Дафна Дюморье Счастливого Рождества

Лоренсы жили в большом доме сразу за городом. Мистер Лоренс был мужчина крупный, полный, круглолицый и улыбчивый. Каждое утро он уезжал на автомобиле в город, к себе в контору, где у него имелись солидный письменный стол и три секретаря. По ходу дня он звонил по телефону, ходил на деловой ланч и снова звонил по телефону. Зарабатывал он очень много.

У миссис Лоренс были светлые волосы и глаза фарфоровой голубизны. Мистер Лоренс называл ее Котенком, но это не значит, что она была не приспособлена к жизни. У нее были дивная фигура и длинные ногти, и днем она, как правило, играла в бридж. Бобу Лоренсу уже стукнуло десять лет. Он был точь-в-точь как мистер Лоренс, только поменьше. Ему очень нравились электровозы, и отец специально позвал мастеров, которые проложили в саду игрушечную железную дорогу. Мэриголд Лоренс исполнилось семь. Она была точь-в-точь как ее мать, только покруглее. Ей часто дарили кукол, но они у нее почему-то все время ломались. Кукол набралось уже пятнадцать.

Если бы вы случайно встретили Лоренсов, то сразу бы поняли: перед вами самая обыкновенная семья. Наверное, именно из этого-то все и приключилось. Слишком уж они были типичные. Жизнь их текла вольготно и безоблачно, что было, конечно же, очень приятно.

Вот и канун Рождества Лоренсы проводили примерно так же, как и все другие семьи. Мистер Лоренс пораньше вернулся из города, чтобы присутствовать при том, как семейство готовится к празднику. Он улыбался чаще обычного, засовывал руки в карманы, а когда споткнулся о собаку, спрятавшуюся за ветки омелы и остролиста, рявкнул: «Да чтоб тебя, чертяка!» Миссис Лоренс по такому случаю отказалась от бриджа и развешивала в гостиной фонарики. Собственно, развешивал фонарики мальчишка-садовник, а миссис Лоренс украшала их фестончиками из разноцветной бумаги и подавала ему; при этом она непрерывно курила, и дым разъедал мальчишке глаза, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы отогнать клубы рукой. Боб Лоренс и Мэриголд Лоренс носились по гостиной, запрыгивали на диваны и стулья и кричали:

— А что мне завтра подарят? А мне подарят поезд? А мне подарят куклу?

В конце концов мистеру Лоренсу это надоело, и он сказал:

— Если не прекратите галдеж, вообще ничего не получите.

Впрочем, по тону было ясно, что он это не всерьез, и обмануть детишек не удалось.

Когда детям уже пора было идти спать, миссис Лоренс позвали к телефону. «Черт!» — сказала она и снова пустила мальчишке-садовнику в глаза струю дыма. Мистер Лоренс поднял с пола ветку и засунул за раму картины. Потом бодро засвистел.

Миссис Лоренс отсутствовала минут пять; когда она вернулась, ее голубые глаза метали искры, а волосы были взъерошены. Ну точь-в-точь котенок. Такой, которого хочется взять на руки, сказать: «Ах ты, киска!» — и сразу же отпустить снова.

— Только этого не хватало, — вымолвила она, и детям показалось, что она вот-вот заплачет.

— Что там за чертовщина? — осведомился мистер Лоренс.

— Это из комитета по приему беженцев, — сообщила миссис Лоренс. — Не зря я тебе говорила, что здесь теперь не протолкнуться от беженцев. Когда все это только начиналось, мне, как и всем, пришлось внести нашу фамилию в список тех, кто готов их принять, — я думала, это просто формальность и никого принимать не понадобится. А вот теперь понадобилось. Мы должны поселить у себя супружескую пару, причем уже сегодня.

Мистер Лоренс перестал улыбаться.

— Погоди-ка, — сказал он. — Не имеет этот самый комитет никакого права так с нами поступать, нас должны были известить заранее. Почему ты не послала их подальше?

— Я послала, — ответствовала миссис Лоренс с возмущением, — но мне сказали, что им очень жаль, но все в одинаковом положении, они кого-то направляют в каждый дом, а еще добавили что-то про «ответственность в случае отказа» — я до конца не поняла, но звучало очень неприятно.

— Они не имеют права, — заявил мистер Лоренс, вздернув подбородок. — Я сейчас же позвоню кому-нибудь наверху. Уж я позабочусь, чтобы сотрудника, который с тобой разговаривал, уволили, я лично поеду в город, я…

— Господи, да какой смысл? — возразила миссис Лоренс. — Давай не будем так переживать по этому поводу. Не забывай, сегодня сочельник, все давно разъехались. Да и вообще, эти, как их там, уже едут, не можем же мы от них запереться. Видимо, нужно поставить в известность прислугу.

— А что беженцы будут делать? — стали допытываться взбудораженные дети. — Им придется отдать наши вещи? Они будут спать в наших кроватях?

— Конечно нет, — резко ответила миссис Лоренс. — Не притворяйтесь совсем-то уж недоумками.

— А куда мы их поместим? — спросил мистер Лоренс. — У нас ни одной комнаты свободной, ведь завтра приедут Дейли и Коллинсы. Ты ведь не предлагаешь отменить приглашения?

— Не переживай, — сказала миссис Лоренс, и ее голубые глазки лукаво сверкнули. — Единственное утешение — мы можем честно сказать, что в доме места нет. Давай поселим их в комнату над гаражом. Погода пока стоит сухая, так что в ней не слишком сыро. Там есть кровать — помнишь, два месяца назад мы вынесли ее из дома, уж больно пружины просели. А так она еще вполне крепкая. У прислуги, кажется, был масляный обогреватель, которым никто не пользуется.

Мистер Лоренс улыбнулся.

— Да ты, похоже, все продумала? — сказал он. — Уж моего Котенка не проведешь. Ну что ж, если они не будут нам мешать, я не против. — Он наклонился и на радостях подхватил на руки Мэриголд. — В любом случае, испортить нам Рождество мы не позволим, верно, детка? — спросил он дочку.

И подкинул ее в воздух, а она взвизгнула от восторга.

— Так нечестно, — заявил Боб Лоренс, побагровев всем своим круглым личиком. — Мэриголд меня младше, а чулок хочет повесить такой же. Я ведь старший, и чулок мне полагается больше, правда?

Мистер Лоренс взъерошил сыну волосы.

— Ты же мужчина, Боб, — сказал он. — Давай не обижай сестру. Завтра я подарю тебе кое-что получше того, что обычно кладут в чулок.

Боб тут же перестал дуться.

— Что-нибудь для моей железной дороги? — спросил он с жаром.

Мистер Лоренс только подмигнул и ничего не ответил.

Тогда Боб запрыгал на кровати.

— А у меня подарок будет больше, чем у Мэриголд! — вопил он в восторге. — Больше, гораздо больше!

— Вот и нет, вот и нет! — выкрикнула Мэриголд, готовая разреветься. — Мой подарок будет ничем не хуже твоего, правда, папа?

Мистер Лоренс кликнул няньку:

— Детей успокойте, ладно? А то они, похоже, совсем разошлись.

Он засмеялся и зашагал вниз.

Миссис Лоренс перехватила его на полдороге.

— Прибыли, — доложила она. Голос звучал натянуто.

— И? — уточнил он.

Она пожала плечами и скорчила рожицу.

— Евреи, — произнесла она кратко и скрылась в детской.

Мистер Лоренс произнес нечто невнятное, потом поправил галстук и состроил выражение лица, которое считал подходящим для встречи беженцев: смесь строгости и бравады. Он прошел по подъездной дорожке к гаражу и вскарабкался по шаткой лесенке.

— Ну-ну, добрый вечер! — произнес он громко и жизнерадостно, входя в комнату. — Вы тут как, устроились?

В комнате было темновато — единственную электрическую лампочку не протирали уже много месяцев, да и висела она в углу, далеко от кровати, стола и обогревателя. В первый момент беженцы просто без слов смотрели на вошедшего. Женщина сидела у стола и распаковывала корзину — достала оттуда каравай и две чашки. Мужчина расстилал на кровати одеяло; когда мистер Лоренс заговорил, он распрямился и повернулся к хозяину.

— Мы вам так признательны, — сказал он. — Бесконечно признательны.

Мистер Лоренс кашлянул и издал нечто вроде смешка.

— Да что там, — сказал он. — Ничего такого.

Беженцы, вне всякого сомнения, были евреи. У него — огромный нос и кожа особого маслянисто-желтого цвета. У нее — темные глаза, под которыми лежали тени. Она выглядела нездоровой.

— Э-э… вам что-нибудь еще нужно? — спросил мистер Лоренс.

На сей раз ответила женщина, сперва покачав головой.

— Ничего не нужно, — сказала она. — Мы очень устали.

— Всюду всё забито, — сказал мужчина. — Никто не мог нас принять. Вы так великодушны.

— Да что там, что там, — проговорил, отмахнувшись, мистер Лоренс. — Хорошо, что у нас нашлась свободная комната. Вам, небось, туго пришлось… там, где вы были.

На это они ничего не ответили.

— Ну, хорошо, — сказал мистер Лоренс. — Ежели я вам больше ни за чем не нужен, тогда спокойной ночи. Обогреватель не забудьте убавить, если станет чадить. И, это… если понадобится чего из еды или там одеяло, постучите в заднюю дверь, спросите у прислуги. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — откликнулись они хором, а потом женщина прибавила: — Счастливого вам Рождества.

Мистер Лоренс замер.

— А, да, — сказал он. — Да, конечно. Большое спасибо.

Он пошел к парадной двери, подняв воротник пальто. Похолодало. Ночью, видимо, подморозит. Когда он вошел в прихожую, как раз раздался удар гонга — звали к столу. Мальчишка-садовник закончил развешивать фонарики, они весело покачивались под потолком. Миссис Лоренс смешивала коктейли за столиком у камина.

— Поторопись, — проговорила она через плечо. — А то весь ужин насмарку: если я чего не выношу, так это полуостывшей утки.

— Дети спят? — поинтересовался мистер Лоренс.

— Да уж наверное, — ответила миссис Лоренс. — В сочельник их вечно не угомонить. Я дала им по конфете и сказала, чтобы не шумели. Хочешь выпить?

Позднее, когда они раздевались в спальне, мистер Лоренс вдруг высунул голову из гардеробной — в руке зубная щетка.

— Смешное дело, — сказал он. — Эта беженка пожелала мне счастливого Рождества. А я и не знал, что евреи празднуют Рождество.

— Вряд ли она представляет себе, о чем речь, — заметила миссис Лоренс, похлопывая себя по круглой, гладкой щеке, чтобы вбить в нее питательный крем.

Один за другим гасли в доме огни. Лоренсы спали. Снаружи в небесах полыхали звезды. И в комнате над гаражом теплился огонек.

* * *

— Ого, смотри, у меня аэроплан и новый локомотив для железной дороги! — завопил Боб. — Ого, он летает, как настоящий! Видишь, какой пропеллер?

— А у меня тоже два подарка от папы? — спросила Мэриголд, лихорадочно копаясь в груде оберток на своей кроватке; большую куклу, только что распакованную, она отбросила в сторону. — Няня! — заверещала она. — Где мой второй подарок?

Щеки ее сердито горели.

— Так тебе и надо, жадина-говядина, — поддразнил ее Боб. — Зато смотри, что у меня!

— А вот я сейчас сломаю твой дурацкий аэроплан, — пригрозила Мэриголд, и по щекам ее заструились слезы.

— Негоже ссориться на Рождество, — сказала няня и победоносно извлекла из-под обрывков еще одну коробочку. — Ну-ка, Мэриголд, глянь, что там?

Мэриголд разорвала бумагу. Скоро она уже держала в руке сверкающее ожерелье.

— Я принцесса! — закричала она — Я принцесса!

Боб бросил на нее взгляд, полный презрения.

— Невелика штука, — заметил он.

Внизу мистеру и миссис Лоренс как раз подавали утренний чай. Включили электрический обогреватель, шторы раздвинули, и комнату заливал утренний свет. А вот письма и пакеты пока стояли нетронутыми, ибо мистер и миссис Лоренс в истовом негодовании выслушивали рассказ их служанки Анны.

— Ушам своим не верю. Какой кошмар! — высказался мистер Лоренс.

— А я как раз верю. Чего еще ждать от таких людей? — сказала миссис Лоренс.

— Разберусь я с этим комитетом по приему беженцев! — посулил мистер Лоренс.

— Вряд ли они об этом знали, — возразила миссис Лоренс. — Уж эти-то потрудились сделать так, чтобы никто ничего не пронюхал. Ну, в любом случае держать их здесь мы не можем. Кто за ней ухаживать-то станет?

— Нужно вызвать «скорую», чтобы их увезли, — решил мистер Лоренс. — Мне еще вчера показалось, что она какая-то бледная. И все равно не пойму — как она одна справилась?

— Ну, эти разродятся и не заметят, — ответила миссис Лоренс. — Небось, и не почувствовала ничего. Одному я рада — что они в комнате над гаражом, а не в доме. Там ничего особо не перепачкаешь.

— Да, Анна, — крикнула она вдогонку служанке, — обязательно скажи няне, чтобы не подпускала детей к гаражу, пока не уедет «скорая».

И только после этого они взялись за письма и пакеты.

— Ладно хоть будет чем посмешить гостей, — сказал мистер Лоренс. — Как раз подходящая история под индейку и сливовый пудинг.

Когда они позавтракали и оделись, когда привели детей и те вдоволь напрыгались на их постели, хвастаясь своими подарками, мистер и миссис Лоренс отправились в гараж разбираться, что теперь делать с беженцами. Детей отправили в детскую поиграть с новыми игрушками — ведь история-то вышла некрасивая, в чем няня полностью согласилась с миссис Лоренс. И еще неизвестно, чего ждать дальше.

Они подошли к гаражу и обнаружили, что во дворе толпятся, переговариваясь, слуги. Тут были кухарка, лакей, горничная, шофер и даже мальчишка-садовник.

— Так, что тут такое? — осведомился мистер Лоренс.

— Убрались они, — доложил шофер.

— В каком смысле — «убрались»?

— Мужик, пока мы завтракали, пошел нашел такси, — пояснил шофер. — Небось, сбегал на стоянку в конце улицы. А нам ни слова.

— Мы только услышали, как к задней калитке машина подъехала, — вступила в разговор кухарка. — Они с шофером ее туда на руках отнесли.

— Мужик спросил, как называется ближайшая больница, а мы ему сказали, что на въезде в город есть одна, еврейская, — добавил шофер. — А он в ответ — что очень извиняется за беспокойство. Кремень-мужик, прямо и ухом не повел.

— И младенчик. Мы младенчика видели, — захихикала служанка, а потом почему-то густо покраснела.

— Да, — подтвердила кухарка. — Настоящий еврейчик, один в один что евонный папаша.

Тут они все рассмеялись и начали как-то глупо переглядываться.

— Так, — сказал мистер Лоренс, — похоже, всё, что могли, мы сделали.

Слуги разошлись. Возбуждение спало. Нужно готовиться к рождественскому приему, дел невпроворот, то одно, то другое, все уже сбились с ног, а еще только десять утра.

— Пойдем-ка поглядим, — сказал мистер Лоренс, мотнув подбородком в сторону гаража.

Миссис Лоренс недовольно поморщилась и двинулась за ним следом.

Они поднялись по шаткой лесенке в темную чердачную комнатушку. Никаких следов беспорядка. Кровать поставлена на место, к стене, одеяло аккуратно сложено на полу. Стол и стул стоят где и стояли. Окно открыто, чтобы впустить свежий утренний воздух. Обогреватель выключен. Лишь одно говорило о том, что комнатой пользовались. На полу у кровати стоял стакан холодной воды.

Мистер Лоренс не произнес ни слова. Миссис Лоренс тоже не произнесла ни слова. Они вернулись в дом, прошли в гостиную. Мистер Лоренс подошел к окну, выглянул в сад. В дальнем конце виднелась игрушечная железная дорога Боба. Миссис Лоренс открыла пакет, который проглядела за завтраком. Сверху доносились вопли и взвизги — дети то ли радовались, то ли наоборот.

— А как же гольф? Ты, кажется, собирался в одиннадцать пойти поиграть, — припомнила миссис Лоренс.

Мистер Лоренс присел на кушетку у окна.

— Что-то не хочется, — сознался он.

Миссис Лоренс положила на место косметичку, которую только что достала из-под многих слоев тонкой бумаги.

— Странно, — сказала она, — у меня тоже как-то муторно на душе, совсем не по-рождественски.

В открытую дверь было видно, как в столовой накрывают к обеду. Стол был украшен как положено, среди серебра виднелись букетики цветов. В самом центре стояла огромная связка хлопушек.

— Ума не приложу, что еще мы могли сделать, — внезапно произнесла миссис Лоренс.

Мистер Лоренс ничего не ответил. Он встал и начал прохаживаться по комнате. Миссис Лоренс поправила ветку, заткнутую за картину.

— В конце концов, они же ни о чем не просили, — сказала миссис Лоренс. — Уж он-то бы обязательно нам сказал, — продолжала миссис Лоренс, — если бы ей стало совсем худо, ну или ребенку. Я уверена, что все у них в порядке. Это ж такой народ — все живучие.

Мистер Лоренс достал из жилетного кармана сигару, потом положил обратно.

— Здесь, у нас, им было бы куда хуже, чем в еврейской больнице, — продолжала миссис Лоренс. — Там уход и все такое. А мы бы сами не справились. И кроме того, они уехали так внезапно, никому ничего не сказали — мы им даже и предложить ничего не успели.

Мистер Лоренс раскрыл книгу, потом закрыл снова. Миссис Лоренс все крутила в пальцах поясок от платья.

— Разумеется, — сказала она поспешно, — я туда съезжу и выясню, как у них дела, отвезу фруктов и еще всякого, и, может, теплых вещей, и спрошу, не надо ли им чего. Я бы прямо сегодня поехала, да нужно вести детей в церковь…

И тут распахнулась дверь, и в комнату вбежали дети.

— А на мне новое ожерелье, — похвасталась Мэриголд. — А у Боба нет ничего нового, чтобы надеть. — Она крутанулась на носочках. — Мама, давай быстрее, опоздаем и не увидим, как все входят в церковь.

— А там ведь будут петь «Вести ангельской внемли»? — спросил Боб. — Мы в школе выучили слова, мне даже не нужно смотреть в книжку. Пап, а почему Иисус родился в хлеву?

— Потому что в гостинице для них не нашлось места, — ответил мистер Лоренс.

— Они что, были беженцами? — уточнила Мэриголд.

В первый момент никто не ответил, а потом миссис Лоренс встала и поправила волосы перед зеркалом.

— Не задавай глупых вопросов, детка.

Мистер Лоренс распахнул окно. Из-за сада несся перезвон колоколов. Солнце заливало чистую, белую изморозь, обращая ее в серебро. На лице у мистера Лоренса появилось странное, озадаченное выражение.

— Так надо было… — начал было он. — Надо было…

Но договорить он так и не успел, потому что от ворот к дому уже катили две машины, в которых сидели два семейства, Дейли и Коллинсы, а дети с восторженным визгом мчались вниз по ступеням, выкрикивая:

— Счастливого Рождества! Счастливого Рождества!

Загрузка...