Счастливые времена

ГЛАВА ПЕРВАЯ Дороги, которые мы выбираем

В нашем городе есть Колхозный поселок. Называется он так не потому, что там живут сельские жители, а в честь улицы Колхозной, пересекающей его весь от начала до конца. Поселок испокон веку был застроен частными домами, но в более поздние времена разным организациям стали выделять на его территории участки земли для возведения более комфортабельного жилья. Так на одном из таких участков, между улицами Колхозной и Краснознаменной, и возник в начале шестидесятых годов квартал, застроенный Мостостроем. Все семь его жилых домов принадлежат этой могучей организации, и только одноэтажная баня? 7 числилась за городским коммунальным хозяйством.

Естественно, что большинство граждан, получивших здесь жилье, имели какое-то отношение к строительству и ремонту мостов. Либо они когда-то работали, либо до сих пор продолжают трудиться в этой славной организации. Ну и, понятное дело, что потомство этих граждан чаще всего воспитывалось в ведомственном мостостроевском детском саду, расположенном, кстати, здесь же, внутри квартала. Вот именно в этом детсаду я и встретился с Женькой Никоновым. Его родители приехали в наш город откуда-то с Cевера. Устроились работать в одно из подразделений Мостостроя. Вскоре им выделили квартиру в двухэтажке по улице Колхозной, а шестилетнего Женьку оформили в садик, в ту же группу, куда ходил и я.

Через год из детского сада нас с Евгением одновременно перевели в близлежащую школу, где опять же записали в один класс. Так что наше знакомство волей-неволей продолжалось еще десять лет.

Естественно, если сначала пацаны вместе ходили в один детсад, затем десять лет вместе грызли гранит школьных наук, то им трудно не подружиться. Особенно, если они в возрасте шести лет вместе совершали свои первые "кругосветные" путешествия вокруг военного Автомобильного училища. А в восемь- вместе бегали купаться на речку, причем моя мать велела приглядывать за мной Евгению, поскольку он всю жизнь был весь такой положительный, а его родительница надеялась на то, что я, как более бойкий, буду присматривать за Жекой. С четвертого класса мы с ним вместе стали ходить в спортивные секции. Кем только мы не были: и легкоатлетами, и баскетболистами, и ориентировщиками. В двенадцать мы одновременно начали интересоваться девчонками и знали, кто из них нам нравится. В пятнадцать мы уже определились в нашем будущем и знали, кто чем собирается заниматься в дальнейшей взрослой жизни.

Когда же на смену беззаботному детству и веселому отрочеству пришла зрелая юность, а школа осталась позади, наши с Женькой пути разошлись, хотя оба мы и поступали в один и тот же университет. Я вдруг почему-то решил, что точные науки — это моя стихия и захотел стать математиком, а Жека, более склонный к созерцательности, решил стать историком. Никонов все свои экзамены сдал на пятерки и поступил, а я, с честью пройдя три испытания, засыпался на четвертом — сочинении и тогда с горя пошел в политехнический. Там еще набирали вечерников.

Специальности, предлагавшиеся институтом, меня сильно расстроили. Ну, скажите, что хорошего могут обещать начитанному и склонному к лирическим размышлениям юноше названия: "Обработка металлов резанием", "Автомобили и тракторы", "Металлургическое производство".

Сразу перед глазами вставали картины шумных горячих цехов, где в одном углу визжит токарный станок, в другом плавят металл в мартеновской печи, а в третьем мужики в замасленных фуфайках, матерясь, чинят трактор. Это я сейчас понимаю, что мужчина должен уметь все: и плавить металл, и чинить двигатель, и выточить болт на станке, да и выматериться при случае. А тогда такая перспектива наводила на меня уныние. Я совсем было собрался отложить свое поступление в вуз в этом году, как в самом углу фойе заметил столик Энергетического факультета. "Конструирование и производство радиоаппаратуры," — прочел я надпись одной из специальностей. На душе потеплело. Мне представилось: сборка радиоприемников, белые халаты, светлые цеха, интеллектуальный труд, симпатичные девушки, работающие на конвейере… Картина, нарисованная моим богатым воображением, была настолько очаровательной, что я решил задержаться и прочесть весь список специальностей до конца. "Автоматика и телемеханика" понравились мне еще больше. Ремонт телевизоров и другой радиотехники! Это так интересно и выгодно. Судьба моя была решена.

Математику и физику я сдал успешно. Чувствуя себя уже студентом, но, опасаясь, как бы сочинение опять не подвело меня, я решил проявить хитрость. На экзамене, накатав обязательные три страницы, я попросил сидевшую рядом девчонку проверить у меня ошибки. Девушка не отказалась и исправила в моем сочинении несколько огрехов. Этого оказалось достаточно: получив свой законный трояк, я на два очка перекрыл проходной балл и был зачислен на выбранную мной специальность. Но, только начав учиться и пообщавшись с более опытными товарищами, я узнал, что к телевизорам и радиоприемникам я не буду иметь почти никакого отношения. Тем не менее, набор изучаемых дисциплин мне нравился, и учебу я успешно продолжил.

Но хватит обо мне, я ведь собирался рассказать о приключении, выпавшем на долю Евгения.

Так вот, Женька довольно хорошо учился на историка, ездил, как положено, на археологические практики, сидел в архивах и уже на пятом курсе начал собирать материалы для будущей кандидатской: что-то там о раннем средневековье в Западной Европе. Но с диссертацией пришлось повременить — к концу учебы он, как и все другие пятикурсники университета, с огорчением узнал, что, во-первых, в большой науке вакантных мест очень мало, а желающих из занять — много, и даже ему, круглому отличнику, мало что светит. А, во-вторых, почти всех их, первых выпускников университета, будут направлять учителями в школы. Мало того, школы могли оказаться сельскими.

Но советских студентов такими мелкими каверзами не проймешь, не испугаешь. Нет таких препятствий, которые они бы не преодолели.

Новые веяния я заметил по Женьке, когда, чуть не каждый выходной, днем он удалялся куда-то парадно одетым, а вечером возвращался изрядно помятым и навеселе. Оказывается, в последний учебный семестр на их курсе стало модным жениться и выходить замуж. И именно на свадьбы, словно на работу, ходил Никонов чуть ли не два месяца подряд. В его группе пять девчонок и два парня заключили браки. Когда он мне об этом сообщил, я подумал, что это весна и предчувствие скорой свободы так сказываются на его сокурсниках. Но он только посмеялся надо мной, объяснив, что если студентка выходит замуж за человека с высшим образованием, то, за редким исключением, ее уже трудно отправить куда-либо по распределению. Ее трудоустраивают либо в городе, либо дают свободный диплом и поиск рабочего места — головная боль этой девушки.

Хорошенькие пятикурсницы, как сговорившись, стали выходить замуж, а парни, имевшие какие-то матримониальные перспективы, жениться. Но не всем так везло. Девушки бывают и обычные, на которых видные женихи не заглядываются, да и не каждый студент готов жениться, чтобы только увильнуть от деревни. Сельская жизнь ведь только на три года, а семейная-то — на всю оставшуюся. Кое-кто правдами и неправдами доставал справки о плохом состоянии здоровья, кто-то приносил письмо из организации, желавшей взять именно этого студента к себе на работу и просившей деканат распределить его именно к ним.

Евгений тоже не хотел в деревню. Однако лапы не имел, на здоровье не жаловался, а в Мостострое, где работали его родители, были нужны сварщики, водители, монтажники, но никак не историки. Жениться наобум тоже не хотелось. Юные девушки не были аргументом в споре с деканатом, а брать женщину солидную, с высшим образованием, не хотелось. Свобода была дороже. Но все же судьба Никонову улыбнулась: он своими способностями приглянулся заведующему кафедрой новейшей истории. Правда, Семен Семенович Абрамцев не мог предложить ему место ассистента сразу же, но пообещал взять его с сентября почасовиком, а в следующем году пробить ему ставку. Евгению больше нравилось мрачное средневековье, чем новейшие времена, тем не менее, он, не очень расстраиваясь, наступил на горло собственной песне и согласился вместо государства франков, посвятить свою будущую диссертацию англо-германским отношениям накануне второй мировой войны. Тем более, что Семен Семенович обещал похлопотать, чтобы Женю не заслали далеко, предложив Никонову самому выбрать себе городскую школу, где имеется вакансия.

Евгений выбрал ту, в которой учился сам — среднюю школу номер 9. Он добросовестно промучился там год с бестолковыми учениками, не желавшими забивать свои головы бесполезной для них историей и презираемым обществоведением, а на следующий год с радостью перенес свою трудовую книжку в отдел кадров родного университета.

В тот знаменательный 1982 год Евгению исполнилось двадцать три года. И чтобы вы себе отчетливо представляли моего героя, сообщу, что был он сероглазым шатеном, довольно приятной наружности, ростом чуть выше среднего. Этакий типичный интеллигентный молодой человек с надеждами на неплохую карьеру — завидный жених эпохи развитого социализма. Особенно, если учесть, что он в то время один проживал в двухкомнатной квартире, поскольку родители его, дав образование сыну, снова уехали за длинным рублем на Север. Уж очень им хотелось заработать на новую квартиру, ибо та, в которой они жили, их уже не устраивала, а получить в Мостострое новую было весьма затруднительно — метраж не позволял встать на расширение.

А квартира, действительно, была еще та. В 1965 году, когда Никоновы ее получали, это было совсем неплохое жилье, но в восьмидесятые годы подобная жилплощадь уже не котировалась, и поменять ее на что-нибудь приличное было практически невозможно. Этому немало способствовали и конструктивные недостатки дома. Вообще, домов, подобных тому, где жил Евгений, в нашем городе осталось не так уж много. Представьте себе двухэтажное и двухподъездное строение на восемь квартир, причем, стены у него были не кирпичные и даже не бетонные, а засыпные. Перекрытия — деревянные, как и лестничные марши. Какой скрип и стук стоял в подъезде, когда мы с Женькой взбегали на его второй этаж! Да что там долго говорить, приезжайте на улицу Колхозную и найдите там дом под номером 23 — именно здесь происходила описываемая мной история.

В квартире Никоновых, в отличии от моей, было одно преимущество — гвозди в стену входили, как в масло, но, к сожалению, такое достоинство перекрывалось и крупным недостатком — отсутствием ванной комнаты, что с легким чувством разочарования сразу же замечали приходившие в гости к Евгению девушки. А его пояснения, что рядом находится городская баня? 7, почему-то не производили на них никакого впечатления.

Соседями Жени по подъезду были три семьи. На одной лестничной площадке с ним жил прапорщик Григорий Федоренко с женой Галиной, малолетним сыном и дочерью Наташкой — девицей шестнадцати лет. Эта самая Наталья была в прошлом году ученицей Евгения, а теперь подозрительно часто мельтешила перед его глазами, стараясь поговорить на серьезные темы.

На первом же этаже под прапорщиком жил слесарь — инструментальщик с тракторного завода Степан Петрович Смолянинов с супругой Клавой, а в двухкомнатной квартире, прямо под Женькой, буквально за полтора месяца до описываемых событий, поселился какой-то молодой человек лет двадцати.

Петрович, как звали Смолянинова все соседи и даже собственные, повзрослевшие и жившие уже отдельно дети, был мастером на все руки. Кроме своей основной специальности он знал сварочное, токарное и столярное дело. А, главное, умел починить свет в квартире, отремонтировать утюг не хуже квалифицированного электрика, мог сменить кран и прочистить засорившуюся канализацию, ни в чем не уступая настоящему сантехнику. Ну и поскольку найти Смолянинова было легче, чем вечно занятых жэковских слесарей и электриков, то его охотно звали к себе домохозяйки со всего двора. Благо, многие знали Клаву и самого Степана по совместной работе в Мостострое, где Петрович трудился сварщиком до перехода на ЧТЗ, и где супруга его до сих пор была кладовщицей.

Про молодого же соседа знали только то, что зовут его Стасиком. Да еще всех жильцов дома удивляло: как он сумел в столь юном возрасте обзавестись отдельным жильем.

Итак, описав почти всех своих героев и место происшествия, я могу, наконец, приступить ко второй главе, где и расскажу о всех последующих неожиданных событиях.