Сад земных наслаждений

– Постарайтесь не испугаться, когда придете в себя после наркоза. Не пытайтесь открыть глаза, – говорил доктор Оксане последние напутствия перед операцией.

– На ваших глазах будут повязка и мешочки со льдом. В течение последующих двух-трех часов сохраняйте спокойствие, не двигайтесь и не разговаривайте. Чем больше времени проведете в покое, тем быстрее пройдет реабилитационный период и лучше будет результат.

Оксана пришла в себя после двухчасовой операции и испытала, наверное, самые неприятные минуты в своей жизни. Дышалось после наркоза трудно. Казалось, легкие разучились самостоятельно работать. Тело было налито свинцовой тяжестью. Сильно тошнило. И она снова вспомнила последнюю фразу, которая засела в ее мозгу перед тем, как она вошла в операционную: «Никогда не говори никогда». Оксана в который раз за прошедшие сутки удивилась своему поступку, вернее, той легкости, с какой пошла на это, ибо патологически боялась больниц и была уверена, что попадет туда только в случае угрозы ее жизни или здоровью. Но вчера утром, разглядывая свое отражение в зеркале ванной комнаты, она подумала: «Ах, как бы хотелось не видеть по утрам этих морщинок в уголках глаз!»

Она всегда была довольна своей внешностью и с некоторой долей презрения относилась к женщинам, которые ложились под скальпель хирурга, пытаясь вернуть былую молодость.

«Я никогда не пойду на это, – говорила она. – Надо уметь мужественно принимать свои возрастные изменения».

Накануне же, с пристрастием разглядывая свое отражение в зеркале, вдруг передумала их принимать, тем более мужественно. Ей хотелось быть женственной, молодой и прекрасной! Полистав телефонную книгу, сразу нашла номер своей близкой подруги.

– Софочка, привет! Помнишь, ты говорила про классного пластического хирурга? Можно мне его телефон?

– Конечно, можно. Неужели для себя спрашиваешь? Не верю, – отреагировала подруга.

– А для кого же еще? Твой пример весьма впечатляет. Я, конечно, трусиха ужасная, но ты не представляешь, как хочется помолодеть! Никогда со мной такого не было.

– Стимул появился? – оживилась подруга.

– А то ты не знаешь! Он появился еще год назад.

– Ксюша, да ты о ком? Я ничего не знаю.

– Спасибо, подруга! Надеюсь, твоя память и дальше не прояснится и ты навсегда забудешь, как мы в прошлом году отдыхали в Анталии.

– Если хочешь, меня там вообще не было.

– Ну уж нет, ты как раз была. А вот остальных персонажей, будем считать, не было. Как представлю, что Виктор узнает о моем романе, меня холодный пот пробирает и такие мрачные картины встают перед глазами – просто ужас!

– Да как он узнает? От кого? Мы с тобой там были вдвоем, прошел год, раз ничего не выплыло, так уже можешь успокоиться. Я волновалась, когда вы с Тамиром прощались у отеля перед автобусом и толпа туристов наблюдала за вашим расставанием со слезами на глазах и нежными поцелуями. У тебя в тот момент мозги действительно отдыхали, ведь среди туристов могли быть люди, тебе не знакомые, но знающие тебя как жену Виктора. Твой муж – лицо публичное. Прошу прощения, но вела ты себя, как полная идиотка. А если бы тебя сфотографировали и стали шантажировать? Вот это была бы катастрофа!

– Ну не сфотографировали же! – ответила Оксана и подумала: «Только тебя и остерегаюсь, подруга. Ты меня реально уже можешь шантажировать».

Но вида не подала:

– Пусть докажут, что это не фотомонтаж. Вообще, чтоб такие вещи доказать, нужно свечку держать, как минимум. А над нами с Тамиром никто ее не держал, насколько я помню.

– Ты права, доказать трудно, но нервы попортить можно.

– Ладно, хватит о грустном. Давай, вечером встретимся где-нибудь, кофе выпьем или чего покрепче.

– Давай. Но сначала сходи к Юре. У него, правда, очередь… Ты передай ему привет от меня. Он классный хирург – тебе понравится. А мужчинка какой симпатичный! Ты не представляешь!

Уже через час Оксана предстала перед хирургом.

– Вы раньше делали подобные операции? – спросил доктор.

– Никогда.

– Значит, блефоропластика? Я правильно понял? Больше ничего?

– Пока да.

Симпатичный доктор, осмотрев Оксану, в задумчивости листал свои записи, намереваясь внести ее в список.

– Когда вы планируете к нам прийти?

– Я уже пришла, – ответила Оксана.

И доктор улыбнулся.

– Но у нас очередь.

В это время постучали в дверь, и в кабинет вошла молодая ассистентка:

– Юрий Александрович, пациентка, назначенная на четырнадцать часов на завтра, прийти не может и просит перенести операцию на другой день.

– Отлично! Это для меня освободилось время, – не удержалась Оксана.

Она еще раз убедилась, что всё в этом мире для нее и всё вращается вокруг нее, если она этого захочет.

– Хорошо, если вы готовы, сейчас сделаем кардиограмму и анализ крови. Потом с вами побеседует анестезиолог.

Оксана провела в клинике часа полтора. Обходительная медсестра уложила Оксану на кушетку, подсоединила к рукам и ногам датчики, быстро сделала кардиограмму, взяла кровь на анализ. А затем пришел анестезиолог. Выяснив, что Оксана практически никогда и ничем не болела, операций никаких не делала и в больнице находилась всего один раз в жизни, когда рожала сына, анестезиолог сделал комплимент Оксане, ее счастливой судьбе и ее здоровому сердцу.

– Доктор, а наркоз – это очень опасно для здоровья?

– Не волнуйтесь, препараты, которые мы используем для наркоза, высокого качества и, если наносят ущерб здоровью, то весьма незначительный. Вы этого практически не почувствуете. У вас молодое, сильное сердце, и я думаю, вам не о чем беспокоиться. К нам часто приезжают делать пластические операции наши бывшие соотечественники из Германии, Израиля, США и других стран. Вы даже не представляете, сколько среди наших пациентов больных и пожилых людей, скажем, тех, кому за шестьдесят, и всё обходится прекрасно! – успокоил анестезиолог Оксану.

– Да, я слышала, что подобные операции за границей стоят в два-три раза дороже. Вот они и едут к нам.

Оксана попросила доктора дать ей что-нибудь успокаивающее на ночь, и миловидная медсестра принесла ей маленькую продолговатую таблетку.

– Выпьете за сорок минут до сна и ложитесь спокойно. Только не забудьте, поставить будильник, а то проспите завтра на операцию, – посоветовала она.

На другой день Оксану встретили в клинике, как старую добрую знакомую. Ее поместили в палату, где уже находились две дамы. Одна прилетела из Нью-Йорка и говорила очень громко, с сильным акцентом, часто используя в своей речи английские слова. Она то и дело повторяла: «У нас – в Америке». Но, как выяснилось, прожила там всего полтора года из своих шестидесяти и вернулась на родину сделать капитальный ремонт своему «боди» по разумным ценам. Вторая женщина была коренной киевлянкой – смуглая черноволосая красавица бальзаковского возраста. Уже через пять минут она доверительно поведала Оксане, что от нее ушел муж и, чтобы его вернуть, она решила увеличить себе грудь на два размера. Женщина тараторила, не умолкая ни на минуту. Она тут же расстегнула халатик и гордо продемонстрировала новое приобретение, пока еще запакованное в специальный корсет. Теперь она не сомневалась: муж непременно вернется к ней. Оксане на мгновение показалось, что попала в сумасшедший дом.

Вошла медсестра и предложила ей надеть пижаму и плотные эластичные чулки. Доктор пригласил ее в маленький кабинет и, поставив у окна, «начертил» выкройку на ее веках. Последние напутствия анестезиолога – и медсестра ввела Оксане иглу в вену, статично закрепив ее пластырем.

– Чтобы каждый раз вас не колоть, все препараты будут вводиться сюда, – с улыбкой прокомментировала она свои действия.

С учащенным пульсом, но очень решительно, боясь передумать и сбежать из клиники в последнюю минуту, Оксана вошла в операционную.

И вот уже всё позади.

– Поверните голову набок, – заботливо говорила медсестра Оксане, – и тошнота скоро пройдет. А сейчас я введу вам лекарство в вену, и вы поспите.

«Неужели я сделала это», – вяло думала Оксана, снова проваливаясь в сон.

Часа через три она окончательно пришла в себя. Молоденькая медсестра Аня осторожно сняла повязку, промыла глаза, помогла раскрыть слипшиеся веки.

– Я чувствую себя гоголевским персонажем, – пошутила Оксана.

Яркий свет неприятно резанул по глазам.

– Это, каким же персонажем вы себя чувствуете? – не поняла медсестра.

– Вием. Помните, когда он просил: «Поднимите мне веки»?

– Ну что вы! Какое ужасное сравнение! Знаете, какой куколкой вы будете через недельку! Всё быстро забудется, а результат останется, как говорится, на лице.

Очертания палаты снова расплылись перед глазами.

«Да, я точно сошла с ума, – подумала Оксана. – Наверное, все бабы действуют по одному и тому же сценарию, когда влюбляются. Но никто не признается в этом. Только стоит ли этот мальчик моих мук? Хотя я это сделала для себя – не для него. Но если быть честной хотя бы перед собой, то, если бы не эта предстоящая встреча спустя год, кто знает, решилась бы я на такое? Значит, я сделала это для себя, но из-за него».

Оксана прикрыла глаза, и снова перед ее внутренним взором появилось желанное лицо знойного восточного мужчины. Как же она соскучилась по его страстным губам! Его темные как угли глаза, такие выразительные в своем желании, преследовали ее весь прошедший год, не давая забыть о счастливо проведенном отпуске в Анталии. Оксане было наплевать, что юноша был ровесником ее сына. Никто не спрашивает в Турции о возрасте, когда здоровая красивая женщина, к тому же богатая, хочет отдохнуть душой и телом, забыть о своих годах и проблемах, которые оставила дома. Хотя грех жаловаться, особенных проблем в ее жизни и не было.

Оксане везло с рождения. У нее было прекрасное, беззаботное, счастливое детство, которое плавно перетекло в такую же приятную юность. Она жила в обеспеченной интеллигентной семье. Мама с папой любили и баловали единственную дочку. Она до сих пор помнит нежные прикосновения папиных рук, будивших ее по утрам, и горячие блинчики, заботливо приготовленные мамой на завтрак.

А когда она уехала поступать в институт в большой город, то вдали от дома ей тоже повезло – и с преподавателями, и даже с соседкой по комнате в студенческом общежитии, которая заботилась о ней, как о младшей сестренке. Нина и готовила всегда на троих – на себя, Оксану да своего парня Сашу, и сама убирала комнату. Славная девочка! Капельку портила ее, пожалуй, только редкая странность: где-то в своем незатейливом прошлом нахваталась она вершков из античной мифологии и теперь невпопад и не к месту уснащала свою провинциальную речь экзотическими именами богов, муз, нимф…

Правда, воспоминания об этом периоде жизни иногда вносили в Оксанину душу небольшой дискомфорт, что ей ужасно не нравилось, а посему Оксана отгоняла эти воспоминания с быстротой молнии. Да, был грешок, и раньше она даже подумывала о расплате за этот поступок. Говорят же, «всё содеянное возвращается». Но жизнь показала, что это блеф. Этакая сказочка, для того чтобы держать народ в узде. Она верила в свою счастливую звезду, в свою безнаказанность и в свое нерушимое благополучие. Но иногда ей хотелось узнать, как все-таки сложилась дальнейшая судьба ее соседки по комнате в студенческом общежитии. И, может быть, зря её иногда преследуют эти неприятные воспоминания и приходит странное чувство, похожее на раскаянье? Возможно, после ее отъезда Нина вышла замуж за своего горячо любимого и нарожала ему кучу детей? Так думать было удобно и приятно. Но здравый смысл подсказывал другое, да и женское самолюбие и Оксанин эгоизм отвергали эту версию. Ведь Саша сказал ей тогда, что только она, Оксана, его по-настоящему волновала, а Нина была просто привычкой.

Саша с Ниной дружили с детства, можно сказать, с горшка: ходили вместе в детский сад, затем десять лет сидели за одной партой в школе. А потом, не желая расставаться, Нина поехала за Сашей поступать в тот же институт, хотя мечтала стать геологом, а не физиком, как Саша. Могла бы окружить себя кучей кавалеров уже в институте, так нет же, однолюбка хренова, светом в окне для нее был единственный мужчина на Земле – Саша. Она его не просто любила, она боготворила его так, что и все окрестные девчонки начинали влюбляться в объект ее обожания. Если бы не она, может, Оксана никогда бы и не обратила внимания на этого Сашу, тем более что дома ее ждал Виктор.

Виктор был старше на шесть лет, он уже окончил приборостроительный институт и работал инженером на заводе. Оксана с Виктором по-настоящему сблизились, когда она приехала домой на новогодние каникулы. Виктор показался ей тогда очень взрослым и опытным мужчиной, и она не устояла перед его натиском. Новогодняя ночь прошла незабываемо. Правда, говорят, как встретишь новый год, так и проживешь. Любила ли она Виктора? Кто знает, что это такое, любовь? Химическая реакция, проходящая через пару-тройку лет. Ей было хорошо с ним в постели, он уже тогда был при деньгах. И ей казалось, что Виктор старше не на шесть, а на все десять лет. Одним словом, интуитивно Оксана чувствовала: Виктор надежен, и замуж выходить надо именно за него.

Почему потом, когда она вернулась после каникул в институт, случилось всё то, что случилось, она до сих пор не может понять. Скорее всего, возраст и бродившие гормоны толкнули ее в постель к Саше. Вернее, Сашу в ее постель. Произошло это совершенно неожиданно для обоих. Саша пришел к ним в девичью комнату позаниматься в спокойной обстановке, как обычно в последнее время. В его комнате сделать это было нереально: не давали сосредоточиться громкие споры и песни под гитару ребят, которых учеба не очень интересовала. Таких студентов в институте было предостаточно.

Они сидели очень близко, так близко, что их колени под маленьким столиком соприкасались. Оксана до сих пор не может без волнения вспоминать об этом моменте. Ей вдруг показалось, что у нее кровь закипает в жилах от всепоглощающего желания. Она украдкой посматривала на Сашу, склонившегося над учебниками, и видела его туманный взгляд, обращенный, куда-то вдаль. Он, казалось, размышлял над формулами, а ей хотелось, чтобы он смотрел на нее, а не в учебник. Иногда в задумчивости он постукивал карандашом по своей пухлой нижней губе. Оксана видела его белые, как чистый альпийский снег, ровные зубы, и ей хотелось прильнуть к его губам, узнать их на вкус, почувствовать его зубы в безудержной страсти на своих горячих плечах. В какой-то момент их взгляды встретились, и она поняла, что Саша думает о том же и что их желания совпадают. Не в силах отвести глаза, не говоря друг другу ни слова, они обнялись и начали целоваться, как бешеные, обуреваемые одним желанием. Это произошло, как стихийное бедствие, – вдруг, внезапно, неожиданно. Мозги отключились или работали только в одном направлении – на реализацию всепоглощающего страстного желания. И они даже не подумали закрыть дверь на замок. Когда поменяли уже третью позу и Оксана стонала, извиваясь всем под взмокшим, изнемогающим в последних аккордах завершающегося акта Сашиным телом, дверь открылась, и они услышали глухой стук, который вернул их к действительности с тех замечательных вершин, на которых они только что находились. Глухой стук издало третье, неожиданно вернувшееся тело – тело Нины.

Да, удивительная штука – Его Величество Случай! Если бы Нина тогда не вернулась так рано, никто и никогда не узнал бы про их связь. Они, конечно, сохранили бы свои тайные отношения и не стали бы их афишировать. Оксана не бросила бы институт и вернулась домой с дипломом. А Нина не потеряла бы своего первого ребенка. Кто знал, что она, дурочка, беременна? Правда, знал Саша, но она-то, Оксана, не знала! Ну, может быть, догадывалась, жили ведь в одной комнате. Впрочем, догадки – это не факт. А потом Нина чуть не сошла с ума. Может быть, и сошла. Оксана никогда не узнает об этом. Она в срочном порядке собрала свои вещички и вернулась домой – в объятия Виктора. Тот не скрывал радости, но Оксана пару раз отказала ему в близости, и Виктор сразу сообразил: если хочешь ежедневного наслаждения с любимой женщиной, надо жениться.

Так любила ли она Виктора? Она не могла даже себе ответить на этот вопрос. А то, что она вытянула счастливый лотерейный билет, – вот это неоспоримый факт! Виктор оказался мужчиной с хваткой бультерьера и, пройдя сквозь бурные годы перестройки, стал крупным преуспевающим бизнесменом, а затем и депутатом Верховной Рады. Следовательно, одним из богатейших граждан страны. Но даже не это главное. Виктор оставался при семье, в то время как все его партнеры по бизнесу и друзья уже переженились по второму и третьему разу. Нельзя сказать, что он был верен Оксане. У него случались увлечения на стороне, и даже весьма серьезные, но семья для него была нерушима и свята. Отношение к единственному сыну, наследнику, – трепетное. Такое отношение можно наблюдать только в еврейских семьях, где ребенок с пеленок чувствует себя уникальным, талантливым и любимым. Терпимое отношение к жене и трепетное к сыну делали этот брак непоколебимым. Оксана понимала, что это не ее заслуга, это просто гены. В семье Виктора царил матриархат: маму уважали и обращались к ней на «вы». Перечить ей никому из детей не приходило и в голову. Семья была основой основ, а дом – действительно крепостью.

Об их доме – разговор отдельный. Это был уже третий дом, в который они только что въехали, и назвать его можно было, без преувеличения, дворцом. Их маленькую семью обслуживала команда из десяти человек. Сюда входили два водителя, повар, две горничные, садовник и охрана.

Оксана, так и не успев толком научиться варить борщи или мыть полы, уже давно позабыла об этом. В сорок лет ее руки, не тронутые физическим трудом, оставались пухлыми и нежными, как у ребенка. А на лице всё чаще появлялось слегка пресыщенно-брезгливое выражение. Жить приходилось всё равно в этой стране. Хотя в последние годы поездки за границу были всё чаще и продолжительней. Зато адаптация и возвращение на родину проходили всё тяжелей и болезненней.

Спустя две недели, синяки и отеки под глазами Оксаны исчезли, швы были сняты, и она смогла выходить в люди, правда, в темных солнцезащитных очках. Виктор в это время был в командировке в Штатах и заметить суточное отсутствие жены или какие-либо изменения в ее внешности не мог. Она ждала его в конце месяца и надеялась, что к моменту возвращения мужа ее лицо будет как новое, без признаков оперативного вмешательства.

Оксана с наслаждением пила утренний кофе со сливками, сидя одна в гостиной, когда зазвонил телефон.

«Кто бы это мог быть?» – вяло, без любопытства подумала она. Последнее время домашним почти никто не пользуется. О существовании такого телефона все как будто бы договорились позабыть.

Она не спешила бежать к аппарату, она вообще уже не помнила, когда в последний раз куда-нибудь спешила. Жизнь была ровной, размеренной, распланированной, стабильной и, следует отметить, очень скучной. Исключением были дни, проведенные с подругами на отдыхе, за границей. Вот тогда она преображалась, и узнать ее было невозможно. Непонятно откуда бралась энергия! Она, забывая о своих далеко не юных годах и тучном теле, могла танцевать на дискотеках до самого утра и тут же выходить на яхте в море, весь день плавать, загорать, пить виски, а вечером – снова на дискотеку. Там, в Анталии, она была совершенно другой. Подруги смотрели на нее и не узнавали. Привыкнув видеть ее дома аморфной, медлительной и зачастую апатичной, будто она и не жила, а лишь со стороны наблюдала, как проходит жизнь, они поражались этой перемене в Оксане, едва пересекалась граница. Казалось, кто-то невидимый вставлял в нее батарейки, заменял в ее мозговом компьютере программу, и она становилась абсолютно другой. Оксана мгновенно забывала о своем возрасте и вспоминала о существовании мужа и сына только в те минуты, когда они ей звонили.

Телефон продолжал звонить, и Оксана с раздражением крикнула:

– Кто нибудь, может взять трубку?

Ей не хотелось вставать, она знала, что звонок предназначается не ей. «Наверное, дети звонят обслуге. Пора это безобразие прекратить! Ведь предупреждала же, когда брала на работу, чтобы не давали телефон своим родственникам. Неужели это так трудно понять? И когда у нашего народа поменяется менталитет? Пришли на работу в порядочный дом, почти весь день находятся в такой красоте, среди блистающей роскоши, с которой то и пыль вытирается легко, и не ценят своей удачи, – всё больше распаляясь, думала Оксана. – Как этим тупоголовым еще объяснять, чтобы дошло до их мозгов, что дом, в котором я живу, – это мой дом, а не контора, в которой они временно работают!»

Наконец телефон заткнулся, однако настроение уже было испорчено. Она встала с решительным и грозным видом, намереваясь сделать последнее предупреждение бестолковой горничной, за которым последует увольнение, если такой звонок повторится хоть раз. И увидела, как та, подобострастно изогнувшись, уже бежит навстречу с трубкой в руках.

– Оксана Владимировна, это вас к телефону. Приятный мужской баритон.

– Что?!

Только что смягчившаяся Оксана мгновенно побагровела от нового приступа гнева: «Да как она, дура, смеет комментировать! Приятный баритон! Да что она себе позволяет!»

Но сказать ничего не успела. Горничная уже сунула ей в руки трубку и, бесшумно развернувшись в своих тряпичных розовых тапочках на гладко отшлифованном мраморном полу, исчезла за изгибом интерьера.

– Алло, – сказала Оксана трубке и вернулась за свой столик, к недопитому кофе.

После первых слов обладателя приятного баритона ее сначала бросило в жар, а затем – резко в холод. Рука, державшая трубку, мгновенно стала влажной, тело задрожало мелкой противной дрожью. И стало так гадко, будто в руку ей вложили не трубку, а холодную, мерзкую лягушку. Оксана почувствовала, что во рту пересохло, и ей внезапно захотелось выпить не кофе, а стакан доброго виски.

– Я подумаю, – только два слова сумела ответить Оксана обладателю приятного баритона, с трудом разжав побелевшие губы.

И телефон стал издавать короткие гудки.

Она не помнит, сколько времени находилась в состоянии оцепенения. Страх сковал ее тело и душу. Весь мир вдруг покрылся коркой льда. Лед был всюду – и в доме, и на дышащей зноем улице. Казалось, что-то страшное обрушилось на ее несчастную голову, и весь мир изменился вокруг. Она не могла осознать, что ее тайна известна, возможно, только одному постороннему человеку. Или двум. Ей уже представлялось, что о ней знает весь мир. И этот мир мгновенно стал враждебным Оксане.

«Что делать?» – только один вопрос сверлил, ввинчивался в мозг. Но ответа не приходило. Сумму, которую хотел получить обладатель приятного баритона, нельзя было назвать такой уж астрономической. Для Оксаны это была не сумма. Она понимала главное: это только начало. Денег давать нельзя: дашь один раз – будешь давать всю оставшуюся жизнь. Это надо прекратить сразу, пресечь попытку шантажа на корню. Но как он мог узнать о подробностях, о которых вообще никто не знает?

«Так, спокойно! – попыталась привести мысли в порядок Оксана. – Если за мной следили отдельно взятые аферисты, это еще не так страшно. А если их нанимал Виктор, это конец. Конец всей жизни. Он меня не убьет, нет. Я знаю, что он сделает. Убивать ему нельзя, ему вообще нельзя сейчас замараться. Он просто закроет меня в психушке, в провинциальном городке, на меня наденут смирительную рубашку и напичкают транквилизаторами, я не буду знать даже, как меня зовут. Да, я помню, как он советовал своему товарищу расправиться с оппонентом. Но прошел целый год! Не мог этот филер молчать год, – наконец в ее мозгу наступило прояснение. – Он сказал, что всю информацию обо мне может продать либо мне, либо мужу. А если задумал продать ее нам обоим? Или тому, кто даст больше? Что же делать? Господи! Помоги! Да, Господь отвернулся от меня, если допустил такое. Но где выход? К кому обратиться за помощью? Кроме Софьи, никто не мог знать подробности такого рода. Может, это она? Но зачем это ей? Деньги у нее есть, муж – олигарх, любовников – куча. Тогда где мотив? Зависть? Суки! Они все мне завидуют! Нет, не может быть, это не Софья. Но с ней в любом случае надо посоветоваться. Это единственный посвященный человек, который находился тогда в непосредственной близости».

И Оксана, трясясь, как в лихорадке, стала поспешно набирать номер телефона подруги.

– Ты где? – резко, без предисловий и приветствий спросила Софью нетерпеливым голосом, когда та сонно ответила.

– Где же мне быть в такую рань? Дома, в постели.

– Уже половина двенадцатого.

– Это для тебя – уже, а для меня – еще. Ты чего такая загруженная с утра? Что-то не так с лицом? Что случилось? – постепенно просыпаясь, пыталась понять причину тревожного голоса подруги Софья.

– Что-то сильно не так в моей жизни!.. Но не по телефону… Подъезжай на летнюю площадку к «Премьере». Поговорить нужно. Только давай поскорей, не тяни до вечера.

– Действительно что-то серьезное? Да что с тобой, Оксана? Я и не помню уже, где эта «Премьера». Ты что, приличнее места не знаешь? Чего мы туда потащимся?

– Того и потащимся, что в приличных местах, где мы обычно сидим и мило беседуем, нас могут записать на диктофон. И потом за наши секреты девичьи могут затребовать кругленькую сумму. А в «Премьеру» сейчас ходит одна беднота из биомассы, и там не на ком заработать.

– О, как тебя шарахнуло! Я помню, ночью была гроза… Видно, зря вы на холме дом построили, – попыталась пошутить Софья.

Но Оксана шутку не поддержала, а только разозлилась.

– Короче, через полчаса я тебя жду. Всё.

– Ну, знаешь, я не думаю, что через полчаса буду, готова. Да и пробки в это время в городе. Давай через полтора хотя бы.

– Так вызови такси. А пока одевайся, тогда успеешь. Отдохни от машины. Может, выпьем чего-нибудь.

– С утра? Выпьем? Ясно, пришла беда. Всё, я уже проснулась. Выезжай в свою таверну, сейчас подъеду.

– Ты с самого начала, с первой фразы, с первого звука мне всё расскажи, – потребовала Софья. – И не дергайся, не паникуй! Сейчас что-нибудь придумаем.

– Я не уверена, что мы сейчас что-нибудь придумаем, – сказала убитым голосом Оксана. – Понимаю, что меня могли снимать, записывать, следить за мной в Анталии. Это мне ясно. Одного не могу понять: откуда он мог знать, что я сделала аборт от турка? Об этом знали только ты и я.

– Ты сдурела?! На меня думаешь? Кто тебе делал аборт? Я? А кто анестезию? А сколько человек видели тебя в больнице? А кто тебя отвозил и забирал оттуда? Ты думаешь все такие слепоглухонемые?

– Да не в этом дело! Кто мог знать, кроме тебя, что я залетела не от мужа и поэтому не стала рожать? Ты сама знаешь, как Виктор хочет малыша. Просто как помешанный. Особенно сейчас, когда приближается к полувековому рубежу, когда сын вырос. Через день заводит разговор о моем последнем шансе родить ему дочку. Утверждает, что за границей в сорок рожать не боятся. Обещает мне такие подарки за ребенка – не поверишь!

– А чем тебя еще можно удивить?

– Да практически ничем. Говорит: «Ты только роди – я тебе кучу нянек обеспечу, всё, что пожелаешь, сделаю для тебя».

– Ну и роди! Блин, жаль, что прямо сейчас нельзя! Слушай, а ты сейчас не беременна, случайно?

– Случайно – нет. Ты что, обалдела? Так вот, я не могу понять, откуда они узнали, что я делала аборт от Тамира? – продолжила Оксана.

– Да таких вещей никто не может знать. Это всё домыслы. Он взял тебя на пушку, а ты повелась. Другое дело, что этот аборт может сильно пошатнуть ваши отношения с Виктором. Вот об этом надо подумать заранее. Нужно срочно поехать в больницу и дать людям денег за молчание.

– Не собираюсь я никуда ехать и тем более – кому-то давать деньги. У меня железное алиби, и Виктор знает обо всем. Я, как вернулась, якобы подхватила сильнейший грипп, лежала с температурой под сорок и врачи мне сказали, что рожать опасно. Ребенок мог родиться с отклонениями. Мне врачи так и сказали: «Ваш ребенок может родиться либо физически, либо умственно недоразвитым». И мы всё это с Виктором обсуждали. Ему и в голову не пришло, что я после поездки забеременела. Да и я сообщила о своей беременности только спустя полтора месяца. Кто там разберет, когда это произошло? То ли двадцать пятого августа – с турком, то ли двадцать шестого – с мужем?

– Да, он у тебя в таком сумасшедшем ритме живет, что даже не заметил бы, что ребенок не его. Виктор тоже смуглый и кареглазый, – рассмеялась Софья.

– Это мой любимый типаж, я постоянна в своем выборе, – улыбнулась Оксана.

– Ну вот, значит, не всё так страшно – ты уже улыбаешься, – подняла бокал Софья.

– Да, после выпитого виски не так страшно, но выхода я пока не вижу.

– Выход, подруга, всегда там, где и вход. Давай по порядку. Я до сих пор не слышала подробностей диалога.

– Не было диалога. Я только сказала «алло», а потом говорил только он – быстро, четко, профессионально. Я даже его представила – в такой, синей рубашке и в галстуке, с кожаной папкой в руках. Добросовестный офисный работник. В его голосе не было ни издевательства, ни превосходства – интеллигентно так и вежливо. И поэтому очень страшно. Я поняла, что это очень серьезно. Это не мелкий шантажист – это акула. Я чувствую, что уже наполовину проглочена, а что делать, не знаю.

– Ты мне скажи, что конкретно он знает?

– Я поняла, что всё.

– Как ты поняла из такого короткого разговора?

– Не знаю, как тебе это объяснить.

– Объясни, как есть. Уж я постараюсь понять.

– Я так испугалась, что не помню подробностей разговора, но у меня возникло ощущение, что я перед ними голенькая как на ладони.

– Понятно. Наверное, были ключевые фразы, так построен весь монолог, что тебе даже не пришло в голову что-то спросить или усомниться. Сразу было ясно: они владеют всей информацией о тебе. Слушай, Ксюш, а может, ты преувеличиваешь? Я понимаю – испугалась, запаниковала. Так на воде люди тонут возле берега. Просто от паники. Давай спокойно обсудим. Что конкретно есть у них в наличии? За что ты должна им заплатить? Ты спросила?

– Запись на диске. Он сам сказал. Там всё. Я поняла, что меня писали даже когда я своему турку номер в отеле снимала напротив своего номера и платила наличными, не говоря уже о том, что мы в том номере делали. Как занимались любовью на яхте. Как познакомились, как расстались. Всё есть. Вот скажи, кто мог снимать нас на яхте, в море?

– Видеокамера в каюте. И что тут удивительного? Думаешь, чтобы тебя снимать, обязательно в твоих ногах должен стоять мужик с камерой наперевес? Ну, ты даешь!

– Да нет, я не о том. Кто мог знать, что мы конкретно в этот день, именно на этой яхте будем?

– Вот наивная! Если за тобой следили, значит, слушали тебя везде – и по телефону, и в номере, и на пляже. Слушали и работали. Сейчас это дело развито. Спрос рождает предложение. Столько развелось богатых людей, а такие вещи, как любовь и ревность, жажда мести и всё прочее, были во все времена.

– Ты думаешь, это мой муж? – со страхом произнесла Оксана.

– Нет, не думаю, что их нанимал Виктор. Если бы это сделал он, тебе бы позвонили сразу по возвращении из Турции и предложили выкупить материал. По более высокой цене, чем заплатил Виктор. Если бы ты купила, ему представили бы отчет о том, как ты провела отпуск, зевая у бассейна, снабдив его реальными фото, где ты действительно зеваешь, правда, после бурно проведенной без сна ночи, – улыбнулась Софья.

– Да, это не Виктор. Уже легче.

– Да ни черта не легче! С чего ты взяла? – распалилась вдруг Софья. – Как ты не понимаешь, что сегодня ты выкупишь у них диск за сто тысяч, а завтра тебе позвонят и предложат его же за двести. И так до полного твоего банкротства. Этих дисков можно накопировать целый вагон.

– Да, я тоже думала об этом. Платить нельзя. А если не платить? Знаешь, что он сказал? Если я не заплачу, через два дня фильм покажут по кабельному телевидению и вдобавок разошлют по трем адресам. Каким адресам, тебе, надеюсь, говорить не надо.

– Ну да, наверное, сыну в университет, мужу в офис и родителям домой. Верно?

– Да.

– Вот подонки! Слушай, Ксюш, а ты со своим «турецким подданным» когда последний раз общалась?

– Неделю назад. А что?

– Так, может, это «казачок засланный»? Может быть, это у него совместное украинско-турецкое предприятие? Ты не думала об этом?

– Нет, не может быть.

– А почему не может? Вспомни, как он тебя лихо раскрутил. Ты ему и номер сняла, и поила, и кормила. И яхту наверняка ты оплатила? Я что-то не припоминаю, чтобы он хоть один раз полез в карман за деньгой. И в ювелирный магазин вы ездили зачем-то. Ты мне не стала докладывать, зачем. А я тогда еще подумала: если ты в Европе такие классные вещи покупаешь, зачем тебе низкопробная турецкая мишура понадобилась?

– Ну, купила я ему браслет на память. Мне самой хотелось, чтобы он меня помнил. Он не просил меня о подарках.

– Ну, конечно, не просил! Просто элегантно подвел тебя к этой мысли. Молодец парень, не промах! Я не хочу тебя обидеть, Ксюш, но сама подумай: ты ему понравилась или твоя кредитная карточка? Ты же видела, какие девчушки рядом кружили, юные прелестницы. А он, такой молодой, как Аполлон, красивый, атлетически сложенный, превосходно владеющий английским и русским языками, влюбился в тебя, сорокалетнюю толстую тетку, и ронял слезы при расставании, страстно целуя твое лицо перед автобусом, полным наших туристов. А ты не подумала, что он и тогда работал на камеру?

– Прекрати сейчас же! Слышишь?

Оксана резко вскочила из-за столика, так резко, что пластиковый столик, ничем не укрепленный снизу, пошатнулся и с него посыпались на пол бокалы, салфетки и фольга от съеденного шоколада. Но она даже не обернулась на звук бьющегося стекла, поспешно выбежала к дороге и, едва сдерживая рыдания, подняла руку проезжавшему такси.

«Итак, я сама должна разобраться со всей этой грязью. Подруг у меня, как выяснилось, нет, – думала Оксана, горько рыдая в прокуренном такси, застрявшем в автомобильной пробке на одной из центральных улиц Киева. – Никому нельзя доверять. Прав был Виктор: мы живем в джунглях, и каждый норовит друг друга сожрать. Хорошо, если выяснится, что шантажист левый, совершенно не знакомый мне человек. А если это моя ближайшая, задушевная подруга действует через третье лицо? Как жить дальше? В полной изоляции? Ни с кем и никогда не общаться, не ездить с ними отдыхать, никому не верить? Закрыться в красивом доме с мраморными колоннами, за высоким забором и пить в одиночестве виски? Надо взять себя в руки и определиться, с чего начать», – подъезжая к своему дому и приводя в порядок макияж и мысли, рассуждала Оксана.

Она попросила таксиста остановить машину, не доезжая до её дома, по опыту зная, что это действует на таксистов всегда одинаково: глядя на шикарный особняк, они обычно умножали тариф на два, а то и на три. Оксана с детства была девочкой прижимистой и не любила платить лишнюю копейку. Сегодня, несмотря на то что была если не самой богатой женщиной большого города, то одной из них, она стала еще более скаредной.

Дома, сбросив с себя всю одежду, накинула легкое кимоно и, захватив купальник и полотенце, направилась сквозь длинный стеклянный туннель, служивший оранжереей, к соседнему, отдельно стоящему зданию. Здесь находились огромный бассейн и несколько просторных комнат, где можно было отдохнуть, полюбоваться красивыми картинами, послушать музыку, расслабиться после плавания, лежа в тишине на удобных, мягких диванах. Просто побыть в одиночестве.

Сначала она зашла в душевую и тщательно обмыла свое крепкое белое тело. Да, она никогда не была хрупкой, как березка, девушкой, даже в семнадцать лет. С ее высоким ростом и широкой мужской спиной спасала только роскошная грудь. Все мужчины западали именно на эту часть ее драгоценного организма. Виктор тоже любил положить, как младенец, голову на ее пышную грудь, когда засыпал в супружеской постели. Правда, в последнее время это случалось всё реже. Впрочем, она не особенно переживала по этому поводу. Прошли времена, когда она волновалась из-за его походов на сторону. Сегодня она была уверена в себе и в своей жизнеспособности. Нет, правильнее сказать – еще вчера она была не просто уверенной, а слишком самоуверенной. Сегодня всё рухнуло, и надо срочно спасать прежний мир, возвращать былую уверенность. Но как? Оксана прошла к бассейну и взглянула на термометр.

«Вода – тридцать три градуса. Не очень освежит. Надо бы распорядиться, чтобы понизили температуру», – подумала она и осторожно спустилась по лестнице в воду.

Проплыв пару раз от начала до конца бассейна, она устала с непривычки и перешла в другое помещение, где были размещены несколько джакузи и душ «шарко». Плюхнувшись в одну из ванн, нажала на кнопки и, прикрыв глаза, расслабилась.

«Почему я так редко сюда заходила раньше? А всё лень!»

И только сейчас вдруг поняла и оценила, чем владела до сегодняшнего дня, какие возможности не использовала просто из-за лени пройти несколько шагов. Не хотелось себя напрягать. «Да, это про меня анекдот, – глумилась над собой Оксана. – Скажите, как вы расслабляетесь? – Да я и не напрягаюсь». Теперь придется-таки напрячься, по крайней мере придется напрячь мозги для спасения себя любимой. Ей было страшно подумать, что стоит за угрозой огласки ее романа. Она попыталась вспомнить подробности прошлогодней поездки, но чем живее всплывали в памяти картинки, тем сквернее становилось на душе.

– Господи, – глухо застонала Оксана, – и за что ты меня покарал?! А если бы я отказалась платить или у меня не оказалось этой суммы, жутко представить, что этот диск действительно могли прокрутить по кабельному телевидению и показать моему сыну!

Вот это самое страшное! Даже не мужа боялась Оксана и не его гнева. Мужу она знает, что ответить. Сам отнюдь не святой, и сколько намеков она получала от знакомых, сколько предложений от сердобольных подруг, которые якобы из желания сохранить их с Виктором брачные узы хотели помочь, вывести неверного супруга на чистую воду. Однако Оксана видела их лицемерие и зависть, желание разрушить столь удачный и прочный семейный тандем. Только Софья иногда давала ей приемлемые советы. Однажды Оксане доложили, что ее Виктор собирается в командировку не один, и Оксана метнулась к Софье с просьбой проследить за ним в аэропорту, сфотографировать с любовницей. Софья спокойно ответила: «Для тебя, подруга, – не вопрос. Всё сделаю, как хочешь. Только сначала хорошенько прикинь, надо ли это делать? И чего ты добьешься? Не буди спящую собаку! Мой тебе совет: если даже дело обстоит так, как тебе обрисовали, тем более сделай вид, что у вас всё великолепно. Будь нежна и внимательна, относись к нему лучше прежнего и ни в коем случае не подавай вида, что знаешь о его похождениях. Ты не представляешь, чем могут обернуться для тебя твои же обвинения, ты можешь потерять мужа. Не впускай никого в свою личную жизнь, всё сама тихонько переживи, выплачь в свою подушку. Не слушай этих баб, все они тебе завидуют и подстрекают к разборкам. Вот увидишь, как будут радоваться, если вы разбежитесь». Права оказалась Софья.

Оксана выдержала все похождения и увлечения Виктора и верила, всегда свято верила, что муж никогда не бросит ее с сыном, не уйдет ни к молодой и стройной, ни к умной и красивой. А всегда будет в семье. Тем более не уйдет сейчас, когда всё движимое и недвижимое имущество, фирма и депозиты оформлены на нее, их сына и ее родителей. Так Виктору было надо. Он сделал это, и в последнее время, когда звонил из Лондона или Парижа, так, смеясь, и говорил: «Звоню самой богатой женщине города. Могу попросить к телефону Оксану Владимировну?»

«Нет, допустить огласки нельзя, – думала Оксана. – Надо платить, нет у меня другого выхода. Только сначала я посмотрю, за что платить. И не дам всю сумму сразу. Да, именно так я и сделаю», – решила Оксана и тут же вышла из бурлящей ванны. После принятия решения ей сразу стало легче. А может быть, вода забрала весь накопившейся негатив, весь страх и раздражение?

«Да, обязательно надо плавать каждый день, пока есть такая возможность. Фу ты, черт, что я такое думаю! Почему – пока? Она будет у меня всегда, эта возможность!»

Эти два дня Оксана жила, как на вулкане. Она вздрагивала от каждого звонка, не хотела выходить из дома, избегала встреч с сыном и, сказавшись больной, не выходила ни к завтраку, ни к ужину. Аппетит пропал напрочь. И только любимый напиток – виски – спасал и давал забыться коротким тревожным сном ночью. Но на рассвете просыпалась, как от толчка, от страшной тревожной мысли и уже не могла заснуть, как ни старалась. Она уже готова была расплатиться и забыть весь этот кошмар, с нетерпением ожидая окончания двух отведенных ей суток. Деньги лежали не только в различных банках, но и дома – в сейфе, в нескольких потайных местах. Была также сумма, не учтенная мужем. Этой суммой Оксана и собиралась рассчитаться с шантажистом за прошлогодние сладостные утехи.

«А черт с ними, с деньгами! Оно того стоило, если честно», – успокаивала сама себя Оксана. Хотя с деньгами она всегда расставалась весьма болезненно. А что остается делать? Другого выхода она не видела.

Когда раздался ожидаемый звонок, Оксана почти с радостью сообщила, что согласна выкупить диск, однако хотела бы удостовериться, что ее не разводят. И платить будет двумя частями. Одну часть – до получения диска, другую – после. На том конце трубки мгновенье помолчали и согласились.

– Ну, когда вы готовы к встрече? – первой задала вопрос Оксана.

– Вы часто с подругами бываете в кофейне в центре города, не правда ли?

– Да, – растерянно ответила Оксана.

– Сегодня вы придете туда без подруг. В двенадцать часов дня. Сядете за столик в зале для некурящих, на котором будет стоять табличка «Стол заказан». Справа от входа. Сядете спиной к двери. Не забудьте дома мобильный телефон.

После этих слов в трубке раздались короткие гудки. Незнакомец не был так хорошо воспитан, как Оксане показалось в прошлый раз, – он положил трубку первым, не попрощавшись. И надо заметить, не был трусливым. Он не сказал Оксане ожидаемую фразу, которую она приготовилась услышать: «И не вздумайте сообщить о нашей встрече в милицию».

Ровно в двенадцать Оксана зашла в кофейню, и ей сразу бросилась в глаза большая табличка на столике со словами: «Извините, стол заказан». Она села спиной к двери. Тут же к ней подошел симпатичный молоденький официант и, вежливо улыбнувшись, с грациозным наклоном головы раскрыл перед нею меню в толстом кожаном переплете. Не заглядывая в меню, Оксана тихо, внезапно охрипшим от волнения голосом заказала стакан минеральной воды без газа. Кофе ей сегодня не хотелось.

– Что-нибудь еще? Или можно забрать меню? – снова наклонился к ней официант.

– Заберите.

Она сидела минут пять в ожидании стакана воды, но показалось, что прошла целая вечность. Так же бесшумно, как в прошлый раз, кошачьей походкой подошел официант и поставил на красиво вышитую круглую салфетку высокий стакан с минеральной водой. Опять мило улыбнулся и, видимо, приготовился сказать обычную дежурную фразу: «Приятного аппетита», но, тотчас поняв, что она прозвучит неуместно, так же быстро и тихо отошел.

Оксана, чуть не захлебнулась первым же глотком воды, когда перед нею вдруг возник мальчишка лет восьми и, протянув ей небольшой серый пакет из плотной бумаги, громко произнес:

– Тётенька, это вам просили передать.

Она несколько секунд глупо смотрела на мальчишку, не зная, что делать. А он, так и не дождавшись, когда тетенька возьмет в руки пакет, положил его перед нею на стол и исчез. Не понимая, почему, она испугалась до полусмерти и сидела тихо, боясь пошевелиться. Внезапно зазвонил телефон, она вздрогнула и пролила воду на юбку. Открыв дрожащей рукой модный телефон, конечно, увидела надпись на дисплее: «Номер засекречен». Приятный баритон предложил ей расплатиться и выйти из кафе. Она вышла и только успела подумать: «И что дальше?», как телефон снова зазвонил. Всё тот же голос предложил повернуть направо и двигаться к началу улицы. Оксана, не знала, где конец, а где начало этой улицы, но, видимо, это хорошо знал обладатель приятного баритона.

«Ах, да, – вспомнила Оксана, – еще в школе нам, пионерам, рассказывали, что отсчет домов на улицах начинается от главпочтамта».

И она устремилась направо. Дойдя до начала улицы, снова услышала звонок и решила уже не класть телефон в сумочку, а держать его постоянно в руке.

– Алло, я подошла к первому дому улицы.

– Поверните направо и пройдите через сквер к подземному переходу. Пройдите через переход и поверните снова направо. Остановитесь перед лестницей напротив газетного киоска.

На этом указания прервались.

Когда Оксана свернула в очередной раз направо, она подумала иронично: «Ну что, дорогая, любила гулять налево, теперь погуляй и направо». Неожиданно ей стало так смешно, что она рассмеялась. Но тут же из глаз брызнули слезы, и если бы снова не дал о себе знать телефон, у нее в этом грязном подземном переходе, в котором бог весть когда была в последний раз, случилась бы самая настоящая истерика.

– Видите нищенку у выхода перед лестницей? – спросил незнакомец.

– Да, – тихо ответила Оксана.

– Суньте ей в руки ваши деньги и быстро уходите из перехода. Быстро! – строго скомандовал голос.

Оксана дернулась к нищенке. Лихорадочно вытаскивая плотный целлофановый пакет из маленькой тесной сумочки, она в спешке сломала ноготь на указательном пальце. Бросив пакет в подол грязной вонючей нищенки и едва дыша, припустила вверх по лестнице, словно за нею гналась свора собак. Выскочила из перехода и оказалась на тротуаре, который плавился от яркого летнего солнца.

«Давненько я не путешествовала по родному городу пешком, – судорожно втянув в себя горячий пыльный воздух, подумала Оксана. – Вот это денек у меня сегодня выдался! Запомню на всю жизнь».

Телефон зазвонил вновь:

– Теперь, вернитесь в кофейню и выпейте чашечку кофе. Вы это заслужили, – издевательски прозвучал голос. – Сесть можете за любой столик, пробудете там до четырнадцати часов и можете ехать домой. До связи.

Если бы Оксана снова спустилась в подземный переход, она бы уже не увидела грязную нищенку. Но спускаться в этот сырой заплеванный переход еще раз было выше ее сил, и она, обойдя пешком целый квартал и сделав приличный круг, вернулась в ту же кофейню. Села за столик уже в зале для курящих и первым делом заказала сигареты и виски. Посмотрела на свои шикарные часики в корпусе из белого золота с бриллиантами. Золотые стрелки под сапфировым стеклом показывали двенадцать часов, тридцать восемь минут. Оксана не поверила своим глазам. Значит, она потратила на свое путешествие не больше двадцати пяти минут. Немыслимо. Ей казалось, что бродила по жаре не меньше часа.

Оказавшись в салоне своего «Бентли», подаренного ей мужем в прошлом году на день рождения, Оксана наконец почувствовала себя в безопасности. И только тут вспомнила, что у нее в руках «бомба». Маленький серый пакет притаился, как змея, в ее сумочке, и теперь она не знала, как просмотреть этот диск без свидетелей. В машине неудобно – могут увидеть, а в собственном доме никогда не бывает одна. Домашний кинотеатр находится в гостиной, и там постоянно околачивается горничная. Еще видеоаппаратура есть в комнате сына и в комнате отдыха в здании бассейна.

«Пойду туда, – решила Оксана. Там никого сейчас нет». Обычно горничная убиралась в этом здании по утрам. Оксана покосилась на своего водителя, как будто испугалась, что он услышал ее мысли.

– Поехали, – как можно безмятежнее произнесла она.

Вернувшись домой, она прошла в свою гардеробную и, скинув одежду, набросила на себя легкий шелковый халатик. Тонкий диск, предварительно освобожденный от чехла, мягко скользнул на дно глубокого внутреннего кармана. Чехол она зачем-то сунула под стопку белья в шкафу и, взяв из него купальник, направилась через оранжерею к бассейну. В оранжерее встретила горничную, поливавшую цветы. Та почему-то считала своим долгом обязательно поговорить с хозяйкой дома при каждой встрече. Оксана остановилась, не разобрав, что сказала горничная.

– Что?

– Вижу, вы второй раз идете в бассейн. За полгода, что я у вас работаю. Раньше я думала, что вы не умеете плавать.

– С чего ты взяла? Я обычно раз в неделю плаваю, – сама не зная, зачем, соврала Оксана. – Ты просто не видела. Или ты постоянно следишь за мной?

– Да что вы! – растерялась горничная. – Зачем же вы так? Я просто сказала, что думала.

– А ты думай о пыли, которую вытираешь, а не обо мне, – зло ответила Оксана и быстро пошла прочь.

«Что со мной? Почему я так отреагировала на эту дуру? – думала она в раздражении. – Нервы расстроены, я психую без повода. Надо держать себя в руках. А может быть, и эта девица работает на них? Пыль вытирает под моей кроватью, жучки мне туда подкладывает. Всё может быть. Должны же быть их люди в моем окружении. Или это мой водитель? Господи! Вспомнить только, какие я разговоры вела при нем с подругами и по телефону! Он работает у нас уже лет восемь, почти членом семьи стал. Нет, не может быть, он верный пес. Смотрит в глаза и ловит каждое мое слово. Иногда мне кажется, что готов работать бесплатно, лишь бы рядом быть. Или он так искусно замаскировался? Да, теперь всех буду подозревать. Надо подольше поплавать: вдруг горничная придет, а меня в бассейне нет. Хотя какое ей дело, чем я занимаюсь в собственном доме?»

Оксана плавала, словно отрабатывала долг горничной, – шесть раз туда и обратно вдоль тридцатиметрового бассейна. Устав с непривычки, на дрожащих ногах поднялась по скользкой лесенке и, завернувшись в большое пушистое полотенце, медленно побрела длинным коридором в комнату отдыха.

«Господи! Диск остался в халате», – с испугом вспомнила Оксана, развернулась в конце коридора на сто восемьдесят градусов, побежала назад и чуть не столкнулась с горничной. Та старательно вытирала мокрые следы, оставленные хозяйкой на плитке.

Халатик, небрежно брошенный Оксаной на плетеное кресло, исчез.

– Где мой халат? – истерично крикнула Оксана, едва не лишившись сознания.

– Я повесила его на плечики, – махнула в сторону вешалки не на шутку перепуганная горничная.

Она впервые видела свою хозяйку в таком состоянии. Та, тяжело дыша, подбежала к вешалке, сорвала халат и, не глядя на горничную, грубо бросила:

– Рабочий день окончен. Иди домой.

– Но Виктор Сергеевич велел мне протирать кафель вокруг бассейна после каждого пользования насухо. Я еще не закончила.

– Так скорей заканчивай и уходи, – не оборачиваясь, ответила Оксана.

«Что это с ней, – со слезами на глазах думала горничная, продолжая протирать плитку. – Какая муха ее сегодня укусила?»

Оксана вошла в комнату отдыха и закрыла дверь на ключ. Подошла к мини-бару, открыла дверцу, достала шотландские виски. Налив стакан до половины, взяла из морозилки лед, бросила в стакан пару кубиков, медленно опустилась в кресло и, прикрыв глаза, с жадностью сделала первый глоток.

«Говорят, женский алкоголизм неизлечим, – подумала она. – Так и на самом деле можно спиться. Обычно дома я делала это крайне редко. Ладно, разгребу свои конюшни и начну вести здоровый образ жизни. Буду плавать каждое утро, запишусь наконец в спортивный клуб к Софье, она там полдня проводит. Надо только сначала лечь на липосакцию, а потом поддерживать себя в нужной форме».

Убедившись, что горничная закончила уборку и покинула помещение, Оксана, предварительно закрыв дверь на замок, приготовилась к просмотру записи.

С первых же кадров зрителю было ясно, что исполнитель проекта – профессионал. Вот Оксана с мужем выходят ранним утром из своего дома. У порога стоит свежевымытый, сверкающий «Бентли». Водитель загружает в салон два огромных кожаных чемодана. Затем следует сцена прощания. Хорошо слышны напутственные слова любимой супруге: «Не обижайся, что не провожаю. Ты знаешь, мне самому надо быть через пару часов в аэропорту, да еще в офис заехать, дела закончить. Не перегревайся на солнце, дорогая. Как долетишь – позвони».

Затем дежурные объятия, поцелуй и ответная фраза супруги. Высунувшись из полуоткрытого автомобильного окна и счастливо улыбаясь в предвкушении радостной поездки, она говорит: «Веди себя в Амстердаме прилично, не ходи на улицу Красных фонарей!»

«К сожалению, в этот раз у меня будет мало времени», – отвечает серьезно муж, и водитель, улыбаясь, смотрит на Оксану. И зрителю понятно, что это шутка: супруги – среднего возраста, добропорядочные, с высокой моралью люди.

Следующее действие снято в аэропорту. Крупным планом показана информация о рейсе «Киев – Стамбул». Снова довольное и счастливое лицо Оксаны, ее рука, протягивающая паспорт на контрольно-пропускном пункте. Крупным планом ухоженные руки с пальцами, густо унизанными кольцами.

Очередные кадры переносят зрителя в Анталию. Вот Оксана заполняет карту гостя в пятизвездочном клубном отеле. Рядом с нею сидит переводчик, и сразу всем ясно, что она не владеет даже самым начальным уровнем английского языка. Переводчик терпеливо объясняет Оксане, в какую графу она должна вписать свои фамилию, адрес, место работы. Вот он произносит дежурную шутку о том, что слово «секс» в переводе с английского означает принадлежность к полу, а не то, что она подумала. Все улыбаются, звучит смех, виден дорогой интерьер холла с мирно журчащим фонтаном в центре.

А затем кадры в ресторане, где Оксана перед «шведским столом» в задумчивости разглядывает надписи на английском языке. И крупная горизонтальная морщина на ее челе красноречиво говорит зрителю о непомерно тяжелой задаче для ее мозговой деятельности. Оксана решает эту задачу своеобразно. Она принимается открывать крышки всех котелков с горячей едой – по очереди. Наконец, найдя то, что ей нужно, берет с лежащего рядом блюда большую ложку и накладывает себе куски тушеного кролика. По довольному выражению лица нашей героини видно: да, диетическое мясо – это то, что ей требуется. Она в предвкушении наслаждения блюдом. И сразу же, безо всяких предисловий, идет следующий кадр, который выглядит особенно эффектно, потому что лишен, как минимум, нескольких логических звеньев в цепи представляемых событий. Лицом к лицу – Оксана и молодой, очень красивый мужчина. Мужчина не просто молодой, он вызывающе юн и никак не подходит героине, снявшейся в главной роли столь захватывающего фильма. Вот юноша наклоняется к ней через стол. Зритель видит, как он берет со столика дорогую зажигалку, по всей вероятности, принадлежащую героине, и, высекая огонь, галантно подносит его к ее сигарете. Они смотрят друг другу в глаза, и плотоядный взгляд Оксаны говорит красноречивее любых слов.

В этом месте Оксана поняла, что нуждается еще в одной порции неразбавленного виски. Она нажала на паузу и прошла к мини-бару. Налив в стакан спиртное, залпом выпила, достала с полки нераспечатанный блок сигарет, предназначенный для гостей, ибо в их доме нет курящих. Распечатала одну пачку и в растерянности поискала зажигалку. Ее «Зипа» осталась в потайном кармане чемодана. Не найдя зажигалки, прошла в соседнюю комнату с камином. Там должны быть спички. Она не ошиблась: длинная коробка с толстыми огромными спичками, способными зажечь даже мокрые после ливня дрова в лесу, лежала на мраморной ступеньке возле изящного небольшого камина. Подкурив сигарету, Оксана жадно затянулась несколько раз и, почувствовав, как легкая волна опьянения наконец затуманила ее воспаленные мозги, решила вернуться к своей добровольной пытке. Можно было, конечно, и не смотреть всю эту бодягу: кому, как не ей, знать во всех мельчайших подробностях, что там было дальше. Но она уже начала и не могла остановиться. Просмотр фильма вызывал весьма сильные и противоречивые чувства, некоторые из которых она испытывала, пожалуй, впервые. Чувство стыда, безусловно, доминировало над остальными. И еще была страшная злость: ее выставляли полной идиоткой. Но, как ни странно, ей хотелось смотреть этот фильм дальше. Она как будто снова переживала и все приятные эмоции, связанные с этим событием в ее жизни. Вот они с Тамиром танцуют, тесно прижавшись, друг к другу, щека к щеке, и ее рука лежит на его затылке. Она нежно гладит его жесткие, густые волосы. Оксана даже вспомнила в этот момент, как пахла его юная свежевыбритая кожа. А какие приятные ассоциации вызвало его удивительное имя, когда она услышала его впервые! И воспоминания, были такими яркими, свежими, словно это было вчера, а не год назад. Ей захотелось снова туда, к нему, в эту знойную августовскую ночь, под звездопад анталийского неба, к его горячим молодым рукам, к его нежным, страстным губам.

А вот они вышли из дискотеки и направились к берегу моря. В конце пляжа они останавливаются, долго и страстно целуются, прильнув друг к другу. Хорошо слышны слова, которые она произносит внезапно севшим от желания голосом: «Помоги мне расстегнуть молнию». И его смуглая рука на ее белом сарафане медленно опускается по спине всё ниже и ниже. Затем он освобождает ее полные плечи от бретелек, и сарафан с легким шорохом падает к их ногам. Изумленный юноша со смехом произносит фразу: «Вау! Какой сюрприз», когда обнаруживает, что под сарафаном ничего нет. Оксана «забыла» надеть белье.

Она переступает через белое пятно из пенных кружев и, взяв его за руку, ведет к воде. Подойдя к кромке воды, они снова целуются, и юноша ловкими движениями стаскивает свою футболку и джинсы.

Первая эротическая сцена выглядела пошло: в глаза бросались белые, ярко контрастирующие с загаром интимные части ее тела, делавшие отнюдь не безупречную фигуру еще уродливее.

«Вот дура! – в сердцах подумала Оксана. – Надо было сходить перед поездкой в солярий!»

А камера, как будто издевалась над ней. Крупным планом снятые, сверкающие в ночи, белые, целлюлитные ягодицы Оксаны были отвратительно вульгарны рядом с атлетически сложенной, шоколадной, юной фигурой Тамира.

Несмотря на большое количество выпитого алкоголя, мозг Оксаны оставался трезвым, и сейчас, глядя на эти кадры со стороны, она с удивлением отметила, что инициатором всех действий была именно она, Оксана, а не Тамир. Вспоминая в течение всего года события прошлого лета, ей так не казалось.

«Ну что же, одна эта сцена уже потянет на полтинник зелени, – подумала Оксана. – Надо платить». И прокрутив в быстром режиме весь диск, убедилась, что платить есть за что. Интимные кадры были один отвратительней другого. Когда она смотрела художественные фильмы с эротическими сценами, всё выглядело иначе. Здесь же всё было пошло, мерзко. Ей стало совершенно очевидно, что это вульгарный мезальянс. Рядом с красивым, великолепно сложенным юношей Оксана выглядела на экране слишком старой и слишком толстой, грубой самкой в своем животном инстинкте. Они настолько не подходили друг другу, что здесь не могло быть и речи не только о каких-либо чувствах, но даже просто о симпатии с его стороны. Деньги – вот что являлось реальным стимулом для Тамира. И сейчас Оксана это поняла. Она внезапно протрезвела: «Вот сволочь! Это он! Права была Софья, он замешан в этом дерьме».

И сразу же память услужливо вернула ее на пристань в тот момент, когда они выбирали яхту для прогулки. Оксане сначала приглянулась отдельно стоявшая, шикарная яхта, но Тамир потянул ее за собой и сказал, что за прогулку на этой красавице запросят слишком дорого, – она лучшая. Можно подыскать что-нибудь поскромнее. Когда они прошли пирс почти до конца, он предложил подняться на борт небольшого парусника, поздоровавшись с капитаном, как со старым знакомым. И, как потом объяснил Оксане, сбил запрошенную цену, заплатив по минимуму, конечно, из ее, Оксаниного, кошелька. А она, дура, разомлела. Он на каждом шагу подчеркивал, что не нужно сорить деньгами, что здесь все мошенники и нужно обязательно торговаться. Оксане нравилось, как он экономил ее деньги, как был скромен, когда делал заказ в ресторане. Она таяла, словно масло на сковороде, когда он рассказывал, как спешил к ней после работы, как с трудом дожидался окончания рабочего дня, как скучал без нее.

«А Софья, она ведь была рядом, почему не предостерегла, не удержала меня от этой чудовищной ошибки, за которую сейчас приходится расплачиваться? Подруга называется! Хотя, если быть честной, Софья как раз и предупреждала. Но в тот момент надо было не предупреждать, а палкой бить по башке. Ничего и никого я тогда не видела и не слышала, – думала Оксана. – Полное отупение на фоне алкогольного опьянения. Вот это отдохнула барышня! Будет что вспоминать всю оставшуюся жизнь, если выживу, конечно».

В таких грустных раздумьях прошла вся вторая половина дня Оксаны, одиноко сидящей под замком в комнате отдыха. Она курила сигарету за сигаретой и снова и снова просматривала этот проклятый диск. Ей уже не хотелось туда, под звездное небо Анталии. А если и хотелось, то только для того, чтобы всадить острый нож под ребро этого шоколадного натренированного тела.

«Да, нет сомнений, это он. И Софья права, у них украинско-турецкое предприятие. А у кого, собственно говоря, – у «них»? Кто «они»? Кто снимал сцену прощания в моем собственном дворе, когда я уезжала? Кто знал о дне моего отъезда с точностью до минут? Может быть, действительно кто-то из обслуги задействован? Как я разберусь в этом сама?» – думала Оксана, допивая бутылку виски. Но алкоголь перестал действовать на ее организм. Она чувствовала себя абсолютно трезвой.

«Итак, вторую половину я, конечно, отдам. Без всяких сомнений. И надо посоветоваться с Софьей, что делать дальше. Послушать ее мнение. Иногда со стороны виднее», – решила Оксана.

Она тяжело поднялась с дивана, вынула диск и положила в карман халата. Потом на мгновенье задумалась, снова достала его из кармана и, с размаху бросив на пол, с остервенением принялась топтать. Но диск оставался неповрежденным. Он не распался на мелкие кусочки, как ни старалась Оксана. Она подняла его с пола и попыталась разломить руками. Но диск, как заколдованный, не поддавался и этому насилию. В сердцах швырнув его в стену, Оксана упала на диван и горько – в голос – зарыдала. Она не слышала, как в дверь постучали в первый раз, и, отреагировав только на более громкие удары, замолчала, притаилась. Удары повторились, и она тихо подошла к двери.

– Кто там?

– Мама, с тобой все в порядке? – услышала Оксана голос сына.

– Да.

– Мама, открой. Я хочу с тобой поговорить.

Оксана замерла, боясь пошевелиться.

– О чем?

– Ну, открой. Неудобно же через дверь.

– Я плохо себя чувствую, давай поговорим завтра, – попыталась взять отсрочку Оксана.

– Мама, я не могу ждать до завтра, и папы нет. Ну, открывай же! – нетерпеливо повторил сын и дернул за ручку двери.

Оксана успокоилась, поняв, что на этот раз речь пойдет не о ней. Она подошла к зеркалу и ужаснулась, увидев свое отражение. Синяки и отеки вернулись на прежние места и стали еще явственней.

«Черт, совсем забыла, мне же нельзя плакать. И пить виски в таких количествах, конечно, не стоило. Да ладно, снявши голову, по волосам не плачут», – грустно подумала она и открыла дверь.

– Привет, мам. Ты чего здесь закрылась? – спросил Артем и чмокнул Оксану в щеку.

– Пошли отсюда, – потянула Оксана сына за собой, захлопнув дверь.

И они направились через оранжерею в дом.

– Ой, а когда ты уже будешь нормальная? – не ожидая ответа на свой первый вопрос, Артем задал второй, наклоняясь и заглядывая матери в лицо.

– Ты что-то хотел? – ответила Оксана вопросом на вопрос и отвернулась от пристального взгляда сына.

– Да, мамуль. Наши все едут сегодня к Таньке на дачу. У нее день варенья. Нужны деньги на подарок. Собирают по сто баксов. А у меня бабки кончились. Ты дашь?

– Дам.

– Спасибо, мамуль. Какая-то мороженая ты сегодня.

– С чего ты взял?

– Во-первых, даешь деньги без обычных лекций и нотаций. Во-вторых, не спрашиваешь, на что я потратил свои и что мы собираемся купить Таньке в подарок. И вообще, я уже забыл, когда тебя видел. Ты что, прячешься от меня?

– Всё хорошо, сын. Просто у меня тяжелый период, видимо, связанный с операцией. Депрессия. Доктора предупреждали, что такое бывает после наркоза.

– Мам, а чего ты надумала зарезаться? Ты и так у нас красавица хоть куда!

– Сдуру. Стадный рефлекс. Все туда – и я туда.

– Это твоя подружка Сонечка сагитировала тебя за компанию, да? Что бы ей не скучно было одной дома сидеть после операции, так теперь вы друг к другу в гости ездите?

– Да, Артем. Ты же такой умный, всё сам понимаешь. Зачем спрашиваешь? – улыбнулась Оксана сыну, открывая сейф.

– Вот, возьми, – протянула она купюру. – Только сто или больше дать?

– Не верю! Конечно, больше дай. Кто же станет отказываться от своего счастья! Спасибо, – выхватывая из Оксаниной руки следующую купюру, радостно подпрыгнул Артем. – Ну, ладно, мам, я уехал. Вернусь завтра к вечеру.

– Оставь адрес дачи, – пытаясь продемонстрировать заинтересованность и обычную бдительность, сказала Оксана.

– Я потом перезвоню и скажу. Сейчас не помню.

– Как же поедешь, если не помнишь?

– Мы на Серегиной машине едем, он знает дорогу. А я у Таньки еще не был.

– Ну, хорошо, поезжай и, смотри, будь умником.

– Ладно, мамуль, я понял, – прервал ее сын. – Можешь дальше не, я в курсе: «Чтобы не пришлось нам с папой краснеть за сына и т. д. и т. п.».

Он чмокнул Оксану в щеку и, сделав реверанс, умчался по лестнице к выходу. Оксана услышала звук отъезжающей машины. Видимо, Сергей поджидал Артема у ворот.

«О, Господи! – вернулась Оксана к своим тяжелым мыслям. – Если друзья сына увидят эти кадры, мальчик не переживет! Он такой нежный, добрый, с таким чувствительным сердцем! Явно не в меня. И, кстати, не в отца. А в кого, интересно?»

Оксана сидела перед телевизором, бездумно нажимая на кнопки пульта. Телевизионные каналы мелькали на экране, сменяя друг друга, но ничто не задерживало ее внимания. Оксана ничего не видела и не слышала, ее мысли были далеко. Она ждала звонка от шантажиста. Несмотря на то что она вся превратилась в одно сплошное ожидание, звонок прозвучал неожиданно. Оксана вздрогнула и осторожно, будто боясь обжечься, взяла трубку.

– Я слушаю.

– Что с тобой, дорогая? Почему так грустно? – прозвучал в трубке голос мужа.

Оксана растерялась:

– Да я просто зачиталась, была где-то далеко.

– А где твой мобильник? Ты, случайно, его не потеряла? Я тебя раз десять набирал, гудки идут, а ты не отвечаешь. Артему звоню – и та же история. Я уже начал волноваться.

– Я, кажется, его в машине забыла.

– Куда так поздно ездила?

– Ты не понял, я забыла его еще днем. Ездила к Софье в гости.

– И до сих пор не вспомнила о своем телефоне? Ты не заболела, родная? Ты же с ним ни на минуту не расстаешься.

– Не преувеличивай. Просто он лежит всегда на видном месте, но это не значит, что я постоянно болтаю по телефону.

– А почему Артем не отвечает? Он что, уже спит?

– Артем уехал к сокурснице на день рождения. Будет завтра.

– Ксюша, мы же договаривались никаких ночных гуляний сыну не позволять. Ребенок должен спать дома. Мало ли что! Почему ты его отпустила?

– Виктор, Артем уже не ребенок. Ему осенью исполнится двадцать один год.

– Для нас он будет ребенком и в сорок два! Оксана, ты меня удивляешь. А вдруг какая-то провокация против меня?! Я же тебе объяснял перед отъездом: можно ожидать любой пакости от моих противников. Ты забыла?

– Да, дорогой, извини. Я забыла.

– Ксюша, о чем ты думаешь? У тебя всё в порядке?

– У меня всё отлично. Расскажи, лучше о себе.

– У меня тоже отлично. В отличие от других. Приеду – расскажу. Не по телефону. Ты соскучилась?

– Конечно, соскучилась. Мне очень грустно и одиноко без тебя.

– Вот видишь, грустно. А я говорил тебе: давай родим дочку – скучать будет некогда.

– Говорил? Уже в прошлом? А я только сейчас поняла, что ты был прав, и подумываю над твоим предложением.

– Вот и умница! Лучше поздно, чем никогда. Приеду – сразу и займемся этим вопросом. Ты согласна?

– Да, прямо в прихожей, не снимая галстука. Знаешь, у меня такая эротическая фантазия!

– О, это что-то новенькое! А что ты читала, когда я позвонил?

– Не поверишь – «Книгу мудрости».

– Ха-ха-ха! Действительно, не поверю! И какой из афоризмов разбудил твою эротическую фантазию?

– Сейчас процитирую. Вот, нашла: «Ожидание наслаждения стоит самого наслаждения».

– Замечательно! Не помню автора. Кому же это принадлежит?

– Это Буаст.

– Ну что же, пожалуй, на этой жизнеутверждающей ноте мы и пожелаем друг другу спокойной ночи, дорогая, если не возражаешь. У меня сегодня был напряженный день. Думаю, приеду раньше, чем запланировал, и с удовольствием исполню твою эротическую фантазию. Целую!

– Я тоже тебя целую, дорогой. Спокойной ночи!

Оксана позвонила охраннику, чтобы тот принес из машины мобильный телефон.

Она еще посидела возле телевизора. Спать не хотелось, и, взяв в руки «Книгу мудрости», Оксана наугад открыла первую попавшуюся страницу. Софья ей рассказывала, что делала так, когда хотела узнать ответ на какой-либо заковыристый вопрос.

«Мать – единственное на земле божество, не знающее атеистов», Э. Легуве, – прочла Оксана, и слезы вновь подступили к ее глазам. Никогда раньше слезы не были так близко.

«Надо показаться доктору, пусть выпишет успокаивающее, – подумала Оксана. – Так я сама себя до невроза доведу».

Она ушла в свою спальню, не дождавшись звонка от шантажиста. Ночь прошла в кошмарных снах. Она видела сына в зале суда, его приговаривали к смертной казни за совершенное преступление. Будто бы он убил человека, который пытался шантажировать Оксану. Она кричала и билась в истерике, когда сына выводили в наручниках из черной металлической клетки, как опасного дикого зверя. И не могла понять, почему такое жестокое наказание, как смертная казнь, которую уже давно отменили, было применено к ее ребенку. Ведь он защищал свое божество – свою мать. А сын, уходя, оборачивался и всё смотрел на нее, и глаза его были полны ненависти и презрения. И вдруг муж наклонился к ней и шепнул тихо и зловеще: «Ты не знаешь всей правды. Артем убил своих друзей, которые посмотрели диск, забытый тобой в бассейне».

Оксана металась в бреду по бескрайней кровати, стонала и плакала. Наконец первые лучи солнца осветили ее спальню, и она очнулась от этого кошмара.

– Господи! Хорошо, что это сон! – с облегчением произнесла Оксана вслух.

Она сидела на кровати и, обхватив себя руками, раскачивалась из стороны в сторону. Перед глазами стояло лицо Артема.

До обеда она оставалась в постели. Попытки уснуть были тщетны, сон не приходил. После обеда она все-таки вышла из своей спальни и поднялась на следующий этаж – в апартаменты сына. Постояв в нерешительности возле огромного письменного стола в его кабинете, наугад открыла первый верхний ящик и, не увидев ничего необычного и примечательного, закрыла его.

«Что я здесь ожидала увидеть? Пистолет? – иронично улыбнувшись, подумала Оксана. – Ужасный сон! Надо же так выбиться из колеи! Чуть крышу не сорвало. Нет, завтра же еду к доктору. С такими стрессами не шутят!»

Она открыла платяной шкаф в гардеробной комнате и в задумчивости провела рукой по висевшей одежде сына. Одна рубашка выглядела не совсем свежей. То ли была плохо отглажена горничной, то ли сын повесил в шкаф уже однажды использованную рубашку. Оксана сняла ее и стала разглядывать. Да, ее, как минимум, один раз одевали. Оксане вдруг захотелось вспомнить запах своего мальчика. Прижав рубашку к лицу, она уткнулась носом в мягкую, нежную ткань полотна и, глубоко втянув ноздрями такой родной запах, почувствовала нечто жесткое в нагрудном кармане рубашки. Вывернув карман наизнанку, Оксана обнаружила кусочек белого картона (примерно на таких печатают визитки) с написанными от руки именем Алиса, номером телефона и адресом.

«Странная визитка. И кто эта Алиса? Ни должности, ни фирмы, а только имя и адрес. Адрес странный, а выглядит таким знакомым. Где-то он мне уже попадался. Улица и дом… без квартиры… Значит, частный сектор. Но не центр. Интересно, какой это район? И что он мне напоминает? Надо не забыть спросить Артема, – озабоченно подумала Оксана. – Что-то не припомню среди его подружек ни одной Алисы».

И она вошла в его ванную комнату, примыкающую к спальне. Открыв корзину для использованного белья, бросила туда рубашку, а визитку оставила в кабинете на письменном столе.

Уже через пару часов Оксана забыла и о загадочной визитке, и о своем намерении выяснить у сына, кто такая эта загадочная Алиса. Она ехала на такси вручать шантажисту вторую половину суммы. Он позвонил, вежливо поинтересовавшись, успела ли она ознакомиться с представленным ей материалом. Спросил, согласна ли выплатить вторую часть гонорара за качественно проделанную ими работу.

«Да, конечно, согласна», – безропотно ответила Оксана и выслушала адрес, по которому должна прибыть в назначенное время с деньгами и мобильным телефоном. Она вызвала такси. Слава Богу, что сегодня было воскресенье и ее водитель отдыхал. Ей не пришлось испытывать затруднения, как в прошлый раз, когда нахаживала круги вокруг собственного «Бентли» на глазах у своего изумленного водителя. Хорошо, что за эти годы Оксана приучила его не задавать лишних вопросов. Но если он свои вопросы и не озвучил, то всё равно они возникли.

«Ладно, не стану грузиться сейчас мыслями о собственной обслуге, – решила она. – Лучше отвлекусь и посмотрю в окно, что за дикий район придется посетить сегодня».

Таксист поинтересовался, по какой дороге Оксана предпочитает туда ехать.

– Мне всё равно, – равнодушно ответила она.

– Есть два варианта, – продолжал дотошный водила. – Если вам нужно быстрее, можно проехать через окраину, но там дорога хуже, а через центр можно попасть в пробки и потерять время.

– Я же сказала, мне всё равно, – из последних сил пытаясь не сорваться и не нагрубить таксисту, ледяным тоном ответила Оксана.

– Всё равно, так всё равно. Значит, поедем через центр. Мне машину разбивать по колдобинам не очень хочется, раз вы не спешите, – умозаключил водитель и прибавил громкость в магнитофоне. Звучал, видимо, его любимый шансон.

«Вот урод!» – вне себя от злости подумала Оксана.

Они ехали уже минут двадцать и, оставив позади центр, свернули в большой спальный район. Водитель, к счастью, молчал, не задавал вопросов, но шансон продолжал звучать, распаляя нервы и оскорбляя изысканный вкус Оксаны. Она не выдержала.

– Послушайте, вы на работе или я? Почему я должна слушать ваши дебильные песни? Выключите сейчас же! – потребовала Оксана.

Водитель повернулся и внимательно заглянул ей в лицо.

– А почему они дебильные? Хорошие песни, людям нравятся, – спокойно произнес он и не выключил музыку, а только чуть уменьшил громкость.

– Я не люди! Слушайте дома свои хорошие песни, а я не желаю!

На лице у таксиста не дрогнул ни один мускул, он и бровью не повел, только включил правый поворот, глянул в зеркало заднего вида, убедился в безопасности предстоящего маневра, резко свернул на обочину и остановился. Выйдя из машины, спокойно обошел ее спереди, открыл дверцу со стороны Оксаны и жестко произнес:

– Не желаете – выходите.

Оксана, никак не ожидавшая такого поворота событий, сидела как гвоздями прибитая и ничего не могла сообразить. Как? Ее, Оксану, жену Виктора, какой то таксист выбрасывает посреди дороги на обочину?! Да что же это происходит?

– Вы что, с ума сошли? Что вы себе позволяете? Да вы знаете, с кем разговариваете? – захлебывалась она, произнося гневную тираду.

– Выходи! – грозно нависая над ней, повторил таксист таким тоном, что Оксана испугалась.

Она услышала в голосе этого чумового таксиста такую реальную угрозу, что поняла: этому любителю «Мурки» абсолютно фиолетово, кто такая Оксана и чья она жена. И если она еще хоть на секунду задержится в его автомобиле, то он вытащит ее за шиворот и выбросит на трассу, как последнюю девку с объездной. Она пулей выскочила из машины и в панике бросилась на дорогу, пытаясь остановить проезжающий автомобиль.

А таксист, спокойно усевшись за руль авто, развернулся перед ее носом и, трогаясь в обратном направлении, четко произнес в открытое окно:

– Я вожу только людей. А ты, тварь, езди на личной машине.

Оксана простояла с поднятой рукой на пыльной обочине под палящим солнцем минут десять, но редкие машины проезжали мимо, упорно не желая останавливаться перед ней. Слезы градом катились по ее щекам, и она не вытирала их, а даже, наоборот, надеялась, что кто-нибудь таки заметит ее, заплаканную и несчастную, одиноко стоящую на обочине, пожалеет и остановится, чтобы подвезти. Оксана не знала, сколько ей осталось ехать до указанного адреса, и ей не приходила в голову простая мысль: возможно, она находится почти у цели. Вдруг в ее сумочке зазвонил телефон. Это была Софья.

– Алло, – всхлипнула Оксана в трубку.

– Привет, Ксюш. Ты что, плачешь?

Оксана не отвечала, только всхлипывала еще громче.

– Ксюша, не молчи, я слышу – ты плачешь. Ну, извини меня, я не хотела тебя обидеть. Давай встретимся. Ты дома? Я сейчас приеду.

– Я не дома, – уже в голос зарыдала Оксана.

– А где? – встревожено спросила подруга.

– Не знаю.

– Как – не знаешь? Ксюша, ты где? Что происходит? – испугалась Софья.

– Стою на улице, на окраине города. Меня выбросили из машины.

– Господи! Скорей говори, где эта окраина. Кто тебя выбросил? Ты в порядке?

– Точно не знаю, я здесь впервые, – в паузах между рыданием отвечала Оксана.

– Так, спокойно! Прекрати плакать и внимательно посмотри вокруг. Сориентируй меня на местности, я сейчас подъеду. Что ты видишь? – как можно хладнокровнее спросила подруга.

Оксана огляделась и увидела, что находится на обычной улице, с чередой девятиэтажных домов вдоль дороги. На одном из них неподалеку даже имеется табличка с названием улицы. Она пригляделась и прочла название. Да это же улица, на которую она ехала! Номер дома – сто сорок два, а ей нужен сто девятнадцатый. Она находилась в двух шагах от своей цели, нужно только перейти на противоположную сторону и совсем немного пройти. Надо же! Принципиальный фанат шансона довез ее с другого конца города почти до места и уехал, не взяв денег! «Вот придурок!» – удивилась Оксана. Ей невдомек было, что, выставив ее из своей машины, он получил удовольствие, не соизмеримое ни с какой денежной суммой. Это просто несопоставимо!

– Я знаю, где я нахожусь, – мгновенно успокоившись, ответила подруге Оксана. – Я почти на месте.

– На каком месте? Говори адрес, я выезжаю.

– Подожди выезжать! Я должна подойти туда ровно к пяти часам. Мне, вероятно, позвонят и скажут, куда идти дальше.

– Кто позвонит? Оксана, не говори загадками, ты меня пугаешь. И кто тебя выкинул из машины? Где твой водитель и где теперь твоя машина?

– Софья, я ехала в такси. Мой водитель выходной, сегодня воскресенье, – переходя через дорогу, отвечала подруге Оксана. – Я всё тебе расскажу позже. Мне звонят по другой линии. Повиси немного на трубе, я должна ответить. Алло!

Оксана поняла, что звонит незнакомец. Она опаздывала – было ровно пять.

– Вы на месте?

– Пока нет. Сломалась машина, и я иду пешком, – солгала она. – Но я уже рядом.

– Хорошо. Сколько вам потребуется времени, чтобы дойти до места? Где вы находитесь?

– Думаю, десяти минут будет достаточно.

– До связи, – незнакомец отключился.

– Алло, Софья, не бросай меня! Я так перенервничала! Перезвони минут через десять. Я скажу тебе, куда подъехать за мной.

– Хорошо, надеюсь, за эти десять минут ничего плохого с тобой не произойдет. Все-таки на всякий случай скажи мне улицу и номер дома, куда идешь.

– Я иду к сто девятнадцатому дому на улице Урицкого.

– Хорошо, я выезжаю прямо сейчас. Пока выеду из центра, ты будешь на месте. Жду твоего звонка. Скажи, где эта улица, в какой части города?

– В районе аэропорта.

Она уже приближалась к искомому дому, когда снова раздался звонок.

– Я на месте, – отрапортовала Оксана.

– Видите арку в середине следующего дома?

– Да, вижу.

– Войдите в эту арку. Это проходной двор. В глубине двора будет скверик…

Незнакомец молча оставался на связи.

– Уже вхожу.

– Положите деньги в урну возле первой скамейки и идите прямо, не оборачиваясь, до следующей арки. Поверните направо и выходите к тому месту, где оставили свою машину.

– Поняла, – ответила Оксана и направилась к первой скамейке, вынимая на ходу пакет с деньгами из сумочки.

Она аккуратно положила его в наполовину наполненную мусором урну, и к ее лицу поднялся потревоженный рой иссиня-черных, жужжащих, мерзких мух.

– Фу! – с отвращением отмахнулась Оксана и поспешила прочь от этого места. Когда вышла из следующей арки, огляделась и увидела табличку с названием улицы и номером дома, сразу же набрала телефон Софьи и сообщила ей, где теперь находится.

– Ты уж стой, пожалуйста, на месте и никуда не двигайся. Ладно? – попросила Софья.

– Стою. Жаль, присесть негде. Я бы сейчас даже на травку под деревьями села. Прямо здесь, на улице, – пролепетала Оксана жалобно, но голос ее был уже повеселее.

– Подожди немного, я уже подъезжаю к твоему району. Не отключай телефон, сориентируешь меня на местности. После поворота здесь развилка и две дороги… Мне куда сейчас – налево или направо?

– Направо, кажется. Но я точно не помню.

– Ладно, я сейчас спрошу.

Софья, притормозив, моргнула фарами встречному автомобилю, тот остановился. Убедившись, что едет в нужном направлении, Софья поехала дальше. Она издали увидела Оксану, стоявшую на обочине.

– Садись мученица, – улыбнулась она подруге.

– У тебя сигареты есть? – спросила Оксана.

– Мать, да ты что?! Я ж не курю уже пять лет. Ты что, забыла?

– Сама не куришь, а для друзей могла бы пачку бросить в бардачок.

– Потерпи. Сейчас заедем в хорошее место, посидим, покурим, выпьем мартини, и ты мне всё расскажешь.

– Я не хочу в хорошее место. У меня до сих пор ощущение, что за мной следят. Давай лучше к тебе.

– Хорошо, поехали ко мне.

Они сидели за столиком в ротанговых плетеных креслах, под веселеньким цветным зонтиком в просторном уютном дворе у Софьи. Вокруг журчали многочисленные фонтанчики, альпийская горка радовала глаз, нежно-зеленая недавно подстриженная трава на лужайке источала приятный аромат. И не верилось, что всё накануне происходящее было с ней, с Оксаной.

– Я поняла, что ты ездила туда расплатиться с шантажистом, – после продолжительной паузы сказала Софья.

Пока официантка сервировала для них столик и приносила напитки, они вынужденно молчали.

– Да, уже во второй раз. Ты не представляешь, через что я прошла.

– Если тебе неприятно, лучше не вспоминай. Но если хочешь выговориться – давай.

– Мне не просто неприятно, мне чудовищно гадко и мерзко всё вспоминать. Но выговориться необходимо. И, кроме тебя, я никому не смогу это рассказать.

– Я слушаю.

Оксана поведала подруге о событиях прошедших дней, умолчав лишь некоторые детали, о которых вспоминать не хотелось.

– Так ты просмотрела этот диск? Он действительно стоит таких бабок?

– Стоит. И я не уверена, что они успокоятся на этом. Самое ужасное, я только сейчас поняла, что не могу даже догадываться, когда они потревожат меня снова. Я теперь их заложница на всю жизнь.

– Ксюш, а может, в милицию надо было обратиться?

Оксана так выразительно посмотрела на подругу, что та поняла всё без слов.

– Да, я что-то не то сказала. Нет, не в милицию надо, а в частное сыскное агентство. Вот куда надо обратиться!

– Ага, в «Лунный свет», – рассмеялась Оксана.

– А что ты смеешься. Я, например, знаю людей, которые обращались в такое агентство и остались довольны.

– Смотря зачем они туда обращались. Если твоя подружка Инесса хотела за своим мужем или любовником проследить, то это совсем другая история.

– А я думаю, тебе надо найти этого шантажиста во что бы то ни стало. Я бы на твоем месте обязательно нашла. Представляешь, сколько ты можешь протянуть, живя в постоянном страхе?

Софья повернулась и трижды сплюнула через плечо: тьфу-тьфу-тьфу!

– Я думаю о переезде.

– Дорогая моя, это нереально! Конечно, если на время куда-нибудь свалить, это можно. И сколько ты сможешь прожить вне дома? Ну, полгода от силы. А через полгода вернешься – и снова звоночек: «Будьте любезны, Оксана Владимировна, принесите денежки вон в ту урночку, а то у нас уже кончились».

– Ты права, подруга. Это ужасно, но это так и будет. Поэтому я должна уехать не на время, а навсегда.

– Куда? Навсегда! Ну, куда ты уедешь? У Виктора здесь всё – бизнес, его политическая карьера. Да и Артем учится.

– Зато я не учусь, не работаю, и карьеры у меня никакой нет. Да я даже мужикам своим обеды не готовлю, впрочем, как и ты. Я как балласт на нашем корабле под названием «Семья». Так что я должна сама уехать.

– Хорошо, допустим, ты уехала. Хотя это бред. Тебя везде найдут. Ну, хорошо, не нашли. Ты сидишь тихо, как мышь, ведешь затворнический образ жизни где-то в монастыре, высоко в горах. И что? Здесь останутся твой муж и сын. И они тупо предлагают мужу купить у них фильм о его любимой депутатской жене. А иначе они покажут его по всем каналам, каким только возможно. И что дальше? С таким же успехом начнут доить его, как доили тебя. Нет, дорогая моя, пока они успокоились, ты успокаиваться не должна. Тебе надо их найти и уничтожить!

– В смысле?

– Ну, если не физически уничтожить, то посадить в тюрьму или запугать. Короче, сначала найти, а потом будет видно, что делать.

– Да, ты права. Надо искать, – согласилась Оксана.

– Будем искать, – решительно подвела итог Софья. – Давай выпьем за успех.

Они соединили бокалы.

– Шурочка, неси обед! – крикнула Софья официантке, стоящей неподалеку начеку.

Софья позвонила уже на другой день. У нее был адрес и телефон частного агентства для Оксаны.

– Едем вместе. Или тебе удобнее одной? – спросила Софья.

– Я лучше сама.

– А почему лучше? Чтобы твой водитель знал, куда ты пошла?

– Да, я не подумала. А на такси у меня аллергия. Приезжай за мной после обеда.

– Нет уж, дорогая, ты сначала позвони и договорись о встрече, а потом мне сообщишь. Я не думаю, что у них там, как в супермаркете, открыты двери нараспашку и все идут толпой, кому не лень. Тебе ведь нужно туда прийти так, чтобы никто не видел.

– Поняла, я уже звоню.

Оксане предложили на выбор два времени. Она предпочла встретиться пораньше. Частное агентство находилось в самом центре города, в большом здании, где на каждом этаже располагались по двадцать различных офисов, начиная от бюро путешествий и экскурсий, и заканчивая нотариальными конторами. Она быстро нашла дверь с номером двадцать три, на втором этаже, и, не стучась, вошла в нее. За компьютером сидел мужчина, но кажется, не с ним она разговаривала по телефону.

Он встал и открыл перед ней следующую дверь.

– Проходите, пожалуйста, – жестом пригласил мужчина Оксану.

У него был приятный, низкий голос. Они вошли в маленький кабинет, здесь находилось три стола, за каждым – включенный компьютер, но никого из работников не было. Перед окном – два кресла и между ними журнальный столик.

– Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить?

– Нет, спасибо.

– Итак, меня зовут Максим. Я вас внимательно слушаю.

– Мне нужно найти человека, который меня шантажирует.

– Значит, шантаж, – Максим на мгновение задумался, пристально посмотрев Оксане в лицо. – Расскажите мне всё о вашей истории. Что они требуют и почему от вас? Вернее, за что и сколько?

Оксана смутилась.

– Я уже заплатила, – уклонилась Оксана от прямолинейного вопроса. – Но боюсь, что это не конец.

– Какая ошибка! Почему вы сразу не пришли к нам? Хотя почти все допускают эту ошибку, – не рассчитывая получить ответ, продолжил Максим. – Итак, вы сказали… Простите, как ваше имя?

– Оксана Владимировна.

– Вы сказали, Оксана Владимировна, что уже дали шантажисту деньги. Расскажите, за что вы заплатили, и как можно подробнее о шантаже и процессе передачи денег. Я так понимаю, что он не пришел к вам домой и вы не вручили ему конверт с гонораром за чашкой чая в дружеской беседе, – улыбнулся Максим.

– Я бы не хотела вам рассказывать, за что, – потупив взор, ответила Оксана.

– Извините, Оксана Владимировна, но в противном случае, боюсь, я вам ничем помочь не смогу. Это не праздное любопытство, и я должен знать всё если не в деталях, то хотя бы суть дела. Вдруг вы кого-то убили и спрятали труп, а случайный свидетель теперь шантажирует вас?

– Я похожа на убийцу? – возмутилась Оксана.

– Вы похожи на интеллигентную женщину, материально очень хорошо обеспеченную, за счет которой пытаются поживиться некоторые, мягко говоря, непорядочные люди. Но это мое субъективное мнение. Ни у одного убийцы бегущей строкой на лбу не написано, что он является преступником. Я профессионал. Надеюсь, вы понимаете, из каких кадров создаются такие агентства, как наши, и в каких структурах работали люди, к чьей помощи вы сейчас решили прибегнуть. Словом, давайте или работать, или прощаться.

Максим выразительно посмотрел на свои наручные часы, давая понять, что не собирается тратить свое драгоценное время на пустые разговоры. И Оксана решилась.

– Видите ли, в прошлом году я ездила отдыхать в Турцию и познакомилась там с молодым человеком. Кто-то снял меня с ним на видео, и теперь меня шантажируют.

– Пожалуйста, расскажите подробнее, когда это происходило, через какое агентство вы осуществляли свою поездку, кто из знакомых или родственников сопровождал вас? Встречали ли вы в Турции кого-то из знакомых, кто знал о предстоящей поездке, и, наконец, есть ли у вас враги, подозреваете ли вы кого-нибудь?

– Врагов лично у меня нет и никогда не было. Недоброжелателей и завистников, как у всех богатых людей нашего не вполне цивилизованного государства, конечно, больше, чем достаточно. Кроме того, мой муж – депутат государственной думы. И у него, я думаю, враги есть. Со мной ездила моя близкая подруга, но она вне подозрений.

– Не стоит делать опрометчивые выводы. Исходя из своего опыта, должен сказать вам: как правило, искать далеко не приходится. Все наши враги, к сожалению, – наши близкие люди. Я имею в виду не близких людей по духу, а близких территориально, тех, кто находятся рядом. Обычно это родственники, сослуживцы или так называемые друзья.

– Да, я с вами согласна. Но именно подруга посоветовала найти и наказать шантажиста, дала ваш телефон и привезла меня к вам.

– Отлично, поздравляю вас с такой подругой и рад, что круг подозреваемых сузился, – улыбнулся Максим. – Итак, я вас слушаю. Не волнуйтесь, никто вас здесь не записывает ни на видеокамеру, ни на диктофон. Вся информация у меня останется вот здесь, – он дотронулся указательным пальцем до своего виска. – И буквально самую необходимую информацию я запишу себе на заметку. Ваша фамилия?

– Вербицкая.

– Да, известная фамилия. Есть у нас такой депутат – Вербицкий. Ну что ж, приступим к повествованию. Максим сел за свободный стол напротив Оксаны и, положив руки на стол, открыл маленький синий блокнот.

Прошло, как минимум, полтора часа с момента, когда Оксана вошла в этот кабинет, а Максим всё задавал и задавал свои вопросы. Ей пришлось рассказать всё, что она знала о своем возлюбленном, подробности их знакомства, о том, как она проводила с ним время, где они бывали вместе, и многое такое, что казалось Оксане совершенно не важным в этом деле. Следует заметить, что Максим оказался очень корректным и хорошо воспитанным человеком, и Оксане не пришлось рассказывать то, о чем она хотела бы навсегда позабыть.

– Теперь о диске. Я бы хотел его увидеть, – произнес в заключение Максим, когда Оксана уже облегченно вздохнула, решив, что все вопросы исчерпаны и беседа подошла к концу.

– Это невозможно.

– Это может нам очень помочь. Мне абсолютно не интересно, чем вы там занимались, всё и так понятно. Мне необходимо выяснить, откуда производилась съемка, а это я могу узнать только после просмотра фильма.

– Но это действительно невозможно. Я посчитала слишком опасным держать диск у себя и уничтожила.

– Жаль, очень жаль. Вторая ошибка. Вы усложняете нам работу, – разочарованно произнес детектив, в задумчивости постукивая пальцами по столу.

– Я не знала, что это может послужить для меня, я не могла его дома прятать.

– Я вас очень хорошо понимаю. Ну что же, как говориться, на нет и суда нет.

– А совместные снимки или фото этого молодого человека у вас остались?

– Вместе мы никогда не снимались. Но у меня есть одна его фотография, я захватила ее с собой. Вот, – Оксана вытащила из потайного кармана кожаного кошелька обычное небольшое фото на документы и протянула Максиму.

– Я могу его взять на время? – спросил Максим.

– Да, конечно. Хоть навсегда, – ответила Оксана.

– Теперь о гонораре, – продолжил Максим. – Как вы понимаете, чтобы начать работу, ее требуется оплатить. Начальный взнос на все передвижения доложен быть не менее…

– Пять тысяч долларов, вас устроит? – не стала ждать продолжения фразы Оксана. – Сумма, которую я намерена заплатить, будет значительно выше той, которую вы назовете, но я должна раз и навсегда покончить с этой проблемой.

– Думаю, мы сможем вам помочь, – Максим протянул ей бланк договора. – Ознакомьтесь и подпишите, пожалуйста.

– Вы думаете или вы уверены? – уточнила Оксана, бегло просматривая пункты договора и ставя внизу свою подпись.

– Уважаемая Оксана Владимировна, я привык отвечать за свои слова. Когда буду в чем-то уверен, я уведомлю вас. А пока только предполагаю и думаю, что мы найдем вашего шантажиста. Я свяжусь с вами в ближайшее время. До свидания.

– Ну что? Как тебе встреча? – спросила Софья Оксану. – Я уже два журнала прочла от корки до корки, пока тебя ждала. Думала, ты уже никогда не выйдешь из этого «Лунного света».

– Первое впечатление приятное. Кажется, там действительно работают профессионалы. Но гарантий мне никто не дал.

– Ксюш, какие гарантии в таком деле? Пока они ничего и никого не знают – ни заказчика, ни исполнителя. Что они могут тебе гарантировать? А вдруг за всем этим стоят такие люди, что они и лезть туда не захотят. Такое тоже может быть.

– Не пугай меня. Оставь хоть ты надежду.

– Все будет хорошо! Улыбнись! – приободрила подругу Софья и повернула ключ в замке зажигания.

Бесшумно заработал двигатель, и машина плавно тронулась.

– Ну, что, там у тебя? – спросил Максим по телефону своего сотрудника, командированного в Турцию.

– Всё нормально. Нашего сладкого мальчика я уже нашел. Он работает не в этом отеле, а в дайвинг-клубе напротив. Интересный малый. Я записался к нему на урок подводного плавания, а потом думаю выпить с ним рюмку чая в баре на берегу. Здесь мы «случайно» и встретимся с нашей Ритой. Полагаю, мальчик клюнет.

– Хорошо, я вылетаю завтра.

Юра долго не мог выбрать костюм для подводного плавания из тех, что ему предложил молодой красавец-инструктор. Потом, ему не понравилось и казалось не вполне исправным и подходящим всё остальное снаряжение. И, в конце концов, когда терпение Тамира иссякло, Юра признался, что, вообще-то, у него водобоязнь с детства.

– А ну его на фиг, это подводное плавание! Пойдем лучше бахнем по пятьдесят водочки, – примирительно предложил Юра своему несостоявшемуся учителю.

– Я на работе не пью. У меня после вас еще два человека записаны, – хмуро ответил инструктор.

– Да ладно, не обижайся. Вот тебе деньги за наше с тобой «погружение». Ну не могу я себя переломить! Не моё это, понимаешь? Думал, смогу, но этот чертов страх сильнее меня. Мне всегда казалось, что парни, вроде тебя, способные общаться с морем на «ты», на порядок выше всех остальных мужиков.

Юра так неприкрыто льстил Тамиру и с таким восхищением разглядывал его тело, что тот подумал: «Этот русский – точно голубой».

Однако позже, когда они «случайно» столкнулись на пляже, понял, что ошибся, – русский не пропускал ни одной юбки.

– Давай выпьем вместе. Ты ведь уже закончил работать, – предложил Юра снова.

У Тамира не было желания ни пить, ни общаться с новым знакомым, и он готов был категорически отказать. Но тут Юра, увидел женщину, идущую им навстречу, и, казалось, забыл о своем спутнике. Сказать, что женщина была хороша, значит, ничего не сказать. Она была лучшая из всех, кого Тамир встречал на этом пляже. Она шла по краю берега босиком, держа в руках яркие босоножки, слегка приподняв край подола длиной шифоновой юбки, и лениво набегающие волны омывали ее ноги. Взгляд ее был обращен к морю. Казалось, она пытается рассмотреть нечто очень важное для себя там, вдали – почти за горизонтом. То, что скрыто ото всех и видимо только ей одной. Ее загоревшие плечи и грудь были скрыты под замысловато задрапированной, воздушной тканью. Если бы рядом с ней шла абсолютно нагая девушка, то всё равно внимание всех было бы приковано к той, что была в одежде.

– Марго! Не может быть! Не верю! – громко и радостно воскликнул Юрий и, приветственно раскинув руки, устремился навстречу женщине.

Она остановилась, приподняла огромные солнцезащитные очки, и окружающая публика смогла насладиться созерцанием прекрасных зеленых глаз Марго. Но, видимо, эта встреча для Марго не имела судьбоносного значения, и Тамир сразу это понял. Юра интересовал Марго не больше, чем легкое облако, проплывающее мимо по небосклону. На ее лице не появилась радостная улыбка в ответ на неподдельную, счастливую Юрину улыбку. Тамиру даже стало слегка неудобно за своего нового знакомого. Юра тоже прочувствовал равнодушие Марго и неловкость ситуации и после первых слов приветствия уже готов был ретироваться, уйти с дороги прекрасной Марго, но вдруг перехватил ее заинтересованный взгляд, мимолетно брошенный на стройного красивого турка, и вспомнил о своем намерении угостить Тамира.

– О, кстати, пойдем выпьем за встречу, – предложил Юра женщине и громко, так, чтобы слышал Тамир, добавил: – Я тут как раз со своим инструктором собирался обмыть свое первое погружение.

– Ты не представляешь, какое это удовольствие – знакомство с загадочной жизнью подводного мира! Рекомендую, – подвел он Марго к турку.

Женщина, ослепительно улыбнувшись, протянула для знакомства руку, и Тамир вежливо наклонился, слегка прикоснувшись губами к этой руке. Не заметить на ее тонком, изящном запястье массивный золотой браслет великолепной ручной работы, усеянный бриллиантами и аметистами, было невозможно.

– Очень приятно познакомиться. Никогда не встречал такой красивой женщины! – восхищенно сказал Тамир.

– Мне тоже приятно, – улыбнулась в ответ Марго. – И жаль, что я немного замужем.

– Ничего себе «немного»! – рассмеялся Юрий. – Ты не представляешь, какой большой человек муж у нашей Марго и какой редкостный Отелло. Да, кстати, а где же он? Не поверю, что он мог тебя отпустить сюда одну.

– Придется поверить. Правда, он через пару дней обещал прилететь.

– Так ты здесь одна и без охраны?

– Как видишь, – улыбнулась Марго и развела руками.

– Ну что же, подруга дней моих суровых, давай по коньячку и вспомним молодость! Мы с Марго учились в одном классе, – добавил он, обращаясь к турку. – Как насчет дискотеки вечером? Есть тут приличное заведение для нашей дамы? – уже сидя за столиком, спросил он у Тамира. – Два дня без мужа – это не так уж мало. Можно кое-что успеть, – с видом заговорщика подмигнул он школьной подруге.

– Я надеюсь, – задорно рассмеялась Марго, беспечно откинув голову и обнажив ряд идеально ровных белых зубов.

Тамир ждал их у входа в отель, как договаривались, около полуночи.

– Раньше на дискотеке делать нечего. Основное движение начинается ближе к двум часам ночи, – пояснил он новым друзьям.

Сначала вышел Юрий, они успели выкурить по сигарете и обменяться парой незначительных фраз, пока ждали Марго. Тамира так и подмывало узнать побольше о Марго и ее муже, но Юрий, такой балагур днем, сейчас был немногословен и как будто чем-то расстроен.

«Наверняка ревнует свою одноклассницу ко мне. Скорей всего, он понял, что не конкурент мне», – подумал Тамир.

Они стояли молча, разглядывая подъезжающие к отелю автобусы и выходивших из них вновь прибывших отдыхающих. Юрий закурил вторую сигарету и, не скрывая своего волнения, обратился к Тамиру.

– Слышишь, ты не выдавай меня Марго. Ну, про мою водобоязнь не рассказывай. Ладно? Я в школе одним из первых драчунов был, все меня боялись, а тут такая лажа. Я всю жизнь скрывал свою болезнь, в детстве родители даже пытались лечить меня у гипнотизера, но не помогло.

– А, вот в чем дело! А я не понял, отчего ты такой грустный. Да не вопрос! Не волнуйся. У нас у каждого «свой скелет в шкафу», – наполнившись до краев великодушием, ответил Тамир.

Наконец вышла Марго. Она была ослепительна. Густые каштановые волосы, днем затянутые на затылке в толстый узел, сейчас были отпущены на волю и каскадом струились по голым загоревшим плечам. Высокую грудь обтягивал белый, расшитый крупными стразами топ, эффектно контрастирующий с загорелой шоколадной кожей. Стильные, сидящие низко на бедрах рваные джинсы на первый взгляд казались слишком простыми для нее, но такая кажущаяся простота стоила приличных денег, – сразу оценил Тамир. Никаких украшений на ней не было. Она сама была как бриллиант чистейшей воды.

«Да, вместе мы смотрелись бы шикарно, – подумал самовлюбленный Тамир. – На такой женщине я, пожалуй, мог бы жениться!»

Они взяли такси и поехали в центр, на городскую дискотеку. При входе в дискотеку всех троих тщательно обыскали охранники. У турка потребовали удостоверение личности, иностранцев пропустили молча.

Они спустились по широкому бетонированному проходу в огромный прокуренный зал. Все пространство большого помещения выглядело сизым от скопившегося дыма. Грохотала музыка, на огромных мониторах, извиваясь в энергичном танце, бесшабашно пел Рики Мартин.

Юра на правах школьного друга взял Марго под руку и повел к одному из диванчиков в углублении зала. Усадив ее, спросил, чего она желает выпить, и направился в сторону бара. Тамира он словно не замечал. И, вернувшись с двумя бокалами, не застал их на прежнем месте. Поискав взглядом, обнаружил танцующую парочку в дальнем углу зала. Марго кокетничала и улыбалась Тамиру, а он прижимался к ней всё теснее, временами отстраняясь и любуясь женщиной, временами, зарывшись лицом в ее густые волосы, нежно нашептывал на ушко комплименты и, как бы невзначай, слегка касался губами мочки ее уха.

«Ну что же, всё идет по плану», – удовлетворенно подумал Юра и выпил первый бокал яблочного сока.

Парочка не думала возвращаться с танцевальной площадки, и ему пришлось развлекаться самому. Пройдя в центр зала, он поискал глазами среди танцующих своих соотечественниц и, выбрав симпатичную мордашку, пошел знакомиться. Дискотека набирала обороты, и к двум часам ночи здесь яблоку негде было упасть.

Юра уже почти всё знал о своей новой подружке, когда к нему подошла Марго и попросила проводить ее в отель.

– А где же наш юный друг? – удивился Юра.

– Мы встретимся завтра днем на яхте. А сегодня я очень боюсь своего грозного мужа и уйду в отель со своим старинным другом, одноклассником, с которым пришла сюда. Или я что-то не так сделала?

– Умница, всё так. Уходим. Я только с барышней попрощаюсь.

– Наташа, я вас покидаю. Был несказанно рад нашему знакомству, но, как говорится, старый друг лучше новых двух!

– Тем более что дома ждет верная жена, – добавила Марго негромко, так что слышал ее только Юрий.

– Да, надо бы с Иришкой вырваться на выходные хоть за город, – совсем другим, озабоченным тоном, ответил на реплику Марго Юра, на улице, открывая перед ней дверцу такси.

Марго шла по пристани и внимательно вглядывалась в выстроившиеся в шеренгу разномастные морские сооружения, предназначенные для передвижения на воде. Якобы очень боясь ревнивого мужа, она согласилась прийти к Тамиру на яхту одна, без его сопровождения. Ему пришлось объяснить, куда Марго должна прийти. В назначенное время юноша с нетерпением ждал ее уже внутри парусника. Она медленно шла и рассматривала всевозможные прогулочные катера небольших размеров, недорогие судна. Между ними иногда высились настоящие белоснежные красавицы-яхты. Она увидела, как от причала отошла новенькая, как игрушка, моторная лодка с Максимом и Юрием на борту, как только она прошла мимо. Двое друзей-туристов – в шортах, шляпах и солнцезащитных очках – решили, видимо, прокатиться с ветерком вдоль живописного берега. Марго увидела небольшой парусник с нужным названием на борту и свернула к пирсу. Ее тоже заметили. Молодой коренастый мужчина перекинул узкую доску на пирс и подошел к краю борта в ожидании дамы. Когда она приблизилась, мужчина протянул ей руку, и она, воспользовавшись его помощью, смело прошла на борт.

– Добро пожаловать. Тамир ждет вас внизу, в каюте, – сказал мужчина. – Если хотите – я вас провожу. Если нет – посидите здесь, полюбуйтесь берегом, пока мы будем выходить из порта.

– Я лучше здесь постою, если можно, рядом с вами. Интересно посмотреть, как вы управляете этой штукой, – ответила девушка.

– Конечно, можно. Можете и сами попробовать, только немного позже.

Ему понравилась эта девушка. Она была так не похожа на всех остальных женщин, которых его друг приводил сюда раньше.

«Сегодня Тамиру повезло! Да и сам я получу настоящее удовольствие, когда буду наблюдать за другом и этой девчонкой», – подумал он.

Ему хотелось поскорее выйти из порта, достичь удобного места для стоянки, бросить якорь и, взяв банку пива в одну руку, другой расстегнуть штаны, удобно усевшись в кресле перед экраном. В предвкушении наслаждения он украдкой бросал взгляд на девушку, и воображение рисовало ему волнующие знакомые картинки.

Но сегодня, был не его счастливый день. Он не успел опустошить еще и полбанки пива, сидя в кресле и не спуская пристального взгляда с экрана, с нетерпением ожидая, когда же, наконец, Тамир перейдет от прелюдии к главному действию. Как вдруг на его голову обрушился сильнейший удар, и каюта и экран закачались, поплыли перед глазами. Он без сознания рухнул вниз. Ему заклеили скотчем рот и надели наручники.

Тамир, закрыв глаза от удовольствия и поджав под себя ноги, сидел на краю кровати и целовал пальчики ног Марго, когда дверь бесшумно открылась и мощный удар свалил его на пол.

Он не мог осознать, сколько времени «отсутствовал» и что произошло, когда пришел в себя после потока холодной воды, обрушившегося на его бедную голову, которая как будто раскололась на множество мелких отдельных фрагментов.

Когда сумел-таки навести резкость и увидел перед собой лицо Юрия, то сразу понял: произошло нечто непоправимое.

«Дурак, хотел сам провернуть дело, в одиночку, хапнуть зелени. И вот результат», – подумал Тамир.

– Ну что, очухался, красавчик? – спросил его незнакомый голос, но повернуть голову на этот голос было выше его сил. Голова не держась, упала на подбородок, и глаза закрылись сами собой. Ему хотелось тишины и покоя. Но не тут-то было. Следующий поток воды привел его к жизни.

– Давай, открывай глазоньки, будем на вопросы отвечать, – услышал он голос Юры.

– Какие вопросы? Что вам от меня нужно? – с трудом разлепив распухшие губы, произнес Тамир.

– Вопросы примитивно простые. Первый: кто установил на судне камеру?

В лицо Тамиру полетел маленький круглый предмет, с корнем вырванный из икебаны, так гармонично вписавшейся в эту каюту два года назад.

– Ответ мы хотим слышать незамедлительно и безотлагательно, – продолжал Юра.

– Я установил.

– Молодец! Вопрос второй: с кем вы работаете? Ты и твой капитан?

– Я ни с кем не работаю, я не понимаю, о чем вы говорите. Мне нравится записывать себя на камеру и смотреть эти фильмы самому. Они не предназначены для посторонних. Это моя личная жизнь. Я не понимаю, что вы от меня хотите.

– Отлично, мальчик. Ты сам сказал, что ты работаешь один. Значит, сейчас ты отправишься в этих наручниках за борт кормить тех симпатичных рыбок, которыми любовался еще вчера, давая уроки подводного плавания.

– Я не понимаю, в чем вы меня обвиняете. Я же честно вам признался. Эти фильмы я снимаю иногда для себя. Люблю на себя смотреть со стороны. Что здесь криминального? Кто вы? Что хотите от меня?

– Мы защищаем интересы вот этой симпатичной женщины. Взгляни на фото, оно тебе хорошо знакомо.

Максим вытащил из нагрудного кармана фотографию Оксаны.

– Ее шантажируют на территории Украины при помощи фильма, снятого в этой каюте. Если мы тебя правильно поняли и ты работаешь один, то именно ты и занимаешься шантажом, время от времени посещая нашу страну. Мы охраняем покой и безопасность этой дамы, и посему ты – в одном лице и главный герой фильма, и режиссер, и автор сценария – отправишься сейчас кормить рыб. Отправишься молодым и красивым, что весьма и весьма прискорбно.

– Нет, это неправда, я никуда не выезжал. Вы можете проверить! – отчаянно заскулил Тамир.

– А кому это надо, малыш? У нас нет времени на проверки. Или ты рассказываешь, с кем работаешь, или мы сдаем тебя в полицию. А это международный скандал. Наша клиентка – жена крупного политического деятеля. Ты, сучонок, напоил ее специальными препаратами, и она себя не контролировала, а посему вела неадекватно. Ты же, засняв всё это дерьмо на видео, регулярно вымогаешь крупные суммы денег с иностранной гражданки. И если мы не отправим тебя сейчас на корм рыбам, то ты очень скоро сам об этом пожалеешь, когда тебя посадят в камеру к преступникам и сделают девочкой. Знаешь, как мужики за решеткой относятся к таким, как ты, зарабатывающим на женщинах в постели?

– Я расскажу всё, что знаю, – мгновенно осознав всю серьезность внезапного визита, взмолился Тамир. – Пожалуйста, не сдавайте меня полиции!

– Мы потеряли с тобой очень много времени. Помни: краткость – сестра таланта. Быстро и по существу – всё, что знаешь. Адреса и фамилии без искажений. Если попытаешься обмануть, следующая встреча будет осуществляться в закрытом помещении и в присутствии строгих мужчин, – пообещал Максим.

– Я знаю только одного человека. Он предложил мне это два года назад. Мне было девятнадцать лет, и я работал швейцаром в отеле. Я был молодой и глупый. Мне показалось, что я буду сниматься в кино, да еще и легкие деньги зарабатывать. У меня больная мать и маленькая сестренка. Мы живем без отца. Если бы я знал, чем всё закончится, я бы отказался тогда.

– Короче, сынок. Если бы мы тебя сейчас не взяли, ты бы занимался этим промыслом до своего климакса. Не дави на жалость, сейчас заплачу, – не сдержался Максим, брезгливо поморщившись. – Фамилию этого человека знаешь?