Путешествия в восточные страны Плано Карпини и Рубрука

ПРИМЕЧАНИЯ К КНИГЕ ПЛАНО КАРПИНИ «ИСТОРИЯ МОНГАЛОВ»

К главе 1

ПРИМЕЧАНИЯ К КНИГЕ ГИЛЬОМА РУБРУКА «ПУТЕШЕСТВИЕ В ВОСТОЧНЫЕ СТРАНЫ»

К главе 1

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

УКАЗАТЕЛИ К КНИГЕ ПЛАНО КАРПИНИ

1. УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

2. УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ

УКАЗАТЕЛИ К КНИГЕ РУБРУКА

2. УКАЗАТЕЛЬ ПРЕДМЕТНЫЙ

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

уТЕ ШЕСТВИЯ*

43

ВОСТОЧНЫЕ стрдны Плдно Клрпини

сг

¹

"' »

-лирув-рукл

Ч)ж11овй«1111

"(I ч л -ь ЛГл о, к о Ч, a ft 1111 и в

история

JMOHTAAO^

Твл t о м ^еГ|^|1|х

ПуТЕШЕСТДЗИЕ ДЗ ВОСТОЧНЫЕ СТРАНЫ

РЕДАКЦИЯ

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ И ПРИМЕЧАНИЯ

н.п.шлстиной

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТуРЫ jHOCKBA • 1^57

ПУТЕШЕСТВИЯ НА ВОСТОК ПЛАНО КАРПИНИ И ГИЛЬОМА РУБРУКА

Вступительная статья

Тринадцатый век в жизни народов Азии и Европы был веком больших потрясений и значительных событий, оставивших глубокий след в судьбах народов. В этот век в Европе происходило формирование крупных феодальных государств, сопровождавшееся ликвидацией феодальной раздробленности. Продолжались крестовые походы, но рыцари-крестоносцы терпели одно за другим поражения, что имело некоторое влияние на ускорение ликвидации феодальной раздробленности в Европе.

В Азии в XIII в. возникла мощная раннефеодальная империя монголов, под завоевательными ударами которых пали многие государства Азии и Восточной Европы. Походы монголов потрясли своим размахом и ужасами завоевания буквально весь мир. «Завоевание монголами Средней Азии в 1219— 1221 гг., поход Джебе и Субэдэя в Северный Иран, Кавказ и Юго-восточную Европу (1222—1224) произвели на умы современников столь сильное впечатление, что в 20—30-х годах XIII в. о нашествии монголов (татар) говорили во всех странах Средней Азии, Северной Африки и Европы как о величайшем несчастий, постигшем тогдашний мир» ’. О том, что слухи о монгольских победах и о жестоком истреблении населения в покоренных и завоеванных областях дошли до европейских государств и встревожили их обитателей, свидетельствуют бесхитростные записи средневековых летописцев. Наиболее ранней из этих записей, повидимому, надо считать краткие сведения о монголах, имеющиеся в хронике Альберика из аббатства «Трех фонтанов» (Albericus Trium Fontium). Этот хронист считал причиной прекращения монгольских походов 1219—1224 гг. известие о падении Диаметты в 1219 г., что совершенно не соответствовало истинному положению дел, так как монголы про-

¹ Б. Д. Греков и А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее падение, М.— Л., 1950, стр. 52.

должали свои походы. Он полагал также, что поход монголов был окончен в 1222 г., а во главе похода находился царь Давид или пресвитер Иоанн. Подобные записи свидетельствуют о том, что в Европе весьма смутно представляли себе реальные события, разыгравшиеся в Средней Азии в 1219—-1224 гг., когда под ударами войск Чингис-хана пали цветущие государства Маве-ранахра, Хорезма. Подобные сведения, записанные европейским хронистом, отражают лишь недостоверные слухи и известия о монголах, распространявшиеся в Европе, в которых причудливо переплелись фантастические вымыслы со сведениями реального характера.

Тот же Альберик из «Трех фонтанов» на основании рассказа очевидца описал внешний облик монголов в следующих словах: «Голова у них большая, шея короткая, весьма широкая грудь, большие руки, маленькие ноги и сила у них удивительная. У них нет веры, они ничего не боятся, ни во что не верят, ни чему не поклоняются, а король их называет себя королем всех королей» *.

Сохранились и другие сведения о монголах в известной «Chronica Major» Мэтью Парижского, одного из наиболее ученых историков XIII в. (ум. 1259 г.), который, рассказывая об ужасе, внушенном походом Бату в Европу в 1237 г., сообщает, что даже на далеких берегах Англии- была сорвана ежегодная торговля сельдями, так как купцы из Готланда и Фрисланда не решались плыть в Ярмут в страхе перед возможным появлением монгольских войск. Сельди, сообщает хронист, подешевели, как никогда.

Слухи о монгольских завоеваниях, распространяемые бежавшими из Венгрии и Богемии жителями, вызывали беспокойство не только среди правящих классов европейских государств, но и среди народных масс.

Распространению тревожных вестей способствовало также появление ® 1238 г. во Франции, а затем и в Англии посольства Исмаилитов. Глава могущественной секты Исмаилитов, один из крупных владык на Ближнем Востоке, имя которого вызывало страх и трепет среди мусульманского населения, обратился к королям французскому и Генриху III английскому с просьбой о помощи против монгольских войск. В сведениях, полученных от посла Исмаилитов, образ монголов-завоевателей рисовался в самых мрачных тонах. Эти сведения также были зафиксированы в хронике Мэтью Парижского под 1240 г. Рассказывая со слов исмаилитского посла о монгольских завоеваниях, хронист сообщает: «Подобно саранче, распространились они (т. е.

¹ The Journey of William of Rubruck to the Eastern parts of the World. Edited by W. W. Rockhill. London, 1900, p. XIII.

монголы) по лицу земли, они принесли ужасающие опустошения в восточных частях, разорив их огнем и мечом. Пройдя через землю Сарацин, они разрушали до основания города, рубили леса, низвергали крепости, выдергивали виноградники, опустошали сады, убивали горожан и крестьян» (Мэтью Парижский, Historia major Angliae).

Вскоре после пребывания в Европе посольства Исмаилитов во Францию пришли тревожные вести о монгольском нашествии на Восточную Европу.

Известно, что монголы предприняли второй завоевательный поход на Запад после курилтая князей 1235 г. Во главе похода был поставлен внук Чингис-хана — сын его старшего сына Джочи, называвшийся Вату (что значит «твердый, крепкий»), известный в русских летописях под именем Батыя. В качестве его помощника был назначен один из способнейших монгольских полководцев, сподвижник Чингис-хана военачальник Субэ-дэй. Огромная по тем временам монгольская армия двинулась в поход из Монголии и в течение нескольких лет выполнила намеченную на курилтае программу завоеваний. В 1236— 1237 гг. были завоеваны все обширные пространства Дешт-и-Кыпчака, земли Булгар, Крым, Кавказ. В 1238 г. началось покорение русских княжеств — пали Рязань, Владимир и многие другие города. В 1240 г. был захвачен и разорен Киев — краса и гордость Киевской Руси.

Покорив и разорив русские княжества, монгольские отряды вторглись в Польшу, Моравию и Силезию, одерживая одну за другой победы над пытавшимися оказать сопротивление феодальными владыками. Известие о большой битве под Лигницем, в которой монголы разбили войско силезского герцога, письма о помощи венгерского короля Белы IV, разбитого под Пештом, и другие подобные же сообщения не могли не встревожить французского и английского королей, императора Фридриха II и римского папу Григория IX. Между ними начались даже какие-то переговоры, о том, как организовать сопротивление монголам. Церковь также начала проповедовать новый крестовый поход на этот раз не против сарацинов, а против монголов. Но за переговорами не последовало сколько-нибудь реальных действий, этому мешали феодальные распри между крупнейшими властелинами европейских государств. И неизвестно, что ожидало бы Европу, если бы сами монголы не прервали свой поход 1236—1242 гг. Дойдя до самой Адриатики, опустошив Венгрию, Моравию, Силезию, монгольские войска неожиданно остановились и также поспешно, как продвигались, устремились назад.

Немало исследований было посвящено выяснению причин, в силу которых монголы прервали свои завоевания, и Бату, стоявший во главе монгольских войск, не смог удержать захваченных областей в Восточной Европе. Некоторые европейские авторы полагают, что монголы получили отпор от рыцарских войск и устрашились закованных в латы рыцарей. Но если внимательно рассмотреть ход европейского похода монголов, то легко можно уяснить себе, что рыцарские войска неоднократно терпели от монголов полный разгром. Да и военная техника монголов мало в чем уступала европейской технике того времени.

На основании многочисленных свидетельств иранских и ираноязычных авторов один из крупнейших востоковедов нашего времени академик В. В. Бартольд пришел к выводу, что причинами внезапного ухода монголов из Восточной Европы были, во-первых, ссоры между монгольскими полководцами, особенно между чингисидами-царевичами Гуюком и Бури с главой похода Бату и с Субэдэем; во-вторых, известие о смерти Угэдэй-хана и освободившемся престоле Великого хана ■.

Несомненно, эти факты имели определенное значение для монголов. Но нельзя забывать также еще об одном весьма значительном факторе, на который указал в своих исследованиях ныне покойный член-корреспондент АН СССР А. Ю. Якубовский. Он обратил внимание на то, что монгольские войска были значительно ослаблены в борьбе с русскими княжествами. Мало того, в тылу монгольских войск во время похода Бату на Запад вспыхнуло большое восстание. Героическое сопротивление завоевателям было оказано восставшими булгарами, половцами и другими народностями, населявшими Поволжье^{1 2}. Подавление восстания вызвало необходимость отправить часть монгольских войск обратно на Волгу. Все перечисленные факты и явились комплексом причин, заставивших монголов уйти из Европы, прервать свой поход, столь устрашивший и взволновавший европейские народы.

Монголы ушли из Европы, но страх перед ними, перед возможностью нового нашествия остался. В Европе хорошо были известны притязания монголов на мировое господство и никто не сомневался в способности этого народа осуществить подобные замыслы. Проповедь крестового похода против монголов не имела ощутительных результатов, хотя и поддерживалась новым римским папой Иннокентием IV, избранным в 1243 г. вместо умершего Григория IX. Энергичный Иннокентий IV принял также другие меры, чтобы выяснить, не собираются ли монголы вновь в поход. С этой же целью он отправил миссионеров к монголам с официальным поручением попытаться обратить монгольского хана в христианство. Подобному намерению, весьма странному с точки зрения реальных возможностей и истинного положения дел в Монголии, способствовали усиленно распространявшиеся слухи о легендарном пресвитере Иоанне, или попе Иване, правившем некиим могущественным христианским государством в Азии.

Легенда о пресвитере Иоанне, возникшая, повидимому, в результате известий о существовании несториан в Центральной Азии, была широко распространена в средневековой литературе. Впервые о пресвитере Иоанне упоминается в хрониках XII в. под 1145 г. Более столетия просуществовала эта легенда, подкреплявшая намерение римского престола обратить в христианство кочевников далекой Азии.

Таким образом, у этой духовной миссии имелись две задачи — разведывательная и миссионерская. Последняя задача определила состав миссии, подобранной целиком из монахов ордена францисканцев-миноритов, особенно отличавшихся в качестве проповедников. Миссии, во главе которой находился влиятельный минорит Плано Карпини, было предписано отправиться к монгольскому хану. Через два года была отправлена и другая миссия с доминиканцем Асцелином во главе, которая дошла лишь до монгольского военачальника Байджу, находившегося в Иране.

Отчеты этих миссий оказались чрезвычайно ценными, так как содержали много новых сведений о странах доселе малоизвестных или даже совсем неведомых европейскому миру. Особенно интересен отчет Плано Карпини. Его труд, дошедший до нас в нескольких списках XIII в., представляет собой ценный источник не только для истории монголов, но и для истории нашей страны, так как автор явился свидетелем разорения и тяжелого состояния Руси и народов Поволжья, наступившего в результате монгольского нашествия.

4« 4с 4*

Плано Карпини был итальянцем, родом из Перуджи и происходил из знатной семьи. Его итальянское имя было Джио-ванни дель Пьяно-Карпине, но в исторической литературе принята латинизированная форма этого имени Плано Карпини. Он был одним из основателей монашеского ордена францисканцев и близким другом самого Франциска Ассизского. Плано Карпини занимал достаточно видные должности в римской церкви, по поручению которой бывал и в Германии и в Испании, поэтому нет ничего удивительного, что выбор Иннокентия IV пал именно на него. Плано Карпини отправился в свое далекое путешествие не один. В состав миссии входили еще два монаха-францисканца: Бенедикт из Польши и Стефан из Богемии.

Последний воротился с дороги, добравшись лишь до Киевской Руси. Бенедикт же сопровождал Плано Карпини повсюду, но не оставил записок о своем путешествии. Короткий рассказ Бенедикта о путешествии в Монголию был передан Симоном де Сен-Кентином, участником одной из миссий, о которой дошли лишь краткие сведения, записанные на основании устных рассказов Винцентом из Бовэ, прозванным Бовезским.

Миссия Плано Карпини, снабженная буллой Иннокентия IV к монгольскому хану, выехала из Лиона 16 апреля 1245 г. Более двух лет длилось путешествие через многие земли и различные государства. Маршрут Плано Карпини можно приблизительно восстановить, внимательно вчитываясь в его отчет и пытаясь точно идентифицировать приведенные им названия, что, следует заметить, иногда затруднительно сделать. Плано Карпини, доехав до Волги, прибыл в ставку Бату и хотел передать этому монгольскому князю письмо римского папы, но Бату не принял письма, адресованного Великому хану, и отправил миссию дальше в Монголию. Плано Карпини и Бенедикт были вынуждены совершить длинное и утомительное путешествие через Хорезм, Семиречье и Тарбагатай в Центральную Монголию, где стали невольными свидетелями редкого и интересного события — возведения на престол великого хана Гуюка. В ставке Гуюка они прожили почти четыре месяца и были отправлены обратно 13 ноября 1246 г. Только через полгода добрались они на обратном пути из Монголии до Киева, а осенью 1247 г. Плано Карпини прибыл в Лион, где и представил папе Иннокентию IV ответ монгольского хана Гуюка и свой подробный отчет о путешествии. Этот отчет Плано Карпини, написанный им на латинском языке, представляет собой книгу, названную им «Libellus historicus» и дошедшую до нас в нескольких редакциях.

Три месяца пробыл Плано Карпини при дворе Иннокентия IV, получил почетный сан архиепископа и был назначен в город Антивари, где, повидимому, и умер. Точная дата его смерти неизвестна — это случилось не ранее 1248 г., но не позже 1252 г. Плано Карпини вполне справился с поставленной перед ним разведывательной задачей. Он достаточно подробно описал вооружение, войска монголов, а также их тактику ведения войн.

Сохранилась краткая характеристика Плано Карпини у одного итальянского хрониста, видевшего его при дворе папы римского в ноябре 1247 г. Вот как он описывает Плано Карпини: «Это был человек достойный, остроумный, образованный, красноречивый и очень способный к разнообразным делам; он написал толстую книгу о том, что видел замечательного у татар и в других местах. Когда его утомляли вопросами на этот счет, он принимался читать эту книгу, что я и сам много раз и слышал и видел»

Сочинение Плано Карпини дошло до нас в нескольких редакциях. Еще в XIII в. оно неоднократно переписывалось, так как вызывало неизменный интерес у образованных людей того времени. Существование двух редакций сочинения Плано Карпини — одной краткой, другой более подробной, подтверждается признанием самого автора, который в одной из дошедших до нас рукописей XIII в. сообщает, что он сам разрешил снять несколько копий со своего сочинения, еще не вполне законченного — «поэтому,— пишет он,— пусть никто не удивляется, найдя эту рукопись более подробной и более исправной, чем остальные, так как с тех пор, что я приобрел некоторый досуг, я пополнил, исправил и отделал ее в тех частях, где она была неполна» ^{3 4}.

Несмотря на то что сочинение Плано Карпини было широко распространено в XIII в. и существовало много рукописных копий с него, до нас дошло из них только пять. Одной из лучших копий считается Лейденская рукопись, выполненная или в самом конце XIII в. или в начале XIV в. Эта рукопись была положена в основу издания сочинения Плано Карпини, подготовленного французским исследователем этого текста Д’Авеза-ком в 1839 г. Но в конце XIX столетия в библиотеке Кэмбридж-ского университета была обнаружена рукопись более раннего происхождения с более исправным текстом. Эта рукопись была использована Бизли⁵, весьма’тщательно изучившим ее. Две рукописи сочинения Плано Карпини имеются также в Национальной библиотеке Парижа, и еще одна хранится в Британском музее. Этими пятью рукописями исчерпываются известные списки «Libellus historicus». Весьма интересной новостью явилось известие о найденном фрагменте из рукописи Плано Карпини, хранящемся в научной библиотеке Иркутского государственного университета им. А. А. Жданова. Эта находка была исследована и описана членом-корреспондентом АН СССР М. П. Алексеевым. В библиотеке хранилась книга, переплетенная в кожу, оклеенную с внутренней стороны листом пергамента, который представлял собой страницу какой-то рукописи, не имевшей никакого отношения к самой книге. Книга поступила в библиотеку Университета из бывшей Иркутской духовной семинарии, обладавшей не плохим собранием старинных книг. В семинарию же эта книга попала вероятнее всего еще в XVIII в. или из Польши или из юго-западной России, во время комплектования библиотеки семинарии.

Когда фрагмент рукописи, написанный отчетливым готическим почерком XIV в., был изучен, то выяснилось, что он представляет собой VII, VIII и часть IX главы сочинения Плано Карпини в редакции известного компилятора XIII в. Винцента из Бовэ (ум. 1264 г.). Последний составил огромную, в десять больших томов, энциклопедию, пользовавшуюся широкой известностью в свое время. Энциклопедия называлась «Speculum Majoris», т. е. «Великое зерцало», и состояла из четырех частей, также называвшихся «Speculum» (название «Зерцало» часто употреблялось в средневековой литературе для обозначения собраний различных сочинений энциклопедического характера) с прибавлением эпитета, соответствующего содержанию данной части — Speculum naturale, Speculum doctrinale, Speculum morale и Speculum historiale. Четвертая часть этой огромной энциклопедии «Speculum historiale» была посвящена собранию исторических сочинений и состояла из четырех больших томов. Именно в этой части и находилось сочинение Плано Карпини, но в пересказе составителя энциклопедии Винцента, который переменил порядок глав, слегка сократил текст, но в то же время добавил некоторые подробности, взятые им из рассказов Симона де Сен-Кентина. Сличение текста пересказа Винцента с найденным фрагментом позволило М. П. Алексееву установить, что перед нами лист рукописи из энциклопедии Speculum Majoris. При этом важно отметить, что найденный фрагмент писан не с печатного «Зерцала» («Speculum Majoris» после изобретения книгопечатания издавалась неоднократно в XV и XVI вв. В Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина имеется экземпляр «Зерцала», изданный в Венеции в конце XV в., отличной сохранности), а с рукописного и, по мнению М. П. Алексеева, выполнен не позже XIV в. и содержит несколько вариантов. Текст фрагмента отличается от текста рукописей Плано Карпини. Мы сочли необходимым дать в примечаниях на соответствующих страницах перевод этих фрагментов, опубликованный М. П. Алексеевым *, так как в них содержатся разночтения, представляющие интерес для исследования исторической географии Центральной Азии.

Книга Плано Карпини была переведена на многие языки. Французский перевод ее (все же в значительной мере вольный) был впервые опубликован в XVII в. в известной книге Пьера Бержерона «Voyages faits principalement en Asie dans les XII, XIII, XIV et XV siecles» (Paris, 1634, переиздана дважды в ⁶ 1723 и 1735 гг.). Английский перевод также был опубликован еще в XVI в. Хэклейтом в его знаменитом собрании путешествий «Principal Navigations» (1598 г.) и Перкисом (Purchas) в его не менее известном «His Pilgrims» (1625 г.).

В русской исторической литературе сочинение Плано Карпини стало известно еще в конце XVIII в., когда появился первый русский перевод этой книги, сделанный с французского текста, опубликованного Бержероном. Этот перевод выдержал два издания (первое в 1795 г., второе в 1800 г.), что свидетельствует о том, что эта занимательная книга нашла спрос у читателя. Переводчиком был, повидимому, Алексей Малиновский, подписавшийся лишь инициалами.

Через четверть столетия появилось и научное издание сочинения Плано Карпини на русском языке, помещенное в первом томе «Собрания путешествий к татарам» Д. И. Языкова. Хотя со времени появления в свет этого издания и прошло более 125 лет, но до сих пор оно сохраняет известную ценность уже по одному тому, что издатель опубликовал параллельно латинский текст и русский с него перевод. Кроме того, комментарии, сделанные Д. И. Языковым, были выполнены для своего времени на высоком научном уровне и не потеряли в некоторых отношениях своего значения и поныне.

Д. И. Языков наметил поистине грандиозный план изданий подлинных текстов и переводов целой серии известных путешествий к монголам в XIII—XV вв., но сумел издать лишь первый том, в котором поместил сочинения Плано Карпини и Асцелина. Он отчетливо понимал значение и цель предпринятого им труда. «Путешествия к монголам нужны для нашей отечественной истории»,— писал Д. И. Языков в своем предисловии *. К недостаткам издания Д. И. Языкова надо отнести сделанную им перестановку глав сочинения Плано Карпини и присоединение к его тексту вставок из рассказов Симона де Сен-Кентина в пересказе Винцента из Бовэ.

Лучший же русский переводе латинского дал А. И. Малеин, издавший его в 1911 г. Перевод этот, выполненный высококвалифицированным латинистом, не потерял своего значения и в наше время.

Путешествие Плано Карпини не оставалось никогда достоянием одних специалистов, о нем рассказывалось в популярных изданиях и статьях, среди которых из вышедших у нас в последнее время можно отметить перевод книги М. Шервуда «Былые пути в Китай» (М., 1931) и статьи М. Адамович в журнале «Наша страна» (1940 № 10). ⁷

Из многочисленных иностранных изданий труда Плано Карлики обращает на себя внимание уже упомянутое выше французское издание текста и перевода Д’Авезака в 1839 г. ', английское издание Бизли в 1903 г.^{8 9}

Бизли изучил и сопоставил все рукописные и первопечатные тексты сочинения Плано Карпини, снабдив их ценными критическими замечаниями. Следует отметить также издание А. ван-ден-Вингарта, вышедшее в 1929 г.¹⁰ В этом издании собрано 10 описаний путешествий на Восток, начиная с Плано Карпини.

Не следует думать, что этими книгами ограничиваются издания работы Плано Карпини. Новых изданий вышло немало, но далеко не все заслуживают упоминания, так как не дают много нового по сравнению со старыми публикациями и повторяют устаревшие примечания без учета новых исследований. К таким работам, например, относится немецкое издание доктора Фридриха Риша¹¹, вышедшее в 1930 г. Оно снабжено многочисленными примечаниями, построенными, к сожалению, на материалах, во многом уже утративших свою ценность. В наше время, когда историческая и востоковедная науки шагнули далеко вперед, когда поднято и изучено много новых источников на восточных языках, когда проведены грандиозные археологические исследования, при каждом издании путешествия Плано Карпини следует использовать последние • научные достижения, которые помогут лучше комментировать давно известный текст. С этой точки зрения работа Риша не выдерживает критики.

Ничего нового не принесло также и последнее по времени издание переводов Плано Карпини и Гильома Рубрука, помещенное в выпущенной недавно книге «The Mongol Mission». Книга эта, вышедшая под редакцией Кристофера Даусона в Англии в 1955 г., представляет собой собрание заново сделанных переводов описаний путешествий Плано Карпини, Гильома Рубрука, Монте Корвино, Бенедикта-Поляка, Андрэ из Перуд-жии. К этому собранию добавлены также переводы двух папских булл, отправленных к Великому хану монголов, и перевод письма Гуюк-хана к папе Иннокентию IV. Переводы с латинского текста сделаны одной монахиней из аббатства Стэнбрук, имя которой не упомянуто ни на титульном листе, ни в предисловии. Ценность этой новой книги состоит единственно в том, что в ней объединены упомянутые выше сочинения. Книга рассчитана на широкие круги читателей, примечания сведены до минимума и во многом повторяют материалы Рокхилла. Вступительная статья К. Даусона посвящена, во-первых, истории отношений между Востоком и Западом в XIII и XIV вв. и, во-вторых, вопросу о пропаганде христианства среди монголов в те же века. Ни вступительная статья, ни новые переводы не представляют особой научной ценности. Они не выдерживают никакого сравнения ни с трудом Рокхилла, ни с изданием Бизли, ни с переводом А. И. Малеина. Однако выход этой книги свидетельствует об определенном интересе широких слоев зарубежных читателей к замечательным путешествиям далекого прошлого.

Книга Плано Карпини вызвала также немало различных статей, посвященных или толкованию отдельных терминов, им употребленных, или разъяснению темных мест. Особый интерес представляет работа Галсана Гомбоева, бурятского ученого ламы, преподававшего монгольский язык в Казанском, а затем в Петербургском университете. Галсан Гомбоев (1820—1863 гг.) был прекрасным знатоком жизни монголов. Написанная им работа «О древних монгольских обычаях и суевериях, описанных у Плано Карпини» ¹² до сих пор не потеряла своего значения.

Отметим также небольшую, но весьма ценную работу блестящего французского синолога и монголиста Поля Пелльо «Les Mongols et la Papaute», первая глава которой посвящена письму Гуюк-хана, привезенному Плано Карпини папе Иннокентию IV. Письмо считалось утраченным, и о нем было известно лишь из отдельных упоминаний и латинского перевода, сохранившегося у средневекового автора XIII в. Адама Салим-бене в его «Хронике». Но в 1920 г. подлинник письма на персидском языке был обнаружен в архивах замка св. Ангела в Ватикане. Изучению этого письма и посвящена работа Пелльо. Да и в других сочинениях Пелльо имеется немало ценных замечаний о путешествии Плано Карпини.

* *

*

Через несколько лет после возвращения Плано Карпини из далекого и трудного путешествия ко двору Великого хана монголов из Европы в Центральную Азию была отправлена еще одна миссия, состоящая также из монахов, принадлежавших к ордену миноритов. Но задачи, стоявшие перед этой миссией, были несколько иного рода. Кроме вопроса о возможности проповеди христианства среди монголов, миссия должна была выяснить возможность союза с Великим ханом в борьбе против ислама, союза крестоносцев с монголами в затянувшихся войнах на территории Малой Азии. Европейским государям казалось весьма заманчивым превратить монголов, ведших также войны в Малой Азии, в своих союзников, особенно после того, как французский король Людовик IX, отправившийся в шестой крестовый поход в 1248 г., потерпел основательное поражение от «неверных сарацин» в битве при Мансуре. И это поражение, и пленение самого короля, и продолжительное пребывание его в Азии, после того как за него был выплачен большой выкуп, упорное сопротивление мусульманских государств — все эти обстоятельства заставляли Людовика искать новых возможностей вести войну. Одной из таких возможностей и был хитро задуманный план вовлечения монголов в войну в качестве союзников.

Для выполнения этого плана Людовик IX и отправил в Монголию особую дипломатическую миссию, во главе которой был поставлен хорошо ему известный монах-минорит, участник шестого крестового похода, энергичный, умный и широко образованный Гильом Рубрук.

Описание путешествия в Монголию в 1253—1255 гг., составленное им, очень значительное сочинение, важное не только для истории монголов, но и для истории географических знаний.

Путешествие Рубрука дало много новых для своего времени сведений о странах, им посещенных, а его наблюдательность позволила ему заметать множество ценных и важных подробностей из жизни монголов XIII в. Сочинение Рубрука по справедливости считается одним из серьезных источников по истории Востока, имеющихся в западноевропейской литературе позднего средневековья.

Более образованный, чем его предшественник Плано Кар-пини, Рубрук, кроме того, был лучше подготовлен к своему путешествию, хотя бы. уж потому, что оно не было первым, а результаты предыдущих путешествий, вероятно, были ему известны. Поэтому в сравнении с Плано Карпини он смог дать более значительное и по объему и по содержанию описание. Сочинение Рубрука занимает одно из первых мест среди описаний путешествий на Восток в средние века, уступая, пожалуй, по своему значению только книге Марко Поло.

Биографические сведения о Рубруке очень скудны и извлечены главным образом из его собственного сочинения. Даже фамилия путешественника сохранилась в довольно неустойчивой форме, так как существует до 11 различных ее написаний *. Его прозвище или фамилия «Рубрук» произошло от названия одной деревни во Фландрии, откуда, повидимому, он происходил. Долгое время в исторической литературе его именовали Рубруквис, что представляет собой латинизированную форму прозвища. Собственное же имя его было Виллем, или Гильом,— французский вариант этого фламандского имени. Последнее довольно прочно вошло в литературу, вероятно потому, что Рубрук прожил многие годы во Франции и находился на службе у французского короля. Точные годы его жизни не установлены, он родился между 1215 и 1220 гг., умер около 1270 г. Свое знаменитое путешествие он совершил в расцвете сил, в возрасте до 40 лет. Это был человек стойкий и выносливый, легко перенесший невзгоды длинного и утомительного путешествия и даже удивлявший монголов своим пренебрежением к самым необходимым удобствам. Так, строго соблюдая правила монашеского ордена миноритов, он ходил всегда босиком, что было, несомненно, трудно в зимние холода в Монголии. Некоторую часть пути он прошел пешком. По его собственным словам, Рубрук «был очень дороден», так что для него всегда подыскивали наиболее сильного коня. Его спутник брат Бартоломео не мог перенести невзгод обратного путешествия и навсегда остался в Каракоруме. Рубрук же мужественно совершил обратный путь, при этом отчасти другим маршрутом.

Хотя сведения о жизни Рубрука и очень скудны, но все же известно, что он встречался со знаменитыми людьми своего времени. О встречах с Рубруком пишет английский ученый Роджер Бэкон, познакомившийся с ним в Париже. Бэкон, по его собственному признанию, «прилежно просмотрел книгу»-Рубрука. Он использовал данные его путешествия для географического обозрения и описания современного ему положения Центральной Азии. Сравнение текста сочинения Бэкона с текстом Рубрука, а также терминология, употребляемая английским ученым, позволяют считать, что основным материалом для указанной части «Opus Majus» был отчет нашего путешественника ¹³. Рубрук был близок к королю Людовику IX и его матери Бланке Кастильской, которая была одной из образованнейших женщин своего времени. Об этой близости к королевской семье свидетельствует хотя бы то, что Рубрук несколько раз вспоминает о подаренном ему королевой Маргаритой псалтыре с прекрасными миниатюрами. Рубрук сопровождал Людовика IX во время шестого крестового похода и можно предпо-

ложить, что при нем ко двору Людовика прибыли монгольские послы военачальника Илчигидая, и при нем был отправлен в 1249 г. в Монголию Андрэ Лонжюмо, о путешествии которого он сам неоднократно упоминает. Упоминает Рубрук и о Филиппе де Туей, с которым виделся, повидимому, в Цезарее. Это' был своеобразный человек, аристократ и крестоносец, ради политических целей женившийся на команской (т. е. половецкой) княжне и хорошо знавший жизнь команов. Он в числе нескольких рыцарей был отправлен к хану команов императором Болдуином II. От него Рубрук мог получить достоверные сведения о дорогах через степи Дешт-и-Кыпчака.

Прежде чем отправиться в свое путешествие, Рубрук, повидимому, провел несколько лет на Ближнем Востоке. Он получил назначение послом в Монголию в то время, когда находился в Акконе (город в Палестине), и именно оттуда и начал свое знаменитое путешествие. Из Акконы он прибыл в Константинополь, где пробыл довольно долго, готовясь к длительному путешествию, и в мае 1253 г. на корабле отправился в Крым, откуда продолжал свой путь на Восток. Его спутниками были монах минорит Бартоломео из Кремоны, молодой клирик Гильом Гос-сель, малообразованный и несообразительный толмач (на то, что он недостаточно владеет языками, Рубрук жалуется в своем сочинении), и молодой отрок Николай, купленный им в Константинополе; таким образом, вся миссия состояла из пяти человек. Высадившись в Солдайе, крупном торговом городе Южного Крыма, Рубрук со спутниками двинулся на север уже по суше. Пройдя через Перекоп, южнорусские степи, он двинулся на Восток в лагерь Сартака, а затем и на Волгу в лагерь хана Бату, откуда был отправлен в Каракорум к Мункэ-хану.

Бату не счел себя вправе позволить Рубруку проповедовать христианство среди монголов, как того добивался Людовик IX, и отправил его для разрешения этого вопроса к самому Мункэ-хану. В конце 1253 г. Рубрук был уже в Монголии. Прежде чем дойти до Каракорума, Рубрук почти три месяца кочевал вместе с ханской ставкой и только в апреле попал в блестящую столицу Монголии.

Рубрук был единственным европейцем, описавшем подробно Каракорум, хотя там побывало немало жителей различных государств Европы. Но ни один из них не оставил письменного свидетельства о монгольской столице. Марко Поло же, давший сведения о Каракоруме, скорее всего писал о нем с чужих слов — ему не удалось посетить монгольскую столицу. Рубрук же побывал в Каракоруме в лучшие годы его существования. Описание им составленное служит весьма ценным источником по истории города, куда некогда стекались товары со всего мира, съезжались послы и купцы из многих стран и который через столетие с небольшим был разрушен и забыт. И только через несколько веков развалины Каракорума были обнаружены русским исследователем Азии Н. М. Ядринцевым. Археологические раскопки, производившиеся в 1947—1949 гг. под руководством члена-корреспондента АН СССР С. В. Киселева, приоткрыли нам жизнь этого города, так внимательно описанную Рубруком.

Во время пребывания Рубрука при дворе Мункэ-хана состоялся любопытнейший диспут между представителями и проповедниками различных религий. Только из описания Рубрука мы узнаем о подобном предприятии монгольского хана, пожелавшего выслушать миссионеров разных вероисповеданий. Анализируя материал описаний и сопоставляя его со сведениями китайских источников, можно притти к выводу, что христианская проповедь потерпела у монголов неудачу, а буддизм, по-видимому, восторжествовал.

В Каракоруме Рубрук провел около двух месяцев и в июне 1254 г. отправился в Европу, описав обратный путь значительно более кратко, чем передний. Через год после возвращения в Акру он закончил описание своего путешествия. О дальнейшей его жизни известно очень немногое. Он долго жил в Сирии, но затем, получив разрешение Провинсиала — главы францисканцев в Сирии, отправился в Париж.

Сочинение Гильома Рубрука издавалось много раз. Современных ему рукописных списков до нас дошло немного. Один из них лег в основу наиболее ранней публикации описания путешествий Рубрука, осуществленной только в 1600 г. Хэклей-тоМ. Через четверть века появилась другая публикация, основанная на более полной рукописи, обнаруженной в Кэмб-ридже,— путешествие Рубрука вошло в знаменитое собрание путешествий Перкиса, называвшегося «His Pilgrims». Французский перевод путешествия был опубликован Бержероном в XVII в. С тех пор труд Рубрука издавался неоднократно на многих европейских языках. Одним из лучших изданий является книга В. Рокхилла под названием «The Journey of William of Rubruck to the Eastern parts of the World» *. Рокхилл снабдил перевод сочинения Рубрука многочисленными и подробными примечаниями, представляющими большое достоинство его книги. Заслуживает внимания и упомянутая уже книга Бизли^{14 15}, изучившего все важнейшие рукописи Рубрука и ранние печатные издания и снабдившего их ценными и интересными примечаниями. Из последних изданий Рубрука можно упомянуть книгу Хербста ', в которой дан доброкачественный перевод латинского текста Рубрука на немецкий язык. Комментарий же Хербста основан главным образом на работах Рок-хилла и Фр. Шмидта, установившего маршрут Рубрука ^{16 17}. По сравнению с этими работами Хербст дает не очень много нового.

Как уже было сказано, перевод Рубрука на английский язык появился также в книге «The Mongol Mission».

Из зарубежных работ научно-популярного характера, основанных на материалах путешествия Рубрука, можно назвать довольно интересную книгу Леонардо Олшки¹⁸, посвященную французскому мастеру Гильому Бушэ, взятому в плен монголами в Венгрии и уведенному в глубь Монголии. Рубрук встретился с Гильомом Бушэ в Каракоруме и рассказал о нем и его замечательных работах в своей книге. Леонардо Олшки тщательно собрал все высказывания Рубрука о Каракоруме и попытался нарисовать картину жизни этого большого монгольского города. Изучив средневековые технические достижения, Олшки показал, что мастерство Гильома Бушэ, соорудившего серебряный фонтан во дворе Мунхэ-хана, находилось на высоком уровне современной ему техники. Интересные иллюстрации, взятые из средневековых книг, удачно дополняют текст. Появление этой книги, посвященной французскому мастеру, невольно наводит на мысль, что и русский художник — мастер Козма, о котором так тепло и хорошо рассказал Плано Кар-пини, заслуживает также самостоятельного изучения и отдельной работы о нем.

На русский язык перевод путешествия Рубрука был сделан А. И. Малеиным и опубликован им вместе с переводом «Истории монгалов» Плано Карпини в 1911 г. Прекрасный и точный перевод с латинского был выполнен А. И. Малеиным с учетом всех изданий текста Рубрука. В примечаниях переводчик использовал комментарии Рокхилла, Бизли и других исследователей сочинения Рубрука. А. И. Малеин пользовался также рукописным переводом, сделанным Д. И. Языковым для предпринятого им «Собрания путешествий в восточные страны», но так и не опубликованного.

Считаем небезинтересным дать краткие сведения о переводчике и комментаторе публикуемых классических описаний средневековых путешествий на Восток.

Александр Иустинович Малеин (1869—1938) был крупным ученым специалистом-латинистом и отличным знатоком средневековой латинизированной литературы. Окончив Петербургский историко-филологический институт, А. И. Малеин затем в течение почти 30 лет преподавал в этом институте. Его магистерская диссертация была посвящена римскому поэту Марциалу, а докторская — исследованию текста загадок, содержавшихся в сочинении средневекового автора английского епископа Альд-гельма. Одновременно с работой в Историко-филологическом Институте А. И. Малеин читал лекции в С.-Петербургском университете и вел оживленную деятельность в Библиологическом обществе при Академии наук. После Октябрьской революции А. И. Малеин был профессором Ленинградского университета и старшим научным сотрудником Института книги, документа и письма Академии наук СССР.

А. И. Малеиным был сделан весьма значительный вклад в дело изучения истории народов СССР тем, что он предпринял и осуществил издание переводов и комментариев к ним сочинений иностранных путешественников по России. Им были изданы прекрасные переводы дневника Иоанна-Готлиба Корба «Путешествие в Московию» (СПб., 1906), «Записки о московитских делах» Сигизмунда Герберштейна, «Книги о московитском посольстве» Павла-Новия Новокомокого (СПб., 1908) и ныне переиздаваемой «Истории монгалов» Плано Карпини, «Путешествия в восточные страны» Гильома Рубрука (СПб., 1911). Из них перевод Рубрука на русский язык был осуществлен впервые, остальные же сделаны заново, причем основаны на тщательном изучении текстов рукописей указанных сочинений. Издание этих книг являлось в свое время незаменимой услугой, оказанной А. И. Малеиным всем занимавшимся изучением истории России. Прекрасное знание тонкостей средневековой латыни позволило А. И. Малеину добиться большой точности переводов, а его научная добросовестность позволяет всегда смело полагаться на те сведения, которые он сообщает

Научное наследие А. И. Малеина состоит почти из 300 печатных работ².

В настоящем издании полностью воспроизводится перевод

А. И. Малеина как «Истории монгалов» Плано Карпини, так и «Путешествия в Восточные страны» Гильома Рубрука, опубликованных в С.-Петербурге в издании А. С. Суворина в 1911 г. При этом сохраняются обусловленные латинским текстом особенности написания личных и собственных имен. Так, например, личные имена авторов путешествий в переводе даны в их латинской форме. Со времени публикации А. И. Малеина прошло уже 45 лет. Монголоведение за эти годы сделало большие успехи, и комментарии А. И. Малеина^во многом потребовали пересмотра и дополнения. Мы старались пополнить их новейшими сведениями, учитывая работы крупнейших востоковедов, уделявших внимание путешествиям Рубрука и Плано Карпини. Особенно много полезных замечаний по материалам первых европейских путешественников содержится в работах П. Пел-льо, В. В. Бартольда, Б. Я- Владимирцова. Сведения Плано Карпини и Рубрука используются в трудах многих советских историков, занимающихся изучением Древней Руси, Хорезма, Дешт-и-Кипчака и других мест, через которые проходили маршруты этих средневековых путешественников. Мы старались пополнить примечания материалами новейших исследований советских ученых — А. Ю. Якубовского, С. П. Толстова, М. Н. Артамонова, А. Н. Насонова, С. В. Киселева и других. Очень полезным оказалось новое издание «Сборника летописей» Рашид-ад-дина, I и III тома которого вышли в 1946—1951 гг. в издательстве Академии наук СССР.

Иллюстрации, подобранные к настоящему изданию, воспроизводят старинные (XIII—XVII вв.) восточные рисунки и миниатюры, посвященные монголам. Часть иллюстраций более позднего происхождения—это рисунки французского художника XVIII века, иллюстрировавшего третье переиздание знаменитой книги Пьера Бержерона «Voyages faits principalement en Asie dans les XII, XIII, XIV et XV siecles». Они довольно далеки от действительности, но интересны как попытки изобразить монголов и Монголию согласно представлениям о них французов XVIII в. Следует отметить, что по характеру рисунка и исполнению эти иллюстрации в какой-то мере напоминают известные востоковедам картины художников-иезуитов, гравированные в Париже в XVIII в.

Карта, приложенная к настоящему изданию, воспроизведена в основном по карте, составленной В. А. Казиным и опубликованной в книге Б. Д. Грекова и А. Ю. Якубовского «Золотая Орда и ее падение», М., 1950. Маршрут Плано Карпини и Гильома Рубрука нанесены по материалам В. Рокхилла с некоторыми изменениями в соответствии с новейшими данными.

Я. Шастина

Jl n II Я II

0>niiofftnnii (I e л 1) 'ТГл d«о 4Cd

историл

^онгллол

ИОАННА ДЕ ПЛАНО КАРПИНИ,АРХИЕПИСКОПА АНТИВАРИЙСКОГО, ИСТОРИЯ МОНГАЛОВ, ИМЕНУЕМЫХ НАМИ ТАТАРАМИ

ачинается история Монгалов¹, именуемых нами Татарами².

Всем верным Христовому учению, до коих может дойти настоящее писание, Иоанн де Плано Карпини, брат ордена миноритов³, легат⁴ апостольского Престола, посланец к Татарам и иным народам востока, [желает] милости Божией в настоящем, славы в будущем и торжествующей победы над врагами Бога и Господа нашего Иисуса Христа.

Кончается приветствие, начинается введение.

I. Когда направлялись мы, по поручению апостольского Престола, к Татарам и к иным народам востока и знали волю Гна то] Господина Папы и досточтимых кардиналов, мы прежде избрали путешествие к Татарам. Именно мы опасались, что от них вскоре будет грозить опасность Церкви Божией. И хотя мы опасались, что Татары или другие народы могут нас убить или подвергнуть вечному пленению, или голоду, жажде, холоду, зною, чрезмерным поношениям и трудам и, так сказать, мучить сверх сил (все это, за исключением смерти или вечного пленения, и случилось с нами многократно в гораздо большей степени, чем мы могли представить себе раньше), однако мы не Щадили себя самих, чтобы иметь возможность исполнить волю Божию согласно поручению Господина Папы и чтобы принести чем-нибудь пользу христианам, или, по крайней мере, узнав их истинное желание и намерение, иметь возможность открыть это христианам, дабы Татары своим случайным и внезапным вторжением не застигли их врасплох, как это и случилось однажды по грехам людским, и не произвели большого кровопролития среди христианского народа.

II. Поэтому всему тому, что мы пишем вам для вашей пользы и предосторожности, вы должны верить тем безопаснее, что мы или сами видели все своими глазами, странствуя одинаково у них и вместе с ними с лишком год и четыре месяца, или пробыв в их среде, или услышав от христиан, находящихся в плену среди них и, как мы уверены, достойных доверия. Ведь мы имели поручение от верховного первосвященника, чтобы обследовать все в совокупности и тщательно осмотреть каждую подробность. Это и выполнено со тщанием как нами, так и принадлежащим к тому же ордену братом Бенедиктом, который был участником наших бедствий и толмачом.

III. Но если мы, к сведению-читателей, пишем нечто такое, что неизвестно в ваших странах, то вы не должны ради этого именовать лживыми нас, излагающих вам то, что мы сами видели или слышали за верное от других, кого признаем достойными доверия. Наоборот, это очень жестоко, если человека за добро, которое он делает, другие подвергают позору.

Распределение книги по главам

Итак, желая написать про деяния Татар, мы опишем их, чтобы читатели могли легче разобраться, по главам следующим образом: в первой расскажем об их земле, во второй — о людях, в третьей — об обычаях, в четвертой — о нравах, в пятой — о державе их, в шестой — о войнах, в седьмой — о странах, подчиненных ими своей власти, в восьмой — о том, как надлежит с ними встретиться на войне, в последней — о пути, который мы совершили, о дворе императора и свидетелях, которые нашли нас в стране Татар.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

О положении земли Татар, ее качестве и распределении в ней воздуха

О земле мы предположили рассуждать следующим образом: во-первых, мы скажем об ее положении, во-вторых, о качестве, в-третьих, о распределении в ней воздуха.

§ I. О положении земли

Итак, вышеназванная земля расположена в той части востока, в которой, как мы полагаем, восток соединяется с севером. К востоку же от них расположена земля Китайцев, а также Солангов⁵, к югу земля Саррацинов⁶, к юго-западу расположена земля Гуиров⁷, с запада область Найманов⁸; с севера земля Татар окружена морем океаном. В одной своей части она чрезмерно гориста, в другой представляет равнину, но почти вся она смешана с хрящом ⁹, редко глиниста, по большей части песчана.

§ II. О качестве земли

В одной части земли находится несколько небольших лесов, другая же часть совершенно безлесная, пищу же себе варят и сидят [для тепла] как император, так вельможи и все другие люди при огне, разведенном из бычачьего и конского навоза. Далее даже и сотая часть вышеназванной земли не плодородна, и она не может даже приносить плода, если не орошается речными водами. Но вод и ручьев там немного, а реки редки, откуда там нет селений, а также и каких-нибудь городов, за исключением одного, который слывет довольно хорошим и называется Каракарон ¹⁰, но мы его не видели, а были почти за полдня пути до него, когда находились в Сыр-орде ^п, каковая является главным двором их императора. И хотя в других отношениях земля не плодородна, она все же достаточно, хотя и не особенно, пригодна для разведения скота.

§ III. О распределении воздуха⁷²

Воздух в этой земле распределен удивительно. Именно среди лета, когда в других странах обычно бывает в изобилии наивысшая теплота, там бывают сильные громы и молнии, которые убивают очень многих людей. В то же время там падают также в изобилии снега. Бывают там также столь сильные бури с весьма холодными ветрами, что иногда люди едва с затруднением могут ездить верхом. Отсюда, когда мы были в Орде (так называются у них становища императора и вельмож), то от силы ветра лежали распростертые на земле и вследствие обилия пыли отнюдь не могли смотреть. В этой земле также зимою никогда не бывает дождя, а летом идет он часто и так мало, что едва может иногда смочить пыль и корни трав. Падает там также часто очень крупный град. Отсюда в то время, когда был избран император и должен был воссесть на царском престоле, в бытность нашу при дворе, выпал столь сильный град, что, когда он внезапно растаял, как мы узнали вполне достоверно, более 160 человек утонуло там же при дворе, а имущества и жилищ было снесено еще больше. Там бывает также летом внезапно сильный зной и неожиданно страшнейший холод. Зимою же в одной части выпадают сильнейшие снега, а в другой — неглубокие.

И чтобы сделать краткое заключение об этой земле, она велика, но в других отношениях, как мы видели собственными глазами (так как странствовали по ней, ездя кругом, пять месяцев с половиной), гораздо хуже, чем мы могли бы высказать.

ГЛАВА ВТОРАЯ

О внешнем виде лиц, о супружестве, одеянии, жилищах и имуществе их

Сказать о земле, надлежит сказать о людях: во-первых, мы опишем внешний вид их лиц, во-вторых, изложим об их супружестве, в-третьих, об одеянии, в-четвертых, о жилищах и, в-пятых, об их имуществе.

§ I. О внешнем виде лиц

Внешний вид лиц отличается от всех других людей. Именно между глазами и между щеками они шире, чем у других людей, щеки же очень выдаются от скул; нос у них плоский и небольшой; глаза маленькие, и ресницы приподняты до бровей. В поясе они в общем тонки, за исключением некоторых, и притом немногих, росту почти все невысокого. Борода у всех почти вырастает очень маленькая, все же у некоторых на верхней губе и на бороде есть небольшие волоса, которых они отнюдь не стригут. На маковке головы они имеют гуменце наподобие клириков, и все вообще бреют [голову] на три пальца ширины от одного уха до другого; эти выбритые места соединяются с вышеупомянутым гуменцем; надо лбом равным образом также все бреют на два пальца ширины; те же волосы, которые находятся между гуменцем и вышеупомянутым бритым местом, они оставляют расти вплоть до бровей, а с той и другой стороны лба оставляют длинные волосы, обстригая их более чем наполовину; остальным же волосам дают расти, как женщины. Из этих волос они составляют две косы и завязывают каждую за ухом ^1а. Ноги у них также небольшие.

§ II. Об их супружестве

Жен же каждый имеет столько, сколько может содержать: иной сто, иной пятьдесят, иной десять, иной больше, иной меньше, и они могут сочетаться браком со всеми вообще родственницами, за исключением матери, дочери и сестры от той же матери. На сестрах же только по отцу, а также на женах отца после его смерти они могут жениться. А на жене брата другой брат, младший, после смерти первого или иной младший из родства обязан даже жениться. Всех остальных женщин они берут в жены без всякого различия и покупают их у их родителей очень дорого. По смерти мужей жены нелегко вступают во второй брак, разве только кто пожелает взять в жены свою мачеху.

§ III. Об их одеянии

Одеяние же как у мужчин, так и у женщин сшито одинаковым образом. Они не имеют ни плащей, ни шапок, ни шляп, ни шуб. Кафтаны же носят из букарана ¹⁴, пурпура ¹⁵ или бал-дакина¹⁶, сшитые следующим образом. Сверху донизу они разрезаны и на груди запахиваются; с левого же боку они застегиваются одной, а на правом—тремя пряжками, и на левом также боку разрезаны до рукава. Полушубки, какого бы рода они ни были, шьются таким же образом, но верхний полушубок имеет волосы снаружи, а сзади он открыт, но у него есть один хвостик, висящий назад до колен. Замужние же женщины носят один кафтан очень широкий и разрезанный спереди до земли. На голове же они носят нечто круглое ¹⁷, сделанное из прутьев или из коры, длиною в один локоть и заканчивающееся наверху четырехугольником, и снизу доверху этот [убор] все увеличивается в ширину, а наверху имеет один длинный и тонкий прутик из золота, серебра или дерева или даже перо; и этот [убор] нашит на шапочку, которая простирается до плеч. И как шапочка, так и вышеупомянутый убор покрыты бу-караном или пурпуром, или балдакином. Без этого убора они никогда не появляются на глаза людям, и по нему узнают их другие женщины. Девушек же и молодых женщин с большим трудом можно отличить от мужчин, так как они одеваются во всем так, как мужчины. Шапочки у них иные, чем у других народов; описать, понятно, их вид мы бессильны.

§IV. Об их жилищах

Ставки у них круглые ¹⁸, изготовленные наподобие палатки и сделанные из прутьев и тонких палок. Наверху же в середине ставки имеется круглое окно, откуда попадает свет, а также для выхода дыма, потому что в середине у них всегда разведен огонь. Стены же и крыши покрыты войлоком, двери сделаны также из войлока. Некоторые ставки велики, а неко-°рые небольшие, сообразно достоинству и скудости людей.

Некоторые быстро разбираются и чинятся и переносятся на вьючных животных, другие не могут разбираться, но перевозятся на повозках. Для меньших при перевезении на повозке достаточно одного быка, для больших — три, четыре или даже больше, сообразно с величиной повозки, и, куда бы они ни шли, на войну ли или в другое место, они всегда перевозят их с собой.

§ V. Об их имуществе

Они очень богаты скотом: верблюдами, быками, овцами, козами и лошадьми. Вьючного скота у них такое огромное количество, какого, по нашему мнению, нет и в целом мире; свиней и иных животных нет вовсе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

о богопочитании, о том, что они признают грехами, о гаданиях и очищениях и погребальном обряде

Сказав о людях, следует изложить об обрядности; о ней мы будем рассуждать следующим образом: сперва скажем о богопочитании, во-вторых, о том, что они признают грехами, в-третьих, о гаданиях и очищениях грехов, в-четвертых, о погребальном обряде.

§1.0 богопочитании Татар

I. Они веруют в единого Бога ^1Э, которого признают творцом всего видимого и невидимого, а также и признают его творцом как блаженства в этом мире, так и мучений, однако они не чтут его молитвами или похвалами, или каким-либо обрядом. Тем не менее у них есть какие-то идолы из войлока ²⁰, сделанные по образу человеческому, и они ставят их с обеих сторон двери ставки и вкладывают в них нечто из войлока, сделанное наподобие сосцов, и признают их за охранителей стад, дарующих им обилие молока и приплода скота. Других же идолов они делают из шелковых тканей и очень чтут их. Некоторые ставят их на прекрасной закрытой повозке пред входом в ставку, и всякого, кто украдет что-нибудь с этой повозки, они убивают без всякого сожаления. А когда они хотят делать этих идолов, то собираются вместе все пожилые хозяйки, которые находятся в тех ставках, и с благоговением делают их, а когда сделают, то убивают овцу, едят ее и сжигают огнем ее кости. И когда также болен какой-нибудь отрок, то они делают идола вышесказанным способом и привязывают его над ло-леем. Вожди, тысячники и сотники всегда имеют козла в середине ставки. Вышеупомянутым идолам они приносят прежде всего молоко всякого скота, и обыкновенного, и вьючного. И всякий раз, как они приступают к еде или питью, они прежде вСето приносят им часть от кушаний и питья. И всякий раз, как они убивают какого-нибудь зверя, они приносят на каком-нибудь блюде сердце идолу, который находится на повозке, и оставляют до утра, а также уносят сердце с его вида варят и едят.

II. Прежде всего также они делают идол для императора и с почетом ставят его на повозке перед ставкой, как мы видели при дворе настоящего императора, и приносят ему много даров. Посвящают ему также лошадей²¹, на которых никто не дерзает садиться до самой их смерти. Посвящают ему также и иных животных, и если убивают их для еды, то не сокрушают у них ни единой кости, а сожигают огнем. В полдень также они поклоняются ему как Богу и заставляют поклоняться некоторых знатных лиц, которые им подчинены. Отсюда недавно случилось, что Михаила²², который был одним из великих князей Русских, когда он отправился на поклон к Бату²³, они заставили раньше пройти между двух огней; после они сказали ему, чтобы он поклонился на полдень Чингис-хану. Тот ответил, что охотно поклонится Бату и даже его рабам, но не поклонится изображению мертвого человека, так как христианам этого делать не подобает. И, после неоднократного указания ему поклониться и его нежелания, вышеупомянутый князь передал ему через сына Ярослава, что он будет убит, если не поклонится. Тот ответил, что лучше желает умереть, чем сделать то, чего не подобает. И Бату послал одного телохранителя, который бил его пяткой в живот против сердца так долго, пока тот не скончался. Тогда один из его воинов, который стоял тут же, ободрял его, говоря: «Будь тверд, так как эта мука недолго для тебя продолжится, и тотчас воспоследует вечное веселие». После этого ему отрезали голову ножом, и у вышеупомянутого воина голова была также отнята ножом.

III. Сверх того, они набожно поклоняются солнцу, луне и огню, а также воде и земле, посвящая им начатки пищи и пития и преимущественно утром, раньше чем станут есть или пить. И так как они не соблюдают никакого закона о богопочитании, то никого еще, насколько мы знаем, не заставили отказаться от своей веры или закона, за исключением Михаила, о котором сказано выше. Что они станут делать дальше, не зна^ем, некоторые, однако, предполагают, что если Татары полуют единовластие,— да отвратит это Бог,— то они заставят всех поклоняться этому идолу. Случилось также в недавнюю

тность нашу в их земле, что Андрей, князь Чернигова²⁴ ' erneglove), который находится в Руссии, был обвинен

пред Бату в том, что уводил лошадей Татар из земли и продавал их в другое место; и хотя этого не было доказано, он все-таки был убит. Услышав это, младший брат его прибыл с женою убитого к вышеупомянутому князю Бату с намерением упросить его не отнимать у них земли. Бату сказал отроку, чтобы он взял себе в жены жену вышеупомянутого родного брата своего, а женщине приказал поять его в мужья согласно обычаю Татар. Тот сказал в ответ, что лучше желает быть убитым, чем поступить вопреки закону. А Бату тем не менее передал ее ему, хотя оба отказывались, насколько могли, их обоих повели на ложе, и плачущего и кричащего отрока положили на нее и принудили их одинаково совокупиться сочетанием не условным, а полным.

§ II. О том, что они признают грехами

Хотя у них нет никакого закона о справедливых деяниях или предостережении от греха, тем не менее все же они имеют некоторые предания о том, что называют грехами, измышленные или ими самими, или их предшественниками. Одно состоит в том, чтобы вонзать нож в огонь, или также каким бы то ни было образом касаться огня ножом¹⁹, или извлекать ножом мясо из котла, также рубить топором возле огня, ибо они веруют, что таким образом должна быть отнята голова у огня; точно так же опираться на плеть, которой погоняют коня (они ведь не носят шпор); точно так же касаться стрел бичом; точно так же ловить или убивать молодых птиц, ударять лошадь уздою; точно так же ломать кость о другую кость; точно так же проливать на землю молоко или другой какой напиток, или пищу, мочиться в ставке, но если кто это сделает добровольно, его убивают, если же иначе, то им должно заплатить много денег колдуну, чтобы он очистил их и заставил также и ставку и то, что в ней находится, пройти между двух огней ²⁰, а раньше, чем она будет так очищена, никто не дерзает войти в нее и унести из нее что-нибудь. Точно так же если кому положат в рот кусочек, и он не может проглотить его и выбросить его изо рта, то под ставкой делают отверстие, вытаскивают его через это отверстие и без всякого сожаления убивают '; точно так же, если кто наступает на порог ставки какого-нибудь вождя, то его умерщвляют точно таким же образом. И у них есть много подобного этому, о чем было бы слишком долго рассказывать. А убивать людей, нападать на земли других, захватывать имущество других всяким несправедливым способом, предаться блуду, обижать других людей, поступать вопреки запрещениям и заповедям Божиим отнюдь не считается у них греховным. Они ничего не знают о вечной жизни и вечном осуждении; веруют, однако, что после смерти станут жить в ином мире, будут умножать свои стада, есть, пить и делать другое, что делают люди, живущие в этом мире.

§ III. О гаданиях и очищениях грехов

I. Они усиленно предаются гаданиям вообще, а также по полету птиц и внутренностям животных, чародействам и волшебствам. И, когда им отвечают демоны, они веруют, что это говорит им сам Бог. Этого Бога они называют Итога ²¹, а Ко-маны²² именуют его Кам²³; они удивительно боятся и чтут его и приносят ему много даров и начатки пищи и питья, и делают все согласно его ответам. Все то, что они желают делать нового, они начинают в начале луны или в полнолуние, откуда именуют ее великим императором, преклоняют перед ней колена и молятся. Солнце они называют также матерью луны, потому что она получает свет от солнца.

II. И, говоря кратко, они веруют, что огнем все очищается; отсюда когда к ним приходят послы или вельможи, или какие бы то ни было лица, то и им самим, и приносимым ими дарам надлежит пройти между двух огней, чтобы подвергнуться очищению, дабы они не устроили какого-нибудь отравления и не принесли яду или какого-нибудь зла. Точно так же если огонь упадет с неба на стада или на людей, что там часто случается, или если с ними случится что-нибудь подобное, почему они могли бы считать себя нечистыми или несчастливыми, то им равным образом надлежит подвергнуться очищению при посредстве колдунов; и, так сказать, всю свою надежду они возложили на подобных лиц.

III. Когда кто-нибудь из них смертельно заболеет, то на ставке его выставляют копье³⁰ и его обвивают вокруг черным войлоком; и с того времени никто чужой не смеет вступить в пределы его ставок; и когда у больного начнется агония, то почти все удаляются от него, потому что никто из присутствующих при его смерти не может входить в орду какого-нибудь князя или императора до новой луны. Когда же он умрет, то, если он из знатных лиц, его хоронят тайно в поле, где им будет угодно, хоронят же его с его ставкой, именно сидящего посредине ее, и перед ним ставят стол и корыто, полное мяса, и чашу с кобыльим молоком, и вместе с ним хоронят кобылу с жеребенком и коня с уздечкой и седлом³¹, а другого коня съедают и набивают кожу соломой и ставят ее повыше на двух или четырех деревяшках, чтобы у него была в другом мире ставка, где жить, кобыла, чтобы получать от нее молоко и даже иметь возможность умножать себе коней, и кони, на коих он мог бы ездить, а кости того коня, которого они съедают за упокой его души, они сожигают. И часто также женщины собираются для сожжения костей за упокой душ людей, как это мы видели собственными глазами и узнали там же от других. Мы видели также, что Оккодай-хан ³², отец нынешнего императора, посадил куст за упокой своей души³³, вследствие этого он предписал, чтобы никто там ничего не срезал, если же кто срезал какой-нибудь прут, то, как мы сами видели, подвергался бичеванию, снятию одежды и злым побоям. И, хотя мы сильно нуждались подогнать коня, мы не смели срезать ни одного прута. Золото и серебро они хоронят таким же образом вместе с ним. Повозку, на которой везут его, ломают, а ставку его разрушают, и никто вплоть до третьего поколения не дерзает называть умершего его собственным именем.

§ IV. О погребальном обряде

I. Иной также способ существует для погребения некоторых знатных лиц. Они идут тайком в поле, удаляют там траву с корнем и делают большую яму и с боку этой ямы делают яму под землею и кладут под покойника того раба, который считается его любимцем. Раб лежит под ним так долго, что начинает как бы впадать в агонию, а затем его вытаскивают, чтобы он мог вздохнуть, и так поступают трижды; и если он уцелеет,

»'a*.f

**ч т

ar

H.i

mvxmm*'

i*wiy£mu:

фаЩфхЬщ»

tewer^tiu

Ht &г34Ш^Л1 i* ДО* ttjfetttt ip-rtcewfeaeitr ?infiHrlH}ism|«o йДОиЬим икцпй Ш№? lyfaifc ’ame Щфшпг the? la» mtt i»W

cm AutfKm tUa on

Л, x

№1^лЛг mou^ntticttyc»анзеЦетя ; &tw eapem ftuuw цщъш 1 tnttf flm tm&tt «emmet¹ tuns «41 i

VfU&fitar tliCtVtW‘’fXWPtt!j tnc

шг ama vm» into®-' fowiam ctvtie

ф ffUW tttfft^

takqitl «qnufiaj j

y№ фййт mir

fynrs t(tt5^tf г?\т?ыв ct-XMnr fm fmsn |c фею еде «I