Смотри на меня

1

Ворота распахнуты, за ними припаркованы уже несколько машин. Музыка шарашит на весь дачный массив, сразу понятно, где студенты успешно сданную сессию отмечают.

Мы с Егором выходим из его машины и направляемся ко входу, на крыльце которого уже толпится народ. Мороз, снега по щиколотку, но разве это помеха? Девушки в тонких коротких платьях, парни в футболках, какая там зима, когда сессия за плечами.

- Здорово, Верт!

- Привет!

Нас приветствуют, парни протягивают руки, девушки смеются громче.

Ну как нас… Егора. Это он суперзвезда универа, а я просто Юля. 

Юля Сладкова, если быть точной. С Егором Вертинским мы выросли "на соседних горшках", как говорит моя мама, дружим с малых лет. Мне было три, а ему четыре, когда заселяли в пригороде новую коттеджную улицу. Наши дома стоят рядом, а окна комнат напротив. 

Мы лучшие друзья, хотя мне не раз прилетало от его воздыхательниц. Потому что Вертинский тот ещё кобель. Ему смешно, а мне тёмную не раз устраивали, пока не разобрались, что мы с ним как брат и сестра.

Егор кому-то кивает, кому-то лениво жмёт руки и проходит в дом, широко расправив плечи. Я забредаю следом, оборачиваюсь в поисках Лили и Наташки - своих подруг-одногруппниц.

- Давай, Конфета, не балуйся, - он обнимает меня локтем за шею, снова примяв волосы, целует в макушку и направляется к своим друзьям-сокурсникам.

А я иду к своим девчонкам. Они обе выглядят очень эффектно. Наташа - яркая блондинка с короткой стильной стрижкой и в джинсовом костюме, и Лиля - с огненно-рыжими волосами до самой поясницы, в коротком красном платье. 

С девочками мы познакомились четыре месяца назад, когда пришли учиться на первый курс Политехнического университета, в общежитии в комнате нас тоже поселили вместе. Мне и до дома в пригород недалеко, но каждый день ездить на автобусе не хочется. 

Вообще, дружить с девушками для меня в новинку. Нет, конечно, у меня были приятельницы, одноклассницы, с которыми я хорошо общалась, но лучших подруг как-то завести не получалось. Потому что всегда был Егор. А зачем мне подруга, если есть лучший друг?

- Ю-у-уль, - у Лили вспыхивают глаза, как только она меня видит. - Ну пожалуйста!

- Нет.

- Ну Юля! Мы же с тобой лучшие подруги.

- А с Егором мы лучшие друзья.

Лиля хватает меня за руку и смотрит щенячьими глазками.

- Ну тебе что, так сложно? Я ведь никогда ни о чём тебя не просила.

Ну да.

"Юль, кажется, у меня фен накрылся, дай свой".

"Слушай, твоя кожаная юбка отлично подойдёт к моей новой кофточке, можно я в клуб надену?"

"Мои духи слишком сладкие для первого свидания, можно твоими цветочными брызнуть?"

Мелочи, конечно, хоть и раздражающие иногда. Не жалко, просто не ко времени. Юбку я сама надеть хотела, фен в итоге сгорел в её руках, а пахнуть одинаково вдвоём такое себе.

Но всё это незначимо в сравнении с тем, о чём она просит сейчас.

- Он ведь сейчас свободен, наконец бросил ту дуру с экономического.

- Лиля, сегодня её, а завтра тебя.

- Просто представь нас друг другу, а дальше уже не твоя забота. Юлька, ну пожалуйста!

Лиля жалобно смотрит и складывает в молитве ладони, и я сдаюсь, пообещав подумать над этим.

Мы отправляемся к столику, где разливают пиво. Если честно, я его не очень люблю, больше сладкие слабоалкоголки, но пойдёт и пиво.

Сегодня тут далеко не все первокурсники, но многие, а также много ребят со второго и третьего. Деньгами скидывались все понемногу на карту организаторам, но алкоголя столько, будто кто-то ограбил завод. 

В углу гостиной стоит стол с горками пластиковых стаканов, под ним жестяные бочки, а на разливе какой-то парень в кислотно-салатовой футболке, которая прикольно светится под ультрафиолетовой лампой.

Музыка долбит по перепонкам, яркие вспышки установленного в углу под потолком колорченжера выхватывают лица и тела присутствующих фрагментарно. Народу весело, шум стоит невообразимый. Хорошо, что это дачный массив, и в это время года соседи тут не живут.

Мы берём по стакану пива и отходим в сторону, наблюдая, как быстро разгоняется вечеринка. Большинство собралось вокруг нескольких парней с третьего курса, среди которых и Егор. Он, кстати, толпу сейчас и развлекает.

Существуют люди, которые обладают настолько мощным обаянием, что другие готовы им в рот заглядывать. Они ведут толпу, управляют ею, и даже если косячат, то им прощается. Мой друг из таких.

В данный момент он сидит на шее у друга и с высоты наливает шампанское в стаканы, которые держат внизу девушки. В чей больше попадёт, с той поцелуется, эта игра уже знакомая.

Лиля, глядя на эту картину стеклянными глазами, толкает меня в бок, напоминая. Ну ладно, дорогая, потом не плач.

Познакомить их получается значительно позже. Час проходит как минимум. Лиля успевает опрокинуть ещё два бокала для смелости, отчего её глаза блестят, а походка становится слегка нетвёрдой.

2

- Ты принёс нашатырь?

- Да, держи вот.

Резкий запах врывается в ноздри, заставляя встрепенуться как от пинка. Ну и вонь! 

- Убери! - пытаюсь оттолкнуть, но руки не слушаются.

Круговерть перед глазами будто кто-то резко останавливает, и к горлу подкатывает тошнота.

- Её сейчас вырвет, Верт.

И да, меня выворачивает. Будто и правда наизнанку. Я не помню, чтобы у меня когда-нибудь так сильно сжимался желудок. Кажется, будто его сейчас вытолкнет наружу вслед за содержимым, а рёбра схлопнутся внутрь.

- Молодец, Конфета, давай ещё раз!

Чувствую, как больно стягивают волосы на затылке, вынуждая наклониться ещё раз. Я вообще не люблю, когда кто-то трогает мои волосы, но сейчас это уж точно не на первом месте.

После того, как меня рвёт второй раз, спазмы стихают, но появляется крупная дрожь, сотрясающая тело. Мне так холодно, что я даже челюсти разжать не могу.

Влажной рукой мне проводят по лицу, прикладывают к щекам снег, заставляя резко вдохнуть.

- Иди сюда.

На плечи ложится мягкая тяжёлая ткань, куртка, судя по всему. Она пахнет приятно и очень знакомо. Безопасно.

- Теперь пей.

Губ касается что-то горячее и приятно пахнущее. Я делаю глоток и, наконец, нахожу силы открыть глаза. Картинка с трудом, но складывается. Я уже в машине, на заднем сидении. С переднего, развернувшись, смотрит Семён Звягин - друг Егора, а сам Егор сидит рядом, обнимая меня, укутанную в его куртку. Смотрит сосредоточенно, напряжённо сведя тёмные брови. 

Я в безопасности. Даже дышать становится легче. Дрожь немного отпускает, позволяя дышать свободнее, наконец расслабить сведенные в спазме плечи.

- Кто? - спрашивает он грозно, заметив мой осознанный взгляд.

- Не помню, - мотаю головой едва-едва, но даже от этого движения мир пошатывается.

- Верт, она вряд ли так накидалась сама, скорее всего "пыли" подсыпали.

- Вижу, - отвечает хмуро.

Егор берёт меня за подбородок и поворачивает лицо к себе, смотрит встревоженно.

- Юль, что ты помнишь? Тебя не… не тронули?

- Всё как в тумане, - не узнаю свой голос, настолько он сейчас севший и хриплый, - но нет, не тронули, это помню. Но, кажется, сфоткали, - мне так стыдно перед ним, хотя мы многим делились с детства, и я опускаю глаза, - почти голую.

Вертинский злится. Хоть изображение ещё не совсем чёткое, но я замечаю, как у него на лбу венка начинает пульсировать сильнее. Егор в бешенстве.

- Ей проспаться надо, Егор, - говорит Семён. - Что-то по-любому вспомнит.

- Давай к нам в общагу, Звяга. Завтра будем разбираться.

Машина заводится и начинает ехать, а меня от вибрации снова мутит. Егор держит крепко, и я прижимаюсь к нему, утыкаюсь носом в грудь. Мне так тепло и уютно, чувство безопасности успокаивает, дыхание становится ровнее.

- Мне было так страшно, Егор, - позволяю себе пожаловаться. 

- Я им задницу на нос натяну за это, Юль.

- Особенно, что они… ну… особенно в первый раз.

- Не имеет значения, в первый это раз или нет, если это без твоего согласия, - отвечает тихо.

Семён за рулём, негромко играет музыка, и он нас не слышит. Мы с другом не впервые говорим на откровенные темы.

- Я ненавижу свою девственность.

- Глупости, Юля, в девственности нет ничего плохого.

- Мне было бы куда проще без неё.

И правда достало. Девочки обсуждают секс, рассказывают как это классно, а я как белая ворона. Ну кто почти в девятнадцать сейчас ещё этим не занимается? Фрик Юля Сладкова. На шутки парней вечно краснею, и вот этот страх внутри.

- Конфета, не спеши, ты обязательно найдёшь того, кому это сможешь доверить.

И тут я говорю то, что в будущем возымело жуткие последствия. Знала бы, что выдерну чеку из боевой гранаты, язык бы себе откусила. 

- Я никому не доверяю. Только тебе. Сделай это, Егор, стань моим первым.

После этих слов наступает какой-то вакуум. Я понимаю, что сказала, и от этого становится не по себе. Но обратно забрать слова не хочется, ведь я и правда доверяю только ему. Разве не с Вертинским я впервые ездила в город без родителей? Впервые села на двухколёсный велосипед, впервые попробовала алкоголь? Он научил меня плавать и водить машину. Научил мухлевать в картах и как пронести смартфон на экзамены. Заставил научится давать сдачи. С ним было нестрашно, я всегда могла рассчитывать на подстраховку. Почему бы и первый секс не доверить лучшему другу? Он не обидит, не высмеет потом, знает что делать.

Егор молчит, молчу и я. Может, он не услышал? Не разобрал моё бормотание? 

- Спи, Конфета, - отвечает всё же, но голос звучит странно, - ты ещё под кайфом.

***

Просыпаюсь от того, что у меня окоченели ноги. А вот спине очень тепло, и, продрав с трудом глаза, я понимаю почему, хоть и не сразу. 

3

Егор

Загоняю машину в гараж и открываю окна. Пусть проветрится, а то у Конфеты духи такие пахучие, что запах долго держится. Они клёвые, но другие тёлки их сразу чуют и бузят. Проходили уже.

Матери дома нет. На столе записка, что будет поздно, а также просьба отвезти Айку в ветклинику на плановую прививку. 

Двадцать первый век, а мама всё записки пишет, будто мессенджеров не существует. Интересно, она и на работе секретаршу по сотрудникам посылает, вместо того, чтобы кинуть объявление в Ватсапп? 

Айка выходит из гостиной, приветливо виляя хвостом.

- Привет, шерстяная, - треплю собаку за холку, - как дела?

Она тихо скулит и поднимает морду, а потом лижет мне щёку.

- Фу, коза, псиной же воняешь!

Уговорить мать отправить немецкую овчарку на улицу в вольер оказалось бесполезным делом. Её "малышка" там будет страдать, пусть живёт в доме. Эта слониха мне теперь за такое предложение мстит. Сожрала перчатки прямо перед соревнованими, попортила защитные накладки на ноги. Принцесса, блин. 

Ветеринарка до четырех, ещё куча времени. Можно срубиться в приставку, заглянуть к тёть Оле на обед. На этих выходных ни работы, ни тренировок. Надо отдохнуть, а то потом же начнётся без продыху.

Я делаю отопительный котёл чуть тише. Жарко дома. Мать почему-то считает, что его к моему приезду надо выводить на максималки, типа я в общаге намерзся. А то что и там окна открывать приходится, потому что жара, топят батареи как в последний раз, мамка не верит.

Хотя, Звяга вон мёрзнет. Закрывает форточки по ночам. Бабуля, с которой вырос, изнежила, теперь сквозняков боится. Дунешь на него - и губы херней заразной обсыпет, девок потом в клубе отпугивает от всей компании.

Поднимаюсь к себе, разбираю сумку из общаги. Грязные шмотки в корзину, мать потом запустит на нужный режим. Конспекты на стол, надо просмотреть до понедельника. Сессию сдал не очень гладно, но, слава Богу, закрыл. Ну его на фиг, лучше больше не тупить.

Уваливаюсь на кровать и достаю телефон. Фотки со вчерашней трусы прикольные, надо бы парочку выложить. Особенно вот эта, где Звяга с Артёмом. Надо ж было так залезть на те шкафы. Придурки.

Фоток много. Пролистываю, попутно поглядывая, на ком есть часы, а кого можно отмести сразу. 

Муфлонов, что Юльку обидели, найду. Какой бы отрывной ни была туса, уроды, не способные склеить тёлку, кроме как "пылью", всегда становятся известны в определённых кругах. Если знать, у кого поинтересоваться.

Нельзя оставлять безнаказанно тех, кто по беспределу обидел кореша. А Конфета - кореш.

Мозги у неё так от стресса и бухла вчера съехали, что глупость сморозила. Я аж попутал, когда она попросила стать её первым.

Не то чтобы Юлька не была привлекательной. Напротив. Мне кажется, она сама не догоняет, насколько сексуальная. Но и хорошо это, пусть бы подольше не понимала. Успеет ещё. 

Ещё с раннего пубертата, с первых пятен на простыне и первой просмотренной порнухи я поставил стену. Юлька - кореш. Просто с сиськами. Классными такими. Я аж выдохнул, когда она лет в двенадцать наконец-то лифон носить стала.

Но вчера она своей просьбой ткнула таким огромным тараном в мою стену. Не надо так, Конфета. 

Видел, что утром всё вспомнила. Губы кусала и глаза отводила. Стыдно. 

Замяли, короче. Ну его от греха подальше.

Звонит телефон, выдёргивая из раздумий. Дядь Саня из автомастерской.

- Привет, Егор, ты ещё в городе?

- Не, дядь Саш, приехал. 

- Тут ляльку одну привезли. Тимоха не отстреливает, что с ней делать, а мне некогда, дочку надо отвезти в город. Глянешь?

- Через час буду.

- Спасибо, сынок!

Дядя Саша - классный мужик. Он мамкин какой-то через десять колен родственник, но лично я думаю, что ложь это. Любовниками они были, не иначе, теперь просто по верхах приятельствуют.

Мы как-то с пацанами, ещё лет в пятнадцать, стащили у матери ключи от гаража и взяли старую шестёрку. Новую машину не посмел я, конечно, а вот на старой захотелось прокатиться. Ну и раздолбали её, вжарившись в столб на обочине. Лбы поразбивали, но не сильно, а вот машину помяли. Мать, конечно, испугалась, но пиздюлей навешала, потом машину в ремонт отогнали к дяде Саше. А тот воспитывать взялся, сказал, что раз я разбил, то и чинить сам буду. Он научит.

Ну и научил чему смог. А мне так понравилось, что я и напросился к нему наблюдать. Подсматривал ролики тематические в интернете, журналы с обзорами покупал. Короче, нравится мне это дело. Интересно. 

Мать всё в медицинский толкала поступать. Говорит, какая разница в чьих внутренностях копаться. Что машина, что человек. Но мне это совсем не интересно оказалось. Лучше уж финансы и кредит.

Отписываюсь Юльке, что с обедом не получится. А жаль, тётя Оля готовит охрененно. Мелкая коза ещё и пошлить решает, чем удивляет меня. 

Отвожу Айку к ветеринару на прививку, а потом приезжаю в автомастерскую. Тимоха мило беседует с какой-то тёлкой. Хорошенькая, задница круглая торчком. 

4

Юля

Проспала половину дня и теперь ворочаюсь с боку на бок. Внутри першит какая-то неясная тревога. Дурное предчувствие, что ли. Всегда осуждала бабушку за эти "забубоны" типа чёрной кошки или пустого ведра, всяких там знаков, вещих снов и ощущений. Но сейчас у самой какое-то дрянное чувство внутри.

Наверное, просто организм не справился ещё до конца с той штукой, что, как считает Егор, мне вчера подсыпали придурки в пиво. Иначе как объяснить ещё и то, что я вместо лиц помню какие-то размытые блины. Свой страх и беспомощность ощущались сильнее, чем физическое воздействие со стороны, и сейчас будто снова эти странные ощущения, хоть и в значительно меньшей степени, вернулись.

Снова хочется пить. Не включая свет, выбираюсь из постели и всё-таки спускаюсь на кухню. Беру с собой целую полуторалитровую бутылку газировки и возвращаюсь к себе.

Уснуть мне всё же удаётся, но это больше похоже на вчерашнее наркотическое опьянение, чем на сон. Снова эти парни. Их цепкие, неприятные руки на моём теле, вызывающие отторжение и тошноту.

Просыпаюсь я тяжело дыша и с гулко колотящимся сердцем. На лбу выступает испарина и снова жутко хочется пить.

Выбираюсь из-под одеяла и распахиваю окно. Мороз не сильный, но есть. Меня тут же обдаёт ледяным воздухом. Так и заболеть можно, но иначе, мне кажется, я просто задохнусь. 

Сон остался в темноте, но ощущения из него со мной. Я и раньше не особо контактировала с парнями в романтическом смысле, а теперь и желания никакого нет. Как-то сильно мной не интересовались. Точнее интересовались, конечно, но потом сливались. Кому нужна неопытная дурочка? На лбу я, естественно, об этом не писала, но парни это и так видят.

А мне тоже хочется нормальных отношений. Может даже влюбиться.

Но точно не сейчас, не после вчерашнего. Наверное, надо к психологу сходить. Или просто расстаться с этим дефектом уже и не заморачиваться. Может действительно легче станет, как девчонки говорят. Только как подпустить к себе кого-то, если мне страшно, особенно после случившегося вчера.

Настойчивая мысль снова пульсирует в мозгу. Ты знаешь, Юля, к кому обратиться.

Вчерашняя просьба уже не кажется такой глупой. Егор привлекательный, опытный и он меня не обидит. Я знаю, что он тщательно следит за своим здоровьем и не наградит какой-нибудь заразой.

В кино часто бывает секс по дружбе, почему мы не можем? Один раз. А потом забудем и всё будет как раньше, а я не буду такой зажатой.

Не знаю, сколько времени я меряю шагами комнату в темноте, обхватив себя за плечи. Нервничаю. Уже и в бутылке воды почти не осталось.

Сажусь за стол и открываю ноут. Долго смотрю на значок соцсети, не решаясь войти. Но потом открываю. Вертинский в сети.

Откажет так откажет.

"Я должна была извиниться перед тобой за вчерашнюю глупость. Я всё помню. Я действительно хочу, чтобы это был ты, Егор. Не собираюсь становиться твоей сумасшедшей фанаткой, но только тебе могу доверить свой первый раз. Ты это сделаешь?"

Отсылаю и зависаю, считая секунды. Но он не читает. А я всё тупо пялюсь и пялюсь на экран, на этот раз уже на трезвую голову заполняясь ужасом от собственного предложения. Уже собираюсь его удалить, но тут появляется уведомление, что сообщение прочитано.

Я замираю в ожидании ответа. Но он не приходит, Вертинский просто пропадает из сети.

Может, он спал и открыл во сне? И идея удалить всё ещё имеет актуальность?

Но я захлопываю крышку ноутбука и отправляюсь в кровать. Что ответит, то и ответит. Всё.

Уснуть удаётся на удивление быстро, и просыпаюсь я уже, когда меня будит мама около десяти утра, приглашая завтракать.

- Дочь, давай вставай. Там к нам Егор на завтрак пришёл, а то тебе ничего не достанется.

Продираю глаза и резко сажусь на постели, что аж голова немного кружится. Блин, ну он и резкий. Вот так взял и пришёл. А я ещё не готова к встрече после ночного сообщения.

Хотя, он и раньше так делал, это я веду себя как дура.

Иду в ванную, быстро обмываюсь и чищу зубы, собираю волосы повыше в скрученный пучок. Давно хотела подстричь их, слишком длинные и тяжёлые, иногда аж готова устаёт. Возвращаюсь к себе и переодеваюсь, а потом спускаюсь на кухню.

- Привет, - здороваюсь и присаживаюсь за стол напротив Егора, внимательно слежу за его реакцией.

Он как раз что-то рассказывает маме про последние соревнования, а она доделывает салат за другим столом, стоя вполоборота. 

Вертинский мне кивает, не прерывая разговора. Вроде бы ведёт себя как обычно, но мимолётный взгляд какой-то слишком цепкий, что ли. Или это я уже надумала себе.

Мама приготовила розовый рис с подливой и куриные котлеты. Вкуснотища. И салат с маринованными грибами. Я точно стану толстой, если буду уплетать как сегодня её кулинарные шедевры. Раньше я как-то не переживала на этот счёт, ела и не поправлялась, но расти же перестала. Теперь расти будет только задница, так что надо поаккуратнее.

Как-то так получается, что весь завтрак Егор общается только с мамой. Ко мне не обращается. Это рождает некую неловкость, так что я тоже помалкиваю. Посмеиваюсь над шутками, поддакиваю обоим, но не инициирую прямого разговора, как и Вертинский. А когда периодически ловлю его внимательные взгляды, то как-то сковываюсь вся. 

5

Егор

- Когда Шевцов сказал сходить после тренировки в баню, он вряд ли имел ввиду со шлюхами, - говорит Марат и вся компания взрывается смехом.

- Пиздюлей от него и так выгребать, так что часом ебли со штангой больше, часом меньше…

- Да он и сам не паинька был в свои восемнадцать, я от брата наслышан, - кивает Тоха.

Наш тренер по рукопашке тот ещё фюрер. Бывший военный, сам по юности самбист, не одни соревы выиграл. Гоняет как проклятых и на групповых, и на индивидуальных. Но мы научились от него скрывать мелкие шалости типа сегодняшней тусы в бане с девками. Ну или он нам это скрывать просто позволяет. 

Сегодня была тяжёлая тренировка, завтра тренер дал отдохнуть, а в среду соревнования областные. Вся неделя забита, пришлось даже в универе договариваться, отпрашиваться, потом надо отрабатывать пропуски. Хорошо, лекторная неделя.

Ну мы и решили отдохнуть. Баню на три часа заказали частную, Беляев девок подогнал. Пива взяли по минимуму, а то и правда на соревнованиях черепахами прославимся. 

Марат наливает всем ещё по бокалу, и как раз в комнату входят девушки. Уже переоделись в купальники.

- Э, не-е-е, так не катит, снимайте вы вот эти свои тряпочки, - Гарик Леснов усаживает себе на руки рыжую девчонку и тянет с плеч лямки её купального лифчика.

Рыжуля кокетливо сопротивляется, но, естественно, поддаётся. Зачем ещё она сюда пришла?

Нас четверо, девок тоже. Все симпотные. Смотрю, кто на какую из парней поглядывает. Мне всё равно, я сегодня не хочу. Нет настроя почему-то.

- Мальчики, а вы спортсмены? - стреляет глазами на меня блондинка с короткой стрижкой. - Все четверо?

- Как ты угадала? - подмигивает Илюха, наливая ей в бока ещё вина.

- У вас бицепсы такие красивые, - подвигается ближе ко мне и ведёт пальцем с длинным оранжевым ногтем по руке, но тут же убирает её, увидев мой взгляд.

Тусовка продвигается как обычно. Парни шутят, девки ржут. Хихикают жеманно, точнее. Но одна точно ржёт. И зубы лошадиные. Но судя по всему, Илюхе она и нравится. 

Девушки не местные, Леснов нашёл их на сайте. С виду просто сайт знакомств, но местные знают, что там снимают блядей. Даже можно пожаловаться модератору, если вдруг плохо отработали. Как по мне, в нашем селе, гордо именуемом городским поселением, можно девок и бесплатно снять, если вкусным бухлом угостить. И посимпотнее будут, хотя, и эти вроде ничего. 

Гарик и Марат уходят с двумя девушками в парилку, а Илюха ведёт лошадку в комнату отдыха. Он у нас стеснительный.

Со мной на диване остаётся сидеть самая зажатая. Карина, если не ошибаюсь.

- Ты сегодня без настроения? - спрашивает, поправив на бок слишком длинную чёлку. 

По крайней мере она меня не бесит. Ведёт себя нормально, не строит богиню секса.

- Ты очень наблюдательная.

Она замолкает и закусывает губы, не зная, что ещё мне сказать, видит, что я сейчас не склонен к общению. 

Можно было бы списать на сложные соревнования, что грядут на неделе, но сам же понимаю, что они тут не при чём. Это всё Юлька, блин. Придумала себе, чтобы я её первым стал, а мне что делать? Как-то же надо к этому подойти, чтобы не похерить ей этот первый раз. Он же там очень важный для девушек и всё такое. Я теперь аж заморочился. В интернете даже смотрел, что и как. Позы там какие лучше, чтобы не очень больно было. С целкой мне уже не в первый раз, но это же Конфета. Она мне не чужой человек.

- Может, мне тоже лифчик снять, как девочки? - Карина обращается ко мне, вытаскивая из мыслей.

- Чего? - переспрашиваю, не сразу вникнув в её слова.

- Лифчик, говорю, снять? Ты только не сердись, я просто раньше не ходила вот так с девочками.

Ну да, святая невинность. Пытается подстроиться под клиента, мимикрируя под "я раньше этим не занималась за деньги, ты первый". Ага.

- Не надо, - обрываю её. - Расскажи про свой первый раз, - внезапно прошу.

Карина обескуражено зависает сперва от моего вопроса, но потом пожимает плечами и сама немного расслабляется. Хрен знает, может и правда первый раз на вызове.

- Тебе предстоит с твоей девушкой? - улыбается вполне даже мило. 

- Условно, - подробности ей уж точно знать не к чему.

- Ну… - Карина немного подвисает, вспоминая подробности, - это произошло, когда мне только-только исполнилось восемнадцать. Мужчина был старше почти на пятнадцать лет - друг моего отца.

Мне это кажется каким-то ненормальным, что ли. Если друг отца трахает его дочь, то хреновый он друг. Ну или отец совсем долбаёб, чтобы не заметить нездорового интереса к дочке. Если бы дядя Валера, к примеру, друг Юлькиного бати, засмотрелся на Конфету, Николай Николаевич уже бы его с землёй сравнял. 

А так он сравняет меня, блин.

- Больно было?

- Больно вообще-то. Даже очень. Я даже заплакала и попросила остановиться.

- А он не остановился? - охуеваю с рассказа. - Тебя что, изнасиловали?

6

Юля

Вроде бы только-только закрыли первую сессию, как второй семестр окунул с головой под воду. В школе хоть каникулы были, а тут только в пятницу занятий не было, а с понедельника уже учёба.

Егор на этой неделе не учится, у него важные соревнования. Он в понедельник только утром меня отвёз и сам дела в деканате порешал.

Я забросила сумку в общежитие, не обнаружив девочек уже в комнате, и на пару успела вбежать в аудиторию почти со звонком. Кивнула Наташе и села рядом, проигнорировав Лилю. В выходные я как-то и не думала о ней, а сейчас увидела и всколыхнулись внутри обида и злость.

Преподаватель объясняет монотонно и неинтересно, так что приходится сильно напрягать мозги, чтобы вникнуть и не уснуть. Наташа, сидя между мной и Лилей, пытается держать невозмутимый нейтралитет, но пассивно-агрессивная атака с обеих сторон напрягает её.

На перерыве я ухожу в коридор ответить на мамин звонок, здороваюсь со знакомыми девчонками из другой группы.

- Привет, Юль, а ты Егора не видела? Его сегодня нет на занятиях, - окликает меня девушка из его группы. Рита, кажется.

- Нет, - рявкаю, - я его подруга, а не секретарь.

Рита обиженно поджимает губы и отворачивается. Я тоже отворачиваюсь к окну и медленно выдыхаю через чуть сомкнутые губы. Надоели. Сначала наезжают, типа как посмела кадрить парня, который, видите ли, им нравится. Потом, как поймут характер наших отношений, бесконечные вопросы: а где он? А с кем? Когда приедет? Не в курсе, дома ли он?

Бесят.

Будто я живу для того, чтобы докладывать, где и что сейчас делает Егор Вертинский.

После следующей пары мы спускаемся в кафетерий. Болтаю с Наташей, старательно делая вид, что нас двое, а не трое. Лиля помалкивает. Мне хочется съязвить, что может ей не стоит идти с нами, раз уж мы выяснили цель нашей дружбы, которая с её стороны достигнута. Пусть не так, как она себе представляла, но всё же.

В кафетерии полно народу. Перед раздачей очередь, а любимые мной булочки с розовой глазурью уже заканчиваются. Последнюю передо мной забирает Лиля. Вот стерва, знает, что я их люблю.

Беру пирожок с вишнёвым повидлом и несладкий чай. Я вообще ни кофе, ни чай с сахаром не пью. Только если с бутербродом с маслом и сыром. 

Ставим с Наташей всё на один поднос, который я забираю, а она мой рюкзак, и идём к свободному столику, который заняла Лиля. Я бы лучше, как говорят, пешком постояла у подоконника, чем с ней сидеть, но рвать на части Наташу не хочется.

Когда идём к столику, чувствую себя как-то неуютно. Рядом компания парней обсуждает вечеринку на даче, смеются. И мне почему-то кажется, что они смеются именно с меня. А вдруг это те самые парни? Или кто-то, кому они показали те ужасные фото?

От предположения по коже ползут отвратительные кусачие мурашки. Настроение, и так испорченное присутствием подруги-обманщицы, совсем уж падает до нуля. Я сажусь за столик и начинаю молча есть, пялясь в телефон.

- Кхм, - ко мне придвигается тарелка с розовой булочкой, - Юль...

Поднимаю глаза на Лилю. Вид у неё пришибленный и виноватый, даже жалкий. Никогда её раньше не видела такой.

- Прости меня.

Нет. Мне было слишком больно и обидно.

- Пожалуйста.

- Ты просишь прощения с какой целью? - складываю руки на груди и смотрю на замешкавшуюся Лилю.

- Хочу помириться.

- Мирятся с подругами, а тебе для чего? Чтобы я попросила Вертинского и сама никому не рассказала, что ты ему отсосала в кладовке на вписке?

Жестоко, знаю. Но и мне было больно.

Наташа давится чаем, но молчит. Конечно, я говорю негромко, и кроме нас троих никто этих слов не слышит.

Лиля поджимает губы, а в глазах начинают блестеть слёзы. Мне даже становится стыдно за грубость.

- Извини, Юля, конечно же я дружила с тобой не из-за Верта, - при упоминании Егора, сглатывает. - Он обидел меня, и я была очень расстроена. Сорвалась, наговорила глупостей, только бы не чувствовать боль одной. Ты меня предупреждала на его счёт, а я не поверила. Прости, пожалуйста.

Часть меня, обиженная и уязвлённая, желает нагрубить, но другая часть хочет простить и снова дружить.

Придвигаю тарелку к себе, ломаю булочку пополам и отдаю часть Лиле. Она улыбается, и мы молча уплетаем свой перекус, улыбнувшись с появившегося на лице Наташи облегчения.

Больше случившееся мы не обсуждаем. Вернувшись в общежитие, сильно дружественным разговорам не предаёмся, но общаемся ровно. Я пока не готова совсем отпустить её злые слова, и она это понимает.

***

Неделя проходит спокойно. Учёба идёт своим чередом, с девочками у нас тоже всё ровно. Много занимаемся, часто вместе. Я и Наташа ходим на тренировки на волейбол, хоть мой рост совсем не для этой игры. Но кого выберут играть в сборной университета, будет получать повышенную стипендию. Деньги никогда не лишние.

В среду после обеда Егор присылает мне фотографии с соревнований, на последней - он с дипломом первой степени и наградной статуэткой. Я отсылаю кучу смайлов и поздравление, но на этом наше общение заканчивается. Непривычно быстро. Но, видимо, он занят. В программу соревнований входят не только сами поединки. Там ещё мастер-классы, показательные выступления, теоретические занятия. В общем, есть чем заняться. 

7

- Что именно ты хочешь знать? 

- Одни говорят, что секс должен быть только по сильному душевному порыву, что без чувств это унижение себя, это неприятно. Другие, что это просто физиология, и чувства малозначимы, - говорю негромко, рассматривая точечный узор, которым коснулся стекла мороз. - Но вот у тебя же он был с разными девушками. Вряд ли ты был влюблён в каждую. 

- Конечно нет, - Егор мягко посмеивается. - Секс бывает разным. Зависит от того, с кем им занимаешься. 

Мы сотни раз были вдвоём в его спальне или в моей. Не раз обсуждали пикантные темы. Но сейчас мне кажется, я даже дышать свободно неспособна. Мышцы плеч и спины настолько напряжены, что аж больно. Я вздрагиваю, ощутив, с каким трудом воздух вошёл в грудную клетку, когда чувствую лёгкие прикосновения к своим кистям. 

Егор прикасается кончиками пальцев к тыльной стороне моих ладоней и медленно, едва ощутимо ведёт вверх, вызывая на коже бесконечное количество мурашек. Я замолкаю и прикрываю глаза, умоляя себя попытаться расслабиться. 

Это же Егор. И я сама его попросила. 

Он добирается до плеч и убирает руки, а через пару секунд тянет вниз бегунок молнии платья на спине. 

Делаю глубокий вдох и плавный выдох. Назад дороги нет. 

- Выключишь свет? - оборачиваюсь. 

Горит и так только лампа над столом, но я хочу, чтобы было темно. Я смотрю Егору в глаза и вижу совсем непривычный мне взгляд. Блестящий, словно пеленой затянутый. 

- Нет, я хочу тебя видеть. 

Отказ удивляет меня, но я ведь обещала, что всё будет, как он скажет. 

Егор берёт меня за руку и ведёт за собой к дивану, двигается спиной, внимательно глядя в моё лицо. Не спешит, наверное, даёт возможность ещё отступить. 

И, честно говоря, я к этому близка. Потому что слишком волнительно, но и вместе с тем интересно. 

Он садится на диван и тянет меня к себе на колени. Я ставлю одно колено рядом с его бедром, а потом сажусь лицом к Егору. Мне не впервой сидеть у него на коленях, бывало если компанией к озеру на чьей-то машине ездили, а места мало было. Но не в такой позе конечно. 

Вертинский кажется спокойным, но я слышу, что его дыхание тоже учащается. 

Мы смотрим друг другу в глаза, пока он аккуратно стаскивает широкие бретели моего платья сначала с одного плеча, потом с другого. Делает всё медленно, с выжиданием. Только чего? Моей активности?

Я наклоняюсь и делаю то, что сейчас подсказывает внутренний голос - целую его. Егор на секунду замирает, а потом отвечает мне. Кладёт одну ладонь на шею, чуть придержав затылок, и уверенно углубляет поцелуй. Внутри затягивается узел, когда я чувствую вкус его языка. И вообще всё становится каким-то другим, кажется, даже воздух в комнате вокруг нас густеет. 

Тепепь я понимаю, почему девушки ложатся штабелями перед Вертинским. Когда он к тебе прикасается, то будто окутывает каким-то парализующим электричеством. Попадаешь в магнитное поле, а потом хочешь ещё. Как наркотик. 

Он отрывается от моих губ, а мне хочется ещё. Сладко и волнующе. 

Я тянусь к нему снова, и Егор подаётся навстречу. Только этот поцелуй уже отличается. Он не такой мягкий. Всё намного острее и жёстче, я знакомлюсь с чем-то, чего в нём не знала. Мужское. Доминирующее. Такого раньше между нами не было. 

Мы продолжаем целоваться, разжигая друг в друге внутренний огонь. Не знаю, как у Егора, а у меня точно всё начинает пылать внутри. Ощущение чего-то запретного кружит голову, заставляя сердце то и дело замирать, но гнать кровь по венам быстрее и быстрее. 

Его ладони, пока губы заняты, медленно ползут вверх по моим бёдрам, пробираются под платье и сжимают немного ягодицы. Я чувствую, что в трусиках становится влажно, и данный факт кажется… неудобным. Особенно, когда пальцы Егора, оглаживая меня, касаются белья. 

Я напрягаюсь и немного ёрзаю, когда он чуть сдвигает трусики и касается там. Поцелуй прерывается, и я вижу едва заметную улыбку на его припухших губах. 

- Мокрая уже, - говорит негромко и замечаю, как слегка кусает изнутри нижнюю губу. 

- Это плохо? - не нахожусь, что ещё сказать в ответ. 

- Дурная? - улыбается шире, а глаза отдают блеском сильнее. - Это замечательно. 

Тоже улыбаюсь, но куда более смущённо, чем Вертинский. А он встаёт, подхватив меня под бёдра и несёт к кровати. 

Задыхаюсь от ощущений внутри, от предвкушения. А ещё от страха перед неизвестным. Кусаю нижнюю губу, сжимая и разжимая немеющие пальцы, пока Егор стаскивает с меня платье, а потом и лифчик сразу, не давая даже подготовиться морально. Нависает сверх. Рефлекторно поднимаю руки, пытаясь прикрыться, но получаю мягкий укор в тёмном взгляде и, сжав снова пальцы в кулаки, опускаю их вниз. 

А Егор смотрит. Так внимательно и откровенно пожирая взглядом моё тело. Ему однозначно нравится. Это немного расслабляет меня, напоминая, что я девственница, а не статуя. Поэтому я кладу ладони ему на плечи и веду ими вниз по груди до самого края футболки, подцепляю её и тяну вверх, помогая освободиться. 

Я и раньше видела Вертинского полуобнажённым, но того, что сейчас, не ощущала. Возбуждение. Даже неопытный в сексе человек прекрасно понимает, что оно собой представляет.  

8

Утро субботы встречает меня тянущей болью там внутри. Не сильной, но напоминающей. Я сажусь на постели и поджимаю к себе колени, поёживаясь от странного ползущего по коже холодка. 

При взгляде на окно напротив, внутри что-то тревожно сжимается. 

Вчера меня вырубило моментально, а сегодня я проснулась рано, как для субботы. И уснуть больше не вышло. 

Встаю и подхожу к окну. Точнее почему-то крадусь. Егор у себя на внутреннем дворе, как раз занимается. Даже в мороз. Шапка, перчатки, теплый спортивный костюм. Вижу, как вылетает облачко пара из его рта при дыхании на каждый подъём на турнике. 

В голове всплывает воспоминание вчерашней ночи, и как наше тяжёлое дыхание сливалось в один поток, как он щекотал своим чувствительную кожу у меня за ухом, как дул на влажные от его слюны напряжённые соски.

Отпрянув от окна, прячусь за стену. Плотно смыкаю шторы и отхожу. Мне не нравится всё то, что я сейчас ощущаю в своей груди. Какое-то шаткое чувство, неустойчивость. 

Весь день в итоге валяюсь в кровати. Аппетита нет, желания хотя бы выглянуть на улицу тоже. Несколько раз захожу в мессенджер в переписку с Вертинским, но потом выхожу. 

Но я же сама его попросила. Он всё сделал. Не знаю, как у других проходит первый раз, но, судя по форуму, на котором я молча сидела, у меня он прошёл прекрасно. Егор постарался, да. 

Только вот… Что-то не так. У меня такое чувство странное внутри, от которого начинает ныть под ложечкой. Я обещала ему, что всё будет по-прежнему, что не превращусь в его воздыхательницу и не буду сталкерить. Ему и так хватает желающих. 

Но… вот этот странный зуд за грудиной пугает. А что если я теперь не смогу просто быть другом? Если будут при виде его потеть ладони, а внутри скручиваться тугой узел, как сейчас, когда увидела в окно? А я ведь обещала. Поэтому нужно в себе давить это ощущение на корню и вести себя обычно. 

Открываю мессенджер, Егор светится в сети. Скидываю ему короткое «спасибо». Я ведь должна поблагодарить, что откликнулся на мою просьбу и постарался. 

«Обращайся» - прилетает в ответ, и значок онлайн гаснет. 

Я зависаю над его ответом. Ни смайлика, ни скобочек, ни пошлой шуточки или даже просто восклицательного знака. Никаких эмоций. Просто «обращайся», которое больно стёбнуло по глазам. 

Ну или я всё это накрутила. Ответил в прикол, раньше часто так писал, мало ли, решил не ставить тупую скобку. 

До конца дня я смотрю по ноуту сериал. Нет желания ни заниматься, ни с кем-то общаться. Егора в сети так и нет, свет в окне вечером не загорается. 

В воскресенье из командировки возвращается папа. Не важно, лето или зима, мы с ним традиционно по воскресеньям покупаем себе ведёрко белого мороженого и едим с мёдом, которые прикольно стынет на холодном, становясь таким вязким, что почти твёрдым. Такие воскресенья в последнее время выпадают нечасто, поэтому сегодня традицию мы не пропускаем. 

- Юляш, чего ты будешь по автобусам прыгать, я же дома. Сам в город в общежитие отвезу вечером. 

- Пап, подожди, я Вертинскому напишу, он вроде бы тоже сегодня собирался ехать. Зачем тебя гонять лишний раз. 

- А разве он уже не уехал? Я утром видел, он кинул сумку в багажник и укатил. Мы ещё поболтали немного. 

Странно. Собирались вроде бы вместе ехать. Но мало ли, может ему ещё куда-то надо было заехать, не зря же с утра уже умчал. Только почему не предупредил?

Я пожимаю плечами, демонстрируя папе равнодушие. Отвезёт так отвезёт, с папой а любом случае безопаснее ехать. 

Но ехать мы решаем всё же с утра на следующий день. Староста в обед присылает сообщение, что преподаватель, чья пара у нас стоит первой, заболел, и расписание уже менять не будут, просто приезжать позже.  

Утром в универе народу в коридорах много даже во время пар. Оказывается, заболели несколько преподавателей, и теперь студенческий народ слоняется в ожидании следующих по расписанию занятий. А всё этот дурацкий грипп.

После второй пары у нас с Егором по понедельникам обычно совпадает расписания перерывов, и мы часто вместе ходим в кафетерий. Девчонки идут в туалет, а я остаюсь ждать Вертинского возле стендов с информацией по пожарной безопасности. Мы всегда встречаемся здесь. 

Через минуту вижу его. Он идёт в компании нескольких парней из своей группы и пары девушек.  Они громко смеются, веселятся. Егор после очередного взрыва смеха вальяжно кладёт руку на шею девушке и притягивает её локтем к себе, что-то говорит на ухо, она прыскает, а потом они снова громко смеются. 

Я узнаю эту девушку. Это та самая болтливая Алина, которую мы подвозили в пятницу. 

Видеть подобное его поведение мне не впервой, но почему-то именно сейчас внутри вспыхивает обжигающее чувство. 

Особенно гадко становится, когда компания проходит мимо меня. Алина оборачивается и активно мне машет, приветствую и улыбаясь на все тридцать два, толкает локтем в бок Вертинского. Тот разворачивается лениво и кивает мне. А потом они все вместе проходят дальше по коридору к лестничному пролёту. 

А я остаюсь стоять одна со стойким ощущением, что на меня вылили ведро холодной воды. Или грязи. 

9

Я возвращаюсь в комнату и уваливаюсь на кровать, спрятавшись за планшет. Девчонки притихают. 

- Юль, - осторожно зовёт Лиля, - что случилось?

Знаю, что поступаю некрасиво, продолжая молчать и пялиться в экран, но я не могу с ними всем этим поделиться. Просто не могу. Это наше с Егором, и больше никого не касается. 

Но мои соседки по комнате так просто не успокаиваются. Лиля садится рядом на стул, а Наташа прямо ко мне на кровать. 

- Вы с Вертом поссорились? - Наташа всегда была более прямолинейной.

- Да. 

- Расскажешь?

- Нет. 

- Ладно, - Наташа пожимает плечами. - Вы всегда миритесь, Юль. Наладится всё.

Киваю, не желая ничего обсуждать и продолжать этот разговор. Не хочу обижать девочек, но и делиться не стану этим. Наташины слова расстраивают ещё больше. Да, мы всегда с Егором миримся. Мирились. 

Но тогда между нами не было секса. 

Ведь всё дело в нём. 

Что я сделала не так? За что наказывает? Я ведь обещала не пускать по нему сопли - и не пускаю. Тогда в чём дело?

Девочки садятся за подготовку к семинару, а я себя сейчас заставить не могу. Втыкаю наушники и включаю сериал. Хочется перестать думать о ситуации, перестать ощущать эту горечь, эту обиду. 

Часа через два чувствую, что проголодалась. Чаю бы попить. Откладываю планшет в сторону и встаю, со вздохом обнаруживаю, что в чайнике нет воды. Придётся топать на кухню. 

В коридоре прохладно, поэтому набрасываю лёгкую кофту. Подвёрнутые в высокий пучок волосы решаю так и оставить. Кто меня там увидит?

Выхожу на общую кухню, ставлю чайник в раковину, чтобы набрать воды. Слышен запах сигарет, видимо, кто-то снова поленился выйти на общий балкон и покурил на кухне. Сколько комендантша не бъётся с курильщиками, меньше их особо не становится. Хорошо хоть в комнатах сейчас не курят почти, потому что за подобное стали лишать возможности жить в общежитии. 

- Привет, Юляша, - слышу знакомый голос. - Чайку захотелось?

Пашка Прокопенко с параллельной группы тоже заходит в кухню. Улыбается. 

- Привет, Паш, да. Что-то проголодалась, но время уже достаточно позднее, решила хотя бы чая выпить. 

Паша - хороший парень. Спокойный, улыбчивый, учится хорошо. Мы иногда болтаем на перерывах, он тоже посещает допы по английскому. Как раз и решаем обсудить последнее занятие, но внезапно слышен шум. 

На кухню входит компания парней. Семен, Вертинский и ещё двое из их тусовки. Все прилично выпившие. Особенно Егор. 

Мне это совершенно не нравится. Я вообще не хочу его видеть, а тем более в таком состоянии. Мне ли не знать, на какие загоны он способен под градусом. 

- О, Юльчик, привет! - протягивает он нарочито громко. - Отдыхаем?

Мне хочется убраться отсюда. Сейчас же. 

- Вы не заблудились? Комната Гришина на этаж выше, - отвечаю холодно. 

- Там дверь на балкон заклинило, - отвечает Семён, - а нам курить охота. 

Никакого чая мне уже и подавно не хочется, а хочется быстрее убраться в комнату. И без чайника бы ушла, вот только девочкам я что скажу?

Мы с Пашей стоим ближе к плите, а парни как раз направляются к балкону. Егор проходит мимо нас и прилично цепляет Прокопенко плечом. Паша оступается, а потом окликает Вертинского. 

- Осторожнее!

Тут наступает абсолютная тишина. Единственный звук, который я слышу, это биение своего сердца. 

- Ты что-то сказал? - тихо спрашивает Егор и делает шаг в обратном направлении. 

Я знаю этот взгляд. Когда у него кипит внутри, нужен только призрачный намёк на причину, и поезд готов скатиться с рельс. И Паша, несмотря на спортивную подтянутую фигуру, ему не конкурент.  

- Я просил быть осторожнее, - спокойно повторяет Прокопенко, но я вижу, как сильно он напряжён. 

- А то что? - Вертинский ведёт себя вызывающе, это и дураку понятно. - Или ты решил мне тут нотации прочесть? 

Он подходит к Паше вплотную. Остальные наблюдают, знаю, что вмешиваться не станут. Кому охота сейчас себе зубы проредить. 

- Ну так что, Павлик?

Я решаю вмешаться, пока не рвануло. Делаю шаг вперёд и вклиниваюсь между парнями, выставляю ладонь вперёд, тормозя Вертинского в грудь. 

- Хватит, Егор. Паша просто зашёл сюда, как и вы. 

- Юль, не вмешивайся, - Прокопенко кладёт мне руку на талию, пытаясь мягко оттолкнуть в сторону. 

И это как раз и становится той самой искрой. 

- Руки от неё убери! - Вертинский толкает Пашу обеими ладонями в грудь, обминув меня. 

Прокопенко оступается и едва не падает. Однако Егора столь короткая стычка не удовлетворяет. Он пытается зацепить его ещё раз, но я буквально повисаю у него на плече 

- Прекрати! 

10

Егор

- Тормози, Егор.

Тренер хлопает по мешку, останавливая. Я обхватываю грушу и прижимаюсь мокрым от пота лбом к коже. Надо отдышаться. Сто пудов, из-за сбитого над дыханием контроля Шевцов и тормознул. 

- Что за херня с тобой творится, пацан? - тренер стягивает свои перчатки и бросает на парапет у радиатора. - Ты как с цепи сорвался. Ни контроля траектории удара, ни ритма. Ты бьёшь без мозгов. 

- Извините, Алексей Викторович, - стаскиваю и свои перчатки. - День дерьмовый.

- Это должно быть причиной твоей растерянности и агрессии на ковре?

Он складывает руки на груди и смотрит жестко. С этой махиной спорить нельзя.

- Нет, конечно. Косяк за мной. 

Шевцов ещё секунды две пристально смотрит, но потом кивает спускаться с ковра. Вот это даже странно. Обычно от него пощады ждать не стоит. 

А может это совсем и не пощада, а сейчас в наказание мне последует пара сотен отжиманий и пробежка вокруг клуба на морозе. Остыть, так сказать. 

Но он снова удивляет. 

- Переодевайся. Потолкуем, - хлопает по плечу медвежьей ладонью. - Жду на улице. 

О чём-то толковать у меня желания никакого нет, но Шевцову не отказывают. Он старше меня лет на восемь или десять, взял под тренерство, когда детскую спортивную школу расформировали, мне тогда шестнадцать было. Клуб «Черный дракон» как раз перешёл под его руку. За всю мою память, это был единственный постоянный взрослый мужик в моей жизни. Отцу всегда плевать было, дед умер ещё когда я под стол пешком ходил. Старшего брата или дядьки не было. 

Вот так вот, мне не на кого было равняться. 

В детской спортшколе тренер был алкаш, такой себе пример. И когда я в свои шестнадцать увидел, каким должен быть мужик, многое понял. Хотел быть похожим на него, начал тренироваться так, что звёзды из глаз сыпались, не то что в школе. 

Стало получаться. Нас перешло пятеро, но зацепился я один. Остальные спасовали, не выдержали нагрузок. Бухать им по пятницам было прикольнее, чем в субботу утром тащить зад на тренировку. 

Я хотел быть как он, тянулся. Хотел, чтобы Алексей Викторович гордился мной как учеником. И как человеком. 

Он не любитель раздавать советы, всё же мы не родственники, но пару раз кое-что говорил. Так я ушёл от уличных драк, так тормознул с лёгкой наркотой, лишь попробовав. В универ подался тоже с его тычка, так бы и не подумал, мне бы колледжа на крайняк хватило. 

Он так-то не особо болтливый, но иногда с ним полезнее помолчать - больше можно почерпнуть, чем в беседе со многими. 

Я переодеваюсь, натягиваю куртку, капюшон от толстовки и выхожу. Шевцов стоит возле боковой стены здания, рядом в снег воткнуты две уборочные лопаты. Трудотерапия - понятно. Я подхожу, беру одну, и мы в молчании начинаем расчищать снег. 

Мороз вроде не сильный, но разгорячённые щёки покусывает.  Стараюсь дышать через нос, но горло всё равно першит горечью. Только хрен его знает, физическая эта горечь или снова эмоции душат. 

- Баба? - спрашивает тренер, откинув очередную порцию снега. 

- Девчонка, - уточняю в ответ. Ну какая она баба? Язык так назвать не поворачивается. 

- Зацепила?

- Я не знаю, - втыкаю лопату и опираюсь на черенок. 

- Ты работай давай, так думается проще, - подгоняет Шевцов. 

Зацепила ли? Пиздец. Какого хера она вообще со своим «стань моим первым» приклепалась? А я, дурак, повёлся. Зачем? Была установка: Юлька - кореш. Всё. Баста. Корешей не трахают. 

Кто ж знал, что за стеной «кореш» такая хуйня. Бурлящая лава, обратно живым не выйти. Мозг плывёт - так хочу её. Глаза закрываю и вижу, как выгибается подо мной. 

Захожу в переписку и приколы, что слали друг другу, больше не кажутся смешными. И это ебучее её «спасибо». Типа сделал дело - проваливай. 

Я скучаю по ней. По своему Юльке-корешу. И я хочу её. Дымится от запаха одного, когда рядом. 

Ненавижу тебя, Конфета, за то, что всё сломала. И сбежала. Дружить она собралась дальше. А мне что делать? Как мозги на место вернуть? Я ж её не членом хочу, а головой. 

Херня все эти сказки про дружбу с привилегиями. Мне убивать хочется любого, кто в радиусе десяти метров возле неё. Как она себе это дальше представляет?

«Привет, Егор, как дела? Я тут вчера у тако-о-ого парня отсосала!»

Ну нет. Хрен. Не бывать этому дерьму. 

- Всё как-то запуталось, - продолжаю махать лопатой, говорю будто сам с собой. - Она мне как сестра. Была. 

Тут Шевцов меня удивляет. Он отставляет лопату и достаёт сигареты. Я вообще не знал, что он курит. Мне как-то за то, что запах услышал, такой армагеддон устроил в тренажёрке, что потом не то что курить, дышать не хотелось. 

- Я не знаю подробностей, Егор, - подкуривает, - но вижу, что тебе реально хреново. А по поводу этого «как сестра» уж поверь, я тебя очень хорошо понимаю. Поэтому хочу предупредить: не руби сгоряча. Оно тебя всё равно настигнет, если суждено. ** 

11

Юля

Это он! Я узнала. И голос, и дебильный смех, даже лицо вспомнила. Я знаю, как его зовут - это Дима Меляев, третьекурсник.

Тошнота подкатывает моментально. Во рту пересыхает, а сердце начинает колотиться в груди. 

Егор тоже оборачивается, скользит взглядом по мне, считывая реакцию. Его лицо каменеет, взгляд становится тяжёлым. Я знаю, что это значит. Он в бешенстве. 

Он сбрасывает на пол рюкзак и стремительно направляется к подоконнику, где стоят тот парень и девушка. Я замираю и лишь успеваю прикрыть ладонью рот, чтобы не вскрикнуть, когда Вертинский встряхивает того парня за грудки, словно тряпичную куклу. 

В коридоре становится так тихо, что слышно как зудит лампа дневного света под потолком. Все оборачиваются и замирают в ожидании зрелища. 

- Чё, сука, тёлки без «пыли» не дают? - шипит Егор, выталкивая парня на середину коридора. 

Вертинский крепко держит его за грудки, несколько раз сильно встряхивает и что-то говорит, но не слышно, что именно. 

- А чего, Верт, у тебя так подгорело? У неё классные сиськи, тебе одному, что ли, на них пяли…

Договорить ублюдок не успевает, потому что Вертинский валит его на пол и начинает бить. Сильно, с размаху. Сыплет удары один за другим. 

Друзья того парня лишь переглядываются, но даже не дёргаются. Все замерли, кто-то достал телефон и снимает. 

Его же выпрут за это из университета. Это в лучшем случае. А ещё дисквалификация в спорте. А может и заявление в полицию. 

И вдруг как вспышка ударяет в голову мысль, что всё это может с ним случиться из-за меня! 

- Егор, стой! Хватит! - бросаюсь вперёд к дерущимся парням, но меня перехватывает Семён, удержав за локоть. 

- Не лезь, Юля, - предупреждает. - Особенно сейчас. Перепадёт. 

Семён оттесняет меня в сторону, но я слышу перепалку. 

- Шлюхи они все, Верт! - парень пытается сопротивляться. - А ты впрягаешься. 

- Заткнись, чмо. На тебя просто кроме шлюх внимания никто не обращает. 

Вертинский отвлекается на выкрик из толпы, что рядом вроде должна быть камера, и им пора сворачивать драку. И в этот момент уроду удаётся столкнуть его с себя. Но хоть этот Меляев и тоже весьма крепкий и сильный с виду, Егору он не противник. Вертинский спохватывается и снова укладывает парня на лопатки. 

- Где фотки? - рычит ему в лицо, придавив коленом грудь. 

- А ты в живую не насмотрелся? 

- Я спросил, где фотки, мудила? - снова бьёт.

А потом ещё раз. Может, Семён и прав, и мне не стоит лезть, но смотреть на это так просто я не могу. 

- Перестань, пожалуйста, Егор, - бросаюсь к нему и хватаю за руку. - Чёрт с ним, с козлом. Пойдём!

Тяну за руку, в надежде оторвать его от Меляева. Но в ответ получаю быстрый и резкий как молния взгляд. 

- Уйди, - выстреливает мне зло. - Пошла!

Отшатываюсь как от пощёчины. Народ вокруг продолжает наблюдать, как за увлекательным спектаклем. Так стыдно, что хочется исчезнуть. Раствориться, чтобы не пылать так под взглядами. 

- Там препод идёт! - выкрикивает кто-то и толпа приходит в движение. 

- Разнимай!

Семён подлетает к Вертинскому и пытается оттащить его, друзья Меляева помогают тому подняться. 

- Тебе пиздец, Меляев, - вижу, что Егора аж трясёт. Если бы не его друг, уже бы снова повалил козла. - Я же достану тебя один хрен. Задницу через рот выверну, понял?

- Я тебе не ровня, чемпион, тут и ежу понятно, - тот отдышивается и вытирает кровь с подбородка, - а как на счёт моей территории?

Вертинский сжимает челюсти так, что видно, как натягиваются желваки. У меня внутри всё холодеет от одного лишь предположения, о котором может пойти дальше речь. 

- Или ты в эти игры не играешь, Егорка? - подмигивает глазом, что очень скоро превратится в опухшее фиолетовое нечто. - Сегодня на загородной трассе. В десять. Шесть кругов. Обойдёшь - честно отдам фотки. Нет - весь универ увидит прелестные сиськи твоей Конфетки. 

- Твою ж мать, - слышу, как тихо высказывается Семён.

А я так каменею, что даже сказать ничего не могу. Я слышала об этих гонках, и это далеко не милые истории. В позапрошлом году парень погиб, но полиция так ничего и не прикрыла. Были случаи, что пострадавшими оказывались люди, просто проезжающие там на своих машинах. Егор всегда отрицательно относился к нелегальным гонкам, хоть и любитель скорости. 

Но сейчас я вижу его ответ во взгляде. 

- Не смей! - шепчу, схватив его за руку, но он её выдёргивает. 

- Хорошо, - выплёвывает. - Ты просрёшь, а потом я затолкаю тебе в глотку твой телефон, на который ты её снял.

Он разворачивается и быстро уходит. Народ расступается, пропуская его. А мне кажется, что меня придётся выносить, настолько плохо становится. Мало того, что теперь о моих фотках знает весь универ, так ещё и Егор будет подвергать себя такой опасности! Это нелегальные гонки, если его сдадут, то точно исключат из университета. А если пострадает?

Я должна попытаться убедить его отказаться!

На следующую пару я не иду. Хватаю куртку в гардеробе и бегу в общежитие. На улице скользко, гололёд, я падаю по дороге несколько раз, больно ударившись коленками. 

Дурак ты, Вертинский! На сегодня снег с дождём обещали и мороз. Водители в принципе на дорогу выезжать не стремятся, только по необходимости. А он на гонку! 

12

Вбежав в комнату, падаю на постель и захожусь в рыданиях так, что потом не могу сделать полноценный вздох. 

Кошмар! Ну какой же кошмар! Как я хочу закрыть глаза и открыть их две недели назад перед вечеринкой. Остаться дома. Заболеть гриппом или, может, упасть на скользкой дорожке и сломать руку. Но остаться дома! Чтобы озабоченный мудак не опоил меня и не сфотографировал полуголую. Чтобы из моего рта не вырвалась та тупая просьба. 

Вернуть как было! Не чувствовать этого смерча в груди! Не бежать босиком по осколкам разбившейся дружбы. 

Где моя волшебная фея-крёстная? Я хочу на две недели назад!

Других отношений между нами с Егором быть не может. Я слишком хорошо знаю его, а он меня. Да и слов любви я не услышала. Только «хочу». У него ведь всегда это «хочу» на первом месте. А мне потом что делать? Когтями душу вспорит и так и оставит. Пойдёт себе дальше со своим «хочу», а я буду годами по кускам себя собирать. Это больно. Я видела, как подобное происходило с моей двоюродной сестрой, как красивая, полная сил девушка превратились в бледную моль с потухшим взглядом. 

Мне жаль себя. Мне страшно с ним. Я готова что угодно доверить Егору, даже жизнь, но не сердце. 

Я плачу так долго, что проваливаюсь в тяжёлый вязкий сон, из которого и вынырнуть трудно, и глубоко уснуть невозможно. Открываю глаза уже когда на улице совсем темно. Смотрю на часы, почти девять вечера. 

Оставить всё так я не могу. Ему плохо, нервы на пределе, натворит ошибок. А если что-то случится на гонке, как мне это потом пережить? Я должна быть там, не смогу сидеть взаперти. 

- Мне надо туда, вы знаете, как это место называется и как туда попасть? - совладав с остатками сна, поднимаю отёкшее из-за слёз лицо с подушки и спрашиваю у девчонок. 

Лиля и Наташа сидят за столом и что-то пишут под настольной лампой. Тут же откладывают ручки, отодвигают ноутбук и поворачиваются ко мне. Искренне переживают, вижу. Даже Лиля, с которой Егор так по-свински поступил. 

- Приводи себя в порядок, сейчас попробуем разобраться, - отвечает мне Наташа.

Она всегда такая спокойная и уравновешенная, мне бы поучиться у неё. Решения принимает с холодной головой. 

Наташа звонит кому-то, но говорит мягко и даже как-то нежно. Кажется, за своими проблемами я совсем не интересовалась делами подруги. 

- За нами заедут через двадцать минут. Собирайтесь. 

- Спасибо, девочки, - встаю и обнимаю сразу обеих, снова ощущая, как щиплет в носу. 

- Давай живее, Сладкова, пока твой Верт не навертел там, - подмигивает Лиля.

Думаю, они поняли если не всё, то многое. Но спасибо, что не достают вопросами. 

Ровно через двадцать минут под общагой останавливается серая машина. Мы с девочками, уверена, как и многие сегодня, аккуратно спускаемся по пожарной лестнице через балконы. Комендантша будет удивлена такой тишине в общежитии сегодня вечером.

- Знакомьтесь, это Антон, мой приятель, - представляет нас друг другу Наташа, когда мы усаживаемся с Лилей на заднее сиденье, а она рядом с водителем.

На нужное место приезжаем минут через сорок. Дорога не скользкая, основные трассы по городу и федеральную за ним обрабатывают, машины раскатали. Но стоило свернуть на примыкающую, как пришлось ехать аккуратнее. 

Сразу стало понятно, где проходят нелегальные гонки. Толпа, куча машин на широкой площадке возле трассы освещают фарами пространство вокруг. Дальше идёт боковая дорога к недалёкому пригородному посёлку, по которой и будет проходить гонка. 

При строительстве газопровода несколько лет назад тут были разбиты бараки для рабочих, потом вроде как площадку планировали под место отстоя фур, но их потом пустили по объездной. Оказывается, именно это место молодежь выбрала для такой опасной забавы. 

Время уже почти десять. Машину Егора я не вижу, но сразу замечаю автомобиль Семёна. 

Едва Антон съезжает на площадку и паркуется, я открываю дверь и выбегаю. 

- Сём, - подлетаю к парню, даже куртку не застегнув, - где Егор?

Звягин стоит ещё с двумя парнями, но чуть отходит. 

- На старте уже. 

Внутри начинается мандраж. Боюсь за него. 

- Юль, не маячь лучше. Он злой как чёрт. 

Ответить не успеваю, и так и остаюсь возле Семёна, когда все машины вдруг начинают сигналить, а на центр медленно выезжают две тачки - Вертинского и ещё одна. И та вторая явно покруче. Спортивная, мощная. У Егора тоже хороший автомобиль, но такой, как у соперника, будет стоить как наш дом и Вертинских вместе взятые. 

 Тревога внутри нарастает выше отметки «максимум». Я сжимаю кулаки и стараюсь дышать ровно. Помешать я уже не могу. 

- Приветик, - к компании, возле которой стоим мы со Звягиным, подходит какой-то парень, лицо знакомое, но я его не знаю. - Так это за твои буфера сегодняшнее сражение, красотка? - расплывается в слащавой улыбочке.  

- Руднев, мандруй отсюда, - предупреждающе смотрит на него Семён. - Пока не стал следующим участником. 

- Окей! Не кипятитесь, я же просто спросил. Гордится надо, что за тебя парни вот так рисковать жизнью будут, - подмигивает мне и, наткнувшись на сердитый взгляд Звягина, ретируется. 

13

Он не просто целует меня, он подчиняет себе мой рот. Сдавливает щёки пальцами и глубоко атакует языком. 

- Не боишься, Конфета? - притискивает всем телом к шкафу, давая ощутить свою эрекцию. - Я тебя до утра не выпущу, и спать мы не будем. Будет всё совсем по-другому, чем в прошлый раз. 

Намеренно пугает? На слабо берёт или всё ещё даёт право выбора?

- Боюсь, - отвечаю честно, но голос подводит и получается жалкий шёпот. 

- Правильно делаешь. 

И снова целует. Терзает, завладевая моим ртом и вызывая тем самым острый жар внизу живота. 

Он сейчас накачан адреналином, возбуждён и опасен. Но я с удивлением понимаю, что это вызывает мощный отклик во мне. Словно заражение. 

Это Егор, но совсем не тот, которого я знала столько лет. Никогда не видела эту его сторону, не подозревала о её существовании. Точнее просто не думала о ней. 

Вертинский тянет вверх мой свитер и жадно проходится взглядом по телу. Я сталкиваю с него куртку и сдёргиваю футболку. Безумие. Сумасшествие кипит в крови. 

Егор подхватывает меня под задницу, и я оплетаю ногами его талию. Прижимаю ладони к груди, впитывая жар его кожи. 

- Я сделаю это с тобой сегодня столько раз, Юля, что ты на ноги встать не сможешь, - говорит без улыбки. 

- Сделай уже, а то только пугаешь, - огрызаюсь, но тут же понимаю, что за свои слова придётся отвечать. 

Вертинский усаживает меня на стол и толкает назад, вынуждая опереться на локти. Надеюсь общажный стол у парней покрепче, чем в нашей с девочками комнате. Стаскивает мои джинсы и отбрасывает в сторону. Наваливается и снова целует. Жадно, пылко, оставляя горящие следы на губах и коже. Стаскивает лямки бюстгальтера и оголяет грудь. И делает с ней языком крышесносные вещи. Сжимает в ладонях, терзает соски, прикусывает кожу. 

Мне кажется, я вот-вот задохнусь от избытка ощущений. Он и правда действует совсем иначе, не так, как в наш первый раз. Нет той осторожной мягкости, больше напора.

Егор тянет вниз мои трусики и широко разводит ноги, смотрит туда несколько мгновений, заставляя меня ощутить жгучее смущение. Слишком откровенно, слишком для меня смело. И, думаю, это ещё далеко не всё его «по-взрослому».

Медленно проводит пальцами, размазывая скопившуюся влагу, отчего под коленями у меня стягивает сладким спазмом мышцы. Хочется свести ноги и прогнуться, но Егор второй рукой держит моё колено широко раскрытым. 

Несколько секунд ему требуется, чтобы расстегнуть свои джинсы и надеть презерватив, а мне в эти секунды попытаться вдохнуть поглубже.

Зажмуриваюсь от страха, когда он подтягивает меня за бёдра ближе и заставляет лечь на спину, а сам опирается одной рукой рядом, второй направляя себя. Но входит плавно, хоть и туго. 

Я думала, после первого раза больше не будет больно. Но ошиблась. Конечно, боль не такая резкая и интенсивная, но в первые секунды мне очень хочется, чтобы он вытащил. Но уже спустя несколько мягких толчков меня отпускает, мышцы внутри расслабляются, хотя по-прежнему я ощущаю плотную наполненность. 

- Привыкла? - выдыхает напряжённо мне в ухо.

- Вроде бы, - ответить получается сдавленно.

- Хорошо.

И это «хорошо» как старт. За несколько движений Егор так увеличивает темп, стискивая пальцами мои раскрытые бедра, что я выпадаю из реальности. Невероятное острое чувство, когда не принадлежишь себе, когда ощущения по грани, когда власть над ситуацией в его руках. 

Он сводит мои ноги и кладёт себе на одно плечо, подтягивая меня ещё ближе. Двигается быстро и глубоко, заставляет дышать тяжело и часто. Я ничего не контролирую, только принимаю его, подчиняясь.

Вертинский вдруг тормозит и выходит из меня, помогает подняться и ставит на ноги, на которых я бы ни за что сейчас не устояла, не держи он меня крепко. Разворачивает, заставляя упереться руками в стол, и снова толчком бёдер оказывается внутри. И снова всё на пределе. По-взрослому, как и обещал. Не жалеет, затягивая в нескончаемый дикий круговорот.

Свои ощущения мне проанализировать сложно. Они незнакомые и их слишком много. 

Всё совсем не так, как было в первый раз. Егор словно другой.

Он кладёт мне ладонь на затылок, зарываясь пальцами в волосы, вжимается бёдрами особенно сильно и с низким стоном замирает. 

Я дышу надсадно, внутри всё пульсирует. Мне вроде бы и легче, что он закончил терзать меня, но я ощущаю пустоту.

- Прости, Конфета, я был на взводе, - говорит хрипло, вытаскивая член. - Сейчас займусь тобой.

Звучит как угроза, от которой внутри внизу живота усиливается давление. 

- Это не обязательно, - получается сдавленный писк какой-то.

Вертинский лишь хмыкает. Подхватывает меня, ещё не отдышавшуюся, поперёк и относит на постель. Распластывает и накрывает собой. Несколько поцелуев и он снова во мне. На этот раз движения плавные и тягучие, глубокие, медленные. Каждый толчок вызывает тёплую волну, запускает какую-то химическую реакцию во мне, нагнетающую тепло внизу живота и в груди.

14

Часть 2.

Два года спустя…

- Ты невероятная, Юль, с ума сойти, - шепчет нежно, прижимая меня к себе ближе и заставляя сердце сжаться.

- Прости, Серёж, я… я пока ещё не готова, давай подождём, - упираюсь ему в грудь ладонями.

Сергей с вздохом отстраняется, но оставляет руку на моей талии. Улыбается и смотрит в глаза.

- Юль, выходи за меня.

Это как из парилки в ледяной бассейн и обратно. Так, что волна дрожи проходится вниз до самых ног. 

- Серёж… - говорю поражённо, - я…

- Согласна?

Это как-то спешно. Быстро слишком. Мы ведь встречаемся чуть больше полугода. 

Сергей Драгунцев - хороший парень. Перевёлся в наш университет год назад, через месяц после того, как я восстановилась на учёбе. Почти сразу стал ухаживать за мной, но мне тогда было не до этого. Потом мы встретились на дне рождения моей подруги, он напросился провести меня до дома. И на следующий день после пар увязался. Отшить его грубо я не решилась, ведь он ничего плохого мне не сделал, не вёл себя нагло или вызывающе, не паясничал и уж тем более не пошлил.

Девчонки завидовали, говорили, что я выпендриваюсь. Драгунцев - красавчик и обаяшка, а ещё его отец крутой бизнесмен и один из учредителей городской стипендии нашего университета. 

Последний факт меня не сильно волновал, да и первые поначалу тоже. Но потом я сдалась. Сергей и правда очень обаятельный парень, вот и меня очаровал. 

Дальше поцелуев в машине у нас с ним пока не зашло. Я пока не готова перейти этот барьер. И тем удивительнее для меня сейчас звучит его предложение.

- Так, ничего сейчас не отвечай, ок? - прикладывает указательный палец к моим губам. - Подумай. Не торопись. Скоро я спрошу ещё раз.

Сергей целует меня снова, а потом выходит из машины и садится на водительское сиденье. Я же остаюсь сзади. Спереди не езжу. 

Возле подъезда моего дома Сергей опять целует и уезжает, а я, всё ещё пребывая в шоке от его предложения, поднимаюсь к себе.

Дом в пригороде мои родители продали и купили две квартиры: одну себе, и одну мне в черте города. Она не большая, но уютная и современная. Гостиная, совмещенная с кухонной зоной, небольшая спальня и ванная - лаконично, но меня устраивает. 

Я снимаю туфли и вешаю лёгкую куртку на вешалку у двери. Уже настолько тепло, что скоро можно будет ходить в футболках. И этой весной я себе это обязательно позволю. Обещала сама себе. Это всего лишь шрамы, многие на них и внимания не обратят. Вот Сергею, например, на них абсолютно плевать.

Переодеваюсь и подкалываю волосы, убираю чёлку. Она уже отросла и мешает, а я всё никак не запишусь к парикмахеру.

Вообще-то, чёлка мне не очень идёт. Лоб невысокий, брови широкие и яркие - и без чёлки отлично, но я не хочу, чтобы люди пялились на мой шрам. Не такой симпатичный, как у Гарри Поттера, а фиолетовая клякса с правой стороны ближе к волосам. 

Поднимаю их ладонью и смотрю в зеркало, вздыхая. Хочу избавиться от шрама, только врач говорит, что рано ещё, надо немного подождать, пока рубцовые ткани станут бледнее. 

Прошло уже больше двух лет, а они не светлеют. Как и воспоминания о том кошмаре. Взбудораженное близостью тело, бешеная скорость, яркая вспышка и боль. Целый океан боли. А потом темнота.

Трещина в черепе, рука в осколки, выбита ключица и перелом голени. Повезло, говорили врачи, что шею не сломала. Но воротник надели на два месяца целых. 

А ещё душа в клочья. Потому что он сбежал. Уехал куда-то, не оставив ни строки, ни весточки. Сломал мне и тело, и душу. А потом бросил за ненадобностью.

Где он? Что с ним? Не знает никто. Я когда встала с постели, пыталась найти. Мать его сдала дом, а потом, вроде бы, продала. Звягин и сам ничего не знал. Ему тогда прилично по почкам настучали, месяц в больнице провёл. Никто ничего не знал о Егоре Вертинском. Мои звонки в пустоту и крики в подушку. Тишина.

Пришлось привыкать к новой Юле Сладковой. Поломанной и разбитой. Год в университете я пропустила, вернулась лишь с сентября и снова на первый курс. Жить в общаге не хотела, родители купили квартиру. В машине ездила только с папой и только на заднем сидении, потом нашла в себе силы выучиться и самой получить права. За рулём ты хотя бы сам контролируешь. 

Егор не был виноват в аварии, так мне потом сказали. Но если бы он ехал медленнее, удар не был бы таким сильным. Дорога была скользкой, пустой пассажирский микроавтобус понесло. Водитель не пострадал, Егор, как мне сказали, тоже. Всё досталось мне. 

Поэтому я езжу или сама за рулём, или сзади, как сейчас в машине Сергея.

Сегодня у меня по плану уборка. А ещё надо приготовить суп. Выходные имеют свойство быстро заканчиваться, а на учебной неделе качественно убираться нет времени. Ещё нужно подготовиться к занятиям.

До конца дня я убираюсь, а всё воскресенье занимаюсь. Сергею говорю по телефону, что останусь дома, он не настаивает на обратном. 

Утром в университет собираюсь долго. Чувствую себя странно, какой-то рассеянной, что ли. Наверное, это всё это неожиданное предложение от Драгунцева. Я никому не говорила об этом, даже родителям. Я вообще растеряна и не знаю, что сказать. Мне очень нравится Сергей, но такие решения принимать, пожалуй, рано.