

Глава 11

Даллас сидела, потягивая шампанское, в самолете компании „Пан Америкэн" и дивилась событиям последней недели.

Столько всего произошло. Столько всего интересного.

Она летит в Европу. С ума сойти можно!

Проходящая мимо стюардесса улыбнулась и дружески спросила:

— Все в порядке, Даллас?

Она утвердительно кивнула. Всего неделя прошла, а люди ее уже узнают, относятся к ней с уважением, как к знаменитости.

Ей страшно повезло с этим клипом Эла Кинга. От нее ничего не требовалось, только быть красивой. И все же это было начало, каждый ведь должен с чего-то начинать.

Фотографии, сделанные Линдой, хорошо покупали. Линда ей понравилась, с ней было легко работать, можно и поболтать. Разумеется, откровенничать с ней Даллас вовсе не собиралась, слишком уж многое ей приходилось скрывать, но даже просто поговорить о том, что с ней происходит, было приятно.

Эд воспринял эту ее мини-славу с раздражением. Он привык, что Даллас всегда находилась в его распоряжении, а теперь, когда она стала знаменитой, все осложнилось. Странно, но он благожелательно отнесся к ее сообщению о поездке в Европу. „Мы там увидимся, — пообещал он. — У меня дела в Лондоне, а потом я слетаю на юг Франции".

Эта новость ее в восторг не привела. Хотя почему бы и нет? Какой-никакой, а прогресс, а разве она не затем связалась с Эдом Карлником, чтобы чего-то добиться? Если он когда-нибудь ради нее бросит жену… Это вполне стоит того, чтобы поступиться мимолетной славой.

Загорелся сигнал „Пристегните ремни". Они подлетали к Лондону, где Даллас должна была остановиться на день, чтобы подобрать туалеты для съемок. Ей удалось избавиться от миссис Филдс. „Мне надсмотрщица не нужна", — решительно заявила она компании „Бьюти инкорпорейтед", организаторам конкурса. Они в восторг не пришли, но Даллас явно делала успехи, а им шли приличные комиссионные, так что они в конце концов слегка отступили от правил.

В лондонском аэропорту Даллас встретили фотографы.

На ней был белый костюм, и она послушно сняла пиджак, охотно позируя в плотно прилегающей кофточке без бретелек, соблазнительно подчеркивающей ее высокую грудь.

Снимки появились на первых полосах всех вечерних газет.

На следующее утро она вылетела на юг Франции.

Вспомнила об Эле Кинге. Интересно, какой он? Линда, хорошо его знавшая, прямо заявила:

— Держись от него подальше, он — стервец.

Она это так сказала, что Даллас поняла: Эл Кинг Линде не по душе, но расспросы ничего не дали, и Даллас оставила эту тему. Тем более что ей было глубоко наплевать. Они все одинаковые. Мужчины. Сукины сыны. Извращенцы. Младенцы, свихнувшиеся на сексе.

А уж эти звезды. Хуже них нет никого.

Она-то знает. В своей прошлой жизни она работала в самом сердце Беверли-Хиллз и повидала их предостаточно.

Случай первый. Герой вестерна. Хороший парень, не насильник. Как бы отнеслись к нему его поклонницы, знай они, что в своей интимной жизни он предпочитает такую верховую езду, которую никогда не рискнут показать на экране?

Случай второй. Бывший герой детских фильмов с невинной мордочкой. Женщины всего мира от него в восторге. У этого стоит, только если одеть его в женские тряпки и засунуть искусственный член в задницу.

Таких примеров Даллас знала уйму. Куда подевались нормальные мужики? Ей с такими никогда не приходилось встречаться. Но, с другой стороны, вряд ли можно назвать нормальной ту жизнь, которую ей приходилось вести.

В аэропорту Ниццы все шло уже привычным чередом. Фотографы. Встречающий ее пресс-агент. Господи, в этих объективах есть что-то завораживающее. Она умела угодить им с куда большей легкостью, чем это удавалось ей с людьми. Рот слегка приоткрыт, губы блестят, голова чуть откинута назад, чтобы развевались волосы, все мускулы тела напряжены. Этим искусством она уже вполне овладела.

— Я — Никки, — представился работник телевидения, рыжий молодой человек, приехавший вместе с пресс-агентом.

Даллас улыбнулась и сразила Никки наповал.

— Я отвезу вас в гостиницу. Они хотят провести репетицию до обеда. Нормально долетели?

Даллас кивнула. Она с интересом глазела по сторонам, удивляясь незнакомым предметам и звукам. Здорово попасть в Европу, она и надеяться никогда не смела. Знала, что Эд Карлник — ее пропуск в лучшую жизнь, но события развивались так стремительно — ведь прошло всего несколько коротких месяцев, — что она не успевала сориентироваться. Время от времени ее охватывал страх, что о ее прошлом станет известно. Какой-нибудь мужичок, увидев ее фотографии, выйдет вперед и заявит: „Да ведь эта девка — обычная шлюха".

Она знала, что сделает в таком случае. Мило улыбнется и будет все отрицать. В конце концов, какие у них могут быть доказательства?

Бобби. Вспомнив о ней, Даллас почувствовала, как сжалось в горле. Она не видела ее и не слышала о ней с той ночи у бассейна. Но Бобби наверняка видела фотографии в газетах и знает, чего она добилась. И не в духе Бобби не воспользоваться подобной возможностью. Но Даллас не позволит себя шантажировать. Если Бобби появится снова, она будет готова. И уж на этот раз она не обмишурится.

— Эл Кинг, — спокойно представился он. „Значит, вот какая она, эта сучка, которая отказалась со мной обедать".

— Даллас, — ответила она так же спокойно. „Самонадеянный засранец. Я таких немало повидала".

— Хорошо долетели? „Если ты будешь вести себя хорошо, я возьму тебя с собой в гостиницу и покату тебе, чем славен Эл Кинг".

— Хорошо, спасибо. „Он хочет трахнуться. Они все хотят трахнуться".

— Отлично. „Господи, да она просто великолепна. Зеленые глаза. Мягкие губы. Пушистые волосы. А тело такое, что хоть табличку вешай: „Мгновенная эрекция".

— Над Атлантикой немного потрясло. „Если бы мне нравились мужчины, то этот как раз то, что надо. Крутой брюнет. Ублюдки".

Они встретились на съемочной площадке на натуре. В первых своих совместных кадрах они должны ехать в спортивной машине. Операторы поспешно устанавливали оборудование.

На площадку ее проводил Никки, а Эл подошел и представился.

— Даллас, радость моя, — воззвал режиссер, женоподобный джентльмен в ярко-красных брюках и с повязкой вокруг головы, — не могли бы мы иметь тебя в машине, душечка?

— Я сам поимею ее в машине, — пошутил Эл.

Даллас окинула его ледяным взглядом. „Я это делаю только за деньги. Деньги Эда Карлника".

— Что касается тебя, Эл, — продолжил режиссер. — Я хочу сначала снять машину, потом пейзаж, развевающиеся волосы. Потом — крупные планы. Даллас с обожанием смотрит на тебя, ты поешь. Включайте запись, давайте создадим подходящую обстановку.

Механик включил запись, и голос Эла оглушительно зазвучал под полуденным солнцем. Он пел „Леди", примитивный блюз, но невероятно сексуальный, хрипловатый голос Эла придавал словам особую чувственность.

Эл прыгнул в машину и принялся делать вид, что поет.

Леди, ты прелестна,

Леди, ты умна,

Хочешь стать моею?

Свести меня с ума?

Твои глаза, как звезды, бэби,

Так, может, леди, леди, леди,

Станешь ты моей?

Даллас села в машину и откровенно зевнула.

— Прелестно! — воскликнул Эл. — Только зевка я и удостоился.

— Дорогуша, — засуетился режиссер, — я хочу, чтобы ты не отрывала от него взгляда. Мне нужна любовь, романтика, немного секса.

— Я бы тоже не возражал, — перебил Эл.

— Уверен, у тебя этого добра всегда в избытке, — фыркнул режиссер. — Даллас, голубка, ты поняла, что мне надо? Каждая женщина, смотрящая этот клип, должна жаждать поменяться с тобой местами.

Они несколько раз прорепетировали, пока режиссер не добился желаемого результата, потом сделали перерыв на обед, организованный передвижным буфетом.

Никки помог Даллас получить тарелку с мясными закусками и салатом и заботливо держался поблизости. Эл удалился в свой персональный трейлер.

— Как вам наша звезда? — поинтересовался Никки.

— Много блеска, мало толку.

Никки рассмеялся.

— Смотрите, чтобы вас никто не услышал. А, сюда движется младший братец.

Пол задержался в гостинице из-за телефонных переговоров, но стоило ему появиться, как Эл сказал:

— Она здесь. Иди, найди ее и скажи, что я приглашаю ее выпить бокал вина и скоренько перепихнуться.

— Ты это серьезно?

— Насчет вина — вполне. Остальное я предложу ей сам.

— Потрясающе. Надеюсь, дело того стоит.

— У меня такое ощущение, что стоит.

Пол заметил ее сразу. Нельзя не заметить эту массу перепутанных волос, сверкающих на солнце, и невероятную фигуру.

Он быстро приблизился.

— Привет, я — Пол Кинг. Эл приглашает вас к себе на бокал вина.

Даллас улыбнулась.

— Я привезла вам самый большой привет от Линды. Она велела сказать, что Нью-Йорк по вас скучает.

— Очень мило с его стороны. — Он раздраженно посмотрел на Никки. Не слишком осторожно со стороны Линды посылать такие приветы. А вдруг он здесь с Мелани? — Так как насчет выпить с Элом?

— Ой, спасибо. Но я лучше здесь посижу. Солнце так греет, просто прелесть.

— Вот как. Понимаете, Эл подумал, что, может, вам стоит получше узнать друг друга.

Даллас подмигнула.

— Это я понимаю.

Пол неожиданно почувствовал себя неловко. Деревенский сутенер.

— Уверены, что не передумаете?

— Абсолютно, если только это не входит в мой контракт.

— Не входит, — сухо бросил Пол и удалился.

Никки в восхищении потряс головой.

— Уф! Мистер Кинг в восторг не придет.

— На этот раз мистер Кинг не получит то, чего хочет.

— Я работаю с ним уже на втором телевизионном клипе и убедился, что он всегда получает все, что пожелает.

— На этот раз ему придется перебиться. Тут вокруг полно дам, готовых тут же на него залезть, но я — не из их числа.

Никки смущенно улыбнулся.

— Вы не согласитесь куда-нибудь со мной пойти вечером?

— А сколько тебе лет?

— Двадцать два. Пойдемте потанцуем. Тут есть хорошая дискотека в Жуан-ле-Пин.

— Звучит привлекательно, Никки. И я уверена, что ты на меня залезать не собираешься.

— Конечно, нет. — Он гордо улыбнулся. — Значит, договорились?

— Договорились. — Даже Эд не разозлился бы на нее за вечер, проведенный с таким ребенком, как Никки, а сидеть в гостинице ей вовсе не хотелось. Надо же куда-нибудь выбраться и посмотреть Ривьеру.

— Что такое с этой стервой?

— Не знаю я. Господи, да мне наплевать. Прищучишь ты ее, никуда она от тебя не уйдет.

— Это понятно, — сухо согласился Эл. Он закурил сигарету, потом вспомнил о голосе, погасил ее и тихо выругался. — Я сейчас ее хочу.

— Получишь вечером, какая разница.

— Точно. Сегодня вечером. Организуй ужин, устрой что-нибудь.

— Бог мой! — воскликнул Пол. — Да разве ты не понял, она хочет, чтобы ты пригласил ее сам.

— Ты прав. В этом вся проблема. Она хочет, чтобы я сам пригласил ее. Ладно, парниша. Закажи мне столик в каком-нибудь клевом месте, цветы там, шампанское. Черт, ей придется оправдать мои ожидания.

Пол нахмурился. Указания за указаниями. Иногда Эл относился к нему, как к еще одному слуге. Линда права. Может, стоит прекратить кормить Эла из соски и нанять менеджера. Но это после турне. Он понимал, что сейчас Элу приходится тяжело, не время для перемен. Эл не сознает, что постоянно командует. Просто принимает как должное, что все его желания исполняются. Со звездами всегда так.

— Ты можешь пригласить ее на ужин в „Золотую голубку". Романтично. Интимно.

— Пригласи ее, Пол.

— Как я понял, ты собирался пригласить ее сам.

— Попытайся еще раз.

— О черт, Эл!

— Устрой все. Сначала я буду петь ей романсы, а потом трахну.

Глава 12

Эдну Кинг разбудил телефонный звонок. Восемь утра. Обычно в это время она уже не спала, но с некоторых пор стала принимать снотворное и просыпалась с большим трудом.

Звонила Мелани.

— Ты газеты видела? — визгливым голосом спросила она.

— Нет, — ответила Эдна, заранее смирившись с теми плохими новостями, которые в этих газетах, вне сомнения, содержались.

— Я тебя предупреждала! Я тебе говорила, что нам надо с ними поехать!

— В чем дело?

— Это не телефонный разговор. Сейчас приду.

Эдна неохотно вылезла из постели. Она понимала, что речь пойдет об Эле и какой-нибудь женщине. Они всегда писали об Эле и женщинах. „Не обращай внимания, — постоянно повторял он. — Никогда не верь газетам". Но Мелани принимала все за чистую монету и старалась, чтобы мимо Эдны ничего не прошло.

Кухня уже была занята горничной и Нельсоном, которые наслаждались яичницей с беконом.

Горничная, рослая итальянка, спросила на плохом английском:

— Чего-нибудь желать, мадам?

— Кофе, — раздраженно ответила Эдна, — две чашки. На террасу. — На самом же деле ей хотелось сказать: „Убирайтесь из моей кухни, из моего дома, из моей жизни". Ей так хотелось самой приготовить себе чашку горячего сладкого чая и толстый тост, щедро намазанный клубничным джемом.

Она заказала кофе, потому что его предпочитала Мелани. „Чай — для быдла", — фыркала она.

В холле на столике аккуратной пачкой лежали газеты, но Эдна намеренно не обратила на них внимания. Зачем портить Мелани удовольствие?

Она вошла в гостиную и через огромное окно выглянула в сад. Похоже, день снова будет отличный. Бассейн так и манил к себе. Плавание — хорошая физическая нагрузка, наверное, ей стоит больше плавать. Вот если бы Нельсон постоянно не торчал около бассейна. Ей казалось, что, как только она надевает купальник, он принимается глазеть на нее по-особому. Надо будет попросить Эла его уволить. Легко Элу говорить „Не глупи!", ведь не на него же Нельсон пялится.

Через сад решительными шагами прошла Мелани. На ней был алый спортивный костюм. Без макияжа она казалась куда менее хорошенькой. Остренькое, капризное личико.

Эдна открыла стеклянную дверь и впустила ее.

— Ты только взгляни! — Мелани бросила ей газету.

На первой полосе — фотография Эла, сидящего в машине и улыбающегося девушке, которая смотрела на него слегка насмешливо. Очень красивая девушка, с длинными ногами, которыми она упиралась в приборную доску, и в соблазнительно низко расстегнутой блузке. Подпись гласила: „ЭЛ КИНГ ВСТРЕТИЛ СВОЮ КОРОЛЕВУ", а снизу более мелким шрифтом напечатано: „Эл Кинг наслаждается обществом американской королевы красоты Даллас. Они вместе снимаются в телевизионном клипе Эла".

— Пустяки, — решительно заявила Эдна, аккуратно откладывая газету в сторону, — просто реклама.

— Просто реклама, — передразнила Мелани, — просто реклама. Ты что, ослепла? Взгляни, как он на нее смотрит.

— Это только реклама, Мелани. Элу приходится на это идти. Мне безразлично. Почему ты так волнуешься, непонятно.

— Ну, дивно! Я тебе стараюсь помочь, Эдна. Если ты так наивна, что не понимаешь, что происходит, то я-то все вижу. Эл делает из тебя дурочку, и я тебе тысячу раз говорила, и сейчас повторяю, тебе надо быть с ним рядом, иначе в один прекрасный день ты его потеряешь.

Вошла горничная с кофе.

— Куда, мадам? — Она понимающе улыбнулась. Подслушивала? Эдна показала на стол. „Пропади она пропадом, эта горластая Мелани".

— Мне некогда тут кофе распивать, — огрызнулась Мелани, — но мне должен массажист прийти. Подумай о моих словах. Подумай, в какое ты можешь попасть положение. Пока еще не поздно. — Она вышла тем же путем, что и вошла, оставив Эдну в полном расстройстве.

Потерять Эла. Немыслимо. Абсолютно немыслимо. Или она вправду наивна? Эдна в недоумении покачала головой. Она доверяла Элу. Всегда доверяла и будет доверять. Мелани пугает ее без всяких на то оснований.

Эдна залпом выпила горячий кофе. Почему ее невестка не оставит ее в покое? Пусть все оставят ее в покое. Если бы вернуть те времена, когда они были вдвоем, она и Эл… Только вдвоем.

Может быть, после этого турне они смогут куда-нибудь поехать? В Брайтон, к примеру, где они провели свой медовый месяц. Какая счастливая была неделя. За последние годы Эдна заметила, что интерес Эла к сексу уменьшился. Сначала она почувствовала облегчение, бывало, он приставал к ней постоянно, она до сих пор вспоминала об этом с содроганием. Утром, днем, вечером. Каждый день. Даже когда она была беременна. Теперь он спокойно спал рядом. Она уже не помнит, когда они последний раз занимались любовью. Разумеется, она понимает, она знает, как тяжело он работает. Но неделя в Брайтоне пойдет ему на пользу, хоть короткий, но отдых. Она твердо решила обсудить с ним этот вопрос.

Довольная принятым решением, она допила кофе, а затем выпила и чашку Мелани. Чтобы не пропадал. Тем более он неплохо пошел с печеньем, предусмотрительно принесенным горничной.

Наверху Эван тайком рассматривал свою коллекцию журналов. Ему стало нравиться такое времяпрепровождение. У него появились любимые девушки, так что он сразу открывал те страницы, на которых были их фотографии. Вот Берта. Блондинка. Восемнадцать лет. Любимое занятие: коневодство. Она любит властных мужчин, знающих, что они делают. На ней не было ничего, кроме жемчужного ожерелья и прозрачных трусиков. Позировала она в основном с раздвинутыми ногами.

Или Маралин. Крупная девица с огромным торчащим бюстом, который она, судя по всему, обожала трогать.

Неплохо бы провести ночку с Бертой или Маралин. Это точно. Вообще-то не помешало бы провести ночь хоть с кем-нибудь. Девственник в шестнадцать лет. Курам на смех. В классе ни одного другого такого не сыщешь. У всех уже был „опыт". Эван слышал, как они обсуждали различные стороны своей безумно увлекательной сексуальной жизни.

Он уныло размышлял об отсутствии женщин в своей жизни, торопливо перелистывал журналы, которые регулярно поставлял ему Нельсон. Он часто вспоминал о предложении Нельсона подыскать ему девочку. Интересно, сколько это будет стоить? Будет он знать, что с ней делать? И где это может произойти?

В конце концов он решил попросить Нельсона все устроить.

А пока ему остаются только Берта и Маралин. До школы у него как раз есть время для одной из них. Эван выбрал Берту в прозрачных трусиках, сунул журнал под мышку и направился в ванную комнату.

Глава 13

Он ее хотел, причем немедленно. До нее наконец дошло, что единственной причиной, почему она попала на эти съемки, было желание самого Эла Кинга. Все встало на свои места. Предложение поужинать в тот вечер, когда она победила на конкурсе. Приглашение на обед в Нью-Йорке, от которого она отказалась. Требование присоединиться к нему в трейлере. И теперь снова приглашение на ужин, также ею отвергнутое.

— Мне бы хотелось, чтобы вы передумали, — обиженно сказал Пол при расставании.

— Я занята, — отрезала Даллас. — И вообще, я с женатыми мужчинами не встречаюсь. — Ложь, ложь и снова ложь. А как насчет Эда Карлника, прилетающего на следующий день? На свете нет никого более женатого, чем Эд.

— Эл просто хочет показать свое дружеское расположение, — пояснил Пол.

„Скорее, он хочет показать свой член, — подумала Даллас, — но я теперь не продаюсь".

В первой половине дня они записали начало песни Эла в машине. Единственной задачей Даллас было смотреть на него во все глаза. Но ведь хорош, ничего не скажешь. Слишком хорош. Наглый. Уверенный в том, что может получить все. Но ее он не получит. Интересно, а брат ему уже сказал?

Кругом суетились фотографы, делая снимки в разных ракурсах. Она улыбалась им, облизывала губы и откидывала назад голову.

— Нравится, правда? — спросил Эл.

— Интересно, — осторожно ответила она.

— Мне нравятся твои сиськи.

— У вас хороший вкус.

— Почему ты отказалась со мной поужинать?

— Мне не хочется, чтобы за мной гонялись вокруг стола.

— Какого стола? О чем ты?

— Да ладно, вы знаете, что я имею в виду.

— Не льсти себе, крошка. Такие, как ты, с деревьев падают, только бы меня заполучить.

— Тогда пойдите к такому дереву.

День прошел быстро, и незадолго до конца съемок подошел Никки и сконфуженно сказал, что он не сможет сегодня встретиться с ней. Бедняжка, кто-то его предупредил. Ну и пусть, пошли они все. Ну не увидит она Ривьеру. Ляжет спать.

— Поужинаем, дорогуша? — предложил режиссер.

— Я слишком устала, — извинилась она.

— Тогда до встречи утром.

— Поверить не могу! — воскликнул Эл. — Она не иначе как лесбиянка.

— Вероятно, — согласился Пол, хотя в душе он знал, что это чушь собачья.

— Чересчур умная. Огрызается. Пожалуй, стоит ее проучить.

— Почему бы просто не выбросить ее из головы? От нее одни неприятности.

— Сначала трахну, потом выброшу. Вот так.

— А если не трахнешь?

— Эх, парниша, в этом-то и проблема. Ты же знаешь, что бывает, когда я не получаю того, что хочу.

Пол нахмурился. Уж он-то знал.

— Виолетта Виктор в городе.

Виолетта Виктор — молодая французская киноактриса, восходящая звезда.

Эл слегка заинтересовался.

Позднее на террасе гостиницы „Карлтон" в Канне они встретили Виолетту и ее агента. Высокая и худая шатенка с сияющими миндалевидными глазами и крупным ртом. Она тепло улыбнулась им и крепко схватила Эла за руку.

Пол с облегчением вздохнул. Если уж она не заставит Эла забыть о Даллас, то дело гиблое. Звезда звездой, но и репутация ее как нимфоманки тоже общеизвестна.

Они вчетвером поужинали в горах, а потом Эл и Виолетта удалились в ее номер в „Карлтоне", и до утра их никто не видел.

На съемки Эл опоздал на час.

— У вас такой вид, — заметила Даллас, — будто вы неделю не спали.

— Ты — лесбиянка?

— Какой милый старомодный вопрос. Если и так, не ваше собачье дело.

— Значит, так оно и есть.

— Нет, не так. — Зачем она ему отвечает? Не имеет он права знать, как ни посмотри. Она вспомнила свои отношения с Бобби и внутренне содрогнулась. Лучше об этом забыть. Нет, она точно не лесбиянка.

— Давай поужинаем сегодня.

— Не хочу я с вами ужинать.

— Почему?

— Вы чересчур… не знаю, как сказать… вы чересчур…

— Что?

— Не знаю.

— Если не знаешь, давай поужинаем и выясним.

— Вы слишком очевидны.

— Очевиден! — Он расхохотался. — Кто бы говорил. У самой все сиськи на виду!

— Вы хотите трахнуться.

— Я только что трахнулся. А с тобой я хочу поужинать. Мы можем поговорить, получше узнать друг друга.

— Зачем?

— А почему бы и нет?

— И вообще, я не могу. Мой приятель… — она запнулась, понимая, что выбрала мало подходящее слово, — сегодня приезжает в город.

— Кто он, твой приятель?

— Просто друг.

— Давай все вместе поужинаем.

— Спасибо, но нет.

Режиссер все подготовил для съемки и попросил их занять свои места. Эл начал петь, а Даллас изобразила влюбленный взгляд. Она лениво прикинула, с кем это он был предыдущей ночью, и неожиданно ее охватило сексуальное возбуждение, подобного которому она не испытывала с того дня с Бартом Кейесом и с начала ее отношений с Бобби. Ей захотелось закрыть глаза, хотелось, чтобы это ощущение длилось вечно, такое приятное и такое необычное, несмотря на ту жизнь, которую она еще недавно вела. Она не могла ничего понять. С чего бы это вдруг?

Из громкоговорителя четко и громко раздавался голос Эла. О Господи! Не из-за этого же подонка в узких брюках.

Она почувствовала, как затвердели соски. Эл тоже заметил. И немедленно выпуклость в его брюках стала расти. Он смотрел на нее, бесстыдно раздевая глазами. Негодяй. Он видел, что с ней происходит.

— Снято! — возвестил режиссер. — Ну что-то необыкновенное, никаких дублей. Сейчас сделаем крупный план. Все в ажуре, Эл?

— Лучше не бывает, — ответил он и подмигнул ей, — не так ли?

Она отвернулась и позволила гримерше подправить ей макияж. Что произошло? И почему? Она не могла собраться с мыслями. Слава Богу, Эд скоро приедет. Если бы только ей удалось испытать что-то подобное в отношении Эда. Если бы…

— Как ночь прошла? — поинтересовался Пол.

— Так себе.

— Так себе? Я слышал, она нечто необыкновенное.

— Слишком костлява.

— Одна из самых знаменитых киноактрис Франции, и все, что ты можешь о ней сказать, — слишком костлява!

— Пол, ты Линду любишь?

— Ничего себе вопросик. — Они никогда раньше на эту тему не говорили. — А почему ты спрашиваешь?

— Когда ты видишь ее, у тебя нет ощущения, что тебе дали пинка в пах? Понимаешь, о чем я?

— Я понимаю, о чем ты. Да, я люблю Линду.

— А Мелани?

Пол покачал головой.

— Тут другое. Мелани — моя жена, мать моих детей. Что это ты развопрошался?

— Просто думаю.

Виолетта Виктор появилась к обеду, к несказанной радости фотографов. Она вовсе не презирала рекламу и послушно позировала в своем выцветшем спортивном костюме.

О Даллас внезапно забыли, и она почувствовала жгучие уколы ревности по поводу этой измены.

Эл и Виолетта Виктор. Она представила себе их в постели.

Подошел Никки и пожаловался, что ему не велели встречаться с ней накануне. Она отмахнулась от него, наблюдая за тем, как Эл и Виолетта исчезают в его трейлере. Обеденный перепихон. Прелестно.

Дурак, выскочка, звезда.

После обеда они снимали вторую половину песни Эла. Их заставили вылезти из машины и бежать по пляжу к морю. Даллас должна была сбросить платье, под которым было белое бикини.

— Ты выглядишь абсолютно потрясающе, дорогуша, — воскликнул режиссер, — почти как Урсула Андрес в этом фильме про Бонда.

— Кто? — переспросила Даллас.

Режиссер изумленно поднял бровь.

— Шутишь, что ли, дорогуша?

Виолетта Виктор отчалила, и Эл пребывал в хорошем настроении.

— Похоже, вы довольны, — заметила Даллас.

— Я хорошо пообедал, понимаешь, о чем я?

Она понимала, что он имел в виду, и, не успев как следует подумать, спросила:

— И хорошо вас отсосали, а? — И тут же пожалела о вырвавшихся словах.

Эл расхохотался.

— Ой, надо же! Маленькая Мисс Америка. Какие плохие слова она, оказывается, знает! Да, между прочим, хорошо.

Зачем она это сказала? Какое ей дело? Получилось, что ее это задевает. Можно подумать, что она на самом деле крутая девка. Оно так и есть, но знать об этом, должна только она сама. Блин, ну кто тянул ее за язык?

— Рада за вас. — И по совершенно непонятной причине у нее на глазах появились слезы.

— Насчет ужина не передумала?

— Я же сказала, я занята.

— Жаль. Мне кажется, мы бы с тобой поладили.

— И не рассчитывайте.

Эл усмехнулся.

— Да нет, буду рассчитывать. Ну что же, если не можешь со мной поужинать, приходи попозже в казино Монте-Карло, принеси мне удачу.

— А Виолетта Виктор не приносит вам удачу?

— На Виолетте Виктор бикини сидит значительно хуже.

— Но она отлично делает минет, так?

— Так.

О Господи! Да что это она? Чего она хочет добиться? Ведет себя так, будто ревнует, делает из себя посмешище. Тоже мне, крутая девица. Заткнись, Даллас, ты ведешь себя как последняя идиотка.

— Думаю, нам бы очень хорошо было вместе, — серьезно сказал Эл. — Почему бы тебе не отделаться от своего дружка, кто бы он там ни был?

„Он что, шутит? Отделаться от Эда Карлника? Да ни за что в жизни".

— Невозможно. Кроме того, я и не хочу. — Ее глаза остановились на его невероятных размеров выпуклости в плавках. — К тому же он может предложить мне куда больше, чем вы.

Вот уж соврала, так соврала.

Эд приехал в черном „сьюприме" своей компании с шофером. В темно-синем костюме он выглядел настоящим щеголем.

Он снял два соседних номера в отеле „Париж" в Монте-Карло, наспех поцеловал Даллас в щеку и немедленно заказал разговор с миссис Ди Ди Карлник.

Значит, безупречная Ди Ди держит оборону в их летнем дворце. Одна или вместе с прелестными близнецами? Даллас злорадно подумала: „А не спит ли она с кем-нибудь из местных знаменитостей? А может, она замочит свои безупречные ступни в океане и ее сожрет акула?"

— Как дела? — спросил Эд, дожидавшийся ответа.

— Превосходно, — ответила Даллас, вставая на колени и расстегивая ему ширинку.

Он отвернулся.

— Только не когда я говорю по телефону.

— Почему бы и нет? Я по тебе соскучилась.

Польщенный, он снова повернулся к ней.

— Тогда давай по-быстрому, пока я жду ответа.

А когда это с ним было не по-быстрому?

Элу она не нравилась. Кинозвезда или нет, она не в его вкусе. Тощая. Волосатые подмышки. Противный акцент.

Он сделал предыдущей ночью то, что от него ожидалось, но теперь все, дудки.

Во время обеденного перерыва она его обслужила. Теперь ждала от него ответной любезности.

— Давай сначала поужинаем, — предложил он. — Пол нас ждет в „Африканской королеве". Ты пиццу любишь?

Она разочарованно натянула платье.

— Тогда попозже, — сказала она, как бы убеждая себя.

— Обязательно.

Он, как обычно, вел „кадиллак" на бешеной скорости. Интересно, Даллас придет в казино? Бог мой, ну до чего же хороша! И тело какое! Поверить невозможно. И поведение ее ему импонировало. Явно не собирается есть все то дерьмо, которое он скармливает остальным. Приятно встретить женщину, умеющую постоять за себя. Он знал, что она — нечто особенное. Почувствовал. И он ее получит. Должен получить.

За ужином их одолели любители автографов. Был разгар туристского сезона, и они непрерывно приставали к Элу и Виолетте.

Элу не терпелось поехать в казино. Просто на месте не сиделось. Срочно требовалась разрядка.

Он сразу рванул к рулетке и поставил на все свои излюбленные номера.

— Сегодня мне повезет, — сказал он Полу.

Вышло зеро.

Даллас и Эд поужинали в маленьком, тихом ресторанчике на набережной. Говорили мало. Так странно — быть вместе на людях. Даллас выпила почти все вино одна, пока Эд рассказывал ей скучную историю о его последней деловой сделке.

Вот такой будет их жизнь, если они поженятся? Череда тоскливых обедов. Она мечтала о том дне, когда он ее куда-нибудь пригласит, и разочарование было горьким. Разумеется, в Нью-Йорке все было бы иначе. Там все его знали, вот бы удивились, увидев их вместе.

Миссис Эд Карлник. Это имя звучало как заклинание.

— Пойдем в казино? — небрежно попросила она после ужина.

— Я не играю — ответил Эд.

Могла бы и догадаться. Станет он рисковать своими миллионами.

— Но мне так хочется Можно?

— Ну…

— Пожалуйста. — Ее рука под столом скользнула по его бедру. — То, что ты хочешь, мы будем делать потом.

— Тогда ненадолго.

Он уплатил по счету, как всегда дав слишком маленькие чаевые и они сели в комфортабельный „сьюприм" который мгновенно домчал их до казино.

Даллас оделась с особой тщательностью. Простое белое платье. Одно плечо обнажено. Тоненькая серебряная цепочка, серебряные браслеты на запястьях и серьги кольцами как у цыганки.

Эд, обычно не склонный к комплиментам, не удержался и заметил что она выглядит прелестно. Она же знала что выглядит потрясающе. Платье выгодно подчеркивало каждый изгиб ее тела.

Она понять не могла, почему находилась в таком возбуждении, ожидая встречи с Элом Кингом. Но что было то было. Она хотела, чтобы он увидел ее с Эдом Карлником. Она хотела, чтобы он понял, что она не еще одна тупая смазливая телка, которая побежит, стоит любой звезде ее поманить. Может тогда он оставит ее в покое.

— Черт побери! — вполголоса выругался Эл.

— Так что пошли? — спросила Виолетта.

— Еще разочек. Один разочек.

— Снова проиграешь.

— Мне нравится твоя вера в меня. Могла бы сказать что-нибудь приятное.

— Пытаюсь. Но тебе не везет.

— Помолчи, сглазишь.

Он осторожно расставил фишки. На 26 и 29. Потом несколько фишек на красное. Потом на 7, 11, 17, 20 и 35. Не забыть про 25 и 23.

Крупье крутанул круг. Эл затаил дыхание. Шарик лениво крутился. Ну давай же, мать твою. Он уже проиграл десять тысяч фунтов. Достаточно, как ни посмотри. Он столько за три года не зарабатывал, когда мотался по стране.

„Ну давай, крошка, остановись на одном из моих номеров" Шарик закатился в лунку на номере 35, потом дернулся и твердо остановился на 26.

— Ура! — завопил Эл, поднял взгляд и увидел Даллас. На мгновение он позабыл о выигрыше и подумал: „Господи, она должна быть моей". Потом он заметил рядом с ней невысокого пожилого человека и снова перевел взгляд на груду фишек, которую крупье пододвинул к нему. Интуиция игрока заставила его поставить снова на 26, удвоив ставки. И снова вышло 26. Он знал, что так и будет. Раз Даллас здесь, он не может проиграть.

— Ты совсем не играешь? — спросила Даллас, быстро осматривая комнату. Обнаружив Эла, она удовлетворенно повернулась к своему спутнику.

— Эта игра для недоумков, для ребятишек.

— Но ты обожаешь игры. — Она сжала его руку — Я-то знаю.

Он позволил себе улыбнуться. Она прижалась теснее.

— Один бокал и поедем играть домой, хорошо?

— Хорошо.

Пол испытывал судьбу, играя в очко. Вообще он не любил играть, но иногда позволял себе позабавиться. Все лучше, чем стоять за спиной Эла и наблюдать, как он раз за разом проигрывает. Он видел, как вошла Даллас, и сразу узнал Эда Карлника. Так вот почему она не захотела встречаться с Элом. Черт побери! Неудивительно, что она держалась с прохладцей.

Он направился прямо к ним.

Даллас, вся сплошное очарование, представила их и как бы невзначай спросила:

— А Эл здесь?

— Играет в рулетку.

— Не хотите ли вы все выпить вместе с нами?

— С радостью. Пойду попытаюсь оторвать Эла от рулетки.

Когда Пол отошел, Эд выразил свое неудовольствие:

— Скажи ему, мы случайно здесь встретились. Даллас посмотрела на него широко раскрытыми зелеными глазами.

— Ну разумеется, милый. Я — нью-йоркская приятельница твоей жены? Или я — подруга твоих дочерей?

Эд сжал губы. Надо же быть таким дураком, чтобы вылезти на люди с этой девицей. Нельзя было ее никому показывать. Он сделал ошибку, устроив ее победу в этом конкурсе красоты. Из хорошенькой маленькой простушки, с которой он познакомился с Лос-Анджелесе, она превращалась в довольно настырную бабу.

Тут подошел Эл под руку с Виолеттой.

— Не пойти ли нам в „Режину"? — предложил он. — Тут два шага.

Эд был рад познакомиться с Виолеттой Виктор. Он в одном доме видел ее последний фильм, где она очень наглядно изобразила половой акт с другой девушкой. Он подумал, а не согласится ли Даллас?.. Попозже…

Все пятеро отправились в „Режину", дискотеку для избранной публики с видом на Средиземное море. Там им отвели лучший столик, а дискжокей немедленно поставил самую знаменитую пластинку Эла — „Случайная любовь".

— Эта пластинка с годами хуже не становится, — засмеялся Пол. — Бог мой, с нее-то все и началось.

Виолетта, узнав, кто такой Эд Карлник, будучи женщиной хваткой, немедленно приступила к подробному обсуждению фильма, в котором она хотела бы сниматься, но на который никто не давал денег.

Даллас не вмешивалась. Зачем ей ревновать, она знает, в чьей постели он в результате окажется.

Она потягивала перно со льдом и переглядывалась через стол с Элом.

Женщины постоянно подходили к нему, что-то шептали, совали записки.

— Как он это терпит? — спросила она Пола.

Тот пожал плечами.

— Привык, это же входит в программу. Вы сегодняшние газеты видели?

— Нет… А что?

— Вы там с Элом всюду.

— Мне бы хотелось посмотреть.

— Я пришлю вам экземпляры.

— Спасибо.

Он так мил с ней потому, что узнал о ее связи с Эдом Карлником? Теперь он уже не обращается с ней, как с обычной пустышкой, заманить которую в трейлер Эла плевое дело.

Эл снял со своего левого плеча привядшую блондинку и встал.

— Станцуем? — обратился он к Даллас.

Она взглянула на погруженного в разговор Эда и тоже встала.

— Похоже, здесь больше нечем заняться.

Поставили пластинку Бена Е. Кинга „Сверхъестественное", и Эл принялся делать бедрами движения, которыми прославился на весь мир.

— Ты движешься, как жеребец, готовый к действию, — засмеялась Даллас.

— Так оно и есть. Хочешь?

— Нет, спасибо.

— Ладно, глазастенькая. Только потом не проси.

— Обещаю, что не буду.

— Обещания даются только для того, чтобы их нарушать.

Они танцевали молча, наслаждаясь близостью друг друга.

Бобби научила Даллас танцевать. „Самое главное, расслабься, — поучала она, — сделай вид, что ты обхаживаешь мирового парня, просто следуй за музыкой, усекла?"

Даллас точно поняла, что она имела в виду, но до сих пор ей не приходилось применять свои знания на практике.

Кончилась пластинка Бена Кинга, и Арета запела свою лучшую песню „Ты никогда не попадешь в рай". Эл прижал ее покрепче, вплотную, и они молча покачивались на переполненной танцевальной площадке. Внезапной волной на Даллас накатило уже знакомое чувство. Сексуальное возбуждение.

Она телом ощутила растущее желание Эла, еще теснее прижалась к нему и закрыла глаза.

— Пошли отсюда, — пробормотал он.

— Нет, не пошли, — прошептала она, но голос ее дрогнул, и ей стоило труда взять себя в руки.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что тебе нужен этот старикашка?

— Именно так.

— Ерунда.

— Давай сядем.

— Подожди, я должен сначала принять приличный вид.

Она отодвинулась от него.

— Принести тебе стакан холодной воды?

— Только если ты согласишься лично вылить ее на мой член!

Она не смогла сдержать улыбки. Этот человек мог заставить ее не только испытывать сексуальное возбуждение, но и улыбаться. Невероятно. В иной ситуации, может, и стоило что-то предпринять. Но нет. Дурой она не будет. Повидала немало. Они все одинаковые. Сунул-вынул и бежать. К следующей.

Когда они вернулись к столику, Эд уже нервничал.

— Я отвезу тебя в гостиницу, — обратился он к Даллас, но все прекрасно понимали, что к чему. — Ты где остановилась?

— В „Париже", — потупила взор Даллас.

— До завтра, — бросил Эл, — с утра пораньше.

— Спокойной ночи, — попрощался Эд. И повернулся к Виолетте: — Не забудьте сообщить мне все подробности.

Они удалились, причем Даллас крепко вцепилась в руку Эда.

— А это еще о чем? — спросила она.

— Она ищет спонсоров для своего нового фильма.

— О, спонсоров! А расплачиваться с тобой она как собирается?

— Не будь дурой.

— Я не дура, не сомневайся. Тебе ведь она понравилась, так? Ладно, скажи мне правду, я не обижусь. Ну, выкладывай, папочка… — Посмеиваясь, она закинула руки ему на плечи. И именно в этот момент сверкнула вспышка. На свет появилась первая фотография Эда Карлника и Даллас вместе.

Глава 14

В скандале оказались замешаны все трое. Газеты смаковали ситуацию, публикуя фотографии Эла и Даллас рядом с фотографией ее и Эда, выходящих из ресторана. Получалось, что у нее одновременно два любовника.

Немедленно посыпались опровержения.

Пригрозив подать на фотографа в суд, Эд Карлник заявил, что Даллас — случайная знакомая, вышедшая одновременно с ним из ресторана.

„А не удивительно ли, — вопрошали газеты, — что Эд Карлник оказался судьей на том конкурсе красоты, где победила Даллас? И еще одно совпадение. В курсе ли дела мистер Карлник, что его номер в гостинице находится рядом с номером Даллас?"

Годами газеты мечтали заполучить какие-нибудь компрометирующие данные на Эда Карлника и уж, конечно, не упустили представившейся возможности.

Эл сделал официальное заявление по поводу того, что он и Даллас просто коллеги, что ему непонятен весь этот ажиотаж, поскольку всем хорошо известно, что он женат уже шестнадцать лет и счастлив в браке.

Даллас отказалась от комментариев, как ей настоятельно посоветовали по телефону представители „Бьюти инкорпорейтед".

Эд немедленно ретировался под надежное крылышко Ди Ди.

— Через неделю все обсудим, — сказал он Даллас сердито, — главное, ни в чем не признавайся.

Съемки клипа почти закончились. Работы осталось на полдня. Эл относился к ней дружелюбно, но с прохладцей, ни о каких личных отношениях не упоминал. Конец романа, который так и не состоялся.

По возвращении в Нью-Йорк ей пришлось выслушать суровую лекцию от организаторов конкурса по поводу морали. Они также намекнули, что в случае повторения скандала им придется всерьез подумать, не попросить ли ее подать в отставку.

Телефон Даллас не умолкал. Приглашения на телевидение, интервью. Местные ловеласы. Она все время ждала звонка от Бобби, но та не звонила. И на том спасибо.

Даллас сначала так льстило все это внимание, что она почти не заметила, что Эд ни разу не позвонил. Перепугался, не торопится снова возникнуть в ее жизни. Хочет подождать, пока все успокоится. Тем временем она может пожинать плоды своей известности. Но все же она не считала, что может с кем-то встречаться. Если она появится на людях в чьем-то обществе, это наверняка попадет в газеты, и Эд будет недоволен.

Она не знала, что предпринять, пока Эд сам не решил за нее эту проблему. Он выждал неделю, а затем в квартире появился его помощник и собрал все его вещи. Закончив, он передал Даллас запечатанный конверт. Внутри она обнаружила арендный договор на квартиру и чек на десять тысяч долларов. Поганец! Что он о себе воображает?

Она поверить не могла, что он может позволить себе так с ней обойтись. Она попыталась дозвониться до него, но он изменил номер своего личного телефона. Какое-то время Даллас бродила по квартире в оцепенении. Эд был для нее пропуском в новую жизнь. С ним она чувствовала себя в безопасности. И что у нее осталось? Какое-то вшивое звание и немного подмоченной известности. А она еще позволяла себе мечтать, что он в один прекрасный день разведется с безупречной Ди Ди и женится на ней.

Десять тысяч долларов. Такой богатый человек и так мелочно откупился. Нужно смотреть правде в глаза: он обошелся с ней, как с обычной шлюхой. Она не могла не почувствовать злой иронии всей ситуации.

Она стала соглашаться на свидания с кем попало, слишком много пила, и ее фотографии постоянно появлялись в газетах. Пусть Эд Карлник знает, как много это значит для нее. Пусть кусает себе локти, выживший из ума старик.

Сотрудники „Бьюти инкорпорейтед" еще раз позвонили ей с лекцией по поводу непотребного поведения. Она обязана держать марку. Такая реклама им ни к чему.

Даллас сделала вялую попытку исправиться. Два вечера подряд просидела дома, прекратила пить. Затем компания по производству шерсти в самый последний момент отказалась от контракта с ней. „Не совсем тот имидж", — объяснили они. Пусть застрелятся.

Компания „Бьюти инкорпорейтед" потребовала, чтобы она отправилась в поездку развлекать военные части вместе с Мэнни Шорто, старым похотливым комиком.

— Сколько? — спросила она.

— Хватит и рекламы, — ответили ей.

„Пошли они".

— Я хочу, чтобы мне заплатили, — настаивала она, — и хорошо заплатили.

— С вами очень сложно, — ответили ей. — Честно говоря, мы бы предпочли, чтобы вы отказались от титула.

Не дождутся.

Через несколько дней компания ее уволила, и ее место заняла Мисс Майами-Бич. Газеты снова порезвились.

Даллас было на все наплевать. У нее еще остались право на кинопробу и жирный контракт на рекламу лосьона для загара. Она также только что познакомилась с Кипом Реем, девятнадцатилетним наследником владельцев предприятий по производству обуви. Этот высокий блондин прежде был поклонником очаровательной Даны, дочери Эда Карлника. Даллас видела в этом торжество справедливости.

У молодого Кипа была масса проблем. Он ненавидел своих богатых родителей, не хотел заниматься семейным бизнесом и накачивался наркотиками так, как будто каждый день — последний день его жизни.

— От него одни неприятности, — предупредила ее Линда, когда они как-то обедали вместе.

— Да, но мне с ним спокойно, — возразила Даллас, — он ко мне не пристает.

Они с Линдой часто встречались. Они хорошо ладили, да и Линда научилась великолепно фотографировать Даллас. Снимки уже появились на пяти журнальных обложках.

— А как у тебя с Элом? — поинтересовалась Линда, когда Даллас вернулась из Европы.

— Никак, — ответила Даллас несколько обиженно.

— И к лучшему, — твердо заявила Линда. На этом разговор закончился.

И все же Даллас иногда о нем думала. О его карих глазах и крепких мышцах. Эл Кинг. Суперчлен. Нет, она поступила правильно. Зачем ей быть одной из многих?

Кип взял ее с собой на выходные в Пуэрто-Рико, где они остановились в доме его приятеля и с помощью припасов Кипа провели три дня под таким кайфом, что ничего не помнили. Тогда они впервые спали вместе. Даллас ничего не почувствовала. Его стройное белокожее тело не вызывало у нее никаких эмоций. Ничто в ней не шевельнулось. Просто профессионально отработала. „Для вас бесплатно, сэр, я этим делом уже не занимаюсь". Ей даже не пришлось изображать оргазм. Какая есть, уж такая и есть.

— Тебе не понравилось? — пробормотал он, но, в сущности, его это не волновало, слишком уж он был обдолбан.

Она молча посмотрела на него. Как можно получать удовольствие, если все твое тело под наркозом?

Они слушали пластинки Джеймса Тейлора и Дилана, грызли шоколад, ездили верхом и купались. Накануне отъезда в Нью-Йорк он совсем раскис и расплакался.

— Ничего из меня не выйдет, — пожаловался он, — я слабый, ничего не могу. Не знаю, как ты меня переносишь.

Она пожала плечами.

— Все просто. Ты мне нравишься.

Но, по правде говоря, нравился он ей только потому, что ничего от нее не требовал.

— Я — богатый, — сообщил он. — Когда мне исполнится двадцать один, я получу около трех миллионов долларов, и эти засранцы перестанут меня доставать. Давай поженимся, Даллас.

Она согласилась. Идея ей понравилась. Но она точно знала, что его семья никогда этого не допустит, а до двадцати одного ждать еще целых два года.

Они объявили о помолвке. Еще раз ее имя попало в заголовки газет. Кипа быстренько вызвали для объяснений в Гринвич, штат Коннектикут.

Даллас необходимо было лететь в Лос-Анджелес для кинопробы и съемок рекламного ролика.

Кип уверил ее, что все будет в порядке. Они встретятся через неделю в Нью-Йорке и обсудят дальнейшие планы.

Ей не очень хотелось возвращаться в Лос-Анджелес. Такие скверные воспоминания связаны с этим городом. Однако люди, снимавшие рекламный ролик, отнеслись к ней превосходно. Весь день она самоотверженно трудилась, а ночью без сил валилась в постель. Кип не звонил, да она и не ждала от него звонков.

В тот день, когда ей надо было вылетать в Нью-Йорк, Кипа Рея нашли мертвым. Он перестарался с наркотиками.

Глава 15

В Брайтоне было солнечно, жарко и полно туристов. Им не следовало ехать.

Эдна и Эл прибыли к обеду, сняли номер в гостинице, а в четыре часа уже ехали назад.

— Зачем только я тебя послушался, — рвал и метал Эл. — Пол сразу сказал, что идея идиотская. Брайтон, это надо же придумать!

— Мне казалось, там будет мило, — робко заметила Эдна.

— Мило! — прорычал Эл. — Это когда меня каждая старушка норовит облапать? Мне казалось, что я купил тебе прекрасный дом, где можно скрыться от толпы. Нет, подавай тебе Брайтон.

— Мы провели там наш медовый месяц.

— И только потому, что ничего другого я себе не мог позволить. Приди в себя, Эдна, нечего гоняться за прошлым.

Ее глаза застилали слезы.

— Я подумала, — рискнула она сказать, — что неплохо было бы мне поехать с тобой в турне. Не на все время, а пока с тобой Эван.

— С чего бы это, черт побери? — огрызнулся он. — Ты даже не хотела, чтобы я ехал, ты ясно дала это понять. И вообще ты же ненавидишь все эти дела — фотографии, вопросы. Нет, Эдна, сиди дома. Мне так спокойнее.

— Но, Эл, я хочу поехать. Мы теперь никогда не бываем вместе.

— Нет, Эдна. — По его тону было ясно, что он больше не желает обсуждать этот вопрос.

С юга Франции он вернулся в бешенстве.

Она все никак не могла рискнуть спросить у него насчет так называемого романа с Даллас.

— Это ведь все неправда? — наконец спросила она.

— Ты что, сдурела? Только не говори, что ты теперь начала им верить.

— Разумеется, нет. — Она даже почувствовала себя виноватой, что пошла на поводу у Мелани.

Когда Эдна предложила съездить в Брайтон, Эл, к ее удивлению, согласился. Они выехали на следующий день, и теперь, всего через несколько часов, возвращались домой.

— С таким движением хорошо, если доберемся до дома к семи, — проворчал он. — Надо было взять шофера. Понять не могу, как тебе удалось меня в это дело втравить.

Он съехал на обочину, чтобы обогнать трактор. Эдна затаила дыхание и вжалась в сиденье.

— Заметано, — ухмыльнулся Нельсон, засовывая в карман пять фунтов, которые ему дал Эван. — Она придет в шесть, к черному ходу. Впусти ее и проведи в свою комнату. — Он тихонько заржал. — Увидишь, она до этих штучек охочая. Не робей.

— Я и не робею, — возмутился Эван. Хотя при одной мысли об этом трясся от страха.

— Как ее зовут?

— Зовут? Это… как ее… Минуточку… Труди, вот как ее зовут. Такой лакомый кусочек. Получше, чем в журналах, сам увидишь. — Он довольно болезненно подтолкнул Эвана локтем. — Не забудь, в шесть.

— В шесть, — тупо повторил Эван.

Нельсон ушел, и Эван взглянул на часы. Четыре. Еще два часа ждать. Слава Богу, его родители уехали на уикэнд. Весь дом в его распоряжении, такую великолепную возможность грех упустить.

Он пошуровал в баре и отнес к себе в комнату бутылку водки и рюмки. Немного выпил и почувствовал, что уже не так трусит.

В шесть он нетерпеливо переминался с ноги на ногу у черного хода. В половине седьмого он вышел на дорогу, выглядывая Труди. В семь он вернулся в спальню, поняв, что его надули. Никакой Труди. Нельсон все наврал. И некому пожаловаться насчет пяти фунтов. Нельсон знает, что он не рискнет рассказать. Хитрый, грязный подонок. Ублюдок. Он выпил еще водки и даже не слышал, как вернулись его родители.

Эл был зол на весь белый свет. Он орал на Эдну.

— Пойду и напьюсь, к свиньям собачьим, — возвестил он, — нажрусь вместе с парнями, как следует. Не жди меня.

— Но, Эл, ты ничего не ел целый день. Я приготовлю…

Он хлопнул дверью перед ее носом. „Господи, просто хочется рвать и метать. Нужно расслабиться". Он вскочил в „феррари" и с ревом подъехал к соседнему дому.

Дверь открыла Мелани. Хитрая, сексуально озабоченная малютка Мелани.

— А как же Брайтон?

— К черту Брайтон. Где Пол?

— В конторе. Но все равно, заходи.

— Поеду в пивную. Скажи, чтобы приходил туда.

— Я дам тебе выпить.

— Благодарю покорно, не надо.

Она слегка коснулась его руки.

— Почему нет?

Он стряхнул ее руку.

— Не до такой уж степени я подонок.

— А я — до такой степени? Ты это хочешь сказать?

— Одного раза вполне достаточно.

— О, премного благодарна, ты всегда умеешь сказать что-нибудь приятное.

— Мелани, радость моя, у меня нет настроения играть словами. Как-то раз ты захотела трахнуться, я пошел тебе навстречу. И чувствовал себя после довольно погано. Не прими это на свой счет, но повторения я не хочу.

Она натянуто улыбнулась.

— Я только предложила тебе выпить, вот и все.

— Замечательно. Но если не возражаешь, я лучше выпью в пивной.

Он снова сел в машину и рванул прочь. Он всегда будет жалеть, что в тот раз уступил Мелани. Сделал ошибку. Оставалось только надеяться, что у нее хватит ума не рассказать Полу.

В конторе Пол занимался последними приготовлениями к турне. Все выглядело нормально, билеты быстро расходились, Берни Сантэн организовал прекрасную рекламную кампанию. Они начнут с Канады, чтобы прокатать программу, затем поедут прямо в Нью-Йорк и дадут большой концерт в Мэдисон-Сквер-Гарден.

Он заказал разговор с Линдой. Скучал по ней больше, чем обычно. Ее не оказалось дома. Интересно, где она? Встречается ли она с другими мужчинами, когда его нет? Он никогда не задавал ей таких вопросов, но неожиданно ощутил ревность. Если встречается, нужно положить этому конец. В последнее время он часто представлял себе, как бы все было, будь он женат на Линде, а не на Мелани. Наверное, замечательно. Или замечательно было бы только первые года два, а потом они бы начали ругаться, как большинство его знакомых?

Так или иначе, это все мечты. Детей он никогда не бросит.

В уютном баре местного ресторанчика Эл нашел большую компанию. Они смеялись его шуткам, пили за его счет и наслаждались его обществом.

Он расслабился и позабыл о неудавшемся дне. Накачивался виски с кока-колой и здорово закосел. Внезапно он понял, что страшно несчастлив. Вроде у него есть все. А на самом деле у него нет ничего. В чем дело? Может, он несчастлив, потому что не к чему уже больше стремиться?

Господи, ему необходимо это турне. Нужно уехать. Ему нужна Даллас.

Нужна Даллас? Он чуть не расхохотался. Каким образом она проникла в его мысли? Обыкновенная девка с богатым любовником и хорошей фигурой. Кому она нужна?

Но она бросила ему вызов. Что же, получит по заслугам. Еще как! Но у него вставал, стоило ему только о ней подумать. И это было необычно.

Газетная шумиха уже улеглась, и, может, он встретится с ней в Нью-Йорке. Ждать осталось недолго. Пусть Пол все организует… Да, хорошая мысль.

Пол приехал как раз вовремя, чтобы отвезти его домой. Сам он не смог бы сесть за руль.

Эдна встретила его у дверей и помогла добраться до кровати. Раздела его и уложила. Все поплыло перед ним, и он закрыл глаза.

Ее руки задержались, когда она снимала с него трусы, и, хотя никакой эрекции не наблюдалось, она наклонилась, чтобы поцеловать его.

Ему показалось, что он в очередном отеле с еще одной поклонницей, и он оттолкнул ее.

— Оставь меня в покое, — пробормотал он. — Почему вы все, мать твою, не оставите меня в покое?

Эван проснулся с жуткой головной болью и отвратительным вкусом во рту. Долго лежал в кровати, соображая, что бы сказать Нельсону. Он хотел получить назад деньги. Может, стоит пригрозить, что он пожалуется матери? Но Нельсон только заржет и заявит, что он блефует. Эван точно знал, что Нельсон не вернет ему деньги.

От солнечных лучей, проникавших сквозь окна, заболели глаза. Как, интересно, можно вылечить похмелье?

Он решил принять душ в отцовской ванной комнате и поразился, обнаружив Эла спящим поперек кровати. А он-то думал, что они в Брайтоне. Уф, быстро же они вернулись, ему еще повезло, что Труди не появилась. Эван покраснел от одной только мысли, что мать могла накрыть его с девушкой. Подумать страшно, как она бы рассвирепела!

Эл неожиданно потянулся и открыл глаза.

— Эван! — воскликнул он улыбаясь — Что нового, парень?

Эван в смущении придержал пижаму, которая излишне откровенно распахнулась.

— Вы вернулись, — пробормотал он, не подумав.

— Нет, мы еще в Брайтоне, — засмеялся Эл и слез с кровати. Он был совершенно гол, и глаза Эвана забегали по комнате. Он изо всех сил старался не смотреть на огромный пенис отца.

— Надо отлить, — заявил Эл. — Ты не уходи. Я все собирался с тобой поболтать, да тебя вечно нет дома. Где ты пропадаешь? Девушку себе завел?

— Нет, — промямлил Эван. Вот бы рассказать отцу про Нельсона. Но он постеснялся.

— Да не может быть, чтоб такой парень да без девицы! — Эл принялся оглушительно мочиться.

Эван скользнул к двери. Возможно, отец не заметит, что он уходит.

Довольный, Эл вернулся в спальню. Эван с облегчением увидел, что размер его пениса значительно уменьшился. Он рассеянно подумал, что, может, у его отца какая-нибудь аномалия. Да нет, чего там, просто у него, Эвана, совсем маленький. Он об этом поразмыслит попозже.

Эл чесал живот и разглядывал сына. Господи, ну и тощий же. Ему надо накачаться, никаких мускулов. И эти сальные волосы до плеч.

— Если хочешь поехать в турне, тебе придется подстричься.

— Зачем?

— Потому что тебе так не идет. Выглядит дерьмово. Ты хоть моешь их иногда?

— Иногда.

— Я мою голову через день. Тебе надо больше заботиться о своей внешности.

— Зачем? — ухмыльнулся Эван. — Я же не поп-звезда.

— Нет. И никогда ею не станешь, если будешь так выглядеть.

— А я и не хочу.

— Ладно, ладно. Никто тебя не заставляет. Что ты сегодня делаешь? Хочешь пойти со мной на репетицию?

— Нет, спасибо.

— Деньги нужны? Ты куда-нибудь собрался?

— Можно мне пять фунтов?

— Конечно, возьми. Только матери не говори, ты же знаешь, ей не нравится, что я даю тебе деньги.

Эван схватил пять фунтов со столика. Эдна настаивала, чтобы он обходился тремя фунтами в неделю. По крайней мере, Эл хоть в этом разбирался.

— Увидимся за ужином, — сказал Эл.

Эван кивнул.

— Я смогу поехать в турне? — выпалил он. — Ты же обещал. И она не поедет, верно?

— Кто она?

— Мама.

— Нет, она не поедет. И не говори про свою мать „она". Возможно, учти, только возможно, я тебя и возьму.

— Ты обещал.

— Ничего я не обещал. Я сказал, возможно. Не дави на меня. Подстригись и тогда посмотрим.

Целыми неделями Эл без устали репетировал. Он работал весь день напролет и к вечеру уставал так, что не мог ни с кем разговаривать. Возвращался домой, занимался в гимнастическом зале, съедал спартанский ужин и заваливался спать.

Он то и дело встречал имя Даллас в газетах. Как будто специально ему не давали о ней забыть. Все, что бы с нею ни происходило — начиная с увольнения из Мисс Побережье и кончая ее помолвкой с каким-то богатым мальчишкой, — попадало на полосы газет.

Элу было ее жаль, она ему нравилась, по-настоящему нравилась, и, если бы не эта постоянная истерия по ее поводу в газетах, у них могло бы что-нибудь путное получиться. Но он обязан блюсти свой имидж, и не такой же он дурак, чтобы все пустить под откос из-за романчика, который продлится — сколько? Неделю? Две? Овчинка выделки не стоит.

Между тем газеты продолжали время от времени публиковать все те же старые фотографии и намекать, что их великая любовь продолжается. Ему хотелось рассмеяться. Он не видел Даллас и не говорил с нею с той поездки на юг Франции. И уж точно никогда с ней не спал.

Эдне стало трудно с ним разговаривать, да она его почти и не видела. И, разумеется, Мелани продолжала приставать к ней насчет турне.

В субботу, перед отъездом Эла на ферму здоровья, она пригласила Мелани и Пола поужинать. Эл решил последний раз перед голоданием как следует наесться, поэтому они направились к Тиберио, в модный ресторан с итальянской кухней.

Эдна не находила себе места. Она пообещала заговорить о турне, а уж Мелани ее поддержит. Слова застревали у нее в горле, так что они уже добрались до кофе, когда Мелани выпалила:

— Вам повезло, еще неделя, и вы уедете.

Пол фыркнул.

— Ничего себе повезло. Это такой цирк.

— Не думаешь ли ты, — наконец решилась Эдна, — что было бы неплохо, если бы мы с Мелани присоединились к вам, возможно, в Калифорнии?

— Это дело не для тебя, Эдна. Тебя там все будет раздражать. Толпы. Беспорядок. Ты ведь знаешь, как это бывает. — Пол помолчал, ожидая, что Эл поддержит его, но тот как раз переглядывался через весь зал с молоденькой киноактрисой и не хотел, чтобы ему мешали. — Я знаю, Эл рад был бы, если бы ты поехала, так же как и я был бы рад Мелани. Но эти поездки — что-то страшное, и мы не хотим вас в это впутывать.

— А я думаю, — резко сказала Мелани, — это интересно. Ты как считаешь, Эдна?

— Да, мне так бы хотелось быть вместе с Элом, я готова смириться с любыми неудобствами.

— Видишь! — жизнерадостно воскликнула Мелани. — Давай, организуй все. Мы можем встретиться с вами в Лос-Анджелесе. Походить по магазинам, позагорать. Для нас это будет вроде каникул.

Пол нахмурился. Одна мысль о том, что Мелани и Линда могут встретиться, привела его в ужас.

— Эл, — позвал он резко, — а ты что думаешь?

Эл неохотно позволил втянуть себя в разговор.

— И речи быть не может, — заявил он. — Я обещал Эвану взять его с собой, а ты ведь знаешь, Эдна, какой он, решит, что ты за ним шпионишь.

— Но, Эл…

— Перестань канючить. Мы с тобой куда-нибудь съездим, когда я вернусь.

— Если у тебя останутся силы, — ехидно пробормотала Мелани.

— У меня останутся силы, — ответил Эл.

Мелани залилась краской гнева.

— Мне кажется, вы просто не хотите, чтобы мы ехали. Боитесь, мы вам помешаем.

— Ох, ради Христа, заткнись, — перебил ее Пол.

— Уж я-то слышала, что там у вас происходит во время этих турне. Толпы фанаток, которые готовы удовлетворить любую вашу прихоть.

— Я сказал, заткнись, Мелани.

— Не выходи из себя. Мы с Эдной, как примерные жены, останемся дома, но не удивляйтесь, если мы появимся где-нибудь у вас на пути, чтобы удивить вас. Прилетим на пару деньков, уж против этого вы не можете возражать?

Пол попросил счет. Разговор явно свернул не в ту сторону.

Эдна долго раздумывала над словами Мелани и, когда они легли спать, спросила Эла:

— Ты мне когда-нибудь изменял?

Он зевнул.

— Что за идиотский вопрос ты задаешь? Уже час ночи, спи.

— Я знаю, у тебя много искушений. Как насчет Даллас?

— Эдна, будь разумной. Прекрати слушать эту сучку Мелани, а сейчас спи.

— Ты же знаешь, мне нелегко разговаривать на эту тему. Ты со мной уже много месяцев не спал. У тебя есть другая?

— Господи, Эдна. Ты что, жалуешься? У меня голова другим забита, мне не до секса.

— Я тебе никогда не отказывала.

Он это знал. Ложилась на спину, раздвигала ноги и предоставляла ему делать всю работу. Что ж, ему такое больше не подходит.

— Я знаю. Просто я сейчас сексом не занимаюсь.

— Я бы могла, — поколебалась она, — ну, знаешь, если хочешь, взять в рот. — Она почувствовала, что начинает краснеть.

Эл вздохнул. „Ну нет, Эдна. Ты опоздала. О Господи!"

— Уже поздно, — проговорил он, — я устал. Поговорим завтра.

Что касается его, то с этим браком покончено. Вот только как ей сказать? Слава Богу, он уезжает. Есть время обо всем как следует поразмыслить.

Он заснул, и ему приснился кошмарный сон. Он на сцене. Толстый, старый. Открыл рот — и ни звука. Во сне он снова вернулся к уютной и надежной Эдне.