По следу нами раненных чудес


***

А через час стемнеет… Не беда, –


Все беды нас подстерегают утром.


Да что ж такого в этом «НИКОГДА»,


Что нас все тянет по его маршрутам?



По следу нами раненных чудес


Все рвемся – сами истекая кровью.


Да где ж оно – проклятое «НИГДЕ», –


Мелькнувший и пропавший – белый кролик?



За ним!.. Но всюду – снова пустота…


И, кажется, не страшно и не странно


Знать – нас уже не пустят в те места,


Где чудеса зализывают раны.


Несбывшееся


В том доме, казалось, не было стен,


И был он всегда – на просвет – пустым.


Пронизанный болью избитых тем,


То таял в любви, то от страха стыл.



Ах, как он умел принимать гостей!


Ловчил, пресекая малейший бунт,


Вычерчивал вилами по воде


Любому – загаданную судьбу.



Но, даже лукавя, он был открыт,


Он сам себе верил, наивный лгун.


Так жадно мы слушали до поры


Его уверенья: «Я все могу».



Потом… разрывали прозрачный плен,


Сбегали в реальность – оно верней…


Оставшись без кожи вне этих стен,


Молчим у закрытых его дверей.


Фэнтези


Снова ломит виски чьей-то болью – мой проклятый дар.


Буреломом, на каждом шагу преграждающим путь,


Продираюсь к поляне, где пламенем рдеет вражда


Человека и волка... и как этот круг разомкнуть?



Ветки бьют по щекам, на поляну – последним рывком.


«Мертвым ты не поможешь» торопится ум подсказать.


Подхожу. Два израненных тела, и боль, как укор,


В человеческих карих и волка зеленых глазах.



Серый брат, твои раны смертельны – не скаль же клыки…


Поплатился и тот, кто сразиться с тобою рискнул.


Ну, да он – чужестранец, попавший в наш мир, как в силки.


Потерпи, я сейчас помогу – и тебе, и ему.



Исправлять силой воли работу клинка и зубов


(Я – такая, как есть, бесполезно привычки менять).


Вновь немеют ладони. Вливаю по капле, как кровь,


Жизнь – в тела, вспоминая – в награду не раз убивали меня…



Вечереет, ложится роса. Что глядишь, недоверчивый страж?


Человек уже спит, усыпленный моим колдовством.


Ты свободен. Давно бы в ночи раствориться пора,


Благодарность – не в волчьей натуре, а ты у нас – волк.



Наша встреча на этой поляне – насмешка судьбы,


Три тропинки сплелись узелком, но бегут вразнобой…


Как же трудно решиться одной в неизвестность ступить.


Уходи! Потому что наш выбор – остаться собой.


***

Если боль – это опыт, за жизнь накопила

немножко опыта –

Пузырек или склянку аптечную,

Бесполезную, как капли сердечные,

Закупоренную плотно от шума и топота.

Спрятанную на полке среди других пузырьков

и скляночек.

Не отыскать. И, наверное, это к лучшему.

Учу других, сама еще никем не наученная,

Переполненная неуверенностью, как Ноев ковчег.

Не спрашиваю, так же у других или

как-то иначе,

Когда капля падает в склянку – плачу,

Когда переливаю в чужие – молчу,

А выбросить не хочу.


Август


Август, совсем на себя не похожий,


В городе белых ночей.


Кто-то опять не к добру растревожил


Музыкой светлых речей.



Музыкой слов или горьким смыслом,


Чем-то моим во мне.


Звездам, подобно счастливым числам,


Снова гореть во тьме.



Август, у нас тут почти что осень,


Привкус былых разлук…


Все мы кого-то о чем-то просим,


Кто – про себя, кто – вслух.


***

Вынашивать мир, раз не вышло – младенца,


Пить с блюдца, как чай, обжигающий август…


От родов, что близятся, не отвертеться,


Но все восхожденья пологи, как пандус.



Торопятся к устьям молочные реки,


А белые ночи устало мельчают.


Обставить как башню волшебника эркер,


Нездешних гостей поджидая за чаем…



Над вышивкой гладью последних деталей


Почувствовать – мир разорвал пуповину…


Что ж, самое время вздохнуть… и растаять,


Пока он не вздумал явиться с повинной.


***

Уезжала – была золотая осень,

А вернулась к штриховке ветвей и мыслей.

Твой ноябрь опять выполняет просьбы,

Как по картам, гадая по нашим жизням.


А меня здесь упорно считают прежней,

Неизменной, как вид из окна на кухне,

Только город почуял мою нездешность,

О которой другие ни сном, ни духом.


Только город вгляделся в глаза и душу

Сквозь штриховку мыслей и черных веток…

Спас, не нужно со мной говорить, - не нужно,

Я сейчас не нуждаюсь ни в чьих советах.


Спас – Спас-на-крови


***

Долго жаловалась, что не могу увидеть тебя во сне,

Вот – дождалась: теперь нет сна, в котором бы

не присутствовал ты.

Закономерность, которая вызывает смех

Сквозь слезы, но совершенно не вызывает стыд.


Господи, думала ли, что когда-нибудь за кого бы то ни…

Зацеплюсь (хорошее слово, ассоциируется

с рыболовным крючком,

Впивающимся в тело). Но некого и не в чем винить.

Сама. А все остальные здесь ни при чем.


Хотя воспитание, мораль и разум устало кричат,

Что «это неправильно» и очень много всего еще.

Но кто их станет слушать?.. Изо всех сил удерживаюсь,

чтобы не рубить с плеча.

Но в этом мире счастье бывает только за чей-то счет.


***

Сначала реветь от мысли, что так

невозможно жить,

Потом - от мысли, что нужно же что-то сделать…

Сложить, разделить, помножить,

опять сложить,

Собрать воедино остатки души и тела.


Сначала выстраивать планы, пророчить

и ворожить,

Потом – наблюдать, как это не хочет сбыться…

Сложить, разделить, помножить,

опять сложить,

Мозаикой яркой и нам бы с тобой сложиться.


Сначала искать ответ, словно птица

над ним кружить,

Потом – без вопросов, и это почти что смело…

Сложить, разделить, помножить,

опять сложить,

И плюнуть на слезы. И все-таки что-то сделать.


***

Черная кошка по имени Ночь

Опять залезла под одеяло,

И мы с ней –

Спина к спине.

Знаешь, а это не так уж мало

Чувствовать рядом

Черную кошку по имени Ночь.


Черная кошка по имени Ночь,

Все наши страхи, боли и нервы,

И мы с ней –

Наедине.

Это не так уж плохо, наверное,

Укладывать спать

Черную кошку по имени Ночь.


Черная кошка по имени Ночь, -

Твоя. А чья же – скажи на милость?

И мы с ней –

Как дверь в стене.

Я не жалею, что так случилось…

Оставлю себе

Черную кошку по имени Ночь.


***

Висим в пустоте или падаем в колодец без дна?


Какая разница? По-моему – никакой.


И все рассуждения о том, кто кому должен


и чья перед кем вина –


Попытки замедлить падение, сжав пустоту рукой.



Но руки не держат, не крылья, - срывает кисть,


А где-то под нами намечен уже предел.


И все наши страхи клубком внутри нас сплелись,


Истошно стеная о хрупкости наших тел…



Забыть о паденье – и чью-то поймать ладонь,


И чувствовать – кровью по жилам – СЕЙЧАС и ЗДЕСЬ…


Ты знаешь… то счастье, которое вроде бы – от и до -


На самом-то деле, оно у нас просто есть.


***

Глупая фраза: «Да все еще сбудется»…


Веришь? Конечно. А где-то и верую.


В Книге Судьбы одичалые буквицы


Строятся, меря нас высшею мерою.



Строятся судьбы... Минута молчания.


Те, что сложились, – шагнули и выбыли.


Мы не спешим открывать свои чаянья,


Чтоб не услышать: «За вас уже выбрали».


***

Опять наважденьем знакомый дом,


В замке – поворот ключей.


Исход неведом, но страх ведОм


Рукой на моем плече.



Как танец, отточена скупость фраз,


В такт сумеркам – помолчим.


Сюжет не сложился, но боль срослась


Без всяких на то причин.



Коснемся губами соленых щек


Вину, словно хлеб, деля…


И кто-то поправит судьбы расчет


Пометками на полях.


***

И одиночество, как зверь


Прирученный – все льнет к коленям…


Ты знаешь, кто из нас правей –


Не я… Но словно лист последний



Дрожу. И к ветру ноября


Жмусь невостребованным чудом.


Опять не сбыться для тебя…


А впрочем – утверждать не буду.


Маленький принц – о Лисе


А кто-то снова просит – приручи…


И ниточкой привязываешь сердце,


Которое стучится и стучит.


Но говори теперь или молчи –


От этих слов уже не отвертеться.



А кто-то снова просит – приручи,


Да, ты уйдешь, но мне оставишь – память…


И ты мерцаешь пламенем свечи.


Но говори теперь или молчи,


Тебе не дали главного – не ранить.



А кто-то снова просит – приручи,


Да, будет плохо – я к тому приучен…


Твой страх еще в тебе неразличим.


Но говори теперь или молчи,


Знай – этот Лис… тобой уже приручен.


***

Войти в ту же реку,


Влезть в старую кожу…


Попытки – нелепы,


А шансы – ничтожны.



Но маюсь надеждой


У запертой двери,


В метаниях между,


Из «верю» в «не верю».



На гуще кофейной…


Авось да срастутся


С таким наслажденьем


Разбитые блюдца.


Первый снег


Первый снег – ожиданием счастья, прощеньем обид,

Чем-то близким до боли, моим в затухающем свете.

И опять это город, такой неприступный на вид,

Открывает мне душу в доверчиво-ласковом жесте.


Он похож на тебя, он боится обмана и лжи,

Он кошмар для кого-то, кто видит в нем холод и ветер…

Но почти невозможно вне этого города жить,

И совсем невозможно на просьбу его не ответить.


***

Ловя удачу на блесну,


В замыленности дел внештатных


Я снова пропущу весну –


От почек до свечей каштанов.



От робкой зелени кустов


До желтизны цветущих кленов,


Так, будто весен было – сто,


Как я, смешных и окрыленных…



И сквозь желание уснуть,


Сквозь горы дел, не сданных к сроку,


Кольнет – не прогляди весну,


Сиреневый продрогший крокус.


***

Этот город колдует, и мрачно его колдовство,


Зачарованный путь – параллельность что улиц, что судеб.


Ты опять обернулся, захвачен случайным родством –


Одиночеством взгляда. Окликнуть? Обнять? – будь что будет.



В лабиринте предательски серых домов и дворцов,


Сквозь распахнутый март, как сквозь строй, без надежды на милость,


Ты опять сделал шаг, узнавая родное лицо,


Без раздумий, без страха, что все невзначай повторилось.



Только шаг – и заклятие лопнет звенящей струной…


Ты опять обманулся, тебе не доверили чудо?


Но ты смог поделиться с чужими глазами весной


И растаять в потоке томительно сумрачных будней.


***

Ты был богом – непризнанным.


Ты бесшабашно творил


Из живого – живое,


Исследуя скальпелем душу.


Только опыт твердил,


Что царевны – увы – не лягушки,


И рука застывала,


Ошибку боясь повторить.



Ты был богом-творцом,


Ты старался создать механизм


Для счастливой судьбы


Почему-то тоскующей Евы.


И терялся, поняв, что ей нужно


Страдать непременно,


Обвиняя тебя в недостатках


Святых парадигм.



Ты был богом, создателем…


Только способен ли бог


Изменить чью-то суть,


Даже если жалеет всем сердцем?


Ты меняешь меня –


В это трудно и больно поверить…


Может быть, пояснишь –


Для себя? Для меня? Для чего?


***

Блестящее, как стрекоза,

Пустое: «Я тебя не брошу»...

Все, что не истинно, то ложно.

Мы оба ощущаем кожей –

Мне этих слов не доказать.


***

Перебирать монетки слов

С благоговеньем нумизмата.

Причуду сделать ремеслом,

Брать не уменьем, а числом

Попыток сделать «так, как надо».


***

Не молись, все равно не вымолить

Жди вестей.

От удара в лицо ли, в спину ли

Не спасти.


Не прочесть, что же там написано

На роду.

Так что нет и не будет смысла

На воду дуть.


И не примет ничьи метания

Небо в дар.

Чем молить его (явно, тайно ли)

Будем ждать.


Исподволь


И потихоньку, исподволь, не спеша


Солнцем протаивать снег у тебя на крыше.


Слышишь, капель повторяет мой легкий шаг?..


Если не ты, то твой город уж точно слышит.



Почки сирени, как детские кулачки,


Прячут до срока соцветий тугие кисти,


Я тороплюсь… Мне бы в март, как в вагон, вскочить,


Мне прилететь бы в твой город до первых листьев.



Чтобы самой растопить помертвевший наст…


Не успеваю. Весна обгоняет ветер.


Ты распахни окно – отыщи для нас


Пару счастливых цветков в толчее соцветий.


***

Дождаться летнего тепла


В слепых лучах и взглядах близких.


Стать обнажённей в мелочах, -


Дыханьем ветра на плечах,


Движеньем вверх упругих листьев.



На миг расправиться душой,


Стряхнув усталую тревожность…


Пить лето с чистого листа,


И незаслуженно блистать


Твой взгляд – лучом – впустив под кожу.


Четырехлистный клевер


Четырехлистный клевер не сыскать –

Так соберу в ладони землянику…

Пригорок полон солнца и песка.

Июль ромашки щедро расплескал,

Метелки трав к земле от жара никнут.


Кузнечики трещат – аж звон в ушах,

Колени колет – вот несносный плевел.

А ягоды кругом – не сделать шаг…

И если оглядеться, не спеша,

Найдется сам – четырехлистный клевер.


© Copyright Александрина Ван Шаффе

Загрузка...