Джонатан Страуд «Тайный огонь»

Джине, с любовью

Под древним королевским курганом, в подземелье, укрытом от зимних туманов и летней жары, свернулся дракон.

Его длинное тело, с хвостом, острым, как игла, и мордой, заточенной, как бритва, обвилось вокруг золотого клада. Оно лежит в тесном пространстве, точно гигантская бухта каната. Древний король, некогда гордо восседавший над своим кладом, теперь валяется в углу грудой костей, небрежно отброшенных и забытых во мраке.

Ничто не шевелится во тьме. Дракон безмолвен и неподвижен, точно кладбищенский череп. Он пролежал так уже тысячу лет, если не больше, не сдвинувшись ни на дюйм. Но разум его горит огнем.

Огонек невелик, никак не более булавочной головки: кроваво-красное пятнышко среди темноты, крохотный язычок гнева и алчности, почти угасший под спудом. В кургане нет воздуха, но дракону этого и не нужно. Пламя в его душе питается своей собственной раскаленной добела яростью и горит, горит, горит века напролет.

А высоко над ним, в ярком зеленом мире, живут и умирают мелкие суетливые существа. Но тут, во мраке, нет места переменам, ибо дракон научился не обращать внимания на Время.

Для этого дракон очистил свой разум от любых воспоминаний. Он предоставляет земле вытеснить любые следы жизни, какие в нем еще остались.

Века и века одну за другой очищает он свои мысли. Они вздымаются вверх, клубясь и извиваясь, проходят сквозь мертвую почву, как пузыри газа со дна болота. И вот наконец, почти незримо — разве что чуть потревожат росу, — выползают они из земли и висят над травой, пока налетевший ветерок не умчит их прочь.

Земля там, откуда выплывают драконьи мысли, густо поросла наперстянкой и колокольчиками. Там обитают яркие ящерки и гнездятся мелкие птахи. Чешуйчатая и пернатая мелюзга жаждет странного знания, и их быстрые глазки следят из укромных мест, следят и немо алчут.

Редко-редко — единожды, ну, или, может, дважды в тысячелетие — замечает дракон, как просевшая земля давит ему на спину. Тогда багровая точка вспыхивает внезапным гневом, и дрожит над ним земля.


Проходят долгие, долгие века.

Курган мельчает, уплощается под весом трав.

Дракон лежит недвижно.

День первый

Глава 1

Мальчик спал, устроившись в ложбине на вершине горы, и вот драконья мысль выползла из-под земли и обволокла его. Мысль поднималась по телу медленно, точно гигантский мыльный пузырь, и ее маслянистая поверхность дрожала и переливалась на солнце.

Когда она накрыла грудь и живот, мальчик тревожно пошевелился, но не проснулся. Его лицо еще успело скривиться в недовольной гримасе, а потом пузырь добрался до шеи, окутал лицо, и звук дыхания мальчика внезапно прервался.

А мысль поднималась все выше и выше огромным прозрачным куполом и наконец поглотила мальчика целиком. На траве возле его руки валялась книга — она полыхнула огнем, когда мысль коснулась ее.

Шло время. Мальчик спал на полуденном солнце, а книга рядом горела неровно, рваным желто-зеленым пламенем и наконец рассыпалась тонким белым пеплом. Над ложбиной повеял легкий ветерок, но внутрь драконьей мысли ему проникнуть не удалось, и кучка пепла осталась непотревоженной. Мальчик лежал, точно забальзамированный, медленно пропитываясь драконьей мыслью.

В траве на дне ложбины зашевелилось и зашуршало. Крохотные ящерки, расписанные зелеными и оранжевыми точечками, спешили вперед сквозь стебли дрока и молодой вереск. Жадно и стремительно скользили они к пузырю и, одна за другой, нырнули внутрь его. Их делалось все больше и больше. Маленькие раздвоенные язычки пробовали на вкус нутро пузыря, вбирали огненную мысль, а тем временем одежда мальчика понемногу обугливалась с краев и лицо все бледнело.

Время шло.


В его сон, откуда ни возьмись, проникла багровая недвижность.

Она принесла с собой внезапное чувство голода, обострение всех чувств и неведомую прежде живость желаний. Ему вдруг показалось, будто он не ел целый месяц — нет, год, — нет, сотню лет! — хотя вообще-то у него в желудке все еще камнем лежали утренние бутерброды.

Багровость была повсюду. Она отсвечивала розовым, как будто смотришь на солнце сквозь пальцы.

И еще она жгла глаза. Все вокруг пылало: деревья, скалы, земля, небо. Глаза у него были плотно закрыты, однако жар от горящего мира заставил и их заняться пламенем.

И тут, когда ему уже казалось, будто все лицо у него вот-вот сгорит, жуткий жар внезапно улегся, и глаза его открылись. И он увидел небо, опаленное яростным закатом, который грозил поджечь весь мир. Какие-то темные твари кружили за облаками. Кожу щипало от запаха химикатов и пещерной воды, а в ушах стоял звук, с каким расплавленное золото сочится сквозь горную породу. На губах был привкус чугуна.

Казалось, будто миновало несколько дней и ночей; солнце проносилось по небу с головокружительной скоростью, расписывая незнакомый пейзаж полосатыми, как зебра, тенями. Но его глаза, как и глаза темных, кружащих в небе тварей, наблюдали за всем этим, не мигая.

И вот он устремился ввысь

подобно молнии небесной,

и очутился в другом месте,

где высокие столпы сходились

островерхими арками

и крохотные существа метались,

вереща и разбегаясь,

оставляя россыпь золота на мраморе пола

под его когтями.

Еще одно движение — и вдруг

Угольно-черная недвижность, и он — часть ее.

Багровый отсвет на влажном каменном полу,

И дыхание,

Столь медленное, почти отсутствующее,

Немыслимо долгая череда уходящих лет.

И тогда…

Голубое небо вспыхнуло закатом. С юго-востока, из-за горы, от Фордрейса и Рассета, налетел ветер. Уходящее солнце сверкнуло на вершине купола, и оцепеневшие ящерки, разлегшиеся голова к хвосту, идеально ровным кольцом вдоль внутренней границы купола, беспокойно зашевелились.

Потом купол подхватило более сильным порывом ветра. Он поднялся выше и наконец оторвался от земли. Его понесло через ложбину, за хребет и дальше на запад, в сторону Малого Четтона, вслед солнцу. Ящерки разбежались, пепел размело ветром, и только спящий мальчик остался лежать на траве. Под глазами у него виднелись красные круги, щеки были бледны, как у мертвеца.

Еще пятнадцать минут спустя холодный порыв ветра коснулся его лица, и Майкл Макинтайр проснулся.

Глава 2

Преподобный Том Обри был человек занятой. Сегодня ему предстояло исполнить обязанности председателя на трех собраниях прихожан, побывать на кофейной вечеринке Женского института и осмотреть протекающие трубы в мужском туалете воскресной школы. А ему сейчас было слишком жарко, чтобы, по обыкновению, получать удовольствие от своих обязанностей. Либо тугой стоячий воротничок, либо летняя жара, одно из двух. Матерчатый белый ошейник прекрасно удерживал как пот, стекающий вниз с затылка, так и жар, копящийся под пиджаком. Воротничок тер, шея под ним чесалась, и этот важный предмет туалета стремительно превращался в грязную тряпку.

Преподобный Том сидел за столом в своем маленьком беленом кабинете позади ризницы и деловито чесал зудящую шею. Лежащая перед ним толстая пачка церковной переписки, которую давно следовало прочитать, взирала на викария с укоризной. Он пробегал взглядом по строчкам верхнего письма, и глаза у него мало-помалу стекленели. За спиной у викария раздавались голоса рабочих в церковном дворе, и сквозь щели в жалюзи вместе с полосами солнечного света пробивались звуки их радиоприемников и скрежет лопат. Преподобный Том вздохнул, и вздох невольно перешел в зевок.

Оставалось всего полчаса до начала собрания, посвященного финансовым вопросам. Надо еще было прочитать замечания старосты на эту тему… Преподобный Том принялся нехотя листать бумаги, разыскивая доклад старосты. Взгляд его случайно упал на зеркало, висящее на стене кабинета между вешалками с рясами и ризами, которые он надевал довольно редко. Том посмотрел на свое отражение и спросил себя: что сказала бы Сара, если бы увидела его сейчас? Какой он? Красивый? Возможно… Встрепанный? Несомненно. Ему стоило бы принять душ и сменить рубашку? Ох, да!

В дверь постучали. Преподобный Том опустил голову и деловито уткнулся в бумаги, лежавшие сверху.

— Войдите! — крикнул он голосом крайне занятого человека.

— Том… — Церковная староста Элизабет Прайс входить не стала, а только сунула голову в приоткрытую дверь. — Десятник просит вас подойти… если только вы не очень заняты. Вы не очень заняты, Том?

— Вообще-то очень, — ответил преподобный Том. — Но я сейчас подойду. Что стряслось на этот раз?

— Не знаю. Кажется, они что-то нашли. Что именно — он мне не сказал, но они все бросили работу, так что лучше вам подойти и взглянуть.

— Небось перекур решили устроить. Ну ладно, давайте посмотрим, что у них там.

Боковой выход рабочие превратили в подсобку. Пришлось идти кружным путем через всю церковь. В церкви Святого Уиндема никогда не бывало слишком тепло, однако сейчас Том даже здесь ощущал полуденную жару, неумолимо вползающую снаружи. Широкие конусы цветного света из витражных окон падали на пол через каждые десять шагов. В них клубами стояла пыль. Тому вдруг, ни к селу ни к городу, припомнилось старинное стихотворение.

— «Любовь пригласила меня войти, но я в грехе, как в пыли…»[1] — продекламировал он. — Только мы тут в пыли и цементе. Просто удивительно, как еще не задохнулись!

В церкви, на последнем ряду скамей, у самого выхода, сидела старуха. Приближаясь, Том опасливо смотрел на нее. Он успел провести в приходе Святого Уиндема всего три месяца, но ему хватило и первых трех дней, чтобы познакомиться с миссис Габриэль и невзлюбить ее. Старушка, как всегда, куталась в плотную красную шаль, и вид у нее, как всегда, был неодобрительный. Том скорчил дружелюбную мину и попытался было проскользнуть мимо, но тщетно.

— И вам не стыдно, а, викарий?

Миссис Габриэль глядела прямо перед собой, в сторону далекого алтаря. Том и Элизабет поневоле остановились.

— Стыдно, миссис Габриэль? Чего же мне стыдиться? — спросил Том, хотя отлично знал, что она имеет в виду.

— Того святотатства, которое творится здесь, на этой земле! — Старуха даже не снизошла до того, чтобы обернуться в его сторону. — При преподобном Стейплсе такого бы не случилось и при преподобном Моррисоне тоже!

— Миссис Габриэль! Мы с вами это все уже обсуждали… — начал было Том, но Элизабет его перебила.

— Так я пойду скажу мистеру Пердью, что вы сейчас будете? — торопливо произнесла она и стремительно удалилась в сторону главного входа.

Том проводил ее завистливым взглядом.

— Церковный двор — место святое! — продолжала миссис Габриэль, все так же глядя прямо перед собой. — Хотя вам-то, молодой человек, до этого, видать, никакого дела нету… Люди, которых тут хоронили, не важно, насколько давно, рассчитывали спокойно лежать в своем гробу. А вы их теперь выкапываете!

— Миссис Габриэль, — вздохнул Том, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, — вам действительно не о чем беспокоиться! Я ведь вам уже говорил: церковный фундамент с севера слегка просел. Пока что ничем опасным это не грозит, но все же его необходимо выровнять. Только поэтому рабочие там и копают. А с той стороны от церкви в старину никого не хоронили, так что вряд ли мы потревожим чей-то покой.

Он перевел дух, гадая, удалось ему взять верх или нет. Миссис Габриэль впервые за все это время повернула голову в его сторону.

— А все-таки я говорю… — начала она, но Том был уже по горло сыт этим разговором.

— Извините, миссис Габриэль, но мне пора бежать. У нас вот-вот начнется собрание. Надеюсь увидеть вас в воскресенье!

Том улыбнулся и ушел прочь, оставив старуху в одиночестве. Открывая дверь, он услышал за спиной ее прощальный выпад:

— Ох, не знаю, не знаю, викарий! Боюсь, когда я помру, вы и тогда отыщете повод, чтобы меня потревожить.

«Ох, нет, миссис Гэ, это вряд ли!» — подумал Том, выходя на улицу.


Церковь Святого Уиндема в Фордрейсе была со всех сторон окружена церковным двором, а тот, в свою очередь, был окружен древней каменной стеной. По три стороны от церкви раскинулось просторное солнечное кладбище с разбросанными как попало ухоженными могилками. Однако к северу от церкви двор представлял собой узкую полоску газона, которая почти все время оставалась в тени. Под церковной стеной шла дорожка, у стены рос корявый старый тис. Могильных камней тут не было, и никаких признаков того, что за всю долгую и спокойную историю Фордрейса здесь хоть кого-то хоронили, не имелось. Мрачноватое было местечко, и, кабы не просевший фундамент, Том с радостью оставил бы его в покое.

Том свернул за угол, скрывшись от одуряющей жары, которая со всех сторон выбеливала кирпично-красные крыши деревушки и сине-зеленую махину горы Уиррим. Тенистая сторона двора была завалена грудами земли и разбросанными орудиями труда. Краснолицые рабочие сидели на каменной стене на границе света и тени, выставив ноги на солнце и прихлебывая из банок с колой или фантой. Элизабет и прораб стояли у края котлована, тянущегося вдоль почти всей длины церковной стены — дорожку тоже наполовину перерыли — и заканчивающегося под темно-зеленой кроной тиса.

Том подошел к ним, улыбнувшись по дороге рабочим на стене. Один из работяг улыбнулся в ответ.

— Эгей, викарий! На этот раз мы для вас припасли настоящее чудо!

— Что, Джек, скелет откопали?

— Какое там, викарий! Гораздо круче! Увидите — кипятком писать будете!

— Ну, это вряд ли… Что, мистер Пердью, вы нашли что-то хорошее?

Прораб был тощий человечек с лицом, выдубленным многолетней работой под открытым небом в любую погоду. Он напоминал Тому «болотного» человека, которого тот видел в Британском музее, до того как приехал в Фордрейс. В мистере Пердью была та же унылая покорность судьбе. В данный момент он растерянно пялился в глубь котлована, и его сигарета свисала с губы почти вертикально. Элизабет взглянула на Тома. Глаза у нее сверкали.

— Ну, смотря что считать хорошим… — протянул мистер Пердью. — Вытаскивать его будет адова работенка, это точно…

— Том, вы только взгляните! — Элизабет вся сияла от возбуждения. — Завтра о нас напишут все газеты!

Том взобрался на глиняный вал на краю котлована и посмотрел вниз.

— Боже мой! — вырвалось у него.

На дне котлована лежал огромный каменный крест. Все еще облепленный рыжей глиной, он пересекал траншею наискосок. Длинный его конец смотрел в сторону, противоположную тису, а левого конца пока было не видно под землей.

— Наверно, он очень старинный… — вполголоса сказала Элизабет.

Том кивнул. Крест был древний, судя по форме. Он не походил на обычный латинский крест, с тремя короткими концами и одним длинным. На нем был еще круг, соединявший все четыре конца короткими каменными дугами, напоминающими ручки гигантских чашек. Такой крест обычно называют кельтским, хотя Том смутно припоминал, что он был в ходу не только у кельтов. И вся лицевая сторона древнего артефакта была украшена замысловатыми узорами, которые, впрочем, сейчас было трудно разглядеть под глиной.

— Святые небеса! — сказал наконец Том. — Мистер Пердью, это великолепная находка!

— Ага, я так и думал, что вы захотите, чтобы мы его вытащили… — И мистер Пердью стряхнул пепел с сигареты быстрым движением губ.

— Ну, для начала надо вызвать археологов, и чем скорее, тем лучше, — ответил Том. — Но да, с их благословения мы его вытащим.

— Придется расширять котлован и так далее… — уныло продолжал мистер Пердью, приглаживая жидкие волосы.

— Ну да, разумеется, чтобы откопать остальное. Как же иначе? Погодите, мне надо взглянуть на него поближе…

Том присел на краю котлована и спрыгнул вниз, тяжело приземлившись на утоптанную землю рядом с крестом. Он достал из кармана платок и принялся торопливо счищать глину с узоров в центральной части. Вскоре снизу послышалось:

— Похоже, он кельтский либо англосаксонский… Как вы думаете, Элизабет, викинги ведь так далеко на запад не забирались?

— Нет, их тут и близко не бывало, — ответила староста. — Ну что, Том, как это выглядит?

— Длинные переплетающиеся линии… По крайней мере, в центре. Похоже, здесь изображено какое-то животное… Да-да! Вот коготь.

— Тогда, похоже, англосаксонский… А вы как думаете, мистер Пердью?

— Думаю, замучаемся мы его вытаскивать. Ну что, викарий, я распущу ребят по домам, раз вы там до вечера сидеть собираетесь?

— Извините, мистер Пердью! Не буду вам больше мешать. Его необходимо поднять сегодня же!

Преподобный Том сунул перепачканный глиной платок в карман, выпрямился — и тут же выругался.

— О черт! Кажется, один конец обломан… Тот, который еще в земле. Я вижу неровный край…

Священник провел пальцем по камню и земляной стенке котлована.

— Да, действительно… Черт!

— Он, наверное, где-нибудь рядом, — заметила Элизабет. — Ладно, Том, вылезайте. Давайте позвоним в музей.

Том нехотя оторвался от креста и зашагал в дальний конец траншеи, где крутой скат вел наверх. Сердце у него радостно колотилось. Пусть там миссис Габриэль бубнит себе что хочет — но подобного события не случалось ни во времена преподобного Стейплса, ни во времена преподобного Моррисона! Это он, Том Обри, новый викарий Фордрейса, принялся здесь копать — и он сильно ошибается, если это не поможет взбодрить сонную деревушку!

Глава 3

Майкл проснулся. В горле саднило, а глаза болели еще сильнее. И все тело как будто ломило и вдобавок слегка трясло, будто во время лихорадки. Мальчик попытался открыть глаза, но пронзительный свет ослепил его, и он снова крепко зажмурился.

— Вот шараша! — сказал он и добавил: — Хошподи! — обнаружив, что язык распух и говорить почти невозможно.

Ощущение было такое, как бывает, когда обожжешься горячим супом: язык болит и при этом какой-то шершавый. Майкл застонал от боли и от страха и попытался сесть. Но тело откликнулось пронизывающей болью, и мальчик снова рухнул на траву.

«Вот зараза! — подумал он. — Что же со мной такое?»

Вскоре пришел и ответ. «Это солнечный удар! — подумал Майкл. — О боже!»

Мальчик поднял трясущуюся руку и пощупал свой лоб. Ну да, кожа горячая, но при этом очень сухая. «У меня обезвоживание, — подумал он, — я потел-потел, и воды во мне совсем не осталось. Я перегрелся и, наверное, сейчас умру».

Майкл попытался вспомнить то немногое, что ему было известно о солнечном ударе. У Стивена один раз был солнечный удар, в первый день отдыха на Тенерифе. Он весь день провел на пляже без шляпы. Майкл тогда был совсем маленький, но все равно навсегда запомнил, как было стыдно, когда Стивен заблевал весь холл отеля.

Ну, его, по крайней мере, пока не тошнит. И то хорошо.

Майкл вспомнил, что Стивен потом лежал в холодной ванне. Майклу еще приходилось бегать в бар за льдом. Брат вопил и дергался, лицо у него было все красное. Он залез в ванну прямо в одежде.

Да, еще бред. Это тоже признак солнечного удара. И бреда у него тоже пока нету…

Но у него высокая температура, сильная слабость, и он целый день пролежал на солнце, совсем как Стивен. Солнечный удар, это точно! Господи, а как глаза-то болят!

Ладно, надо идти. Майкл заставил себя собраться с силами. Надо срочно пойти домой и принять холодную ванну. Иначе он может умереть.

А до дома далеко… Надо выбраться из Ямы, перевалить через высокий хребет Уиррима и пройти вниз еще почти две мили, до домика, где его ждут — или не ждут — брат и сестра.

Забей. Сосредоточься. Давай… Майкл медленно-медленно, все еще не открывая глаз, перекатился на бок, потом на живот. Лицо коснулось прохладной травы. От травы пахло — слабо — какой-то химией.

От запаха Майкла затошнило (о господи, это же первый признак солнечного удара!). Мальчик поспешно приподнялся на трясущихся локтях, оторвав от земли лицо и грудь. Его вырвало.

После того как его стошнило, Майкл почувствовал себя лучше. Он еще немного постоял так, зажмурившись и жалея, что не успел расставить руки подальше. Потом согнул колени, поднялся на четвереньки и попробовал встать.

Встать ему, на удивление, удалось без особого труда. Похоже, силы возвращались к нему. Майкл подождал пару минут, опустив голову и вдыхая свежий ветер, дующий вдоль Ямы. Мальчик надеялся, что ветер его остудит, но кровь по-прежнему пульсировала в висках и за глазными яблоками, точно соленый прибой. Майкл прикрыл глаза ладонями и попытался открыть один глаз.

Боль была такой острой, что он вскрикнул и едва не упал. Но не упал. Вместо этого его снова стошнило, отчего боль притупилась и сменилась отчаянием.

«Господи Иисусе, — подумал он, — если я ничего не вижу, я же просто не смогу выбраться из ложбины! И с горы не спущусь… Я все равно что ослеп! Господи, а вдруг я и вправду ослеп?!» Грудь сдавило от страха, живот скрутило. «Ладно, это не так уж важно: главное, я не смогу добраться домой, чтобы принять ванну, а значит, для меня по-любому все кончено».

От мысли о недостижимой ванне Майкла охватило отчаяние. Он наклонился, уперся руками в колени и разрыдался. Текущие из глаз слезы принесли ему облегчение — впервые с тех пор, как он очнулся. Соленая влага омывала веки, щипала и в то же время успокаивала. Однако когда слезы вытекли из глаз, Майкл испытал странное ощущение, которое заставило его озадаченно нахмуриться, даже невзирая на боль.

Он услыхал тихое сердитое шипение, как будто раскаленную сковородку сунули под струю воды. Когда жаркие слезы поползли по щекам, Майкл ощутил, как потоки горячего воздуха поднялись от стиснутых век по обе стороны головы.

Да, это точно. Его глаза дымились — точнее, исходили паром!

— Хосспди, — простонал Майкл, — што ш'мной псхозит?

Глава 4

Для Стивена Макинтайра день пошел наперекосяк с самого утра.

А все из-за настроения его сестры. Оно сменилось с радужнейшего на мрачнейшее со скоростью очумевшего барометра. Тут уж ничего хорошего ждать не приходилось. Поначалу Сара казалась сущим ангелом. Мало того что она сама приготовила завтрак — а это было редкостью, — так еще и выставила на стол кровяную колбасу, а это уж случай совсем из ряда вон выходящий. За трапезой она весело болтала и не пыталась напускать на себя «вид вечной мученицы», как называл это Стивен. Выйдя из-за стола, она даже не заикнулась про то, что не мешало бы вымыть посуду. Стивен с Майклом так удивились, что машинально вымыли посуду без напоминаний.

Но не прошло и часа, как погода стала портиться. Для начала у Сары снова разыгралась сенная лихорадка, а это никому веселья не добавляет. Шмыгая носом и звонко чихая, сестра позвонила в свое агентство недвижимости и получила взбучку от шефа. Когда Сара положила трубку, она уже вся кипела. Потом она села готовить бумаги для нового клиента собирающегося приобрести недвижимость на северном склоне Уиррима, неподалеку от Стенбриджа. В десять часов сестра поехала забирать ключи и смотреть дом. В половине двенадцатого Сара вернулась мрачнее тучи. Осмотр прошел хуже некуда. И сенная лихорадка одолела ее с новой силой. Сара наорала на Майкла за то, что тот пристроил свои кроссовки на кухонный стол, а на Стивена — за то, что в неподходящее время зашел осведомиться насчет обеда.

— Я просто спросил, не хочешь ли ты пообедать! — оправдывался Стивен.

— Ага, а заодно уж и тебя покормить, да?! — рявкнула Сара.

— Ну, вообще-то я собирался сам его приготовить… — мягко и не совсем искренне возразил Стивен.

— Но теперь не будет! — предсказал Майкл.

— В любом случае я обедать не собираюсь! — ответила Сара с измученным видом.

— Ну и ладно, — миролюбиво согласился Стивен. — Как там твой осмотр дома?

Вот это он зря спросил. Теперь Стивен это понимал. На самом деле он и тогда догадывался, что не стоит задавать такой вопрос, но, наверно, надеялся, что сестра в кои-то веки поведет себя непредсказуемо. Надеялся напрасно. Когда скандал наконец затих, уже никто ни с кем не разговаривал. Обедать Сара ушла к себе в комнату. А потом вышла и сделала объявление.

— Сегодня к ужину придет Том! — сообщила она с вызывающим видом. — Так что, будьте любезны, не переворачивайте дом вверх дном.

— Ладно, ладно, — сказал Стивен.

— Святой отец! — хмыкнул Майкл. — Господу помолимся-а-а…

— Заткнись! — велела Сара. — Если вам это не нравится, можете пойти погулять. Мне все равно.

И хлопнула дверью. Майкл со Стивеном немного посидели молча в задумчивости. Потом Майкл сказал:

— Вообще-то она дело говорит. Глупо сидеть в четырех стенах в такую погоду. Я пошел на Уиррим. Пока!

И сбежал, взяв с собой пару яблок и роман из бабушкиного книжного шкафа. Эта чопорная пожилая леди питала неожиданное пристрастие к тому, что сама называла «романами с перчиком». Сперва Стивен, а теперь и Майкл откапывали в ее коллекции такие шедевры, которые сама бабушка им вряд ли позволила бы читать.

А Стивен просидел весь жаркий день дома. Но под вечер Сара внезапно взбодрилась и принялась пылесосить. Это его доконало. Монотонное гудение и напряженная атмосфера, царящая дома, наконец выгнали мальчика с велосипедом на улицу, в летний зной.

Зной висел над садом и колыхался мерцающим маревом, застилавшим массивные буки и лавровую изгородь. На часах Стивена было полшестого. Майкл там, на Уирриме, изжарится до угольков, если ему, конечно, не хватит ума спрятаться в тень. Может и не хватить… Поначалу Стивен испытал искушение повернуть направо, к дорожке, которая вела крутыми уступами к карьерам у подножия Уиррима. Но нет, в такую жару это было бы чересчур утомительно… «Что я, лошадь — так пахать?» — подумал Стивен, выруливая на дорогу, ведущую к Фордрейсу.


Дома деревушки Фордрейс теснились вокруг небольшого зеленого луга, вдоль которого круглый год, даже в разгар летней жары, струился довольно широкий ручей, питаемый дождевой водой со склонов Уиррима. С северной стороны деревню окаймлял густой лес из дубов и буков, известный под названием Рассет. Он тянулся вдоль подножия ближайшего из отрогов Уиррима. К востоку и к югу раскинулись древние пахотные земли. На некоторых из них и сейчас виднелись полоски, отмечающие средневековые крестьянские наделы. В это время года в полях густо колосилась пшеница. Сама деревня за все века своего существования разрослась мало. Она и теперь сохраняла свой старинный облик, если не считать квартала тесных кирпичных домишек за «Пасторским пабом». Квартал этот построили в начале восьмидесятых и до сих пор об этом жалели. Над лугом возвышалась церковь Святого Уиндема, над ручьем стояла «Старая мельница» (ныне чайная) с мельничным прудом и стайкой лоснящихся упитанных уток. Завершали картину школьное здание девятнадцатого века, маленькая библиотека и два магазина.

Стивен знал деревню как свои пять пальцев и чувствовал себя здесь как дома. Он много раз бывал тут еще в раннем детстве, когда семья навещала бабушку, и кое-что помнил из тех времен: магазин (в особенности пакетики леденцов ценой в пенни), уток и пыльную скуку обязательных воскресных проповедей. Но потом родители переехали далеко на север, Стивена и Майкла они взяли с собой, и визиты в Фордрейс почти прекратились. Сара с ними не поехала. Она решила остаться с бабушкой, присматривала за ней, пока та болела, потом нашла себе работу. Стивен отлично помнил, как довольна была сестра этой независимостью…

«А теперь мы снова свалились тебе на шею! — думал мальчик, катя вниз с холма. — То-то тебе радости!»

Стивен пристегнул велосипед к деревянному столбу на краю луга и побрел куда глаза глядят, обходя вопящих малышей и их изнывающих от жары родителей. Дойдя до универсального магазина мистера Пилата, Стивен зашел внутрь — там было хотя бы прохладно.

— Да, сэр? Чем могу служить?

Мистер Пилат был из тех торговцев, которые уверены, что покупатели должны быть так же энергичны и деловиты, как и они сами. Три из четырех стен его магазина от пола до высокого потолка были заставлены и увешаны разнообразными банками, бутылками, коробками и просто товарами без упаковки, тщательно разложенными по сортам и ранжиру. Это помещение напоминало Стивену египетский храм с таинственной прохладой и темными иероглифическими колоннами кетчупов и консервов, сурово восходящими ввысь и теряющимися во мраке.

Стивен назвал первое, что пришло в голову. Мистер Пилат не глядя потянулся за спину и добыл шоколадный батончик и банку из холодильника. При этом он не переставал улыбаться так, словно ждал, что теперь-то Стивен перечислит по-настоящему нужные товары, ради которых ему, мистеру Пилату, стоило бы беспокоиться.

— Что-нибудь еще, сэр? — осведомился он, подразумевая: «Вы ведь не рассчитываете, что этой фигни довольно? Вы посмотрите, какой у меня выбор, подумайте о том, сколько часов я убил, заказывая все это добро из Стенбриджа и раскладывая его ровными рядами! Ради вас ведь старался, сэр. И вот вы пришли — и ради чего? Купить какой-то несчастный «Сникерс» и «Фанту», и то мимоходом? По-моему, я имею право на большее!»

— Нет, спасибо, — сказал Стивен. — Больше ничего не надо.

Мистер Пилат вздохнул и пробил смехотворную сумму на своем старом кассовом аппарате.

— С вас пятьдесят семь пенсов, — сказал он и добавил: — Сэр.

Стивен протянул деньги и взял покупки. Отсчитывая сдачу, мистер Пилат вдруг добавил:

— Ну, вы у меня последний на сегодня. Закроюсь пораньше. Пойду к церкви.

— Зачем? — спросил Стивен. — Что случилось?

— В церковном дворе нашли старинный крест. В земле. Говорят, очень древний. Музейщица уже управилась, скоро будут поднимать. Он здоровенный! Кран пригнали.

— Похоже, на это стоит пойти посмотреть, — сказал Стивен.

— Да туда небось вся деревня сбежится! — Мистер Пилат откинул дверцу и вышел из-за прилавка. — Ваш приятель викарий носится кругами, как навозная муха. Доволен собой необычайно.

— Никакой он мне не приятель! — отрезал Стивен. — Вы меня, наверно, с кем-то путаете.

— Вы что, не ладите? Он, похоже, без ума от вашей сестрицы!

В магазине было прохладно, но щеки у Стивена все равно вспыхнули. Мистер Пилат сверкнул белозубой усмешкой и подтолкнул мальчика к выходу.

— Нет, лично я против него ничего не имею. Ну да, молодой. Пожалуй, чересчур энергичный. А у нас в здешних краях народ неповоротливый. Ничего, привыкнет, обтешется…

— До свидания, мистер Пилат, — прервал его Стивен.

Он вышел на луг. Торговец остался запирать магазин, а мальчик зашагал в сторону церкви. Церковная колокольня была залита розовым вечерним светом, а у невысокой стены церковного двора клубилась толпа народу. На дорожке стояла подъехавшая задом аварийная машина с лебедкой и краном. Стрела крана была развернута в глубь церковного двора.

Пересекая луг, Стивен успел до дна осушить свою банку с «Фантой». Он бросил жестянку в урну и ввинтился в ближайший проем в толпе. Стрела крана была протянута поперек длинной траншеи, туда свисали три толстых металлических троса. Вокруг траншеи стояло несколько рабочих, а неподалеку от них Том Обри что-то оживленно объяснял человеку с блокнотом и ручкой.

«Ишь как радуется! — подумал Стивен. — Ну все, теперь от него несколько недель спасу не будет».

В этот момент из траншеи по приставной лестнице выкарабкалась невысокая коренастая женщина, отдышалась и принялась командовать рабочими, стоящими вокруг. Стивен обернулся к своему соседу.

— Что они делают?

— Похоже, сейчас поднимать будут. Пора бы уже. Полдня тут торчу. Эта тетка все не разрешала поднимать, но теперь, похоже, ее все устраивает…

— Главное, чтоб не уронили, — сказал Стивен.

— Ага. Вон тот мужик — он, кажется, из «Вестника».

— А вы его видели? — спросил Стивен.

— Ага, подходил, заглядывал. Он, наверно, целую тонну весит! Один конец отвалился, но все равно завидная находка. То-то они все так суетятся…

Собеседник Стивена умолк, и мальчик обнаружил, что гул толпы стих. Воцарилась тишина. В тишине рабочие вылезли из ямы, Том с репортером отошли на безопасное расстояние, а тетка-археолог еще раз, озабоченно хмурясь, осмотрела тросы. Наконец и она отошла. В воздухе повисло ожидание.

Прораб кивнул. Человек в комбинезоне без рукавов перемахнул через стену, протолкался сквозь толпу и что-то подкрутил в лебедке. Все ждали. Стивен заметил стальную тележку вроде тех, какие можно видеть на вокзале, только более массивную, стоящую наготове возле траншеи. Тележка была застелена полиэтиленом.

— Валяй, Чарли! — сказал прораб и сплюнул сигарету через плечо в траншею.

Человек у лебедки кивнул и нажал кнопку. В лебедке что-то зажужжало, закрутился барабан, и тросы начали натягиваться. Они напряглись, как струна, потом что-то дернулось, и барабан зажужжал чуть громче.

Толпа хранила молчание. Слышалось только гудение мотора лебедки.

И вот из траншеи показался крест. Он был весь облеплен глиной и в длину больше человеческого роста. Находка была надежно обмотана тросами, двумя — в нижней части и одним — за верхний конец. Рыжая глина делала очертания креста неправильными и корявыми. Одного конца недоставало, он был обломан у самого края каменного круга. Когда крест подняли в воздух, Стивену вдруг вспомнились фильмы о спасателях: как безвольно поникшие тела жертв снимают с какого-нибудь скального карниза или выдергивают из моря вертолетом. Стивен обнаружил, что затаил дыхание — и что дыхание затаил не только он. Вся толпа не дыша следила за крестом. Все были молчаливы и суровы. Даже Том перестал улыбаться и озабоченно поджал губы.

Минуты через две ровного гудения Чарли еще раз нажал кнопку. Крест завис над траншеей, футах в двух над поверхностью земли. Крановщик, ни слова не говоря, потянул рычаг, и крест двинулся влево. Поначалу стрела дернулась слишком резко. Крест сильно мотнуло в сторону, и он принялся угрожающе раскачиваться. Один из тросов сдвинулся в сторону конца перекладины. Чарли, побледневший, с выпученными глазами, замедлил движение стрелы. Мало-помалу колебания креста ослабевали и наконец сделались почти незаметными. Теперь он оказался над тележкой, завис всего в нескольких дюймах над ней. Никто по-прежнему не произносил ни слова.

— Отлично, Чарли! Давай опускай! — крикнул прораб хриплым от волнения голосом.

Чарли принялся стравливать тросы, и крест лег на тележку. Мотор затих. Толпа дружно выдохнула. Стивен обнаружил, что футболка у него мокрая от пота.

Без единого слова, как будто очнувшись от заклятия, люди стали расходиться. За стеной Том хлопал прораба по спине, а рабочие откупоривали банки с пивом. Стивен поспешно зашагал прочь. После пережитого напряжения он ощутил потребность в том, чтобы двигаться. Две минуты спустя он оседлал свой велосипед и заработал педалями что было сил.

Глава 5

Майкл открыл глаза. Боль, которая ослепила его час тому назад, вернулась снова, но уже не такая резкая — она как будто выдохлась.

Мальчик расслабил сощуренные веки и впервые огляделся вокруг. Он по-прежнему сидел на дне ложбины в окружении кустов папоротника, валунов разной величины и травяных кочек. В небе висела пара рваных облачков. Все точно так же, как тогда, когда он — сто лет тому назад! — отложил книжку и закрыл глаза. Все точно так же… и в то же время все переменилось. Мир вокруг словно подкрасили багровым. Сухая, некогда желтая трава теперь выглядела тускло-красной. Небо, прежде голубое, висело над головой серым куполом кованого металла, слегка тронутым розовым. Все летнее разноцветье как будто смыло.

Майкл ощупал себе голову, потом осторожно надавил на горящие веки и невольно отдернул пальцы — он чуть не обжегся. Он снова посмотрел вокруг — вид не изменился. Все казалось странно плоским, как плохо нарисованная картинка, лишенная перспективы. Майкл никогда прежде не замечал, насколько объемен мир — до тех пор, пока этот объем не исчез. Теперь его ужасно не хватало. Мальчик мимоходом подумал, не опасно ли будет спускаться с горы в таком состоянии… Но в сущности, ему было безразлично. Хуже все равно некуда.

На самом деле состояние было странное. Физически он ощущал себя сильнее, чем раньше, что удивительно: жара никуда не делась, солнце припекало по-прежнему. Однако внезапный прилив сил волной разошелся по телу. В голове прояснилось, и перестало трясти.

Мальчик встал на ноги и побрел прочь. Все продолжало выглядеть плоским. Пару раз он неправильно определял расстояние до камня или кочки и спотыкался, но в целом его новое зрение оказалось не настолько предательским, как он сам опасался, и вскоре ему удалось благополучно добраться до хребта. Майкл остановился, чтобы сосредоточиться на своем самочувствии.

Чувствовал он себя хорошо. Прямо-таки отлично. Видимо, полезно было пройтись. Если бы еще и зре…

По противоположному склону ложбины пробежал кролик, миновал уступ и скрылся из виду. Майкл застыл на месте, сердце его отчаянно заколотилось.

Кролик выглядел призрачным!

Зверек бежал быстро, Майкл наблюдал за ним буквально пару секунд, не больше, но этого хватило, чтобы осознать, что не так.

Он видел кролика насквозь!

Хотя все происходило на открытом месте, кролик был почти невидим в багрово-сером мареве, застилавшем глаза Майкла. Мальчик отчетливо различил силуэт зверька, длинные уши, мелькающие лапки… Но куда делось то, из чего состоял кролик, где плоть, кости и шкурка? Майкл отчетливо видел сквозь его тело траву на склоне. А что это за хрустальный блеск на месте головы? Что за остроугольный предмет, выделяющийся на фоне тусклого красно-серого мира, точно жемчужина, оброненная в грязь?

Майкл потряс головой. Солнечный удар. Вспомни, Стивен тогда тоже бредил! Все это неважно. Надо добраться домой. Мальчик поспешно повернулся спиной к ложбине и принялся спускаться вниз по восточному склону Уиррима, огибая провалы на месте старых рудников и курганы, поросшие невысокой травой.

Пять минут спустя он увидел еще кое-что и окончательно убедился, что сошел с ума.

Навстречу ему по тропинке, которая изящной дугой спускалась в сторону Фордрейса, поднимались две фигуры. Когда они показались из-за поворота, до них было несколько сотен ярдов. Они шли рядом, рука об руку. Нижние половины их тел почему-то выглядели расплывчатыми. Майкл обнаружил, что совершенно не может разглядеть их ноги, но ему и так было не до того — в такой ужас повергли его головы идущих.

Головы у них были овечьи.

Длинные, заостренные овечьи ушки, тупые, глупые мордочки с раздвоенными губами. И все выражение у них было овечье: мирное, дружелюбное и глуповатое. Однако, если не считать внешнего вида и выражения, Майкл никогда в жизни не видел ничего менее похожего на овец.

Эти головы представляли собой великолепный узор из движущихся огоньков. Они мерцали и переливались, точно рыбья чешуя или грани бриллианта. Когда странные создания подошли ближе, Майкл обнаружил, что их поверхность представляет собой поток меняющихся цветов. Цвета клубились, исчезали и появлялись вновь в непрерывном движении. Очертания голов размывал яркий нимб, но, несмотря на это, они все равно выглядели четче, реальнее и объемнее, чем все, что Майклу доводилось видеть прежде. Мальчик застыл на месте и глазел на них, не в силах отвести взгляда.

— Добрый вечер! — сказала левая голова.

— Привет! — сказала правая.

Мужской голос. И женский. Они прошли мимо, до Майкла донесся аромат духов, он различил хруст камешков на тропинке. Он услышал, точно во сне, как левая голова сказала правой, коснувшись овечьими губами овечьего уха:

— Экий приветливый парнишка!

Ирония была вполне человеческая.

Майкл смотрел им вслед, разинув рот. Потом моргнул. И как будто отдернули занавеску — все изменилось. Небо снова стало голубым, трава сделалась привычной желто-зеленой, а две фигуры оказались самыми обычными мужчиной и женщиной, которые гуляли, сдвинув головы слишком тесно, чтобы любоваться пейзажем.

И тогда Майкл бросился бежать. Он понесся вниз в ужасе, который не давал обращать внимание на дорогу или задумываться об опасных обрывах. Он бежал, боясь моргнуть снова — вдруг мир тогда опять изменится. Папоротники хлестали его по ногам, от встречного ветра глаза наполнились слезами. В конце концов Майкл запнулся о корень, рухнул на тропу и покатился вниз, вниз, вниз, пока наконец жесткий папоротник не остановил падение и не сомкнулся над ним.

Глава 6

Когда мистер Кливер заглянул в церковь, он обнаружил Тома в ризнице. Викарий, сменив церковное облачение на легкий костюм, смывал с поверхности креста остатки глины.

Восьмерым рабочим и одному священнику стоило немалых трудов провезти тележку вдоль церкви и вкатить ее через главный вход. Это и впрямь была «адова работенка», как выражался мистер Пердью. Однако на этом настояла миссис Трафтон из музея. Перед тем как уехать в Стоунмаркет, она потребовала, чтобы крест хранился в запертом помещении, и никакие возражения, стоны и ругань не помогли. Поэтому крест был водворен в ризницу, и теперь Том мог спокойно созерцать свою добычу.

— Святые небеса! Викарий, да вы никак полы сами моете? — воскликнул мистер Кливер, входя в церковь, и расплылся в улыбке.

— Да нет, мистер Кливер, просто глину смываю.

Том только теперь заметил ручейки рыжей воды, ползущие между плитами пола.

— Хотел получше разглядеть узоры на нашей находке.

— Ну да, разумеется. Не возражаете, если я тоже гляну? В совете только об этом и разговору, я просто не мог не прийти посмотреть. По слухам, вещь просто уникальная.

— Конечно, конечно.

Том отступил назад, вытирая руки полотенцем.

Он смотрел, как мистер Кливер идет в его сторону, как всегда невольно обращая внимание на плавность и сдержанную мощь его движений. Член приходского совета был мужчина крупный — высокий, с лысеющим лбом, бледно-голубыми глазами и улыбкой, которая зарождалась как-то невнятно, а потом растекалась по всему лицу, словно у Чеширского Кота. Запоминающаяся была улыбка. Тому регулярно приходилось видеть ее, общаясь с мистером Кливером, — тот, помимо того что состоял в приходском совете, возглавлял также молодежное объединение и председательствовал еще в нескольких местных обществах. Он излучал энергию и решимость. В деревне он пользовался популярностью.

Том обычно относился к мистеру Кливеру с опаской, но отдавал себе отчет, что никаких причин для опасений нет — скорее всего, он просто завидует… Вот и сейчас в нем шевельнулось то же неприятное чувство. «Ну да, конечно, ему непременно нужно было явиться сюда! Почему он не мог подождать до завтра, как все остальные?»

Мистер Кливер остановился по другую сторону тележки, не сводя глаз с большого креста, распростертого между ними. В прихотливых, переплетающихся каменных завитках еще блестела вода.

— Так-так… — сказал он. — Так-так…

И довольно долго ничего больше не говорил. Том бросил губку в ведро и тоже остался стоять, глядя на крест.

Поначалу у него рябило в глазах от всех этих спиралей и завитушек, но, промывая губкой выемки и впадины и мало-помалу оттирая уирримскую глину, он все отчетливее различал суть узора.

Все линии резьбы вели к центру креста, внутрь круга, к перекрестью. Там было изображено причудливо изогнувшееся животное, обвивающее само себя бесчисленными петлями. Рисунок был настолько стилизованным, что среди извивов лентообразного туловища узнавались лишь отдельные части тела. Вот лапа, протянутая к обломку левого конца креста. На лапе — два длинных изогнутых когтя, похожих на птичьи, растопыренных то ли для обороны, то ли для нападения. Вот еще лапа и коготь в нижней части круга. А вот, очевидно, нечто вроде хвоста, увенчанного несколькими тонкими шипами, которые торчали во всех направлениях, — однако же и хвост был аккуратно вплетен в изгибы тела. Все это выглядело почти абстракцией — только очертания головы подсказывали Тому, что это все же некое животное. Голова была опущена, в раскрытой пасти зажата одна из петель тела. Просматривались большой глаз, длинная морда и множество острых зубов.

«Явно не травоядный зверь!» — подумал Том.

За пределами круга крест был исчерчен извилистыми линиями, идущими вдоль всех трех уцелевших концов. Там и сям виднелись маленькие веточки, заканчивающиеся какими-то шариками — должно быть, листьями или почками. На нижнем конце крестовины линии оплетали два длинных тонких копья, скрещенных посередине. Острия копий почти касались круга.

У самого круга линии расходились в сторону; на небольшом пространстве между ними был высечен абстрактный символ. Наверху — треугольник, внизу — несколько волнистых черточек, которые соединялись, образуя нечто вроде искривленной короны. Символ справа явно был глазом.

— Великолепно! — выдохнул мистер Кливер.

— Потрясающая вещь, — согласился Том. — Интересно, какого он века?

— Думаю, это кельтская работа, почти наверняка, — уверенно сказал мистер Кливер. — Судя по кругу. Но стиль в целом очень необычный. Никогда раньше не видел ничего подобного, даже в Лондоне.

Мистер Кливер был председателем археологического кружка прихода Фордрейс и иногда организовывал экскурсии. Он бережно коснулся края креста.

— Какое изящество! Чрезвычайно тонкая работа.

— И довольно странная символика, — заметил Том. — Все эти рисунки внутри и снаружи круга…

— Да-да. Как вы думаете, что они означают? — спросил мистер Кливер, глядя на Тома оценивающе и слегка насмешливо.

Том уловил усмешку во взгляде и почувствовал, как растет раздражение. Он снова перевел взгляд на крест.

— Существо внутри круга, — начал он, — по всей видимости, может символизировать дьявола. Его часто изображают в образе дракона либо змея. На некоторых нортумберлендских крестах встречаются подобные изображения, если я правильно помню…

— Ну, на этих крестах с христианством зачастую сливаются северные мифы! — перебил мистер Кливер. — Впрочем, надо признаться, тут действительно наблюдается смешение идей… Так вы думаете, это Старый Ник?[2]

— Но такая мысль сама напрашивается, — сказал Том. — Разумеется, для вас, мистер Кливер, это, должно быть, чересчур очевидно… Но я — скромный священнослужитель, и, увы, подобные вещи — первое, что приходит мне на ум.

Он мысленно выругал себя за то, что не совладал с эмоциями.

— Так что круг — ну, разумеется, и крест в целом — служит для того, чтобы сковывать и удерживать злую силу.

— Хорошая идея. Она мне нравится! — сказал мистер Кливер.

— Но что означают эти символы — треугольник, и глаз, и вот эта штука внизу, — понятия не имею. Быть может, глаз символизирует Бдение, если уж мы говорим о средствах противостояния Врагу, а это тогда могла бы быть корона, но к чему тут она? И треугольник? Не знаю.

Мистер Кливер улыбнулся.

— Да, это все действительно очень загадочно.

В его улыбке снова проскользнула тень лукавой насмешки, которая так бесила Тома.

— Ну, а какой теории придерживаетесь вы? — осведомился он, не желая и дальше плясать под дудку советника.

— Хотелось бы найти недостающую часть, — сказал мистер Кливер. — Весьма жаль, что она потерялась. Как вы думаете, она до сих пор где-нибудь там, в земле?

— Почти наверняка, — откликнулся Том. — Могу побиться об заклад. Люди мистера Пердью пробовали его искать, но было уже темновато, и к тому же земля, вероятно, осела за все эти годы, что он там пролежал… Завтра поищем — если, конечно, музейщики нас не опередят.

— Что за музейщики?! — резко осведомился мистер Кливер, но в эту минуту под сводами церкви послышались шаги и появилась Элизабет Прайс со своим портфелем.

— Я ухожу, Том! — сообщила она. — Господи, ну и духотища тут… Здравствуйте, мистер Кливер. Ну, как вам наша добыча?

— Совершенно фантастическая вещь, мисс Прайс. Очень важная находка. И все благодаря нашему доброму викарию!

— Вот-вот, — подтвердила Элизабет. — Вы молодец, Том. Послушайте, только что звонила ваша подружка Сара. Она говорит, что вы опаздываете, но не вы один — Майкла тоже еще нет дома. Он весь день бродит где-то на Уирриме. Если он не вернется в ближайшее время, она начнет беспокоиться, но если в ближайшее время не приедете вы, она рассердится!

Том взглянул на часы, надеясь, что этот жест не слишком выдал его нетерпение.

— Тьфу ты, я действительно опоздал! Спасибо, Элизабет. До завтра.

— Не за что! — Староста направилась к дверям. — Пойду купаться, а то я как вареная. А еще говорят, что в церквях прохладно! Не забудьте про ту женщину из музея, Том. Она приедет в одиннадцать. Ну, до завтра! До свидания, мистер Кливер!

Том проводил ее взглядом, потом снова взглянул на часы. Надо было бежать. Но тут он обнаружил, что мистер Кливер весьма пристально глядит на него.

— Приятная девушка… — заметил мистер Кливер. — Так что это за музейщики? Уж не хотят ли они прибрать к рукам нашу находку?

— Не думаю, мистер Кливер. Это все-таки предмет культа, найденный на церковной земле.

— Ну, с музейщиками всегда все не так просто, уж можете мне поверить. Берегитесь, а то захапают они крест себе, глазом не успеете моргнуть!

— Был разговор о том, чтобы отвезти крест в Четтон на экспертизу. На время, я так понимаю.

— Черт побери, я так и знал! — Мистер Кливер побагровел от ярости и даже стиснул кулаки. — Простите, викарий, просто мне уже приходилось иметь дело с этим народом. Нас всех просто вынесут за скобки. Его будут несколько месяцев изучать в какой-нибудь стерильной лаборатории, а потом мы увидим его только на выставке! Вполне в их духе, черт возьми!

— Ну, я уверен, все не так плохо, — возразил Том, хотя мысль о том, что его могут лишить драгоценной находки, ему самому пришлась не по нутру. — В крайнем случае обратимся к епископу…

Внезапно церковь наполнилась резким и сумбурным трезвоном. Том вздрогнул и умолк. Он не сразу сообразил, откуда исходит этот звон, но потом понял — из-за балки в боковом нефе.

— Пожарная сигнализация! — воскликнул он. — Но вроде бы ничего не горит…

— Наверное, ложное срабатывание, — предположил мистер Кливер, чей гнев, похоже, рассеялся. — Пойдите отключите сигнал, а я проверю здание.

Том послушался. Сигнализация поначалу отказалась верить, что тревога ложная, и принималась трезвонить каждый раз, как викарий снова ее включал.

— Должно быть, аккумуляторы барахлят, — предположил вернувшийся и не обнаруживший никаких признаков возгорания мистер Кливер.

— А может, это все из-за жары, — сказал Том. — В первый раз такое случилось!

Он еще раз попробовал включить сигнализацию. На этот раз все было тихо.

— Еще одна загадка, требующая решения, — задумчиво произнес мистер Кливер. — Ладно, викарий, не буду вас задерживать. Я понимаю, у вас встреча…

Том угрюмо взглянул на часы.

— Да, мистер Кливер, мне действительно пора бежать! Если хотите повнимательнее рассмотреть крест, приходите завтра.

Мистер Кливер снова стоял, глядя на древнюю находку. Он поднял голову — лицо у него было странное, как будто он только что проснулся.

— Спасибо, викарий. Я приду. Доброй ночи.

Он удалился быстрым шагом, а Том побежал проверять окна в ризнице и кабинетах. Опять он опаздывает к Саре! Она будет недовольна. Объяснила ли Элизабет, из-за чего он задерживается? Причина была уважительная, но их с Сарой отношения в последнее время оставляли желать лучшего, что весьма забавляло ее братцев-остолопов.

«Ладно, ладно! — думал преподобный Том, торопясь по проходу к главному входу, с ключами в одной руке и пиджаком в другой. — Что-то она скажет, когда услышит про крест!»

Глава 7

Сара сидела в полумраке гостиной, глядя в распахнутое окно на сгущающиеся сумерки. Она пребывала в неподвижности так долго, что почти слилась с окружающими черно-серыми силуэтами мебели. Только ее тревога выделяла девушку среди окружающих бездушных предметов.

За окнами наступающая ночь скрывала многочисленные опасности Уиррима: ямы, провалы, неогороженные расселины, предательские горные луга, внезапно приводящие к обрыву или ущелью. С одного из таких обрывов Сара как-то раз видела труп овцы: красно-белые лохмотья, свисающие с уступа далеко внизу.

Ей ни разу не пришло в голову усомниться в предчувствиях, что мало-помалу нарастали у нее в душе всю вторую половину дня. Слишком свежи еще были воспоминания: всего десять месяцев миновало с той ночи, когда черный лед на горной дороге попался под колеса и братья остались на ее попечении. Это произошло в двухстах милях отсюда, но Сара в тот момент проснулась в слезах…

Тогда страх был сильнее и острее. Сейчас ее терзала всего лишь тревога, смутная и неопределенная. Ясно было одно: что-то не так с Майклом…

Спускалась ночь. Майкла до сих пор не было. И Том все не появлялся.

Взрыв смеха за окном, в соседнем трактире «Волшебная обезьяна», отдался в гостиной насмешливым эхом. Сара невольно вздрогнула.

Внезапно включился свет. Девушка зажмурилась и затрясла головой. Из кухни появился Стивен с бутербродом в руках.

— Не волнуйся, сестренка, — сказал он. — Все с ним будет в порядке. Я совершенно уверен.

Сара ничего не ответила. Стивен уселся неподалеку от нее и снова попытался отвлечь ее разговором:

— Ты смотри, осторожнее! А то как бы Том не нарушил свои обеты.

Сара нахмурилась.

— Что-что?

— Ты классно смотришься! — пояснил Стивен с дивана.

Он не кривил душой. Блузка и шорты Сары были подобраны со вкусом и сидели на ней отлично — да и было на чем. Однако настроения девушки его слова не изменили.

— Много ты понимаешь! — буркнула она, глядя в окно.

— Это был комплимент! Ты и вправду хорошенькая.

Стивен незаметно пожал плечами и взял журнал.

— Он ведь часто опаздывает, верно?

— Кто? Слушай, хватит о нем болтать, а? Я сейчас больше беспокоюсь из-за Майкла! Скоро совсем стемнеет.

— Сара, сейчас середина лета. До полной темноты еще несколько часов. Он отправился на долгую прогулку и вернется, когда ему заблагорассудится. Вдруг он решил обойти вокруг всего Уиррима. Не психуй. Может, оно и к лучшему.

— Ты о чем?

— Ну, ты же понимаешь…

— Ничего я не понимаю! Что ты имеешь в виду?

Стивен поерзал. Ему сделалось не по себе. Наверное, зря он это сказал…

— Ну, я имею в виду, что я, конечно, не слишком в ладах с Томом, но Майкл с ним не ладит вообще.

Сара застыла у окна.

— Неправда! Том Майкла любит!

— Чепуха. Ну, как бы то ни было, в любом случае Майкл Тома не любит. Может, он потому и опаздывает. К тому же ты сама говорила, что тебе все равно.

Воцарилось ледяное молчание. Стивен невозмутимо читал журнал. Сара заставила себя заварить чай. Через десять минут, когда небо превратилось в холодную темно-синюю завесу, на фоне которой высилась черная громада Уиррима, на дороге послышался шум мотора — это подъехал преподобный Том Обри.

— Извини, — сказал Том, когда Сара молча отворила ему дверь. — У меня была уважительная причина! Привет, Стивен.

— Привет, — отозвался Стивен.

— Как дела, Сара? — Том чмокнул ее в нехотя подставленную щеку.

— Я беспокоюсь. Майкла до сих пор нет.

— Я как раз собирался спросить… — сказал Том, жалея, что не заговорил об этом сразу. — И давно его нет?

— Да уже с неделю, — ответил Стивен. — В прошлый вторник он ушел на гору. У него был странный, затравленный вид, и он взял с собой заряженный дробовик. Да, на шее у него была петля. Как вы думаете, есть у Сары причины беспокоиться?

— С обеда, — не обращая внимания на брата, ответила викарию Сара. — И я не напрасно тревожусь. Он пропустил полдник и ужин!

— Ну, не думаю, что это такой уж серьезный повод для тревоги, — сказал Том, поглощенный своими собственными новостями. — Либо гуляет где-нибудь, либо отправился в Малый Четтон в кино. Не стоит беспокоиться. Стемнеет еще нескоро.

— Вот-вот, и я о том же, — подтвердил Стивен.

— Но где бы он ни был, — продолжал Том, садясь в кресло и усаживая Сару на подлокотник рядом с собой, — он пропустил немало интересного. В нашей церкви сегодня стоило побывать! Ни за что не догадаетесь, что случилось.

— Я уже знаю, — коротко ответила Сара. — Твоя подружка Элизабет мне все рассказала. Она говорила так, как будто запыхалась.

— У-у… — разочарованно протянул Том: он-то так надеялся ее удивить… — Ну ладно, тогда не буду докучать тебе рассказом.

— Да докучай, пожалуйста, — любезно предложила Сара. — Он действительно такой древний?

— Кельтский, судя по всему.

— И сколько же ему должно быть лет?

— Больше тысячи.

— Недурно! Должно быть, он древнее самой церкви…

— Ну, на этом месте давно стояло культовое сооружение, задолго до того, как возвели нынешнюю церковь. А церковь построили в одиннадцатом веке… Подробностей я не знаю, но Элизабет собиралась провести небольшое исследование. Мне полагается знать такие вещи — у нас ведь теперь имеется достопримечательность, а я как-никак здешний викарий.

Сара внезапно вскочила с подлокотника.

— Темнеет уже! Я хочу, чтобы вы оба пошли искать Майкла.

— Сара, ты в своем уме? — воскликнул Стивен.

Том нахмурился.

— Я только что приехал и… — начал он и осекся.

Снаружи, на дорожке, послышались шаги. Человек шел медленно, шаркая ногами.

Сара зажгла свет на крыльце, одновременно распахнув дверь. На полпути к дому они увидели мальчишескую фигурку; бледное лицо было залито желтым электрическим светом.

— Привет, Сара. Не могла бы ты это выключить на фиг, а?

Все трое не сводили глаз с Майкла, пока тот взбирался на крыльцо. Мальчик двигался медленно, устало сутулясь, и, когда он ухватился за дверной косяк, руки у него тряслись. В желтом свете лампочки лицо его выглядело совершенно белым, вокруг глаз залегли жуткие багрово-крапчатые круги. Больше всего пугало то, что глаза у Майкла были плотно зажмурены, но при этом на губах играла улыбка.

— Привет, Сара, — повторил он. — Ты одна дома или святой отец тоже тут? Извини, что не преклоняю колени: меня слегка шатает.

Он ввалился в дом, на ходу нащупывая кнопку выключателя.

— Свет немножко ярковат, но так я в порядке, честное слово. У меня просто солнечный удар, помнишь, как у Стивена был?

Стивен молча взял брата под руку и довел его до дивана. Майкл буквально рухнул на диван и удовлетворенно вздохнул.

— Да, так гораздо лучше, — сказал он. — Теперь мне не хватает только ванны!

И он негромко рассмеялся себе под нос. Сара всхлипнула и зажала рот ладонью.

— Сара, вызови доктора, — сказал Том. Голос у него сделался резким.

Сара не шелохнулась.

— Почему он смеется? — спросила она. — Отчего?

— Ты на его глаза посмотри! — Том наклонился над Майклом и пристально посмотрел на него вблизи. — Вызови доктора, немедленно!

— Он говорит, у него солнечный удар, — сказал Стивен. Ему совершенно не понравился тон викария. — Он просто слишком долго пробыл на солнце. Вы же знаете, какая сегодня была жарища. Может быть, его просто нужно остудить?

— Он не перегрелся. — Том рывком распрямился. — Последствия солнечного удара выглядят не так. Я не настолько далек от мира сего, как ты думаешь, Стивен.

— Что ты имеешь в виду, Том?.. — начала Сара, но Стивен ее перебил.

— Да откуда вы вообще знаете, как выглядят пострадавшие от солнечного удара? — рявкнул он. — И кто вы такой, чтобы делать всякие гнусные намеки? Чей это дом, в конце концов, ваш, что ли?

— Это мой дом, — вмешалась Сара. — Заткнись, Стивен.

С дивана донесся пронзительный смех.

— Это все замечательно, — сказал Майкл, — но, может быть, кто-нибудь все-таки приготовит мне ванну?

Ненадолго воцарилось молчание. Потом Том, задержавший было дыхание, резко выдохнул.

— Если вы не хотите вызывать доктора, — сказал он, — я его сам вызову!

Пока Том набирал номер, Стивен ухватил Сару за руку, так сильно, что она ахнула, и притянул ее к себе.

— Он думает, что Майкл чем-то накачался! — зашипел он ей в ухо. — Наркотиками или чем-то в этом духе. Ты слышала, каким тоном он заговорил? Сара, скажи ему, что это неправда!

Сестра ничего не ответила, но плечи у нее затряслись. Стивен не разжимал руку.

— Вполне в его духе, думать о нас всякие гадости! Кем он себя вообразил? Он не имеет права решать за нас! И в любом случае Майкл не станет травиться всякой гадостью! Ты же знаешь, что это неправда. Скажи ему! Скажи ему, что он ошибается, Сара, а не то я заставлю его пожалеть об этом!

— Господи, что же с ним такое? — простонала Сара. — Отчего он глаз не открывает?

На диване послышалось шевеление. Майкл приподнялся, опираясь на руку и положив подбородок на спинку дивана, так, что его лицо было обращено в сторону комнаты. Он все еще жмурился, и верхняя губа у него задралась, обнажая зубы.

— Понимаешь, Сара, дело в том, что я себе не доверяю. Со мной все в порядке, но я повидал кое-что странное и не хочу снова пугаться. Все дело только в этом. Стивен редко говорит что-нибудь разумное, но тут он прав. А твой святоша гонит. Знаешь, что я тебе скажу: хотел бы я посмотреть, как он выглядит! Я могу тебе сказать, какой он в душе, едва взглянув на него.

Сара тихо заплакала. Плечи у нее вздрагивали. Стивен неуклюже попытался приобнять ее, но девушка стряхнула его руку. В комнату вошел Том.

— Доктор сейчас будет, — сказал он. — Ничего, Сара, все образуется. Иди сюда.

Он обнял ее, и она растерянно приникла к нему.

Стивен подошел поближе к брату и осмотрел его одежду. Он впервые заметил, что шорты и футболка Майкла усеяны крохотными черными отметинами. Он нахмурился, принюхался — и ощутил слабый запах дыма. Огонь…

— Господи Иисусе, Майкл, — прошептал он, — где тебя носило, черт побери?

Майкл, не раскрывая глаз, протянул руку и коснулся его груди.

— Стивен, — прошептал он, — я тебе клянусь, я сегодня ничего не делал, просто спал на Уирриме. Я покажу тебе то место, если захочешь. Но там что-то странное… Я бы тебе первому рассказал, но просто не могу себя заставить поделиться этим…

Он умолк. Стивен подался ближе и поймал руку брата, когда та упала.

— Майки, ты можешь мне все рассказать! Быстрее, они идут сюда… Так в чем дело, Майки?

Майкл ответил не сразу. Стивену сделалось страшно от его молчания. Но брат снова заговорил, и голос его звучал громче и увереннее.

— Я просто задумался… Я лучше посмотрю. Все равно ведь придется, рано или поздно. И лучше я посмотрю на тебя. В тебе я более или менее уверен. А потом, прошло уже несколько часов, может быть, оно больше не действует…

— Извини, — сказал Стивен, — я тебя не понимаю.

— А тебе и не нужно пока ничего понимать. Не обижайся. Слушай, отойди чуть подальше, а? Я не хочу, чтобы ты был слишком близко, когда я открою глаза.

— А я думал, для тебя свет слишком яркий.

— Да нет, Стив, я свободно могу открыть глаза. Мне все это время хотелось их открыть. Ужасно хотелось. Ты просто не представляешь, как они чешутся. Мне просто страшно. Я их приоткрывал только чуть-чуть, чтобы видеть дорогу. И пока, слава богу, все выглядело нормально.

— Так в чем же проблема?

— Я не видел никого из людей. В этом все дело. От этого все зависит. Остальное-то почти не меняется. Ну ладно. Я их открою. Ты просто смотри на меня. Больше ничего делать не надо.

Стивен остался стоять на коленях в паре футов от брата. Не похоже было, что Майкл не в себе, но все, что он говорил, звучало как полная бессмыслица. Однако сам он явно видел в своих словах некую логику. У Стивена возникло нехорошее ощущение, что именно так и выглядит безумие. Майкл дрожал всем телом. Его рука, лежавшая на сиденье дивана, была стиснута в кулак так, что костяшки побелели. Веки его вздрогнули дважды, и покрасневшая кожа вокруг них затрепетала. Стивен видел, что брат набирается храбрости, чтобы открыть глаза, и пока что храбрости ему не хватает. Он машинально взял Майкла за руку.

— Все в порядке, Майки, — сказал он. — Это я, ты же знаешь.

Майкл открыл глаза. Стивен не знал, что он ожидал увидеть, но тем не менее обнаружил, что окаменел от напряжения. Глаза у Майкла оказались вполне нормальные: коричневые радужки, широкие зрачки… немного красноватые белки, но в целом — глаза как глаза.

Пожалуй, это было облегчение. Стивен с шумом выдохнул, лицо его расплылось в дурацкой улыбке, и Майкл, который сосредоточенно смотрел на него, улыбнулся в ответ.

— Все в порядке, — медленно произнес он. — Ну, слава богу!

Но тут он моргнул, и Стивену показалось, что в глубине глаз брата что-то сдвинулось, словно на миг отдернули завесу, и он увидел перед собой два стеклянных шарика, внутри которых стремительно вращались алые вихри.

Это длилось всего мгновение.

Потом Майкл завопил.

День второй

Глава 8

Зазвонил телефон. Звук проник глубоко на дно его снов, однако же потребовалось несколько звонков, чтобы наконец его разбудить. Не раскрывая заспанных глаз, он трясущейся рукой нащупал трубку и поднес ее к уху.

— Сара? — прохрипел он. — Что он еще натворил?

— Извините, Том. — Голос был совсем не Сары, ровный, но настойчивый. — Извините, Том, это Элизабет.

Элизабет Прайс? Сколько же сейчас времени?

— Извините, что я вас бужу. Но дело важное.

— А сколько времени?

— Полшестого утра. Том, подойдите, пожалуйста, к церкви. Полиция уже на месте.

— Полиция?

Том сел в кровати. Бледные лучи рассвета уже пробивались по краям занавесок.

— В церковь вломились. Кто-то выбил дверь бокового придела.

— Что-о?! — Том спустил ноги с кровати и принялся растирать щеку, которая зачесалась на нервной почве. — Что украли?!

— Вроде бы ничего, насколько я вижу. Но вам все-таки лучше подойти сюда.

— Иду-иду!

На то, чтобы одеться, ушло не больше пары минут. Том натянул брюки, те самые, что снял всего три часа назад. Что за скоты, кому могло прийти в голову вломиться в церковь? Что ничего не украли — это, конечно, хорошо… но наверняка там разрисовали стены, помочились на алтарь или еще что-нибудь… Вот негодники! Преподобный Том хлопнул дверью и помчался по росистой траве к стене церковного двора, не обращая внимания на промокшие ноги. Он перемахнул через стену и тридцать секунд спустя уже разглядывал взломанную дверь у бокового придела нормандской постройки.

Элизабет стояла рядом с констеблем Верноном, который сидел на корточках у двери и изучал ее сощуренными глазами специалиста.

— Что здесь произошло, Джо? Что они повредили?

— Если вы про дверь, то, должно быть, по ней врезали изо всех сил чем-нибудь тяжелым. — Констебль удовлетворенно хмыкнул и выпрямился. — Засов сломан пополам ударом снаружи. Я вижу, замок вы поставить так и не потрудились?

— Нет, Джо, не потрудились. — Том пощупал длинные белые щепки, торчащие из засова. — На протяжении веков хватало этого засова.

Он не преувеличивал и не кривил душой. Засов ходил в железных скобах с внутренней стороны двери и задвигался в выемки, вырубленные в каменной арке. За сотни лет он сделался гладким как мрамор и черным как уголь. А теперь сломался, точно спичка.

— В церкви вроде бы все в порядке, — произнесла Элизабет у него за спиной. — Я сперва подумала было, что они хотели похитить крест, но он, разумеется, слишком тяжелый.

Крест! Том похолодел. От всех этих событий в семействе Сары вчерашнее радостное возбуждение выветрилось начисто. Он совсем забыл про крест. Разумеется, это не могло быть совпадением, никак не могло! Наверное, Элизабет чего-то не заметила… Он пробежал через церковь и влетел в ризницу. Шаги отдавались эхом под сводами. Крест по-прежнему лежал на тележке, но каменный пол вокруг был заляпан бурыми пятнами.

«О господи! — подумал Том. — Что они тут творили?!»

Внезапно он увидел ведро с грязной водой, вчерашнюю губку, всю в глине, и вздохнул с облегчением, удивляясь собственной глупости.

Элизабет вошла в ризницу следом за ним.

— Все в порядке, Том, — сказала она, положив руку ему на плечо. — Крест никто не трогал.

Да, в самом деле. В утреннем церковном полумраке очертания креста были видны неотчетливо, и резьба выглядела завитками теней, однако драгоценный артефакт явно был цел. Том коснулся его нижнего конца.

— Но что же им было надо? — спросил он. — Зачем тогда они это сделали?

Элизабет пристально взглянула на него.

— Вы плохо выглядите, — сказала она. — Не выспались?

— А вы как думали?

Это прозвучало так, будто он огрызнулся, и Том увидел, как староста отшатнулась.

— Извините, Лиз! — поспешно поправился он. — Просто у меня была кошмарная ночь. Младший братишка Сары баловался на Уирриме непонятно чем. Вернулся домой явно под кайфом. То визжал, то бормотал всякую бессмыслицу — ну, знаете, как это бывает.

— Господи, Том! Надеюсь, с ним все будет хорошо?

— Будь моя воля, я бы ему показал, где раки зимуют! — буркнул Том. — Сара их просто слишком распустила. Клянется, что с ним никогда прежде такого не бывало. Но я боюсь, она просто закрывает глаза на их проблемы.

— Но сейчас-то с ним все в порядке?

Настойчивый тон Элизабет заставил молодого викария прийти в себя и посмотреть ей в глаза.

— Извините. Да, конечно. Доктор был несколько растерян. Судя по всему, он никогда не видел подобных симптомов. Но это точно не был солнечный удар, что бы там ни утверждал мальчишка. Температура нормальная, пульс нормальный, все в норме. Только вокруг глаз воспаление, похожее на ожог. В чем дело, никто не понимает, но парень явно занимался чем-то нехорошим. Как бы то ни было, к тому времени, как я уехал, его уложили в кровать и он мирно спал. Но уехал я поздно ночью…

Элизабет кивнула.

— Ступайте на улицу. Вам надо подышать свежим воздухом. А я позвоню епископу — думаю, ему следует об этом знать.

Когда Том вышел на улицу, навстречу утренней свежести, на него навалилась неодолимая усталость. В воздухе висел слабый запах дыма, наводя на мысли о грядущей осени. Птицы самозабвенно щебетали в ветвях тиса. Том невольно обратил внимание на огромную яму, края которой были влажными от росы. Джо Вернон сидел на такой же тележке, на какой сейчас покоился крест, и разговаривал по рации. Наконец он выключил рацию и подошел к Тому.

— Ну что, — сказал он, — произошло это где-то до половины пятого утра, потому что именно в это время Тони Хупер заметил выбитую дверь по дороге на работу. Возможно, позднее мы сможем установить это точнее — может быть, кто-то увидел свет в окнах церкви или что-нибудь в этом духе.

Том молчал, и констебль после паузы продолжил:

— Хотя вообще-то у нас нет никаких доказательств, что в церкви кто-то побывал. Возможно, это была просто чья-то дурацкая шутка, хотя, на мой взгляд, надо быть психом, чтобы такое устроить. Викарий, с вами все в порядке?

Том уставился куда-то вдаль, точнее — на котлован. Джо Вернон медленно проследил направление его взгляда — за кучу земли, в угол вырытой ямы, ближайший к тису, чьи могучие ветви раскинулись над котлованом. Угол ямы, аккуратно выровненный рабочими мистера Пердью, исчез. Земля с края ямы была содрана и сброшена вниз, туда, откуда вчера доставали крест. Казалось, будто чья-то гигантская пасть отхватила огромный кусок глины, обнажив спутанные корни тиса, которые теперь торчали наружу, точно жилы на анатомическом пособии. Констебль Вернон подошел к краю котлована и заглянул вниз.

— Там ничего нет! — сообщил он.

— Ну еще бы… — пробормотал Том почти беззвучно, так, что полицейский его не расслышал. — Ну еще бы…

— С этого края траншея изрядно перекопана, — удивился констебль. — Вы уверены, что это не дело ребят Пердью?

Том молча мотнул головой.

— Ну, в таком случае, — продолжал Вернон, — придется внести это в список загадок. Интересно, что здесь искали?

Тому вдруг сделалось нехорошо.

Джо Вернон принюхался и наклонился ближе к краю котлована.

— И вот еще чего я не понимаю, — добавил он, — что и зачем тут жгли?

Том, не в силах вымолвить ни слова, подошел к полисмену. Торчащие из земли корни дерева были обуглены и покорежены от сильного жара, и сама земля, разрытая в ходе ночных раскопок, почернела и закоптилась от бушевавшего здесь пламени.

Глава 9

— Ты как, Майки? — Стивен стоял в ногах кровати с подносом в руках. — Я тебе принес апельсинового сока, воды и некрепкого сладкого чая, на выбор.

Майкл сидел в постели, подложив под спину подушки и набросив на плечи халат. Сара отдернула занавеску, но только одну, самую дальнюю, так, чтобы больной оказался в тени. Мальчик сделал величественный жест.

— Воды, пожалуй! Соку не надо. У меня язык болит.

Говорил он сипло, а язык, который Майкл продемонстрировал брату, был багрово-красным, усеянным мелкими белыми волдырями.

— Выглядит кошмарно.

— Спасибо, друг! Как ты думаешь, смогу я снова целоваться с девушками?

— Снова?!

Майкл осторожно отхлебнул воды. Стивен подошел к окну и выглянул наружу. Сара шла по саду босиком, несла очистки на компостную кучу. Над лугами за садом, все еще в тени, висели клочья тумана, из-за холодной громады Уиррима выползало утреннее солнце. Снова будет жаркий день…

— Рад, что сегодня ты сумел открыть глаза, — начал Стивен.

Сара тем временем вытряхивала ведро, держа его на вытянутых руках и неуклюже балансируя на одной ноге.

— И не завизжал, как резаный поросенок, — продолжал Стивен. В стекле отражалось его раскрасневшееся, сердитое лицо.

— Стивен…

— Ну и ночку ты нам вчера устроил! Ухитрился свести с ума всех. Надо тебе сказать, дружок, что после того, как тебя уложили спать, Сара ревела… наверное, часа два, не меньше. И жутко поругалась с Томом по поводу того, часто ли ты употребляешь наркотики.

— Стивен, ну ты же знаешь, что это чушь!..

— В самом деле? Знаешь, вчера я готов был убить Тома за его ханжескую подозрительность. Но сегодня утром… извини, приятель, и сам начал сомневаться. Видел ты, какое лицо было у Сары, когда она заходила тебя навестить? Или ты так и не решился открыть глаза?

— Видел.

— Точно? И я тоже видел. И знаешь, что я на нем прочел? Она, конечно, была на твоей стороне и послала Тома подальше — но, Майкл, она, хоть убей, не представляет, что еще это могло быть. И я тоже не представляю, если так подумать.

Он обернулся к брату. Лицо Майкла оставалось в тени.

— Так объясни наконец, — почти умоляюще произнес Стивен, — что это было и что мы должны думать?

Повисла тяжелая пауза. Где-то внизу хлопнула дверь. Майкл лежал неподвижно, откинувшись на подушки. С лестницы послышались шаги. Дверь открылась, и Сара заглянула в комнату. Под глазами у нее залегли темные круги, на лбу и у губ проступили тяжелые складки. Она уже обулась, а в руках держала сумку, с которой ходила на работу.

— Ты как, Майкл? — спросила она сухим, безжизненным голосом.

— Нормально я. Правда нормально!

Мальчик подался вперед всем телом.

— Сара, извини меня за вчерашнее. Я понимаю, это выглядело очень странно, и я сам не понимаю, в чем дело, но клянусь тебе: я… я ничего такого не принимал! Честное слово. Стивен мне сказал, что ты была на моей стороне. Спасибо.

Сара пристально взглянула на него. Потом перевела глаза на Стивена, который молча стоял у окна.

— Я поехала в Стенбридж. Телефон на столе, на всякий случай. У меня на сегодня несколько поездок, так что, по всей вероятности, раньше шести не вернусь. Телефон доктора Пандита я тоже записала. Вам еще что-нибудь нужно?

— Нет, — сказал Стивен. — Все отлично. Спасибо.

— Хорошо.

И Сара ушла. Они слышали ее удаляющиеся шаги, потом хлопнула входная дверь. Завелся мотор, машина выехала на дорожку, и деловитое гудение быстро затихло вдали. Майкл снова откинулся на подушки. Стивен смотрел в сторону, на ничем не примечательный угол гардероба. Наконец их взгляды встретились, где-то в середине комнаты, и, не останавливаясь, разошлись снова.

— Отдерни вторую занавеску, пожалуйста, — попросил Майкл.

Комната наполнилась светом. Майкл зажмурился, но не шевельнулся. Лицо у него снова сделалось таким, как обычно, краснота исчезла, он выглядел вполне здоровым.

— Я тебе расскажу, что случилось. — Мальчик впервые посмотрел в глаза брату. — Только ты обещай никому не говорить.

Стивен пожал плечами.

— Ладно, обещаю. Только имей в виду, что тебе придется убедить не одного меня.

— Ну, может быть… Понимаешь, со мной произошло что-то странное, и ты — единственный, кому я могу довериться. Ну, то есть мне придется довериться тебе…

Стивен с размаху хлопнул обеими руками по краю подоконника.

— Ну я же обещал, чего тебе еще надо? Давай рассказывай.

— Ладно. — Майкл шумно выдохнул. — Во-первых, все действительно было так, как я рассказывал. Я поднялся на Уиррим, чтобы там почитать. Никуда больше я не ходил. Прошел по Барруэйской тропе до вершины, потом до Ямы и там остался. Я сидел где-то около часа и дочитал до того места, где про сауну…

— И что это доказывает?!

Стивен поймал себя на том, что от рассказа Майкла все больше раздражается. Очевидно, оттого, что не рассчитывает услышать правду. Это причиняло ему боль и разжигало его гнев.

— Ты слушай дальше. Короче, дочитал я до этого места, а ты говорил, что это единственный стоящий кусок во всей книжке, и мне стало скучно и захотелось спать. Я лег и заснул.

— Что, прямо на солнце?

— Ну да, потому я и решил, что у меня солнечный удар.

— Доктор сказал…

— Да знаю я, что сказал доктор! Думаешь, я глухой, что ли? Теперь я знаю, что это не был солнечный удар, но тогда я подумал именно так, потому что это было самое очевидное объяснение. Понимаешь, Стивен, со мной что-то случилось, пока я спал.

— И что же?

— Не знаю. Могу только рассказать, что вышло в результате. Что-то произошло с моим зрением. В остальном со мной все в порядке, и даже глаза сегодня уже не болят, но именно в них все дело. Вся разница в том, что сегодня утром я могу этим управлять.

— Майкл, это все та же бессмыслица, что и вчера вечером. Что же все-таки произошло с твоим зрением?

— Если я смотрю на тебя так, как сейчас, — ничего особенного. Все как обычно. Но если сделать вот так… — Он на секунду замолчал. — Господи, Стивен, видел бы ты себя самого! Ты такой красивый, прямо как не от мира сего.

— Ну все! — Стивен отлепился от подоконника. — Знаешь что, щенок обкуренный? Я тебе щас так задницу надеру!..

— А если сделать вот так, — невозмутимо продолжал Майкл, — ты опять становишься такой, как обычно. Стивен как Стивен. Потрясающе!

И Стивен с тревогой и отвращением увидел, как по щекам улыбающегося брата текут слезы. Он выругался и плюхнулся в кресло, стоявшее в спальне.

— Скажи, — спросил Майкл, — я сейчас как-нибудь изменился?

— Никак не изменился, — сухо буркнул Стивен. — Ты все время выглядел как законченный псих.

— А вчера вечером, когда ты сидел напротив меня? Ну, когда я заорал.

— Ну, лицо искривилось, как бывает, когда человек визжит.

— А глаза, глаза никак не изменились? Меня именно это интересует.

Майкл теперь сидел на краю кровати, подавшись вперед. Его явно снедало научное любопытство. Стивен нахмурился. Отвечать ему не хотелось.

— Ну же, расскажи! Ты наверняка что-то видел. Как это выглядело?

Стивен медленно выдохнул.

— Ну да, — признал он наконец. — Я действительно что-то видел.

Он помолчал.

— Мне показалось — только не думай, будто я тебе уже поверил! — мне показалось, что у тебя в глазах что-то шевельнулось. В самом центре. За мгновение до того, как ты психанул.

— Да! — Майкл хлопнул в ладоши. — Я так и думал! Когда я пришел в себя, я сперва не мог открыть глаза. А потом обнаружил, что вижу все иначе. Все сделалось каким-то размытым, будто нарисованным красной акварелью. И все было в красных точках — небо, скалы, все. И еще все сделалось каким-то двумерным — я как будто утратил ощущение перспективы. И это было только начало. Я тебе скажу, что меня по-настоящему перепугало и почему я боялся открыть глаза. Это был кролик и та парочка, а потом ты.

Стивен спрятал лицо в ладонях.

— Ты будто полупрозрачный, все живые существа стали как призраки. Я словно вижу тебя насквозь — все, кроме твоей головы, а то, что вместо головы… оно совсем не похоже на тебя!

Его брат издал нечленораздельный звук. Майкл откинулся на спину и уставился в потолок.

— Такое впечатление, будто голова превратилась в драгоценный камень, в огромный драгоценный камень, причем у каждого — своей формы. Я пока видел только нескольких из вас, но могу поручиться, что ни один не похож на другого. Например, твоя голова — угадай, на кого ты похож? Так вот, у тебя — голова лошади. Конская голова, сложенная из самоцветов. И они все время двигаются, переливаются, кружатся в такт дыханию. Лошадь! Кто бы мог подумать? Но с другой стороны, это логично. Я как раз вчера об этом размышлял. Ты такой неукротимый и в то же время такой упрямый… И я бы понял, что на тебя можно положиться, даже если бы ты не был моим братом. Просто посмотрел бы и сразу понял. Странно так. Абсолютно на тебя не похоже, и в то же время понятно, что да, это именно ты. А Сара — совсем другая. Она — собака какой-то неизвестной породы. Я не очень разбираюсь в собаках, но, если подумать, в ней чувствуется нервная преданность какого-то охотничьего пса типа сеттера. Так что это действительно правда, хотя поначалу меня это удивило. Мне бы хотелось еще посмотреть на нашего святого отца, но тогда я так и не решился. Я только сегодня утром научился этим управлять. А вчера зрение изменялось само по себе, отчего я и подумал, что сошел с ума. Но теперь это похоже на то, как бывает, когда поднесешь палец к самому носу и он расплывается, а потом сфокусируешься — и он становится четким. Как по волшебству. И знаешь, Стивен, ты себе просто представить не можешь, как это красиво!

Стивен положил подбородок на руки. Он помолчал, а потом сказал:

— Ты знаешь, в шестидесятые годы меня еще на свете не было, и я никогда не бывал в Сан-Франциско, где тусовались хиппи, но мне кажется, что ты опоздал родиться лет этак на тридцать.

— Дурак! — Майкл вскочил на ноги и, стоя на кровати в пижаме, яростно пнул одеяло в сторону брата. — Ты думаешь, я не понимаю, как смешно и глупо это все звучит? Конечно, я сам идиот: нечего было тебе рассказывать, тупая конская башка! Но я знаю, как тебя убедить. Помнишь, чем мы никогда еще не клялись?

— Нет! — Стивен вскинул голову, лицо у него побледнело. — Не смей! Не делай этого из-за такой ерунды!

— Зато теперь ты, наверное, мне поверишь! Клянусь…

— Не смей, скотина!

Но Майкл уже произносил эти слова сквозь стиснутые зубы:

— Клянусь! Клянусь могилами наших родителей, что сказал истинную правду!

— Ты, гаденыш!

Стивен бросился на брата. Но Майкл спрыгнул с кровати на другую сторону и ткнул ему навстречу пальцем, точно кинжалом.

— Вот видишь, я говорю серьезно! — крикнул он.

— О господи…

Стивен остановился и уронил руки.

— Ну, если только ты врешь!..

— Я не вру, и ты это знаешь! — огрызнулся Майкл. — А если хочешь посмотреть, где это случилось, пошли, я тебя туда отведу.

Глава 10

Миссис Трафтон только к полудню окончательно убедилась в том, что похищение действительно имело место. Несмотря на все уверения Тома, что грабители разрыли край драгоценной траншеи, где должен был находиться обломанный конец креста, она твердо вознамерилась проверить это лично. В конце концов вызвали мистера Пердью, чья сигарета свисала с губы еще более уныло, чем обычно, и раскопали землю у корней многострадального тиса еще на фут во всех направлениях. Найти ничего не нашли. Корни по просьбе церковной старосты вновь присыпали землей. В течение следующего получаса Том, припертый к стенке полисменом и археологом, вынужден был обсуждать совершенное преступление со всех мыслимых точек зрения. Миссис Трафтон, пребывавшая в ярости, тут же уцепилась за слова Тома, что данное преступление совершенно необъяснимо.

— Да вы понимаете, что это уникальная вещь? — вопрошала она, гневно созерцая Тома сквозь очки. — Этот крест явно восходит ко временам раннего христианства и представляет собой слияние англосаксонских и кельтских мотивов, какого нигде более не встречается! Кто знает, викарий, возможно, ваша церковка стоит на месте древнего поселения! Похищение даже крошечного кусочка такого креста — это настоящая трагедия! Быть может, именно этот обломок помог бы нам расшифровать древнюю символику узоров!

— Ну, мы же не знаем, был ли там вообще этот обломок, — возразил Том. — А потом, если даже он там и был, все равно основная часть креста осталась на месте и представляет собой памятник первых веков существования Церкви. Я просто не понимаю, для чего кому-то было воровать обломок креста. Уж взяли бы тогда и все остальное…

— Он слишком тяжелый, — заметил констебль Вернон и записал это в свой блокнот.

— Очевидно, — согласилась миссис Трафтон.

— Но для чего было посреди ночи ковыряться в земле, добывая обломок камня, который сам по себе наверняка слишком тяжел, чтобы поднять его в одиночку?

— Может быть, они собираются потребовать выкуп? — предположил констебль Вернон.

Том не нашелся с ответом. Хотя, поразмыслив, решил, что идея не такая уж дурацкая. По крайней мере, это было разумнее его собственных гипотез. Он просто терялся в догадках. Даже если идея насчет выкупа притянута за уши, все равно других разумных объяснений похищению нет — разве что считать это просто хулиганским поступком. Но хулиганство непременно повлекло бы за собой вандализм, а основная часть креста цела и невредима. И почему все-таки земля так обожжена? Что они, копали при свете смоляного факела? Том сдался. Он не мог найти объяснений.

К тому времени, как разъяренная миссис Трафтон уехала, Том окончательно утратил способность рассуждать здраво. А тут еще миссис Габриэль заявилась к нему в кабинет выразить свое возмущение по поводу очередного святотатства.

— Это они с вас пример берут, — кипятилась старушка, — и я не стану сидеть сложа руки, благодарю покорно! Это все вы затеяли, викарий, и бог весть, к чему еще это может привести. Вот уже и церковь взломали!

Том вздохнул. До его ушей доносились визг пилы и стук молотка: рабочие мистера Пердью чинили дверь.

— Перенести крест, это ж надо! — Миссис Габриэль покачала головой. — А вдруг он там не просто так лежал, почем вы знаете?

— Миссис Габриэль, кресты на шесть футов под землю нарочно не зарывают! И кроме того, даже если крест лежал там с какой-то определенной целью, с тех пор миновали сотни лет, и его давно пора было достать и отреставрировать. Современным людям тоже хочется любоваться этой замечательной вещью. Ее древность может дать им духовное утешение.

— Есть люди, которых куда больше утешит то, что крест оказался сломан! — отрезала миссис Габриэль.

Том озадаченно нахмурился.

— Что вы имеете в виду? — спросил он. — Крест ведь уже был сломан!

— Может, и так, но теперь он не просто сломан, но еще и разделен! — убежденно ответила миссис Габриэль.

Том ощутил, что чего-то недопонимает.

— Да, конечно, мне очень жаль, и то, что конец креста оказался похищен, — это настоящее преступление. Но, миссис Габриэль, ведь большая часть креста по-прежнему у нас! Мы можем поставить его в церковном дворе… Его никуда не увезут, обещаю вам!

— А что толку? — вздохнула старуха и повернулась, чтобы уйти.

Том вытянулся во весь рост и сказал ей в спину со всем достоинством, какое сумел собрать:

— Миссис Габриэль, в чем дело? Я чего-то не знаю? Объясните, пожалуйста!

Она отозвалась уже из-за двери:

— Да что мы все знаем об этой церкви, о ее истории? Почти ничего. А вы, молодой человек, — и того меньше!

Дверь захлопнулась. Двадцать минут спустя Том уже входил в двери местной библиотеки.

Ванесса Соукрофт встретила Тома широкой приветственной улыбкой. Он опасливо подходил к ее столу, не в первый раз гадая, как она может носить этот серый саржевый костюм в разгар летней жары. Окна библиотеки были распахнуты, но внутри стояла вязкая жара, пахло сиренью и кожей. Госпожа Соукрофт, сухощавая, аккуратная дама немного за пятьдесят, как всегда, была в блузке, застегнутой на все пуговицы, и волосы у нее были свернуты тугим седоватым узлом, который слегка поблескивал при каждом движении. Она устремила на Тома проницательный взгляд.

— Здравствуйте, — сказал Том. — Я хотел бы узнать…

— У вас ужасно усталый вид, викарий, — заметила она.

— Зовите меня просто Томом, — попросил Том. — Да, я изрядно устал. У нас в церкви некоторые проблемы. Возможно, нас обокрали.

— Это ужасно. И что, вы пришли сюда, чтобы забыться в окружении классиков?

— Ну да, вроде того. У вас есть что-нибудь по истории здешнего края?

— Вон там, на третьем стеллаже. Вас интересует что-нибудь конкретное?

— История церкви, местные легенды, что-то в этом духе.

— Да, это все там.

Том направился к указанному стеллажу, который, по счастью, стоял вплотную к высокому окну в дальнем углу. Рядом поджидало плетеное кресло с мягким сиденьем. Проглядев полки, Том достал оттуда брошюрку, опубликованную Женским институтом Фордрейса, под заголовком «Наша церковь и ее люди» и две глянцевые книжечки, посвященные приходским церквям Херефорда и Вустера, где наверняка упоминалась и церковь Святого Уиндема тоже.

Глянцевые книжечки ему ничего нового не сообщили. Церковь нормандской архитектуры, построена в XI веке, вероятно, на месте прежней англосаксонской церкви. Названа в честь малоизвестного святого, чьи деяния в основном забыты, и на протяжении всех этих веков так и пребывала в безвестности. Интересная колокольня, знаменитая кафедра красного дерева, привезенная в XIV веке из Палестины каким-то благочестивым крестоносцем, замурованная молельня над алтарем и царящие вокруг мир и покой. «Даже эта информация и то устарела!» — подумал Том. Молельню уже несколько лет как открыли и отреставрировали, а что до мира и покоя — побывал бы автор книжки в этой церкви сегодня утром!

Брошюрка представляла собой в основном монотонное перечисление бизнес-клубов, благотворительных фондов и кофейных вечеринок, которые Тому и без того были отлично известны. Он нетерпеливо листал страницы, пока наконец не наткнулся на короткий абзац под заголовком «Наше богатое наследие».

«Хотя история христианства в нашей деревне уходит корнями в глубину веков, у нас сохраняются также народные предания, весьма живучие, несмотря на то что наши просвещенные пастыри не уставали с ними бороться. Ныне это всего лишь ветхие безобидные предрассудки, однако так было далеко не всегда. Некогда Фордрейс был Центром ведьмовских культов, которых так страшились наши предки, и в былые дни священникам нередко приходилось прибегать к экзорцизму».

И это было все. «Народные предания, весьма живучие»… Том нахмурился. А что, собственно, он ищет? Трудно сказать. Если миссис Трафтон права, их церковь, возможно, имеет немалое историческое значение, и тогда ему наверняка следует побольше узнать о ее прошлом. Хорошо. Но есть еще миссис Габриэль. Конечно, она всего лишь глупая старуха, но она явно видит в этом кресте нечто большее, чем археологическую находку. И теперь, после кражи — совершенно необъяснимой кражи, — викарию вдруг показалось, что неплохо бы выяснить, в чем же, собственно, состоят эти «ветхие безобидные предрассудки».

В примечаниях на последней странице брошюрки имелся следующий пункт:

«Касательно сведений о местном фольклоре см. „Легенды Фордрейса и Уиррима“ (1894), составленные Гарольдом Лимминсом, здешним школьным учителем и исследователем. Эта книга, опубликованная около ста лет тому назад, и поныне остается единственным трудом, где подробно освещена данная тема».

Вот, это уже ближе к делу. Том взглянул на часы. Надо будет в ближайшее время позвонить Саре, узнать, как там мальчишка. Но сначала… Он встал с плетеного кресла и принялся торопливо проглядывать книги на полках. Из-за соседнего стеллажа ему улыбнулась госпожа Соукрофт, нагруженная стопками книг.

— Ну как, Том, нашли, что искали? — спросила она.

— Почти, — ответил он, не прекращая поисков.

Глава 11

В то утро Уиррим был красив, как никогда. Его округлые уступы озаряло утреннее солнце, травянистые склоны и цепочку каменистых утесов тронуло золотым светом. Только самые глубокие ущелья на южном склоне оставались в тени. На дне их ледяные потоки спадали каскадами со ступени на ступень, и каждая ступень была в сотню футов вышиной. Дул свежий, сильный ветер, по небу неслись славные пушистые облачка, отбрасывающие мимолетные тени на яркую землю.

Стивен с Майклом карабкались наверх, оба поглощенные собственными думами.

Стивен практически не обращал внимания на великолепные пейзажи вокруг. Легкость, с которой его брат произнес запретную клятву, глубоко потрясла Стивена, и теперь ему было крайне не по себе. Стивен был готов следовать за Майклом туда, куда тот скажет, ради клятвы. Но что делать, когда у Майкла иссякнет воображение и станет очевидно, что он лжет, Стивен понятия не имел. Конечно, следует его как следует отлупить, но это, наверно, огорчит Сару даже больше, чем вчерашнее поведение Майкла. В эти несколько месяцев сестра очень рассчитывала на взаимную семейную поддержку, и Стивен с Майклом старались сдерживаться, как могли. Но сейчас — Стивен яростно пнул камешек, попавшийся под ноги, — его терпение висело на волоске.

Майкл шагал вверх, машинально огибая попадающиеся на крутой тропе камни. Рассказав брату о происшедшем — а это признание было одновременно и оправданием, и вызовом, — Майкл почти сразу начал жалеть об этом. Нет, он не жалел, что принес отчаянную клятву: он же знал, что говорит правду! И не то чтобы ему было жалко показывать Стивену заветное место. Он просто… ну, скажем прямо: он не был уверен, что Стивен заслуживает этого тайного знания. По мере того как солнце поднималось все выше на небо и они взбирались все выше на гору, Майкла все сильнее грызло гнетущее чувство, что эту тайну надо было сохранить при себе. И ведь все это — из-за его проклятой слабости, из слабодушного стремления с кем-нибудь поделиться! Но как можно рассказывать о таких вещах кому угодно, пусть даже родному брату? Стивену этого не понять, он лишен дара. Он просто обычный мальчишка, и ничего такого в нем нет, если не считать скрытой красоты его лица.

В начале пути, пока они огибали лес Рассет, шагая дорогами, по которым гоняли скот, и ровными тропинками, Майкл несколько раз отставал от брата и смотрел на него своим новым зрением. Оба раза перед ним появлялся силуэт конской головы, переливающейся живыми, великолепными красками. И внезапно Майкл понял, что видит перед собой.

Это была душа его брата.

Ну а что же еще? Это явно не имело отношения к его физическому состоянию, однако, похоже, сосуществовало с его материальным телом. Оно постоянно клубилось, точно магма в вулкане или — Майкл усмехнулся такой простецкой аналогии — точно суп в закипающей кастрюльке. Оно переливалось тысячей цветов, озаренное своим собственным внутренним светом, но больше всего Майкла восхитило то, что эти переливы явно отражали эмоции Стивена. Сейчас в этом кипящем котле клубилась тревога с проблесками багровых, более мрачных мыслей. Один раз, когда Стивен запнулся о корень и Майкл услышал, как брат выругался вслух, в его душе мелькнул фиолетовый клубок злости, который сразу же растаял.

Да, зрелище было великолепное, и Майкл готов был любоваться им хоть до вечера, не переключаясь на скучные, привычные краски лета. Но переключаться поневоле приходилось, а то в багрово-сером полумраке недолго было и ногу сломать.

Дурак он был, что ему сказал. Мог бы остаться единственным человеком, кто об этом знает… а теперь поклялся страшной клятвой, и уж Стивен наверняка заставит его доказать, что он не соврал! Выхода не было. Хотя… Может, попробовать убедить его забыть об этом, обратить дело в шутку? Попробовать можно, но вряд ли выйдет.

— Стивен…

Брат остановился, обернулся, Майкл встретился с ним взглядом — и умолк на полуслове. Возврата нет. По крайней мере, сейчас.

Он заискивающе улыбнулся брату и пожал плечами. В глазах — за глазными яблоками — что-то слабо ныло.

— Ну что? — спросил Стивен. — Идем дальше?

Глава 12

Свернув на подъездную дорожку, Сара увидела мистера Кливера, стоящего у входа в дом и звонящего в дверь. Когда она вышла из машины, он обернулся и улыбнулся ей.

— О, дорогая моя, как вы вовремя! А то я уже решил было, что потратил время впустую, и собирался тащиться обратно!

— А что, мистер Кливер, разве мальчики вам не открыли?

Сара принялась рыться в сумочке, чувствуя себя ужасно суетливой и неуклюжей. Наконец она нашла ключи и отперла дверь.

— Входите, пожалуйста!

— Спасибо, мисс Макинтайр. Думаю, Стивена с Майклом просто нет дома. Я звонил уже дважды.

— Они должны быть дома. Майкл себя плохо чувствует.

Она бросила сумочку на подзеркальник и подбежала к лестнице, ведущей наверх.

— Майкл! Стивен!

В доме было тихо.

— Ушли, — сказал мистер Кливер, лучезарно улыбаясь, и добавил так, как будто это все объясняло: — Мальчишки!

— Да, ушли…

Сара расстроилась и разозлилась. В Стенбридже все прошло более или менее гладко, она сумела пораньше вернуться домой и рассчитывала с помощью Стивена позаботиться о своем бестолковом младшем братце. А они, оказывается, оба гулять усвистали! Это было уже слишком. Просто невыносимо!

— Хотите чаю, мистер Кливер?

— Спасибо, с удовольствием. Можно, я присяду?

— Да, разумеется!

Мистер Кливер опустился в просторное кресло и, пока Сара готовила чай на кухне, которая находилась через прихожую, развлекал ее бесконечными разговорами о делах Геологического общества и приходского комитета по образованию.

— Просто не верится, насколько все запущено! — сокрушался он. — А ведь детям не на пользу, когда их так распускают! Да, спасибо, мне с сахаром, пожалуйста.

Он отхлебнул чая, поглядывая на мисс Макинтайр. Она казалась встревоженной.

— Дорогая моя, — сказал мистер Кливер, поставив чашечку на блюдце, — я вижу, у вас что-то неладно. Не будем ходить вокруг да около: что случилось? Если я могу чем-нибудь помочь, то будьте уверены: я сделаю все, что в моих силах.

— Ах, это все так глупо! — воскликнула Сара, не в силах сдерживать свои чувства. — По правде говоря, об этом и рассказывать-то неудобно.

Однако мистер Кливер мягко и сочувственно вытянул-таки из нее то, что хотел знать.

— Довольно необычная ситуация, — сказал он, когда Сара закончила свой рассказ. — Неужели Майкл сбился с пути вот так вдруг, неожиданно? После того, как вы его столь заботливо воспитывали?

— Боюсь, что я с ним не справляюсь, — призналась Сара. — Ему недостает матери…

— Разумеется, недостает. Но ведь вы и так делали все, что в ваших силах. Вы вели себя просто безукоризненно. Так где, вы говорите, Майкл провел день — как он сам утверждает?

— На Уирриме, на вершине. А что, это важно?

— Да нет, в сущности, неважно. Думаю, на самом деле он дошел до Малого Четтона. Оттуда ходят автобусы в Стенбридж… Сара… можно, я буду называть вас просто Сарой? С вами все в порядке?

— Да, извините. Просто здесь так душно…

— Все-все, ни слова больше! Идемте на кухню, там, наверно, прохладнее.

На кухне действительно было прохладнее. Сара выпила пару стаканов ледяной воды, и ей полегчало. Мистер Кливер, однако, от воды отказался, и похоже было, что он по-прежнему страдал от жары, когда сделал Саре любезное предложение.

— Дорогая моя Сара, — сказал он, — полагаю, вы знаете, что я — руководитель местной молодежной организации. И мне по должности уже приходилось иметь дело с детьми, которые попали под дурное влияние. Так что ваша ситуация мне хорошо знакома. Может быть, ничего страшного и не происходит. Его оправдания представляются неубедительными, но возможно, мальчик все же не обманывает. По крайней мере, будем на это надеяться. А даже если он и лжет, все еще можно исправить. Главное — не сидеть сложа руки. Если вы не против, попробуйте прислать его ко мне под каким-нибудь предлогом. Я взгляну на него поближе, может быть, потолкую с ним по душам… Знаете, иногда бывает, что проще открыться чужому человеку, чем родному.

Сара с радостью приняла его предложение. Оно выглядело вполне разумным.

— Но куда же он теперь-то делся? — недоуменно сказала она.

— Ничего с ним не случится, не волнуйтесь. К тому же вы говорите, что с ним должен быть Стивен, а Стивен — надежный спутник.

Сара согласилась, что Стивен — спутник надежный. Но тут мистер Кливер ахнул.

— Святые небеса, заболтался и совсем забыл, зачем я, собственно, пришел! У меня к вам сразу два дела. Во-первых, я к вам как к агенту по недвижимости. Вы ведь по-прежнему работаете на ту крупную фирму в Стенфорде, не так ли? Это хорошо. Так вот, у меня имеется недвижимость! Точнее, ферма. Ферма Хардрейкер, неподалеку отсюда, может, знаете?

Ферму Сара знала. Мистер Кливер удовлетворенно кивнул.

— Это хорошо. Я так и надеялся. На самом деле я не то чтобы владелец этой фермы, скорее душеприказчик. Прежний владелец, старый мистер Хардрейкер, умер несколько лет тому назад и оставил ферму в удручающем состоянии. Земля лет тридцать как была заброшена и не возделывалась как следует. Строения тоже наполовину развалились. Я пытался подыскать арендатора, но никто не хотел за нее браться, и теперь ферма совершенно заброшена. Однако она занимает довольно обширный участок земли. Недавно я получил разрешение ее продать и хотел бы узнать ее приблизительную стоимость.

— Что ж, я с удовольствием на нее взгляну, — сказала Сара. — Если вы хотите договориться об осмотре…

— Да-да, очень хотелось бы. В ближайшие несколько дней я буду очень занят, но на следующей неделе позвоню вам, и тогда договоримся, хорошо? Спасибо вам большое, Сара, у меня буквально гора с плеч свалилась! Теперь второе дело. Не менее важное.

Он помолчал, словно прикидывая, как бы выразиться поделикатнее, чтобы не задеть Сару. Наконец мистер Кливер улыбнулся, но его улыбка была довольно грустной.

— Это насчет преподобного Обри. То есть насчет Тома.

Сара ждала продолжения, сжимая стакан обеими руками.

— Я знаю, что вы с Томом… близкие друзья, — медленно начал мистер Кливер. — Наверное, вы его знаете лучше, чем кто-либо из нас. В конце концов, он всего несколько месяцев в нашем приходе и все это время непрерывно поглощен многочисленными обязанностями пастыря…

Он умолк словно в нерешительности.

— Вы хотите сказать, что он слишком мало времени уделяет прихожанам? — напряженно спросила Сара.

— Что вы, что вы, вовсе нет! Он весьма добросовестный молодой человек. Но дело в том, что он — я говорю как бывший церковный староста, основываясь на личном опыте, — он склонен… как бы это сказать… делать все по-своему. Быть может, он недостаточно нам доверяет — даже тем из нас, кто стремится помогать ему в его служении.

— Но, мистер Кливер, это просто смешно! Я уверена, что Том делает все как следует.

— Простите меня, Сара. Я вовсе не это хотел сказать. Разумеется, он с нами вполне откровенен, а с мисс Прайс у него вообще довольно тесное взаимопонимание. Они замечательно сработались. Нет-нет, я просто хотел спросить, не тяготит ли его что-нибудь в последнее время? Он как будто несколько рассеян.

Сара не представляла, о чем может идти речь. Она вообще не замечала ничего подобного.

Мистер Кливер допил свой чай и хрустнул пальцами.

— Ну да, разумеется. Должно быть, все в порядке, а мне просто мерещится. Извините, что вообще заговорил об этом, — просто я, как член приходского совета, должен быть в курсе. Передавайте привет Тому, как увидитесь с ним. Я к нему сегодня не заглядывал — подумал, что у него и без меня дел выше головы, после сегодняшнего безобразия.

Сара пожелала узнать, о каком безобразии идет речь.

— Как, а вы не слыхали? Я думал, вся деревня уже знает. Можете себе представить, сегодня ночью в церковь кто-то вломился! Есть подозрение, что грабители вырыли и похитили недостающий фрагмент креста. А главное, неизвестно, кто это сделал и зачем. Очень неприятная история… Ну что ж, мне, пожалуй, пора. До моего дома путь неблизкий. Я уверен, Том вам расскажет о сегодняшнем происшествии, когда у него будет время. Не забудьте прислать ко мне Майкла, когда он появится! Я посмотрю, что можно будет сделать. Спасибо большое за чай, дорогая моя. До свидания.

Глава 13

Не прошло и нескольких минут, как поиски Тома увенчались успехом. Слева от большого стеллажа обнаружился шкафчик с застекленными дверцами, помеченный табличкой «НА РУКИ НЕ ВЫДАВАТЬ» и набитый толстыми, старинными, растрепанными томами. И там, между изданиями «Стенбриджский пожар 1823 года — воспоминания очевидца» и «Сельское хозяйство Фордрейса», обнаружился томик с зеленым корешком и плотными страницами с неровными краями. Открыв титульный лист, Том прочел:

ЛЕГЕНДЫ ФОРДРЕЙСА И УИРРИМА
составлено Гарольдом Лимминсом, эсквайром
Издательство «Коулгейт-Хилл», Таунтон

Даты на книге не стояло, но Том уже знал, что книга выпущена в XIX веке. Он вернулся на место и, довольный, уселся в кресло. Перелистнув страницу, он с изумлением обнаружил под латинским посвящением несколько рукописных заметок. Все они были написаны выцветшими синими чернилами, убористым, ровным почерком. Первая заметка гласила:

«Гипотезы Уиллиса насчет У.,

змея и т. п. — стр. 51».

В следующей, чуть пониже, говорилось:

«Яма. Ранние уп. Опасности и т. п. — стр. 68».

Книга была напечатана очень мелким и плотным шрифтом, абзацы были длинные, межстрочные интервалы маленькие — у Тома заболели глаза с первого же взгляда на эти страницы. Однако он все же полистал книжку наугад, вчитываясь в страницы, заголовки которых, напечатанные ради удобства на широких полях, привлекали его внимание.

Гарольд Лимминс, эсквайр, излагал свои мысли несколько витиевато, как часто бывает свойственно ученым-любителям. Он сообщил массу ценных сведений о карнавалах Весельчаков, Майских танцах на лугу Фордрейса (которые были запрещены в середине XVIII века по причине «неумеренного винопития во время празднества») и о странном весеннем празднике, который назывался «Корнедрание», — этот праздник еще отмечался в марте во времена самого Лимминса. Том увлекся этими рассказами о народных обычаях, о многих из которых он и не подозревал, и совсем было позабыл о том, зачем, собственно, ему понадобилась эта книга. Но тут ему попалась еще одна рукописная заметка, нацарапанная на полях все теми же выцветшими синими чернилами. Под заголовком «Уиррим, геология и этимология» красовалось уничтожающее: «Старый дурень, что он понимает!»

Том понятия не имел, чего не понимал Гарольд Лимминс, но писавший явно был в негодовании. Страница 51, почерк тот же, что и в заметках в начале книги. Автор заметок явно был чем-то рассержен, и Тома, который сам только что пережил урожайное на эмоции утро, это заинтересовало. Так что он принялся читать прямо с начала большого абзаца:

«Гора Уиррим представляет собой кряж, сложенный из известняка и угленосных сланцев, растянувшийся на пять миль в длину над равниной Рассета, между Хопалмингом и Стенбриджем. В ширину гора невелика и редко превосходит три четверти мили, а местами, там, где в нее врезаются долины либо карьеры, сужается всего лишь до пятисот футов. Гора Уиррим тянется с востока на запад, и наиболее изрезана ее восточная оконечность. В одной из таких долин, там, где ручей Уиррет несет свои воды на юг с вершины, и расположена деревня Фордрейс. Долина, где находится деревня, представляет собой весьма укромное место: она смотрит на юг и с трех сторон защищена отрогами Уиррима.

С древнейших времен гора Уиррим являлась средоточием применения сил человека в здешних местах. Открытая добыча угля и известняка была начата еще в конце каменного века, в особенности на северном склоне, над Малым Четтоном. Близ вершины кряжа обнаружены доисторические поселения; к югу от впадины, именуемой Уирринлоу, имеется деревня бронзового века, где были найдены браслеты и керамические черепки. В XVII веке там был обнаружен также меч. Следов строений не сохранилось, однако же на вершине горы имеется примерно четырнадцать погребальных курганов, а также множество пещер и впадин, самыми крупными из которых являются Дыра Стокера и Уирринлоу. Возможно, что часть этих пустот представляют собой остатки провалившихся погребальных курганов либо захоронений. Другие могут быть провалами естественного происхождения либо заброшенными карьерами.


Этимология. Единого мнения касательно происхождения необычных географических названий Уиррима и его окрестностей не существует, однако же большинство исследователей сходится на том, что само название „Уиррим“ происходит от англосаксонского „wergend“, означающего „защитник“, поскольку гора защищала от врагов, а жителей долин — еще и от суровостей непогоды. Таким образом, название „Уирринлоу“ происходит от англосаксонского „werian-hlaew“, означающего „курган защитников“, — предполагается, что когда-то на этом месте был курган, который позднее просел. (Слово „hlaew“ в англосаксонском может означать „курган“, „пещера“ либо „гробница“.) Этимология слова „Фордрейс“ очевидна: деревня расположена на броде („ford“) через быстрый ручей („race“)».

Именно здесь и красовалась рукописная заметка, выражавшая нелестное мнение об авторе книги. Звездочка указывала на примечание внизу страницы. В примечании говорилось:

«Иного мнения придерживается мистер Артур Уиллис, местный фольклорист и археолог. Мы приводим здесь его гипотезу ради полноты изложения. Согласно Уиллису, слово „Уиррим“ происходит (достаточно кривым и извилистым путем) от англосаксонского „wyrm“, означающего „змей“ либо „дракон“, и, таким образом, „Уирринлоу“ является производным от „wyrm-hlaew“, „драконий курган“. Это предположение еще более или менее правдоподобно, но утверждение Уиллиса, что само название „Фордрейс“ происходит от англосаксонского „fyr-draca“, „огненный дракон“, не выдерживает никакой критики. Типичный случай ситуации, когда упрямая приверженность некой теории преодолевает логику и здравый смысл».

Напротив примечания Том разглядел еще одну рукописную заметку, еле видимую глазу. Он развернул страницу к свету и прочел: «Лимминс с Уиллисом — оба глупцы, но Лимминс лучше, поскольку невежествен».

Том бросил читать и задумчиво уставился в потолок. В библиотеке было очень тихо, госпожа Соукрофт куда-то делась. Несомненно, за всем этим стояло нечто важное. Что именно — Том не понимал, но некогда из-за этого в деревне кипели страсти. В чем же дело? Отчего эти заметки были столь важны, что ради них стоило уродовать книгу? Том вздохнул. Вполне вероятно, что заметки сделаны много лет назад — возможно, лет сто или даже больше. Вряд ли они могут иметь какое-то отношение к современности. Все его поиски напрасны…

Нужно возвращаться в церковь. Дел по горло. И позвонить Саре. Вот это действительно важно. А он застрял в библиотеке с какой-то старой книжкой… Пустая трата времени.

В библиотеку вошла женщина с целой сумкой книг. Она подошла к столику и нажала кнопку звонка. Через некоторое время из комнатки в глубине зала появилась госпожа Соукрофт, которая торопливо подошла к столику. Том тряхнул головой, разгоняя накатившие усталость и безразличие. Да, конечно, он пойдет по своим делам, и в самое ближайшее время, но сперва заглянет на страницу, указанную во второй ссылке в начале книги. Так, посмотрим… Страница 68… Том медленно, бережно перелистывал шершавые, смахивающие на плотную ткань страницы, пока не добрался до искомого места.

Эта главка носила название «Уирринлоу — исторические упоминания и предания» и была довольно короткой. Том стал читать:

«Впадина, известная как Уирринлоу, также неоднократно появляется в местных хрониках и фольклоре, где репутация у нее сомнительная. Впервые это название встречается в брошюре XVI века, хранящейся в музее Хопалминга и озаглавленной „Феи и протчая Нечисть“. Согласно этой брошюре, „Марджори Фейвершейм Четырнадцатаго дня месяца Апреля года 1583 была посещена в Уирринлоу, такоже Ямой именуемом, нечистым духом, после какового посещения осталась вся в мыле, ни живая ни мертвая. По прошествии же шести дней, громко жалуясь на диаволов и бесов, ее окружающих, была она отправлена в Хостонский монастырь, где позднее и умерла“».

Автор чернильных заметок счел нужным прокомментировать и этот абзац. «Ей не хватило силы воли».

Том нахмурился. Он не понимал, о чем идет речь, но ему не понравилось, как это звучало. Он внезапно осознал, как неуютно вдруг сделалось в библиотеке. Женщина у стойки возмущалась тем, что госпожа Соукрофт наложила на нее штраф за задержку книг, и в зале стояла удушающая жара, мерзкая духота, от которой вспотели затылок и запястья, и даже гудение жирных зеленых мух под окном умолкло. Том встал и распахнул окно пошире. Повеяло свежестью. Викарий уселся на скамейку под окном и принялся быстро читать дальше.

«Сто лет спустя, в конце XVII века, в приходской книге Фордрейса упоминаются двое прихожан, Тобиас Томсон и Джордж Поул, которые замерзли насмерть, укрываясь во впадине Уирринлоу в день зимнего солнцестояния 1692 г. Как ни странно, их останки были погребены не на кладбище в церковном дворе, а на деревенском лугу.

Вскоре после этого в хрониках города Стенбриджа упоминается об одной из последних вспышек охоты на ведьм в Англии. Во время этого трагического эпизода, имевшего место в 1734 г., толпа загнала двух женщин с фермы близ Фордрейса на вершину Уиррима и забила палками насмерть. Их тела бросили в Уирринлоу и оставили гнить, точно падаль. В хрониках это событие объясняется следующим образом:

„Этих женщин обвиняли в колдовстве и поклонении идолам. Говорили, что они — из старого рода идолопоклонников. Одну из них, Мэг Пули, видели летающей над Уирримом; эту же Пули обвиняли в том, что она подожгла соседский амбар. Про нее и другую женщину, Мэри Баррат, говорили также, что они смотрят на соседей дурным глазом и крадут у них золото и драгоценности. Правосудие не сумело отыскать свидетелей гибели женщин и вынуждено было прекратить расследование“.

В приходской книге Фордрейса имеется строчка, написанная рукой неизвестного, которая, по всей видимости, имеет отношение к этому инциденту: „Пули и Баррат вернулись в Яму, где им и место“.

После этого Уирринлоу в местных преданиях более не встречается, если не считать случайного упоминания в «Мемуарах» преподобного Колвера (1825):

„В то время в народной памяти тлел еще огонек предания, приписывающего окрестностям горы Уиррим недобрую славу. В частности, поселяне всячески избегали местности возле могильников на вершине горы, каковую некоторые именуют Ямой, на тех же, кто там бывал, смотрели косо и с подозрением. В своих проповедях я всячески поощрял скептическое отношение к историям о демонах и феях и смею надеяться, что изрядно преуспел в этом отношении, ибо мне уже лет двадцать не доводилось сталкиваться с подобными верованиями. Однако же выяснить, что дурного в тех местах, мне так и не удалось“.

Судя по всему, надежды преподобного Колвера были не напрасны, поскольку автору этих строк следов подобных верований обнаружить также не удалось. Следует предположить, что они стали достоянием истории».

На этом глава заканчивалась. Рядом с ней на полях синел жирно намалеванный восклицательный знак.

Тому показалось, что этот знак нарисован уже не чернилами, а фломастером.

Он закрыл книгу. Никаких упоминаний о кресте, вообще никакой конкретной информации. Однако теперь ему стало известно, что с Уирримом связаны некие тайные предания, имеющие отношение к смерти и суевериям. И вполне возможно, что в той или иной форме они дожили и до наших дней. Может ли это быть как-то связано с грабежом или с болтовней унылой старухи? Том и сам отлично знал эту Яму, большую впадину на вершине, где местные жители любили гулять и устраивать пикники. Ничего плохого о Яме он не слышал, ничего такого, что говорило бы о сомнительной истории этого места.

Из задумчивости его вывел негромкий кашель. Рядом с ним стояла госпожа Соукрофт. Она по-прежнему была в сером саржевом костюме и по-прежнему, казалось, совершенно не страдала от жары.

— У нас сегодня короткий день, Том.

Она улыбнулась его замешательству.

— Извините, госпожа Соукрофт, задумался.

— Мы скоро закрываемся. Успели найти что-нибудь интересное?

— Так, обрывки какие-то. Ничего толкового.

Она взглянула на книгу, лежащую у него на колене.

— Вы ищете что-нибудь конкретное? А то ведь я и сама неплохо знаю здешние края.

Том уже собирался ответить вежливо и уклончиво, как вдруг ему точно в голову ударило:

— Артур Уиллис. Вы что-нибудь знаете об Артуре Уиллисе?

Она озадаченно нахмурилась, и он добавил:

— Впрочем, вы вряд ли помните это имя. Не думаю, что он когда-либо публиковался. Но он все же что-то писал, о нем упоминается в этой книге. Кажется, он жил в конце девятнадцатого века…

— Не припоминаю… Впрочем, дайте я посмотрю.

Она вернулась к столу, чтобы свериться с компьютерным каталогом, а Том поставил книгу в застекленный шкафчик. Обернувшись, он увидел, как библиотекарша улыбнулась и покачала головой.

— Увы, ничем не могу помочь. Никакого Артура Уиллиса здесь нет. Вот Альфред Уиллис имеется: «Бич садовника — моя борьба с тлей». Но это вряд ли то, что вам надо.

— Нет, — сказал Том, — про борьбу с тлей мне не надо. А что, это каталог только вашей библиотеки или есть книги и из других?

— Это централизованный библиотечный каталог графства. Так что если Артур Уиллис что-то писал, вам придется поискать его книги в другом месте.

— Да, пожалуй. О, у вас есть сборник биографий местных жителей?

— Да, но на руки он не выдается. А библиотека уже закрывается.

— Секундочку! Извините. Я только взгляну…

Том бросился к шкафчику и почти сразу нашел «Словарь жизнеописаний» выдающихся личностей графства. Не обращая внимания на недовольное шуршание со стороны столика, он принялся листать страницы и наконец обнаружил то, что искал. У стола стоял копировальный аппарат, и Том за десять пенсов скопировал страничку. Госпожа Соукрофт наблюдала за ним со сдержанным нетерпением.

— Он все-таки существовал! — сказал ей Том. — Извините, что я вас задерживаю.

— О, не беспокойтесь. Всегда приятно найти то, что ищешь, особенно когда делаешь это в спешке. Я отложу для вас эту книгу. Спасибо, что зашли. Дверь закрыта на задвижку.


Вернувшись к себе в кабинет, Том просмотрел ксерокопию страницы. Статья была совсем короткая:

«УИЛЛИС, Артур Джеймс (1841–1895)
Фольклорист

Родился в Фордрейсе, образование получил в Стенбридже, затем в Оксфорде. Преподавал за границей. После тридцати вернулся в Фордрейс. Потратил много лет на собирание и изучение местных преданий. Его гипотезы отличались отважным смешением исторических и легендарных материалов, за что соперники нередко поднимали У. на смех. Он был яркой, выдающейся личностью, славился своей несдержанностью и называл себя язычником. Единственный его труд, увидевший свет — неоконченная "Книга Змея", — был опубликован частным образом, на средства друзей, уже после смерти У. Он погиб во время пожара в своем доме в Вороньем лесу близ Фордрейса».

Том бросил листок в лоток с корреспонденцией и потянулся. Впереди ждала добрая сотня дел, а он так и не поговорил с Сарой. Он поднял телефонную трубку. Наверное, стоит убедиться, что ее необузданный братишка не повстречал новых злых духов…

Глава 14

Двое мальчиков поднялись на вершину Уиррима и теперь стояли на краю впадины, глядя на груды камней, из которых росли фиолетовые колокольчики, и неестественно-яркие банки из-под кока-колы и пакетики от чипсов, раскиданные там и сям в высокой траве.

— Яма… — сказал Стивен. — Так что, вот здесь это и случилось?

— Да, на той стороне, вон за тем камнем.

— Угу, — протянул Стивен. — Ясненько…

— Слушай, — рявкнул Майкл, — я знаю, что ты мне не веришь, но мне плевать, понял? Не веришь так не веришь. А свою иронию можешь оставить при себе!

Он решительно плюхнулся на траву и потер глаза. Ноющая боль в них становилась тем сильнее, чем выше они поднимались: тупая и давящая, она злобно вспыхивала всякий раз, стоило Майклу перевести взгляд. От этого мальчик сделался раздражительным — тем более раздражительным, что теперь, поднявшись наверх, понял: это и в самом деле ничего не доказывает.

— Я просто не вижу, что это доказывает, — отозвался Стивен, словно прочитав его мысли. — По-хорошему, следовало бы за это всыпать тебе как следует, но, откровенно говоря, мне уже все равно.

Он быстрым шагом, почти бегом, спустился по склону и пошел через ложбину, не оглядываясь на сидящего Майкла.

— Ну, а чем еще я мог это доказать, придурок? — буркнул Майкл себе под нос.

И не успел он это сказать, как боль у него в голове взорвалась огненным шаром и глаза перефокусировались сами собой.

Земля была красной, как запекшаяся кровь или старый кирпич. Она, казалось, дышала жаром — неощутимым жаром, исходящим откуда-то из подземной глубины, точно от ушиба, спрятанного глубоко под кожей. Душа Стивена двигалась по этой коже, переливаясь и посверкивая бледными огоньками злости и возмущения. Однако ее сияние выглядело блеклым и слабым на фоне багровой, застывшей в ожидании земли. Майкл невольно рассмеялся, увидев, какая она слабая. Конская голова обернулась в его сторону, уставилась на него и снова отвернулась.

Потом Майклу почудилось, что земля под ним вдруг сделалась прозрачной, точно стекло, и откуда-то из глубины сквозь многометровую прозрачную красноту начало подниматься нечто. Оно ползло все выше и выше, клубясь и плющась, словно шар, всплывающий сквозь толщу земли. Майкл видел, как красные слои камня ненадолго искажались, когда оно проплывало мимо. И мальчик почувствовал, что оно стремится к некой цели.

Стивен стоял в центре впадины, когда услышал, как его брат рассмеялся — коротким, гортанным смешком. Он вздрогнул, обернулся — но Майкл сидел, глядя в никуда. Стивен с отвращением фыркнул и вернулся к своим тревожным мыслям. Его брат либо лжет, либо сошел с ума, но, что бы это ни было, он, Стивен, ничего с этим поделать не может. Дурак он, что потащился сюда!

Потом Стивен услышал, как Майкл кричит, чтобы он остановился. Голос брата звучал очень настойчиво, но Стивен не обратил на это внимания и продолжал шагать вперед. Вскоре он услышал за спиной топот бегущих ног. Легкий страх проник в его сердце и заставил его обернуться.

— Вали отсюда, Майкл! С меня хватит. Убирайся, понял?

— Стой! Погоди, выслушай меня. Стивен, у меня есть доказательство!

Майкл весь раскраснелся от радости и возбуждения.

— Хватит вешать мне лапшу на уши!

— Я тебе говорю, у меня есть доказательство! Еще немного, и ты сам во всем убедишься!

— Чего?! Ты псих! Уйди от меня. Не смей меня трогать, слышишь?

Майкл ухватил Стивена за грудки и подтянул к себе. Стивен попытался оторвать от себя его руки, но Майкл держал его, точно клещами. Лицо Майкла оскалилось от яростного усилия, и Стивену впервые с тех пор, как брат завизжал накануне вечером, сделалось по-настоящему страшно. Он ударил кулаком снизу вверх, между руками Майкла, и угодил ему в челюсть. Голова брата мотнулась назад, и он яростно выругался, но хватки не разжал. Стивен запаниковал, ударил снова, потом притянул Майкла к себе, ухватил за голову и повалился вместе с ним наземь. Некоторое время они катались по траве, пыхтя и бранясь. Стивен был сильнее, но Майклом овладело неистовство, и он не уступал.

Наконец Стивен, доведенный до отчаяния, врезал Майклу под дых. И пока брат ловил воздух ртом, Стивен высвободился и сел ему на грудь, обеими руками вцепившись лежащему мальчику в волосы.

— Ну все, — рявкнул он, — теперь я тебя точно убью!

Но Майкл смотрел на него снизу вверх полуприкрытыми глазами, смотрел и смеялся над ним. И тут что-то быстро поднялось из земли и окутало их прежде, чем Стивен успел что-нибудь подумать или шевельнуться.


Он падал сквозь землю в потайное место, где ждала его беспокойная сила.

Остановился он с вязкой медлительностью камня, оброненного в варенье. Вокруг царил холод, медленный беспощадный холод, от которого с ходом времени беззвучно рассыпаются камни. Но где-то поблизости пылал огонь.

Под ногами хрустели кости и что-то твердое и ледяное, что когда-то казалось прекрасным в свете солнечных лучей. Впереди возвышалась пропасть черноты. Ничто не шелохнулось, но Стивен ощутил, как ему что-то предложили, и понял, что всей душой готов принять предложенное.

Он попытался шагнуть вперед, но ему что-то мешало. Стивен опустил глаза и увидел под ногами брата. Майкл лежал и торжествующе улыбался. И при виде его из живота к горлу рванулся тошнотворный пузырь страха, этот страх поднял Стивена и стремительно помчал наверх, сквозь холодную землю, пока наконец спину вновь не припекло солнце.

Но воздух вокруг был густой и едкий, глаза ослепли, и кожу жгло.

Стивен с немым воплем повалился на бок — и вырвался на чистый воздух летнего луга. Гревшиеся на солнце ящерки вмиг разбежались.

Глава 15

— Ну вот, — сказал Майкл, — ты все испортил!

Стивен лежал в траве на дне ложбины, разинув рот и часто моргая. Он не сразу осознал, где находится и что за фигура стоит над ним.

— Майки, у тебя кровь из носа идет…

— Ага. Ты меня ударил, помнишь?

— В самом деле? Извини, Майки. Слушай, как здорово! Мне так хорошо!

— С чего это тебе хорошо? Тебе следовало оставаться на месте! С чего ты вдруг шарахнулся в сторону? Бог знает, что из этого выйдет. Ты там и секунды не пробыл. Ты наверняка не успел ничего вобрать.

— Не знаю… Слушай, Майки, так это и есть то, что с тобой произошло?

— Разумеется. Раньше я этого сам не знал, потому что это случилось во сне. Но я узнал это ощущение, когда оно охватило меня. А из-за тебя все пошло насмарку! Тебе следовало побыть внутри подольше.

— Не знаю… Это было как-то не… Но сейчас я чувствую себя отлично!

— Ну, значит, зрения ты не обретешь. Помнишь, в каком состоянии я был после? Такие вещи даром не даются, Стивен.

— Слушай, откуда ты все это знаешь?

— Ну, теперь-то ты не станешь заставлять меня это доказывать, а?

— Нет, не стану. Но я все равно ничего не понимаю, как и раньше, просто… Господи, Майкл, откуда взялась эта чертовщина?

— Поднялась снизу. Это все, что я знаю. Слушай, если ты отлично себя чувствуешь, почему до сих пор лежишь?

— Сейчас встану. Помоги!

Майкл протянул руку и рывком вздернул брата на ноги. Стивен немного постоял, слегка дрожа и озираясь, точно человек, которого подняли с постели с высокой температурой.

И тут внезапно, без предупреждения и без боли, его взгляд перефокусировался. Увидев брата новыми глазами, Стивен ахнул.

— Боже мой! — воскликнул он. — Майкл, какой ты красивый!

Майкл вздрогнул и вцепился в него.

— Не может быть! — прошипел он. — Ты не мог получить это так легко! Ты врешь!

Но драконья мысль струилась в жилах его брата, точно вино, наполняя его головокружительным весельем. Он раскинул руки, распростер ладони навстречу ветру и закружился на месте, вбирая новый мир безумными, жадными очами. На третьем обороте он потерял равновесие, зашатался и тяжело рухнул в вереск, задыхаясь и хохоча.

— Ох, Майкл, — сказал он, медленно приподнявшись на локтях и переводя дух, — ну как ты можешь быть таким… таким серьезным? Давай улыбнись! Ты хоть раз в зеркало смотрелся? Ты знаешь, что ты кот, Майкл? У тебя вся шерсть стоит дыбом, переливается синим и искрит, как фейерверк. Ты недоволен, да? Ты очень недоволен, но все равно это ты, и никто другой. Как есть ты!

И он снова расхохотался, упав спиной в заросли дрока и глядя вверх, в двуцветное небо: плоская плита небосвода отливала багровым, и по ней ползли сероватые облака.

Майкл бесстрастно наблюдал за братом.

— Скоро ты сможешь это контролировать, — сказал он. — Но сначала тебя стошнит.

Он нахмурился. Кошачья душа? Неужели? Он чувствовал в себе одиночество, независимость, бдительную осторожность… Может, и правда.

Минут пять Стивен лежал на спине и тихонько похихикивал. Его тело содрогалось в блаженных судорогах. Майкл следил за ним, почти машинально перефокусировав взгляд. Тело Стивена расплылось, вместо головы проступила конская морда, глядящая из вереска в небо и переливающаяся всеми цветами радуги. Сгустки цвета всплывали из глубины наружу, точно маленькие взрывы под стеклом, стремительно растекались по поверхности и мгновенно уступали место другим. Движение было куда более бурным, чем раньше, цвета сделались ярче и разнообразнее, но теперь к ним добавился ядовитый оттенок, которого прежде не было.

«Он не выдержит, — подумал Майкл. — Скоро его стошнит».

И, утешившись этой мыслью, он встал, оставил брата валяться и хихикать дальше и пошел наверх, на гребень горы, чтобы оглядеть долину сверху.

Время давно перевалило за полдень, и солнце, весь день заливавшее гору своими лучами, наконец начало клониться к западу. Бледно-голубое небо совсем выгорело, дальние холмы и поля расплылись в дымке. Воздух был неподвижен. Майкл машинально перефокусировал взгляд и увидел, как все краски потемнели. Небо побагровело, поля приобрели ржаво-бурый оттенок, рощицы и опушка леса стали тускло-коричневыми. Зато сразу сделались видны люди. В поле зрения было несколько людей, но до сих пор Майкл их почти не замечал: они терялись на фоне пейзажа, точно муравьишки. Теперь же их нельзя было не заметить: они сияли, точно крошечные живые самоцветы.

Какие они чудесные! Но отчего они так сияют? И если они так красивы поодиночке, издалека, какое же прекрасное зрелище выйдет, когда они соберутся все вместе! Майклу ужасно захотелось очутиться на многолюдном деревенском лугу, чтобы взглянуть на это своими глазами.

Но тут за спиной раздались звуки, напомнившие ему о Стивене. Майкл подождал еще немного, потом сделал сочувственное лицо и спустился в ложбину.

Стивен даже теперь, после приступа рвоты, выглядел счастливым и восторженным, хотя лицо у него осунулось от усталости. Он ничего не видел, кроме слепящего света, от которого болели глаза, но вместо того, чтобы зажмуриться, закатил глаза под веки, так, что видны были только белки. Вид у него сделался жутковатый, на что Майкл не преминул указать. Стивен ответил только:

— Ничего не могу поделать. Мне просто не закрыть глаза. Все время хочется смотреть, но это больно. А так полегче.

Майкл помог брату встать, обнял его рукой за плечи и повел прочь из Ямы. Стивен все еще дрожал, как перепуганный кролик, но шагал без труда, с удивительной уверенностью нащупывая дорогу. После тех последних слов он молчал все время, пока они спускались с горы, и Майкл не нарушал молчания. Его охватили зависть и тревога. Когда пузырь окутал их, Майкл узнал этот вкус и это ощущение, но был уверен — так же твердо, как если бы ему это сказали, — что пузырь предназначался Стивену и что Стивен его каким-то образом отверг. Стивен пробыл внутри пузыря никак не больше минуты, и то, что он, несмотря на это, все же получил дар, Майкла очень сильно задело. Так что с Уиррима они спустились в молчании.

К тому времени, как они дошли до дома, было почти семь. Вечернее небо сделалось прозрачно-синим, на нем зажигались первые звезды. Под вязами у ворот уже густели тени. Дойдя до ворот, Ребята остановились.

— Черт! Викарий притащился, — вполголоса буркнул Майкл, глядя на небольшую машинку, приткнутую на край дорожки. — Чего делать будем?

— А что тут можно сделать? Мне надо поспать.

— Нельзя же, чтобы они увидели тебя в таком виде! Это сразу подтвердит все их подозрения. Все зависит от того, где они сейчас… Погоди, я погляжу.

Он оставил Стивена под деревьями и побежал вперед по краю дорожки, где хрусткий гравий плотно зарос травой. Минуту спустя он вернулся, тяжело дыша.

— Они в гостиной. Викарий треплется, у Сары вид сердитый. Надвигается буря.

— Это хорошо. Может, сумеем проскользнуть мимо.

— Если зайти с черного хода, мы тебя уложим баиньки, никто ничего и не заметит.

Майкл повел брата за собой к боковой калитке. Калитка отворилась с пронзительным скрипом, от которого Майкл невольно съежился. Мальчики проскользнули в сад. Тропинка вела вдоль стены дома, прямо под открытым окошком гостиной. Из окошка доносился гневный голос Сары.

— Когда пойдем мимо окна, надо будет пригнуться пониже, — шепнул Майкл. — Иди вперед. Я скажу, когда будет можно.

Стивен пробирался вперед, ведя правой рукой по корявой штукатурке «под камень». Приблизившись к окну, он начал разбирать слова Сары.

— Ну, так и расскажи об этом ей, раз уж вы друг друга так хорошо знаете! А у меня есть дела поважнее, чем выслушивать всю эту чушь.

— Постой, Сара… — В голосе Тома звучала досада.

— Ну да, конечно: теперь у тебя есть тысяча поводов допоздна задерживаться на работе! Ну и ладно, мне все равно!

— Сара, это просто смешно. С чего тебе это взбрело в голову?

— Ну, чего встал? — Майкл ткнул Стивена в поясницу. — Если они разойдутся, это только к лучшему, сам знаешь. Пошли дальше!

Стивен согнулся в три погибели и вслепую пробежал под окном. Следом проскочил Майкл, и братья вместе свернули за угол дома. А позади в сумерках по-прежнему слышался гневный голос их сестры.

Глава 16

На обратном пути Том сделал крюк. Он опустил окно, и в лицо ему бил вечерний воздух, теплый, ароматный и кишащий мошками. Тело будто свело от напряжения и гнева. В груди свернулась колючая пружина; ее конец впивался в легкие и стягивал руки и плечи. Нога яростно давила на газ; каждый поворот сонной сельской дороги словно бросал ему вызов. Ехать домой в таком состоянии он не мог. Надо было как-то развеяться.

Дорога выписывала широкую дугу по темнеющим полям и игриво касалась южной опушки Рассета. На протяжении почти всей ее длины деревья стояли только по одну сторону, их неподвижные стволы отмечали границу возделанной земли. Однако в одном месте деревья разрослись и с другой стороны дороги, образуя отдельный участок леса. Это место называлось Вороний лес.

Здесь Том остановил машину. Выбравшись наружу, он дважды глубоко вздохнул, привалясь к теплому металлическому боку. На фоне темного неба еле просматривались черные листья над головой.

Надо было проявить терпение. Сара просто все еще тревожится из-за брата — и правильно делает. Нужно было меньше распространяться о собственных проблемах, а больше слушать, как и положено священнику. Но устроить ему скандал из-за Элизабет Прайс, женщины, которую он едва знает… Бред какой-то! Как она вообще могла такое подумать?

Молодой человек тяжело вздохнул. Казалось, весь мир вокруг сошел с ума. Всего за один день жизнь перевернулась вверх тормашками. Все было не так. Зачем врываться в церковь? Зачем выкапывать какой-то старый камень? Откуда столько шуму вокруг древнего креста?

Зачем проводить часы в библиотеке, даже не зная, что ищешь?

И тем не менее Том был уверен: искать есть что. У него оставался еще один след…

Нужно выспаться как следует. Но сперва, чтобы сбросить напряжение, он решил пробежаться по тропе, протоптанной между деревьями.

Том заставлял себя бежать как можно быстрее. Пружина в груди болезненно давила, мешала дышать, но он не обращал на нее внимания, заставляя свои руки и ноги работать в полную силу, и вскоре деревья вдоль тропинки замелькали бесплотными тенями. Том смотрел прямо перед собой, бежал со всех ног, и скоро остатки разочарования и усталости остались где-то далеко позади.

Наконец, полностью опустошенный, он остановился — с колотящимся сердцем, оживившимся наконец-то дыханием — и обнаружил, что очутился возле развалин в глубине Вороньего леса. Среди буковых стволов виднелась небольшая полянка, пронзенная во многих местах копьями молодых деревьев и перьями папоротников и залитая вечерними сумерками. На краю поляны из зарослей папоротника торчала кирпичная стена немногим выше человеческого роста, разделенная проемом, где еще сохранился тонкий скелет оконной рамы. Вторая стена, под прямым углом к первой, была еще ниже. Она уходила куда-то во тьму. Земля под стенами была завалена остатками кирпичной кладки.

Под ботинками захрустели обломки кирпича. Том вошел в мертвый дом. Внутренняя поверхность стены была чернее сажи. Над головой порхали белые мотыльки, разнося на своих крылышках тишину. К стене была прислонена одинокая балка, обугленная с одного конца. На верхнем срезе бревна красовалась аккуратно поставленная пивная банка. Подойдя ближе, Том различил на кирпичах какую-то надпись. Он попытался прочесть, прищурился…

Надпись была нацарапана на копоти и просвечивала сквозь нее красным: «Сандра и Льюис. 1979».

Том отвернулся. Сто лет тому назад здесь погиб Альфред Уиллис. Викарий попытался представить себе запах гари, жар, деревья, окрашенные оранжевым и алым, треск пламени… Но все эти образы окутывала и сглаживала сотня лет зеленого безмолвия.

Надо будет завтра проверить архивы округа. Наверняка у кого-нибудь сохранился экземпляр книги Уиллиса. Он найдет ее, прочтет — и перестанет охотиться за тенями.

Том вернулся к машине и медленно поехал домой.

Глава 17

На то, чтобы взбежать к себе наверх и улечься в кровать, Стивену потребовалось минуты две. Уснул он почти мгновенно — его глаза закрылись по-настоящему впервые с тех пор, как он побывал в Яме. Майкл спустился вниз, в кухню, и сделал себе бутерброд. У него глаза горели невыносимо. Всю вторую половину дня они болели все сильнее и сильнее, и теперь веки сделались как будто раскаленные.

Майкл поплескал себе в лицо холодной водой и поморгал, ожидая, когда уляжется жжение. Боль мало-помалу отступила, но подавленное желание никуда не делось. Жажда видеть… по-другому… была почти непреодолима. Весь день Майкл испытывал побуждение использовать свое новое зрение, и, хотя по большей части ему удавалось держать это желание под контролем, мальчик чувствовал, что долго так не выдержит. Кроме того, он весь день не видел никого, кроме Стивена. Нет, завтра он пойдет в деревню и будет смотреть на людей на лугу! У него сердце заныло при одной мысли о том, как прекрасны должны быть их скрытые души…

Сара спустилась вниз из своей комнаты. Увидев у раковины Майкла, она вздрогнула.

— Что, явился не запылился? — ядовито поинтересовалась она. — И где же тебя носило целый день?

Майкл приготовился оправдываться.

— Сегодня утром мне стало намного лучше. И мы со Стивеном пошли гулять — мне нужно было подышать свежим воздухом.

— И куда вы ходили?

— В Рассет, — зачем-то машинально соврал Майкл. — До Дроздовой гряды и обратно.

— А Стивен где?

— Спит. Устал как собака. С выносливостью у него проблемы.

— Хоть бы записку оставили! Сволочи бессердечные.

— Извини, Сара, милая. Извини, что я тебя расстроил.

Он помолчал, не осмеливаясь верить, что на этом все и кончится, но Сара больше расспрашивать не стала. Она подошла к плите и поставила чайник. Майкл помялся.

— Сара, я тут нечаянно подслушал… Мне очень жаль, что вы поссорились. Ты как, в порядке?

Сестра вздохнула, щелкнула выключателем и села за стол напротив Майкла.

— Конечно. На самом деле я сама во всем виновата. Я беспокоилась из-за тебя, а у Тома сейчас в голове его собственные проблемы… Ничего, завтра помиримся. Просто день сегодня выдался такой поганый.

Некоторое время она сидела, глядя в стол. Майкл испытывал непреодолимое искушение посмотреть на нее своими новыми глазами. В глубине души он испытывал сомнение, хорошо ли так делать: это ведь вторжение в личное пространство, все равно как в душу человеку лезешь… Но он все-таки сделал это.

Ее душа медленно переливалась дюжиной оттенков синего, и эта красота пронзила его стыдом и раскаянием.

— Давай я тебе чайку заварю, — предложил он.

— Спасибо, Майки.

Сара торопливо выпила крепкий чай. Потом окинула Майкла оценивающим взглядом.

— Майкл, можешь оказать мне услугу?

— Конечно.

— Мне надо было сегодня вечером съездить к мистеру Кливеру, забрать буклеты, напечатанные советом. Я должна их раздать на следующей неделе. Но мне ужасно не хочется к нему ехать — ты же знаешь, какой он бывает навязчивый. Ты не мог бы?..

— Без проблем! Скажи только, куда ехать.

— А у тебя фонарик на велосипеде работает?

— Да не беспокойся ты, сестренка! Ничего со мной не случится.

Сара проводила его взглядом из окна и порадовалась, что он с такой готовностью согласился помочь. Нет, на самом деле, сегодня ему явно лучше. И есть надежда, что мистер Кливер сумеет поговорить с ним, как мужчина с мужчиной… Сара расстроенно побарабанила пальцами по опустевшей чашке. На самом-то деле это лучше бы сделать Тому, но он сейчас чересчур взвинчен из-за истории с крестом… Ему надо успокоиться и отдохнуть.

Вообще-то и ей тоже не помешает. Утро вечера мудренее…

Майкл, терзаемый раскаянием, катил под горку бесшумно, точно призрак в ночи. В луче фонарика изгороди отбрасывали странные тени. Вспугнутый кролик перебежал дорогу перед самым колесом. Майкл едва не кувырнулся, но сумел удержать равновесие и скоро вылетел на опустевший деревенский луг, местами озаренный оранжевым светом из окон.

Дом мистера Кливера был внушительной по размерам викторианской виллой, стоящей чуть поодаль от деревенского луга, в глубине сада, засаженного розами. Столь же внушительная машина мистера Кливера была припаркована на краю сада, и Майкл оставил рядом с ней свой велосипед. Он вошел в сад через арку, увитую ползучим шиповником, и зашагал по дорожке к дому. Впереди виднелись большие эркеры, задернутые изнутри плотными шторами, из-за которых пробивались наружу музыка, свет и шум голосов. Душный аромат вянущих роз окутал его, когда он вышел на мощеную площадку перед входом и позвонил в дверь.

Голоса в доме ненадолго умолкли, потом кто-то расхохотался, и шум возобновился. Майкл переминался на пороге — ему не терпелось уйти. Изнутри дома послышались шаги, дверь распахнулась. Мистер Кливер выглянул наружу, слегка прищурясь в темноту, и расплылся в приветственной улыбке.

— Майкл Макинтайр, не так ли? Вот нечаянная радость!

— Здравствуйте, мистер Кливер. Меня Сара прислала… за какими-то буклетами.

Он осекся и умолк — слишком уж пристально разглядывал его мистер Кливер. Майкл почувствовал себя довольно глупо, к тому же на нем все еще была одежда, заляпанная травяной зеленью после сегодняшних приключений на Уирриме. «Надо было хоть отряхнуться, перед тем как ехать…» — мелькнуло в голове.

— Буклеты… — Мистер Кливер, похоже, не сразу сообразил, о чем идет речь. — Ну да, разумеется! Что, Сара сама не смогла заехать?

— Нет, она себя не очень хорошо чувствует.

— Надо же, какая жалость. Ну что ж, Майкл, это очень славно, что ты ко мне завернул. Заходи, заходи!

— Да мне не хочется вас беспокоить, у вас же гости… — промямлил Майкл, нехотя входя в дом.

Мистер Кливер держал дверь нараспашку и закрыл ее сразу же, как Майкл вошел.

— Господи, да какое там беспокойство! — хмыкнул хозяин виллы. — Это и не гости как таковые, просто старые друзья. Они могут и подождать минутку. Проходи прямо, Майкл, в гостиную. А я сейчас соберу буклеты.

Майкл прошел коридором. Мистер Кливер следовал за ним по пятам. Белые стены коридора были украшены копиями старинных гравюр, отражавших интерес хозяина к археологии: Майкл мельком увидел стоячие камни, валы, крепости и развалины. Пол был выложен черно-белой плиткой; в тесных углах красовались герани в больших вазах. Было на удивление темно. Все в целом создавало ощущение старины, от которого Майклу сделалось как-то не по себе.

Они миновали дверь, ведущую в зал. Дверь была прикрыта довольно плотно, но в щель все же пробивалась полоска яркого света. В зале играла классическая музыка, но Майклу показалось, что звук убавили и голоса притихли.

В конце коридора была небольшая гостиная. Мистер Кливер протиснулся мимо Майкла и указал ему на кресло.

— Буклеты наверху. Сейчас принесу. Хочешь пива?

Майкл был несколько шокирован. Вообще-то взрослым не положено предлагать такие вещи… До сих пор он пиво пробовал только тайком, купленное в магазине Стивеном или приятелями постарше. Впрочем, у мистера Кливера детей нет — он, наверное, просто не знает, что детям нельзя пива…

Почему бы этим и не воспользоваться?

— Да, пожалуйста.

— Отлично!

И только когда мистер Кливер ушел за бутылкой куда-то на кухню, Майкл сообразил, что гостеприимный хозяин когда-то возглавлял молодежное объединение Фордрейса и был известен как борец с пьянством среди подростков. «Ах ты, старый лицемер!» — подумал Майкл, принимая бутылку.

— Я на минуточку! — улыбнулся мистер Кливер и исчез в коридоре.

Было слышно, как он поднимается по лестнице.

Майкл откинулся на спинку кресла, потягивая пиво. Резкий, но приятный, чуточку хлебный вкус обволакивал язык, усиливая общее ощущение нереальности происходящего. Мальчик глазел по сторонам, почти ничего толком не видя, и ждал возвращения мистера Кливера. Наверху слышались шаги, какое-то шуршание, но хозяин все не возвращался.

Внимание Майкла привлекла гравюра над камином. Это была единственная картина в комнате, оправленная в потемневшую от старости золоченую рамку. Гравюры такого типа ему приходилось видеть в книжках: объемный план какого-то древнего сооружения, только со странной перспективой и с фигурками людей в старинных костюмах. Важные места были помечены замысловатыми буквами: А, В, С, D — и внизу, под картинкой, имелись пояснения к этим буквам, начертанные каллиграфическим почерком, но они были слишком далеко, чтобы Майкл мог их прочесть.

Сооружение представляло собой погребальный курган, поросший травой и обрамленный по краю камнями. Половина кургана, похоже, провалилась внутрь. На кургане стояли люди в высоких шляпах, со странными измерительными приборами в руках. На заднем плане возвышался курган поменьше, в небе кружило что-то черное. Майкл хотел было встать и разглядеть картинку поближе, но лень и блаженная расслабленность от пива помешали ему.

А на каминной полке под гравюрой — да где же его носит, этого мистера Кливера? — стояла фигурка, которую он заметил краем глаза, точно внезапное движение. Между фарфоровой молочницей и мальчиком-барабанщиком, которых Майкл счел отстоем, красовалась керамическая ящерка.

Ящерка была длиной дюймов шесть. Она свернулась колечком. У нее было продолговатое зеленое тельце и длиннющий хвост, который дважды обвивал подставку фигурки. Головка ящерки была слегка приподнята, полуоткрытые красные глазки, низко посаженные на узкой вытянутой мордочке, казалось, осматривали комнату холодным оценивающим взглядом. Рот ящерки был закрыт, но почему-то становилось ясно, что внутри множество зубов. На спинке виднелся отчетливый гребень.

Майкл немного посмотрел на нее — и внезапно, впервые за час или более того, ощутил знакомое жжение в глазах.

Фигурка, несомненно, была очень искусно сделана. Возможно, это была даже довольно ценная вещица. Глазки, которые так сверкали, наверное, изготовлены из граната или еще какого-нибудь полудрагоценного камня. «А может, это даже рубины!» — подумалось Майклу. Часть крупных чешуек на спинке ящерки тоже представляла собой цветные камушки.

В общем и целом ящерка была очень красивая, и Майклу стало интересно, как она будет выглядеть, если посмотреть на нее новыми глазами. Красота ящерки чем-то напоминала виденные им души, только казалась более прочной. Майкл подумал, что, пожалуй, стоит рискнуть и взглянуть, только быстро…

Из коридора, со стороны зала, где веселилась незнакомая компания, внезапно послышался хохот — женский хохот, пронзительный и злорадный. Майкл вздрогнул и внезапно вспомнил, где находится. Внезапно осознал, как тихо было до сих пор и как душно сделалось в комнате. На лбу у него выступил пот.

Мальчик снова посмотрел на каминную полку. Фигурка ящерки внезапно утратила весь свой блеск. Глазки снова потускнели.

Ну где же Кливер? Пиво Майкл почти допил. Внезапно мальчик рассердился. Куда он делся со своими буклетами? Может, просто забыл про него? Или затеял какую-то дурацкую игру?

Нет, Майкл теперь таких вещей не спускает! Будь ты хоть трижды член приходского совета, молодежный лидер, почетный археолог и прочая, и прочая. Если уж ты заставляешь Майкла ждать, он знает, чем тебя наказать!

Он заглянет мистеру Кливеру в душу, вот. Майкл увидит то, что он скрывает от всех, а мистер Кливер об этом даже и не узнает. Ага! Этот Кливер — просто самодовольный старый дурак, и довольно скользкий к тому же. Какая же у него душа? Может, он бородавочник или навозник какой-нибудь? Майкл невольно улыбнулся — и тут же услышал шаги на лестнице.

Пора!

Мистер Кливер вернулся в комнату. Никаких буклетов у него при себе не было. Майкл ждал. Нет, еще рано…

— Я вынужден извиниться, Майкл, — сказал мистер Кливер, по-прежнему улыбаясь. — Буклеты, которые просила твоя сестра, еще не пришли. Те, что у меня наверху, предназначены для другой части прихода. Увы, я бываю весьма рассеян. Это все из-за моих многочисленных забот.

«Ага, давай ври больше! За кого ты меня принимаешь? Что ты задумал? Со мной играть не стоит!»

— А-а, — сказал Майкл. — Понятно. Ну что ж, пиво было вкусное.

— Передай сестре мои извинения. Ты, должно быть, соскучился? Кстати, ты обратил внимание на эту гравюру? Это оригинал. Семнадцатый век, между прочим. Узнаешь это место?

«Да какая разница? Нечего мне зубы заговаривать! Меня на кривой козе не объедешь».

— Не узнаешь? Это на Уирриме. Это Яма, Майкл. Знаешь, где это? На вершине. Я слышал, ты там иногда бываешь?

«Да, дяденька, бываю. И не просто бываю. Со мной там происходит много интересного. Много такого, благодаря чему я не похож на других людей!»

— В наше время верхушка кургана окончательно провалилась. В земле под курганом имеется некая структурная неустойчивость, что привело к образованию глубокой ложбины. Довольно необычное явление. Впрочем, Уиррим вообще довольно необычное место.

Он обернулся к Майклу и положил руку на каминную полку. Майкл неподвижно сидел в кресле.

«Вот сейчас я это сделаю. Глядя прямо ему в глаза. Возьму и сделаю».

Мистер Кливер внезапно улыбнулся.

— Да, Майкл, ты не такой, как все. Но ты не уникален. Давай посмотри. Я не возражаю.

И в этот момент Майкл, охваченный растерянностью и страхом, сделал то, для чего все это время набирался храбрости: посмотрел другим взглядом. Однако теперь, вместо наглой самоуверенности, он, впервые с тех пор, как пробудился тогда в Яме, был охвачен ощущением смертельной опасности.

Он посмотрел. И увидел.

Мистер Кливер не был ни бородавочником, ни навозным жуком. Его душа парила у каминной полки, не сводя глаз с Майкла, и в этот миг мальчик понял, что она смотрит на него в ответ, глаза в глаза, и если он ее видит, то и она видит его душу. Глаза у нее были маленькие, красные, они сверкали, точно самоцветы, и впивались в него с алчной целеустремленностью, от которой у Майкла скрутило живот и засосало под ложечкой. Эти глаза смотрели из поверхности, темной и вязкой, как патока. Лишь слабейшие проблески света и цвета пробивались наружу из клубящейся тьмы и снова таяли в ней.

И эта тьма имела облик рептилии. Прямо на Майкла смотрела тупая вздернутая морда, и из пасти торчало множество белых зубов, острых и кошмарно ровных. Как ни странно, Майклу почудилось, что эта острозубая улыбка точно совпадает с обычной улыбкой самого мистера Кливера и что обе эти улыбки ничем друг от друга не отличаются. Голова была совершенно гладкая, если не считать двух выступов ближе к затылку. Эти выступы располагались вплотную друг к другу, и от них исходил призрачный свет, окутывавший всю фигуру.

Потом рот открылся, из него полыхнуло багровым, и послышался голос мистера Кливера:

— Я вижу, ты боишься. Но я тебе не враг, Майкл. Совсем напротив.

Весь ужас Майкла выплеснулся наружу в одном-единственном слове. Он выругался. Бутылка выпала у него из руки.

В тот же миг его взгляд снова изменился. Он увидел перед собой человеческое лицо с той же самой улыбкой.

Бутылка разбилась об пол.

Майкл вылетел в длинный темный коридор, уронил герань с мраморной подставки. Горшок вдребезги разбился об стену, земля и осколки полетели во все стороны.

— Майкл! От этого не убежишь! Ты тоже станешь тем, что видишь! — донеслось сзади.

Сбоку, из зала, послышались ругань и топот ног. Дверь распахнулась, кто-то выскочил в коридор, но кто — Майкл не видел. Он уже пронесся мимо и задергал ручку входной двери. Когда он наконец открыл дверь, на его куртке сомкнулись пальцы, цепкие, точно когти. Но мальчик сумел вырваться и помчался через сад. Глаза горели от боли.

Никто не погнался за ним. А оглянуться он не решился.

Он стрелой понесся в темноту. Жара висела над ним, точно облако.

Глава 18

Дома Сара уже легла спать. Но Стивен встал и сидел на кухне, уписывая бутерброд с яичницей, когда в дверь ворвался запыхавшийся Майкл.

— Я бодр и весел, как никогда, — сообщил Стивен.

Майкл плюхнулся на стул напротив него. Он был весь встрепанный, с осунувшимся лицом.

— Господи помилуй! — воскликнул Стивен, не донеся бутерброд до рта. — Что еще стряслось?

— Это не только мы.

— А?

— Мы такие не одни. Кливер. Он тоже.

— Чего — тоже? То есть как? Ты хочешь сказать, что…

— И возможно, таких, как мы, еще много. На самом деле я точно знаю, что они есть. Я их никого не видел, но если бы они были не такие, их бы там не было, верно?

Стивен отодвинул тарелку в сторону и умоляюще протянул к нему руки.

— Начни сначала! — попросил он. — Рассказывай все по порядку и не упускай подробностей.

— Дай сперва дверь запру! — Майкл встал со стула и повернул ключ в двери черного хода. — Вот так.

— Майкл, что с тобой?

Майкл рассказал все, как было. Стивен выслушал, не перебивая.

— Понятно… — негромко протянул он наконец.

Майкл ошеломленно уставился на брата.

— «Понятно»? И это все, что ты можешь сказать? Господи, Стивен, он ведь читал мои мысли! Читал мои мысли! Он знал, что я собираюсь посмотреть на него, и он отвечал мне, а ведь я ни слова не сказал, ни слова, я только думал! Боже мой, а вдруг он и теперь их читает? Он знает все, что я думаю…

— Успокойся. Нет смысла ударяться в панику. Это все надо хорошенько обмозговать. Посидим, пораскинем мозгами и что-нибудь обязательно придумаем.

— Когда он сказал, сделай это… ну, когда он прочел мои мысли… я ведь не хотел и знал, что не следует этого делать, но я просто не мог удержаться! Я не контролировал свои глаза, мне казалось, будто они в огне и что жжение уляжется, только когда я перефокусирую взгляд.

— Что, и теперь так же?

— Нет. Теперь все в порядке… ну, почти. То есть постепенно становится хуже, но все равно не так, как когда я был рядом с ним. Он просто стоял и улыбался, а глаза у меня буквально полыхали! — Майкл содрогнулся. — Ну, ты же знаешь, как он улыбается?

— Ну да, Майки, я не удивляюсь, что ты испугался. Если у него душа такая же, как его улыбка, не завидую тому, кто ее увидит!

Майкл подался вперед.

— Так ты тоже думаешь, что это душа, да?

— А что же еще это может быть? Знаешь, Майк, когда я смотрю на кого-нибудь таким взглядом, то испытываю ужасное чувство. Я только что испробовал это на Саре. Это все равно что раздеть человека догола. Ты видишь то, чего видеть не следует.

— Ага, — медленно произнес Майкл. — У меня тоже такое чувство… иногда. А в то же время: почему бы и не подсмотреть, если ты это можешь?

— Этого мы не знаем. Но могу поручиться, что Кливер все время подсматривает.

— О черт! — Майкла внезапно охватила кошмарная уверенность в неизбежном. — Он до меня доберется, Стивен! Он меня не отпустит после всего, что я видел!

— Успокойся. Послушай, крокодилья внешность — это, конечно, звучит жутко, но это ведь еще не значит, что он непременно плохой человек?

— Нет, такая внешность значит! — Майкл был не в том настроении, чтобы философствовать. — Черт, он явится за мной сюда, я точно знаю!

— Не явится. Пороху не хватит. А если явится, я его выпровожу. Про меня ведь он еще не знает, верно?

— Да ему пофиг… О господи! — Майкла внезапно посетила ужасная мысль. — А окна ты запер? Те, что внизу?

— Бога ради, Майкл! Не полезет же он за тобой в окно! — Стивен побарабанил пальцами по столу. — В любом случае Сара их запирала, когда ложилась спать. Давай теперь успокоимся и поразмыслим. Что он тебе сказал, когда ты бросился бежать?

— Он сказал, я стану тем, что вижу. Или увидел… Не знаю. Мне не до того было.

— Да, но чем именно ты станешь? Что это означает? — Стивен взял вилку и принялся задумчиво постукивать ею по тарелке. — Может быть, существуют и другие последствия, о которых мы пока не знаем и которые усиливаются со временем. Может быть, Кливер о них знает, а мы нет. Ты сам говорил, что глаза у тебя жжет все сильнее и сильнее. Я такого пока не ощущаю, но ты и зрение получил раньше, чем я.

— Жжение слабеет, если перефокусировать взгляд. Хотя бы на секунду.

— Такое впечатление, что оно побуждает тебя использовать эту способность. Странно. Но я предполагаю, что ты вдыхал это вещество дольше меня, так что, возможно, тебе труднее это контролировать. Майкл, что ты делаешь?

Майкл вскочил со стула и теперь копался в груде немытой посуды в раковине. Когда он обернулся, в руке у него был нож.

— Не видел ты эту душу, Стивен! — сказал он.

— Ну, Майкл, ради бога…

Стивену не хотелось в этом признаваться, но страх брата передался и ему тоже. Он попытался сосредоточиться на чем-нибудь хорошем.

— Единственная реальная польза, какую я обнаружил, пока тебя не было, — это что теперь можно видеть в темноте. Я проверял в спальне. Здорово, правда?

— Это я уже и так знал. — Майкл с несчастным видом плюхнулся на стул. Он вдруг почувствовал себя ужасно усталым.

— Это как инфракрасное зрение или вроде того. Надо будет потом поэкспериментировать…

Раздался еле слышный звук, будто хруст гравия. Стивен напрягся. Майкл застыл. Они сидели неподвижно, обратясь в слух. Тянулись секунды.

Майкл взглянул на Стивена. Тот пожал плечами.

— Ничего не слышу. Наверное, это… Ох!

В коридоре раздался раскатистый звон дверного звонка.

Стивен встал.

— Лучше пойду открою. А то они сейчас разбудят Сару. Ты оставайся здесь.

— Если он вломится сюда, я его ножом пырну, честное слово, пырну!

— Не паникуй. Просто сиди тихо.

И Стивен вышел из кухни, прикрыв за собой дверь.

Послышались удаляющиеся шаги Стивена. Майкл остался на кухне. Глаза снова жгло невыносимо, ему сделалось жарко, он покрылся липким потом. Мальчик пощупал лезвие ножа. Дыши глубже. Успокойся. Черный ход заперт. Занавески задернуты.

Из коридора донеслось позвякивание — это Стивен снимал цепочку с двери. Пауза. Майкл представил себе, как открывается дверь. Тишина.

Потом голос Стивена, в котором звучало сдержанное удивление:

— Добрый вечер, мистер Кливер. Не ожидал, что вы заглянете…

У Майкла все перевернулось внутри. Грудь сдавило. Он неуклюже поднялся, сжимая в кулаке нож. И тут глаза пронзила такая боль, что мальчик ахнул. Он быстро перефокусировал взгляд — боль притихла. Кухня колыхнулась и снова выровнялась, залитая тусклым красноватым светом. Нож в руке внезапно ярко сверкнул, окутанный новой, серебристой аурой. Металлические кастрюльки и столовые приборы тоже засветились в полумраке. Голова пошла кругом; Майкл оперся на стол, чтобы не упасть, и наклонялся все ниже, пытаясь расслышать, что творится в коридоре. До него снова донесся голос Стивена, неестественно громкий:

— Понятно. Да, он упоминал, что произошло что-то странное. Нет, он снова ушел. Сказал, что хочет проветрить мозги.

Второй голос что-то пробормотал, что — Майкл не расслышал. В голове пульсировала боль. Собственные руки, лежащие на столе, казались размытыми и полупрозрачными, как пустая кожура. Он видел сквозь них древесные волокна столешницы. Майкл внезапно ощутил пренебрежение: какие-то они ненастоящие! Один только нож выглядел реальным. Гладкий надежный металл… Мальчик крепко вцепился в него. А где-то за дверью Стивен продолжал, спокойно и уверенно:

— Ну, я не сомневаюсь, что в понедельник он захочет извиниться перед вами. Нет, когда он вернется, я не знаю. Очень любезно с вашей стороны. Я очень признателен вам за заботу.

Воцарилось длительное молчание. Голова Майкла свесилась к самому столу. Он видел сквозь собственный живот шкафчики, которые стояли у него за спиной. Серебристая пряжка ремня висела в воздухе, как волшебный самоцвет. Пряжка завораживала. По-своему она так же прекрасна… и так же таинственна, как любая из виденных им душ. Потрясающая красота…

— Майкл! — Это был голос Стивена. Брат стоял уже рядом. — Ты был совершенно прав. Никогда не видел подобной твари. Ужас!

Майкл переключился на обычное зрение и увидел, как пряжка потускнела, снова сделавшись невыразительной ременной пряжкой. Он устало поднял голову, боясь, что Стивен обратит внимание на его состояние. Майкл почему-то — он сам не знал почему — чувствовал себя виноватым, будто его застигли за чем-то нехорошим, и ему совсем не улыбалось, чтобы его принялись расспрашивать. Но брату было не до этого.

— Я просто не мог удержаться, Майки: я не мог не посмотреть, после всего, что ты рассказывал. Но я дождался, пока он повернется, чтобы уйти, и посмотрел на него со спины, и то краем глаза. Так что он наверняка ничего не заметил.

— Надеюсь, что нет!

— Ну, без этого было никак не обойтись. Главное, я его спровадил. Я ему ничего не выдал — разве что он и мои мысли читать может, а с этим уж ничего не поделаешь.

Майкл рухнул на стул.

— Что он говорил?

— То, чего и следовало ожидать. «Вы извините, что я вас беспокою так поздно. Крайне встревожен. Неприятный инцидент у меня дома. Ваш братишка, похоже, был расстроен…» Всякую такую фигню. «Я подумал, что мне следует заглянуть к вам и узнать, все ли в порядке». Держался он великолепно. Если бы ты меня не предупредил, я бы наверняка пригласил его сюда, чтобы он убедился, что ты дома.

— Этого еще не хватало! — Майкла передернуло.

— Как бы то ни было, потом он говорит: «Майкл сейчас дома? Я хотел бы поговорить с ним». Это звучало достаточно нормально, но мне все же показалось, что голос у него сбился, как будто что-то пыталось прорваться изнутри. Тут я и решил, что надо посмотреть на него самому. Я попрощался и, когда уже закрывал дверь, переключился. И знаешь — да, он действительно очень плохой. Дело не во внешнем виде, дело в этой алчности в глазах. Поневоле спросишь: что же он натворил, чтобы сделаться таким?

Стивен сделал паузу, но Майкл ничего не сказал.

— И насчет цвета ты был прав. И зубы… Но насчет крокодила — не знаю, по-моему, это все же не крокодил. Сам не знаю почему. Мне кажется, у крокодила голова не такая изогнутая, как ты думаешь? У него морда довольно плоская…

— Да какая разница?! — взорвался Майкл. — Ты его видел, ты это почувствовал! Злой он или нет? И чего он от нас хочет?

Мальчик швырнул нож на стол и зажал руками усталые глаза.

— Господи, Стивен, что с нами творится?

Он умолк. На кухне воцарилась тишина. Ответа не было.

Глава 19

Через некоторое время Майкл, молчаливый и притихший, пожелал брату спокойной ночи и заперся у себя в комнате. Мальчик чувствовал себя таким усталым, как еще никогда в жизни. Он подошел к кровати, погасил свет и рухнул навзничь, уставившись в потолок. Закаменев от напряжения, он лежал в темноте, слишком утомленный, чтобы шевельнуть хоть пальцем. Постепенно, незаметно, будто целую вечность спустя, его веки сомкнулись, и Майкл уснул…

…Уснул надолго, крепко, глубоко — но не переставая следить за светом, исходящим издалека. Вокруг царит тьма подземных глубин, но для него эта земля, лежащая над ним, — все равно что толща стекла или алмаза. Он проницает ее своим взором и видит то, что лежит вовне. Он различает облака, несущиеся в вышине, трепет крохотных зеленых созданий, восходящих и увядающих со сменой быстрых, как дыхание, сезонов, бесконечное мельтешение обитателей этого эфемерного мира, проживающих свои жизни и возвращающихся в землю.

Медленный вдох…

Тысяча жизней, и каждая из них подобна сверкающему самоцвету. Они движутся на поверхности, переливаются на свету, расцвечивая его тысячей дивных оттенков.

Медленный выдох…

И вот они умирают; их самоцветы тускнеют. Отбросы возвращаются в землю и медленно уходят к нему сквозь стеклянистую толщу, утратив всякую цену.

Он беспокойно ворочается под землей, и Майкл в своей постели прикрывает лицо рукой.

Мало-помалу он осознает парадокс: наблюдающий не может овладеть этими прекрасными душами, хотя и видит их, а владельцы душ не сознают всей их красоты, хотя эти души — их собственные.

И никому не дано преодолеть эту пропасть между обладанием и жаждой обладания. Кроме, быть может, немногих избранных…

Майкл чувствует во сне, как новообретенная сила нарастает в нем. Это дает прилив наслаждения, от которого голова идет кругом. Внезапно он слышит голос, окликающий его по имени. Мальчик скрывает свое наслаждение, ревниво и виновато. Щеки у него багровеют от смущения.

— Майкл! Зрение — это не единственный дар!

Голос звучит громко, совсем рядом. Он спешит выдать долго скрываемую тайну.

Глаза откликаются на голос. Они вспыхивают огнем. Но Майкл пока не отвечает.

— Тебе даны четыре дара, Майкл, и зрение — лишь первый из них!

Голос звучит все ближе, он убаюкивает сладким обещанием.

Сердце в ответ колотится все сильнее; ноги мальчика беспокойно дергаются на постели, но он пока не отвечает.

— Майкл, у тебя уйдут годы на то, чтобы обучиться остальному, если ты попытаешься сделать это самостоятельно. Но тебе не нужно постигать все в одиночку. Мы можем обучить тебя всему прямо сейчас, если ты только согласишься.

В голосе звучит уверенность. У Майкла начинают подергиваться пальцы…

— Хочешь ли ты научиться этому, Майкл?

Голова у мальчика дергается, глаза открываются. Они незряче бегают из стороны в сторону, туда-сюда, по комнате, потом он обращает взгляд в глубь себя, ища чего-то. Губы размыкаются; горло пересохло, но он все же выдавливает ответ:

— Да.

Теперь голос совсем близко. Майкл чувствует, как некто дышит ему в ухо, чувствует химический запах с металлическим оттенком, кислый, резкий запах… Издалека ощущает он подземный жар.

— Майкл, есть одна вещь, которую тебе следует знать. Твой брат — глупец. Он обладает силой, но не волей. Ему придется немало помучиться, чтобы использовать силу. Но ты можешь ему помочь. Ты прошел этим путем раньше его. Покажи ему пример. Он последует за тобой и будет восхищаться тобой, ведь ты первый по праву. Но пока что ничего ему не говори: сила с теми, кто хранит тайну. Он может попытаться лишить тебя первенства!

Губы Майкла кривятся во сне. Еще как может! Но теперь-то Майкл все понимает. Он будет осторожен.

— Майкл, иди ко мне. Дай мне коснуться тебя. Тогда ты познаешь четыре дара и все, что ты можешь делать с их помощью.

Майкл поднимается, сбрасывает одеяло с кровати. Глаза его смотрят, но не видят. В комнате прохладно, но он весь вспотел от далекого жара. Между сном и явью, он поворачивает голову к окну.

В окне маячит фигура.

Мальчик встает. Ноги чувствуют камень сквозь ковер.

Он идет навстречу фигуре, навстречу откровению.

Глава 20

Стивен погасил свет и уселся в спальне у окна, привалившись спиной к стене и глядя наружу, в ночь.

На аллее, ведущей к дому, и на дороге за воротами было темно, как в погребе. За живой изгородью виднелся желтый свет из окон «Волшебной обезьяны», слабо подсвечивающий силуэты деревьев вдоль дороги. Справа, скрытая во мраке и за стеной дома, темнела приземистая громада Уиррима. Остывающая земля все еще дышала дневным теплом.

С дороги донесся смех, за воротами мелькнули тени людей, возвращающихся домой. Смех скоро утих вдали. Стивен сидел в темноте, и его разум мало-помалу заполоняли все ужасы сегодняшнего дня.

Сердце и теперь сжималось при мысли о жуткой твари на пороге. Однако это было ничто по сравнению с тем мгновением на кухне, когда Майкл поднял голову и Стивен увидел его лицо, древнее, как камень. С братом что-то происходило, куда быстрее и неотвратимее, чем с ним самим, и Стивен не знал, что теперь делать.

Ночь была чернильным узором теней. Стивен скользил взглядом по серой массе придорожной изгороди, пока его взгляд не упал на черное пятно тьмы прямо напротив дома.

Глаза внезапно и резко наполнились болью.

Стивен сморщился. То самое, что описывал Майкл: глазницы жгло, веки горели и чесались. Боль была невыносимая. Но Майкл сказал, что боль слабеет, если использовать новое зрение…

Стивен перефокусировал взгляд. Все изменилось.

Деревья, дорога и сад как будто озарились тусклым багрово-серым светом. Все сделалось плоским, даже звезды исчезли, словно их вдруг задули.

А на дорожке обнаружился наблюдатель.

Тварь стояла у изгороди и смотрела на дом. У нее была голова рептилии, блестящая, зеленовато-черная, и маленькие, почти невидимые на выпуклой морде глазки. Но Стивен знал, что тварь смотрит прямо на него и что темнота ей не помеха, точно так же, как и ему самому.

Потом тварь приветственно разинула пасть, и мальчик увидел выгнутую челюсть, усаженную блестящими акульими зубами, плотным рядом белых острых зубов с зазубренными краями. Грудь сдавил панический ужас. Стивен ахнул, отвел взгляд — и увидел остальных.

Еще одно существо с душой рептилии караулило под вязами дальше по дороге. Морды было почти не видно за нижними ветвями, но мальчик разглядел блеск зубов сквозь листву, озаренную багрово-серым светом. Другая тварь неподвижно стояла в центре поля за дорогой. Даже сейчас, когда Стивен еле соображал от ужаса, его удивило, как плохо видна нижняя половина тела твари. Голова просматривалась отчетливо, толстая изогнутая шея тоже, но ниже груди фигура как бы таяла, и от пояса вниз была практически неразличима даже новым взглядом, хотя мальчик отчетливо видел каждую веточку в кронах полуночных деревьев.

Когда первое потрясение миновало, Стивен остался сидеть неподвижно. Сердце отчаянно трепыхалось. В ушах гулко стучала кровь. Три фигуры, три твари с душами рептилий, и все три пялились на него…

Потом его внезапно охватил гнев.

— Кто вы такие? — рявкнул он, но его голос растаял в ночи.

Ближайшая тварь снова распахнула пасть и оскалилась в безмолвном ответе. Стивен выругался и заставил глаза перефокусироваться. Он отчаянно надеялся разглядеть за душами лица людей. Перед глазами все поплыло, вспышка боли наглядно продемонстрировала ему крайнее неодобрение. Все, что было за окном, скрылось во тьме, на небе снова проступили звезды. Нет, так ничего не разглядишь…

И тут снизу, с дорожки, донесся шорох.

Стивен выругался и снова переключил взгляд. Пейзаж озарился бледным, мертвенным светом. Две дальние фигуры пришли в движение. Нижние половины их тел оставались невидимыми: фигуры как будто плыли по воздуху к своему предводителю у изгороди. Когда та, что стояла у вязов, подошла вплотную, предводитель повернулся к ней и разинул пасть. Стивену показалось, что он слышит внизу негромкий шепот. Голос был человеческий, но ему он сейчас казался неестественным.

Этот звук заново пробудил в нем энергию и способность соображать. У кровати, в шести футах от окна, стоял шкаф, а в шкафу лежал его фонарик. Армейский фонарик, очень мощный, и батарейки новые… Надо посветить фонариком на этих наблюдателей, и тогда станет видно, что это за люди.

Мальчик принялся разворачиваться на своем диванчике. Голова первой рептилии сразу же повернулась в его сторону. Голову пронзила боль, Стивен вдруг ощутил резкий упадок сил. Снизу донесся крик: видно, наблюдатели уже не считали нужным таиться. Стивен вроде бы даже узнал голос… только мысли внезапно начали путаться. Фигура на поле бросилась к дороге, в то время как предводитель, не сводя глаз со Стивена, указал третьему на ворота. Стивен услышал, как отодвинулся засов, и увидел, как фигура вступила на дорожку, ведущую к их дому.

Глядя в глаза предводителю, Стивен беспомощно трепыхался, точно рыба на остроге. Его мышцы судорожно дернулись — раз, другой, — и внезапно, усилием воли, он сорвался с крючка и освободился. Мальчик оттолкнулся от подоконника, отшатнулся в глубину комнаты и рухнул на пол с такой силой, что на миг потерял сознание. Когда он снова открыл глаза, вокруг была привычная темнота.

Боль в глазах прошла. Но где-то внизу, в его собственном саду или даже в его собственном доме, бродил человек с душой рептилии.

Стивен поднялся на ноги и навалился животом на кровать, раздавив при этом пачку печенья. Он сунул руку в шкаф и принялся шарить среди носовых платков, жвачек, кассет и теннисных мячей, разыскивая свое оружие. Фонарик обнаружился в самом дальнем углу. Стивен с облегчением схватил его, и тут ему под руку попалась еще и бабушкина трость, стоявшая у стенки.

Мальчик встал на ноги и прислушался.

В доме было тихо. Из-за окна не доносилось ни звука.

Стивен вышел на лестницу, застыл на месте и снова вслушался в тишину. Ни звука. На лестнице царила непроглядная тьма. Он внезапно испытал страшное искушение наклониться через перила и всмотреться в черный омут прихожей внизу. Он представил себе кошмарную фигуру, которая следит и ждет…

Нет! Стивен сердито тряхнул головой, словно прогоняя наваждение. Нельзя давать волю воображению. Надо забыть про эти жуткие души, забыть, какие они страшные. Главное, сохранять обычное зрение, чтобы разглядеть и запомнить их человеческие лица. Они видят в темноте, но сквозь стены — вряд ли. Так что если не попадаться им на глаза, никакого преимущества перед ним они не получат.

Двери в доме заперты. Он не слышал, чтобы кто-нибудь входил. Есть еще время разбудить сначала Майкла. Сару пока лучше не трогать. Держа трость наперевес, Стивен беззвучно прокрался через площадку второго этажа, миновал дверь в ванную, дверь в комнату сестры и прошел по коридору, который вел мимо свободной комнаты к спальне Майкла.

У двери Майкла Стивен остановился. Он оглянулся назад, в сторону черного коридора. Конца коридора было не видно: пятно тьмы и все. Там действительно кто-то ходит или ему послышалось? Стивену отчаянно хотелось воспользоваться зрением или включить фонарик — но он воспротивился искушению.

Жди!

Еле слышный звук. Царапанье. Ногтями по стеклу.

Чирк, чирк, чирк…

Это из комнаты Майкла!

Стивен выругался про себя. Тихо-тихо переложил фонарик в правую руку, повернул ручку и принялся мало-помалу открывать дверь. Дверь отворялась внутрь, так что заглянуть в комнату было пока нельзя. Когда образовалась достаточно большая щель, Стивен переложил фонарик обратно в правую руку и заглянул в спальню брата.

Первое, что бросилось ему в глаза, — кровать Майкла была пуста, и одеяло отброшено с такой силой, что на две трети сползло на пол. Рядом с кроватью лежал ночник. Он был включен, но закатился под кровать, и из-под кровати лился странный подземный свет, озарявший в основном ковер.

Следующее, что увидел Стивен, высунув голову из-за двери, был его брат. Майкл стоял у окна, прижав пальцы к стеклу. Голова Майкла была наклонена, лбом он тоже упирался в стекло. Его глаз видно не было, но вся поза говорила о крайней сосредоточенности.

А снаружи, за стеклом, у самого окна, было что-то еще. Силуэт в ночи, отчасти загороженный головой Майкла, очень темный и неподвижный. Вот оно-то и скреблось по стеклу.

Чирк, чирк, чирк…

И на каждое такое чирканье глаза Стивена откликались новым толчком боли, понуждая его переключить зрение. Он сильнее стиснул фонарик.

— Майкл! — громко шепнул он. — Отойди с дороги!

Майкл как будто не слышал. Его лицо оставалось скрыто, прижато к стеклу. Но рука медленно поползла к оконной ручке.

Существо за стеклом слегка шевельнулось. Рука Майкла нерешительно взялась за ручку.

За стеклом нетерпеливо зашевелились. Рука Майкла плотнее стиснула ручку и начала ее поворачивать.

Но в этот момент Стивен решительно выступил из-за двери и плавным, уверенным движением вскинул и включил фонарик. Луч света ударил поверх плеча Майкла, в оконное стекло, за которым парила темная фигура.

Тут произошло несколько вещей сразу.

Луч фонарика, упавший на стекло, как будто взорвался, осколки света полетели обратно в комнату. Майкл заверещал; голова у него запрокинулась, и его отшвырнуло от окна к краю кровати.

Одновременно с этим из-за окна раздался другой вопль. На миг перед Стивеном мелькнуло женское лицо, искаженное от ярости и боли, в следующий миг оно пропало в ночи. Откуда-то снизу донесся звук падения.

Стивену только теперь пришло в голову, что за окном никого быть не могло: это же второй этаж! Мальчик опустил фонарик и встал, как завороженный глядя на черный прямоугольник окна.

«У нас же нет приставной лестницы!» — растерянно подумал он.

Майкл лежал на полу. Его грудь судорожно вздымалась, дыхание вырывалось с хрипом, рваными толчками. Стивен переступил через брата и подошел к окну. Он твердо решил все же разглядеть лицо противника. Ручка была уже повернута. Стивен распахнул окно и высунулся наружу, светя фонариком вниз, на землю. Ни приставной лестницы, ни чего-то другого, по чему можно было бы залезть к окну Майкловой спальни, не наблюдалось.

Однако внизу была женщина, озаренная лучом фонарика, точно театральным прожектором, и безуспешно пытающаяся подняться с розовой клумбы. Ее левая рука была неловко подвернута, лицо окровавлено. Наконец она встала на ноги и огляделась, придерживая левую руку правой. Из-за угла дома раздался пронзительный свист. Женщина, не оглядываясь на окно, медленно побрела вдоль стены в сторону калитки, прихрамывая и морщась от боли. Когда она уже исчезала из виду, Стивен наконец вспомнил, кто она такая.

Это была Ванесса Соукрофт, местная библиотекарша. Стивен отчего-то обратил внимание, что она и сейчас в своем сером саржевом костюме, в котором всегда ходит на работу.

День третий

Глава 21

Констебль Джо Вернон только что вышел из главных дверей церкви Святого Уиндема и как раз надевал свой шлем, когда на дорожке, ведущей на кладбище, показался торопливо шагающий Том.

— Доброе утро, преподобный! А я как раз думал, куда вы делись…

— А, Джо, доброе утро! — Том остановился. — Чем могу быть полезен?

Если Джо и заметил, что викарий раскраснелся и запыхался и что в его голосе слышится раздражение, то виду он не подал.

— Просто хотел поговорить с вами. Насчет вчерашнего происшествия.

Том переступил с ноги на ногу.

— Поговорить? А это надолго?

— Буквально на пару минут, преподобный!

Констебль Вернон снял шлем и сунул его под мышку, демонстрируя готовность вернуться в церковь. Том кивнул.

— Да, конечно. Входите, Джо!

Он провел полицейского к своему кабинету, отпер дверь и сел за стол, бросив на лоток для новых писем коричневый бумажный пакет. Констебль тяжело плюхнулся в кресло для посетителей и принялся беспорядочно листать свой блокнот, словно затем, чтобы освежить в памяти самые важные факты. Потом он поднял голову и солидно пожал плечами.

— Откровенно говоря, преподобный, я не рассчитываю, что нам удастся его найти. Разве что наткнемся на него случайно где-нибудь на обочине — это в том случае, если его действительно сперли ребятишки… то есть вандалы. Но если это был какой-нибудь коллекционер, которому хотелось непременно заполучить кусок древнего камня, тогда дело гиблое. В принципе, мы не специалисты по поиску пропавших древностей, так что я позвонил в соответствующее отделение Скотленд-Ярда. Но они думают, что похищенный фрагмент вряд ли собираются продать за рубеж. Возможно, его вообще не собираются продавать.

— Понятно, — сказал Том.

— На вашем месте, сэр, я бы удовлетворился тем, что осталось.

Констебль встал.

— Все равно находка завидная.

Том кивнул.

— Да, Джо, я думаю, вы правы. Спасибо вам большое за хлопоты.

— Да не за что, сэр. Вы сидите, дорогу я сам найду.

Как только дверь за полицейским закрылась, Том потянулся к коричневому пакету. Он отодрал скотч и вытащил пожелтевшую серую брошюрку. На обложке золотыми буквами было вытиснено название:

«КНИГА ЗМЕЯ»
А. Дж. Уиллис

Том открыл жалюзи, впустив в комнату поток солнечного света. Отодвинул свое кресло подальше от стола, вытянул ноги и принялся читать.

«КНИГА ЗМЕЯ
Дабы пролить свет в темные глубины

Эта книга, досточтимый читатель, опубликована отнюдь не затем, чтобы попытаться убедить вас в чем-либо или же ознакомить вас во всей полноте с научными идеями нашего покойного друга, мистера Уиллиса. Подобная задача не по силам никому из ныне живущих, ибо наш друг предпочитал хранить свои труды в собственной голове, весьма редко доверяя их перу и бумаге. Эта причуда — если можно назвать ее таковой — отчасти связана была с тем, сколь враждебно воспринимали его идеи отдельные видные специалисты в соответствующей области знаний. С ними мы спорить не станем. Иным же, кому доведется заглянуть в сей труд, мы скажем только, что он остался незавершенным, ибо произошедшее несчастье лишило нашего друга возможности довести его до конца. Всего за день до своей гибели мистер Уиллис доверил свою рукопись одному из нас. Эта-то рукопись, вкупе с еще несколькими разрозненными заметками, и составляет содержание настоящей книги. Мы полагаем, что книга эта может представлять немалый интерес для исследователя. Что касается ее содержания, то мы, не будучи специалистами в данной области, воздержимся от комментариев, сказав только, что наш друг всегда был известен как человек величайшей честности и добросовестности.

Джон Глинбурн

Натаниэль Прайор

Уильям Бранч

1896

От автора

Я родился в деревне Фордрейс и с отрочества интересовался глубоко укоренившимися верованиями моих соседей, каковых ни годы, ни стремительный прогресс нашего великого столетия нисколько не изменили и не ослабили. Однако мне в моем стремлении ознакомиться с местными преданиями с самого начала приходилось преодолевать весьма неприятные препоны. Родители мои переселились в Вороний лес незадолго до моего рождения, и тридцать лет спустя, когда оба скончались, они все еще считались в деревне чужаками. И я с ранних лет обнаружил, что это обстоятельство препятствует нашему знакомству с местными преданиями. Сколько бы ни умолял я посвятить меня в детали отдельных легенд, мне неизменно отказывали, вежливо, но непреклонно.

Однако это препятствие лишь подзадоривало мое любопытство, и с тех пор я нашел иные способы добывать нужные мне сведения. Многолетние усилия в конце концов принесли плоды; мне удалось узнать весьма многое. Правда, при этом я нажил некоторое количество врагов, но об этом не жалею.

Моя репутация меня тревожит мало. Надеюсь только, что, составив этот труд (и дай мне бог прожить достаточно долго, чтобы его окончить!), я смогу пролить свет в некоторые темные глубины, каковые слишком долго пребывали неизведанными.

Артур Джеймс Уиллис

Вороний лес, февраль 1895

ЛЕГЕНДА О СВЯТОМ УИНДЕМЕ

Первое, о чем я всегда стремился разузнать как можно подробнее, было предание о святом Уиндеме, святом покровителе местной церкви. Сведений о нем на удивление мало. Он не фигурирует ни в одном из официальных списков ранних христианских святых, и нигде, кроме Фордрейса, посвященных ему церквей не существует. Однако мне было очевидно, что, кем бы ни являлся этот таинственный святой, в окрестностях Фордрейса он, по-видимому, был весьма почитаем, поскольку его имя присутствует в названиях не менее чем трех ферм, двух рощ и одного ручья. Очевидно также, что этот святой был известен уже во времена Вильгельма Завоевателя, поскольку „церковь Уинндамма“ фигурирует в „Книге Страшного суда“ (1067).[3] Современная церковь Святого Уиндема была построена только в 1086 г. Таким образом, становилось ясно, что святой Уиндем — англосаксонского или еще более древнего происхождения. Я начал проводить изыскания в отдельных монастырских хрониках, однако в течение многих лет не мог обнаружить никаких упоминаний об этом святом.

Но наконец мои поиски увенчались успехом в Оксфорде. Там, изучая стихотворные валлийские триады VI века, я наткнулся на упоминание о неком Виниддине, состоявшем в списке героев. В стихотворении присутствовал следующий отрывок:

Явился с запада Виниддин гневный,

Духом терновым, дубом и железом

Приветил тварь с когтями кровавыми,

Сталью — пламя, рукою — клыки.

В беседе этой люди стали пеплом,

Почернел белый лес, но ворог был окован,

Окован камнем, печатью резною.

Алчное пламя уползло под землю,

Виниддин же опочил.

Что можем мы сказать об этом герое? Он прославился победой над страшным врагом, чьим оружием были клыки, когти и, прежде всего, пламя. Этот противник был повержен после кровавой битвы, в которой многие люди погибли и белый лес (деревьев или копий?) сгорел. Согласно этому валлийскому преданию, Виниддин одолел противника „дубом и железом“ — вероятнее всего, копьем. Враг затем скрылся под землей — судя по всему, он был вынужден это сделать, поскольку был „окован камнем“ и некой „печатью резною“. Это указывает на то, что Виниддин был не только воином, но и волшебником. Быть может, его волшебство оказалось достаточно могущественным, чтобы одолеть пламя противника, но его не хватило, чтобы уничтожить врага окончательно.

Кто же был этот враг? И куда он бежал? Что это была за печать? Вопросов возникло немало, но больше всего меня волновал один. Я заподозрил, что достославный Виниддин был не кто иной, как малоизвестный святой Уиндем из Фордрейса. Наши края не так уж далеко от Уэльса, и англосаксонские предания здесь тесно переплетаются с кельтскими.

Однако мне пришлось долго ждать, прежде чем нашлось подтверждение моей гипотезы. В 1892 г. я получил разрешение изучить рукописи, хранящиеся в Хостонском монастыре, расположенном всего в пятнадцати милях от Фордрейса. Среди этих рукописей был молитвослов, датирующийся примерно XIV веком, и в одной из его молитв присутствовала строчка, от которой сердце у меня отчаянно забилось:

Восхвалим такоже храброго Виниддама,

чьею печатаю повержен был змий.

Я ни на миг не усомнился, что Виниддин из валлийского стихотворения и Виниддам из Хостонского манускрипта — один и тот же персонаж. Не говоря уже о сходстве имен, и в том и в другом тексте присутствовала эта загадочная „печать“, с помощью которой был повержен враг. Кроме того, теперь этот враг был назван прямо: это „змий“, то есть дракон.

Возьму на себя смелость предположить, что этот легендарный герой и был святым Уиндемом, почитаемым в Фордрейсе. Сами географические названия окрестностей Фордрейса указывают на то, что это не досужие домыслы. Мистер Лимминс не соглашается со мной и даже не постеснялся очернить меня в печати, но кто теперь может усомниться, что само название „Фордрейс“ происходит от „Fyr-draca“ (то есть „огненный дракон“) и что название горы Уиррим (теперь это представляется очевидным!) происходит от слова „wyrm“, то есть „змей“!

Для меня это был подлинный прорыв! Ведь это открытие, возможно, позволяло пролить свет на тонкую, но прочную нить предания, которое пронизывает здешние места и которое так занимало меня в детстве.

МЕСТНЫЕ ЛЕГЕНДЫ
О ЧЕРТОГЕ И ПЕЧАТИ

За все годы исследований я сумел найти только одного человека, который соглашался свободно обсуждать легенды Фордрейса. Эта леди провела свою жизнь у подножия Уиррима и за все свои шестьдесят лет ни разу не выезжала за пределы графства. Именно беседы с ней впервые убедили меня, что древняя легенда о Виниддине все еще жива.

Однажды мы с ней болтали о своем детстве и о детских играх. И она рассказала мне, что девочкой выучила такой стишок:

Над утесом

Огонь горит.

Меж деревьев

Чертог стоит.

Под чертогом

Печать лежит.

Добрая леди не знала, что это означает: она могла сказать только, что это был дурацкий детский стишок и они с подружками декламировали его, прыгая через скакалку. Они тараторили все быстрее и быстрее, пока кто-нибудь из девочек не сбивался и не путался в скакалке.

Снова эта печать! Я едва не запрыгал от радости. А огонь — конечно же, это намек на дракона, не будь я англичанин! Но что все это означало?

Что касается утеса, утесов на Уирриме множество: Ворон, Ласточкин Хвост, Большой Палец, Широкий Мост… Понять, который утес имеется в виду, было решительно невозможно. Но одно было ясно: дракон имеет отношение к Уирриму. На это указывали как стихи, так и географические названия.

И тут я вспомнил об Уирринлоу — то было старинное название Ямы, внушительной впадины на склоне Уиррима, почти у самой вершины. Что это название восходит к слову „Wyrm-hlaew“ — „Драконий курган“, — было очевидно для всех, кроме самых непроходимых глупцов.

Старинное предание вырисовывалось передо мной все отчетливее.

„Меж деревьев чертог стоит“ — эти строчки оставались непонятными. Я предположил, что в них может идти речь о некоем здании, которое выстроил наш Уиндем/Виниддин. Быть может, это место, где он отдыхал… Неизвестно.

„Под чертогом печать лежит“ — вероятно, этот Виниддин выстроил чертог уже после победы над драконом. Печать он зарыл глубоко под землей, чтобы сохранить ее, и возвел над ней это здание для пущей надежности.

Где же могло находиться это здание? Я мог только догадываться — и догадки привели меня к тому, с чего мы начали: к церкви Святого Уиндема. Предполагаемое время жизни Виниддина нам неизвестно. Однако, очевидно, он жил ранее времени создания обнаруженного мною валлийского стихотворения, то есть до VI века. К XI столетию на месте нынешней церкви уже стояла церковь, построенная англосаксами. Христианство пришло сюда на много столетий раньше. Чертог или храм, посвященный воину-магу Виниддину, должен был представлять серьезную проблему для церкви. Ликвидировать его влияние на народ было невозможно, и служители церкви были вынуждены как можно быстрее сделать это древнее предание частью новых верований. Я думаю, что христианская церковь была построена на месте древнего языческого чертога, а Виниддин сделался местным, неофициальным святым.

Печать Виниддина, если она существует, должна находиться где-то под землей — под церковью либо на территории церковного двора.

Чем же могла быть эта печать? Кто знает… Однако она, очевидно, является вместилищем магии, которую волшебник использовал, чтобы сковать пламя своего грозного противника. И для Фордрейса, несомненно, будет лучше, если эта печать останется непотревоженной.

УИРРИНЛОУ

С „Драконьим курганом“ связана целая вереница народных преданий.

Далее следовали истории Фейвершейм, Мэг Пули и Мэри Баррат, которые Том уже читал накануне в библиотеке.

Добрая леди из деревни призналась мне, несколько поколебавшись, что с Ямой и впрямь связаны „нехорошие истории“, однако же разглашать их она отказалась наотрез.

СВЯЗАННЫЕ С ЭТИМ НАРОДНЫЕ ПРЕДАНИЯ

Интересно, что немалая часть более поздних народных легенд на эту тему связана с одной из ферм, расположенных на склонах Уиррима. Ферма Хардрейкер, которую можно видеть на топографических картах, расположена на полпути между церковью Фордрейса и Уирринлоу. Это старинный хутор, некогда, по всей видимости, процветавший, однако ныне довольно бедный и заброшенный. В истории, рассказанной мне моей осведомительницей, идет речь об обитателе этой фермы, жившем несколько столетий назад.

„Злой Джон Хардрейкер был колдун. Рассказывают, что он водился с феями, а то и с кем похуже. Повстречав человека на горе, он смотрел на него дурным глазом. А еще он умел летать — и ночами, бывало, летал высоко над крышей деревенской церкви. Как-то раз одна девчушка оказалась на горе затемно: она баловалась со своим милым в Стенбридже и припозднилась в дороге. Девчонке было не по себе, и она все оглядывалась назад, пока шла.

И вот оглядывается она, оглядывается и вдруг видит, что за нею, далеко позади, идет человек. Одет он был в черное, и на нем был длинный плащ. Ну, я вам скажу, тут она, конечно, прибавила шагу, а только через какое-то время не утерпела, возьми да и обернись снова. А человек-то ближе и кричит ей: «Постой, Китти, побудь немного со мною!» Девчонка зашагала быстрее прежнего, а через какое-то время снова не утерпела, возьми да и обернись. На этот раз человек был еще ближе, и она разглядела, что глаза у него красные. И снова он ей кричит: «Постой, Китти, побудь немного со мною!» Тогда уж она припустилась бегом по Терновой тропе в сторону деревни. Бежит-бежит, совсем запыхалась. Долго ли, коротко ли, добежала она до мельничного ручья, а сзади давно было никого не слыхать, и решилась она обернуться. Глядь — а он парит в воздухе, не далее как в двух футах от нее, плащ развевается, руки протянуты к ней, и ухмыляется, точно черт в аду. «Ну, Китти, — говорит, — теперь-то уж тебе точно придется побыть со мною!» И цоп ее руками! Но девушка взвизгнула, рванулась и перемахнула через ручей, оставив у него в руках прядь волос. А текучую воду он перейти не мог: так и остался стоять у ручья, грозя ей кулаком и изрыгая проклятия. Но поделать с ней он так ничего и не смог и воротился на гору“.

Моя добрая осведомительница говорит, что во времена ее юности ребятишки старались держаться подальше от фермы Хардрейкер, а проходя мимо, делали знаки от дурного глаза. Во времена моего детства я такого не припоминаю. Более того, мне не удалось найти надежных источников, подтверждающих, что этот Джон Хардрейкер существовал в действительности. Расспросы насчет фермы крайне не приветствовались!

Как бы то ни было, с Уирримом и, в частности, с Уирринлоу связаны мощные традиции колдовства. Возможно, предание о древней битве героя с драконом оставило в здешних краях множество воспоминаний о магии.


(Здесь рукопись нашего друга обрывается. Однако мы присовокупили к ней несколько разрозненных заметок, которые нашли вложенными в рукопись и которые, как мы предполагаем, должны были быть включены в книгу, если бы он дожил до этого.

Дж. Г., Н. П., У. Б.)


Похоже, все эти истории так или иначе связаны с огнем…


Июль 1896 г. Я обнаружил, что Мэг Пули и Мэри Баррат были урожденными Хардрейкер! Они жили на ферме до того, как вышли замуж в 1733 г. Быть может, это и стало причиной дурной репутации фермы? А может быть, и нет. Их брат, Уильям Хардрейкер, намного пережил сестер и дожил до старости — он скончался в 1803 г.

Возможно ли, что связь с прошлым прочнее, нежели я думал?

До меня дошли слухи — только слухи, заметьте! — что некоторые жители деревни (их имен я пока что называть не стану) связаны с легендами о драконе теснее, чем можно было бы предположить. Не заговор ли это? Люди готовы поверить чему угодно… Нужно выяснить, в чем тут дело.

Один мальчик говорит, что видел странные вещи… Он напуган, но, думаю, если предложить ему побольше денег, он разговорится. Все только слухи. Надо быть осторожнее.

И это в просвещенном девятнадцатом веке!

Здесь слишком многое замалчивается. Посмотрим, что они скажут, когда выйдет моя книга. Если она когда-нибудь выйдет!

Нужно проверить самому».

На этом книга заканчивалась. Том долго сидел и размышлял, держа на коленях выцветшую брошюру. Потом встал и пошел взглянуть на крест.

Глава 22

Когда Стивен спустился вниз, Сара сидела на лужайке, прихлебывая кофе и доедая грейпфрут. Одета она была по-домашнему и казалась спокойной и беззаботной.

— Ты ужасно выглядишь, — заметила она.

— Ну спасибо!

Стивен сел в садовое кресло. Окинул взглядом стол. На каждом дереве в саду вразнобой заливались птицы.

— А, чашки нету, — сказал он наконец. Встал и побрел на кухню.

— Ты извини, я сегодня завтрак только на себя готовила. Так что захвати себе еще и тарелку. Грейпфруты в холодильнике!

— Обойдусь и чашкой.

Когда он вернулся, Сара смерила его взглядом.

— Ты не мог хотя бы штаны надеть? — спросила она, обозрев его трусы и мятую футболку.

— Не мог.

Стивен налил себе кофе и посмотрел на розовую клумбу у стены дома. В бледном свете раннего утра он заметил место, где земля была взрыта и примята падением тяжелого тела.

Сара шумно высморкалась.

— Похоже, сегодня меня опять замучает сенная лихорадка, — сказала она.

— Кофе остыл.

— Ну так сделай еще! Я же не виновата, что ты спишь до обеда. Ты чего такой мрачный?

Стивен не ответил. Он налил себе еще холодного кофе. Потом спросил:

— Ты сейчас куда-нибудь едешь?

— Не-а. Мне сегодня надо посмотреть несколько домов, но это все после обеда. Так что я рассчитывала побыть с тобой и Майклом. Мы в последнее время так мало видимся!

Сара жизнерадостно улыбнулась, но Стивен остался все таким же надутым. Она начала терять терпение, но все же постаралась держать себя в руках.

— Ты виделся с Майклом вчера вечером? — спросила она, пытаясь говорить веселым тоном.

Стивен посмотрел на нее. И кивнул.

— Он был в порядке? Я ведь нарочно отправила его к мистеру Кливеру. Буклеты — это был только предлог. Мистер Кливер собирался с ним поговорить насчет… ну, ты знаешь, насчет чего. Я не уверена, что поступила правильно, но ведь нужно же как-то на него повлиять.

— Ну, это на него повлияло, что да, то да.

— Ага! Это хорошо. Надеюсь, что это повлияло в нужную сторону…

Стивен откинулся на спинку кресла и поворочал головой, разминая ноющую шею. Запрокинул голову, поглядел в небо, широко зевнул. Он сегодня проспал всего несколько часов перед рассветом, и толку от этого короткого сна было мало. Чувствовал он себя хуже некуда.

Он надеялся, что Сара передумает и куда-нибудь уйдет. Ему нужно было многое обсудить с братом.

Стивен долго караулил у окна, потом попытался разбудить Майкла, но напрасно. Тот дышал медленно и глубоко, как будто спал очень крепко; веки у него покраснели, а лицо побледнело. В конце концов Стивен поднял брата с пола и затащил в кровать, затем спустился вниз, зажег везде свет и проверил запоры. Ему было дурно от усталости и перенапряжения, но угрозы снаружи он больше не ощущал. Жжение в глазах, которые болели с тех пор, как он увидел души-рептилии, улеглось почти сразу после происшествия у окна. Враг отступил. Пока что.

— А, вот и ты! Ну спасибо, что хотя бы штаны надеть потрудился.

Стивен не видел, как Майкл появился в дверях кухни. Он окинул брата пристальным взглядом. Майкл оделся, похоже, даже умылся, но выглядел жутко. У него было такое выражение лица, словно его огрели по голове, и где-то в глубине его глаз виднелась пустота, от которой Стивен нервно заерзал в кресле. Он небрежно помахал брату рукой. Ох, сейчас Сара заметит этот взгляд Майкла и тут же припомнит все обвинения Тома…

Но Сара, похоже, ничего не замечала.

— Ваши чашки на кухне, — сказала она. — Я не ожидала, что вы так рано встанете. В холодильнике есть грейп…

— Я не смог забрать твои буклеты, — перебил ее Майкл безжизненным тоном.

— Да ладно, это не так важно…

— По той простой причине, что их не существует.

— Я… я не… — Сара смущенно покраснела.

Стивен нахмурился. Глаза слегка защипало.

Майкл оперся руками на спинку свободного кресла и уставился на сестру.

— Чего ты пыталась добиться, отправляя меня к Кливеру? — осведомился он. — Ты рассчитывала, что он прочистит мне мозги? Ты думала, что «это пойдет мальчику на пользу», да? Я сказал тебе правду вчера утром, но тебя это не устроило! Не успело стемнеть, как ты продала меня ради своего душевного спокойствия! Так вот, не думай, что ты можешь водить меня за нос. Теперь это не получится. И теперь я хочу знать только одно: это была твоя идея или его?

Стивен передернул плечами.

— Майкл, забудь об этом! — сказал он.

Но Майкл словно не слышал.

— Так его это идея или твоя? — повторил он, повысив голос. — Его или твоя?

И Сара не выдержала.

— Его! Его идея! Ну что, доволен теперь? Да, я беспокоилась. Он обещал поговорить с тобой. Если это было ошибкой, я прошу прощения. Ты что, не понимаешь? Я тревожилась за тебя, и мне показалось, что это будет самым разумным выходом.

— Она права, — сказал Стивен. — А теперь будь так добр, Майкл, заткнись!

Но Майкла внезапно охватило глубочайшее презрение к Саре. Из путаницы бушевавших в нем образов и чувств внезапно возникла четкая картинка сестриной глупости. Ее невежество, ее притворная усталость, ее жалкие и бестолковые уловки — все внезапно открылось ему как на ладони. Сидевший рядом Стивен почувствовал перемену атмосферы, жар, нарастающий в глазах. Он покосился на брата и увидел, как глаза у того перефокусировались, взгляд стал отстраненным и пустым. Стивен увидел, как Майкл уставился на сестру…

— Майкл, — сказал он, — прекрати это! Прекрати немедленно!

Он встал, но не успел ничего предпринять: он понял, что Сара уже ощутила незримую атаку Майкла. Сестра вздрогнула, и в глазах у нее что-то смялось, как будто ее внезапно постигло горе. У Сары сделался такой вид, будто она вот-вот расплачется, сама не зная отчего. Но вместо этого девушка встала. Лицо у нее стало мучнисто-белое, она вся тряслась.

— Чего ты на меня так уставился? — воскликнула она. — Прекрати! Господи, да ты же болен! Что с тобой происходит?!

Тут ее передернуло, и она торопливым шагом устремилась в сторону кухни.

Майкл развернулся, провожая ее немигающим взглядом.

— Сара! — Стивен поймал сестру у самого порога и обнял ее.

Она все еще дрожала.

— Он не нарочно, — бестолково сказал Стивен. — Он просто немного запутался.

Сара прижалась к брату.

— Мне показалось… — начала она и остановилась, не зная, как сказать.

Стивен ее прекрасно понимал.

— Съезди повидайся с Томом, — сказал он. — Пожалуй, тебе стоит немного отдохнуть от нас.

Он помолчал и оглянулся на застывшую фигуру у стола.

— А с ним я разберусь.

Майкл же теперь был охвачен жутким торжеством. Цвета чужой души развернулись перед ним, точно раскрытая книга. Некогда он был исполнен благоговения перед этой тайной красотой, теперь же благоговел лишь перед самим собой и собственной властью. Он видел, как эта бестолковая и глупая собачья душонка устрашилась его взора! Он видел, как ее поверхность подернулась рябью, ее очертания растеклись и цвета сделались бледными и неотчетливыми. Течение чувств и мыслей явно замедлилось, жизненная сила смешалась, и все это — под его собственным ясным взором! От страха перед ним!

Страх.

Душа испытывала страх. Это было видно по ее краскам. И Майкл упивался этим с буйным восторгом, черпая силы в хрупкости сестриной души.

Он рассмеялся про себя.

Да, душа — красивая игрушка, что правда, то правда. Это он заметил с самого начала. Даже его глупая сестрица выглядит великолепной, как настоящая драгоценность. Но какое у нее право владеть этой красотой? Ведь она ее даже никогда не увидит, не сумеет оценить всей ее прелести. Она не узнает всей тонкости и разнообразия ее оттенков и этих бесконечных переливов, от которых сердце поет… Все это пропадет впустую!

Майкл почувствовал себя богатым и мудрым коллекционером, увидевшим бесценный бриллиант в руках у бестолкового дилетанта, который не в состоянии даже толком оценить, чем владеет.

И вместе с этим чувством его охватило презрение к владелице сокровища и всем прочим владельцам, подобным ей. А вслед за презрением пришло отвращение к тем ярким побрякушкам, которыми они владеют.

— Дураки, — прошептал он, глядя на брата и сестру, обнявшихся на пороге кухни. — Несчастные жалкие дураки!

Глава 23

Сара закрыла за собой калитку в церковной ограде и пошла по дорожке, ведущей к боковому входу в церковь. И только тогда ей полегчало. Всю дорогу до деревни ее руки, лежавшие на баранке, тряслись и голова кружилась — так сильно, что один раз девушке даже пришлось съехать на обочину, чтобы переждать приступ.

А теперь она шла мимо могильных плит, и воспоминание о гневной вспышке Майкла мало-помалу отпускало ее. Настроение улучшалось. Любую проблему можно решить, даже если она кажется неразрешимой!

Сара отворила дверь и заглянула в церковь. Том стоял у занавесей ризницы и смотрел на крест. Молодой человек не заметил ни как Сара вошла и прикрыла за собой дверь, ни как она подошла к нему почти вплотную…

— Том!

Он заметно вздрогнул.

— Ой! Привет, Сара. Ты застала меня врасплох…

Он рассеянно обнял ее.

— Ты прости меня за вчерашнее.

— Да ничего, ерунда. А что ты делаешь? Ты как будто в облаках витаешь…

— Задумался. Слушай, Сара, это, конечно, сумасшествие, но помнишь, про что я вчера говорил? Так вот, думаю, я напал на след!

— Это все может обождать, Том. Мне нужна твоя помощь. У меня проблемы с Майклом. Он только что… он только что сделал нечто — мне сложно объяснить, что именно, — но это было нечто очень плохое. Мне нужна твоя помощь.

— Ну разумеется! Садись и выкладывай.

По мере того как Сара рассказывала о случившемся, она все отчетливее осознавала, что со стороны утренняя ссора вовсе не выглядела такой ужасной. Девушка была не в состоянии объяснить, что же именно так выбило ее из колеи. Однако Том слушал внимательно и, когда она договорила, кивнул.

— Я приеду и поговорю с ним. Надо было еще вчера это сделать. Похоже, он чем-то расстроен, и, возможно, разговор с Кливером только ухудшил дело. Но бога ради, зачем ты вообще отправила его к Кливеру? Этот человек и святого выведет из себя!

Сара невольно нахмурилась.

— Ну ладно, ладно. Может быть, это действительно была не лучшая идея, но Кливеру, по крайней мере, было не все равно!

— А мне, значит, все равно? Ладно, не будем из-за этого ссориться. Я сейчас поеду к тебе. Но ты только послушай, Сара, мне надо тебе кое-что рассказать! Это буквально пара секунд, а ждать я не могу, история слишком потрясающая. Сара, я, кажется, знаю, что это за крест!

Он широко улыбнулся, не скрывая своего восторга.

— Слушай, ты помнишь, что я тебе вчера рассказывал? Почитай эту брошюрку. Она коротенькая, на это уйдет совсем немного времени. И там такое рассказывается, ты просто не поверишь! Ну пожалуйста, Сара! Вот, прочти!

Он протянул ей пожелтевшую книжечку. Сара недоверчиво воззрилась на нее.

— Прочти, прочти! Ну пожалуйста, Сара! А то ты решишь, что я псих.

Она сердито фыркнула.

— Ну хорошо! Но имей в виду, Том, что я действую по принуждению!

— Читай, читай!

Пока Сара читала, Том ходил около нее кругами, явно не в силах сесть и успокоиться. Он то заглядывал ей через плечо, то убегал поглазеть на крест, потом возвращался и время от времени удивленно хихикал себе под нос. Сару это все ужасно раздражало. В конце концов она подняла голову.

— Ну вот, прочла. И что? Я хочу вернуться домой и хочу, чтобы ты поехал со мной!

— Погоди минутку. Тебя ничто не поразило?

— Бред сумасшедшего. Где ты это вообще взял?

— В Бирмингемской научной библиотеке. Нарочно встал ни свет ни заря. Слушай, Сара, ну неужели тебя ничто не поразило? Эти рассуждения насчет валлийского стихотворения и печати, которая, как он думал, зарыта в церковной земле?..

— Так ты думаешь, этот крест…

— Этот крест и есть печать. Да. Да, я так думаю. Иди посмотри сама!

Сара подошла к кресту. Ей не терпелось вернуться домой, однако Том разжег ее любопытство. Каменный крест лежал перед ней, покрытый искусной резьбой и очень, очень древний.

— Это ведь дракон, так? — сказал Том.

Девушка кивнула. Она проследила взглядом замысловатые линии извивающегося тела, от длинной, узкой головы с рядами зубов, вдоль свернувшегося петлями хребта, мимо кривых когтей, до бесконечного хвоста.

— И ты думаешь… — Сара откашлялась. Ей вдруг сделалось душно. Она сама не знала, что собирается сказать… — Но ведь это же крест. А Уиллис говорит, что Виниддин был дохристианским персонажем. Значит, он его изготовить не мог, верно?

— Уиллис и сам точно не знал. Это все были только догадки. Быть может, Виниддин жил во времена, когда в здешних краях только-только появились первые миссионеры. Может, он был отчасти христианским волшебником… Кто знает?

— И это его печать?

— Думаю, да… И получается, я ее вырыл…

— Да. Ой, Том, смотри!

Теперь девушка тоже заразилась его возбуждением. Она провела пальцем вдоль большого круга.

— Этот каменный обод вокруг дракона… Ну, почти вокруг.

Том ощутил укол совести.

— Это не я его сломал! — сказал он резче, чем самому бы хотелось. — Он уже был сломан, когда мы нашли его в земле!

— Я знаю, Том. Незачем так кричать.

— А я и не кричу!

— Кричишь, кричишь. Ладно, проехали. Жалко, конечно, но ничего не поделаешь.

— Но послушай, ведь сломанный конец кто-то украл! А ты помнишь, что говорилось в книге насчет того, что и в наше время есть люди, имеющие отношение к легендам о драконе? Я не очень понял, о чем шла речь, но автор явно имел в виду старинные предания о колдовстве. Возможно, он хотел сказать, что за всеми этими сказками и детскими стишками прячутся какие-то колдовские традиции!

— Том, он же писал сто лет тому назад!

— Да, я знаю. Но если эти традиции просуществовали больше тысячи лет, что мешало им дожить и до наших дней?

— Брось, Том! Люди не настолько глупы. Они не могли…

— Ага, а зачем тогда крест украли?

— Не перебивай! Слушай, Том, это все и вправду очень интересно и, возможно, имеет какое-то отношение к кресту, но не следует заходить чересчур далеко. У нас других забот хватает!

— Но ведь я не договорил, Сара! Послушай, что еще я узнал. По дороге домой я заехал в «Стенбриджский вестник» и порылся в их архивах. Я прочел пару статей от тысяча восемьсот девяносто пятого года, где говорилось о гибели Уиллиса — он погиб во время пожара, его дом сгорел, — так вот, ходили слухи о том, что дело тут нечисто!

— И что?

— Говорили, что не обошлось без поджога. Только никто не мог понять, как это сделали. Дом Уиллиса был не шалашом из хвороста, а внушительной кирпичной усадьбой. Погода стояла сырая. Однако, если верить свидетелям, дом вспыхнул и сгорел дотла буквально за несколько минут!

— Ну, может, хозяин лампу опрокинул в кабинете или искра из камина вылетела…

— Возможно. Но дело в том, что Уиллис в тот момент вернулся домой после нескольких дней отсутствия. Он едва успел войти, как вдруг все вспыхнуло — если верить его друзьям, которые с ним только что расстались. Как ты думаешь, успел он развести огонь?

— Ой, не спрашивай. Послушай, Том…

Том схватил ее за руку.

— Сара, но как же ты не понимаешь? Что, если все сходится? Что, если подозрения Уиллиса насчет какого-то заговора не были бредом сумасшедшего? Что, если он мало-помалу докопался до какой-то тайны, которая сотни лет хранилась в секрете?

— Том!

— В таком случае они были бы только рады заткнуть ему рот, согласись? И подумай о том, сколько раз в этой книге упоминается пламя, и о том, как погиб он сам! Может ли это быть случайным совпадением?

— Да, — сказала Сара. — Может, Том. Честное слово, ты становишься похож на миссис Габриэль!

— Да, но тут-то и зарыта собака! Артур Уиллис был забыт, но подспудные верования, которые он исследовал, никуда не делись! И миссис Габриэль о них что-то знает. Собственно, она-то изначально и навела меня на след. Вся эта история крутится вокруг креста, Сара, и кусок креста был украден!

— Ну да, кусок креста украден! Возможно, здесь кто-то действительно поддерживает старые традиции! Может быть! А может быть, это все цепь случайных совпадений и ничего не значит. Так это или не так, ты все равно никогда не узнаешь! А мне осточертело тратить время впустую. Поедешь ты со мной, чтобы поговорить с Майклом, или нет?

— Еще одно слово, Сара, и я весь к твоим услугам. Послушай, я добыл эту книгу в Бирмингемской научной библиотеке. Я ездил туда потому, что Ванесса Соукрофт искала ее в централизованном библиотечном каталоге Херефорда и Вустера и не нашла.

— Все, Том, я ухожу!

— Погоди. Оказалось, что она не ошиблась. Бирмингемский экземпляр — один из двух, сохранившихся во всей Великобритании.

— И что?

— В научной библиотеке ведутся списки тех, кому выдают книги на руки. Там надо зарегистрироваться, оставить свое имя и адрес и внести плату. Я поинтересовался, кто еще, кроме меня, спрашивал эту «Книгу Змея». Оказалось, что я не первый. Библиотекарь был так любезен, что сообщил мне, кто брал ее до меня, чтобы я мог поделиться результатами изысканий со своим предшественником. Он дал мне имя и адрес. И знаешь, кто это был?

Сара смотрела на него с каменным лицом.

— Так вот, я тебе скажу! Ванесса Соукрофт!

— И что?

— Сара, она мне сказала, что никогда не слышала о такой книге! Она соврала! Или, по крайней мере, намеренно ввела меня в заблуждение. Зачем бы ей это делать, а? И кстати, это еще не все. Угадай, где она живет? На ферме Хардрейкер.

— Где?!

— На ферме Хардрейкер. Это был адрес, который она оставила в библиотеке. А ты помнишь, что пишет Уиллис об этом месте и его обитателях?

— Том!!! — Сара, похоже, уже с трудом сдерживала возмущение. — Том, я слушаю тебя уже двадцать минут. Больше я слушать не намерена. Ты несешь полную чушь. Да, насчет креста — это действительно ужасно интересно, и я не удивляюсь, что ты так разволновался. Но остальное… Послушай, это полный бред! Не знаю, почему Ванесса Соукрофт не сказала тебе про книгу. Может быть, просто забыла.

— Ну, знаешь ли!..

— А может быть, и нет. Может, она просто разозлилась, что ты пристаешь к ней со своими дурацкими измышлениями, и хотела от тебя отвязаться. Кто знает? Но на ферме Хардрейкер она не живет. И я это точно знаю, потому что меня только вчера попросили съездить туда, чтобы оценить эту ферму. Там никто не живет, Том. Эта ферма продается. И прекрати искать заговоры там, где ими и не пахнет!

Том был озадачен.

— А кто сказал, что там никто не живет?

— Мистер Кливер. Помнишь такого? Член приходского совета, бывший церковный староста — ну, ты знаешь. Он душеприказчик. Ну что, может, скажешь, что он тоже врет?

— Н-нет… но… Все это слишком…

— Черт побери, Том! — Сара окончательно вышла из себя. — Знаешь что? Вот как мы поступим. Через два часа жду тебя у меня дома к обеду. Заодно поговоришь с Майклом. А я тем временем, так и быть, сделаю тебе одолжение. Поеду на ферму Хардрейкер прямо сейчас и осмотрю ее как следует. И буду смотреть в оба: не обнаружится ли там летающих волшебников, коварных библиотекарш или краденых крестов. Договорились? Если увижу что-нибудь подозрительное, так и быть, я тебе сообщу. Ну а если ничего такого не обнаружу, то, будь любезен, прекрати донимать меня байками об этом чертовом кресте!

С этими словами Сара развернулась на каблуках и вылетела наружу, хлопнув дверью так, что по церкви гул пошел. Том остался стоять, растерянно глядя ей вслед и придумывая запоздалый ответ.

Глава 24

Как только Сара уехала, Стивен принялся караулить. Он слонялся по дому, потом принял душ, оделся и все это время не переставал наблюдать в окно за братом, опасаясь, как бы тот не сбежал. Но Майкл спокойно сидел в саду, попивая остывший кофе и глядя на горы.

«Вот и отлично, — радовался Стивен. — Главное, не вздумай слинять!»

Мало-помалу Майкл оживился. Он потянулся, зевнул и побрел обратно в кухню, где принялся бесцельно шарить по шкафам. Возможно, он хотел есть, но, если и так, его ничто не соблазнило. Он немного постоял в нерешительности, с рассеянным видом. Потом наконец направился в прихожую. Но когда он проходил мимо темного закоулка, у него за спиной возникла безмолвная фигура. Стальная рука обвила его шею и принялась душить, вторая же в это время заломила ему руку за спину. Майкл отчаянно сопротивлялся, но беспощадный противник неумолимо вел его к лестнице. Когда Майкл пытался остановиться, его подбадривали пинками, когда спотыкался, его рывком вздергивали на ноги. Таким-то манером, задыхающийся и растрепанный, прибыл он в ванную.

— Ну вот, — сказал Стивен. — Давай-ка немного потолкуем.

Майкл угрюмо дернулся.

— Не о чем нам с тобой разговаривать! И вообще, я устал. Я спать хочу.

— Ах, значит, разговаривать не о чем? Ладно, не хочешь по-хорошему, поговорим по-плохому.

Стивен сильнее стиснул руку брата.

— Во-первых, — с этими словами он ухватил Майкла за шкирку и сунул его головой в раковину, — нам надо поговорить о том, что было сегодня ночью. Во-вторых, — при этом он включил холодную воду и снял душевую розетку с крючка, — нам надо поговорить о том, что творится в твоей дурной башке. Есть вопросы, прежде чем мы начнем беседу?

— Отвяжись, придурок! — буркнули из раковины.

— Ладненько!

Стивен переключил воду на душ и сунул душевую розетку Майклу за шиворот. Вода хлынула под рубашку, рубашка ненадолго надулась пузырем, а потом вырвалась из-за пояса, и вода обрушилась на пол ледяным водопадом. Штаны вскоре тоже промокли, и вокруг его ног принялась растекаться превосходная лужа. Майкл мужественно сопротивлялся, но разница в возрасте все же сказывалась.

— Ну, как дела? — любезно осведомился Стивен минуты через три.

— Ты об этом еще пожалеешь, идиот вонючий! — последовал ответ.

Вода хлестала еще несколько минут, пока наконец одежда Майкла не отяжелела настолько, что штаны с него просто сползли.

— Ну так что, будем разговаривать? — спросил Стивен сочувственным и слегка удивленным тоном.

Ответ был твердым и отрицательным.

Пришлось перейти к крайним мерам. Они себя оправдали, притом почти сразу.

— Ладно, придурок, твоя взяла! — булькнул Майкл. — Хватит с меня. Я согласен с тобой разговаривать, но не надейся, что ты на этом что-то выиграешь!

Стивен позволил своей жертве вернуться в спальню, вытереться и лечь на кровать. Сам он стоял у двери, небрежно подпирая стену и стараясь не растерять влияние, завоеванное столь непростым путем.

— Ну так? — спросил он наконец. — Что произошло?

Майкл угрюмо и монотонно рассказал все, что помнил из своего сна: ощущение глубины, внимательный взгляд из-под земли, красота душ, которую их владельцы не в силах оценить… Про голос и про все то, что он ему говорил, Майкл предпочел не рассказывать.

— А у окна ты как оказался? — осведомился Стивен.

— Не помню, — непринужденно соврал Майкл и сразу сменил тему. — Да ты наверняка и сам это сознаешь, — сказал он, мало-помалу оживляясь. — Ты, конечно, идиот, но наверняка даже ты понимаешь, как это ужасно. Ну как вообще можно их уважать? Они же просто не понимают, чем владеют и что они теряют, когда умрут. Но мы-то понимаем всю ценность этого! Я, по крайней мере.

— И в чем же эта ценность? — поинтересовался Стивен.

— Ну как же — в красоте душ! Ты же их видел! Эти сияющие души так прекрасны! Как драгоценные камни.

— Мне они не кажутся похожими на камни. Они слишком живые и подвижные.

— Движение — это не главное! Это просто мысли и чувства, они связаны с характером людей, которым принадлежат души. Да какая разница, в конце концов?

— Что значит — «владеют», «принадлежат»? Ведь души — это и есть сами люди, разве нет?

— Ну, может быть, но этого мы не знаем. И потом, души все равно куда красивее самих людей. Мы все время думаем о том, что означают такая-то форма или такой-то цвет, а на самом-то деле это неважно. Это тупиковый путь. Главное — красота!

Майкл говорил медленно, вдумчиво, как будто припоминая то, что заучил когда-то.

— Дело в том, что с помощью нашего зрения мы можем овладеть этими душами! Видеть их каждый раз, как захотим, просто пожелав этого. А еще можем заставить их менять цвет…

В его голосе появилась грустная нотка.

— Жалко, что нельзя смотреть так все время! Тогда и глаза не болят…

Майкл внезапно переключил взгляд с отработанной непринужденностью. Он с минуту смотрел на Стивена.

— Даже твоя бесценна. Даже твоя. Она как будто перламутровая…

Лоб Стивена пронзила резкая боль, он ощутил легкую тошноту. Его передернуло, но он постарался скрыть это.

— Сделай нормальный взгляд! — потребовал он. — Мне не нравится, когда ты на меня так смотришь.

Майкл насмешливо фыркнул.

— Знаю! Я это и так вижу. Твоя душа трепещет, как осиновый лист. И душа нашей глупой сестрицы трепетала точно так же. Странно: они красивые, даже когда боятся. Нет, даже еще красивее!

Стивен скрипнул зубами и заставил себя посмотреть прямо в странные, вращающиеся зрачки братниных глаз. Он ощутил мощный позыв переключить взгляд самому, но устоял перед искушением.

— Остался второй вопрос, — сказал он. — Что ты за змей такой, как ты мог так обойтись с Сарой?

Боль отступила; лицо Майкла на миг сделалось озабоченным. Потом он расхохотался, и глаза у него стали нормальными. Боль во лбу у Стивена исчезла.

— Ну ладно, — сказал Майкл. — Согласен, зря я это сделал. Я просто хотел посмотреть, как это будет. Больше не стану так делать, если ты этого требуешь.

— Да уж, чувак, лучше тебе этого не делать! — откликнулся Стивен.

— Ну что, все? — поинтересовался Майкл. — Говорю ведь, я устал!

— Нет, не все!

Стивен заставил себя собраться с мыслями. О чем же они говорили?

— Как так вышло, — спросил он наконец, — что ты вдруг предпочел забыть о связи между душой и характером? Вчера ведь ты был буквально поглощен этим, особенно после того, как повидался с Кливером! Помнишь? — Он пристально смотрел на Майкла.

Один-ноль в его пользу, это Стивен понял сразу. Лицо брата слегка затуманилось, по нему проскользнуло воспоминание, которое было старательно отодвинуто на задний план. Майкл заговорил тихо, как будто из глубокой пропасти.

— Он выглядит как… — Майкл запнулся.

— Как рептилия, — напомнил Стивен.

— Я не обратил внимания ни на что, кроме облика… Но форма не имеет значения! Я это только что говорил.

— Вчера ты так не думал. Ты говорил, что он злой. И я согласился с тобой. Это действительно злобная тварь.

— Это все было до того сна. С тех пор все переменилось. Злой, добрый… главное в душах не это! Главное — красота. И если у тебя достаточно силы и воли, как у меня, ты сможешь видеть эту красоту, когда захочешь. Жаль, что ты меня не понимаешь, Стивен. Но у тебя тот же дар. И может быть, сегодня тебе приснится тот же самый сон.

— Надеюсь, что нет!

— Приснится, приснится. Ты просто немного отстаешь от меня. Это все придет со временем.

Майкл перекатился по кровати и уткнулся лицом в подушку. Глаза у него были закрыты, и Стивен вдруг с ужасом заметил, как осунулся брат. Щеки у него стали бледными, и веки воспалились, как будто он долго плакал.

— И все-таки, зачем ты подошел к окну? — снова спросил Стивен.

— Говорю же тебе, я об этом ничего не помню. Помню только, как проснулся утром в своей кровати. Ладно, все, я засыпаю. До скорого свидания!

Стивен вышел из комнаты. Голова у него трещала.

Около часа он провалялся в постели, пока необходимость поразмыслить не пересилила желание уснуть. Нужно смотреть правде в глаза: это новое зрение начинает менять мысли Майкла, и Стивену очень не нравилось происходящее с братом и особенно то, что он не мог понять причин таких перемен. Это было как-то связано с Кливером и с женщиной в окне. Может быть, Майкл забыл, насколько жуткие эти рептилии, но он, Стивен, это помнил. Их голодный взгляд… Что им нужно? Чего они добиваются?

Кливер… Госпожа Соукрофт… Стивен застонал вслух. Да может, в этом деле вся деревня замешана, откуда ему знать?

Ну нет, не вся. Сара тут ни при чем. И Том тоже.

Том… В голове забрезжила какая-то идея, но Стивен ее решительно отверг. Это же священник! Стоит только заикнуться о том, что происходит, он моментально притащит Библию, свечки и колокола и устроит им экзорцизм. Вдобавок он и так недолюбливает Майкла и наверняка не захочет снова иметь с ним дело.

Значит, придется бороться в одиночку… По спине пробежал мерзкий холодок, глаза заныли. Стивен внезапно осознал: то, что творится с Майклом, медленно, но верно настигает и его самого.

— Нет, так не пойдет, — сказал он вслух. — Нам нужна помощь. Нам срочно нужна помощь!

Он спустился на кухню, порылся в кладовке, достал две банки консервированных макарон в томате. К тому времени, как он умял их — холодными, прямо из банки, — решение наконец было принято.

Прежде чем уйти, он заглянул к брату и обнаружил, что тот крепко спит. Майкл дышал медленно и ровно. В комнате было жарко и душно, и Стивен открыл окно, потом передумал и закрыл его. Ему вспомнилось последнее, что пробормотал Майкл перед тем, как заснуть: «До скорого свидания!»

«Ну нет, братец! — подумал Стивен. — Ты меня не увидишь, пока я сам этого не захочу!»

Сунув руку за дверь, Стивен нащупал ключ в замке. Он украдкой вытащил его, закрыл дверь и запер ее. Потом спрятал ключ в карман и вышел из дома.

Глава 25

Когда Стивен оказался на деревенском лугу и взглянул в беззаботное лицо летней деревни, решимость едва не оставила его. Взрослые судачили у лавки бакалейщика, мороженщик сидел в своем фургончике, продавая потным ребятишкам размякшее мороженое, солнышко припекало от души, и все выглядело совершенно обыкновенным. Казалось ужасно глупым являться в этот упорядоченный мирок с рассказом о загадочных и жутких событиях. А еще глупее казалось воображать, будто хоть кто-нибудь в это поверит. Стивен почти отчаялся. Дважды он притормаживал свой велосипед на краю луга, останавливался, размышлял — и дважды садился в седло и медленно ехал дальше. Да, ужасно глупо — но все-таки сейчас это была его единственная надежда.

Когда он въехал во двор церкви Святого Уиндема, в глазах внезапно вспыхнула боль — и тотчас угасла. А вместе с болью исчезло и ощущение паники и собственной непроходимой глупости, которое мучило Стивена с тех пор, как он покинул дом. Шум деревни за спиной улегся. Покосившиеся могильные плиты и кривые тисы вдоль стены напоминали об иной, более древней системе ценностей, о том, что не стоит поспешно судить и осуждать.

Когда Стивен вошел в церковь и ощутил величавый покой холодного серого камня этих стен, он почувствовал себя еще увереннее. Рассказать обо всем оказалось куда проще, чем он думал.

— Том, — начал он, — мне нужно рассказать тебе об одном важном деле, только, боюсь, ты подумаешь, что я сошел с ума.

Возможно, Том мог бы подсказать Стивену, отчего он почувствовал себя увереннее, войдя в церковь. Но ему было не до того.

Стивен поведал ему почти все. Начал он с Ямы и с того, что там произошло с Майклом и с ним самим. Услышав про Яму, Том с шумом втянул в себя воздух, но не промолвил ни слова.

Стивен рассказал про свое новое зрение и про то, на что оно способно. Когда он заговорил об этом, Том нахмурился и едва не перебил мальчика, но все-таки сдержался и стал слушать дальше, уставившись на ромбовидные переплеты окон над алтарем.

Стивен рассказал про мистера Кливера и про то, как выглядит его душа. Когда дошло до этого, Том вздрогнул и выругался сквозь зубы, на миг переведя взгляд на крест, мирно лежащий в углу.

Стивен рассказал про ночное нападение на комнату Майкла. Когда мальчик упомянул имя той, кого он увидел за окном, Том вскочил и принялся расхаживать взад-вперед, яростно растирая лоб ладонью.

И наконец, Стивен рассказал ему про Майкла и про то, как тот вел себя утром.

— Когда Майкл был у Кливера и впервые заглянул ему в душу, Кливер сказал ему одну вещь. «Ты тоже станешь тем, что видишь». И с ним действительно что-то происходит, и это что-то явно на руку Кливеру! Потому я и решил прийти к вам. Я просто не знаю, что делать. Только пожалуйста, не говорите, что я псих! — закончил он почти умоляюще: молчание Тома его несколько озадачило.

— Нет, Стивен, — ответил Том, — я не скажу, что ты псих, хотя принять твою версию насчет… души мне весьма трудно. Однако насчет всего остального… В остальное мне не так трудно поверить, как ты думаешь.

Стивен сидел с каменным лицом.

— Честно говоря, мне было бы спокойнее, если бы вы подняли меня на смех. Это было бы как-то правдоподобнее. Я бы точно поднял вас на смех, будь я на вашем месте.

— Сама по себе вся эта история про новое зрение и про… нападение действительно выглядит совершенно невероятной. Но я был у вас, когда появился Майкл, и слышал, как доктор сказал, что не понимает, в чем дело. А главное — у меня за последнюю пару дней появились свои проблемы похожего свойства.

— Это какие? — спросил Стивен.

Том рассказал ему про крест и про остальное. Кому-кому, а Стивену это знать стоило.

— Неудивительно, — закончил Том, — что люди, получившие зрение, принимали души окружающих за бесов и чертей. И нетрудно понять, отчего окружающие считали их колдунами и ведьмами.

Стивен покраснел.

— Ага, так вы думаете, я колдун, да?

— Нет, не думаю. Я просто хочу сказать, что полученная тобой сила весьма сомнительного происхождения. То, что ты видишь, нельзя считать душами людей, я в этом уверен.

— Ну а что же это тогда? И не надо мне полоскать мозги вашими религиозными проповедями!

— Я тебе мозги не полощу!

— Еще как полощете!

— Ладно, ладно. — Том не без труда взял себя в руки. — Мы зря тратим время, а оно очень дорого! Кливер представляет какую-то угрозу для Майкла, и нам нельзя оставлять Майкла одного, пока не поймем, в чем дело… О боже! Сара!

Он застыл как громом пораженный.

— А что Сара? Что с ней?!

— Она поехала на ферму Хардрейкер!

— Это плохо?

— Ее попросил об этом Кливер. И эта ферма упоминается в книге. Это дурное место!

— Как?! И вы ее отпустили?

— Слушай, я же тогда не знал про Кливера… Хорошо, хватит! Грозит ей опасность или нет, мы не знаем. А вот насчет Майкла мы это знаем точно. Думаю, следует привезти его сюда, в церковь. Изначально церковь должна была служить лучшей защитой, раз это чертог Виниддина.

— Это не помешало им вломиться сюда, — заметил Стивен.

— Предложи что-нибудь получше! Давай привезем его в церковь, а потом поедем искать Сару. После этого обдумаем создавшееся положение. Думаю, нам нужно найти пропавший обломок креста.

— Может, они его давно уничтожили, — сказал Стивен, — или сбросили в заброшенный рудник.

— Возможно. Но наверняка мы этого не знаем. Происходящее сейчас явно заставляет их спешить. Для чего бы им так навязчиво преследовать твоего брата? Чего они хотят и почему не преследуют тебя?

— Вы не забывайте, я получил совсем малую дозу. А Майкл, возможно, впитывал эту дрянь несколько часов! Может, из-за этого он более полезен для них?

— Весь вопрос в том, для чего именно. Ладно, идем. Нам надо спешить.

Машина Тома стояла по ту сторону деревенского луга, на небольшой стоянке, предназначенной для местных служащих. Они со Стивеном перешли через дорогу и зашагали по траве, выгоревшей до августовской желтизны. Луг был усеян резвящейся малышней и разным мусором. В самом центре луга раскидывал свою палатку бродячий кукольник, и перед красно-белым навесом уже собралась возбужденная стайка ребятни, предвкушающей представление. Неподалеку выстроилась очередь к мороженщику.

Том со Стивеном были почти на середине луга, когда на дорожке, ведущей в их сторону, показался мистер Кливер. Он был в белом костюме и стремительно шагал вперед, держа в руке трость. Стивен и мистер Кливер заметили друг друга одновременно. Стивен увидел, как крупная голова внезапно дернулась вперед, точно у пса, почуявшего запах добычи.

Мальчик хотел было предупредить Тома, но тут голову пронзила такая вспышка боли, что перед глазами все поплыло. Стивен, вскрикнув, закрыл лицо руками и почувствовал, как что-то ворвалось в его разум: что-то огромное и чуждое, оно неуклюже ворочалось из стороны в сторону, оскверняя все вокруг себя. Это вторжение в святая святых его собственной души взбесило Стивена. В нем что-то полыхнуло, и он отчаянным толчком вышвырнул чужака вон из своего разума.

Все это заняло долю секунды. Том едва успел заметить, что с мальчиком происходит неладное, как Стивен, изгнав из себя незваного гостя, бросился бежать.

Он сломя голову несся через луг, глядя перед собой сквозь щелочку в пальцах, которые защищали его пылающие глаза от яркого солнечного света. Стивен ничего не сознавал, кроме того, что приближается враг и нужно бежать, и потому сеял хаос на своем пути: опрокидывал малышей, точно кегли, натыкался на гуляющие парочки, выбил из рук несколько порций мороженого… За ним оставался хвост вопящих, бранящихся и ошеломленных людей. Дважды разъяренные очевидцы успели пнуть его в ответ, но он не подумал остановиться. Он даже почти не заметил этих пинков: враждебное, чуждое существо было рядом, преследовало его и тыкалось в его разум, пытаясь войти.

Он пролетел через луг, перемахнул через улицу, не заметив едущих по ней машин, и ворвался на площадку перед чайной «Старая мельница», где были в безукоризненном порядке расставлены белые стульчики и столы с накрахмаленными скатертями. Стивен опрокинул три стула, пожилая леди уронила липкую булочку на свой цветастый подол, а отставной полковник огрел его тростью. Затем мальчик перемахнул через стену и скрылся на аллее, которая вела мимо чайной к мельничному ручью.

Скрывшись из виду, Стивен исчез из зоны влияния мистера Кливера, так что почтенный джентльмен был вынужден перенести свое внимание на другого.

Преподобный Том Обри все это время стоял как вкопанный и, разинув рот, наблюдал за хаотическим перемещением Стивена. Теперь же он наконец обернулся и только тогда заметил приближающегося человека в белом.

«О нет!» — подумал он. На миг он испытал искушение последовать примеру Стивена и сбежать без оглядки, но представил себе, как это будет выглядеть: деревенский викарий, опрометью несущийся по многолюдному лугу, — и решил остаться и сделать вид, что ничего не произошло. «В конце концов, — сказал он себе, — он же не знает, что я его подозреваю!»

— Добрый день, преподобный! — Мистер Кливер дружески помахал Тому тросточкой и улыбнулся. — Славный денек сегодня, а? Молодежь так резвится! А им это, конечно, только на пользу. Я и не знал, что юный Макинтайр умеет бегать, как заяц! Надо будет взять его в нашу легкоатлетическую команду.

— Да, действительно…

Том лихорадочно искал хоть какой-нибудь предмет беседы. Как на беду, он обнаружил, что не может припомнить, в каких именно комитетах состоит мистер Кливер, не говоря уже о каких-нибудь подходящих темах, которые можно было бы с ним обсудить. О чем с ним говорить? Что…

Он ощутил несильный, но уверенный толчок в середину лба, как будто его аккуратно ткнули палкой. А потом…

Потом вдруг в месте толчка образовался разрыв, и его разум оказался раскрыт и обнажен. Том ощутил, как что-то вошло в него, и с такой силой, что он едва не потерял сознание.

Голос в мозгу:

«Что тебе известно?»

Он не мог сопротивляться. Враждебное присутствие сдавило его мозг, и его стало тошнить обрывками мыслей.

«Крест… Я знаю, что вы его украли. Ванесса Соукрофт тоже в этом замешана. Я знаю из книги Уиллиса. Она пыталась сбить нас со следа, но я все равно нашел. Я намерен защитить от вас Майкла».

Между ними прошла белокурая девчушка с огромным рожком тающего мороженого. Капли мороженого падали на траву. Девчушка обернулась, чтобы на них посмотреть, и кусок мороженого ляпнулся на ботинок мистеру Кливеру. Они с Томом остались неподвижными, точно статуи. Раздался голос матери, и девчушка засеменила прочь.

«Мы не знаем, зачем он вам. Но Стивен видел вашу душу, этого довольно. Еще я думаю, что вы связаны с драконом».

Глаза мистера Кливера не мигали. Том смотрел в них и не мог оторваться. Шум толпы притих, отдалился, как будто они ушли под воду.

«Мы сейчас едем к ним, чтобы забрать Майкла. Потом отыщем Сару на ферме».

Выражение лица мистера Кливера слегка изменилось — впервые за все это время. Глаза чуть-чуть сузились.

«Ферма Хардрейкер», — выблевал Том.

Голова мистера Кливера слегка наклонилась вперед, что выдало его крайнюю сосредоточенность. Внезапно он выпрямился. Разум Тома содрогнулся, когда чуждая сущность покинула его. Глаза у него выпучились. На него разом вновь нахлынул шум деревенского луга. Визг, смех, крики, треск моторов… Мистер Панч лупил свою Джуди[4] толстой дубинкой. «Вот как надо-та!» — торжествующе верещал он.

— Благодарю вас, преподобный, — сказал мистер Кливер. — Всегда приятно с вами поболтать. Узнаешь много полезного… До свидания.

Он помахал ему своей тросточкой и быстро зашагал обратно к дому.

Том остался стоять столбом посреди луга, с лицом, искаженным от немого ужаса.

Глава 26

Майкл внезапно проснулся. Некоторое время он лежал в постели неподвижно, ощущая на губах острый кислотный вкус. В комнате было очень жарко; подушка, куда он уткнулся лицом, стала влажной. Ему снова снился сон; он это знал, но не мог вспомнить, что ему снилось. Только слабое ощущение, как будто в животе что-то шевелится, перед самым пробуждением. Странно: вот теперь совсем исчезло.

Мальчик с трудом сел, посмотрел на часы и поморгал, чтобы смахнуть тонкую пленку, залепившую глаза. Час тридцать пять. Он проспал четыре часа — дольше, чем рассчитывал. По идее он должен был отлично выспаться, но, как часто бывает, когда ляжешь спать днем, чувствовал себя вовсе не отдохнувшим, а наоборот, выжатым и раздражительным. Все тело зудело и чесалось, как будто он сел в крапиву. И еще эта жара… Окно было закрыто, и солнце светило прямо на кровать. Надо душ принять, что ли…

При мысли о душе он вспомнил про Стивена. Майкл побагровел. Ну, этого простить никак нельзя! Стивен важничает и угрожает, пользуется тем, что он старше и сильнее… ничего! Все равно он бледнеет и корчится, когда Майкл использует свое новое зрение! А скоро придет время, когда грубая физическая сила вообще не будет иметь значения.

Надо принять душ, а потом… Посмотрим.

Майкл встал с постели и побрел к запертой двери. Но не сделав и двух шагов, обратил внимание, что в знакомом интерьере что-то изменилось. Ключ из замка исчез! Майкл заподозрил неладное и ускорил шаги. Подергал за ручку…

Заперто! И незачем спрашивать, кто это сделал, — и так понятно.

Майкл сперва глазам своим не поверил. Стивен запер его в его собственной спальне! Родной брат! Это открытие потрясло Майкла. «Разве я сторож брату моему? — подумал он. — Или он мне?» В порыве бешенства он пнул дверь, ушиб пальцы на ноге и разъярился еще сильнее. Взгляд при этом нерефокусировался. Комнату затопило красным. Из глаз полыхнуло жаром; Майкл зарычал, точно зверь.

И тут внизу, в далекой прихожей, зазвонил телефон.

Майкл застыл. Он знал, что звонят ему, что надо ответить. Об этом говорили пульсирующие толчки во лбу. А его заперли!

Телефон зазвонил снова.

Майкл в отчаянии рухнул на колени, вытянув руки со стиснутыми кулаками к двери, преграждающей путь.

«Ну, Стивен! Я тебя убью, когда поймаю!..»

Телефон зазвонил снова.

«Когда выберусь отсюда!»

Где-то в мозгу Майкла его гнев собрался в комок, такой плотный и жаркий, что ощущался как раскаленный уголь в черепе. Глаза у него закрылись, но под опущенными веками колыхалась багровая завеса. Все его тело, все конечности расслабились. Обмякшие руки легли на ковер, плечи слегка поникли… Вся ярость, все напряжение сосредоточились в голове, в сокровенном месте, где они нарастали и разгорались все быстрее и быстрее, и наконец боль и тяжесть сделались невыносимы, и Майклу показалось, будто голова сейчас лопнет.

Он открыл глаза.

И дверь вспыхнула.

Майкл не видел, как в центре двери возникло пламя, расползающееся во все стороны. Он на мгновение ослеп; багровые взрывающиеся линии, точно вены, сплетались и расплетались у него перед глазами. Рот его был полуоткрыт, но Майкл молчал. Единственными звуками в комнате были потрескивание дерева и шипение отслаивающейся краски. А вдалеке снова зазвонил телефон.

Жар был так силен, что центральная часть двери выгорела и провалилась минуты за три. А пламя все расползалось наружу, кольцо огня росло. Коридор, видимый сквозь растущую дыру, наполнился дымом.

Майкл внезапно закашлялся, вздохнув впервые с того момента, как рухнул на колени. Его грудь судорожно вздымалась, он оскалился, точно животное. Наконец глаза наполнились слезами, и зрение прояснилось. Багровая завеса исчезла. Майкл непонимающе уставился на полыхающий обруч, почти располовинивший дверь его комнаты. А где-то за дверью, за задымленным, покрытым пеплом коридором по-прежнему настойчиво звонил телефон.

Мальчик поднялся на трясущиеся ноги, и в них влилась новая сила. А вместе с силой в нем появилась невероятная уверенность в себе. Огонь догорал, дойдя до дверной рамы. От двери остались только тлеющие уголки, соединенные жидкими обугленными дощечками. Посередине торчал из косяка обнажившийся прямоугольник замка. Замок покорежило от жара.

Майкл шагнул к кольцу обугленного дерева и потрогал пальцем край. Край был теплый и хрусткий. Мальчик наклонился и шагнул в проем. Мелкие хлопья пепла осели у него на волосах. Он миновал кучку дымящихся угольков, прошел по коридору, оставляя на ковре серые следы и тихо смеясь про себя.

Внизу, в нише рядом со стойкой для тростей и вешалкой для шляп, звонил телефон. Майкл снял трубку.

— Я рад, что у тебя все получилось, Майкл, — сказал мистер Кливер.

Глава 27

Ферма Хардрейкер находилась в паре миль от Фордрейса. Она притулилась на склонах длинного отрога Уиррима. Проезжая по незаасфальтированной дороге, Сара миновала множество мелких полей со следами свекольных грядок, некошеных лугов и чахлых сосновых рощиц. Это все были земли фермы.

Про эту ферму Сара кое-что слышала. Для ее бабушки слово «Хардрейкер» являлось синонимом лени и преступного небрежения. У семейства Хардрейкер была скверная репутация, и хозяйство свое они запустили напрочь. Когда-то эти владения считались весьма завидными, а теперь, со смертью последнего из Хардрейкеров, кругом воцарилось запустение. Летом в полях никто не работал, а по осени дожди превращали угодья, заросшие сорняками, в черно-зеленое месиво.

Хорошо, что ферму наконец продают. Теперь кто-то возьмется за нее и вернет хозяйство к жизни. Из-за холма уже показались сбившиеся в кучу крыши дома и хозяйственных построек. Дорога к этому времени давно превратилась в заросшие травой колеи, усеянные камнями и острыми осколками кирпича. Наконец Сара оказалась у вымощенного булыжником двора, над которым нависал черный силуэт дома, и остановилась.

Когда-то это было обширное, богатое хозяйство. С трех сторон двор был окружен конюшнями и огромными сараями, откуда и теперь торчала пыльная солома. А дальше, за боковыми воротами и крытыми переходами, лежал целый лабиринт: еще сараи, кладовые, коровники, курятники, загоны, раскиданные по склону холма как попало, без намека на план. В черепичных крышах большинства зданий зияли дыры, и оттуда, точно черные обглоданные ребра, выглядывали стропила.

Сара побарабанила пальцами по рулю. По дороге гнев на Тома слегка поулегся, и теперь девушка не торопилась выходить из машины. Фактически она ведь вторгается в чужие владения. Конечно, мистер Кливер сам просил ее побывать на ферме, но он не говорил, что она может приехать сюда одна, когда пожелает!

Но с другой стороны, какая разница? Ферма явно полностью заброшена. Если она по-быстрому все осмотрит, никому хуже не будет, зато потом можно будет прочистить мозги Тому Обри.

Сара вышла из машины. Из-под туфель взметнулись клубы пыли, от жаркого, наполненного ароматом цветов и цветочной пыльцой воздуха сразу зачесалось лицо и захотелось чихать. Она окинула взглядом унылую картину.

«Ох, Том, — сказала она про себя, — какой же ты осел! С чего бы Ванессе Соукрофт здесь жить? Она такая чистюля!»

В лицо внезапно дунуло пыльцой, и Сара чихнула. Она протерла глаза платком и вытащила из машины блокнот. Раз уж она тут, надо поскорее осмотреть владения и ехать домой.

С тускло-серого фасада главного дома пялились на нее пустые черные окна. Саре сделалось не по себе, и она повернула к хозяйственным постройкам. Дом может подождать до другого раза.

В стене ближайшего сарая красовалась огромная дыра. Внутри было пусто, только в углу валялась груда старых мешков. Следующий сарай был завален сломанными деревяшками и гнутыми лемехами, хотя когда-то там явно держали скот: у Сары защекотало в носу от устоявшегося запаха навоза. Девушка вздохнула и черкнула несколько слов в блокноте. Мистеру Кливеру придется немало потрудиться, чтобы выручить за эти развалюхи приличные деньги…

Идя вдоль края двора, Сара дошла до прохода, некогда перегороженного боковыми воротами. Теперь деревянные створки сгнили и лежали на земле. Вымощенная плитняком дорожка тянулась между двумя сараями, потом сворачивала за угол и терялась из виду. Сара пошла по дорожке, на глазок оценивая размеры и состояние строений: гулкие коровники, кладовые, заросшие паутиной, груды кирпича, ржавые серпы, мешки с зерном, кучи заплесневелой муки — кругом гниль, тоска и запустение.

Через некоторое время эта атмосфера начала действовать Саре на нервы. Она вошла в коровник, быстро прошагала по проходу между пустыми стойлами и очутилась перед замызганной желтой дверью.

Сара бездумно повернула ручку. Дверь открылась, глухо проскребя по каменному полу, и девушка вошла. К ее изумлению, за дверью был не очередной коровник или сарай, а явно часть жилого дома. Сара нахмурилась. Местная география начинала ее смущать. Ну ладно, раз уж она вошла, стоит немного осмотреться.

Комната, куда она попала, предназначалась для мытья посуды. На крюке, вбитом в потолок, висел большой котел, а на кухонном столе рядом с краном лежала деревянная щетка. Несколько ступенек вели к невысокой арке, за которой виднелся темный деревянный пол. Миновав короткую лесенку, Сара очутилась в длинном коридоре, уходившем куда-то во мрак. Отчего-то она все сильнее чувствовала себя не в своей тарелке. В этом коридоре было слишком мало окон и слишком много черных, слегка приоткрытых дверей. И гнетущая тишина. Нет, лучше все-таки подождать мистера Кливера…

Дверь налево, почерневшая от старости, стояла нараспашку. Сара заглянула внутрь, впервые заметив, как вспотели руки и затылок. Дом как будто накапливал в себе жару, хотя по идее в толстых каменных стенах, наоборот, должна была сохраняться прохлада.

Комната была пуста. Посередине лежал старый ковер, на нем стояло несколько стульев и изъеденный молью диван, из-за плотно занавешенных окон внутри царил полумрак, точно в спальне больного. Девушка вернулась в коридор. В дальнем конце виднелась огромная дверь, почти наверняка та самая, что вела наружу, во двор. А справа оказалась лестница наверх.

Саре внезапно захотелось на улицу, пусть даже придется дышать густым от пыльцы воздухом. Тут было чересчур душно и жарко… Нет, надо сворачиваться и приехать как-нибудь потом. И не одной. Разве что заглянуть наверх, проверить, нет ли сгнивших балок и серьезных повреждений… И все, потом она уедет.

Лестница была крутая, не лучше приставной. С обеих сторон над ней нависали оштукатуренные стены. Наверху белело одно-единственное узкое окошко, так что с освещением тоже было не ахти. Через шесть ступенек лестница повернула под прямым углом. Еще шесть ступенек — и еще один поворот. Какая старомодная конструкция! Этому дому, должно быть, сотни лет. На лестнице было особенно жарко и становилось жарче с каждым шагом. Все равно что в парнике или в какой-нибудь оранжерее в ботаническом саду.

Сара остановилась как вкопанная. Что это был за шорох там, наверху? Или ей почудилось?

Вокруг снова сгустилась тишина. Внутренний голос отчаянно вопил, требуя повернуть назад и драпать отсюда, в поля, на вольный воздух. Но другой, упрямый голос ответил: «Крысы. Конечно крысы. Тут должно быть полно крыс». И Сара тихо-тихо продолжала подниматься по лестнице, ставя ноги на самый краешек ступенек.

Очередная ступенька пронзительно скрипнула.

Сару будто ножом пырнули. Она замерла на месте, тяжкое молчание горой навалилось на плечи. «Не дури, Сара. Ты же большая девочка!» Еще пять ступенек — и она очутилась наверху.

Лестничная площадка. Сквозь ближайшую дверь виднелась ванная: белые стены, громадная викторианская ванна на четырех чугунных ногах. И зеркало. Зеркало было занавешено, только внизу просвечивала серебристая полоска. «Зачем это зеркало занавешено? — подумала Сара. — Странное какое место».

Она только глянет и уйдет. Девушка решительно пересекла лестничную площадку и подошла к широко распахнутой коричневой полированной двери. Комната за дверью была залита солнечным светом, на стене висели листы бумаги. Сара шагнула через порог, увидела комнату целиком, и сердце у нее заколотилось так отчаянно, будто пыталось вырваться наружу.

На застеленном белой скатертью столе лежал камень, а вокруг валялись бумага и ручки. Камень был прямоугольный, с выровненными гранями — кроме одной, которая выглядела корявой и зазубренной. Сара сразу поняла, что это. Поняла она и то, что в одиночку ей его не поднять: камень был фута два в длину и почти фут в толщину. Верхняя плоскость камня была накрыта замусоленным листом кальки. Кто-то явно тщательно сводил узоры, высеченные на камне…

Сара уже хотела было повернуться и бежать отсюда немедленно. Потом передумала и шагнула вперед. Для полиции всего, что она уже знает, будет достаточно, но этого недостаточно для нее самой. Что происходит? Эта калька… Сара наклонилась над столом, всматриваясь в узор. Голова, грубо прорисованная, всего лишь неровный овал с двумя точками и щелью, обозначающей рот.

Внезапно она резко развернулась и огляделась вокруг. Развешанные по стенам листы представляли собой рисунки, копии и фотографии остальной части креста, в разных масштабах, с разных сторон, испещренные пояснениями, вписанными красной ручкой, схемами, подчеркиваниями и выделениями; присутствовали здесь и более старые документы, наброски и мелкомасштабные карты Уиррима.

«Ох, Том! — подумала Сара. — Прав ты был. Но бога ради, зачем им все это?»

Ей особенно бросился в глаза один из листов. На нем, похоже, был изображен срез пластов земли. На неровной поверхности стояли схематичные фигурки человечков. А внизу была приклеена ксерокопия изображения существа, высеченного на кресте…

Шум. С лестницы. Скрип половиц.

О нет!

Где бы спрятаться? Выскочить на лестничную площадку? Нет, они с минуты на минуту будут здесь. Вот другая дверь, в противоположном конце комнаты. Маленькая дверь, должно быть, она ведет в чулан. Подергать за ручку… Открывается? Отлично. Ныряем туда.

Комнатушка. Темная. Сара немного постояла, прижавшись спиной к двери. В лицо дышало жаром, как будто она уткнулась носом в раскаченную батарею. В носу щипало от непонятного кисловатого запаха.

Потом глаза попривыкли к темноте.

На кровати она увидела старика.

Он лежал на спине, руки по швам, вытянувшись во весь рост, точно старинное мраморное надгробие. Тело было ужасно тощее: ребра торчали так, словно вот-вот продырявят белую простыню. Зубы были оскалены, глаза закрыты.

И от тела исходил чудовищный жар. Жар накатывал волнами, от которых у Сары застучало в висках и пересохло во рту. Девушка глазела на этого старика, объятая смертным ужасом, не в силах ни думать, ни шевельнуться, ни что-нибудь предпринять. Страх вытянул из нее последние остатки сил.

И тут старик поднял голову и уставился на Сару невидящими глазами.

Сара вскрикнула, рванула ручку у себя за спиной, распахнула дверь и выскочила наружу. Не помня себя от страха, она промчалась мимо креста и выскочила на лестницу. За спиной слышались торопливые шаги. Судорожно всхлипывая, девушка понеслась вниз, прыгая через три ступеньки. На последнем пролете она оступилась и оставшиеся ступени пересчитала собственной пятой точкой.

Секунду она пролежала у подножия лестницы, потом заставила себя подняться на ноги. В этот момент из комнаты в дальнем конце коридора появился мужчина Он бросился к ней. Сара ринулась прочь по коридору, сбежала по лесенке, ведущей в посудомойню, выскочила в хлев. Сзади гулко разносились тяжелые шаги по каменным плитам. Девушка пролетела мимо стойл во двор, пробежала по боковому проходу, свернула за угол…

И очутилась в пустом сарае. Сара растерянно застыла. Здесь она не была… Туда! В ту дверь! Нет. Заперто. Господи, господи… А если сюда? Амбар. Выхода нет. Но вот лестница… на чердак, набитый сеном. Быстрей! Так, осторожно, балки гнилые… Забиться подальше… Он ее не увидел?

Тишина. Сара застыла, точно статуя, в желто-буром сумраке сеновала. Снаружи донеслись шаркающие шаги. Брань сквозь зубы. Снова тишина.

Сара стояла неподвижно. В воздухе висела сенная пыль. В носу зачесалось… Девушка отчаянно задергала носом, зажмурилась, молясь, чтобы не чихнуть. Теперь зачесалась уже гортань, глаза начали слезиться.

О господи, только бы не чихнуть. Терпи, черт бы тебя взял!

В носу свербело все сильнее. Сара сдавила себе ноздри вспотевшими пальцами. Плечи затряслись от усилий сдержать накатывающийся чих.

Господи…

И Сара чихнула. Дважды. Так тихо, как только могла.

Глава 28

Майкл стоял на крыльце, пока не услышал шум подъезжающей машины. Потом вышел на дорожку, к калитке. Машина затормозила на обочине, и мистер Кливер улыбнулся ему через окно.

— Очень рад тебя видеть, Майкл, — сказал он. — Ну что, поехали?

Он протянул руку, распахнул дверцу. Майкл обошел машину спереди, сел. Мистер Кливер выехал с дорожки, покатил по тенистой улочке, мимо «Волшебной обезьяны» и вскоре резко свернул направо, на ухабистую проселочную дорогу.

— Проедем напрямик, — сказал мистер Кливер. — Будет немного трясти, но, думаю, тебя не укачает.

Майкл некоторое время смотрел на ряд лесных буков на краю поля, за которым едва виднелась колокольня церкви Святого Уиндема. Наконец мальчик сказал:

— Четыре дара. Вы обещали рассказать про них. И как ими пользоваться.

Его голос почему-то звучал тускло и слабо, как будто развеивался в голубой безбрежности летнего дня. Майклу самому не понравилось это невнятное блеяние с металлическим оттенком. Оно ему было совершенно не к лицу.

Мистер Кливер хохотнул и побарабанил по рулю, выстукивая замысловатый бодренький мотивчик.

— Четыре дара… — повторил он. — Четыре дара могущества… Ну, первыми двумя ты уже пользовался, и весьма успешно. Так что про них тебе рассказывать не нужно. Верно?

Он искоса взглянул на Майкла, приподняв бровь.

— Зрение, — сказал Майкл. — Это, наверное, первый? А второй — огонь.

— Да, второй — огонь. Кстати, можешь гордиться тем, что он проявился у тебя так быстро. У некоторых из нас уходили недели на то, чтобы научиться повелевать пламенем.

— Я не нарочно. Оно само получилось.

— Это от злости. Да, конечно. Понимаешь, Майкл, все эти дары отличаются тем, что таятся в самых потаенных глубинах нашей души и куда теснее связаны с эмоциями, чем с разумом. Однако, как ты уже знаешь на примере зрения, мы можем научиться их контролировать… Ох!

Переднее колесо машины соскочило в тракторную колею, и их сильно швырнуло вперед. Мистер Кливер несколько секунд судорожно выкручивал руль, но наконец сумел выбраться обратно на нормальную дорогу.

— Конечно, на этот проселок без внедорожника лучше не соваться, — сказал он, — но нужда заставила. Мне не хотелось сейчас ехать через деревню. Да, ты уже имел дело с первыми двумя дарами. Возможно, тебя это удивит, но многие из нас так и не продвинулись дальше. Взять, к примеру, Пола Комфри: хороший человек, но к третьему даже и близко не подошел. Отчего-то не идет у него, и все тут.

— То есть вы хотите сказать, что я, возможно, никогда… А какие два остальных дара?

Майкл был изрядно уязвлен, обнаружив, что его могущество может иметь пределы.

— Да не беспокойся ты. Я просто говорю, что возможно и такое. Лично я думаю, что ты овладеешь всеми четырьмя в два счета. Ты очень могуществен. Третий дар, он во многих отношениях самый лучший. Это умение летать, Майкл, — ну, или левитация, если хочешь. Как ты думаешь, стоящая это штука?

— Умение летать?! — переспросил Майкл, не скрывая восхищения и нетерпения. — А высоко ли можно летать? И как долго можно продержаться в воздухе? Это же… — Слова у него иссякли, и он только и выдавил: — Вот это да-а!

— Высоко ли? — Мистер Кливер негромко рассмеялся. — Мальчик мой, я думаю, что на самом деле мы могли бы подняться на любую высоту. Я говорю «могли бы», потому что для нас главное — оставаться незамеченными, а если взлететь выше макушек деревьев среди бела дня, тебя увидит и узнает вся округа.

— Но ночью-то можно?

— Ночью — дело другое. Как-то раз, лет десять тому назад, когда дары были для меня еще в новинку, я парил безлунной ночью над Фордрейсом, на уровне пика Уиррима. Я смотрел вниз, на оранжевые фонари и темные крыши, и благодаря зрению видел сов, кружащих далеко внизу. Меня никто не видел — люди кишели внизу, точно драгоценные муравьи, а я летел по небу, одинокий и безмолвный… Скажи, Майкл, мальчик мой, разве это не великолепно? Ага, тут надо свернуть.

Они миновали ворота и выехали на следующее поле, где золотился на солнце ячмень. Вдоль края поля, между изгородью и мелкой канавкой, была оставлена узкая полоска незасеянной земли, по которой они и ехали. Глаза у Майкла горели восторгом.

— Когда я получу этот дар, — сказал он, — я буду пользоваться им каждую ночь, а иногда и днем тоже! Не понимаю, почему вы так редко летаете, и только над деревней. Я полечу в Лондон, полечу за море и буду там за всеми подглядывать!

Он захихикал как сумасшедший.

Мистер Кливер грустно покачал головой.

— Хорошая идея, но, увы, ничего не получится. Есть определенные ограничения.

— То есть? — нахмурился Майкл.

— Ну, например, улететь слишком далеко от Уиррима не получится. И это еще не самое худшее…

Он не договорил: похоже, ему не хотелось обсуждать эту тему. Вместо этого он продолжал более бодрым тоном:

— Но четвертый дар, если ты сумеешь его обрести, — четвертый даст тебе максимальное могущество! Я им обладаю и пользуюсь при любой возможности. Это дар проникать в разум людей, Майкл, и принуждать их раскрывать тебе свои секреты. Это можно делать по-разному, грубее или тоньше, но ты только представь, какие возможности это сулит!

Майкл ничего не ответил. Он как раз представлял.

— Но с этим даром, конечно, нужно обращаться осторожно, — продолжал мистер Кливер. — Когда используешь его в полную силу, потом даже самый тупой человек испытывает смутную тревогу. И они начинают недолюбливать тебя, сами не зная за что. Однако если пользоваться им аккуратно, по чуть-чуть, это позволяет узнать все, что тебе надо, и добиться весьма многого.

— Но, мистер Кливер, — удивился Майкл, — если вы можете читать мысли, вы могли бы давно стать премьер-министром или кем-нибудь в этом роде! А вы — всего лишь член приходского совета в этой дыре…

Настолько бурной реакции Майкл не ожидал. Машина резко затормозила; мистер Кливер с размаху хлопнул обеими руками по рулю, и у Майкла заболели глаза от напора его бешеной ярости.

— Ты ничего не понимаешь! — рявкнул мистер Кливер, устремив на него свой огненный взгляд. — Ты знаешь только то, что я успел тебе рассказать! Как ты смеешь сомневаться в моих способностях? Ты сам успел овладеть всего лишь вторым даром, а об остальном знаешь только из моих наставлений, из того, что я говорю тебе как учитель могущества! Я еще никогда и никого так не наставлял! Никому из остальных не было оказано подобной чести! Я бы и для тебя не стал этого делать, если бы не думал, что твоя сила нам необходима! Слушайся меня, мальчик, и твое могущество будет воистину беспредельно! Но если ты вздумаешь мне перечить, я предоставлю тебя самому себе, и тебе придется самостоятельно выяснять пределы своих возможностей. А это будет не слишком приятно, уж поверь мне!

Он резко отвернулся и нажал на газ. Машина запрыгала по ухабам.

— Извините, — сказал Майкл, хотя в глубине души он был в бешенстве.

— И не пытайся меня обманывать! — продолжал мистер Кливер. — Что, уже забыл о четвертом даре? Имей в виду: те, кто владеет могуществом, для него особенно уязвимы. Ты ведь наверняка уже заметил существующую между нами связь. Присутствие одного из нас и то, что мы делаем, влияет на всех остальных, особенно когда мы поблизости.

— Да, я заметил. Я чувствовал связь с вами вчера вечером. И со Стивеном тоже.

— Ах да! Твой брат! Надо будет поговорить о нем. Но это может и обождать.

Они подъехали к краю поля. Последние несколько минут дорога забирала все круче вверх. Мистер Кливер свернул налево, в ворота, обрамленные невысокими темными деревьями, и склон сделался еще отвеснее. Теперь машина ползла очень медленно. Справа появилась лужайка, поросшая травой. И внезапно из-за гребня холма вынырнуло нагромождение полуразвалившихся крыш.

— Так это же ферма Хардрейкер! — сказал Майкл.

— Угадал, — ответил мистер Кливер.

Он воевал с переключателем скоростей, штурмуя последний, самый крутой подъем. Наконец они добрались до гребня холма и медленно покатили через поле к постройкам.

— Это наш оперативный штаб, — пояснил мистер Кливер, выруливая на главный двор фермы. — В данный момент здесь разворачиваются самые важные события из тех, что происходили в этих краях за последние полторы тысячи лет.

Он остановился у входа в жилой дом и выключил мотор.

— И ты, мой мальчик, — главный участник этих событий!

Глава 29

Мистер Кливер и Майкл подошли ко входу в дом, и мистер Кливер позвонил. Майкл стоял рядом с ним. Он старался выглядеть спокойным, но ему было не по себе. Посреди всех этих заброшенных зданий он внезапно почувствовал себя одиноким и беззащитным.

— А кто тут живет? — спросил Майкл.

Мистер Кливер бесстрастно глядел на дверь.

— Мистер Хардрейкер.

— Он же вроде умер?

— Его можно было считать умершим, но сейчас он более чем жив.

Из-за двери послышался грохот отодвигаемых засовов.

— Это я, Пол! — громко сказал мистер Кливер.

Побеленная дверь распахнулась. Мистер Кливер вошел, Майкл за ним.

— Пол, это Майкл Макинтайр. Майкл, это Пол Комфри.

Худощавый человек с мучнисто-бледным лицом и жидкими светлыми волосами затворил массивную дверь и повернулся к Майклу. Он был довольно молод, лет двадцати пяти, унылый, надутый и слегка туповатый. Он показался Майклу смутно знакомым — должно быть, встречались в деревне. Майкл с Полом смотрели друг на друга, не мигая.

— Что, раздумал удирать? — медленно произнес Пол Комфри. — Я тебя едва не поймал у него дома. Ты шустрый.

Майкл сузил глаза.

— Да, — сказал он, — я раздумал удирать.

Он подумал, каким глупым выглядит Пол Комфри. «Неудивительно, что он так и не обрел третьего дара! Этот мне не соперник». Но он вспомнил, что мистер Кливер владеет и четвертым даром, и виновато покосился на него. Однако его наставник как будто ничего не заметил.

— Что, Пол, были проблемы? — спросил он.

— Да. Она приехала, как вы и говорили.

Пол Комфри неловко переступил с ноги на ногу, но дальше рассказывать не спешил.

— И далеко ли она добралась? При Майкле можешь говорить все как есть.

— Она была наверху.

Похоже, Пол не стремился делиться подробностями.

— Даже так? Это твой промах, Пол. Ты спал, что ли?

— Нет.

— Ладно. И что она видела?

— Она видела камень. И возможно — хотя я не уверен, — мистера Хардрейкера.

— Она добралась до Джозефа? Господи помилуй, Пол, да она, должно быть, чуть не умерла от страха! Надеюсь — для твоего же блага, — ты успел проснуться вовремя, чтобы ее поймать. Ты ее поймал?

— Поймал. Пришлось за ней гоняться по всей этой чертовой ферме. Но теперь с ней все в порядке.

— Где она?

— В комнате с роялем. Машину ее я загнал в задний сарай.

— Вы это о ком? — спросил Майкл, который окончательно перестал улавливать нить разговора.

Глаза отчаянно ныли, и Майкл спрашивал себя, уж не из-за того ли, что эти двое ссорятся.

— Если ты плохо себя чувствуешь, Майкл, воспользуйся зрением, — посоветовал мистер Кливер. — Тебе это только на пользу, это развивает твою силу. У нас тут побывали гости, — продолжал он. Его угольно-черная драконья душа тошнотворно переливалась. — Ты, кстати, удивишься, когда узнаешь, кто именно. Я даже не буду пытаться от тебя это скрывать — ты слишком умен и скоро сам узнаешь. Нас решила навестить твоя сестрица Сара. Да-да, — кивнул он в ответ на изумленный возглас Майкла. — Боюсь, она снова решила сунуть нос в твои дела и увидела много такого, чего ей видеть не следовало. Придется какое-то время подержать ее здесь.

Это было чересчур, даже для Майкла.

— Постойте! — сказал он. — Это как? Вы же не можете посадить ее под замок! Отпустите ее!

Он почувствовал, как его глаза вспыхнули от гнева.

— Не будь таким слюнтяем, Майкл. Вспомни, как Сара годами пыталась тебя контролировать! Неужто ты думаешь, она разрешила бы тебе использовать твои дары, как тебе хочется? Да она сделает все, что в ее силах, чтобы тебя остановить!

— Ага, как же! Пусть попробует! Но это не имеет никакого отношения к…

— Вот именно, Майкл. Твоя сестра осталась далеко позади. Послушай меня. Мне нужно в ближайшее время рассказать тебе много важного. Если после того, как я тебе все объясню, ты все еще сочтешь нужным отпустить сестру — пожалуйста, валяй! Я не стану тебя останавливать. Так или иначе, вреда ей никто не причинит. А ты скоро станешь слишком могуществен, чтобы она могла хотя бы попытаться тебя контролировать. Так что скажешь?

— Я не знаю… — Майкл действительно чувствовал себя слюнтяем. — Ну ладно, давайте вы сперва мне все объясните.

— Отлично. Мы, особые люди, должны вести себя очень осторожно. Нас постоянно преследуют назойливые любопытные, вроде этого викария и твоей сестры. Кстати, боюсь, твой брат тоже в это замешан.

— Стивен? Так он же сам обладает силой! Ну, чуть-чуть, — поправился Майкл. — Он недолго подвергался воздействию, понимаете?

Поверхность драконьей души угрюмо взбурлила.

— Тебе придется во всех подробностях рассказать мне о том, как именно Стивен получил силу, — сказал мистер Кливер. — Это очень плохо, что он ее получил. Боюсь, твой брат не хочет принимать дар. Он боится, а испуганные дети могут натворить глупостей.

— Ага, — сказал Майкл. — Вот, меня запер…

— Ревность — страшная вещь, Майкл.

— Джордж, надо действовать быстро! — встрял Пол Комфри, и Майкл впервые пристально взглянул на его душу.

В ней было что-то странное. Она тоже была драконья, но только частично: очертания ее выглядели размытыми, как будто из-под них проступал другой образ, ныне стертый. И еще она была не такая черная, как душа Кливера. К черноте примешивался грязно-желтый оттенок, особенно по краям. И Майкл впервые за весь день вспомнил, что кричал ему мистер Кливер накануне, когда Майкл в ужасе удирал от него по коридору.

«Ты тоже станешь тем, что видишь!»

В душе Пола Комфри было что-то настолько половинчатое, настолько смятенное, что Майкл поневоле задумался, что же это значит на самом деле. Да, несомненно: душа Пола Комфри находилась в процессе превращения. Прежде она была чем-то другим: возможно, крысой или мышью какой-нибудь, судя по очертаниям, — теперь же превращалась в рептилию. У Майкла скрутило живот от ужаса. Он едва не утратил самообладание, но потом сделал над собой усилие и выбросил это из головы.

Ну какое ему дело до того, что происходит с душой этого слабака? И что такого, если то же самое случится с его собственной душой? Он ведь уже знает, что облик — не главное. Главное — что он будет силен и могуществен и станет выше всех прочих людей. Может быть, Пол Комфри просто слишком слаб, чтобы пройти превращение как следует. Ну а уж он-то, Майкл, не какой-нибудь слабак! Будь что будет.

— Совершенно с тобой согласен, Пол, — говорил тем временем мистер Кливер. — Завтра вечером, если все пойдет как надо. Но сперва надо кое-что устроить. И прежде всего познакомить Майкла с Джозефом.

Они медленно шли через холл и теперь очутились перед большой дверью. Кливер отворил ее, но входить не стал.

— Майкл, — сказал он, — я хотел бы, чтобы ты подождал здесь. Мистер Хардрейкер желает с тобой познакомиться, но ему нужна помощь, чтобы одеться, так что я ненадолго уйду. Когда он выйдет к тебе, пусть его внешность тебя не обманывает! Пол, ступай, стереги дверь. Скоро должна подъехать Ванесса, а там и Джеффри пожалует…

Он отступил в сторону, Майкл вошел в дверь и очутился в огромной гостиной. Здесь стояли диваны с высокими спинками, которые считались старинными, еще когда его бабушка была девочкой. Потолок был отделан лепниной, на стенах бугрились покоробившиеся от старости обои, не украшенные ни картинами, ни фотографиями. На окнах висели портьеры, толстые и тяжелые, как ковры. Майкл отодвинул портьеру и выглянул в окно. В глаза ударил солнечный свет. Мальчик только теперь обнаружил, что в комнате было темно, как ночью, и что он все это время пользовался своим особым зрением. Это сделалось для него почти естественным — даже странно было возвращаться в обычное состояние.

За окном ничего интересного не наблюдалось. Майкл подошел к дивану и растянулся на нем, положив руки под голову. Ждать пришлось долго — насколько долго, он определить не мог.

Майкл погрузился в мрачные размышления о Стивене, так что скрип отворившейся двери заставил его вздрогнуть. Он смущенно вскочил на ноги. Мистер Кливер вошел и окинул его взглядом.

— Отдерни занавеску, Майкл, — попросил он. — И на твоем месте я бы не стал использовать зрение в присутствии мистера Хардрейкера. Иначе он может произвести чересчур сильное впечатление.

Майкл отодвинул тяжелую старинную портьеру. В комнату хлынул солнечный свет. Мальчик послушно перефокусировал взгляд. По спине поползли мурашки, все более ощутимые с каждой секундой. Предвкушение, смешанное со страхом.

Наконец мистер Кливер отступил в сторону, и в гостиную явился мистер Хардрейкер. Майкл ощутил, как в дверь ворвалась мощная волна жара, в мгновение ока заполнившая комнату. В инвалидной коляске, которую катил бледный и потный Пол Комфри, восседало дряхлое существо. Оно было одето в легкие голубые брюки, не скрывавшие чудовищно иссохших ног, и толстый розовый свитер, над которым покачивалась старческая голова. Голая кожа была желтой и сухой, как пергамент, белесые глазницы смотрели не мигая. У Майкла скрутило живот от страха, но он совладал с собой.

Коляска остановилась. Майкл ждал. Остальные молча и бесстрастно стояли вокруг. Человек в коляске не шевелился и никак не показывал, что он в сознании или вообще жив. Майкл раздумывал, что бы такое сказать, когда ощутил, как чуждое ледяное присутствие легко обошло его защиту и вторглось в разум. Секунду спустя оно исчезло. Мальчик невольно содрогнулся, но ничего не сказал. Его собственная сила жарко всколыхнулась в ответ на вторжение и в гневе заметалась по комнате, бесцельно и бесконтрольно. Майкл с удовлетворением отметил, что Пол Комфри каждый раз заметно кривился, когда волна этой силы налетала на него. Однако мистер Кливер только улыбался, а фигура в коляске вообще никак не реагировала.

Майкл разъярился еще сильнее и сделал все, чтобы ответить достойно. Он собрал свой гнев, сам удивившись тому, как легко это вышло, в тонкую и острую, как рапира, молнию и метнул ее в сторону мистера Кливера. Когда Майкл выпустил молнию, перед глазами у него мелькнуло такое же сплетение огненных линий, как тогда, когда он прожег дверь своей комнаты, только теперь линии были тоньше и более управляемые. Улыбочка мистера Кливера вдруг куда-то делась. Ленивая снисходительность в его мыслях сменилась смятением и тревогой. Майкл почуял, что противник готовится обороняться, и стремительно отступил из разума мистера Кливера, снова принявшись изучать присутствующих со стороны.

Он был готов к какой-нибудь ментальной атаке в отместку за агрессивный выпад, но ничего не произошло. Мистер Кливер мало-помалу снова принялся улыбаться, а лицо Пола Комфри сделалось менее напряженным. В дверях послышались шаги, и вошла Ванесса Соукрофт. Рука у нее висела на перевязи, под обоими глазами багровели чудовищные синяки. Она в упор уставилась на Майкла, но, хотя он был уверен, что в последний раз видел ее, когда она проверяла сданные им книги за библиотечной стойкой, мальчик твердо решил ничему не удивляться.

Мистер Кливер сказал:

— Майкл, мистер Хардрейкер рад познакомиться с тобой. Он хотел бы пожать тебе руку.

Конечно, прикоснуться к этой вялой желтой клешне, кокетливо торчащей из розового рукава, было не слишком приятно. Однако Майкл заново исполнился уверенности в себе. Его подвергли некоему испытанию, и результат явно удивил его новых друзей. Похоже, он даже сумел использовать против мистера Кливера четвертый дар! Майкл был в восторге. И поэтому он подошел к существу в инвалидной коляске, стараясь не замечать мертвых рыбьих глаз, наклонился и взял его за руку.

Это прикосновение едва не убило его.

Рука была ледяная, холоднее льда, холоднее того смертельного холода, от которого кожа примерзает к камням, а дыхание обращается в облачка игольчатых кристаллов. Холод пробежал по руке Майкла, проник в его тело, заставив мальчика застынуть, заледенеть, умереть, остановив кровь и забив жилы колючим льдом.

На миг самый его мозг начал неметь от холода, но в тот момент, когда дух Майкла стал уже проваливаться в сладостное небытие, живущая в нем сила взъярилась и встретила лед пламенем.

Вокруг все взорвалось, обратилось в оранжевый огненный вихрь, и из-за двери послышались визг и вопли. Майкл почувствовал, как вспыхнула на нем одежда, услышал, как вылетают окна и трещит лепнина на потолке. А потом он, как во сне, ощутил, что бурлящая внутри энергия приподняла его, заставив ноги оторваться от пола.

В этот миг наивысшего наслаждения он отпустил руку, за которую держался, и почувствовал, как энергия внутри его успокаивается. Его ноги снова оказались на полу, с легким сухим хрустом коснувшись обуглившихся половиц.

Существо в коляске не шелохнулось — только рука теперь лежала на штанине ладонью вверх, как огромный раздавленный паук. Собственная одежда Майкла посерела и дымилась. Он пару раз кашлянул — кашель гулким эхом раскатился по разоренной комнате. В окнах не осталось ни одного целого стекла. Портьеры тоже пропали. Стены были разукрашены черными пятнами гари с широкими желтыми каемками. От стульев с высокими спинками остались одни остовы, с которых свисали черные клочья ткани. Мистера Кливера, госпожи Соукрофт и мистера Комфри было нигде не видно.

Майкл подумал было, что спалил их всех дотла, но тут из коридора послышалось оханье и хриплый кашель.

Глава 30

Оправившись от приступа кашля, Ванесса Соукрофт помогла мистеру Кливеру и Полу Комфри отнести коляску обратно наверх, в комнату мистера Хардрейкера. Ее костюм, как и одежда обоих мужчин, изрядно обгорел. С рукой, висящей на почерневшей перевязи, госпожа Соукрофт представляла собой довольно жалкое зрелище. У Пола Комфри сильно тряслись руки, и мистер Кливер сурово отчитал его за то, что он шатает коляску; сам же мистер Кливер, который, похоже, пострадал меньше всех, тем не менее слегка прихрамывал, поднимаясь по лестнице, и сквернословил чаще обычного.

Майкл следовал за ним бодрым, пружинистым шагом.

После того как мистера Хардрейкера водворили обратно в его комнату, мистер Кливер и остальные разошлись умываться и искать, во что переодеться. Майкл остался в комнате с крестом. Он с рассеянным интересом разглядывал чертежи и наброски. Опознать Яму ему труда не составило, однако прорисовки изображений на кресте поставили его в тупик.

— Ну что, Майкл? — сказал ему вернувшийся мистер Кливер, переодетый в свежую рубашку и отмытый дочиста, но все еще хромающий. — Сегодня утром, когда ты ехал со мной сюда, думал ли ты, что способен на подобное?

— Нет. Нет, конечно. Но не думаю, что это все я сам. Это произошло как реакция на… на мистера Хардрейкера. Это было нечто вроде вызова. И если бы я не…

— И ты отреагировал просто великолепно! Ты совершенно застал нас врасплох. Конечно, мы ожидали чего-то подобного, но не настолько впечатляющего, иначе отошли бы подальше! Верно, Ванесса?

Он рассмеялся, но госпожа Соукрофт, которая только что вошла в комнату, даже не улыбнулась. Она опустилась на стул возле стола с крестом. Немного погодя Майкл с мистером Кливером тоже сели.

— Давай объясни ему, — сказала она.

— Я как раз собирался это сделать. Так вот, Майкл. — Мистер Кливер снова сделался серьезен. — Ты был совершенно прав относительно того, что мистер Хардрейкер приложил руку к этому маленькому инциденту, но дело совершенно не в том, что ты думаешь. На самом деле вы совершили это вместе, объединив ваши силы и его волю.

— Я использовал свою собственную энергию, чтобы отразить его! — возразил Майкл. — Он мною совсем не управлял!

— Управлял, управлял. А не то от нас с Ванессой остались бы только пятна гари на стенах той злосчастной гостиной. Мистер Хардрейкер отчасти защитил нас от неистовства твоего пламени. И более того — лишь благодаря его помощи ты сумел призвать такую силу.

Услышав это, Майкл насупился, и мистер Кливер добавил:

— Попробуй сделать это сейчас, если хочешь. Ты, конечно, сумеешь что-нибудь поджечь, но ничего настолько грандиозного, как тогда, не выйдет. Я вижу, тебя это огорчает, — напрасно. В тебе бурлит куда большая сила, чем во мне или в Ванессе, не говоря уже об остальных. Проблема лишь в том, что тебе пока не хватает воли, чтобы ею воспользоваться. А мистеру Хардрейкеру хватает. Ты просто вообразить не можешь, насколько у него могучая воля.

— Отчего же он тогда не применяет свои спецэффекты в одиночку? — осведомился Майкл.

Он тихо закипал: мысль о том, что этот жуткий старикашка попросту использовал его, была невыносима.

— А-а, этот вопрос затрагивает самый корень нашей проблемы. Это и твоя проблема, Майкл, так что постарайся выслушать меня спокойно.

Майкл глубоко вздохнул и поудобнее устроился на стуле.

— Все мы связаны между собой, — начал мистер Кливер, — потому что мы принадлежим дракону. Поначалу это делает нас счастливчиками, избранными, но в конце концов жизнь для нас превращается в подобие ада. Погляди на Джозефа Хардрейкера. Дракон призвал его еще подростком. В те времена, когда велосипеды были новомодной новинкой, а машин еще и не выдумали. Да-да, нашему Джозефу уже больше ста лет, и неизвестно, сколько он еще протянет таким живым мертвецом, прежде чем его сердце наконец перестанет биться. Он больше не двигается, не пьет и не ест — ему это не надо. Время для него уже ничего не значит, он уже весь выгорел, лишь единственный огонек неукротимой воли пылает в его мозгу. А хочешь ли знать отчего? Оттого, что Джозеф ушел туда, куда рано или поздно наши дары заведут нас всех.

— Мы становимся неподвижны, точно наш господин, — вставила Ванесса Соукрофт.

— Все наши дары — дары дракона. Это он дает нам свое зрение, свой полет, свое пламя и свою власть над умами людей. Мы можем использовать их в течение некоторого времени при условии, что остаемся в пределах нескольких миль от Уиррима. Если мы куда-то уезжаем, то быстро устаем. У нас болят глаза, боль терзает наши тела, и в конце концов мы умираем.

— Такое случилось с одним человеком двадцать лет тому назад, — снова вставила Ванесса ровным, бесстрастным тоном. — У меня самой тогда еще не было дара, но тот случай я хорошо помню. Он, должно быть, отчаялся, потому что сел на ночной экспресс в Стенбридже. Этот поезд идет без остановок до самого Лондона. Вскоре после отправления пассажиры услышали удары и стоны, доносящиеся из его купе. Его нашли на полу. Он лежал, скорчившись и прижав руки к глазам. А пару минут спустя, когда поезд отъехал еще дальше на восток, он скончался.

— А откуда вы знаете, что у него было зрение? — спросил Майкл.

— Джозеф его знал. Мы все знаем друг друга. Этот человек старел, ему было уже за пятьдесят, и он мало-помалу терял способность двигаться. Впереди его не ждало ничего, кроме бесконечной старости, и он попытался вырваться на волю. Но не вышло.

— Вы не сказали, почему Хардрейкер стал таким, как сейчас. Почему он… почему мы не можем умереть, как все остальные?

— Потому что с каждым днем мы все больше уподобляемся самому дракону, — объяснил мистер Кливер. — Мы вобрали в себя его дыхание, мы приняли его дары, и потому мы меняемся. А поскольку он с незапамятных времен лежит под землей, не нуждаясь ни в питье, ни в пище, ни в воздухе, ни в свете, мало-помалу и наши души становятся такими же. Силы оставляют нас, сперва понемногу, потом все быстрее и быстрее, пока наконец мы не уподобляемся дракону в его вечном безмолвном бдении, как некогда были подобны ему в величии и власти.

— И когда это произойдет, — снова заговорила Ванесса, — пути назад уже нет. Ты не можешь даже взять в руки нож, чтобы зарезаться: просто не хватает энергии. Только твой разум продолжает жить, заточенный в теле, зная о своем могуществе, но не в силах им воспользоваться.

— Большинство людей, — сказал мистер Кливер, — предпочитают покончить с собой заранее, прежде чем доживут до такого состояния.

— Или погибнуть от рук невежественных глупцов, — добавила Ванесса.

— Она имеет в виду тех, кто верит в байки про ведьм. Но это все в прошлом. В наше время остается только самоубийство.

— Но мистеру Хардрейкеру это не светит, — заметил Майкл.

— Да, это не для Джозефа. Видишь ли, Джозеф человек необычный. Он всегда был такой, быть может, потому, что, как и ты, получил дары в ранней юности. Судя по тому, что он нам рассказывал, Хардрейкер был упрям и непокладист и использовал свои дары неосмотрительно. Он питал особую приверженность к третьему дару и часто летал по ночам над пустынными долинами Уиррима. Разумеется, его вскоре заметили, пошли разговоры — так всегда бывает, когда кто-то использует третий дар под открытым небом. Начались неприятности, нашелся некий назойливый глупец, который непременно желал разузнать всю подноготную, и в конце концов Джозеф вынужден был заставить его умолкнуть. Для него это оказалось проще простого. Но это показывает, насколько осторожными нам следует быть, Майкл. Молодецкие забавы Джозефа подвергли его серьезному риску — и не только его, всех остальных тоже.

— И это аукается нам до сих пор, сто лет спустя, — подхватила Ванесса. — Расскажи ему про Уиллиса.

— Это совершенно не имеет значения, дорогая моя!

— Преподобный Обри другого мнения.

— И он тоже не имеет значения, Ванесса. Зачем забивать мальчику голову лишними сведениями?

Майкл почувствовал, что с ним обращаются как с младенцем.

— А при чем тут Том Обри? — осведомился он.

— Уиллис, тот самый назойливый выскочка, что сгорел и рассыпался прахом сто лет тому назад, к сожалению, успел кое-что разнюхать, и не только разнюхать, но еще и выпустить свои изыскания небольшим тиражом. В его книжонке идет речь о природе Уиррима и о том, что скрыто под горой. Боюсь, что наш преподобный прочитал эту книжку и ополчился против нас.

— Да он вечно лезет не в свои дела, придурок, — сердито бросил Майкл.

— Однако, как я уже сказал, все это в конечном счете не будет иметь значения. Так вот, возвращаюсь к Джозефу: он отказался цепляться за свои убывающие силы и оставался здесь до тех пор, пока его душа не впала в забытье и тело почти перестало функционировать. Он не желает мириться с неизбежным — и я тоже.

— Мы не желаем мириться, — поправила его Ванесса Соукрофт.

— А сколько нас всего? — спросил Майкл.

— Сейчас — всего пятеро. Ванесса, я, Пол, Джефф Пилат…

— Старик Пилат?! Не может быть!

— О, Джеффри всегда был себе на уме. Очень полезный человек. Он служит нашими глазами и ушами. Ни одна новость в деревне не минует его магазинчика. Он четвертый. А пятый — ты.

— Ну и… — Майкл замялся. — И еще, наверное, Стивен?

— Нет, Майкл. Боюсь, его в расчет брать нельзя. Сегодня я повстречал его в обществе нашего славного викария. Они направлялись к вам домой, собираясь взять тебя и запереть в церкви. Если бы я не позвонил и ты не воспользовался бы своей силой, чтобы вырваться на волю, неизвестно, где бы ты был теперь.

— Ну, они бы меня не удержали!

— Конечно не удержали бы, Майкл. Но боюсь, твой брат нас предал. Почему — трудно сказать. Как случилось, что ему были предложены дары?

Майкл коротко и сбивчиво рассказал, как все было. Ему не хотелось говорить об этом — отчасти потому, что неохота было даже думать о жалком, ничтожном братце, отчасти потому, что Майклу было стыдно: он вручил силу недостойному глупцу.

Мистер Кливер выслушал его, ничем не выражая своего мнения. Его лицо выглядело непроницаемой маской.

Когда Майкл умолк, Ванесса Соукрофт сказала:

— Ничего не понимаю. Никогда еще не бывало, чтобы силу получили сразу два человека подряд. Сперва Майкл, а потом, на следующий день — Стивен. И как Майкл мог видеть поднимающийся из глубины дар? Как мог знать заранее, в каком месте он появится? Мы такого никогда предвидеть не могли. Иногда проходило лет пятьдесят, прежде чем появлялся следующий человек, наделенный даром. Потому нас и мало. Это всегда происходило случайно!

Однако лицо мистера Кливера мало-помалу расплывалось в широчайшей ухмылке, пока не обнажились все зубы. Потом он раскрыл рот и снова закрыл его, звонко клацнув зубами.

— Я понял! — заявил он. — Я вдруг все понял! И теперь наверняка знаю, что мы на верном пути. Мы все делаем правильно!

Он вскочил со стула и принялся расхаживать взад-вперед, вынуждая Майкла и Ванессу вертеть головами ему вслед. Он говорил, ритмично постукивая себя по ладони сжатым розовым кулаком.

— Печать была взломана в понедельник. В тот же день наш добрый друг, преподобный Обри, вытащил крест из земли, оставив один конец в яме. В тот же самый день Майкл случайно заснул в Уирринлоу, в Яме. Господин зашевелился, он почувствовал, что печать взломана и ослабела. Он послал свое дыхание, и его получил Майкл, который сделался сильнее, чем любой из нас на протяжении многих поколений. Все шло прекрасно. В ту же ночь мы забрали оставшийся конец креста разделив печать навсегда. И господин откликнулся нам из-под земли. Майкла потянуло вернуться к Яме, взяв с собой кого-то еще. Он увидел дар, он предоставил брату возможность получить его. Но Стивен по какой-то причине, возможно оттого, что оказался недостоин, отверг дар. Он вдохнул лишь малую толику того, что мог бы получить, если бы повел себя разумно.

Он смолк. Остальные не произнесли ни слова, обратившись в слух.

— Но о чем это говорит? Это говорит как раз о том, на что мы надеялись! О том, что господин готов к тому, чтобы освободиться. Нам остается лишь окончательно порвать узы, и мы тоже окажемся свободны!

Майкл почти ничего не понял. Все эти разговоры о печатях и узах были для него пустым звуком. Однако разговор о свободе заинтересовал его: судьба Хардрейкера и тех, кто жил до него, страшно тяготила его душу.

— Вы хотите сказать, что нам не будет грозить это замедление души? — спросил он. — Бесконечная смерть, которая даже и не смерть?

Мистер Кливер снова сел и подался вперед. В его глазах сверкало воодушевление, созвучное воодушевлению Майкла.

— Я уже двадцать лет наслаждаюсь радостями моих даров, — сказал он. — Я жил такой жизнью, о какой любой может только мечтать: все мои желания исполнялись. Однако все эти годы в глубине души меня терзал страх. Я знал, что мое время истекает. С каждым днем чувствовал я, как убывают силы, как моя жизнь разлагается, точно яблоко, источенное червями, которое снаружи выглядит крепким и сочным. Я видел, что стало с Хардрейкером. Я знал, какие пределы нам положены и какая жуткая судьба нас ожидает. Но я не желал мириться с этим! Я неотступно размышлял о том, что происходило с нами, со всеми этими великими и несчастными избранными, которые жили здесь на протяжении веков. Я знал, насколько тесно мы связаны с нашим господином, который дремлет под Уирримом. И в конце концов я догадался! Его судьба — это наша судьба! И если мы хотим жить — быть может, жить вечно! — жить, наслаждаясь своим могуществом, странствовать по миру, как и куда нам угодно, — нужно освободить его из подземной тюрьмы! Не стоит заблуждаться: именно за этим нам и были вручены наши дары. У нас есть перед ним обязательства, которые следует выполнить. И, выполнив их, мы будем вознаграждены по заслугам!

Кливер понизил голос до шепота, до еле слышного заговорщицкого шипения. Он придвинулся к Майклу вплотную, их разделяло всего несколько дюймов.

— Чтобы освободиться, — прошипел он, — мы должны освободить дракона!

Глава 31

Стивен выбрался из деревни огородами. Он бежал в гору мимо шпалер и бамбуковых подпорок, пока не нашел проем в живой изгороди, за которым виднелись поля. Стивен протиснулся в дыру, рухнул в сухую, как пыль, траву и несколько минут лежал так, глядя сквозь проем обратно, в сторону мельничного ручья. Сердце отчаянно колотилось, по щеке струился пот. Погони не было, чуждого присутствия в голове не ощущалось. Мистер Кливер его потерял.

Отдышавшись, мальчик поднялся на ноги и помчался через луг, забирая наискосок к густой разросшейся изгороди, которая тянулась вдоль правого края поля. Луг поднимался в гору, и Стивен знал, что сейчас его все еще видно из домов, стоящих на краю деревни, но изгородь скроет его от чужих глаз.

Он благополучно добежал до изгороди и пробирался вдоль нее, пока не нашел калитку. По ту сторону изгороди раскинулось на склоне холма огромное пшеничное поле. За дальним концом поля виднелись трубы паба «Волшебная обезьяна».

В этих местах Стивен мог найти дорогу с завязанными глазами. От дома и брата его отделяли два поля и пятнадцать минут ходьбы. Он пустился было бегом, но в боку отчаянно закололо, и он вынужден был перейти на шаг. Мальчик торопливо зашагал вдоль края колышущегося золотистого поля.

Когда он был на полпути через поле, его глазам открылась дорога, ведущая к дому. Пару минут спустя по дороге стремительно пронеслась знакомая большая машина, и Стивен понял, что опоздал. Впервые за все это время он ощутил подступающие слезы, и изменившиеся глаза окатило едким жаром. Стивен еще раз попытался пуститься бегом, но бок будто пронзило ножом, и он, бессильно всхлипывая, потрусил вдоль края поля, дергаясь и прихрамывая, как подбитая птаха.

— Том, ты все ему рассказал, дурак этакий! — бормотал он на бегу. — Трудно, что ли, было сбежать, как я? Ну все, теперь нам точно конец!

Чем отчаяннее он спешил, тем безмернее казалось это проклятое поле. Он, будто в кошмаре, бежал и бежал вдоль бесконечных рядов колосьев, мимо величественного и бесстрастного холма. Край поля был еще далеко, когда машина пронеслась обратно, в сторону Фордрейса. И рядом с водителем сидел пассажир.

В конце концов Стивен выбрался на дорогу у самого паба. На лавочке у дороги сидел человек с душой козы, прихлебывая пиво из кружки. Увидев Стивена, он приветственно вскинул кружку.

— Эй, Стиви, мой мальчик! Куда спешим, где пожар?

Стивен из вежливости переключил зрение — он даже не заметил, как сменил его, — но не остановился. Улыбнулся, насколько он мог улыбаться сейчас, заплаканный и взмыленный, и побежал дальше. Сосед отпустил ему в спину еще несколько реплик, но Стивен уже добежал до угла и увидел ворота дома.

Дверь была открыта нараспашку. На ковровой дорожке, застилавшей лестницу, виднелись следы золы. Пахло дымом. Стивен поднялся по лестнице — теперь уже медленно, зная, что торопиться некуда, — и пошел по коридору к комнате Майкла.

Поначалу он подумал, что и эта дверь открыта, потому что через нее был виден свет. Но что-то было не так с ее формой. И через несколько шагов Стивен понял, в чем дело.

Зола под ногами была еще теплой, когда он заглянул в огромную дыру, прожженную в двери. В комнату он входить не стал.

Стивен спустился вниз, рухнул на диван и позволил себе немного поплакать, но вскоре практичность взяла верх. Он пошел на кухню, выпил три стакана воды и принялся искать еду. Без аппетита сжевав шоколадный батончик, он сходил наверх, достал свой рюкзачок и набил его шоколадом, яблоками, печеньем и конфетами, добавив к ним три наскоро нарезанных бутерброда с ветчиной, завернутых в пленку, и бутылку воды. Поразмыслив, вернулся к себе в комнату, порылся в разном хламе и выудил оттуда перочинный нож, фонарик и толстый зимний свитер. Их он тоже запихал в рюкзачок.

Потом вышел из дома и запер за собой дверь.

Человек с козьей душой по-прежнему сидел перед пабом, только кружка у него в руках была уже новая, полная.

— Приветик! — сказал он. — Я смотрю, ты вроде повеселел, а, парень?

— Джек, вы не видели, здесь проезжала машина мистера Кливера?

— А как же, видел. Только это было еще до того, как ты тут пронесся, пыхтя и сопя, как бык.

— Да, я знаю. А скажите, с ним в машине не было моего брата?

— А как же, был. А что ты думаешь, наш уважаемый советник его похитил, что ли?

Стивену было уже все равно, кто что подумает.

— Да, похитил. Они поехали в сторону деревни?

— Вроде да, насколько я понимаю… Да что происходит, Стиви? В чем дело? Эй, парень, постой! Объясни!

Стивен побрел дальше. Он успел уйти не так далеко, когда его едва не сбила потрепанная машина Тома, который явно ехал с большим превышением скорости. Стивен отпрыгнул на обочину и отчаянно замахал руками. Том пролетел еще ярдов десять и затормозил.

Сев в машину, Стивен не стал тратить слов впустую.

— Ты опоздал. Поворачивай обратно. Ты их не встречал по дороге?

— Кого? — Том выглядел нездоровым и слегка одурманенным.

— Как кого — Кливера с Майклом, конечно! Думаю, ты ему все рассказал. Поехали обратно!

— Сейчас, только найду, где развернуться.

Том проехал немного вперед. Сосед с козьей душой растерянно смотрел, как они проехали мимо, развернулись на стоянке для посетителей и рванули обратно к деревне.

— Он вынудил меня все рассказать, — объяснил Том. — Как — сам не знаю. Он просто вторгся в мой разум, и я мог только стоять и слушать, как сам же выкладываю ему все, о чем я думал, все, что мы делали… Я рассказал и про Майкла, и про Сару… Помоги мне, Господи! Даже подумать страшно. Меня потом стошнило.

— Неудивительно, — сказал Стивен. — А еще он вломился в дом и выпустил Майкла — дверь просто выжжена. Похоже, он способен еще и управлять огнем…

— Мне они навстречу не попадались.

Том надавил на газ. Деревня стремительно неслась им навстречу.

— К тому времени, как я… как я был в состоянии вести машину, Кливер уже уехал, с тех пор я его не видел, — удрученно сообщил Том.

— Тут куча дорог, они могли свернуть куда угодно.

— Что же нам тогда делать? — Викарий был не в том состоянии, чтобы что-то решать. Голова трещала и гудела, соображать было трудно.

— Попробуем зайти домой к Кливеру. Просто на всякий случай. Хотя сомневаюсь, что он туда вернулся. А потом съездим на ферму Хардрейкер.

— Да. Стивен, я тревожусь из-за Сары. Я рассказал ему…

— Да, ты говорил.

В деревне Том остановил машину на краю луга, у магазина мистера Пилата. Он побежал к дому мистера Кливера, а Стивена оставил ждать в машине. Народу на лугу стало поменьше. Кукольник начал разбирать свой балаганчик, ребятня разошлась, ряды машин вдоль пожелтевшей кромки травы потихоньку рассасывались. Воскресное гулянье шло на убыль.

Мало-помалу Стивен почувствовал себя ужасно несчастным. Глубокое отчаяние окутало его. Майкл пропал, и теперь с этим ничего не поделаешь. Кто бы ни был этот Кливер, он чересчур могуществен, да и сам Майкл слишком сильно изменился, его уже не вернешь. Все напрасно. Надежды нет.

А хуже всего было то, что и сам он менялся. Глаза у него постоянно горели, и временами зрение переключалось само собой, без всякой причины. Приходилось непрерывно следить за собой, и это страшно изматывало.

Нет, у него не хватит сил бороться с этим. Пусть себе Том делает что хочет, а Стивену не до того. Он так устал…

Так устал…

СТОП!

Стивен сам не заметил, как совсем раскис. Но теперь заставил себя выпрямиться и сильно встряхнул головой, точно животное, унюхавшее какую-то гадость. Усталость по-прежнему наваливалась на него, но он воспротивился ей, зная, что это — наваждение, чувство, внушаемое кем-то посторонним. Манипуляция была очень тонкой, поначалу он даже не заметил, что его мыслями и чувствами управляют со стороны, и едва не поддался слабости и отчаянию. Но мысль о том, чтобы просто махнуть на все рукой и потерять Майкла, была слишком чуждой, чтобы ее принять.

А теперь Стивен был готов отразить нападение. Для начала он затаился и стал ждать. И вскоре ощутил в своих мыслях мягкое, ненавязчивое чужое присутствие. Нечто, отступившее, когда он встряхнулся и собрался с мыслями, теперь украдкой возвращалось обратно, пытаясь проникнуть в его разум. И Стивен даже впустил его, постаравшись расслабиться и в то же время осматривая луг в поисках того, кто именно на него нападает. Люди бродили взад-вперед; кукольник сидел на складном матерчатом табурете и перебирал свои пожитки; молодой человек за столиком кафе угрюмо созерцал заказанный капуччино. Слева, в недрах своего магазинчика, сгорбился над прилавком мистер Пилат, читающий газету.

Чуждая мысль попыталась проникнуть глубже.

«Так устал…»

Стивен расслабил свои мысли, впуская ее.

«Так устал…»

И тут мальчик дал волю своему гневу, выпустив его наружу, будто подземный толчок сокрушительной ярости. Он почувствовал, как наглая чужая мыслишка скорчилась и метнулась прочь. Перед глазами заплясали алые молнии.

Лобовое стекло разлетелось вдребезги.

Мистер Пилат отшатнулся от прилавка, точно его ударили в лицо.

Стивен вылез из машины, не обращая внимания на изумленные лица гуляющих. Мостовая была усеяна осколками стекла.

Его зрение переключилось. Он заглянул в магазинчик и увидел на фоне банок с супами и пакетов стирального порошка черную драконью душу. Глаза дракона горели багровыми огоньками.

Том бежал к нему через луг. Он был еще метрах в десяти, когда Стивен отлетел назад и ударился об машину с таким грохотом, словно это рухнул стальной кран. Мальчик сполз на мостовую и теперь пытался встать. Он стоял на четвереньках, лицо у него было ошеломленное.

Том, хрустя осколками стекла, опустился на корточки рядом с оглушенным мальчишкой. Глаза у Стивена были странные. Из полуоткрытого рта послышался шепот:

— Пилат…

Том поднял голову. Он увидел открытую дверь между веселой вывеской мороженщика и стойкой с почтовыми открытками. Мистер Пилат шел в их сторону.

На Томе вспыхнула рубашка. Пламя взялось непонятно откуда, с правого плеча. Щеку тронуло жаром. Священник вскрикнул, принялся бить себя левой ладонью по плечу и затушил огонь, только обожженная ладонь продолжала саднить. Но у него тут же вспыхнул рукав.

Мистер Пилат стоял в дверях, пристально глядя на Тома. Стивен понял, что бакалейщику сейчас не до него. Мальчик стремительно вскочил и метнулся бакалейщику в ноги низким прыжком регбиста. Мистер Пилат оказался застигнут врасплох. Он потерял равновесие, опрокинулся на стойку с открытками и рухнул наземь, увлекая за собой целый дождь разноцветных карточек. Рубашка на викарии потухла.

Стивен вскочил на ноги и потянул Тома за руку.

— Пошли! — крикнул он. — Бежим!

Обитатели Фордрейса, находившиеся у окон или калиток, имели прекрасную возможность полюбоваться, как их викарий удирает через луг вместе со Стивеном Макинтайром. Потом они увидели, как мистер Пилат медленно встает на ноги, бесстрастно смотрит им вслед и уходит обратно в лавку. Дверь лавки захлопнулась, ставни опустились. В окне появилась табличка «Закрыто».

У дверей бакалеи остались лежать осколки стекла и разбросанные открытки.

Глава 32

Мистеру Кливеру потребовалось меньше часа, чтобы их найти.

Стивен с Томом пробрались к Хоу-роуд, прячась за разросшимися зелеными изгородями. Стивен закинул свой рюкзачок за плечи и топал через поля со звериным проворством. Столкновение с врагом взбодрило и воодушевило его.

Том шагал следом. Его рубашка обгорела дочерна на плече и вдоль рукава. Но сердце его заново исполнилось решимости. Он не обладал преимуществом Стивена — не мог видеть мистера Кливера или Пилата в их подлинном облике. Поначалу ему было трудно осознать, что за знакомыми, привычными вещами кроется нечто совсем иное, и это мешало думать и действовать. Однако пламя на плече раз и навсегда исцелило его от нерешительности. Он махнул рукой на необходимость быть респектабельным и теперь деловито и целеустремленно шел вдоль изгородей вслед за Стивеном.

Они направлялись на ферму Хардрейкер. Стивен с Томом даже не обсуждали это — они молча ушли из деревни, точно зная, куда им надо идти.

Однако путь через поля был перекрыт.

Им пришлось двинуться через пахотные земли, по пологам холмам, которые постепенно переходили в нижние склоны Уиррима. Где-то выше находилась ферма Хардрейкер. Они поднимались по крутому склону, пробираясь через высокую траву, вдоль густой живой изгороди, над которой там и сям возвышались молодые буки и дубки, как вдруг Стивен плюхнулся наземь. Том сделал то же самое и только тогда заметил голову человека, торчащую из-за изгороди на вершине холма, куда они поднимались. Молодое лицо, бледное и худощавое. Том прищурился, вглядываясь в него, потом взглянул на Стивена. Тот пожал плечами. С Полом Комфри ни тот ни другой знакомы не были.

Незнакомец прошел до дальнего конца изгороди, ни разу не взглянув в их сторону. Когда он дошел до угла и они оба уже надеялись, что сейчас он исчезнет из виду, незнакомец, однако, не исчез, а повернул назад и снова двинулся вдоль изгороди. Стивен выругался сквозь зубы.

— Нас стережет! — прошептал он. — Они знают, что мы идем.

— Откуда они могут это знать? Он, может, вовсе и не…

— Он один из них, это точно. У меня глаза жжет. Надеюсь, что он этого не чувствует.

— Но как он мог попасть сюда так быстро? Мы же всю дорогу почти бегом бежали!

— Видимо, Пилат их как-то предупредил. Может, они обмениваются мысленными сообщениями?

Незнакомец дошел до ближнего к ним края изгороди и снова повернул назад. Стивен побарабанил пальцами по земле.

— Он тут наверняка до ночи торчать будет. Надо поискать другой путь.

Он выждал с полминуты, пока незнакомец вернулся назад и снова оказался к ним спиной. Потом встал и пролез сквозь изгородь, в том месте, где высокий бук раздвинул кусты. Секунду спустя рядом с ним очутился Том.

— Он тебя не видел?

— Ни в коем случае.

Они очутились на краю огромного пшеничного поля, сиявшего сонным золотом под лучами клонящегося к закату солнца. На дальнем краю поля виднелись ворота — за ними начинались поля фермы Хардрейкер. Стивен поразмыслил.

— Нам туда, — сказал он.

Но путь был перекрыт. Не успели они пройти и шести шагов, как Том заметил человека, который стоял у ворот, прислонившись к дереву. Лица было не видно в тени, однако на солнце белела рука, висящая на перевязи. Том дернул Стивена, и оба упали на землю, понимая, что почти наверняка уже поздно.

— Это ловушка, — сказал Том. — Они выжидают, пока мы подойдем поближе, чтобы потом окружить. Уходим отсюда, прямо сейчас. И никаких возражений. Какой дорогой лучше уйти?

Но Стивен оглянулся назад, за спину Тома, и выдохнул:

— О нет!

Поначалу могло показаться, будто мистер Кливер стоит на изгороди у них за спиной. Он возвышался над кустами, как огромная белая птица, взгромоздившаяся на слишком тонкий для нее прутик. Его туфли были как минимум в десяти футах от земли и упирались в самые верхние ветви. Руки были вытянуты по швам. «Что он там делает? — подумал Том. — Зачем все это?»

Но мистер Кливер шагнул вперед, оставив изгородь позади, — и не упал.

Вместо этого он вскинул руку и указал на них своей тросточкой. Стивен с Томом вскочили на ноги и рванули прочь от него, не разбирая дороги, прямо через пшеницу. А у них за спиной занялись пламенем первые колосья.

Они неслись под гору, колючие колосья хлестали их по лицу, ноги путались в стеблях, оставляя двойной след на ровной глади поля. Том оглянулся — мистер Кливер явно отставал. Он медленно плыл над землей. Лицо у него было каменное, тело застыло от напряжения. За его спиной в небо неторопливо поднимались клубы дыма. Если все так пойдет и дальше, то, может, еще удастся уйти… Но позади Кливера, чуть правее, летела Ванесса Соукрофт, слегка подогнув ноги. А слева бледный молодой человек бежал вдоль поля, без труда нагоняя их.

— Направо! — крикнул Том. — Они не могут лететь так же быстро, как мы бежим, а вот он нас догонит!

Стивен повернул направо и устремился наискосок вниз по склону. Он бежал все быстрее и быстрее. Нервы у него были напряжены, глаза жгло, огонь, живущий внутри, боролся со здравым смыслом, требуя остановиться и дать отпор.

И вдруг впереди взмыл из пшеницы Майкл. Стивен остановился так резко, что поскользнулся на соломе и шлепнулся на спину. Майкл приближался, небрежно шагая по воздуху в футе над колосьями. На губах у него играла улыбка. Его кроссовки были на шесть дюймов выше самых высоких стеблей, руки свободно свисали вдоль туловища. Он пристально смотрел на Стивена, склонив голову набок.

— Стивен, — сказал он, — ты меня запер!

Стивен посмотрел на брата, парящего на фоне неба над оранжево-бурой пшеницей, и использовал свое зрение. Он содрогнулся. Душа Майкла изменилась. Она сделалась темнее и гуще; огоньки и искорки, что мелькали в ней раньше, стали тусклее, и увлекавшие их стремительные течения сделались сонными и ленивыми. Но хуже всего было то, что душа Майкла, похоже, начинала терять форму. Кошачьих ушей стало почти не видно — они как будто плавились, сливаясь с головой. Они прямо на глазах съеживались и исчезали, прижимаясь к голове, а сама голова сузилась и ощерилась хищным оскалом.

Это было невыносимо. Стивен переключился на нормальное зрение.

— Ох, Майки! — сказал он. — Как же ты изменился!

— Здесь многое изменилось, — ответил Майкл, вися у него над головой. — И многое еще изменится!

Он вскинул руки. Стивен ощутил волны гнева, окатывающие его огненным жаром.

— Давай! — раздался голос у него за спиной.

Стивен понял, что Кливер догнал их. Он не видел, что стало с Томом, и не осмеливался отвести взгляд от брата. Майкл смотрел на него в упор. Глаза у него внезапно сделались серьезными.

— Давай, Майкл! — подхватила Ванесса Соукрофт.

Стивен не обернулся. Он смотрел на Майкла снизу вверх, прищурившись. Он читал его, как раскрытую книгу. Понимал его нерешительность, видел, как его пальцы нервно подергиваются, чувствовал борьбу, которая шла в его изуродованной душе.

А в трех ярдах от него стоял, озираясь, Том. Они со Стивеном были окружены тремя противниками и окутаны куполом жара, который искажал очертания деревьев на краю поля. Сверкающие воды ручья, который струился под холмом у них за спиной, тоже приобрели какой-то тусклый, сонный оттенок. В памяти у Тома шевельнулось что-то важное, и он застыл, пытаясь вспомнить, что это было.

— У тебя хватит воли, чтобы сделать это, Майкл! — Голос мистера Кливера тоже дрожал, точно волны жара, — он словно вторгся откуда-то извне в это мгновение, растянувшееся на целую вечность.

Взгляд Майкла пронзил Стивена, точно меч. Он увидел в этом взгляде пылающий огонь, готовый взорваться, и позволил себе мысленно взмолиться:

«Майкл! Я же твой брат!»

Майкл взглянул на него. Потом его глаза полыхнули, но смертельный взгляд уже сместился в сторону, на высящиеся вокруг пшеничные колосья.

Пожар вспыхнул мгновенно. Тяжелые, сухие, налитые золотом колосья были почти неподвижны, только длинные волоски на концах слегка колебались на фоне неба. Теперь же все поле было объято движением, как будто каждый колос на миг заплясал внутри своего собственного языка пламени. А потом пламя с ревом рвануло вверх, и все вокруг заполыхало.

Мистер Кливер с Ванессой Соукрофт инстинктивно взмыли повыше, стремясь уберечься от пламени. А Том со Стивеном, наоборот, пригнулись пониже и принялись пробираться под полыхающими колосьями, сквозь сухие, как порох, стебли, которые разгорались, точно гигантские спички.

— Бежим к реке! — крикнул Том, перекрывая треск пламени и щелканье спелых зерен, которые взрывались, осыпая их спины горячим пеплом.

Стивен рванул за ним, чувствуя, как мелкие угольки застревают в волосах и оседают на одежде, и каждый миг ожидая, что на него с неба обрушится смертельная вспышка пламени.

Но у тех, кто парил над пламенем, были свои проблемы. Огонь распространялся со скоростью бегущего человека, нагоняя удирающие жертвы, мешая разглядеть их сквозь пелену дыма, прошитую оранжевыми языками. Мистер Кливер некоторое время летел в ту сторону, высматривая просвет, но черные клубы дыма поглотили его, и он вынужден был повернуть и отступить. Ванесса Соукрофт, кашляя и задыхаясь, давно уже отлетела на край поля, где Пол Комфри с ужасом наблюдал, как драгоценный урожай, который он когда-то помогал сеять, теперь стремительно сгорает в огне.

Майкл взлетал все выше. Голова у него шла кругом от дыма и гнева. Он свернул в сторону, отступил в самый решающий момент! Он не сумел нанести удар! Ему не хватило силы воли! Видел ли Кливер, как он оплошал? Если видел, то ему несдобровать…

Однако еще не все потеряно. Они пока не ушли!

Издалека, за четыре поля отсюда, послышался отчаянный вопль. Дым, разносимый прохладным вечерним ветерком, поселил отчаяние в сердце Фордрейса. Люди хватали телефонные трубки, звали на помощь, сбегались на деревенский луг. В трех милях отсюда, в стенбриджской пожарной части, зазвонили тревогу.

Стивен с Томом, спотыкаясь, бежали по склону к реке. У них за спиной тропа, которую они отыскали среди горящих стеблей, исчезала в ревущей огненной пасти. Сверху донеслось пыхтение; темная фигура вынырнула из клубов дыма и стукнула Тома по затылку. Том ударил в ответ. Кулак угодил во что-то твердое, темная фигура выругалась и отстала.

Впереди открылся просвет. Колосья сменились травой, за травой был ряд деревьев. Они проломились сквозь кусты — что-то ударилось о ветви у них над головой — и вместе наполовину скатились, наполовину рухнули в воды мельничного ручья.

Майкл, паривший в воздухе над ручьем, внезапно обнаружил, что его сила убывает. Он поспешно рванулся назад, стремительно теряя высоту, и приземлился на спасительную ветку бука. Лицо у него было черное, как у беса. Судорожно хватая воздух ртом, Майкл смотрел, как Стивен и Том бредут вниз по ручью, по колено в воде, пока смыкающиеся ветви буков не скрыли их из виду.

За спиной у Майкла раздался шорох. Это появился мистер Кливер, с багровым лицом, в измазанном гарью костюме. Вдали за ним виднелось полыхающее поле.

— Они пошли вниз по ручью, — сообщил Майкл, стараясь говорить как можно более ровным тоном.

— Проклятье! — ответил мистер Кливер, который присел отдохнуть на толстый буковый сук. — Пока они в воде, до них не доберешься! Вода забирает силу.

— Как вы думаете, они идут в деревню?

— По этому ручью они туда не выйдут. Он спускается к Рассету.

— Ну, тогда мы их там и встретим!

Мистер Кливер пристально посмотрел на Майкла.

— Я понимаю, тебе трудно, — сказал он. — Ты всего два дня как владеешь силой. Но сила требует вести себя определенным образом. Тебе придется оставить своего брата и сражаться против него, иначе он снова и снова будет предавать нас другим людям. Если бы ты нанес удар прямо по нему, а не по полю рядом с ним, он не смог бы сопротивляться.

Майкл опустил голову.

— Я знаю, — выдавил он.

— Ванесса тоже это знает, и она захочет тебе отомстить. Она для этого достаточно сильна и достаточно глупа к тому же.

Майкл посмотрел ему в глаза, потом попытался отвести взгляд, но уже не смог.

— Видит бог, Майкл, я бы и сам охотно убил тебя за трусость, но нам нужно вызволить дракона. А без тебя это не получится. Ты должен быть сильным.

— Надо отрезать им путь, — сказал Майкл.

Они оставили дерево, листва которого уже начинала дымиться от искр полыхающего внизу пожара, и полетели краем поля, стараясь держаться вдоль ручья. Вскоре к ним присоединилась Ванесса. Она уже не летела, а бежала трусцой. Увидев Майкла, она бросила на него злобный взгляд, но ничего не сказала. Они обогнали ее и, перелетев через изгородь, опустились на следующем поле. Там их встретил Пол Комфри.

«Они все еще идут вдоль ручья, — сказал его голос в голове у Майкла. — Но сюда направляются другие люди».

«Откуда?» — Мысль мистера Кливера резанула, точно ножом.

«По всем проселкам. И через Мшистый мост тоже. Они идут тушить пожар. Вся деревня выползла наружу!»

«И они перекрыли нам путь?»

«Штука в том, Джордж, что нас могут заметить. Мы ведь не можем допустить, чтобы…»

«Знаю, Пол, знаю, черт побери! Ладно, отступаем обратно на ферму. А там посмотрим. Если они окопаются в Рассете, может, мы еще сумеем их перехватить».

Тревога Пола Комфри жалобно заныла в голове у Майкла:

«Но, Джордж, что, если они пойдут в полицию?»

«Никуда они не пойдут, Пол. Испуганное животное старается забиться поглубже и подальше. И они так же одиноки, как и мы. Что они могут сказать этому простаку, нашему констеблю Вернону? Они даже не сообразят, с чего начать. Нет, знание о нас отрезало их от остального мира. Они попытаются завершить свое дело в одиночку. Я чувствовал их ярость там, в поле. Я видел их души: они тверды, как адамант, и устремлены к одной-единственной цели. У нас есть то, что принадлежит им, и это делает их опасными».

Он оглянулся на Майкла, который парил над ним, глядя назад, на горящее поле.

— Но у них мало времени, — произнес мистер Кливер вслух. — К тому же у нас есть чем им пригрозить. И если понадобится, мы не замедлим исполнить свои угрозы.

Он опустился на землю. Издалека послышались крики, а потом над горящими полями разнеслось завывание сирен.

День четвертый

Глава 33

В рассветный час Рассет приобрел чернильный цвет. Бесконечные стволы темнели синеватыми и черными тенями, и каждая ветка, каждый лист дышали резкой прохладой летней ночи. Том и Стивен, которые сидели, привалившись к рябой коре векового дуба, уже несколько часов стучали зубами от холода. Они умяли большую часть шоколада и бутербродов из обугленного рюкзачка Стивена, но это помогло мало.

Том спал, откинув голову на ствол. Стивен только дремал урывками, а теперь совсем проснулся. Он смотрел на восток, где за самыми дальними деревьями показалась бледная желтоватая полоска.

Мистер Кливер был прав, когда предрекал, что беглецы спрячутся и не станут искать посторонней помощи. Конфликт, в который они ввязались, поглотил их целиком, и события, происходящие во внешнем мире, казались им совершенно неважными. Им противостояла смертельно опасная стихия, и традиционными средствами с ней справиться было нельзя. Тут не могли помочь ни полиция, ни власти, ни врачи, ни журналисты. Они нуждались в убежище, и лес предоставил его, только и всего. Они пришли сюда по ручью и скрылись в чаще.

Пожар бушевал полночи, полночи завывали сирены. Почти до четырех утра само небо, казалось, было объято огнем, и до леса долетали хриплые крики измученных фермеров и жителей деревни. Дороги вокруг Рассета сделались оживленными, как никогда: по узким проселкам сновали автомобили, пешеходы, пожарные машины, «скорые»…

Три поля выгорели дотла, еще два серьезно пострадали. Том со Стивеном наблюдали за отчаянной борьбой из подлеска за ручьем, когда высматривали преследователей. Один раз буквально в нескольких метрах от них промчалась машина — Том уверял, что это была машина мистера Кливера, но они не разглядели, кто там сидел, и она проехала мимо, не затормозив.

Когда пожар потушили и суматоха улеглась, они ушли дальше в глубь леса и устроились на ночлег под деревом.

Но теперь Стивен проснулся. Он съежился от холода, тело задеревенело. Что-то разбудило его. Что же это было? Повсюду высились только стволы, холодные и безмолвные. Даже птицы еще не проснулись.

«Стивен!»

Мальчик, морщась от напряжения, поднялся на ноги и принялся разминать затекшие конечности. Он озирался вокруг, пристально вглядываясь в предутренний сумрак. Тишина; только собственное сердце стучит.

Он прошел несколько шагов. Вчерашние ожоги тоже словно проснулись и отозвались жгучей болью. Ноги противно шаркали по земле. Стивен оглянулся назад, на спящего Тома — его фигура, привалившаяся к темному стволу, смутно белела во мраке. Потом мальчик отвернулся и зашагал прочь.

Желтая полоса на востоке неба расползалась все шире и выше. Из голубовато-серого мрака постепенно проступали стволы, старые, покосившиеся деревья. Стивен брел медленно и осторожно, отводя в сторону раскидистые нижние ветви.

Он вышел на небольшую полянку, где земля была затянута плющом, а посередине торчало огромное полуповаленное мертвое дерево, прогнившее изнутри. Ветви дерева застряли где-то в кронах соседних деревьев, корни торчали из земли клубком застывших змей. Стивен остановился. Высоко вверху, в развилке ствола, сидел Майкл, неподвижный и бдительный, как сова.

— Может, слезешь? — поинтересовался наконец Стивен.

В лесной тишине его голос прозвучал на удивление глухо.

— Где Обри? — спросил Майкл.

— Где-то тут, неподалеку.

— Не дури мне голову. Я могу читать твои мысли. Но это неважно. Будь он поблизости, я бы знал.

— Так ты явился, чтобы нас убить? — осведомился Стивен.

— Нет. Хотя, конечно, мог бы это сделать. Я прилетел предупредить тебя.

— Угу, конечно. Как тогда, на поле.

— Я тогда тебя не убил и теперь не стану — при условии, что ты не будешь дурить. А если тебе нужны доказательства, подумай вот о чем: я тебя почуял еще час назад, когда только появился в Рассете. Я знал, что ты спишь; я мог бы найти тебя спящего или навести на вас Кливера. Но я этого не сделал, верно?

— Не знаю, — сказал Стивен.

— Не будь дураком! — Майкл врезал кулаком по стволу, и все дерево под ним затряслось. — Выслушай меня, хотя бы раз в жизни! То, что я говорю, — это для твоего же блага.

— Ну? — Стивен застыл в ожидании, напрягшись всем телом и стараясь оставаться спокойным, насколько мог, чтобы без помех улавливать все душевные вибрации рассветного леса.

Он не почувствовал ни угрозы, ни чьего-либо присутствия — только мощные волны гнева и тревоги, исходящие от брата. «А может, он и не врет, — подумал Стивен. — Насколько он вообще способен не врать».

Майкла заметно передернуло.

— Господи, ну и холодрыга! — буркнул он. — Слушай, Стивен, я могущественней их всех. Они только отчасти понимают, насколько я сильнее. Они не могли бы найти тебя в лесу. Они и теперь не знают, что я тебя нашел. Возможно, никогда не узнают.

Он умолк, словно сам сомневался в своих словах. Темное небо у него за спиной начинало светлеть.

Когда Майкл заговорил снова, плечи у него слегка поникли.

— Я пришел к тебе, Стивен, хотя ты и не поверил мне тогда, и даже несмотря на то, что ты меня запер. Потому что мы братья. Так вот, слушай: сегодня кое-что должно случиться, и ты с этим ничего поделать не сможешь. Это будет хорошее дело — по крайней мере, для нас; и, если у тебя есть хоть капля мозгов, ты просидишь этот день тихо и тогда увидишь, что будет. Но если ты полезешь на рожон, я с тобой церемониться не стану. Они знают, что вы в Рассете, и стерегут лес снаружи.

— Отчего же они не придут сюда и не схватят нас? — спросил Стивен.

— Пожар наделал слишком много шуму. Им сейчас надо, чтобы все устаканилось, и поджигать лес им ни к чему. А кроме того, у них есть более важные дела. Так что они ограничатся тем, что будут стеречь все выходы из Рассета и дороги, ведущие в деревню. И имей в виду: если они вас увидят, то управятся и без моей помощи.

— Рассет большой, за всеми тропинками не уследишь…

— Это верно. Но у нас есть еще одно преимущество. Вряд ли ты о нем забыл, а уж святой отец и подавно не забудет: у нас в руках Сара. Если вы с Томом Обри всерьез попытаетесь нам помешать, ей не поздоровится. Понял, Стиви?

— Майкл! Это же Сара! Твоя родная сестра! Моя родная сестра! Что значит «не поздоровится»?! Ты что, убить ее собираешься?

Упоминание о Саре задело Стивена, как ничто другое.

— Да успокойся ты!

На поляне светало все быстрее. Стивен видел бледное лицо брата, одежду, испачканную гарью, глаза, которые на свету отливали красным…

— Конечно, я не собираюсь ее убивать! И никто не собирается! Все с ней будет нормально!

Майкл говорил торопливо, заметно было, что ему не по себе.

— Я просто передаю тебе то, что сказал Кливер. Он ей ничего не сделает; мы просто продержим ее взаперти до вечера, чтобы она ни о чем не проболталась.

— Черт возьми, Майкл, что вы задумали? Вы там все с ума посходили!

— С ума посходили? — Майкл запрокинул голову и расхохотался.

Пронзительный хохот разорвал тишину раннего утра. Откуда-то издалека ему отозвался петух. Хохот и кукареканье смешивались, но в конце концов Майкл утих. И снова застыл на ветке.

— Наоборот, Стивен. Мы делаем это, чтобы не сойти с ума. Ты даже не подозреваешь, какой ценой нам даются наши четыре дара. Если бы ты принял дыхание дракона, как тебе было предназначено, ты бы знал куда больше, чем сейчас. Но тут ты сам виноват.

— Про дракона я знаю, Майкл.

— Отчасти да. Но куда меньше, чем ты думаешь. Ты ведешь себя как чужак, Стивен, а ведь ты — один из нас. Ты связан с нами, ты наш душой и телом!

Стивен переступил с ноги на ногу.

— Ты больше не такой, как я, Майкл. Там, на поле… твоя душа таяла. Меняла форму и цвет. Становилась такой же, как у тех, других.

— А ты думаешь, с тобой этого не происходит? — Майкл расплылся в довольной ухмылке, глаза у него вспыхнули. — Пока что перемены едва заметны, но и лошадка уже не та, что раньше, Стиви, мой мальчик!

Он внезапно спрыгнул с дерева и опустился на землю — стремительно, но все же медленнее, чем того требовало земное тяготение. Теперь он оказался ближе к Стивену и протянул к нему руку.

— Ты ведь ощущаешь, как болят глаза, а, Стивен? Разве ты не чувствуешь в глубине души желания переключиться, использовать зрение? Чувствуешь ведь, я знаю. А скоро тебе захочется использовать зрение постоянно, высматривать вокруг себя драгоценные души, собирать их, играть с ними, разбрасывать их, чувствовать, как пламя течет сквозь тебя, и парить над миром, точно птица!

Стивен открыл было рот, но брат не дал ему ничего сказать.

— Можешь не спорить, это бессмысленно. Твои дары слабы, и из-за этого ты тоже слаб, но и ты обречен на это. Поэтому послушайся меня: сиди сегодня тише воды ниже травы — и тогда, возможно, к утру ты даже останешься в выигрыше.

— Так что же должно произойти сегодня ночью, а, Майкл?

Брат улыбнулся. На миг Стивен даже без зрения увидел перед собой узкую морду и ряд острых зубов. Ему стало жутко.

— Освобождение! — ответил Майкл.

Он взмахнул руками и снова оказался в развилке ствола. Поляна теперь была залита утренним солнцем, но Майкл, прислонившийся к мертвому стволу, даже сейчас оставался каким-то нематериальным. Его по-прежнему окутывала тень.

— Я лучше пойду, — сказал он. — Они встанут в восемь.

— А что будет с Сарой? — спросил Стивен.

— Если все пойдет нормально, завтра мы ее отпустим. Может быть, даже сегодня ночью. Все с ней будет в порядке!

Стивен ощутил дрожь внутри себя, какое-то колебание на той волне, на которую были настроены они оба, и понял, что в глубине души Майкл в этом не уверен.

— Не вижу причин, почему я должен тебе верить, — сказал Стивен.

Майкл только рукой махнул. Он задрал голову, посмотрел в утреннее небо, втянул носом воздух.

— Да потому, что я рисковал собой, чтобы прилететь сюда. Неужто ты думаешь, они доверяют мне достаточно, чтобы прислать сюда одного? После той осечки на поле? Да Соукрофт с Пилатом скорее сожгут меня дотла!

— Зачем тогда ты остаешься с ними, Майкл?

— Мне льстит, что они меня боятся. А еще я им нужен. Но главное — они мне нужны. И тебе тоже, Стивен. У нас с тобой серьезные проблемы. Но я все исправлю, вот увидишь!

Он внезапно поднялся вверх и повис в воздухе посреди поляны. Стивен ощутил порыв ветра — воздух рванулся вверх, увлекаемый распространяемым жаром. Зашуршали листья. Майкл нырнул в просвет между кронами.

Откуда-то издалека донесся его голос:

— Душой и телом, Стивен, душой и телом! Ты мне еще спасибо скажешь когда-нибудь потом!

Голос утих. Стивен остался один посреди леса. Вокруг, на каждом дереве, внезапно заголосили птицы — целые стаи птиц вспорхнули в небо и закружились у него над головой, будоража тревожное небо.

Глава 34

Вернувшись к дубу, Стивен обнаружил, что Том все еще спит. Мальчик бесцеремонно растолкал викария и рассказал ему о встрече. Том встревожился.

— Но если он знает, где мы, что им помешает напасть на нас? — спросил он.

Он попытался встать, но обнаружил, что ноги затекли, закоченели и сделались как деревянные.

— Он им не скажет. Он, конечно, псих, но все-таки мой брат.

Том покачал головой. Давешнее бегство наперегонки с огнем очень сильно сказалось на нем. Однако, услышав, что Сару действительно держат в плену, он застонал и спрятал лицо в ладонях.

— Ну, сейчас мы с этим все равно ничего поделать не можем, — сказал Стивен. — Но может быть, у нас будет шанс потом. Судя по тому, что говорил Майкл, ближе к вечеру они будут очень заняты, и им станет не до нас.

— Да уж, заняты, это точно! — Том снова привалился головой к стволу и тяжко вздохнул. — Господи, что я наделал?

— Не вешай нос. Мы не знаем, что они затевают, и это не твоя…

— Не моя вина? А то чья же? Кто откопал печать? Кто выволок ее на свет божий, оставив кусок в земле, так, чтобы кто угодно мог его украсть? Она столько времени благополучно пролежала в земле, а потом явился я и выкопал ее. Потом… явился… я… О боже!

Стивен ничего не сказал. Он тоже сообразил то, о чем догадался Том. Майкл сказал — «освобождение», и дракон в его душе радостно встрепенулся, услышав это. Глаза у него заболели, в душе вспыхнул пламенный восторг. Он жаждет освободиться, взмыть над лесом…

— Что же нам делать? — прошептал Том.

Стивен моргнул.

— Хм…

Он почувствовал себя виноватым и принялся лихорадочно соображать, что бы такого сказать разумного.

— А вот эта книжка, что ты читал, — что там говорилось про Вин… как его?

— Виниддин.

— Про Виниддина. Ты говорил, в каком-то стихотворении упоминалось о его битве с драконом. А что именно там говорилось?

— Это был всего лишь отрывок. Не помню. Типичная валлийская поэзия, туманная и непонятная.

— Вспомни хоть что-нибудь. О чем там говорилось?

— Стивен, я его прочел всего один раз!

— Ну так напряги мозги, черт побери!

Стивен пнул ствол дуба и ушиб пальцы. Он наклонился, чтобы потереть ногу. Том, похоже, заинтересовался этим. Он уставился на Стивена, потом перевел взгляд выше.

— Да, это там было, — сказал он.

— Что — это? — буркнул Стивен. Ему было не до любезностей.

— Дуб. Там упоминался дуб. И еще камень.

— Какой дуб? Какой камень? Там должно было говориться подробнее!

— Ничего там подробнее не говорилось, слово даю. Как же это было? Дуб… камень… пламя… Нет, не помню. Стой, погоди! Там еще шла речь о железе.

— О каком железе? О мече? О копье?

— Да-да! Уиллис предполагал, что Виниддин поразил дракона копьем из дуба и железа. И на кресте тоже высечены копья.

Стивен обошел вокруг дерева, примериваясь к сучьям.

— Копье… — сказал он. — Копье, наверное, сделать можно!

Том встал и подошел к нему.

— Сделать копье? — сказал он. — А что толку? Нам же придется иметь дело с огнем!

Стивен обернулся к нему.

— Слушай, — сказал он. — Времени у нас мало, а возможностей еще меньше. Сегодня ночью или, может быть, еще сегодня днем Кливер попытается что-то предпринять. Это либо подействует, либо нет. Если не подействует, мы все останемся при своих. А если подействует и если дракон действительно вырвется наружу, ни ты, ни я, никто на свете не будет знать, что делать. А в этом стихотворении есть хоть какие-то намеки. Мы знаем, что в нем упоминается камень — кто скажет, что это не крест? Это достаточно правдоподобно. Там упоминается пламя. Ну, пламени мы видели предостаточно. Отлично. Возможно, упоминание о дубе и железе кажется бессмысленным, ведь они как будто бессильны против пламени. Но это все, что у нас есть. Мы не можем пренебречь даже самым ничтожным шансом!

Том кивнул.

— Хорошо. У нас есть дуб. Нам нужно копье. Как его сделать?

— У меня есть перочинный ножик, — сказал Стивен.

Глава 35

Солнце наконец встало, и тонкие, острые копья солнечных лучей пробивались сквозь щели в ставнях, озаряя затененную комнату призрачным полусветом. Со всех сторон из мрака выступали бледные силуэты, массивные и таинственные, чья подлинная форма еле угадывалась под белыми чехлами. В центре комнаты, серый от пыли, громоздился большой рояль. И именно из-под рояля вскоре после восхода послышалось неудержимое чихание.

Саре было ужасно плохо. В эту комнату накануне ее притащил молчаливый и нервный мужчина, который не обращал внимания на ее возмущенные вопли. Здесь она с тех пор и находилась, в окружении многолетних залежей аллергенной пыли. Один раз она сдуру попыталась приподнять покрывало с дивана — это стоило ей целого часа слезящихся глаз и сильного насморка. С тех пор она избегала к чему-либо прикасаться.

Она звала, кричала — никто не откликался. Колотить кулаками в массивную и очень прочную дверь было бесполезно. Сквозь щели в ставнях Сара видела поросший бурьяном склон холма за домом, но ставни были заперты снаружи, и выломать их не вышло — все попытки закончились только тем, что девушка сорвала себе ноготь.

Так что она легла посреди ковра, под роялем, и погрузилась сперва в отчаяние, а потом в бесконечные размышления. Весь вечер и часть ночи, пока царящий в комнате полумрак сменялся непроглядной тьмой, девушка пыталась понять, зачем ее похитили. Она снова и снова вспоминала то, о чем говорил ей Том: крест, народные сказки, кража, дракон… Все это совершенно не поддавалось логике — но и ее похищение тоже. Что задумали эти психи?

И что они собираются делать с ней?

Сара никого не видела, хотя, пока она спала, ей принесли и оставили под дверью миску с едой. Однако она кое-что слышала, и услышанное только усиливало ощущение нереальности происходящего. Во второй половине дня раздался грохот, и издалека до нее донесся кашель. За дверью время от времени слышались голоса проходящих, и среди этих голосов Сара отчетливо распознала голос мистера Кливера. Мистер Кливер, член приходского совета! Мир решительно перевернулся вверх тормашками.

Потом спустилась ночь, и в доме сделалось тихо, если не считать того, что наверху периодически кто-то ходил. Сара уснула.

Теперь она пошевелилась, и вся осевшая вокруг пыль снова полезла ей в нос. У нее ушло минут пять на то, чтобы разлепить отчаянно слезящиеся глаза. А когда Сара наконец их открыла, в комнате обнаружился ее младший брат.

— Майкл!

Сара вскочила на ноги и бросилась его обнимать. Майкл не сопротивлялся, но сам не обнял сестру.

— Сара, милая, я ненадолго, только зашел узнать, как ты.

— Нормально. Но как ты сюда попал? Нет, сначала выпусти меня отсюда. А то они меня заперли.

— Знаю. У меня есть ключ. Я его стащил, пока они спали.

Он медленно поднял руку с ключом и повертел его в пальцах.

— Ну, тогда скорее! Бежим отсюда!

— Извини, Сара. Ты, похоже, не понимаешь. Я пришел не затем, чтобы тебя выпустить.

— То есть как? Не дурачься, Майкл! У нас нет времени на…

— Заткнись! — прошипел Майкл так яростно, что Сара удивилась и умолкла. — Я и так достаточно сильно рискую. Через двадцать минут они встанут. Поэтому молчи и слушай. С тобой все будет в порядке. Мы тебя выпустим, потом.

— Мы?!

— Заткнись, говорю! У нас сегодня есть одно дело, и, когда мы его выполним, мы тебя освободим. И тогда можешь делать что хочешь. Хоть в полицию иди, нам будет все равно. А пока что сиди и помалкивай.

— Майкл, что ты несешь? Отдай ключ!

У Сары на глаза навернулись слезы от растерянности. Майкл побагровел и топнул ногой, подняв облако пыли.

— Прекрати это! Ты сама во всем виновата, нечего было тут лазить и разнюхивать. Ты пыталась шпионить за мной, помешать мне обрести силу, да? Ну и поделом тебе! Что тебе стоило просто оставить меня в покое?

Сара разрыдалась.

— Майкл, ты псих! Я сюда не шпионить приехала! Я приехала по работе! Он сказал, что здесь никто не живет! Это вообще не имело к тебе никакого отношения. Дурак!

Майкл сузил глаза.

— Что ты имеешь в виду? «Он» — это кто?

— Ми… мистер Кливер!

— Чего?! Не ври! — разозлился Майкл.

Но Сара стояла и плакала, закрыв лицо руками. Внезапно она ощутила резкую боль во лбу. Боль вспыхнула и так же внезапно исчезла. В комнате стало тихо. Девушка отняла руки от лица и увидела, что брат смотрит на нее в нерешительности.

— Кливер действительно разговаривал с тобой про ферму… Мне он этого не говорил!

Мальчик нахмурился и стиснул кулаки. В лицо Саре ударила волна жара.

— Ну же, Майкл! — взмолилась она. — Выпусти меня отсюда! Я не знаю, что такое вы затеяли, но чувствую, что делаете что-то плохое. Неужели сам не видишь? Прошу тебя, Майкл! Не знаю, что здесь у вас происходит и что ты натворил, но мы сумеем во всем разобраться. Только отпусти меня. Я могу тебе помочь…

— Обойдусь без помощников! — рявкнул Майкл. — Ты, Стивен, Обри, Кливер — я вам не верю, никому из вас! Ничего, мы еще посмотрим, кто останется самым могущественным к концу сегодняшнего дня! Мы еще посмотрим!

— Ох, Майкл, знал бы ты, как глупо сейчас выглядишь! — сказала Сара, подняв лицо, чумазое от пыли и слез. — Просто как избалованный ребенок! Пора бы уж повзрослеть. Выпусти меня отсюда!

Лицо Майкла исказилось от гнева. Тут растерянность Сары сменилась отчаянием и яростью. Она бросилась на Майкла и попыталась вырвать ключ. Но братишка выскользнул у нее из рук и взмыл к потолку, так, что ее руки еле успели коснуться его кроссовок. Майкл завис у нее над головой, издевательски помахивая ключом и заливаясь хохотом. Сара ахнула от ужаса и осела на пол.

Майкл подплыл к двери, опустился на пол, отпер замок и вышел, не оборачиваясь. Ключ повернулся в двери с другой стороны.

Сара в отчаянии уронила голову на ковер. В воздух взметнулось новое облако пыли.

Глава 36

На то, чтобы изготовить древко, потребовалось немало времени.

Дуб, под которым они ночевали, оказался чересчур старым и корявым, на нем не нашлось ни одной достаточно прямой и тонкой ветки. Однако Том обнаружил поблизости деревце помоложе, очевидно отпочковавшееся от того, старого дуба, выросшее на солнечной полянке. Оно дало три-четыре побега, прочных, тонких и сравнительно податливых; и один из этих побегов, длиной метра в два, был прямым, как настоящее копье. Том принялся резать его вблизи основания, в том месте, где ветка была достаточно тонкой, чтобы обхватить ее пальцами. Стивен придерживал побег и обламывал с него мелкие сучки. Когда Том выдохся, они поменялись ролями, и примерно через полчаса тяжких трудов побег наконец был перепилен.

Теперь надо было обрезать макушку с листьями с другого конца копья. Они прикинули, что копье должно быть высотой примерно в рост Тома, сделали зарубку на коре и снова принялись пилить. Дело продвигалось медленно: лезвие к тому времени изрядно затупилось. Возясь с ножиком и бранясь, как сапожник, Стивен сказал:

— Ты знаешь, это копье все равно не будет достаточно острым, чтобы хоть кого-нибудь ранить.

— Я про это уже думал. Слушай, ты пока пили, а я хочу проверить одну идею.

— Какую?

— Да так, видел кое-что пару дней назад… Не волнуйся, из леса я выходить не стану.

Том встал на ноги.

— В какой стороне дорога?

Стивен махнул рукой.

— А ты куда?

Но Том уже зашагал прочь.

— Одного дуба будет недостаточно, — бросил он на ходу. — Я сейчас!

Стивен пожал плечами и снова взялся за копье. Они перепилили его почти наполовину, но ножик был уже совсем тупой. Стивен размял ноющую руку, растер пальцы и снова принялся методично водить лезвием.


В Вороньем лесу всегда было много насекомых. В ярких лучах солнца, заливавших развалины зеленовато-золотистым сиянием, густо толклась деловитая мошкара. Изящные и стремительные существа проносились у Тома над головой — он успевал заметить только взмах белого крылышка или короткое гудение над ухом. Впрочем, Том и не обращал внимания на мошкару. Он бродил среди битого кирпича, пристально глядя в землю.

Птицы, порхавшие по вершинам деревьев, смотрели, как он останавливается, стремительно наклоняется к земле, выпрямляется и с пустыми руками идет дальше.

Из узких щелок под угловатыми обломками кирпичной кладки следили за ним ящерки, провожая его взглядом маслянистых глазок, которые поворачивались под самыми немыслимыми углами. Пленчатые веки время от времени смаргивали, словно затвор фотоаппарата, запечатлевающий в темноте изображение Тома.

Как он роется в щебне.

Как вытаскивает из бурьяна рухнувшую балку.

Как поднимает с земли кусок почерневшего металла, внимательно разглядывает его, отбрасывает в сторону.

Как разочарованно пинает обугленную балку, пачкая ботинок черным.

Как он упорно ищет, ищет, ищет что-то…

Глава 37

А наверху, на склонах Уиррима, на дворе фермы Хардрейкер, кипела бурная деятельность. Вскоре после девяти Пол Комфри отправился в ближайший сарай с пилой и ящиком инструментов. С тех пор из-за неплотно прикрытой двери все время слышался визг пилы, периодически прерываемый яростным стуком молотка.

Вскоре после этого мистер Пилат, недовольно хмурясь, покинул ферму и уехал обратно в деревню, чтобы открыть магазин и заодно послушать, что говорят насчет вчерашнего пожара.

Мистер Кливер проводил его, потом вернулся в дом и велел себя не беспокоить. С тех пор его никто не видел.

Затем появилась Ванесса Соукрофт, бледная и усталая. Она долго сновала из дома на улицу и обратно, таская какие-то рюкзаки. Она открыла багажник своей машины и принялась укладывать их туда, тщательно проверяя и перепроверяя содержимое мешков.

Майкл сидел на старом жернове, разглядывая свои ногти. Про то, что они стерегут Рассет, он Стивену, конечно, наврал: лес был слишком велик, чтобы его оцепить. На самом деле вчера вечером мистер Кливер решил не преследовать беглецов. Он предпочел просто забыть о них, правильно рассчитав, что они все равно не решатся ни к кому обратиться.

Майкл сидел сложа руки, но при этом чутко отслеживал все происходящее на ферме, используя свой четвертый дар. В сарае чувствовалось возбуждение Пола Комфри — смятение и нервозность, — а также его деловитая сосредоточенность на неизвестной Майклу задаче. Дух прошедшего мимо Пилата, напротив, был мрачен и гневен, и Майкл знал, что причиной тому Стивен. Джеффри Пилат не из тех, кто легко забывает обиды.

Ванесса Соукрофт, казалось всецело поглощенная возней с рюкзаками, читалась отчетливее всего. От нее исходила явственная неприязнь, которая отражалась от стен построек и обрушивалась на Майкла со всех сторон. Еще вчера его бы просто захлестнуло с головой. Сейчас он без усилий отражал эту ненависть.

«Бросай в меня чем хочешь, — думал Майкл. — Я — скала!»

Он чувствовал и Кливера. Тот сидел где-то в глубине дома, погруженный в чтение. Майкл нахмурился. Кливер солгал ему насчет Сары. Конечно, она сама дура, что сунулась сюда без предупреждения, однако же она приехала потому, что Кливер пригласил ее оценить ферму. Кливер не счел нужным признаться в этом Майклу. Ну ничего, он за это еще поплатится. Скоро. Совсем скоро.

Через некоторое время Майкл обнаружил, что все эти ощущения поглощает присутствие другой, более тонкой и могущественной сущности. Он не мог отследить, где она находится, — казалось, волны ее силы исходят отовсюду, от грязных беленых камней старой фермы, и сверху, и снизу, и со всех сторон сразу. Можно было подумать, что это не человек, а сама ферма, словно она живая.

«Хардрейкер, — подумал Майкл. — Наверняка это Хардрейкер».

Быть может, дряхлое, иссохшее тело, давно пережившее свой век, уже не могло вместить собственной силы. Быть может, за десятилетия безмолвия и неподвижности эта сила просочилась наружу, запятнала стены фермы, впиталась и поселилась здесь в ожидании часа, когда сможет явить себя во всем величии.

Майкл ощущал, как сила струится вокруг него. Каждая балка, каждый камень здесь были переполнены до краев затаившейся, выжидающей своего часа энергией. Мальчик знал, что ему не мерещится.

«Шевелится, — думал Майкл. — Готовится к сегодняшнему вечеру».

На миг Майкл осознал, насколько он маленький, слабый и уязвимый. Он закрыл глаза, и странное видение явилось ему. Ферму корежило, крыши сараев вздымались и выгибались горбом, балки проламывали крышу и дыбились колючими гребнями. Кладка стен пошла волнами, напоминая бесконечные ряды чешуи. Мелкие пристройки нетерпеливо задергались, и громада Уиррима на заднем плане поднялась на немыслимую высоту, заслоняя солнце.

На дороге послышался шум мотора. Майкл открыл глаза. Во двор влетел потрепанный микроавтобус Джеффа Пилата. Машина резко затормозила, Пилат выбрался наружу и остановился в нерешительности рядом с распахнутой дверцей, посылая мощные сигналы тревоги — Майкл знал, что мистер Кливер быстро поймает их.

Ванесса Соукрофт положила рюкзак, который упаковывала и затягивала, и спросила у приехавшего:

— Ну что?

Пилат насупился и презрительно хмыкнул.

— Плохо дело, — сказал он. — За дубины и колья пока не взялись, но скоро дойдет и до этого. Когда именно, сказать не возьмусь.

— Тебе надо было остаться там! Почему ты не остался? Мы должны были вызвать тебя в час.

Майкл обратил внимание, что голос Ванессы звучит пронзительнее обычного.

Пилат пожал плечами.

— Мне пришлось сворачиваться почти сразу, как я открылся. Старичье бродит по деревне с умным видом и вспоминает всякие байки, которые они слыхали детьми и давно позабыли. Они уже начали отравлять умы остальным. Те, что помоложе, поначалу пытались что-то вякать, но давно заткнулись. Я у них тоже под подозрением.

Его голос звучал хрипло и глухо.

— Идиот! — воскликнула Ванесса, не скрывая тревоги. — Как ты можешь быть под подозрением? К тому времени, как они добрались до поля, нас и след простыл!

— Я под подозрением не из-за поля. А из-за этого проклятого мальчишки. Мы с ним сцепились вчера, на лугу, на глазах у половины деревни. Они не видят связи, но знают, что связь есть.

Пилат внезапно врезал кулаком по крыше машины. Грохот раскатился по всему двору.

— Проклятый пащенок! Надо было его убить!

— Мы могли его убить, — фыркнула Соукрофт. — Но вместо этого подпалили поле.

— Ну да, как же, «мы»! — рявкнул Пилат. — Не мы, а этот щенок, который нас подвел!..

— Я тут, — вмешался Майкл. — Если хочешь мне что-нибудь сказать, валяй, выкладывай. Или боишься?

Пилат сощурился, стиснул кулаки. Он поколебался и медленно пошел в обход машины. Ванесса Соукрофт отступила, давая ему пройти. Майкл сидел на камне и ждал, следя за ним краем глаза. По ферме прокатилась волна дрожи — предвкушения или тревоги, сказать было трудно.

Пилат остановился. Майкл установил ментальную защиту, готовясь к нападению, готовый напасть в ответ.

Ментальный удар по голове был нанесен с той стороны, откуда он вовсе не ждал. Это была настоящая увесистая оплеуха вроде той, какую когда-то дал ему отец. Они с Пилатом оба обернулись в сторону парадного входа в дом. Там стоял Кливер, держа руки на спинке коляски с Хардрейкером. На этот раз владелец коляски был облачен в яркую оранжевую ветровку, его колени были закутаны в одеяло. Головы было не видно под нависающим капюшоном ветровки.

— Джеффри, — сказал Кливер, — мистер Хардрейкер хочет точно знать, что именно заставило тебя бросить свой пост.

Побледневший Пилат принялся сбивчиво объяснять все заново.

— И под конец дошло до того, — закончил он, — что на лугу стояли толпы людей и смотрели на меня. Смотрели, а в лавку никто не заходил. И при этом небольшие группки все время шастали туда-сюда, входили в дома, сбивались в отряды… И еще я несколько раз видел, как они заходили в церковь.

— Ты думаешь, они догадываются об истинном положении дел?

— Догадываются, несомненно. Эта старая перечница, Габриэль, успела промыть мозги половине молодежи. Она восседала на скамейке у пруда, тараторила без умолку и показывала то на церковь, то на меня!

В его голосе зазвучали истерические нотки.

— Я убрался подобру-поздорову, пока была возможность! Вот и все.

Мистер Кливер ничего не сказал.

— Но летом же все время бывают пожары, — заметил Майкл. — В августе пожар устроить проще простого.

— Но этот пожар произошел через два дня после того, как печать была найдена, вынута и разбита, — возразил Кливер.

— И не все пожары сопровождаются человеческими жертвами, — добавил Пилат. У Майкла поползли по спине мурашки. — Они еще и из-за этого злятся. Вернон ходит красный как свекла.

Майклу отчаянно хотелось спросить, кто же погиб. Он как наяву увидел пламя, пляшущее на сухих колосьях. Однако мальчик понимал, что прочие сочтут такой вопрос проявлением слабости и накинутся на него, потому сдержался и промолчал.

Кливер оставил коляску на крыльце и спустился во двор.

— Ты у них под подозрением из-за вчерашнего инцидента, Джеффри. А значит, они знают, что Обри с мальчишкой тоже замешаны в этом. Отлично. Обри скомпрометирован уже дважды. Они, должно быть, ищут его.

— Почему? — спросила Соукрофт. Ее лицо было искажено страхом.

— Не будь дурой, Ванесса. Он скомпрометирован потому, что именно он нашел крест. Те из них, кто еще помнит наставления своих любимых покойных бабушек, с самого начала знали, что откапывать крест было глупо. Они только не знали почему. Ну а теперь наш пожар кое-что прояснил. Возможно, как раз на бедного Тома все и свалят.

— Если повезет, — добавил Пилат, — его выследят и поднимут на вилы прежде, чем он успеет натворить новых бед.

— А как же мы? — спросила Ванесса. — Мы знаем, что они охотятся за тобой, Джеффри. А про нас они могут знать?

— Неважно, — сказал Кливер. — После того как мы призовем его, будет уже не важно, что они знают и чего не знают. Нам просто нужно пошевеливаться, только и всего.

Он склонил голову набок, словно прислушиваясь. Майкл уловил шорох, пробежавший по камням и бревнам фермы. Фигура в коляске сидела совершенно неподвижно, но налетевший ветерок колыхнул ткань капюшона.

— Мистер Хардрейкер готов, — сказал Кливер. — Пора Полу принести наше транспортное средство.

Все обернулись в сторону сарая. Доносившиеся оттуда звуки уже некоторое время как стихли. Майкл ощутил пролетевший мимо мысленный призыв мистера Кливера. Он ждал, что Пол Комфри откликнется на зов и выйдет из сарая, но ответа не последовало.

Повисла неловкая пауза. Мистер Кливер цокнул языком.

— Ну нельзя же быть настолько бестолковым! — буркнул он себе под нос.

Пауза продолжалась. В конце концов терпение мистера Кливера лопнуло, и он снизошел до того, чтобы подойти к двери сарая. Он властно постучал.

Дверь отворилась. Пол Комфри выглянул наружу, щурясь на солнце.

— Ой! — сказал он, явно застигнутый врасплох. — Это вы стучали?

— Я. Ну что, все готово? Пора двигаться.

— Готово. Мне только надо, чтобы помогли вытащить второй конец.

Мистер Кливер взглянул на Майкла. Тот встал с жернова и пошел к сараю. Не зная, чего ожидать, он пригнулся в низкой двери и, войдя, огляделся.

В сарае пахло стружками. Повсюду были раскиданы инструменты, которыми Пол Комфри работал все утро. В центре сарая, освещенные тусклым светом единственного оконца, стояли носилки, в которых мистеру Хардрейкеру, самому старому и могущественному из учеников дракона, предстояло подняться на Уиррим.

Это было нечто вроде паланкина. Самодельного, разумеется. В сарай притащили старинный стул из столовой, с высокой спинкой и подлокотниками. К подлокотникам были присобачены два немыслимо длинных шеста. Концы шестов обмотали тканью, чтобы удобнее было нести. К спинке стула было приделано несколько бамбуковых жердочек, поддерживавших балдахин, основой для которого послужил старый зонтик. Балдахин был собственным изобретением Пола, он только что закончил его прилаживать и чрезвычайно им гордился.

— Чтобы ему было прохладно, — объяснил он. — А то вон жара-то какая.

— Ага, — сказал Майкл. — Здорово.

Они подхватили носилки за шесты — Майкл сзади, Пол Комфри спереди. И на счет «три» подняли их. Балдахин угрожающе заколыхался, но устоял. Мистер Кливер открыл и придержал им дверь сарая, они вышли во двор и побрели к крыльцу. К тому времени, как они опустили носилки на землю, у Майкла уже заболели руки.

«Почему бы не доставить его туда по воздуху?» — подумал он про себя.

«Потому что вся наша ментальная энергия понадобится нам для вызывания, — откликнулся у него в голове голос мистера Кливера. — Понесем его по очереди, будем часто меняться и устраивать привалы».

Майкл снова был неприятно удивлен тем, как легко Кливер читает его мысли. Он выругал себя за беспечность и дополнительно усилил защиту.

Соукрофт с Пилатом угрюмо уставились на самодельный паланкин.

— Вот это оно и есть? — осведомился Пилат.

— Оно самое. И ты поможешь мне пересадить мистера Хардрейкера на новое место.

Они с Пилатом наклонились, чтобы подхватить хрупкое тельце. Майкл с любопытством наблюдал, с каким трудом они поднимали старичка. На лбу у них выступил пот, мускулы дрожали от напряжения. Для существа, от которого остались кожа да кости, старичок выглядел на диво тяжелым. Двое крепких мужчин скрипели зубами от натуги, перенося его на несколько шагов в сторону. Налетевший ветерок трепал края импровизированного балдахина. Майкл чувствовал, что все здания пришли в движение. Он слышал, как стонут и скрипят половицы в пыльных комнатах, как железные решетки стойл и денников скрежещут ржавыми петлями в дальних уголках двора. Но наконец, с великими трудами, тело Джозефа Хардрейкера было усажено на стул с высокой спинкой и заново укутано одеялами.

Соукрофт принялась раздавать рюкзаки. Майкл взял свой, не потрудившись заглянуть внутрь. Он был угрюм и подавлен. Он уже привык легко парить над землей, и брести пешком в гору ему совершенно не улыбалось. А уж тащить на себе еще и носилки…

Однако мистер Кливер снова повеселел. Проходя мимо Майкла, он дружески хлопнул его по спине.

— Все на месте! — воскликнул он. — Друзья мои, мы шестеро отправляемся в свое последнее пешее путешествие! Мы с Майклом понесем носилки первыми. Но сперва я приведу нашу спутницу.

И он бодро убежал в дом. Вскоре он появился снова, ведя за собой Сару. Девушка спотыкалась, жмурилась на солнце, лицо у нее было чумазое от слез, руки связаны веревкой. Когда она увидела собравшихся, то обозвала их плохим словом, а потом сердито умолкла.

Майкл нахмурился.

— Зачем ей идти с нами? — спросил он. — Почему нельзя просто оставить ее здесь? Она может все испортить!

— Я просто хочу иметь возможность присматривать за ней, Майкл, — объяснил мистер Кливер. — А кроме того, если она будет с нами, мы сможем освободить ее сразу же, как только выполним свою задачу.

Если бы Майкл в этот момент был достаточно сосредоточен, он заметил бы, как Ванесса Соукрофт перехватила взгляд мистера Кливера и многозначительно улыбнулась. Но Майклу было не до того: он был слишком занят тем, чтобы избегать взгляда сестры.

— Мисс Макинтайр возглавит шествие! — улыбнулся мистер Кливер. — Ванесса, не составишь ей компанию?

— А куда идти? — спросила Соукрофт.

— По Хоу-лейн, других вариантов нет. Все остальные дороги слишком круты для экипажа мистера Хардрейкера!

Его голос сделался пронзительным от возбуждения. Он встал между передними концами шестов.

— Вперед!

Майкл ухватился за шесты. Огромная тяжесть навалилась на него. Суставы плеч и локтей жгло, будто огнем. Он почувствовал, как дернулись носилки — это мистер Кливер двинулся вперед, — и заковылял следом.

Впереди шли Соукрофт и Пилат, ведя между собой Сару, а Пол Комфри тащился в хвосте. Процессия медленно вышла со двора.

Вокруг лихорадочно метался ветер, на чело Уиррима наползали тучи.

Было почти час пополудни.

Глава 38

— Тебя где носило?

Стивен снова сидел, привалившись к дубу. Рядом с ним, прислоненное к стволу, стояло древко копья, длинное, тонкое и прямое, если не считать нескольких плохо спиленных сучков и небольшой загогулины на конце.

— Я нашел вот это, — ответил Том.

Стивен взял находку у него из рук, оглядел ее, потрогал и отдернул руку.

— Ой, черт! Острая!

— Вот именно. Думаю, это раньше была деталь канделябра. Видишь эти завитушки?

— А ты уверен, что она железная?

— Погляди на ржавчину. Я не специалист по металлам, но тут даже я могу поручиться.

Стивен с сомнением повертел в руках железяку.

— А что, другие металлы не ржавеют?

— Нет. А может, и ржавеют. Мне все равно. Ничего другого мы так или иначе не найдем.

— Тоже верно. А как мы ее к древку присобачим?

— Просто насадим. Расщепим конец древка и воткнем ее внутрь. Если мы сумеем как-то зафиксировать этот длинный тонкий конец, то острие останется торчать снаружи. Вот тебе и копье.

Это было проще сказать, чем сделать. Свежая, сырая древесина не желала расщепляться, и перочинный ножичек, который был на последнем издыхании, оказался бессилен. В конце концов Том догадался использовать зазубренный край найденного куска железа. Пропилив глубокую борозду, они наконец сумели расщепить конец палки и всадили железяку как можно глубже.

Копье было готово: больше шести футов длиной, с заржавленным наконечником. Войти в дерево глубже наконечнику не давала декоративная шишечка. По бокам от нее торчали в противоположную от острия сторону две завитушки. Все вместе немного напоминало гарпун.

«Если ткнуть кого-нибудь этой штукой, обратно ее так просто не выдернешь», — подумал Том и нахмурился. Но в этот момент он заметил, что Стивен опустился на землю и закрыл лицо руками.

— Стивен, ты что?

— Погоди.

Прошла примерно минута. Наконец Стивен поднял голову и потер лицо.

— Что-то движется, — сказал он. — Я почувствовал это минут пять назад. Что-то большое зашевелилось. Я очень отчетливо почувствовал Майкла и, возможно, Кливера тоже, но думаю, они там все вместе. Это далеко отсюда, но ощущение очень сильное.

Том пристально вгляделся в его лицо.

— Я не знал, что у тебя с ними связь, — медленно произнес он.

Стивен устало поглядел на него.

— Именно благодаря ей Майкл нашел меня в лесу. Думаю, и тогда в полях они нашли нас точно так же. Я замешан в этом, Том.

Том ничего не сказал. Он ждал.

— Но разница в том, — сказал наконец Стивен, — что тогда они нарочно искали меня. А теперь просто происходит что-то очень серьезное. Слишком много шуму. Их внимание направлено на гору. Остается только надеяться, что мы сумеем подобраться достаточно близко, прежде чем они меня заметят.

Мальчик встал.

— И я точно знаю, куда они направляются. Их души целиком устремлены к одной-единственной цели. Мы легко можем последовать за ними.

В ответ Том молча взвалил копье на плечо. Стивен подобрал свой рюкзачок. И они зашагали через лес на север, к ближайшим отрогам Уиррима.

Было десять минут второго.

Глава 39

В воздухе над лугом Фордрейса висел дымный запах большого пожара. Эта горечь и гарь, казалось, липла ко всему, пропитывала кожу и одежду, окутывала все вокруг незримым одеялом. Луг был почти пуст. Некоторые магазины, в том числе принадлежащий Пилату, закрылись — неслыханное дело в разгар лета! У лотка с мороженым никого не было, и сам лоток был пристегнут цепочкой к стене соседнего дома. В дальнем углу луга стояли тесной кучкой несколько жителей деревни и разговаривали между собой, подчеркнуто игнорируя озадаченных туристов, которые топтались у своих машин, не зная, что делать дальше.

Констебль Джо Вернон наблюдал за происходящим из тени церковных ворот. В конце концов он вразвалочку подошел к своей машине и укатил куда-то в сторону Уиррима и дома Макинтайров.

Всю ночь Джо Вернон боролся с огнем, и сказать, что ему теперь хотелось спать, значило не сказать ничего. Однако, услышав о столкновении перед магазином Пилата, он счел, что ему необходимо немедленно поговорить с викарием и самим Джеффри Пилатом. Но ни того ни другого видно не было. Мисс Прайс не видела Тома с утра, мистер Пилат на стук в дверь не отозвался.

Оставалось попытать удачи со Стивеном Макинтайром.

На звонок никто не вышел. Парадная дверь была заперта, но черный ход стоял открытым. Джо вошел и немедленно обнаружил, что, хотя в доме прохладно и пусто, запах гари здесь чувствуется сильнее, чем на улице. А потом он увидел след золы, ведущий наверх.

Пять минут спустя Джо Вернон вышел из домика. Лицо у него было мрачное.

На обратном пути дорога миновала прорытую бульдозером борозду. За бороздой до самого гребня холма тянулось черное влажное месиво обугленных стеблей и развороченной земли, тускло поблескивающее на солнце. Джо подумал о Ниле Хопкинсе. Это было его поле, а сам Нил сейчас лежал в машине «скорой помощи», накрытый белой простыней…

Пожар, пожар…

Толпа на лугу несколько разрослась. Здесь был представлен полный срез деревенского общества. Молодежь, которой сейчас следовало бы трудиться в поле или быть на работе в Стенбридже, стояла вперемежку со стариками, теми, кто заправлял на собраниях, в бридж-клубе и в Ассоциации любителей пеших прогулок. Мороженщик и торговец сувенирами, работник с фермы и девушка-почтальон — весь Фордрейс глазел, как констебль Вернон припарковал свою машину и медленно вышел из нее. Он привалился к боку машины и посмотрел на них.

— Ну что, Джо, ничего нового? — спросил молодой человек, стоявший с краю.

— Практически ничего.

Констебль Вернон оглядел море лиц с некоторым опасением. Толпа была неестественно молчалива и сосредоточенна. Это нервировало.

— Так вот, Джек кое-что видел, — сказал молодой человек. — Валяй, Джек, выкладывай!

Мужичок средних лет с копной песочно-рыжих волос и бледной физиономией в красных пятнах переступил с ноги на ногу и искоса уставился на полицейского.

— Я их видел вчера днем, — медленно начал он. — Примерно за час до пожара.

— Кого — их? — спросил Джо Вернон.

— Мальчишек Макинтайр и викария. Вас ведь они интересуют, верно?

— Ну да.

— Ну так вот, — сказал Джек с видом человека, пересказывающего эту историю в который раз за утро, — короче, где-то после обеда сидел я у «Обезьяны», и мимо проехал Джордж Кливер, в сторону дома Макинтайров. Немного погодя едет он обратно и везет с собой Майкла Макинтайра. Ну, или если не его, так его двойника. Я его достаточно давно знаю, так что не сомневайтесь. Короче, вскоре после этого, где-то минут пять спустя, с Гаррисова поля выбегает на дорогу его брат, и весь такой взмыленный, будто за ним черти гонятся. Пронесся мимо меня в сторону дома. Не было его минут двадцать, я как раз уговорил пинту, взял другую и к ней тоже основательно приложился. Тут смотрю, идет он обратно, в сторону деревни. И говорит: «Джек, вы не видали, здесь машина Джорджа Кливера не проезжала?» А я говорю: да, мол, проезжала. А у него лицо такое странное сделалось, когда я это сказал, что я возьми да и спроси, что, мол, думаешь, он его похитил, что ли? Ну, в смысле, Кливер же уважаемый человек и все такое. А он говорит: «Да, похитил». Прямо так и сказал. И пошел себе дальше по дороге.

Рассказчик сделал паузу, и толпа дружно заахала, удивляясь этой таинственной истории. Джо Вернон надавил пальцами на дверцу машины.

— Чего ж ты раньше-то молчал, а, Джек? — осведомился он. — Это же могут быть важные сведения!

— Да забыл начисто, Джо, тут ведь пожар был и все такое. Вот только недавно и вспомнил, как Лью сказал, что ты ищешь мальчишек Макинтайр.

— Да уж, их надо разыскать! — бросила женщина с мрачным лицом. — После всего, что они натворили!

— Погодите, — поспешно сказал Джо Вернон. — Ничего еще не доказано. Спасибо всем за то, что сообщили новые важные сведения. Мы пока что разыскиваем всех пропавших.

— А Джорджа Кливера сегодня кто-нибудь видел? — раздался чей-то голос.

— Да его и вчера никто не видел.

— Он проезжал мимо на машине. Я его видел. Только глянул и поехал дальше.

Толпа заворчала, кое-кто выругался. Этой ночью даже больные поднялись с кроватей и вышли в поле с метлами и ведрами. Джо Вернон поспешно вмешался:

— Джек, ты говорил, что видел и викария. Было такое?

— Было-было. Сейчас расскажу, если только мне дадут рот открыть.

Значительная часть толпы, в основном пожилые обитатели деревни, шумно перешептывалась между собой.

— Прошу тишины! Миссис Габриэль, пожалуйста! — рявкнул Джо.

Деревенские раньше и не подозревали, что их констебль на такое способен. Шепот утих.

— Говори, Джек.

— Ну, короче. Стиви Макинтайр потопал в сторону Фордрейса. И тут же приехал назад на машине викария. А за рулем был викарий собственной персоной. Они, должно быть, встретились на дороге. Развернулись на стоянке рядом с «Обезьяной» и укатили обратно. Не каждый день такое случается, верно, Джо? Пришлось мне взять еще одну пинту.

Толпа снова загомонила, обсуждая это происшествие и все, что из него вытекало.

— Это, видать, было как раз перед дракой с Джеффом Пилатом, — заметил кто-то.

— Мистер Пилат с мистером Кливером всегда были не разлей вода, — сообщила старая леди. — Мистер Пилат вечно просиживал у него вечерами.

— И где они все? — поинтересовался старик. — Кливер, Пилат, мальчишки эти, викарий? Их никто не видел со времени пожара!

— Ничего еще не доказано, — сказал Джо. — Возможно, все это никак не связано одно с другим.

Однако сердце предательски екнуло. Ему вспомнилась обугленная земля на краю рва.

— А я вам скажу, какая тут связь! — отозвалась из самой гущи толпы миссис Габриэль, меньше всех ростом.

Шум сразу же улегся.

— Это все из-за викария! Он поднял крест и сломал его. Я ему говорила, что это опасно, но он ничего не хотел слушать. И с тех пор все пошло наперекосяк! Церковь осквернили, и хуже того, часть креста похитили. Теперь вот случился пожар, и пожар этот не последний! Викарий пропал — возможно, погиб, — а враги снова подняли голову!

— Послушайте меня! — сказал Джо Вернон, и все обернулись и уставились на него. — Не следует забывать, что мы пока не можем знать, насколько все это связано. Да, ночь была ужасная, но у нас нет доказательств, что пожар устроили нарочно. Не забывайте об этом!

Он сделал паузу. Толпа ждала.

— Но я побывал в доме Макинтайров. И там тоже был пожар. Это само по себе серьезное дело. Даже помимо всего остального. Поэтому мне нужно поговорить с ними со всеми — с Макинтайрами, с мистером Кливером, с мистером Пилатом. Причем срочно. А вас попрошу спокойно дождаться, пока я их разыщу…

Он осекся. Настроение толпы опять изменилось, и констебль не мог понять, в чем дело. Люди снова зашептались.

— Огонь возвращается, — сказал кто-то из стариков.

— Огонь над утесом, — добавил другой.

— И печать исчезла, — сказала миссис Габриэль.

Джо Вернон почувствовал, что утратил контроль над ситуацией — если он вообще когда-нибудь ею управлял. Однако вместе с ощущением беспомощности росла потребность немедленно что-то предпринять. Как бы ему хотелось отдаться на волю событий, того же потока, который увлекал стоящую перед ним толпу! Но он в последний раз попытался навести порядок.

— Для начала я попробую найти мистера Кливера, — сказал он. — Возможно, это позволит пролить свет на обстоятельства дела.

— Мы с вами! — выкрикнул гневный голос, и толпа загудела, выражая согласие.

— Пусть объяснится, — сказал кто-то еще.

Его дружно поддержали — впрочем, только голоса помоложе. Старики отступили назад, и в глазах у них были страх и сомнение.

— И Пилата надо найти, мерзавца хитромордого! — сказал кто-то.

— Магазинчик-то он прикрыл, с утра еще, — заметил кто-то другой.

— Ничего, домой к нему сходим. Скажем ему пару ласковых слов.

И толпа потянулась вперед. Джо Вернон поколебался, потом сунул руку в окно своей машины и достал полицейский шлем, валявшийся на заднем сиденье.

— Ну что ж, — сказал он, — идемте. Только, пожалуйста, соблюдайте порядок!

Тем не менее ему пришлось пуститься трусцой, чтобы держаться впереди напирающей толпы. Впереди шла молодежь, за ними тянулись деревенские жители постарше. Они качали головами, но явно не могли заставить себя выбраться из толпы. Они пересекли луг и подошли к дому мистера Кливера. В саду пара-тройка молодых людей повыдергали из клумб бамбуковые жерди и теперь небрежно помахивали ими, подходя к крыльцу. Джо Вернон позвонил в дверь. Продолжительное молчание повисло над притихшей толпой. Джо позвонил еще раз. Потом толпа загомонила снова, все громче и грознее, пока наконец на прочную дубовую дверь не обрушился первый яростный удар.

Глава 40

Тащить носилки мистера Хардрейкера по крутому, прожаренному летним солнцем подъему, усеянному булыжниками и колдобинами, было куда как нелегко. Носильщики сменялись несколько раз. Только двое из всей компании не поучаствовали в переноске: одна — из-за того, что у нее была сломана рука, а вторая — из-за того, что руки у нее были связаны. На полпути к вершине, там, где дорога делала резкий поворот, огибая крутой обрыв, носилки несли мистер Кливер и мистер Пилат. Они тащились вперед, упрямо набычившись, приоткрыв рот, глядя на собственные башмаки, неумолимо топающие все вперед и вперед. Рядом шагали другие, унылые и потные. Только у Ванессы Соукрофт, которую сломанная рука избавила от необходимости тащить носилки, оставались лишние силы, и она использовала их, чтобы присматривать за пленницей.

Сара теперь брела следом за носилками. Поначалу ее пустили вперед, но поскольку она шагала налегке, то быстро начала обгонять остальных, когда дорога пошла в гору, и ей велели идти позади носилок, вместе со всеми. Лицо ее выглядело сонным, но голова у Сары лихорадочно работала, и девушка внимательно следила за всем происходящим.

После ночи, проведенной на ферме Хардрейкер, и разговора с Майклом, который от нее отрекся, Сара впала сперва в бурное отчаяние, а потом погрузилась в отчаянное спокойствие. Творящийся вокруг кошмар был настолько немыслимым, что рассудок девушки восставал против него. Она упорно отказывалась признавать его право на существование.

Впереди нее шагал Майкл. Он устал меньше остальных, судя по тому, что не так сильно понурился, как прочие, однако выглядел нервным и возбужденным. Дважды, когда процессия останавливалась для смены носильщиков, Сара видела, как Майкл, встрепенувшись, подходил к краю тропы над обрывом и пристально вглядывался вниз. Но если он что-то там и разглядел, то виду не подал. Остальное время он непрерывно наблюдал за своими спутниками: глаза у него так и стреляли из стороны в сторону. Но на Сару он не смотрел: только один раз перехватил ее взгляд, но тут же покраснел и отвернулся.

Он как-то очень повзрослел — это проявлялось в глазах и на лице залегли складки, которых раньше не было. В то же время иногда он выглядел совсем как тот младший братишка, каким был всегда.

Впереди торчал из-за спинки стула капюшон оранжевой ветровки. Судя по тому, как равномерно он колыхался, его обладатель был чудовищно тяжел. Он не подавал никаких признаков жизни, но Сара не забыла своей первой встречи с мистером Хардрейкером.

Зачем они все это делают? Вот что ее терзало. Весь день они взбирались наверх, медленно, решительно и целеустремленно. Но для чего им подниматься на Уиррим, да еще волочить с собой выжившего из ума старика? Никакой разумной причины ей в голову не приходило. И все же…

Сара прищурилась, глядя сквозь солнечный свет через темный провал ущелья на вершину, поверхность которой была испещрена курганами и могильниками. И внезапно ей вспомнились «Книга Змея», и рисунок на стене комнаты на ферме, и узоры на кресте, и в глубине души девушка поняла, во что они верят.

И они ведут ее с собой!

Перед ее мысленным взором отчетливо предстало существо, изображенное на кресте, со всеми его изгибами, петлями, зубами и когтями.

Под ложечкой противно засосало. Сара поняла, зачем она здесь.

Глава 41

Том со Стивеном пробирались вдоль русла горного ручья, прыгая с камня на камень, перелезая через валуны, многие из которых были не видны в густой прибрежной траве. Идти было нелегко, однако, как ни извилист был ручей, они старались не отходить от воды дальше чем на три-четыре шага. Стивен шел впереди, Том — следом, привыкая к весу копья в правой руке.

Лучи послеполуденного солнца уже не достигали дна ущелья. Крутые склоны Уиррима у них над головой сделались голубовато-бурыми. Где-то высоко вверху, там, где солнце еще золотило траву и в воздухе висело жаркое марево, пролегала тропа, ведущая из Фордрейса к вершине. Том и Стивен шли параллельно тропе по дну прохладного ущелья настолько быстро, насколько могли, время от времени останавливаясь и вглядываясь в край ущелья.

В какой-то момент Стивен застыл.

— Вон они!

Справа, далеко впереди, там, где подъем был менее крутым, что-то мелькало. Том увидел яркий проблеск, потом разглядел цепочку крошечных человечков, медленно бредущих гуськом. Наконец они скрылись за изгибом тропы.

— Они, это точно, — сказал Стивен.

— Ты видел?..

— Никого я не видел. В смысле, так, чтобы отчетливо разглядеть. Но это они. Я их почувствовал.

Стивен не уточнил, что именно почувствовал. В тот момент, как уловил присутствие брата, он получил ответ, короткий и уверенный. Брат тоже заметил его и тотчас отвел взгляд.

«Он знает, — думал Стивен. — Не надо было мне ходить. Но что оставалось делать?»

Русло ручья впереди резко забирало в гору, прокладывая себе путь между массивными каменными плитами, обрушившимися с нависших над ущельем утесов. Сделалось довольно прохладно, особенно вблизи скачущего по камням потока. Они остановились у громадного валуна, поросшего сырым мхом, и стали прикидывать, что делать теперь.

— Есть два пути, — сказал Стивен, который раньше несколько раз ходил этой дорогой. — Можно повернуть влево от ручья и выбраться прямиком на утес. Тогда мы выйдем к самой Яме, ярдах в ста от ее края. Или можно повернуть направо. — Он сделал паузу и прикрылся рукой от ослепительно голубого неба. — Там подъем легче, мы скоро выйдем на тропу, но тогда нам придется идти дальше на одном уровне с Ямой, и мы окажемся на виду.

Том окинул взглядом мрачные стены утеса и хмыкнул. Склон был изрезан глубокими трещинами и покрыт каменистыми осыпями.

— А очень трудно подниматься на утес?

— Сложно, но в принципе возможно. Нас всегда предупреждали, что это опасно. Мы с Майклом один раз пробовали залезть, но добрались только до половины, до конца осыпи, и решили дальше не ходить. А то уже темнело.

Том поморщился.

— Зато выйдем почти к самой Яме.

— И к тому же нас не будет видно. Думаю, надо рискнуть.

— Ну что ж, не будем терять времени.

Они перешли через ручей. Том, повинуясь внезапному порыву, окунул черное кривое острие копья в бурлящую воду. Когда они начали подниматься по нагромождению валунов у подножия утеса, викарий оглянулся назад. В ущелье уже смеркалось, а небо наверху было пронзительно светлым, голубовато-белым, как яичная скорлупа. На копье блестели потеки воды.

Глава 42

Никого из пропавших не нашли. Дверь дома мистера Кливера стояла нараспашку, окно рядом с дверью было разбито. Напротив, через луг, зияла выбитая дверь магазина Джеффа Пилата. Деревенские жители толпились на мостовой поблизости. Со стороны шоссе подъехала пара машин с туристами. При виде бурлящей толпы туристы притормозили, увидели битое стекло, разгневанные лица и быстренько укатили восвояси. Джо Вернон вышел из прихожей мистера Кливера и заморгал от яркого солнца. Он выбрался на луг, где его тут же окружила взбудораженная толпа, жаждущая новых указаний, пока общий порыв не иссяк.

Миссис Габриэль, которая отказалась входить в дома, разговаривала с Лью Поттером, который побывал и у Кливера, и у бакалейщика. Она обернулась к Джо.

— Мистер Вернон! Льюис рассказал о том, что видел в доме мистера Кливера. Гравюры и рисунки с изображением нехороших вещей.

— Да что вы, миссис Габриэль… — начал было Джо, но прикусил язык. Он родился и вырос в Фордрейсе, и даже для него изображения старинных раскопок на Уирриме таили в себе нечто опасное.

— Сомнений быть не может, — твердо сказала старушка, и Джо обнаружил, что вся толпа внимательно ловит каждое ее слово. — Он одержим темными силами, это ясно.

— Но его до сих пор не нашли, — возразил Джо. — Они все исчезли неизвестно куда.

— Пожалуй, я знаю, куда они делись, — подала голос высокая сухопарая женщина, миссис Пловер, работавшая на почте. — Мистер Кливер иногда забирает письма и бандероли, адресованные мистеру Хардрейкеру. Когда старик умер, мистер Кливер был назначен его душеприказчиком: он забирает накопившуюся почту, расписывается за нее и увозит. Он мне говорил, что до сих пор много времени проводит на ферме; он собирается ее продать, когда цены станут более выгодными.

По толпе прошел ропот, благодарный, взбудораженный или неуверенный — Джо Вернон так и не понял.

— Ну что ж! — Один из молодых людей взмахнул своей бамбуковой палкой. — Айда на ферму Хардрейкер! Поедем туда на машинах и посмотрим, кого удастся выкурить.

Толпа рассеялась по машинам. На лугу остались только Джо Вернон и миссис Габриэль. Джо нерешительно потирал запястье, миссис Габриэль стояла молча и хмурилась, как будто пыталась припомнить нечто давно забытое.

— А нас, похоже, прихватить и не подумали, — сказал наконец Джо. — Что, миссис Габриэль, поедете на полицейской машине?

Глава 43

Каменные узы разбиты.

(Время снова напоминает о себе. Булавочный огонек увеличивается до размеров желудя, потом до размеров крупной гальки. В середине он раскален добела. Он разгорается в ответ на движение, которое чует. Существа движутся высоко над ним, далеко отсюда, но они все ближе и ближе. И их намерения совпадают с его собственными.

Земля наросла, слежалась за тысячелетия, но огонек, хотя и слабый, помнит все.)

Люди умирают,

но среди них поднимается белая рука, которая не горит, хотя кажется, будто само небо объято пламенем,

и сила смыкается, сдавливая чешую, пока она не лопается и не вздыбливается от боли.

Люди умерли,

но один из них смеялся, пока земля вставала, закрывая свет,

и каменное кольцо ложилось вокруг мертвым грузом.

(Так дракон вспоминает тот век, вместе с которым он был погребен и забыт. Время касается его мозга. Вспыхивает нетерпение. В огненном сердце тьмы оно быстро насыщается его гневом, и жар нарастает.)

Глава 44

Поначалу подъем на утес выглядел достаточно легким: старая осыпь, поросшая травой, постепенно становилась все круче, пока, на полпути к вершине утеса, не уперлась в настоящую скалу. Оттуда уже приходилось карабкаться наверх, используя трещины и расщелины в камне. Дело это было трудное и долгое, особенно для Тома, которому приходилось тащить копье.

Стивен был рад одному: справа от них торчал большой выступ скалы, так что с края ущелья, где шла нормальная тропа, увидеть их было никак нельзя. Преследовавшее его ощущение собственной уязвимости исчезло, и он смог целиком сосредоточиться на подъеме.

Примерно полчаса спустя было пройдено то место, где когда-то они с Майклом решили не ходить дальше. Подниматься стало труднее, но не сказать, чтобы невозможно, только камень местами был хрупкий и иногда осыпался под ногами. Пару раз Стивену приходилось забирать у Тома копье, чтобы помочь ему преодолеть опасный участок. И каждый раз мальчик чувствовал, как не хочется Тому расставаться с оружием, и обращал внимание на то, как быстро священник забирает копье обратно при первой же возможности.

«Оно становится частью его», — подумал Стивен и попытался представить себе викария, Сариного ухажера, каким он знал его — когда? Всего три-четыре дня назад? Но этот образ казался эфемерным; он почти сразу растаял. Теперь викарий, карабкающийся по скале шестью футами ниже, выглядел куда более суровым и решительным человеком. «Эй, парень, твоя Сара тебя, глядишь, и не узнает!» — подумал Стивен и переключил свое внимание на очередной опасный участок.

Немного погодя камни сделались скользкими от воды, которая сочилась из узкой расщелины в скале. Стивен предупредил Тома, что надо соблюдать осторожность, и пополз по мокрым камням, пока не поравнялся с отверстием. Внезапный возглас заставил Тома задрать голову и прищуриться, вглядываясь наверх.

— В чем дело? Что случилось?

— Вода! Лезь сюда, Том! Быстрее! И запах я тоже чувствую.

Том подобрался ближе к Стивену.

— А в чем дело? Боже милосердный! Пахнет серой!

— Да, а ты пощупай воду.

— Она теплая…

— Попробуй приложить руку к скале у отверстия. Сунь ее в самую дыру. Чувствуешь?

— Да, и скала теплая.

— И это на открытом воздухе! Там, внутри, что-то очень горячее.

Они переглянулись. Том спросил:

— Далеко еще до вершины, как думаешь?

— Не особо. Видишь, мы теперь уже выше большей части отрога. Яма, должно быть, ненамного выше этой трещины в скале, хотя, конечно, отсюда определить трудно.

— А потом, когда доберемся туда…

— Заляжем и станем ждать. Планировать заранее нет смысла. Мы же не знаем, что… Господи Иисусе!

У них над головой взлетел в небо и заметался эхом по ущелью короткий отчаянный вопль.

Глаза у Тома потемнели.

— Это Сара… — прошептал он.

— Откуда ты знаешь?

— А кто еще это может быть? Господи, помоги мне!

И он лихорадочно пополз вверх по утесу, цепляясь за выступы камней и придерживая копье тремя пальцами правой руки.

— Осторожнее, ради всего святого!

Стивен заторопился следом, но, как ни быстро он лез, Том опережал его все больше.

Глава 45

Прошел всего лишь час, но Майклу, чьи руки гудели от боли и согнутая шея затекла, напряжение казалось бесконечным. На последнем участке пути, на крутых травянистых склонах у вершины, очередь тащить носилки снова выпала ему, и, хотя над головой раскинулся высокий купол неба, воздух казался душным, будто в закрытом помещении. Капли пота падали с лица в дорожную пыль. Ладони были красные, у основания пальцев набухали волдыри. В конце концов он впал в полузабытье; его зрение изменилось, отчего земля сделалась прозрачной, точно стекло, и под ногами разверзлась пропасть. Звуки внешнего мира становились все глуше; казалось, будто с каждым шагом он проваливается все глубже вниз. До ушей донесся отдаленный шум — как шепот, принесенный течением скал. Мальчик вслушался, но кровь слишком сильно стучала в висках и заглушала этот шепот.

— Майкл!

Голос. Его взяли за руку.

— Пришли! — сказал мистер Кливер. — Можешь передохнуть. Выпей водички. Ты молодец!

Майкл достал бутылку и начал пить. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Пару минут он только и мог, что стоять и тупо смотреть перед собой. Перед глазами проходили фигуры с головами ящеров, небо было гневно-багрового цвета.

Мало-помалу он начал реагировать на окружающее. Они находились на краю ложбины, густо заросшей колокольчиками, где три долгих дня назад пробудился ослепший мальчишка. Носилки опустили на землю у зарослей дрока рядом с тропой. Их пассажир сидел лицом к Уирринлоу, уронив голову на грудь. Прочие сидели или стояли на тропе и торопливо утоляли жажду, сосредоточенно булькая водой из бутылок, принесенных в рюкзаках, и старательно не обращая внимания на ложбину.

Он взглянул на Сару, стоявшую по другую сторону носилок. Мистер Кливер повернулся к ней спиной, сделал слишком большой глоток и отчаянно закашлялся. И вдруг девушка кинулась бежать обратно по тропе, прочь от ложбины, плотно прижав к себе связанные руки и спотыкаясь на камнях. Ванесса Соукрофт подала сигнал тревоги. Мистер Кливер обернулся, и на тропе перед Сарой внезапно вырос столб пламени. Девушка вскрикнула и упала на землю. Мистер Кливер, тяжело ступая, спустился по тропе, помог Саре подняться, молча отвел ее обратно и указал ей место. Сара села и разрыдалась. Майкл допил последние капли воды из своей бутылки.

Несколько минут спустя мистер Кливер встал и взгромоздился на крупный валун, лежащий на краю ложбины. Он достал из кармана сложенный лист бумаги и принялся пристально разглядывать его, периодически бросая взгляд на ложбину. Остальные молча ждали. Майкл ощущал исходящее со всех сторон напряжение. Высоко в небе стремительно неслись с севера на юг, мимо Уиррима, белые облака, однако здесь, на вершине, воздух был по-прежнему удушлив и недвижен.

В мыслях Майкла внезапно, незваный и непрошеный, возник образ Сары. Сестра стояла на кухне их домика и улыбалась ему. Мальчик насупился, тряхнул головой, прогнал это видение и подошел к мистеру Кливеру.

— И что нам надо делать? — спросил он.

Глаза мистера Кливера были полузакрыты; он, не мигая, смотрел на ложбину.

— Да, — произнес он, как будто не слышал вопроса. — Мы правильно выбрали время. Я чувствую царящее вокруг нетерпение. И я первый, кто ощутил это, первый за бессчетные века, Майкл, мальчик мой! Все те, кого дракон принял в свои объятия здесь, на горе, — у всех у них разгадка была под носом, а они ее так и не увидели! Их время ушло и развеялось по ветру. Настало мое время! Не прекрасно ли это? Враг скрыл ключ к нашей победе в том самом камне, который использовал, чтобы заточить нашего хозяина! Те самые силы, которые он пустил в ход, чтобы связать, мы применим, чтобы разрушить узы!

Он расхохотался, повернулся спиной к ложбине и сделал остальным знак подойти поближе. Пол Комфри сидел на корточках, вертя в руках бутылку. Теперь он встал. В глазах у него плескался страх. Майкл использовал зрение. Душа Комфри — наполовину дракон, наполовину мышь — трепетала. Ее края расплывались, бледно-зеленая поверхность нервно подергивалась. Души Ванессы Соукрофт и Джеффри Пилата, напротив, были темными и медленно переливались, как смола. Душа же мистера Кливера была непроглядно черна и неподвижна, как камень.

— Приглядывайте за девчонкой, — сказала Ванесса. — Не хватало еще, чтобы она сбежала сейчас!

— Не сбежит! — весело ответил мистер Кливер. — Ее судьба теперь связана с нашими судьбами! Неужели вы не чувствуете? Никто из нас не уйдет с этой вершины, пока дело не будет сделано!

Да, Майкл это тоже чувствовал. Огромная ноша давила на них, будто приближение далекой бури, и это пригибало к земле. Глаза тоже наливались тяжестью.

— Друзья мои! — начал мистер Кливер, как будто выступал на собрании прихожан. — Не стыжусь вам признаться, что я нервничаю. Все мы сейчас нервничаем в ожидании того, что должно свершиться. Однако тянуть незачем. Мы знаем, для чего это делаем и на какую награду можем рассчитывать. Мы знаем также и то, какие опасности нам грозят. Жители деревни ополчились против нас. Быть может, они уже сейчас отправились в путь, разыскивая нас или мисс Макинтайр, готовые уничтожить нас в своем страхе и невежестве. Что ж, не пройдет и часа, как они станут для нас чем-то вроде зверей в поле. Они будут все равно что скот. Пробил наш час! Слушайте же меня внимательно. Я буду говорить не только словами, но и мыслями.

Его слушатели сдвинулись теснее. Майкл ослабил свою защиту, и перед его глазами возник рисунок, который только что изучал мистер Кливер.

— Общая схема изображена на кресте, — продолжал мистер Кливер. — Воссоздав эту схему на местности, мы сумеем пробудить от сна нашего господина. Узоры на кресте символизируют четыре дара. На правом конце — глаз: это первый дар. За него отвечает Пол. Символ на нижнем конце креста обозначает второй дар. Джеффри, ты всегда был большим специалистом по этой части — ты вызовешь огонь. Противоположный, верхний символ — это левитация, третий дар. Ванесса, будьте так добры… А я возьму на себя четвертый — силу мысли, которую символизирует голова. Мы встанем в круг… Майкл, что-то не так?

— Извините, — выдавил Майкл.

Его снова посетило непрошеное видение — образ матери, куда более отчетливый, чем его воспоминания о ней. Откуда это еще?.. Видение отвлекло Майкла, и мистер Кливер со своей бритвенно-острой чувствительностью тотчас на это отреагировал.

— Итак, продолжим.

Перед ними снова возникла схема.

— Мы встанем в круг, и в нужный момент каждый из нас призовет соответствующий дар, использовав его в полную силу. У каждого будет своя определенная роль. Первый увидит дракона, второй пробудит его, третий напомнит ему о радостях свободного полета, четвертый же призовет его. И все эти импульсы мы направим в центр круга. А в этом центре будут находиться мистер Хардрейкер и Майкл. Майкл, слушай внимательно!

— Я слушаю.

Еще один образ попытался было нарушить его сосредоточенность, но Майкл отмахнулся от него, не успев даже понять, что это было. Он полностью сконцентрировался на том, о чем говорил мистер Кливер.

— Мистер Хардрейкер — наш золотой запас, основное хранилище энергии, но он не может ее использовать без пускового сигнала. Мы четверо дадим этот сигнал. А Майкл, который владеет наибольшим запасом чистой энергии и наиболее подвижен из нас всех, должен собрать силу, которая вырвется из мистера Хардрейкера, и направить ее.

— Направить? Куда? — спросил Майкл слабым голосом. Он слишком хорошо помнил свое последнее столкновение с силой мистера Хардрейкера.

— Вниз. В землю. Нам надо разверзнуть землю и вызвать дракона. Он покоится глубоко, но не слишком, а мы, если понадобится, можем расколоть гору надвое, чтобы щель пролегла от Фордрейса до Четтона!

Он снова расхохотался, и изображение заморгало.

— Я не уверен, что управлюсь с такой силищей, — заметил Майкл.

— Ты — всего лишь проводник, — объяснил мистер Кливер. — Она пойдет через тебя, твоя задача — только направить ее. Ты достаточно могуществен, уж поверь мне. Конечно, если ты не сумеешь ее направить, ну… тогда возникнут проблемы. Но я в тебя верю, Майкл. Ты у нас человек особый.

Майкл ощутил недовольство остальных и почувствовал себя польщенным.

— Я это сделаю, — сказал он.

— А что с девчонкой? — осведомилась Ванесса Соукрофт.

Сара сидела в нескольких футах от них, вытянув ноги, и смотрела на них дикими глазами.

— Ну, — сказал мистер Кливер, — думаю, мисс Макинтайр мы попросим посидеть внутри круга, от греха подальше. А когда мы закончим, пусть отправляется, куда пожелает.

Это было то, что услышал Майкл. Но в головах остальных голос Кливера прошептал еще кое-что. «Раз уж она навязалась нам на голову, думаю, стоит употребить ее с пользой. На всякий случай, если нашему господину понадобится особое поощрение. В конце концов, вдруг он проснется голодным?»

Майкл ощутил секундный перерыв в тех мысленных образах, что посылал ему мистер Кливер. Как будто что-то осталось недоговоренным. Мальчик попытался обойти поставленный барьер, но тут он исчез и снова возникла схема с креста. Майкл ощутил вспышку негодования, но поспешно скрыл ее. Что же он упустил?

Потом мальчик тряхнул головой и забыл про этот неуместный вопрос.

— А что будет потом? — спросил Пол Комфри. — Вы извините, конечно, но хотелось бы знать…

— Этого мы знать не можем! — воскликнул мистер Кливер и ободряюще похлопал Комфри по костлявому плечу. — В этом весь ужас и великолепие нашего предприятия! Однако подумай о том, каково будет погрузиться в бесконечную тьму старости, подобной старости Джозефа, и скажи, лучше ли это? А, Пол? То-то же!

— Я достану вещи, — сказала Ванесса, сбросив с плеч рюкзак.

Кливер кивнул.

— Мы захватили с собой кварцевые броши и кремневые ножи, — пояснил он. — Возможно, они помогут нам обуздать силу. Это всего лишь догадка. Кварц и кремень фигурируют в некоторых старых историях, и иметь их при себе не повредит. Пол, сними эти шесты с носилок. Вниз мы понесем стул без них. Пошли, Майкл.

Он подошел к краю ложбины и сбежал вниз по поросшему травой склону. Майкл медленно последовал за ним.

В центре ложбины Кливер остановился, присел на корточки и приложил ладонь к земле, подав Майклу знак сделать то же. Майкл послушался. Ладонь ощутила по-вечернему прохладную траву, а под ней — еле уловимое тепло, идущее из земли.

— Он готов! — шепнул мистер Кливер.

Выпрямившись, он окликнул остальных охрипшим от возбуждения голосом:

— Идите сюда, черт бы вас побрал! Пол, снимай эти шесты немедленно, пока я не подпалил тебе шкуру! Мисс Макинтайр, прошу сюда, к нам!

Он стремительно зашагал обратно наверх, а Майкл остался стоять, где был. Внезапно Майкл ощутил, что Стивен близко. Он почувствовал движение, короткий испытующий взгляд, устремленный вслед Кливеру. Где-то поблизости… Но где? Может быть, в скалах на утесе или в зарослях дрока… Идиот! Говорили же ему держаться подальше! Хорошо еще, его мысленный импульс был слишком слаб и Кливер его не почувствовал. Но не факт, что Стивену будет везти и дальше…

«Убирайся отсюда».

Он очень аккуратно оформил эту мысль и направил ее на восток, за край Уирринлоу. Тонкая, еле слышная мыслишка; но все равно Майкл с опаской посмотрел на Кливера, который надрывался, вместе с Пилатом волоча стул Хардрейкера вниз по склону.

«Убирайся. Иначе ты погибнешь. Я же тебе говорил».

Он едва уловил мысленный ответ: Стивен то ли специально старался действовать скрытно, то ли был слишком слаб.

«Ты должен помешать этому».

«Проваливай! Они почуют тебя и убьют».

«А как ты думаешь, что они сделают с Сарой?»

«Убирайся, а не то я сам тебя убью! Я не позволю тебе сорвать…»

— Майкл!

О нет…

— Что, мистер Кливер?

— Иди сюда, помоги нам с Джеффри. Мистер Хардрейкер сделался слишком тяжел для нас двоих. Ведь мы сейчас в эпицентре его могущества!

Поднимаясь наверх, к краю ложбины, Майкл обливался холодным потом. Морщинистое лицо Джозефа Хардрейкера оживилось. Оно подергивалось, как будто под действием электрического тока.

— Возьмись с той стороны, — распорядился Кливер. — И используй третий дар, если понадобится. Сейчас не время мелочиться.

Они трое обступили стул и ухватились за него. Майкл ощутил странную вонь — смесь присыпки с отдушкой и каких-то минералов. Мальчика едва не стошнило, но он заставил себя сосредоточиться на ноше. Только тогда, когда все трое направили на кресло свой третий дар, оно соизволило оторваться от земли. Майкл понял, что сейчас ему стоило бы немалого труда поднять с иссохших коленей хотя бы одну из этих хрупких кистей. Они втроем, чуть ли не трусцой, торопясь избавиться от груза, пронесли стул в центр Уирринлоу.

— Куда его развернуть? — спросил Пилат.

— Это неважно. Хотя нет, пусть смотрит на меня… поставим его лицом на запад. Ну да, примерно так.

— Земля горячая! — воскликнул Пилат. — Я это чувствую сквозь подошвы ботинок!

— Ванесса, принеси безделушки. Раздай их всем.

— Имеет ли значение, кому какую?

— Совершенно неважно. Давай мне эту брошку. Майкл, прикрепи вот это к одежде мистера Хардрейкера. И нож возьми. Нет, он тебе не понадобится, но этот камень добыт из земли Уирринлоу.

— А где нам встать?

— Что, уже начинаем?

— Где девчонка? Ага, вижу. Джеффри, приведи ее сюда. Пусть стоит рядом с Майклом и Джозефом. Так, Пол, ты камень взял? Хорошо. Встанешь напротив меня. Я буду вон на том склоне, в двадцати шагах от центра. Расстояние отмеряем веревкой. Майкл, держи этот конец и стой на месте.

Майкл остался у кресла, разматывая веревку, а остальные принялись расходиться по местам. Сару привели в круг. Когда Пилат жестом велел ей сесть на землю у ног Майкла, глаза у нее вызывающе сверкнули.

— Приглядывай за ней! — сказал Пилат и пошел на свое место.

Майкл окинул сестру взглядом, почувствовал ее готовность бежать, нападать, спасаться бегством и пожал плечами. Когда он обретет полную силу, он ее, может быть, и пощадит. Ну а до тех пор Сара может и подождать. В глубине души зашевелилось смутное сомнение, но тут Майклу вспомнилась какая-то из бесчисленных обид, которые он претерпел от Сары, и он это сомнение задавил. И переключил внимание на остальных. Все они выглядели не слишком хорошо: потные, чумазые после долгого подъема по жаре, Ванесса бледная, остальные красные как раки. Солнце теперь стремительно опускалось к западу, и их фигуры отбрасывали длинные тени на траву. Майкл оглянулся на скалы на востоке, но ничего не увидел. Попытался прощупать мысленно, но никаких следов упрямого братца не обнаружил.

Совсем рядом раздался тонкий незнакомый голосок: «Если он вмешается, он умрет».

Майкл испуганно обернулся. Дряхлое тело было неподвижно, редкие белые волоски на черепе даже не шелохнулись. Он ли это говорил? Его ли голос прозвучал у него в голове? Не поймешь. Мальчик взглянул на другой конец ложбины, но мистер Кливер деловито вымерял расстояния веревкой. Комфри и Соукрофт уже разошлись по местам, и Пилат как раз занимал свою позицию на севере. Майклу вдруг ужасно захотелось сбежать, но стоило ему сделать шаг, как веревка ослабла, мистер Кливер почувствовал это и сделал ему знак встать на место. Майкл ощутил, как вспотели ладони. Он сжал кулаки, стиснул зубы и встал рядом с Джозефом Хардрейкером.

В конце концов мистер Кливер отыскал свое место на западе Уирринлоу. Он отметил его палочкой и подошел к Майклу, сматывая веревку и дружески улыбаясь.

— Надеюсь, ты готов, Майкл, — сказал он. — Когда почувствуешь вокруг себя силу, направляй ее вниз, в землю. Мы будем продолжать это до тех пор, пока не добьемся результата. Судя по тому, как разогрелась земля, ждать придется недолго. Удачи. Удачи вам всем! — добавил он, обернувшись к остальным.

Со всех сторон ответили тем же.

— Майкл… — шепнула Сара. — Не делай этого! Они психи! Ты так изменился…

И тут же последовала атака со стороны Стивена. Сцена из времен их детства, семья, мама…

— Заткнись! — бросил Майкл. — Оба заткнитесь, поняли?

«Майкл, — произнес тоненький голосок у него в голове, — возьми меня за руку!»

«Не будь дураком!» — сказал Стивен издалека, а Сара вонзила ногти в горячую землю и с отчаянием взмолилась:

— Майкл, но ведь дракон злой, как же ты не видишь? Ты посмотри на этих тварей! Неужели ты хочешь стать как они?

— Я уже как они, черт побери! — рявкнул Майкл. — Поздно уже!

А тоненький голосок снова потребовал: «Возьми меня за руку, Майкл. Ощути нашу силу!»

— Ну что, — окликнул мистер Кливер, — если все готовы, то мы начинаем!

«Майкл…»

— Майкл!

«Руку, Майкл!»

— О господи…

Он взял старика за руку, и все голоса разом умолкли.

Глава 46

Все началось со слабой дрожи, которую Стивен, прячущийся среди камней и зарослей дрока на вершине утеса, ощутил как толчок в основании черепа. Толчок был мягкий и оттого еще более жуткий; он, казалось, исходил ниоткуда, но Стивена мгновенно выбросило из разума брата, будто гигантской волной. На миг у него закружилась голова и он растерялся. Потом сознание стабилизировалось, Стивен поднял голову и заглянул в Уирринлоу.

Оттуда, где он лежал, ему открывался вид на три четверти ложбины. Ближе всего к нему находился тонкий, как тростинка, молодой человек с песочными волосами. Он стоял спиной к Стивену, плечи у него были согнуты, голова, от которой исходило ощущение яростной сосредоточенности, наклонена к земле. Стивену не нужно было видеть его глаза — и без того было ясно, что молодой человек использует зрение, глядя куда-то в глубь земли.

Прошла секунда. Вибрация от зрения распространялась по кругу. Другие участники напряженно смотрели и молча ждали. В центре, рядом со стулом, застыл, точно каменная статуя, Майкл.

И вот по ложбине распространилась новая вибрация, отличная от прежней. Ее источником был Джеффри Пилат, хозяин магазинчика из Фордрейса. Его руки были сложены вместе, как во время молитвы, но кончики пальцев смотрели вниз и вперед, в центр круга. Стивен увидел, как кончики пальцев постепенно опустились вниз. И внезапно из них, всколыхнув воздух, безмолвно вырвалось темно-оранжевое пламя. Несколько мелких огненных языков жадно рванулись к двум фигурам в центре, однако побледневший Пилат, глядя в небо, старательно контролировал пламя. И оно осталось гореть, равномерно колеблясь между его пальцами и испуская свою пронзительную ноту, которая отражалась эхом от скал и склонов, непрерывно усиливаясь. Стивен потер уши — они начали болеть, как будто он погружался в бездонный омут.


Немного подальше, втиснувшись между двух стоячих валунов, лежал на животе Том, прижавший к себе копье. Наконечник его был так близко, что одна из заржавленных завитушек касалась щеки Тома. Он чувствовал острый запах металла и краем глаза видел размытое рыжевато-черное жало. Но смотрел он на Сару, которая сидела в пятидесяти ярдах от него на дне ложбины. Сердце у него болезненно колотилось, рот был забит вязкой слюной.

«Боже, помоги мне! — думал он. — Скажи, что я должен делать!»

Он слегка повернул голову. Старое железо вдавилось ему в щеку, оставив на ней бурую отметину.


Теперь по ложбине раскатилась нота третьего дара. Ванесса Соукрофт, стоявшая напротив Пилата, чьи руки были объяты пламенем, застыла на месте. Ее сломанная рука была прижата к груди, а вторая — вытянута по шву. Ванесса медленно оторвалась от земли. Сперва она всплывала легко и плавно, но потом вдруг застопорилась и задергалась. Стивен заметил у нее на лице болезненную гримасу и почувствовал, как ее мысль рассекла нарастающую музыку круга.

«Джордж, быстрее! — сказала она. — Тяжело очень…»

Ответ последовал немедленно. Четвертый дар, внутреннее око, накрыл собою их всех, заглянул в их сомнения и страхи, пронесся над их мучительными усилиями, вселив в них уверенность. Мистер Кливер высвободил свою энергию. Она затопила ложбину до краев, ободрив и успокоив троих остальных, заставив их собрать все силы для последнего рывка.


Холодное железо обожгло Тому щеку, и в этот миг взгляд мистера Кливера промелькнул над ним, не задев его, и исчез.


Стивен был застигнут врасплох. Он не успел установить защиту, да и не помогла бы ему защита. Он пригнулся, инстинктивно и напрасно, но безжалостный взгляд мистера Кливера настиг его. Вокруг все металось и ярилось; мальчик вскрикнул от ужаса и отчаяния — а потом ярость стремительно промчалась мимо, и Стивен, к своему великому удивлению, остался лежать среди валунов, живой и невредимый.

Том мгновенно очутился рядом с ним. Копье он прихватил с собой.

— Стивен, что случилось?!

— Это Кливер… он вторгся в мое сознание… Да нет, со мной все в порядке. Он почему-то отступил. Он тебя не видел?

— Нет. Но если он заметил тебя, нам лучше уйти отсюда.

— Смысла нет. Им теперь не до нас. Разве не чувствуешь? Оно повсюду, вокруг нас. Это похоже на песню…

— Я ничего не слышу.

— Да нет, это не настоящая песня — просто все силы пущены в ход одновременно… Я что-то плохо соображаю. Становится все хуже и хуже… О господи, слишком громко!..

И Стивен, к ужасу Тома, рухнул наземь, сжимая голову руками. Из лощины внезапно донесся какой-то непонятный звук. Том нехотя обернулся в ту сторону.


Первый этап был окончен. Постепенное нарастание, дар за даром, сила за силой, пока наконец небо и земля не зазвенели от клубящейся мощи, было завершено, и Майкл понял, что настал его черед. Он бесстрастно наблюдал за происходящим, а тоненький голосок все зудел у него в голове, готовя к предстоящей задаче.

«Твой дар — могущественнейший из всех, — прорывалось в его мысли, — он под стать лишь моему. Как ты думаешь, для чего я говорю шепотом? Да для того, чтобы Джордж Кливер нас не услышал. Он слишком занят тем, чтобы сосредоточиться и выпустить нас на волю. Не надо его беспокоить. Славный Джордж. Умница Джордж. Восхищаюсь его проницательностью. Но его сила — пыль и прах в сравнении с нашей, твоей и моей. Ох, Майкл, как долго я ждал подобного тебе! Мой путь растянулся в ниточку на колесе этих проклятых лет и зим. Кожа да кости, от меня остались лишь кожа да кости. Тише, тише — чувствуешь? Женщина борется, Джордж вступает в хор… Держи меня за руку, держи крепче! Не думай ни о чем, очисти свой разум. Нам с тобой нужно разверзнуть землю, Майкл. Очисти свой разум. Мы получим все и передадим это ему…»

«Вот теперь! — ворвалась в его разум мысль мистера Кливера. — Мы, все вместе! Направим все силы к центру, и не останавливайтесь, пока я не скажу, или отправитесь в ад! Проклятая Ванесса, — это он уже себе, — если она все погубит своей треклятой слабостью…»


Сара увидела, как из пальцев мистера Пилата яростно и радостно вырвалось пламя. Оно пронеслось через круг прямо у нее над головой, разбрасывая в стороны тонкие огненные нити. Пламя хлынуло в центр круга и мгновенно поглотило ее брата. Девушка закрыла лицо руками.

Огонь был лишь одной из четырех сил, что ударили в Майкла в тот миг. Все четыре вошли в него, и он ощутил себя пустотой, сосудом, который наполнился. Пламя металось вокруг него, мир пылал и корчился, но ледяная рука, за которую он держался, защищала его. Вокруг бушевал огненный ад, а Майкл дрожал от холода.

Сосуд переполнился и лопнул. Взгляд, разум, душа Майкла — все было устремлено в глубь земли. Все четыре силы ринулись вниз, раздирая земную твердь. Из фигуры рядом с ним нежданно-негаданно вырвалась немыслимая мощь, которая присоединилась к мощи остальных. Майклу она показалась безграничной.

И земля разверзлась.


На ферме Хардрейкер с самой высокой трубы рухнул первый камень. По всей длине просевших крыш задребезжали, застучали друг о друга черепицы и куски шифера, и этот перестук эхом раскатился по дворам. Со старых дверей слетели засовы и задвижки, и двери распахнулись сами собой с внезапной силой. Жители Фордрейса, которые толпились в центральном дворе, чувствуя себя в безопасности рядом со своими машинами, перепугались и сдвинулись теснее.

— Землетрясение! — вполголоса сказал кто-то.

— Глупости какие! В Англии землетрясений не бывает! — возразила одна из женщин.

— Может, ветер? — слабым голосом предположил высокий, плотный мужчина.

— Надо уходить! — заявила миссис Габриэль из окна полицейской машины. — Это место нас предупреждает.

Некоторые были настолько согласны с ней, что уже распахнули дверцы машин, собираясь сесть и уехать. Но другие выглядели озабоченными.

— Джо и Лью все еще в доме, — сказал кто-то. — Нельзя же уехать без них!

— Почему это нельзя?

— Ну, ты поезжай. А я остаюсь.

Внезапно весь мощеный двор содрогнулся. Вековые камни мостовой, плотно вросшие в землю, там и сям подпрыгивали и наполовину вылезали из своих гнезд.

— Господи Иисусе! Все, с меня хватит, — заявил высокий и плотный мужчина. Он тяжело плюхнулся за руль. — Я поехал. Все, у кого хватит ума, могут садиться ко мне.

Желающих набралось предостаточно, но какой-то молодой человек задрал голову и завопил во все горло:

— Джо! Лью!

Ферма словно отозвалась на зов: со всех сторон ему откликнулось насмешливое эхо. Где-то в большом амбаре с грохотом обрушилась с высоты тридцати футов толстая деревянная балка.

В темном холле фермы мелькнуло что-то белое.

— Это Джо! — крикнула женщина. — Он несет…

Ошеломленная, она осеклась на полуслове. В дверях показался Джо Вернон, запыхавшийся и пошедший пятнами от натуги. За ним шел Лью Поттер. Оба пошатывались под тяжестью своей ноши.

— Крест! — воскликнул кто-то. — Пропавший конец креста!

— Помогите дотащить! — прохрипел Джо Вернон. — А то сейчас уроним!

Десяток рук протянулись ему на подмогу. Джо в изнеможении отошел в сторону. У него за спиной, в темном холле, внезапно что-то загрохотало.

— Боже милосердный! — сказал Лью. — Стены…

Между ними внезапно очутилась миссис Габриэль.

— Его надо отвезти назад! — вскричала она. — Немедленно в церковь! И никаких возражений! Шон, Уильям, чья это машина с дверцей сзади?

— Но как же мальчики? — возразил кто-то. — А вдруг они там?..

— Никого там нет, — перебил его Джо Вернон. — Надо уходить. Немедленно.

Три окна на первом этаже лопнули и разлетелись на осколки. Битое стекло усеяло весь двор. Толпа быстро рассеялась по своим безопасным машинам, спеша отгородиться от рушащейся фермы.


Огонь вгрызался в землю. Там, где стояли окутанные пламенем Майкл и Джозеф Хардрейкер, открылась расселина, откуда валил дым и вырывались огненные языки. Черный стул давно рассыпался пеплом; теперь мистер Хардрейкер висел в пламени, точно брошенная марионетка. Его конечности и голова беспомощно болтались, ноги, казалось, вот-вот уйдут в растущий провал. Майкл стоял на узком выступе, закрыв глаза и опустив голову.

Земля на дне провала превратилась в стекло. Стекло оплавилось, затвердело, треснуло и рассыпалось, опадая вниз, в жаркую бездну. Майкл смотрел в эту бездну. Его зрение сделалось острее, чем когда бы то ни было: он видел алмазы и хрусталь, изумруды и золотые жилы, все на немыслимой глубине и расстоянии.

А прямо под ним лежал в земле дракон. Свернувшийся кольцами, недвижный, заточенный в тесном пространстве. Мальчик воззвал к дракону — но тому нужно было время, чтобы пробудиться от векового сна, и кольца его тела слиплись и срослись.

И Майкл призвал его третьей и четвертой силой. Он поднялся в воздух, увлекая за собой безвольно болтающегося Хардрейкера. «Посмотри наверх! — думал он. — Вспомни небо! Прекраснейший из твоих даров!» Он направил свои мысли вниз, к нагромождению чешуи и колючих гребней. «Посмотри наверх! — взывал он. — Мы наконец вспомнили о тебе!»


Мистер Кливер, замерший на краю круга, почувствовал, что настал решающий момент, и заставил свое изнемогающее воинство совершить еще одно, последнее усилие.


Стивен, который скорчился среди камней, зажимая уши руками, раскрыл рот в беззвучном вопле. Между пальцами у него проступила кровь.


Веревки, которыми были стянуты запястья Сары, почернели и распались от жара. Девушка вскочила на ноги и понеслась прочь от огненного столпа, взметнувшегося до самого неба. Подошвы ее туфель плавились на бегу.


Том помчался вниз, навстречу ей. Копье он держал у самого наконечника, и основание древка колотилось по земле.


В этот момент дракон зашевелился.

Как только он пришел в движение, сила всех тех, что были связаны с драконом его дарами, умножилась многократно. Они долго жили лишь воспоминанием о могуществе змея, ныне же его пробуждение вдохнуло новую жизнь в их тающие души, вызвав головокружение, смятение и одновременно пьянящую радость. Этот эффект был тем сильнее, чем дольше они были связаны с драконом и чем сильнее угасали и увядали их собственные силы, сменяясь смертным покоем их господина. Для Майкла, который был связан с драконом всего-навсего три дня, последствия оказались минимальными: он почувствовал, как будто его слегка шарахнули по голове, пошатнулся в воздухе, но сразу же выровнялся. Пола Комфри повело в сторону, но острота его первого дара усилилась: он мельком увидел под собой ворочающуюся кольчатую тварь и от испуга тут же отключил свое зрение. На Ванессу Соукрофт и Джеффри Пилата это подействовало куда серьезнее. Годы и годы постепенного притупления и угасания разума внезапно обратились для них вспять, и они зашатались точно пьяные. Джорджу Кливеру пришлось тяжелее всего. Он завопил от боли. Ему показалось, будто его вспарывают изнутри; он едва не рухнул наземь, и, поскольку он перестал контролировать происходящее, сила, призывающая дракона, заметалась над горящей травой Ямы в бесцельном экстазе.

А Джозефа Хардрейкера поглотило голубое пламя. Майкл не сумел его удержать, и теперь Хардрейкер корчился над Ямой, окутанный языками пламени, скрывавшими его от глаз тех, кто стоял внизу.


Я иду!


Новые силы ворвались в Стивена неведомо откуда. Боль в голове исчезла, и он, пошатываясь, поднялся на ноги.


Майкл посмотрел вниз, в пропасть, откуда слышался грохот и треск раздвигаемых камней. Пламя, вызванное Джеффри Пилатом, угасло, когда круг был разорван, но теперь вместо него из земли вставало новое пламя. А следом за ним медленно вздымалось что-то белое. Майкл ощутил прилив торжества; он парил в дыму, глядя сверху вниз на своих собратьев, которые катались по земле, точно свиньи. Он был единственный, кто устоял, единственный, кому оказалось под силу достойно встретить господина!

На краю ложбины что-то шевелилось — кто-то силился подняться по склону. Мальчик сощурился и вгляделся сквозь пламя. Сверкающая и переливающаяся душа с головой собаки торопилась наверх, скользя и спотыкаясь. А чуть повыше самоцвета в форме собачьей головы виднелось что-то еще: другой самоцвет, в виде головы оленя. Вот он склонился к первому, точно обнимая его.


Рядом дергалось и корчилось в своем собственном голубом нимбе тело Джозефа Хардрейкера. Пальцы сжимались и разжимались, лицо расплывалось и менялось…


На краю Ямы Том ухватил Сару за руку и притянул к себе. Оба пытались что-то сказать, но рев пламени перекрывал все звуки. Том указал назад, в сторону тропы, и толкнул девушку туда, однако Сара уперлась и осталась на месте. Тогда он вдруг обнял ее и понесся вниз, в Яму. Наконечник копья вспыхивал отблесками пламени.


Стивен снова вторгся в разум Майкла, куда мощнее, чем прежде. Часть драконьей силы досталась и ему. Его голос перекрыл ураган буйной мощи, умоляя остановиться, но мольба была тщетной, и, несомненно, он сам это понимал. Теперь Майкл видел Стивена среди скал — искаженную душу, в которой образ дракона был испорчен упрямой клячей. Майкл подлетел к нему и опустился рядом.

— Я же тебе говорил, что оно того стоит! Даже ты сделался сильнее!

— Майкл, у тебя лицо…

— Да ладно тебе нудеть! Посмотри на себя со стороны! Вокруг конец света, а мы по-прежнему спорим и ссоримся! Теперь все будет иначе. Кливера больше нет. Останусь я — и, может быть, Джозеф, если он выживет. Я знаю, я знаю, ты это понимаешь! Я почувствовал, как ты сдался!

— Я просто не знал, что сказать.

— Стивен, ты просто ни то ни се, вот в чем твоя проблема!

Внезапно Майкл уловил в разуме Стивена мимолетную вспышку надежды и страха. Он проследил за его взглядом — и увидел человека, который бежал по горящей земле, сжимая в руке копье. На миг это перемещение сбило его с толку, но тут он все понял и обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как сверкающая оленья душа мчится через ложбину к зияющему провалу. Он обнаружил, что для его драконьего зрения копье невидимо, однако он знал, что копье там наверняка есть. Майкл рванулся было вперед, но брат набросился на него сзади и повалил наземь, осыпая градом тумаков.


На бегу Том чувствовал, как земля жжет ноги даже сквозь подошвы ботинок. Он миновал Пола Комфри, который только что встал с земли и озирался растерянно и беспомощно. Справа от него зашевелился Джеффри Пилат. На миг Том испытал искушение расправиться с ним, пока он не пришел в себя. Но сейчас было не до этого. Край провала обуглился; земля тряслась, и куски ее отваливались и падали в бездну. Том приблизился к провалу, сжимая копье обеими руками. Он понимал, что ему не выжить, и ожидание смерти давило его, так что каждый шаг давался с трудом. Он надеялся вопреки всему, что Саре хватило ума убежать без оглядки, но в глубине души знал, что она по-прежнему где-то неподалеку. Из провала клубами валил дым. Снизу, перекрывая рев и рокот, донеслось чудовищное шипение.

Том скорчился на краю пропасти, там, куда не доходил чудовищный жар пламени. Копье в его руках оставалось на удивление холодным, и ржавый наконечник казался черным на фоне пламени.

А потом из самого сердца пламени поднялось нечто бледное, овальное и раскачивающееся из стороны в сторону, тускло поблескивающее, окутанное голубым огнем. Оно изрыгнуло ядовитый язык сернистого дыма. Том на секунду ослеп, легкие обожгло изнутри. Раздавшийся пронзительный вой оглушил его. Викарий едва не выпустил копье из рук, но тотчас же снова стиснул его и попытался прикинуть расстояние от себя до узкого силуэта, который по-прежнему невидяще раскачивался перед ним.

Сверху донесся яростный вопль ненависти. И сквозь клубы дыма на него спикировал незнакомый юнец с угольно-черными волосами и огненными глазами. Юнец был голый, только на плечах болтались обугленные ошметки чего-то оранжевого. Тонкие губы были растянуты в безумной улыбке. Мальчишка взмахнул рукой — и Тома охватило пламя.

А рядом с Джозефом Хардрейкером в судорожной ярости раскачивалась взад-вперед голова дракона, силящегося выбраться из-под земли. Из дыма вынырнула белая когтистая лапа. Она ударилась о землю. По всей поверхности Уирринлоу разбежались трещины.


Сара стояла на гребне холма и в нерешительности смотрела на царящий внизу хаос. Ужас побуждал ее бежать — бежать без оглядки, пока к ней не вернется разум. Однако даже сейчас, невзирая на страх и чадное пламя, вырывающееся из трещин и кратеров по всей поверхности ложбины, она по-прежнему отчетливо видела три фигуры.

Своих братьев, которые катались среди камней и пепла и рвали друг друга, точно псы. И Тома, который съежился на краю провала, черный силуэт на фоне пламени. А потом Тома окутало огнем — и в душе у Сары вспыхнула такая ярость, которой она никогда прежде не испытывала. Безумие поглотило ее семью, и все, что было дорого ей когда-то, теперь уничтожено. Довольно! Этому нужно положить конец! И девушка очутилась на полпути к пропасти раньше, чем успела осознать, что делает.


Люди толпились у церкви Святого Уиндема, глядя на дым, валящий с вершины Уиррима. Теперь все молчали — только нечленораздельные стоны пробегали по толпе, когда потемневшее небо озарялось новой вспышкой. Одна миссис Габриэль не обращала внимания на это зрелище. Она деловито распоряжалась своими помощниками.

— Пошли через центральный вход. Там открыто?

— Сейчас посмотрю.

Джо Вернон сбегал и вернулся.

— Да.

— Тогда быстрее! Поднимайте. Осторожнее! Смотрите, чтобы он не треснул. Готов, Лью? Хорошо. Тащите как можно быстрее! Кейт, придержи дверь. А теперь по очереди. Джо, ты первый. Смотри не споткнись!

Когда они вошли в церковь, с горы донесся глухой взрыв. Неф озарился разноцветными пятнами света из окон. Они молча — слышалось только пыхтение и тяжелое дыхание мужчин — пересекли неф и вошли в ризницу. Там уже были отдернуты занавески. Фордрейсский крест лежал на своей тележке обломанным концом в их сторону. Миссис Габриэль внимательно осмотрела сперва его, потом противоположный конец.

— Нельзя ли побыстрей, а? — взмолился Лью Поттер. — У меня сейчас руки оторвутся!

— Вроде все в порядке, — сказала миссис Габриэль, не обращая внимания на Лью. — Разлом чистый, слава богу. И лежит он на середине тележки… Хорошо. Опускайте его сюда — нет, Джо, обойди вокруг, ты же видишь, у тебя верхний конец! Вот так. Осторожненько. Кладите как можно ближе. Пальцы берегите! Отлично. Теперь давай, Джо, придвинь его на место. Помоги ему, Уильям. Молодцы!

— Господи Иисусе! Что это было?! — воскликнул Джо.

Мужчины с вытянувшимися лицами переглянулись и как один ринулись обратно в церковь и наружу. Миссис Габриэль осталась наедине с восстановленным крестом. Старушка неторопливо опустилась на ближайший стул и, крепко сжав губы, начала свое бдение.


Змей еще не успел полностью освободиться, когда каменные узы были восстановлены. Когда он снова ощутил навалившуюся тяжесть, его голову расколола багровая линия, усаженная острыми иглами зубов, и из нее вырвался яростный рев, который отразился от неба и заметался эхом по склонам Уиррима, дошел до самого Стенбриджа и прилетел обратно. Силы дракона, которые он только-только начал набирать заново, ослабели. Но он знал, чем ответить. Чтобы выбраться из земли, он позаимствовал силу своих приспешников, которые находились поблизости. Все они, от таинственного Хардрейкера, парящего в воздухе, до Стивена, который упал без сознания под яростным натиском брата, стремительно теряли свое могущество.

Пламя, клубившееся вокруг тела Тома, потухло — Хардрейкеру стало не до него. В этот момент рядом с ним появилась Сара.

— Том!

Она перевернула его. Он еще дышал, но все волосы у него сгорели, и лицо было обожжено. Пальцы правой руки крепко сжимали копье.


Майкл встал. Голова у него шла кругом. Дракон почти выбрался наружу. Длинная шея переходила в узкое тело, белесое, как мучной червь. Глядя на него, мальчик вдруг ощутил приступ тошноты. Он со всей отчетливостью осознал, что существо это абсолютно чуждое и что только злая воля помогла ему оставаться в живых и терпеливо ждать все эти бессчетные века, проведенные под землей. Сейчас Майкл понял, какими идиотами были они все — и он, и Кливер, и даже Хардрейкер, — когда думали, будто сумеют со своими жалкими силенками выстоять перед змеем, и еще рассчитывали на его благодарность. Мальчик чувствовал, как дракон тянет из него силы, и сердце у него сжалось, когда он понял, насколько все безнадежно.

И тут Майкл, к которому внезапно вернулось его человеческое зрение, увидел свою сестру, упавшую на колени рядом с безжизненным телом… Чьим? Этого Майкл не знал. Она пыталась что-то вынуть у лежащего из руки. А мистер Кливер, лишившийся сил, с выпученными глазами и ртом, разинутым от ужаса перед тем, что выползало из-под земли, тем не менее подбирался к ним сзади. Даже сейчас, когда силы почти не осталось, Майкл ощутил его холодный расчет. А в руке у Кливера был нож.


Губы Тома шевельнулись.

— Копье…

— Я возьму копье. Отпусти его. Отпусти же!

Копье оказалось на удивление легким. Как ни странно, пламя не тронуло дубового древка, а вот железный наконечник был как будто откован заново. Ржавчина сошла с него, и теперь оно сверкало в свете драконьего пламени. Сара взглянула на дракона.

Теперь ему оставалось вытащить только задние лапы. Кончик хвоста яростно хлестал по краю провала. И, глядя на голову, раскачивающуюся из стороны в сторону, Сара поняла, что дракон слеп.

Мимо нее пронесся Майкл, и мистер Кливер, который почти подобрался к ней со спины со своим кремневым ножом, отлетел на край провала. Нож выпал из его руки и исчез в бездне.

Но тут Сару заметил мальчишка с волосами цвета воронова крыла, парящий рядом с драконом. Он отчаянно завопил, и слепая башка мгновенно развернулась в ее сторону и устремилась вниз, невероятно широко разинув пасть. Сотня зубов-стилетов сверкнула в воздухе. Сара вскинула руку, пытаясь защититься, — и железное копье, которое теперь сияло ярче самого пламени, вонзилось в багровую пасть, в самую глотку.

В этот момент случилось сразу много всего.

Сара почувствовала, как копье вырвалось у нее из пальцев и улетело куда-то ввысь. Жаркое дыхание сбило ее с ног, заставив закрыть глаза руками, и она рухнула наземь рядом с Томом.

Дракон попытался яростно взреветь, но не смог. Копье надежно застряло в огненной пасти, и железо плавилось, все стремительнее стекая вниз, пока не забило ему глотку. Тварь заметалась от боли, ее хвост крушил край провала.

Мистер Кливер, лежащий на самом краю, ощутил, как земля под ним осыпается. Он попытался было встать, но целый пласт земли внезапно оторвался, и Кливер полетел в огненную бездну.

Майкл, бывший в нескольких футах дальше, увидел, как земля трескается, и отпрыгнул в сторону. Он приземлился там, куда не доставал хлещущий хвост, и откатился подальше среди камней. И в этот момент ощутил, как все драконьи дары покидают его со всей неотвратимостью и беспощадностью смерти.

Паривший в воздухе мальчишка отчаянно взвыл. Он рухнул вниз, на глазах взрослея, старея, седея и съеживаясь. И перед тем как навсегда исчезнуть в огненном горниле Ямы, он снова превратился в дряхлого мистера Хардрейкера, сломанную марионетку, драконью игрушку.

Ванесса Соукрофт, Джеффри Пилат и Пол Комфри, которые бесцельно блуждали по ложбине, ошеломленные нахлынувшей и вновь оставившей их силой, внезапно ощутили, как то, что лепило и меняло их души за годы рабства, покинуло их навсегда. И только Пол Комфри, чей разум не был еще полностью поглощен драконьими дарами, избежал безумия.


За милю оттуда и несколькими сотнями футов ниже обрушилась ферма Хардрейкер, стена за стеной, камень за камнем, бревнышко за бревнышком. Те, кто побывал там на другой день, не нашли ни единого целого строения.

Голова и лапы дракона еще колотились о землю, но он был уже мертв. Когда все признаки жизни покинули его, он рухнул обратно в провал, и каменные глыбы и пласты земли полетели следом. Завершающая одинокая огненная вспышка, которую было видно на много миль, озарила небо, но расселина сомкнулась над ним еще прежде, чем над Уирримом с шипением потухли последние языки желто-оранжевого пламени.


Очнувшись, Стивен увидел, что долина Уирринлоу переменилась. В центре ее теперь возвышался огромный курган почерневшей земли, почти такой же высокий, как края ложбины. Трава выгорела дотла, земля потрескалась, и на земле лежали тела. Хозяин магазина и библиотекарша застыли, как мертвые, но Пол Комфри шевелился и стонал. Чуть в стороне от кургана, ссутулившись и глядя в никуда, сидел Майкл. Неподалеку от него Сара держала на коленях голову Тома, не давая викарию подняться.

Стивен почти машинально попытался обратиться к Майклу с помощью четвертого дара, но с изумлением понял, что его голос только отдался глупым эхом в его собственной голове. Он попробовал прибегнуть к зрению — но обнаружил, что просто щурится. Там, где когда-то хранились дары, теперь чувствовалась только пустота в голове, и ничего больше — слабый след от того, что исчезло и забыто начисто. Сомнений быть не могло: могущество его покинуло.

Он снова посмотрел на брата. Майкл тоже щурился, хмурился и растерянно тряс головой. Стивен вздохнул. Интересно, о чем он сейчас думает? И что скажет теперь?

Тут он перехватил взгляд Сары. Она гладила Тома по лбу и что-то шептала ему, но в какой-то момент подняла голову, увидела Стивена и улыбнулась. Стивен улыбнулся в ответ. Он с трудом поднялся на ноги и побрел к брату и сестре по обожженной земле. Под ногами хрустела гарь. В небе зажигались первые звезды.

Глава 47

А в церкви Святого Уиндема, в потемневшей ризнице, проснулась миссис Габриэль. Ее разбудил нарастающий шорох, как будто рядом с ней ссыпали наземь целый самосвал гравия. Она немного посидела в полумраке, растерянно моргая, потом встала, подошла к стене и нащупала выключатель.

Яркий золотистый свет озарил большую груду каменно-серого песка, который завалил тележку, растекся во все стороны и почти полностью покрыл пол ризницы.

Загрузка...