Стихотворения (1928)

На эфирном океане,

там,

где тучи-борода,

громко плавает в тумане

радио-белиберда.

Утро.

На столике стоит труба.

И вдруг

как будто

трубу прорвало́,

в перепонку

в барабанную

забубнила, груба:

«Алло!

Алло!!

Алло!!!

Алло!!!!»

А затем —

тенорок

(держись, начинается!):

«Товарищи,

слушайте

очередной урок,

как сохранить

и полировать яйца».

Задумался,

заволновался,

бросил кровать,

в мозгах

темно,

как на дне штолен,

— К чему ж мне

яйца полировать?

К пасхе,

што ли?! —

Настраиваю

приемник

на новый лад.

Не захочет ли

новая волна порадовать?

А из трубы —

замогильный доклад,

какая-то

ведомственная

чушь аппаратова.

Докладец

полтора часа прослушав,

стал упадочником

и затосковал.

И вдруг…

встрепенулись

восторженные уши:

«Алло!

Последние новости!

Москва».

Но то́тчас

в уши

писк и фырк.

Звуки заскакали,

заиграли в прятки —

это

широковещательная Уфы

дует

в хвост

широковещательную Вятки.

Наконец

из терпения

вывели и меня.

Трубку

душу́,

за горло взявши,

а на меня

посыпались имена:

Зины,

Егора,

Миши,

Лели,

Яши!

День

промучившись

в этом роде,

ложусь,

а радио

бубнит под одеяло:

«Во саду аль в огороде

девица гуляла».

Не заснешь,

хоть так ложись,

хоть ина́че.

С громом

во всем теле

крою

дедушку радиопередачи

и бабушку

радиопочте́лей.

Дремлют штаты в склепах зданий.

Им не радость,

не печаль,

им

в грядущем нет желаний,

им…

— с е м ь с п о л о в и н о й м и л л и о н о в! —

не жаль!