Андрей ЗахаровПерекресток времен. Новые россы

Автор не отвечает за достоверность изложенного и просит извинить его за случайные совпадения или несовпадения, ведь это же фантастика, выдумка…

Мещане поспешно скроются под скорлупу столь привычного им мира, когда столкнутся с мыслью о том, что наше прошлое, возможно, куда более таинственно и волнующе, чем наше будущее.

Эрик фон Деникен

Глава 1

Когда бы ты воображала

Неволю душных городов!

Там люди в кучах, за оградой,

Не дышат утренней прохладой,

Ни вешним запахом лугов;

Любви стыдятся, мысли гонят,

Торгуют волею своей,

Главы пред идолами клонят

И просят денег да цепей…

Александр Пушкин

Услышав звук открываемой входной двери, Макс оторвался от монитора компьютера:

— Батя, это ты?

— Да, Макс, я. Лариса не заходила?

— Даже не звонила. Она тебя беспокоит только тогда, когда ей нужно «для здоровья» или деньги.

— Ну ты неправ, брат. Может быть, у нее ко мне настоящее чувство и она хочет за меня замуж.

— Может быть… «Жираф большой, ему видней»…

— Макс, не хами.

— Слушаюсь, товарищ подполковник. Бать, ты есть будешь?

— Пока нет. Сейчас Олег Уваров подъедет, вместе и перекусим.

— А он что, в Киев приехал? Опять отмечать «встречу на Эльбе» будете?

— Позвонил час назад, сказал, что в Киеве по делам фирмы. А как ты догадался? — улыбнулся отец. — Поедем на природу, на рыбалку. Тебе полчаса на сборы. Время пошло!

— Бать, да ты че? Я не могу!

— А чем ты занимаешься? Опять «стрелялки» по компу гоняешь?

— Да нет. Информацию к курсовой готовлю. Ты ведь знаешь, я будущий архитектор, вот собираю все по сейсмостойкости.

— Так. Ничего не знаю. Сейчас август месяц. До учебы времени вагон и маленькая тележка. Успеешь. А нам с Олегом нужен трезвый водитель. Да и у бабушки Оли давно не был. На природе побываешь, воздухом подышишь, а то засел у компа, забыл, наверное, как живая рыба на тебя смотрит и хвостом дразнится. Так что бросай все. Ноги в руки, и вперед! Форма одежды номер «раз» — трусы и противогаз!

Макс нехотя выключил компьютер и поднялся из-за стола. Приказ командира — закон для подчиненного. С ролью дежурного водителя ему уже приходилось сталкиваться в прошлом году, когда он летом приезжал из Мадрида на каникулы к отцу в Киев.

Вообще-то Макс — Максим Николаевич Антоненко, девятнадцати лет от роду, — своего отца очень любил и дружил с ним по-настоящему, по-мужски, без соплей. Отношения между ними сложились простые, как говорил отец — «солдатские», честные и открытые. Поэтому Макс и называл его не папой, а батей, как его в свое время за глаза называли подчиненные.

Его отец, Антоненко Николай Тимофеевич, возрастом немного за сорок, подполковник Вооруженных сил Украины, бывший командир аэромобильного батальона, ранее проходивший службу в Афганистане командиром разведвзвода парашютно-десантного полка, в настоящий момент был военным пенсионером и работал директором небольшого магазинчика «Охота и рыбалка».

После второго ранения и госпиталя в Афганистан тогда еще старший лейтенант Антоненко не вернулся, а попал служить в Краснознаменный Киевский военный округ. Находясь в отпуске, решил поехать в славный город-герой Киев, людей посмотреть да себя показать. В кафе случайно познакомился с красивой девушкой. Маша была студенткой вуза, училась на преподавателя испанского языка. Молодые люди полюбили друг друга и решили пожениться.

После свадьбы молодожены поехали жить по месту службы Николая. Ютились в офицерском общежитии — «в минимальных условиях, приближенных к казарменным». Перед рождением Максима Маша поехала к родителям в Иванков, где и родила первенца. Назад она уже не вернулась, осталась у родителей.

Когда образовалась независимая Украина, Николая перевели служить поближе к Киеву. Вскоре они получили двухкомнатную квартиру на окраине столицы, что в те времена для военных его уровня считалось верхом удачи. К тому времени Маша уже закончила учебу и устроилась на совместное предприятие с иностранным инвестором. Каждый месяц жена приносила зарплату в два, а то и в три раза больше, чем его офицерское жалованье. Так они жили без особенных изменений до две тысячи четвертого года. Николай продвигался по службе, был назначен на должность командира аэромобильного отдельного батальона, получил звание подполковника. Уже были подготовлены документы на перевод в Министерство обороны Украины и на присвоение очередного звания, как вдруг грянула «оранжевая революция», которая круто изменила все. За то, что подполковник Антоненко держал свой отдельный батальон «в полной боевой готовности» и поддерживал «не того» кандидата в Президенты Украины, ему было «рекомендовано» выйти на пенсию, благо выслуга лет позволяла. Это был удар судьбы. Нормальный здоровый мужик, как говорил Карлсон — «мужчина в полном расцвете сил», и вдруг не у дел. Николай запил.

Жена сначала терпела, затем начались скандалы, в результате которых они не разговаривали неделями. В апреле две тысячи пятого года Маша официально заявила, что уходит от него, так как полюбила другого мужчину. Разошлись. По обоюдному согласию квартира осталась Николаю.

В том же году Мария уехала в Испанию, где вышла замуж за испанского бизнесмена, одного из инвесторов их компании. Теперь она жила в Мадриде вместе с Максимом и Исабель, маленькой дочерью от второго мужа.

Николай бросил пить и вообще решил заняться собой. Стал посещать спортивно-оздоровительный комплекс, со временем снова превратился в крепкого здорового мужчину, но с сединой на висках. Даже молодые женщины стали на него заглядываться. В общем, жизнь начала налаживаться.

Максим уже второй год приезжал к отцу на каникулы. Он учился в Политехническом университете Мадрида на архитектора, увлекался скалолазанием и боевым самбо. За это время изучил английский и португальский языки. Вторым «родным» — испанским — мама занималась с ним с детства, поэтому при переезде в Испанию проблем с языком он не испытывал.

Он был копией отца. Такой же высокий, светловолосый и голубоглазый. Да и характер такой же боевой. В прошлом году пришлось даже показать все свои боевые качества, привитые отцом. В соседней кафешке пьяные кавказцы пристали к девчатам, так он отметелил двоих и «не жужжал». Как говорил его батя: «В нашем деле главное — вовремя смыться. Виноват не потому, что побил, а потому, что попался». Макс не попался. Нет, вернее, он попал, но не в милицию, а к девчонкам на банкет, в их общежитие. Как тогда пришел домой, не помнил, но был весь в губной помаде и пропах приятными дамскими духами.

Подойдя к шкафу, Макс принялся искать охотничий камуфляж — подарок отца. Быстро одевшись, с удивлением отметил, что форма стала сидеть на нем плотнее. «Расту. Форма украшает настоящего мужчину. И зачем я послушал мать и поступил на архитектурный? Армия — вот моя стезя».

— Бать, а где мои берцы?

— Посмотри на балконе. Да, сходи в гараж, загрузи в джип все для рыбалки с ночевкой. Ключи на тумбе у дверей. А я сейчас оружие и боекомплект подготовлю. Оружие, как женщина, любит ласку и смазку.

У Николая был охотничий карабин «Тигр», переделанный из самозарядной снайперской винтовки СВД с оптическим прицелом.

Выходя из квартиры, Максим чуть не столкнулся нос к носу с другом отца Олегом Уваровым.

— Здравия желаю, дядя Олег!

— Будь здрав, боярин! Как настроение?

— Готов к труду и обороне!

— Молодца!

С Олегом Васильевичем Уваровым Макс познакомился прошлой зимой. Тогда Уваров тоже был в командировке в Киеве и заехал к своему боевому другу. Ввиду отсутствия благоприятных погодных условий «встреча на Эльбе» проходила в квартире Николая. Уваров Максу понравился. Он был среднего роста, темноволосый, с серыми глазами, которые всегда смотрели на собеседника с хитрецой. Для своего возраста в сорок с хвостиком Олег Васильевич выглядел молодо, был жилистым, подтянутым, без лишнего веса.

Уваров, как и отец, воевал в Афганистане. С Николаем их свел случай. Как-то группа Уварова попала в засаду и по рации запросила помощи. На выручку вылетел взвод под командой Антоненко. В том бою оба были ранены. Вместе лежали в госпитале, в одной палате, так и подружились. После лечения их пути разошлись. Увиделись они случайно на одной из встреч афганцев. И теперь каждый раз, когда Олег приезжал в Киев, он обязательно заходил к Николаю. В настоящее время Уваров жил в Харькове, работал замдиректора предприятия. Был женат и имел дочь.

— Ну как дела, Олежка? Все вопросы порешал? Али оставил напоследок?

— Да вроде бы все. Думал, за два дня не справлюсь, а тут так подфартило, что все на месте оказались: и представитель покупателя, и посредник из чиновников. Правда, гад, много запросил, но для нас главное — сроки… Ну ладно. Не будем о грустном. А ты Яниса приглашать будешь?

— Грех не пригласить хорошего человека выпить на природе. Тем более что в этом деле он мастер. Не в смысле выпить, а в смысле подготовки всевозможных настоек, но и первое тоже проходит. Да и «док» нам не помешает, мало ли чего…

Сосед Антоненко, Баюлис Янис Людвигович, был закоренелым холостяком, хотя ему уже стукнуло пятьдесят лет. Отец его — литовец, а мать — украинка, но характером он пошел точно не в спокойного отца-прибалта. Чуть выше среднего роста, немного полноватый, с небольшой лысиной на макушке, Янис Людвигович выглядел моложе своих лет. Работал врачом-хирургом одной из больниц Киева. Врачебная практика у Баюлиса было большая, вся элита общества старалась лечиться у него. Но как говорится, в тихом болоте черти водятся. Имел Янис Людвигович три страсти: любил женщин, выпить немного и трубочку покурить с хорошим табачком. Если с женщинами у него получалось более-менее, то второе — получалось всегда. При этом Баюлис старался не покупать спиртное в магазине, ходил на рынок, постоянно шушукаясь с бабками насчет различных трав и настоек. После таких посещений у него в квартире неизменно появлялись новые бутыли с различными «божественными» напитками. Но все вышеописанное было до того момента, когда он заходил в операционную. Перед каждой операцией Баюлис превращался в другого человека, властного, порой даже жесткого по отношению к коллегам, а тем более к себе.

Николай взял мобильный телефон и набрал знакомый номер.

— Людвигович? Привет. Это Антоненко. Ты сейчас где, можешь говорить? Какие планы на выходные? Есть мысль — побыть дикарями на природе два денька. Как ты, одобрям-с? Нет, без женщин. Одни мужики. Все свои: я, сын да Олег из Харькова подкатил. Вот и вся гоп-компания. Согласен? Вот и чудненько. Только своего зелья прихвати, Олега угостишь. Ну ладно, ладно! Не зелья, а божественного нектара. Все, хоп!

— Ну что, будет?

— Конечно. Ты Яниса плохо знаешь. Для него вырваться из Киева на природу — праздник души и тела, тем более с ночевкой. Уже домой на такси едет. Сколько живет, а своим транспортом не обзавелся. Так. Теперь тебя приодеть надоть. Жалко, мелковат ты, у нас все кольчужки размерчиком-то поболе будут, чем ваша фигура. Ничего, что-нибудь придумаем.

С этими словами Антоненко-старший подошел к шкафу и, окинув взглядом всю имеющуюся там форму, с сожалением покачал головой:

— Да, брат. Чого нэма, того нэма. Придется в магазин заезжать. Там затаримся.

— Да ладно. Обойдусь как-нибудь.

— Я вам дам «как-нибудь», товарищ военный! Это вам не груши в чужом саду тырить! Это святое — рыбалка!! Форма одежды — залог успеха любого дела. Там же лес, озеро, комары. Да и светиться меньше будешь. Главное для нашего брата — не демаскировать себя, а слиться с местностью, незаметно подобраться к супостату и по темечку его, по темечку… Сам же знаешь, не мне тебя учить. Вспомни былое.

— Да, были времена… Как в поговорке: раньше были времена, а теперь — мгновения, раньше поднимался хрен, а теперь — давление!

— Ладно, Олежка, не прибедняйся. Ты любому двадцатилетнему фору дашь.

— Лучше бы двадцатилетней, и не фору, а что получше!

— Эка, брат, вас понесло! Меня терзают смутные сомнения! Не изменяете ли вы жене своей?

— Что ты, окстись, богохульник! Жена — это святое! Но всякое бывает в этой жизни. Кто не без греха! Поэтому и в церковь иногда захожу. Ха-ха! Да ты не на рыбалку, а на войну собираешься!

— Что рыбалка, что война. Меня уже не переделаешь. Старый пенек. Привычка — вторая натура.

Так, весело переговариваясь и подшучивая друг над другом, они начали готовить вещи, необходимые для рыбалки с ночевкой. Антоненко собрал карабин, надев на него чехол, достал свой любимый старый надежный рюкзак десантника, положил в него патроны, магазины к карабину и пару боевых ножей.

Пока отцы-командиры осуществляли сборы в квартире, Макс отправился к гаражу. В гараже стоял личный батин джип. Нет, не крутая иномарка, при виде которого гаишники чуть ли не честь отдают, а наш, настоящий — военный. Командирский родной УАЗ, полноприводный, с мягким тентовым верхом и задним откидным бортом, с лебедкой под передним бампером.

Когда Антоненко-старшего провожали на пенсию, то подчиненные и друзья сделали ему такой подарок. На этом УАЗе Николай не раз выезжал на полигон и в снег, и в дождь. Машина проходила там, где какой-нибудь «иностранец» такого же класса уже давно бы «засел» или поломался. Эта машина — память о службе. Николай ласково называл его «мой Бобик», автомобиль отвечал той же верностью, что и преданная хозяину собака, пусть и дворняга. Слушался во всем, был легок в управлении и неприхотлив. Короче, истинно наш народный джип.

Загрузив в уазик все необходимое, Макс подогнал машину к подъезду. Поздоровавшись с бабушками-соседками, вечно сидящими на скамейке и контролирующими всю жизнь дома, помахивая ключами, поднялся на этаж и на площадке увидел дядю Яниса, заходящего в свою квартиру.

— Добрый день, Янис Людвигович! Вы с нами?

— Здравствуйте, юноша! А куда вы без меня с подводной лодки денетесь. Кто твоего отца сначала поить, а потом лечить будет. Скажи, что я сейчас буду. Возьму только все необходимое. Место в багажнике, надеюсь, найдется?

— А как же, дядя Янис. Без вас мы никуда. Машина у подъезда. Заходите, я дверь закрывать не буду.

Дома Макс отрапортовал:

— Разрешите доложить, товарищ подполковник. Автомобиль укомплектован и подан к подъезду. Осталось бензином заправить, а то четверть бака только. Видел дядю Яниса, он уже у себя, сейчас к нам придет.

— Вольно, боец Антоненко. Бушлаты взял? А то ночью уже прохладно.

— Да. Но там только три… И лодку с сетью тоже прихватил.

— Ничего, у Яниса своя куртка теплая есть. Пошли на кухню, червячка на дорожку заморим.

Пока они возились на кухне, пришел Баюлис. На правом плече у доктора висела средних размеров сумка-чемоданчик с красным крестом в белом кругу. Левую руку он держал за спиной, видно, что-то прятал.

— Здравствуйте, господа-товарищи!

— Добрый день, господин народный врачеватель! Как сегодня, много людей порезали или кто сбежать от вас успел?

— Ну и шуточки, Николай! Во-первых, я не режу, а делаю операции, кстати, во благо самих больных. А во-вторых, если вы не прекратите так шутить, я обижусь и не дам попробовать мое новое творение, рецепт которого мне по секрету сообщила незабвенная Клавдия Михайловна, торговка лечебной травкой с нашего рынка. Ну просто, как говорит нынешняя молодежь, не напиток, а отпад, вкус специфический… После него, кстати, наутро ничего не болит в отличие от магазинных подделок.

— А много ли у вас этого божественного напитка?

— Ну на наши скромные посиделки я прихватил всего ничего… Так, маленькую баночку… литров на…

При этом Янис Людвигович с удовольствием на лице представил на обозрение пятилитровую пластиковую канистру.

— Ну! Вы наш спаситель! А то мы с Олегом уже подумали, что опять казенкой травиться будем. Беру свои нехорошие слова про «резать» обратно и дико извиняюсь. А сейчас приглашаю всех к столу отведать прекрасный напиток и закусить чем бог послал из холодильника. Так, Макс, ты сегодня за рулем, сам понимаешь.

Николай, взяв у Баюлиса канистру, быстро разлил по чашкам жидкость. По кухне прошелся незабываемый аромат, включивший в себя запах трав Киевской области.

— Ну, за рыбалку!

— Пейте не сразу, почувствуйте, какой запах…

Выпив по чашечке, каждый крякнул: лепота… одобрямс… есчо хочу…

— Все. Боец Антоненко, время «Ч»?

— Семнадцать часов, девять минут… августа две тысячи… года. Все готово, герр комендант, можем приступать к выполнению задания.

— Так. Сначала едем ко мне в магазин, затем на заправку и в Иванков к теще. Проверить всем документы: мало ли что — в Зону едем. Макс, не забудь свои права. Все! По коням!

— Яволь, герр штандартенфюрер!

Собрав приготовленные вещи, все веселой гурьбой вышли из квартиры.

На магазин ушло не больше пятнадцати минут. Быстро подобрали Олегу охотничий камуфляжный костюм и соответствующие высокие ботинки. От шляпы или кепи он отказался, взяв себе бандану защитного цвета. Зато всем остальным и себе в том числе Николай надел на голову по пятнистой зеленой панаме. Свою одежду Олег сложил в пакет, который решили оставить в Иванкове у тещи Николая. Все это, вопреки протестам Олега, Николай записал на свой счет. Затем заехали в продуктовый супермаркет, где купили нужные для ухи продукты, приправы и два каравая ржаного хлеба. Николай также прихватил литровую бутылку водки популярной фирмы, палку колбасы, сыра и другие деликатесы. На удивленный вопрос Олега: «Для чего это, ведь у нас свое есть?» — Николай ответил: «Для ребят на посту, чтобы нас пропустили». После магазина заехали на заправку, заправили полный бак бензина и взяли курс на Иванков через Дымер.

В Иванков въехали уже около восьми часов вечера.

Как только Макс вышел из автомобиля, сразу же попал в нежные объятия родной бабушки. Она поцеловала его в губы и в обе щеки, погладила по рукам и спине, в общем, совершила ту процедуру, которой подвержены абсолютно все бабушки при встрече долгожданного и любимого внучка. При этом бывшая теща не забыла поцеловать Николая, а заодно и Яниса, давно ей знакомого. Николай представил Олега как своего боевого товарища, сообщил цель их прибытия, и они вместе зашли в дом.

На следующее утро, позавтракав, компания еще раз проверила амуницию, необходимые принадлежности для отдыха и рыбалки. На прощание расцеловавшись с Ольгой Ивановной, пообещав ей заехать на обратном пути, они расселись по своим местам в машине и выехали со двора в сторону села Дитятки.

Не успел уазик подъехать к шлагбауму, как из здания поста вышел милиционер с погонами капитана, на левом плече у него висел автомат АКСУ, а справа на поясе была кобура с пистолетом. Увидев его, Николай вылез из машины, и, подойдя друг к другу, мужчины обнялись как старые знакомые, между которыми были действительно дружеские отношения. Антоненко-старший, обернувшись к автомобилю, махнул рукой, приглашая всех выйти.

— Вот, Олег, познакомься. Это Сергей Владимирович Коваленок, начальник КПП «Дитятки». Это мой афганский друг — Олег Васильевич Уваров из Харькова. Ну Макса ты с рождения знаешь и с Янисом Людвиговичем тоже знаком.

Мужчины крепко пожали друг другу руки. Также Коваленок ответил на рукопожатие Максима и Баюлиса.

— Зачем же так официально, Николай Тимофеевич? Сразу же и начальник! Можно просто — Сергей!

— Это когда мы с тобой за столом белый чай из рюмок пить будем, тогда можно и Сергей! А сейчас ты при исполнении, слуга государев, тому и по чину величать треба!

— Ну хорошо, уговорили. Прошу всех пройти на пост, зарегистрироваться надо и пропуска временные выписать. Документы при всех есть?

— Обижаешь, начальник! Сюда, да и без документов… Знаемо порядок, не впервой замуж бегаем.

Из здания поста вышел еще один молодой милиционер, но уже с погонами прапорщика.

— Здравия желаю, Николай Тимофеевич!

— Здравствуй, Толя! Как жизнь молодая, еще не женился?

— Да нет, рановато пока. Хочется погулять маленько.

— Смотри, хватит уже девок портить, а то все раньше времени замуж повыскакивают, тебе и не достанется.

— Ничего, этого добра на мой век хватит.

— Толя, посмотри пока тут, а мы зарегистрируемся.

— Все хок’кей, босс.

Войдя внутрь, они отдали свои документы капитану милиции. В соседней комнате на кровати спал еще один милиционер, но полностью его разглядеть не удалось. Видно, спал крепко, так как на шум никак не среагировал.

— Так, Николай Тимофеевич, запишем всех вас как экологов. У нас они на прошлой неделе как раз ездили в тот район на Ведьмин кут. Все данные для этого имеются. Мы меняемся в девять часов, так что я ребятам скажу о вас. Меня меняет Саша Поздняк, да вы его знаете, мой кум, сына моего крестил, вы на крестинах вместе с ним пили и песни десантные пели. Когда домой собираетесь?

— Знаю Сашка. Парень — настоящий десантник. Домой поедем завтра с утра, ну, может быть, до обеда. Вон Олегу вечером на поезд надо, да и к Ольге Ивановне заскочить обещали. Хорошо, регистрируй нас экологами, будем за флорой и фауной Зоны наблюдать. Ха-ха!

— А это что у вас, Олег Васильевич, за удостоверение такое: «…Капитан государственной безопасности Уваров Олег Васильевич… состоит на должности оперуполномоченного особой группы при наркоме внутренних дел СССР… подписал первый зам. народного комиссара внутренних дел СССР В. Н. Меркулов…» Ваша фотография в старой форме с тремя шпалами в петлице и без погон… «Действительно по девятое мая сорок пятого года…» Нехило! Что за шутка такая?

— Вот черт! Из портмоне выложил, а оно в паспорт попало. Да то у нас на предприятии ребята-компьютерщики прикалывались, понакачивали из Интернета информации, в фотошопе мое фото смонтировали и наделали, шутки ради, всем работникам такие удостоверения. У нас в Харькове такие ксивы на любом углу продают. Мне вот это сделали, а директору вообще — наркома промышленности и вооружения СССР. Вот оглоеды…

— А как настоящее, с мокрой печатью, подписями и все такое… А звание капитан госбезопасности как к армейскому приравнивается?

— Ну если сравнивать, к примеру, с сорок первым годом, то это армейский подполковник. Я уже плохо помню, читал когда-то про войну книжки, вот и запомнил.

— Слава богу, что сейчас не война… Ну что ж, Николай Тимофеевич, все готово. Можете ехать отдыхать. Да, вот тут экологи какой-то свой прибор забыли. Вы его возьмите на всякий случай, вдруг какой дурак из верхов с проверкой приедет. Сделаете вид, что действительно проверяете экологию. Мало ли что. Желаю хорошо отдохнуть, дорогу знаете.

— Знаем, Сережа, спасибо. Макс, сбегай в машину, принеси корзинку… Это вам и ребятам-сменщикам от нас.

Снова расселись по своим местам в автомобиле. Дежуривший на улице прапорщик милиции поднял шлагбаум, и машина лихо рванула с места вперед. Отъехав от КПП пару километров, свернули на проселочную грунтовку, ведущую в густой лесной массив. Далее прокладывали путь уже по малонаезженной лесной тропке.

— Так, Макс! Не забыл еще, где свернуть? Вон видишь большой старый дуб, до него метров десять не доезжаешь, в кустах поворот налево… Так, сюда… Прямо…

Проехали еще около пары сотен метров. Вдруг прямо перед ними из-за плотно стоящих деревьев и кустарника открылось небольшое лесное озеро, по форме напоминающее след человеческой ноги, обутой в сапог или ботинок. Их автомобиль выехал как раз на «каблук». Налево и направо вдоль берегов, на расстоянии не более десяти метров от кромки воды, виднелись небольшие дорожки. Было понятно, что сюда приезжают люди на машинах, правда, нечасто, так как дорожки были не слишком укатанными.

— Теперь еще поворот налево и на наше место… Вот на эту полянку. Все… Приехали… Выходи строиться… Выгружай багаж…

Автомобиль остановился на небольшой поляне, расположенной в паре десятков метров от воды. Отсюда открывались чудесные природные места, еще не испорченные человеком. Вернее, присутствие здесь людей было заметно по плешинам от костров, но не так сильно, как в близлежащих к населенным пунктам посадках и лесках. Все вокруг было зелено от часто стоящих деревьев, из-за листвы и кустарника в пяти метрах уже ничего не было видно. Вода в озере была настолько прозрачной, что можно было разглядеть рыбу, плавающую на глубине. Воздух был чистым, слышался веселый перелив птичьих голосов, успокаивающий шум леса, плеск рыбы в воде… Какая радиация, какой взрыв на атомной станции? Как будто этого и не было. Рай на земле, да и только…

Озеро было примерно около пятисот метров в длину и триста в ширину в самом широком месте. В «носке» озерцо переходило в болотистую местность, это было видно по камышу, плотно растущему в той стороне. От их полянки до противоположного берега было не более ста метров. Деревья росли так плотно друг к другу, что было почти невозможно разглядеть того, кто находился на том берегу.

— Коль! Посмотри, какая красотища-то! Лепота! Ущипни меня, не сон ли это? Это кругом так?

— Да нет, не кругом. Примерно на расстоянии триста метров от берега по периметру озера. А дальше без такой плотности обычный лес.

— А почему называется Ведьмин кут?

— Понимаешь, Олежка. Я ведь не местный, толком мало что знаю. Мне это место покойный тесть показал. Рыбалка здесь больно хороша. Все водится, и в больших размерах. Вода чистая прямо как слеза, хотя и не проточная. Пить можно, и живот болеть не будет. Озеро хоть небольшое, но глубокое. Родники со дна бьют. Но купаться не рекомендую. Вода уж больно холодна, даже в жару. Тесть у меня ведь местный, из Дитяток. Да и известным краеведом в районе был. Рассказывал, легенда есть, что в старину на месте этого озера было языческое капище, наши пращуры богам разным молились. Потом за что-то боги прогневались и наказали людей, ударили молниями, и на месте капища образовалось озеро. А идолы богов ушли на дно. Там, говорят, до сих пор есть какие-то сооружения, но толком их никто не видел, так как все заросло. А Ведьминым кутом этот участок леса с озером называется потому, что он не такой, как все вокруг. Сам, наверное, заметил, когда подъезжали сюда. Деревья не такие, хотя породы вроде бы одинаковые, но все равно разница в глаза бросается. Здесь более крупные, да и кусты больше. Почва немного другая, смотри, какая трава… Ты такую траву в другом месте видел? И что интересно, на картах разных времен озеро то есть, то его нет. Видел я фотоснимок этого района, сделанный из космоса, а озера-то на нем и нет! Есть только темное пятно, выделяющееся на общем фоне зеленого леса. Карта картой, но озеро-то есть! Вот оно! Правда, старики говорили, что иногда здесь совершаются чудеса непонятные. Бывали года, что озеро заболачивалось и исчезало. Видишь остатки болота на той стороне? Бывало и такое, что невозможно было к воде подойти, так серой воняло. Люди иногда здесь пропадали. Вон в Гражданскую войну, в девятнадцатом году, говорят, тут целый отряд белогвардейцев пропал. В лес зашли, а обратно не вышли. Дорога лесная, по которой мы сюда приехали, ведь напрямую к Чернобылю идет, где мост через реку Припять. Все это якобы ведьма ворожит, которая утопла здесь еще с незапамятных времен, со Средних веков, что ли, правда, ее никто никогда не видел и имени не знает. Поэтому и назвали этот угол Ведьминым кутом. В восемьдесят шестом году, как раз перед аварией на атомной станции, два местных мужика, алкашики, сюда на рыбалку пришли с ночевкой. Так на следующее утро их еле нашли, оба умом тронулись, прожили потом пару месяцев и в ящик сыграли один за другим. Все твердили, что с НЛО встретились и их чуть не забрали на небо. Вот местные и боятся сюда приходить. Не боятся только дураки и экстремалы. Вот как мы. Ладно, давай палатку ставить. Людвигович! Возьми топор, наруби, пожалуйста, веток для костра. А ты, Макс, поставь машину под деревья, в кусты, и замаскируй, чтобы с вертушки не было видно, а то действительно какой-нибудь начальничек с проверкой пролетит, — командовал Николай.

Как положено, всякий отдых, а тем более рыбалка с ночевкой должны начинаться с организации быта.

— Палатку будем ставить как в прошлый раз. Подальше от берега. А то комары, ночью у воды прохладно, да и чтобы в темноте в воду не сигануть. Понесли ее, Олег, в ту сторону, видишь, вон плешина от нашего прошлогоднего костра осталась.

— А зверье здесь водится?

— А как же. Всего полно, ведь места эти теперь дикими считаются. Есть и хищники, опасные для человека: рысь, волк, бывает, что медведь иногда заходит, но его мало кто видел. Змей хватает, так что под ноги смотри внимательнее. Но хуже зверья эти придурки — сталкеры, нелегальный сброд. В Зоне таких достаточно: охотники за металлом и стройматериалом, грибники, браконьеры, беглые уголовники, иногда «новые украинцы» да чиновьичье разное крутое оттопыриться сюда приезжают. Зверь спасается от человека бегством, если же он и бросается, то только тогда, когда его преследуют. Другое дело — человек. В таком лесу один Бог свидетель, и потому человек, завидевший другого, прежде всего должен спрятаться и приготовить ружьишко. Вот такие здесь, брат, дела. Так что эсвэдэшка нам не помешает.

Когда все было готово и весело начал разгораться небольшой костерок, Николай открыл тормозок, переданный любимой тещей, и предложил выпить за удачное начало «встречи друзей на Эльбе». Все как будто бы ждали команду, засуетились, принялись быстренько накрывать импровизированный стол. Когда закуска была готова, Баюлис торжественным жестом извлек свою канистру с «божественным напитком»:

— А тара где? Куда наливать-то?

— О, Санта Мария! Забыл достать из котелков кружки. Уно моменто! — извинился Макс.

Наконец наступил торжественный момент.

— Ну, за встречу друзей и за рыбалку!

— За культурный отдых на природе!

— Будьмо!

Выпили, закусили. И жизнь хороша, и жить хорошо, а у нас и того лучше…

Николай достал ножи и протянул один Уварову:

— На, Олежка. Когда первую рыбку поймаем, наша с тобой привилегия ее почистить. А Янис будет уху варить. Правильно я говорю, Людвигович?

— Да. Я с детства рыбу чистить не люблю, но уху готовить умею.

— Все. Олег, берем удочки, снаряжаемся за рыбой. Макс, где черви? Да, пока мы будем рыбачить, заряди-ка ты карабин. Мало ли что.

Уваров повесил ножны на пояс, затем лихо выхватил нож и сделал им несколько быстрых движений, имитируя ножевой бой. Вдруг остановился. Усмехнувшись, о чем-то подумал и вернул нож в ножны.

Наладив удочки, друзья разобрали костюмы химзащиты, надели прорезиненные штаны с сапогами и пошли рыбачить.

Ловись, рыбка, большая, маленькая. Побольше и почаще!

Пока рыбаки, стоя по колено в воде, ловили рыбу, Баюлис установил над костром треногу и водрузил на нее котел с водой. Затем пошел в лес собирать сухие ветки для костра. Макс также не остался без работы. Достал из машины карабин, из РД пачку патронов, набил ими оба магазина, вставив один в карабин, предварительно, как учил отец, постучав по нему ребром ладони, чтобы патроны встали на свои места и не было перекоса. Карабин положил в палатку, прикрыв его одеялом. После чего отправился в лес помогать дяде Янису.

Не прошло и получаса, как в ведре уже плескалось несколько рыбин. Николай предложил Олегу выйти на берег и разделать улов для ухи, что и было сделано. После чистки рыбы еще раз выпили за первый удачный улов. Костер уже пылал вовсю, вода в котле начинала закипать, так что рыба была приготовлена вовремя. По указанию отца Макс достал из машины ножной насос и лодку. Все стали по очереди ее накачивать. (Ну и чтобы Максу не было так обидно, а то все он да он, как самый молодой боец. У нас дедовщины нет. Ну почти нет.) От физических упражнений для ног был освобожден только Баюлис, колдующий над ухой.

— Ну-с, господа-товарищи, уха готова. Бери ложку, бери хлеб, собирайся на обед!

Быстро разлив содержимое котла по котелкам, сказав тост за умение повара варить уху и выпив, проголодавшаяся компания принялась работать ложками.

Был полдень. Солнце стояло высоко, ласково прогревая до последней косточки. По закону Архимеда, после вкусного обеда полагалось поспать. Что и было исполнено. Максим немного устал за сегодняшний день: рано встал и не выспался. Он решил расположиться в палатке.

Отцы-командиры и Баюлис остались у костра, рассказывая друг другу анекдоты и периодически маленькими глотками попивая напиток из солдатских кружек. Всю жизнь бы так отдыхать, и зачем нам эти Канары!

Вокруг была тишина. Блаженство спать на природе, на свежем воздухе, когда ничего не мешает, а наоборот, лесной шелест убаюкивает…

Проснулся Макс от непонятного шума. Вернее, звук-то был знакомый, но спросонья он не сразу это понял. Встряхнув головой, чтобы быстрее прогнать сон, Макс прислушался. Ах вот что это такое! Рядом тихо работал двигатель автомобиля. «Это что, батя собрался куда-то без меня ехать? Да нет. Движок-то не наш, не уазовский работает. Что-то тут не так». Максим осторожно раздвинул края палатки. Недалеко от костра стоял большой темно-вишневый «форд-пикап». Водительское стекло было приопущено, за рулем сидел мужчина с короткой прической. Ближе к берегу припарковался второй джип — серый «лексус», все двери которого были открыты, за рулем также находился водитель. Между костром и берегом прохаживались трое неизвестных Максиму мужчин средних лет, одетых для отдыха на природе. Один из них был без куртки, что позволяло видеть плечевую кобуру с пистолетом. Баюлис с напряженным лицом стоял у костра с топором в руках. Незнакомцы старались держаться от него на расстоянии. Кинув взгляд в сторону озера, Макс увидел лодку, находящуюся почти на середине. Отец сидел спиной и быстро работал веслами. С каждым его гребком лодка приближалась чуть ли не на два метра к берегу. Сидящий напротив него Уваров был спокоен, он бросал отцу короткие фразы.

«Дело пахнет керосином», — подумал Макс и решил достать карабин.

Как только лодка коснулась берега, один из мужчин, с пухлым холеным лицом и небольшим брюшком, крикнул приказным тоном:

— Эй, мужики! А ну валите отсюда, это наше место. Мы сегодня с друзьями здесь отдыхать будем. И уберите своего придурка с топором. А то пулю в лоб, а тело в воду. Не испытывайте мое терпение.

— А ты это место купил, что ли? Мы сюда первыми приехали и никуда не уедем. Мы — экологи, природу здесь изучаем.

— Да ты еще борзеешь, козел! Ну все, ты попал, выходи на берег! Сейчас в жмура сыграешь!

Максим увидел, как вооруженный чужак выхватил из кобуры пистолет и навел его на отца. «Все, медлить нельзя. Как учил батя, напор и наглость — вот составляющие победы в бою», — подумал Макс и подтянул к себе эсвэдэшку. Он выскочил из палатки, заняв позицию, при которой ему хорошо было видно всех присутствующих на поляне, резко передернул затвор, направив карабин на незнакомцев, и крикнул:

— А ну, сука, бросай ствол, а то сейчас сам жмуром станешь!

На звук клацнувшего затвора, а особенно на угрожающие слова все головы повернулись в сторону Максима.

— Ты шо, пацан, оборзел? А ну брось берданку, а то сейчас штаны спущу и по заднице.

Макс понял: если сейчас он не сделает что-то такое неординарное, что заставит незваных гостей понять серьезность его намерений, то отцу с Уваровым потом несдобровать. И он решился. Подняв ствол карабина немного выше голов чужаков, Макс нажал на спусковой крючок. Грохнул выстрел. Пулей перебило ветку на дереве, под которым стоял «лексус», и она упала на капот.

— Э, паря! Ты это чего… Пошутили мы… Успокойся…

— Ствол — в сторону, морду — в землю, считаю до трех и начинаю мочить всех. Раз… Два…

Незнакомец начал медленно опускаться на землю, отбросив пистолет в сторону, но недалеко от себя. Двое других стояли как замороженные. У одного из них, худощавого рыжеволосого мужчины, началась икота.

Отец с Уваровым вышли на берег и приблизились.

В этот момент из кабины «форда» раздался женский крик:

— Ой, мамочки!

Крик отвлек Максима. Он дернул головой в сторону машины. Воспользовавшись этим, бывший вооруженный попытался дотянуться до пистолета, но на него уже прыгнул Николай, прижав телом к земле и одновременно приставив нож к горлу: «Дернешься — зарежу!» Холеному также не повезло. Уваров, оказавшись за спиной, опрокинул его на траву, приставив нож к шее.

— Товарищ подполковник, стойте. Николай Тимофеевич, не надо! — Из пикапа выскочил водитель и поднял руки. — Это я, Нечипоренко Алексей, командиром второй роты у вас в батальоне был. Мы нормальные. Не блатные. Отпустите их… Пожалуйста.

Антоненко-старший, взглянув на говорившего, хватку не освободил. Его нож по-прежнему был прижат к шее незнакомца.

— Лешка, ты, что ли? Что здесь делаешь и что за пташки с тобой?

— Я, Николай Тимофеевич, я. Отдохнуть в Зону приехали. Тот, что под вами, мой шеф — Кожемяка Павел Сергеевич, начальник охраны. Кого ваш друг держит — босс — Слащенко Игорь Леонидович, хозяин нашей туристической фирмы.

— А этот рыжий доходяга, что икает?

— Это Питер ван Лайден, голландец, компаньон нашего босса по бизнесу. Он по-русски плохо понимает. Мы его сюда на экскурсию привезли, очень уж хотел на Чернобыльскую зону посмотреть.

— Ладно, быть добру. Покажем ему наше радушие и гостеприимство!

Николай, убрав нож, поднял пистолет и встал с Кожемяки, протянув ему руку:

— Ну что, горе-вояка, давай помогу подняться. Извини, что помял немного, но пистолет я на всякий случай разряжу. — При этом он ловко вынул обойму из рукоятки и передернул затвор. — Макс, опусти карабин. Мир у нас.

— И вы меня извините, товарищ подполковник, за козла. Я ведь не знал, кто вы. Мне раньше о вас Алексей много рассказывал. Уважаю. Разрешите представиться, капитан запаса Павел Кожемяка, морская пехота, Черноморский флот. Ну и хватка у вас. Все кости болят.

— Ничего, проехали. Олег, помоги своему клиенту, а то он еле дышит. А ты, Янис, посмотри голландца, как бы у него крыша не поехала, испужался он больно. Видишь, как икалка напала.

Из «лексуса» вышел пожилой водитель. В руках он держал пластиковую бутылку с водой. Мужчина достал из кармана таблетки и протянул их Слащенко, затем подал бутылку:

— Сердце у него, нервничать нельзя. А тут такое… Емельяненко я, Николай Яковлевич. Тоже на фирме работаю. Водителем. Из этих мест родом. А вы случайно не зять Петра Ефимовича, учителя нашего? Видел я вас как-то вдвоем. Его-то детей, Валентина и Машу, я с детства знаю. Мы с Ефимовичем раньше на одной улице жили, а затем он в Иванков переехал. Только на кладбище у наших родителей и встречались раз в году. Это голландец нас упросил в Зону поехать, узнав, что я местный. Экзотики ему захотелось, дома похвастаться, что в самом Чернобыле был. Вот наш босс и решил его сюда привезти, заодно и отметить встречу на природе, будь она неладна… Отметили, называется, трошки не обделались.

— А-а… Я вас тоже вспомнил. Действительно, как-то вместе поминали на кладбище. Ну здравствуйте, Николай Яковлевич. А как вы через КПП проехали?

— Так я же местный. Много разных партизанских троп знаю. Мы в обход и проехали.

Баюлис, подойдя к голландцу, с улыбкой на лице предложил ему выпить из кружки, которую заботливо придерживал двумя руками. В это время из пикапа выскочили две девушки, на вид немного старше двадцати лет. Обе были среднего роста. Одна — немного полноватая блондинка с длинными, чуть ли не до пояса, волосами, другая — стройная брюнетка с короткой прической. Одеты девушки были соблазнительно — в яркие футболки с голыми животиками и обтягивающие короткие джинсики, обуты в легкие кроссовки. Толкая друг друга, они бросились к Слащенко, при этом каждая зыркнула на Уварова ненавидящим взглядом:

— Как вы, Игорь Леонидович? Как сердце? Успокойтесь, пожалуйста! Все хорошо!

Голландец уже немного пришел в себя и сделал несколько больших глотков из заботливо подставленной Баюлисом солдатской кружки. Резко прекратив икать, ван Лайден широко открыл рот, выпучил глаза и стал энергично махать руками, показывая, что ему надо срочно запить. Емельяненко не растерялся и протянул ему бутылку с водой.

— Чорт возмы…

— Людвигович, ты чего это ему дал, свой настой, что ли?

— Конечно. Клин клином вышибают. Вот видите, человек уже заговорил нормально. Правда, надо небольшими глотками пить, но он же не знал. Ничего. Жить будет. Это я как врач обещаю.

— Ну, тогда надо и боссу тоже дать…

— Не-эт. Не надо. Я уже себя нормально чувствую. Спасибо.

Максим стоял в стороне и в разговоре не участвовал. Пришлым он не доверял. Мало ли что двое знают его отца и деда — это еще ничего не значит. Время меняет людей. Поэтому он оставался настороже, не выпуская из рук карабин. Опустив ствол в землю, был готов вскинуть его при малейшей опасности. В детстве он часто приезжал на каникулы к отцу в часть, постоянно наблюдал за занятиями десантников и мечтал быть таким же, поэтому впитывал в себя все, что видел и слышал. Как-то раз отец ему сказал, что доверять можно только своей интуиции, все остальные могут обмануть.

Увидев, что Нечипоренко подошел к Кожемяке и они начали шептаться между собой, Макс внутренне насторожился и покрепче сжал в руках оружие, осторожно положив палец на спусковой крючок. Краем глаза он увидел, что Уваров также заметил эти движения новых знакомых и потихоньку переместился поближе к ним, считая, что только эти двое могут быть для них опасны.

Но случилось иначе. Кожемяка подошел к Слащенко и сказал ему:

— Игорь Леонидович, ошибка вышла. Есть предложение — извиниться перед людьми и переехать в другое место.

— Игорь Леонидович, на той стороне озера есть еще лучше полянка, и побольше, и покрасивше. Давайте-ка я вас с Питером туда отвезу. Честное слово, никто мешать не будет, — подал голос Емельяненко. — Мы ведь никому о нашей сегодняшней встрече рассказывать не будем, правда, ребята и девчата, а?

Как будто сговорившись, все хором сказали:

— Да-да, не будем!

Слащенко, уже успокоившись, вновь принял начальствующий вид, оглядел присутствующих. Ненадолго остановив свой взгляд на голландце, который уже немного захмелел от выпитого, он медленно, но громко произнес:

— Ну и пошутили вы, мужики! Теперь хватит! Отработали. С заданием справились. Верю! — Затем обратился к голландцу: — Питер, это был спектакль в честь твоего прибытия в Чернобыльскую зону. Познакомься с моими людьми. Как тебе народ? Боевой! С такой охраной нам сам черт не страшен. Алексей! Достань из багажника ребятам выпить и закусить. Пускай погуляют за наше здоровье, а мы поедем на свое настоящее место. Яковлевич, вези!

Все, кому русский язык был знаком с детства, стояли ошарашенные. Баюлис даже рот открыл от изумления. На лице голландца обозначилась блаженная улыбка:

— О, Игор! Какой прекрасный шутка! Я всем скажу в Роттердам, какой хороший экскурсий, экстрим, острый чувства! Ты сделать хороший бизнес сюда! Турист наш к тебе ехать много, ты делать деньги, хороший деньги! У нас скучно, а здесь хорошо! Гут! Спасибо усем! До свидання!

С этими словами голландец повернулся к машине, сделал пару шагов и чуть не упал, если бы его не подхватил Емельяненко и, заботливо обняв, не усадил на заднее сиденье «лексуса». Следом за ними в машину сел и Слащенко.

К Антоненко обратился Кожемяка:

— Извините, Николай Тимофеевич. Наш босс из всего делает бизнес. Такая уж у него натура. Можно пистолет назад? Спасибо. Леша, догоняй нас!

Когда автомобиль с важными гостями начал выезжать с полянки, Нечипоренко подошел к Антоненко:

— Извините, товарищ подполковник. Работа. Подождите минутку, я все из багажника достану.

— Ты что, Алексей, совсем одурел после армии? Чтобы я от этого лощеного кабана подачку взял? Догоняй свое начальство и баб не забудь. Не думал я, что ты таким станешь. А ведь настоящим офицером-десантником был. Ладно, иди. Встретимся когда-нибудь.

Нечипоренко покраснел и опустил голову. Попрощавшись с остальными, он прикрикнул на девчонок, чтобы быстрее садились в машину, захлопнул дверь и направил «форд» вслед за начальством.

Оставшиеся стояли и смотрели вслед удалявшимся машинам.

— Вот это приключение! Оказывается, мы чьи-то люди, на кого-то работаем и еще спектакли ставим! Умереть, не встать! Кому расскажешь, не поверят!

— Хорошо то, что хорошо кончается. Людвигович, наливай! Надо ведь нам отметить нашу победу!

— Одобрям-с! Все — за!

Только теперь Максим заметил, что его немного трясет и на лбу выступил пот, капля с брови потекла в глаз. Смахнув ее, Максим спросил у отца:

— Что делать будем, бать, а?

— А что делать? Наливай да пей! Уже все разрулили. Расслабься и забудь. Молодец. Все правильно сделал. От лица службы объявляю благодарность! Теперь дай сюда карабин, а то ты его так зажал, что еще раз выстрелить можешь.

С этими словами Антоненко-старший взял из рук сына оружие, отстегнул магазин, передернув затвор, вынул патрон из патронника и поставил карабин на предохранитель.

— Вот теперь можно дальше отдыхать.

Подошел Уваров.

— Ну что, Макс! С боевым крещением тебя. Это надо отметить. Первый раз в человека стрелял! Как ощущение? Мандража нет? Вот и славно. Янис Людвигович, налейте первую чару нашему герою, заслужил! Ему успокоиться надо. Да, рыбалка на сегодня закончилась. Уже темнеет.

— Если закончилась рыбалка, значит, будет пьянка! Наливай!

После пережитого, а также от выпитого с разрешения отца «божественного напитка» Баюлиса Максима немного развезло. Отец отвел его в палатку и приказал спать, так как завтра ему снова садиться за руль. А компания из трех героев сегодняшнего дня продолжила банкет у костра, слушая при этом, как на противоположном берегу играет музыка и раздается веселый женский смех.

И только большая полная луна, ярко светя на чистом звездном небе, старалась приблизиться к людям и как будто поглотить их…


«Блажен, кто на просторе в укромном уголке не думает о горе с ковшом вина в руке»…

Взрыв… Еще один… Яркая вспышка в глаза… Снова взрыв… Земля заходила ходуном, что-то навалилось сверху, не повернуться… Гул, сильный гул… Снова вспышка и взрыв… «Это что, сон такой? Война, что ли, приснилась? Ни хрена не понял. Что такое? Надо срочно просыпаться. Японский городовой! Да я же не сплю!» Максим открыл глаза, но ничего не увидел. Было трудно дышать. Хотел подняться, но что-то держало его, сковывало движение. Снова яркая вспышка и грохот. И эта вонь, ужасная вонь. Сера, что ли?

Макс с трудом перевернулся на живот, поднял голову. «Так, надо сообразить. Где я? Где отец и все остальные? Что кругом происходит?» Гул не ослабевал, а, наоборот, набирал силу, становясь все мощнее и мощнее. Начала болеть голова, сдавило виски, руки и ноги отказывались подчиняться. Снова молния и взрыв… Нет, это не взрыв, это гром…

В проблеске света Максим наконец-то разглядел, что на него упала палатка и он, крутясь, завернулся в нее. Превозмогая головную боль, усилием воли, почти не чувствуя силы в руках и ногах, он сумел выпутаться и выполз на траву. Снова ударила молния, загрохотал гром.

А вон и отец. Катается по земле, руками за голову держится. Уваров стоит на коленях и качается из стороны в сторону, также держась руками за голову. Баюлис лежит неподвижно на земле, глаза его открыты и смотрят в одну точку в небе, у него из носа идет кровь. Что случилось, что происходит?

Вдруг раздался страшный грохот, и вслед за ним ударил свет. Земля начала быстро раскачиваться. Свет был ярко-белым, он искрился. Создавалось ощущение, что это сплошная вспышка от электросварки. Свет бил столбом откуда-то с неба прямо в центр озера. В месте соприкосновения вода бурлила, будто большой гейзер. Вокруг стало светло. Все предметы сделались прозрачными и просвечивали насквозь, как под рентгеновскими лучами. Последнее, что увидел Максим, было тело отца, вернее, скелет, завернутый в оболочку… Дальше — удар… Нестерпимая головная боль, и все… Сознание отключилось.

Загрузка...