Король-поэт

Илана С. Мьер

Король-поэт

(Лира и кольцо — 3)

Перевод: Kuromiya Ren

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Рианна стояла у окна с видом на город, озаренный золотом рассвета. Новый день. Красную черепицу крыш и кипарисы она видела всю жизнь, но не с этой высоты. Не из замка Тамриллин с его башнями. Дрозды кружили у башен спиралями и спускались к крышам города. Она слышала колокола Старшего собора, встречающего солнце.

Она слышала, как он вошел и подошел к ней сзади. Когда она повернулась, ее снова потрясло, каким красивым он был. Как благородно выглядел с этой сильной челюстью, рыже-золотыми и чуть вьющимися прядями, падающими на лоб. Он был воплощением благородства, что редко случалось у аристократов.

Элиссан Диар чуть улыбнулся при виде нее. Для него это выражение было редким, он одолел Тамриллин и забрал трон, и он чаще всего выглядел строго.

Но она часто видела его улыбку.

— О чем думаешь? — спросил он.

— И тебе доброе утро, — резко ответила она, и он рассмеялся.

Часть ее тут же устыдилась. Рианна знала, что была лицемерной в своей резкости.

Она знала, что ему это нравится.

— Почему ты так внимательно выглядывала? — сказал он и присоединился к ней у окна. Она сидела на скамье с подушками, он занял место с другой стороны. Несмотря на его сильное тело, между ними даже было расстояние. Должное расстояние.

Ей показалось, что она прочла вопрос за его вопросом. Он гадал, думала ли она о муже.

— Я вспоминала, как была девочкой, — сказала она. — И вид из дома отца. И как… я была там счастлива.

— Мы никогда не забываем, откуда мы, — сказал он. — Как и места, где были счастливы, — он говорил мягко, словно сам вспоминал. — Я бы хотел еще раз увидеть тебя счастливой, леди. Чтобы счастье было с тобой чаще, чем меланхолия, — он снова улыбнулся. — Вряд ли есть настроение, которое не подходит твоему лицу. Я бы считал даром, если бы смог увидеть все.

Рианна позволила молчанию воцариться. Она слышала тихий щебет дроздов. Колокола утихли. Наконец, она сказала:

— Ты много видел в своих путешествиях, да?

Он уловил ее значение. Это ее тревожило немного, но он часто так делал.

— Я видел королев в камнях и золотой ткани, — сказал он. — Красоту, от которой люди плакали. Но никто не сравниться с леди Рианной в ее простом сером платье.

Она ждала. Ей было интересно, скажет ли он то, что уже сказали бы многие мужчины. Твой муж — дурак. Но этот мужчина завоевал Тамриллин очарованием. Он преуспел в завоевании людей Тамриллина за короткое время. Он не стал казнить королевскую семью, а изгнал их в жесте великодушия. Он указал на разрушение в Майдаре, хаос гражданской войны был на границе, как и повод для нового правления.

Кахиши был охвачен войной. И как-то посреди этого была Придворный поэт. Еще больше поводов для столицы сдаться Элиссану Диару и его Избранным. Стража замка была подавлена магическими атаками. Говорили, воины вдруг появились в коридорах и за мгновения одолели стражей.

Получив контроль, Элиссан Диар взялся сначала подавить беспорядки, при этом завоевав сердца народа. Он понизил налоги, даже тот, который мучил людей больше всего — налог на оливковое масло. Это идеально сочеталось с повышением тарифов торговли в результате войн на границе. Элиссан этим показал людям, что он думал о них. Помогло и то, что король Гаральд был непопулярным и слабым, а Придворный поэт, истинная сила за троном, была в Кахиши.

Мужчина, который достиг всего этого за короткое время, не стал бы говорить о Неде. Он не был бы таким грубым. Он оставил бы ей вспоминать телом, что сделал ее спутник в любви и жизни: что Нед, если слухи были правдой, был в страстной связи с королевой Кахиши, Рихаб Бет-Сорр, неописуемо красивой, опять по слухам. Он вступил с ней в связь, а потом помог ей сбежать из дворца и ушел с ней.

Он это сделал.

Элиссану не нужно было напоминать Рианне об этом. Она была еще замужем за Недом Альтеррой, и это делало ее аристократкой. И это означало, что в свете изменений, она стала фрейлиной для дочери Элиссана, Сендары.

— Простота идет замужней женщине и матери, — сказала Рианна. — Мне надоела роскошь.

Он рассмеялся.

— О, миледи, — сказал он. — Ты радуешь меня каждым своим словом.

— Мне нужно увидеть мою леди Сендару, — она встала. Элиссан был спиной к окну, и его озаряло солнце. — Если милорд позволит.

— Постой, — сказал он.

Она замерла.

— Прошу, Рианна. Зови меня по имени. Сделай это для меня.

Она скромно кивнула и ушла.

* * *

Волосы Сендары были рыже-золотым полотном до талии. И Рианна почти каждое утро расчесывала их. Девушка нервничала. Она все приглаживала юбку, теребила ленты на рукавах. Рианна хорошо ее читала. Когда-то она была такой девушкой: все ее желали, отец ее лелеял. Хотя она была не такой — у дочери Элиссана был холодный эгоцентризм, который отталкивал Рианну, хоть она и знала, что должна была сжалиться. Девушка похудела, от этого выглядела голодно. Весь двор знал, что девушка страдает от чувств к близкому советнику ее отца, Этереллу Лиру. А он, хоть и уделял ей внимание, держался на расстоянии. И расстояние усиливало страдания Сендары. От этого, видимо, она зло прошипела:

— Осторожно, дура, мне больно, — пока Рианна распутывала колтун ее волос.

Этерелл почти не видел Сендару Диар уже две недели. Она глядела на себя в зеркала. Она выбрала красное платье с низким вырезом декольте. Как-то раз Сендара спросила, крутясь перед зеркалом:

— Я милая? — пытаясь выглядеть упрямо, хотя этого не видел Этерелл Лир, а женщины, помогающие ей тут, для Сендары были не лучше слуг.

Рианна произнесла правду, хотя без тепла:

— Ты прекрасна.

Она могла сказать другое. О мужчинах, о власти. Элиссан Диар вот-вот будет коронован. Приготовления к коронации шли полным ходом. Как дочь короля, Сендара была желанна без ее красоты. Этереллу она понравится, хотя у него могли быть и другие мотивы. Но не Рианне говорить такое, и она не думала, что девушке понравится услышать такое. На вратах замка был ряд отрубленных голов на пиках. Не стоило злить дочь Элиссана Диара. Или плохо говорить об Этерелле Лире, который был в фаворе у короля. Элиссана пока интриговала Рианна, но она знала, что красота не вечна. Она без слов расчесывала Сендару.

* * *

Ее мысли часто возвращались ко дню, когда город пал. Хоть результат был не таким — Тамриллин снаружи остался прежним. Для начала. Она знала, когда услышала, кто захватил город, что это могло значить. Перемены будут, и значительные. Было важно казаться верным. Было важно отыскать себе место в таких событиях, пока им не стали диктовать условия. Она знала это еще до начала казней.

Тогда она жила с отцом и старой няней, которая помогала ей заботиться о Дариане, двухлетней дочери, которая с каждым днем все больше была похожа на Неда.

Рианна родила дочь вскоре после свадьбы. Она была матерью в девятнадцать лет. Дариана Альтерра становилась сильнее, могла выжить, и Рианна смирилась, что ее жизнь уже не будет только ее. Хоть она не собиралась сдаваться.

Это произошло быстро.

Рианне было не по себе, когда Нед отправился с Придворным поэтом в Кахиши. Боялась за его безопасность. Она не представляла, как все сложится. Она доверяла ему. Это был Нед, она могла ему доверять. А потом в весенний день она узнала, что он пропал… и причину.

И она жила с отцом. Гадала днями, как жить, зная, что должна ради дочери. Гнев, растущий в ней, был знакомым по времени до брака, но агония… нет. Это было новым. Она не впервые столкнулась с предательством, но эта рана была глубже всех.

Она убила первого, кто ее предал. Зарезала ножом, хоть ей было неприятно вспоминать, она не жалела.

Это было другим. Это был Нед. Ее убежище. Теперь этого не было. Она была брошена.

Середина лета, жар на улицах и жимолость в тени. Тогда появилась весть, что замок Тамриллин захватили. Говорили, Пророками. Потом исправились, Пророком и силой поэтов. Некоторые были лишь учениками. Чары вернулись, и стало ясно, что они значили для Эйвара. Сила, долгое время сдерживаемая на острове Академии, захватила власть в столице.

Рианна не теряла времени. Она убедила отца забрать Дариану и ее няню в его поместье на юге. Они придумали, что ребенок страдал от болезни, и ему нужно было тепло южных земель. Рианна осталась.

Отец Рианны заметно состарился за время плена и пыток бывшим Придворным поэтом. Новости о предательстве Неда уже потрясли его. А теперь это. Он постарел еще сильнее в миг, когда Рианна сообщила ему о своем решении. Он думал, что она избежала опасности придворного брака и заточения, но это снова было угрозой.

— Почему? — взмолился он. — Почему ты не пойдешь со мной?

Хороший вопрос.

* * *

Рианна сидела у окна, чтобы видеть город в осенних красках. Вокруг нее болтали фрейлины. Они вышивали части платья Сендары для коронации. Рианна работала над рукавом, вышивала узор золотой нитью по зеленому бархату. Порой ей нравилось, что в это время мысли свободно блуждали, а в другое время думала, что лучше было бы выпрыгнуть из окна. Она скучала по библиотеке отца.

Женщины часто пытались порадовать их леди сплетнями. Сегодня история о служанке, которую отослали после истерики из-за симпатии к сыну лорда — мужчине с женой и детьми, заставила Сендару забыть о ее проблемах. Она с жалостью рассмеялась. Все согласились, что бедняжка сама навлекла это на себя, решила, что у такого мужчины могли быть чувства к ней. Рианна прикусила губу от отвращения. Она порой заставляла себя улыбаться или комментировать. Она знала, что женщины следили друг за другом. Если бы Рианна стала выделяться, они устроили бы ей проблемы.

Когда-то она приберегла бы наблюдения на потом и поделилась ими с Недом, а теперь поговорить было не с кем в ее комнате. Каждую ночь была тишина.

Элиссан Диан, конечно, знал это. Как она проводила ночи. Во всем замке были глаза и уши — Рианна знала об этом от Неда, который когда-то управлял ими. Она знала о скрытых туннелях и глазках для шпионов. В замке нельзя было сохранить тайны.

Коронацию назначили на зиму, на день солнцестояния. Многие правители других стран прислали сожаления, ожидая, что дороги заметит, но, может, Элиссан Диар на это и рассчитывал. Церемония была для народа Эйвара, чтобы закрепить власть Элиссана тут. Лорды с большими владениями станут ему верны. И будет так, словно короля Харальда и его рода не было.

Рианна не думала, что дата коронации была случайной. Зимнее солнцестояние было важным вдвойне. Во-первых, это было рождение Талиона, бога солнца. Из Троицы он был за справедливость, свет, знания, помимо прочего. Хотя Элиссану было не меньше пятидесяти лет, он выглядел младше и сиял здоровьем. Золотой бог прибыл в Тамриллин, чтобы вести людей к мирной жизни.

А еще была древняя традиция самой длинной ночи. Рианна хотела, чтобы Лин была тут, чтобы спросить. Она знала лишь, что для поэтов это было важно. Чары теперь вернулись, и это будет еще важнее. И Элиссан точно знал это. Она часто гадала, раскрыл ли он свои планы на собраниях с Избранным.

Каменные губы тех странных очарованных мальчиков ничего не рассказали бы.

Без Лин Рианна знала мало. Только то, что во время солнцестояния Элиссан Диар станет королем, и Тамриллин будет радоваться всю долгую ночь.

Лин. Было странно думать о ней. Она была многим для Рианны за годы. Никто не знал, где теперь она была. Рианна помнила женщину сначала как свою наставницу, потом подругу, а потом Придворного поэта, которому был верен Нед. В прошлый год перед тем, как Лин Амаристот и Нед отправились в Кахиши, Рианна едва узнавала подругу. Они редко виделись, а потом часто, когда Рианна была с кричащим младенцем. И каждый раз Лин была доброй, но было невозможно забыть, что она была Придворным поэтом, самым важным советником короля. Время шло, Рианна стала замечать тень в глазах Лин, и выражение на ее лице напоминало ей с тревогой о Райене. И Рианна перестала приходить к ней. Она теперь едва знала Придворного поэта, который забрал ее мужа в политическом ходе, который никто не понимал. Они знали лишь в Тамриллине, что некая магия проникла в Кахиши и сыграла роль в гражданской войне. И что Нед помог королеве Рихаб с изменой и побегом. Наверное, сейчас он был с ней. С той сияющей королевой, которая поставила короля и всю страну на колени.

Рианна пыталась выстроить стены в разуме от таких мыслей. Сосредоточиться на работе. А сейчас это было платье для коронации, золотая нить на зеленом бархате.

* * *

Нед говорил с ней о своей работе для Придворного поэта. Когда она сидела за длинным столом за ужином, где собирались лорды и обитатели замка, Рианна знала, за кем следить. Что выглядывать. Она едва глядела на лорда Альтерру, отца Неда, хотя она знала, что он переживал за нее и Дариану. Он был благодарен, ведь ее верная служба Сендаре Диар не позволяла подозрениям упасть на него, отца Неда Альтерры. Головы на заборе замка были от аристократов, обвиненных в измене. Рианна знала тех людей. Один, лорд Дерри, был с ней добр, когда она была маленькой. Толстый мужчина с черной бородой с проседью громко шутил, чтобы развеселить всех. Его слушались в совете, и это не понравилось Элиссану Диару. И шутки… любой поэт знал, что сатира была опасна.

Она смотрела со своего места ниже, как Элиссан Диар и его дочь были как солнца для сфер, что двигались вокруг них у высокого стола. Лорды со страхом выражали уважение. Избранные Элиссана стояли в разных частях зала. Эти мальчики даже не доучились в Академии, но получили высокий статус при дворе. Они участвовали в завоевании замка. Среди них были и стражи замка, которых презирали на улицах Тамриллина, ведь они снова не помогли. Избранные были теперь настоящей силой.

Было в тех парнях нечто жуткое. У них был впавшие щеки и мертвые глаза. Они не проявляли интереса к женщинам и девушкам. У них вообще не было интересов.

Они редко говорили. Но поздно ночью, когда Рианна не могла уснуть, она слышала их пение. Голоса накладывались слоями. Встречи под луной. Обученные голоса поднимались в песне, похожей на хрустальный меч. Изящный и холодный.

Хоть он был среди Избранных, Этерелл Лир, советник короля и почти принц, выглядел лучше остальных. Рианна думала, что он, наверное, не участвовал в их собраниях, как раньше. У него теперь был иной статус. И Рианна думала, что в случае Этерелла Лира еще не видела никого такого непонятного. Она не могла догадаться, что он думал. Было просто понять, откуда взялись чувства Сендары. Рианна считала его красоту похожей на снег, залитый солнцем, она ослепляла. За ней ничего не было видно.

И в столовой был Сим Олейр, Шут короля. Юноша семнадцати лет в яркой одежде, Шут был бледным, лицо было странно осунувшимся. Он часто был рядом с королем. Порой развлекал трюками или жонглированием, но иногда он казался Рианне странным. Сейчас он замер над одним из лордов у стола с улыбкой. Лордом Херроном, который перешел на сторону Элиссана и дал воинов. Пожилой мужчина, возраста отца Рианны. Она не могла ненавидеть его, хотя думала, что ненавидела всех, кто капитулировал.

Шут склонился над лордом Херроном, пока тот пытался есть. Он оскалился:

— Какая цена твоей верности? Пенни? Флорин? Может, танец? — и когда лорд чуть не потерял сознание от ужаса, Сим ушел, кружась и хохоча. Он был ловким, кружился, пока не добрался до возвышения. Он забрался по ступеням и стал говорить о короле, петь о себе, бормотать. Он изображал песнь поэта.

Элиссан не смотрел на это. Дела Сима не были его тревогой.

Рианна тоже почти не замечала. Порой она не понимала, зачем Элиссану нужно развлечение от юноши. Она следила за важным местом — высоким столом.

Она не должна была заметить, как слуга вложил записку в руку Сендары Диар. Это произошло быстро. Даже издалека в свете факелов Рианна заметила, как щеки девушки покраснели, и она спешно убрала записку.

Это могли быть мелочи. Скорее всего. Рианна отметила, что чаще всего делала то, о чем рассказывал ей Нед — наблюдала и запоминала. Но это никуда не вело. Это было частью работы. Он говорил ей, что только перебрав обычные камни, можно обнаружить золото.

В замке одно было ценнее золота и кристаллов, и это была информация.

После ужина первыми ушли все из-за высокого стола. Элиссан Диар замер у места Рианны, хотя оно было не по пути, и сказал:

— Твое место за высоким столом. Со мной.

Он шептал ей на ухо, никто больше не слышал. Рианна не подняла головы. Но она ощущала взгляды. И кое-что еще. Неда долго не было.

* * *

Позже ночью Рианна снова расчесывала волосы Сендары. Девушка в этот раз не жаловалась. Она замерла, тонкая в кружевной ночной рубашке, пока Рианна заплетала ее волосы. Это задание радовало Рианну, наверное, потому что у нее были схожие волосы, хоть и не такие длинные. Она знала, что делать. Как наносить масла, когда нужно, как разделить пряди, чтобы они легли гладко.

Но не ее работой было поправлять платье леди, раскладывать его на столе, чтобы его убрали. Обычно, для этого присылали другую женщину. Но этой ночью Рианна улыбнулась и вызвалась сделать все сама. Сендара ушла в спальню, и Рианна нашла в кармане платья записку. Развернула ее, а потом вернула на место.

Так она и думала.

За комнатами Сендары был проход, как за многими комнатами в замке. Туннели были хитро скрыты, но Нед рассказал ей, как их искать. Этот проход был скрыт шкафом, который казался тяжелым, но не был таким. Он сдвигался, если повернуть одну из ручек в обратную сторону и чуть надавить. Рианна какое-то время использовала этот туннель. Она не осмелилась пока что искать проходы рядом с покоями Элиссана Диара. Она не знала, что он мог уловить магией. Но его дочь была другой.

Туннель был низким и тесным. Рианна оставила у ступенек огниво и свечу. Она поднялась по лестнице, пригибаясь, чтобы не задеть потолок. Она старалась дышать тихо.

В записке было: Восход луны.

Рианна, двигаясь по туннелю, гадала, была ли тут ее мама, на этом месте. Она не знала, туннелей в замке Тамриллин было множество. Мать Рианны, Дариа Гелван, служила шпионкой отца короля Харальда. Об этом не знал даже ее муж, пока она была жива.

И это убило ее.

Глазок был маленьким, не позволял все увидеть. Было лишь пятно в полумраке: Сендара, видимо, не потушила свечу. Этот свет никто не увидел бы под дверью.

Тихо было долгое время, когда Рианна думала, что пару раз слышала вздох Сендары. Ее мысли ушли к югу, где были ее дочь и отец, где погода еще была мягкой, где еще собирали урожай. Там будут осенние дожди, которые она когда-то любила слушать, сидя у камина напротив отца и читая.

Она подумала о Кахиши, где никогда не была, это место ей когда-то хотелось увидеть, а теперь она его ненавидела. Прошло около часа. Она услышала вдали стук — три тихих удара. Видимо, луна взошла. Отсюда она видела только тьму.

Она услышала мужское кряхтение, Сендара прошептала:

— Я помогу, — а потом стук. Тихий смех, точно мужчины. Он сказал:

— Вот, на что я готов для тебя, миледи. Даже забраться в окно, как отчаянный глупец, — его голос стал ниже. — Мы давно так не оставались.

Девушка охнула. А потом:

— Нам нужно быть тихими.

— Да, — медовый голос. — Это не Академия, Сендара. Тут слушают и следят. Я не могу приходить часто, — он мягко рассмеялся. — Тебе это нравится, да? Когда я использую пальцы. Ты была готова.

Девушка старалась не стонать. Этерелл продолжил мягко, словно успокаивал лошадь:

— Терпение. Скоро мы поженимся. После коронации, как и подобает. И тогда будут не только мои пальцы, Сендара. Я сделаю тебя своей во всем. Снова и снова, пока ты не устанешь. И снова. Весь замок будет слышать твой экстаз и завидовать тебе.

Она попыталась говорить, но не смогла. И еще раз.

— Я не… хочу… чтобы они слышали меня.

Он рассмеялся.

— Тебе будет все равно. Ты будешь хотеть, чтобы это не прекращалось.

Стало почти тихо, но Рианна будто слышала подавленный писк, как от мыши. Миг, и Сендара снова стала дышать. Какое-то время были только эти звуки, а потом она прошептала:

— Почему нельзя раньше?

— Твоего отца должны сначала короновать. Терпение, дорогая. Подумай, какой красивой невестой ты будешь весной.

— Уверен… что все хорошо? А если Придворный поэт вернется? Никто не знает, где она. А если она выжидает… для атаки?

— О, ты переживаешь из-за этого? Бедняжка, — он звучал мягко, но что-то в его тоне вызвало у Рианны дрожь. — Жаль, ты не сказала раньше. Не нужно переживать. Твой отец умный… иначе я не был бы на его стороне.

— А если Избранных не хватит? — она звучала как ребенок. — Говорят, Лин Амаристот сильна.

— Вряд ли. Одна она не выстоит против силы, которой повелевает твой отец. И Избранные — не единственное оружие твоего отца… — он понизил голос. — Обещай, что не расскажешь. Знаешь… у него есть магическое оружие. Такое это земля еще не видела.

— Да? Где?

— Тут. В комнатах далеко под нами. Так что мы хорошо защищены. Но никому не говори.

* * *

Рианна представляла себя беззвучной и невидимой в сером платье, пока шла по коридору от комнат Сендары до своей. Она привыкла к этому пути. Она знала, что на гобеленах на стенах изображались истории Троицы — она искала за каждым проходы. И там была картина, созданная раньше гобеленов. Леди в золотом шелке с бриллиантами, ее волосы были замысловато уложены каштановыми кудрями. Эта картина манила Рианну сильнее всего. Рианну потрясало, как близко она была к этой женщине. Губы были изогнуты в хитрой улыбке. Ямочки. Но улыбка казалась Рианне просто тенью. Вообразить себя сильной из-за быстро угасающей красоты. В этом была тяжелая правда и глупость.

Художник создал лицо, волосы женщины и платье с вышивкой бессмертными. Но ее имя забыли. А его — нет.

Картина висела почти в конце коридора. Возле поворота в ее комнату, где ковер кончался, и стены были голыми.

Что-то новое было там в этот раз. Трое Избранных стояли у ее двери. Она повернула за угол и застыла. Они повернули синхронно головы, взгляд мог связать ее.

— Рианна Альтерра, — сказал один. — Вы должны пройти с нами.

Бежать было некуда. И выбора не было. Кинжал, скрытый в ее поясе, не помог бы против троих вооружённых мужчин. Она пошла с ними. Двое шагали по бокам от нее, один за ней. Ее сердце колотилось, но она скрывала это на лице. Она вспомнила лорда Дерри, как он погиб. Как перед казнью он заявил:

— Этот клинок? — сказал он кату, подходящему к нему с мечом. — Я могу дать вам лучше.

Рианна не могла насмехаться. Но она шагала наравне с мужчинами, не спешила и не замедляла их. Она думала о достоинстве и жизни, которую прожила.

Теперь картины и гобелены, казалось, следили за ними. Боги, богини, аристократы прошлого. Они видели много и останутся тут после Элиссана Диара, его дочери, их золотых потомков. Так всегда было.

Комната, куда ее привели, была огромной и ярко освещенной. После полумрака коридора Рианна моргала, не могла привыкнуть. К ней подошли еще Избранные, окружая внушительную фигуру Элиссана Диара.

— Рианна, — он улыбался.

— Зачем вы вызвали меня так поздно? — стальной голос. Ее последняя защита. — Это неприлично. Пойдут сплетни.

Он опешил. Это удивило Рианну. Она не думала, что могла потрясти Элиссана Диара.

— Ты права, — сказал он, снова удивляя ее. — Я должен был подумать о репутации своей леди. Но у меня новости, которые не могут ждать.

Она ощутила, как кровь отлила от ее лица.

— Вести издалёка, — Сим Олейр из угла. Он стоял на голове, натянув носки позолоченных туфлей. Его лицо было багровым. Он резко рухнул. — Вести, вести, вести. Мы вертимся с ними.

— Тихо, Шут, — Элиссан повернулся к Рианне. — Не твоя дочь, — сказал он. — Слушай, Рианна. Послание тебе от твоего мужа. Он жив, в Кахиши. Был, когда писал, — теперь она увидела. Он держал в руке бумагу. Развернутую. Рианне казалось, что она с места могла узнать изящный почерк Неда. — Мне нужно было это прочесть, миледи, — сказал Элиссан. — Все письма из Кахиши — важная информация. Прошу простить меня за такое нарушение личного пространства, — он поднял бумагу. Она медленно потянулась за письмом. Пыталась скрыть головокружение, от которого накренился пол и ослабели колени.

Нед.

Она словно смотрела на себя издалека. Словно кто-то другой держал письмо руками, что не дрожали, и кто-то другой прислонился к подлокотнику дивана, чтобы внимательно прочесть.

— Не нужно читать это здесь, — Элиссан звучал по-доброму.

— Вертятся и вертятся, — бормотал Сим из угла, кружась на носках.

Она игнорировала обоих. Глаза наполнились слезами, прояснились. Она читала. Она не спешила, впивалась глазами в каждую строку. В комнате стало тихо. Даже Шут молчал.

Рианна закончила и слышала только одно: треск огня в камине, тепло плясало в осенней ночи.

Она прошла к камину. Без слов и эмоций на лице она бросила письмо Неда в огонь. Смотрела, как изящные линии чернеют. Она отвернулась.

— Я устала, милорд Диар, — сказала она. — Спасибо, что передали мне эти новости.

Он следил за ней. Его глаза были голубыми, сочетались с кольцом с сапфиром на его правой руке. Он мягко сказал:

— Зачем уничтожать его?

Она выдерживала его взгляд.

— Вы знаете, что он сделал.

— Он отрицает это. Говорит о любви к тебе.

— Это слова, — она слышала в низком четком голосе нечто незнакомое, женщину, что была старше и устала от знаний. Может, такой она и стала. — Если бы мне было дело до слов, я бы вышла за поэта. Слова не починят мост. Не исцелят ребенка с болезнью, — она пожала плечами, словно прогоняя свои слова. — Если не против, милорд, уже поздно.

Шут певуче заговорил:

— Поздний час,

Поздний день,

Поздно в жизни

Снова увидеть любовь.

Элиссан еще смотрел на Рианну с тревогой. Но сказал лишь:

— Моя стража тебя проводит.

В тишине те же три Избранных подошли к ней. Рианна, казалось, шла по воздуху, возвращаясь, не замечая мужчин вокруг нее. Она не видела дорогу, ноги шли сами.

Она будет думать о письме Неда позже. Позже. Сейчас нужно было думать о важном.

Магическое оружие. Холодный голос Этерелла. Где-то в замке под их ногами. В подвалах были туннели, насколько она слышала. Она ничего не знала о той части замка, даже истории Неда тут не помогали. Он работал над землей, в комнатах совета, спальнях, дворах. У нее не было карты и подсказок для этого.

Она увидела перед глазами лицо отца, он умолял ее бежать с ними. И его вопрос: «Почему?».

Рианна Гелван пыталась ответить нежно, несмотря на свои ощущения.

— Не забывай, — сказала она ему. — Я — дочь своей матери.

ГЛАВА 2

Ветер был яростным в ту ночь. Дождь хлестал. Нужно было починить ставню, она постоянно хлопала, и он порой забывал и вздрагивал от этого. Его часто беспокоили, и старый Пророк не был уверен, что был в безопасности. Каждую ночь стоны и скрип дома вызывали новые ужасы в его старых костях. И каждый стук ветки по окну.

Он думал, что они пришли за ним. Юноши с глазами без света.

Истории из Тамриллина добрались до этой долины. Мир изменился.

Его ладони дрожали, пока он бросал бревно в огонь. Он вытащил кочергу, чтобы пошевелить бревна, смотрел на танец искр. Их шипение составляло ему компанию.

Он был не таким и старым. Ощущал себя старым. Он был изгоем, его прогнали. Ему было нечего сказать. В далекой долине, где было мало земли, трава росла пучками. Стены колючих кустов тянулись в стороны. Это место не было желанным.

И он не думал, что вернется сюда.

Его дом был в роще ольхи. Бродя среди тощих осенних деревьев, он ощущал себя как они. Он тоже остался нагим. И теперь всегда было холодно.

Бам. Бам. Бам.

Он застыл. Это была не ставня. Ветер выл, дождь стучал. И еще звук. Дверь.

Бам. Бам. Бам.

Он сдавался. Если найдут его, пускай. Жизнь в страхе не была жизнью. Его друг так сказал бы. Его смелый друг был теперь мертв.

Пророк открыл дверь.

Холод ночи проник в дом. И голос:

— Кай Хендин, — женщина. Она опустила капюшон, и он увидел угловатое лицо и темные глаза. — Простите, что поздно. Я могу войти?

Ее вежливость потрясала, пока она стояла в мокром плаще, который трепал ветер, но его облегчение было сильнее. Хендин когда-то был архимастером на острове Академии. Он закрыл за ней дверь.

— Приветствую, Пророк, — вежливо сказал он. — Миледи, я боялся, что вы мертвы.

Она стояла перед ним в темном платье, на плече висела сумка. Она опустила сумку, вручила ему мокрый плащ, чтобы высушить его у камина. Она сказала:

— Можете спросить, почему я тут так поздно. Опоздала спасти… нашего друга. Уже поздно для всего.

Это было как удар.

— Нет, — сказал он. — Никто не знал, что грядет, — она молчала. Он не знал, хотела ли она, чтобы он продолжал, или ее охватили воспоминания. — Я рад, что ты тут, — он смутился. Она видела, как он жил. Она, которая была Придворным Поэтом. В этой хижине в далекой долине. Наследие его семьи, позволенное ему братом. Это было далеко от того, когда он был архимастером. — У меня есть, — робко сказал он, — немного вина.

Лин Амаристот отмахнулась от предложения. Его поразило ее поведение. Она стояла так, что казалась выше. Но было нечто странное, что он заметил, когда она опустилась на простой стул у огня. В свете огня ее ладони сверху сияли. Нити золота, как прожилки в мраморе. Она заметила его взгляд, подвинула рукав, чтобы он увидел, что золотые вены тянулись по ее руке. Ее кожа мерцала.

— Мое новое… украшение, — сказала она. — Но это не сейчас, — она протянула пальцы к огню, чтобы согреться. На правой ладони мерцал разными красками темный кристалл.

Об этом камне были истории. И ни один Пророк не носил его.

Он хотел сказать: «Что ты такое?».

— Кай, — сказала она. — Я не хочу тянуть тебя в опасность. Ты был дорог Валаниру Окуну. Он хотел бы тебе безопасности.

— Ты считаешь меня трусом.

— Нет, — она пожала плечами. — Это… все, что случилось со мной, — она посмотрела на свои ладони. — Я не знаю, что сделала бы, если бы вернулась в прошлое. Мирная жизнь… ценна. Он — наш друг — хотел бы такого для тебя.

— Мои друзья мертвы, — сказал он. И не знал, как продолжить. Скелеты ольхи под серым небом. Мирная жизнь. Он подумал об острове Академии, где звук моря был, куда ни пойди. Он считал этот звук фоном для своих песен. Для всей музыки. В этой долине были только птицы и звери, а теперь ветер. Порой тишина ночи будила его. Порой — сны.

Где было спокойствие?

Придворный поэт молчала. Она смотрела на огонь. А потом взглянула на него, но взгляд было сложно понять.

— Потеряли друзей, — сказала она. — Это у нас общее, — ее улыбка в этот раз была печальной. — Я тут не для того, чтобы позвать тебя. Я серьезно. Я хочу только информацию.

— Информацию.

— Мне нужно знать, что ты видел, — она склонилась. — Все, что можешь рассказать об Элиссане Диаре. О той ночи. Ты знаешь, о чем я.

— Это… важно?

Он забыл, какими темными порой казались глаза Лин Амаристот. Чернильно-черными. Ее следующие слова были почти шипением между зубов:

— Важнее всего.

* * *

Он был у озера в ту ночь. Он не знал, откуда она узнала. Тогда Манайя уже все изменила. Смерть Валанира. Хендин с трудом мог вспоминать искаженный труп на полу Зала лир, не похожий на друга. Те глаза. Он просыпался от этого вида по ночам.

В ту ночь убили учеников. Дорн Аррин и Джулиен Имара пытались его спасти, но пострадали. Чары заморозили Хендина на месте, как и других архимастеров, и он не мог говорить или двигаться. Он смотрел, как их бросили в огонь. Ритуал Манайи превратили в жуткое или вернулись к тому, каким он был. Даже он не знал.

После этого все изменилось у Кая Хендина. Он уже не мог быть архимастером, наставником поэтов и хранителем знаний Академии. Все в этом месте ускользнуло от него, он не смог даже защитить учеников. Детей, которые были под его опекой.

И на рассвете, когда туман чар пропал из головы, он стал собираться в путь. Он договорился с паромщиком, подал сигнал лампой с самой высокой башни. Вызвал лодку.

В ту ночь Хендину снился его друг и наставник, Сераван Мир, стоящий у его кровати. Во сне он был как при жизни, без жуткого ожога вокруг глаза. Белая чистая мантия сияла во тьме. Он смотрел на лежащего Хендина. Строгий, но добрый. Он не говорил, но в его взгляде было значение, и Хендин ощущал его или свою вину.

Он не мог уйти. Если был шанс свергнуть Элиссана Диара, он должен был попытаться. Валанир Окун уже отдал жизнь.

И остров Академии был его домом, да? Он был архимастером почти двадцать лет. А этот монстр забрал у него все. Так не пойдет.

Но Хендин не знал, что мог сделать. Один день перешел в другой, он делал вид, что забыл о ночи огней, как сделали все. Он ходил в библиотеку, листал старейшие тексты. Искал подсказку о происходящем, о затее Элиссана Диара. Были ли Избранные раньше в истории. И как положить этому конец.

Но в изучении чар Эйвара была проблема. Она возникала постоянно, и это заставило Валанира Окуна советоваться с магами на востоке. В старые дни знания передавались устно, от одного поколения поэтов другому. Их не записывали. Это потом после заклинания Давида Прядильщика снов и потери волшебства Пророки начали хоть что-то записывать. То, что помнили. Началось с фрагментов. Над ними размышляли следующие поколения. Обрывки знаний смешивались со случайными куплетами, рецептами, анекдотами о погоде и посевах.

Это нельзя было назвать дисциплиной.

Порой он натыкался на куплеты, в которых ощущалась нотка волшебства, странность. Но символизм в них был неясен, так что не помогал.

Пророки прошлого хотели скрыть чары. Они с этим справились.

И когда проходил ритуал Элиссана Диара, Хендин не знал, что происходило. Он знал лишь то, что смог подслушать: что ночь полной луны принесет великое достижение. Элиссан Диар с самого начала нацедился на него.

Той ночью, когда Элиссан, служащие ему архимастера и Избранные пошли к озеру, Хендин пошел с ними. Он держался в паре шагов за ними, в капюшоне, в тени деревьев. Но Элиссан и не скрывал свои действия. Процессия несла фонари, за ними было легко идти. Будто время тайн кончилось.

Будто никто не мог их остановить.

Они остановились в роще ив у озера. Деревья росли полукругом. В их листьях была естественная брешь. И там сияла луна, красная, как тусклый кристалл. Вода набегала на берег, камыши почернели ночью.

Никто не говорил. Юноши встали в круг. Элиссан и другие архимастера были в центре. Даже с плащом архимастера на плечах Элиссан Диар выделялся, широкоплечий и красивый. Рядом с ним был Этерелл Лир, ученик на последнем году обучения, который до этого казался ленивым. А теперь пугал не меньше Элиссана Диара.

Парни запели. Их мелодия направлялась к Иному миру. Хендин дрожал там, где прятался. Он видел, как парни, Элиссан Диар и остальные погрузились в транс.

И он увидел, как из ниоткуда появился мужчина посреди круга. Он пылал изнутри зеленым огнем. Ифрит, сказал Элиссан. Наглый Пророк впервые проявил страх, его лицо казалось болезненным в свете луны и того зеленого сияния.

Появившийся маг открыл брешь в другой мир. Оттуда доносился холод. Хендин смотрел, как с животной силой трусости Элиссан Диар схватил высшего мастера Лиана и бросил его в брешь. Слышал крики высшего мастера, пока брешь закрывалась.

Элиссан и маг сразились после этого, а Избранные отошли, освободив пространство, луна ушла за тучи, и воды озера стали черными.

* * *

У огня Лин Амаристот смотрела на него. Она сжимала руки, скрестив их, слишком крепко. Снаружи бушевал ветер.

Хендин сказал:

— Следующую часть сложно описать. Они бились почти незримо. Я ощущал это. Метка была то горячей, то холодной, раскаленной, а потом ледяной, и каждый раз я ощущал слабость. Они бились, и казалось, что у чужака есть шанс победить. Он ранил Элиссана. Ужасная рана, как мне казалось.

— Расскажи о ране.

— Меч появился в ладони мага. Он был из света, как зеленый огонь в нем. Цвет напоминал яд. Он вонзил меч в живот Элиссана так, что он пронзил его насквозь. Элиссан закричал… и, Киара прости, я думал, что его убили. Я радовался, — он сжал голову руками. — Но Элиссан падал ближе к противнику, сжал мага, пока кричал. Прижал ладони к голове мага. К его вискам. Как я сейчас делаю. И лицо мага изменилось. Он исчез, — огонь трепетал. — Я не знаю, что с ним стало.

— Он мертв, — сказала Лин огню. — Что произошло дальше?

— Избранные отвели Элиссана в замок. Казалось, он умирал несколько дней. Я надеялся. Я не мог поверить, что надеялся на смерть человека. Особенно, когда его дочь все время рыдала у его кровати, — Хендин вздохнул, вспоминая, как презирал себя, как ощутил разочарование. — Но он выздоровел. Думаю, из-за Избранных. Они каждую ночь были у его кровати. Их музыка мешала мне спать. И одним утром Элиссан пришел на завтрак, бледный, кривился, опирался на трость, но живой. И тогда я понял, что моей Академии конец.

Она миг молчала. Они слушали стук дождя по ставням. Она сказала:

— И ты ушел.

— Да.

— Архимастер, — она посмотрела ему в глаза. — Ты будешь им всегда, что бы ни говорили. Архимастер и Пророк. Спасибо за смелость в ту ночь. То, что ты увидел, может пригодиться. У него есть слабость.

Он с дрожью рассмеялся.

— Она есть у каждого монстра, хотя бы одна… так в историях. Что ты хочешь сделать?

— Элиссан Диар, может, и монстр, но я тут не поэтому, — в ней мелькнуло тепло, хоть ему было сложно пробиться наружу. — Дорогой архимастер Хендин, знаю, Академия была твоей жизнью… но она не заслужила моей верности, — она посмотрела на черный опал на правой ладони. Той же формы и того же размера, что на кольце Академии. Камень сейчас был тусклым, пламя отступило. — И, — сказала она, — Гаральд не был хорошим королем. Мы с тобой знаем это. Если хочешь знать, во что я верю, Кай Хендин, так это в то, что один король редко лучше или хуже следующего. Глупо давать такую силу в руки любого человека. Харальд был слишком слаб для этого бремени. Элиссан Диар жесток. И как защищаться от таких, если мы передали им всю власть?

Он опечалился. Так и было — Академия только мешала Лин Амаристот. Обратилась против Валанира Окуна за то, что он сделал ее Пророком. И он расстроился из-за Элиссана Диара… но знал, что это было. Он расстроился, потому что горевал по миру, который потерял. Но для него было не важным будущее страны. Он знал, что ждало в том будущем. Переговоры Элиссана, понижение одних налогов и повышение других. Как с любым королем. Кроме одного.

— У него большая сила, — сказал он. — Элиссан использует чары для своей выгоды.

— Король-поэт, — кивнула она. — Это было неминуемо. И чары вернулись.

— Но ты тут, — сказал он и резко посмотрел на нее. — Спрашиваешь о его ранах. И слабостях.

— Если бы Элиссан Диар предложил себя на роль короля, и все, я бы ушла, — сказала Лин. — Держалась бы вдали. Хотя он ранил меня. Валанир Окун и многие умерли из-за него. Уничтожен город и не только, — она тряхнула головой, словно что-то отгоняла. — Но если бы я сразилась с ним из своей выгоды, это разрушило бы наш народ. Это ничего не решило бы. Так что сначала я решила быть там, где полезна. С Кахиши и войной там.

Он мало знал о той войне, сюда почти не доходили вести. Он слышал, что замок в Майдаре был уничтожен. Король Кахиши жил в изгнании, вел горькую войну.

— Ты была… вовлечена?

Она почти улыбнулась.

— Можно и так сказать. Но это другая история. Но одним вечером две недели назад король Элдакар принял пару послов в своем лагере. Магов из Рамадуса. Они прибыли в спешке, убили много лошадей для этого, что необычно. Они ценят своих лошадей. Архимастер, они были в ужасе. Эти обученные маги. Пророчество заставило их поспешить в другую часть мира. То, что они увидели в их Обсерватории, не могло ждать.

Хендин склонился, упер руки в колени.

— Что там было?

Она вдохнула. Он впервые заметил ее усталость.

— Элиссан Диар не просто так медлит с коронацией до зимнего солнцестояния. Тогда Иной мир ближе всего к нам. Он хочет что-то устроить, — она покачала головой. — Пророчество туманное. Но даже в далеком Рамадусе боятся.

* * *

Позже Кай Хендин сидел один у огня. Он предложил Лин кровать в соседней комнате, и она согласилась, пообещав уйти к утру. Дверь со шторой отделяла ту часть дома, но хоть ткань была тонкой и с дырами, из-за нее не доносились звуки. Придворный поэт или тихо спала, или лежала под звуки бури, которая стала утихать.

Хендин знал, что не уснет. Не после ее слов. Все запуталось. Но он, к его удивлению, ощущал и радость.

Слезы еще текли по его щекам. Он заплакал, когда Лин рассказала новости, и не мог остановиться.

Джулиен Имара, попавшая в огонь Манайи, была жива.

Он был уверен, что видел, что она умерла. И Дорн Аррин…

— Возможно — я почти уверена — что если девочка выжила, выжил и он, — сказала Лин. Она поднялась на ноги. — Это давило на тебя. Я не знаю, где они сейчас… и в безопасности ли. Но Джулиен с меткой Валанира Окуна. Он дал ей это перед смертью. Отдал ей силу быть где угодно, и она это использовала.

— Тел не было, — его глаза наполнились слезами от шока и воспоминаний. — Ничего. Я искал утром там, где были костры.

— Тел не было, — ее голос стал холоднее. Нет, она согнулась, и он увидел печаль. — О, да. Порой это может быть признаком магии. Не всегда хорошей. Но в этот раз… архимастер Хендин, это хорошие новости.

И он сидел ночью у костра и плакал.

Хоть что-то уцелело. Хоть что-то хорошее.

Кай так отвлекся на новость, что чуть не забыл спросить то, что хотел. Она собрала вещи и шла к шторе на проеме, когда он вспомнил.

— Леди, — сказал он.

Она утомленно обернулась.

— Что такое?

— Прости, — сказал он. — Но ты сказала… я хотел бы узнать… о золотых метках. Что вызвало такие изменения.

Она застыла и заговорила после долгой паузы:

— Я расскажу. Но сейчас… — она посмотрела за него. Каю казалось, что Лин Амаристот пыталась убедить кого-то понять ее каждым своим словом, но говорила для кого-то другого, или хотела бы говорить так. — Может, и не важно, как это вышло. Важнее то, что это значит. Порой я не в этом мире и не в другом, — она улыбнулась. — Может, так было всю жизнь.

ГЛАВА 3

«Она пыталась меня соблазнить. Я отказался».

Слова всплывали в голове Рианны Альтерры, пока она шила платье своей леди, расчесывала ее волосы или следила за окружающими за ужином. Каждый день. Слишком много времени было для мыслей. И они возвращались к письму Неда. К первому, которое она получила с начала войны в Кахиши и перемен тут.

Слова Неда вернулись к ней, пока она сидела с Сендарой и другими женщинами в главном зале в стороне, пока шла церемония. Элиссан Диар сидел на позолоченном троне. Солнце из проемов у потолка светило на его волосы и лицо, и было красиво. Такие дни его радовали. Лорд прибыл с юга из богатого дома, чтобы поклясться королю в верности. Антин Ровер был из гордого рода, разбогатевшего на вине и оливковом масле, которым они торговали. Рианна видела своими глазами виноградники дома Ровер, когда ехала на лошади с отцом, отправляясь на юг зимой.

Лорд был сильным, загорелым, выглядел хорошо. С ним прибыли воины в обещании, что он мог помочь, если нужно. За ним была его леди в серебряном платье, которое должно было потрясать. Оно контрастировало с ее черными волосами.

Она пыталась соблазнить меня.

Что это значило? Она хотела бы отправиться с ним. Но не могла требовать этого, и чтобы он предал клятвы Лин Амаристот и Эйвару, даже от любви.

Я отказался.

Нед говорил просто. Это она ценила. Он не объяснял, потому что знал, что другие это прочтут. Она это знала. Но злилась. Хоть и верила, что он говорил правду. Ложь выглядела бы красивее.

— Она не такая и милая, — прошептала одна из женщин. Они смотрели на леди Ровер. Сендара Диар пожала плечами. Сегодня она была в лазурном шелке с подбоем из горностая. Посреди ее длинных волос была одна коса, куда Рианна вплела серебряную ленту. На ее шее было жемчужное ожерелье, которое когда-то принадлежало свергнутой королеве. Она скривила губы и сказала:

— Вряд ли она была вне этих земель. Вряд ли видела чужеземных принцев и общалась с ними.

Рианна склонилась над шитьем. Она не могла ехидничать. Она сдерживалась, и сегодня тоже так будет. Но она знала, что потом юная принцесса станет срываться, когда ее будут раздевать для сна. Она продолжит вымещать недовольство на Рианне и всех женщинах, а они будут и дальше делать вид, что не замечают. Если помешать возмущениям или веселью, можно получить наказание. Одну из женщин уже высекли. Она не могла работать, пока раны на спине не закрылись. А она просто не вовремя ухмыльнулась. Сендара берегла честь. Никто не хотел ее провоцировать.

Рианна надеялась, что после свадьбы им будет проще. Хотя от мысли, что она так долго пробудет в замке с этими людьми, ей хотелось плакать.

Нед написал, что у него там работа.

Работа была и у нее, в этом замке. Так вышло, и Эйвар сдался Элиссану Диару без сопротивления. И это была ее земля. Тамриллин, ее город. Она носила кулон матери, аметист на серебряной цепочке, скрытый под платьем.

Нед написал не только это.

Я бросил бы все, чтобы вернуться к тебе. Всю работу, какой бы она ни была.

Конечно, он не мог. Нед Альтерра был правой рукой Придворного поэта. Рианна не знала, прикажет ли Элиссан Диар казнить его сразу, но Нед не мог так рисковать.

Лорд Ровер опустился на колени перед королем. Элиссан Диар встал над ним с мечом. Он с серьезным видом касался клинком плеч мужчины. А потом Антин Ровер встал, поклонился еще раз и попятился. Он поклялся в верности новому королю.

Благоговейная тишина сменилась гулом активности, слуги вошли со столами и лавками. Вскоре им принесут фрукты, сыры и сласти в честь нового союза. Лорд Ровер и его леди будут сидеть в центре стола, их свита — по сторонам.

Элиссан подозвал дочь. Она хмуро пошла к нему, но была готова к этому. Он гордо представил ее как поэта и будущего Пророка, сообщил, что она споет. Одна из женщин принесла Сендаре золотую лиру, девушка встала рядом с отцом и начала. Ее голос чуть дрожал на высоких нотах. Гости не замечали, кивали и улыбались.

Сендара сияла рядом с отцом, ее волосы и горностай на горле сверкали. Она пела балладу о трагичной любви — предсказуемый выбор для девушки, не подходящий к теме дня.

Принесли миски нарезанных фруктов и тарелки хлеба и мяса. Этерелл Лир пришел в зал впервые. Он вошел решительно, направился к королю. За ним был Шут. Рианна не сразу поняла, что Сим Олейр с серьезным видом шагал, подражая Этереллу. За столом поднялось хихиканье.

Сендара пела все лучше, заставляя себя продолжать.

Этерелл, не оглядываясь, схватил Шута за воротник.

— Лучше так не делай, — он с силой отбросил Шута. Сим пошатнулся, закрыл лицо руками и завопил:

— Пощадите, милорд!

Сендара заканчивала песню. Она выглядела грустно, и Рианна невольно сочувствовала ей, хоть и не знала, почему. Ей вежливо похлопали, но большинство отвлеклось на Шута.

Этерелл уже забыл о Шуте. Он шептал на ухо королю. Дело было срочным. Но лицо короля не дрогнуло. Он кивнул, сказал что-то в ответ и хлопнул в ладоши.

— Вина гостям! — крикнул он. — Сендара, любимая, ты была чудесна. Такой голос. Она выступала при дворах на востоке.

Леди Ровер почти убедительно проявила интерес.

Элиссан улыбался дочери.

— Она будет первой женщиной, что станет Пророком. Да, было дело с Лин Амаристот, но то было против воли Академии. Метка леди Амаристот под вопросом, а Сендара будет законной. Королевой-поэтессой.

Девушка была напугана. Будто впервые думала о таком. Рианна не слышала, чтобы Элиссан раньше говорил о таком. Она не знала, почему это звучало странно, как и король-поэт. Она подумала о Дариене Элдемуре, хитром и беспечном, он презирал трон. Валанир Окун работал с королем с неохотой. Даже величавая Лин Амаристот в замке была подавлена сильнее, чем дома.

Рианна отметила, как хорошо Элиссан Диар смотрел на месте короля. Но и он был Пророком. Она впервые поняла, что он видел себя важнее всех королей, кто был до него. Он видел в своей крови потенциал большего.

Волшебное оружие.

Конечно. Чары будут важны для правления Элиссана. Рианне нужно было узнать больше о его стратегии, чтобы помешать. Она уже потратила много времени на вышивку.

Глупо, что такое задание выпало ей — что она знала о чарах? Но больше никого не было.

Элиссан Диар не закончил. Он протянул руку к лорду и сказал:

— Хороший знак, что вы прибыли сегодня, лорд Ровер. До коронации сорок дней. Это важно. Это событие изменит судьбу этой земли. Мы станем великими.

Лорд ответил вежливо, что это честь для него. Лорд Ровер впечатлял, но не рядом с золотым королем. Может, он догадывался. Он был великим у себя, но тут казался маленьким.

Она впервые заметила Избранных, стоящих в разных частях комнаты. Они были тихими и неподвижными, и было сложно забыть о них. Их не пригласили сесть и поесть. Рианна ни разу не видела, чтобы они ели. Было сложно представить кого-то так отдающегося цели. Их репутация пугала и заставляла таких лордов, как Антин Ровер, клясться в верности. Их молчание было угрозой.

Их нельзя было подкупить. Может, нельзя было и одолеть.

Этерелл в это время взял Сендару Диар за руку и провел ее к столу. Она глядела на него, оглянулась на него, когда села. Она ожидала, что Этерелл сядет рядом с ней, но он поклонился лорду и леди Ровер.

— К сожалению, возникло неотложное дело. Но меня ждет свадьба с принцессой Сендарой, она отпразднует альянс за меня, — он неожиданно повернулся к Симу Олейру. — Идем, Шут, — они ушли, больше ничего не сказав. Шут шел за Этереллом Лиром, опустив голову, как послушный ребенок.

Странная сцена и речь Элиссана Диара вызвали тревогу у Рианны. Она что-то упускала. И время было на исходе.

* * *

Тем вечером она отправила записку. А потом вытащила из своего сундука, отыскав почти на дне, платье. Зеленый шелк, цвет ей шел. Воротник подчеркивал изгиб ее груди. Она не сняла аметист матери. Он мерцал на ее груди, будто приглашение. А для Рианны, хоть и нелогично, это была защита.

Это придавало ей уверенности.

Она занялась волосами, собранными в простой пучок. Она стала вытаскивать шпильки, пряди выпадали из пучка. Волосы рассыпались по ее спине. Она пальцами, а потом гребешком распутала волосы до блеска.

Это было не все. Нужно было нанести румяна на щеки и накрасить губы. В стеклянном флаконе были духи для волос, запястий и между грудями. Запах бергамота со сложными нотками.

Когда слуга вернулся, Рианна сидела на краю кровати и ждала. Ее поманили идти, и она встала. Она ощущала взгляд мужчины и держала голову высоко. До этого она ходила в сером или коричневом, с волосами в пучке. Никаких румян и ароматов. Многие забыли золотоволосую Рианну Гелван, желанную на всех балах. Она вышла замуж, родила и пропала из публичной жизни.

Она хотела вернуться однажды в вихрь балов и политики, но не так.

По пути была знакомая картина леди. Фонарь слуги озарил ее, и Рианна встретилась взглядом с карими глазами женщины, окруженными густыми ресницами. В них, несмотря на улыбку женщины, Рианна увидела печаль. Она не замечала это раньше. А потом они прошли дальше. Арка из розового гранита, лестница, поворот. Еще поворот. Рианна посмотрела на свои ладони. Она забыла снять кольцо, которое надел на ее палец Нед Альтерра в день их свадьбы.

Вряд ли Элиссан Диар будет возражать.

Слуга отошел, открылась дверь. Король стоял спиной к ней у камина. Она еще не была в его личных покоях. Он был один. В соседней комнате была его кровать.

Она прошла глубже. Слуга закрыл дверь. Элиссан не обернулся на звук.

Это была игра? Ей было холодно.

— Я думал, — наконец, сказал он.

Рианна ждала. Он какое-то время молчал. Она разглядывала его комнату. Большие диваны могли служить как кровать. Или бледный мягкий ковер у огня. Он мог выбрать много мест. Когда закончить играть в вежливость.

Она не знала, что чувствовала от мысли. И чувствовала ли вообще.

Элиссан повернулся к ней. Он был в бархатной мантии, черной и с серебряным узором, но штаны были свободными и цвета крови. Он был румяным — он огня или чего-то еще. При виде нее он изменился.

— Идем, — сказал он. — Посиди со мной.

Он сел на диван и указал на место рядом с ним. Рианна напряженно села. Она попыталась расслабиться.

— О чем вы думали? — спросила она, звуча бодро. Она поддерживала написанное ранее.

«Вы сказали, что я радую вас каждый день, — написала она осторожно. — Может, я хочу сделать это правдой?».

Он вдруг улыбнулся, выглядя как мальчик.

— Ты такая красивая, — сказал он, взял ее за руку. — В зеленом ты как из Иного мира. Как существо, сводившее мужчин с ума.

Она улыбнулась, склонила голову, глядя на него из-под ресниц.

— Это можно устроить.

Он откинул голову и громко и радостно смеялся. Он устроился глубже в подушках.

— Ты чудесна, — сказал он. — И теперь ты тут. И ты, конечно, знаешь, что я думаю о тебе. Я не скрывал свое желание, Рианна. Даже когда видел тебя хмурой и в сером рядом с моей дочерью. Я не мешал тебе горевать.

— Вы… так добры, — она не знала, что еще сказать.

Он посмотрел на нее, и искренность была новой для нее. Он не стал выглядеть хуже, но выглядел уязвимо. Зависел от нее. Будто она могла ранить его, если бы захотела.

Рианна будто смотрела издалека на карту. Она уже была тут. Но этот раз отличался. Она сама пошла в пасть к волку. Она не была девственницей или дурой.

Она убивала ту до глупости невинную Рианну Гелван много раз во снах. Стремление к власти, которой не будет. Желание убить ту девочку, чтобы лишить других наслаждения.

Во снах она не хотела принимать то, что было фактами в реальности.

Элиссан Диар повернулся к ней на диване. Несмотря на уязвимость, он выглядел уверенно. И задумчиво.

— Я думал о жизни… все годы, — сказал он. — Ты была права, нежно предположив о моем прошлом. Я знал много женщин. И я за жизнь много путешествовал. Они приходили ко мне легко, по своей воле. И красавицы тоже. Я не жалуюсь, — он усмехнулся и взял ее за руку. Его ладонь была ухоженной и гладкой. — Но потом я стал задаваться вопросом, всего ли мне хватает. В жизни. Я не знал женщин вне спальни. Даже мать Сендары. Я подумывал жениться на ней, потому что ее семья богата, но они отказали. Они не приняли простолюдина-поэта в мужья их дочери. Они заплатили мне, чтобы я ушел. Я отомстил через годы, украв ребёнка. Мой ребенок заслужил свою судьбу. Не быть пешкой в «игре» аристократов, — он рассмеялся, в этот раз чуть смущенно. — И вот я рассказываю тебе о своих грехах, — он отпустил ее руку, разглядывая ее. — Ты так серьезно на меня смотришь, Рианна. Словно внимаешь каждому слову. Выносишь вердикт.

— Я не сужу, — сказала она. — У меня есть свои грехи.

— Не уверен, — он улыбнулся. — Я про вердикт. Что ты думаешь о нас, об этом дворе, знают только боги. Я польщен, что ты тут, наряженная, с духами, но вопросы остаются. Ты ищешь помилования для своего мужа? Чтобы он мог вернуться?

Хотя бы к этому она была готова.

— Нет, — спокойно сказала она. Она рисковала. Она провела свободной рукой по его ноге. До бедра. Остановилась у паха. Она смотрела все время ему в глаза. — Если он вернется, — сказала она, — я хочу, чтобы вы убили его.

Он точно ощущал ее руку — она хоть немного понимала мужчин — но не подал виду.

— Ты так сильно его ненавидишь?

— Тот, кто меня предал, должен умереть, — сказала она. — Или вы не согласны?

Его рот приоткрылся. А потом:

— Люди говорят о тебе правду.

Она молчала. Люди говорили о смерти Райена Амаристота. Его тело нашли в лесу. Ясное дело.

— Не знаю, верю ли я тебе, — сказал он. — Я знаю лишь, что хочу тебя. Как любой мужчина. Ты будешь сниться мне этой ночью, — он нежно убрал ее ладонь со своей ноги и поднес к своим губам. Закрыл глаза на миг, а потом сказал. — Мой слуга тебя проводит. Спасибо за визит. В тебе куда больше, чем я вижу, Рианна Альтерра. Я хочу узнать тебя за… обычными отвлечениями. Я хочу это наслаждение. Я знал другие наслаждения, и хотя от них не устают… в этот раз я хочу больше.

Рианна встала, ее отвели к двери. Она была растеряна, радовалась и боялась. Он хотел узнать ее. Последнее она могла позволить. Но она показывала ему маску, достойную Дарии Гелван. Ее мать умерла юной, но Рианна ощущала, как становилась похожа на нее.

У двери он поймал ее ладонь своими руками. Его голубые глаза были пристальными. В тот миг она могла поверить, что будет ему сниться.

Он сказал:

— Возвращайся ко мне скорее.

* * *

В своей комнате Рианна переоделась в серое платье. Почти полночь. Все было тихо. За прошедшие месяцы в лагере врага Рианна стала замечать звуки вокруг себя. Она слушала какое-то время. Она не уловила смех леди, голоса Избранных в далекой комнате, звенящих в песне.

Она была одна с ночью и этим местом.

Она завязала волосы лентой. Взяв свечу с прикроватного столика, она отправилась в коридор. События ночи вызвали в ней бурю. Она ощущала отчаяние. Она была бесполезной. Ничто не работало. Она была уверена, что окажется в кровати короля — или рядом — и начнет разгадывать тайну, которую озвучил Этерелл Лир. Узнать больше о волшебном оружии.

Она не ждала от короля игры.

Она спускалась по лестнице, обдумывая свою спешку. Торопить все будет глупо. Но ждать… Рианна знала, что это было неправильно.

Она мало знала об остальном. В темноте на лестнице она будто видела воплощение ее неведения. Метафора, как сказали бы поэты. Дариен Элдемур использовал много таких в песнях, которые писал для нее. Метафоры описывали ее волосы, ее глаза, даже ее кожу, и от этого она тогда краснела.

Казалось, все это было давно.

Она пришла к двери и осторожно открыла ее. Тихий скрип. Дверь вела в подвал. Она решила, что где-то за подвалом, может глубже, были комнаты, которые описывал Этерелл. Она не знала, как далеко они тянулись.

Ступени были мокрыми, хотя ветерок дул снизу. Это было странным. Откуда брался этот ветер?

Она осторожно шла на ощупь. Эту лестницу использовали днем, слуги ходили в подвал за маслом и вином, которое хранилось тут в бочках. За ступенями ухаживали.

У первой площадки ее свеча уловила мерцание на полу. Она прищурилась. Выглядело как золото. Рианна опустилась на колени и нашла большое кольцо шириной с мужскую ладонь. Оно было легким. Не диадема — слишком непрочное. Может, дерево в золотой краске.

Она покрутила кольцо, размышляя. Воспоминание: Шут Сим жонглирует у огня в столовой. Каскад колец сверкал.

Напоминал золото.

Шут был на этой лестнице.

Этерелл Лир и Шут сегодня были вместе. Они пошли сюда после их появления в зале? Но что они тут делали? Она вспомнила, как Этерелл шептал на ухо короля. Это выглядело странно, особенно перед гостями. Видимо, это не могло подождать.

Она выпрямилась, качая головой. Следующий миг вызвал вдох тревоги. Мужчина стоял на лестнице над ней. Перекрывал выход. Если она побежит в подвал, ее загонят в угол.

Она вытащила нож.

— Назад.

Мужчина поднял руки, они были пустыми. Низкий голос изумленно сказал:

— Миледи, вы не изменились.

Рианна подняла свечу на уровень плеч мужчины. Она заметила темные растрепанные волосы. Тени на выдающихся скулах.

— Ты.

— Боюсь, да, — сказал Марлен Хамбрелэй. — Можешь опустить это?

— Откуда мне знать, что это не ловушка?

Он тихо рассмеялся.

— Если это ловушка, то мы оба уже в ней, — сказал он. — Рианна, скажу правду. Лин Амаристот приходила ко мне. Спросила, хочу ли я побыть полезным в последний раз.

ГЛАВА 4

— Это самое странное, — Элиссан Диар сжимал бокал вина. Он сидел у огня. Напротив него был Этерелл Лир. Сендара и ее леди на диване неподалеку вышивали платье принцессы для коронации. В разных частях тронного зала были Избранные, все еще неподвижные и тихие. Они пообедали. Снаружи шел дождь, из тех осенних дождей, которые успокаивали мир.

Этерелл разглядывал свое вино на уровне глаз, словно его заинтересовал цвет. Он не говорил. Он позволил королю продолжать.

— Да, очень странно, — король звучал задумчиво. — Говорили, лорда Элгара Хэмбли на севере убили в его стенах. Ты знаешь Элгара, да? Мерзкий тип. Мучил животных веселья ради. Кто-то решил поступить так с ним. Забрался в его спальню ночью, привязал его к кровати, сунул тряпку в рот, чтобы он не закричал. Шелк, иронично. А потом… говорят, его нашли по всей комнате.

Несколько женщин охнули.

Этерелл Лир потягивал вино.

— Странная история, — он улыбнулся. — Хотя, может, это лучше рассказывать ночью у костра, а не днем. Сейчас пугать женщин нет смысла.

Хихиканье. Сендара помрачнела. Рианна позволила себе приподнять бровь.

— Удивлен, — сказал король, — что я ничего не слышал об этом от тебя, Этерелл. Разве ты не был в тех краях две недели назад? Охотился, вроде?

— Был, — спокойно сказал Этерелл. — Отвлекся на наслаждения. Иначе услышал бы… такую жуткую историю, — он посмотрел на короля, глаза сияли.

— Ясно, — сказал Элиссан. — Ты поймал добычу?

— Да.

— И ты… доволен?

Этерелл впервые проявил эмоции — он был удивлен.

— Был, — сказал он. — И есть. Теперь я сосредоточен на себе. И на службе вам.

— Тогда я рад, — Элиссан сделал глоток.

Рианна опустила взгляд и продолжила вышивать. Она поежилась, но вряд ли кто-то видел.

А потом в двери постучали. Порыв холодного ветра, Избранный открыл дверь, и мужчина сказал:

— Хорошо, что стражи меня впустили. Путь был долгим.

Рианна знала голос. В тронный зал прошел Марлен Хамбрелэй, плащ был мокрым, волосы прилипли к голове. Он стряхнул с себя капли как мокрый волк.

Элиссан Диар выглядел раздраженно.

— Мы сейчас не принимаем. Что ты сказал стражам, что тебя впустили?

— Только правду, — Марлен опустился на колено перед камином. — Что я — Марлен Хамбрелэй, предатель, Змей. Я пришел предложить свой меч для службы Его великолепию, — он поднял голову и посмел улыбнуться. — И, может, извиниться.

* * *

Они говорили об этом прошлой ночью, сидя на ступеньках слуг. Марлен решил, что ходить невидимо, как он делал до этого, было весело, но не так выгодно.

— Чудесно, что я увидел, — сказал он. — Ты знала, что у одной из служанок на кухне два любовника — садовник и слуга — и они не знают друг о друге? Но, к сожалению, это мне не нужно. Мне нужно быть возле Элиссана Диара. И получить его доверие, насколько это возможно.

— Я уже работаю над этим, — раздраженно сказала Рианна. — И, наверное, мое место лучше, чем у змея-предателя.

Марлен улыбнулся от этого.

— Нет. Ты будешь удивлена. Всех хоть немного интересует зло. Особенно, если они знают, что оно не укусит. Никто тут не подумает, что я снова стану предателем. Мои интересы совпадают с королем-поэтом, а не с Придворной поэтессой в изгнании.

— Ты говоришь это, но хочешь, чтобы я тебе доверяла.

— Мы не всегда действуем в наших интересах, — сказал Марлен. — Или… если честно… порой наши интересы нелогичны. Я должен предложить услуги Элиссану Диару. Это новый шанс для меня. Но, Рианна, — ты не знаешь этого, и вряд ли поверишь — я болен в сердце, — в нем уже не было веселья. — Я уничтожил жизни хороших людей. Я должен быть мертв. Пока я это делаю, в моей жизни есть хоть какая-то цель. Даже если я не могу загладить вину, — он усмехнулся. — Как видишь, я все-таки эгоист. А ты, которую любил Дариен… — его голос дрогнул. — Я помогу, чем смогу. Только так я смогу видеть себя не таким извращенным. Понимаешь?

Она кашлянула. Она миг была на грани слез, его слова вернули почти забытую боль.

— Прости, что сомневалась.

— Но ты должна, — сказал он. — Такому, как я, доверять нельзя.

— Хорошо, — сказала она. — Но помни, что бывает с теми, кто меня предает.

Марлен вздохнул.

— Нед всегда был везучим.

* * *

Рианна отметила, что Марлен раздражал ее, когда устроился в кресле у огня. Он был в шерстяном одеяле и выглядел довольно. Его увели переодеться в сухую одежду, а теперь он вернулся с бокалом вина в руке. Этерелл Лир смотрел на него, скрывая все, кроме доли настороженности и изумления. Но теперь она думала, что Этерелл мог скрывать многое. Может, он подозревал, что Марле Хамбрелэй что-то затевал.

Рианна не думала, что ее многое могло уже напугать, кроме угроз дочери. Но когда король рассказал о мужчине, убитом в кровати, она смотрела на Этерелла. Ей все еще было не по себе от вида, на миг появившегося на лице юноши.

Раздражал не сам Марлен, если честно. Скорее то, как быстро он устроился и получил отношение как к почетному гостю. Рианне приходилось шить и ходить за принцессой. Ее единственным преимуществом пока было то, что королю нравились ее лицо и фигура. Она ощущала отвращение к своему положению и завидовала Марлену. Но знала, что это была не его вина.

Женщин интересовало это дополнение ко двору. Он был красивым, умелым, но в его прошлом предателя была загадка. И они шептались, пока работали, о том, что слышали, едва веря историям. Марлен Хамбрелэй был связан с темной магией. Говорили, он был в паре с женщиной-демоном. Они не знали, где теперь была эта женщина. Он прогнал ее в ад, чтобы загладить свою вину перед богами?

Рианна закатила глаза, думая, что никто не видит.

Тайну усиливал отказ Марлена принимать лиру, которую ему предложили, когда он вернулся к огню, выглядя величаво в сухой одежде. Элиссан Диар, ведя себя как хозяин, попросил о песне.

— Редко, — сказал король, — лорды, которые клянутся мне в верности, умелые в музыке, — он был тут щедрым. Марлен был младшим сыном, из-за позора лишился наследства. В отличие от лорда Ровера, он принес с клятвой верности только свой меч.

Король указал на золотую лиру на камине. Он предлагал большую честь — чтобы Марлен играл на инструменте короля.

— Я не могу отказать вам, — сказал Марлен, — но умоляю не просить меня об этом. В наказание за предательство поэтов я отрекся от лиры. Обменял ее навеки на меч.

Хитрый ход. Рианна не знала, поймет ли это Элиссан Диар. Музыка нынче вела к чарам, а в них была опасность. Это было видно по мертвым глаза Избранным.

Что бы он ни подумал, Элиссан Диар сказал:

— Я не стану мешать мужчине, давшему клятву. И я слышал, что редкие в Эйваре владеют мечом лучше тебя, Марлен Хамбрелэй.

Женщины сосредоточились на нем. Жизнь в замке была скучной для них, юноши были холодны. При обычном дворе был бы флирт, а тут такого было мало. И теперь прибыл новый красавчик, который не участвовал в чарах, испортивших остальных. Рианна отметила мысленно, что Марлену стоит запираться на ночь.

Он скромно поклонился из кресла.

— Я хочу проявить себя, — сказал он. — Всеми средствами.

Всеми средствами.

Той ночью на лестнице он сказал ей, почему был тут. Почему Лин Амаристот послала его.

— Было пророчество, — сказал Марлен. — Я не знаю, могу ли верить в такое, но Придворный поэт верит. Маги Рамадуса предвидели мрачную судьбу даже для себя, если бы не остановим это.

— Что остановим?

Марлен выглядел мрачно.

— День коронации.

* * *

Ее голова лежала рядом с его, они сидели вместе на диване. Его ладонь нашла ее и поймала. Они читали книгу вместе, и король не отпускал ее руку.

Идеей Элиссана было читать книгу вместе в его комнате, пока снаружи лил дождь. Они по очереди читали куплеты, сейчас был его черед. Он читал так, что слова оживали. Они были одни. Рианна понимала, что могла убить его ножом, пристегнутым к ее бедру. Это приведет к ее казни. Она предпочитала жить. Пока пальцы Элиссана гладили ее ладонь, она размышляла, что интересно было сейчас понять, что она хотела жить. Не со вспышкой осознания, просто ощутить уверенность, как в голосе мужчины, читавшего ей поэзию, волнующего ей кровь умелым прикосновением ладони.

Она когда-то представляла себя опытной с мужчинами. И ее связь с Райеном Амаристотом делала ее опытной не по годам. Та ночь и ее последствия… после этого казалось, что Рианна прожила сто жизней. Она пришла такой на свою свадьбу, готовая закрыть горькую главу. Если бы кто-то сказал ей, что она была еще невинной и только начинала свой путь, она бы рассмеялась. Или обиделась, как только наивные могли обижаться, сталкиваясь с фактами.

Теперь она видела, что, хоть время с Райеном изменило ее путь в жизни, это почти не отразилось дальше. Она была изолирована от мира после брака, угасала после рождения дочери. Она многое делила с Недом, но он уехал, и было сложно не обижаться на него. Его не было.

Они читали историю Астериана, поэта, который отправился в Преисподнюю за мертвой возлюбленной, Стиллеей. История была довольно старой, но версия была недавней, и строки пели в ушах Рианны. Или дело было в гладком голосе и умелом произношении Элиссана Диара. Ей стало интересно, что Дариен думал об истории. В нем было нечто от Астериана. Поэт, который пошел во тьму, не совсем понимая, что он делал. Или цену.

Хотя, если подумать, разве так не было у почти всех героев? Рианна закрыла глаза на миг и отклонилась на спинку дивана. Он стал гладить ее запястье с внутренней стороны.

— О чем думаешь, Рианна? — вдруг спросил Элиссан, словно не видел ее реакцию. Словно они просто сидели и читали по очереди в сером свете, падающем от пасмурного неба за окном.

Астериан уже был в Преисподней, на краю, у черной реки, что окружала Остров душ. Он встретил существо не из плоти и не мертвое, которое озвучило загадку. Существо воспринимали по-разному, в этой версии это был грифон. Но черный, с алыми глазами и грохочущим, как камни, голосом. Существо Преисподней.

Если поэт ответит верно, он получит пропуск в убежище мертвых. Там хранились души. Но если он не угадает, Астериан станет пеплом, а душа останется среди ветров Преисподней в вечных мучениях или забвении.

Все знали, какой была история. Со знаниями поэтов Астериан понял, как ответить. Он прошел в портал в тех вратах, был первым живым, кто так сделал. Под землей и в мире мертвых поэт достиг того, что не удалось бы великому воину.

И все же…

— Думаю, это странно, — сказала она. — В этот момент мы ощущаем его радость. Он столько терпит, чтобы добраться до Стиллеи. Он заслужил счастье, можно подумать. Но в конце, стольким пожертвовав, он не сдержался. Оглянулся и потерял ее. И все, ради чего он боролся, было потеряно за миг.

— В этой версии это ужасно, — сказал Элиссан. — Они взялись за руки, он оглянулся, чтобы увидеть ее лицо. Он верил, что потерял ее, так что хотел снова ее увидеть. И он увидел ее в последний раз.

— В этой жизни, — сказала Рианна.

— Верно, — Элиссан переплел пальцы с ее. — Они могли найти друг друга после смерти. Но… вряд ли это то же самое. Огонь жизни мы испытываем только раз.

Рианна улыбнулась. Теперь она могла убрать спокойно руку и поправить волосы. Он освободил ее, выразив эмоции так аккуратно. И она хотела увидеть, что он сделает, если ему откажут. Она не могла объяснить это любопытство.

Это было не сложно. Он потянулся к ней одним голодным движением, как кот к добыче, и начал ее целовать. Рианна боролась лишь миг. Она понимала, что в комнате было темно, дождь шел тихо. И она понимала, что выгибалась к нему. Она запустила ладони в его волосы и потянула, будто хотела причинить боль.

Он отодвинул ее через миг и рассмеялся.

— Тебе нравится жестокость?

Ее глаза были огромными. Она не знала, как ответить.

Он снова потянулся к ней, и они целовались какое-то время. Ее ладони оставались в его золотых волосах.

Когда они разделились, он сказал:

— Может, пока что этого хватит. Я не хочу поспешить и нарушить эксперимент.

Рианна, не думая, надавила на его пах.

— Это все? — оскалилась она. — Я просто эксперимент?

Но он не дрогнул. Он рассмеялся над ней.

— Возможно, — сказал он. — Или будущая королева.

* * *

Они договорились встретиться у фонтана в саду через час после заката. Рианна и Марлен хотели встречаться там как можно чаще, чтобы поговорить наедине. Марлен знал по своей службе Никону Геррарду, что этот фонтан не было видно из замка. С одной стороны была стена кустов, а с другой — ряд кипарисов.

Днем осенние деревья восхищали. Но темнело, и вид скрывался за туманом, который поднялся после дождя.

Рианна подняла капюшон плаща. От холода, и чтобы ее не узнали. Она не должна была дружить с Марленом Хамбрелэем, еще и встречаться с ним наедине. Когда они пересеклись за ужином, она была с ним холодна. У нее был повод ненавидеть его. Не все помнили драму между лисой, гончей и змеей, включающую Рианну Гелван, но это не была тайна.

Она вышла из боковой двери, чтобы не вызывать подозрений. Когда она вышла, небо еще озарял закат. Но свет быстро погас, ночь наступила внезапно, она этого не ожидала. Близилась зима.

Сады замка Тамриллин были разными, но подчинялись порядку, разделенные на секции живой изгородью и деревьями. Весной и летом все было в цветах. Красные и белые розы чередовались спиралью, в другой части цвели бело-желтые нарциссы, окружая раскидистый дуб. То место звали Солнечным садом. Вокруг дуба была круглая скамья из тика, где придворные могли играть в карты, вышивать, читать друг другу и петь.

Сейчас тут никого не было, ведь было холодно и темно. И многие, кто часто тут бывал, были изгнаны или без головы.

Сады в это время года были тихими. Словно жизнь затаилась под землей и в каждом дереве.

Она пошла по узкой тропе между кустов. Она заблудилась по пути. Марлен дал указания, но она не бывала у того фонтана. И туман мешал ориентироваться. Она не там повернула и оказалась на поляне с двумя фруктовыми деревьями. Она решила, что они такими были, хотя они были без листьев. Там она перевела дыхание.

Павлины ходили по саду — она видела их сама: самцов с их яркими перьями и невзрачных самок. Но такого она еще не видела. Он был белым, но не невзрачным. В сумерках птица сияла, раскрытый хвост был как из инея. Гребешок на его голове был как тиара изо льда. Она поймала взгляд птицы, глаза были черными, с длинными ресницами и бездонными.

Птица отвернулась и пошла в тень кипарисов неподалеку, держа шею прямо. Серебряные глаза на хвосте подмигнули на прощание, и он ушел. Она стояла одна на поляне с двумя деревьями и кованой из железа скамейкой. Рианна опомнилась, словно пришла в себя после чар, и пошла дальше.

Марлен был там, когда она прибыла. Фонтан с белыми нимфами из мрамора был тихим. В начале холодов фонтаны в саду переставали работать. Мертвые листья покачивались на воде.

— Добыла, — сказала она.

— Хорошо, — сказал он. — И ты…

— Я в порядке, — она вытащила шелковый мешочек со шнурком из-под плаща. — Надеюсь, этого хватит.

— Сказали, нужно пару волосков, — он открыл мешочек. — Да. Подойдет. И ты уверена, прости, что они его?

— Да.

Вечер был тихим. Она услышала, как он вдохнул.

— Хорошо, — сказал он. — Это начало.

— Да. Дальше будет сложнее.

В первую ночь их разговора она узнала больше о целях Марлена в Тамриллине. К концу он сказал ей, что Элиссан Диар был ранен магией. Его можно было уничтожить магией. Так решила Лин Амаристот и отправила Марлена на задание. И Рианна участвовала, потому что была тут и хотела помочь. И у нее было хорошее положение относительно короля.

— Длинный шрам на его животе, — сказал Марлен ей в ту ночь. — Длинный и глубокий. От зачарованного меча. Элиссан исцелился чарами, но это осталось слабостью. Лин пока не знает, как это использовать. Но с правильными материалами поймет.

Рианна прищурилась от этого.

— Материалами?

— Для начала, немного волос Элиссана Диара.

Это было непросто, но Рианна знала, что найдет способ. Другой ингредиент для Лин было добыть куда сложнее и опаснее. Она так и не придумала к ночи, когда встретилась в саду с Марленом у фонтана. Волосы добыть оказалось проще, чем она ожидала. Но это меркло по сравнению с тем, что требовалось дальше.

— Я не знаю, как мы это сделаем, — тихо сказал Марлен. Хоть было бы сложно шпионить тут за ними, возможность оставалась. Туман кружился, и кусты могли скрывать и шпионов. — Нужен план.

— О, серьезно? — Рианна рассмеялась. — Я думала просто пойти к нему с ножом и порезать. Это заманчиво.

— Уверен, — сказал Марлен. — И это тебя убьет. Никто не просит тебя об этом, тем более — Лин. Нет, нужно что-то придумать. Дай время узнать его… и его привычки. Времени мало, но несколько дней у меня есть.

— Для крови короля, — сказала она с тенью улыбки, — строить план несколько дней можно.

Это нужно был Лин, чтобы проверить уязвимость Элиссана Диара. Волосы с его головы. Его кровь. Кровь короля. Было странно думать о нем, которого она так близко сжимала, как о короле. Не было связи между этим титулом и тем, что он говорил ей, что делал, когда они были одни.

Кроме слов, что он сделает ее королевой.

После поцелуя Рианны и короля, когда она убрала его волоски в карман, он отвел ее на ужин. Все видели, как они вошли вместе. Не держались за руки, это было бы слишком. Но их румянец обо всем говорил. Рианна ощущала на себе все взгляды. Никто не осмелился ничего ей сказать, но могли сказать позже. Пойдут слухи. Это не навредит королю, но Рианна ощутит последствия.

Сплетни разлетятся быстро. Особенно такие, связанные с королем.

Теперь Марлен сказал:

— Уверен, Нед поймет, почему тебе нужно сделать… то, что ты делаешь.

Почему-то это ее разозлило.

— Мне плевать, что он думает.

— Прости, — он звучал искренне.

Ее мысли вернулись к сцене за ужином. Неловкость, с которой она садилась среди женщин, ощущая их взгляды. Она слышала вдали пение Сима Шута, к счастью, не о пошлом. Он не был настроен на такое. Он казался ребенком.

От этого воспоминания она сказала:

— Нам нужно еще кое-что сделать вместе, Марлен. Слабость короля — это важно. Но я обнаружила кое-что еще. Той ночью, когда мы встретились, я кое-что искала. Элиссан, говорят, обладает волшебным оружием. У меня есть повод думать, что оно где-то под замком.

— Туннели, — осознание вспыхнуло в его глазах. — Потому ты была там в ту ночь. Искала след того шута. О, да, я видел, что ты нашла на лестнице. Но откуда ты это знаешь?

Она быстро описала ему подслушанный разговор Этерелла и Сендары.

Он выглядел задумчиво.

— Раз Элиссан из-за этой штуки ощущает себя уверенно… то это что-то сильное. Нужно это найти, — он вздохнул и провел рукой по волосам. — Это уже два задания. Ты не даешь мне спуску, Рианна Альтерра.

Она пожала плечами.

— Я буду искать с твоей помощью или без нее. О, хватит кривиться. Я знаю, что ты поможешь.

— Ты принимаешь все так серьезно, леди, — сказал он. — Это плохо для желудка.

— Кстати, о сложном, — сказала она, — ты не упомянул Мариллу. Что она думает о том, что ты тут?

— Хочет меня убить. Конечно, — его тон был легким. — То есть, нам нужна рана и оружие. Вот так параллель. Может, я все-таки напишу об этом песню.

Она улыбнулась в тени капюшона. Даже если он не видел. Она не поделилась мыслью, которая начала повторяться. Если они не смогут остановить Элиссана Диара в день коронации, ее долг будет ясен. Никто не был так близко к королю, как она.

Это будет не первый раз, когда она перережет мужчине горло.

Рианна подумала о лице дочери, о Неде и об отце. Это замок забрал ее от всего, что она знала.

Астериан вернулся из Преисподней, не завершив задание. И это стало навеки историей о нем. Известные поэт, но его запомнили за поражение. Он не справился в самом важном задании в жизни — в любви.

— Мы живем как в песне, — сказала она Марлену. Она вспомнила от этого Дариена, Путь и все, что привело ее сюда. — Но меня не беспокоит, напишешь ты ее или нет.

ГЛАВА 5

Она ощущала на себе взгляды, когда женщины занялись работой. Они сидели в покоях Сендары Диар. Каждая из фрейлин была за своей частью платья для коронации. Рианна теперь работала над юбкой, сшивала две длинные части из бархата.

Никто не знал, что именно было между Рианной и Элиссаном Диаром, но с прошлого вечера многие верили, что они знали достаточно. Так казалось Рианне, судя по тому, как женщины переглядывались, одна поджимала губы, другая не скрывала недовольства в тоне, говоря с ней.

Шесть женщин работали с Сендарой Диар. Четыре были юными, и только Рианна была замужем. Три девушки надеялись найти пару тут, в замке, среди лордов и других. Они не знали, каким будет этот двор.

Две другие годились Сендаре в матери, и они надеялись, что она сблизится с ними. Все девочки нуждались в матерях. Но эта надежда у женщин быстро угасла — Сендара презирала всех. Они все узнавали о ней — ее страхи и настроение — они знали по наблюдениям. И они старались скрывать, что знали это, иначе их наказывали.

Порой Рианна гадала, зачем Сендаре Диар фрейлины, когда она презирала их, хотя бы временами. Была возможность, что под ее презрением была одинокая девочка, получившая сложную роль, слушающаяся мужчину, который относился к ней, как придворный музыкант к своей флейте: порой играл на ней и убирал.

Рианне казалось, что в прошлом Сендара Диар и ее отец были неразлучны. Сендара порой говорила о работе, которую выполняла для него, читая старые манускрипты и делая записи. Такой была их жизнь при дворах. А теперь все изменилось. Элиссан Диар искал власти. Их совместные дела закончились, и Сендара осталась в этой комнате с бархатом и мечтами, что помогали ей выжить.

Ее чудесная золотая лира — Рианна знала, что она была ценной, по времени с Дариеном Элдемуром — появлялась лишь на официальных собраниях. Груда книг рядом с ней — тоже ценные вещи — собирала пыль.

Уши Рианны уловили новый разговор. До этого они обсуждали моду и ткань, и ей было все равно. Но тут она услышала фразу, которую и не думала уловить.

— Это насчет Серебряной ветви, — это была одна из юных фрейлин, милая и рыжеволосая, по имени Марисса.

— Ты не должна слушать Сима, — сказала другая. — У него плохо с головой.

— Это так, — согласилась Марисса. — Но я не слушаю его. Он услышал это от пажа короля и выболтал в куплете. И король сказал ему молчать, но я успела услышать.

— Что услышать? — Рианна говорила резче, чем стоило. Она злилась, что упустила это.

Марисса выпрямилась, но успела холодно посмотреть на подстилку короля. Мгновение с ней боролись отвращение к той, кто задал вопрос, и желание ответить. Через миг она сказала:

— Слова звучали как-то так:

Время идет, весна к осени,

Ловит то, что бессмертно.

Бессмертное умирает, пробуждается жизнь

На Ветви, что вне времени.

Рианна подумала, что у Мариссы была хорошая память, звучало как правильный куплет. И в комнате стало холоднее, хотя ей могло показаться. Она думала о своих ассоциациях с Ветвью и Иным миром. То путешествие годы назад. Открытие о жизни ее матери, смерть Дариена. Ветвь вне времени.

Сендара Диар не спешила поражаться.

— Что это значит?

Марисса была рада, что вызвала интерес принцессы.

— Сим легко запутывает все. Я спросила у пажа. Дело так: однажды Пророки в Академии обнаружили, что Серебряная ветвь была голой. Цветы увяли, опали на пол Зала лир, — она говорила, и голос становился теплее. — Они из серебра стали коричневыми, а потом стали пылью. Архимастера запаниковали. Ветвь не менялась с тех пор, как Эдриен Летрелл забрал ее с Пути.

— Голая, — Сендара была поражена. — Но что значит «пробуждается жизнь»?

— Это не все, — Марисса была довольной, как ребенок с конфетами. — Пророки оставили Ветвь на ее пьедестал, не посмели ее трогать. Они ушли советоваться в свой кабинет. Говорили, архимастер Кервин злился, хоть было не на кого злиться. Кого он мог обвинить? Думаю, он боялся, что сделает король, когда услышит. Что он обвинит Пророков в их невнимательности. А потом ночью ученику поручили мыть Зал лир, и он увидел чудо. Ветвь уже не была головой. Вместо цветов были плоды — говорят, яблоки. Они были розовыми, как красное золото или медь. Серебряная ветвь изменилась впервые за долгое время. И это происходит сейчас.

Сендара моргнула, ее голубые глаза были пустыми, как у куклы. А потом она поднялась.

— Значение понятно, да? — едко сказала она. — Пришел король-поэт, и он все наладит.

Рианна не посмела говорить. Ее мысли были как кот с мячиком. Время идет. Бессмертное умирает.

Она подумала о пророчестве, которое привело Лин Амаристот в Эйвар. Время ловит то, что бессмертно.

Это говорил безумный Сим Олейр. Он был не так прост, как показывал. Она не могла понять, что он скрывал.

— Может, ты поделишься мыслями, Рианна Альтерра? — недовольно сказала Сендара. — Или ты отвлеклась на мечты о моем отце?

Шок порой бил по груди, как кулак. У Рианны было так. Она надеялась, что это не было видно. Она застыла. Женщины открыто смотрели на нее. После скрытых взглядов и комментариев, Рианна не ожидала такой атаки. Она позволила себе миг собраться с мыслями, а потом сказала:

— Я думала, что могут означать изменения Серебряной ветви. Для всех нас.

Она надеялась, что все уляжется, но Сендара мрачно глядела на нее.

— Ты знаешь, что ты для него лишь отвлечение? — сказала она. — Он ухаживал за самыми красивыми женщинами мира. Хотя не красивее моей матери.

Рианна рискнула посмотреть на нее так же мрачно.

— Я не хочу заменить вам мать, миледи, — той женщине очень не повезет.

Сендара поджала губы.

— Я тебе не доверяю, — сказала она. — И ему не стоит.

— Миледи, как вы и сказали, — сказала Рианна, — я для него ничто. Отвлечение. А потому, — решительно добавила она, — вы не должны переживать.

Рианна продолжила шить. Она ощущала взгляды, но притворялась, что — нет. Она смотрела на свою работу. Она не знала, что сделала Сендара, но после паузы одна из женщин начала тактично новый разговор. Рианна была благодарна им, хоть она не очень уважала их. Было ясно, что ей придется быть настороже еще сильнее. Отец относился к ней хорошо, но не дочь. И дочь могла настроить отца против нее, если захочет.

* * *

Она смогла поговорить с Элиссаном Диаром позже в тот день. Он только встретился с представителями гильдий и был в хорошем настроении, может, успешно установил власть. Он наслаждался этим. Он выпил с ними вина, лицо было румяным в свете солнца. Он согласился принять ее в своих покоях, но они сидели на стульях. Рианна не знала, что принесло изменения. Она боялась, что Сендара что-то сказала.

Она ненавидел то, что изучала его поведение с ней, вплоть до выбора, как они сидели. Так она ощущала, как было для любовницы короля. Когда мужчина держал твою судьбу в его ладонях, а ты узнавал его лучше, чем он знал себя. Его привычки, настроение, предпочтения, ради того, чтобы выжить.

Рианна надеялась, что тревоги на лице видно не было. Она отказалась пить, а он пил вино. Она слушала, как он описывал события утра. Она угадала, он уговорил гильдии насчет налога. Это ее не интересовало, она не слушала внимательно. Она следила за его лицом.

— Вы сегодня счастливы, — отметила она, когда он закончил рассказ.

Он задумался на миг, а потом улыбнулся.

— Я и не думал, но… ты, похоже, права. Правление с его деталями может радовать. Я всегда знал, что так будет.

— Вы были рождены для этого, — сказала она, и казалось, что она сказала правду.

Он обрадовался. И было что-то еще. Когда он на миг отвел взгляд и сделал глоток вина, он словно собирался с мыслями. Когда он посмотрел ей в глаза, он сказал:

— Ты так на меня посмотрела. Я этого не ожидал.

Она встревожилась, ей было бы проще, если бы он был глупым.

— Сендара сегодня говорила со мной, — сказала она. Рианна решила, что прямота была лучшим решением.

— О?

— Она не рада. Нашей… связи. Думаю, она боится, что я заменю ее мать. Я пыталась ее успокоить, но… Я думала, вам нужно знать.

Она рисковала. Надеялась, что так он не станет реагировать на неодобрение дочери.

Удивительно, но он рассмеялся.

— Она привыкнет, — сказал он со снисхождением, которое вряд ли дарил Сендаре. — Сендара еще подрастет. Пока я надеюсь, что она будет видеть в тебе пример. Если будешь немного добрее к ней — прошу — она научится у тебя. Твоя сдержанность и сила. Ум у нее уже есть. Но сила… боюсь, я не проверял ее. Но ты здесь и ты такая, и я понимаю, что зря не проверил ее. Особенно, когда хочу мир для нее.

И ты такая. Она чуть не подавилась. Она могла сдаться ему. По-настоящему. Она устала, и он это видел. Он знал, что она страдала.

Она искала что-нибудь безопаснее. Это оказалось тем, что ее беспокоило.

— Вы сказали, что хотели судьбу для Сендары. Но ее амбиции ускользнули. Ее книги собирают пыль.

— Она отвлечена желанием выйти замуж, — сказал он. — Со временем она вернется к обучению.

— Но разве правильно затягивать с учебой? Выходить замуж так рано?

Он пожал плечами.

— Она все еще женщина.

Теперь Рианна думала, что легко могла его убить.

Она сказала:

— Как думаете, что случилось с Серебряной ветвью? Почему она изменилась? — вопрос вылетел как стрела.

Он приподнял брови.

— Удивлен, что ты это слышала.

— Женщины многое слышат.

В этот миг дверь в смежную комнату открылась. Вошел Сим Олейр. Рианна не знала, что он там делал и что слышал.

Сим подошел к ним, шаркая. Его лицо было бледным под спутанными волосами. Длинные остроносые туфли были дурацкими. Он замер у стула короля.

— Я видел белую королеву. Лед и снег, иней и изморозь.

— Ты дурак, Сим, — сказал Элиссан и покачал головой, наверное, потому что сообщил очевидное. — Я говорил тебе оставаться в другой комнате.

— Она приходила, — сказал Шут. — Вы ее не видели?

Элиссан молчал, обдумывал слова Шута. Его лицо вытянулось. Он словно что-то слушал. Музыку вдали. А потом сказал:

— Возможно, Сим. Во снах. Хочешь сказать, что она тут?

— Я видел, — сказал Сим. Он сжимал синюю шерстяную шляпу в руках, будто она была мокрой. — Она ушла. Пока что.

Рианна не удержалась:

— Она? Кто она?

— Сим… знает всякое. Порой сломанный разум восприимчив. В трещины проникает правда, — Элиссан был потрясен. — Я знаю, о чем он говорит, потому что она приходила ко мне. Когда я сплю, я вижу поразительную женщину в белом. Она мерцает, как лед, как и описал Шут. Глаза как голубые кристаллы. Она смотрит на меня и улыбается. Словно знает.

— Знает?

Элиссан смотрел на нее, она не узнавала его глаза.

— Кто я, — сказал он. — Первый король-поэт в памяти живых. Что ее мир, Иной мир, и наш будет связан, когда меня коронуют. Это радость.

Рианна решила защититься от странности проще всего. Шуткой.

— Я думала, тебе снилась я, — сказала она.

Он вдруг выглядел грозно. Он сильно сжал ее руку. Она хотела сказать ему, что было больно, но его взгляд остановил ее.

— Ты настоящая и тут. И сильная, — сказал он. — Ты должна удерживать меня в этом мире.

* * *

Тот вечер в тронном зале был другим. Присутствие Марлена повлияло на это, юный фрейлины окружили его. Они сели на стулья вокруг него со своей вышивкой. Он рассказывал о своих путешествиях с Дариеном Элдемуром.

— Он выглядел лучше меня, — сказал Марлен, окинув женщин взглядом. — Он вам понравился бы, — он рассказывал о хмуром торговце, которого нужно было развеселить песней. Мужчина услышал, что Дариен и Марлен были парой певцов-комиков, бросил им вызов доказать это за мешок серебра. Обычно юные поэты побеждали, но им приходилось использовать весь репертуар, чтобы они успели ощутить уверенность, отчаяние и почти панику. А им успех принесла импровизация — осел, протекающая миска и веретено. Рианна не знала, насколько это было правдой.

Закончилась история, как обычно, соблазнением дочери торговца одним из юношей, Марлен не уточнил, кем, будто это было не важно.

— Хорошо, что я замужем не за поэтом, — сказала Рианна из угла.

— Это обидно, — отметил Элиссан Диар. Он был в хорошем настроении. Он и Этерелл Лир играли на табле.

— Твой муж не лучший пример, да? — сказал Сендара. — Раз молчит о тебе.

— Тише, дитя, — сказал Элиссан Диар, Рианна даже не успела подумать об ответе. Она сказала это, чтобы привлечь его интерес, но не подумала о его дочери.

Сендара вскочила, отбрасывая свою вышивку. Никто не успел ничего сказать ей, а она пошла прочь из зала. Рианна, ощущая долю вины, встала, чтобы пойти за ней.

— Нет… останься, — приказал Элиссан. — Она должна научиться не говорить так с тобой. Иди сюда, Рианна. Этерелл сегодня скучный.

— И я не такой милый, — улыбнулся Этерелл.

Она придвинула стул к Элиссану Диару. Он взял ее за руку.

— Посмотри на доску. Смотри, что он считает хорошей игрой.

— Он смеет выигрывать у короля? — Рианна изобразила тревогу.

— Ага, — сказал Этерелл Лир. — Он побеждает, потому что лучше в этом. Я не так много времени провел в тавернах, как король.

— Точно, — Элиссан махнул слуге. — Принеси леди Альтерре бокал этого. Тебе нужно это выпить. Я хочу видеть цвет на твоих губах.

Женщины сгрудились вокруг Марлена сильнее, словно его присутствие было бальзамом для них. Одна посмела опустить ладонь на его плечо.

Горячая атмосфера в замке забавляла бы в других обстоятельствах, Марлен Хамбрелэй боролся с попытками нескольких привлекательных женщин сблизиться с ним.

Рианна сидела, и за руку ее держал мужчина, который казнил невинных жителей, изгнал ее мужа… и это ее не радовало.

Из облака шелка и ароматов Марлен сказал:

— Милорд Лир, я слышал, вы хороши в охоте.

— Неплох, — Этерелл расслабился в кресле. — А иногда мне даже это нравится.

— Как насчет спора? — сказал Марлен. — Чтобы оживить рутину. Спорим, что через три дня я собью больше добычи, чем вы.

Элиссан Диар вмешался:

— И где пройдет охота, милорд?

— А тут нет земель? — невинно сказал Марлен. Рианна прищурилась. Конечно, Марлен знал ответ. Он знал этот замок лучше многих.

— Тут нет. В лесу есть королевская резиденция, — сказал Элиссан. — В дне пути на юг.

— Вы там охотились?

— Я — нет, — сказал король. Он не злился, но стал задумчивым. — Идея неплохая, Марлен Хамбрелэй. И время хорошее. Как только ударит мороз, проехать не удастся.

— А вы так можете? — сказала Рианна. — Так быстро собраться в путь?

Он сжал ее руку.

— Рианна, я король. Это я точно могу.

* * *

— Что ты затеял? — осведомилась Рианна, когда встретилась с Марленом в саду. — Я знаю, что затеял. Тебе нужно рассказывать о планах. Я поняла не сразу.

— И все хорошо вышло, — он сделал голос мягче. — «А вы так можете?».

Она ущипнула его руку.

— Молчи.

— После этого он должен был доказать, что он — король. Особенно тебе. Что ты с ним сделала, Рианна Гелван?

— Не уходи от темы. Что ты затеял?

Он вздохнул.

— Ничего сложного. Я подумал, что смена места… изоляция короля от обычного окружения… может упростить получение того, что нам нужно. Мне не нужно говорить тебе больше. Я не хочу тебя вовлекать.

— Это глупо, — сказала она. — Я близка к нему. Я нужна тебе.

— Ты близка к нему, — сказал Марлен. — Тебя первую и заподозрят.

* * *

Следующий день был приготовлениями. Рианне приказали собрать вещи. До этого она надеялась, что ее не возьмут. Элиссан Диар решил оставить почти весь двор в замке. Он брал только близкий круг.

Но Рианна знала, что ее возьмут. Король в этом путешествии хотел ее забрать, если не больше всего, то это входило в список целей. Она старалась не думать о том, что ее ждало, пока собирала вещи в маленький сундук. Они будут там лишь несколько дней. Нужно было еще выполнить много работы. Элиссан Диар не собирался уходить от своего долга… и в другой ситуации это ее восхитило бы.

Она села на пятки, прижимая сложенные вещи к груди, склонилась над открытым сундуком. Рианна вспомнила прошлую ночь. Как было решено, что они уедут, король повеселел. Он был и до этого веселым, но от внезапного решения отправиться на королевскую охоту пришел в восторг. Ей показалось, что он с трудом сдерживал радость. Он продолжит пить и болтать с мужчинами, но она видела перемену.

Ему нравилось быть королем. Он представлял себя рождённым для этого. Она это уже знала. Она видела это даже в зале, где они сидели и болтали, украшали зал гобелены с охотой. Лорды и леди на лошадях с мечами или летящими соколами. Одна из благородных традиций королей. И теперь Элиссан Диар впервые с восхождения на трон будет участвовать в этом. Он вот-вот начнет творить историю, которую потом увековечат в картинах и песнях. Она смотрела на его румяное лицо и думала, что он и сам мог затевать такое.

Рианна предвкушала то, к чему приведет его радость, несмотря на его решимость об их «эксперимент». Она рано ушла, сказав, что устала. Элиссан не расстроился, а выглядел только тревожно.

— Отдыхай, — тут же сказал он. — И дай знать, если что-то не так. Я пришлю лекаря.

Рианна, конечно, не ушла спать. Она убежала в сад к Марлену, который снова раздражал ее. Он не собирался включать ее в свои планы. Словно это он решал. Это напоминало о том, как мужчины обходились с ней всю ее жизнь.

Только Нед Альтерра со временем стал понимать, что не было ничего ужаснее, чем пытаться закрыть ее от ее жизни. И ее использовали из-за этой защиты, это ее не уберегало.

Рианна убила Райена Амаристота, пока Нед держал его. Он мог защитить ее, нанести последний удар самостоятельно. Но не стал.

Рианна на полу своей комнаты вдохнула. Но она не плакала. Она не делала этого, даже когда услышала о его измене. Она поднялась на ноги, похлопала по юбке кулаками, выбивая пыль.

Краем глаза, подходя к столу, Рианна заметила вспышку серебра. Но, когда повернулась, видела только знакомую комнатку, узкую кровать и немного другой мебели.

* * *

Их отбытие на следующий день ощущалось как шутка, словно они убегали от учителя детьми. План был уехать незаметно. Сендара Диар, Рианна и Шут собирались ехать в неприметной карете. Мужчины будут в простой одежде. Элиссан не хотел привлекать внимание.

Две женщины сели в карету, скрываясь капюшонами. Рассвет, было еще темно и холодно. На юге будет лучше, хоть ехать туда всего день. В другой жизни Рианна и ее отец ездили так из Тамриллина каждую осень в поместье, где он выращивал оливки и виноград.

Мастер Гелван гордился своим поместьем. Он годами продавал вино и масло под восточной фамилией его предков, Гелвана, и продавал деревням вокруг. Фамилия была уважаемой. В прошлом редкие могли позволить себе виноградники.

Она следовала за принцессой к карете, Рианна взглянула на мужчин. Они стояли у лошадей и говорили. Судя по жестам, разговор был связан со стременами. Марлен выглядел расслаблено. Он был среди своих. Она не могла так расслабиться с мужчинами.

Этерелл Лир выглядел легко, но с ноткой осторожности. Она не знала, нужно ли было предупредить Марлена насчет Этерелла. Мужчины, которых учили бою, точно могли ощутить жестокость в других. Не враждебность, но это было сильным.

В карете Рианна приготовилась к другой проблеме. Ей предстояло ехать с Сендарой Диар без других женщин, что разбавили бы напряжение. Она ощутила на миг презрение к Элиссану за то, что он не подумал, как неудобно это будет.

«Она все равно женщина», — сказал он. Он считал, что две женщины должны сами разобраться в своей проблеме. Их тревоги были для них.

Сендара села в карету со своей вышивкой в мешочке рядом с ней. Она смотрела в окно, хотя они еще не поехали. Отсюда было видно только двор замка и мрачное небо.

Когда Шут вошел в карету — или его втолкнули — он смутился. Рианна потянула его за плащ, чтобы он сел рядом с ней, а не Сендарой.

«Путь будет долгим», — подумала она.

Шут молчал. Его щеки были впавшими, глаза остекленели. Без его болтовни или странных танцев он выглядел как мальчик. Говорили, он был простым учеником в Академии, пока не стал Избранным. И магия свела его с ума.

При виде юного утомленного лица рано утром Рианна ощутила укол стыда. Она не видела Сима, каким он был. Как все при дворе — которых она презирала — она смотрела на него, как на игрушку короля, бедного безумного Шута.

Элиссан говорил, что сломанный разум восприимчив. Тогда Рианна не придала этому значения. Без золотого короля рядом она видела, как жестоко это было.

Расстояние могло делать все четче. Это было полезно и жестоко.

Рианна смотрела в окошко, когда карета поехала по улицам города. Небо светлело. Она давно не покидала земли замка. Они выехали из-за замка, не на площадь, чтобы их не заметили. Рианна высунула голову в окошко, чтобы лучше видеть светлеющее небо. Ей нравился запах мокрых листьев от деревьев на улицах. Ей даже нравилась вонь города, грязь и пот в канавах, запахи ударяли по ее носу, пока они проезжали мимо.

— Вы поедете с охотой? — спросила она у Сендары, отвернувшись от окна. Нужно было поговорить. Она хотела, чтобы Сендара знала, что ссоры не было, если она не против.

— Нет, — Сендара звучала хмуро. Но хотя бы ответила.

— И я не хочу, — Рианна опустила ладони на колени. — Пусть мужчины веселятся. А мы поедим.

Сендара вдруг сказала:

— Я не хотела ехать, — она почти плакала. — О, хватит на меня смотреть.

Рианна послушно отвела взгляд. Она думала, что сказать, но с Сендарой, как обычно, решила не рисковать. Девушка не притронулась к завтраку, смотрела на спину своего суженого, пока ее не прогнали в карету. Он не пожелал ей доброго утра, даже не заметил ее тут.

Молчать не стоило.

— Мы слушаемся мужчин, — сказала Рианна. — Едем, куда они хотят. Непросто быть женщиной, Сендара Диар. Даже принцессой.

— Ты не знаешь.

— Я не была принцессой, — не спорила Рианна. — Да, но когда я была ненамного старше тебя, за мной ухаживали. Многие подумали бы, что нет никого счастливее. Я могла выбирать мужчин. Я не сразу поняла, что только этот выбор у меня и был.

Сендара была потрясена. А потом помрачнела.

— Может, это правда для тебя, — сказала она. — Тогда мне тебя жаль. Но у меня выбора куда больше. Я буду Пророком. Первой женщиной, кто станет такой.

— Но не одна, — сказала Рианна. — У тебя может все сложиться хуже, чем у нее.

— Мой отец знает, что тебе нравится предательница?

Рианна пожала плечами.

— Можешь ему сказать, — сказала она. — Но он не был королем, когда Лин Амаристот была Придворным поэтом, так что она его не предавала.

Сим вдруг заговорил. Хотя скорее бормотал под нос:

— Белая королева.

Снова это. Рианна резко сказала:

— О чем ты? Сим. Кто она?

Шут сжался, словно она била его. Он начал раскачиваться и петь под нос:

— Она идет, она идет, она идет.

— Не могу его терпеть, — сказала Сендара. — Я не знаю, зачем моему отцу Шут.

— Так делают короли, — рассеянно сказала Рианна. Она размышляла. Она говорила, чтобы прикрыть это и взять себя в руки. — Как твои фрейлины или эта охота, или птицы в саду — это украшение.

— И все взаперти, — Сендара поджала губы. — Как и я. С прибытия в Тамриллин я взаперти. Как птица в саду.

Рианна смотрела миг. Конечно, это было правдой. Птиц из сада в холодные месяцы держали в замке. Она должна была это помнить.

Шут покачивался и шептал, пока карета ехала из города в поля, направляясь к виноградникам на юге.

ГЛАВА 6

Шел дождь, когда они прибыли к охотничьему поместью. Холодный дождь усилил запах леса. Король сам вывел женщин из кареты. Он был промокшим, но счастливым. Дождь настиг их только в конце дня, остальное время дул ветер, и он, наверное, разглядывал земли, осознавая, что владеет ими. Полями пшеницы и ячменя, зелеными холмами, виноградниками. Всем.

Теперь они были в лесу. Хоть поместье было большим, его окна с большими ставнями на верхних этажах были высокими, это был не замок. Это был почти дом.

Рианна поежилась, встав под навес крыльца от дождя. Что-то было в этом тихом уединенном месте. Она могла доверять только одному человеку, но даже он… ей нужно было помнить, каким он был.

Марлен не смотрел на нее. Он и Этерелл тепло общались, как делали почти всю дорогу.

Когда король и свита вошла внутрь, их встретили слуги. Их одежда промокла, и первым делом слуги нагрели воду для ванн. Рианна впервые ощутила, что ее ждали, словно она была важной. Девочка двенадцати-тринадцати лет с робкой улыбкой представилась Элли и провела их наверх. Комната Рианны была больше, чем в Тамриллине, с большими окнами. Вода так по ним стекала, что она видела только размытое зеленое пятно.

Кроме дождя, было тихо, и это было незнакомо. Рианна привыкла к шуму. К звукам города, гулу замка, колоколам… все это было постоянным шумом, который едва замечался.

Зато без него тишина давила на окна.

* * *

Ужин тем вечером был за маленьким овальным столом в комнате с деревянными панелями на стенах. Вместо большой столовой с придворными и слугами, их было шестеро. Все устали от дня пути. Но от них пахло, волосы были мокрыми, а мышцы — расслабленными после ванн. Они ели суп и хлеб перед подачей оленины и гуся, когда услышали гром. Буря усилилась.

— Понадеемся на хорошую погоду завтра, — сказал Элиссан Диар. — Иначе мы станем толстыми и ленивыми на хорошей еде и вине без активных действий.

— Эта роскошь подходит королю, — сказал Этерелл с довольным зевком. Мокрые и потемневшие пряди его волос на лбу делали его моложе. Он сидел рядом с Сендарой, чьи волосы после ванны Рианна заплела в две косы.

Элиссан Диар стал строже.

— Не этому королю.

После ужина они прошли в гостиную. Там было много кресел, диванов и ковров. Рианна села в большое кресло у камина, поджала ноги и прислонила голову к спинке. Она почти забыла от усталости, что была на земле врага. Она смотрела на огонь. Ее муж и ребенок казались такими далекими. Словно сон, вот только растяжки на животе говорили, что это правда.

— Я устала, — пробормотала она.

— Как и все мы, похоже, — отметил Элиссан Диар.

Рианна села прямее. Она понимала, на что намекал Элиссан. Сендара не притронулась к чаю, а уснула в кресле. Ее голова отклонилась, губы приоткрылись, и она выглядела еще моложе, чем обычно, и беспомощно.

Этерелл лежал на ковре у ее ног, руки были за головой.

— Я могу отнести мою леди в постель, — но он не двигался, нога была закинута на другую.

— Не стоит, — Рианна с трудом поднялась. Сендара обрадовалась бы Этереллу, но Рианна не позволит такого поведения при ней. Не от него. Она прошла к Сендаре и потрясла ее за руку. Девушка вздрогнула и заворчала. Рианна не отступила. — Идем, — она закинула руку девушки на плечо. — Идем, — она вела Сендару, хотя та возмущалась. Говорила, что не устала. Хотела остаться.

Девушка передвигала ноги, слушаясь Рианну, пока они не добрались до ступеней, а потом с трудом поднялись. В спальне Сендары Рианна помогла ей раздеться и укрыла ее одеялом до подбородка.

Когда Рианна спустилась, Элиссан Диар стоял у камина с бокалом вина в руке. Он поднял бокал в ее сторону.

— Спасибо, — сказал он, казалось, искренне.

Она чуть поклонилась, шутя, и заняла свое место у огня снова. Но пока она ходила, настроение в комнате изменилось. Этерелл все еще лежал на ковре. Марлен занял кресло возле Рианны у огня. Внешне все казалось прежним, но лень, которую Рианна ощущала до этого, пропала. Теперь она ощущала, что все выжидали.

Раздался гром. Темные окна озарила молния.

В воцарившейся тишине, которая казалась глубже обычного, голос Марлена зазвучал как бархат:

— Еще рано спать, — сказал он. — А если мы сыграем?

Глаза Элиссана Диара засияли интересом.

— Что предлагаешь, Хамбрелэй?

Рианна следила за ними из-под ресниц.

— Я устал от игр на удачу, — сказал Марлен. — А там, где нужны навыки, играют один на один. А если мы сыграем так, чтобы участвовали все, даже этот, — он ткнул бок Этерелла носком, тот недовольно хмыкнул.

Глаза Марлена весело блестели в свете огня.

— Мы так играли в Академии с друзьями. Тут нет победы, просто это: мы вспоминаем что-то смешное из жизней… какую-то мелочь. А потом остальные угадывают, правда это или нет.

— Нет, — Этерелл застонал с пола. — Я думал, игру уже забросили.

— Нет, — сказал Марлен. — С возрастом она даже лучше.

— Как это?

Марлен накручивал нить на пальцы, его руки не могли долго не двигаться.

— Потому что с годами мы собираем тайны.

— Для этого понадобится вино, — сказал Элиссан. Он был заинтригован. Рианна поняла, что он смотрел на нее. — Давайте наполним бокалы и начнем. Марлен, ты начнешь. Покажешь, как это делается.

Элиссан вручил бокал ей. Рианна взяла его и быстро выпила. И поняла, что это ошибка. После усталости дня вино подействовало сразу. Она опустила голову на спинку кресла. Вино было хорошим, напоминало лето в доме детства. И то время казалось реальнее всего в этой комнате.

Марлен встал, свет огня упал на него, словно он собирался исполнять песню. Но он сказал лишь одну фразу:

— Мое детство было счастливым.

Элиссан Диар рассмеялся, разгоняя все мысли от этих слов.

— Я знал твоего отца. Ложь.

Марлен улыбнулся.

— Хорошо, — он поднял бокал и сделал глоток. — Ах, — сказал он, словно у вина стал новый вкус. Он широко раскинул руки. — Так это делается.

Этерелл сел. Его волосы спутались от ковра, глаза были сонными.

— Что мешает врать?

— Ничего, — Марлен веселился. — Попробуй ты. Давай.

Этерелл надулся. Он хорошо выпил вина за ужином и уже осушил тут бокал.

— Хорошо, вот мое, — сказал он. — Я заслужил лучшие оценки на экзаменах Академии.

— Скучно! — сообщил Марлен.

— Не важно, — Этерелл Лир сонно улыбнулся. — Правда или нет?

— Правда, — сказал Марлен. — Ты из тех, кто хочет порадовать мастеров.

— Ложь, — сказала Рианна. — Вы не трогали лиру, сколько я вас знаю. Вам нет дела до музыки.

Этерелл пронзил ее взглядом.

— Леди поняла. Хотя можно было сказать мягче!

Она повела плечами.

— Это все вино.

— Тогда дальше ты, — Элиссан Диар сел на ковер у ее ног. Он смотрел так пристально, что она ощущала взгляд как ласку. Она заёрзала. Туман в ее голове беспокоил ее. Она мысленно проклинала Марлена. Она не знала, что он затеял. Ей не нравилась эта игра.

— Я работала на кухне, — сказала она, посчитав себя умной за то, что могла отрезвить их этим. А потом пожалела. Только Нед знал о тех временах в ее жизни. И даже он не знал всего.