Последний жрец богини Лу. Том II

Пролог. Тихое дыхание

— Ваше Величество! Ваше Величество!

Главный дипломат клерийского королевства, герцог Элиний Мофорос, сейчас был похож на выброшенную на берег рыбину.

Глаза герцога были округлены, сам он чуть раскраснелся и гневно хватал воздух ртом.

— Мой уважаемый Элиний, ничего не предпринимать, посольство останется на месте, — голос говорящего был молод, что не мешало ему звенеть властными, даже капризными нотками.

Прямо перед старым герцогом в кресле развалился в неподобающей позе его монарх — король Кай из династии Фотенов, первый своего имени.

На лице короля блуждала тень, свидетельствующая о крайней скуке и нежелании дальше продолжать разговор государственной важности.

Он был молод, подтянут и совершенно не походил на наследника рода Фотен. В отличие от своего отца, Сандера Четвертого, Кай не отличался волевой внешностью и физической силой. Пойдя весь в мать, легкую, как весенний ветерок, шаринскую княжну, Кай казался слишком тщедушным на фоне своих мощных предков.

Молодой король был высок, худощав, бледен и невероятно красив. Длинные пальцы, узкие ладони, слишком худые и слабые для ратного дела ноги. Занятиями на арене и владению боевым топором — традиционным оружием рода Фотен, он пренебрегал, предпочитая изнурительным тренировкам общество молодых дворянок и хорошее вино. Небольшой узкий подбородок бросался в глаза всем, кто когда-либо видел золотые монеты Клерии, на которых был изображен профиль Сандера Второго — прадеда Кая, настолько он был не похож на мощную челюсть великого предка молодого человека. Злые языки при дворе вообще поговаривали, что мать Кая, наследная княжна Марин, вовсе нагуляла сына на стороне, и в этом молодом человеке не было и капли крови Фотенов. Впрочем, слухи эти ходили в очень узких кругах и очень тихим шепотом, дабы не нарваться на монарший гнев.

О принадлежности Кая к роду Фотенов и его праве занимать престол Клерии у графа Мофороса не было никаких сомнений. Глубоко посаженные серо-белесые глаза и темная шевелюра, которые были отличительной чертой рода Фотен, в Кае проявились во всю мощь. Знающие люди поговаривали, что Кай был крайне похож на своего двоюродного деда — родного брата Сандера Третьего — фактического соправителя Клерии в прошлом. В молодом короле присутствовала еще одна отличительная черта Фотенов — владение стихией воды с уклоном в смертоносную магию льда, которая, как по часам, проявлялась у всех наследников мужского пола. Именно это было причиной, по которой всех Фотенов обучали бою с секирой: в сочетании с магией льда она превращала королей Клерии на поле боя в грозных и почти неуязвимых противников. И даже если у кого-то хватало смелости выйти против короля в прямом столкновении, он быстро оказывался зарубленным огромным боевым топором монарха, предварительно, конечно, замедленный или вовсе замороженный магией льда.

Кай был далек от традиций предков с уханьем разрубать надвое своих оледеневших врагов, и когда все же выбирался на арену размяться, то предпочитал пользоваться рапирой.

Сам Кай Первый о слухах своего сомнительного происхождения знал, но не пресекал — пока это были лишь трусливые разговоры в кулуарах или на закрытых вечеринках, да и то, шепотом, опасаться было нечего. Реагировать же на откровенно порочащие его мать слухи было сродни расписаться в своем ублюдочном происхождении. Так что Кай закрывал глаза на сплетников, давая тем возможность почесать языком.

— Мой дорогой герцог, — Кай намеренно игнорировал все правила, обращаясь просто по титулу к своим аристократам, — я уже все сказал. Посольство остается на месте. Да, я знаю, что в нем состоит ваш племянник, но что поделать. Это будет грубо с нашей стороны.

— Война только дело времени, Ваше Величество! Только дело времени! И мы должны сделать первые шаги, чтобы показать, что Клерия готова принять удар с достоинством! — Заходился герцог.

Сейчас молодой король нарушал все устоявшиеся протоколы. Клерийскому послу было нанесено прямое оскорбление при отказе принять грамоты на следующий год. Это означало, фактически, непрямое объявление войны. При таком охлаждением дипломатических отношений, за которым последует выдворение посольства, как только истечет срок действия текущих договоренностей, обычно следует война. Случится это накануне для Лета — уже через четыре месяца. После начнутся пограничные стычки, которые уже к следующей весне могут перерасти в полномасштабную войну.

Насколько было известно Каю, Париния не готовилась к войне, и его правление на троне Клерии могло и вовсе пройти спокойно, став эпохой мира между бывшими осколками Империи. Но все карты смешали действия Ламхитана по отношению к Короне, а мимо такой заварушки непостоянный союзник Клерии — Республика Бренн, пройти не могла. Осложняла ситуацию и история в баронстве Тиббот, которая и стала катализатором роста военных амбиций паринийской знати.

Каждый раз, когда Кай думал о предстоящей кампании, его изящные руки сжимались в кулаки. Он прекрасно знал, чего хотят при дворе короля Паринии: связать его боями на востоке. В это время давние торговые партнеры Паринии, гонгорцы, под шумок откусят от Клерии стратегический порт Меллер вместе с полуостровом Фейн.

Это грозило королевству Кая колоссальными финансовыми потерями: гонгорские и прочие парусные суда, которые ходили с запада на восток при попутном ветре, при должном оснащении могли вовсе не заходить в клерийские порты на стоянку, прямиком отправляясь в Паринию. Это лишало казну тысяч золотых портовых сборов ежегодно, и еще десятков тысяч — на сопутствующей торговле. Вся налаженная торговля и производство, направленная на обслуживание портов и заходящих в них на стоянку торговых судов, летела псу под хвост. Собственный торговый и военный флот Клерии не мог переработать и десятой части того, что производилось для морского дела в королевстве.

Оставался еще галерный флот, который двигался с востока на запад, но это меньше половины кораблей, которые обслуживались портами Клерии. Да и многие галеры при должной подготовке могли дотянуть от берегов Паринии до самого Меллера, так что тут Кай был опять в пролете.

Спасало одно — никто войны не ждал, и все стороны начинали примерно с одной и той же точки. Надо было послать голубей и гонцов в Шаринское Княжество, может, родственнички смогут как-нибудь отвлечь или усмирить гонгорцев. Или хотя бы сдадут в найм пару своих легионов, усиленных магиками.

Ни для кого не было секретом, что княжество активно участвовало в военных конфликтах по всей Таллерии и предоставляло услуги своих солдат и магов тем, кто готов был щедро платить. Очень щедро. Но нанятые отряды стоили каждого золотого, уплаченного за них: с идеальновый выучкой, привычные взаимодействовать в связке со своим магом, шаринские бойцы могли взять любую крепость или выстоять там, где прочие не продержались бы и двух часов. По этой причине княжество, раскинувшееся на двух разных берегах залива и не имеющее сухопутной связи между своими частями, до сих пор и существовало. Легкая конница Токонской Империи разбивалась о тяжелую пехоту под прикрытием магов, как волна разбивается о скалу. То же происходило и с многочисленными пешими армиями гонгорцев: даже если они и доходили до рядов шаринцев, до победы было очень далеко. Прорываясь через град камней, молний, огня и льда, которыми осыпали их маги, гонгорцы всегда несли чудовищные потери. Но даже добравшись до княжеской армии, последняя очень часто ставила на атаке гонгорцев жирную точку, заставляя противника умываться кровью и нести потери минимум три к одному.

На секунду Кай задумался, что свободные легионы могли уже зафрахтовать для Нельской Короны, но попытаться стоило.

Герцог все еще пыхтел, стоя прямо перед Каем, так что ему надо было бросить какую-нибудь кость, чтобы избавиться от старика.

— Уважаемый герцог… Поймите, я не собираюсь отзывать посольство, которому работать еще несколько месяцев. Мы должны быть в курсе, что происходит при беласаргисском дворе. Так что послы останутся на своих местах до моих распоряжений. Или пока их не выдворят за пределы Паринии. Вам понятно?

Герцог Мофорос собирался было что-то сказать, но в этот момент молодой король подозвал стоящую в углу фаворитку и жестом показал ей налить вина. Слишком старая для короля, разменявшего всего четверть века — ей было уже 27 лет — женщина сразу же подхватила кубок, плеснула рубиновой жидкости из графина, после чего подала питье своему покровителю.

Этим Кай показал Мофоросу, что аудиенция окончена и сейчас он собирается перейти к более приятным делам проникающе-поступательного характера. Возможно, прямо на этом самом кресле. Вино в его руке и блестящие похотью глаза фаворитки, которая уже была готова услужить своему королю, были только лишним тому подтверждением. Последней каплей стало то, что Кай, будто незаметно, запустил руку под платье женщины, поглаживая ее бедро.

Герцог Мофорос, не в силах более выдерживать подобного разврата и распущенности своего монарха, резко развернулся на каблуках и вышел прочь из комнаты. Король остался наедине со своей фавориткой.

— Вот видишь, как все складывается, Вила — король в последний раз провел рукой по бедру женщины и убрал руку. — Даже мой главный дипломат не до конца мне верен. Преследует собственные интересы, хотя был самым верным сторонником моего отца.

Жалованная графиня де Шонц, в прошлом, до приближения к Королю и последующего возвышения — потомственная баронесса Вильм, третья дочь барона Вильм, молча предложила своему королю еще вина.

— Можешь поговорить с девочками, что там творится в комнатах герцога? — Прямо спросил Кай Фотен Первый.

С графиней он мог общаться не таясь. Он приблизил третью дочь нищего безземельного барона к себе, пожаловал персональный титул и выделил небольшое поместье вместе с крепостными, так что все, чем владела Вила де Шонц, она получила от короля.

Фаворитку откровенно презирали при дворе и, зачастую в лицо, называли ее баронессой де Шонц, что было верхом грубости для высшего света. Так что никаких опасений в лояльности женщины у Кая не было. Он, король — ее лучшая стена и опора и молодая женщина, была с ним до конца.

До того, как возвыситься до статуса единственной и бессменной фаворитки молодого монарха, тогда еще Баронесса Вила вела не слишком приличную жизнь, пытаясь соблазнить кого-нибудь из обеспеченных наследников дворянских кровей. Безуспешно. На одной из разнузданных попоек, в которых при жизни отца еще принимал участие тогда принц Кай, он ее и заприметил. С тех пор у них установились, к обоюдному удовольствию, весьма плодотворные рабочие отношения. Особенно помощь Вилы и ее бесконечных нищих, как и сама баронесса, подруг, пригодилась Каю после смерти отца. Старый король погиб бесславно и внезапно: упал на охоте с лошади и сломал шею.

В тот момент Кай даже не задумывался, что ему придется реально управлять государством, а не просто взойти на трон. Молодой человек справедливо думал, что всю полноту власти заберет его матушка — наследная княжна и вообще, мудрый в политическом плане человек. Но случилось внезапное: после смерти правящего монарха, его мать, шаринская княжна по происхождению, внезапно отказывается от всех прав на клерийский престол, садится на небольшой торговый корабль и отплывает к берегам Бланда, где пересаживается на шаринское судно и возвращается к себе на родину.

Официальная версия гласит, что убитая горем монаршая вдова решила посвятить себя служению Матери, но по факту, она просто бросила Кая на произвол судьбы, сбежав из королевства. Молодой король подозревал, что сделала она это под давлением — при жизни папеньки отношения с шаринцами пошатнулись и они сильно сблизились с гонгорцами, не помог даже династийный брак. Шаринский князь не раз публично заявлял, что отдал свою любимую дочь за «тупого мужлана» и при любой возможности послы княжества приглашали королеву посетить родину с визитом. Так что у матери могло просто не быть выбора.

Легче от этого Каю не жилось, потому что без поддержки, опытной свиты и своих людей, он оказался втянут в водоворот придворных интриг. Но Каю повезло, возможно, его просто недооценили, а когда поняли, что «щенка» уже есть зубы и мертвая хватка, было слишком поздно.

Тогда посулами, угрозами, подкупом, шантажом и прочим инструментарием придворного, Каю удалось подавить зреющий бунт и переворот. Немалую роль в этом сыграла Вила и ее доносчицы.

Слишком многое себе позволяют говорить мужчины в присутствии ублажающих их женщин. Особенно, если речь шла даже не о нищих дворянках, а о простой обслуге, которой при дворе постоянно задирали юбки.

С обслугой, кстати, Вила тоже имела хорошие отношения.

Обдумывая просьбу короля что-нибудь разузнать, Вила налила себе вина во второй кубок попроще.

— Знаешь, мой король — такое вольное обращение к монарху было частью ее привилегий, — тут все сложно.

— От чего же? Неужели завязал? — Усмехнулся Кай.

— Да вот как раз нет, герцог еще тот жеребец, — просто ответила Вила. — Но вот ходят в последнее время слухи, что он окончательно перешел на мальчиков.

О специфических и крайне широких вкусах герцога говорили давно, но до недавнего времени он, все же, чередовал.

— Что, совсем от девочек отказался?

Вила только кивнула и добавила:

— И переключился на мальчиков со, скажем так, выдающимся достоинством.

Король тихо фыркнул в кубок. Да, удивляет герцог.

— Так найди ему мальчика, в чем проблема?

— Редкая и сложная задача, мой король, но я постараюсь.

Король только коротко кивнул. Он понимал, что это будет долго, дорого и сложно, но что поделать. Надо было готовиться к грядущей войне, которая неизбежно начнется в ближайшие полгода-год, так что при дворе все должно быть тихо. Потому что он и так был в сложном положении из-за ситуации в баронстве Тиббот.

Всех деталей Кай Фотен не знал, но из полученных недавно от самого Амера Тиббота писем, смог восстановить определенную картину происходящего во всегда тихом, мирном, но очень важном для королевства регионе. Кто-то серьезно присосался к землям Амера, и тащил не только из кармана барона, но и из его — короля. Насколько обширной была преступная сеть, можно только догадываться, но то что она раскинулась на множестве земель по всей Клерии, Кай был уверен железно. К сожалению, талантливый счетовод, который нашел все концы в пыльной отчетности, просто растворился в ночи. Возможно, даже, уже где-то погиб, так что первую было мысль провести такую же ревизию в своих прямых владениях, король уже давно от себя отогнал. Не до этого, пусть даже счетовод прямо сейчас появится перед ним, вот на этом самом месте.

Надо готовиться к войне.

Они посидели с графиней еще минут двадцать — чтобы не вызывать подозрений, после чего Вила засобиралась по делам. Задачу ей молодой монарх поставил не самую простую.

Графиня чуть ослабила корсет, слегка растрепала волосы и немного покусала губы — чтобы все выглядело более-менее натурально, после, с удивительным для своего внешнего вида изяществом и достоинством, она поклонилась своему королю в глубоком реверансе, и покинула рабочий кабинет Кая Фотена Первого.

Молодой король скользнул взглядом по зрелой изящной фигуре графини и только тяжело вздохнул, глядя ей вслед.

Он слишком ценил и уважал Вилу де Шонц, чтобы тащить ее в свою постель.