Пелена

Валентин Гольский Пелена (СИ)

–

Пелена

Глава 1. Пятница. Утро

Возвращаться — плохая примета, говорят — дороги не будет. Максим никогда не был суеверным и возвращался десятки раз, забывая дома ключи, документы, пакет с обедом, а ещё раньше, в школе, вторую обувь, и, как утверждала мама, иногда голову. Сегодня, теория вероятности проявила себя, попутно подтвердив примету. Выйдя из подъезда он, лишь подойдя к машине, обнаружил, что ключи от неё остались дома, на холодильнике. Пришлось возвращаться, бежать по лестнице на третий этаж, опять отпирать, а затем запирать входную дверь и лишь спустя пять минут он выскочил из подъезда второй раз.

Выбежал запыхавшийся, держа ключ наготове, точно намереваясь с разбегу вонзить его в замочную скважину водительской двери, и не сдержавшись выругался в голос. Громадный оранжевый мусоровоз рычал, нацеливаясь захватить первый из мусорных контейнеров, и стоял он, перегородив выезд так, что никак не объехать.

— Да чтоб тебя, — уже без прежней злости, скорее печально, сказал Максим, и заведя свою потрёпанную тёмно-синюю Гранту — пусть салон охладится кондиционером, — вылез из неё, присел на лавочку.

Он смотрел, как местный дворник тычет пальцем в следующий, треснутый с одного боку контейнер и что-то объясняет водителю. Погружённый в свои мысли, не заметил, как рядом присел сосед, опомнился лишь от сиплого голоса, с лёгкой картавостью произнёсшего:

— Здорово, Максик. Что, опаздываешь?

— Привет, Паш.

Максим поморщился, посмотрел на сидящего рядом, уже пьяного парня. Или ещё пьяного? Бывший одноклассник, бывшая гордость школы, спортсмен и неплохой когда-то в прошлом приятель, выглядел как обычно последние пару лет. Нечто среднее между великовозрастным хулиганом, профессиональным ханыгой и ушедшим в запой уголовником. Мятые синие треники, футболка с жёлтыми пятнами у воротника, коротко стриженная голова с помятым лицом и богатой палитрой перегарно-алкогольных ароматов. Длинный шрам бежал от правого уголка губ к уху — память о пьяной драке на ножах.

Да ещё это обращение. Максима «Максиком» никто не называл, кроме Паши, который сохранил эту привычку со школы, с тех времён, когда почти отличник и лучший игрок в футбол и волейбол Павел Зарубный, любимчик директора и учителя физкультуры, сдружился с недавно отсидевшим и только что вышедшим на волю троюродным братом Колей, по кличке Болт. Именно его брат, называл Максима «Максиком» и с его лёгкой руки, это то ли имя, а то ли кличка, прилипла до конца школьных лет. Коля-Болт со временем опять загремел на зону, но оставил после себя росток, что проклюнулся очень скоро, пусть и в меньших пока масштабах.

Паша стал прогуливать уроки. Сначала это происходило редко, на фоне прошлых заслуг, прогулы прощались и списывались на юношеские играющие гормоны, но затем на директора посыпались жалобы от учеников на Пашу, который вымогал у младших деньги, шарил по портфелям одноклассников, орал матные песни и задирался к кому не попадя. Мать плакала и заламывала руки, ходила регулярно в школу, но никак повлиять на катящегося под откос сына не могла. С трудом досидев девятый класс, бывший хороший ученик вылетел из школы.

Спортсмен и почти отличник Паша, стал хулиганом. Или шпаной.

Сам он себя, называл почему-то корсаром, возможно мечтая о подобной кличке, но кличка не прилипала, зато намертво прилип местный участковый, взявший под присмотр потенциального будущего клиента исправительных колоний.

И вот это чудо сейчас сидело рядом с Максимом, пьяное настолько, что немного покачивалось, а взгляд, мутный и сонный, бессмысленно блуждал по двору.

— Дай закурить?

— Не курю.

— Иэх… — вздохнул Паша так печально, словно только что были разрушены его самые лучшие надежды на человечество.

Собственно, Максим никогда не курил, но какой смысл напоминать об этом нетрезвому соседу?

— Тогда займи.

— Тоже нету.

— А чего так?! — в голосе Паши проклюнулись раздражённо-задиристые нотки.

Поднявшись с лавочки, Максим прошёлся взад-вперёд, начиная злиться на своё опоздание, на соседа, а ещё больше на мусоровоз, что до сих пор никак не мог совладать с третьим по счёту контейнером, но Паша кажется сам сообразил, что перегибает палку. В родном дворе он старался не устраивать больших скандалов, да и Максик был далеко не тем заумным мальчиком, каким его Паша ещё помнил по школе.

— Да шучу я, шучу, — он пьяно ухмыльнулся, махнул рукой. — Настроение хорошее, день то какой, смотри!

Чем сегодняшний день хорош — Максим не понял. Жара, подступившая к городу на прошлой неделе, взяла его в осаду и одним блицкригом одолела на всех фронтах. По телевизору, назвали этот май аномально жарким, а МЧС привычно рассылало сообщения с предупреждениями. Детям было неохота учиться — мысленно они уже были в таком близком июне, в предстоящих летних каникулах; взрослые с трудом вставали и собрав в кулак силу воли шли на работу; пенсионеры жаловались на давление, на сердце, на общее состояние, а заодно, по привычке, на пенсии и правительство.

— Сегодня на речку собираемся, за город, — поделился планами Паша. — Серёга говорит, в затоне рыбы в этом году — море!

— Как на реке может быть море рыбы? — невольно выдал Максим.

Шуточка так себе, но Паша закрякал, скаля жёлтые зубы и выдвигая вперёд нижнюю челюсть.

— Гыг-гыг, — он даже хлопнул себя по боку, — прикольно, надо Серёге сказать!

Стуча каблуками по тротуару, мимо прошла соседка с первого этажа, пожилая, худющая, прихрамывающая на правую ногу. Неодобрительно покосившись на Пашу, она отвернулась, достала сигарету, прикурила на ходу. Парень смотрел ей вслед с завистью, наклонив голову пробурчал нечто неразборчивое, но встать и попросить сигарету не рискнул. Муж худющей был крепким мужиком, бывшим десантником, и Паша один раз уже попал ему под горячую руку.

— Займи стольник, — попросил Паша, — на пиво. Завтра отдам.

— Нету, — вздохнув, Максим с облегчением увидел, что мусоровоз начал пятиться, выбираясь со двора. — Давай, удачи.

— Ага, тебе тоже, — Паша проводил бывшего одноклассника злым взглядом.

Кто такой этот Максик? Да бывший ботан-троечник, и учился он кое-как, сам Паша был намного лучше, но вот сейчас, прошло несколько лет после окончания школы, и Паша порой едва-едва наскребает на вечерний променад, а одноклассник купил подержанную Гранту, работу имеет постоянную, и девчонки на его работе ухоженные, хорошенькие, так не похожие на Светку и Маринку, которые затесались в Пашину компанию.

Он почувствовал злость. Подловить соседа, что ли как-нибудь? Навалять ему по старой памяти? Но нельзя, — участковый только этого и ждёт, сразу зацепится хуже клеща — не оторвёшь потом.

— Утро, а он уже пьяный сидит, что-ж вечером будет? — зло пробубнила бабулька Семёновна, проходя мимо лавочки. Куда только намылилась с утра пораньше?

— Утро, а ты уже старая и страшная, что-ж вечером будет?! — не сдержался Паша на свою голову и тут же поднялся, торопливо зашагал к выходу со двора, делая вид что не слышит разъярённых воплей за спиной.

Город жил своей обычной жизнью. Изнемогал от жары, пришедшей внезапно, клял отсутствие дождей, которые по словам метеорологов не ожидались ни на этой, ни на будущей неделе, ненавидел вездесущую пыль, что оседала на одежду, предметы и людей. Работающие горожане разделились на два лагеря: первые имели на рабочем месте кондиционеры, а вторые лишь нескончаемую жару, непрекращающуюся усталость и вялую ненависть к первым. Пивные точки делали месячные выручки за день, очереди в них стояли в любое время суток. Крупнейший в городке магазин бытовой техники объявил глобальную распродажу кондиционеров и двадцатипроцентные скидки, не забыв незадолго до этого, поднять цены на сорок-пятьдесят процентов.

Город раскалялся днём, словно стремясь уподобиться доменной печи, ерошил высохшую траву горячим, точно пришедшим с пустыни ветром, плакал битумом и пачкал асфальтом. Город едва-едва успевал сделать торопливый вздох облегчения ночью, хрустя остывающими крышами, выпуская из своих глубин малых обитателей, что торопливо бегали меж бетонных коробок в поисках пропитания, а главное воды. Город становился кладбищем для умирающих от жары растений, птиц, крыс, кошек, собак, людей и многих других его жителей. Город не ведал, что кладбище лишь открывало свой сезон, что ему ещё только предстоит развернуться с невиданным в этих краях размахом.

Если бы не мусоровоз! Какого чёрта он вообще в это время приехал во двор, он же всегда раньше заезжает за мусором, что его задержало?! Мысленно Максим ругался, проклиная водителя, дворника, Пашу и собственное невезение. Только мысленно, потому что вслух сейчас говорил Владлен Игоревич — директор небольшой фирмы, в которой Максим работал. Третье опоздание в этом месяце. Пусть даже первые два не по его вине, да и опоздания на пять-десять минут, но вот третье — это очень плохо.

— …Поэтому, Максим Сергеевич, я вынужден, — долгий и очень-очень грустный вздох, — понимаете, вынужден прибегнуть к крайним, нежелательным мерам. — Директор их фирмы, сделал ещё один, должно быть контрольный, печальный вздох, показывая, как ему не хочется наказывать опоздавшего. — Поймите меня правильно, есть правила, которым обязаны подчиняться…

«Ну завелась шарманка Папы Карло, — с тоской подумал Максим. Многословие, а главное потрясающая нудность, с которой выговаривал всё это руководитель, навевали сонливость ещё сильнее оккупировавшей город жары. — Когда ты там до сути доберёшься уже?»

Точно подслушав мысли подчинённого, Владлен Игоревич, выдав ещё несколько словесных пируэтов, наконец закончил:

— …в текущем месяце вы будете лишены десяти процентов премии. После обеда зайдите в бухгалтерию, распишитесь в приказе, что ознакомлены.

Твою мать…

Выйдя от начальства, Максим кивнул на вопросительно-сочувствующий взгляд секретарши Дашеньки и направился в свой кабинет. Их офис невелик — всего несколько комнат, большинство из которых полупусты. За дешёвенькой пластиковой дверью, с нетерпением ждали Галя с Лизой — женская составляющая его отдела. Опустился на скрипнувшее кресло, потёр лицо, прогоняя сонливость.

— Опять выговаривал? — Галя, крашенная блондинка, с длинными замысловатыми серьгами в открытых ушках, и почти незаметным искусным макияжем, сидела за соседним столом.

— И минус десять процентов премии.

— У-у-у… — девушка сделала глоток кофе, из маленького стаканчика.

Третий член их маленькой команды, — полная и как обычно ярко накрашенная Лиза промолчала. Вообще-то, она всегда была очень весёлой и бойкой девчонкой, порой даже чрезмерно, но в последнее время у неё появились какие-то разлады на личном фронте, Лиза стала большую часть времени грустной и задумчивой, приобрела привычку застывать и подолгу пялиться в пространство, за что уже несколько раз вызывалась на ковёр к директору для задушевной беседы.

Небольшая фирма имела несколько направлений работы: занималась поставками оборудования, монтажом электрики и слаботочки, пусконаладкой как в квартирах, так и в коммерческих зданиях, а их отдел, в котором Галя была формально старшей, занимался проектами, сметой работ, заказом материалов и всем подряд остальным. Работа по большей части скучная и не напрягающая, по крайней мере, её офисная составляющая. На данный момент, по причине отсутствия активных заказов в работе, они и вовсе большую часть дня просиживали штаны без дела, но Владлену Игоревичу это доказать было невозможно, а спорить могло оказаться себе дороже.

— Нового что появилось?

— Откуда? Всё тихо, сидим киношки смотрим, — на экране Галиного ноутбука, застыл человек-паук в прыжке.

Это было вдвойне обидно. Штраф на десять процентов премии за то, что опоздал на ничегонеделанье. Или на просмотр очередного фильма. Ну бред полный, если задуматься.

— Оштрафовали за опоздание в кинозал. Смешно, блин.

— Не грусти, — правильно поняла его состояние Галя. — Хочешь, я чайник поставлю для тебя?

— Да я сам… — поднявшись, Максим подошёл к чайному столу, проверил уровень воды в чайнике и щёлкнул кнопкой. Подхватил печеньку, захрустел ею.

Нет в жизни справедливости, одна радость — в кабинете кондиционер имеется…

— Причешись, — подала голос Лиза, и Максим послушно вытянул из кармана джинсов небольшую расчёску, подошёл к зеркалу, висящему на входной двери.

Действительно, лохматый сегодня какой то, а на затылке и вовсе торчит хохолок. Причёсывался, по привычке изучая своё лицо. Юношеские угри почти перестали проклёвываться, но порой всё же напоминали о себе редкими единичными проявлениями. Не красавец и не урод. Обычное, можно сказать среднестатистическое лицо. Тёмные волосы острижены коротко, лицо гладко выбрито, потому что куцые усики и бородёнка, что у него вырастали, выглядели смешно и нелепо. Глаза то ли карие, то ли тёмно-зелёные — сразу и не понять. Линия губ чёткая, уголки чуть задраны кверху, точно прячут улыбку, подбородок волевой. Осмотр собственной физиономии в зеркале, показал отсутствие новых угрей, но вот хохолок оказался стойким и несгибаемым как партизан. Пришлось сбегать в туалет и намочить расчёску — по-другому волосы отказывались укладываться. Зато вернувшись в кабинет, услышал щелчок отключившегося чайника.

— Тебе звонили два раза, — подсказала Галина. — Опять новый звонок поставил? Эта мелодия красивая, оставь её.

— Да я вроде ничего не менял… — сказал Максим, наливая в чашку кипяток и одновременно листая список вызовов. — А! Это Костик, старший брат звонил. На него у меня стоит персональная мелодия.

Бывает так, что, живя в одном городе, даже очень близкие родственники видятся очень редко. Как это вышло, в какой момент работа захватила настолько, что друзья и родня начали понемногу теряться, Константин не знал. Наверное, всё началось четырнадцать лет назад, когда он, тогда ещё совсем молодой юноша, окончивший школу с золотой медалью, а университет с красным дипломом, причём полностью заслуженным, был приглашён на собеседование в совершенно незнакомую фирму, имеющую, как оказалось, филиал в их небольшом городке. Пятичасовое собеседование, которое выжало все соки из парня, отсеяло одиннадцать других претендентов, пропустив через своё горнило лишь Костю.

А потом…

После ещё одного собеседования, а затем подписания невероятной кипы бумаг, договоров, соглашений и прочего, он вдруг понял куда его затянуло. Понял с тихим ужасом, поскольку было понятно: выход отсюда есть лишь один, и сопровождаться его увольнение будет похоронным маршем.

Костик, очкастый и щуплый с виду, имел в себе стальной несгибаемый стержень, он никогда не сдавался, не отступал, и после долгого, всестороннего обдумывания, не отступил и в этот раз. Он привык всегда пробиваться своими силами и добиваться любых поставленных целей. Со школы, с самых младших классов сам делал уроки, порой просиживая ночи напролёт, без какого-либо принуждения или присмотра со стороны родителей. Сам выбрал высшее учебное заведение, престижное, с высоким конкурсом, сдал вступительные экзамены и поступил на очное отделение. Жизнь в столице оказалась такой дорогой, что даже проживая в общежитии, постоянно испытывал нужду — родительских денег катастрофически не хватало. Костя брался за любую подработку, выцарапывая крохи сна буквально на ходу и порой едва не падая от усталости. Однажды, на третьем курсе, он потерял сознание прямо в холле университета и был увезён на скорой, но на следующий день опять сидел за партой. Бледный, худой, с холодным блеском того самого железного стержня в глазах, и когда профессор предложил ему получить зачёт автоматом чтобы не ходить оставшийся месяц на его занятия, молча отрицательно покачал головой. Ему нужны были знания, лишь они могли дать ему обеспеченное будущее, в это он верил безоговорочно.

Именно тот профессор, старенький и уже дряхлый, впечатлявшийся волей и целеустремлённостью студента, позвонил своему старому другу и порекомендовал рассмотреть его кандидатуру при поиске сотрудников. Сам не зная того, профессор предопределил дальнейшую жизнь Кости.

Первые четыре года Костя занимался простыми, пусть порою и странными вещами. Причём иногда, на них висели грифы «Коммерческая тайна» или «Секретно» словно в насмешку, на разработках и исследованиях, которые во всём мире свободно обсуждались по телевизору и в интернете. На зарплату он не обижался, получая лишь немногим выше среднего уровня в городе, но понимая, что вчерашний выпускник на большее претендовать и не может. Затем, руководство сменилось, почти полностью. Куда делось предыдущее, Костя старался не задумываться, а потом стало задумываться вообще некогда, потому что работа вдруг стала интересной.

Костя шагнул по карьерной лестнице на ступеньку выше. Затем ещё на одну. Он перестал быть Костей, превратившись в Константина Сергеевича, приезжал на работу не на рабочем автобусе, а на личной неброской иномарочке, а своё тридцатилетие отпраздновал в лучшем ресторане города, что вышло весьма накладно, но совершенно неожиданно подвинуло его ещё на одну ступеньку вверх.

А год назад, руководство вновь сменилось. На этот раз, на управляющую должность был назначен приехавший неизвестно откуда странный мужчина-альбинос, повсюду ходивший в громадных квадратных очках, всегда с затушенной сигарой в зубах, распространяющий вокруг себя приторно-сладкий запах дешёвой туалетной воды.

Константин Сергеевич получил новое назначение, новых сотрудников, новую лабораторию, полную невиданного им ранее оборудования и невероятные инструкции, которые после первого прочтения назвал «бредом пьяной самки шимпанзе». О работе, которая последовала затем, он не говорил никогда и нигде, даже с бывшими коллегами, даже под бутылочку доброго коньяка, и вообще старался не думать. Бред оказался реальным и оттого, ещё более пугающим. Ночные кошмары не терзали — и то спасибо. Ну, или приходили не часто, всё равно спасибо, хоть за это.

Но сегодня всё изменилось…

Задумавшийся Константин Сергеевич, едва не проскочил на красный свет, послышались гневные клаксоны. Дождавшись зелёного, он проехал перекрёсток и занырнув во двор, подъехал к своему подъезду. Забежал вовнутрь, набрал номер брата на телефоне. Младшенький конечно не в него пошёл, и видятся они дай Бог пару раз в году, но всё равно, позвонить обязан, брат всё же. За столько лет, Костя так и не женился — не сошлось отчего то, и Максим оставался его единственной семьёй в этом городе. Родители же, купив дом, давно переехали в деревню, и с ними он виделся регулярно, намного чаще чем с братом.

Слушая гудки, отпер входную дверь, забежал прямо в ботинках в зал, не обращая внимания на пыльные серые следы, оставляемые на дорогущем ковре. Трубку никто не брал. Набрал повторно, вновь прислонил телефон к уху, выдернул ящик из шкафа, заворошил документы, выискивая нужное. Максим вновь не ответил, и выругавшись с досады, Костя начал торопливо набирать сообщение. Шагов сзади он не услышал, успел ощутить лишь краткий миг сильного удара в затылок.

Черноволосый крепко сбитый парень в старомодном джинсовом костюме, равнодушно дождался, когда последние судороги перестанут бить тело. Странно, в прошлый раз ударил примерно так же и в это же место, а тело не дёргалось — упало и осталось неподвижным. Отчего так, у кого бы спросить?

— Тебе мама не говорила в детстве, что надо запирать входную дверь?

Вопрос, разумеется, остался без ответа, а черноволосый осторожно вынул телефон из рук убитого, полистал меню. Достав свою трубку, набрал первый в списке вызовов номер — ответили сразу.

— Он приехал в свою квартиру и собирал документы, как вы и предполагали. Звонил дважды, абоненту «Брат Максимка», — доложил черноволосый. — Потом ещё сообщение писать начал, текст: «Максим, убирайся из города к родителям срочно, хотя бы на неделю. Так надо, я тебе всё».

— Что «всё»? — недовольно поинтересовался собеседник в трубке.

— На этом текст обрывается, что «всё» неизвестно.

— Вы поторопились, — в голосе говорившего появились нотки раздражения и черноволосый непроизвольно сглотнул — этот человек вызывал у него неподдельный страх.

— Он мог успеть отправить сообщение, время поджимало.

— Понял, — от короткой фразы собеседника в трубке, с плеч убийцы словно упал невидимый многопудовый мешок. — Ждите.

Черноволосый прислонив трубку к уху, осмотрел шкаф с вытянутым ящиком, перед которым стоял, без особого любопытства ковырнул кипу документов в нём. Вытащил на свет несколько крупных купюр и продолжил занятие с большим интересом. Перевернул ящик, расшвырял бумаги, затем достал из шкафа второй и распотрошил его тоже.

— Подтверждаю, — ожила трубка. — У него имеется родной брат, зовут Максимом, проживает в этом же городе. В файле, который вы получили указан его адрес.

— Что требуется?

— Обеспечьте встречу братьев, — после краткого раздумья решил собеседник. — Пусть младший отправляется на ПМЖ к старшему.

— Понял, сделаю. Что с квартирой?

— Оставьте как есть, о ней позаботятся. До связи.

Кивнув, чего собеседник разумеется не увидел, черноволосый окинул взглядом обстановку. Жалко даже как-то, хорошо обставлена, да и вещички недешёвые. Что здесь будет, пожар скорее всего?

Телефон теперь уже мёртвого владельца, который убийца небрежно бросил на пол, издал пронзительный, неприятный стрёкот, на экране высветилось имя: «Брат Максимка».

— Не дозвонишься — оповестил его черноволосый и ухмыльнулся. — Я тебе попозже объясню почему.

Направляясь к выходу, он бросил взгляд на часы. Совсем ещё раннее утро, а работа уже кипит, нельзя так. Заехать, попить что ли вкусного кофе? Тут как раз недалеко имеется уютное местечко.

Глава 2. Пятница. Вечер

Дозвониться до Кости так и не удалось. За этот день Максим набирал его добрый десяток раз, и если первые два раза гудок вызова звучал исправно, то затем телефон просто выключили или он ушёл из зоны действия сети и больше не включился. Беспокоиться было не о чем, у Кости на работе имелись подземные уровни, о чём он как-то по секрету признался брату, и там мобильная связь не работала. Да и бывали уже случаи, когда старший брат пропадал на день-два, а затем появлялся вновь, и всё же Максим чувствовал некое необъяснимое беспокойство, оттого и нажимал клавишу дозвона время от времени.

В обед зашёл в бухгалтерию и подписал приказ о лишении десяти процентов премии, что опустило плохое с самого утра нестроение и вовсе ниже уровня плинтуса. Галя охала и вздыхала, а сама сразу после обеденного перерыва отпросилась по каким-то делам домой, и никаких долгих разговоров в кабинете руководства не было. Зашла, спросила можно ли уйти, ушла. Давно было замечено, что их предпенсионного возраста директор питает слабость к красивым стройным девушкам. Конечно, он директор и вообще, владелец фирмы, но обидно блин…

С трудом дождавшись окончания показавшегося бесконечным дня, Максим наконец вышел из кабинета и заперев дверь, направился к выходу. Сухо кивнул на прощание сонно моргающему вахтёру, и лишь оказавшись на улице, почувствовал, что свободен. Невольно улыбнулся, даже на душе стало легче.

Сегодня не просто день. Сегодня пятница! А ещё точнее, вечер пятницы, и впереди целых два выходных дня! Сбежав по ступенькам, он пошёл по неширокой аллее, прячась от палящего солнца в тени деревьев. Кустарник слева и справа, невысокий, декоративный, выглядел свежим и ухоженным, и он впервые задумался: поливают ли эти зелёные насаждения, или же им хватает той влаги, что черпается из почвы? По крайней мере за всё время работы здесь, он ни разу не наблюдал процесса полива. Не ночью же это делают, в самом деле?

— Кирюш, сначала подбросишь до музея? А потом за Оленькой… — послышался сзади женский голос, и Максим подвинулся в сторону, чтобы пропустить парочку.

Вместо этого, его подхватили под руку, весело поинтересовались:

— Куда ты так… Ой!

Девушка, к которой обернулся Максим, вдруг обнаружила, что идёт под ручку с совершенно незнакомым парнем и ойкнув от неожиданности, оттолкнула его, сама отшатнулась в сторону. Она лишь немного отступила вправо, выйдя на центр тротуара, а вот не ожидавший толчка Максим, который к тому же и так придерживался левого края, шагнув ещё левее, зацепился ногой за кусты и самым позорным образом перевалился через них, упав за невысоким ровным рядом декоративных зарослей.

Сзади послышался взрыв хохота.

— Красава, просто красава!

— Девушка, вы наверно чемпион по игре в «Царь-гору»?

Пока Максим пытался встать, одновременно выпутывая правую штанину брюк из цепких веток кустарника, мимо сгибаясь от смеха, прошла компания молодых людей, и самое ужасное, что все они работали в том же офисном здании. Пусть не в их фирме, пусть не на другом этаже, но всё же… Проклятые брюки никак не желали отцепляться от кустов, поднявшись, Максим встал на одной ноге, точно аист, красный от стыда и от злости. Посмотрел на виновницу его позора — она стояла, спрятав лицо в ладонях и кажется даже закрыв глаза.

— А прикинь, с такой спать ляжешь ночью! Лежишь себе, сон хороший видишь, и тут с одного мощного удара улетаешь на кухню… — поделился один из всё тех же парней новой пришедшей в его голову шуткой, и компания, взвыв, едва не попадала от смеха.

Дёрнув со злости злосчастные брюки и едва не упав, Максим вдруг услышал тихий голос:

— Простите пожалуйста, я нечаянно…

Она что, плачет?!

Он посмотрел на обидчицу и едва удержал рвущиеся нецензурные выражения. Плачет, как же! Её лицо было красным, но кажется лишь от едва сдерживаемого, рвущегося наружу смеха.

— Вы не сердитесь, пожалуйста, я не хочу вас обидеть, я приняла вас за Кирилла, моего друга, одежда одинаковая… — девушка опять спрятался лицо в ладонях. — Я сейчас помогу выпутаться, только… и за это тоже простите…

— Ещё?! За что теперь?! — невольно выдал Максим, и девушка наконец сдалась. По-прежнему пряча лицо, она засмеялась вслух, сдерживая всхлипы и трясясь всем телом. — Очумели совсем, — констатировал он, и сев прямо на траву, прикрыл глаза.

Оказалось, что выпутаться из цепких зарослей он вполне мог и сам. Да и держали они так крепко, скорее всего лишь потому что Максим тянул на себя брюки. Стоило девушке наконец прийти на помощь и спустя несколько мгновений он уже стоял на тротуаре, разглядывая её.

Темноволосая, но с несколькими светлыми прядями, в ушах красивые серьги с фиолетовым камнем. Точно такой же камень, вставленный в кулон, висит на шее, и ещё россыпь меньшего размера на браслетике на запястье — кажется некий набор или комплект. Сама девушка весьма даже миленькая, может не из разряда королев красоты, но в королевы школьного бала её бы точно взяли. Она не была пышечкой и уж тем более полненькой, но всё же худенькой Максим её бы тоже не назвал. Нос может быть чуть более крупный, чем имеют вечно голодающие модели. Скулы шире привычных ему, губы полнее, впрочем, поправил себя Максим, губы как раз-таки потрясающие, полные и чувственные. Большие глаза смотрят внимательно, с деланной настороженностью. А ещё, ему показалось, что в её глазах до сих пор мелькает смущение, кажется она раздумывала как загладить вину и никак не могла придумать. Впрочем, возможно последней мыслью Максим лишь выдал желаемое за действительное.

— Бить будете? — спросила девушка задорно, явно кого-то изображая. Дунула, прогоняя упавшую на левый глаз чёлку.

— Нет, — машинально отмёл нелепое предположение Максим.

— А что? — Со всё теми же смутно знакомыми интонациями вопросила незнакомка, опять дунула на непослушную чёлку и этот жест точно перелистнул память на нужную страницу. Почти не колеблясь, Максим ответил:

— Вести разъяснительную работу, — и кажется по-настоящему удивил незнакомку, она даже ротик приоткрыла, а затем рассмеялась. Отряхивая брюки, Максим добавил: — Учтите, я вспомнил что за фильм вы мне тут процитировали, и с удовольствием приступлю к этой самой работе.

— Садист? — сдерживая хихиканье, вопросила она почти серьёзно.

— Скорее радею за справедливость. Между прочим, мне тут ещё работать, в здании, у входа в которое вы меня опозорили.

— Так уж и опозорила, — усомнилась она, и в её глазах плясали смешинки. Впрочем, они тут же исчезли. — Ой, да вы брюки порвали!

Она присела на корточки, тронула небольшой лоскут ткани, почти вырванный из штанины.

— Теперь вы должны предложить зашить это повреждение, а для этого пригласить к себе, — предположил Максим печально. Брюки было жалко — совсем новые. Девушка подняла удивлённо голову, и он добавил: — Раз уж мы решили вспомнить старые фильмы.

— Ой, — она поднялась на ноги, смущённо развела руками и потупила взгляд. — Я живу не очень близко, и шить… Ну могу попробовать, только видно будет всё равно. Могу вам купить новые брюки, они очень дорого стоят?

— Дорого, — согласился Максим, и неожиданно даже для себя сказал: — прогулку в кино сегодня вечером, никак не меньше. — Подумав, добавил: — Или вы предпочитаете парк? Меня Максим зовут.

— Катя, — представилась и тут же смущённо отвела она взгляд. — Вы что, на свидание меня приглашаете?

— Только сегодня супер акция! Одно свидание по цене одних брюк! Спешите воспользоваться предложением! — продекламировал парень торжественно, и уточнил: — Но лишь при условии, что вы свободны, конечно. Водить по кинотеатрам девушек в компании их мужей и бойфрендов не в моих правилах.

— Только в компании своих мужей и бойфрендов водите?

— Я не об этом, — рассмеялся Максим. — Ну так как?

— Можем вечером в парк сходить…

— Отлично!

— Если вас не смутит то, что я буду с ребёнком.

— Эм… кхм… — сбился Максим с мысли от неожиданности.

— Оленьку сегодня не с кем оставить, а в парке можно погулять и втроём, — лукаво уточнила Катя. — Мне ещё нужно по делам съездить, потом домой… Ну в общем, примерно к семи буду готова. Если у вас что-то не получится, может окажетесь заняты другими, неожиданными делами, то вы позвоните пожалуйста заранее, ладно?

Записав продиктованный номер, Максим по привычке сделал дозвон, проверяя нет ли ошибок, и едва заслышав донёсшуюся из её сумочки мелодию, сбросил вызов.

— Ну что, до вечера? Мне Кирюшка уже устал махать руками, — она ткнула пальцем в сторону стоянки, где долговязый парень, действительно одетый точно в такие же брюки и рубашку, что и у Максима, махал рукой.

— Ах, да, Кирюшка… — Максим лишь сейчас вспомнил обстоятельства начала их знакомства и пошёл вслед за Катей к стоянке. — А он кто?

— Мой друг, — беззаботно махнула девушка. — Старый-старый-самый лучший друг.

Вообще то, Максим не имел привычки знакомиться с девушками, да и вообще, если честно, чаще всего испытывал робость в разговоре с незнакомками. Сегодняшнюю смелость, можно было объяснить лишь нетипичностью ситуации, его смущением, гневом и стыдом.

«И спасибо им за это», — подумал Максим, провожая взглядом Катю, садящуюся в машину друга. Фигурку девушки нельзя было назвать тонкой, или осиной, но стройной и притягивающей к себе взгляд он бы назвал безоговорочно.

Однако, что же делать? Пригласить красивую девушку на прогулку — это одно, но пригласить молодую маму с дочерью, — как говаривал брат Костя, — совсем другие ощущения. Может отказаться? Тем более, что девушка сама дала на это намёк.

«Если вы будете заняты другими делами», — так она кажется сказала. Я же занят другими делами, правильно?

Проезжая мимо, Катя бросила взгляд на Максима, и ему почудилась в нём слабая насмешка. Точно она знала о чём он думает, точно чувствовала его сомнения, и Максим достал телефон.

– Думала напугать прогулкой втроём? — пробормотал себе под нос, набирая сообщение.

«Планы подвинем, дела отменим. Жду вас у входа в парк в семь вечера!»

Ответ прилетел почти сразу и содержал лишь короткое слово «ок» и несколько смайликов.

Махнув на прощание рукой, Катя ещё некоторое время следила за своим новым знакомым в боковое зеркало, пересказывая Кириллу обстоятельства неожиданного знакомства. Кирилл смеялся, и жалел лишь о том, что сам не присутствовал при эпическом полёте через кусты вверх тормашками.

— Теперь мы идём в парк, — вздохнула девушка. — Прогуляемся, угощу его мороженым.

— А не он тебя? Ты кажется роли перепутала, — хмыкнул Кирилл.

— Ну надо же как-то за порванные брюки извиниться… Так неудобно получилось, со мной никогда такого не было.

— Ну если вы идёте на свидание, думаю у него есть идеи, какую компенсацию за брюки ты можешь дать.

— Ты за кого меня держишь?! — с деланным возмущением фыркнула девушка.

— Вместо формального поцелуя в щёчку на прощание, подари нормальный поцелуй — и он будет счастлив, — предложил Кирилл. — Офисный работник, молодой парень, стеснительный с виду — много ли ему надо?

— Ну не знаю, — продемонстрировала девушка телефон с пришедшим сообщением. — Я думала он испугается и передумает, а он вот, подтвердил прогулку, несмотря даже на то, что пойдём втроём.

— А ты ему сказала, что Оля — твоя племяшка? Или как обычно, запугиваешь встреченных парней?

— Как обычно!

Они рассмеялись, машина вырулила на проспект, и пошла со всё возрастающей скоростью.

— Весёлый будет вечер, — констатировал Кирилл.

Черноволосый проводил взглядом отъезжающую тёмно-синюю Гранту.

«Брат Максимка» был найден, опознан, и осталось решить лишь где и как выполнить работу. Черноволосый стал свидетелем падения объекта и в другое время вволю посмеялся бы над этим случаем, но сейчас было не до веселья. Телефон точно сошёл с ума, выдав за этот день не меньше десятка звонков, и каждый раз бесстрастный голос в трубке говорил черноволосому неприятные вещи.

Давал новую срочную работу. Выговаривал за мелкие, всплывшие недочёты, — во время таких разговоров, лицо черноволосого застывало, а сам он ёжился и внутренне содрогался. Страх, настоящий страх пробирал его в такие моменты. Черноволосый знал, что может произойти с неугодным сотрудником его профиля работы. Костя, с которым он встречался сегодня утром, мог считать себя настоящим счастливчиком, от того, что ушёл так быстро, даже не осознав своего ухода.

Происходило что-то неладное, черноволосый чувствовал. Профессиональный нюх убийцы улавливал малейшие признаки беспокойства в голосе начальства, и сейчас привычно бесстрастный голос в телефоне скрывал в себе нестоящую тревогу. Эти нотки в нём черноволосый слышал впервые. Что творится?

Одно ясно: затягивать с нынешним заданием нельзя, требуется выполнить его максимально скоро. Лучше всего сегодня же, вечером, в парке. Черноволосый слышал, что его цель планирует отправиться на прогулку, знал время и место, оставалось лишь подгадать момент, когда «Брат Максимка» окажется на одной из боковых аллей, которых в парке так много, и на которые так любят заворачивать прогуливающиеся парочки.

Наличие рядом девушки и ребёнка каких-либо сложностей тоже не обещало.

Гитара бренчала и кажется была немного расстроенной. Обычная уличная шестиструнка, всего лет десять-двадцать назад пользующаяся бешенной популярностью, с ней сидели перед подъездами и в парках, гуляли по улицам. Сейчас гитара в городке встречалась редко, но в парке порой ещё звучала, и сотрудники полиции эту молодёжь не трогали. С виду трезвые, или почти трезвые, шумные, но в меру, к прохожим не пристают — так кому они мешают? Отдыхают люди по-своему, как умеют. Редко-редко количество выпитого всё же перешагивало негласно разрешённый рубеж, но из тех же летних кафе, посетители порой просто выползали, а конфликты бывали чаще и серьёзнее. Полицейские тоже были молоды, сами ещё помнили времена, когда сидели в этом парке с гитарой, а потому старались относиться с пониманием.

Зачем и кому все песни мои?

Лететь одному, сбивая столбы?!

Такие, как я, живут один час!

Запомни меня таким, как сейчас!

Издав несколько мелодичных прощальных звуков, гитара умолкла, а Ванёк, или как его чаще называли, Гитарист, выдохнул.

Это была его любимая песня, и голос парня отлично подходил под неё, оттого, она пользовалась неизменным успехом. Слева прильнула губастая девчонка, распространяющая запах сладкого ликёра и ещё более сладких духов. Как там её? Ванёк не запомнил имени, запомнил лишь мягкость и влагу её губ, пьяный поцелуй, с которого началось их знакомство. Иногда так бывало — девушки липли к симпатичному гитаристу с красивым и чистым голосом, порой знакомство заходило далеко, но дольше двух-трёх недель не длилось никогда. Ванёк любил свободу, дорожил ею, и каждую новую подружку заранее записывал с список временных. Уйдёт эта — придёт новая, может ещё лучше, девушек гуляет много. За это он любил городской парк, за это он любил вечерние пятничные вечера.

Стоило замолчать гитаре, и с этого уголка парка точно сдёрнули некое невидимое волшебное покрывало. Окружающие задвигались, зашевелились, послышались голоса и смешки, а из-за деревьев зазвучала танцевальная музыка летнего кафе. Вообще то, музыка играла всё время, просто до этого она почему-то не замечалась, словно вовсе не была слышна.

Зашевелился и Максим, лишь сейчас вдруг заметивший, что во время исполнения песни, сжал ладошку сидящей рядом Кати. Девушка поймала его взгляд, мягко выдернула тонкие пальчики из его руки.

— Ой хитрюшка, ой хитрюшка, — усмехнулась она. — Заманил в сиреневую часть парка, отвлёк гитарой, и стоило девушке расслабиться…

— По-моему заглянуть в сиреневую аллею была твоя идея, — отмёл Максим несправедливые обвинения.

В этой части парка, росла сирень. Всего несколько кустов, но аромат они давали такой, что вся аллея приобрела негласное название сиреневой, а по вечерам появилась традиция гулять здесь парочками, почему-то считалось, что прогулки по этой аллее на начальном этапе знакомства — хорошая примета.

— Здесь очень красиво, — подтвердила Катя.

— И посидеть, послушать гитару тоже.

— Но ведь так здорово поёт…

— И тебя очень приятно держать за руку, у тебя тёплая и нежная ладошка.

Короткая пауза и пальчики вернулись в его руку.

Максим вздохнул с тихой радостью. Катя оказалась очень лёгкой в общении, приятной собеседницей и весёлой девчонкой. Не хохотушкой, с которыми ему никогда не удавалось найти общий язык, а умной, порой ироничной, и шутила она так же: умно и непривычно для него. И стеснительность, с которой он каждый раз боролся, во время знакомства с девушками, сама вдруг куда-то исчезла. В том числе благодаря малышке, которая пришла с Катей, и непонятно кто из них кого привёл, потому что ко входу в парк, эта пигалица шла, таща за руку девушку.

Девочка Оленька — милейший ангелочек пяти лет, с которой он поначалу общался осторожно, сама растопила ледок первого знакомства, когда без лишнего стеснения залезла на колени к Максиму и потребовала мороженого. Там же, на его коленях, она его и ела, капая белыми сладкими каплями на брюки и болтая ножками. Максим ничуть не возражал, потому что Оленька выдала главный секрет, назвав Катю не мамой, а тётей, и пока девушка отходила «попудрить носик» (что вообще то прозвучало смешно в парке, где были установлены голубые кабинки биотуалетов), рассказала, что мама и папа уехали отдыхать на море, а она, Оля, заболела и в последний момент осталась дома, с тётей Катей.

Сейчас девочка беззаботно носилась вокруг их лавочки, в белом платьице и белых колготках, с вплетённым в белокурые волосы фиолетовым цветком. Её не смущали опускающиеся на парк сумерки, не интересовали песни под гитару — ведь вокруг имелось просто невероятное количество одуванчиков. Эти жёлтые цветы Оленька знала и любила, а главное, умела плести из них замечательные венки. Один такой уже украшал голову тёти Кати, и сейчас девочка старательно работала над вторым — для себя. Делать ли третий — для гуляющего сегодня с ними дяди, она пока не решила.

Максим сидел, приглядывая одним глазом за девочкой, а другим намертво прикипев к своей спутнице. Одетая в короткий летний сарафан, нежно-голубого цвета с бледно белыми, почти незаметными узорами, девушка выглядела свежей и словно бы воздушной, по крайней мере такое впечатление у него появилось, когда они встретились у входа в парк. На пальцах левой руки тонкое золотое колечко, на шее цепочка. Фиолетовых камней, которые он видел на ней днём, уже нет. Поймав его взгляд, Катя чуть повернула голову, посмотрела искоса.

— И как?

— Что как? — не понял вопроса Максим.

— Как я тебе? Ты весь вечер смотришь на меня, думая, что делаешь это незаметно, — она немного смущённо улыбнулась.

Максим сконфуженно отвернулся, поймал взгляд черноволосого парня, сидящего с банкой лимонада неподалёку. Его лицо показалось знакомым — то ли пересекались на работе, то ли уже встречались сегодня в парке.

— Очень даже ничего.

— Ни-че-го?! — притворно возмутилась Катя.

— Нет-нет, — замахал Максим торопливо. — Очень даже чего, в смысле красивая. Блин, ты что, специально надо мной издеваешься?

— Ага, — призналась она, невольно расплывшись в улыбке. — Ты становишься таким забавным, когда смущаешься.

— Так ты по этой причине меня уронила днём в кусты?

Девушка засмеялась, замахала руками:

— Не напоминай пожалуйста, мне опять неловко будет. — И тут же, крикнула племяннице: — Оля, не отходи далеко, будь рядом с нами!

Ванёк взял первый аккорд новой песни, и Катя с Максимом повернулись в его сторону.

— Может пойдём ещё прогуляемся немного? — предложила девушка. — Можно даже в сторону дома, Оле скоро пора ложиться спать.

— Хорошо, как скажешь, — Максим поднялся, обменявшись с Гитаристом прощальными кивками, двинулся по аллее к выходу.

— Вы что, знакомы? — поинтересовалась Катя.

— Живём в соседних домах, — ответил Максим. — И учились в одной школе, хотя конечно в разных классах — он младше меня на несколько лет.

— А сколько тебе кстати?

— Двадцать семь.

Очень хотелось задать тот же вопрос спутнице, но он сдерживал себя, помня, что этот вопрос девушки считают неприличным.

— Мне двадцать пять, — без лишних сантиментов сообщила Катя, немного удивив его.

— Хорошо.

— Почему хорошо? — полюбопытствовала Катя.

— Ну… если бы тебе оказалось сто лет, или больше, мы бы не смогли встречаться, — предположил Максим. — Мама не любит, когда я привожу в дом подружек старше ста.

— Какая она старомодная, — рассмеялась девушка. — Но, по-моему, ты торопишь события, мы с тобой впервые вышли на прогулку в парке, а ты уже знакомство с родителями планируешь.

— Ой, я не в том смысле… То есть в том, но это просто шутка такая, неудачная.

Стоило немного отдалиться от фонаря, как вокруг сгустилась тьма и Оля придвинулась ближе ко взрослым, протянула руку Максиму:

— В темноте, папа всегда держит меня за руку, можно я пойду с тобой?

— Конечно, — согласился он, осторожно сжимая маленькую прохладную ладошку.

Следующий шар молочно-белого света находился всего в полусотне метров, но Максиму вдруг показалось, что до него невозможно далеко. Он старался приноровиться к скорости Оленьки, шёл медленно, делая маленькие шажочки. Слева его взяла под ручку Катя, и он почувствовал себя этаким папашей на прогулке, — странное и непривычное чувство. Своих племянников и племянниц у Максима не было, единственный старший брат до сих пор не женился, и как грустно говорила мама, уже не женится — слишком привык к холостяцкой жизни.

— Чувствуешь себя семейным человеком? — лукаво предположила Катя.

— Да, — он даже кашлянул от удивления. — Но как ты узнала?!

— У тебя это на лице было написано. Во-о-от такими буквами, — развела девушка руки в стороны, издала смешок. — Неверие в происходящее и радость от нового чувства, я даже описать не смогу.

Где-то позади и справа раздался шелест, точно в кустах кто-то пробежал. Машинально оглянувшись, Максим заметил, как листья и ветки кустарника качнулись. Пошарив левой рукой в кармане, извлёк телефон, включил на нём фонарик, посветил. Кажется, никого…

В прошлом году, в городе развелось невероятное количество бродячих собак. Питаясь и обитая на мусорках и свалках, подкармливаемые добрыми бабушками, они встречались буквально повсюду, сбивались в стаи, а уж в парке чувствовали себя просто как дома. Затем, власти сказали своё веское слово, и бродячие собаки исчезли. Ожидается второй акт прошлогодней драмы?

— А что с кафе? Почему не играет музыка? — вдруг задумалась Катя.

Максим лишь сейчас осознал, что танцевальный марафон, который они слышали весь сегодняшний вечер, действительно затих. Ди-джей не терзал микрофон поздравлениями, а выкрики празднующих и просто отдыхающих больше не доносились из-за деревьев.

— Перерыв? — неуверенно предположил он.

И в этот момент где-то там впереди, в скрытом за деревьями летнем кафе, завизжали женщины. Остановившись, Максим настороженно прислушался.

— Что это? — напряжённо спросила Катя, и в её голосе послышалась тревога.

— Не похоже на крики радости.

Оленька промолчала, но красноречиво прижалась к ноге Максима, и он нагнулся, собираясь поднять её на руки.

Нечто тёмное, неразличимое в ночи, вылетело у него из-за спины, промчалось над головой, взъерошив волосы и самым краем задев кожу на затылке. Ойкнув, Максим присел на корточки, оглянулся. Никого и ничего, лишь несколько кустов, в том числе тот самый, на который он светил недавно фонариком, стоят неподвижно.

— Ты чего? — Катя, которая в этот момент смотрела в другую сторону, с беспокойством оглянулась на присевшего парня.

— Да вот… ночная птица, что ли? — Максим коснулся головы и опять ойкнул, почувствовав боль. Поднёс пальцы к глазам — кажется они были в крови…

— Подожди, сейчас, — Катя достала одноразовый платочек, смочив его из какой-то бутылочки, промокнула рану. Глядя на задёргавшегося от боли парня, озабоченно произнесла: — Видимо у тебя глубокий порез, может стоит съездить в больницу, швы наложить?

— Пройдёт… — выдохнул Максим. — Чем ты смазала? Щиплет — жуть!

— Перекисью… Когда гуляешь с маленьким ребёнком — приходится держать в сумочке кучу разных вещей. Ой, слушай, там теперь шрам может остаться, я совсем забыла!

— Не понял…

— Говорят если перекисью сильную ранку полить, то шрам может остаться…

— Ты имеешь в виду на голове, в волосах? — усмехнулся Максим. — Пусть остаётся, постараюсь пережить.

— Ну да, тоже верно. Хотя, если к старости облысеешь, то станет видно. И сразу обо мне вспомнишь…

Хмыкнув, Максим подхватил Олю на руки и поднялся.

По аллее, с той стороны откуда они пришли, в сторону кафе пробежали два сотрудника полиции, а за ними следом потянулась компания, сидевшая с гитаристом.

— Что случилось? — Максим обратился к смутно знакомому парню, поймав его за рукав.

— Говорят, Колобка убили, — тот махнул рукой куда-то в сторону и ушагал дальше, торопясь к месту событий.

— Это ди-джей в кафе, — пояснил Максим для Кати, но та кивнула, явно знающая как зовут ди-джея самого популярного летнего кафе в парке.

— Пойдёмте домой, — девушка зябко передёрнула плечами. — Хороший был вечер, но кажется нам пора…

Они ускорили шаг, направляясь к выходу.

Людей вокруг прибавилось. Новость мгновенно облетела парк, и отдыхающие оживились, поодиночке и компаниями выбирались из многочисленных тропинок и аллей, которыми парк был пронизан. Большинство потянулось к выходу, именно к такой компании и прибились Максим с Катей и Олей, направляясь к оставленной на стоянке машине.

«И на старуху бывает проруха» — пробормотал черноволосый, с досадой глядя на уходящую цель. Подумав, добавил аналогичное по смыслу матное выражение.

Он заслуженно гордился своим умением метать ножи. Разумеется, не абы какие, а специальные, боевые, два таких непременно имелись у него с собой в любое время, как и удостоверение, разрешающее их ношение. Вообще-то, их применение не приветствовалось — слишком характерное и необычное оружие, но это был самый тихий способ сделать свою работу. Вот и сегодня, цель была как на ладони, наступившие сумерки не мешали ему видеть прогуливающуюся троицу. Вокруг никого не было, лишь в расположенных рядом с ним кустах ненадолго возникло какое-то движение, но и оно быстро стихло.

Черноволосый осторожно выступил вперёд из скрывающих его зарослей, сосредоточился на руке, на зажатом в ней оружии, и привычно задержав в момент броска дыхание, метнул нож.

И едва не выругался в голос! В последнюю секунду он уловил движение Максима, наклонившегося к ребёнку. Несколько мгновений в душе ещё держалась смутная надежда на попадание, но затем пришлось достать второй нож и вновь приготовиться к броску. Цель сидела очень неудачно, да ещё эта девчонка то и дело закрывала своего приятеля. Черноволосый почти решился выйти и завершить начатое более грязным и грубым способом, но тут на тропинке, совсем близко, зазвучали торопливые шаги. Интуиция заставила его отступить, раствориться в темноте. Мимо пробежала пара полицейских, а затем откуда-то взялось столько людей, что оружие пришлось спрятать, а самому выбраться на аллею и затесаться в толпе, чтобы не выглядеть подозрительно.

Стоит ли продолжать преследование, или же отложить работу на завтра? Сложнейший вопрос, ответ на который никак не находился…

Черноволосый не увидел, как в кустах, которые привлекли его и Максима внимание, вновь возникло шевеление, а затем раздался тихий злой клёкот.

Глава 3. Суббота. Утро

Что ни говори, а состояние утром в выходной, когда ты проснувшись понимаешь, что сегодня весь день свободен, и завтра имеется ещё один день ничегонеделанья — просто великолепное.

Максим проснулся с бесконечно лёгким состоянием на душе. Вчерашняя прогулка с Катей превзошла все его самые смелые ожидания. И дело совсем не в том, что ему вчера что-то перепало от неё вечером, наоборот — всё что Максим получил в результате прогулки, — это краткий миг её нежных объятий, аромат духов, окутавших его в этот момент, и тёплые девичьи губы, прикоснувшиеся к щеке. Этого хватило на то, чтобы домой он вернулся в совершенно воздушном состоянии, не ужиная и не зажигая свет в комнате, скинул одежду и бросив её на кресле, завалился спать. И утром проснулся с той же улыбкой, с какой засыпал накануне.

Некоторое время он ещё балансировал на грани сна и реальности, уже осознавая, что не спит, пытаясь ухватить ускользающий сон, запомнить его, но сон истаивал, оставляя нежное послевкусие и тепло на сердце. Наконец, прекратив бороться, он его отпустил, открыл глаза, и первое что увидел — это сплетённое из одуванчиков кольцо, лежащее поверх его вещей — перед расставанием, малышка Оля всё-таки подарила ему свой венок, пусть и оказавшийся маловатым по размеру. Увядающие жёлтые цветочки подняли настроение почти до заоблачной высоты. Подскочив, Максим помчался в ванную умываться и чистить зубы. Ткнул на ходу в кнопку беспроводных колонок и соединив с ними телефон, крутанул список плейлистов в плеере. Это утро требовало нечто особенное, весёлое, но не разнузданное, танцевальное, но не бестолковое… Пролистав список туда-сюда дважды, и так и не поняв, что хочется послушать, он включил сборник инструментальной музыки и наконец то приступил к утренним гигиеническим процедурам.

Спустя пол часа, он, закинув в микроволновку спагетти по-флотски, которые готовил успел приготовить вчера, подошёл к окну. Двор ещё спал. В семь утра, в субботу просыпаются лишь те, кому надо на работу, или же жаворонки подобные Максиму. Сам он привык рано вставать ещё в студенческие годы и с тех пор старался не расслаблять себя, не залёживаясь до полудня. Некоторое время смотрел вниз благодушно, затем его настроение сменилось на недоумение. Отсюда была хорошо видна машина Максима, она была повёрнута к окнам квартиры как раз своим белым боком.

Белый бок.

На его синей машине.

Более того, стоящий рядом чёрный внедорожник и ещё какая-то иномарка серого цвета, имели точно такие же белые повёрнутые к окнам дома бока, возле них стояли два мужика, что-то горячо обсуждая. Есть расхотелось. Наскоро одевшись, Максим выскочил во двор, быстрым шагом подошёл к машинам. Мужиков было уже трое, в одном из них Максим узнал местного дворника два других были ему незнакомы.

Вон, вон он, — ткнул пальцем в приближающегося Максима дворник.

Парень невольно сбавил шаг, не зная, чего ожидать от странной троицы, но тут его взгляд упал на машину, и шаг сам собой едва не перешёл в бег.

— Доброе утро, — напряжённым тоном, поздоровался он.

— Не знаю, доброе ли… — невысокий щуплый мужик, крутящий в руках брелок с ключами, мотнул головой, указывая на Гранту Максима. — Твоя тачка?

— Моя, — подтвердил Максим, подойдя поближе и рассматривая своего верного железного коня. — Что это за хрень?

— Во, ты правильно говорил, что надо владельца Гранты звать, он-то точно знает, что это такое, — третий мужик, заплывший жиром, голый по пояс, одетый лишь в сланцы и громадного размера шорты, засмеялся, колыхаясь всей тушей, отчего висящий на цепочке толстенный золотой крест запрыгал по его груди.

Максим с недоумением оглянулся, и здоровяк объяснил:

— Парень вышел и сразу сказал, что это — хрень. Появление специалиста всегда ощущается, а мы тут мучились и гадали что за фигню наблюдаем, — он опять захохотал.

Щуплый поморщился, объяснил:

— Сами ничего не понимаем. Белый налёт, с виду немного похожий на мел. На вкус, как понимаешь, не пробовали. Откуда взялось — непонятно. Ты во сколько машину поставил?

— Хм… — Максим задумался, прикидывая. — Часов в десять или одиннадцать, наверно. Точнее не скажу, не смотрел на время.

С виду это очень походило на школьную доску, которую некий ученик ночью старательно закрасил мелом.

«А если они краску поцарапали?!»

Максим протянул было руку потрогать белый бок, но затем передумал, обошёл машину, заодно убедившись, что белый налёт на машине имеется лишь с одной стороны, достал из-под водительского сидения тряпочку и прошёлся ею несколько раз по белому. Налёт сходил, но очень неуверенно, оставляя после себя помутневшее лакокрасочное покрытие. Пришлось достать ещё и бутылку воды, с её помощью, белый след сошёл окончательно. В воздухе чувствовался непривычный запах: вроде и не животный, а в тоже время немного отдающий собачатиной, с примесью какой-то незнакомой химии.

— Вроде смылось, — констатировал щуплый.

— Цвет покраски такой же, — согласился заплывший жиром. — Значит, надо сейчас ещё на мойку заехать.

— А вы что-же, сами не пробовали смыть что ли? — удивился Максим. — Меня ждали?

— За водой было лень бежать, да и вышли мы буквально перед тобой. — признался щуплый. Подойдя к Гранте спереди, он указал на нечто лежащее на земле: — Ты лучше сюда посмотри, и скажи, вот это вчера ночью уже лежало тут? Ой, минуту, я на звонок отвечу.

Он шагнул в сторону, принялся кому-то объяснять, что задержится, а Максим обошёл машину. Заглянул спереди, и не удержавшись выдохнул:

— Фу, блин!

— Точно, — опять захохотал заплывший жиром.

— Это что, — Максим наклонился, чувствуя брезгливость, задержав на всякий случай дыхание, хотя неприятного запаха не было. — Это собака?

— Она самая.

— Не, ночью не было, — Максим даже головой помотал, отметая этот вариант. — Я бы по любому в свете фар заметил.

— Тоже верно…

Между его машиной и стоящим впереди внедорожником, лежал скелет. Чистый, обглоданный, точно находившийся тут уже много-много дней, но ведь Максим прекрасно помнил, что вчера на этом месте он не видел ничего подобного! Значит, эта собака пришла сюда ночью? Затем сдохла, или была убита, а потом… На это месте рассуждение стопорилось. Могут ли крысы за ночь так обглодать собачий труп? И будут ли они вообще это делать? А если не крысы, то кто может? Вороны? Да нет, ерунда конечно. Скорее всего, скелет просто принесли и оставили здесь, вот только кто и зачем?

— Труп нельзя так обглодать за одну ночь, — произнёс он результат своих рассуждений. — Даже крысы и вороны за ночь не смогут оставить от собаки одни кости, а значит его сюда принесли.

— Но кто и зачем?

— Наверное тот же, кто испачкал наши машины? Откуда я могу знать, со мной происшествие точно не связано.

Бросив ещё один взгляд на кости, Максим вдруг заметил, что тот же белый налёт покрывает и скелет, и землю под ним. Он даже наклонился ещё раз, чтобы убедиться в этом наблюдении. Прошёл вперёд, вдоль внедорожника, разглядывая белый след на боку машины. А вот дальше… Дальше белый след продолжался. Он был незаметен, и, если не присесть на корточки, если не искать специально, на сером асфальте совершенно не виден. Всего через несколько метров он прервался, у закрытого канализационного люка. Странно всё это, и вызывает неприятные мысли.

Пройдя в противоположную сторону, Максим убедился, что на третьей машине след точно так же не обрывается, а уходит дальше, теряется на проезжей части. Кто-то пришёл сюда, испачкав их машины и ушёл в канализацию?

— Ерунда какая-то.

— Странно, очень странно, — толстый сосед больше не смеялся, он прошёлся вместе с Максимом, и видимо пришёл к аналогичным с ним выводам. — Получается, что ночью из канализации вылез кто-то грязный, закрыл за собой люк, обтёр наши машины и ушёл по дороге?

— И собачий скелет подкинул, — напомнил Максим. — Хотя я думал, что не вылез из канализации, а наоборот, спрятался в неё. Но может и вы правы.

— Мы что, в какой-нибудь грёбанной передаче розыгрышей участвуем?!

Меланхолично смотрящий на их суету, безучастный к машинам дворник прошёлся по белому следу, чиркая по нему своими ботинками. Провёл ладонью по белому налёту и понюхал испачканный палец.

— Люк закрыл я, — подал он наконец голос. — Когда утром пришёл, он был открыт.

— Если это программа розыгрышей, то она глупая и несмешная, — Максим осмотрелся, точно и в самом деле предполагая заметить прячущуюся где-то в кустах съёмочную группу. — Камер наблюдения у нас во дворе нет, так понимаю?

— Не поставили, — отрицательно замотал головой дворник. — С прошлого года разговоры ведут, но не поставили ещё.

— Тогда я домой пойду, — вздохнул Максим. Занырнув в машину, он достал несколько визиток. — Вот номер моего телефона, если что — звоните.

Щуплый, по-прежнему разговаривал с кем-то по телефону. Протянутую визитку он взял, но кажется даже не понял, что именно ему дали. Принялся комкать белый прямоугольник в руках.

Уже поднимаясь по лестнице, Максим оглянулся. Непонятное происшествие. С подобным он раньше не сталкивался, и потому не понимал, как поступить. Писать заявление в полицию? Глупо. Проигнорировать? Поискать в интернете аналогичные случаи?

Не сказать, что мысли о вчерашнем новом знакомом одолевали Катю, и всё же, в течении дня ей нет-нет, да вспоминался вчерашний вечер. Со своим предыдущим приятелем, рассталась совсем недавно, и не прошло даже недели, как она дала себе зарок немного отдохнуть от отношений, от парней и прогулок с ними. И вот сейчас, на шестой день после расставания с предыдущим, на горизонте появился следующий. Надо сказать, весьма приятный внешне, не испугавшийся Оленьки, которую считал поначалу её дочерью. Напористый, но в меру — прощаясь вечером, она одарила его лишь невинным лёгким поцелуем в щёку, и Максим не попытался пойти дальше, как это уже случалось с ней в прошлом, зато, когда она уже ложилась спать, на телефон прилетело сообщение, в котором он поблагодарил её за чудесный вечер, сделал тонкий комплимент и передал привет племяннице. Не удержавшись, Катя позвонила ему, и они почти час провисели на телефоне, разговаривая ни о чём и обо всём одновременно, вспоминая студенческие годы и с удивлением находя общих знакомых, хотя учились в разных школах и жили в разных районах.

Сегодня Катя планировала выбраться на пляж, позагорать, раз уж выдались свободные выходные. Стоило упомянуть об этом во вчерашнем разговоре, как Максим тут же предложил составить ей компанию. Теперь, перед девушкой стоял сложнейший вопрос: какой купальник следует надеть, голубой, который ей уже немного маловат, но зато замечательно подчёркивает грудь, и приоткрывает даже чуть-чуть больше положенного, или белый, в котором она выглядела менее соблазнительно, зато он был новый и ей больше нравился. Девушка уже несколько раз переодевалась, каждый раз придирчиво изучая себя в зеркале, и каждый раз находила новую причину, почему именно этот купальник её не устраивает.

Наконец, заметив, что у голубого купальника в одном месте торчит ниточка из шва, а сам шов чуть-чуть начал расходиться, Катя убрала его в шкаф. Выглядеть как оборванка она точно не намеревалась, а уж как будет смешно, если шов разойдётся там, на пляже — и думать не хотелось. Собственно, на этом сборы были закончены, в специальную сумку были уложены: белый купальник, сланцы, пара флакончиков с кремами, колода карт, пачка печенья, бутылка с водой и прочие мелочи. Бросив взгляд на маленькие часики на запястье, Катя заторопилась. Максим обещал заехать за ней к двенадцати, а она ещё не успела покормить Олю.

На кухне было жарко, несмотря на открытое окно, солнечная сторона прогревалась быстрее, чем горячий воздух выходил из помещения. Белый, со старыми синими и красными разводами от фломастеров на дверце холодильник при появлении хозяйки умолк, точно устыдившись своего откровенно потрёпанного внешнего вида.

— Ты меня оставляешь? — наверное раз десятый за утро спросила девочка, стоило Кате появиться на кухне. Вид при этом она имела несчастный настолько, что, Катя внутренне даже восхитилась этим ребёнком.

— Пойми, сегодня очень жаркое солнышко, а мама запретила тебя выводить на улицу в такую погоду надолго. Ты очень быстро обгораешь, помнишь, какая красная стала после нашей первой прогулки?

В тот раз Катя не уследила за племянницей, и совсем потерялась во времени, из-за чего все открытые части тела Оленьки приобрели насыщенный красный цвет. Ох и получила тогда горе-нянька нагоняй по телефону от сестры…

— Побудешь с бабушкой Ниной, она тебя научит печь пирожки, покажешь ей свои любимые мультики на ноутбуке, только ради Бога, никуда там не лезь, я в прошлый раз после тебя замучилась разбираться! Папка с мультиками на рабочем столе, помнишь?

— Я знаю где, — подтвердила малышка и опять грустно вздохнула.

В прихожей послышался трезвон дверного звонка, и Катя побежала открывать. Соседка бабушка Нина кажется наконец пришла.

Оленька проводила тётю печальным взглядом, и, хотя её уже никто не мог услышать, всё равно грустно вздохнула. Это было просто нечестно! Она тоже очень хотела на речку, на пляж, где продаётся такое вкусное мороженое и лимонад, и пусть вода в реке ещё прохладная, и по мнению тёти не годилась для купания маленькой девочки, зато можно было ходить по берегу собирая ракушки и речные голыши, с красивыми разводами на гладких боках.

Переведя взгляд за окно, Оля изучила растущее совсем-совсем близко от их окон дерево. Оно росло даже слишком близко, настолько, что раньше стучало своими ветками в окно кухни. Поначалу она боялась этого, всё время казалось, что кто-то хочет войти, и два дня назад тётя Катя подстригла самую длинную ветку. Теперь в квартире стало тихо, но девочка всё равно иногда посматривала туда.

А ещё, там, в стволе, плохо различимое из их квартиры и совсем-совсем невидимое снизу со двора, располагалось дупло. Небольшое отверстие в дереве, чёрное и неглубокое. Оленьке нравилось смотреть на него и представлять, что там живёт гномик, как в сказках. Она даже хотела попробовать его подманить, выкладывала с той стороны окна крошки хлеба, но прилетали лишь птицы, а потом тётя Катя объяснила, что дупло слишком маленькое, и гномик там не может жить.

«Как бы он там спал? Свернувшись шариком?» — спросила тётя Катя, и Оленька долго смеялась, представляя себе круглого гномика.

Тем не менее, наблюдая за этим дуплом сегодня, девочка вдруг заметила, что темнота внутри неоднородная, и ещё, она медленно-медленно шевелится — кажется там появился неведомый житель. Кто бы это мог быть, неужели там поселилась птичка? Или всё-таки, при мысли об этом, у девочки даже дух захватило, ей всё же удалось подманить настоящего гномика, и теперь он живёт там, на дереве?

На этот раз, она решила ничего не говорить тёте. Сначала следовало всё проверить, а ещё лучше, сфотографировать. Это было бы здорово. Взяв свой телефон, девочка затаилась, глядя за окно.

Странные происшествия полнили сегодняшний день. Николай работал в отделе полиции всего третий год, но уже повидал всякого, как хорошего, так и плохого. Бывали в его работе смешные случаи. В прошлом году два грабителя выломали ломами пролом в стене магазина. Сигнализация, установленная на дверях и окнах, не сработала. Утомившиеся проделанной работой мужики, решили пропустить по пятьдесят грамм, и так увлеклись этим процессом, что не проснулись даже во время погрузки в полицейскую машину. Даже несмотря на то, что Николай, старательно сдерживающий хихиканье в течении сего экзотического «задержания», уронил одного из этих пьянчуг.

Бывали случаи мерзкие, а то и откровенно тошнотворные. Николай до сих пор передёргивался, вспоминая детали расследования дела маньяка по кличке Хирург, более того, это был первый в его жизни осознанный визит в церковь, где он поставил несколько свечек за упокой…

Сегодняшний день был странным, или по его собственному выражению, «стрёмным».

Начало положил звонок старого приятеля, чей автомобиль — вполне ещё свежий «Мицубиси Паджеро» к утру неожиданно раскрасился чем-то белым. Правый бок машины было не жалко, краска не пострадала — и плевать по большому счёту, больше удивляла сама идея этого хулиганства. Кому это было надо?

Следом пришла информация о пропавших в лесу грибниках. Пожилая семейная пара ещё вчера отправилась в лес за грибами, да так и не вернулась домой, их телефон был выключен. Николай причмокнул губами, он и сам знал этот лесок, раскинувшийся буквально в десятке километров от Южного моста. Близость к городу и в тоже время непередаваемая иллюзия оторванности от цивилизации, отсутствие зверей и просто невероятное количество грибов давно сделали это место любимым всеми грибниками города.

Позвонила девушка-диспетчер и сообщила о том, что замолчала автоматическая метеорологическая станция, расположенная невдалеке от города, а наладчик, отправившийся её проверить, уже четвёртый час не выходит на связь. Затем сообщили о какой-то непонятной аварии: якобы машина врезалась в животное, вот только никаких следов как этого животного, так и водителя машины не было, брошенное авто с разбитой мордой стояло посреди дороги, мигая аварийками. Следом о ещё одной найденной пустой машине, на этот раз целой: двери нараспашку, и ни единого следа владельцев. В голове Николая щёлкнуло, и он вдруг сообразил, что все сегодняшние происшествия идут с южного направления. За городом происходила непонятная хрень, но поделиться наблюдением он не успел, потому что сообщения вдруг посыпались как из рога изобилия.

Глава 4. Суббота. День

Подмигивая окрестностям проблесковыми маячками на крыше, патрульная машина сбросила скорость, забирая к центру проезжей части, качнулась, объезжая яму, и слабо скрипнув тормозами остановилась позади белой иномарки, стоящей с разбитой мордой прямо посреди дороги. Логотипа производителя машина не имела, но Денис, сидящий за рулём знал эту марку, — его сестра катается на такой же. Киа Сид, уже не новая, в старом кузове.

— Ну наконец-то! — полненький с залысиной полицейский сидящий на пассажирском сидении задёргался, завозился, высвобождаясь от оков ремня безопасности. — Еле дотерпел!

— А чего раньше не сказал, что тебе срочно? — Денис раздражённо дёрнул головой. — Проблема остановиться, что ли?

— Я же говорил, что мне надо! Говорил, что утром скушал что-то не то! — справившись наконец с ремнём, полненький распахнул дверь, затрусил вниз с насыпи, в растущие там густые кустики. Несмотря на работающий в машине кондиционер, на его блестящей проплешине висели капельки пота.

— Да ты всегда кушаешь что-то не то, — буркнул Денис, проводив коллегу взглядом.

На кой чёрт ему поставили в напарники этого недотёпу? Такому кругляшу только в комедиях сниматься, там полицейская форма ему бы очень подошла. Да ещё голосок этот, порой не поймёшь, то ли женский, то ли мужской!

— «Говорил, что утром скушал что-то не то!» — весьма похоже воспроизвёл плаксивые интонации напарника Денис, и фыркнув, открыл свою дверь.

Солнце морило с самого утра, и сейчас, ещё даже не было обеда, а температура уже перешагнула тридцать в тени. Что за паршивая весна, и какое-же предстоит лето! Стоило заглушить двигатель и выключить кондиционер, как машина начала нагреваться. Ни ветерка. Лес, пляшущий над раскалённым асфальтом воздух, и навевающая сонливость тишина. Лишь из-под капота полицейской машины доносятся негромкие частые щелчки остывающих механизмов. Какая тут может быть работа? В такое время надо на берегу реки лежать, покручивая одной рукой шампура на мангале, а не работать.

Поборов желание завести машину и подождать напарника под струями прохладного кондиционированного воздуха, Денис выбрался на улицу. Сквозь тонкую подошву летних ботинок ощутил жар, идущий от дороги. Морщась прошёл вперёд, обошёл вокруг разбитой Киа. Неслабый был удар — пол морды влево увело. А ведь водитель пытался избежать столкновения — наверняка в центр проезжей части машина ушла не просто так. Отсутствие животного Дениса не удивляло — крупный зверь может и не такой удар перенести, но вот куда делся хозяин авто, уехал в больницу с попуткой? Почему же бросил машину с распахнутыми дверями?

Заглянув в кабину, полицейский не заметил следов постороннего присутствия. Отодвинув в сторону белое полотнище честно отработавшей подушки безопасности увидел ключ в замке зажигания. Пробежался глазами по салону: магнитола на месте, на пассажирском сидении лежит мужская сумочка, а из её кармашка торчит мобильный телефон. Мог ли хозяин уйти, оставив мобильный и другие вещи? Своим ходом — точно вряд ли. Русский человек в целом не забывчив, и излишками доверия не страдает. Уходя, обязательно закрыл бы машину на замок и забрал из неё всё ценное. Необходимо заглянуть внутрь сумки, поискать документы, но лучше подождать напарника.

Вновь зайдя спереди, Денис внимательно изучил асфальт в поисках возможных следов, затем присел на корточки и осмотрел помятый бампер машины, пытаясь понять, что за животное явилось причиной аварии.

— Ты скоро там? — окликнул он громко и прислушался. — Валентин?

Напарник Валентин, которого за глаза чаще называли женским вариантом этого имени, не отозвался, и Денис поднявшись, подошёл к обочине. Всмотрелся в кустарник, выглядывая блестящую белую проплешину на голове, или хотя бы полицейскую форму коллеги, не увидев, вновь окликнул:

— Ну ты где там?!

Постоял, ожидая ответа. Щелчки из-под капота патрульной машины больше не доносились, тишина вокруг была почти идеальной, лишь едва-едва различимый шорох доносился откуда-то снизу. Денис подошёл к самому краю дороги и увидел справа бетонную площадку, там лежала водопропускная труба, проходившая под дорогой и сейчас в неё, заползала длинная тёмная змея.

— Валентин! — обернувшись к кустарнику во всё горло крикнул Денис. Добавил тише: — Куда, блин запропал?!

Некая неправильность в только что увиденном кольнула. Полицейский потёр лоб, пытаясь нащупать источник смущения, повернул голову и всмотрелся в змею. Она почти заползла, почти скрылась в бетонной трубе под дорогой, вот только змея ли это? Скорее верёвка, влажно блестящая, толстая, чёрного цвета верёвка, которая втягивалась сама, либо которую втягивал некто невидимый отсюда.

Денис сделал несколько шагов по дороге направо, внимательно глядя на блестящий след, оставшийся на бетоне. Из-под дороги раздался странный звук, и из трубы вылетело нечто непонятное, а следом давешняя верёвка, которая тут же извиваясь оплела, потянула вылетевшие предметы назад. Денис застыл, чувствуя, как ком подступает к горлу, а по спине, несмотря на жару, бегут холодные струйки пота. Кусок измочаленной ткани, обломок кости, оторванная рука, ботинок, наполненный чёрным… Он стоял и смотрел не в силах сдвинуться с места, как всё это исчезает под дорогой, затем только что слышанный непонятный звук повторился, и Денис вдруг подумал, что это похоже на исполинскую ленивую отрыжку. Из трубы вылетела очередная порция разного непонятного, следом верёвка, принявшаяся втягивать отторгнутое обратно и разглядев в бесформенной куче кусок головы с залысиной наверху, полицейский не выдержал.

Издав истерический полурык-полувсхлип, он выхватил пистолет, но побежал не вниз, а наоборот, развернувшись, бросился к своей машине. Дрожащими руками, с третьей попытки сумел открыть дверь, буквально запрыгнул в кабину и щёлкнул замком, закрывая кабину. Задёргался, пытаясь ходящими ходуном пальцами вставить ключ в замок зажигания, ощущая, как шевелятся на голове волосы.

Вообще-то, от дома Кати до городского пляжа совсем недалеко. Если бы Максим ехал один — он бы максимум через пятнадцать-двадцать минут уже лежал на белом поцарапанном шезлонге, глядя на галдящих чаек. Увы, но девушка, даже если она сумела собраться и выйти из дома вовремя, всё равно порой является причиной задержки. На этот раз беда пришла откуда не ждали — от Катиной подруги.

Желтоволосое, точно цвет подбирался под пшеничное поле чудо женского пола, с красивым именем Кристина, они встретили, выходя из подъезда. Максим не успел опомниться, как Кристина уже визжала, обнимаясь с Катей, и прыгали девушки столь радостно, что парень даже восхитился таким хорошим Катиным подругам. Наобнимавшись, Катя представила своего спутника, упомянула вскользь куда они направляются, и Кристина тут же развернувшись спиной к подъезду, к которому шла до этого, зашагала к машине Максима утягивая за собой молодых людей и тараторя:

— Конечно я с вами! Неужели сегодня дома сидеть? Слушай, я же тебя сто лет не видела, последний раз на дне рождения у твоего Павлуши, помнишь? Ой, а с Павлушей ты получается того, рассталась, или это… — взгляд назад, на бредущего позади Максима… — это просто друг? Да нет, вы же встречаетесь, сразу видно! По тебе вечно всё видно, ты у нас как хрустальная статуэтка, такая же ценная и всё насквозь…

Девушка прервалась, садясь в машину, но лишь для того, чтобы вновь затараторить, уже в кабине.

— На пляж? — немного невежливо прервал её Максим, когда понял, что вставить этот короткий вопрос в сплошной словесный поток по-другому невозможно.

— Конечно, — в улыбке Кати было смущение, извинение за подругу и нечто ещё, такое, отчего зародившееся было на душе раздражение развеялось, точно его и не было.

Катя сидела рядом, на переднем пассажирском сидении, её подруга расположилась на заднем, а потому тронувшись, Максим имел возможность посмотреть наконец на Кристину. До этого единственное впечатление, которое создала девушка — это стремительность, мельтешение и симпатичное личико. Собственно, тоже самое он увидел и в зеркале. Вздёрнутый носик, длинные ресницы и большие, выразительные глаза, серьги в ушках — нечто блестящее и абстрактное, розовые губки умело подведены. Соломенноволосая голова лишь на первый взгляд находится в беспорядке, на самом деле это непривычная, но стильная причёска, возможно даже недешёвой укладки. Или она сама её соорудила? У девушек это иногда не понять. Симпатичная девица, но именно что девица или даже куколка, девушкой назвать её почему-то не хотелось.

Поймав в зеркале изучающий взгляд парня, Кристина ни на миг не прервав своего стрекотания, забавно скривила личико и показала язык.

И ведь даже не запнулась!

Уважительно покачав головой, Максим сконцентрировался на дороге.

— Ну так что думаешь? — требовательно спросила Катя.

— А… кхм… — Максим вдруг понял, что последний массив пулемётом выбрасываемых слов относился кажется и к нему тоже. — Извини, дорога отвлекла, — выкрутился он. — Повтори пожалуйста?

Довольная мордаха Кристины в зеркале. Эта девица ни на миг не сомневалась, в истинной причине отвлечённости Максима — парень конечно засмотрелся на неё.

— У Кристинки нет с собой купальника, — терпеливо повторила подруга.

— Вы же меня прямо у подъезда перехватили! — капризное пояснение с заднего сидения. — Я не успела забежать домой!

— Мы перехватили?! — Максим начал теряться в происходящем.

— И дома тоже нет, — подумав решила Кристина. — Я прошлый порвала, когда на дачу к очкастому Славе ездила. Катюх, прикинь…

Что именно нужно прикинуть, Максим так и не узнал, потому что, Катя положила ладошку на его руку и попросила:

— Давай в магазин заскочим? Это же всё равно по пути.

Уже в магазине оказалось, что Кристина не взяла с собой кошелёк (вы мне даже до квартиры дойти не дали, как встретились — так сразу поехали!), а Катя не взяла на пляж свою банковскую карточку, прихватив на всякий случай лишь несколько мелких купюр. Максим расплачивался на кассе за купальник, панамку, плюс ещё некую разноцветную тряпочку, назначение которой вообще осталось для него загадкой. Благо хоть недорого. В голове упрямо стучалась мысль о банальном разводе на деньги, но очень уж не хотелось так думать о Кате.

— Я тебе отдам, — тихо пообещала Катя, когда они выходили из магазина, и Кристина задержалась «попудрить носик».

— Да не надо… — застеснялся Максим, но девушка решительно сжала его руку.

— Сказала отдам, значит отдам, не спорь.

— Нет, я вообще то знаю, что парни платят за девушек, — задумался он. — Даже если девушка совсем-совсем новая. Но что бы ещё и за совершенно незнакомых подруг девушек — о таком не слышал. Буду первопроходцем, да и не так много мы потратили.

— А что, я уже твоя девушка? Почему я не в курсе?

Максим смутился, открыл рот, чтобы сказать что-то остроумное, но тут выпорхнувшая из магазина Кристина повисла на шее у него и Кати, причём повисла в самом буквальном смысле — поджав под собой ноги, да ещё и качнулась так, что Максим едва не упал. Чувствуя, как опять начинает звереть, и не в последнюю очередь из-за жёлтых (приятно кстати пахнущих) волос, закрывших ему лицо, он отпихнул от себя это ходячее бедствие. Девушка хихикнула, приняв его действие за некую игру.

— Я готова ехать! — счастливо сообщила она Максиму. Обернувшись к Кате, понизила голос и выдала: — Прикинь, сейчас захожу в туалет, а там у зеркала торчит баба во-о-от с такой задницей! — широко развела она руки. — Вся прыщавая, страшная — самка крокодила! Я уже выходила, но присмотрелась, а это угадай кто? — не давая подруге озвучить хотя бы одну версию, Кристина сама же ответила на свой вопрос: — это Лизка Сенина из параллельного класса, помнишь, с нами ходила гулять после школы?

Максим шёл впереди, поражаясь тому, насколько разными могут быть подруги и пытаясь понять, что вообще могло сдружить так близко, до визга и попрыгушек при встрече, столь разных людей. Девушки усаживались в машину, а он задержался, стирая с багажника белое пятно — птицы в этом году точно объявили охоту на его машину.

— Максим?

Максим не сразу понял, что этот неуверенный оклик обращён к нему. Затем всё же повернул голову. У соседней машины стоял пожилой мужчина-работяга в комбинезоне непривычного вида, со множеством карманов, ремешков и петель, каким-то цифровым кодом на левой стороне груди и добрым десятком больших и маленьких молний в самых разных местах одежды. Лицо показалось смутно знакомым, Максим на всякий случай кивнул, здороваясь.

— Ты — брат Константина Сергеевича? — полюбопытствовал поздоровавшийся.

— Да… — упоминание о брате повернуло память в нужную сторону: кажется, они встречались на тридцатилетии Кости, хотя вспомнить имени собеседника Макс по-прежнему не мог.

Мужчина подошёл ближе, оглянулся на свою машину, из окна которой выглядывали две девочки-близняшки и их мама. На лице работяги читалось непонятное колебание.

— Я… Макс, я хочу дать тебе совет, или даже попросить кое о чём, пожалуйста, сделай, это очень-очень важно… — мужик запнулся, принимая решение, затем сделал несколько стремительных шагов к невольно попятившемуся Максиму, понизив голос сказал: — Я уважаю твоего брата. Вот такой начальник!

Максим, посмотрев на протянутый внушительный кулак, покрытый волосами, с отогнутым кверху большим пальцем, кивнул, стараясь скрыть охватившее его напряжение. Алкоголем от незнакомца вроде не пахло, но поведение было непонятным.

— Потому, я дам тебе совет. Пожалуйста, сделай это, — мужик заглянул в лицо Максима. — Послушайся меня, это очень-очень важно. Возьми деньги, документы, девчонок своих возьми, и вали из этого города срочно. К родителям съезди в гости, например.

— Зачем? Что случилось?!

— Узнаешь потом, просто поверь мне на слово, плохое случилось, — незнакомец сам того не замечая, теребил и комкал нижнюю часть футболки Максима.

«Да он же не в себе, под наркотой какой-то!» — подумал Максим, осторожно высвобождая одежду из цепких пальцев.

— Хорошо, прямо сейчас надо уехать? — он отступил к водительской двери. С людьми в таком состоянии лучше не спорить.

— Да, прямо сейчас!

Мужик двинулся следом, но Максим уже сел в машину, кивнул странному встреченному.

— Ну тогда мы и поедем!

Человек не попытался бежать за машиной, чего Максим втайне опасался. Остался стоять на парковке глядя вслед уехавшим, и в его взгляде показалось затаённое сожаление.

— У тебя всё в порядке? — обеспокоенно спросила Катя. — Кто это был?

— Кажется он работает с моим братом, — сказал Максим задумчиво. — Какой-то неадекватный тип.

Достав телефон, он набрал очередной, уже неизвестно который по счёту раз номер Кости и сбросил вызов, услышав вежливое:

«Телефон абонента выключен…»

Сегодня вечером точно надо будет заехать к брату.

Василий Степанович, уже немолодой, но ещё весьма крепкий мужчина, присел на поваленный ствол дерева. Старость, чтоб её, подкрадывалась по кошачьи мягкими, почти неощутимыми шагами, но её влияние он ощущал с каждым годом всё сильнее и сильнее. Отдышки не было, — непрокуренные лёгкие всё ещё исправно снабжали организм кислородом, но в мышцах поселилась незнакомая доселе дряблость, ноги уставали и требовали отдыха много быстрее чем раньше, голова нет-нет, да испытывала неприятное странное чувство: вроде бы и не кружилась, а предметы вдруг начинали плыть. Приходилось присаживаться и сидеть, дыша полной грудью, любуясь окружающей природой да вспоминая годы, так быстро и незаметно пролетевшие. Кажется, лишь вчера он, молодой курсант военного училища бегал за ясноокой красавицей Василисой, живущей по соседству. Лишь вчера, а сегодня этому курсанту идёт уже седьмой десяток, ноги не те, да сам не тот что в молодости, и нет рядом ясноокой — схоронили в позапрошлом году. А какая была пара — Василий да Василиса, эх, время…

Сдвинув тёмно-синее кепи на затылок, он вытер со лба пот, достал небольшую фляжку и сделал маленький глоточек кислого домашнего морса. Здесь, в тени деревьев, жара переносилась легче, но сегодня даже тут поселилась неприятная духота, щедро сдобренная запахами болота и почему-то плесени. Вообще, этот лес традиционно называли грибным, но Василий Степанович, проживший тут всю свою жизнь, знал, что в самой дальней его части раскинулась широкая полоса красной и жёлтой малины. Конечно, сейчас ещё слишком рано для сбора ягод, но оценить количество цветов, да и просто насладиться прогулкой можно было и сейчас.

Отдохнув, он поднялся и неторопливо двинулся дальше, выглядывая среди травы да под деревьями редкие грибы. Это занятие заняло его настолько, что даже изменения вокруг себя он осознал далеко не сразу. Да и старческие глаза подвели, — зрение было совсем не то что в молодости. В какой-то момент, неправильность вокруг всё же дошла до сознания, и подняв голову, Василий Степанович недоумевающе огляделся.

Привычного и такого уютного зелёного леса не было. Окружающие его деревья точно погрузились в некую серую пелену, что охватив зелёных великанов, исказила и скрючила их могучие стволы. Редкие пересвисты птиц над головой исчезли, запахи сменились — поведя головой из стороны в сторону, он недоумённо поморщил носом. Пахло чем-то странным: неприятная вонь мертвечины смешивалась с какой-то химией, и в тоже время ощущалась некая горчинка…

Василий Степанович невольно потряс головой, отчего окружающий лес точно живой скакнул из стороны в сторону. Достав очки, мужчина нацепил их на нос и подошёл к растущему поблизости дереву, провёл рукой по стволу. На ощупь оно было прежним, да и внешне сейчас казалось самым обычным, лишь погружённым в некую серую дымку. Кажется, это именно она искажала окружающее, создавая странные оптические эффекты, но что это за чудо?

— Сколько лет живу, о таком не слыхал… — собственный голос показался чужим, звучал хлюпающе и неприятно.

Задрав голову, он увидел вверху расплывчатый блёклый шар солнца, кажущегося сейчас серо-оранжевым. Развернувшись, мужчина быстро, как только мог, пошёл назад, поминутно оглядываясь, стараясь избавиться от неприятного чувства: казалось, будто кто-то смотрит в спину, холодно, немигающе и равнодушно.

Резкий звук заставил его отшатнуться, едва не упав, он мазнул рукой по упругим кустам справа, ощутил прохладу листьев.

Птица?

Кажется, это была всего лишь птица, такая же искажённая этой серой пеленой, как и окружающие деревья. Обычная птица, но сердце билось тяжело, часто, и всё никак не хотело успокаиваться. Раскачиваясь словно пьяный, растопырив в стороны руки, он шёл вперёд, и в какой-то момент вдруг оказалось, что стволы слева и справа больше не пляшут и не деформируются, над головой, сквозь зелёный лесной покров, виднеется обычное голубое небо, а воздух перестал быть смрадным и неприятным. Вновь навалилась духота, но сейчас он был ей только рад, остановившись наклонился, упёр руки в колени и кашлял, долго и сипло.

Позади колыхалось серое непрозрачное облако, высотой метра в четыре, протянувшееся влево и вправо. Размеры оценить невозможно, но образование явно немаленькое, как вообще можно было войти в него, как его можно не заметить?

Присев на корточки и привалившись спиной к дереву, Василий Степанович достал фляжку и сделал несколько больших глотков, прогоняя неприятный привкус на языке. Замер, вороша память, силясь найти в своём богатом жизненном опыте нечто подобное. На ум ничего не приходило и не вспоминалось. Что-же делать, кому позвонить спросить совета? Сильно отвлекало непроходящее ощущение чужого взгляда, казалось, словно из серой дымки за ним следят такие же серые, оттого незаметные глаза.

Невольно поёжившись — вот, фантазия разыгралась, — он поднялся и застыл, озадаченный новым открытием. За то время пока он сидел, облако то ли расширилось, то ли передвинулось на несколько метров в его сторону. Его колышущаяся и постоянно покачивающаяся основа скрадывала движение, делала его незаметным.

Опустившись на прежнее место, отметил взглядом тонкий длинный побег, растущий за пределами облака. Внутри пелены точно дышит некий исполин, она мерно поднимается и опадает, раздаётся в стороны, чтобы через секунду вернуться в прежний объём. Вот только прежний ли? Облако расходится в стороны, но не достаёт отмеченный взглядом побег. Расходится и сходится. И ещё раз. И ещё. Потребовалось несколько долгих минут, чтобы убедиться: облако либо движется, либо расширяется. Не быстро, даже его старческой скорости хватит оторваться от этого преследователя, но…

Но что это за хрень вообще?!

Василий Степанович встал, и с максимально возможной в его возрасте скоростью двинулся в ту сторону, откуда пришёл. Достал телефон, решив позвонить для начала старым друзьям, — может они слыхали о чём-то подобном?

«Если и друзья ничего не подскажут, буду звонить в МЧС, пусть власти думают. Очень уж странно всё это», — решил он.

Глава 5. Суббота. День

Перед отделением полиции было тихо и спокойно.

Как хорошо, что хотя бы где то тихо и спокойно.

Безумие этого «стрёмного» дня набрало такие обороты, что Николай самым наглым образом оставил своё рабочее место напарнице, и теперь сидел на лавочке перед отделом, смоля уже вторую подряд сигаретку. Кружка кофе в левой руке почти опустела, так и не принеся ожидаемого подъёма сил, или хотя бы облегчения.

Да он вообще не оперативный дежурный!

Да у него вообще сегодня выходной, он лишь согласился подменить товарища!

Да…

Прикрыв глаза, он попытался успокоиться. Работа, всего лишь работа, всего лишь тяжёлая смена. После таких рабочих дней по три выходных надо давать, не меньше, блин. Тренькнул телефон, и Николай на рефлексах снял трубку, даже не посмотрев имени звонящего.

— Оперативный дежурный… — до мозга наконец дошло что звонят на личный сотовый, мужчина чертыхнулся и совсем другим тоном продолжил: — добрый день, я слушаю.

— Коль, ты?

— Я, кто-же ещё, — ворчливо отозвался Николай. И не сдержался: — Ты не представляешь, как не вовремя позвонил. У нас тут такое творится, вообразить не можешь!

Звонящего ему сейчас Дениса он знал давно, вместе в школу полиции поступали, вместе по девчонкам бегали, вместе пришли устраиваться на работу. Вот только голос приятеля отчего-то не узнавал: тихий, надтреснутый, усталый, — так мог бы говорить старый дед, находящийся при смерти, а не молодой полицейский.

— У меня тоже… творится… — Денис запнулся, и из трубки раздался совершенно невозможный звук, напоминающий вхлип. Он что там, плачет? — У меня напарник…

— Валентинка? — растеряно припомнил Николай.

Конечно он знал этого полненького, рано начавшего лысеть полицейского, уже давно являющегося посмешищем. В отделе его называли то кругляшом, то беляшом, то Валентиной, разумеется за глаза.

— Валь… — Денис запнулся, кашлянул. — Валентин. Его звали Валентин.

— Не понял…

— Нет его большое, — опять этот странный звук, но теперь Николай на него внимания не обратил.

— Что значит «нет»?! — отчего-то понизив голос, спросил он. Замерев, потому что уже знал ответ. — Как это нет?!

— Убили его, тварь какая-то. Здесь, под дорогой сидит.

— Под какой ещё дорогой? Что за тварь?! Ты где вообще находишься?

— Был вызов, разбитая машина стоит посреди дороги, двери нараспашку, хозяина нет. Нас отправили проверить, мы оказались ближе всех.

— Помню, сегодня утром…

— Приехали, — не слушая собеседника продолжил объяснение Денис. — Машина реально посреди дороги брошена, морда разбитая — ударились в кого-то сильно. Валь… лентин побежал в кустики и пропал. Я подошёл к краю дороги, а там труба для стока воды, ну или не знаю за каким она там ещё хреном проложена…

Николай слушал рассказ и не знал, верить или нет. Понятно, что такими вещами не шутят, и если Денис говорит, что его напарника больше нет в живых, значит так оно и есть, но слишком уж бредово звучала эта история. Не бывает никаких тварей, сидящих под дорогами, тем более таких! Денис почти не употреблял алкоголь, не говоря уж о чём-то более серьёзном, но и принять вот так сразу его историю на веру Николай не мог. Может галлюцинации?! Или переработал приятель? Да что угодно, но не верить же в правдивость услышанного!

— Ты до сих пор там? — спросил он наконец, когда трубка выговорившись замолчала.

— Да, — обречённо согласился друг. — Хотел уехать, честно, но не смог. Неправильно это, нельзя так.

— Хорошо, сиди там, никуда не уезжай. Я сейчас отправлю к тебе на помощь людей, разберёмся.

— Отправляй, — согласилась трубка и добавила неожиданно твёрдо: — только я ждать в машине не буду. Я пойду и высажу хрени, которая там сидит мозги.

— Денис, не…

— Я сказал, — повысив голос прервал тот, — что пойду и отомщу за напарника! И ты меня не остановишь, Коль, даже не пытайся! Вызывай подкрепление, вызывай сюда гвардию, спецназ, или ещё кого посчитаешь нужным. Я позвоню, когда закончу.

Не глядя на замолчавший телефон, Николай выбросил потухший окурок и побежал в здание.

Речка Изявка протекала прямо по середине их городка, разделяя его на две неравные части. Южная — относительно небольшая, в основном состоявшая из новостроек, супермаркетов и деловых центров. Северная — по большей части застроенная частными домами да спальными районами. Дома Максима и Кати, к слову находились тоже на том берегу. Сама-же река перешагивала двести метров в самой широкой своей части, но в основном её ширина играла в районе сотни. Не очень глубокая, со спокойным, размеренным течением и отсутствием водоворотов, она имела единственный недостаток: отсутствие песчаных пляжей. Эту проблему начали решать ещё во времена СССР, обустроив два небольших пляжика, да несколько песчаных пятачков в санаториях и базах отдыха. А лет пять назад администрация города спохватилась, до кого-то дошло какие барыши можно получить, превратив берег Изявки в зону отдыха. Разумеется, бюджет их города не потянул бы столь масштабного благоустройства, но помогла Москва, да плюс некие инвесторы, по слухам всё из той-же столицы, и южный берег преобразился. Вместо существовавших ранее полуофициальных кафешек-плевальниц и многочисленных тропинок, по нему рассыпались рестораны и шикарные по местным меркам летние кафе, пролегли тротуары и красивые, изгибающиеся длинными волнами цветочные клумбы, протянулся благоустроенный песчаный пляж с кабинками для переодевания и площадками пляжного волейбола. Апофеозом преобразований стала велосипедная дорожка, которой ранее в их городе вообще никогда не было, и тут-же нашлись велосипедисты, любители роликовых коньков и скейтов. В результате этой глобальной стройки, нелюбимый губернатор, который должен был вот-вот покинуть свой пост, неожиданно остался на новый срок, обрёл какое-никакое народное признание и, пожалуй, даже уважение, но это уже совсем другая история.

— Симпатичные…

Покосившись на лежащего неподалёку парня, Максим после колебаний подтвердил:

— Даже очень.

— Только сумасбродные немножко. То есть та, что с жёлтыми волосами, твоя то нормальная.

На это отвечать не хотелось, да и утверждение было риторическим. За тот час, что они провели на берегу, Максим вновь начал звереть от чудачеств Кристины и сдерживался лишь из-за своей подруги. Не будь здесь Кати — давно бы вежливо попрощался с этим чудом. Сейчас, пока девушки отправились поплескаться в воде, он лежал в одиночестве, наслаждаясь относительной тишиной и спокойствием.

— Та, что с жёлтыми волосами не нравится тебе, — проницательно заметил всё тот-же парень.

Повернув голову, Максим посмотрел на соседа. Черноволосый, с явно выраженной кавказской внешностью, примерно его лет. Тело подтянутое и мускулистое, видно, что человек не пренебрегает спортзалом, либо по работе вынужден часто и много работать с тяжестями. Лицо симпатичное, а глаза умные и смотрят на Максима отчего-то с иронией.

— Мага, — поднявшись легко и стремительно, тот шагнул ближе, протянул руку.

— Максим.

Крепкое, но не чересчур рукопожатие. Мага не хотел продемонстрировать свою силу или превосходство, всего лишь крепкая, точно выточенная из камня мужская ладонь. Силовыми видами спорта он занимается, что ли?

— Не возражаешь, если я подсяду к вам? — правильно поняв недоумение и колебания Максима, улыбнулся широко и обезоруживающе: — Желтоволосая тебя напрягает, но она свободная, я слышал. Хочу с ней познакомиться — понравилась. Буду напрягать — скажи, я не борзый, уйду.

И опять доброжелательная, по-голливудски широкая белозубая улыбка, от которой Максим сам того от себя не ожидая, кивнул принимая предложение. А собственно, почему бы нет? Может новый знакомый и в самом деле возьмёт на себя хотя бы часть той буйной энергии, что полнила Кристину?

— Устраивайся, — предложил Максим, и Мага тут же подтащил широкое покрывало, на котором он лежал и небольшую мужскую сумочку поближе, поставил в изголовье чёрный пакет. Достал из него большой термос и несколько пластмассовых стаканчиков, и сразу вернул назад, пояснил:

— Я сюда с друзьями собирался, но у них не получилось приехать, поэтому один. Полный термос чая есть, печенье, яблоки. Попозже, когда проголодаемся, чай попьём.

— У нас лимонад, печенье, выпечка домашняя, рулетики сладкие и ещё что-то по мелочи, — Максим указал на небольшую спортивную сумку. — С голоду не пропадём.

К моменту возвращения девушек, они разговорились, и даже нашли несколько общих друзей, а потому Максим с чистой совестью представил черноволосого Магу как своего знакомого. Катя отнеслась к увеличению компании спокойно, устроилась возле Максима, касаясь его холодным мокрым боком, отчего разомлевший на солнце парень сразу покрылся мурашками. Кристина же, отнеслась к новенькому как к старому приятелю — шлёпнула ему на живот посиневшие от холода ладошки, потребовала:

— Раз пришёл — давай согревай!

— Может не стоило так долго купаться? — спросил Максим негромко, по собственной инициативе прижимая к себе ледяные руки подруги. — Ты же совсем замёрзла, вон, даже губы дрожат.

— Вода — чудо, холодно становится только когда выходишь из неё, — не согласилась девушка.

— Мага, а ты чем занимаешься по жизни? — Кристина легонько ущипнула бок парня. — Учишься, работаешь?

— Учусь работать наверно, — улыбнулся очередной раз тот. — Я сюда к дяде приехал, думал ненадолго, планировал в Москву ехать, там тоже родственники. Но дядя предложил задержаться, посмотреть город. И вот уже полгода живу здесь, ремонтом занимаюсь, — отделкой квартир.

— Значит, живёшь с дядей и тётей?

— Нет, уже третий месяц как съехал от них. Квартиру снимаю на окраине, коплю на собственную. А ты чем красавица живёшь? Какие вечеринки посещаешь, какие танцы танцуешь?

— Работаю… — девушка намотала локон волос на указательный палец, крутанув отпустила. — …помощником нотариуса. — Хихикнула, глядя на удивлённое лицо Маги. — Уже второй год пошёл.

Максим сидел, наверное, с таким же поражённым лицом, потому что, Катя легонько толкнула его в бок, шепнула на ухо:

— У Кристинки высшее юридическое образование, папа постарался. И с работой он же помог. А вообще, она — отличная подружка и умная девчонка. Когда режим «Барби» выключает.

— Шутки шутишь? — тем временем предположил Мага. — Не хочешь говорить, таинственная девчонка?

Максиму очень хотелось узнать, как так вообще вышло, что эта хохотушка, легкомысленная и ветреная на вид, уже второй год умудряется работать на подобном месте, да ещё и имеет высшее образование, но он сдержал рвущиеся вопросы. Перевернулся животом вниз, подставил жарким лучам солнышка спину, поёжился, когда несколько холодных капель прилетели от пробежавшего мимо голосящего нечто неразборчивое мальчишки. Оставив руку в сторону, он пропустил пальцы сквозь песчинки. Солнце было жарким, песок горячим, девушка рядом красивой, а выходной день замечательным.

— Сходил бы, тоже освежился, — предложила Катя. — Совсем по-другому будешь себя чувствовать, засыпаешь же, я вижу.

— Да надо бы, — согласился Максим. — Сейчас, подремлю немного и сразу пойду.

— Такой ленивый, — пожаловалась девушка. — Когда мы только познакомились, ты таким не был.

— Ага, я в тот момент через кусты летел головой вперёд — ленью это точно не объяснить.

Кристина потребовала немедленно рассказать ей эту историю, и Катя захлёбываясь смехом, принялась рассказывать о их встрече по дороге из офисного здания. Пробежал ещё один мальчик, на этот раз плачущий, зовущий маму, а в противоположную сторону, к воде, торопливо прошёл местный спасатель в ярко-оранжевом жилете и такого-же цвета бейсболке.

— Да что там случилось? — прервала Катя свой рассказ обеспокоенно, и Максим вдруг осознал, что у реки слышны встревоженные голоса.

Подняв голову, он оглянулся через плечо и подумав, поднялся на ноги.

— Подождите, я сейчас.

У самой кромки воды стояла уже целая группа людей, обойдя которую он увидел нечто чёрное, непонятное. Это выглядело как… клубок туго свернувшихся змей? Шар размером с футбольный мяч покачивался в набегающих на берег волнах, крутился, выкатывался на берег и сползал назад в воду. В очередной момент его перевернуло другим боком и Максим вдруг увидел его макушку, а точнее уродливый шипастый нарост. Точно почувствовав всеобщее внимание, нарост дёрнулся, разошёлся и из него выглянул единственный выпученный чёрный глаз.

Послышался женский испуганный вздох, руку Максима что-то схватило, сильно сжало, дёрнувшись от неожиданности, он оглянулся, увидел рядом Катю.

— Что это?! — тихо спросила девушка.

— Не знаю, никогда таких не видел, — также тихо ответил он.

Спасатель, невысокий крепыш с короткой стрижкой, решил взять ситуацию в свои руки. Позаимствовав у столпившихся здесь же детей длинный прутик, он подошёл к странному созданию, потыкал в сплётшиеся щупальца.

«Щупальца! — вдруг дошло до Максима. — Не змеи, — щупальца!»

Он открыл рот, чтобы озвучить свою мысль и попросить крепыша быть осторожнее, но тот уже ткнул куда-то в самый центр сплетения, видимо попав в чувствительную точку.

Щупальца развернулись, выпрямились, и произошло это так быстро, что глаз вообще не уловил промежуточного состояния. Вот перед ними шар, к нему тянется деревянная палочка, зажатая в руке крепыша, а в следующий момент на песке лежит некое отдалённое подобие морской звезды, вот только не бывает морских звёзд с десятками щупалец-отростков. Люди увидели внутреннюю, скрытую да этого сторону создания, и если снаружи оно было полностью чёрным, то здесь, в самом центре сплетения щупалец, имело белую рваную часть с грязными бледно-голубыми разводами.

Странное создание дёрнулось, словно желая подпрыгнуть, возможно ему не понравился жар, идущий от песка, на котором оно сейчас лежало, и вдруг вывернулось в обратную сторону, щупальца изогнувшись оттолкнулись, и удивительное животное, превратившись то ли в большой чёрный воланчик, то ли в маленькую чёрную комету, с невероятной скоростью полетело на спасателя. Тот не успел даже дёрнуться, как получил сильный удар в грудь, от которого повалился на спину, щупальца выпрямились, вцепились в человека, несколько раз дёрнулись, точно под ударами электрического тока. Максим увидел, как рвётся спасательный жилет, как появляются на нём протяжённые неровные полосы в тех местах, где за него ухватились чёрные отростки.

Мужчина взвыл. Перевернувшись на бок, схватив чёрную тварь обеими руками, спасатель оторвал её от себя и отбросил в сторону, раздались крики, истошно завизжала женщина, у ног которой приземлилось создание, но она отчего-то не пыталась убежать, только визжала, и остальные столпившиеся люди тоже стояли, превратившись в экспонаты музея восковых фигур, Максим и сам застыл не в силах даже шевельнуться, мысли исчезли из головы, лишь всё сильнее болела правая рука, в которую вцепилась Катя и теперь сжимала изо всех сил.

Спасатель поднялся, по его лицу струилась кровь, на левом плече протянулся окровавленный зигзаг рваной кожи. Тем не менее, здравомыслия он не потерял — дёргаясь и шипя от боли, сорвал с себя жилет, бросившись к твари, накинул на неё этот предмет одежды. Жилет дёрнулся, подскочил, коротко взвизгнула и умолкла всё та же женщина — точно на секунду включили и выключили звук, но высоко тварь не подпрыгнула, а затем спасатель наступил на неё сверху, придавил своим весом. Обвёл собравшихся взглядом, полубезумным, губы его дрожали.

— Вызовите скорую! — потребовал чей-то голос, и отдыхающие оттаяли, отпрянули в стороны, а кто-то наоборот, бросился к спасателю, спеша поставить свои ноги рядом с его, чтобы вдавить создание в песок, превратить в плоский блин, уничтожить. Гомон, истерические нотки в голосах, телефоны в руках, а со всех сторон спешили мужчины и женщины, желая узнать, что здесь происходит.

Осторожно высвободив уже ноющую правую ладонь из рук Кати, Максим приобнял её, и девушка вцепилась в его шею руками, едва не повиснув всем весом, прижалась к груди.

— Максим, что это было?! — её голос сорвался, и она, кашлянув, повторила вопрос.

— Не знаю, — признался он глухо. — Я таких никогда не видел.

— Давай уйдём отсюда? Возьмём Оленьку и пойдём в парк, довольно с меня этого пляжа.

— Виталик, отойди от воды! Хватит на сегодня купаний! — визгливо потребовала мамаша неподалёку и её клич подхватили другие.

— Стасик!

— Дашенька…

В квартире было тихо и скучно. Оленька не любила оставаться одна, а сейчас, по сути так оно и было. Не боялась, ведь она уже взрослая — ей идёт шестой годик, но именно не любила. Старенькую соседку она за интересную компанию не считала, да и задремала бабушка, сидела сейчас в зале перед включённым телевизором. Впрочем, это было даже хорошо, потому что у Оленьки появился план как проверить, живёт ли гномик в дереве, или это лишь ей кажется — надо всего лишь потыкать в его гномий бок и попросить проснуться.

В кухонном шкафчике, хранились палочки от китайской еды. Мама и тётя Катя очень любили роллы, ели их с зелёной кашицей, которую называли «васаби», с красными листочками, а макали в чёрную водичку. Однажды, когда взрослые отвлеклись, снедаемая любопытством девочка макнула пальчик в васаби и торопливо, пока у неё не отняли это неведомое лакомство, сунула палец в рот. Такой гадости она не пробовала никогда в жизни! Она помнила, как долго потом плакала, как ей промыли несколько раз рот тёплой водичкой, а папа смеялся весь вечер, да и потом иногда вспоминая тот случай, подшучивал над ней. И всё же в увлечении этой странной едой, был один большой плюс — деревянные палочки, которыми никто не пользовался и которые каждый раз зачем-то убирали в тумбочку.

Сегодня она придумала, как их можно использовать. Ведь стоит связать палочки широким скотчем, и можно получить такую замечательную длинную палку-тыкалку, которая наверняка достанет до отверстия в дереве. Если она всё же не дотянется до дупла таким способом, то можно примотать получившуюся «тыкалку» к ручке швабры, и тогда длины хватит даже с запасом.

Некоторое время Оленька раздумывала: не поругается ли тётя за этот поступок? Почему палочки не выкидываются, а складываются в шкафчик девочка не знала, но допускала что это очень нужная взрослым вещь. Немного поразмыслив, Оленька решила пойти на компромисс: взять без спросу палочки и всё-таки собрать «тыкалку», но после использования, отклеить скотч и вернуть всё на свои места. Может тётя Катя даже не заметит, что палочки брали.

Проверив спит ли бабушка Нина и на всякий случай немного убавив звук телевизора, Оленька закрыла дверь в зал и достав скотч из тумбочки в прихожей, удобно расположилась на кухне. Целая гора палочек лежала рядом с ней, и, хотя девочка не могла оценить их общую длину, на глаз этого количества вполне должно было хватить. Очень удобно стоял стол — прямо перед окном, прислонив к нему швабру, Оленька взобралась на табурет и открыв окно, достала ножницы, отрезала первую полоску скотча и примотала две палочки друг к другу.

Конечно же она понимала, что удержать трёхметровый предмет, пусть и лёгкий сам по себе, но неудобный из-за своей длины её детские ручки не смогут. Но тут должна была прийти на помощь толстая ветка, на которую большая палка и ляжет, а потом останется лишь приматывать со своей стороны очередные палочки для китайской еды. По этой же ветке жителю дупла будет удобно пробежать к окну и прыгнуть к ним на кухню, подумав об этом, девочка сбегала в свою комнату и принесла целую пригоршню конфет — подманивать гномика.

Некоторое время она внимательно смотрела в темноту дупла, окончательно убеждаясь, что в этой черноте действительно кто-то есть и принялась за работу.

Глава 6. Суббота. Вечер

Домой они всё же не пошли. У машины Максима первоначальный запал прошёл, их торопливость и практически паническое бегство с пляжа вдруг показались странными и неестественными. Вокруг Россия, двадцать первый век, с детства знакомая речка. Откуда, ну откуда в их родной Изявке может взяться подобному осьминогу? А ведь никем иным это создание оказаться не могло, щупальца и центральный нарост, откуда они выходили говорили сами за себя. Присосок не видели — так и не разглядывали же внимательно. Свёрнутый в шар? Да кто его знает, как вообще эти осьминоги себя ведут, оказавшись на горячем песке. А может они вообще большую часть времени жизни проводят в таком виде — кто ж их знает?

Никто из присутствующих ранее не встречал живых осьминогов, и после бурных обсуждений, было решено считать виденное создание именно морским обитателем, неизвестно как попавшим в их речушку.

— Странный вид, — бормотал Максим, — разве они бывают такими агрессивными? Да и жилет на спасателе очень уж легко разорвался под его щупальцами.

На это возразить никто не мог, но всё же какие-то вялые доводы находились и как так получилось, Макс и сам не понял, но вскоре уже его убеждали пойти в парк погулять, а не он уговаривал Катю. Причём даже присутствие Маги в их компании подразумевалось само собой, а точнее никто и не задумался как этот черноволосый парень, подсевший к ним на пляже, оказался на заднем сидении Гранты, держа за руку Кристину. О чём они там говорили, было не слышно — очень уж тихо ворковали два неожиданно познакомившихся голубка, но девушка то и дело хихикала, сучила ногами, пиная коленками кресло Максима.

«Когда же я наконец от неё избавлюсь…»

Стоянка перед парком оказалась забита. Впрочем, это и не удивительно — если уж в будние дни тут не всегда находилось местечко, то в субботу и подавно. В принципе, это было не страшно, всего в квартале от парка находился местный историко-этнографический музей, перед которым раскинулась пустая в любое время года парковка. Вот только идти оттуда пешком Кристина не захотела, предложив компании подождать в парке, а Максиму отогнать машину самому. Катя в ответ на это попросила занять столик на четверых, чем кажется сильно удивила подругу.

Так вышло, что Максим впервые за сегодняшний день остался с Катей наедине.

Они шли по старинной узкой улочке, ведущей от музея к парку и Максим вдруг заметил, что сколько бы он не замедлял шаг, его спутница всё равно шла ещё медленнее. Это продолжалось до тех пор, пока они вовсе не остановились, встали, повернувшись друг к другу. Протянув руки, он приобнял подругу, она в ответ положила руки ему на плечи.

— Неохота в кафе, ну что мы там будем делать? — вздохнула Катя, словно бы оправдываясь. — Зря я Кристинку послушала. Может домой поехать? Скажу, что Оленька раскапризничалась.