Плоды пессимистического творчества

Не раз нам приходилось на страницах «Курьера» отмечать несоответствие общего тона современной беллетристики тому тону, который ныне господствует в жизни. Если бы кто-нибудь вздумал оценивать текущий исторический момент, руководствуясь исключительно материалом, накопленным и накапливаемым в плодах новейшего беллетристического творчества, то он пришел бы к самым неутешительным выводам: подавляющее большинство художественных произведений внушило бы ему такое представление о русской действительности: историческая сцена занята инвалидами, о росте жизни, за неимением надлежащих данных, заключить нельзя; напротив, всюду царят «боль и горе, прах и тленье», и на вратах будущего начертано: «lasciate ogni speranza»… Правда, если положиться на слова одного из критиков «идеалистического» журнала, в последнее время нарождаются в русской литературе «новые» мотивы, некоторые лирические поэты начинают говорить о «радостях бытия»; но и эти поэты, при внимательном рассмотрении плодов их творчества, ничуть не могут заставить отказаться от вышеприведенного пессимистического настроения о действительности: проблески «жизнерадостности», наблюдаемые у новейших лириков, означают не более, как вспышки «Gaigenhumor'a» или «улыбку мертвеца» и о настоящей прогрессирующей «живой» жизни вовсе не свидетельствуют…[1]

О причинах подобной «трагической» истинности художественной литературы нам также приходилось говорить на страницах «Курьера»: художественная литература находится в плену у «интеллигентного пролетариата». В лице своих характерных «молодых» представителей[2]