Глава 1

— Похоже, этот пустой, — сказал Иван, задумчиво рассматривая башню маяка в бинокль. — Дверь открыта, всё мхом заросло каким-то.

— Плевать, — ответил я, — зато местных нет.

— Я, кажется, уже и аборигенам был бы рад, — вздохнул Артём, — а то мы совсем одичали. Посмотрели бы на живых людей.

— А они бы посмотрели на нас, — ответил я. — Как всегда — в прицел. Нет уж, не надо нам такого счастья. Замучился дырки в обшивке латать. А еды раздобудем, вон, Таира уже на низком старте.

— Я видела оленей, — кивнула горянка, — будет мясо.

— Мясо, — продолжал жаловаться на жизнь навигатор, — а я бы не отказался от сыра. И кофе. И…

— …И официанта, наливающего в бокал красное сухое, обернув бутылку чистым полотенцем, — буркнула Ольга. — Фантазёр.

— Малый ход, экипаж, заходим на глиссаду. Всем внимательно.

— Есть малый, — ответил я, — Василиса, готовься опускать грузовой трап. Будем выгружать УАЗ, пусть Таира с Матти метнутся на охоту. Пешком гулять — времени нет.

Девушка кивнула и пошла в трюмное отделение. Называть «Васькой» барышню старше двадцати лет язык уже не поворачивается. Совсем взрослая, вот и молодого человека её с собой возим. Скоро, поди, сделают капитана дедом. Иван иногда ворчит, но мне Матти нравится — распиздяй, конечно, но кто в двадцать лет не распиздяй? Зато влюблён в нашу мотористку настолько, что без колебаний последовал за ней на борт. Это дорогого стоит, с учётом, что мы, чем дальше, тем больше, напоминаем себе экипаж «Летучего Голландца». Бессмысленностью нашего бесконечного путешествия и ощущением, что мы все прокляты за свое упрямство.

— Машине стоп, — командует капитан, — вперёд, на подвиги. И лучше бегом, а то будет как в прошлый раз.

В прошлый раз протелились — и преследователи нашли нас раньше, чем мы успели набрать полный заряд. Пока вырубили, пока демонтировали кристаллы… Бросать их нельзя, без них нам конец. В общем, уходили уже под огнём, чудом все живы. Повезло, что первыми пришли рейдеры, у них был всего один пулемёт, и тот лёгкий. От Коммуны бы так легко не сдёрнули… А дырки что? Дырки я заварил. Дело привычное.

Мы с Артёмом ломанулись вниз по трапу бодрой трусцой. Одновременно зарычал мотор, и по грузовой аппарели съехал в густую траву УАЗик. За рулём Матти, рядом с ним — Таира с винтовкой в руках. Наши охотники. Замороженное мясо в холодильниках ещё есть, но мы уже научены горьким опытом — пополнять припасы надо всегда, когда предоставляется возможность. Бывало, что нас гнали, не давая передышки, неделями. Кладовые опасно пустели, бак с технической водой показывал дно, приходилось питаться одной кашей и ограничивать гигиенические процедуры для пассажиров.

Маяк действительно «пустой» — двери не заперты, проходы вниз и вверх открыты, всё вынесено подчистую до голых стен. Верный признак того, что — ну, разумеется! — кристаллов нет. Их почти нигде уже нет, а так, чтобы оба — и вовсе один шанс на… Сколько мы там осмотрели? На много, в общем. Один раз сорвали куш — полностью исправный комплектный маяк. Срез там, правда, был — до сих пор иной раз в кошмарах снится. Аборигены самоубились так изобретательно и страшно, что даже ко всему привычная Ольга молчала потом двое суток. Зато — два целеньких кристалла, как с куста. Тогда нас ещё не научились находить так быстро, и мы, тщательно избегая приглядываться к окрестностям, залили под пробку энерготанк дирижабля и зарядили все акки. Уходя — сняли кристаллы. Впервые. Подумать только, когда всё начиналось, мы восстанавливали маяки, а теперь — грабим. Про то, чтобы включать сигнал, давно уже речи нет — ещё не хватало вопить на весь Мультивесум: «Мы тут!». Нас и без этого находят с каждым разом всё быстрее.

Мы вынули из сумок кристаллы, я разомкнул ферму привода, Артём их вставил. Привычная операция. Вскоре энергосъёмник затрещал сеткой разрядов, а мы, включив зарядный терминал, поспешили наружу. Дирижабль, аккуратно подрабатывая пропеллерами мотогондол, наползает хвостовым отсеком на башню — стыкует приёмный интерфейс. Иван смотрит с прогулочной палубы, командуя в переносную рацию — значит, на рычагах Машка с Лёшкой. Юнги тренируются, пока обстановка спокойная. Теперь они — младшие курсанты в экипаже, Настя и Василиса уже в полных правах. Второй навигатор и второй механик. Настю, если честно, можно смело считать первым — она, как беглый Корректор-расстрига, куда лучше чувствует Дорогу, чем её папаша — довольно посредственный, между нами говоря, м-оператор. Ей бы по основному профилю мир спасать — но куда там. Культу Искупителя глубоко плевать, что она приёмная. Дочь Основателя — значит, обязана Искупить. Приходится ей с нами болтаться, хотя скоро двадцать барышне. Красива она стала настолько, что даже у меня иной раз сердце ёкает, а толку? Чёрта с два это сделало её счастливой.

Пассажиры, пользуясь случаем, гуляют. Гондола, когда-то казавшаяся нам такой просторной, комфортной и роскошной, теперь напоминает коммуналку. Места пока всем хватает, но пробежаться ногами по настоящей земле — дорогого стоит. Тем более — искупаться в море. Ленка, любовь моя рыжая, машет мне полотенцем, пробегая мимо в купальнике. За ней — Светлана, жена Ивана и Ольга — э… кто-то там Артёма. «Мать его детей», точнее всего. Если сплетничать о запутанных семейных отношениях нашего навигатора, то самая «прям жена-жена» ему, пожалуй, Алистелия. Вон она, пасёт выводок детей, не разделяя, где чьи. Старший в их компании — мой сын, ему в этом году будет семь, если мы сможем как-то определиться с календарём, временной линией и последствиями жизни под сенью работающего мораториума. Теперь у всех возраст плюс-минус лапоть, так вышло. Вон он, сидит на берегу, строит приливную станцию из камешков и веточек.

Его даже Ленка чаще зовет Инженером, чем по имени. Младшая — двухлетка Марина Артёмовна, второй ребенок Ольги. И всё же, хоть и не моё это дело — любовь у писателя, пожалуй, всё-таки с Алистелией. Это даже слепому видно. Уникальная тётка, повезло Артёму с ней. И умница редкая, и характер покладистый до изумления. Не ревнует к Ольге вообще. А вот та нет-нет, да и цыкнет на неё ядовитым зубом, хотя это хуже, чем котика пинать. Котик хоть в тапки нассыт потом, а Алька даже не обидится.

Ольга всё ещё хороша, и даже сейчас, после двух родов, не могу не проводить взглядом нижнюю часть её купальника. Но простить того, что больше не выглядит на двадцать, она нам с Артёмом не может посейчас, хотя пять лет прошло. Можно подумать, не её красивой задницей тот рычаг включило…

Дирижабль пристыковался, пошла зарядка. Надеюсь, на этот раз успеем набрать полный. Когда удастся в следующий раз — не угадаешь. Этот маяк — один из последних, обозначенных в лоции Первой Коммуны. Теперь он тоже засвечен. К некоторым мы возвращались, и даже не один раз — особенно в тех местах, где нет местных и трудно долго держать засаду. Но с каждым разом это всё опаснее. Культ Искупителя втягивает в себя новые силы, и жаждущих крови наших детей становится всё больше.

Вот они, носятся, глаза выпуча, Искупители наши. Тимоха Сергеич по кличке «Инженер» бросил свою приливную конструкцию, догоняет натрясшего туда песка Ваньку Артёмыча. Этот весь в Ольгу, рыжий и вредный, но отчаянно храбрый. Даже на Конграта, боевитого сына Таиры, черноглазого и черноволосого, наскакивать не боится. Хотя у того насчёт в лоб закатать — вообще не задержится. Весь в маму. Сильный пацан, легко поднимает на плечи любую из двух сестёр — хоть белобрысую Валору, хоть рыжую Герду. Они его за это, насмотревшись старого фильма, дразнят «Кинг-Конгом». Но любя. Его сложно не любить: весёлый и добрый, вспыльчивый, но отходчивый.

— Инженер, отпусти Ванюшу! — волнуется Алистелия.

— Юш, Юш! — смешно переживает его младшая сестра за сохранность брата. В воду не лезет, боится.

— Макай его, Конг! — подзадоривают две шестилетки. Эта троица вообще очень дружная, Тимоха и Ванька с Маринкой чуть сбоку всё же.

Наконец все кучей с хохотом валятся в прибой. И вот этот детский сад хотят под нож? Не дождётесь.

Чёрт его знает, как так произошло, но Культ Искупителя окончательно превратился в кровавый пиздец самого инфернального толка. Дзен-сатанизм какой-то. Мы неспешно летали по Мультиверсуму, восстанавливали маяки, торговали тем-сем попутно, брали поисковые и спасательные заказы, подбирали в заброшках, что плохо лежит, и чувствовали себя прекрасно — а оно где-то зрело. Зрело-зрело, и прорвалось таким мутным фонтаном, что нам осталось только бежать, прихватив семьи. Вот, бежим с тех пор. Летающий ковчег, точнее, «Летучий голландец». А как иначе, если все уверены, что Мультиверсум спасёт кровь наших детей? Уже не какого-то конкретного — а всех и каждого. Включая Ольгиных, Ивановых и даже приёмную Настю.

Сначала речь шла о том, чтобы найти среди них Искупителя и отправить «Искуплять». Как именно — не уточнялось. К нам с этим почти вежливо подъехала Кафедра, а Конгрегация, к которой мы обратились за разъяснением, внезапно её поддержала. Давайте, мол, дорогие Основатели, подайте нам Искупителя, кровь от крови и плоть от плоти вашей. Раз уж выбрали вы этот путь. Мы не стали объяснять, что путь этот жопой накрылся в буквальном смысле. Мы сказали: «Спасибо, что-то не хочется». Но не сильно напряглись, решили, что недоразумение. Однако не тут-то было. Пока мы мотались по маякам, оказалось, что искупать надо уже непременно кровью.

«Принесите-ка мне, звери,

ваших детушек,

Я сегодня их за ужином

скушаю!»…

Чёртов Сандер, который выдернул нас оттуда, не дал мне закончить и стать Искупителем самому. «Еет — пака!» — и мы уже сидим такие в гостиной, почти высохшие, слегка безумные, но не при делах. И оказывается, что нас тут полгода не видели и уже почти списали в безвозвратные. То ли мораториум так раскочегарился, то ли не стоит играть с мироформирующими силами.

Теперь ситуация достигла апогея, и считается, что надо просто убить их всех, без условностей. И как только последний погибнет, будет всем счастье. Мы, разумеется, против, но Мультиверсум куда меньше, чем казалось. В какой бы глухой угол мы ни забивались в надежде пересидеть, нас находили раз за разом. Теперь стараемся нигде не останавливаться, живём на дирижабле, вечно в движении. Сейчас Иван и два юнги на вахте: глазастая молодёжь с оптикой на верхней палубе, а капитан — у экрана локатора. Если что — рявкнет сирена, побежим, сломя голову, на боевые посты. Не драться — убегать. Хотя изящный абрис гондолы изуродован противопулевыми бронещитами, а прогулочная галерея превратилась в орудийную палубу с двумя «Утёсами» с каждого борта, мы всё равно чертовски большая, медленная и уязвимая мишень.

И у нас дети.

Коротко крякнул ревун оповещения, подавая сигнал «Все на борт».

— Подозрительная активность в эфире, — сказал Иван в моей рации.

— На что похоже? — спросил я, жестами подгоняя кинувшегося отключать башню Артёма.

— На захват системой наведения ПВО, — мрачно ответил капитан. — Но у нас нет противорадарных систем, и я не уверен. Так, шумнуло что-то. Я подводник, а не лётчик, вообще-то. ПВО у нас не в приоритете… Если бы не мёртвый эфир, я бы ничего не заметил.

— Лучше перебдеть, — поддержал его я, — если ложная тревога — вернёмся.

Мимо меня деловито, не бегом, но быстро прошли женщины, вытираясь на ходу и подгоняя недовольных детей.

— Как заряд? — спросил я.

— Плохо, — после паузы сказал Иван. — Сорок семь процентов. Лёша, Маша — отстыковка, — скомандовал он в сторону, — спускаемся на высоту трапа.

Зашелестели на самом малом ходу пропеллеры, дирижабль отплыл от башни и медленно опустился, одновременно выдвигая трап и грузовую аппарель. Молодцы детишки, неплохо натаскались. Если что, не страшно и на вахту поставить.

Быстро взрослеют наши дети.

Выбежал из башни с сумками Артём, поднялись по трапу женщины с детьми, последней зашла, Алистелия — неся на руках протестующую громким рёвом против нештатного окончания прогулки Маринку. Я остался на прогулочной палубе гондолы — ждал УАЗик с охотниками. Подошли Ольга и Василиса — встали за пулемётами левого борта. Это их места по боевому расписанию. Два других места — Таиры и Матти, но мы их как раз и ждём.

— Василиса, перейди пока на правый, — сказал я девушке.

Она кивнула и перешла, заняв стрелковый пост рядом со мной. Лицо строгое, губа закушена — волнуется за Матти. Мы его пять лет назад спасли, подобрав застрявшего в пустом срезе без энергии1, вернули домой, и они с Васькой виделись потом несколько раз, случайно пересекаясь на ярмарках. А в девятнадцать он сбежал из дома с цыганами, чтобы найти свою зазнобу. И, что самое смешное, нашёл. Впрочем, мы тогда были известной компанией. Нас уже все знали, но ещё никто не хотел убить. Золотое было времечко.

1 Эта история раскрыта в повести «Звезда на ёлку».


— Иван, что слышно? — спросил я специально для неё.

— Охотники задерживаются. Грузят добычу.

— Скажи, пусть бросают к чертям и валят. Что-то у меня дурное предчувствие.

— Уже едут. Погрузились. Расчётное время — пять минут.

Это Таира, точно. Упрямая, добычу не бросит. А Матти её робеет. Правильно, кстати, делает.

— Зелёный, тут… — голос у Ивана озадаченный, — вызывают тебя. По открытому каналу, голосом. Подойди в рубку.

Я оглянулся — сверху было видно, как вдали облачком пыли мчится по целине, не жалея подвески, УАЗик. Пара минут плюс погрузка — и можем отчаливать. Есть ли у нас эта пара минут?

— Здравствуйте, Сергей, — сказала рация таким знакомым, полным вкрадчивой укоризны, голосом.

— Анатолий Евгеньевич! — с насквозь фальшивым энтузиазмом поприветствовал я своего бывшего (Или нет?) куратора.

Нас догнала Контора. Это даже хуже Коммуны. Коммуна, хотя и превратилась, в полном соответствии с диалектическим законом единства и борьбы противоположностей, в этакий Комспас 2.0, хотя бы не располагает дальнобойным ПВО. А Контора, обзаведясь штатными военно-полевыми глойти, легко перебрасывает по Дороге штурмовые отряды с прекрасной современной техникой. Например, ЗРПК «Панцирь-СМ» на автомобильном шасси, который, если верить открытым ТТХ, пуляет ракетами аж на 40 км. В такую большую и красивую мишень, как наш «Доброволец», точно не промахнётся.

— Сергей, во избежание печальных недоразумений хочу сразу предупредить, что ваш летательный аппарат захвачен системой наведения и, если вы попытаетесь скрыться, мы будем вынуждены вас сбить. Ракета прилетит раньше, чем вы сможете уйти на Дорогу.

Я покосился на Ивана, тот только развёл руками. Ах, ну да, он подводник, а не зенитчик.

— Зачем вот это всё, Анатолий Евгеньевич? — спросил я с печалью в голосе, лихорадочно пытаясь придумать какой-то выход. — Неужели вы тоже верите в это мракобесное Искупление Кровью? Мальчики кровавые в глазах стоять не будут?

Пол под ногами едва заметно вздрогнул — УАЗик на борту, аппарель закрывается. Мы готовы драпать — но страшно. Не знаю, сколько летит ракета, но нам нужно хотя бы пара минут на то, чтобы набрать скорость и высоту для ухода.

— Ну что вы, Сергей! Разумеется, мы не сторонники деструктивного сектантства, охватившего Мультиверсум. Более того, мы даже знаем, кто его кормит, зачем и на чьи средства. Если бы вы не упрямились и приняли наше предложение работы, то сами бы давно просчитали центры влияния, вы же умеете.

— А потом ваши начальники продали бы моего сына Кафедре за интересную технологию или Коммуне за остатки Вещества.

— Сергей-Сергей, ну почему вы такой параноик?

— Умный потому что, — отрезал я. — Так чего вы хотите, если не крови младенцев?

— Ваши прыжки от маяка к маяку навели наших аналитиков на интересную мысль. Они уверены, что, раз вы до сих пор не рухнули где-то без энергии, то у вас есть комплект кристаллов. Вы их ставите, заряжаетесь и забираете с собой, отнюдь не заботясь о сохранности Мультиверсума и поддержке Дороги. Это очень эгоистично, Сергей.

— Мультиверсум дружно желает нам мучительной смерти, а по Дороге за нами гоняются все, кто умеет ей пользоваться. Мы больше не мотивированы к сотрудничеству, Анатолий Евгеньевич, извините.

— Понимаю и даже отчасти сочувствую. Но вынужден настаивать. Верните кристаллы. В противном случае будут совершенно ненужные ни нам, ни вам жертвы. Сейчас я подъеду, не стреляйте, пожалуйста.

— Движение северо-северо-восток, — сказала по рации Василиса. — Цель одиночная, наземная, быстрая.

— Не стрелять, — быстро ответил капитан.

Мой куратор прибыл лично, на шустром разведбагги с водителем. Снял шлем и защитные очки, разулыбался так, как будто я его любимый племянник. Радуется. А что бы ему не радоваться? Нас весь Мультиверсум ловит, а поймал — он. Снял перчатку, протянул руку. Я пожал, не стал делать глупых жестов. Смешно выпендриваться, когда на твоих детей ракеты навели.

— Забирайте, — я подал ему квадратные сумки-чехлы с кристаллами.

Он с интересом заглянул, зачем-то постучал по ним пальцем, покивал довольно.

— Вы случайно не научились определять, на сколько их ещё хватит?

— Нет, — честно сказал я.

Увы, мы сами потеряли уже два кристалла, рассыпавшихся в пыль при попытке использования, и они на вид ничем не отличались от других.

— Жаль, жаль. Впрочем, неважно. Рад был увидеться. Не смею задерживать, вам наверняка хочется покинуть это место как можно быстрее. Да и нам стоит занять оборону — мы прибыли первыми, но наверняка не последними.

— И вы не скажете, как нас нашли?

— Право, Сергей, — засмеялся он, — вас только слепой не найдёт!

— И вы дадите нам уйти? Не станете сбивать, задерживать, шантажировать детьми?

— Ну что вы, — обиделся он, — разве я когда-нибудь давал повод обвинять меня в несоблюдении договоренностей?

— Нет, извините. Был неправ.

И правда, не давал. В вольной и расширительной их трактовке — сколько угодно, но не в прямом нарушении.

— Я вам больше скажу — все мои предложения до сих пор в силе, и ваша башня до сих пор ждёт своего владельца. Но, понимая ваше недоверие…

Я покачал головой. Чёрта с два я сам загоню нас в эту ловушку, как бы привлекательно она ни выглядела.

— В общем, я даже не буду спрашивать, есть ли у вас ещё кристаллы. Но, если вдруг есть, то у следующего маяка, к которому вы собираетесь сейчас вернуться, вас ждёт засада Коммуны. Моё начальство вполне устраивает ситуация, когда все гоняются за вами, забыв про остальное, и оно не обрадуется, если вас всё-таки сцапают. И детей, согласитесь, будет жалко.

— А откуда вы знаете, к какому… Ах, ну да! — я чуть не треснул себя по башке за тупость.

— Догадались? — засмеялся куратор.

— Конечно. Спасибо. Прощайте.

— До свидания, Сергей, до свидания!

Ну, разумеется, нас просчитали. Если достаточно долго мониторить наше движение от маяка к маяку, то вполне можно строить вероятностные экстраполяции, постоянно уточняя их новыми данными. Модель построится достаточно быстро даже на относительно скромных компьютерных мощностях Коммуны, не говоря уже о распределённых сетевых вычислителях Конторы. Велик Мультиверсум, а сбежать некуда.

— Можно кидать кубик, — пытался объяснить я на пальцах теорию вероятностного прогнозирования, — или использовать таблицы случайных чисел. Это усложнит им задачу, но, при достаточном объёме данных и вычислительных ресурсов, вероятность снизится не радикально.

— Не понимаю, — сказал Артём, — как это вообще возможно? Мы сами не знаем, куда полетим, а они знают?

— Просто поверь мне, — вздохнул я, — мир псевдослучаен. Пытаясь осмыслить, сломаешь голову, но это работает. Если мы принимаем решение на основании логики — нас просчитывают точно. Если кидая кубик — то с некоторой вполне приемлемой вероятностью. То есть не «они придут к этому маяку», а «они придут к одному из этих шести». Цифры взяты с потолка, простите, некогда считать точнее. Взять под контроль шесть маяков не так уж сложно, учитывая цену вопроса.

— И что же нам делать? — спросила Ольга.

Мы собрались в большой кают-компании, тут помещаются все, включая детей и двух котов. Дирижабль висит над Дорогой, не выходя в срез. Так нас не найти и не достать, но это требует постоянной работы резонаторов, а значит, жрёт энергию.

— У нас есть ещё один маяк, про который никто не знает, — напомнил капитан. — Его они не просчитают, верно?

— Это так, — подтвердил я, — но это сработает один раз. Мы его засветим, и всё. Хорошо, если успеем зарядиться полностью, но и это без гарантий. А дальше что?

— Сколько у нас кристаллов? — поинтересовалась Василиса.

— Последний комплект, — ответил Иван.

— Может, всё-таки воспользоваться предложением Меланты? — робко высказался Артём.

— Мы это уже обсуждали, дорогой, — резковато ответила Ольга.

Меланта не пожелала скитаться с нами. Оставив Артёму дочь, она отправилась в срез Эрзал, где договорилась с хозяином лабораторного комплекса о взаимовыгодном сотрудничестве. Артём её регулярно навещал, пока это не стало опасно — и даже пару раз после. Кайлитка стала круглая, как колобок, но всё равно очень мила. По последней информации у неё шесть детей, от пяти лет и младше, и она вовсе не собирается останавливаться, находясь в состоянии перманентной беременности. Успехи Эли скромнее — трое миниатюрных и невыносимо очаровательных крошек, все девочки. В последний общий визит, когда нас ещё не начали гонять сраным веником по Мультиверсуму, наши женщины только что не описались от умиления. Даже суровая Таира что-то просюсюкала, страшно поразив окружающих и, кажется, себя. А сестра Алистелии, Лемисина, и вовсе решила там остаться. Она, несмотря на все усилия кайлитки, так и не отошла от психотравм полностью, но в окружении благожелательных эмпатов чувствовала себя более-менее благополучно.

Меланта, пользуясь своими способностями, взяла под контроль условно разумную часть местной странной фауны. Теперь у неё там вполне приличный дом-детсад, где Енька величаво командует десятками причудливых созданий-слуг, включая вполне боевых юнитов. Они наладили Меланте комфортный и безопасный быт, отбив у мародёров желание лезть в Эрзал. Кайлитка была рада периодическим визитам мужа, думаю, они с Эли не давали ему заскучать ночами, но главное — она обещала убежище нам и нашим детям. В её честности и добрых намерениях никаких сомнений не было, но я уверен, что она переоценивает свои возможности. Если нас захотят достать в Эрзале — то достанут. Никакие даже самые жуткие зверюшки Меланты не остановят танки Конторы или броневики Коммуны. Да и рейдеры, если упрутся, числом возьмут. Очень уж мы всем нужны, чтоб им хером подавиться.

— Чёрт его поймёшь… — Иван рассматривает в бинокль очередной маяк.

Впрочем, уже не очередной — последний. Не последний вообще, а последний в доставшейся нам с навигационным модулем исторической лоции. Все остальные мы уже посетили, и теперь туда соваться опасно.

— Закрыт, — констатирует Артём. — Но поплавок цел, море не замерзло и не пересохло. Шансы приличные.

— Никакой охоты, никакого купания! — командует капитан, пока мы снижаемся.

— Но, милый… — расстраивается его жена Светлана, — хотя бы детям ноги размять, подышать воздухом…

— Ладно, — смягчается он, — но только возле трапа. Не дальше десяти метров. И оденьте их потеплее, там прохладно.

С моря дует сильный ветер, и дирижабль выпускает трап, не останавливая моторов. Компенсирует снос. Задача непростая, поэтому на этот раз капитан на штурвале сам, юнги на подхвате. Целую Машку в золотистую макушку — она, недовольно фыркнув, отстраняется. Тринадцать лет, возраст отделения от родителей. Ничего, и это пройдёт, были бы живы все. Всё, бегом-бегом. Чем быстрее зарядимся, тем лучше. Я не сомневаюсь, что за нами сюда кто-то да притащится, вопрос только, как скоро.

Ключ подошёл, башня открылась. Внутри чуть душновато и очень пыльно, но совсем не затхло. Плесень и мыши в маяках, к счастью, не заводятся. Внизу — только белёсый порошок рассыпавшихся кристаллов вокруг консоли. Ну да никто и не ожидал, что маяк будет рабочий. Такого везения нам не полагается. Нам никакого не полагается, давно уже. Всё сами.

Освобождаю стопор, распрягаю ферму, Артём быстро вставляет кристаллы, фиксирую. Есть, мы готовы. Рычаг — и на улицу. Машу рукой в сторону рубки — дирижабль начинает осторожно маневрировать, прижимаясь к башне зарядным терминалом. Дети радостно бегут за плывущим над землёй трапом, пытаясь запрыгнуть на ходу, но это высоковато, так что только ловкий Конграт ухитряется зацепиться, но рыжий Ванюшка дёргает его за ноги, и они катятся кубарем в траве, пачкаясь зелёным соком. Мелкий зябкий дождик им ничуть не мешает, засиделись в помещениях.

— Зелёный, — вызывает меня капитан.

— На связи.

— Что-то медленно заряд идёт. Обычно быстрее.

— Может, прилив слабый… — отвечаю я неуверенно. — На нашей стороне всё штатно.

— Может… — отвечает капитан и отключается.

Юнги выбрались на верхнюю палубу с биноклями, готовые в любой момент объявить тревогу. Вон, Машкина золотистая шевелюра на ветру развевается. Она теперь хочет её остричь накоротко, но мы с матерью пока побеждаем. Увы, чувствую, ненадолго. Самый протестный возраст начинается.

Сзади из глубины башни доносится глухой удар, аж земля вздрогнула.

— Зелёный, — тревожно говорит в рацию капитан, — зарядка пропала!

Я дёргаюсь к башне, но оттуда уже бежит Артём, и я всё понимаю по его лицу. Остается только вопрос:

— Один или оба?

— Один, — он показывает сумку со вторым.

Чёрт, на самом деле это ничего не меняет. Нужно два, и никто не уступит нам свой.

— Кристаллы всё, кэп, — докладываю я на мостик, дирижабль, отсоединившись от башни, снижается до касания трапа.

— На борт, все на борт, — командую я женщинам, — нечего тут больше делать.

Они начинают торопливо собирать и загонять расшалившихся детей. Я выдёргиваю ключ, запирая зачем-то башню, и иду за ними. Здесь всё.

А где теперь не всё?

— Воздушные цели, юго-юго-запад, — говорит капитан, — всё равно не успели бы.

Воздушные — это Коммуна. Они беззастенчиво присвоили себе наследство Комспаса, включая флаеры, броневики и летающие боевые платформы. Мы уничтожили не всё, позже нашлись оперативные склады в других срезах, а Коммуна прибрала себе всех выживших специалистов. Может, и производство уже наладили. Во всяком случае, технологию перемещения с помощью стационарных операторов восстановить сумели. Это нам Маринка с Македонцем рассказали — они, к счастью, не участвуют в охоте. Дезертировали, не приняв изменений. Теперь работают на Ингвара, охраняют караваны контрабандистов. Двое детей уже у них.

Транспортный узел в Коммуне создали не без помощи Альтериона, где издавна делали из глойти «биопрепараты порталов». Альтерион от коллапса оклемался, но уже не тот. Никакого «Дела Молодых», в Совете рулит Криспи, но нам от этого не легче. С Коммуной они спелись, как так и надо. Порталы давали слишком мало вариантов, а с технологиями Комспаса вышло недурно.

Правда, если не врут, то в Коммуне это не так изуверски — ручки-ножки не режут, глазки не выковыривают. Заменили полученным от Альтериона препаратом йири. Всё равно не полезно, но помягче. Вроде бы даже «только добровольцы» — но я не очень в это верю. Знаем мы эту «добровольность»…

Зато теперь резво перекидывают людей с техникой, куда надо. Например — туда, где мы. Но точность переброса у них пока так себе, мы всегда успевали удрать, заметив их раньше. Вот и сейчас удрали.

Снова висим над Дорогой. Иван тревожно поглядывает на индикатор заряда — чуть больше сорока процентов. Мало. Не совсем «на донышке», но мало. Число вариантов уменьшается с каждым сгоревшим процентом.

Общее собрание уже час, но никакими свежими идеями никто не блеснул. Так и гоняем по кругу всё те же давно обсосанные варианты. Без кристаллов нам жопа. Мы в безопасности только пока движемся, идём бесконечным зигзагом всё равно куда. Кто бы за нами ни гнался, он всегда будет отставать, такова природа Мультиверсума. Мы уже больше года так — летим и летим. Иногда зависаем, чтобы накачать воды, поохотиться или размародёрить продукты в недавно сколлапсировавшем срезе. И снова в путь. Название «Доброволец» звучит сущим издевательством, потому что выбора у нас нет. Но теперь нет и кристаллов, а значит — скоро конец пути. Они есть в нескольких рабочих маяках, но те охраняются так, что нам ничего не светит. Мы не можем драться и скоро не сможем бежать.

— Хоть бы знать, что такое эти кристаллы, и откуда они брались… — с досадой сказал Иван.

— Это сжатое время, — неожиданно ответил ему мой сын, — их производят мораториумы.

Он сидит в углу кают-компании и скручивает из конструктора что-то крайне замысловатое. Конструктор из металлических планочек с дырочками, колёсиков, шестерёночек и винтиков с гаечками. Я подобрал их целую пачку в заброшенном универмаге вымершего от чумы среза, и Тимоха готов копаться в детальках часами. Наш Инженер. Он остался задумчивым и неразговорчивым, но с возрастом стал совершенно нормальным. Ребёнок как ребёнок, склонный к тихим играм более чем к беготне и крикам. Мало ли таких. Но иногда что-то прорывается, вот такое. Не всё с ним просто. Нам с Ленкой плевать, это наш сын, и мы его очень любим. А что заговаривается иной раз — ну, не самое плохое, что может случиться с ребёнком, поверьте.

— Уверен? — тут же спросил я, но Тимоха уже весь в своих винтиках и шестерёнках. Сказал и забыл. У него всегда так.

— В этом что-то есть, — признала Ольга. — Какая-то дурная логика. Вы же с Иваном их чинили?

— Было дело, — сказал я. — Кристаллов не видел, ну так я их и не искал. Однако, если припомнить конструкцию…

— Точно, — заволновался Иван, — есть там место, где как раз такого размера штуковина может зреть. Наверное, её и достать можно, нам как-то не до того было, чтобы всё подряд вскрывать из любопытства. У нас и инструменты остались!

— Это похоже на идею, — признал я. — Безумную, конечно, но у нас все такие. Но это путь в один конец, вы понимаете?

Все переглянулись, но возражений не было.

Единственный условно доступный нам исправный мораториум — в том срезе, что изнанкой подвязан к Центру. Там, где пустой город, странные, но старательные аборигены и бывший дом одного из Хранителей. Наш дом. Мы оставили его, бросив как есть, когда поняли, что за нами туда непременно придут. Еньку и часть барахла отдали Меланте на обзаведение, кое-что загрузили на дирижабль. Алистелия хотела вывезти всю библиотеку, изошлась в рыданиях, выбирая, что влезет в выделенный ей объём, но почти всё пришлось бросить. Гондола, в отличие от созвучного изделия, не резиновая. Нам было не до спасения культурных ценностей, себя бы спасти.

Теперь возвращаемся.

— А с виду всё цело! — сказал Иван, разглядывая проплывающий под нами дом. — Даже окна не разбиты.

— Сад зарос весь, — недовольно сказала моя жена. — Как джунгли теперь.

— Да чёрт с ним с садом, — отмахнулся я. — Здесь же из-за мораториума уйма времени прошло. Ещё бы не джунгли.

— Тебе чёрт, а мы со Светкой знаешь сколько сил вложили? — надулась она.

— Действительно, насколько можно разглядеть, дом не разграблен, — Артём пытается разглядеть что-то сквозь пыльные окна.

— Может, и не было тут никого, — сказал я, — дверь в Центр мы, уходя, заблокировали, а по Дороге сюда добираться сложно. Мораториум мешает, и вообще путь неочевидный. Были бы мы тут — нашли бы, а заради дом разгромить и в вазы насрать — хлопот слишком много.

— Вот он, тикает, зараза такая, — мы с Иваном пристально рассматриваем вращающийся сложный механизм. Соорудили наскоро примитивные леса, варварски раскурочив ближайший забор, и теперь смотрим на него не снизу, а вблизи.

— Я бы вот тут попробовала, — сказала Василиса, — смотрите.

Мы посмотрели.

— Если считать, что куб внутри такого же размера, как мы привыкли, то он вот здесь.

— Похоже на то, — признал Иван, глядя на дочку с отцовской гордостью.

Василиса умница и механик отличнейший, хоть и самоучка. Книг мы ей натащили, что смогли — подсказали, дальше сама. Природный талант и наследственность хорошая.

— Если его извлекать, то только вверх, вот здесь. Эта часть откидывается… — она потянула на себя ажурную опору, — вот, видите — здесь шарнир?

— Вась, не спеши… — сказал Иван, но было поздно.

Я дёрнулся придержать стопор — но тоже не успел. Механизм стремительно начал раскручиваться, как часы со слетевшим коромыслом. Колёсики крутятся всё быстрее, тяги летают, как сумасшедшие, от нарастающего гула начинает вибрировать земля. Леса закачались, и мы поспешили спрыгнуть.

— Ой… — сказала сдавленно Василиса.

— Вот тебе и ой… — мрачно ответил Иван. — Ручонки шаловливые…

— Извините, я не…

— Бонг! — гулко сказал механизм и начал останавливаться.

— Всё, блин, поломали, рукожопы, — самокритично сказал я, давая понять, что не исключаю себя из круга несущих ответственность.

— И что теперь? — спросила Василиса.

— А я знаю? Надо хоть глянуть, не зря ли.

Я залез обратно, откинул верхнюю часть механизма и заглянул внутрь кубической ёмкости.

— Ну что там, что? — волновалась девушка.

— Как тебе сказать… С одной стороны, теория была верной. Тут был кристалл.

— Был? — испуганно спросила она.

— Ага, — кивнул я, рассматривая механизм изнутри, — но вынимался он не так. Надо было, во-первых, опустить вот этот стопор, во-вторых, выдвигать вместе с ёмкостью сюда, влево-вниз, видишь?

— Вижу… — упавшим голосом сказала Василиса.

— А теперь там только пыль. Сжатое в нём время выдавило обратно. Я даже представить себе не могу, какая бездна энергии освободилась разом. Это, я не знаю… Как взрыв сверхновой, наверное.

— И куда она ушла? — заинтересовался Иван.

— А я знаю? — повторил я. — Но кристалла у нас больше нет. Если собрать эту штуку обратно, запустить и подождать лет тыщу, наверное, вырастет новый. Но это не точно.

— Мы попали, — констатировал капитан.

— Простите меня, простите, — плакала девушка.

— Плюнь, Васильиванна, с каждым могло случиться, — великодушно сказал я.

На самом деле не факт, что я сам бы не дёрнул за эту штуку секундой позднее. Она, правда, напрашивалась быть дёрнутой.

— Что случилось? — к нам бежит от дирижабля Настя.

Лицо её совершенно потерянное, бледное и изумлённое, а ещё — с ним что-то не так, и я не могу понять, что именно.

— Ну, мы тут, в общем… — сбивчиво начал пояснять Иван.

— …Плюшками балуемся, — закончил его мысль я. — А что такое?

— Я больше не чувствую Мультиверсум! — дрожащим голосом сказала она. — Как будто его нет. Хуже — как будто его никогда и не было! Ни его, ни Первомира, ни Дороги, ни маяков, ни реперов… Ничего!

— Настя, — тихо сказала Василиса, — твои глаза!

— Что «мои глаза»?

— Они голубые. Или всё же зелёные?

Девушка повернулась, и я понял — из её глаз ушла пронзительная кобальтовая синева. Теперь они цвета холодного морского льда, перелив голубого в зелёный.

— Это куда же нас закинуло? — почесал седеющую голову Иван.

— Спроси лучше «когда», — начал догадываться я. — Мы только что пульнули куда-то несколько тысяч лет. Или пульнули на несколько тысяч лет себя? Знаешь, Настя, а ты, может быть, права. Может, и не было никогда никакого Мультиверсума. Может, он только будет. Вот с этого места и начнётся…

— А как же мы? — спросила Василиса.

— А что «мы»? Мы уже свою роль сыграли, господа «Основатели».

— Юш, Конг, Инженер! — закричала звонким весёлым голоском рыжая Герда. — Айда наш старый дом смотреть! Погнали! Наперегонки, ну! — И сорвалась сразу, пока остальные тупят. Ох, хитра, полукайлитка, так и крутит пацанами!

— Вон, дети вырастут, и это будет их история, — сказал я, задумчиво глядя им вслед.

Загрузка...