Он мне приснился. Тени

Он мне приснился

Кира открыла глаза и прошептала:

– Приснился… Он мне приснился… Потом резко скинула с себя одеяло и вскочила на постели:

– Приснился!

Янка, которая ещё спала, вздрогнула и медленно втянула воздух через сомкнутые губы.

– Янка, Янка, просыпайся, слышишь? – Кира трясла подругу за плечи. – Он мне приснился, представляешь?!

Не дождавшись ответа, Кира спрыгнула на холодный пол и, айкая, на цыпочках, подбежала к окошку. Отдернув пыльную дачную занавеску, Кира потянулась к оконной ручке, подпрыгнула, и в то же мгновение в резко распахнувшееся окно ворвался утренний ветер. Сияющая, вся освещённая солнцем, она повернулась к Янке.

Подруга поёжилась и получше укуталась в одеяло. Заспанные глаза, полные непонимания, глядели на силуэт у окна и недоверчиво щурились.

– Чего? – спросила Янка в пододеяльник.

– Да приснился же, говорю! – свежий воздух защипал нос, и Кира громко чихнула. – О, значит, правда!

Откинув со лба чёлку, она посеменила к Янке, залезла в постель и уткнулась носом в подушку.

Янка вспомнила вечер накануне, когда подруги, ночуя здесь впервые, смеха ради, шепнули перед сном: «На новом месте приснись жених невесте». Она поднялась на локтях и улыбнулась:

– Да ладно!

Из подушки последовало сдавленное «Ага!»

– Вот здорово! И кто?

Подушка молчала.

Кира медленно встала на колени и удивлённо посмотрела на Янку.

– Ну? – не выдержала та.

Удивление сменилось смятением, и широко открытые глаза уставились в пустоту.

– Я…, я не помню…

– Как это? Он тебе приснился, а ты не помнишь? – Янка плюхнулась на подушку.

– Не-а… – Кира плюхнулась рядом.

Девочки смотрели друг на друга и молчали. Занавеска дрожала на ветру, запуская в комнату бесформенные лучи света.

– Зато я помню, что Он вылез из скворечника, который я построила для своего пингвина, пингвин так обиделся, что забрал все мои шишки и улетел в Африку…

Янка не выдержала и прыснула. Через секунду в неё полетела подушка, и Янка расхохоталась ещё больше.

Кира с Янкой приехали на дачу вчера. Каникулы только начались. Недавно отгремели все контрольные и зачёты. Восьмой класс стал девятым, где-то впереди замаячили последние школьные годы. Но верилось в это как-то с трудом. Казалось, что школа вечна. Не то что лето. Оно пролетало быстро и незаметно. Поэтому в этот раз подруги решили провести его как-нибудь по-особенному. Например, в кого-нибудь влюбиться.

– Это дело нехитрое, – сказала Янка, подмигнув.

У Янки всегда всё просто. Кира дружила с ней со второго класса, и за это время не было ещё такого дела, о котором бы Янка не сказала: «Да раз плюнуть». Так что и в этот раз Кире оставалось только пожать плечами. Действительно дело за малым – найти того самого. То есть тех самых. Принцев. Никто из их класса на эту роль не подходил. Одни фамилии чего стоили: Огурцов, Башмаков, Зайцев.

Вот Янка и предложила поехать вместе к ней на дачу. Все дачные минусы: бабушкин надзор, зелень с грядки и отсутствие горячей воды – компенсировало присутствие местных красавцев футболистов, которых Янка расписывала как заправских денди.

– Ты бы видела, как они бегают, – воскликнула Янка, потрясая в воздухе ещё тёплым блином.

Девочки сидели на веранде и завтракали.

– Кто бегает? – спросила Янкина бабушка, Варвара Александровна, разливая морс по пластмассовым кружкам.

– Собаки, бабуль, собаки! – отозвалась Янка и откусила кусок блина, так что большущая капля варенья шлепнулась на скатерть.

– Шляпа ты, Янка, – сказала Кира и поспешила накрыть пятно салфеткой.

– Сама ты шляпа, – засмеялась Янка. – За пингвином не уследила.

– И что вы там опять навыдумывали? – поинтересовалась Варвара Александровна.

Янка хотела было рассказать бабушке о пингвине и скворечнике, но Кира её опередила.

– Очень у вас, Варвара Александровна, блины вкусные! – похвалила она и ткнула Янку под столом коленкой.

– Что? – Янка закусила губу.

– А как же, – улыбнулась бабушка. – Таких блинчиков ты нигде больше не попробуешь.

И, поставив на стол кружки с морсом, направилась на кухню.

– Допивай давай, – скомандовала Янка. – И пошли на великах кататься.

У Янки на даче было два отличных велосипеда. Один – специально для гостей.

– Поехали, я тебе окрестности покажу, – предложила Янка и припустила вперёд.

Кира помчалась следом. Под колёсами весело шуршала мелкая галька. Было очень рано, так что воздух еще не успел прогреться. Прохладный ветер освежал лицо. Янка то и дело выкрикивала: «Тут малинник», «А тут, за сосновым бором, озеро», «Здесь я в шесть лет соседскому мальчишке нос расквасила», «А тут он мне потом подножку поставил», «Здесь дядя Коля живёт», «А здесь – тётя Маша, у неё с дядей Колей роман». И всё в том же духе.

Наконец они подъехали к огромному футбольному полю. Янка спрыгнула с велика.

– А вот это наша с тобой цель.

Кира остановилась рядом. На поле не было ни души. Слегка покосившиеся ворота напоминали какие-то древние развалины. Разросшаяся, почти по колено, трава покачивалась на ветру.

– Это что, Помпеи? – Кира недоверчиво взглянула на подругу. – Тут разве что в прятки играть. Какой футбол?

Янка хмыкнула. Было видно, что она и сама не ожидала увидеть такую разруху.

– В прошлом году здесь иначе было, – растерянно сказала она. – Может, не время ещё. Наверное, скоро расчистят.

– Счет 1:1! – засмеялась Кира и снова взобралась на велик.

– Вот увидишь, всё будет! – закричала Янка ей вслед и, немного постояв, тоже повернула к дому.

Кира никогда не была такой бойкой, как её подруга. И, если быть откровенной, не любила футбол и не считала футболистов такими уж распрекрасными. Кира любила читать английские романы, и Янка постоянно над ней посмеивалась.

– Надеюсь, ты взяла с собой пару-тройку слезливых книжек, чтобы мы могли вдоволь поплакать? – спросила Янка перед отъездом.

Кира передразнила её и ничего не ответила.

Ну, конечно, взяла. На прошлой неделе папа принёс ей «Ярмарку Тщеславия» Уильяма Теккерея, такую толстую, что Кира рассчитывала читать её как минимум месяц. Книжка значительно прибавила веса рюкзаку, но Киру это не остановило.

– Это что, на лето задали? – спросила Янка, перегнувшись через спинку кровати.

Кира разбирала свои вещи и раскладывала их в тумбочке.

– Папа подарил, – коротко ответила она.

Янка откинулась на подушки.

– Я-ясно. Нет, а всё-таки интересно, что с нашим полем случилось?

Кира не знала, что случилось с полем. Она посмотрела на Янку, отрешённо уставившуюся в потолок.

– Слушай, – сказала она наконец. – Наплюй ты на этих футболистов, сдались они тебе!

Янка очнулась.

– Если бы сдались, я бы не переживала, – она потянула вверх простынку. – Подняли бы они белый флаг над полем, посмотрели бы на меня вот так, – Янка подняла брови, сделала несчастные глаза – взгляд побитой собаки. – Сдаёмся, Янка, выбирай, кого душа твоя пожелает!

– И стояли бы перед тобой, выстроившись в шеренгу, а ты бы говорила, качая головой: «Ну не знаю, мальчики, все вы какие-то… не айс!»

Янка от смеха свалилась с кровати, да так здорово грохнулась, что Варвара Александровна из-за стенки обеспокоенно спросила:

– Чего там у вас такое делается?

– Ничего, бабуля, – отозвалась Янка, давясь от хохота. – Это Кира свою книжку уронила.

А Кира добавила:

– Футбольную энциклопедию.

– Яночка, сходили бы вы к Вертухиным, а то неудобно как-то, – сказала бабушка за обедом.

Янка скривилась.

– А кто это? – поинтересовалась Кира. – Ты про них ничего не говорила.

Девочки сидели на веранде и лениво ворочали ложкой в тарелке с окрошкой.

– Прекрасные люди, и сын у них просто золото, – продекламировала Янка, возведя глаза к потолку. – Бабуля, ну неужели это так необходимо? Они ведь нас не трогают.

Варвара Александровна покачала головой:

– Зря ты так. Марк хороший мальчик, вы с ним всё детство…

– … в одной песочнице играли, – закончила за неё Янка. – Не надо мне каждый раз об этом напоминать. Мы же с ним куличи делали, а не ребёнка.

Кира, сдержав смех, уставилась в тарелку. Варвара Александровна нахмурилась:

– Я им обещала сапоги резиновые отдать, которые у нас в сарае стоят. Сходи и отнеси.

С этими словами она вышла из-за стола и зашаркала тапочками по деревянному полу.

– Ты чего? – спросила Кира шёпотом.

– Да ну их! – Янка плюхнула ложку в суп, да так, что брызги снова заляпали скатерть.

– Ты мне про Марка ничего не говорила, – сказала Кира разглядывая капли. – Совсем ужас?

– Ещё хуже, – Янка вытянулась по струнке и, сделав жест, будто поправляет на носу очки, сказала гнусавым голосом: – «Здравствуйте, Яна Валерьевна! Как ваши дела? А я сегодня огурцы посадил».

– Действительно ужас, – Кира подхватила чуть было не слетевшую со стола ложку. – Он что, садовод?

– Хуже, – Янка села и отломила кусок хлеба. – Отличник.

Послышались шаркающие шаги, и девочки срочно принялись доедать окрошку. В дверях появилась бабушка с полной миской клубники.

Нельзя сказать, чтобы Кире уж очень не нравились отличники. Она и сама хорошо училась, а вот Янка редко получала пятёрки.

– Чего плохого в тройке? – пожимала она плечами. – Это же «удовлетворительно». Значит, родители должны быть удовлетворены.

Кира так не считала. Но никогда не перечила подруге.

Однако, когда они подходили к дому Вертухиных, держа в руках зелёные резиновые сапоги, Кира представляла себе Марка-отличника каким-то уж совсем противным типом. Он-де и страшен как смертный грех, и волосы у него на пробор расчёсаны, как у мальчика из воскресной школы, и шепелявит, и очки носит толстые, в роговой оправе. В общем, тот ещё красавец. К тому же, по словам Янки, Марк влюблён в неё с самого детства и каждое лето забрасывает цветами, глупыми открытками и плюшевыми медведями.

Короче говоря, к тому моменту, как девочки постучали в дверь, в голове у Киры сложился отчётливый и далеко не самый привлекательный образ.

Открыла им симпатичная молодая женщина в переднике с вышитыми вишенками.

– Здрасьте, тёть Тань! – отчеканила Янка и улыбнулась во весь рот.

– Марк! – позвала тётя Таня. – Смотри-ка, кто пришёл! – и обратилась к Янке: – Как ты выросла! Просто красавица! А это, должно быть, твоя подруга?

Кира поздоровалась, и Янка представила её:

– Кира, моя одноклассница. Мы с ней вместе…

– Учитесь вместе. Это я поняла, – тётя Таня заправила за ухо растрепавшиеся локоны.

Янка протянула ей пакет:

– Мы вам сапоги принесли. Резиновые.

– Вот спасибо! Да что же мы на пороге-то стоим? Проходите, я как раз клубнику собрала.

Янка икнула.

– Ой, спасибо, мы только что…

Но тётя Таня уже не слушала. Она кричала откуда-то из глубины дома:

– Марк, к тебе гости! – и потом в сторону двери: – Девочки, ну где же вы там застряли?

Янка пожала плечами и взяла Киру за Руку.

– Держись, – сказала она и склонила голову набок. – «Здравствуйте!»

Тётя Таня расставляла тарелки.

– Марк сейчас спустится, он на чердаке. Чинит что-то.

Кира с Янкой сели на угловой диванчик и огляделись по сторонам. Ярко освещённая кухня была вся увешана картинами. На одной городской пейзаж с портом, на другой пионы, на третьей лодка у пристани.

– Это всё Марк нарисовал, – пояснила тётя Таня.

Янка многозначительно кивнула и ткнула Киру локтем. Кира вздрогнула.

– Здорово, – похвалила она.

– Он в художественное училище собирается поступать, – гордо сообщила тётя Таня. – Весь в деда. У него дед художником был. Помнишь, Яночка, как Марк тебя в детстве рисовал?

Яна покачала головой. Но тётя Таня не обратила на это внимания.

– А как вы с ним…

– …в песо-о-чнице играли, – протянула Янка и улыбнулась. – Помню, конечно, тёть Тань.

Женщина посмотрела на девочек и вздохнула:

– Кажется, недавно это было, а вон вы уже как выросли.

Она хотела сказать ещё что-то, но тут в дверях показался Марк.

– Здравствуйте – поздоровался он.

Янка снова толкнула Киру локтем. Марк стоял против солнца, опершись плечом о дверной косяк. Ни очков, ни пробора – в общем, совсем не такой, как описывала Янка. Светлые, чуть вьющиеся волосы, высокий лоб, тонкие черты лица… Кажется, Янка и сама не ожидала.

Марк подошёл и протянул руку:

– Привет, Яна, хорошо выглядишь.

– Мерси, – Янка, привстав, сделала реверанс.

Марк откинул со лба чёлку и повернулся к Кире.

– Меня зовут Марк, – представился он и добавил: – Как евангелиста.

– А меня Кира, – сказала она и тоже уточнила: – Как завоевателя.

Марк улыбнулся, и Кире вдруг показалось, что она его уже где-то видела.

Первой нарушила молчание Янка:

– Евангелиста – это та, которая супермодель?

– Нет, – Марк посмотрел на Янку. – Это тот, который апостол, автор одного из четырёх канонических Евангелий.

Янка вскинула брови и закатила глаза:

– А, неважно. Мы тут сапоги принесли.

Марк сел за стол и потянулся за клубникой.

– Мы что, идём в лес? – спросил он с плохо скрываемой иронией.

Тётя Таня, всё это время с умилением наблюдавшая за встречей старых друзей, тут же спохватилась:

– Сейчас я вам лимонной воды принесу.

– Да мы уже пойдём, тёть Тань, – Янка вскочила и потянула за собой Киру. – Нам ещё в магазин за… за хлебом. До свидания.

– До свидания, – машинально повторила Кира и, прежде чем Вертухины успели опомниться, девочки выскочили за дверь.

Янка бежала и волокла за собой Киру.

– Стой, – кричала та. – Да погоди ты!

Янка остановилась, перевела дыхание.

– Чего?

– Неудобно как-то, – отдышавшись, сказала Кира. – Взяли да убежали.

– А ты хотела ещё немного про этих, как там… анархистов послушать?

– Не анархистов, а евангелистов!

Янка пристально посмотрела на подругу:

– Кир, он тебе что, понравился?!

Кира пожала плечами:

– По крайней мере не такое чудовище, как ты рассказывала.

– Ну да, очки пропали – наверное, линзы нацепил. Да и вообще подрос, на человека стал похож. Пошли, чего стоим.

Янка взяла Киру под руку.

– Но как был занудой, так и остался. Ты видела, как он на меня смотрел?

Кира чуть заметно кивнула.

– Скоро цветы начнёт носить, вот увидишь, – Янка задрала голову и посмотрела на небо.

Был вечер. Деревья шуршали молодой листвой, в воздухе пахло жареной картошкой. Где-то вдалеке лаяла собака.

– Хорошо тут, – вздохнула Кира.

– Нормально, – отозвалась Янка. – Только интернета нет. А по мобильному звонить дорого.

Кира резко остановилась.

– А давай в это лето – никакого компьютера!

– Это как? – опешила Янка. – А как же скайп?

– Подождёт твой скайп до осени, ты вокруг посмотри.

Янка огляделась.

– И что?

– А то, что мы уже по самые уши в этом виртуальном мире сидим, а тут, – Кира закружилась на месте, – вон какая красота.

Янка недоверчиво посмотрела на подругу.

– Ты что, на солнце перегрелась? Жаль, жаль… Только один день здесь пробыли.

Кира перестала кружиться и потрясла Янку за плечи:

– Ну давай, а? Никаких скайпов, асек, мэйлов…

– А эсэмэски можно писать?

– Можно, – вздохнула Кира. – Эсэмэски – можно.

– Ну ладно, давай. Только успокойся. Всё равно здесь интернет дорогой.

Кира подпрыгнула и что было сил обняла Янку.

– Пошли домой, ненормальная, бабушка волнуется, – простонала Янка, высвобождаясь из объятий, и потянула счастливую Киру за собой.

Ночью разразилась гроза. Янка с Кирой лежали под одеялом, так что наружу торчали одни носы. Было слышно, как бабушка закрывает дверь на веранду. В окно стучали ветки, и казалось, что весь дом трясётся. То ли от ветра, то ли от страха.

– Про что там в твоей книжке? – спросила Янка и повернулась к Кире.

– Про любовь, конечно, – ответила та, улыбнувшись.

– И только-то? Ну, это скучно…

– И вовсе не скучно, – Кира перетянула на себя одеяло.

– Скучно! – Янка потянула обратно.

– Нет!

– Да!

Одеяло оказывалось то на одной, то на другой стороне кровати, пока наконец не свалилось на пол.

– А всё-таки признайся, что тебе Марк понравился, – Янка строго посмотрела на Киру.

За окном громыхнуло так, что девочки взвизгнули.

– Прямо как в кино, – Кира подняла одеяло.

Янка снова укрылась с головой и глухо спросила:

– Ну?

– Может быть… А может, и нет.

– Может – не может. Устроила тут ромашку! – Янка прислушалась. – Слышишь, как деревья трещат?

– Слышу, – прошептала Кира.

И они стали слушать грозу. А она кряхтела, шумела, шуршала, спотыкалась о корни и запутывалась в кустах. И, только когда девочки уснули, стихла.

Кире снилась книга. Огромная, будто гора, по которой Кире приходилось карабкаться.

«Где-то это уже было, где-то было…», – говорил голос.

Кира нервно листала книгу.

Где-то было… Было, было… Но когда? Где?

Она никак не могла отделаться от мысли, что это происходило с ней. Перебирала в памяти глянцевые и матовые, цветные и чёрно-белые страницы воспоминаний. Раньше она никогда не интересовалась ничем, кроме «содержания», потому что оно ей уже все рассказывало. Всё, что она хотела увидеть и понять, было на первой странице. Но здесь…

Где-то это уже было, где-то было… Глаза бегали по странице… Кира облизала пересохшие губы…

Она впервые заглянула дальше оглавления. Цифры внизу мелькали одна за другой: 5, 18, 45, 60… Кира не понимала, что происходит, почему она не может увидеть жизнь, как раньше? Она произносила звуки, они складывались в слова, слова в предложения…

«Где-то это уже было, где-то было…», – всё шептал кто-то.

Конец, уже конец, а губы не переставали повторять содержание. Что в нём? Она сама? Как же так? Неужели вот так просто кто-то взял и написал книгу о ней? Она знала, что это было. Теперь она знала точно, где и с кем. С ней, с ней самой. В этой жизни… Или в прошлой? Страницы, точно пронумерованные, сложенные в главы и аккуратно сшитые… Вот так просто сшили её движения, склеили канцелярским клеем, ровно и безжалостно. Тысячные тиражи её мыслей, переведённых на разные языки, издали и разослали по городам и странам…

Наутро солнце сияло так, будто грозы и не было. Голубое небо слепило глаза своей чистотой, а земля, умытая и свежая, пахла ягодами.

Кира сидела, сложив ноги по-турецки, и читала. Янка вертелась перед зеркалом, примеряя весь гардероб, который сумела увезти с собой.

– Как думаешь, – спросила она, приложив к себе платье, – мне идёт зелёный?

– Угу, – отозвалась Кира, не отрываясь от книги.

– А красный? – Янка повернулась.

– Ага.

– А бегемоты?

– Да, да, – всё так же рассеянно ответила Кира, и Янка недовольно вздохнула.

– Ты совершенно не интересуешься подругой!

У калитки послышался звон колокольчика, а затем голос Марка:

– Доброе утро, Варвара Александровна!

Янка вскрикнула и бросилась к окошку.

– Небось цветы притащил!

Кира отложила книгу и тоже отодвинула занавеску. Янка уже лихорадочно рылась в косметичке.

– Девочки, – позвала бабушка, – Марк пришёл!

– Выйди к нему, пли-из, – умоляюще протянула Янка, крася правый глаз. – Я сейчас.

Кира вздохнула и пошла на веранду.

– Привет! – Марк стоял у дверей, придерживая одной рукой руль велосипеда.

– Привет, – Кира провела рукой по столу. – Яна сейчас выйдет.

– Это я уже понял, – улыбнулся Марк и добавил шёпотом: – Приглашаю на речку, купаться.

Кира подошла ближе.

– А почему шёпотом?

– Потому что Варвара Александровна считает, что после дождя вода слишком холодная, – Марк наклонился к Кире. – А я хочу вас похитить.

Она вздрогнула. По спине пробежали мурашки.

– Мы же не Европы, чтобы нас по воде на своей спине переправлять, – она опустила глаза.

– Да и я, скажем прямо, далеко не Зевс…

Их взгляды встретились, и девочку накрыло тёплой волной счастья. Такого юного и неокрепшего – она и сама не поняла, что это.

– О чём шепчемся? – раздался звонкий Янкин голос, и Марк с Кирой одновременно повернулись.

На Янке было зелёное платье, волосы она уложила в небрежный пучок, на губах блестела помада. Кира машинально отступила. Зато Янка подбежала к Марку и, лукаво улыбнувшись, спросила:

– А где же цветы?

– По дороге нарвём, – Марк подмигнул Кире. – Мы тут обо всём сговорились.

Янка вопросительно посмотрела на Киру.

– Марк зовёт нас на речку… – сказала та и добавила: – Купаться.

– Тс-с-с! Главное, чтобы бабушка не узнала, – перебила её Янка и снова обратилась к Марку: – Ты же знаешь, она…

– Знаю, знаю, – кивнул Марк. – Поэтому быстро собирайтесь, и поехали.

– Полная конспирация! – Янка увлекла Киру за собой.

– О чём вы говорили, пока меня ждали? – спросила Янка, как только подруги оказались в комнате.

– Ни о чём, – рассеянно отозвалась Кира. – Он на речку позвал, и всё.

– Завяжи, пожалуйста, – Янка подставила Кире спину и протянула концы купальника. – Говорил что-нибудь про меня?

– Да ничего он не говорил, – Кира затянула узелок так туго, так что Янка ойкнула.

– Ну и хорошо, – Янка надела платье. – Ты готова?

– Почти.

– Вечно ты копаешься, – в шутку упрекнула её Янка и приоткрыла дверь. – Пойду возьму что-нибудь пожевать.

Кира осталась одна и медленно опустилась на кровать. Она чувствовала себя почти как Эмилия, героиня «Ярмарки Тщеславия», которую затмила своей красотой самоуверенная Ребекка. Наедине с Марком Кире всегда было так хорошо, так уютно, а когда появлялась Янка, она не могла сказать ни слова. Что это? Неужели она влюбилась? Тогда почему на душе у неё стало так тоскливо? Ведь всё должно быть наоборот! Хотя, если Янка права и Марк влюблён в неё с детства, то чему уж тут радоваться? Плакать надо.

– Ну где ты там? – послышался Янкин голос.

Кира вскочила.

– Уже иду! – и стала поспешно собираться.

На речке было безлюдно. Марк расстелил огромное полотенце, которое Янка тут же назвала одеялом и, засыпав песком, спросила, чем же он будет теперь укрываться ночью. Марк ничего не ответил и, взяв девчонок за руки, повёл к воде.

Сердце Киры бешено застучало. Глаза Янки победно заблестели.

Вода и вправду оказалась прохладной. И, если бы не Марк, тут же окативший Киру с Янкой с ног до головы, они бы так и не решились войти в речку. Кира невольно подмечала все взгляды, которыми Янка одаривала Марка, считала те, которые Марк бросал на неё, и старалась сама на него не смотреть. Всё это было одновременно и мучительно, и приятно. Каждое его прикосновение заставляло Киру краснеть, каждое слово, адресованное Янке, – негодовать. Чувства смешались в один клубок, так что стало сложно разобраться, чего в нём больше – любви или ревности, гордости или зависти.

– Лови! – крикнула Янка, и на Киру откуда-то сверху свалился надувной мяч.

– Ах так? – Кира сощурилась. – Ну, держись!

Если бы Кира с Янкой участвовали в соревнованиях по водному поло, то наверняка вышли бы в лидеры. Марк только и успевал следить за полётом мяча.

– Вперёд! – подзадоривал он девчонок. – Группа в полосатых купальниках! Река уже готова выйти из берегов!

Река и вправду слегка заволновалась.

– Ловкость рук, и никакого мошенничества! – вопила Янка и с плеском выпрыгивала из воды.

С каждым прыжком она всё ближе и ближе подходила к Марку, пока они наконец не столкнулась.

– Ого! – Марк удержал её за талию.

Мяч пролетел мимо Киры. Янка смеялась.

– Лови его!

Будто очнувшись, Кира бросилась за мячом.

Она плыла что было сил и несколько раз даже дотронулась до скользкой поверхности мяча, но он предательски выскальзывал из рук и в результате оказывался ещё дальше.

– Вот чёрт!

Кира хотела встать и отдышаться, но вдруг поняла, что заплыла слишком далеко. До дна было не достать. Она резко повернулась и посмотрела в сторону берега – течение унесло её куда-то очень далеко. Кира хорошо плавала, но тут руки вдруг ослабли, ноги перестали слушаться. В голове гудело. Она гребла изо всех сил, но течение было сильнее. Вода залила лицо, и Кира закрыла глаза.

Вдруг кто-то подхватил её за плечи, и в следующую секунду Кира почувствовала, что плывёт. Она посмотрела перед собой. Синее-синее небо. Повернула голову. Рядом, так близко, было слышно дыхание, Кира увидела лицо Марка. Напряжённое, губы плотно сжаты.

– Настоящий Зевс, – сказала она тихо.

– Эх ты, Европа, – Марк тяжело вздохнул, и Кира почувствовала, что её ноги коснулись дна. – Куда ж тебя понесло?

– Мяч далеко уплыл, – виновато объяснила она.

Марк провёл рукой по лицу, на секунду зажмурился – и взглянул прямо на Киру.

– Глупая, ты же чуть не утонула.

– Но ты же меня спас…

– Меня могло бы не быть.

– Но ты был, – упрямилась Кира.

Марк усмехнулся:

– Ты как ребёнок.

– Зато ты ужасно взрослый.

– Никогда больше так не делай, слышишь?

Марк взял Киру за плечи. Она вздрогнула.

– А то ты меня накажешь?

– Думаешь, нет?

И в то же мгновение Кира ощутила на губах его поцелуй. Это было до того неожиданно, что она даже не успела ничего сказать. А когда пришла в себя, Марк уже выходил на берег, а к ней бежала взволнованная Янка.

– Дурочка, ты чего так пугаешь?! – налетела она на остолбеневшую Киру. – Сдался тебе этот мяч!

– Он уплыл, – рассеянно повторила Кира, провожая взглядом Марка.

– Ну и шут с ним, – Янка пощёлкала пальцами перед лицом Киры. – Эй, ты здесь?

Кира кивнула. Янка взяла её под руку.

– Пойдём на берег, я бутерброды взяла, и колу.

Марк сидел на песке, укутанный в полотенце.

– Янка, доставай свой стратегический запас, – потребовал он. – Спасать людей не такое уж простое дело.

Янка стала рыться в сумке, Кира села рядом.

«Наверное, Янка ничего не видела», – думала она. – «А то обязательно начала бы расспрашивать».

Кира украдкой взглянула на Марка. Он сидел как ни в чём не бывало, жмурился на солнце и бросал в воду камушки. Янка протянула ему бутерброд.

– Нет, сначала Офелии, – усмехнулся Марк и кивнул в сторону Киры.

– Не умничай, – отозвалась Янка. – Жуй.

Марк покорно взял бутерброд. Янка повернулась к подруге:

– Тебе с сыром или с колбасой?

– Неважно, – Кира положила свёрток рядом с собой.

Янка посмотрела на неё сочувствующе:

– Понимаю. Не каждый день тонешь.

Кира усмехнулась и бросила взгляд на Марка. Тот отряхнул крошки с коленей и откинулся на спину.

– Хорошо тут, – сказал он и добавил: – В окружении прекрасных нимф.

– Сам ты нимфа, – Янка толкнула его в бок. – Подвинься.

Марк освободил место для Янки. Она улеглась на живот и положила голову на руки.

Кира смотрела на реку. Она хотела увидеть то место, где Марк подхватил её, поцеловал, но никак не могла найти его на блестящей водной глади. И опять ей показалось, что она видела Марка прежде. Но где и когда? Наверное, в городе, а может, у Янки, на фотографии. Кира перевела взгляд на ребят.

«Зачем он это сделал?» – вертелось у неё в голове.

И душу её наполняла тихая радость.

Тр-р-р-р-р-р!

Янка подскочила и огляделась по сторонам.

– Тихо, тихо, – Марк засмеялся. – Это всего лишь мой мобильник.

Из его рюкзака доносилось оглушительное треньканье.

– А попротивней музыки не было? – съязвила Янка и плюхнулась обратно на полотенце.

– Была, – сказал Марк, доставая телефон. – Хочешь проверить?

– Нет, спасибо, ответь уже скорее!

– Слушаюсь! – Марк нажал на кнопку. – Алло! Да. Ба, какие люди!

Марк отошёл в сторону, и Янка шепнула Кире:

– А он изменился за пару лет! Ну, ты понимаешь, о чём я…

Кира кивнула и опустила глаза.

– Забудь всё, что я говорила, – продолжала Янка. – Конечно, умничает слишком много, но это поправимо. Надо же, а ещё недавно…

Янка осеклась на полуслове.

– О чём беседуете, милые дамы? – Марк сел рядом и посмотрел сначала на Киру, а затем на Янку.

– А тебе всё расскажи! Это ты давай колись, кто звонил?

Марк закинул телефон в сумку.

– Брат. Двоюродный, не родной, – добавил он, заметив Янкино удивление. – Родители его к нам на дачу собираются отправить.

– В ссылку? – Янка усмехнулась.

– Точно. Провинился, теперь вот свободой расплачиваться будет.

– Хорошее наказание, – заметила Кира. – На природе всё лето.

– Кому как, – Марк слегка наклонил голову набок. – Не каждому по душе вылавливать из воды русалок.

Кира вспыхнула и резко поднялась.

– Ты куда? – Янка тоже встала.

– Хочу прогуляться, вы оставайтесь. Я тут, рядом.

Марк взял её за руку.

– Ну уж нет, мы тебя больше одну не отпустим. Лучше поехали на карьер.

– Куда? – Кира нехотя высвободила пальцы.

– Это он про то место, куда мы всё детство мотались, – начала объяснять Янка. – Помнишь, я тебе рассказывала? Там огромный красный обрыв и лужа посередине.

Марк рассмеялся:

– Ты просто Паустовский какой-то. Мастер описывать пейзажи.

Янка нахмурилась:

– Не нравится – не слушай.

– Ну, извини, извини. – Марк обратился к Кире: – Так что?

По большому счёту Кире было совершенно всё равно, куда ехать. Только бы вместе с Марком. Она поняла это столь неожиданно и столь отчётливо, что улыбнулась сама себе.

– Видишь, заулыбалась, – заметила Янка. – Значит, поедет.

Кира пожала плечами, а Марк скомандовал:

– Тогда по коням!

Дорога шла через лес. Тропинка петляла между деревьями, и колёса велосипедов то и дело норовили застрять в торчавших тут и там корнях.

– Долго ещё так трястись? – крикнула Кира Янке в спину.

– Километра два, не больше, – ответила та, не поворачиваясь.

– У-ужас, – протянула Кира.

– Что?

– Я говорю, отлично! – и Кира закрутила педали быстрее.

Два километра, которые обещала Янка, оказались намного короче и превратились метров в пятьсот.

– Вечно ты всё преувеличиваешь! – Кира слезла с велика.

– И вовсе нет, – Янка показала Марку язык. – Это он коротким путём поехал.

Марк ничего не ответил. Прошёл немного вперёд и остановился у трёх сосен. Девчонки подошли следом.

Карьер и вправду оказался красивым. Крутые склоны, сплошь засыпанные огненно-красным песком, опоясывали небольшое озерцо, мутноватое от глины. Тут и там, растопырив причудливые корни, стремились к небу высокие сосны. А одна накренилась так, что ветвями почти доставала до воды.

– Видишь вон ту сосну? – указала на неё Янка.

Кира кивнула.

– Мы там с Марком часами просиживали.

Кира недоверчиво посмотрела на подругу. Ведь только вчера она говорила, что Марк всегда ей надоедал, и вдруг оказывается, они «часами просиживали».

– Ну, допустим, не часами, а минутами, – возразил Марк, заметив Кирин взгляд. – Янка вечно от меня на футбольное поле убегала.

Янка нахмурилась.

– Это потому, что ты зануда, всё время про свои книжки талдычишь. А мне нужно живое общение. Кстати, не знаешь, что там с полем случилось?

Марк подал девочкам руки и предложил спуститься к озеру.

– А ты не слышала? Его застраивать собираются, кому-то взбрело в голову построить на этом месте очередную виллу «Курица».

– Что?! – воскликнула Янка, споткнувшись о какую-то корягу, и, наверное, упала бы, если бы Марк её вовремя не поддержал.

– Да вы что сегодня, сговорились что ли? – выдохнул он. – Одна тонет, другая с обрыва кидается!

– Мне только это теперь и остаётся! – воскликнула Янка, оправляя платье.

Первое удивление прошло, сменившись негодованием.

– Я этой курице покажу, как футбольное поле своими сараями застраивать! Откуда она только вылезла?

Марк невольно усмехнулся. Кира взяла Янку за руку.

– Это он Пеппи процитировал, она так свой дом называла.

– А мне какая разница, кто как его называл? – возмущалась Янка. – Вы мне только дайте до этой Пеппи добраться, я ей такое нацитирую!

Марк предложил оставить подобные угрозы для личных встреч с владелицей будущей виллы.

– Тем более, – добавил он, – место здесь совершенно не подходящее.

Ребята оглянулись.

– Да уж, – заметила Кира. – Застряли на пол дороге.

Но Янка уже карабкалась по откосу.

– Куда ты? – окликнула её Кира. – А как же озеро?

– Водный футбол меня мало интересует, – отозвалась Янка откуда-то сверху.

Через секунду она выглянула из-за пригорка.

– Вы со мной?

Кира и Марк переглянулись. Всё это время они не разжимали рук, и главным для них было то, что они вместе. Однако показывать это Янке им не хотелось.

– Слушаюсь, командир! – крикнул Марк и потянул Киру за собой.

Янка крутила педали так быстро, что Кира и Марк едва за ней успевали. Мимо них со сверхзвуковой скоростью проносились деревья, дома и стремительно бросавшиеся в сторону прохожие.

– И куда мы так мчимся? – спросил Марк, поравнявшись с Янкой.

– К главному! – ответила она.

– Исчерпывающе, – улыбнулся Марк. – А где он?

Янка ничего не ответила. Потому что не знала.

– Может, сначала попытаться это выяснить? – предложил Марк.

Какое-то время Янка ехала молча, постепенно сбавляя темп. Притормозив, она спрыгнула с велосипеда и, облокотившись на руль, несколько раз пощёлкала звоночком.

Кира и Марк остановились рядом.

– «Радуйтесь, афиняне, мы победили!» – воскликнул Марк, отдышавшись. – Если ты не хочешь окончить свою жизнь, как первый марафонский бегун, тебе стоит ездить чуточку помедленнее.

– Точно, – согласилась Кира. – Он, знаешь ли, замертво упал. А в таком состоянии всё равно ничего не добьёшься.

Янка молчала, глядя куда-то вперёд, и, кажется, не слышала, что ей говорили. Она думала о том, как отвоевать футбольное поле и, главное, у кого.

Марк, словно прочитав её мысли, ободряюще похлопал Янку по плечу:

– Найдём мы твоего главного. Мама наверняка поможет. Она же раньше в каком-то там дачном совете состояла.

Янка будто от сна очнулась. Она посмотрела на Марка как на спасителя, и на лице её снова засияла улыбка.

– И как я сразу не додумалась?! Всё-таки есть у тебя голова на плечах!

Марк засмеялся.

– Да уж, всадник без головы мне бы точно позавидовал!

Не обратив внимания на эти слова, Янка вдруг порывисто обняла Марка и трижды поцеловала в обе щеки. Кира отвернулась, а Марк, всё это время стоявший неподвижно, сказал:

– Ух ты! Три поцелуя за один простой ответ… Дорогая цена!

Янка звонко захохотала и, кокетливо повернувшись, взобралась на велик. Кире казалось, что её сердце стучит так громко, что Марк может его услышать, поэтому она последовала примеру подруги и уже через секунду резко рванула вперёд, оставив ребят позади.

Вечером, сидя на кровати, Кира читала Теккерея, но совершенно не понимала содержания. Она думала о Марке, об утреннем происшествии, о быстром поцелуе украдкой. Вспоминала, как на карьере Марк держал её за руку и незаметно, едва касаясь, поглаживал большим пальцем её ладонь. Кира непроизвольно сжала руку и закрыла глаза. Как мало, оказывается, нужно для любви! Ещё несколько дней назад единственное, что могло взволновать её, – любимые джинсы, на которые она вылила сок. А теперь? Кира улыбнулась: что за мысли, откуда они только берутся?..

В комнату вихрем влетела Янка.

– Кира, бросай свою чепуху, я всё узнала! – тут же скомандовала она.

Янка так и светилась. Она уселась перед Кирой и положила голову ей на колени.

– Да что ты? И кто же убил Джона Кеннеди?

Янка нахмурилась.

– При чём тут Кеннеди?! Я узнала, куда надо жаловаться. Только что с тётей Таней говорила. Она сказала, все вопросы к… – Янка откашлялась в кулак и вытянулась в струнку, – представительному органу местного самоуправления. Вот!

Кира вопросительно посмотрела на подругу:

– Какому-какому органу?

Янка отмахнулась, вскочила и заходила по комнате. Заскрипели половицы.

– Я тоже сначала не поняла. На самом деле всё просто. Сидят себе люди из нашего посёлка и защищают наши права. Элементарно. Надо только к ним прийти с заявлением, жалобой то есть, и всё.

– И всё? – недоверчиво переспросила Кира. – А как же слёзы, рубашки, изорванные на груди, и посыпание головы пеплом?

– Думаю, без этого можно обойтись. Но, – продолжала Янка, резко повернувшись и очень решительно посмотрев на подругу, – если что, будем биться до конца!

– Победного! – уточнила Кира.

– Само собой! – воскликнула Янка и вскочила на кровать. – Вперёд, на защиту футбольного поля и моих футболистов!

– Ура-а-а-а! – завопила Кира. – Землю крестьянам!

– Ура-а-а-а! – подхватила Янка.

Подруги взялись за руки и запрыгали.

Кира развеселилась и, когда они с Янкой, тяжело дыша, плюхнулись на кровать, сказала:

– Ты ненормальная!

– Точно! Зато я далеко пойду. Вот к Марку же пошла… Ой, чуть не забыла! – спохватилась Янка. – Он же тебе какую-то книжку передал.

Она порылась в сумке.

– Вот, держи! – Янка снова села рядом и положила книгу Кире на колени.

– Сказал, ты просила.

Кира ничего не ответила. Конечно, она не просила, не знала даже, что это за книга, но признаваться в этом Янке почему-то не хотела.

Она посмотрела на обложку. Николай Гумилёв.

Янка заглянула через плечо.

– Чего там?

– Стихи… – машинально ответила Кира и тут же осеклась.

Янка стала переодеваться. Кажется, она думала уже совершенно о другом.

– Так есть охота, – сказала она. – Надо пойти помочь бабуле приготовить чего-нибудь вкусненькое. Догоняй.

И Янка неслышно выскользнула за дверь. А может, Кира её просто не слышала, потому что, листая страницы, увидела обведённое карандашом название… Она читала стихи, несомненно, предназначенные Марком ей, и душа её наполнялась счастьем.

Кира посмотрела в окно. В глазах у неё стояли слёзы.

– Бабуль, а бабуль, – сказала Янка, дожёвывая кусок брусничного пирога, – ты никого в нашем самоуправлении не знаешь?

Варвара Александровна отряхнула передник и села рядом.

– Как же не знать, знаю. Там, кажется, Зина из третьего дома работает. Хорошая такая тётка, только поесть любит. А тебе зачем?

– А я, бабуль, жаловаться к ним пойду, – сообщила Янка и отхлебнула чаю. – Дай-ка мне, пожалуйста, ещё пирога.

Бабушка протянула внучке кусок и обеспокоенно спросила:

– На кого это ты жаловаться собралась? Уж не на меня ли? Смотри, пирога больше не дам!

Янка засмеялась и позвала Киру:

– Если ты через пять минут не придёшь, бабуля весь пирог съест!

– Иду, – откликнулась Кира откуда-то из глубины дома.

Варвара Александровна покачала головой:

– Шальная ты у меня, Янка, ветер в голове! Я в твои годы не жаловалась. Это только после шестидесяти жаловаться положено.

Янка подогнула под себя ноги и подалась вперёд.

– У тебя просто такого повода не было, – она хитро сощурилась. – А вот если бы у тебя поле футбольное украли, что бы ты на это сказала?

– Как же можно поле украсть? – растерялась бабушка. – Это же не кошелёк какой-нибудь, в карман не положишь!

– Зато небоскрёб на нём возвести любой дурак может, – ответила Янка. – Правда, Кира?

Кира, которая только что вошла на веранду, посмотрела на подругу.

– Правда, – несколько рассеянно отозвалась она. – А вы о чём?

Янка вздохнула:

– Я говорю, поле наше – тю-тю! Жаловаться надо, и баста. А бабуля не понимает, говорит, рано ещё.

– Спасибо, – поблагодарила Кира Варвару Александровну – та успела налить ей чаю и положить кусок пирога. – Ну как же рано, уже девять вечера.

Янка помотала головой.

– Да бабуля не про время, а про возраст.

– Ну, в общем, это одно и то же, – вздохнула бабушка, подперев рукой щёку.

– Короче, – подытожила Янка. – у бабули там какая-то Зина работает. Надо к ней идти.

– Да разве я это говорила? – удивилась бабушка. – Я только сказала, что знаю, где она живёт.

– И что она любит поесть, – перебила Янка. – Этого вполне достаточно для тесной дружбы. Я ей скажу, что я внучка её давней подруги.

Варвара Александровна возвела глаза к потолку.

– Какой подруги, я же её пару раз всего в очереди за молоком видела!

– А я считаю, этого вполне достаточно, – Янка подняла палец вверх. – Молоко сближает!

Кира поперхнулась чаем.

– Настолько, чтобы тебе эта тётя Зина поле отвоевала? – спросила она.

– Настолько, – настаивала Янка. – Она тебя, бабуля, сразу вспомнит. Твоё платье в зелёный горошек трудно забыть.

– Перестань, – отмахнулась Варвара Александровна. – Давайте лучше доедайте и в картишки сыграем. В подкидного дурачка.

– Только, чур, не в переводного, – буркнула Янка. – А то я вечно проигрываю.

Бабушка смахнула со стола крошки и достала колоду.

Кира любила играть с Варварой Александровной в карты. Не потому, конечно, что была любительницей азартных игр. Просто ей нравилось смотреть, как меняется выражение лица Янкиной бабушки: удивление сменяется радостью, задумчивость – сомнением. Варвара Александровна сжимала свои карты в руке и всегда раскладывала их по мастям. Поэтому каждый раз, после того как она брала следующие, девочки ждали, когда она разложит их в нужном порядке. Благодаря этому можно было предположить, пришёл бабушке козырь или нет: она всегда ставила их вперёд. Янка этим пользовалась. К тому же иногда она видела карты в отражении бабулиных очков.

Так они сидели и играли. На веранде горела лампа под абажуром. Оранжевый свет выхватывал из темноты стол с потёртой скатертью, слегка загорелые лица девочек, сосредоточенное лицо бабушки и старый будильник. Часы мерно тикали, за окном тихонько шелестели деревья, где-то вдалеке гудел поезд. От этих звуков становилось тепло и уютно. Так, как бывает только летними вечерами на даче.

Кире снился город. Они с Марком гуляли по набережной. Кира то и дело оборачивалась, боясь, что их увидят. Марк, кажется, не замечал её волнения.

Вдруг вдали заиграла музыка, и они прислушались. Это была птичья песня.

– Слышишь? Дрозд, – сказал Марк и протянул Кире ландыши.

Кира вдохнула аромат белых цветов. Ей стало спокойно и весело. Глупо, наверное, смотрелась она среди серьёзных, сосредоточенных людей. Шла и улыбалась, счастливая. Улыбалась и плакала, и вдыхала аромат ландышей. Просто шлёпала по лужам, смотрела в небо, кружилась и смеялась, и пела, пела, пела…

Завертелось, закружилось всё вокруг, взлетали в небо слова, падали на землю облака, ветер шелестел пакетами. И пахло весной, и она плыла в этом своём чудесном мире, и ловила тёплый свет окон.

Кира вдохнула аромат белых цветов и оглянулась…

Они стояли на площадке какого-то старого дома. Было тихо и очень сыро. Их шёпот словно разрезал чёрно-белые лестничные пролёты, сдувал осыпающуюся штукатурку со стен. Сверху послышались глухие шаги. По мраморной лестнице спускался человек. Ладонь бесшумно скользила по массивным пыльным перилам. Слёзы катились по морщинистым щекам старика. Эхо шагов растворилось в темноте подъезда, и внезапная тишина заложила уши.

Резкий выдох… Марк сжал влажную ладонь Киры и улыбнулся уголками губ.

Резкий вдох… И они побежали вниз, рука в руке, на свет, мимо резных дверей пустых квартир, к грохочущей улице. В тот, другой город… В их город…

В местном управлении стояли два стола. За одним сидела толстая тётя с красными бусами на шее, за другим – худая, в огромных очках. Толстая читала какие-то бумаги, худая печатала на компьютере.

– Наверное, Зина – та, что с бусами, – шепнула Янка Кире. – Бабуля же говорила, она поесть любит.

– Ага, – Кира едва сдержала смешок и подтолкнула подругу.

Янка смело шагнула вперёд.

– Здравствуйте, – громко поздоровалась она.

– Здравствуйте, – ответили тёти, не отрываясь от работы. – Садитесь, пожалуйста.

Янка подмигнула Кире.

– Меня зовут Быстрова Яна Валерьевна. Я пришла жаловаться, – отчеканила она, усевшись на стул.

Кира встала рядом.

– У нас тут все жалуются, – кивнула толстая тётя и впервые посмотрела на Янку. – Такая молодая, а уже есть на что?

– Вот и бабушка моя то же самое сказала, – ответила Янка. – А я говорю, жалобам все возрасты покорны, правда ведь, тётя Зина?

Тётя Зина, а это действительно была именно она, откинулась на спинку кресла и вопросительно взглянула на Янку.

– А разве мы знакомы? – удивилась она.

– К сожалению, ещё нет. Зато вы знаете мою бабушку Варю. Она с вами за молоком в одной очереди стояла.

– Интересно, – тётя Зина стала перебирать бусы. – Что-то я не помню никакой бабушки Вари.

Янка вскинула брови.

– Как же? А бабуля моя только о вас и говорит: какая вы ответственная, умная, всегда людям помогаете. Правда, Кира?

– Точно, – подтвердила Кира. – Только вчера о вашей массе… достоинств говорила!

Тётя Зина оставила в покое нитку бус и начала постукивать пальцами по столу.

– Это она про ту женщину, у которой платье в зелёный горошек! – вступила в разговор худая. – Мы и правда с ней в магазине виделись.

– О! – воскликнула Янка, – А я бабуле говорила, что её платье забыть невозможно!

– Ну да, кажется, помню, – вздохнула тётя Зина. – Виделись. И на кого же вы хотите пожаловаться?

– На курицу, – не задумываясь, ответила Янка.

Тётя Зина изумлённо вскинула брови:

– Соседскую?

– Пока нет, – возразила Янка. – По крайней мере надеюсь это соседство предотвратить.

Собеседница удивилась ещё больше. Её напарница тоже заинтересовалась.

– И что эта курица вам сделала? – спросила она, поправляя очки.

– Она собралась строить виллу, – сообщила Янка, – прямо на футбольном поле.

Худая сняла очки и посмотрела на толстую.

– Ясно. Девочка про дачу Сергея Александровича говорит.

Янка пожала плечами.

– Какая разница! Пусть будет Сергей Александрович. Только по какому такому праву он там строить собрался?

Обе женщины вздохнули.

– По праву частной собственности, – пояснила тётя Зина. – Было поле ничьё, а теперь стало Сергея Александровича. Он его купил.

Янка вспыхнула:

– Как так купил? У кого? А в футбол теперь где играть прикажете? На крыше? – она вскочила и показала на окно. – На земле что, места мало?

Тётя Зина постучала карандашом по столу:

– Успокойтесь, пожалуйста, Яна…

– Валерьевна, – подсказала Кира.

– Валерьевна, – повторила за ней тётя Зина. – Сергей Александрович видный человек, он для нашего посёлка много хорошего сделал. Колодец построил, магазин собирается открыть. Продуктовый…

Но Янка не унималась:

– А в одном магазине батоны некуда раскладывать, что ли? Второй так уж необходим? Да и колодец нам ни к чему – колонка вон на развилке какая хорошая!

Чистейшая вода! Меня в детстве с головой окунали!

– Оно и видно, – буркнула худая, опять надевая очки.

– Да как же вы не понимаете?! – Янка снова села и посмотрела на неё глазами, полными невыразимой скорби. – Это же футбольное поле! Там в футбол играют! Знаете такую игру? Это когда за одним мячиком куча красивых мальчиков бегает!

– Теперь всё понятно, – кивнула тётя Зина. – В соседнем посёлке отличное поле есть, ходите туда на своих кавалеров смотреть.

Янка опустила голову.

– Вот она – дружба. Я-то думала, вы поможете внучке своей подруги.

– Да какая же эта дружба – в очереди стоять? – ахнула тётя Зина.

– Очень могла бы быть крепкая, – наставительно сказала Янка. – Очередь, между прочим, людей не только физически сближает, но и духовно.

Тётя Зина с сомнением покачала головой.

– Дайте хотя бы заявление написать, – попросила Янка, видя, что эту женщину ничем не проймёшь.

Та пожала плечами и достала из ящика чистый бланк.

– Пишите. Только это всё равно бесполезно.

Янка всхлипнула и принялась писать:

«Заявление.

Я, Быстрова Яна Валерьевна, прошу запретить строить что бы там ни было на футбольном поле. До ближайшего поля на велосипеде 30 минут ехать, а это одна треть футбольного матча. Пусть строят в другом месте – вместо продуктового магазина».

Янка прочитала написанное и положила листок на стол.

– А ты чего молчала? – спросила Янка, когда дверь за ними захлопнулась.

– А что мне было говорить? – ответила Кира. – Ты сама всё сказала. И аргумент привела прекрасный – «красивые мальчики». И про дружбу какую лекцию прочла, я чуть слезу не пустила!

Янка фыркнула:

– Подумаешь! Им, конечно, такого не понять. Ты этих тёток вообще видела?

Янка скорчила рожу.

– Очень похоже, – Кира улыбнулась. – Думаю, ты могла бы вместе с ними работать.

– Вот ещё! – отмахнулась Янка и недовольно посмотрела на Киру. – Эх, никакой от тебя помощи. Надо к Марку идти. Он умный, что-нибудь придумает.

Если бы Кира могла всё рассказать Янке: и про поцелуй, и про стихи… Но ей почему-то казалось, что, если она произнесёт эти слова, всё исчезнет, будто и не было никакой любви. Поэтому Кира молчала. Она вообще стала меньше говорить. Янка упрекала подругу в том, что та слишком много читает и совсем перестала жить реальностью. На самом же деле Кира только ею и дышала. А книга стала для неё убежищем, которое помогало избежать лишних вопросов. К тому же Кира никак не могла отделаться от мысли, что Янке нравится Марк. Кира всегда считала себя не такой яркой, не такой красивой и общительной, как подруга, и поверить в то, что Марк выбрал именно её, было очень трудно. Ребекка, Эмилия – героини «Ярмарки Тщеславия» – не выходили у Киры из головы.

– Кира? Ты тут? – Янка защёлкала пальцами у неё перед носом.

– А? – она словно очнулась. – Да, да… А где же мне ещё быть?

Янка покачала головой:

– Совсем тебя это чтение погубит. Ты бы лучше о высоком думала!

– О футбольном поле, что ли?

– Да хоть бы и о нём, почему нет? – Янка повернулась вокруг своей оси. – Эх, Кирка, Кирка! Ничего-то ты не понимаешь в любви!

Кира едва заметно дёрнулась.

– А ты что же, понимаешь? – спросила она, взглянув на подругу.

– А то, – отозвалась Янка. – У нас с Марком с детства любовь. Ты что, не заметила, как он вокруг меня увивается? Книжки тебе передаёт только для того, чтобы лишний раз со мной встретиться. Знаешь, что он мне вчера вечером сказал?

– Что? – с трудом выговорила Кира.

– Сказал: «Кира тебе почитает, раз ты сама не хочешь». Представляешь? – Янка засмеялась. – Эх, ещё бы в футбол играл, цены бы ему не было. К чему вся эта заумь?

Кира молчала. Пальцы её похолодели, и она тщетно пыталась согреть их, растирая ладонь о ладонь. Так вот почему Марк обвёл стихотворение – для того, чтобы Кира прочла его Янке! В голове гудело, лёгкий шум листвы превратился в грохот океанских волн. А как же поцелуй на берегу? Неужели это всё игра?

– Да что же это такое? – Янкин голос звучал откуда-то издалека. – Куда ты опять провалилась?

Кира подняла глаза.

– Кажется, в очень глубокую яму, – сказала она еле слышно.

Янка обняла подругу за плечи.

– Давай выбирайся из неё скорее, и пошли. Мы уже тут минут двадцать стоим, а я Марку обещала, что мы до обеда обязательно придём.

Кира молча кивнула.

Марк сидел на скамейке перед домом. В руках он держал блокнот и карандаш. Марк рисовал. Его светлые волосы золотились на солнце, ветерок трепал их, и Марку приходилось то и дело вскидывать голову, чтобы убрать чёлку с глаз.

– Привет, художник! – Янка распахнула калитку. – Двигайся, я посмотрю, что ты там рисуешь.

Марк бросил на Янку быстрый взгляд, потом посмотрел на Киру.

– Привет, – сказал он и сел чуть левее.

Янка примостилась рядом и заглянула в блокнот.

– Отличные помидоры у тебя получились! – ляпнула она, не задумываясь.

– Спасибо. Только это яблоки.

– Да ты что? То-то я смотрю – помидоры на деревьях не растут.

Марк снова взглянул на Киру.

– А тебе как кажется, похожи они на помидоры?

Он встал, подошёл к Кире поближе и незаметно для Янки перевернул лист. Кира залилась краской. Перед ней был её портрет: она с распущенными волосами, небрежно раскиданными по плечам, лёгкой улыбкой, широко раскрытыми, будто от удивления, глазами.

– Да ты и сама как спелый помидор стала, – сказала Янка, глядя на раскрасневшуюся подругу. – Значит, я была права – это помидоры, только растут на дереве. Чего только генная инженерия не выдумает!

Кира еле заметно кивнула.

– Очень похоже. Ты отлично рисуешь, – похвалила она Марка

– Спасибо, – он посмотрел Кире прямо в глаза. – У меня теперь появилась муза.

И все её сомнения сразу же улетучились. Ну как она могла усомниться в его искренности? И про стихи он Янке, конечно, для отвода глаз сказал. Он ведь прекрасно знает, что Янку они не интересуют! И этот портрет – как здорово, как чудесно он её нарисовал…

– Кто там теперь у тебя, говоришь, появился? – переспросила Янка, вскочив со скамейки.

Марк поспешно захлопнул блокнот и моментально сменил тему:

– Да ты лучше поведай о своих успехах. Я надеюсь, ты исписала всю жалобную книгу?

– Если бы, – Янка махнула рукой. – Заявление написала, да только вряд ли это поможет. Так что нужно придумать что-нибудь поэффективнее. Сможешь?

Марк задумался.

– А что тут можно ещё придумать…

– Можно, – начала Кира, и ребята одновременно повернулись в её сторону, – можно самим к этому Сергею Александровичу пойти. И серьёзно поговорить с ним напрямую.

– А что – идея! – обрадовалась Янка. – Что же ты раньше молчала?

– Да мне только что это в голову пришло, – Кира посмотрела на Марка. – Вроде вдохновения.

Янка довольно потёрла ладони.

– Ох уж я этому буржую задам! Всё в лицо скажу! Всё, что о нём думаю!

– Постой, постой, – прервал её Марк. – Ты, конечно, прирождённый оратор, но кому ты там, говоришь, всё высказывать собралась?

– Какому-то Сергею Александровичу. Тому, которому места на земле мало, – пояснила Янка.

– А фамилия его как? – не унимался Марк.

– Фамилия? – Янка задумалась и повернулась к Кире, словно ища помощи.

– Нам не сказали фамилию, – Кира пожала плечами. – А что, ты знаешь кого-то с таким именем?

– Так маминого кавалера зовут. Он как раз в этом году маме предложение сделал.

Янка даже села от неожиданности.

– То-то я смотрю, тётя Таня как-то похорошела, – сказала она. – И что она, согласилась?

– Пока нет, – ответил Марк. – Но вроде бы собирается. В любом случае этот Сергей Александрович решил идти в наступление.

– Просто Наполеон какой-то, – улыбнулась Кира.

– Точно, – кивнул Марк. – В общем-то, он хороший человек. Только богатый.

– Так это же вдвойне хороший человек! – возразила Янка и тут же спохватилась: – Ему что, деньги девать некуда, чего это он вздумал наше поле застраивать?

Марк пожал плечами.

– Ну, во-первых, мы ещё не выяснили, он это или нет. Но если он, то тогда всё понятно – хочет поближе к маме быть, вот и выбрал себе этот участок.

Янка сжала кулаки.

– Ух, кавалер недоделанный! Я ему покажу, где раки зимуют!

– И где же? – заинтересовался Марк.

Янка прикусила язык.

– А по-моему, это просто отлично, – сказала Кира. – Если этот Сергей Александрович старается на тётю Таню впечатление произвести, то надо просто попросить её, чтобы она ему запретила строить дачу. Думаю, это поможет.

– Это правда, – согласилась Янка. – Мы, женщины, при желании из вас верёвки вить можем, что уж говорить о какой-то даче!

– Ну, если моя мама будет хоть немного похожа на Жозефину, то всё возможно…

– Слушай, – вскипела Янка. – Ты что, вообще не можешь нормальным языком говорить? При чём тут Жозефина?! Лучше скажи, как его фамилия, чтобы мы всё точно разузнали.

Марк сел на скамейку и закинул руки за голову. Кира совершенно бессознательно отметила, какая у него красивая шея и удивительно широкие плечи… И снова ей показалось, что где-то она его уже видела.

– Пе-ту-хов, – сказал Марк по слогам. – Куда лучше, чем Наполеон, правда?

– Ага! – воскликнула Янка и ткнула Марка пальцем в грудь. – Я же говорила – курица!

Вечер пролетел незаметно. Бабушка отправилась к какой-то своей знакомой помогать печь пирог. Кира с Янкой попытались было поиграть в карты, но без Варвары Александровны это оказалось не так интересно.

– Хорошая у тебя бабушка, – сказала Кира, запихивая карты в коробку.

– А то, – подмигнула Янка. – Мировая. Она, знаешь, такие штуки готовить умеет – пальчики оближешь!

– Это я уже заметила, – кивнула Кира.

Янка помотала головой:

– Супы и борщи – это дело нехитрое, а вот как тебе такое блюдо – варенье из одуванчиков?

Кира с интересом взглянула на подругу. Она читала «Вино из одуванчиков» Рея Бредбери, но про одуванчиковое варенье слышала впервые.

– А это как? – спросила она, откладывая колоду в сторону.

– Ага! – ликующе воскликнула Янка. – Заинтересовалась? В общем, оно делается из цветков одуванчика и из сахара.

– И всё? – не поверила Кира.

– Как же… ещё бабушка моя нужна, чтобы всё это сварить!

– Звучит заманчиво, – улыбнулась Кира. – Может, наберём ей одуванчиков и купим килограмм сахара?

Янка обняла подругу за плечи и с гордостью воскликнула:

– Всё-таки ты у меня умница, Кирка! И бабушке приятно будет, и нам, – Янка похлопала себя по животу, – вкусненько!

И девочки решили, что завтра обязательно соберут цветки одуванчика, чтобы бабушка сварила варенье. Засыпая, обе представляли огромную поляну, усыпанную жёлтыми цветами. И очень хотелось, чтобы завтра наступило как можно скорее. Однако впереди была ещё целая ночь, наполненная лунным светом и снами.

Кира была в поезде, когда в вагон забежала первая собака. С чёрной как смоль шерстью и добрыми глазами. Кира взяла собаку к себе на полку, и она устроилась прямо на груди у девочки, рядом с сердцем. Кира улыбалась ей, чесала за ушком. Собака смотрела на неё так, как будто Кира для неё не просто человек, хозяйка, а родная душа. Так они лежали, пока в вагоне не появилась другая собака – серого окраса. Она тоже подошла к Кире, запрыгнула на полку и улеглась в ногах, тихо, почти бесшумно. Она не спускала с Киры глаз, а та продолжала гладить первую, чёрную собаку. Удивительно: серая совсем не обижалась, казалось, ей просто хорошо, только оттого, что она лежит у Киры в ногах, что тепло, что Кира рядом. Девочка уснула. А когда проснулась, чёрная собака прогоняла серую. Та не хотела уходить.

Кира поняла: видимо, чёрная подумала, будто другая собака хочет сделать Кире больно – укусить или поранить когтями – и защищает её. Но серая так преданно смотрела на Киру! В конце концов чёрная победила и серая куда-то пропала. А Кире показалось, что она потеряла кого-то очень близкого. Кира спросила у соседей, не видели ли они, куда ушла серая собака. А они улыбнулись и указали под полку. Там, свернувшись калачиком, лежала серая собака.

«Она вас никогда не бросит. Ей хочется просто быть рядом с вами», – сказали люди.

Кира знаком подозвала серую собаку.

Собака забралась туда же, где была прежде, и улеглась, неотрывно глядя на Киру. Так Кира и ехала дальше: на груди у неё лежала чёрная собака, а в ногах – серая…

На следующее утро девочки проснулись рано, как по будильнику. На часах было 7.05, и было слышно, как бабушка на веранде готовит завтрак.

– Янка, – Кира повернулась к подруге и зевнула. – А где мы одуванчики рвать будем?

Янка тёрла глаза, стараясь отогнать от себя последние остатки сна.

– Где-где, – зевнула она в ответ. – На футбольном поле, конечно. Там теперь только одуванчики собирать и остаётся.

Кира кивнула и потянулась.

– Кажется, оладышками пахнет, – сказала она, принюхиваясь.

– Точно, – Янка приподнялась. – Есть охота – ужас!

Она выскочила из кровати, набросила кофту и подмигнула Кире:

– Айда оладьи поедать!

Не прошло и пяти минут, как обе они уже сидели на веранде и от нетерпения стучали ложками.

Варвара Александровна, не ожидавшая такого раннего пробуждения, спешила, как могла. И ещё через несколько минут перед Янкой и Кирой появилось блюдо с дымящимися оладышками.

– Бабуля, – сказала Янка, хватая оладышку и перебрасывая её с одной ладони на другую, – у нас с Кирой появилась отличная идея.

Варвара Александровна с недоверием взглянула на Янку.

– Неужели прополоть огород?

Янка замотала головой и потянулась за сметаной.

– Лучше. Мы пойдём собирать одуванчики для варенья. Представляешь, Кира такого никогда не пробовала!

Варвара Александровна посмотрела на Киру.

– Правда? – спросила она и тут же сама ответила: – Это особенный рецепт, меня ещё моя бабушка научила.

Она села за стол рядом с девочками и налила себе чаю.

– Я очень люблю варенье из одуванчиков, – сказала Варвара Александровна и добавила: – У него вкус лета.

– Янка говорит, только вы его вкусно варить умеете, – сказала Кира, дожёвывая оладышек.

Бабушка только рукой махнула: Янка, мол, вечно всё выдумывает. Но было видно, что ей приятно это слышать.

После завтрака девочки, взяли корзинку, которую дала бабушка, сели на велосипеды и отправились к полю. Несмотря на раннее утро, было уже очень тепло. Тишину нарушали крики петухов, явно запоздавших с известием о рассвете, да лай собак.

Как Янка и предполагала, поле было сплошь усыпано одуванчиками. Тут и там мелькали рассыпанные повсюду желтые островки. Над ними вились какие-то жуки, бабочки, а кое-где и пчёлы.

Янка забралась в самые заросли одуванчиков и повалилась в траву, так что было видно только поднятую руку с корзинкой.

– Кира! – позвала она. – Ложись рядом, тут так здорово!

Кира недоверчиво потрогала траву. Она думала, что в такое время ещё должно быть влажно от росы. Но трава оказалась на удивление сухой. Видимо, солнце уже давно осветило поле и теперь капельки остались только в дальних уголках.

– Если мы будем лежать, – сказала Кира, устраиваясь рядом, – то кто же будет собирать цветы?

– А кто нам мешает это делать? – Янка потянулась за одуванчиком. – Смотри, они же все вокруг нас!

Кира последовала примеру подруги. Так они лежали, сначала на спине, и собирали головки цветов, до которых могли дотянуться. Солнце слепило глаза, и Кира предложила перевернуться на живот. Янка согласилось. Так было намного проще и веселее. Подруги болтали, весело перебирая ногами, и неспешно обрывали одуванчики.

За разговорами, они и не заметили, как окружавший их цветочный островок постепенно растаял.

– Хватит, – со знанием дела сказала Янка. – Вот уж не думала, что на футбольном поле буду цветочки собирать, а не влюблённые взгляды.

– Ещё успеешь, – обнадёжила её Кира. – Поехали.

Дома их ждала бабушка. Она уже приготовила сироп. Теперь Янка с Кирой взялись помогать ей мыть одуванчики.

– Это как грибы собирать, – вздохнула Янка. – Процесс сбора всегда интереснее. А потом начинается – чистка, мытьё…

Кира так не считала. Ей всё было ужасно интересно. Казалось, они занимаются каким-то колдовством: готовят приворотное зелье или что-нибудь в этом роде.

– Ну вот, – сказала бабушка, промыв лепестки последнего одуванчика и положив его к остальным. – А теперь можно забросить их в кипящий сироп.

– А дальше? – поинтересовалась Кира.

– А дальше, – повторила Варвара Александровна, – дальше надо подождать двадцать минут.

Янка махнула рукой и побежала в комнату краситься.

Кира не хотела ничего пропустить, поэтому всё время стояла рядом и смотрела в кастрюлю. Там, то всплывая, то снова погружаясь в бурлящую воду, плавали жёлтые цветы. Кире все ещё было трудно представить, что из них может получиться что-то съедобное. Когда-то у неё была черепаха, и Кира кормила её листьями одуванчика. Но одно дело черепаха, и совсем другое – они с Янкой. Хотя иногда ей казалось, что время тянется так же, как у черепах.

– Ну вот, – послышался за спиной бабушкин голос. – Теперь надо добавить лимонный сок.

Варвара Александровна выжала в кипящую массу половинку лимона. Подождала немного и сняла кастрюлю с огня.

– Теперь оставим на сутки настаиваться, – сказала бабушка, заметив вопросительный взгляд Киры. – А потом процедим через марлю и ещё немного поварим. Вот тогда одуванчиковое варенье будет готово.

А Кира-то надеялась попробовать варенье прямо сейчас!

– Ну что? – на веранду, взмахивая длинными ресницами, впорхнула сияющая Янка. – За Марком – и на речку!

– Вот и хорошо, – бабушка одобрительно покачала головой. – Я рада, что вы с Вер-тухиными подружились.

– С Вертухиным, – поправила её Янка. – Марк пока у тёти Тани в единичном экземпляре.

– А жаль, – сказала бабушка и почему-то посмотрела на Киру. – Таких, как он, надо бы побольше, правда?

Кира не нашлась что ответить. Она поспешила в комнату и едва не налетела на стул, на котором стояла кастрюля с вареньем.

Ребята лежали на берегу речки. Кира читала книжку, Янка лениво пересыпала песок из ладони в ладонь, Марк жевал только что сорванную травинку. Лето было в самом разгаре: солнце светило так ярко, что всё вокруг казалось слегка белёсым, на небе тут и там виднелись маленькие вкрапления облачков. Лёгкий ветерок едва касался кожи, дразня мнимой прохладой и принося с собой одинокие песчинки.

– Вот это лето, – сказал Марк и, прищурившись, взглянул на Янку: – А ты теперь всё время по муниципалитетам бегать будешь?

– Пока поле не отвоюю, – ответила та, не поднимая головы.

– А боеприпасов и провизии у тебя хватит? Долгое сражение требует больших затрат сил и энергии.

Янка перевернулась на спину и приподнялась на локтях.

– Не волнуйся, мы сегодня одуванчиков на варенье нарвали, – сказала она, жмурясь от солнца. – Да и вообще, сил у меня всегда было достаточно.

– Точно, – подтвердила Кира, отрываясь от чтения. – Видел бы ты, как она в школе зачёты по физкультуре сдаёт. Через козла раз двадцать подряд перепрыгнуть может.

– Это моё хобби – через козлов прыгать, – подтвердила Янка. – Много их, знаете ли, развелось. Так что в будущем такой навык пригодится.

Марк недоверчиво посмотрел на Янку:

– Так уж и много? Очень у тебя скептический подход к жизни. В людях, получается, сомневаешься. А зря.

– А вот и не зря, – возразила Янка. – Откуда я знаю, что они в следующую минуту выкинуть могут? Это сейчас они, может быть, белые и пушистые, а потом подножку поставят.

Кира бросила быстрый взгляд на Марка, но он, кажется, этого не заметил.

– И всё-таки людям надо верить, – сказал он. – Иначе жизнь совсем тоскливой становится. А так – сплошные приключения! Вот я, например, однажды отдал какому-то парню тысячу рублей, которые мне на день рождения подарили.

– Зачем? – удивилась Янка.

– Он сказал, что собирает средства на вылавливание морских котиков из нефтяного пятна. Достойное занятие, ты так не считаешь?

– Очень, – Янка плотно сжала губы. – И что потом?

Марк усмехнулся:

– А потом я увидел, как этот парень покупает себе айпод. Оказывается, ему как раз тысячи не хватало.

Янка расхохоталась. Кира, закрыла книжку и смотрела на Марка с неподдельным интересом. Она ещё никогда не встречала таких парней. Так искренне смеяться над тем, что тебя обманули, да ещё и не чувствовать ни злобы, ни обиды! Кира думала, что такие люди бывают теперь только в книжках, а тут оказывается – вот он, собственной персоной. Сидит и смотрит на неё, как будто читает все её мысли.

– Неужели тебя это ничему не научило? – спросила Янка, успокоившись.

– Ну почему же, ещё как научило, – сказал Марк, переводя взгляд на Янку. – Теперь, когда у меня просят денег, я даю немного больше – чтобы хоть что-то осталось несчастным котикам.

С этими словами Марк схватил Янку за нос и слегка поводил туда-сюда.

– А таким забиякам, как ты, этого не понять, – подытожил он.

Янка вырвалась и обратилась к Кире:

– Нет, ну ты его только послушай! – и снова посмотрела на Марка: – Таким, как я, значит, не понять! А таким, как Кира?

Кире показалось, что он пытается прочитать ответ в её сердце. Но оно забилось часто-часто, и разобрать что-либо было бы слишком трудно. Поэтому Кира решила ответить сама и, стараясь не выдать своего волнения, сказала:

– Наверное, я поступила бы так же.

Марк благодарно улыбнулся, как будто боялся услышать что-то другое. А Янка только всплеснула руками:

– Да вы что, совсем с ума посходили? Вас послушать, так и футбольное поле можно этому богатею отдать!

Кира пожала плечами, Марк последовал её примеру.

Янка встала, руки в боки, и назидательно произнесла:

– Если бы мир был полон таких доверчивых болванов, как вы, он бы не просуществовал и года.

– Ну к чему такой пессимизм? – возразил Марк. – Где же утопичность сознания? Где мысли о прекрасном будущем, в котором все равны? А на твоё «если бы» я отвечу своим: если бы все думали так, как ты, Махатма Ганди не дожил бы до начальной школы.

– А так? – спросила Янка.

– А так он прожил семьдесят девять лет и был убит каким-то безумцем.

– Прекрасно! – воскликнула Янка. – И ты считаешь это достойным примером?

Кира опередила Марка:

– Мне кажется, лучше погибнуть с открытой душой, чем с закрытым сердцем.

Она перехватила взгляд Марка, полный восхищения. Щёки её пылали. Ей было и приятно, и страшно – вот так встать на сторону парня, оставив подругу без поддержки! До чего она дошла!

Но Янка, кажется, на её слова и внимания не обратила.

– Говорят, с умалишёнными нужно соглашаться, – сказала она и махнула рукой в сторону дороги. – Что ж, предлагаю пойти купить конфет и раздать их бедным детям из соседних особняков!

– Отличная идея! – воскликнул Марк. – Только не шоколадных – они на такой жаре растают.

Кира чуть заметно улыбнулась и взглянула на Янку.

– Я умываю руки, – Янка безнадёжно покачала головой.

Марк протянул руку Кире.

– А я предлагаю умыть не только руки, но и всё остальное!

– Хочешь купаться, так и скажи, – одёрнула его Янка.

Марк, почтительно поклонившись до земли, произнёс:

– Милые дамы, не соблаговолите ли составить мне компанию и искупаться?

Кира ответила таким же поклоном, а Янка хлопнула Марка по спине.

– Смотри не упади, – сказала она и подмигнула Кире: – Давай кто быстрее до речки!

Кира засмеялась и подруги, держась за руки, побежали к воде.

Правда, конфет ребята покупать не стали. Решили обойтись без подвигов. Зато после этого разговора тонкая ниточка, связывавшая Киру и Марка, укрепилась. Вообще, после происшествия на реке они не сказали друг другу ни слова наедине. Да это было и не нужно: ведь каждый взгляд говорил больше, чем тысяча слов.

Кира сидела в комнате и смотрела на сгущавшиеся за окном сумерки. Янка пошла к бабушке за чаем. Кира думала о соседних домах. Их окна горели тёплым оранжевым светом и казались удивительно уютными. Так всегда бывает, когда среди темноты вдруг высвечивается какое-нибудь окошко. Особенно если это кухня. Наверное, тем, кто там живёт, очень-очень хорошо. Они пьют чай, который намного вкуснее обычного, говорят друг с другом ласково, и вокруг них летают прекрасные бабочки.

Кира рассмеялась своим мыслям.

В дверях показалась Янка с двумя дымящимися кружками в руках.

– Смех без причины – начала было она, – признак…

– Знаю-знаю, чей это признак, – остановила её Кира. – Смотри кипяток не разлей, а то все признаки ожога тебе обеспечены.

Янка осторожно, не отрывая взгляда от чая, дошла до кровати и передала одну кружку Кире.

– Спасибо. Как там бабушка?

Янка устроилась напротив.

– Как всегда, что-то готовит, – ответила она. – Знаешь, я у Марка его айпод попросила. А то мы тут с тобой совсем как дикари живём.

– Здорово, – обрадовалась Кира. – А что у него там за музыка? Ты уже слушала?

– За кого ты меня принимаешь? Я без тебя и шагу не ступлю. Вот, держи.

Янка протянула Кире айпод. Кира улыбнулась: она знала, что Янке было просто лень соображать, как с ним обращаться. Кира сделала вид, что сосредоточенно думает.

– Вуаля, – сказала она наконец, нажав единственную кнопку в центре, и посмотрела список песен. – Ого, да у него тут одна классика!

Янка отставила кружку в сторону и подсела поближе.

– Да ладно! А нормального ничего нет?

Кира отрицательно помотала головой.

Янка вздохнула и откинулась на подушки.

– Ладно, – сказала она голосом приговорённого к казни. – Врубай что есть.

Кира дала один наушник Янке, второй взяла сама. Он неприятно зашипел, и через секунду на девочек обрушился целый оркестр всевозможных музыкальных инструментов. Ещё секунда – и в ушах зазвенел прекрасный женский голос.

– А что, красиво, – крикнул Янка. – Это что за песня?

– Георг Фридрих Гендель. Опера «Александр». Ария… дальше на итальянском, – прочитала Кира. – И незачем так орать, не забывай, что у меня наушник только в одном ухе.

– Прости, – снова крикнула Янка, и тут же перешла на шёпот: – Хорошо поёт Гендель.

Так они сидели, прихлёбывая чай, слушали музыку и молча смотрели в окно. Ночь уже вступила в свои права, и теперь там с трудом можно было что-то различить. На фоне тёмного неба вырисовывались неровные силуэты деревьев. Над ними повисла белая луна, которая то и дело пряталась в листву. А окна соседних дач по-прежнему горели тёплым оранжевым светом.

Кира шла по многолюдной улице, но чувствовала себя ужасно одинокой. Справа, слева, впереди и сзади – никого. Она одна, и мир только для неё. Это её пугало. Как же она встретит здесь Марка, если этот мир не для него? Она шла и не видела никого, а Марк был совсем в другом измерении и тоже ничего и никого не видел. Как же могут пересечься два совершенно разных мира?

Кира услышала музыку, она звала её и в прошлое, и в будущее. Наверное, музыка – самое простое доказательство того, что время идёт так быстро, плавно – и незаметно проходит. Как мелодия. Вот она звучит – ты её слушаешь, но вот она замолкает, и ты уже силишься вспомнить её. Так и в жизни. Только тебе показалось, что ты начал вникать в неё, постепенно осознавать её смысл, как она прекращается или замирает. Просто человек перестаёт жить где-то внутри себя. Он путается в бесконечности слов, неба и океана. Перестаёт осознавать то, что вокруг него, а то, что в нём самом, просто забывает. И в этот момент его сердце начинает биться беззвучно. Оно не останавливается, его просто становится не слышно. Человек сам его не слышит.

Кире казалось, ещё минута – и она перестанет ощущать себя. Забудет, кто она и зачем она здесь. Ей стало тяжело дышать, перед глазами всё поплыло – ужасное состояние, его необходимо было преодолеть, но с каждой секундой оно становилось всё более невыносимым.

Вдруг стало тихо. Кира протянула руку в другой мир, и кто-то дотронулся до её пальцев. Это был Марк.

На следующее утро девочки снова отправились в муниципальное управление.

Оказалось, что участок действительно выкупил Петухов Сергей Александрович. Это Янка узнала у тётенек за шоколадку.

– Спорим, – сказала она Кире, – тётя Зина ни кусочка не даст той, которая в очках? Сама всё съест.

– Тебе надо в Африку ехать, о голодных заботиться, – засмеялась Кира.

– Да, я такая. Чересчур добрая и заботливая, – Янка молитвенно сложила руки. – Погляди, у меня ещё нимб не появился?

– Пока нет. Хотя, погоди, а это что?

Кира озабоченно разглядывала Янкину голову.

– Ну точно, – резюмировала она. – Рожки.

Янка махнула на подругу рукой.

– Да ну тебя, – она машинально провела рукой по волосам. – Я, конечно, не ангел, но и до чёрта мне ещё далеко.

Кира согласилась. Тем более что стремление Янки, пусть даже и корыстное, вернуть посёлку футбольное поле, её действительно восхищало.

– И что теперь, мой генерал? – спросила она.

– Теперь дело за Марком. Он поговорит с мамой и всё уладит. Точнее, тётя Таня всё уладит. Она же у него хорошая, для будущей невестки всё сделает.

И Янка подмигнула смутившейся Кире.

– Да ладно, не переживай. И тебе жениха найдём. Вот поле вернём, все парни из соседних садоводств к нам слетятся!

Кира уже давно хотела всё рассказать Янке, но так и не решалась. Вот и сейчас она стояла, растерянно глядя на подругу. Но та как будто ничего не замечала. Янка всегда была такой: обратить внимание на тех, кто был рядом, а уж тем более заметить какие-либо перемены в поведении близких, было для неё сродни героическому подвигу.

– Всё, дорогая, – сказала Янка. – Хватит тут стоять, как витязи на распутье. Пошли, я нам кое-что на вечер запланировала.

– Что, сегодня играем в переводного? – рассмеялась Кира.

– Ты обо мне слишком плохого мнения, – надулась Янка. – Вообще-то, у меня немного больше фантазии.

Кира вопросительно смотрела на подругу. Та взяла её под руку, и они зашагали в сторону дома.

– Устроим сегодня ночь пожирателей бутербродов, – продолжала Янка заговорщическим тоном. – У нас под крышей чердак есть. С широкой такой дверью.

– И что, – спросила Кира. – Будем всю ночь есть бутерброды в окружении старого пыльного хлама? Заманчиво…

– А вот и не хлама, – прищёлкнула языком Янка. – Это у других там разный мусор навален, а у нас – сено. А знаешь, как оттуда звёзды видно? Эх ты, а ещё романы читаешь!

Кира представила себе звёздное небо и невольно улыбнулась. Конечно, это совсем другое дело…

– И Марка позовём, – добавила Янка. – У него, вроде, подзорная труба есть.

Чердак оказался удивительно уютным. Кира и Янка заранее запаслись тёплыми пледами, одеялами и термосом, который дала им в нагрузку бабушка.

– А вот и одуванчиковое варенье, – сказала Варвара Александровна. – Вкусное получилось, сладкое. Значит, с любовью сделано.

Янка кивнула.

– А как же, мы же тебя любим, и ты нас, кажется, тоже. Так что возьми, пожалуйста, термос с супом обратно.

– Ну нет, – воспротивилась было бабушка. – А вдруг оголодаете, замёрзнете?

– Ты нам ещё курицу в фольгу заверни, – проворчала Янка. – Мы же не на Колыму собираемся, а на чердак. Захотим поесть – спустимся!

Бабушка безнадёжно развела руками:

– Ну что мне с вами делать?!

– А ничего не делать, – Янка чмокнула бабушку в щёку и стала взбираться по чердачной лестнице. – Не скучай.

Кира полезла следом.

Марк пришёл через час. На улице было ещё светло.

В руках у Марка были чемоданчик с телескопом и пакет с клубникой.

– Мама передала, – сказал он, оправдываясь. – Хорошо тут. И звёзды будут видны. Только темноты надо дождаться.

– Дождёмся, – обнадёжила его Янка. – Авось конец света не сегодня вечером наступит.

– Да уж, – сказала Кира. – А то я ещё Теккерея не дочитала.

– Это, кажется, английский писатель? – спросил Марк, устраиваясь поудобнее.

– Точно, – кивнула Кира. – Мастер реалистического романа. В девятнадцатом веке жил…

– А потом умер, – закончила Янка. – Слушайте, давайте хоть сейчас не умничать, а? Предлагаю поговорить о чём-нибудь более интересном.

– О чём, например? – спросил Марк, развязывая пакетик с клубникой.

Кира взяла ягоды и благодарно кивнула.

– Ну, например… – задумалась Янка, – например, о том, что ты любишь.

Янка слегка подтолкнула Киру и хитро подмигнула.

– Что люблю? – удивился Марк. – Странная тема для разговора…

– И всё-таки? – не унималась Янка.

– Ну, например, – сказал Марк, передразнивая Янку, – я люблю, когда тихо и нет никого….

– Не повезло тебе, – тут же прервала его Янка. – Сегодня не твой вечер.

Марк усмехнулся.

– Спросила, так слушай до конца, – наставительно сказал он.

Янка вытянулась по струнке и зажала рот ладонью.

– Так вот, – продолжал Марк. – Бывает, вот так сидишь себе, думаешь о чём-нибудь, и никто ничего не скажет, не отвлечёт не вовремя – как будто ты под невидимым куполом. И кажется, любой звук его тут же разрушит. В такие моменты за окном обычно идёт снег, оранжевый от света фонарей. А в окнах соседних домов кто-то ходит, живёт своей, неизвестной мне жизнью. И мысли как-то сами собой переносятся в эти кажущиеся такими уютными квартирки. Я тогда живо представляю себе, как какая-то женщина в зелёном халате варит для своей семьи суп, непременно вкусный, и ужинать они будут непременно вместе, за одним столом. А старший брат обязательно толкнёт младшего, да так, что тот расплескает весь бульон из ложки и со злости этой же ложкой даст по лбу обидчику. А женщина в зелёном халате неодобрительно посмотрит на обоих, но ничего не скажет, только вздохнёт и нальёт мужу добавки.

– У одной моей знакомой девчонки то же самое, – со знанием дела поддакнула Янка. – Не брат, а свинтус какой-то.

Марк кивнул и продолжал:

– А в окне уже и свет-то давно погас, и нет там ни женщины в халате, ни её вкусного супа. И ты как-то автоматически вспоминаешь, что у тебя-то в холодильнике суп есть, и так же автоматически забываешь о том, что он вчерашний, совершенно невкусный и вообще не удался. Бежишь, наливаешь себе, греешь, подносишь горячую ложку ко рту, вдыхаешь аромат и понимаешь, что это совсем не то. Ну не то это. И ты не из той семьи, и тебе даже этой ложкой огреть некого… И тут тишина вокруг как-то сгущается и уже вовсе не радует. Включаешь радио, телевизор – ну хоть что-то, чтобы не умереть в этом одиночестве. И уже изрядно ошалев от такого состояния, слышишь, как в замке поворачивается ключ, – звук этот становится для тебя самым прекрасным из всех, какие ты когда-либо слышал…

Марк замолчал. Вокруг стрекотали кузнечики, шуршала трава.

– Хорошо сказал, – похвалила Янка. – Только я так и не поняла, зачем было столько всего накручивать. Любишь тишину – так и скажи. При чём тут суп? Ты прямо как моя бабушка… Ладно, ну а теперь ты, Кира, чего-нибудь расскажи. У тебя тоже приступы одиночества бывают?

Кира откашлялась.

– Иногда, – сказала она. – А бывает, я вижу то, что было когда-то давно, до меня и до тебя, до моих родителей, до дедушек и бабушек – словом, до того как.

– Ещё лучше, – подхватила Янка. – Давай колись, сколько ты перед этим выпиваешь?

– Погоди, – перебил её Марк. – Мы же договорились, никаких шуточек.

– Ладно, ладно, – вздохнула Янка. – Продолжайте… Как там космические корабли бороздят просторы Большого театра?

Кира немного помолчала, но, почувствовав на себе взгляд Марка, продолжила.

– Знаете, осенью, когда я иду по пожелтевшей траве, а мои сапоги утопают в болотистой жиже, я чувствую запах камыша, а свежий воздух окутывает меня, будто мягкий плед. Идти становится приятно, легко и нескучно. Иногда я поднимаю глаза от земли и начинаю смотреть на прохожих. Все они такие разные, непохожие, удивительные каждый в своём роде. В метро, когда вдруг оказываешься в переполненном людьми вагоне, тебя зажимают со всех сторон совершенно посторонние люди. Сперва кажется, так неуютно, хочется развести руки в стороны, образовать вокруг себя хотя бы небольшой свободный островок. Постепенно начинаешь прислушиваться к дыханию людей, ощущаешь их запах, и тут… – Кира приподнялась на локтях и посмотрела на ребят. – Поразительно! Я вижу этих людей у них дома, как они живут и что делают, как просыпаются утром, потягиваются, как нехотя нащупывают ногами тапки, шлёпают в ванную, умываются. Я вижу это всё так, будто я сама переживала это с ними, будто они – мои родные люди, с которыми я живу всю жизнь и проживу ещё много счастливых лет. И сразу свободнее становится вокруг, и давят уже не с такой силой, и воздух появляется, и даже улыбаться начинаешь. Странно всё это. Странно жить в мире, который так велик, так невероятно велик, и знать так мало. Ведь наши знания ограничиваются лишь тем, что можно услышать и увидеть… А представить? Представляете ли вы, как живут миллиарды других людей? Что они чувствуют, как мыслят, радуются, печалятся? Конечно, страшно было бы вдруг ощутить всё это, но иногда так хочется, чтобы мир открылся перед тобой полностью. А так я иду и вижу то, что может быть, есть, а может быть, и нет. И голова моя постоянно занята мыслями других, которые мне порой удаётся «прочесть». И так хочется подойти к человеку, обнять его и сказать: «Знаю… Я всё знаю». Только если бы я так поступила, от меня бы шарахнулись в сторону, подумав, что я сумасшедшая. Наверное, так и есть.

– Точно, – кивнула Янка. – Если бы ты так ко мне подошла, ещё ладно. Но к незнакомому дядьке…

– Янка, – оборвал её Марк.

– Молчу, – спохватилась Янка.

– Теперь твоя очередь, – сказала Кира.

Янка тяжело вздохнула.

– Ну, когда я узнала про футбольное поле…

– Нет, только не об этом, – запротестовал Марк. – Так просто не отделаешься. Не можешь же ты только об этом думать?

Янка пожала плечами. В сгустившихся сумерках трудно было поймать её взгляд.

– А можно я передам свои полномочия Марку? – спросила она. – Расскажи ещё что-нибудь – за меня. У меня всё равно так хорошо, как у вас, не получится.

Марк посмотрел на Киру. Та кивнула.

– Ну что ж, – сказал Марк. – Но в этот раз история будет короткой. Не могу же я перебарщивать – за Янку всё-таки говорю…

Янка скривилась, а Марк продолжал:

– Мне об этом дед рассказывал. В Тихом океане, в незаповедной половине бухты Теляковского, есть маленький островок, где хранится большое каменное сердце. Убаюканное шумом прибоя, оно прячется в природной «ванне», расположенной на восточной стороне острова. Сердце огромное – руками не охватишь, но холодное, как вода, в которой оно лежит. Лёгкие волны беззвучно омывают его бока. Сердце спит. Но стоит лишь встать на него тёплыми босыми ногами и начать чуть-чуть раскачивать, оно просыпается и стучит глухо и ровно, и вода вокруг становится светлее. Вот так: тук-тук… тук-тук… И стук этот удивительно похож на стук человеческого сердца. Дед говорил, это подтверждали даже кардиологи.

Марк замолчал и посмотрел на девчонок.

– Здорово, – сказала Янка. – Вот бы там побывать…

– А твой дед, кажется, художник? – спросила Кира.

– Да, – ответил Марк. – Самый лучший. Я обязательно по его стопам пойду.

Ребята помолчали.

– Ну что? – снова нарушила тишину Янка. – Как там твоя медведица, Марк? Уже показалась?

Марк кивнул и указал на телескоп. Они стали по очереди смотреть на небо, к тому времени усыпанное звёздами, будто бисером. Созвездия медленно перемещались.

– Вот это Малая Медведица, это – Большая. Чуть левее – Дракон и Кассиопея. А справа Большой Пёс, – объяснял Марк. – Почти у каждой звезды есть пара.

– Почти? – спросила Кира. – Почему почти?

– Потому что найти того, с кем тебе будет уютно и хорошо, очень трудно, – ответил Марк, едва заметно коснувшись её плеча.

Глаза Киры заблестели.

– И кому же не повезло? – заинтересовалась Янка, отрываясь от телескопа.

Кира опустила взгляд и слегка отступила.

– Сириусу, – Марк посмотрел на Янку. – Это очень яркая звезда. Наверное, именно поэтому ему так сложно найти себе достойного спутника. Всех затмевает своим светом.

– Ну прямо как я, – деланно вздохнула Янка. – Придётся влюбляться в звезду.

– Не думаю, что тебе подойдёт такая пассия. Он ведь совсем не умеет играть в футбол, – засмеялся Марк.

Вдруг Кира спохватилась:

– Ой, да мы же про варенье забыли! – она начала рыться в пакете, который дала бабушка.

– Вы что, уже к зиме готовитесь? – удивился Марк.

– Да нет же, – усмехнулась Янка. – Это она про одуванчиковое, что моя бабушка сварила.

Марк обрадовался. Оказалось, Кира одна не пробовала цветочного варенья.

– Варвара Александровна часто его варит, – пояснил Марк. – У него чудесный вкус. Тебе понравится.

Кира поднесла ложку ко рту. В темноте не было видно цвета, но этого было и не нужно. Вкус оказался невероятно нежным. Чем-то он напоминал берёзовый сок. Кира закрыла глаза от удовольствия. Ей вспомнилось поле и то, как они с Янкой срывали жёлтые цветы.

– Ну как? – хором спросили Янка и Марк.

– Волшебно, – ответила Кира и посмотрела на Марка. – Действительно приготовлено с любовью.

Остаток ночи ребята болтали о всякой ерунде. Янка запретила говорить о чём-то более сложном, чем футбол, поэтому ограничились школьными приколами и обсуждением фильмов.

А когда всё варенье и бутерброды были съедены и за окном начало светать, Марк, сославшись на усталость и боль в животе – от количества яств, отправился домой. Кира и Янка лежали в сене, укрывшись пледами и одеялами.

– А всё-таки хорошо, что бабушка одеяла дала, – сказала Янка, укутавшись. – Околели бы тут.

– Точно, – согласилась Кира и, помолчав, спросила: – А тебе Марк очень нравится?

Янка зевнула.

– Наверное, – сказала она. – В любом случае, других кандидатов на моё сердце тут пока нет.

– Да, – неуверенно согласилась Кира. – Ян, я тебе давно хотела сказать…

– Кир, давай не сейчас, а? – Янка наморщила лоб. – Так спать охота. Завтра расскажешь, ладно?

Уже засыпая, Кира вспомнила, как Марк дотронулся до её плеча, когда показывал ей созвездия.

Кира пробиралась сквозь густой лес. В темноте тут и там светили маленькие огоньки-звёзды. Вдруг всё вспыхнуло под ярким пучком света. Сквозь шелест листвы пробивалось звонкое щебетание птиц, под ногами хрустели еловые веточки. Запутавшиеся в ветвях солнечные зайчики прыгали с дерева на дерево, щекоча морщинистую кору стволов. А на огромной ветреной поляне росла жимолость. Будто каждая ягодка – это маленькая история. Кира срывала ягоды и снова и снова слушала истории, рассказанные Марком. Было тепло и хорошо.

Неожиданно пошёл дождь. Кира укрылась под огромным листом лопуха. Стук капель доносился со всех сторон, то усиливаясь, то затихая. Кира вся превратилась в слух, пытаясь различать, обо что и на сколько мелких капелек они разбиваются. Кира выглянула из своего укрытия и увидела Марка. Он сидел на поляне и слушал дождь. Капли падали ему на лицо. Кире казалось, что это она дарила ему свои поцелуи.

Кира с Янкой проснулись поздно. По улице прогрохотал грузовик, на какой-то даче работала бензопила.

Девочки умылись и, наскоро позавтракав, пошли к Марку. Янке не терпелось узнать результат разговора его мамы с Петуховым.

– Надеюсь, этот дядя ради тёти Тани откажется от своей безумной идеи, – сказала Янка.

– Думаю, да. Марк же вчера сам тебе об этом говорил.

– Ну да, – отозвалась Янка весело. – Но кто ж знает, что у этих миллионеров на уме?

Она засмеялась и посмотрела на Киру:

– Кстати, что ты там мне вчера сказать хотела?

Кира не думала, что подруга вспомнит, поэтому слегка смутилась.

– Да так, – отмахнулась она. – Уже не помню…

– Давай колись, – не отставала Янка. – Ну, не дуйся, не могла я вчера тебя слушать. Эти звёзды с бутербродами и ваши с Марком разговоры меня слишком утомили. Я бы тебя не поняла.

– А так поймёшь? – неуверенно спросила Кира.

– Конечно, – заверила её Янка. – На то я тебе и подруга! Ну, выкладывай, чего там у тебя стряслось!

– Янка, – сказала Кира уже серьёзно, – мне кажется, Марк тебе не подходит…

– С чего это ты взяла? – удивилась Янка. – Ну да, он, конечно, не футболист, зато меня любит, и…

– Ты в этом уверена? – прервала её Кира.

– В чём? – не поняла Янка.

Кира немного растерялась от её взгляда, но всё равно продолжила:

– Янка, я уже давно тебе хотела сказать, но всё как-то не получалось. Мы с Марком…

– Вы с Марком? – перебила Янка. – Что значит – «мы»?

– Это значит, – Кира посмотрела на Янку, – это значит, любим. Друг друга любим, понимаешь? С того самого дня на речке, когда он меня из воды вытащил и… поцеловал.

– Поцеловал? – изумилась Янка.

– Ну да, поцеловал, – подтвердила Кира, запнувшись. – Я тебе не говорила, потому что уверена не была. Но после того как он мне стихи прислал, и ещё этот портрет…

Янка, казалось, была совершенно растеряна. Она стояла, глядя куда-то вдаль, и едва ли понимала, что говорила ей подруга.

– Портрет, – повторила она последнее произнесённое Кирой слово.

– Это он меня нарисовал, понимаешь? Он меня любит, а я его… Так уж получилось. Мы же сюда для того и приехали – влюбиться. И вот…

– И вот, – снова повторила Янка. – А как же я? Обо мне вы подумали?

Она посмотрела на Киру, и та впервые увидела на её глазах слёзы.

– Янка, Яна, ну что ты, – только и смогла сказать Кира. – Он же тебе никогда не нравился, ты сама говорила…

– Да мало ли что я говорила! – вдруг взорвалась Янка. – Вот так, за спиной, парня уводить!

Янка сжала ладонями виски.

Кира не знала, что делать. Она попыталась взять Янку за руку, но та вырвалась и протестующе замотала головой.

– Иди к своему Марку, – крикнула она с горечью. – Читайте свои книжки и смейтесь надо мной. Конечно, куда мне до вас – я ведь такая глупая, ничего не знаю!

– Всё совсем не так, как ты думаешь, – возразила Кира. – Мы почти и не говорили, ты же знаешь, я всё время с тобой. Ты же моя лучшая подруга!

– Подруга? – Янка бросила на Киру взгляд, полный ненависти. – Нет у меня больше подруги!

И, резко развернувшись, побежала прочь.

– Яна! – закричала Кира, но почему-то не двинулась с места. Она была совершенно потрясена. Что ей теперь делать? Куда идти?

«Надо рассказать Марку, – подумала Кира. – Надо всё рассказать Марку…»

За обедом бабушка сразу почувствовала что-то неладное.

– Кстати, – заметила она, нарезая хлеб, – вы так и не рассказали, как сходили в местное управление.

– Плохо, – буркнула Янка. – Выяснили, что дружбы не существует.

Она бросила гневный взгляд на Киру.

– Ну, вообще-то, не совсем так, – уточнила та. – Тётя Зина просто не поняла, о чём мы ей говорили. Потому что не прислушивалась.

– А чего это ей прислушиваться, – парировала Янка, – если её, можно сказать, нагло обманули?

– Никто её не обманывал, – возразила Кира. – Просто ей раньше не могли ничего сказать, потому что сами не были уверены.

– Ну да, – Янка усмехнулась. – Уверены они не были! Так я и поверила!

Варвара Александровна, всё это время растерянно переводившая взгляд с одной девочки на другую, всплеснула руками.

– Ох, батюшки, да о чём же это вы, не пойму? Кто кого обманул? Вы на кого жаловаться ходили?

Кира смотрела в сторону. Янка, опустив глаза, медленно помешивала суп ложкой.

Бабушка сокрушённо покачала головой:

– Вы бы, прежде чем жаловаться, со своими делами разобрались. Я же говорила, рано вам ещё на жизнь сетовать. У вас вон сколько всего впереди. Вот о чём думать надо.

Варвара Александровна поставила на стол нарезанный хлеб и вышла из кухни.

Оставшееся время девочки ели молча. А после обеда Янка, не сказав Кире ни слова, уехала куда-то на велосипеде.

Постаравшись как можно спокойнее ответить на вопросы Варвары Александровны, Кира помчалась к Марку. Ей было ужасно совестно перед подругой. Она не понимала, почему вчера вечером не решилась ещё раз заговорить с ней. Всё эта дурацкая гордость – и кому она нужна? Права Янкина бабушка: столько ещё будет впереди, а они из-за ерунды ссорятся.

Кира остановилась у дверей дачи Марка. А вдруг его не окажется дома? Или она всё-таки ошиблась, и он её вовсе не любит? Кира сделала глубокий вдох и робко постучала:

– Можно?

– Кира? – Марк бросился ей навстречу. – Наконец-то, как же я рад!

И сразу же все сомнения развеялись. Кира прижалась к Марку и впервые почувствовала его запах: запах зелёных яблок.

– Я так тебя ждал, всё думал о тебе, завоеватель мой… – Марк говорил тихо, на ушко, и от каждого его слова у Киры по коже пробегали мурашки.

– Марк, – начала было она.

– Нет, ты молчи, сперва я скажу, – он обхватил её лицо ладонями и посмотрел Кире в глаза. – Я тебя люблю! С самого первого дня, с того самого, когда ты собралась от меня уплыть… Но я тебя поймал, слышишь? Ты прочла тот стих, что я тебе передал? Все мои мысли теперь о тебе. А этот портрет – что он рядом с тобой? Ты в сто раз прекраснее… Ну, не молчи, скажи же что-нибудь…

Кира не могла ничего сказать. Она помнила о Янке, но слова Марка совершенно её околдовали. Кира смотрела на него, и в её глазах Марк читал признание: «Я тоже тебя люблю». Вдруг Кира встрепенулась: этот его взгляд, тепло рук, эти брови, чёлка… Только теперь она поняла, где встречала его раньше.

– Так это ты, – прошептала она.

– Ну, конечно, я, – улыбнулся Марк. – А кого ты думала увидеть?

– Это ты мне приснился тогда, с пингвином…

– С пингвином? – удивился Марк. – Что-то не припомню, чтобы я плавал в Антарктиду…

– Да нет же… Ой! – Кира наступила Марку на ногу. – Извини… давай сядем.

– Это ерунда, – сказала она, когда они устроились на диване. – Не в пингвине дело. Я очень, очень рада, правда, но…

– Что но? – Марк сжал её руку.

– Это Янка. Она думала, ты её любишь… и когда она узнала про нас, то… – Кира не выдержала и заплакала. – Марк, ты должен ей все объяснить, успокоить. Она ведь ни в чём не виновата, а теперь, когда мы с тобой вместе… Найди её, Марк! Сделай что-нибудь, пожалуйста, чтобы она меня простила.

– Кира, – Марк обнял её, прижал к себе. – Ну что ты, перестань. Я всё ей объясню, обещаю. Кажется, я даже знаю, где она может быть. Ты только не плачь. Ты тоже ни в чём не виновата. Это же сердце, оно решает, а не мы.

Кира всхлипнула. Марк достал платок и аккуратно промокнул её влажные от слёз щеки.

– Да, это действительно ты, – снова повторила она и улыбнулась.

– Без вопросов, – подтвердил Марк. – Даже пингвина могу раздобыть, для большего сходства.

И Кира засмеялась.

В прихожей послышались шаги.

– Эй! Это я!

– Мама, – Марк удержал Киру, которая уже собиралась встать.

Она быстро вытерла слёзы и отвернулась.

– Марк, ты дома? – позвала тётя Таня.

– Да, мам, мы в комнате.

– Мы? – тётя Таня появилась в дверях и приветливо улыбнулась.

– Здравствуйте, – сказала Кира. – Я на минутку зашла.

– Почему только на минутку? – удивилась тётя Таня. – Марк тебя так ждал…

– Мама! – вспыхнул Марк, и она осеклась.

– Ну ладно, ладно, – тётя Таня села напротив. – А где же Яна? У меня для неё хорошие новости, – заметив Кирино смущение, она перевела взгляд на сына и добавила: – И не только для неё.

Марк незаметно протянул руку Кире.

– Неужели дядя Сережа согласился?

– И он тоже, – сказала тётя Таня с какой-то загадочной улыбкой..

– Тоже? О чём это ты?

Тётя Таня посмотрела на Киру и, как будто убедившись в том, что она теперь свой человек, торжественно сообщила:

– Я выхожу замуж!

– Ух ты! – выдохнул Марк.

– Здорово! – воскликнула Кира. – Поздравляю!

– Спасибо… Марк, наверное, говорил тебе, что Сергей Александрович давно сделал мне предложение. Но я как-то сомневалась, не была уверена. А тут ваше футбольное поле… – тётя Таня усмехнулась. – Марк мне всё рассказал. Ну кто же знал, что он собирается тут дачу строить? Я ему позвонила, мы встретились… Оказывается, это он в нашем посёлке колодцы отстроил. Ты знал об этом?

Марк помотал головой.

– Видишь, какой он! Ничего мне не говорил, всё молчал и ждал моего решения. Я ему Янину жалобу передала. Он даже не подозревал, что там футбольное поле было – ему-то всё равно было что покупать, главное, чтобы рядом со мной… – тётя Таня опустила глаза. – Вот я и сказала ему – зачем покупать ещё один дом? Живи с нами. Вот так. Всё как-то неожиданно получилось…

Марк взял маму за руки.

– Ну что ты… Я очень за тебя рад! Вы друг друга любите, а это, – он посмотрел на Киру, – это ведь самое главное.

Кира смущённо улыбнулась.

Тётя Таня вздохнула.

– Я знала, что ты поймёшь, – сказала она и обратилась к Кире: – Вы поймёте. Он ведь от тебя сам не свой…

– Мама!

– Молчу, молчу, – спохватилась тётя Таня и незаметно подмигнула Кире.

Варвара Александровна стояла в очереди за молоком.

– Здравствуйте, – послышался голос позади. – Вы последняя?

– Да, – ответила она, не оборачиваясь.

Сзади немного помолчали.

– Гм… извините, а вас случайно не Варвара зовут?

Варвара Александровна обернулась. Перед ней стояла тётя Зина с красными бусами.

– Точно, так и зовут, – ответила бабушка и улыбнулась. – А вас Зина, верно?

– Правильно, – подтвердила тётя Зина. – А ко мне ваша внучка недавно приходила. За футбольным полем.

Варвара Александровна гордо кивнула:

– Да, Яна у меня такая – боевая девчонка. Чуть что не по ней, тут же лезет справедливость восстанавливать.

– Это она, конечно, молодец, – сказала тётя Зина. – Только что я-то могу? Жалобу передать? А толку? Не мне же чужие покупки критиковать.

– Критиковать – это нехорошо, – согласилась бабушка. – Я вообще в чужие дела нос не люблю совать.

– Очень мы с вами, Варвара, похожи, – заметила тётя Зина. – Я вот тоже нос куда попало не сую, хотя по работе и положено. А вы за чем стоите?

– За молоком – оно, говорят, сегодня очень свежее, вкусное.

– Ну надо же, и я за молоком, – тётя Зина всплеснула руками. – Вот совпадение! Мы с вами, получается, об одном думаем!

– Я не только о молоке думаю, – возразила Варвара Александровна. – Я ещё яйца хочу купить…

– Так и я за ними стою! – не переставала удивляться тётя Зина. – Мне кажется, у нас с вами телепатическая связь. Не зря ваша внучка мне про нашу дружбу говорила.

– Про какую ещё дружбу? – не поняла бабушка.

– Крепкую, – пояснила тётя Зина, – которая в очередях образуется. Я-то сразу и не поняла, не распознала. А теперь вот к вам всей душой прикипела. Давайте дружить будем! У меня огород знаете какой!

Тётя Зина развела руки в стороны и показала, какой у неё большой огород.

Варвара Александровна молча наблюдала за ней. Нельзя сказать, чтобы она испытывала недостаток в подругах, но эта дама чем-то её заинтересовала. Варвару Александровну вообще всегда привлекали не совсем обычные люди. Они казались ей какими-то… настоящими, неподдельными.

– Ну так что? – спросила тётя Зина. – «Мир, дружба, жвачка», как говорит моя внучка?

– Жвачка, – кивнула бабушка, не заметив, что уже подошла к самой кассе.

– Вам мятную или с лесными ягодами? – откликнулась продавщица.

Янка сидела на склонившейся к озеру сосне и смотрела на своё мутное отражение. Ей было обидно, очень обидно, но не оттого, что Марк её не любит. Конечно, это удар по её самолюбию, но какая же это ерунда по сравнению с тем, что Кира ничего ей не говорила. Разве можно так обманывать? Влюбилась – расскажи! А крутить роман за спиной лучшей подруги – просто возмутительно и нечестно, да ещё и с парнем, которого Янка знает с детства. Строят из себя умных, а о людях не думают, только о себе, любимых… К тому же это дурацкое футбольное поле… Никаких футболистов, никакой любви.

Янка уронила голову на грудь и всхлипнула.

– Эй, Алёнушка, – раздался у неё за спиной голос Марка, – ты чего разревелась? Неужто братец в козлёночка превратился?

– Хуже, – резко ответила Янка. – В самого настоящего козла. И не брат, а друг. Вернее, подруга…

– Ну хватит, хватит, – остановил её Марк и устроился рядом. – Чего ты себе там навыдумывала? При чём тут Кира?

Янка бросила на Марка злобный взгляд.

– И ты ещё спрашиваешь? Прикрылись своими книжками и думаете, можно надо мной смеяться? Да я вас с самого начала раскусила, только виду не подавала. Ждала, пока сами попадётесь.

– Ну вот мы и попались, правда? – Марк положил Янке на плечо руку. – Да только в одном ты не права. Ничем мы не прикрывались, ни от кого ничего не скрывали. И попались мы, сами того не желая, друг другу в сети. Так уж случается, никто в этом не виноват. Мы до сегодняшнего дня с Кирой и словом не обмолвились, я только предполагать мог, что она меня тоже… В общем, зря ты так на неё разозлилась, она ведь только о тебе и думает. А я, знаешь ли, человек ревнивый…

– Да ну тебя, – Янка сбросила его руку со своего плеча. – Допустим, Кира ни при чём. А как же твоя пресловутая любовь, которой ты меня раньше допекал? Думаешь, я забыла, как ты мне цветочки-открыточки носил?

– Было дело, – Марк кинул в воду камушек. – Но ведь мы немного подросли с того времени, правда? Ты, наверное, забыла, что последнюю открытку я тебе в десять лет подарил… Что же там было написано?..

– «Поздравляю с пирогом», – напомнила Янка, впервые улыбнувшись.

– Ах да, точно! – засмеялся Марк. – Я тогда никак повода не мог найти, чтобы к вам в гости наведаться, а тут твоя бабушка как раз на пирог меня позвала.

Янка отломила сухую ветку и бросила её в озеро. Некоторое время Марк молчал.

– Ну так как, мир? – спросил он наконец, не отрывая взгляда от ветки, медленно кружащейся на воде.

– Мир, – кивнула Янка. – Да и вообще, из-за вас, парней, вечно одни неприятности. Ясно, что Кира тут ни при чём, это всё ты, охламон…

– Ну-ну, поосторожнее с выражениями, – одёрнул её Марк. – Между прочим, этот охламон и его мама тебе футбольное поле вернули!

Янка даже вскрикнула и подскочила, чуть не упав с дерева.

– Да ты что? Этот Курицын, или как там его, отказался от дома?

– Не Курицын, а Петухов, попрошу не искажать фамилию маминого жениха…

Янка растерялась ещё больше, и тут уже Марку пришлось придержать её, чтобы не вылавливать из озера.

– Поаккуратнее на поворотах, – сказал он. – А то некому будет мячи футболистам подавать.

Янка от радости захлопала в ладоши и готова была расцеловать Марка.

– Ну вот, – опомнилась она. – Чуть у тебя на шее не повисла. Вот бы Кира мне сейчас задала трёпку!

– И ничего бы я не задала. Я ж тебя как облупленную знаю.

Янка округлила глаза.

– А ты-то тут откуда?

– Мы с Марком вместе приехали. Ты прости меня, Янка… Я ведь и сама ничего до сегодняшнего дня не знала. Вот и не говорила тебе – боялась, всё неправдой окажется. Да и тебе…

– Стоп! – скомандовала Янка. – Ты за что это прощения просишь? Это я извиняться должна, а не ты. Ну влюбилась ты, с кем не бывает. Разве что со мной… Да и то пустяки! Теперь вон футболистов будет – пруд пруди, я их как рыбок ловить буду, вот увидишь!

Кира едва заметно улыбнулась.

– Так ты больше не сердишься?

– Только на то, что ты ещё меня не обняла! – Янка деланно нахмурилась и протянула руки к Кире.

Та бросилась к ней и не отпускала до тех пор, пока их не разъединил Марк.

– Во-первых, я уже говорил, что человек я ревнивый и не позволю вот так просто, у меня на глазах, обнимать мою девушку. А во-вторых, мне брата надо идти встречать.

– Какого брата? – удивилась Кира.

– Двоюродного, я вам про него на пляже говорил.

– Это того, который наказание отбывать приезжает, – вспомнила Кира.

– Точно, – кивнул Марк. – Прямо как Гоген на Таити: будет страдать в окружении прекрасных девушек.

– Ладно, не начинай, – Янка схватилась за голову. – У тебя теперь есть с кем умничать. Поехали твоего брата встречать. У него небось тоже энциклопедия вместо головы?

Всю дорогу до станции они крутили педали что было сил.

– Это что же получается, – запыхавшись, крикнула Янка, – твоя мама теперь Петухова будет?

– Не знаю, – ответил Марк. – А что?

– Да так… – Янка засмеялась. – Звучная фамилия.

Марк остановился и укоризненно взглянул на Янку.

– Будешь прикалываться, я одного человека со звучной фамилией попрошу на поле «Макдоналдс» построить.

– Ладно, ладно, – улыбнулась Кира. – Давайте потом будем решать проблемы генеалогии и общепита. Мы и так опаздываем.

Она подтолкнула обоих друзей, и ребята помчались. Однако поезд пришёл раньше них. Он уже удалялся, и рельсы гудели ему вслед. Янка держала Киру за руку и всматривалась в толпу приехавших дачников.

– Ищешь голову в форме энциклопедии? – пошутил Марк. – Не надейся, у него несколько другие интересы.

– Откуда же я знаю, у меня его фоторобота не было, – ответила Янка.

Марк усмехнулся и показал куда-то вперёд:

– Да вон он, посмотри внимательно.

Янка прищурилась. По лестнице спускался высокий парень лет шестнадцати, темноволосый, загорелый и… с футбольным мячом под мышкой.

Янка и Кира вопросительно уставились на Марка.

– А что, я разве не говорил, что Руслан футболист? – и как бы невзначай ткнул Янку локтем. – Не правда ли, вылитый Аполлон с футбольного поля?

Руслан замахал ребятам рукой и подмигнул зардевшейся Янке.

А Янка посмотрела на ребят горящими глазами.

– Так чего же мы ждём? – воскликнула она и, поправив причёску, бойко зашагала навстречу своему счастью.