Милашка для психа

Глава 1

Советы на будущее от Тани Мальцевой самой себе:

1) Всегда мыть фрукты перед едой, чтобы не получилось как в тот раз.

2) Всегда заранее проверять, есть ли туалетная бумага, чтобы не получилось как в тот раз после фруктов.

3) Всегда смотреть на номер машины, садясь в такси.

Потому что это может оказаться вовсе не такси.

Как в тот раз.

– На Володарского, – говорит она, когда они уже тронулись и отъехали от отеля на добрые триста метров.

Говорит и роется в сумке в поисках налички, потому что не все принимают онлайн платежи.

У нее был отличный день, кстати говоря. Последний день ее испытательного срока на новой работе.

Тане нравится, когда все идет гладко. Когда кофе ровно той крепости, которой ей нужно, когда вода ровно той температуры, в которой она привыкла мыться с детства, когда в конце последнего дня испытательного срока на новой работе ее хвалят и жмут руку, приглашая в команду.

Да, это не работа ее мечты, но все-таки. Один из самых классных отелей в городе, хорошо оплачиваемая должность администратора. Тане всего двадцать два, она обожает свою жизнь.

Особенно – сегодня.

И она действительно улыбается до тех пор, пока не понимает, что машина движется в противоположную от нужной ей улицы сторону.

– Мы… Точно едем туда, куда нужно? – спрашивает она, поглядывая на водителя.

Таня старается не паниковать. Потому что паника – это не про нее. У нее все всегда взвешенно и точно. Нет причин для паники.

Водитель, кстати говоря, выглядит, как серийный убийца. Когда Таня обнаруживает это, у нее пересыхает в горле.

Здоровяк.

Настоящий громила, бородатый и хмурый, как сто чертей. Пялится на дорогу, кажется, не моргает даже. У Тани возникает желание протянуть руку и ткнуть его пальцем в лицо, чтобы убедиться, что он вообще живой. Но есть опасение, что ткнув его пальцем в лицо, можно остаться без пальцев вовсе.

– Молодой человек, вы меня слышали?

Молодой человек не трудится отвечать.

«Ладно, – думает Таня, продолжая улыбаться, как дура. – Ладно, возможно, в городе опять какие-то ремонтные работы, дороги перекрыли и все в таком духе. Сейчас объедем, все нормально».

Ей удается убедить себя в этом и успокоить ровно за секунду до того, как раздается звонок. От оператора такси. Который говорит, что ее машина задерживается.

Таня, которая, кстати говоря, уже в машине, чувствует, как ее анус становится размером с молекулу.

И она готова орать.

Даже предпринимает попытку, но вдруг телефон выхватывают из ее рук и швыряют на заднее сидение.

А потом саму Таню хватают за воротник и подтаскивают к себе.

Лицо громилы – настоящий булыжник. Оно жесткое, как кусок скалы. Таня ударяется о него своей щекой и ей кажется, что это не щетина на лице у мужчины, а колючая проволока, которой она сейчас оцарапает себе всю кожу до здоровенных шрамов.

Она не паникует.

Нет.

Ни грамма паники, только, кажется, сейчас она накидает в штаны кирпичей.

– Пошевелишься – прибью, – рычат ей в лицо.

– Псих! – кричит она, откидывается обратно на сидение и начинает рыться в сумке в поисках перцового баллончика, но, какой ужас, его нет! Странно да, почему же его нет, может быть, потому что Таня никогда его с собой не носила? Даже не задумывалась о том, чтобы купить? Даже мысли не возникало?! Быть может, поэтому?!

Все, что у нее есть для самозащиты – это шариковая ручка. Совершенно обычная, пластмассовая, которой она пытается ткнуть психу в плечо, но он даже не морщится, и это…

Все. Конец.

Кранты.

Ее сейчас увезут в лес и прибьют. Продадут на органы. Она здоровая и молодая, ее органы могут много кому пригодиться.

Или не станут убивать, продадут целиком, вместе с органами, в рабство.

Или…

Или…

У нее заканчивается фантазия, когда она понимает, что машина разогналась до нечеловеческой скорости. Она такое только в кино видела, да и то, глаза закрывала от страха. А тут вживую, а ей всего двадцать два, она даже ни разу не путешествовала! И не была на концерте любимой группы. Она никогда не пробовала ничего крепче пива, так и не накопила на машину, даже купленную в магазине для взрослых новую игрушку не распечатала.

А еще – ее ТОЛЬКО ЧТО ПРИНЯЛИ НА РАБОТУ!

И вот так умереть?!

– Слушай ты! – кричит Таня, сжимая ручку в кулаке, и голос ее сейчас больше похож на мышиный писк. – Если ты прямо сейчас не остановишь эту чертову машину, я…

– Ты бы лучше пристегнулась, – спокойно отвечает здоровяк.

Таня трясется. Тянется к ремню безопасности, но дергает слишком резко, тот не поддается, Таня психует, рычит, потом снова орет.

– Не собираюсь я пристегиваться! Останови машину, я выйду, а потом ты разгонишься и впечатаешься в ближайший столб, но только, пожалуйста, без меня!

– Остановить не могу. Но могу высадить тебя на полном ходу, если очень хочешь.

Таня смотрит в окно, за которым со скоростью молнии мелькают высотки.

Потом на здоровяка.

Потом на свои руки, которые ходуном ходят.

– Боже, я здесь умру, – шепчет она.

Громила говорит:

– Все-таки пристегнись. Не хочу, чтобы ты выпрыгнула в лобовуху, когда я наберу скорость.

Таня поворачивается к нему всем корпусом.

– Наберешь? То есть, сейчас ты едешь медленно?!

Громила улыбается так, что, кажется, у Тани есть отличный претендент на главную роль в следующей экранизации «Дракулы».

Эта улыбка не обещает ни хрена хорошего. Этой улыбкой вообще-то можно пытать людей.

Таня сглатывает, пристегивается, впивается пальцами в сидение.

– Я надеюсь, в случае чего, подушки безопасности сработа-а-а-а-а-аааааа….

Здоровяк жмет на газ, и Таню впечатывает в кресло.

Таня уверена – ее лицо сейчас зеленое, как огурец, а еще, ее скоро вытошнит на коврик, но здоровяку, кажется, насрать.

Он не собирается сбавлять скорость.

Глава 2

– Девчонки, признавайтесь, у каждой же есть бывший – скорострел? Ну вот этот, который кончил, пока ты к нему навстречу от метро шла. У всех же был? – по залу разносится дружный женский смех и аплодисменты. – Ага, я так и думала. И мужики щас такие: «Это не про меня, это про Валерку, я не скорострел, я просто на работе устаю».

Таня смеется тоже.

У нее в руке бокал пива, а во второй – телефон Полинки, на который она снимает для нее выступление. Если что-то упустит, подруга с нее потом три шкуры сдерет. Или напишет свежий материал. Трудно быть лучшим другом стендаперши.

Когда ее блок заканчивается, народ уже изрядно выпил, развеселился, и с удовольствием принимает следующих выступающих.

Они устраиваются за столиком в уголке, Полинка просматривает записанное Таней видео, критически оценивая свой голос, стойку, одежду, а Таня в красках рассказывает ей ту фигню, что произошла с ней вчера вечером.

И Полли в таком восторге, что даже телефон откладывает.

– Вот это круть! – она выпучивает на нее свои и без того громадные глаза. – Везет же тебе, а! Не жизнь, а вечный материал. Не то что я. От этих жопно-сортирных шуток уже блевать тянет. Но что поделать, спрос рождает предложения.

Полинка отхлебывает из ее бокала и разочарованно вздыхает.

Таня смотрит на нее, как будто она только что с Луны свалилась.

– Ты что – обкурилась? Какое тут веселье? Я чуть в штаны не наложила.

– А какой он был – тот мужик? – спрашивает она, игнорируя Танины слова полностью. – Красавчик?

– Да, если считать красавчиком Чикатило.

Полинка морщится.

– Не верю. Явно хорош собой.

Таня вспоминает грубый, как будто вырубленный топором профиль психа, жесткую щетину и плечи такие широкие, что если Таня встанет позади, то просто исчезнет с лица Земли.

Но в целом.

В целом.

Хм.

– Ну… Возможно, в какой-то степени…

– Каааайф! – Полинка ерзает на стуле.

Таня таращится на нее.

– У тебя слюни по столу потекли, – говорит она.

– Это от зависти! Расскажи еще.

– Нечего рассказывать. У меня еще вода на пельмени не закипела, когда он свалил. А я заперлась на все засовы и на всякий случай стояла у окна со сковородой еще полчаса.

Полинка закатывает глаза.

– Какая ты скучная, Мальцева. К тебе в дом впервые в жизни по собственной воле, без всяких этих техник флирта, пришел офигенный мужик, а ты!

– Во-первых, хватит напоминать мне про техники флирта! Я проходила тот курс сто лет назад, да и то – от отчаяния! А во-вторых, мне что, нужно было этого психа к батарее пристегивать?

– Ну, у тебя же есть наручники, правда?

Таня смотрит на нее и не понимает, почему они вообще дружат.

Вот идиотка.

Она возвращается домой около одиннадцати. Немного пьяная, немного злая, потому что Полинка заставила ее снова ехать на такси и переживать тот стресс по второму кругу. Всю дорогу она сжимала ключи в руках до хруста, готовясь тюкнуть ими нападающего по голове, если вдруг что. Кажется, таксист принял ее за шизофреничку и на всякий случай даже сделал скидку в десять рублей.

Таня снимает верхнюю одежду в прихожей и вдруг спотыкается обо что-то.

Первая мысль – заорать в темноту, потому что у нее всегда все лежит на своих местах, а здесь какой-то непорядок.

Вторая (вполне логичная) мысль – включить свет.

Под ногами оказываются ботинки.

Чужие ботинки, не Танины. В один такой ботинок поместятся две Танины ноги, а возможно, если очень постараться, и вся Таня целиком. Она застывает на месте, тыкая в эти ботинки так, словно они могут с ней заговорить.

– Какого. Черта.

Со стороны кухни доносится грохот, потом мат.

Таня косится на входную дверь и думает – а ну ее к черту, эту квартиру, подумаешь, бабушкина, светлая ее праху память. Пора делать ноги.

Но она не успевает и шага сделать, как в проходе появляется огромная фигура, закрывающая собой свет. И все хорошее, что было в Таниной жизни.

– Как ты, черт возьми, сюда попал? – спрашивает Таня вполне спокойно, потому что абсолютно уверена, что у нее галлюцинации, а орать на глюка – это даже для нее как-то слишком.

Псих, стоящий перед ней в одних шортах, облизывает ложку.

– У меня есть ключи.

– Откуда?!

– Взял на тумбочке, - он смотрит с таким видом, словно Таня задает какие-то тупые вопросы.

И потом уходит обратно на кухню.

Таня ищет на тумбочке свои запасные ключи, которые лежали там с того дня, как она сюда переехала, и ни разу не сдвинулись с места.

Их нет.

А псих есть.

В ее квартире, в одних шортах.

Она набирает воздуха в грудь, чтобы заорать как следует, потому что, кажется, она в каком-то гребаном аду. Но на кухне что-то с грохотом падает, и Таня бежит туда, уверенная, что если психа там не прибило упавшим шкафчиком, то она прибьет его сама. И да, она в курсе, что это достаточно амбициозно, учитывая разницу их габаритов, но помечтать-то можно?

* * *

Когда Таня влетает на кухню, псих стоит у рухнувшего шафчика и смотрит на него осуждающе. Дескать, приличные шкафчики так себя не ведут.

Таня, как рыба, открывает и закрывает рот. Ей кажется, у нее сейчас лопнут глаза от напряжения. А еще она как будто сейчас взлетит на воздух – так сильно она разъярена.

– Ты что, нормально шкафы не могла повесить? – спрашивает этот придурок, поднимая отлетевшую дверцу. Хорошо, что внутри кроме старых бабушкиных коробок ничего не было.

Таня упирается кулаками в бока.

– Во-первых, я их не вешала, они здесь уже триста лет, они были здесь еще до того, как моя бабка лишилась девственности. А во-вторых, – она хватает психа за локоть и тянет к входной двери, старательно игнорируя факт того, что кожа у него, как кипяток. – Вали-ка ты отсюда.

– Нет смысла меня выгонять, пока у меня твои запасные ключи, ты же понимаешь?

Псих останавливается в пороге, и все.

Глава 3

Удушающе жарко. Кто-то явно переборщил с отоплением, Таня расстегивает одну пуговицу на рубашке и натягивает улыбку, встречая клиента.

Ее смена подходит к концу, но она не чувствует облегчения. Потому что всю смену была, как на иголках, да еще и Полина решила, что звонить ей на рабочий телефон – лучшее решение из всех, когда-либо ею принятых.

– Ты не договорила! – достает она, когда у Тани случается минута передышки.

Она трет лоб, поглядывая на дверь. Через час должна приехать какая-то важная шишка из аэропорта, и если она не покажет лучший сервис на планете, ей откусят башку.

– Нечего договаривать, – шипит она, прикрывая трубку рукой.

– Ты согласилась на предложение или нет?

– А как ты думаешь?

– Думаю, да.

– Что? – Таня возмущена и крайне раздосадована тем, что подруга считает ее настолько слабой на передок. И она хотела бы проматериться, но она на работе, так что, так ей и говорит. – Полли, я возмущена и крайне раздосадована. По-твоему, я кто?

– Моя лучшая подруга, в чьей пещере давно не было ничего живого и теплого, – она слышит, как Полинка что-то жует. Удивительная способность говорить про секс, при этом опустошая холодильник. – Только холодные, одинокие, огромные резиновые члены. Сколько у тебя их, кстати? Сорок один?

Таня отставляет в сторону трубку, острое желание послать ее к черту вдруг переполняет, и Таня даже набирает воздуха в легкие, чтобы это сказать, как дверь вдруг распахивается, и на пороге появляется псих.

Собственной персоной.

Еще и в костюме. Ну разумеется.

Таня роняет челюсть, а потом кладет трубку, несмотря на вопли Полины о том, что она не должна игнорировать ее вопросы, ведь она беспокоится о ней.

– Привет, – псих складывает ладони на стойку и улыбается.

У Тани происходит головокружение и самую малость – возбуждение. Потому что она в жизни не видела маньяков в костюмах, оказывается, они на них очень даже хорошо сидят.

На то, чтобы взять себя в руки, уходит ровно минута.

Таня прокашливается, смотрит по сторонам.

– Эм… Чем я могу помочь?

– Хочу снять номер.

– От…лично. Какой нужен номер? – она открывает схему расселения на компьютере, просматривая самые бюджетные варианты. Иначе, что еще можно предложить парню, который спит в машине?

– Ваш самый роскошный люкс.

Таня давится воздухом и поднимает на него взгляд. Потому что это действительно смешно.

– Правда?

– Да, – псих наклоняется над стойкой так, что его лицо оказывается слишком близко к Тане. Эй, как же личное пространство? – Собираюсь стать vip и доставать тебя каждую секунду каждой твоей чертовой смены. И к концу моего пребывания здесь у тебя не останется ни одной нервной клетки, зайка.

Таня тяжело вздыхает.

– Слушай, какого черта? Если ты можешь позволить себе наш люкс, значит, у тебя нет проблем с деньгами. Сними любую квартиру, живи и радуйся, что ты пристал ко мне?!

– Мне не нужна любая квартира, мне нужна твоя.

Загадки-загадки, ну надо же.

Таня, с одной стороны, их терпеть не может, а с другой… Ей вдруг становится настолько любопытно, что она ловит себя на том, как раздает свое чувство самосохранения прохожим.

Она видит свою непосредственную начальницу, которая стоит у лифта и косится в ее сторону.

– Уходи, пожалуйста, – шипит Таня сквозь натянутую улыбку.

– Еще чего.

– Прошу тебя, свали, вон та грымза – мой босс, и она видит меня насквозь.

– Какая, вон та? – псих поворачивается и, улыбаясь, машет Дарье Альбертовне рукой. – Добрый вечер!

Та округляет глаза, оглядывает его с головы до ног. Потом кивает, изгибая губы в ответ, но взгляда так и не отводит.

– Ну так что, – возвращаясь к своим баранам, продолжает псих. – Я могу у тебя остаться?

– Сколько часов я тебе дала, чтобы ты собрал свои монатки? Десять? Так вот, я передумала. Хочу, чтобы ты убрался еще раньше. Или я вызову полицию.

Псих кивает и… Выглядит так, что становится очевидно – он не замышляет ничего хорошего.

– Смотри, как ты предпочитаешь? Мне стоит поцеловать тебя на глазах у той дамочки или ей понравится, если я пройдусь по этой стойке без штанов?

Таня открывает рот и смотрит, как рука психа тянется к ремню.

Он сделает это.

Точно сделает, очевидно же, что он способен на херню и похуже.

* * *

– Это моя спальня, – Таня тычет пальцем в дверь. – На ней нет замка, но, я надеюсь, ты достаточно адекватный, чтобы понимать – тебе нечего там делать.

Псих поднимает руки вверх.

– Пожалуйста-пожалуйста, не сильно-то и хотелось. Еще завалит дилдо по самые уши.

– Заткнись уже! – Таню бесит сам факт того, что псих знает про ее игрушки. С одной стороны – это не должно ее смущать, потому что… А перед кем смущаться, это же псих! И она – взрослый человек! А с другой – очевидно, она создает впечатление озабоченной на голову нимфоманки. – И вообще, постарайся не трогать мои вещи.

– Какие из них?

– Никакие мои вещи не трогай, боже!

– Ладно, – соглашается псих, и Таня только сейчас замечает, что он стоит в ее носках.

Господи…

– Еще правила?

– Не шуметь. И никого не приводить.

– Я и не собирался. Мне и тебя хватит, зайка.

– И не называть меня зайкой, – рявкает Таня. А потом зависает на секундочку, потому что… – И что значит «мне и тебя хватит»?

– Ну как же? – псих подмигивает ей. – Наш уговор.

– О боже, когда-нибудь люди перестанут думать о том, что я озабоченная, нервная из-за недотраха, голодная идиотка, помешанная на игрушках для взрослых?

Таня всплескивает руками и исчезает в своей комнате.

Псих орет ей вслед:

– В этом нет ничего постыдного, зайка.

– Меня зовут Таня. ТА-НЯ!

Кажется, тот в ответ выкрикивает имя Егор, но это не имеет никакого значения.

Потому что чертов псих, да и только.

* * *

Глава 4

Таня проснулась ночью от грохота.

Сначала она смотрела в потолок, пытаясь понять, с какой стороны буянят соседи. Потом звук повторился, и на этот раз он был ближе, чем могло показаться. У нее на кухне.

Таня, сонная, в трусах и с табуреткой в руках, начала продвигаться в сторону кухни. Темень была – хоть глаз выколи, и только в гостиной она вдруг вспомнила, что всегда на ночь оставляет в прихожей свет. А в этот раз он не горел.

Сон сошел на нет. Таня остановилась, опуская табуретку на пол. Точно. Псих. Как она могла про него забыть?

Тот чем-то шебуршал в темноте на кухне, и как будто даже разговаривал сам с собой.

– Что ты делаешь? – спросила Таня, встав в проходе.

Псих выпрямился, заслоняя собой остатки света от окна. Кашлянул. Он как будто… Смутился, что ли? Таня понять не могла, какого черта происходит.

– Ищу еду для собаки.

– В холодильнике есть сосиски, – на автомате ответила Таня.

Псих кивнул.

– Спасибо.

Таня помотала головой. Вот уж действительно Полинка не шутила, когда говорила, что ее жизнь с этим психом скучной не будет.

Ну ничего. Она как-нибудь выдержит две недели, тем более, деньги ей и впрямь не помешают. А потом они распрощаются навеки.

Она развернулась, чтобы уйти, а потом вдруг… Замерла на месте.

– Подожди-ка, – произнесла она в темноту. – Для какой еще нахрен собаки?

Пес был взрослой и довольно вежливой дворнягой. Он сидел на полу, уже при включенном свете, и смотрел с благодарностью на протянутую ему сосиску. Брать не спешил. Ждал, когда псих разрешит.

– Итак, давай-ка мы с тобой повторим, – тихо сказала Таня, стараясь не издавать лишних звуков, потому что в квартире, мать его, была большая, незнакомая ей СОБАКА. – Ты пошел на пробежку ночью (я не собираюсь спрашивать тебя о мотивах такого поступка, потому что мне плевать), у подъезда встретил собаку, и решил, что нужно притащить ее ко мне домой. Все верно?

Псих спокойно кивнул и позволил, наконец, собаке съесть сосиску.

– Все верно.

– Окей. А у тебя не возникло, ну я не знаю, мысли, что я буду против?

– Нет.

– Серьезно?

– Ты что – живодерка? Позволила бы псу ночевать на улице?

Таня встала, прохаживаясь по кухне.

– Это бродячий пес. Он живет здесь уже несколько лет, его кормят все бабки в округе, у него там президентский люкс в подвале с игрушками и лежанками, ты что – издеваешься?!

Псих посмотрел на нее сурово.

Таня поверить не могла.

Просто не могла поверить. Почему бы этой горе мускулов не продолжить оставаться просто горой мускулов, без вот этой вот лишней блевотной милоты. Он теперь у нас еще и благодетель. А Таня, получается, та еще скотина.

– Бездомные люди тоже не жалуются на свои подвалы, но будь у них выбор – они бы предпочли что-то более комфортабельное.

– Правильно ли я понимаю, что завтра утром вполне могу обнаружить у себя на диване бомжа?

Псих стрельнул в Таню взглядом. Таким, ни черта хорошего не предвещающим взглядом.

– Нет.

– Отлично. Собаку тоже убери.

– Какая ты злая! Может, мне все-таки трахнуть тебя, чтобы ты успокоилась?

Таня была уже на полпути к выходу из кухни, когда слова психа догнали ее.

Она обернулась. И вдруг, вот прямо сейчас поняла, что они оба в трусах. На ней есть еще футболка, на нем - ничего. Только трусы.

– Кстати об этом. Чтобы окончательно замять эту тему – у меня все в порядке. В полном. Блять. Порядке! А даже если бы было не в порядке – ты был бы последним человеком на планете, к кому бы я обратилась за помощью!

Псих улыбнулся своей фирменной улыбочкой – уголком губ. Оскал, иначе эту улыбку не назовешь. Таня почувствовала себя размазанным по сковородке желтком.

– Так значит, все-таки обратилась бы?

И он вдруг пошел на Таню, как бульдозер. Прямо напролом, пока не припер ее к стенке.

Было неловко. Особенно, когда Таня с ужасом почувствовала теплую влагу в своих трусах.

Оооо нет. Нет, нет, только не сейчас, пожалуйста.

Она прикрыла глаза. Постаралась вспомнить что-нибудь мерзкое, склизкое, отвратительное… Но псих толкнулся бедрами, и…

Вот черт.

У него привстал.

Таня открыла глаза и посмотрела на него укоризненно.

– Зачем ты это делаешь?

– Чтобы ты немного расслабилась.

– Еще чуть-чуть, и подумаю, что я твой трофей. Очередной спор? Что тебе нужно?

Псих фыркнул, ладони его легли на стену по обе стороны от Таниной головы, и он дыхнул в ее рот, потираясь кончиком носа о нос.

– Если бы это был спор – я бы уже выиграл.

– Не подавись самомнением.

– Не волнуйся за меня.

Они какого-то черта говорили шепотом. Тане казалось, что она сейчас на воздух взлетит от этой жгучей смеси возбуждения и злости.

А еще…

Она жутко, до боли, просто невыносимо сильно хотела…

Секса, разумеется, не психа. Псих – просто качок с членом, ничего особенного.

Ничего особенного.

Ничего.

Особенного.

Она повторяла это себе, пока отталкивала психа от себя, пока шла в свою комнату, пока лежала, толкаясь в подушку, пока кончала, закусив кулак…

* * *

– Охренеть! – выпалила Полина, оглядев Таню с головы до ног.

Она знала. Знала, что ее старания будут оценены по достоинству. Потому что она, мать вашу, вытащила эти кожаные брюки из самых глубоких недр своего шкафа. Глубже – только бабушкины шали, покусанные молью. Эти брюки лежали там со времен основания мира, а точнее – с Таниного одиннадцатого класса, и сидеть плотнее на бедрах могла, пожалуй, только ее кожа. Она даже дышать в них боялась, чтобы они не лопнули по швам.

В дополнение к узким брюкам шел топ, который сама Полли подарила ей в качестве подарка-издевательства на прошлый Новый год. Ну, знаете, такие подарки, которые радуют только того, кто дарит. Потому что он считает это хорошей идеей. Или потому что просто хочет поржать.

Глава 5

Таня пожалела, что вовремя не включила камеру в телефоне. Потому что лицо психа, когда они вошли в клуб, надо было видеть.

Нет, вошел-то он на расслабоне, пританцовывая и радуясь. А вот потом, когда пригляделся…

Повсюду были парочки. Они танцевали, держась за руки и целуясь, вовсю флиртовали друг с другом, тискаясь по углам. Этот клуб и правда имел ужасную репутацию, но именно здесь устраивали классные, веселые тусовки, после которых ты чувствуешь себя перерожденным.

Столик, который они забронировали, находился в самом пекле. Прямо-таки в логове разврата.

Сдав вещи в гардероб, Таня пошагала в сторону стола, виляя задницей и искренне надеясь, что она не выпрыгнет из штанов. Полли, улыбаясь, шла следом, а псих...

Псих, кажется, к своему месту прилип.

Он что, реально никогда не был в клубах? Никогда не видел, как люди обжимаются на танцполе?

Он косился на всех парней и девушек, как будто это были бомбы замедленного действия. Как будто, если он пошевелится, они начнут взрываться одна за другой.

– Эй! Ты идешь? – окрикнула его Таня сквозь музыку, и тот вздрогнул, оживая на ходу.

Прелесть какая.

Разумеется, на него все таращились. Еще бы – такой здоровяк, излучающий тестостерон и опасность, с щетиной, как колючая проволока и с плечами шире Таниных в пару раз… Психа облепили озабоченными взглядами. Еще секунду – и облепили бы и телами, слетевшись как мухи на мед. Таня быстро схватила его за рукав и потянула на себя.

– Если не собираешься свалить – лучше прекрати таращиться, это невежливо.

Псих моргнул и быстро сел в самый угол за их столом.

* * *

Полинка долго на одном месте не сидела.

Прошло всего несколько минут, а она уже познакомилась с барменом, потанцевала с парой девчонок, где-то задаром достала две бутылки шампанского и, довольная, плюхнулась на свое место.

– Класс! – воскликнула она, размахивая бутылками перед Таней.

– Содержанка, – выпалила он.

Полинка и правда была лакомым кусочком для мужчин. У нее и опыт имелся… Очень разный. Ну, такой, студенческий и несерьезный, но все-таки. Иногда она спрашивала у Тани, каково это – влюбиться до беспамятства.

Таня не знала.

Она не влюблялась. Пару раз почти-почти чувствовала то самое, но прям ВЛЮБИТЬСЯ так, чтобы захотелось ради кого-то умереть, почему-то не получалось. Все попытки построить что-то серьезное заканчивались полным провалом и, в какой-то момент, она перестала пытаться.

Может, это и не ее вовсе? Может, ей и правда суждено просто знакомиться с парнями в клубах или в Тиндере, трахаться и забывать о них на следующий день?

Кстати об этом.

Она огляделась, присматривая парней, что посимпатичнее. Один из них – красавчик в джинсовой куртке, со стильной укладкой и белоснежной улыбкой – стоял у барной стойки и заинтересованно на Таню поглядывал.

Таня, в свою очередь, улыбнулась ему, даже хотела подмигнуть, но тот вдруг отвел глаза.

Таня напряглась. И что это было?

Потом она перевела взгляд на психа – тот тоже смотрел на того парня, но не с любопытством, а с угрозой. Как будто обещал перекусить ему шею, если тот приблизится.

– Ты что делаешь? – спросила Таня, наклоняясь к нему.

Тот, раскинувшись на диване, делал вид, что ему комфортно здесь находиться, но на деле – явно готов был взорваться от напряжения.

– Что я делаю?

– Не сиди так.

– Как «так»?!

Таня кивнула на его руку, заброшенную на спинку дивана позади нее.

– Так. Ты отпугиваешь от меня парней.

Псих прищурился.

– Почему?

– Посмотри на себя! Мы с тобой выглядим, как семейная пара на выгуле. Смотреть можно, а трогать – нельзя!

– А тебе так принципиально, чтобы тебя потрогали? – сказал псих, вскинув брови.

Таня вдруг почувствовала нестерпимое желание треснуть ему. Не в первый раз, кстати. Это желание возникало у нее постоянно. Почти каждую минуту.

– Ты что – издеваешься?

– Нет. Пытаюсь понять, как ты стала такой озабоченной.

Таня себя озабоченной не считала. А даже если бы она и была такой – каким боком это касается психа?

– Пару дней назад ты предлагал мне секс за проживание в моей квартире. Кто из нас озабоченный?

– Это вынужденная мера.

От возмущения заклокотало в груди.

– Вынужденная? Действительно, секс со мной ведь – настоящее испытание.

– Я этого не говорил…

– Пошел ты к черту.

Таня встала и, вскинув подбородок, вышла на танцпол.

Даже если с сексом ей сегодня не обломится, то она хотя бы потанцует.

Бокал в руке, красивая музыка, она суперски выглядит. Псих может катиться на все четыре стороны, вот честно.

Таня подстроилась под ритм и медленно двигала бедрами, покачиваясь из стороны в сторону. Она забыла обо всем, мигали огни, люди вокруг были расслабленными, веселыми, интересными. Не законсервированными в своих внутренних страхах, а по-настоящему свободными, и Тане хотелось быть свободной вместе с ними.

Она отдалась танцу, отдалась музыке, она просто наслаждалась тем, что находится здесь, среди этих людей, в хорошем месте, она выбросила из головы все лишние мысли и просто танцевала, танцевала, танцевала.

В какой-то момент музыка стала быстрее, ритмичнее, люди облепили Таню со всех сторон, и она уже вовсю смеялась, прыгая на месте и сталкиваясь с другими людьми локтями, пальцами, плечами и бедрами.

Ей было так легко! Впервые за долгие месяцы она не чувствовала того раздражения внутри, усталости от того, что все вокруг хотят от нее чего-то.

Она просто веселилась, просто соответствовала возрасту и своему внутреннему «я».

Музыка снова сменилась. Люди вокруг разбились на парочки, и Таня снова увидела того парня у стойки. Они встретились взглядами. Таня остановилась, глядя на него.

Рискнет или нет? Подойдет или будет ждать решающего шага от Тани?

Парень изогнул губы в улыбке, а потом двинулся к ней, проходя мимо людей, огибая их и торопясь добраться до Тани.

Глава 6

В такси ехали молча.

Псих смотрел в свое окно, Таня – в свое.

Пелена бьющей по ушам музыки сошла, и в голове закрепилась мысль – а какого хрена это, собственно, было?

Зачем она шла в клуб? Познакомиться с кем-нибудь и, если повезет, переспать. Избавиться от навязчивых мыслей о психе. Верно? Верно.

С чем она оттуда ушла? С влажными трусами и странным ощущением, что кроме психа, собственно, ей никого и не хочется.

Она успокаивала себя тем, что таких как псих хотят все. Это как удивляться тому, что тебе нравится какая-нибудь рокзвезда-бунтарь.

Но до спокойствия ей еще было далеко.

Когда они вошли в дом, псих вдруг притянул ее к себе, прижал спиной к своей груди. Он как будто хотел продолжить танец, но не осмеливался об этом попросить. Потому что такие как он не просят. Берут и все.

Таня почувствовала, как сладко заныло у нее в животе, как чужое горячее дыхание пустило мурашки по телу, но…

Смогла вырваться. Взяла себя в руки, поумоляла свое внутреннее «я» немного, и отстранилась. Повернулась к психу лицом, тыкая пальцем ему в грудь.

– Никогда больше так не делай, ясно тебе?

Тот не выглядел впечатленным.

– Почему нет?

Таня не приготовила достойного ответа на этот вопрос, поэтому какое-то время просто таращилась на психа, чувствуя, как разбухает возмущение внутри.

– Потому что… Потому…

– Ну? Скажи мне, – он шагнул на нее, снова сокращая между ними расстояние. – Мы оба одиноки, между нами сексуальное напряжение, я бы с удовольствием трахнул тебя, а ты не откажешься от члена.

– Да пошел ты!

– Не слишком оригинально, зайка.

Таня толкнула его в грудь, но на него это, понятное дело, почти не подействовало. Он только перехватил ее руку и потянул ее на себя, несмотря на сопротивление.

– Пусти.

– Ага. Как только у тебя перестанут стоять соски.

– Да что ты привязался ко мне?!

Таню этот вопрос мучил ночами. Как и то, почему она позволяла психу распоряжаться ее личным пространством.

– Ты – интересный ребус, Таня Мальцева.

– Откуда ты знаешь мою фамилию?

Псих пожал плечами.

– Слежу за тобой.

Таня все-таки вырвалась. Зыркнула на него так, что сама собой возгордилась. Ей казалось, что она смотрит с силой и вызовом, но по лицу психа можно было понять, что Танины попытки казаться грозной его только смешат.

Он отошел на шаг, поднимая руки вверх.

– Подожду, когда ты сама попросишь.

– Не попрошу, – рявкнула Таня.

– Будешь умолять.

– Хлебни-ка яду.

Она ушла прямо так, в куртке, сняла ее уже в комнате и долго смотрела на свою грудь, ведя мысленный диалог с сосками. Дескать, так нельзя, милые, не на первого же встречного, нафига меня так подставлять?

Сиськи, понятное дело, не отвечали. А жаль.

От Тани пахло потом, дымом и алкоголем. Она ведь даже не пила почти, и вся эта поездка оказалась полным провалом!

Да еще и Полли решила достать ее сообщениями.

«Вы смотрелись, как лучшая версия Беллы и Эдварда на выпускном».

Таня закатила глаза.

«Белла не такая сексуальная, как я», – ответила она.

Полина прислала ей парочку удивленных смайликов, после чего от нее пришло возмущенное:

«Кристен Стюарт – секси! Даже у меня на нее встает».

«У тебя вообще встает на все, что тебе недоступно».

«Не оскорбляй меня. У меня и на доступное тоже встает, особенно, когда я пьяна. А пьяна я почти всегда».

«Спи, пожалуйста».

«Как уснуть, как уснуть, Мальцева? Я собираюсь написать про вас с психом эротический фанфик. В нем вы поженитесь и усыновите восьмерых деток».

«Мне хватит и притащенной им собаки».

Как будто зная, что про нее идет речь, собака в комнате резво тявкнула, и Таня вздохнула, желая провалиться сквозь землю.

Что ж. Это был целиком и полностью ее выбор. Она села не в ту машину, а потом и свернула не на ту дорожку – сама напросилась.

Она переоделась в домашние шорты и майку и вышла, желая убедиться, что ни псих, ни собака, не описали ее ковер.

Псих сидел на полу в одних трусах и учил псину подавать голос.

В три часа ночи. Самое время, не так ли?

– Что ты делаешь? – спросила она устало и присела на край дивана.

Псих, не поднимая на Таню взгляда, попросил собаку дать лапу, и та… Выполнила просьбу так, словно всю жизнь этим занималась.

– Ему скучно.

– Так отпусти его на улицу, к его друзьям, братьям, сестрам. Его там бабки уже обыскались, скоро попрут с войной на ближайшую живодерню.

– Это домашний пес.

– Нет.

– Да. Когда-то он точно был домашним. Посмотри, как ему комфортно в квартире.

Таня понятия не имела, как псих мог быть такой скотиной и такой лапочкой одновременно. Серьезно. Даже Таня, которая в жизни не сходила с ума от животных, смотрела на эту псину с какой-то нежностью, как будто она вдруг принесла радость в ее жизнь.

Милый, очаровательный кобелек. Вон, и хвостом вильнул в ее сторону, и язык вытащил, радуясь, что делает успехи в ночной тренировке.

Господи, куда ее тянуло? В какие дебри?

– Просто… Буду благодарна, если вы вместе с собакой дружно уляжетесь спать, потому что иначе соседи начнут выламывать дверь.

Она сняла с сушилки чистое полотенце и направилась в ванную.

Псих проводил ее взглядом и напоследок крикнул:

– Можно с тобой?

– Нет! – рявкнула Таня, проглатывая нестерпимое желание представить, как они могли бы помыться вдвоем.

* * *

У Тани было хорошее настроение, поэтому она решила впервые за несколько месяцев приготовить нормальную еду. Не пельмени. Не бутерброд. Не заварную лапшу. Нормальную еду.

Типа… Плов.

Таня понятия не имела, как готовить плов, но Гугл был ей в помощь.

Она разложила перед собой мясо, рис, морковь, лук и целую коробку со специями, которыми она в жизни не пользовалась, но которые всегда хранила на какой-то там особый случай. Типа этого.

Глава 7

И черт ее знает, на что она так разозлилась? На то, что ее уютный вечер был безнадежно испорчен? На абсолютное отсутствие такта у мамы? Или на то, что псих счел хорошей идеей ходить перед ней без трусов?

Последнее взбесило особенно.

Потому что у Тани было хорошее воображение, и теперь, едва она опускала веки, ей мерещилось ЭТО.

Большой член психа, болтающийся у него между ног.

И это он еще не стоял. А если бы встал?

Таня вздохнула, перевернулась на бок.

В животе забурчало.

Все-таки, желудок вообще не в курсе, что она разнервничалась и решила не есть.

Но идти сейчас на кухню – это идти мимо психа. И показать ему, что она голодна.

Казалось бы, в двадцать два года – нормальное решение, да? Хочешь есть – иди ешь. Но Таня как будто прилипла к кровати и не могла отлипнуть.

– Да чтоб тебя! – рявкнула она в пустоту, когда желудок снова издал этот звук.

Она села. Начала настраивать себя на героический поход до кухни и обратно, как вдруг в дверь постучали.

– Что нужно? – выкрикнула Таня, заранее хмурясь. Ну, так, на всякий случай.

Псих выждал паузу (ну мало ли, вдруг Таня голая, это же только психу можно разгуливать без трусов), а потом осторожно приоткрыл дверь и заглянул в нее.

– Я накрыл стол в гостиной. Идешь ужинать?

Слава богу, на психе была одежда. А еще из образовавшейся между ним и дверью щели повеял запах Таниного плова, и это было просто божественно, честно говоря. Великолепно. Ничего приятнее она в жизни не чувствовала.

– Не голодна, – ответила она, и едва сама себе не дала по лицу.

Псих нахмурился.

– Зачем ты врешь?

– Затем, что ты меня выбесил.

– Я прошу прощения, окей? Просто хотел пошутить.

– Засунь свои шутки себе в…

– Ладно, ладно, в следующий раз обязательно засуну. А сейчас – не могла бы ты выйти и поесть?

Таня смотрела на него, выжидая. Будут еще аргументы?

Вдруг так сильно – ТАК СИЛЬНО – захотелось повыебываться. У Тани такое бывало редко, но прямо сейчас захотелось включить суку на полную.

– Я предпочту умереть от голода, чем поужинать с тобой.

Псих вскинул брови. Потом хмыкнул и, посмотрев на свои ногти, сказал.

– Значит, зря я покупал пиво и охотничьи колбаски?

Таня подумала об этом. Ну просто ужас, панический ужас для желудка. Пиво. И охотничьи колбаски. Еды вреднее просто не существует. Но как только она представила их себе – холодное пиво в запотевшей бутылочке, копченую охотничью колбаску – слюни едва не затопили кровать.

* * *

Это было роскошно.

Во-первых, плов. Таня сделала его настолько совершенным, что теперь могла с легкостью приготовить что угодно. Теперь она в своих силах была полностью уверена.

Псих наворачивал ее плов ложкой, трескал за обе щеки, и Таня вдруг поняла, что это дико умилительная вещь.

Оказывается, когда ты готовишь, а кто-то потом ест это с удовольствием – это… Это как секс. Как доставлять партнеру удовольствие в сексе и слушать, как он стонет. Совсем не к столу аналогия, но другой ей на ум не пришло.

На экране телевизора Джеки Чан уничтожал вертухами врагов, его лохматый тезка лежал на ковре и сладко посапывал, прижимаясь боком к ноге психа, сам псих ел, а Таня, уже изрядно так набив желудок, просто сидела, откинувшись на диване и глядя в телек.

Прохладное пиво грело изнутри.

Было в этом что-то такое… Стабильное. Как пробник настоящей семьи.

В какой-то момент своей жизни Таня отчаялась о таком даже мечтать. Все знакомства, которые случались в ее жизни, доводили ее до постели. И до истерик. Никакого намека на серьезность не было. А если и было, то заканчивалось так внезапно, что она оставалась в одиночестве и в сомнениях – а не померещилось ли ей все это?

И было гадко от этой мысли. Она вроде как смирилась, но вроде как сейчас снова начала об этом думать. О том, а заслуживает ли она. О том, будет ли вообще в ее жизни что-то подобное? Или вот эти сорок минут с пивом и пловом в компании психа и пса, которого он притащил с улицы – лучшее, что ее ждет?

– У тебя когда-нибудь были серьезные отношения? – вдруг спросила она, неожиданно даже для себя.

Псих перестал жевать. Посмотрел на Таню, потом вытер рот салфеткой и, сделав глоток из бутылки, ответил:

– Да.

– И? Почему закончились?

– Она ужасно со мной поступила. Я бы даже сказал… Она предала меня.

Таня пыталась понять, что произвело на нее большее впечатление – то, что псих вообще решил ответить на ее вопрос или то, с какой болью в голосе он говорил? Как будто… У него были чувства? Самые настоящие? Как у всех людей? И сердце, а не кусок металла?

– Что она сделала? – прошептала Таня, от любопытства она едва могла усидеть на месте, поэтому наклонилась, чтобы быть ближе к психу.

Тот таращился перед собой. Потом поймал пальцем упавшую на стол крупинку риса, запихнул ее в рот и сказал:

– Она умерла.

– В смысле… Для тебя или буквально?

– Буквально.

– А… Оу, – Таня откинулась обратно на спинку дивана и уставилась в пустоту. Потом произнесла с сарказмом: – Действительно, очень эгоистично с ее стороны.

Джек перевернулся с боку на бок, забавно дрыгая лапами во сне.

Таня притихла, пиво и странные разговоры так разморили ее, что она заклевала носом, а потом и вовсе уснула. Сидя. На диване у телевизора.

В компании психа.

* * *

Таня проснулась от того, что стало слишком жарко. Не открывая глаз, сбросила с себя одеяло, почувствовала, как чья-то рука натягивает его на нее снова, и открыла глаза в ужасе.

Мысль громко заорать тут же испарилась, когда она поняла, что лежит на диване в одежде, а сзади «большой ложкой» к ней прижимается псих.

Прямо всем телом.

Таня чувствовала его стопы, прижатые к своим, чувствовала его колени и член, которым псих упирался в ее задницу, как будто делал это всегда и ничего такого в этом нет. При этом рука психа была перекинута через Танино тело, когда вторую он заботливо пропихнул ей под голову.

Глава 8

Таня не понимала, почему она после трудного рабочего дня, вместо того, чтобы идти домой и отдыхать, должна разгуливать по магазину женского белья, да еще и давать какое-то свое экспертное мнение по каждому комплекту.

Но у Полли намечалось свидание, и на этот раз она решила подготовиться, чтобы не получилось, как в тот раз.

Что было в тот раз – история умалчивает. Таня помнит только, что Полинка как-то знатно опозорилась, но, зная ее, почему-то возникали сомнение в том, что дело было именно в трусах.

– Как тебе эти? – Полли отодвинула занавеску в примерочной и предстала перед Таней в каких-то ниточках. Ниточки эти были белые и прозрачные, и Таня искренне не понимала, на кой они нужны, если совсем ничего не прикрывают.

– У тебя вареник выпал, – сказала она, отворачиваясь.

– Так задумано! – Полли покрутилась, как опытная вебкам модель.

Ладно, попа ее в этих трусиках выглядела горячо. Таня похвалила ее физическую форму, а потом подумала о том, что самой не помешало бы походить в спортзал… Цепочка из мыслей привела ее к предыдущей ночи, которую она не собиралась вспоминать, и дальше она уже вовсю мечтала, чтобы ее мозг взорвался.

– Или лучше красное? – спросила Полина. – Мальцева, ты меня слушаешь?

– Слушаю. Но, как мне кажется, в вопросе лифчиков и стрингов тебе лучше бы помог консультант или подружка из клуба. Я ношу простые труселя за триста рублей, если это не какой-то особый случай. На особые случаи у меня есть за триста пятьдесят.

Полина посмотрела на нее так, словно она ее оскорбила.

– Во-первых, у меня нет никаких подружек, единственная моя подружка – это ты. Во-вторых, я не собираюсь светить вареником перед какими-то там консультантами. Поэтому, будь добра, сосредоточься!

Сосредоточься, пф, легко сказать.

Таня весь день пыталась сконцентрироваться на работе. Был наплыв гостей, которых нужно было расселить, а также – очень много звонков, ведь люди в двадцать первом веке даже не пытались научиться пользоваться онлайн-бронированием и все еще звонили.

И, вроде как, на какое-то время ей удавалось не думать о психе и о своей постыдной слабости ночью, вроде как, она даже смогла сделать вид, что ей все это приснилось, но… Потом возникал какой-нибудь перерыв на кофе или минутное затишье, и мозг сам напоминал.

Дескать: "Вижу, Таня, ты заскучала и уже несколько часов себя не ненавидишь, вот тебе картинка, как псих трется о твою жопу членом, а ты стонешь, как сучка. Не благодари".

Хотелось взвыть от этой мысли.

Нет, точно, ей стоит выселить психа. Да, у них вроде как был уговор, но она не собиралась страдать от постоянного сексуального напряжения к парню, который ей совсем не подходил.

Псих – взрослый мальчик. Найдет, где жить.

Приняв это решение, Таня кивнула сама себе в зеркало и вроде как даже почувствовала облегчение.

Да. Вот так. Она несет полную ответственность за свою жизнь. Она не пойдет на поводу у взыгравших гормонов, ей не пятнадцать лет.

Пока она планировала этот непростой разговор в своей голове, Полли уже переоделась в черное кружево, которое выглядело как рабочая форма элитных проституток. Полинка, при всем уважении, не тянула ни на элитную, ни на проститутку. Но если бы Таня сказала ей об этом, она прибила бы ее нахрен.

– Возьму его! – взвизгнула она, крутясь у зеркала и рассматривая свою жопу.

Таня спорить не стала, но на всякий случай спрятала взгляд в телефоне.

* * *

Вернувшись домой, Таня какое-то время стояла под дверью и репетировала речь. С чего ей стоило начать?

«Извини, но моя оставшаяся нервная клетка тебя не выносит, поэтому, не мог бы ты свалить?» – слегка грубовато, не так ли? После такого вполне возможно получить в нос.

«Я ничего не имею против тебя, но у меня есть планы на жизнь, и в эти планы не вписывается свихнуться», - получше, но тоже далеко от идеала.

«Наше соседство даже радовало бы меня, если бы моим соседом был кто-то другой, прости».

Короче говоря, ничего хорошего в голову не приходило. Ничего приятного, за что она не оказалась бы с разбитым лицом. Поэтому Таня сделала глубокий вдох и решила действовать по ситуации. Посмотреть, в каком псих настроении. Вооружиться чем-нибудь. Или, наоборот, спрятать острые предметы. Хорошенько психа подготовить и заранее забрать у него свои ключи…

Она открыла дверь и вошла, уверенная, что вот прямо сейчас все разрешится.

Но еще в пороге услышала голоса.

Псих заливисто смеялся, что само по себе звучало, как истерика какого-то животного. А над чем он смеялся? Правильно! Над рассказом Таниной мамы о том, как она в детстве в деревне у бабушки провалилась в уличный туалет.

Таня села на пол и закрыла ладонями глаза.

Точно.

Как она могла забыть о том, что ее маме ВСЕГДА и ВЕЗДЕ нужно быть в курсе событий. Было бы странно, если бы она не заявилась в гости, увидев незнакомого мужика у Тани в квартире. Вселенная бы рассыпалась, если бы этого не произошло.

Таня подумала о том, что она могла бы развернуться и сбежать, пересидеть у Полли, пока мама не уедет и, в идеале, не заберет психа с собой. Ну, если он так сильно ей понравился.

Но вдруг псих проговорил в полный голос:

– Кажется, я слышал, как хлопнула дверь. Танюш, это ты, Зайка?!

У «Зайки» так сильно загорелась жопка, что она готова была взлететь на воздух.

* * *

Как только Таня вошла в комнату, мама бросилась ей на шею, как будто они не виделись уже пару лет. Она была без отца. Очевидно, что он отказался участвовать в этом театральном представлении, хотя жаль. Папино несчастное лицо было бы сейчас как раз кстати. Их таких было бы двое.

– Дорогая, как ты вовремя! Мы с Егором как раз заказали еду, решили не утруждаться с готовкой, – она расцеловала Таню в обе щеки и потом пальцами растерла помаду, оставшуюся на ее лице.

Таня дождалась, когда мама отлипнет от нее, потом обошла ее стороной и посмотрела на психа так, что тот должен был тут же взорваться и разлететься по комнате ошметками.

Глава 9

Что ж, официально: выходить на улицу вечером, когда за окном ниже нуля, а ты только из душа – не лучшая идея Тани Мальцевой.

Она закуталась в одеяло, чихнула, проматерилась, потом чихнула снова. И грустно уставилась в ноутбук перед собой. Фильм был скучный, а температура снова начинала подниматься. Она чувствовала это своими костями – это давно забытое ощущение.

Таня не болела уже, наверное, пару лет, не считая легкого насморка. В последний раз она простудилась, когда Полинка уговорила ее в рождественский мороз прыгнуть в снег после бани. Она была уверена, что ничего не будет. По логике вещей – не должно было быть, но Таня слегла на две недели, а Полли, как порядочная подруга, привезла ей целый пакет таблеток и смылась со своим тогдашним любовником на зимовку в Таиланд.

Полинка тогда до усеру доказывала, что Таня заболела, потому что так и не купила достаточно теплую шапку. Таня же была уверена, прыжки голой жопой в снег – зло.

Теперь это ощущение, как будто тебе дерут горло наждачной бумагой, снова вернулось, и Таня хотела расплакаться.

Она потянулась за градусником.

Джек, который все это время сидел на полу рядом с ней, поднял голову и лизнул ее руку.

– Знаю, дружище. Ты не виноват, – сказала ему Таня.

Ее посадили на больничный, и в этом был только один плюс: не нужно ходить на работу.

Зато минусов – тьма. Даже если не думать о ее ужасном, просто отвратительном самочувствии, Таня могла насчитать в данной ситуации около пятнадцати недостатков. Начиная с того, что, оказывается, ей скучно тупо смотреть сериалы, и заканчивая тем, что она видела психа каждый день

Каждый день по сто девяносто раз.

– Хочешь чего-нибудь? – он появился в дверях и оперся о косяк своим большим плечом.

Таня закуталась в одеяло поглубже.

– Нет.

– Я приготовил суп.

– Я слышала. Грохот стоял такой, что, боюсь, моей кухни больше не существует.

– Случайно уронил стул.

– Сначала роняешь мои шкафчики, теперь – стул. Прекрасная была идея – впустить тебя ко мне домой.

Псих вздохнул. Прошел в комнату и сел на край кровати, поглаживая Джека по загривку.

– Я вообще-то хочу помочь. Сама знаешь – шкафчик уже давно на месте.

Таня не знала, что ответить. Если честно, она чувствовала себя настолько фигово, что ей было вообще не до психа. А тот, как назло, вдруг включил заботливого соседа и теперь примерно раз в полчаса спрашивал у Тани, не нужно ли ей чего.

– Я могу сходить в аптеку.

– У меня все есть.

Псих порылся у нее на тумбочке.

– «Парацетамол» и три таблетки от кашля. Это все?

– Вашими молитвами чай не подохну.

– Очень смешно. Где рецепт от врача?

Таня кивнула на компьютерный стол, где лежала бумажка с предписаниями доктора. Она не относилась к своему здоровью халатно, вы не подумайте, просто, выйдя от врача, первое, о чем она могла думать – как добраться до своей постели и просто уснуть.

В аптеку она собиралась сходить попозже. Кто ж знал, что температура решит подпрыгнуть?

Псих пробежался взглядом по листочку. Лицо его было таким сосредоточенным и серьезным, что Таня вдруг залюбовалась им. Его ресницами, которые оказались на удивление длинными и пушистыми, его складочкой на лбу.

– Слышишь, псих? – прохрипела она из-под одеяла. – А ты красивый.

Псих так удивился ее словам, что брови его поползли вверх. Он коснулся Таниного лба ладонью.

– У тебя температура.

Таня прикрыла глаза. Рука его была такой прохладной и приятной. Захотелось, чтобы он оставил ее у нее на лбу навсегда.

– Конечно. С чего бы мне еще называть тебя красивым?

Псих хмыкнул, потом встал (Таня постаралась не застонать разочарованно).

– Схожу в аптеку. Постарайся не умереть, пока меня не будет.

– Если умру – разрешаю Джеку съесть мое тело.

– Фу, – фыркнул псих. – Станет Джек тебя есть, когда у него корм премиум-класса.

Он ушел, а Таня перевернулась на спину и уставилась вверх. Голова кружилась, из-за высокой температуры ей казалось, что по потолку прыгают разноцветные пятнышки.

* * *

– Ты вообще знаешь, что еду надо солить? – пробухтела Таня, сидя с тарелкой супа в постели.

Она бы никогда в жизни не позволила себе так есть, но во всем теле была такая слабость, что дойти до кухни не представлялось возможным.

– Я солил.

– Нет.

– Много соли есть вредно.

– Вредно быть таким душнилой, как ты.

Псих закатил глаза.

Он сидел со своей тарелкой за компьютерным столом. Таня понятия не имела, почему тот решил, что ей нужна здесь компания. Но он приперся, и выгонять его не хотелось. В конце концов, он сварил суп. Хоть и жутко не соленый.

Таня набрала еще немного бульона в ложку, проглотила, а потом отставила тарелку на тумбочку.

– Спасибо.

– Ты не поела ничего.

– Больше не влезет.

– Плохо впихиваешь.

Он подкатил свой стул к кровати, взял ее тарелку и протянул Тане ложку с супом.

– Давай-ка, еще пару ложечек.

Таня нахмурилась.

– Ты что – издеваешься?

– Нет. Тебе нужно поесть, ты весь день просто лежишь. Давай, ложечку за маму.

Таня помотала головой. Господи, какой детский сад, ее заставляют есть суп, когда она болеет, она что, вернулась в свои пять лет?

– Не буду я.

– Или ты съешь ложечку за маму, или я ей позвоню, и она приедет, и ты знаешь, что начнется.

Таня в ужасе открыла глаза. А потом и рот, потому что угроза психа подействовала.

Если приедет мама, то конец всему. Мало ей того, что она теперь атакует ее сообщениями о том, как важно предохраняться, и планами на те загадочные выходные, которые они в ближайшему будущем проведут на даче все вместе.

Кстати, неплохая идея разболеться. Можно отвертеться от маминого приглашения.

– Постой, как ты ей позвонишь? – спросила Таня после очередной ложки несоленой бурды.

Псих улыбнулся, как настоящий монстр.

Глава 10

Таня проснулась среди ночи от странных звуков.

Она села. За стеной, в гостиной, кто-то негромко разговаривал в странной манере… На английском… Очень томно и тошнотворно-сладко.

– О боже мой, – прошептала Таня, накрывая голову подушкой.

Она эти звуки могла бы узнать из тысячи. Любой человек с нормальной половой активностью мог бы узнать их из тысячи. Таня перевернулась, вжимаясь лицом в матрас.

Этого ей еще не хватало.

Тем временем, звуки стали громче. Любопытство брало верх, и Таня обреченно убрала подушку, прислушиваясь.

Стонали парень и девушка. Стонали так, что Таня, сама того не заметив, вскоре стала толкаться в матрас бедрами.

В трусах стало влажно.

Очевидно было, что псих ее провоцировал. Он делал это специально, только вот зачем.

Таня мучилась от ядерной смеси возбуждения и злости и ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось секса. Нет, не так. Ей хотелось трахаться, жестко и грубо, чтобы на следующий день все болело, а ноги отказывались сдвигаться.

И, что самое ужасное, когда она закрывала глаза, то видела психа перед собой – его тело, его сильные руки, его немаленький член внутри себя.

– Да твою ж мать! – рявкнула Таня, поднимаясь на ноги, когда стоны за стенкой стали еще громче.

Она рывком распахнула дверь и в несколько шагов пересекла гостиную, останавливаясь у дивана. Псих, он… Он даже в экран не смотрел. Просто лежал, подложив руки под голову, словно порно было лучшей для него медитацией. Или колыбельной. Или прекрасным способом вывести Таню из себя. Что, кстати говоря, у него получалось блестяще.

Таня схватила пульт и выключила телевизор. Дышала она при этом так, как будто сейчас взорвется.

– Чего ты добиваешься?! – спросила она, подходя ближе.

Псих не двинулся с места.

– Тебя.

– Я не идиотка, к тому же взрослая девочка, трезво оценивающая себя со стороны, а ты… Ты…

Псих вдруг резко встал и уставился на Таню, как будто впервые ее увидел.

– Ты красивая.

Таня выпрямилась. В груди у нее все клокотало, давненько она не чувствовала себя такой разъяренной.

– Что тебе нужно?

– Мне здесь удобно. Хорошо. А ты такая сексуальная…

Он сделал шаг вперед, и Таня почувствовала запах виски и сигарет.

– Ты пьян.

– Немного.

– Оо, нет. Ты в дрова. Ложись-ка спать, пока никто из нас не наговорил и не наделал глупостей.

Таня развернулась, чтобы уйти. Псих толкнул ее в спину, и она прижалась грудью к стене, а в волосы ее зарылись жесткие пальцы.

Пьяный псих должен был отвращать. Он должен был выглядеть, как типичное быдло, которого стоит бояться, только потому что он крупнее по размерам. Но… Нет. Пьяный псих был таким горячим…

– Отпусти.

Еще одно движение – и Таня оказалась лицом к лицу с ним, а спину приятно обдало прохладой.

– Не могу. Я же пьян.

Он подался вперед, губы его оказались в считанных сантиметрах от губ Тани.

«Только давай без стонов, держи себя в руках!» – умоляла себя Таня, но все, что она могла – просто дышать и ждать, чем же все это закончится.

Псих проехался ладонями по ее плечам, коснулся груди, а потом вцепился в ее бедра, прижимая к своим. Таня искала внутри себя страх или ярость, или хотя бы чертово раздражение, но она и правда слишком долго была одна, в окружении порнухи, своих игрушек и глупых мыслей о том, как было бы здорово встретить кого-то нормального.

Псих не был нормальным. И уже это должно было ее отпугнуть, но его чертовы руки блуждали по Таниному телу, хватали за бедра, сжимали за задницу, скользили по спине, и она…

Он сдалась.

Застонала, открывая шею, позволяя губам психа пройтись по ней.

Псих лизнул шею, потом – спустился к ключицам и вернулся к лицу, заглядывая в глаза.

Таня очень хотела попробовать, какими на вкус будут его губы. Горькие? С привкусом виски и сигарет, ведь именно так от него пахло? Она облизнулась.

Псих перевел взгляд на ее рот, и брови его вдруг сошлись на переносице, как будто он резко чем-то расстроился или… Разочаровался?

– Ты ведь хорошая девушка, Таня, – сказал он тихо.

– Да. Наверное… Я не знаю, – Таня с трудом дышала.

– Да. Ты хорошая. Даже слишком.

Он наклонился, коснулся губами Таниных губ. Легонько, осторожно. Таня ждала, что вот сейчас их обоих накроет, сейчас они бросятся друг к другу, поцелуй станет злым, колючим, болезненным, но от этого до невозможности страстным, и они оба просто сойдут с ума от страсти…

Но нет.

Оставив невесомый отпечаток своих губ на ее губах, псих отошел. Руки его были спрятаны за спину, как будто он боялся, что если освободит их – точно наделает глупостей.

– Я не понимаю, в какую игру ты играешь, – прошептала Таня, стараясь не умереть от стыда за то, что она почти растеклась под ним, за то, что ее тело буквально просило еще и еще.

Псих смотрел на нее, не моргая.

– Я и сам уже не знаю.

– Когда починят твою машину?

Глаза психа сузились – он явно не ожидал такого вопроса. С губ его слетел горький смешок.

– Ждешь момента, когда сможешь избавиться от меня?

– Я могу избавиться от тебя в любую минуту, – резко ответила Таня. – Мы говорили о паре недель. Твои пара недель прошли. Завтра я выхожу на работу – хочу, чтобы тебя здесь не было, когда я вернусь.

Она ушла, не дожидаясь ответа. Псих так и стоял, не шевелясь, когда она уходила, и Тане оставалось только надеяться, что он вспомнит утром этот разговор, а не будет ссылаться на то, что был слишком пьян.

* * *

Вот почему Таня терпеть не могла болеть. Валяться в постели с ноутбуком на коленях и часами пересматривать любимые сериалы – это, конечно, здорово, но выходить после больничного на работу – какое-то издевательство. Потому что всем насрать, что там тебе сказал доктор про «поберечь себя» и про физические нагрузки, которых стоит избегать. Ты жива, ты на обеих ногах, значит на тебе можно ездить… И совсем не в сексуальном смысле.