Критик

Глава 1.

Заседание литературного клуба посвящалось творчеству начинающего, но подающего надежды молодого писателя. Деятели культуры собрались, чтобы послушать произведения и оценить талант литератора. Широкому кругу читателей он не был ещё известен, но редакции видных журналов начинали принимать его работы в печать, полагая, что новые веяния должны быть отражены на их страницах. Писал он в большей мере рассказы, накапливая опыт для тяжеловесных произведений. Автор оказался феноменально плодовитым и мог выдавать по одному законченному рассказу каждый день. На этой встрече писатель зачитывал главы своей первой полной книги. Роман недавно отпечатали в типографии, и книжные лавки ожидали его поступление, а критики – очередную жертву вечного творческого поиска, чтобы отправить на эшафот или вознести публициста. Сочинитель стоял на импровизированной сцене и выразительно зачитывал отрывок произведения, иногда окидывая взглядом зал, в попытке понять реакцию «большого жюри». Наконец писатель закончил декламацию части своего труда. После присутствующие приступили к жаркому обсуждению представленной работы, прения, тем не менее, проходили в дружественной обстановке. Среди членов клуба находился журналист газеты по имени Ален. По заданию редакции он должен осветить происходящее действие в следующем номере газеты. В комнате, где проходило заседание, становилось душно, и он решил отлучиться на некоторое время в бар клуба. Журналист спустился на первый этаж, где обнаружил в одиночестве сидящего за барной стойкой известного литературного критика со скучающим видом. Заочно он знал деятеля искусств. Ален заказал себе коктейль и подсел к критику. Тот медленно и отрешенно потягивал виски и не обращал внимания на гостя.

– Что вы думаете о восходящей звезде? – затеял разговор Ален в ожидании услышать дельное мнение ведущего специалиста беллетристики.

– Какой ещё звезде? – буркнул в бокал критик, – например, я не наблюдаю в этом заведении никаких звёзд. К вашему сведению, именно рецензенты способны зажигать звёзды или превращать их в тёмные дыры на небосводе словесности. Исключительно высокоинтеллектуальные ценители и практики своего ремесла как я способны дать заключение, диагноз, если вам угодно, таким вот авторам. А там будь что будет. И не думайте, что я пьян. Я знаю, что говорю. Эй, бармен, ещё виски!

Он сделал глоток, поморщился и продолжил:

– А вы знаете, когда писатель становится истинно знаменитым, когда читатели начинают мнить его гением?

– Мне сложно сказать, хотя на эту тему можно спекулировать. Я бы посоветовал вам сегодня больше не пить.

– Это не ответ, я жду, – настаивал оппонент Алена.

«Лучше не спорить», – подумал репортёр.

– Не знаю. Сдаюсь, – ответил он.

– В истории человечества множество примеров, когда гений созидателя признавался только после его смерти. В течение всей своей жизни он творил, чтобы занять место в вечности. А неблагодарное человечество не признавало его гениальность при жизни и осознавало могущество его интеллекта лишь после утраты гения и постижения того, что он больше ничего не принесёт в этот мир. Причин этому может быть множество от тривиального непонимания до зависти. Скажите, я не прав?

– Отчасти, однако история человечества знает множество примеров, когда люди добивались творческого успеха при жизни, и считались гениальными после перехода в иной мир.