Странные фантазии - 3 (рассказы)

Самый лучший писатель

«Новый рассвет над нашим миром возвещает о том, что наступило 27 апреля две тысячи триста восьмого года!» — торжественно проговорило радио. «Московское время — шесть часов. Вы слушал последние известия!»

Заиграла неназойливая мелодия.

Григорий встал с самозаправляющейся кровати и потянулся.

«Сегодня должен быть отличный день!» — подумал он, наблюдая, как кровать сама собой экстренно выдувает из себя набранный вечером воздух и втягивается в узенький отдел стенного шкафа. Его взгляд упал на телеграмму, лежавшую на антигравитационном журнальном столике. Текст, набранный синим по белому, гласил:

«Ваш рассказ, высланный 12 апреля сего года, получил максимальные оценки у совета Издательского Дома „Звучание Слова“. Наш главный редактор посетит Вас 27 апреля, дабы заключить с Вами договор о совместном сотрудничестве».

Он выглянул в окно. День, действительно, точь-в-точь соответствовал его представлениям о Самом Лучшем Дне. Потому что впереди были большие перемены в его жизни. В начале двадцать четвертого века, когда человечество разбрелось по Солнечной Системе и притянуло на ближнюю орбиту несколько дальних планет, которые планировало разогреть вблизи от солнца и превратить их в цветущие оазисы ближнего космоса, на Земле осталось не так много людей, которые были готовы тратить годы жизни на обычное сочинительство разных историй. Романтика нового века переключилась на обустройство новых планет, и человечество покоряло и осваивало их, отдавая этому занятию все свои силы. И потому оно очень ценило тех, кто был способен своими литературными талантами поднять падавшее было настроение денно и нощно трудившихся романтиков, восстанавливая их силы и оптимизм своим талантом. Настоящие Поэты и Писатели стоили много дороже любых драгоценностей мира, потому что сами были редкими драгоценностями. И попасть в их число означало получить мировую известность и почет. Тем более, что Издательский Дом «Звучание Слова» был самым крупным поставщиком литературной продукции на межпланетном книжном рынке.

До встречи с главным редактором оставалось шесть часов, и потерявший от волнения всякий сон Гриша решил немного пройтись по улицам, в который раз мысленно подготавливаясь к Главной Встрече в своей жизни и просчитывая разные варианты вопросов и ответов.

На улице пахло послегрозовой свежестью, и на травинках еще виднелись капельки росы. Город медленно оживал, готовясь к трудовым будням, на речку спешили запоздавшие рыбаки. Он с уважением глядел им вслед: с тех пор, как на отлов рыбы была установлена жесточайшая квота, они ограничивались фоторыбалкой. Пойманная рыба фотографировалась на голографическим фотоаппаратом, после чего отпускалась обратно на волю. И дело было не в том, что рыбы стало слишком мало, наоборот, ее с каждым городом становилось все больше и больше, просто пришедшие к власти зеленые постановили, что ловить рыбу и есть ее имеют право те любители, кому не хватает денег на пропитание. Но таких счастливчиков на Земле не осталось, они давно разбрелись по новым планетам в поисках работы и заработка. Остальные могли покупать живую рыбу в специализированных магазинах.

В небе матово сияли две крохотные точки: планеты Уран и Нептун, притянутые на орбиту Земли, можно было различить невооруженным взглядом в любое время суток. Плутон, притянутый самым последним, находился на противоположной стороне от Земли и с нее не был виден. Но именно он таил в себе немало загадок. Оказалось, что он был, как когда-то предполагали астрономы, планетой из чужой звездной системы, и на тающей поверхности были обнаружены остатки городов исчезнувшей, или погибшей в немыслимо далекое время цивилизации. И он думал, что, не вышли ему издательство телеграмму, он мог бы с большим удовольствием отправиться на Плутон исследовать старинные развалины древней жизни. Какими они были, жители Плутона, ученые пока не определили, но по сходности с земными строениями могли предположить, что плутониты были отдаленно похожи на землян.

— Любуетесь? — услышал он вежливый голос.

— Любуюсь! — ответил он, поворачивая голову к неожиданному собеседнику. Невысокий человек в синей шляпе с серым дипломатом посмотрел на него довольно уважительно.

— Вас тоже манит романтика ближнего Внеземелья? — поинтересовался он, устанавливая дипломат на подлетевшую подставку. — Я и сам с детства мечтал о космосе, но оказалось, что полеты в космос мне противопоказаны. В невесомости голова кружится. Врачи говорили: вестибулярный аппарат слабый.

— В невесомости? — удивился Гриша. — Там же нет разницы, как передвигаться!

— Да, я тоже так думал, — согласно кивнул собеседник. — Но с врачами не поспоришь — у них дипломы, а у меня одни внутренние подозрения. Я против них при всем желании никак не выиграю. Не мой профиль, знаете ли.

— А кто Вы? — полюбопытствовал Гриша. — Судя по Вашему сияющему виду, Вы добились определенного успеха в жизни.

— Вы наблюдательны! — кивнул собеседник, уверенно садясь на воздух. Откуда-то из кустов вылетел стул, и собеседник приземлился точно в его центр. Григорий восхищенно хмыкнул: сам он на такие опыты не решился бы, поскольку знал, что иногда автоматика дает сбои, а после ночного дождя земля была сыровата. — Я представляю фирму «Земная Антология», она специализируется на издании малоформатных книг специально для Внеземелья. Нам стало известно, что Вы решили заключить договор с Издательским Домом «Звучание слова», и меня отправили к Вам для консультации и предупреждения. «Звучание Слова» занимается подозрительными делами, и на Вашем месте я не стал бы заключать с ними договор.

Григорий сразу посерьезнел и нахмурился.

— Это мое личное дело, Вам не кажется? — сухо поинтересовался он. Собеседник сразу же после последних слов стал вызывать в нем резкую антипатию. — Я, между прочим, посылал Вам свой рассказ, а Вы его отвергли. А теперь, когда меня приглашают ваши конкуренты, Вы пытаетесь им помешать?

Собеседник, неожиданно для Григория, совершенно не обиделся. Напротив, он весело улыбнулся в ответ и раскрыл свой дипломат.

— Посмотрите сюда! — сказал он, показывая рукой на небольшую черную коробочку с двумя проводками. — Этот прибор называется мыслезахватом. «Звучание слова» использует именно такие для работы с начинающими авторами. Запомните, мой друг, ни в коем случае не поддавайтесь на попытки редактора приложить к Вашему лбу эту штуку.

— Это еще почему?

— А потому, что…

— Так, так, так… — прервал его другой человек, с похожим дипломатом. — Андрокл Витарович собственной персоной!

Собеседник недовольно поморщился. Григорий помотал головой.

— Господи, Боже… Так вот, почему Вы не представились… — догадался он.

— Он самый, уважаемый Горажемвес, — отозвался собеседник, пристально глядя на новоприбывшего. — Вот, рассказываю о ваших опытах и пытаюсь предотвратить неминуемые неприятности, грозящие этому молодому человеку.

— Не запугивайте мне автора своими гнусными обвинениями!!! — взвился Горажемвес, — я не потерплю, чтобы разные конкуренты вставали на пути чужого счастья! Не сумели разглядеть в нем истинного гения — время ушло, антигравицапа укатилась! После драки кулаками не машут!

Горажемвес тоже привычно сел на воздух, и новый стул стремительно вылетел из-за кустов, чтобы не дать редактору упасть в грязь… э-э-э… и так понятно, чем.

— После драки размахивают судебными исками, — вставил Григорий. Он мысленно пожелал себе удачи и сам сел на воздух. Стул вылетел. И даже не промахнулся, но Григорий самостоятельно притормозил на половине пути: нервы не выдержали. Стул недоуменно задвигался влево — вправо, пытаясь угадать: сядет ли на него человек, или все-таки передумает? И, в итоге, отскочил в сторону, когда Григорий все же решился сесть.

Увлеченные спором редакторы этого даже не заметили. Редкие утренние прохожие с интересом глядели на отчаянно жестикулирующих редакторов и стряхивающего неподалеку от них с костюма налипшие на него мокрые тополиные пушинки смущенного человека.

— Вы лишаете человека последнего удовольствия в этой жизни!!! — уже на повышенных тонах говорил Андрокл Витарович, указывая на Григория. — Вы гонитесь за наживой и не хотите понять, что самым важным для человека является его внутренняя сущность, а не то, что Вы ему хотите предложить!

— Много Вы понимаете! — парировал Горажемвес, — Если Вы настолько придерживаетесь озвученных Вами норм морали, то почему носите с собой мыслезахват, о котором распускаете просто-напросто необоснованные гнусные сплетни?!

— Я предупреждаю авторов об опасности!

— Вы отбиваете у нас молодых авторов, влекомые эгоистичными желаниями: сами проморгали, так пусть и другим не достанется! — Горажемвес приподнялся со стула, явно намереваясь вцепиться в глотку конкуренту, умело используя популярный психологический ход, направленный на подавление противника. Однако, противник оказался не лыком шит, и тоже привстал…

Взаимные обвинения продолжались до тех пор, пока спорщики не увидели, что Григорий удобно уселся на стуле, рядом поставил передвижную мини-кухню, и неторопливо пьет утренний чай, в упор рассматривая редакторов, как на героев реал-шоу. Цвидев, что на него обратили внимание, он решил не дожидаться момента, когда спор двух интеллектов перейдет в спор двух силачей, и встал:

— Господа, господа!! — он утихомиривающе вытянул руки в сторону медленно, но неумолимо звереющих редакторов. Ему было лестно, что его рассказ оценили настолько высоко, что за заключение договора с автором разгорелась нешуточная борьба двух далеко не последних представителей двух знаменитых издательств. — Успокойтесь, господа! Из-за чего, собственно, разгорелся сыр-бор? Что такое мыслезахват, и по какому принципу он работает?

Редакторы переглянулись и одновременно заголосили возмущенными голосами, указывая друг на друга пальцами и обвиняя друг друга в отставании от жизни и неправильном отношении к творческим людям и к их редкому дарованию.

— Господа, я вас умоляю — по одному! — укоризненно протянул Григорий, Я очень плохо разбираюсь в высказанных аргументах, особенно, когда их произносят одновременно как сторонники, так и противники определенной точки зрения, заглушая противоположную сторону.

— Я пришел заключить с Вами договор, так что и говорить первым должен я! — сказал Горажемвес.

— Рано пташечка запела! — перебил его Андрокл Витарович. — Да Вы горазды расписать обстановку в самых ярких красках, лишь бы птичка добровольно залетела в клетку!

— А Вы что предлагаете?

— Первым делом необходимо показывать на самые лучшие моменты. А предупреждать о негативе! Об опасностях, таящихся в, на первый взгляд, простых вещах и действиях. Это закон техники безопасности, применяемый абсолютно во всех областях производства чего бы то ни было, и нарушающий и утаивающих их достоин немедленной кары небесной!!!

Горажемвес вытаращился на него, как баран на новые ворота.

— Эк, тебя занесло, братец любезный! — задумчиво выговорил он. Приписывать небесную кару к обычному договору о сотрудничестве!

Григорий понял, что оба редактора работают стопроцентно по внутреннему убеждению, ибо кто еще скажет такое в начале двадцать четвертого века? Однако, требовалось как-то их разнять, и Григорий перехватил инициативу:

— Предлагаю воспользоваться двусторонним определителем случайного выбора, — предложил он, доставая из кармана пласти-карту. — Выбирайте, у кого будет какая сторона?

Горажемвес насупился:

— Мы тут серьезным делом занимаемся, а Вы предлагаете нам решить проблему примитивным выбором случайных сторон?

— Шансы — пятьдесят на пятьдесят! — возразил Андрокл Витарович. — Кто победит, тот и получает право на заключение договора с уважаемым автором.

— Фигу тебе, а не договор с уважаемым автором! — буркнул Горажемвес, Я уже выслал ему приглашение, а ты явился, как грязный космический пират и в наглую отбираешь у меня мой хлеб и мою воду!

— Зато я оставляю тебе многочисленные деликатесы, которыми ты балуешь свой крепкий организм по вечерам. Подумаешь, запьешь их не родниковой водой, а дорогим «Эль-Дорадо».

— Стоп-стоп-стоп! — зачастил Григорий, опасливо косясь по сторонам: прохожих становилось все больше и больше, и некоторые из них, вместо того, чтобы идти дальше по собственным делам, начинали незаметно прятаться в кустах, самостоятельно приобщаясь к возвышенным редакторским речам. А редакторы снова входили в раж, осыпая друг друга фантастическими по красоте и фантазийности фразами.

Еще час-другой подобного шоу, и про литературное будущее можно будет забыть окончательно и бесповоротно: редакторы вызовут подмогу, и издательствам будет далеко не до автора: они начнут подавать многочисленные иски и апелляции по разным поводам.

— Давайте вернемся к главному вопросу! — сказал Григорий, — Мне прислали телеграмму, и я решил заключить договор с издательством. И я это сделаю, потому что действия конкурентов не кажутся мне убедительными. Все авторы живы и, насколько мне известно, здоровы. Так что, я не вижу никаких причин, которые запретили бы мне сотрудничать с уважаемым издательством.

Горажемвес расцвел. Андрокл Витарович стал жутко серьезным.

— Молодой Вы еще, и слов предупреждения не понимаете! Поступайте, как знаете, но учтите: я Вас предупреждал!

Он захлопнул свой дипломат, встал и с гордым и независимым видом удалился. Горажемвес довольно потер руки.

— Ну, что, молодой человек, а теперь поговорим о деле без этих безответственных лиц, озабоченных причинением всякого рода пакостей конкурирующим фирмам, — он открыл свой дипломат и выхватил из пазов мыслезахват. — Первоначально я хочу познакомить вас с этой милой штукой, которая служит страховкой для издательства и автора. Мыслезахват копирует ваши мысли и может помочь вам в случае, если у вас начнутся проблемы в личной жизни, и вы не сумеете вовремя завершить начатый Вами текст. Именно в таких случаях мы и пользуемся мыслезахватами. Он высылается Вам, и вместе с ним Вы и продолжаете сочинять Ваши истории. Мыслезахват работает во время сна, и когда Вы спите, происходит мыслительный рабочий процесс создания новых страниц истории. Так что, как видите, это универсальный аппарат, с помощью которого Вы сможете добиться невиданных доселе высот!

— Хм… — пробормотал Григорий, — А почему тогда этот тип называл его опасным прибором?

— А это Вы у него спросите! — предложил Горажемвес.

— Я спрашивал, он не ответил.

— Вот видите, он просто пытался сбить Вас с толку, потому что прозевал Ваш талант и не хочет допустить победы конкурентов. Давайте, мы сейчас быстренько снимем слепок с вашего мозга, и Вы сможете в случае крайней необходимости получить его для улучшения Вашей работы.

— Хорошо! — кивнул Григорий. Он удобнее уселся на кресле, но внезапно его посетила одна интересная мысль. Дождавшись, пока редактор прикрепит проводки в голове, он поинтересовался, — А почему я не могу использовать его постоянно? Ведь тогда я смогу написать намного больше хороших произведений, чем раньше!

Редактор впал в еле заметное замешательство. Пробормотал нечто невразумительное, он быстро нажал на кнопку запуска программы.

— Что-то? — переспросил Григорий.

— Нет, ничего, — торопливо ответил редактор, срывая проводки и укладывая мыслезахват в дипломат.

— Вы не ответили на мой вопрос!

— Какой… А, момент! — редактор закрыл дипломат и защелкнул замки. Дело в том, что мыслезахват не приспособлен для постоянной работы. Он служит всего-навсего выравнивателем истощенной мыслительной энергии. Если у Вас все в порядке, то он не принесет Вам никакой пользы, можете мне поверить, я много раз сталкивался с такими проблемами. Что ж, приятно было с Вами побеседовать, будем очень рады видеть Ваши новые истории у нас в издательстве. Гонорар Вы будете получать стабильный, на этот счет можете не беспокоиться. Вот Вам моя визитная карточка с координатами. Если что, звоните. А вот и долгожданный договор!

К ним подлетела престижный «Енисей», окрашенный в темно-синюю объемную голографическую краску. Дверцы раскрылись, оттуда вышел человек в строгом костюме, протянул редактору папку и вернулся туда, откуда вышел. Редактор торжественно передал папку Григорию, тепло попрощался, забрался в машину, и «Енисей» плавно взмыл над деревьями.

— Все-таки подписали? — услышал Григорий грустный голос Андрокла Витаровича.

— Да!

— Зря!

— Почему?

— Да потому что Вас обманули, мой дорогой друг.

— Как это, обманули? — не понял Григорий. — Вот договор, здесь все в порядке.

— О, на этот счет беспокоиться не стоит… — Андрокл Витарович устало присел на кресло. — Понимаете — ли, дело в том, что мыслезахват не служит копированием Ваших мыслеэнергетических данных. Он переносит их на электронный носитель, а у Вас не остается ничего.

— Как это, ничего? — опешил Григорий.

— А так. Теперь в этом ультрасовременном издательстве с передовыми технологиями стабильно будут выходить книги под Вашим именем, и Вы, прочитав их, будете понимать, что написать их могли только Вы и никто другой. Так и есть. Мыслезахват будет работать за Вас, а Вы будете почивать на лаврах.

— Разве это плохо?

— Просто, с этой минуты, Вы сами не сможете сочинить ни одной строчки. Такое издательство, как «Звучание Слова», не может рисковать деньгами, раскручивая новый бренд. Вот оно и обезопасило себя. Люди стареют, у них меняется жизнь, меняются интересы, они устают и уже не могут работать в прежнем режиме, а мыслезахват будет делать свою работу постоянно. Он не знает слова усталости. А когда-нибудь они соединят несколько мыслезахватов в один мегамыслезахват, и мир содрогнется от эпического произведения, сочиненного совместными усилиями лучших авторов современности…

— Вы хотите сказать… они отняли у меня мою фантазию???

— Да, — Андрокл Витарович показал Григорию текст договора, — К счастью для Вас, за весьма приличные деньги. Вы — обеспеченный человек, и отныне можете делать то, что хотите. Все, что хотите. Кроме сочинительства.

Григорий потерянно сел на кресло.

— Но… как… почему они не сказали?

— А зачем? Никто из фантазеров не позволит добровольно лишить себя собственной фантазии. Вот они и не говорят заранее, что Вам грозит. Что ж, я вижу, Вам надо побыть одному. Желаю Вам удачи в Вашей дальнейшей жизни.

Редактор встал и тихо удалился.

Григорий молча сидел на кресле около часа. А когда поднял глаза, то увидел, как в небе ярко сверкнула точка Урана. Он, не отрываясь, смотрел на планету-соседку, пока вдруг не понял, что больше всего на свете хочет отправиться на Плутон, чтобы изучать древние развалины.

С деньгами отныне проблем не будет до самой смерти, и он со спокойной совестью и душой сможет заняться еще одним любимым делом — археологией. Точнее, теперь уже последним любимым делом.

Он медленно встал, посмотрел, как кресло улетает в кусты, и неторопливо пошел к родному дому.

Впереди были большие перемены в его жизни.