Склеп, который мы должны взорвать

Глава 1

В углу дивана тихо всхлипывает Огненная фея, вытирает слезы грязной рукой с обломанными ногтями.

– Больше не могу здесь оставаться…

Ее прелестные тонкие пальчики давно огрубели и покрылись какой-то коростой. Кофта, которая ей велика, висит безобразными складками на худых плечах. Когда я семь месяцев назад впервые увидел фею, она выглядела не лучше. Даже хуже, ведь в тот момент ее избивал сожитель, а она валялась на полу. Сначала пыталась укрыться от ударов, дальше перестала. Вечно пьяный бомж, дружбу с которым фея тогда водила («дружба» не закончена и поныне) видимо, получал удовольствие оттого, как легко можно разрушить и подчинить себе чужое тело. Оно покорно переносит издевательства, лишь дергается после каждого следующего пинка.

Именно тогда я каким-то невероятным образом уловил: ничтожная бомжиха не отсюда. Не из грязного, пропахшего потом и мочой подвала, куда не заглядывает дневной свет. И вообще не из суетливого иноземного города. Она из того же мира, что и я. В моем смутном тогда еще сознании внезапно всплыли сады и цветущие луга Аверхальма, его прекрасные замки, поющие фонтаны, многоцветные облака… Не знаю, каким образом удалось это постигнуть в одно мгновение. Словно молния пронзила насквозь. Но что я мог поделать с хмельным ублюдком, который измывался над почти бесчувственным телом? Ничего, как мне показалось вначале. А дальше я спустился из-под потолка и проник в остатки мозга, что еще оставались в черепной коробке бомжа. Тот прекратил свое занятие, застыл, похожий на гротескное изваяние из смешанной с навозом глины. Несколько секунд стоял неподвижно, потом отступил, добрался до своего тюфяка у стены, улегся и вскоре захрапел.

Спасенная (думаю, именно спасенная, вряд ли разбушевавшийся сожитель оставил бы ее в покое, а она слишком хрупка для подобного обращения) сначала неподвижно лежала на полу, затаившись, потом потихоньку села. Подняла лицо, на котором темнели кровоподтеки, посмотрела в тот угол, куда я переместился. Смотрела не отрываясь. Сама спросила:

– Кто ты?

Я предполагал, что разговор придется начинать мне, но ошибся. Избитая фея тоже уловила исходящий от меня призыв, почувствовала существо из родного мира, близкое ее душе.

Мы долго проговорили в тот вечер. Бомж, с которым она делила кров и стол вот уже пятый год, громко храпел на своем матрасе. Остальные обитатели подвала пришли поздно. Когда они расположились по своим местам и занялись привычными незамысловатыми «домашними» делами при свете единственной лампочки, нам с феей уже все было ясно. Или почти все.

Однако по существу с того вечера произошло мало изменений. Ничего обнадеживающего, кроме уверенности, что мы не совсем одиноки в этом неуютном мире. Сейчас фея всхлипывает в углу дивана, обивка которого давно утратила свой зеленый цвет и торчит неряшливыми клочьями. Все в том же подвале… Фея и верит мне, и не верит.

– Ты правду говоришь, что они скоро придут?

– Я тебя хоть раз обманывал?

– Еще нет.

Она улыбается, приоткрывая беззащитный провал между двумя передними зубами. Фея позабыла про эту свою приобретенную особенность. Жаль, мы познакомились уже после того, как сожитель выбил ей зуб. Я бы тогда смог за нее заступиться. Теперь не важно, впрочем. Главное, чтобы получилось задуманное.

– Как только тебе удалось? – недоумевает она, все еще окончательно не поверив.

Голос феи напоминает шуршание оберточной бумаги или шелест опавших листьев. Я не слышал ее голоса прежде, в лучшие времена. Но догадываюсь, что тогда он был совершенно иным. Напоминал мелодию хрустальных колокольчиков в тенистых аллеях Плавучего парка или журчание водопада в Изумрудном ущелье? Может быть.

Она хочет знать, как мне удалось связаться с теми, кто с минуту на минуту должны собраться здесь – в подвале расселенного аварийного дома, на задворках бетонных джунглей, в унылый осенний день.

Да, это было нелегко, но наша встреча с феей подсказала мне: кроме нас двоих есть еще кто-то, затерянный в чужом мире. Мудреная задача – проникать в сознание обитателей миллионного города, заглядывать в мысли озабоченных, несчастных, озлобленных, вечно спешащих созданий. Уловить среди хаоса чистые ноты, секундные воспоминания и сожаления, которые тут же перекрываются новым умственным хламом. И тщательно составить коллекцию. Выбрать из гремучей бесполезной смеси ничтожно малую драгоценную долю. А потом…

– Не беспокойся, они все объявятся к двум часам. Обещаю.

Она снова улыбается, на этот раз не разжимая губ. В ней еще угадываются остатки женской прелести, которая была безжалостно растоптана здесь, в просторном подвале с высоким сводчатым потолком. Если не обращать внимания на жестяную печь и лежбища у стен, можно подумать, что мы в подвале замка. Закрыть глаза на ржавые трубы под потолком, разбросанное по полу тряпье и лампочку, свисающую на корявом проводе… В качестве приятного дополнения не мешало бы еще убрать характерный запах. Однако это не принципиальная разница. Все равно подвал сыграл свою роль, и я ему бесконечно благодарен. Ведь сюда, а не куда-нибудь в кафе или торговый центр я забился той морозной ночью, когда внезапно осознал свое существование в новой реальности. Что было до этого? Черный провал, где порой вспыхивали и рассыпались по глухому полю цветные искры, оставляя меня в абсолютной неопределенности.

Напряженное ожидание уже стало привычным. Тикающий на табуретке будильник с разбитым стеклом показывает без четверти два. Подвал в нашем полном распоряжении – его постоянным обитателям я заранее внушил мысль, что раньше ночи здесь появляться опасно. Это было проще простого, ведь человеческие существа, насквозь пропитанные суррогатами алкоголя, легко поддаются внушению. Только я и фея… Ждем…

Со двора доносится звонкое тявканье, видно, щенок заплутал между одинаково обшарпанными домами-близнецами. Тявканье приближается, потом на ведущей в подвал лестнице раздаются осторожные шаркающие шаги и постукивание щенячьих коготков. Мы с феей притаились и отчетливо слышим каждый посторонний звук.

Это не щенок, скорее взрослая собачонка, только очень мелкая, на тонких дрожащих лапах, покрытая завитками светло-бежевой шерсти. Она первой показывается на ступеньках, пытливо смотрит на фею блестящими черными глазками. Забавный экземпляр. Да они вообще забавные, эти мелкие шавки, не похожие на нормальных собак.

От ошейника вверх поднимается тонкий поводок. На ступеньках, которые видны с моего места, появляются ноги в старых кожаных сапогах, полы бордового драпового пальто, коричневая сумка. А вот и вся хозяйка шавки наконец-то спустилась вниз. Долго же преодолевала путь в двенадцать ступенек…

Старуха. Не настолько глубокая, чтобы пребывать в маразме и в любой момент готовиться отчалить на кладбище, но старуха. Тем не менее, добралась сюда быстрее остальных, даже раньше назначенного срока. Вязаный берет, увядшее лицо, острый подбородок, бородавка возле носа…

– Так вы тоже из Аверхальма?! – восклицает она на удивление молодым голосом.

– Да, вы угадали, – отвечает фея, голосом, напоминающим шуршание оберточной бумаги, шорох опавших… и так далее.

– Какая радость! Я уж думала, что в этом городе нет никого… близкого. А когда вчера днем почувствовала призыв, услышала произнесенные где-то внутри моей головы адрес и время… Сразу поняла – это верный путь. Вы ведь мне поможете?!

Блеклые старушечьи глаза умоляюще смотрят на фею – тоже изрядно поблекшую, но выглядящую значительно моложе, лет на тридцать с хвостом или сорок с хвостиком. Впрочем, как уж может выглядеть многолетняя обитательница подвала и верная подруга бомжа.

Шавка поднимает голову и заливисто лает, дальше лай переходит в угрожающее рычание. Она смотрит прямо на меня. Неужели заметила? Хотя ничего удивительного.

– Люси, что случилось? – спрашивает хозяйка.

Люси не реагирует на слова, прижимает уши, продолжает рычать. Значит, действительно увидела или почуяла. Фея торопливым шепотом поясняет:

– Там… тоже житель Аверхальма. Только он почти невидим. Существует в виде сгустка воздуха, понимаете? Именно он пригласил вас сюда.

Старуха поспешно притягивает Люси к себе:

– Перестань сейчас же! Не смей!

Впрочем, Люси и сама уже угомонилась. Поняла, что для нее и хозяйки я опасности не представляю. Вполне мирно тявкнув напоследок, принимается обследовать помещение, насколько позволяет натянутый поводок. Потом сворачивается пушистым клубком у ног владелицы.

– Она принадлежала прежней владелице моего нынешнего тела, – негромко говорит старуха. – В первые дни Люси и на меня рычала, но скоро признала.

Гладит притихшую собачонку морщинистой сухой рукой.

– Я ведь смогу взять ее с собой? Когда мы отправимся обратно… Прошу вас! У ее прежней хозяйки – ни одного родственника. Люси пропадет одна, у нее кроме меня никого нет.

Наивная не по возрасту гостья пока не осознает, что до момента «когда мы отправимся обратно» еще много чего предстоит испытать и осуществить. Но мне не хочется ее разочаровывать. В конце концов, мелкая собачонка – легкий груз и никому не помешает.

– Да, можешь взять ее.

Осчастливленная старуха благодарно, я бы даже сказал, благоговейно внимает звукам моего голоса.

– Благодарю вас! А мы… сможем отправиться прямо сейчас?

– Подожди, не так скоро. Во всяком случае, не сегодня. К тому же, должны собраться остальные невольные гости из Аверхальма. Ты ведь тоже попала сюда не по доброй воле?

– Еще бы. Конечно, сама бы я сюда ни ногой… Вы только посмотрите, что со мной сотворили!

Она сдергивает с головы берет, открываются седые кудельки. становится виден во всех подробностях испещренный морщинами и пигментными пятнами лоб. Собственно говоря, не было нужды полностью открывать голову, и так все понятно. Неприятное зрелище, вполне предсказуемое.

Старуха всхлипывает.

– Чуть больше трех лет назад я так гордилась своей красотой и радовалась вечной молодости. А теперь… За что?

ИСТОРИЯ ПОСТАРЕВШЕЙ ВЕДЬМЫ

Вечером я уснула на каменном ложе, на сплетенном из трав покрывале, постеленном поверх перины из мягкого мха. Уснула в пещере, украшенной коврами вьющихся растений. Из прорубленного в стене окна доносилось благоухание ночных фиалок. Луна заглядывала внутрь и желала мне сладких снов. Мне, прекрасной ведьме Тезелии, что покоряла и привлекала всех. Ведьме, что находила общий язык с лесными зверями и птицами. Ведьме, что лечила недуги волшебными отварами с наговорами… В свободное время веселилась напропалую, пела и танцевала. Танцевала на лесной поляне под музыку цветочных эльфов так, что все только диву давались. Остальные уже присаживались на травку отдохнуть, а ведьма все плясала возле костра. Пышная юбка развевалась, звенели серьги в ушах, вились над плечами темные локоны. Я, прекрасная и вечно юная ведьма Тезелия, не знала устали. Жизнь улыбалась мне и казалась такой чудесной…

Я уснула в тот вечер Тезелией, а проснулась в чужом старческом теле. На узкой постели с полинявшим бельем, в маленькой комнате. На стене, будто насмехаясь, стучали и качали маятником безобразные часы. Я и сама стала безобразной. Бессильной, беспомощной, никому не нужной. До меня не сразу дошло, что же случилось. Думала, это кошмарный сон. Но он не заканчивался. Из коридора прибежала Люси, запрыгнула на кровать, приветливо завиляла хвостом. А потом вдруг отскочила, залаяла, прямо как на вас только что.

Даже не хочу вспоминать, насколько тяжело мне было сперва. Я ничего не понимала в этой жизни. Как добывать еду, как разговаривать с людьми, как носить ужасную старушечью одежду из пропитанного антимолем шкафа? Я вела себя странно на посторонний взгляд. Соседи и знакомые считали, что у старушки поехала крыша. Именно так соседи между собой говорили, я однажды случайно подслушала. Я ведь не узнавала никого, кто был знаком с прежней владелицей моего нынешнего тела. Но постепенно приспособилась. К счастью, чужой язык не стал преградой. Не разбираюсь, каким образом я им овладела, уже проснулась понимающей этот язык. Даже думала на нем. Еще я сразу научилась разбирать написанное. Это очень пригодилось. Мое новое обиталище сверху донизу набито книгами и газетами. Из них я многое узнала о здешней жизни. Научилась покупать продукты в магазине, получать пенсию, пользоваться плитой. Осторожно, очень осторожно начала общаться с людьми. Благодаря фотографиям в старом альбоме кое-кого узнала, смогла поддерживать разговор. Так боялась, что меня объявят сумасшедшей! Но мне удалось всех обмануть, и слухи о том, что я выжила из ума, утихли. Некоторых смущал мой голос. Они считали, что он внезапно изменился. Мой собственный молодой голос. Единственное, что уцелело от меня. Я старалась сделать его глухим и тусклым, как у настоящей старухи. Правда, не всегда получается притворяться, иногда забываю. Зато меня не отправили в сумасшедший дом. Я заслужила право жить в этом городе, в маленькой бедной квартирке, тихо и скромно, как мышь. Но каждый день мечтала, что смогу вернуться в Аверхальм. И вновь стану прежней. Как же я рада, что вы нашлись…