Мишаня

Лидка сидела на голой попе перед лежащим на спине Мишаней и дрочила ему хуй. Это происходило на сеновале днем. Дома никого не было.

Вчера он уговорил свою младшую сестренку, Лидку, помяв ее не очень большие пока титечки и пососав их (всего-то девять лет девчонке), а также поцеловав несколько раз взасос. Уговорил поебаться. Мишане было четырнадцать, Лидке только на той неделе исполнилось девять. С другими девчонками у Мишки не получалось, хотя был он довольно рослый парень, но слишком уж мягкий и добрый, за что и звали Мишаней, а не Михаилом, да и стеснялся он других девчонок. А Лидка — сестра, к тому же ей нравилось, когда он целовал ее, щупал грудки и мял попку.

Они хоть и жили в деревне, но успели уже насмотреться всего понемногу. И порнушку видели, и журналы всякие с этим делом, а вчера, придя к матери на ферму, случайно застали ее со скотником Филей, который ебал их мамку сзади, прямо перед загоном длккоров. И мамке это нравилось, она поддавала задом и посмеивалась, оглядываясь на Филю, который, ухватившись за ее широкие бедра, со всей силы вгонял в нее свой немалый хуй. Мишаня с Лидкой спрятались, чтобы их не увидели, да смотрели до конца, пока Филя, выматерившись, не стал спускать сперму прямо в мамку, а она, застонав от удовольствия, прижалась к нему задом и замерла, принимая жидкость в себя.

Потом Филя спрятал свой в штаны, похлопал мамку по голой заднице и сказал:

— Ох, хороша ты в этом деле, Галинка! И чего ты живешь с этим обормотом-алкашом?

— Так дети же у меня, Филипп, — сказала мамка, подтянув трусы и оправляя подол рабочего халата. — От них-то не уйдешь. Хотя надоел он мне со своими пьянками. Ебать тоже не может, как раньше, спился и не стоит у него зачастую. С тобой вот душу отвожу, сбрасываю напряжение от всего накопившегося. Ты молодец! Хорошо выебал меня, опять можно дня три жить нормально, с настроением. Ладно, иди уж. Мне еще коров додоить надо. Потом домой пойду.

Филя поцеловал мамку и ушел, а она стала доить коров.

Мишаня с Лидкой, как ни в чем не бывало, вышли из засады и окликнули маму. Она обрадовалась, увидев их, закончила дойку и налила им из подойника свежего парного молока по кружке. Они выпили его и, дождавшись, пока мать закончит свои дела, пошли домой, не сказав ничего о том, что видели.

Их отец, Семен, работал слесарем на МТС и, как говорила мамка, спивался, каждый день приходя домой уже никаким. Скандалил с ней из-за ничего. Бить, правда, не бил, побаиваясь подросшего сына, который в свои четырнадцать лет был гораздо здоровее его. Чтобы отвязаться, мать давала ему стакан крепкой бражки и он отправлялся спать. Мать иногда плакала, вспоминая, каким муж был хорошим мужиком раньше, и тоже шла спать до утренней дойки, когда вставать приходилось в начале шестого утра.

Мишаня и Лидка на лето, как обычно, перебрались спать на сеновал. Лидка уходила туда часов в десять вечера, а Мишаня до двенадцати гулял. Ходил к речке, на посиделки молодежи, потом провожал какую-нибудь девчонку, если та соглашалась, и тоже отправлялся спать на сеновал рядом с Лидкой. Еще с весны он приметил, что Лидка стала девчонкой симпатичнее многих других, у нее появились тощенькие грудки, которые уже хотелось пощупать, губки, сами просившие, чтобы их поцеловали; слегка, хоть и смешно, округлились бедра, а булочки попки так и хотелось помять, стоило только увидеть, как Лидка идет, покручивая ими.

Это действовало на Мишаню, хоть он и побаивался тоже, что и от Лидки может получить по рукам и по морде, если что-то ей не понравится. Первый раз они начали щупаться и целоваться тут же, на сеновале, когда Мишаня вернулся с гулянки, а Лидка почему-то не могла уснуть. Увидел, что она ворочается с боку на бок и спросил:

— Лид, а тебя уже тискали за сосочки? Вон они какие хорошенькие.

Грудки выглядели соблазнительно, нахально выставляясь из-под сбившейся ночнушки, так и хотелось прикоснуться к ним, погладить, посжимать их.

— Тебе что, хочется их пощупать? Целуй меня, потом можешь потрогать. Не спится что-то, сегодня душно. А ты сам-то щупал у других?

Мишаня придвинулся к сестре, обнял ее и стал целовать и лизать, стягивая вниз верх ночнушки и освобождая грудки для рук. Посжимал их, погладил, потом потрогал, пощекотал, взяв в рот напрягшиеся соски. Лидка напряглась и блаженно вздохнула. Погладила голову брата.

— Как приятно, Миша! Я маленькая, а ты уже мне целуешь. Поцелуй их еще, мне очень нравится. Ах, какой ты молодец! А в трусы чего лезешь? Я же не разрешала тебе этого. Ох, ладно уж, щупай и там, мне так тоже, приятно. Ой, Мишаня, еще поласкай так же. Ух, ты, я мокрая стала внизу.

Мишаня уже вовсю потирал писунок сестрички, чувствуя как напряглись ее бедра и стала насаживаться на его пальцы ее мокрая уже расщелинка. Его член тоже был напряжен и упирался в бедро Лидки. Лидка часто-часто задышала, задрожала всем телом, прижимаясь к его руке, и пальцы Мишани обдало теплой влагой, а Лидка расслабилась и довольно засмеялась, сама пробуя поцеловать братика.

— Мишаня! Как хорошо! Я кайфую. Поцелуй меня еще, братик! А я могу чем нибудь помочь, чтобы и тебе было приятно?

— Лид, мне тоже ведь хочется. Ты сможешь подрочить мой хуй? Мне будет приятно это.

— Давай, ложись на спину, ой какой он стал. Большой и красивый. Так пойдет?

Девчонка ухватилась ладошкой за член Мишани и стала двигать кожицу, то оголяя головку, то почти скрывая ее. Мишаня напрягся и тоже часто задышал, потом из члена вырвалась струя беловатой жидкости и шлепнулась на живот. Остальное стало стекать по тыльной стороне ладошки Лидки, продолжавшей дрочить член брата.

— Ох! Хватит, Лидуся, я уже кончил. Ты тоже молодец, а облегчение такое кайфовое.

— Да уж. Всю ладошку мне обтрухал своей малофьей. Кайфово! Миш, а ты ебался уже с кем нибудь? Или только дрочишь себя?

— С кем я буду ебаться, если девчонки шарахаются от меня. Пощупаться и то не дают. С тобой вот, первый раз нормально пощупался, покайфовал. Охота, конечно, но не получается у меня с девчонками.

— Я ведь тоже девочка, щупайся тогда со мной. Мне это нравится, очень даже. Ебаться нам с тобой нельзя, только потому что родные брат и сестра, а щупаться можно.

В ту ночь они долго щупались, целовались. Мишаня два раза доставлял Лидке удовольствие ласками клитора и писюльки, засовывал палец в дырочку влагалища, шевеля им. И Лидка дрочила еще раз его член. Они уснули очень довольные этими ласками и не слышали даже, как уходили на работу сначала мать, потом отец.

Проснулись в девять часов, когда мать пришла с утренней дойки и собиралась съездить в райцентр, за покупками и какой то справкой.

— Эй, засони! Долго еще будете нежиться? Десятый час уже. Вставайте, поешьте, а мне надо в райцентр смотаться. К вечерней дойке вернусь, успею.

— Мам, это ж тебе надо ехать. А нам-то некуда спешить, каникулы у нас. Ладно, встаем. — заявила Лидка, поднимаясь. Тут же спохватилась и надела трусы. Ночью, балуясь, они разделись догола, рассматривая тела друг друга, и она забыла, засыпая, надеть их. Захихикала, представляя, что было бы, если их увидела бы в таком виде мамка. Оделась и бросила, балуясь, в Мишаню подушкой, смеясь, сказала негромко:

— Вставай, умоемся и есть пойдем, братик. Хватит валяться. Потом еще можно будет позаниматься приятным, когда мамка уедет.

Умывшись, проводив мать и поев после этого, Мишаня с Лидкой пошли сначала на речку и искупались. Вода была теплая и народа на речке было много. Лидка ушла к подружкам, которые тоже купались неподалеку, Мишаня купался со своими сверстниками и одноклассницами, которые держались около ребят, старались привлечь их внимание своими фигурками, выглядевшими весьма привлекательно почти у всех. Купались долго и весело, балуясь, брызгаясь, подныривая к девчонкам и щупая их попки под водой. Дурачились.

Мишаня тоже подныривал и щупал кое-кого, но вспоминал при этом формы и фигурку своей сестренки. Она ему нравилась гораздо сильнее всех его одноклассниц, хотя и была младше их. Вообще-то ему почему-то нравились совсем маленькие девочки — почему?

Потом ему наскучило и он, надев шорты и майку, пошел домой, на сеновал. Лидка догнала его на полпути и дальше шла, ухватившись за его руку, почти повиснув на нем.

Не сговариваясь, сразу залезли на сеновал и разделись, оставшись только в трусах. Мишка лег на спину, а Лидка села рядом и, стащив с него трусы до колен, стала дрочить ему поднявшийся напряженный член.

— Ох! Как хорошо! Ты как догадалась, что я хочу этого? Ух ты! — Мишаня напрягся и часто задышал, продолжая, однако, говорить:

— Лид, а у тебя фигурка лучше, чем у всех моих одноклассниц. Вааще, ты классно выглядишь.

Больше терпеть ласки своего члена ладошкой Лидки он не смог и прошептал:

— Ох, все! Опять кончаю.

Сперма вырвалась из торчащего члена и залила живот парня. Он облегченно вздохнул, вытер ее углом простыни и сказал:

— Иди, теперь моя очередь, ложись рядом на спинку, Лидуся. Сейчас я буду тебя обслуживать. Одна приятность: чувствовать рядом с собой такую красоту и ласкать ее.

— Мишаня, ты че? Влюбился в меня, что ли? Так я тебя всегда любила. Неужели я тебе нравлюсь больше других? Врешь ты, подлизываешься, что-то. Говори давай, чего захотел!

— Тебя, Лидочка-Лидуся. Давай поебемся все-таки. Не хочу, чтобы твою целку кто то другой сломал. Нет, правда, давай сделаем это.

— Ой, Мишаня! А если кто узнает? Житья ведь нам не будет тогда.

— А кто узнает? Мы же вдвоем с тобой. Мамку вон, Филя ебет, а папка даже не знает об этом. Мы с тобой знаем, но не болтаем. А папка сам виноват, что пьет.

— Я понимаю, Мишенька, но все равно боюсь, хотя сама тоже хочу сделать это с тобой. Я же люблю тебя, братик. Ладно, поласкай меня там сначала.

— Я тебе вылижу там все. Помнишь, порнушку смотрели, ты еще хихикала тогда.

Мишаня стянул с нее трусики и устроился между ножками, раскинутыми в стороны с приподнятыми коленями. Обнял по-хозяйски, за бедра, посмотрел на хихикающую сестру и впился поцелуем в ее выставляющийся клиторок, засасывая его в себя. Провел несколько раз языком, раздвигая им слипшиеся лепестки, прикрывающие дырочку влагалища. И Лидка уже не помнила себя, так хорошо ей еще никогда не было, даже когда она дрочила, как все деревенские девчата. Ее бедра сразу напряглись и подались, приподнимаясь навстречу этим ласкам, а сама она застонала от избытка ощущений. Еще несколько посасываний клитора, ласк языком щелки — и она выгнулась, кончила, оросив лицо и губы брата своими соками, которые он слизывал и глотал, ощущая их терпкий вкус, который ему нравился.

Лидку трясло в оргазме, и она расслабилась. Мишаня, видя такое дело, тут же лег на нее и направил свой член в примеченную дырочку. Резко двинул бедрами, и Лидка, вскрикнув негромко, ошарашенно посмотрев на него, стала женщиной, лишившись девственности. Боль была несильная и совсем исчезла, когда она почувствовала себя заполненой членом Мишани.

Мишаня осторожно стал двигать бедрами, смотря на зажмуренные глаза сестры. Через несколько движений глаза распахнулись, но вместо боли он увидел в них удивление, смешанное с радостью. Лидка улыбнулась и сама подалась навстречу его движениям, очень обрадовав Мишаню, который сразу увеличил скорость своих толчков, стараясь поглубже войти в нее. Теперь его член входил в нее резко и быстро.

Да, целка была порвана, и они уже оба интенсивно двигались, прижимаясь телами и доставляя друг другу истинное наслаждение от близости этих движений. Часто дышали; у Лидки вообще рот не закрывался, ловя воздух и издавая стоны страсти и желания.

Кончали они тоже вместе, переплетясь и руками, и ногами, хрипло дыша и выжимая из себя соки любви, смешивающиеся в Лидкином влагалище. Потом долго лежали, не разделяясь, приходя в себя и балдея от совместного и такого сильного оргазма.

— Мишаня, — расслабленно проговорила Лидка, — мне так хорошо! И он у тебя все еще твердый. Тебе понравилось ебаться со мной?

— Понравилось, Лидусенька, это так кайфово! Можно я еще разик тебя поебу? Мне опять хочется, и хуй не опал совсем, как после дрочки.

— Еби, мне тоже хочется! Ой, опять кайф ловить начинаю, только ты стал тыкать и снова.

— Она у тебя там такая нежная и обнимает хуй. Здорово! Теперь каждый день будем с тобой ебаться, не надо мне никого другого, Лидусик.

— Можно, Мишаня, только не забеременеть бы. Давай купим презиков, тогда можно не бояться. Ух ты! Я опять кончила, приятно так.

— Все, Лидусенька! Я тоже кончаю! Ух! — Он, выжимая из себя, сделал три толчка. — Вот, опять ты вся полная моей малофьей и по ляжкам даже течет. Пойдем в баню, там вода есть. У тебя все ляжки в крови. Больно было, когда целка порвалась?

— Было, но недолго, только когда ты первый раз тыкнул, а потом ничего, приятно стало. Мне понравилось. Не даром мамка тоже кайфовала, когда ей Филя заталкивал. Балдела.

— Ну, еще бы. Вон какой он здоровый у него. Тебя бы точно порвал там всю.

— А мне и не надо Филю, тебя хватит теперь. Ладно идем. Помоем себе между ног.

Они слезли с сеновала и зашли в небольшую баньку, где подмылись оба. Потом поели дома и Лидка осталась ждать мамку из райцентра, а Мишаня пошел прогуляться по деревне.