*Свинцовые пушинки, сборник рассказов

Солнце стояло уже высоко, его не смущали ни недовольные усталые взгляды, ни прогноз, уверенно пророчащий высокую облачность, местами дождь... Солнце было в своём праве – середина лета, как-никак, самое время жарить что есть мочи.

Девушка стояла на своём привычном месте в окружении целого стога цветов... Но они её совершенно не радовали.

- Вот эти сколько?

- Большие 30, маленькие 20.

Привычный вопрос, привычный ответ... А если уж совсем честно, то до чёртиков доставшие вопрос и ответ. Вот только деваться некуда.

- Больших пять дайте.

Она привычной рукой быстро завернула цветы, взяла деньги, выдавила из себя улыбку:

- Пожалуйста.

Мужчина улыбался цветам, расправлял, рассматривал, придирчиво оценивая, достойны ли они Той, кому он их купил. Девушка улыбнулась теперь уже вполне искренне – она продаёт радость, не стоит об этом забывать.

Она ненавидела работать в субботу, когда нормальные люди высыпаются или гуляют по парку, а она должна торчать здесь, как памятник трудоголику, и с улыбкой вручать мужчинам букеты... Хотя – одна радость в субботнем рабочем дне была, но начиналась она только после обеда, до обеда радость училась здесь совсем неподалёку.

Солнце медленно вползало по небосклону, раскаляясь от натуги всё сильнее, через несколько часов девушка уже спеклась как праздничная утка, пот тёк по спине неприятной щекотной струйкой, капли сползали по вискам, шее, забытую дома панамку она вспоминала чуть ли не нежнее, чем приболевшего любимого... Солнце давило сверху, как будто над городом повесили раскалённый утюг. Да когда же этот обед?! Термос с ледяным чаем как-то совершенно незаметно опустел на треть, кошмар, пол-литра, куда они делись?! И тут она услышала весёлый звонкий голос:

- Девушка, а девушка, можно с вами познакомиться?

Он был высокий, улыбчивый и восхитительно рыжий, как солнце, как апельсинки, как сама радость! Щедро нацелованное солнцем лицо улыбалось каждой веснушкой, а особенно серыми, хитрыми, откровенно шебутными глазами. Она пару секунд полюбовалась этим чудом, потом опустила взгляд:

- Извините, я на работе.

- Как жаль! – притворно огорчился он, -а когда у вас заканчивается рабочий день?

- В пять, - улыбнулась она.

- Отлично, - подмигнул парень, - я вас встречу, - прищурил один глаз и погрозил пальцем, - только никуда не убегайте!

Она кивнула, изо всех сил пряча улыбку от глазастых торговок с соседних прилавков, - доложат хозяйке, ей точно влетит. Парень улыбнулся ещё раз и ушёл. И началось! Сначала он с опытным видом играл в песочнице в пасочки, составляя шустрым трёхлетним пацанам нехилую конкуренцию, потом играл с ними же в детский футбол, по древним детским правилам – кто успел ударить по мячу, тот крут и офигенен. Потом ушёл куда-то. Девушка уже успела расстроиться, но он вернулся с пачкой фломастеров и листами бумаги и начал с комично одухотворённым видом рисовать стоящий неподалёку памятник... Фиолетовым фломастером. Толстыми кривыми линиями. Получившийся в результате ну очень схематичный древний деятель обладал лицом а-ля «точка–точка–два крючочка» и оттопыренными лопоухими ушами, она чуть со смеху не померла, когда он сунул свой шедевр под мышку и стал гордо прохаживаться мимо неё, чтобы предоставить возможность получше рассмотреть.

Время побежало вприпрыжку, но прохладнее не становилось. Девушка в который раз вытерла вспотевшее лицо, вручила очередной букет, посмотрела на часы... Долго ещё. Солнце немного сползло с зенита, весь торговый ряд завистливо посмотрел на Любку, лоток которой стоял так, что на него падала тень от торчащей на соседнем доме огромной спутниковой тарелки. Рыжее чудо опять куда-то смылось, девушка поискала его взглядом, не нашла и уставилась на медленно коптящиеся цветы. Ещё пара часов и их точно никто не купит – уже на сухой пергамент смахивают...

- Мороженое! – раздался рядом знакомый голос, - девушка, купите мороженое, одна пачка осталась.

Она улыбнулась парню, протянула сложенный вдвое трамвайный билет, он вручил ей мороженое, тихо спросил, роясь в кармане:

- Ты как тут?

- Жарко, - выдохнула она, одним движением сорвала обёртку, впилась в ледяной шоколад, прикрыла глаза. - Спасибо огромное, - в очередной раз бросила завистливый взгляд на Любку, он проследил за её глазами, прищурился, развернулся, посмотрел на здоровенную тарелку на крыше трёхэтажки. Подмигнул девчонке и пошёл в сторону памятника.

Мороженое исчезло, оставив сладкое воспоминание и приятную прохладу внутри. Она опять проинспектировала часы – полтора часа ещё торчать! Убиться можно... Она села на маленький складной стульчик, сгибаясь от давящего на макушку солнца... И что-то произошло. Сначала она не поняла, что именно, но потом, посмотрев на цветы и асфальт, улыбнулась – солнце спряталось. Исчезла давящая на спину и шею жара, жестокий свет больше не бил по глазам.

Она вскинула лицо, надеясь убедиться, что облако достаточно большое... и расплылась в счастливой улыбке, в которой смешалось море нежности, чуть шутливого упрёка, капля вечного умиления... В общем, всё то, что появлялось в её взгляде, когда она смотрела на очередную клоунскую выходку своего любимого. Это чудо сидело на коньке крыши, болтая ногами, и держало на плече здоровенный зелёный зонт, стыренный, похоже, из ближайшего кафе. Она обернулась на кафешку – точно, над одним из столов зонта не хватало, но, поскольку вели себя там довольно спокойно, она заключила, что парень сумел договориться. Чудик.

Она опять посмотрела на этот ходячий фейерверк под зонтом, с улыбкой покачала головой, он отсалютовал ей бутылкой минералки и заболтал ногами ещё активнее.

- Девушка, а подскажите, какие взять?

- Какие нравятся, - улыбнулась она подошедшему мужчине, он пожал плечами:

- А я не знаю, какие ей нравятся. А вот вам какие нравятся?

- Рыжие, - хихикнула она, с усилием отводя взгляд от сидящего под зонтом парня. Мужчина обернулся, увидел его, посмотрел на девушку, опять на парня, рассмеялся:

- Рыжие! Во даёт, рыжие! – махнул рукой на корзину оранжевых роз, - давай все! Вместе с корзинкой!

Расплатился, подхватил цветы и восхищённо качая головой, с широченной лыбой пошёл по аллее. Она улыбнулась ему вслед, подняла глаза на любимого.

У каждого должно быть солнце. Только не злое и сжигающее, а нежное и любимое. У неё такое есть. Она ещё раз улыбнулась и продолжила продавать радость.

0stin_Mars

19,03,10

В клубе было шумно и дымно, толпы народа со временем усугубляли и то, и другое, свет от множества экранов бил по глазам яркими цветами. На невысоком подиуме покачивались пиджейки, сверкая стразами и дежурными улыбками.

Молодой парень попытался как можно расслабленнее откинуться на диванчик. Выходило плохо. Сложно изображать расслабленного, когда спину сводит от напряжения, а пальцы сами по себе выстукивают по столу дробь.

Она не замечала. Она кружилась в центре танцпола, с легкостью затмевая всех присутствующих, включая пиджеек. Красавица! Он иногда сам себе завидовал, что ему досталось такое чудо, он мог бесконечно смотреть в бездонную синеву её глаз, перебирать золотые пряди волос, слушать переливы её волшебного голоса... смотреть, как она танцует. Всегда, но не сейчас.

Потому что она танцевала не с ним.

Резиновое чучело рядом с ней ей было совершенно не к лицу. R'n'Bшный прикид, нахальная самоуверенная морда, расхлябанный походон... Он начал раздражать его, как только появился в зале. Или как только девушка посмотрела на него с улыбкой и с уважением присвистнула «Нехило танцует!». А этот урод заметил. Или не заметил, неважно. Важно то, что через 10 минут он подвалили к ней («подойти» этот дефект природы не мог по определению!) и пригласил её на танец. Она смущенно покраснела, покачала головой, бросила кроткий взгляд на своего парня...

Он видел, как остро ей этого хочется, хочется танцевать с умелым и опытным партнёром, достойным её, неспособным наступить на ногу или выпасть из ритма и испортить движение. И он ободряюще улыбнулся ей, дёрнул подбородком – иди, танцуй, хочется же, я же вижу. И она пошла. И вот теперь, глядя, как уверенно держится рядом этот дёргано-текучий гад, он остро жалел о том, что не умеет так же. Сейчас бы сам прыгал рядом со своей девушкой, а не смотрел и завидовал.

А она улыбается. Почему-то раньше казалось, что ТАК улыбаться она может только ему, своему парню. Выходит, не только.

А песня ускоряется, заводной мотив подхватывает тело, уносит в невообразимо далёкий мир, где ритм сердца и ритм песни становятся единым целым, где каждый изгиб тела, каждый шаг и каждый вдох творят магию. Её волосы взметаются, сверкая в лучах лазеров, партнёр поддерживает её за локоть и талию, гармонично вливаясь в её движение, шаг вместе, поворот вместе, она смеётся, в следующем движении упирается ладонью ему в грудь, задерживая её чуть дольше, чем нужно, опускает немного вниз и через секунду отходит.

У сидящего за столиком парня на груди вычерчиваются четыре глубокие царапины, яркая кровь быстро расползается пятнами по светлой рубашке. Он опускает глаза, хмыкает. Интересные ощущения, да. Танцуй, детка!

Танцует. Быстрый ритм песни вдруг обрывается, из колонок сыплется медленный, напряжённый перебор. Она готова – она прекрасно знает эту песню. Она замирает на выходе из очередного движения, он становится рядом – можно подумать, они репетировали, так слаженно движутся их руки... навстречу друг другу. И соприкасаются.

Парень сжимает зубы, глядя, как этот танцор держит ладонь его любимой. На его собственной ладони вздувается ожог, страшный, аж сухой, пальцы опухают и не гнутся. Да, милая, танцуй! У тебя отлично получается.

Она танцует. Музыка опять срывается водопадом, синхронные движения следуют за ней, раскованные, лёгкие, непринуждённые... А за столом он не один, так что надо хотя бы изобразить присутствие – хоть бокал взять, что ли. Ладонь не хочет сжиматься, он делает усилие – давай! На костяшках лопается кожа, рассыпая по стенке бокала мелкие красные брызги. Он подносит напиток к губам, отлично, истинная «Кровавая Мери», не придерешься.

И песня... Да будет соло! Страстный перебор... Этот чёртов нахал сошёл с ума! Шагнул к ней, взял за пояс и, - да они оба сошли с ума! – и чуть выше колена, а движение было красивое, может, он правда занимается танцами профессионально?

Он отхлебнул ещё коктейля, осторожно переставил ногу. В бедре что-то хрустнуло, стегнуло болью, чёрт с ним, мне же не танцевать. Мужики не танцуют. По крайней мере, трезвые – точно не танцуют. А он пока трезвый. Нехорошо напиваться, когда гуляешь с девушкой. Нехорошо...

А песня заканчивается. Этот гибрид тощей мартышки с толстым богомолом наконец-то отцепляется от его девушки. Они оба раскрасневшиеся и довольные, девчонка порхающей походкой приближается к столику, поправляет волосы.

Улыбайся! Она улыбается, ей хорошо, не порти любимой вечер, если заметит – настроению точно кранты, улыбайся, черти тебя дери!!!

Он поднимается навстречу ей, подвигается, освобождая место на мягком диванчике, растягивает лицо в самой искренней улыбке, на которую только способен. С сухим треском лопается губа, на ранке набухает тяжелая капля.

- Натанцевалась?

- Ага! – она улыбается, пытается отдышаться. - Ты точно не обижаешься?

Он отрицательно качает головой, она чмокает его в губы, на её губах остаётся маленькая тёмная капля. Она неосознанно слизывает её языком... и понимает, что больше не пойдёт танцевать. Ни с кем. Точнее, ни с кем другим. Только с ним. И пусть какой из него будет танцор, когда он напьётся. Пусть.

Она опускает глаза, шепчет ему на ухо:

- Ты у меня самый лучший. Мне кроме тебя никто не нужен.

Он молча улыбается, перебирая её волосы обожжённой рукой.

Надеюсь, солнышко. Очень надеюсь.

0stin_Mars

23,03,10

Джунгли хрустели всеми своими суставами, покачивались вокруг, как будто были единым организмом, разумным и коварным. Этот организм хотел её маленькое гибкое тело, хотел неистово, кроваво – пожрать, разорвать, растворить!

Хрен тебе! Зверюга повела вокруг презрительным взглядом. Не дождёшься. Я сама кого хочешь сожру. Тонкие ноздри Твари затрепетали, она втягивала влажный воздух, оценивая обстановку.

Был. Но ушёл. Всего полдня назад, догоню, не проблема, лишь бы кто-нибудь не добрался до него раньше.

Она осторожно переставляет лапки, приминая мягкий зелёный ковёр древнего леса, осматривается, принюхивается – вот здесь он сидел, вон кострище с уже остывшими углями. Сам? Да, сам. Его пока никто не нашёл. Тварь удовлетворённо оскалилась и легко побежала по следу.

Ну он и бегемот... Как можно так ходить? Ветки сломаны, трава измочалена, под кустом смятая пачка от сигарет. Он ещё и курит, о, нет... Зверюга зашипела и наморщила носик. Ну ничего, это поправимо.

Лес стелился под ноги мягко и приятно, след был свежий и чёткий – не собьёшься. На мгновение показалось, что к ведущему её запаху примешался ещё один, запах сильного зверя, не менее опасного, чем сама Тварь. Плохо. Она ускорила бег, уже не заботясь о бесшумности. В воздухе запахло дымом, да, это он, остановился перекусить. Как можно столько есть? Можно подумать, ему есть куда тратить столько энергии!

За деревьями слева послышался шорох, тварь обернулась и в тот же миг с другой стороны что-то прыгнуло ей на спину, вцепилось в шею клыками. Зверюга взвизгнула от боли, упала на землю, пытаясь ударить нападающего, заскребла когтями невидимого противника, ухватила за шерсть, перебросила через себя. Ну вот, теперь можно его рассмотреть. Точнее, её. Тонкая и гибкая как плеть, чёрная, губы в крови, в глазах такая ярость, что была бы Тварь послабее – сбежала бы без оглядки только от одних этих глаз. Чёрная рыкнула и бросилась на неё, молниеносным смазаным движением, вцепилась когтями в горло, свалила на землю. Обе зверюги покатились по траве рычащим комком, вдруг чёрная тявкнула и отскочила, зажимая кровоточащую рану в боку, Зверюга выщерила зубы, зашипела на раненую – вон пошла! Моё! Противница осторожно попятилась вглубь леса, разумно оценив шансы на успех. Умная какая, брюнетка, наверное.

Тварь наскоро вылизала окровавленную шею и побежала на запах дыма – нужно добраться побыстрее, кто знает, сколько таких умных вокруг бродит. Ушибленная лапа здорово болела, замедляя ход, но Тварь сцепила зубы – немного осталось, скоро можно будет расслабиться.

Ну вот и он. Растрёпанные волосы, грязное камуфло, дымящая раковая палочка во рту. На костре что-то шипит, исходя такими ароматами, что вот уже несколько дней пустой желудок Твари чуть в узел не завязался от вожделения. Тихо-тихо, скоро...

Зверюга села на траву, достала из маленького рюкзачка походный НЗ и начала приводить себя в нужный вид. Подпилила ногти, почистила их от крови чёрной соперницы, тщательно вытерла лицо, оставив для драматизма пару кровавых полос. Осторожно достала из контейнера линзы, поморгала, привыкая, и принялась за лицо. Нанесла почти незаметный, но свежий и привлекательный макияж, женщина бы оценила мастерство, мужчина – даже не заметит, что она накрашена. Долго укладывала волосы, стараясь добиться максимально реалистичного растрёпанного вида. Наконец белокурые локоны упали на плечи беспорядочными соблазнительными волнами, глаза затрепетали длинными ресницами, руки стали мягкими и нежными, хоть и пришлось извести на них полбанки крема. Она старательно вымазала шорты и рюкзак, последним штрихом рванула ворот окровавленной футболки, придав себе вид несчастной и зашуганой фотомодели и тихо проверив голос, крикнула:

- Помогите! Ну хоть кто-нибудь!

Обернулся. Так-так-так, сочувствием нас бог не обделил, уже хорошо. Мужчина снял с огня дичь, положил ладонь на кобуру и шагнул в её сторону. Отлично. Она шустро сползла на землю, облокотилась о ствол дерева, взялась обеими руками за ушибленную в драке с чёрной тварью ногу и напустила полные глаза слёз. Шаги раздались совсем рядом, она всхлипнула:

- Помогите, пожалуйста...

Ну вот и он. Всё как положено – потный, грязный и небритый, ах, сколько мужества... Она подняла на него затравленные небесно-голубые глаза и с надеждой чуть улыбнулась уголками губ. Он застыл, лицо расплылось в чём-то среднем между наркотическим пьяным кайфом и детским умилением.

Всё. Объект повержен, подчинён и раздавлен, можно седлать и ездить. Зверюга удовлетворённо оскалилась глубоко в душе, внешне оставаясь испуганной и замученной, позволила ощупать свою ногу и отнести себя к костру. Её напоили чем-то восхитительно горячим, пожертвовали единственное одеяло, чуть ли не с ложечки накормили самыми вкусными кусочками и стали расспрашивать о том, как она оказалась в такой плачевной ситуации. Она поведала душераздирающую историю о том, как отбилась от группы, убегала от каких-то зверей и упала, подвернув ногу.

Когда окончательно стемнело, они лежали у костра, глядя в цветное звёздное небо, он перебирал её пальчики, гладил тонкую ладонь.

- Как ты вообще додумалась податься в эти ужасные джунгли? – столько переживания в голосе, надо же. Может, ну его, пусть курит? У всех свои слабости. Она пожала плечами:

- Не знаю, мне захотелось на природу... Мой парень сказал, что здесь нет ничего страшного.

В деревьях кто-то зарычал, раздались звуки драки, крик и удовлетворенное чавканье. Она вздрогнула и прижалась к нему, он погладил её по светлым волосам:

- Голову оторвать твоему парню. Как можно тебя, такую слабенькую, такую нежную – сюда? Да я бы на месте твоего парня от тебя ни на шаг не отходил, а он ещё и позволил тебе потеряться! Зачем вообще такой парень? – Она пожала плечами, боже, какая тонкая психология! Он такой умильный... Забавный экземпляр. Мужчина между тем прижал её к себе покрепче. - Ну ничего, я тебя доведу, со мной можешь ничего не бояться... Ну как тебя можно было оставить одну?! Такую хрупкую...

Зверюга улыбнулась и доверчиво уткнулась лицом в его грудь, пряча удлинившиеся зрачки за пушистыми ресницами.

0stin_Mars

1,05,10

Волны мерно накатывали на золотистый песок пляжа, по-вечернему нежное солнце раскрашивало всё в тона лета и отдыха, поглаживало кожу своими мягкими лучами, тихо шептало на ушко: «расслабься, всё хорошо, здесь не может быть по-другому»...

На пустынном пляже, как иллюстрация к книжке на тему курортного романа, сидели обнявшись два человека. Им было хорошо. Приятно, уютно, нежно и волнующе-трепетно, как от первого в их жизни поцелуя, случившегося на этом самом месте не далее как три дня назад. Они были вместе – подумать только! – почти неделю. А в 14 лет это небольшая локальная вечность, в которой они вместе, только они в целом мире, во всей их огромной личной вселенной, помещающейся между их узкими ладошками.

В день первой встречи они взорвали мир, разобрали, как надоевший пазл, и собрали заново, совершенно по-другому, гораздо лучше и ярче. Сейчас мир был прекрасен, он напоминал добрую сказку... вот только они оба знали, когда эта сказка закончится.

Неделя, целая неделя, всего лишь неделя. Семидневная путёвка в сказку заканчивалась, как хорошая книжка, они оба видели, как стремительно сокращается количество оставшихся страниц и потому не спешили дочитывать. Вечера стали долгими и тихими, родители успели привыкнуть к поздним приходам и юные романтики получили в своё распоряжение ещё и прохладные полуночные часы.

Парень погладил девочку по плечу, пощекотал носом шею, тихо шепнул в самое ухо:

- Я тебя...

- Тихо, - она закрыла ему рот ладонью, серьёзно и грустно посмотрела в глаза, качнула головой, - не надо... Нам остался только этот вечер, он последний, и всё, понимаешь? Потом мы разъедемся и больше никогда не увидимся.

- Я буду тебе писать, - он взял её ладонь, сжал в руках. - Интернет никто не отменял.

- Будешь, - она опустила голову, - какое-то время. А потом тебе надоест, ты захочешь найти девчонку в своём городе, - она замолчала, перед глазами опять появилась карта, где от её города до его примерно полматерика. - Ты всё равно меня скоро забудешь.

- Я тебя никогда не забуду, - он подхватил её на руки, посадил себе на колени, обнял, закопался в растрёпанные ветром волосы, остро пахнущие морем, зажмурился. - Ты мне номер телефона так и не дала.

- И не дам. Зачем мучить друг друга, всё равно из курортных романов обычно не выходит ничего хорошего...

- Это твоя мама так говорит? – хмыкнул он.

- Она права, - девушка обняла его, поцеловала в щеку, спрятала лицо на его шее. - Мне очень жаль. Я тебя тоже... в смысле, ты мне нравишься...

...солнце покраснело и смущённо спряталось за горизонт; небо молчало – оно видело очень много таких историй; море возмущалось и спорило, но его, как всегда, никто не понял.

А потом были суматошные сборы, тяжёлые сумки, шумный вокзал и уплывающий вдаль перрон, теряющий чёткие очертания. А из глаз лились остатки моря, горькие и пекущие, она запрокинула голову и заставила их уняться – хоть немного нужно всё-таки увезти с собой.

А ещё потом был унылый пыльный город, восхищающиеся загаром подружки и одинаковые вечера, в один из которых она сидела за компьютером и в очередной раз искала в городе N 14летнего Диму, о котором больше ничего не знала. Дим находилось тьма, вот только того, нужного, среди них не было. Девочка закрыла страницу и открыла фотографии, тайком от мамы скопированные в компьютер и стёртые с цифровика. И вот он ОН, белобрысый, конопатый, мокрый, обгоревший, такой обычный и такой особенный... И такой катастрофически потерянный на этой огромной планете. Он где-то есть, он где-то прямо сейчас, возможно, смеётся, или играет в стрелялку, или просто спит, он существует, но вот протянуть к нему зыбкую цифровую ниточку и сказать «привет» уже не получится. Потому что сама виновата.

В комнату, как всегда не вовремя, вломился брат. Деликатно, как слон в посудной лавке, зыркнул в монитор и заржал:

- Ага! На мальчиков любуешься? – Она поспешила закрыть фотку, но комп предательски завис, прикрыв половину картинки другим окном, но оставив торчать посреди экрана. Брат подошёл поближе, ткнул пальцем в монитор, - а откуда у тебя Димкина фотка? Вы ж не знакомы.

Её глаза молниеносно округлились, а длительность вдоха устремилась к бесконечности:

- Ты его знаешь?!

- Ну да, мы на футбол вместе ходим.

- Ну он же чёрте где живёт, я у его родителей спрашивала!!!

- Так он с бабушкой живёт, а родители да, чёрте где, на заработках. А чего это он тебя так интересует, а?

Она замешкалась с ответом, по-рыбьи хватая ртом воздух, но в этот момент раздался звонок, брат чертыхнулся:

- А вот и он... Зараза, раньше пришёл! Ты мои носки не видела? – она шокировано покачала головой, брат сделал умильную рожу, - слушай, открой ему, а? Скажи, я щас буду. Вы ж знакомы... Мама, где мои носки?!

Девочка всё ещё ошарашено кивнула, криминально выдернула зависший комп из розетки, незаметно буцнула подальше под кровать братовы носки и пошла открывать дверь.

0stin_Mars

28,06,10

Тяжелые капли упруго барабанили по зонту, в мутных лужах плавали пузыри невероятных размеров, что предвещало дождю долгую и счастливую жизнь над этим городом. Девушка поглубже сунула свободную руку в карман, передёрнула плечами - холодно, блин. В ботинках уровень воды поднялся почти до лодыжек, а до заветной сухой, пусть и не очень тёплой квартиры было ещё топать и топать...

Она в очередной раз подумала о том, что ранняя осень - самое пакостное время года. Уже не солнце, ещё не снег, в сапогах жарко, в кроссовках мокро, да и настроение от этой мряки портится, даже если других причин нет. А уж если они есть, то вообще пиши пропало. Даже самая незначительная проблема превращается в катастрофу, самое легкое недомогание - в полноценную болезнь. Да и делать ничего не хочется, самое яркое желание состоит в том, чтобы сварить ведро чая и забиться под одеяло с книжкой и котом, а любого, кто попробует тебя вытащить, послать в Бобруйск пугать животных.

Она вздохнула. Чай сварить не проблема, но вот поваляться под одеялом нельзя никак, работы полная флешка и она твёрдо себе пообещала, что пока не сделает, спать не ляжет. Да и ближайший доступный кот - в деревне у бабушки, а своего завести она никак не решится.

В конце улицы показался её дом, девушка немного взбодрилась и ускорила шаг, повторяя мысленно мантру «горячий чай, сухие тапки». Но тут за спиной раздался тихий всхлип, девушка обернулась и увидела на обочине дороги маленькое мокрое существо с грустными глазами, похожее на смесь белки и котёнка. Она остановилась, шагнула поближе, внимательно всматриваясь - уж слишком осмысленным показался взгляд...

- Добрый день, - тихо сказало существо. Девушка дёрнулась, брови выползли на середину лба, но ответила она быстрее, чем успела удивиться:

- Да какой он добрый? Такая погода...

- Он добрый, вот увидишь, - ответил зверёк, опустил глаза, потоптался на месте грязными лапками, потом опять посмотрел на неё, - но дождь правда холодный. Может, ты можешь взять меня с собой, я бы согрелся?

Девушка нахмурилась, зверёныша было по-человечески жалко, но... Квартира съёмная, а разрешения на домашних животных ей никто не давал. Правда, она и не спрашивала, нужды не было, но... Эх, да ну их!

Она наклонилась к зверьку и подняла его на руки:

- Только будешь прятаться, если кто-нибудь придёт, понял?

- Да я обычно так и делаю, - кивнул он.

Принесённый в квартиру зверёк первым делом натоптал в коридоре, потом свалил всё с тумбочки и извинился, скромно потупив глаза.

- Так, если хочешь у меня жить, придётся вытерпеть купание! - строго заявила она питомцу и пошла ставить чайник, так как это единственный источник горячей воды в квартире.

Выкупанный и высушенный феном зверёныш распушился, став ещё больше похож на кота и даже будто бы увеличился в размерах.

- Мне нравится твой фен, - заявил он, блаженно щуря глаза под потоком тёплого воздуха.

- Правда? - удивилась хозяйка, - кошки в основном не любят когда на них дуют.

- Ну я же не кошка, - улыбнулся зверёнок, - я лучше. И мне нравится, как он пахнет.

Девушка подозрительно понюхала фен, ничего кроме разогретого пластика не уловила и пожав плечами, выбросила эту причуду из головы.

*

- Я есть хочу, - заявил питомец, запрыгивая на клавиатуру и заслоняя экран. Хозяйка сохранила проект и нахмурилась:

- Во-первых, я тоже хочу, но нечего. А во-вторых - я работаю, и мне мешать нельзя. - Она ссадила обиженное создание на колени и потрепала за загривок, - доделаю - схожу куплю что-нибудь. Что ты ешь?

- Всё, - ответил довольный зверь, подставляя для чесания ухо, хозяйка рассмеялась:

- Выгодный ты питомец! А вермишель растворимую будешь?

- Если угостишь от всей души - почему нет?

Когда она закончила работу, было уже поздно, тащиться в магазин не хотелось - холодно, мокро, грязно, спать хочется до отключки. Но обещание есть обещание, она оделась и взяла сумочку, открыла кошелёк... мда, со вчерашнего дня ничего не изменилось - те же потрёпанные купюры, которых едва ли хватит на два батона и проезд до зарплаты. Чем можно накормить зверика на такие деньги? Правильно, ничем. Она отложила сумку и полезла за заначкой - почти полгода собирала на новые сапожки, сапожки упёрто дорожали с каждым месяцем на сумму, гораздо больше той, что она ежемесячно добавляла. В результате она решила купить хоть какие-нибудь, но видно, не судьба.

В магазине она, не сдержавшись, купила к молоку и хлебу сначала печенье, потом пару пирожных, потом колбасы, потом ещё чего-то... Короче, сумка вышла большая. Едва переставив её через порог, она сползла по лутке двери:

- Питомец, блин! Если б ты знал, сколько денег я только что ухлопала!

- А я знаю, - промурлыкал тот, заглядывая в сумку, повернулся к хозяйке, - зато представь, сколько ты получишь удовольствия.

Она фыркнула, стянула ботинки, которые помнили ещё школьные линейки, и пошла на кухню.

- Угощайся, зверюга! - на табуретку перед мордой питомца опустилось блюдце с нарезкой и чашка молока, он по-кошачьи облизал свою широкую улыбку и стал лакать, замурчал. - Нравится? А ничего, что из чашки? Я тебе потом специальную миску куплю и щётку для шерсти. Ты ж наверное линяешь ужасно!

- Не знаю, посмотрим, - отозвался из глубин чашки довольный голос. - Вкусно... И ты ешь.

- Ем, ем, - улыбнулась девушка, откусывая огромный бутерброд. - Слушай, если б не ты, фиг бы я себе такое позволила!

- Довольна? - облизнулся питомец, девушка кивнула, он улыбнулся, - тогда я тоже доволен.

Он свернулся клубком и замурчал, иногда кося прищуренным глазом по сторонам. Хозяйке показалось, что шерсть его стала длиннее и гуще, а сам зверёк раздался во все стороны. Она отрезала половину последнего пирожного, положила на блюдце, шепнула:

- Слышишь, зверь, это твоё, проснёшься - слопаешь.

Зверёк что-то согласно промурчал и спрятал острую мордочку в лапах.

*

- Я пить хочу.

Девушка с трудом разлепила глаза и прищурилась на сидящего на одеяле питомца. За два дня он увеличился до размеров взрослого кошака, оброс золотистой густой шерстью и стал похож на маленькую рысь из-за кисточек на ушах. Вот только широкая улыбка и длинный пушистый хвост к образу не лепились.

- Ты, чудо чеширское, ты ещё раньше встать не мог? - неслышно прошептала она, оглядываясь на спящего рядом парня. - Нам конечно рано вставать, но не настолько же!

- Не мог, - лаконично потупился зверик, понюхал лицо парня, забавно шевеля усами, и заключил, - он мне нравится. Он пахнет, как фен.

- Глупый, это фен пахнет, как он! - потянулась девушка, - это его подарок. Сейчас я, пять минут.

- Я жду тебя на кухне, - ответил зверь и бесшумно спрыгнул с кровати.

Хозяйка очень медленно вылезла из-под одеяла, жалея, что не умеет быть такой же неслышной, как нахальное животное, всмотрелась в лицо своего парня - вроде, не проснулся, - и пошла на кухню.

- Что ты будешь?

Зверь потоптался, располагаясь на табуретке, обернул себя длинным хвостом, задумался, возведя глаза к полке с чаем и решился:

- Кофе.

- Тогда я тоже буду, - она поставила чайник из расчёта на три порции, любимый тоже скоро проснётся, и села напротив зверёныша.

- А я знаю, что вы едете в гости, - заявил тот, испытующе глядя в глаза хозяйке. - Возьмите меня с собой.

- Нет, товарищ, ты мебель дерёшь! - погрозила пальцем девушка. - Ты, блин, такой вроде бы умный, а пакостишь как обыкновенный кошак! Не стыдно?

- Стыдно, - потупился проказник, стал рассматривать лапу, втягивая и выпуская когти. - Но мне очень нравится!

- Нравится ему... - пробурчала девушка, наливая кофе и подавая ему чашку, накрыла одну порцию крышкой, чтобы не остыл раньше времени и отпила из своей. - Я тут думаю, куда тебя девать. Мы на неделю почти едем, кто тебя кормить будет?

- Я сам себе приготовлю, - удивился зверь. - А если честно, я могу вообще почти без еды жить. И никуда меня девать не надо, я вполне самостоятельное существо.

Его монолог прервал парень, вошедший на маленькую кухню, кутаясь в одеяло.

- Доброе утро, - он наклонился и поцеловал девушку в щеку, взял чашку, - это моё? Спасибо.

Зверёк красноречиво указал глазами за окно, где было ещё серо, мокро и даже на вид холодно, улыбнулся:

- Я же говорил, что оно всегда доброе! - хозяйка хмыкнула и не стала спорить, а просто отлила из своей чашки немного в опустевшую чашку питомца, тот довольно принялся лакать. Парень рассмеялся, погладил зверя по спине:

- Слушай, я первый раз вижу кота, который пьёт кофе! Где ты его откопала?

- По-моему, он сам меня откопал, - улыбнулась девушка, почесала мохнатого за ухом, тот довольно замурчал. - Ты ещё что-нибудь будешь?

*

Когда она провожала любимого у дверей, питомец нахально пялился всё время, пока они целовались и говорили разные приятные глупости. Девушка закрыла за парнем дверь, обернулась на своего зверя:

- Ну ты и нахальный! Тебе не стыдно?

- Ни капли, - качнул головой тот, - на счастливых людей всегда приятно смотреть.

- А на счастливых кошек? - хмыкнула она.

- Я же тебе говорил, что я не кот, - наклонил голову на бок он, - но я рад, что ты со мной согласна насчёт счастья.

- А кто же ты, а? - она села допивать кофе, напротив гордо выпятившего грудь зверя, отмечая про себя, что он опять вырос, кошки такими большими действительно не бывают.

- А ты ещё не догадалась? - мягко улыбнулся он и встав, медленно пошёл к ней, увеличиваясь на глазах до размеров взрослой овчарки и даже больше, положил огромную мягкую лапу на её колено. - Ну подумай. Я пришёл к тебе только тогда, когда ты сама согласилась меня приютить. Я считаю, что день всегда добрый. Даже когда я доставляю мелкие неприятности, я всё равно остаюсь собой, это моя неотъемлемая часть. Меня не обязательно кормить, но обязательно любить, тогда я расту и хорошею. - Зверь улыбнулся, встряхивая лобастой головой, от чего его ушки с кисточками смешно захлопали. - Ну, кто же я, а?

Девушка взяла его за щёки двумя руками, заглянула в мордашку:

- Кто?

- Какая ты недогадливая, - вздохнул зверь. - Я - счастье. И я буду жить с тобой всегда, мне у тебя нравится.

0stin_Mars

07.10.2010

За стеклом плыли кудрявые, буровато-алые облака, подсвеченные снизу восходящим солнцем. Это сейчас оно вроде бы встаёт, уже через пару часов начнёт заметно сползать в непривычную, восточную сторону. Блестящая стальная птица, обгоняющая время... так романтично.

Девушка поплотнее укуталась в плед, прикрыла глаза, улыбаясь своим мыслям. Скоро. Уже очень-очень скоро, каких-то три часа и всё. И она его увидит. И скажет... Что она скажет? Что-нибудь весёлое и несерьёзное, вроде: «Да, в прошлый раз к тебе добираться было ближе!». И он будет смеяться, сверкая своей неповторимой голливудской улыбкой на загорелом лице. Хотя, за три месяца загар наверное успел сойти. Ну и что, его изумительные зелёные глаза будут прекрасно смотреться и со светлой кожей.

Коварная память, успевшая почти стереть его голос и запах, издевательски высветила перед глазами эти колдовские хризолитовые порталы в рай, подробно, каждую полосочку, каждую ресничку... Девушка, чуть не мурлыча от предвкушения, уткнулась вспыхнувшим лицом в плед, скоро, скоро! Быстрее бы. Если бы только можно было подогнать самолёт! Ух, она бы его толкала до самого аэропорта!

Когда до посадки осталось часа полтора, девушка старательно накрасилась и причесалась, подмигнула себе в зеркальце – отличный вид. Не зря грохнула столько денег на солярий, чтобы быть такой же загорелой, как и тогда. Багажа у неё не было, путешествовать налегке – особое удовольствие. Когда покупаешь вещи на месте, не таскаешь с собой ничего лишнего, компактная сумочка-косметичка с женским НЗ, кошельком и мобильным - что ещё нужно, если ты всего на неделю?

Она собиралась купить стартовый пакет местного оператора прямо в аэропорту, но Елисею нужно позвонить раньше, чтобы успел встретить. Достав мобильник, девушка глубоко вздохнула и с бешено колотящимся сердцем нажала на вызов. Гудки раздавались слишком долго, она кусала губы и мысленно молила «возьми, возьми!». Наконец раздался сигнал приёма, скрипы, шорох и хриплый сонный голос:

- Алло.

- Привет, - она широко улыбнулась, подпрыгивая в кресле от радости, добавила, - это Леся.

- Какая Леся? - протянул парень, девушка надула губки:

- Из Черногории Леся, проснись! Я почти прилетела, через час буду в аэропорту. Ты меня встретишь?

- Какой аэропорт, пять утра, - пробурчала трубка. - Слушай, Леся... давай ты ближе к обеду позвонишь, а?

- Что?! - взорвалась она. - Слышишь, ты, я к тебе из Владивостока летела, а тебе влом проехаться по городу в маршрутке?! Я тут кроме тебя никого не знаю, где я буду до обеда кантоваться, а? Давай просыпайся и встречай. Всё, я в роуминге разговариваю, приедешь – наберёшь меня, я пока симку переставлять не буду. Возле входа буду ждать, в красной курточке, заметишь. Всё, давай.

Она отключилась, проверила счёт, вздохнула. Минус, хоть и не глубокий, но всё равно неприятно. Нет, он это серьёзно, интересно? В обед ему позвонить! Класс!

Злилась она долго. Минут десять, а может и все пятнадцать. Потом истосковавшаяся по ласке фантазия опять начала щекотать воображение видениями бирюзовой лагуны, платинового песка и загорелого тела Елисея.

*

Он сидел на краю кровати и тупо смотрел в мобильный. Бледные отсветы от экрана бросали жутковатые тени на шторы и постель, где-то на улице одиноко залаяла собака, проехала по луже машина.

Леся. Из Владивостока. Скоро прилетит. М-да.

Единственная Леся, которую он имел честь знать, училась с ним на курсах и дальше ближайшего курорта в жизни не ездила, да и голос у неё постарше и погрубее. Вопрос – в чём подвох?

Леся. Из Владивостока. Или из Черногории? Хрен её поймёт.

Да видал он в гробу эту географию, пять утра!

Он потёр глаз, широко зевнул и обернулся к подушке. Тёплое одеяло настойчиво шептало «забей...», но совесть оказалась сильнее. Парень поскрёб макушку и потянулся за майкой.

*

Легко ей говорить, «по городу в маршрутке»! А не ходят маршрутки в такую рань, только дежурные тралики, и те раз в час. Он поплотнее запахнул куртку, подышал на руки.

Пар изо рта. Середина октября. Пя-ть ут-ра!!!

Какой чёрт его дернул вообще взять трубку?

Тралик всё-таки подошёл, совершенно пустой, он скорчился на сидении возле печки, сунул ладони подмышки. Холодно. Проводница проснулась, посмотрела на него мутным взглядом и не стала подходить. Ну и ладно.

Аэропорт полупустой, грустные сонные таксисты, у каждого на лбу написано «меньше чем за сотню с места не сдвинусь». Ну и не надо, через часик ещё одна дежурка подойдёт. На входе курит охранник, в одной руке рация, в другой пластиковый стаканчик кофе. Кофе... Было бы очень неплохо. В зале ожидания дремают на чемоданах люди, он быстро окинул взглядом ближайшие ряды, нашёл трёх девушек в красных курточках. Все незнакомые.

Что я вообще здесь делаю?

Достал мобильный, принятые, последний вызов со страшно непривычной первой цифрой. Одна из девчонок полезла в сумочку, он сбросил, подошёл ближе:

- Ты Леся?

Она резко подняла голову, улыбаясь так, как будто он только что достал из кармана вечное счастье и великодушно протянул ей. На лице играл румянец, на щеке обозначилась ямочка, а глаза сияли так, что затмили бы новогодний фейерверк. Это продолжалось всего несколько секунд, пока её глаза не встретились с его. И её улыбка погасла, мигом превратив ангельский лик в загорелое лицо очень уставшей молодой девушки:

- Вы кто?

Он фыркнул:

- Я кто? Это ты кто? Сорвала меня среди ночи на другой конец города, и хоть бы представилась!

Глаза девушки полезли на лоб:

- Сорвала? Тебя? Не может быть... - Она села, поставила сумку на колени, стала лихорадочно в ней рыться, нашла телефон, открыла и стала диктовать номер по одной цифре, - пять, три, два...

- Девяносто один, - закончил он. - Да, это мой номер телефона. Откуда он у тебя?

- Твой? - она прикусила губу, стала рыться в сумке ещё активнее, достала блокнот, из него какую-то бумажку, развернула, стала сверять написанное с телефоном, нервно захлопнула раскладушку и аккуратно сложила листок. Потом упёрлась в парня обречённым взглядом, со спящей на самом дне надеждой, - как давно у тебя этот телефон?

- Третий год, - он вздохнул, сел на соседнее кресло, уже понимая, что не стоило вообще вылезать из-под одеяла, - а карточка и того дольше, я сам лично её покупал и никто, кроме меня, ею не пользовался. Ты неправильно записала номер.

- Не может быть, - простонала она, утыкаясь лицом в ладони. - Он же сам писал! Он не мог...

Парень молча сидел рядом, пока у неё не закончились многочисленные «как же так», «я в это не верю», «как можно было ошибиться» и ещё с десяток междометий. Потом она посмотрела на него, как пятилетний ребёнок на всемогущего взрослого и спросила:

- И что мы теперь будем делать?

- Мы?! - его брови взлетели на макушку, Леся энергично закивала, сложила руки на коленях и приготовилась слушать. Он сглотнул, чувствуя как на плечи, кряхтя и больно впиваясь шпильками, вползает симпатичная блондинистая гора. И сказал, - лично я дико хочу кофе. Ты будешь?

- Ага, - кивнула она.

- Тогда жди.

Девушка закинула ногу на ногу и стала рассматривать ногти, он поднялся и поискал глазами автомат, достал кошелёк. Взял себе двойной, Лесе сладкий и со сливками, вернулся, сел на прежнее место, протянул девушке стаканчик, отхлебнул из своего, засмотрелся как она греет пальцы о свою порцию. Красивая. И фигурка ничего.

- Ну рассказывай, Леся... Меня, кстати, Рома зовут.

- Очень приятно, - попыталась улыбнуться она, вздохнула, - ну, что рассказывать... Мы познакомились на курорте, влюбились, когда моя путёвка закончилась, он дал мне свой телефон, - кивок в сторону сумки с блокнотом. - Я решила сделать ему сюрприз... А он номер неправильно написал! Всё.

Она пожала плечами, опять тяжко вздохнула, уткнулась в стаканчик.

Класс... Просто прелесть, как удачно всё сложилось! Прямо супер. Парень посмотрел в окно на занимающийся рассвет, поджал губы.

Боженька, ты решил, что моя жизнь недостаточно насыщенная, да? Лучше б ты мне пожар устроил.

- Чего молчишь? - чистые, как весеннее небо, глаза заглядывали ему в лицо, в них не пробегало ни одной завалящей мыслишки на тему «а может не стоит напрягать незнакомого парня?». В них была только заинтересованность в своём личном комфорте.

- Думаю.

- А... - она сделала понимающее лицо и замолчала, иногда только поглядывая на него с интересом «ну как? Придумал?».

Ну и где искать её парня?

- Ты хоть имя его полное знаешь?

- Знаю, - просияла она, - Елисей! - Он прыснул в кулак, с усилием сделал серьёзное лицо.

- Это точно его имя? Не ник?

- Точно, он мне паспорт показывал, - закивала Леся, - там написано «Елисей Романов, 81 года рождения».

- А отчество? - поднял бровь Рома, девушка смутилась:

- А там не было...

- Мда, хороший паспорт, без отчества... А номер вверху там был пробит? Помнишь хотя бы две первые буквы?

Она виновато покачала головой, он вздохнул.

- Ладно, поехали, там разберёмся.

Она подхватила сумочку и с готовностью поцокала за ним на остановку.

*

- А куда мы едем?

За окном проносились урбанистические пейзажи родного города, солнце лениво поднималось над далёкими многоэтажками. Он перевёл взгляд на девушку:

- Ко мне на работу.

- А, - понимающе кивнула она, помолчала, поёрзала и спросила, - а зачем?

- Елисея твоего будем искать.

Больше вопросов не последовало, Леся с улыбкой разглядывала город, ни о чём не волнуясь.

- Слушай, а вы договаривались о том, что ты приедешь?

- Нет, - улыбнулась она, - я решила сделать сюрприз, я же говорила.

- А, да. Точно, - он вздохнул, попробовал ещё раз, - а что ты о нём знаешь? Ну, какой он вообще, где работает, с кем общается, может, спортом каким-нибудь занимается?

- Да, - расплылась в гордой улыбке девушка, - он профессиональный баскетболист! Играет в городской команде «Барсы». Он много рассказывал об играх, как забивал решающие мячи, даже травму один раз получил.

Рома прикусил губу, пряча косую усмешку:

- Лесь... Мне конечно не хочется тебя разочаровывать, но «Барсов» расформировали два года назад, скажу даже больше – я сам играл во втором составе несколько лет и могу поклясться, что ни одного Елисея в команде не было. Никогда, - в её глазах появилось недоверие и обида, он добавил как можно мягче, - он тебе соврал, либо о баскетбольной команде, либо об имени.

Либо и в том, и в другом, что гораздо вероятнее. Но этого он не сказал. Едва увидев, как её голубые глазки начинают наполняться слезами, он сжалился и успокаивающе положил ладонь на её локоть:

- Да не расстраивайся, найдем, всё ему выскажешь. Можешь даже побить, я его подержу, - девушка улыбнулась:

- Ты его не удержишь. Он знаешь, какой сильный?

- Я тоже неслабый. В баскетбол, по крайней мере, играл в реале, а не в фантазиях, - фыркнул Рома, девушка опять помрачнела, но плакать вроде не собиралась.

- Подъём, - скомандовал парень, - наша следующая.

- А кем ты работаешь?

- О, я самый главный и нужный работник для кучи людей! - торжественно заявил он. - Если я буду плохо работать, то в ярости будет весь город. Ну, весь район – точно.

- Ну кем? - протянула она. - Ну скажи!

- Я главный начальник всех городских телефонов, кабельных интернетов и телевизоров. Ну, в свою смену, - он подмигнул, она засмеялась. - А главное в моей работе то, что я всё про всех знаю, так что твоего Елисея найду.

Если он вообще существует.

- А ты кем работаешь?

- Я дизайнер интерьеров, - улыбнулась Леся.

- О, круто!

- Да нет, - замотала головой она. - Это так, одно название. На самом деле, я езжу по заказчикам, меряю помещения и выслушиваю их пожелания. Ну и предлагаю всякие новинки. Я почти всё время этим занималась, только пришла на работу, меня сразу поставили на выезды.

Рома подумал, что прекрасно понимает её начальника, ей же совершенно невозможно отказать. Держать такой самородок в четырёх стенах - это разбазаривание ценных человеческих ресурсов.

- Нравится работа?

Она пожала плечами:

- Ничего. Ты здесь работаешь?

- Ага.

Мрачное серое здание тех времён, когда в постройках ценилась толщина стен и высота потолка и ни в грош не ставилась эстетика, нависло над ними, ощетинившись решётками на окнах.

- Страшновато, да? - ухмыльнулся он, девушка кивнула. - Это ты его ещё изнутри не видела, и не знаешь, какое там оборудование. Вот где реальных страх!

Она захихикала, он открыл ей двери, кивнул охраннику и вызвал лифт. На нужном этаже охранник был куда бдительнее и потребовал пропуск, потом вопросительно посмотрел на притихшую Лесю.

- Это специалист из партнёрской компании, - не моргнув глазом, соврал Рома, - по поводу вчерашних проблем срочно вызвали.

Доблестный страж сделал вид, что поверил, но попросил у девушки паспорт и информацию с него честно законспектировал.

«Будет потом, у кого её данные переписать» - мысленно ухмыльнулся парень. Потом задумался, зачем ему, собственно, её данные, забуксовал и выбросил эти мысли из головы.

В офисе в клубах табачного дыма и в окружении спутанных мотков кабеля и полуразобранного оборудования царил сутулый кругленький тип, по глаза заросший неопрятной бородой. Рома проходя мимо хлопнул его по плечу:

- Здоров, Мих.

- Угу, - не отрываясь от монитора пробурчал тот, Рома заглянул через его плечо в монитор, понятливо кивнул:

- Ага, ясно... Можно твоей базой воспользоваться?

- Угу.

- А когда она у тебя в последний раз обновлялась?

Мих вздохнул, на пару секунд зажмурился, сосредоточенно выдал:

- Во вторник.

- О, пойдёт. Ну я полез, я быстренько.

- Угу, - он открыл глаза, мгновенно вернувшись в первоначальное состояние, по монитору побежали строчки.

Леся осторожно обошла занятого Миха по широкой дуге, стараясь не топать, вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что он делает, вздохнула и бросила это неблагодарное занятие. Рома хохотнул, снял куртку, бросил её на сидение запылённого стула, похлопал по ней:

- Садись. Не трогай Миха, он вообще адекватный, у него просто бывает иногда... вот как сейчас.

Сам он уселся за старинный пузатый монитор, пнул системник под столом, тот грозно застучал, затихнув после второго пинка.

- А мне на сервисе говорили, что трясти и бить компьютер, когда он работает, нельзя, - поучительно заявила Леся, умащиваясь на стуле, - он может испортиться.

- Я открою тебе секрет, - усмехнулся парень, понизил голос до заговорщического шёпота, - я уже второй год мечтаю, чтобы он испортился. Тогда я с чистой совестью смогу заказать новый. Но эта закалённая железная сволочь работает как швейцарские часики уже лет десять и на покой не собирается, - он подмигнул заинтересованно внимающей девушке, - так что можешь за него не бояться, он стойкий.

База догрузилась, Рома застучал по клавишам, формируя запрос. Так, начнём с имени.

- Ну, Лесь, Елисеев в городе трое, одному восемь лет, два других – пенсионеры, - девушка вздохнула, обиженно сложила руки на груди. Парень покачал головой и стал вбивать второй запрос. Теперь фамилия, - А вот Романовых целых восемь, две семьи, судя по отчествам.

Он вывел на экран фотки, увеличил:

- Узнаёшь?

Она всмотрелась, покачала головой:

- Нет... Они все тёмные, а Елисей блондин.

- Ну, - Роман развёл руками. - Что ты ещё о нём знаешь? Имена родителей, адрес квартиры, номер машины, домашний телефон?

Она медленно покачала головой, сгорбившись в кресле и опустив голову.

- Он мне всё соврал, да? Он вообще не хотел чтобы я приезжала... – голос дрожал, Рома протянул руку, сжал её плечо.

- Не расстраивайся. Я ещё кое-что придумал.

Он дотянулся до телефона, снял трубку, порылся в старинном справочнике, накрутил на диске номер.

- Добрый день. Это вас телеком беспокоит, уделите мне минутку? Спасибо. У нас тут такая проблема возникла, один злостный неплательщик пропал, оставив после себя отрезанную линию... Нет, вы не поняли, проблема в том, что мы случайно потеряли его паспортные данные. А тот сотрудник, что с ним работал, уволился три месяца назад. И всё что мы знаем, это то, что наш нарушитель улетел в Черногорию примерно в то время. Вы не могли бы выслать список... Я понимаю, нет, я могу обратиться в милицию, чтобы вам прислали официальный запрос, но на это уйдёт неделя. Поймите, эта информация не выйдет дальше моего компьютера, его данные у нас и так были бы, если бы не безалаберность некоторых моих подчинённых... Ну пожалуйста, вы спасёте премию целому отделу! Правда? Спасибо огромное! Период... - он вопросительно посмотрел на Лесю, та прошептала:

- Июнь.

- За июнь. Мужчины, от двадцати до тридцати. Много их там выходит? Да, на наш телекомовский, он всегда включен. Ясно. Спасибо, жду. Вы очень помогли.

Он положил трубку, развёл руками:

- Вот так работает разведка!

В углу под кучей хлама запищал факс, Рома разгрёб бумажки и провода, вытащил листы, щелкнул по ним пальцем:

- Всего-то! Щас найдём твоего брехуна, никуда не денется.

Он яростно застучал по клавиатуре, сверяясь с листами, потом сунул их Лесе:

- Подиктуешь?

Следующие минут десять были заполнены только грустным девичьим голосом и стуком старинной клавиатуры, наконец Рома победно щёлкнул энтером, отправляя запрос и на экране стали выстраиваться фотографии.

Леська внимательно вглядывалась, потом вздрогнула, указала дрожащим пальцем:

- Вот он.

Парень остановил процесс, увеличил фото, догрузил остальные данные.

Да, с такой физиономией можно врать, что угодно. Таким конфетным красавчикам наивные дурочки верят на раз.

Одна такая сейчас как раз вглядывалась в унылую паспортную фотку, на которой этот хмырь всё равно умудрился чуть улыбнуться и выглядеть очень даже ничего. Нет, людей которые хорошо выходят на фото для документов, нужно принудительно фотографировать ещё раз, обязательно с перекошенной рожей, чтобы остальным девяноста девяти процентам людей не было обидно.

- Точно он?

- Точно, - пробормотала Леся, грустно хмыкнула, - Пётр Николаевич Жлобенко, 76го года рождения... Семейное положение открой пожалуйста.

Он молча щелкнул мышью, девушка вздохнула:

- Ну, «разведён» и «не был женат» всё-таки не слишком отличаются.

Рома молчал, девушка отвернулась, тихо шмыгая носом.

- Я могу телефон домашний пробить по адресу... - неуверенно предложил он, Леся махнула рукой, запрокинула голову, стала осторожно вытирать слёзы, стараясь не размазать косметику, он протянул руку, погладил её по спине:

- Да не расстраивайся. Хочешь, поймаем его возле дома и ты ему оба каблука в голову забьёшь, а я подержу? Адрес у нас есть... Или хочешь, я ему долг в десять тысяч сочиню? Пусть платит. И фиг он что докажет. Хочешь?

Девушка прерывисто вздохнула и вдруг разрыдалась в голос, растирая по лицу макияж рукавами. Рома обхватил её обеими руками, прижал к себе, стал наглаживать и обещать на голову гада все кары, какие только мог придумать, включая сбрасывание с телевышки и утопление в канализации, Леська ревела, сквозь всхлипы шипя «урод, как он мог» и другие совсем не женские словечки. Сколько продолжался этот дурдом, он не заметил, его угрозы закончились гораздо раньше, чем Лесины ругательства и последние минут несколько он уже просто слушал, запоминая особенно сочные обороты.

Потом иссякла и девушка, уткнулась лбом в его плечо и спросила:

- Что будем делать?

- Убивать его не хочешь? - она покачала головой:

- И видеть этого урода не хочу, - Рома дотянулся до мышки, закрыл фотку, второй рукой продолжая наглаживать плечи девушки.

- А что хочешь?

- Не знаю... А ты что хочешь?

- Я есть хочу, - заявил парень. - Составишь мне компанию? Тут рядом хорошее кафе.

- Мне нельзя в кафе, - шмыгнула носом она, - я опухшая и некрасивая, это ещё часа два сходить будет.

- Хм, - он взял её за плечи, немного отодвинул, заглянул в заплаканное, измазанное красками лицо. - Если честно, мне и так нравится. Но если ты настаиваешь, можешь умыться вон там. А остальное фигня. Я есть хочу.

- Ладно, - вздохнула она, подхватила сумку и ушла умываться.

*

Солнце куталось в неопрятные тучи, едва выглядывая из-за горизонта, у входа курил охранник, люди дремали на чемоданах. Сверкающая стальная птица прикидывалась спящей, но девушка отлично знала, что это только иллюзия.

Всего через полчаса в крыльях загудит ветер и она понесёт свою добычу навстречу солнцу, которое будет взбегать по небосводу с бешеной скоростью, но теперь в правильную сторону.

Девушка будет дремать в кресле, кутаться в плед и вспоминать восхитительные серые глаза самого лучшего в мире парня, такого честного и такого настоящего. Он всё про всех знает. Он знает, где она живёт и когда у неё день рождения. И уже знает, что он ей подарит, но не признаётся, хочет сделать сюрприз.

Металлическая птица мягко оторвётся от земли, а девушка будет смотреть с высоты на такой красивый, исхоженный за неделю вдоль и поперёк город, и думать о том, куда она поведёт самого лучшего в мире парня в своём родном городе, когда он прилетит.

Весной. В северные края весну всегда приносят птицы.

0stin_Mars

19,02,2011

«Починю комп, решу контрольную по любой математике или программированию на чём угодно, установлю что хотите, перепрошью всё что можно. Научу, как сделать так, чтоб в следующий раз не ломалось, напишу подробную инструкцию. Помогу выбрать и купить технику, донесу до дома. Оплата по часам, плюс обед из первого и второго, ну или чего-то одного, но тогда много. Саша»

Дальше шли отрывные листочки с телефоном. Я хмыкнула, ещё раз пробегая глазами отпечатанный на принтере текст, усмехнулась. Ничего, простенько, но со вкусом. Подкупает. Достала телефон, набрала номер:

- Да.

Вот люблю людей, которые говорят «да» вместо «алло» - они как бы показывают, что готовы к продуктивному диалогу, а не просто сняли трубку, чтоб рингтон на нервы не действовал.

- Добрый день, это Александр?

- Да. Добрый, - на том конце замешкались, я прикусила губу, чтобы не хихикнуть. Видимо, зря я так пафосно, написал «Саша», надо было Сашу и спрашивать.

- Меня зовут Ирина, я по поводу объявления.

-А! Да, - из динамика раздался глухой хлопок, как будто по туго набитому знаниями лбу, - я вас слушаю.

- Мне нужно операционку переставить.

- Не вопрос. Когда, куда? – о, парень попал в свою стихию и сразу осмелел. Я продиктовала адрес. - Через час вас устроит?

- Да, без проблем.

- Тогда до встречи.

Саша пробормотал что-то похожее на скомканное «давай», я отключилась и всё-таки хихикнула – парень реально не привык говорить с незнакомыми людьми, такой забавный.

По дороге домой купила мяса и печенек, заранее представляя себе заморённого белковым голоданием студента. За час до условленного срока хрюшатинка замариновалась и картошка закипела, как только я сгрузила её в блендер, зачирикал звонок. Неспеша добавила масло и яйца, посолила, включила на небольшую скорость и только тогда пошла открывать.

На пороге стоял именно такой иссушённый наукой студиозус, какого я себе напредставляла – бледное лицо с кругами под глазами, очки в стиле Гарика Поттера, висящий, как на пугале, растянутый линялый свитер и тонкие руки, сжимающие лямку рюкзака. Сначала у него дёрнулся нос, приветствуя запахи из кухни, а уж потом глаза навели фокус и нашли меня:

- Здравствуйте. Ирина?

- Привет, - улыбнулась я, кивнула в комнату, - проходи, только тапки возьми.

Он загремел обувью, я вернулась на кухню проверить картошку, когда вышла, парень уже уверенно копался в глубинах моего жесткого, рядом с клавиатурой загружался его ноутбук. Очччень нехилый ноутбук, надо заметить, неужели установка винды приносит такую прибыль?

- А чего решили переустанавливать? – не отрываясь от экрана спросил Саша, я пожала плечами:

- Глючит иногда, да и время уже – третий год пошёл.

- А, тогда да, - он стал бормотать что-то под нос, качая головой и хмурясь, отпустил мышку, погрозил экрану пальцем... ладно, я здесь, по ходу, уже лишняя.

- Тебе кофе сделать?

- Ага, одну кофе, четыре сахара.

Хм, ну ладно, спишем это на умственный труд. Я зарядила кофеварку, аккуратно разложила мясо на решётке микроволновки и включила гриль. Чашки для кофе выбрала большие – вряд ли умный мальчик Саша оценит французские «напёрстки», к тому же его четыре ложки сахара в традиционную кофейную чашку просто не поместятся. Протянутую чашку он ухватил на ощупь, отпил, довольно кивнул и продолжил клацать кнопками, не обращая на меня никакого внимания, чем я бессовестно воспользовалась, принявшись его рассматривать. М-да, «мальчик» он только на первый взгляд, со второго становится видно, что выпускной курс как минимум, а то и аспирантура – слишком взрослые глаза. Не из-за морщин, - морщины сейчас у всех, имеющих интернет, начиная лет с 15ти, - а просто какие-то спокойные и уверенные.

- А на кого ты учишься? – улыбнулась я, он косо ухмыльнулся, бросил на меня лукавый взгляд, на миг оторвавшись от компа:

- А что, не видно? – я хихикнула, отпила кофе, чтобы скрыть неловкость – похоже, он заметил, что я его разглядывала. Саша в это время щелкнул энтером особенно решительно и отвернулся от монитора, качаясь на стуле:

- А вы? Кем работаете? – я почему-то смутилась, опустила глаза:

- Не надо меня на «вы», - он пожал плечами:

- Как скажешь. Так кем?

- Менеджером по продажам, - вздохнула я. - Банально, да?

Он опять пожал плечами, что-то щелкнул на экране, повернулся ко мне:

- А на кого училась?

- Историк-философ, - усмехнулась я, развела руками, - никто из группы, из тех, с кем я общаюсь, по крайней мере, не работает по специальности.

- Не особенно обнадёживает, - иронично скривился он. - Кем же я буду, с моим физико-математическим?

- Наверное, дегустатором и ресторанным критиком, - подмигнула я. - Там мясо уже звенело, на кухню пойдём или сюда принести?

- Лучше сюда, мне отходить нельзя, - парень опять отвернулся к монитору, я пошла на кухню, спеша накормить тщедушного физика-математика.

Тарелку он взял и поставил перед клавой так привычно, как будто никогда не ел иначе, чем за компом, я умилилась – прям как я! Прожевав первый кусочек, он залучился улыбкой и промурчал с набитым ртом:

- Вкусненько! С меня скидка, - я расплылась, довольная больше похвалой, чем скидкой, он опять повернулся к компьютеру, - сколько дисков делать?

- Три.

- Зачем три?

- Привыкла, - пожала плечами я. Он молча защелкал по клавишам, нервно поддёрнул подбородком слишком длинный рукав свитера... и меня как громом поразило! Откуда у бедного студента ТАКИЕ часы? Даже неопытным взглядом засекался стильный корпус и подвижные механические детали, а уж моим, сверх меры опытным, мигом был опознан хронограф одной из самых уважаемых швейцарских марок! Не особенно заботясь о приличиях, я приподняла его рукав, присвистнула:

- Фигасе, какие часы у нынешних студентов! – Саша смутился, откатил свитер, кривовато улыбнулся:

- Друзья подарили на днюху.

Я промолчала. Я мужественно прикусила язык и не стала рассказывать ему, что именно такими часиками и торгует моя фирма, а уж отличить подделку, даже качественную, от оригинала я наловчилась за три года работы лучше любого эксперта. Для того, чтобы подарить такой подарок, нужно ободрать пару сотен друзей, не меньше. Ну, хочет врать – его дело.

Следующие часа два мы болтали ни о чём, с аппетитом кушали мои кулинарные шедевры и пили кофе из огромных кружек, он оказался очень весёлым и остроумным, предложил даже бесплатно настроить интернет и установить программы. Я помотала головой:

- Не надо, я всё умею. Я на офисе внештатный эникейщик.

- Да? Так чего винду сама не ставишь?

- Боюся! – прошептала я. - Пока есть окошечки и стрелочки, я - герой, но как только появляется синий экран и непонятные слова из нерусских букв, впадаю в панику. А на слово «драйвера» у меня вообще с детства аллергия, - парень улыбнулся, стал собирать свои диски:

- Может ещё чего-то нужно? Я ещё и электрик.

- И физик, и математик, - закивала я, - и сочинения по Пушкину пишешь.

- Не, сочинения это не ко мне, хотя у меня есть подруга, которая пишет их на заказ, - он подмигнул, - могу дать телефончик.

- Вы друг друга рекламируете? – улыбнулась я.

- Да, у нас даже ассоциация своя – «Ботаны по вызову». Не хочешь к нам? Прикид подберём, у нас есть свой стилист. - Он взлохматил шевелюру, сложил руки на груди, - вот ты что умеешь делать?

- Доклады по истории, - стала загибать пальцы я, - научные и исследовательские работы, рефераты по философии и истории. Могу даже диплом написать за неделю, у меня опыт знаешь какой?

- О! Так ты из наших! – он приятельски похлопал меня по плечу. - Сколько дипломов сделала?

- Целиком – штук пять, - призналась я, Саша махнул рукой:

- А, слабачка. У меня шестнадцать, а у самого-самого в нашей организации – скоро будет сотня, прикинь?

Мы посмеялись ещё несколько минут, я провела его до двери, сунув с собой печенек, вернулась на кухню, выглянула в окно.

Тощий студентик Саша щёлкнул брелком, ему в ответ подмигнул скромный серенький Бумер последней модели, заурчал мотором. Парень сел за руль, стянул свитер, забросил на заднее сидение и дал по газам, оставив на асфальте жирный след резины.

* * *

«Курсовые, рефераты по истории, философии и праву. Помогу подготовить доклад, отвечу на смс во время экзамена. Напишу диплом на любую тему за неделю до сдачи (дорого). Звонить с 10.00 до 22.00. Ира»

Ниже была бахрома с моим телефоном. Я пригладила ладонью листок, разравнивая свежий клей, обернулась к стоящему рядом парню, он подмигнул:

- Это весело, вот увидишь.

Я покачала головой, в очередной раз оттянув ворот колючей мешковатой водолазки, подтянула потёртые джинсы:

- А прикид этот – это обязательно?

- Ну конечно! – вскинул брови Саша, похлопал меня по плечу, - Лилька - художник по костюмам на самом центровом канале, она фигню не посоветует! – я недоверчиво нахмурилась, Саша заулыбался, - мы все друг другу помогаем. Объявление моё помнишь? Его писали два филолога и психолог, тебе бы тоже сочинили, если б ты обратилась.

- Нет, - мотнула головой я, - я сама умею.

- Ну как знаешь, - тихо завибрировал мобильный, парень чертыхнулся и полез в карман пиджака, показал язык экрану, нажал приём. - Да!

«Александр Владимирович, когда вы...»

Глядя на исказившееся Сашино лицо, я бы не позавидовала его подчинённым. Молча сделав ему ручкой «пока-пока», я села в машину и неспеша покатила в библиотеку, вживаться в образ и ждать первого звонка.

5,04,2011

0stin_Mars

Эта женщина опять была здесь. Стояла в первых рядах, держа перед собой за плечи хмурого мальчика лет семи с такими кругами под глазами, что казалось, их нарисовал какой-то злой шутник. Не может у ребёнка быть такого заморённого лица. Ребёнок должен играть, носиться и смеяться, а не стоять в первом ряду с таким лицом.

Четыре утра. Ещё темно, но приближение рассвета уже ощущается, люди чаще переминаются с ноги на ногу, им не терпится уже поскорее домой, в тепло, к горячему чаю или чему покрепче. Особенно не терпится тем, кто честно соблюдал пост — прийти домой и наконец нажраться освящённого сала с освящёнными крашеными яйцами, закусить сладкими пасками, исконный рецепт которых давно затерялся в веках, как и исконное значение великого праздника.

Отец Андрей в который раз прошёл мимо этой женщины, стараясь на подавать вида, что выделяет её из общей паствы. В очередной раз удивился тому, с каким жестким выражением лица она вдыхает дым от кадила. Трудные подростки с таким лицом затягиваются дешевой сигаретой, морщатся, но всё равно затягиваются ещё раз — неприятно, противно, но так положено по законам жанра. Тяжелая юность, проблемы с родителями и две пачки отравы в день, чтобы сидеть в одиночестве, предаваясь мыслям о том, что жизнь дерьмо, прикрывать глаза, давясь горьким дымом и чувствуя, как сожженная грязь въедается в тело и душу. Самоистязание и самонаказание.

За что себя наказывает эта женщина? За кого она всегда ставит три свечи — две за здравие и одну за упокой?

Служба шла своим чередом, отец Андрей выполнял свою работу не то чтобы с удовольствием, но с осознанием причастности к чему-то великому и всемогущему, как, впрочем, и всегда. Он пошёл в духовную семинарию не сгоряча, не поддавшись влиянию, не под давлением религиозной семьи. Он пошёл туда после долгих размышлений и с твёрдой уверенностью, что делает всё правильно, что нашёл свою судьбу и будет следовать ей до конца. Вера у него была уже тогда, крепкая и ровная, дающая силы не сдаваться и помогающая нести добро.

Завтра ему исполнится тридцать три. Завтра он купит маленький тортик и пойдёт к маме, пить чай и с улыбкой слушать о временах не столь далёких, но уже забытых. А сегодня...

- Батюшка, благослови ребёночка.

...а сегодня он в сотый раз благословит мальчика с кругами под глазами. И выслушает рассказ суровой женщины о том, как ребёнок бесконечно не вылезает из больничных и как ей тяжело одной.

Женщина вышла из храма, по всем правилам поклонилась и перекрестилась, отвесила подзатыльник сыну, недостаточно низко склонившему голову, и пошла по дороге к городу, что-то наставительно высказывая угрюмо молчащему ребёнку.

- Помоги ей, отче, - прошептал отец Андрей. - Дай ей сил, и здоровья её ребёнку.

Храм постепенно опустел. Живущая при церкви вдова и её сын быстро навели порядок, высыпали деньги из ящичков для пожертвований, унесли рясу чистить. Отец Андрей неспеша прошёлся вдоль стены с образами, заглянул в невыразимо грустные глаза Христа, пошёл в свою каморку. Стал у окна, рассматривая молодую девушку в яркой курточке, сидящую на лавке в саду. Она никогда не ходит на службу, но частенько сидит вот так, в дальнем углу сада, а потом уходит. Один раз он подошёл к ней, присел рядом, спросил, почему не заходит в храм, неужели боится? Девочка улыбнулась и пожала плечами: «Я не особенно верующая, если честно. Просто здесь очень хорошо... и колокола слышно. Мне нравится.» Батюшка улыбался каждый раз, когда вспоминал о ней.

Но сегодня что-то было не так. Он присмотрелся, стараясь понять, что его насторожило. Напряжённая поза девочки? Слишком лёгкая одежда? То, что колокола давно отзвонили, а она всё ещё не ушла?

Он перепоясал рясу, набросил пальто и решительно вышел в сад.

- Христос воскрес, - он остановился перед ней, пытаясь заглянуть в лицо, но девушка опустила голову, закрывшись длинными волосами. - Можно присесть?

- Здравствуйте. Садитесь, конечно, - она отодвинулась на самый краешек лавки, глубже засунула ладони подмышки. Отец Андрей опустился на другой край, поёрзал, вздохнул:

- Холодно сегодня. Зато солнце как играет, а? Радугой! - Девушка не оторвала взгляда от своих ботинок. - Ну посмотри, ведь играет!

- Угу, - девочка на секунду подняла глаза, прищурилась на небо, опять опустила. Но он успел заметить.

- Где это ты так ударилась? - он потянулся убрать волосы с её лица, но девушка уклонилась, прикрыла синяк ладонью:

- Упала.

- Нехорошо врать, - пожурил он. - Ударил кто-то?

Тишина. Красная от холода ладонь плотнее прижимается к свежему синяку.

- Иногда господь посылает людям испытания, чтобы закалить их веру, - медленно произнёс отец Андрей, - их нужно принимать со смирением и благодарностью, отвечая добром...

- И подставляя левую щёку, да? - злобно вскрикнула девочка, наконец развернулась к нему лицом и обожгла взглядом. - Глупая рабская религия, придуманная для того, чтобы плебеи сидели тихо и не рыпались, пока хозяева жизни давили из них последние соки! Я не верю ни одному слову книжки, которую переписывали сотни раз, каждый раз перевирая соответственно эпохе и правительству! Я не верю в бога, который послал мне эту сволочь! Куда он смотрел, всевидящий и всемогущий?!

Отец Андрей молча слушал её крики, потом её всхлипы, потом тихий срывающийся шёпот. Потом долго гладил по голове рыдающую у него на груди девочку. А руки тряслись от злости. От дикой, первобытной ярости, желания разорвать на части то существо, которое потеряло право называться ближним, как только замахнулось на ребёнка. А за то, что было потом, гореть ему в аду тысячи тысяч лет, и всё равно не искупить своего греха. Ей четырнадцать лет. Ей ещё рано переставать улыбаться.

- Вы только не говорите никому, пожалуйста, - она вытирает лицо, но слёзы продолжают литься. - Никому, а то он меня убьёт.

- Ты ходила в милицию?

- Нет, вы что? Да что они ему сделают — он такая шишка! - она всхлипнула, закусила губу. - Он сказал, что может купить в нашем городе кого угодно, и даже если человека убьёт — никто ничего не станет делать. Ему тут все должны, каждый у него на крючке... на него мама работает. А я... только один раз к ней зашла, а он меня увидел, - она опять задохнулась рыданиями, кусая пальцы. - Никому не говорите, никому.

- Не скажу. Давай будем считать, что ты мне исповедалась, я никогда ничего не расскажу, это божий закон. И после исповеди отпущу тебе грехи и благословлю, тебе полегчает, вот увидишь. После хорошей исповеди люди, бывает, от страшных болезней излечиваются, - она удивлённо подняла глаза. - Да, было. Помню, когда-то привели в храм бабку, почти принесли, два часа её исповедовал. Зато она на глазах похорошела, как молодая на выходе кланялась...

Он говорил и говорил, вспоминал истории знакомых и учителей, с теплом в душе наблюдая, как девушка успокаивается и даже начинает улыбаться. Как она неумело, в первый раз в жизни, крестится. Как уходит домой, почти не горбясь. Смотрел ей вслед и сжимал кулаки, сдерживая в груди дикий крик. Кусая губы и шепча:

- Где ты был, боже? Куда ты смотрел? Как ты это позволил?!

- Я не позволял.

Отец Андрей резко обернулся, хватаясь за сердце, бледнея до синевы. На том же месте, где только что сидела заплаканная девочка, хмурил брови молодой мужчина. И у него были очень, очень грустные глаза.

- Христос? - прохрипел Андрей, пытаясь выдавить из себя что-то громче шёпота.

- Не похож? - чуть улыбнулся мужчина, провёл рукой по коротким русым волосам, поправил воротник свитера. - Мир меняется, Андрей. И я должен меняться.

Батюшка молчал, тараща глаза на собеседника и находя всё больше сходства с Казанской божьей матерью. Только у той глаза мудрые и милостивые, а у него... грустные, очень грустные. И какие-то жестоко разочарованные.

- Где я был? Я везде. И я действительно всё вижу, абсолютно всё. Все дела, все желания, все потаённые мысли. Но я ничего не могу сделать, - он сжал губы в тонкую линию, отвёл взгляд от бледного лица не смеющего моргнуть Андрея. - Всё что я мог сделать, было сделано с сотворением мира, - он развёл руками, очерчивая сад и всё вокруг, включая дрожащего Андрея. - Я не кашевар, чтобы отмерять каждому его долю! Счастье или беду люди имеют по своей воле. Я дал свободу выбора, самое ценное и самое опасное, что мог дать! Свободу! Право действовать и отвечать за свои поступки. - Он пристально посмотрел на играющее короной солнце, не щурясь, задумчиво и разочарованно. - Я объяснил людям, что хорошо и что плохо. Просто объяснил, доступно — не убивай, не предавай, не кради! И будет всё хорошо. Люби ближних, прощай обиды, помогай, если можешь. И будет счастье. Будет здоровье, будут радовать дети, будет легко на душе. Уже после меня, ученики написали подробно, гору наставлений и указаний, как нужно жить, чтобы всё было хорошо... А люди выучили ритуал, как поклониться, как помолиться, как свечку поставить, тфу! - он сжал кулаки, сунул руки в карманы потёртой джинсовой куртки, помолчал.

Отец Андрей сглотнул и несмело подал голос:

- А ребёнок-то чем виноват? Невинная душа ведь...

- Дети страдают за родителей, - вздохнул Христос, - а родители только со временем понимают, за что им это... если вообще понимают. Зато дети, потом, когда у них появляются собственные, не повторяют ошибок своих родителей, они понимают.

- Жестокая наука...

- А как иначе? То, что огонь опасен, человек узнает через то, что он причиняет боль. Иначе непонятно. И чтобы не было ожогов, достаточно не совать руки в костёр. И всё. Но люди скорее обвинят кого-то в своих ожогах, чем признают, что сами виноваты. Или прочитают стишок «боже, помоги» и с чистой совестью полезут в пламя. А потом удивятся — почему больно?

Он нахмурился ещё сильнее, нахохлился, как воробей, вздохнул:

- Ну давай, спрашивай. Я же всё знаю, не робей.

- За что страдает та женщина? И её ребёнок?

- За гордыню. За предательство. Много за что. Она выжила из дома мужа, замучив его постоянными подозрениями в измене. А подозрение — это почти предательство, они всё-таки клялись у алтаря, венчались... Потом выжила из дома старшего сына, парень был очень похож на отца и она перенесла на него всё своё недовольство мужем. Сын еле дотерпел до шестнадцати, сбежал в другой город. Живёт на стипендию и работает ночами, лишь бы не приезжать к ней и не просить у неё денег. А она постоянно о нём думает, - Христос вздохнул, пожал плечами, - даже молится, по расписанию, дважды в день. Но постоянно представляет, как его выгонят из училища и он приедет к ней, без денег, без диплома, но с беременной женой. Мечтает, как будет смотреть на него с жалостью, постоянно повторять «я же говорила» и устроится на вторую работу, чтобы всех их обеспечивать. Чтобы можно было строить из себя великомученицу и рассказывать всем соседкам, какая она молодец и какие они все неблагодарные.

Андрей молчал. Было так стыдно, как будто это он лично виноват во всех прегрешениях человечества. Прошептал:

- А с младшим сыном что?

- На младшего она направила все силы, тратит на него все свои деньги, экономя на себе. Хочет, чтобы он стал именно таким идеальным сыном, которого она не смогла воспитать из старшего.

- И что в этом плохого?

- То, что со временем она его за это возненавидит, - Андрей непонимающе нахмурился, Христос хмыкнул. - Стать великомученицей — её самоцель. Знаешь, люди говорят, если третий муж бьёт морду, значит проблема в морде. Она не учится на ошибках, младший сын в свои семь лет уже живёт с постоянным чувством вины за то, что она живёт для него. А она ему постоянно об этом напоминает, чтобы видел, чтобы знал, как она ради него мучается, а он живёт как барин.

- Что с ним будет?

- Да ничего, - он пожал плечами, - нормальный вырастет мальчик, разве что будет избегать слишком решительных и громогласных женщин, так оно ему только на пользу. Он будет счастлив. А если и будет страдать, то только за свои ошибки.

- И сбежит от неё в шестнадцать лет? - пробормотал Андрей.

- Если она ничего не изменит в своей жизни, - он кивнул, сцепил пальцы в замок, улыбнулся батюшке. - А о себе ничего не хочешь спросить?

- Хочу, - сказал Андрей и замолчал. Что? Что спросить у частицы бога, решившей прийти на землю? На что будет не страшно получить ответ?

- В чём виновата эта девочка?

- Иногда испытания достаются и невинным людям, - глаза Христа погрустнели ещё сильнее, он посмотрел прямо в глаза Андрея, покачал головой, - не бойся. Такие события компенсируются равносильной удачей в будущем. Может быть, она встретит хорошего мужчину и будет с ним счастлива. Может, чудом избежит крупных неприятностей. С хорошими людьми случаются хорошие вещи, Андрей. А если случается плохое — значит нужно это пережить, извлечь урок и стать мудрее и сильнее. А тому, кто виноват, это аукнется, поверь. Но не потому, что Бог накажет, нет. Бог не лезет в дела людей.

- А молитвы? Ведь они же помогают... - сказал и прикусил язык, так грустно, чуть насмешливо посмотрел на него Христос.

- Молитвы... они помогают отрешиться от суеты, расслабиться, переосмыслить. Их запросто можно заменить медитацией или прослушиванием определённой музыки. Но только, знаешь, тогда, когда я диктовал молитвы ученикам, люди не умели записывать звук. Даже бумага не у всех была, а запомнить последовательность слов и научить другого — запросто. Слова — не номер телефона, по которому тебя слушает всевышний. Он вообще ничего и никого не слушает, - мужчина выпрямился, на лице появилось жесткое выражение. - Он смотрит на людей и ужасается, во что вы себя превратили, - он резко поднялся с лавки, взглянул Андрею в глаза. - Так что можешь больше ни о чём его не просить. Он не поможет. Всё, что людям нужно, они должны сделать сами. Оттуда, - он ткнул пальцем в небо и произнёс ещё жестче, - никто не придёт подтирать им сопли. Взрослые уже, пора отвечать за свои поступки.

Он повернулся спиной и быстро пошёл вглубь сада, истаивая на глазах. Отец Андрей молча просидел на лавке ещё несколько часов.

А потом встал и пошёл прямиком в милицию. Оставить безнаказанным поступок недочеловека, обидевшего четырнадцатилетнюю девочку, он не мог, будь тот хоть самой крутой шишкой в городе. Ещё вчера он бы этого не сделал. Ещё вчера он погрустил бы, позлился, может быть, выпил. А потом помолился бы за её здоровье и попросил бога наказать виновного. Сегодня всё будет по-другому. Раз уж небесный отец не в силах защитить своих детей от них же самих, нужно что-то делать самому.

***

Участкового на месте не было — праздник, у телефона сидел один дежурный, лениво клацая что-то на компьютере. При виде отца Андрея он поднялся, поздоровался, предложил сесть и изложить суть дела. «Не узнал» про себя подумал Андрей, не спеша прикасаться к ручке и бумаге.

- Дело у меня такое, что писать нечего, - вздохнул он, расстёгивая верхнюю пуговицу пальто. - Я вам расскажу что могу, а там решим, писать что-то или не надо, - дежурный кивнул, внимательно глядя на толстую цепь от креста на шее Андрея, тот вздохнул. - Батюшка я, да. Произошёл у меня... случай. По имени никого не назову — тайна исповеди. Скажу только, что есть один человек, взрослый, серьёзный человек, который обидел ребёнка, - он сглотнул, посмотрел на дежурного в упор. - У вас есть дети?

- Есть, две девочки, - кивнул тот, - а что?

- Тогда вы должны меня понять... Одну прихожанку изнасиловали. Ей четырнадцать лет.

- Когда? - на лице дежурного вздулись желваки, Андрей поднял открытую ладонь:

- Она не будет подавать заявление, она его очень боится. Он влиятельный человек и угрожал ей, чтобы она никому не проболталась.

- Кто он?

- Я не могу сказать.

- Поймите, мы ничего не можем сделать без заявления и экспертизы.

- Заявления не будет, - вздохнул Андрей, сжимая зубы.

- Тогда почему вы пришли?

- Потому что верую, - он увидел презрительное недоумение в глазах мужчины и добавил, - что на каждую силу найдётся большая сила. Может быть не здесь, может, не сейчас. Но найдётся человек, который не побоится высокого положения этого...

- Я понял, - мужчина закивал, чуть прищурив глаза. - Я вас понял. Мне кажется, я даже знаю, о ком вы говорите. А даже если я и не прав, у того тоже грехов хватает, - он поднялся, пожал руку засобиравшемуся Андрею. - Найдётся сила, батюшка, на всех найдётся.

***

Назад в храм он шагал уже гораздо увереннее, хотя причин, вроде бы, не было. Ну, рассказал. Почему? Зачем? Что может милиция сделать с таким человеком? Ведь город маленький, а он тут действительно всех уже давно купил, и не только здесь, у него пол-области в друзьях.

Но этот дежурный говорил так уверенно...

Через неделю в храм пришла одна очень странная женщина. Немолодая, но очень красивая, как с экрана, вся в золоте и жемчугах. Отец Андрей опустил глаза, пытаясь не останавливать взгляд на её серёжках — не дело, ну да бог ей судья. От хорошей жизни люди в церковь не приходят, сюда, как к доктору — либо когда мама за руку отведёт, либо когда уже совсем невмоготу. Почему же она пришла?

Женщина долго молилась. Неправильно, её дёргали бабки-завсегдатаи, пытались наставлять и учить. Отец Андрей старался не замечать, потом увидел по лицу женщины, что доброжелатели её уже достали и тихонько шепнул обеим, чтобы не трогали. Они перестали. Женщина молилась больше часа, потом сунула в ящичек крупную купюру и ушла. Батюшка улыбнулся и посмотрел на икону Христа Спасителя, как никогда понимая, почему у него такие грустные глаза.

Люди, пришедшие в храм, вроде бы должны уже понять, что счастье не в деньгах и что за деньги его не купишь. Почему же они продолжают пытаться даже здесь расплатиться и оставить чаевые?

Спустя неделю, женщина пришла снова. Без украшений, зато с дочерью. Девочка выглядела так же, как многие виденные ранее отцом Андреем дети, насильно притащенные родителями. Лет пятнадцать, худая сутулая фигура, измождённое диетами лицо, вселенское раздражение в глазах и надпись на лбу: «Ну-ну, давай. Тебе так неимоверно сильно хотелось меня сюда притащить — аллилуйя, я здесь! Только вот дальше что? Я не верю, что это что-то изменит, да и ты скоро в этом разочаруешься... быстрее бы это кончилось!»

Мать опять села молиться, девочка стояла рядом с таким видом, как будто автобус ждёт, изредка комментируя окружающее злым шёпотом. Они отстояли всю службу, потом мамаша сунула дочке купюру и показала, куда её бросить. Отец Андрей посмотрел на Христа, Христос смотрел на пару у ящика, у ящика дочка смотрела на мать как на безнадёжно непонимающего человека. Бабки неодобрительно косились на обеих, а когда дочка сердито прошипела «да пошло оно!» и вылетела вон, хлопнув дверью, в глазах окружающих появилась такая укоризна, как будто они только что вымыли пол, а девочка натоптала.

Спустя ещё пару дней женщина опять пришла, на этот раз сама и не только без украшений, но и без косметики. Она вообще выглядела так, как будто за два дня похудела, постарела и растеряла былую красоту, взамен измазавшись грязными разводами скорби и какой-то такой злой обиды на весь мир, как будто её жизнь сломалась и больше не будет прежней, никогда. Она в первый раз подошла к отцу Андрею, но рассказывать ничего не стала, заказала сорокоуст за здравие дочери, опять оставила в ящике для пожертвований крупную сумму и ушла.

В следующий раз она пришла в чёрном платке, её вела под руку незнакомая женщина, тоже в платке. Эта женщина обо всём договаривалась, брала номер телефона и уточняла детали. Отец Андрей только один раз решился обратиться к непрерывно молчащей матери:

- Дочь?

- Муж, - тихо выдохнула она. Вытерла глаза и ещё тише прошептала, - дочке плохо стало, повезли в больницу, очень... очень страшно было, что не успеем, - её дрожащие губы чуть искривились в попытке сложиться в улыбку, но от получившейся гримасы даже видавшему виды Андрею стало не по себе. Женщина закрыла лицо руками и опять разрыдалась.

***

Перед кладбищем было столько машин, что казалось, сюда съехалась вся область. Все самые дорогие иномарки города выстроились вдоль дороги, из них выходили хмурые мужчины в дорогих костюмах, подавали руки дорогим женщинам в стильных чёрных платьях. У ворот кладбища стоял милицейский «бобик», знакомый участковый кивнул отцу Андрею вместо приветствия. Что они здесь делают?

Служба прошла как обычно, он изо всех сил пытался искренне просить для умершего прощения грехов и упокоения с миром, но глаза то и дело скашивались, пытаясь всмотреться в его лицо и понять, как-то увидеть, что именно не так с этим человеком было при жизни. Не находилось и не понималось, такой же как все, абсолютно такой же, сотни уже были таких похорон, везде одно и то же — рыдает вдова, тихо плачут женщины, хмуро молчат мужчины... А она что здесь делает?

Это лицо выпадало из шаблона, такое злое и удовлетворённое, как будто тут не человека хоронят, а судья выносит виновному жестокий, но справедливый приговор. Отец Андрей никак не ожидал увидеть на похоронах этого человека эту девочку, почему она пришла?

Закончив всё, что должен был сделать, он подошёл к ней и наклонился, очень тихо спрашивая:

- А ты зачем пришла?

Она ответила злобно и без малейших попыток понизить голос:

- Хотела убедиться, что эта сволочь действительно сдохла!

Он уже хотел ответить, но замер, краем глаза заметив, как в колоне идущих мимо людей один человек вдруг остановился и посмотрел на них. Отец Андрей поднял глаза и увидел дочку, ту самую, которую покойный так спешил отвезти в больницу, что попал туда сам, чудом не убив жену и дочь.

Девочка стояла прямо и гордо, сжатые губы вот-вот готовились рявкнуть какую-нибудь гадость, глаза полыхали яростью и обидой. Вторая девочка тоже выпрямилась и шагнула к ней, почти вплотную, высоко задирая подбородок и вызывающе вздёргивая брови. Одного взгляда в глаза обеих хватило, чтобы понять, что они отлично знают, кто чья дочь и кто кому что сделал. И что каждая считает себя вправе броситься на другую и вцепиться в глотку.

Один мужчина из нестройной колоны идущих мимо вдруг споткнулся и чуть не упал, толкнув обеих девочек. Смущённо улыбнулся, опустил голову и тихо сказал:

- Простите, будьте добры.

Поправил потёртую джинсовую куртку и опять влился в толпу уходящих с кладбища. Девочки подняли глаза друг на друга, секунду посмотрели и опустили. Потом дочка медленно выдохнула, махнула рукой и тоже пошла по дорожке, а вторая задумчиво посмотрела вслед тому мужчине, который их толкнул. Отец Андрей тоже посмотрел, мужчина как раз обернулся и чуть заметно кивнул ему, как старому знакомому. Его бесконечно грустные глаза на миг блеснули надеждой, как будто во вселенском море скорби забрезжил тусклый огонёк одинокого парусника.

Отец Андрей посмотрел на девочку и тихо повторил:

- Простите. Будьте добры, ради бога.

08,30,2014

0stin_Mars

У мужчины "эти дни".

Мужчина полдня прыгал вокруг телефона, гипнотизируя его щенячьими глазками.

Мужчина притащил с улицы гору коробок, сложил их пирамидой и минут десять любовался со слюнявым умилением.

Мужчина захватил весь зал, захламив его картонками и мятым полиэтиленом, копался в бумажечках и благоговейно вытаскивал что-то из их недр. Смеялся. Сюсюкал. Гладил и прижимал к груди.

Мужчина весь день передвигался вприпрыжку, сотрясая мебель и напевая "шлейфики-шлейфики!".

Мужчина примчался на кухню, тыкая женщине замысловатую железку с двумя винтами, восторженно вопил: "Глянь! Ну глянь!". Женщина заверила, что ничего красивее в жизни не видела. Убежал счастливый.

Мужчина за ужином смолотил двойную порцию, глядя в пространство и ничего вокруг не замечая. Потом толкнул пространную речь об интеллекте в машинах и механизмах, забрал со стола нож и закрылся в зале. Больше не пел.

Мужчина около полуночи примчался с таким просветлённым лицом, как будто получил нобелевку. Радостно подпрыгивая, позвал женщину в полный мусора зал и с гордостью указал на чёрный ящик, такой же, как и тот, что уже у него был. Торжественно нажал на кнопочку, раскинув руки и демонически расхохотавшись в потолок, потом прислушался, задумался и обречённо вздохнул: "Твою мать...".

Мужчина угрюмо сидел в центре зала среди груды пластика и картона, вздыхал и пытался объяснить, что такое "пищалка" и почему она в комплекте не шла. Называл себя нехорошими словами. Обиженно косился на чёрный короб.

...женщина слушала, вздыхала, кивала, гладила по головке и убеждала, что это не самое страшное, что может произойти. Обещала, что прямо завтра они поедут вместе и всё-всё купят, что ничего не будет трогать и в зал даже не будет заходить, что чёрный короб, конечно же, очень красивый и самый лучший, что он действительно стоит двух зарплат и что эти уроды, конечно же, обязаны были про "пищалку" на сайте предупредить. Грозилась зайти на сайт и дать всем чертей. Накормила. Уложила спать. Заглянула в зал и подумала, что раз в три-пять лет это бывает со всеми мужчинами, это просто надо пережить.

Покупка нового компьютера. Проклятые "эти дни".

0stin_Mars

16.10.2013

Гуляли по-крупному, потому что все понимали, что скорее всего, это в последний раз. Когда компания вновь сможет собраться полным составом, даже не обсуждали, чтоб душу не травить — столько лет вместе, а судьба таки развела. Не то чтобы кто-то был против, все получили, что хотели и к чему стремились, но в какой-то момент пьянка всё равно стала очень грустной.

- Вася, ты мне нужен, - тощий парень в очках протянул соседу бутерброд, кудрявый здоровяк снял с него два куска колбасы, сунул в рот, облизал пальцы. Тощий откусил от бутерброда и вздохнул, - и кто теперь будет есть моё мясо?

- Меня больше волнует, кто будет кормить меня, - хохотнул Василий.

- Жена! - заржал прилизанный блондин напротив, все солидарно прыснули, кудрявый с досадой поджал губы, но промолчал. Блондин наклонился к нему и наигранно вздохнул, - не куксись, со всеми бывает. Ну подумаешь, у кого-то пирог сгорел, у кого-то человек утонул...

- Вадик, - тихо сказал кудрявый, - ты в рыло хочешь? - Блондин замотал головой. - А ведёшь себя так, как будто хочешь.

На блондине скрестились укоризненные взгляды, он поднял ладони:

- Всё, Вадик заткнулся, всё. Наливайте, что ли. За твоё назначение, Вася, чтоб работалось хорошо и люди были хорошие вокруг, чтоб через 20 лет ты изобрёл телепорт и мы все могли ходить друг к другу из Лондона в ЭлЭй в домашних тапках. Твоё здоровье, братик!

Здоровяк криво улыбнулся, поднял стакан, все выпили, смуглый небритый парень взял себе кусок лимона и задумчиво ему улыбнулся, поднял глаза на кудрявого:

- Васян, а как думаешь, это реально? Телепорт за 20 лет?

Парень чуть улыбнулся, пожал плечами:

- Кто знает? Мы двигаемся, считай, на ощупь, то что можно было открыть легко, уже давно открыто, сейчас физика — почти философия... или магия. Я могу тебе описать наши достижения, но в узком смысле они бесполезны, пока их не привяжешь к прикладному какому-нибудь использованию. Вот я скажу тебе, что мы смогли увеличить скорость фотона в определённой среде — тебе это ни о чем не скажет. А если скажу, что теперь процессоры будут в восемь раз производительнее, - он развел руками, все понимающе закивали.

- Великое дело делаешь, - уважительно приподнял брови наглаженный брюнет в костюме, усмехнулся, - не то, что мы. У меня предел мечтаний — своя фирма в столице.

- А я? - вскинулся смуглый.

- Куда ж без тебя? - рассмеялся парень, толкнул соседа плечом, - мы с тобой, Гера, теперь навсегда повязаны — на мне твой бизнес, на тебе мои кредиты!

Все рассмеялись, Вадик поднял бокал:

- За Геру и Гену — братьев по крови и духу, разлучённых в детстве, но вновь нашедших друг друга в столовой РУДН!

- Я просто похож! У меня родители русские! - весело возмутился Гена, на него замахали руками:

- Тебе никто не верит, горец, сядь и пей!

- Всё бы вам ржать, - пробурчал Гена, поправил костюм и сделал важную морду, - мы с Герой через 20 лет крутыми бизнесменами будем! А ты, Вадик, кем себя видишь?

- Антипри... Ант-ре-пренёром!

- С мамой жить будешь, короче, - кивнул Вася, все заржали, Вадик перестал дурачиться:

- Недвижимостью буду заниматься. Это такие бабки! Она же вообще не дешевеет. А впарить я могу что угодно, у меня талант. А вы? Ну, Герка, понятно — бизнес, шаурма, все дела, собак в столице много, голодных студентов тоже. - Он поймал брошенную в грудь лимонную корку, - тихо, я шучу! Генка его юридически прикрывать будет и себе на судах на хлеб с маслом зарабатывать. Васян у нас — светило, будет сидеть в тайге, в посёлке, у которого вместо названия номер, толкать вперёд науку и ковать ядерный щит. Лёха, только ты остался неопределившийся. Колись, чем будешь миллионы зарабатывать?

Тощий поправил очки, медленно вздохнул и отвёл глаза:

- Вы... рассуждаете все как-то неправильно. Как будто в жизни важно только бабло зашибать. - Со всех сторон раздались шлепки ладонью по лбу и обречённые стоны:

- Ну начинается!

- Нет, правда. Как будто человек рождается только для того, чтобы потреблять, а если и производить, то только за деньги.

- Ты, короче, тоже с мамой жить будешь? - кивнул Гена. Лёха с бесконечным терпением прикрыл глаза, подождал, пока все насмеются, поставил стакан.

- Вы узко мыслите. Мне не нравится навязываемый обществом план «родиться-размножиться-сдохнуть». Все вечно спрашивают «когда у тебя будут дети?» и никого не интересует, что я могу этим детям дать. И дело не в том, что я вчерашний студент без денег, а просто... человек приходит в мир, чтобы сделать этот мир лучше, а не для того, чтобы наштамповать побольше безмозглых и бездушных потребителей. Мои ровесники уже многие с колясками гуляют, а я смотрю на них — кого они воспитывают? Они делают те же ошибки, которые делали в своё время их родители, они ничего из своего жизненного опыта не почерпнули. Я хотел бы... - он замер, внезапно увидев, что друг непалевно снимает его на телефон, криво усмехнулся, - Вадик, убери.

- Нет-нет, продолжай, не обращай на меня внимания! Это для истории. Встретимся через 20 лет и я всем покажу. Или даже круче — я эту запись на иБэе продам, озаглавлю «первая проповедь молодого и горячего Лёхи, когда он ещё не знал, что станет мессией, изменившим жизнь всего человечества». Годно?

- Дурак ты, - улыбнулся Лёха, взял себе бутерброд и протянул Васе, здоровяк снял колбасу, прожевал.

- Сколько ты уже мучаешься, года два?

- Я не мучаюсь, - поднял указательный палец Лёха, Вася запрокинул голову и выдохнул:

- Ну, блин... сколько ты веганствуешь?

- Вегетарианствую, до веганства я ещё не дорос. Третий год, - он пожал плечами, положил себе на бутерброд ломтик огурца и захрустел, - мне нравится.

- И что, вообще не хочется? - прищурился Гера, Лёха сделал печальную морду:

- Иногда бывает. Но я тогда иду посмотреть на твою шаурму и всё как рукой снимает. - Он рассмеялся, уклонился от брошенной салфетки и добавил, - честно, это лучший способ! Один раз нюхнул — на полгода хватает!

- Гад тощий! - со смехом возмутился Гера, бросил ещё одну салфетку и сложил руки на груди. - Ни хрена ты не понимаешь, ни в жизни, ни в мясе!

- Мясо — яд, рано или поздно человечество к этому придёт. И я уверен, лет через сто... а может, и через пятьдесят, все будут вегетарианцами.

- Через 50 лет? - хохотнул Гена, - не быть этому, пока я жив!

- И я, - вздохнул Вадик.

- И я. - Вася мощно приобнял Лёху за плечо, прижав к себе, как собачку, похлопал по груди. - Лёша, ты мой друг. Я тебя уважаю, честно, я тебя, может, даже люблю. Но если мы с тобой попадём в авиакатастрофу, от которой наш самолёт упадёт на необитаемый остров, где не будет жратвы и вообще нихрена не будет... и если ты сдохнешь, а я — нет... вот, кем хочешь меня называй, но я тебя сожру.

Братья-бизнесмены прыснули, юрист хлопнул себя по лбу и так и остался сидеть с ладонью у лица. Вася обвёл всех немного пьяненьким взглядом и прижал друга сильнее:

- Потому что человек, по сути, зверь, Лёша. Человеку надо кого-то жрать. И не капусту твою, а нормальную еду. И никогда не будет человечество сплошь веганами, ни за что, да и ты спечёшься лет через пять-десять, я тебе как учёный говорю.

- Спорим? - криво улыбнулся Лёха, выкручиваясь из медвежьих объятий друга.

- А спорим! - Гера протянул ему крепкую ладонь, Лёха сжал, Гена тут же накрыл их руки своей:

- Давайте обсудим условия, друзья мои. Всё красиво оформим, оговорим сроки и гарантии. И я тоже хочу поучаствовать.

- И я.

- И я!

Все подобрались, юрист достал из внутреннего кармана блокнот и обвёл друзей хитрым взглядом:

- Сколько лет дадим праведнику?

- Пять, - усмехнулся Вася.

- Десять, - хором сказали Гера и Вадик.

- Да хоть двадцать! - запальчиво выпрямился Лёха.

- Пишем 20, - кивнул Гена. - Откроем счёт в банке, депозит с пополнением. Открою я, на вас всех оформлю доверенность, - он обвёл пальцем друзей, серьёзно заглянул в глаза, - чтобы каждый мог снять. И каждый месяц, каждый из нас будет переводить на этот счёт деньги. Сколько?

- Давай не фиксированно, всё-таки доход у всех разный, - Вадик почесал бровь, развел руками, - пять процентов от чистой прибыли, после уплаты ежемесячных обязательных платежей.

- Пять много, - нахмурил брови Гера.

- Да нормально...

- С зарплатой в 20 косарей, может и нормально! Пиши два.

- Все согласны на два? Решено. Теперь условия, друг мой веган...

- Я не веган!

- Да мне пофиг. Вопрос к учёным — как можно точно установить, ест ли человек мясо? Анализы, может, какие-то?

- Не моя специфика, если честно, - хохотнул Вася. - Но я своему другу верю. Я думаю, если он сорвётся, он сам честно скажет. Да, вобла ты моя сушеная?

- Да, жирдосинка моя ненаглядная! - перекривил его Лёха, все отсмеялись, Гена почесал подбородок ручкой, приподнял плечи:

- Не катит. Честность — не мой профиль, давайте факты.

- Я думаю, через 20 лет медицина будет на достаточном уровне, чтобы это доказать, сейчас бессмысленно строить догадки. Пиши, что я обязуюсь пройти необходимое обследование, а какое именно, это мы уже тогда решим, когда время придёт.

- Написал. И последнее. Если ты не сорвёшься, все деньги достаются тебе. А если сорвёшься — мы делим их на всех, кроме тебя. Идёт, все за?

Нестройное «да» отметили поднятыми бокалами, Лёха выпил и улыбнулся Гере:

- Работай хорошо, шаурмэн, и через 20 лет я стану антрепренёром.

- Посмотрим, - оскалился Гера.

- Посмотрим, - кивнул Лёха и протянул Васе очередной бутерброд.

***

Нежный голос стюардессы разрешил расстегнуть ремни и ходить по салону, Алексей немного посмотрел на проплывающие под крылом облака, заскучал и нажал кнопку на очках. В воздухе повисли панели и оповещения, он указал глазами на сообщение с пометкой «важное» и перед глазами возник старый друг, весь какой-то мрачный и мятый. Халат застёгнут криво, редеющие волосы торчат во все стороны, как будто он недавно проснулся и ещё не успел расчесаться. Василий неуверенно улыбнулся и вяло махнул ладонью:

- Привет, Лёх, давно тебе не звонил, извини, не до того. У меня полный завал. Конкретный. - Он нервно поковырял под ногтями, потер шею, постучал пальцами по столу. - Ты мне нужен. И не просто совет, а в реале нужен, физически. И я не могу ничего объяснить, потому что это не сетевой разговор. Я тебя вижу на карте, куда летишь, тоже знаю. И у меня большая просьба — отмени и лети ко мне. Я нашел тебе рейс, маршрут уже скинул, решай быстрее, а то пролетишь и придется возвращаться. Всё, давай.

Экран потух. Мужчина тяжко вздохнул и пролистал глазами прикреплённые файлы, нашёл маршрут, впечатлённо потёр висок — на некоторых участках расчетная нагруженность была 8 человек в месяц. Он прошептал под нос:

- Да уж, Вася, раз в сто лет в гости зовешь, и то в тайгу куда-то... хрен с тобой, надо так надо. Простите пожалуйста! - высокая стюардесса подошла и профессионально улыбнулась:

- Да, Алексей?

- Я могу здесь выйти?

Девушка посмотрела на экран коммуникатора на запястье и улыбнулась:

- Через полторы минуты вас устроит?

- Да, будьте любезны.

- Тогда я подам вам обед чуть раньше. - Она щелкнула ногтем по коммуникатору, вторая стюардесса принесла горячий контейнер и поставила на столик. Они синхронно улыбнулись и хором пропели, - приятного аппетита! Спасибо, что воспользовались услугами «Аэрофлота», ждём вас снова!

Ещё один щелчок ногтем по запястью и его кресло с половиной столика отделили от остального салона прозрачные стенки. Сосед напротив улыбнулся и сделал ручкой «пока-пока», он махнул в ответ и пристегнулся, еле ощутимая вибрация под ногами и прозрачная капсула медленно уехала вниз. Он откинулся на спинку и закинул руки за голову, глядя вслед улетающему пузатому самолёту.

На настольном экране появился маршрут, пошли отчеты от принявшего управление диспетчера, сводки погоды и расчетное время прибытия. Капсула продолжала снижение, погрузилась в облака, вокруг стало скучно и он решил распечатать обед.

***

Спустя три часа и две пересадки он наконец увидел в зале прибытия друга, такого же мятого и нервного. В который раз отметил, что годы его не пощадили — лицо усталое, взгляд загнанный и потухший, в некогда сильных руках появилась непроходящая мелкая дрожь, глаза щурились, как будто в мире ещё существует близорукость.

- Лёха! Привет. Знал, что ты не откажешься.

- Здорово, - Алексей улыбнулся, протянул руку и выдохнул, стиснутый в медвежьих объятиях, рассмеялся, - легче, здоровяк! С нетерпением жду твоих объяснений.

- Придётся подождать ещё, - развёл руками учёный, - пойдём, нас ждут. - Он кивнул на площадку для небольших частных рейсов, там стоял старинный военный вертолёт, раскрашенный под камуфляж и пугающе-угловатый в окружении гладеньких серебристых «капель» и «тарелок».

- Мы что, на этом полетим? - недоверчиво приподнял бровь Алексей, Вася развёл руками и вздохнул, опустил голову. - Нет, серьёзно? Ты, мать твою, кузнец прогресса! И тебе не могут выделить нормальный транспорт?

- Там... свои причины, дружище. Потом расскажу. - Василий прятал глаза и хрустел пальцами, постоянно потирал полоску на безымянном. Алексей решил не спрашивать, кивнул:

- Ну потом, так потом. - Взял у подъехавшего робота свой огромный рюкзак, отдал браслет, нажал на экране робота кнопку «хорошо» напротив вопроса о качестве обслуживания и чистоте в зале.

- Зачем ты это делаешь? - поморщился Василий. - Сто лет прошло, нихрена не изменилось. Ты всё ещё веришь, что эти данные кто-то обрабатывает?

- Мне не сложно, - с подходящим к концу терпением ответил Алексей, - вдруг, это спасёт кому-то премию?

- Ладно, хрен с тобой, - учёный потёр виски и махнул рукой, - тебя не переделаешь, я это уже понял. Поэтому ты мне и нужен. Идём.

Алексей подбросил на плече рюкзак, устраивая поудобнее и пошел следом за другом к вертолёту. Лопасти уже вращались, наращивая темп, на грохот этого древнего чудовища оборачивались люди, с недоумением оглядывались, пытаясь понять, кого ждёт этот раритет, закрывали уши. Пилот поздоровался с Алексеем за руку, взял рюкзак, закрепил. Показал жестом, чтобы надели шлемы и пристегнулись, Василий устраивался в кабине на автомате, так привычно, как будто каждый день это делает, пристегнул друга и показал пилоту жестом «готово». Вертолёт взревел и поднялся в воздух.

Маленькая площадка аэропорта осталась внизу, под пузом вертолёта понёсся махровый ковёр леса, река, зелёные пологие холмы... Коммуникатор на запястье жалобно пиликнул, сообщая, что связь с сервером потеряна, Алексей впечатлённо поднял брови и показал экран другу, тот с кривой улыбкой развёл руками — вот как-то так, да. Железная стрекоза вильнула между холмами и стала снижаться, поначалу показалось — прямо на деревья, потом Алексей выдохнул, рассмотрев крохотную площадку для летающего транспорта, выкрашенную в камуфляж так же, как и маленькие купола вокруг.

Они выбрались наружу, помахали пилоту и вертолёт тут же взлетел, Алексей проводил его взглядом, посмотрел на друга:

- Решил пригласить меня в офис?

- Ага, - он запрокинул голову, прищурился на солнце. - Понял теперь, почему вертушка, а не «тарелка»? Нет? Вертушка к сети не подключена, дружище, её отследить сложнее. Там, где у тебя комм отрубился, проходит граница, если её пересечёт «тарелка», мне придётся отчитываться, нахрена я покидал зону и кого я привёз.

- То есть, я здесь незаконно? - полуутвердительно вздохнул Алексей, Василий улыбнулся:

- Ты в гостях. Сумку можешь болванчику отдать, - он кивнул на чудовищного гусеничного робота, который подполз к ним и теперь вертел окулярами во все стороны. Алексей пожал плечами и опустил рюкзак на платформу робота, тот укатил, весело качая торчащими из полуприкрытых люков голыми проводами.

- Слушай, а твой «болванчик» вообще доделан?

- А что, у тебя в сумке что-то бьющееся?

Робот доехал до края платформы и не останавливаясь кувыркнулся вниз, в неведомые кусты.

- Объективы, - слабым голосом выдохнул Алексей, чувствуя, как спина покрывается холодным потом. Василий натянуто улыбнулся и похлопал друга по плечу:

- Я куплю тебе новые.

Алексей медленно глубоко вдохнул и тихо выдохнул:

- Как ты мне дорог.

- Прости, - прикусил губу учёный, - да не переживай, он в порядке... скорее всего. Эй, чушка! - Из кустов донёсся звук сирены. - Ты живой? - Кусты осветились красным-синим-красным, учёный махнул рукой, - нормально, он справится. Пойдём.

Он сделал приглашающий жест в сторону ближайшего купола, покрытого лохматой камуфляжной сеткой, откинул тряпичный полог и вошёл, скомандовал:

- Свет!

На металлическом каркасе вспыхнули лампы, голое производственное помещение пахло пылью и подвалом, у стены каркаса валялись полуразобранные роботы, Алексей окинул их взглядом и отвернулся. И замер, заметив, как один из роботов повернул голову им вслед. На антропоморфном лице появилась улыбка, робот сказал:

- Вася, ты вернулся?

- Заткнись! - взревел учёный.

- Ладно, - ответил робот и закрыл глаза. Алексей ошарашенно переводил взгляд с друга на робота, Василий тяжело дышал и тёр раскрасневшееся лицо. Алексей неуверенно указал подбородком на робота и тихо спросил:

- Мне показалось, или это Иркин голос?

- Пошла она, - пробурчал учёный и опять потёр полоску на пальце. Сунул руки в карманы и стал смотреть в пол, высмотрел что-то и с силой наступил, под землёй зажужжало. Алексей подошёл к роботу, наклонился, рассматривая, уважительно опустил уголки губ:

- Крутая вещь. Тоже ты делал?

- Я был в составе группы, - тихо ответил учёный. - Это устаревшая модель, сейчас наши уже покруче делают.

- Здесь написано «сделано в Тайване», - чуть улыбнулся друг.

- Иди знаешь, куда? - надулся Вася. - Китайцы покупают право на производство, а потом мы покупаем у них товар, потому что тупо дешевле. И плевать, что наши заводы делают лучше — роботов из «суровой сайберии» никто не хочет покупать, потому что боятся, что они набиты «жучками» и шпионскими программами.

- А что, не набиты? - сделал большие глаза Алексей, друг загадочно улыбнулся и промолчал.

Из пола выступила кабина лифта, они вошли, учёный приложил карту, набрал пароль, нажал кнопку без надписи. Лифт провалился вниз, заставив сердце на миг замереть от ужаса, а потом ухнуть вниз при торможении. Двери разъехались, Василий вышел и сделал приглашающий жест:

- Добро пожаловать в обитель моего сумрачного гения. - Хитро улыбнулся и понизил голос, - здесь куют прогресс.

- И что ты такого выковал, интересно мне знать, что тебе понадобился скромный, необразованный я? - Алексей обвёл взглядом серые бетонные стены, квадраты пластиковых панелей на потолке и многочисленные железные двери.

- Я такое выковал, что при попытке поднять, упустил сам себе на ногу, - учёный отвел глаза, достал из кармана ключи и стал открывать дверь, вздохнул и добавил, - а самая большая моя ошибка в том, что я о своём глупом проколе никому не сказал. И чем больше времени проходит, тем сильнее усугубляется ситуация, а пойти к коллегам я уже не могу — стыдно, да и вообще... в нашей работе, по такому вопросу могут и дело завести. И перееду я из НИИ в «шарагу».

Алексей медленно перестал улыбаться, окинул внимательным взглядом напряженного друга, но ничего не сказал. Василий наконец справился с замком и распахнув дверь, указал внутрь широким ироничным жестом:

- Знакомься, моя «девятая симфония», - невесело хохотнул и с сарказмом добавил, - мать его, телепорт!

Алексей заинтригованно заглянул — производственный цех метров восьми в поперечнике, рельсовый кран под потолком, сварочный аппарат, компьютеры, осциллографы, ещё какое-то непонятное оборудование. В центре на платформе стояла капсула, похожая на одноместный батискаф и одновременно на что-то космическое, хромированное и очень крепкое. Сквозь круглые окошки было видно современное кресло внутри и замысловатый пульт.

- Телепорт, - медленно повторил Алексей. Помолчал, рассматривая чудо техники, качнулся с пятки на носок. - Работает?

- Да.

- И в чём тогда проблема?

- Пойдём выпьем, я по порядку расскажу. - Учёный прошёл к маленькому закутку с холодильником и микроволновкой, протёр ладонью стол, вытер о штаны. Достал несколько запаянных пакетов с закусками и водку, молча разлил, выпили, закусили, помолчали.

- Короче, мы делали телепорт этот грёбаный. Всей командой. А там солидные восьмидесятилетние дядечки с профессорскими сединами, которые называют меня «Васенька» когда я говорю то, что они хотят услышать, и «мой юный друг», когда я высказываю своё виденье. Этак иронично-снисходительно, как будто я их студент, собравший первого в своей жизни корявого робота и со слюнями умиления притащивший профессору похвастаться. - Он мрачно налил ещё, выпил и сразу же налил новую. - Короче, я изначально считал, что мы идём не по тому пути, но меня никто не слушал. И я решил, что всё сделаю сам и всем утру нос. Скопировал материалы по проекту, кое-что потянул из главной лаборатории, по мелочи... платы там всякие, которые руками не спаяешь, крохи. Ну как, крохи... если бы у меня получилось, все бы закрыли на это глаза, но если всё провалится, то такое хищение — это статья. Ладно, не о том речь.