Повелитель Теней. Том 2

Глава 1

— … я ты сюда приперся?

Выкрик Глеба более чем ясно выражал степень его изумления от того, что произошло.

Лаурель, удерживая незваного гостя в прицеле лука, готовая в любой момент всадить ему в горло стрелу, задумалась о том же, о чем спрашивал только что юный Практик.

Первая часть вопроса Глеба, который еще недавно являлся ее хозяином, благодаря наложенному с помощью темной магии заклинанию рабского подчинения, заключалась в том, что его интересовала сама суть разворачивающихся вокруг их маленького отряда событий.

Глеб — Практик, служитель темных сил, демонов, исчадий ада и самых коварных, мерзких и отвратительных созданий в их мире, Аурхейме.

Но пришел он из другого мира, под названием Земля, и все, что здесь происходит, ему чуждо, незнакомо.

Убил отряд эльфов-рейнджеров, в котором служила Лаурель, ее саму взял в рабство, выбрался с территории эльфов — Великого леса, к людям, случайно попал в историю с контрабандой легендарных артефактов с территории Гиблых Земель, где некогда располагался анклав демонов.

Сейчас там лишь смерть и опустошенные земли, в которых водятся кровожадные твари, а поля усеяны костьми давно истлевших трупов великих героев прошлого, погибших в ходе Последней Войны.

Кто из людей организовал опасное дело по нахождению и отправке артефактного оружия оттуда в пограничные с Великим Лесом поселения, а уже там представители эльфов-контрабандистов забирали их, переправляя на свою драгоценную родину.

В обмен эльфы поставляли людям свои волшебные зелья, а так же некоторые товары, которые являются дефицитными в королевстве людей.

При весьма нетривиальных событиях все они — она, Глеб, Фратер Шовель, Паладин бога Виноделия и его раб по прозвищу Слуга, оказались втянуты в смерть человеческих контрабандистов.

После этого бежали из людского поселения, прятались в лесах, чтобы добраться до Гиблых Земель, и едва не стали жертвами отряда наемников, которые усыпили их всех ночью, перед тем, как намеревались их убить.

А все для того, чтобы по заказу неких неизвестных личностей, получить присвоенные Практиком артефакты Последней Войны.

Стоящий напротив них на одном колене полуголый мужчина, если Лаурель правильно запомнила, назвал себя Олегус.

Такое же имя носил оборотень-медведь, который входил в отряд наемников, напавший на них ночью.

Глеб отпустил его, разрушив колдовской рабский ошейник проклятым демоническим мечом — одним из присвоенных у контрабандистов артефактов из Гиблых Земель, после чего оборотень сбежал.

А пощадил его Практик по той причине, что этот самый Олегус ослушался своей хозяйки и не убил спящую Лаурель во время ночного нападения.

Не убил, потому что ему Глеб приказал этого не делать.

И, если до сих пор у их маленького отряда возникали лишь догадки о причинах, которые заставили медведя-оборотня ослушаться приказа, будучи во власти рабского ошейника, то теперь становилось чуточку понятнее.

Но не до конца.

Хозяйка этого медведя, зверолюдка-тигрис по имени Лео, сама стала рабыней Глеба после их схватки.

Вон она, находится в тылу их отряда, трясется от одного вида вернувшегося оборотня и удерживает в руке огненный шаг, который увеличился с размеров кулака до такого, который в состоянии испепелить человека.

Кажется, стерва, которая все последнее время только и делала непристойные жесты и намеки о спаривании с мужчинами их отряда (кроме Слуги, он тут вообще как одинокое дерево в Великом Лесу), неслабо так струхнула от того, что оборотень вернулся.

А ведь Глеб говорил, что она уговаривала его убить оборотня, рассказывая о его жестокости и кровожадности.

Но Практик, пообещавший медведю свободу за спасение жизни Лаурель, поступил как и подобает благородному воителю.

Свое слово он сдержал.

За что ему Лаурель была благодарна всеми фибрами своей души.

Ни один эльф бы не поступил так, как это сделал Практик, которого она еще некоторое время назад считала воплощением абсолютного зла, кровожадным маньяком, развратным рабовладельцем и просто человеческим отбросом, недостойным даже дышать одним воздухом рядом с эльфийкой.

Пусть речь и идет о самой Лаурель, которая в обществе сородичей не больше, чем один из рабочих муравьев в огромной колонии.

В эту колонию она больше не вернется.

Потому что Глеб уничтожил ее отряд с помощью своих темных сил, называемых Магией Теней, осквернив Великий Лес, что уже явно известно другим лесным эльфам.

Эльфы-контрабандисты заполучили ее снаряжение рейнджера и явно поняли, кто такая спутница Практика.

Разбираться в том, сопровождает ли она его по собственной воле или нет, никто в Великом Лесу не будет.

Ей просто отрежут голову как пособнице Зла, и все.

Ровно так же, как сама Лаурель и ее мертвые уже товарищи без лишних вопросов уничтожали сородичей, что оказывались в пограничных с территорией людей землях Великого Леса.

Есть правила, за нарушение которых — смерть.

Сотрудничество с врагом тоже, однозначная смерть.

Теперь ей нет пути домой.

В королевстве людей она сама не выживет, даже после того, как Глеб снял с нее рабское заклинание.

Эльфы и люди друг друга ненавидят со времен Последней Войны, так что лучшее, что ее может ждать — это попасть в рабство к какому-нибудь людскому аристократу.

Если верить рассказам эльфов-шпионов, жизнь таких рабынь больше похожа на торжество подземного мира на земле со всем перечнем кар и пыток.

По меркам людей Лаурель давно уже старухой считалась, а как эльф — юная девушка, так что ни попадать в рабство к людям, ни уж тем более — погибать, ей вовсе не хотелось.

Единственным решением, которое она посчитала верным, было оставаться рядом с Практиком.

Раз уж судьба связала их вместе, раз эльфийская Богиня не вмешалась и не остановила охоту за ней, прекрасно зная что происходит, то…

Назад дороги нет.

Пусть Глеб обещал ранее отпустить ее, как только доберется до Гиблых Земель, куда ему необходимо отправиться, девушка решила, что лучшим из вариантов будет все же не расставаться.

В этом мире ей нигде не будет покоя, а, если Глеб найдет дорогу к себе, на Землю, то, быть может, заберет с собой и ее.

Тем более, что не такой уж он и кровожадный монстр.

Сам факт того, что даже богиня эльфов махнула на свою последовательницу рукой, прямо говорил о ее нелегкой судьбе.

Поэтому, Лаурель решила, что с этим мужчиной ей будет куда безопаснее, чем оставаться одной.

Сняв с нее рабское заклинание Глеб сказал, что она свободна, чему она обрадовалась, но, узнав, что является одной из целей наемников…

Интересно, а Глеб понял, что… то, что произошло между ними, никак не связано с ее желанием выжить?

Она всего лишь показала мужчине, который сам продемонстрировал по отношению к ней заинтересованность и спас от кровавой расправы, что он ей тоже нравится.

Ведь именно так начинаются романы между попавшими в беду прекрасными дамами и благородными рыцарями, о которых она читала в детстве?

Мужчина спасал женщину от неминуемой смерти.

Никто и никогда не делает это просто так, лишь в случае симпатии или высоких чувств.

Да, Глеб не был тем самым рыцарем из легенд и преданий, но и она не прекрасная дама из аристократического рода.

Он — служитель самой Преисподней.

Она — лучник, считающийся дезертиром и предателем.

Чем не прекрасная пара?

Впрочем, это все мысли, думы, которые можно отложить на потом.

Сейчас важнее найти ответ на вторую часть заданного Практиком оборотню вопроса.

Олегус, который казался обычным медведем-оборотнем, только что заявил, что он является капитаном армии демона Лилит.

Возможно это как-то ему помогало противостоять рабскому ошейнику, который сковывал волю своего носителя и доставлял муки, подобно тому рабскому заклинанию, которое Глеб накладывал на нее…

Или ошейник действует как-то иначе?

По логике — не должен.

Мужество оборотня, который, должно быть, испытывал адские муки, когда не выполнял приказы своей хозяйки, сложно себе представить.

Вторая часть вопроса Глеба, адресованного медведю-оборотню звучала странно, экспрессивно и представляла из себя замысловатый вопрос: «Почему ты вернулся?»

Ведь оборотень свободен…

Лаурель, пусть и не знала многого о Последней Войне, которая произошла сотни и сотни лет назад, подозревала, что причина, по которой оборотень вновь пришел в их лагерь, да еще и отыскав пропавших лошадей, тесно связана с тем, что он не подчинился приказам своей хозяйки, будучи рабом.

— Милорд? — телосложению Олегуса мог бы позавидовать любой из мужчин в их отряде.

Высокий, мускулистый, явно сильный.

Люди считают таких красивыми и способными представителями своего рода, привлекательными для женщин…

Вот только Олегус — оборотень, а значит не совсем уже человек.

Скорее он уже проходит под категорией «темная тварь», так как оборотни, собственно как и зверолюды, которыми буквально кишит королевство людей, в период Последней Войны, созданы Практиками.

А, так как, согласно эльфийской истории, все демоны и Практики в Аурхейме были истреблены в ходе Последней Войны, то…

— Какой я тебе нахрен «милорд»? — поинтересовался нервным тоном молодой служитель темных сил. — Мы второй раз в жизни видимся.

— Но, вы ведь Практик! — произнес оборотень таким тоном будто его возражение все объясняло.

Честно говоря, вообще ничего, но у Лаурель появилась относительно недавно догадка, что…

— Я не из этих краев.

— Но ведь Практик!

— И что с того?

— Вы освободили меня из лап этой мерзкой твари! — мужчина указала на прячущуюся за спинами отряда зверолюдку.

— Каюсь. Грешен. И что с того?

Оборотень, несмотря на свой впечатляющий внешний вид, казался теперь растерянным.

— Но… Вы же Практик.

— Начинающий, — нехотя признал Глеб. — А вот, — он указал на стоящего рядом с ним молчащего Шовеля, — Паладин бога Виноделия. Это, — кивок головой в сторону Лаурель, — эльфийская-лучница…

При упоминании ее вида, оборотень оскалился.

Лаврик, как называл свою спутницу молодой Практик, с безразличием посмотрела в глаза возможного противника.

Во взгляде оборотня читалось то, что он в любой момент готов броситься на нее и разорвать на куски.

Но, несмотря на неприкрытую враждебность, поступать так он не решался.

Боялся мощи их отряда, или же…

— А твоя бывшая хозяйка — теперь моя рабыня.

— Это я понимаю, господин, — сказал оборотень. — Еще во время ночной встречи понял.

— Так вот, — Практик, очевидно, расслабился. — Рабыня, служитель стремного бога, который приглядывает за мной, как бы я тут не устроил реставрацию последней Войны и лучница, которую свои же считают предателем, перешедшим на мою сторону, хотя, там не все так просто. Вот первая и, может быть, последняя, еще как-то могут меня называть «милордом» или «господином». Но ты-то с какого хрена? Я тебя в рабы не брал… Да встань ты уже с колен!

Олегус послушно поднялся.

— Господин, вы сказали, что вы не из этих мест, — произнес он. — Возможно, вы не знаете, что зверолюды и прочие темные твари служили Практикам и демонам, как я служил Лилит…

— Можешь не упоминать ее имя, а? — скривился Глеб. — Лично не знаком, но по рассказам моей наставницы сука она еще та. Убийство новорожденных, издевательства над сонными мужиками… Ее презирали все демоны, которых я знаю, а говорить о ней вообще было сродни измене среди Практиков. Отбитая на всю башку тварина, не знающая жалости ни к кому. Подозреваю, что именно из-за этого блядского чудовища и началась Последняя Война. По крайней мере мне так объясняли. С такими союзниками и врагов не надо было…

— А еще госпожа Лилит была превосходным командиром, который топил вражеские армии в крови, сжигала города, разоряла поля и покорила целое поселение гномов-ремесленников, обратив их в рабов Практиков. А я командовал ее отборными войсками оборотней, — с нескрываемой гордостью на мужественном лице произнес Олегус, явно гордясь собой. — За что она наградила меня бессмертием, когда я в битве при Одиноком Страже, лично разорвал на куски человеческого воина-мага, который едва не убил ее.

Лаурель вздрогнула, вспомнив рассказы старых эльфов о том, что именно оборотни, наряду с вампирами и зверолюдами нанесли древнему народу наибольшее количество поражений.

Больше эльфов убили только дроу — порабощенные Магией Теней сами эльфы, попавшие в плен к Практикам.

Именно тогда родилась поговорка: «Нет хуже и изощреннее врага, чем бывший родственник».

Эльфы прочувствовали все это на себе.

— Да нахуй эту суку, — бросил Практик. — До меня ты чего доебался? Я тебя попросил не убивать эльфийку — ты не убил. Я обещал освободить тебя — освободил. Чего приперся?

— Практики не просят, — насупился медведь в человеческом обличье. — Практики желают. Я выполнил ваше желание, несмотря на то, что рабский ошейник едва не убил меня, раскрошив мои внутренности.

Лаурель вздрогнула, представив что пережило это отродье темной магии.

— И получил свободу. Дальше что?

— Солдат Темной Армии никогда не бывает свободен, — назидательно сказал Олегус. — Мы приносили клятвы верности демоническим силам. Раз моя госпожа мертва, за тысячи лет я не встретил ни одного Практика, и думал, никогда больше не найду себе повелителя, то вы, единственный кто может быть моим командиром, раз я теперь свободен.

— Бля-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я, — издал Практики долгий и протяжный, но в то же совершенно не понятный звук.

— Чего ты ведешь себя как проститутка-девственница перед первым клиентом? — шикнул на него Паладин. — Тебе тут в вечное услужение воин со многолетним стажем предлагает пойти. Какие тут могут быть вопросы? У нас вот-вот на хвосте будут все наемники Восточной провинции. Еще один солдат в отряде не повредит. Особенно, если мы направимся в Минназ!

— Ну, как минимум те, что возникают в моей голове, — буркнул Практики. — Какого хрена он свалил, если понял кто я такой сразу? Где пропадал все это время? Почему только сейчас, когда мы готовы отправиться в путь, показался? Да еще пропавших лошадей привел, словно мы про Троянского коня никогда не слышали и будем рады всему, что есть?

— Какого коня? — не выдержала перешептывания мужчин Лаурель.

Девушка признавала логику обоих мужчин, и радовалась тому, что не ей принимать решение.

Прав мог оказаться как один, так и другой.

Воин, который в состоянии порвать голыми руками боевого коня — это уже само по себе хорошо.

А вот если медведь имеет какой-то тайный план, ради чего и показался только сейчас, то это очень плохо.

— Так сделай его рабом, да и все, — нашел выход из положения Паладин бога Виноделия. — Как с Лео.

Зверолюдка, услышав свое имя, словно отмерла.

— Олегус — убивать, — прошептала она голосом, трясущимся от страха. — Сильный. Большой. Убийца. Убивать надо.

— Цыц, шлюхастая, — шикнул на нее Практик.

Посмотрев на полуголого оборотня, едва заметно кивнул.

— Раз уж есть желание, — произнес Глеб громко, обращаясь к Олегусу, — то, хрен с тобой. Готов к тому, что я наложу рабское заклинание?

— Господин, я буду служить вам верой и правдой, как подобает верному солдату Темной Армии, — мужчина еще раз поклонился. — Но, разве вы не знаете, что нельзя поставить рабское заклинание на того, кто принес клятву верности Темным Силам? Поэтому работорговцы из Вилосса, прежде чем я оказался у этой твари, — мужчина с ненавистью посмотрел и указал рукой на зверолюдку, которая от избытка чувств громко испортила воздух, зашептав какую-то молитву, — и надели на меня рабский ошейник. Если вам так будет спокойнее и есть другой, то я подставляю шею. Все, чтобы служить Темным Силам снова.

В доказательство своих слов, мужчина наклонил голову так, чтобы была видна его оголенная мускулистая шея.

— Лео, он говорит правду? — тихо спросил Глеб.

— Говорить верно, — нехотя призналась та. — Мне говорить, что его ловить много-много лет. Он убивать многих охотник. Ему надеть рабский ошейник человеков, чтобы он служить.

— Ошейник — тоже самое, что и рабское заклинание?

— Много проще. Только не вредить хозяин и слушаться хозяин. Много боли, если не слушаться. Но хозяин убить не мочь — ошейник убить первым.

Судя по ее словам, выходило, что оборотень говорил правду о том, чего ему стоило не подчиниться приказу…

— Он в самом деле настолько крепок, что мог противостоять магии ошейника, когда твоя подруга приказывала ему убить Лаврика?

— Барсик не быть его хозяин, не мочь ему приказывать, только я. А я сказать ему, чтобы он убить вас всех. Первый убить эльфийка, потом остальные. Он должен был слушаться точно.

Лаурель вздрогнула, понимая, что если бы не это — необходимость оборотню слушаться приказа «сперва убить эльфа, потом остальных» — она могла быть единственной выжившей из всего отряда спутницей Глеба.

По-видимому, отданный приказ не позволял оборотню действовать иначе, че было приказано.

А сама Лео просто не успела изменить приказ.

Или не поняла, что отдала тупое распоряжение, ограничившее возможности оборотня.

Впрочем, тут скорее сработало извечное пренебрежение магами условностей своих возможностей.

Тигрис понадеялась на превосходство своих сонных чар, думая, что убивать спящих будет простой работой.

А вот как оно вышло.

— Значит, без ошейника нельзя быть уверенным в том, что он на нас не нападет? — спросил Фратер.

— Я же говорить — убить Олегуса! — прошипела зверолюдка. — Силен. Опасен. Убивать нас.

— При таких вариантах я тоже за то, чтобы от него избавиться, — призналась Лаурель.

Одной мысли о том, что рядом с ними будет неподконтрольный и не зависящий от них (а лишь его слова говорят о том, что оборотень беспрекословно подчиняется Глебу) могучий воин с тысячелетним опытом, который в любой момент может их прикончить, пугала ее настолько, что лишь эльфийское воспитание и опасность оконфузиться в присутствии ставшего симпатичным ей мужчины, не позволили ей повторить позор Лео.

Глеб, секунду помолчав и посмотрев куда-то себе под ноги, громко хмыкнул и бросил на Лариэль насмешливый взгляд.

— А вот хуй вам, — произнес он тоном, полным легкого сарказма. — «Выслушай женщину и поступи наоборот».

— Не поняла, — призналась Лаурель. — Что означает твоя фраза?

— Величайшая мужская мудрость, — оскалился в улыбке Паладин, возвращая свою саблю в ножны.

После чего одобрительно хлопнул Практика по плечу, отчего тот слабо пошатнулся.

— Правильный выбор, Глеб! Теперь у нас шансов на выживание побольше, чем до этого.

Слуга, следуя примеру своего господина, опустил арбалет.

Зверолюдка, попеременно смотря за каждым из членов отряда, прошипела что-то на своем языке, после чего погасила в руке пламенный шар.

— Так понимаю, опасный оборотень, намерений которого мы на самом деле не знаем, заявляющий, что он клялся одной демонице, а служить будет слуге демонов, остается? — спросила Лаурель, опуская свое оружие.

— Именно, — согласился Практик. — Олегус!

— Да, господин! — оборотень поднял голову и посмотрел на Глеба.

— Веди коней сюда, — распорядился бывший хозяин Лаурель. — Будем возвращать на них часть поклажи.

Донесся полный ожидания повторения нелегкого труда вздох сожаления, испущенный Слугой.

Когда оборотень подвел коней к отряду, Практик добавил:

— Твое служение я принимаю. Попробуешь нас предать…

— Никогда, господин! — Олегус помрачнел лицом, словно только что услышал величайшее святотатство.

— Попробуешь нас предать, — терпеливо повторил Егор, — и твоя душонка будет заперта в этом клинке.

Он похлопал себя по рукояти демонического оружия.

— Думаю, ты в курсе, что это зачарованный Магией Теней клинок-артефакт, который…

— … создан порабощенными Практиками гномами — дворфами, выкован в адском пламене и создан для победы своего хозяина на поле боя, — спокойно произнес бывший капитан демонической армии. — Да, мне знакомо это оружие, господин. Я много раз видел, как оно используется на поле боя моей госпожой, демоном Лилит.

— Да ладно? — выпалил Фратер.

Лаврик почувствовала себя неудобно.

И лишь Глеб произнес самое многозначительное и содержательное по своей сути.

— Бля-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я-я…