13 Сектор. Следствие против знатоков

Следствие против знатоков.

Большое спасибо моим друзьям и знакомым, имена, фамилии и черты которых я позаимствовал для создания образов положительных героев. Все остальные персонажи — полностью вымышлены, совпадения случайны.

Глава первая

Сейчас, ранней осенью 2010-го, во всей Москве я был единственным счастливым человеком. Температура воздуха составляла около плюс тридцати градусов. Если температура падает ниже плюс двадцати восьми, я начинаю мерзнуть. Редкий недуг под названием «холодовая аллергия», для России, по-моему, столь же уместная, как аллергия на дураков и дороги.

В утреннем воздухе пахло паленым. К счастью, непроницаемый и беспощадный смог недавно ушедшего лета, который наверняка войдет в историю под каким-нибудь жутким названием, почти рассеялся, но его легкий горьковатый запах еще сохранялся в атмосфере и смешивался с ароматом чая «Лапсанг сушонг». Некоторые мои знакомые сравнивали его с запахом лыжной мази или упавших в костер носков. Мне же этот не самый известный, но любимый многими ценителями чайный сорт напоминал о креозоте, пропитывавшем полы электричек, в каких я когда-то ездил на дачу родителей.

В моем кабинете две стеклянные стены. Одна выходит на оживленную площадь в районе Садового кольца, вторая — в головной офис нашей страховой компании. Мой массивный рабочий стол располагается так, что позволяет мне, в зависимости от настроения, наблюдать сценки из московской жизни (поворот головы налево, в сторону сердца) или следить за сотрудниками (направо, сторона властной десницы). На столе — служебный календарь (его разработали мои приятели из дирекции маркетинга), папки, горы бумаг, элитная канцелярия под заказ — и рамки с фотографиями сына и его матери — в качестве своеобразного напоминания о том, что за любым рабочим агрегатом, будь то станок или, в моем случае, стол, размером с небольшой театр военных действий находится всего только человек. При взгляде на эти фотографии остается только констатировать: «Какой же ты все-таки дурак!»

За спинкой внушительного, из ложного крокодила, кресла — уютный закуток. Там плакат в стиле пин-ап, авторства Джила Элвгрена[1]: девушка в откровенном розовом платье, сидя на стуле и зажав рукоятку пилы между соблазнительными ножками в чулках с широкими черными резинками на длинных, туго натянутых пажах, водит по ней смычком и кокетливо поглядывает на сидящего возле стула черного скотчтерьера, чья голова с приоткрытой пастью закинута немного вверх — наверное, подвывает в тон или просто тащится от близости столь интересных бедер. Под плакатом — еще один столик, кофемашина для коллег-топов, заглядывающих посплетничать, чайник, телефон в виде американского диспетчерского пульта-аэродрома тридцатых, музыкальный центр, похожий на граммофон «Голос его хозяина» — из тех, которые напоминают о временах бутлегерского джаза, и обогреватель General Electric тридцать четвертого года. Я купил его в магазинчике, торговавшем то ли антиквариатом, то ли просто старьем в маленьком немецком городке, куда я случайно свернул с трассы, запутавшись в поворотах, ведущих к какому-то среднерейнскому замку. Очень уж этот прибор напоминал батареи отопления из фильма «Однажды в Америке», снабжавшие героев контрабандным пойлом из Канады. Как он там оказался — неизвестно, однако после замены вилки и шнура работал вполне исправно. Так я и убил двух зайцев одним выстрелом: узнал дорогу и нашел тот предмет, с которого начала складываться дизайнерская концепция оформления моего кабинета. Впрочем, в порядке восстановления мирового равновесия, удачи в тот день кончились. Когда я подъехал к будочке у ворот замка, выяснилось, что музей работает еще полтора часа, но касса, согласно правилам, закрылась шесть минут назад, и продать билет — абсолютно невозможно. Как же «майн герр» может этого не понимать, ведь орднунг же.

Руководитель департамента по чрезвычайным ситуациям и эксплуатации сильно ругался и заставил меня подписать документ о том, что всю ответственность за нарушение техники пожарной безопасности я беру на себя. Это веселило. Как минимум потому, что, в отличие от многих коллег, я не курю. Кстати, один из них недавно пострадал, предприняв после окончания рабочего дня неудачную попытку расслабиться, всё было как в дурацком ситкоме: зашел в кабинет вице-президента, вытащил заначенную «манилу», отрубил гильотиной кончик и раскурил, после чего, по закону жанра, бешено завыла сирена, потом раздался громкий хлопок — и весь костюм от Paul Smith оказался залитым противопожарной пеной. Подключение телефона, отсутствующего в корпоративном стандарте, обошлось гораздо дешевле — в два литра пива, распитых в чешской господе с директором по IT.

Обогреватель и телефон стоят, а мое увлечение тридцатыми годами испарилось. Хотя прошлым веком я увлекался достаточно долго, особенно тридцатыми годами Америки, когда клиентское обслуживание процветало — люди нуждались в утешении. Привычная мировоззренческая система рухнула во времена российских девяностых, похоронив под собой бытовавшие ранее представления о справедливости, что закрепилось в языке, то есть коллективном опыте, в виде крылатой фразы: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» Теперь она снова становится актуальной.

Да, я всё чаще стал задавать самому себе этот, пожалуй, самый главный вопрос. Почему? Вроде бы и пора — мне тридцать восемь лет, из начальника отдела я дорос до директора департамента, а затем и трех.

Представлюсь наконец. Александр Михайлович Лекарев — директор по клиентскому обслуживанию и продажам большой страховой компании. Если вы позвонили, чтобы узнать, куда делись деньги, когда починят машину, или сообщить нам в весьма энергичных выражениях, что мы далеки от совершенства, спросить, как мы собираемся меняться, собираемся ли меняться вообще или заявить, что клиент всегда прав[2],— это ко мне, отвечу. Если хотите что-то купить не у сомнительных агентов, а у девочки или мальчика в отглаженных белых рубашечках и при галстуках (пусть даже из дешевого материала, всё равно), — наши офисы именно для вас. Они рассеяны по всей стране — представительские и поменьше, арендованные у материнского банка. Еще есть контакт-центр на сто восемьдесят человек и группа выездных продаж. И за все это отвечаю я.

Полисы, которые вы покупаете в офисе крупной страховой группы, во много раз надежнее агентских. Нет оснований опасаться, что вам подсунут бумагу от какой-нибудь карликовой фирмы, которая, как потом окажется по документам, принадлежит попугаю внештатной уборщицы офиса на другом конце страны, да еще и пропавшему без вести.

Как я уже говорил, из моего кабинета открывается вид на зал обслуживания. Счёт неравный — сейчас там пятнадцать посетителей на одиннадцать сотрудников. Очередь из четырех человек означает, что больше двадцати минут никто ждать не будет. А некоторые были бы рады. Мы поставили передвижной монстр-кондиционер и не убрали его до сих пор, хотя температура упала до комфортных двадцати четырех градусов.

Столик цвета «нежное дерево» в углу, под раскидистым растением в кадке, чьи листья с экзотическими контурами кажутся немного хищными. Наша Александра Ивановна, женщина ровно с такими видом и характером, какими должны обладать буфетчицы в глазах тех, кто судит о них по советским фильмам. Можно было бы сказать, что это запланированный маркетинговый ход и результат длительных поисков через кастинговые агентства, но Александра Ивановна появилась у нас как будто сама по себе и не первый год наливает чай и кофе всем без исключения посетителям. А детям и тем, кто простоял в очереди больше пятнадцати минут, она дает бесплатное мороженое.

Перевожу взгляд на симпатичных молодых менеджеров. Их наличие упрощает контроль над очередью. Клиенты, которые предпочитают внешность, проходят в глубь офиса. Хотя пожилые дамы у входа, поверьте, обслужат гораздо лучше.

Потоком возле двери управляет юная Светочка. Поклонники Стругацких из корпоративного сектора зовут ее ведьмочкой Стеллочкой. Светочка направляет к специалистам, которые страхуют квартиры, машины, дома, и делает это виртуозно.

Она окончила музыкальное училище, и второй год не очень успешно поступает в консерваторию. Если она забросит это занятие, мы сразу же предоставим ей рабочее место за самым популярным столиком — человек Светочка настолько ответственный, что позавидует любая компания. К тому же она замечательно поет на корпоративах. Как-нибудь я расскажу о Светочке побольше.

Я потянулся и с немалым удовольствием осмотрел себя — зеленые джинсы от Etro, того же цвета с белым — сорочка от Henri Lloyd, на кресле — ветровка от Paul Smith. В среду приходить в таком виде нельзя, но у меня имеется веская причина: я в отпуске и через пару часов улетаю на семинар, который организован компанией, поставляющей нам гарнитуры для контакт-центра. Дания — лидер по производству промтоваров с нестандартным дизайном.

Приглашающая сторона оплачивает перелет и проживание. Это не взятка, если учесть, что я не в командировке. Цена предложения конкурентов известна. Я имею репутацию на рынке — не беру. Но Копенгаген — другое дело. Момент сделки с совестью. Один из немногих европейских городов, где ни разу не был. Действительно, что такое Копенгаген? Декорация к детской сказке?

Взгляну на монитор. Несмотря на отпуск, некоторые показатели обязательно надо проверить. Восемьдесят процентов ответов на звонки за первые двадцать секунд — хорошо. Будем стремиться к девяноста — за десять. В сумме данные числа дают сто. В этом нет никакого смысла, но руководители такое любят. Очевидно, такие совпадения им о чем-то напоминают. Шаманить так шаманить! Количество повторных звонков сократилось с четырнадцати до одиннадцати процентов — серьезный рост. Если оператор не может решить проблему за один звонок — грош цена сервису. Продажи в сентябре превышают прошлогодние, но квартальный план пока не вырисовывается. Хотя шансы есть. Быть бы нам без премий, если бы не пожары. Они заставили хозяев дощатых советских домиков вспомнить о том, что страховой полис — не только обуза, но и какая-никакая защита.

В Нижегородской области сгорело садоводческое товарищество, и мы полностью рассчитались за одну из улиц, которая будет отстроена заново. Я всегда радуюсь, когда вспоминаю, где работаю. Несмотря на все косяки, наш бизнес реально помогает людям. Впрочем, клиенты все равно ругаются. Например, когда мы не платим за разбитую машину по калькуляции авторизованного автоцентра. На полученную от нашей компании сумму можно выкрасить ровно семьдесят два с половиной процента поцарапанных деталей. И я считаю, лучше иметь что-то, чем ничего. В кризис, когда каждая копейка на счету, запланировать форс-мажоры невозможно. А так — хоть как-то пиковые расходы сгладятся…

А сейчас хочется отдыхать. Джинсы от Etro — вещь. Долго не мог себе их позволить, потому что тысяча или полторы долларов — сумма за джинсы запредельная, даже для меня, человека с хорошей московской зарплатой. Слава богу, есть стоки, где можно купить настоящие джинсы за двести долларов. Мой шеф, теперь уже бывший, был бы рад полюбоваться на зеленую пуговицу-четырехугольник. Именно от него я перенял привычку носить галстуки, которые не стыдно перевернуть, и узнал название самой дорогой фирмы. С точки зрения шефа, по крайней мере.

Однажды я хотел выгнать нерадивую сотрудницу. И сверху сразу же прилетел вопрос: «Как ты смог даже заикнуться о ее увольнении? Она же носит Etro». Все-таки интересный у человека был подход к вопросам найма и увольнения. Карго-культовый.

Итак, статистику и электронную почту просмотрел. Что еще? План посещения Копенгагена. Каналы, королевский дворец, Ратуша, башня с драконами. Вечером зайти в Христианию, понюхать воздух, послушать самодеятельных бардов, поглазеть на хиппи, но самому травку не курить — вредно. И, конечно, замки, пригороды, детектив Хмелевской «Все красное». Можно скачать в электронную книжку и перечитать в самолете. Кстати, еще и материалы к семинару раздобыть надо, все равно туда затащат — никуда не денешься.

И не забыть о подарке для папы. Я должен купить ему медаль или брелок с изображением Иоганна Фридриха Струэнзе[3], который начинал врачом при психически больном короле, потом пара-тройка комплиментов королеве — и уже регент, глава совета и признанный всеми фаворит. Всего за два года собрал парламент, отменил цензуру, ввел всеобщее обучение, начал выпускать газету и… лишился головы — завистники позаботились. Редкий случай, когда вся местная аристократия прекратила грызться между собой и сумела сойтись в едином решении. Да еще и к английскому послу прислушалась. Сверхдержава, черти бы ее побрали! Гегемон того мира. Великий человек. И галантный. Папа оценит… Жил бы я в восемнадцатом веке, пошел бы во врачи короля — пусть меня научат. И плевать на аристократию, на английского посла — плевать на все, кроме Просвещения и Королевы. Нет, правильнее сказать: кроме Королевы и Просвещения. Дамам — первое место…

Дания — дизайнерская Мекка, а Копенгаген — то место в Европе, где самое высокое количество дизайнеров на квадратный метр. Стоит купить себе сувенир — какую-нибудь интересную сову. Было время — я участвовал в телевизионной передаче «Что? Где? Когда?». И сейчас играю, но в другой версии — спортивной. Любой человек, который не в теме, попросит объяснить разницу. В телевизионном «Что? Где? Когда?» шесть знатоков отвечают на двенадцать вопросов, а в спортивном — сто команд по шесть игроков — на шестьдесят. Кто по итогам получил в таблицу больше плюсиков, тот и молодец, может идти за медалью или кубком, это уж на что организаторы расщедрятся.

Коллекция таких наград находится на стене моего кабинета. Обычно там вешают дипломы MBA. Я пробовал получить его. Недолго. Ввязался в спор с преподавателем, жестко поругался с ним и вышел. Очень непросто снова садиться за парту, когда тебе тридцать пять лет. Впрочем, к настоящему моменту я и кандидат наук, и бывший доцент, и дипломы у меня научные, написанные в молодых годах, совсем неплохие остались. Ну и гонор, надо признаться, соответствующий.

Что можно покрутить из «что-где-когдашнего» про Копенгаген? Вообще-то вопросы у нас публикуются и заносятся в базу. Из тридцати девяти — тридцать шесть обыгрывают известную шутку о том, что это не Копенгаген, а два — про озеро Копенгаген в произведениях Булычева. Вот, нашел подходящий вопрос: «На копенгагенской Ратуше в начале тридцатых годов из часов выезжали две фигурки. Одна из них — человека с зонтом — обозначала плохую погоду. А какая фигурка появлялась в случае предсказанной хорошей погоды?» Подумаем… Выезжало что-то открытое. Неужели велосипедист? Действительно, неоднозначный персонаж в городе — только успевай уворачиваться. После стажировки в Амстердаме я зарубил себе это на носу.

Ладно, в Копенгагене возьму велосипед и проедусь, хотя лучше бы катер — Северная Венеция все-таки, как и Брюгге, Амстердам, Петербург. И мне они нравятся больше той, которая на юге. Летом в них особенно хорошо, пусть и в самом его конце. Я люблю лето, люблю тепло, потому что холод вызывает у меня хандру. Так и записываем: «Напрокат: велосипед — одна штука, велосипед водный — тоже одна».

Рюкзак собран, пора в аэропорт. Совсем забыл! Надо же застраховать свою машину, почти совсем новую. Годик всего. Как говорят наши маркетологи, она потеряла в цене процентов сорок. Я полагаю — тридцать.

Когда приезжаешь в авторизованный автосервис на новой машине, тебе улыбаются специально подобранные красивые девушки, предлагают плановое обслуживание, дополнительное, бесплатную мойку и горячий чай с сахаром в пакетиках с фирменным логотипом. При возврате машины вручают коробку недорогих конфет. И ты даже не замечаешь, что с тебя содрали раза в полтора больше, чем это стоит в нормальном месте. Да и бог с ними.

Тебя радует терпкий и свежий запах кожи, новые кармашки в самых неожиданных местах, предназначенные для нужных в дороге мелочей, изгибы дороги — проходишь их, не снижая скорости, ямы не объезжаешь, пока подвеска еще не устала. Сидя за рулем новой машины, испытываешь триумфальное чувство молодости и оптимизма. Кайф от новой машины заканчивается довольно скоро, но забыть его невозможно. И, в отличие от всего «первого», — секса, опьянения, поездки в другую страну и так далее — его можно повторить.

Машина у меня не самой популярной марки — джип. Не городской паркетник, который легко залезает на любой бордюр, и не «Паджеро» — символ бандитов предыдущего десятилетия, а самый настоящий американский джип. Честно говоря, он был выбран мной не из соображений престижности. Ведь в России американские машины не очень-то котируются. Да и собирают японцы гораздо лучше. И цена ни при чем, корейские дешевле. Мой предыдущий автомобиль был корейцем, он и сейчас у меня, верно ждет предателя-хозяина в углу гаража.

С детства мне врезалась в память военная фотография деда: он молодым майором стоит у открытого Willys MB — или, по-нашему, «Виллиса». Тринадцать тысяч произведенных в сороковые «Виллисов» толком не подходили ни для разведки, ни в качестве машин сопровождения. А вот командиры дивизий, полков и батальонов пересели на них очень скоро. Так «Виллис» стал частью образа офицера-победителя.

Джипы всегда вызывали у меня теплые чувства. А газик, на котором дедушка передвигался в пятидесятые годы, называли в просторечии ХБВ — сокращение от «хочу быть «виллисом»». Да, сначала их просто копировали с «виллисов», после чего быстро поняли, что на наших дорогах они переворачиваются. Стали разбираться, почему — выяснилось, что «Виллисы» специально делали узкими, чтобы они влезали в американские транспортные самолеты. Колесную базу расширили — и пошла, пошла машина через горы, через расстоянья.

После крупного бонуса, первого в моей жизни, за чудесное спасение контакт-центра и самой компании от санкций, которые уже были выписаны нам Росстрахнадзором, я потратился на новый автомобиль. Впрочем, и старый корейский оставлен не был. Я ездил на нем в непогоду, как лошадь в галошах поплоше. В ясные дни и те из вечеров, которые обещали быть романтическими, я садился в джип.

Я посмотрел на своего красавца из окна и позвонил Наталье Николаевне — начальнице нашего отдела по работе с ВИП-клиентами и моей подчиненной, хотя весьма условно. Страхуя недвижимость и автомобили, она всегда могла позволить себе выйти на боссов нужного уровня.

Наталью Николаевну все называли Пушкиной. Она, конечно, не Пушкина и не Гончарова, но, как ни странно, Ланская. Может, и генерал у нее когда-то был. Сейчас ее дети подросли, а Наталья Николаевна продолжает нести службу. Мы сменяемся — директоров было несколько за пять лет, — а она вечна.

Кабинет Ланской находится в глубине здания и не имеет стеклянных стен. В нем не приходится чувствовать себя обитателем аквариума. А после обеда даже можно вздремнуть. Да и важные беседы хорошо проводить без посторонних глаз и ушей. Впрочем, сейчас всё-таки удобней вызвать ее к себе.

Быстро она, однако, и двух минут не прошло. Вошла, как всегда, взволнованная и услужливая чуть больше, чем того требует хороший вкус.

— Александр Михайлович, дорогой, как же я рада вас видеть!

— Вы видите меня каждый день на планерке.

— Но я ведь знаю, зачем вы меня вызвали. Мне вдвойне приятно. И вам помочь…

— …И план выполнить. Мне, надеюсь, страховка обойдется дешевле, нет? Вы же знаете, вожу аккуратно, — улыбнулся я. — Мои знакомые считают мою манеру езды издевательством над возможностями мотора.

— Но вы же у нас в прошлом году не страховали.

— В прошлом году я страховал в салоне покупки. Но я не хочу отдавать деньги чужой компании. И, кстати, это будет дешевле, чем в салоне, не так ли?

— У нас надежная компания, и, следовательно, высокие тарифы. Да вы же знаете, вы их сами подписываете.

— Ну, значит, мне придется смириться и стать спонсором нашей компании. Надеюсь, премия, которую мы с вами получим за выполнение плана, окупит мои дополнительные расходы. — Я улыбнулся.

Этот бессмысленный корпоративный треп длился еще минуты три. Я знал, что Наталья Николаевна предоставит мне дополнительную скидку в четырнадцать процентов, которая полагается по должности, но восемнадцати президентских не будет.

— Наталья Николаевна, мы можем делать реверансы и комплименты друг другу сколько угодно, но давайте наконец приступим к делу.

— Давайте, Александр Михайлович, я-то начала думать, что это вступление такое, а на самом деле вы на ковер меня вызываете.

— За что?

— По поводу Bentley нашего дорогого Фридриха Карловича.

Недавно Фридрих Карлович — несмотря на имя, абсолютно русский человек, сын и внук высокопоставленных коммунистов и хозяин банка, которому принадлежала наша компания, — в четвертый раз за год наехал своим «Бентли» на статую высокохудожественной ценности.

— Нам снова придется платить, — вздохнула Наталья Николаевна, — и гораздо больше, чем сумма тех взносов, которые мы были вынуждены установить.

— Но вы-то в чем виноваты?

— Спасибо, мой дорогой. А вот ваш предшественник всегда на меня орал. Ему же не объяснишь, что я ни причем…

— Если я на вас наору, разбитая статуя Бахуса не склеится. И бампер у Bentley тоже. Не от вас это зависит. Итак, страхуемся. Пойдемте машину осмотрим.

— Александр Михайлович, расслабьтесь, ее мои девочки сфотографируют. Давайте просто, договор и документы.

Я протянул бумажник. Наталья Николаевна достала ноутбук, положила его на край моего стола и начала заполнять электронную страховую форму полиса.

— Так, джип, две тысячи девятый год, объем — три литра, дополнительное оборудование. Ого, какой список! Полторы страницы.

— Не мог устоять, ну вы понимаете: страшно ведусь на маркетинговые разводки. В моей машине разве что ракетной установки нет, но никаких гарантий, что однажды она там не появится…

— Машина у вас, замечательный вы наш Александр Михайлович, О 192 МК, 177-й регион.

— Постойте, у меня совсем другой номер: М 357 КП, 77-й регион.

— Вы, конечно, извините, но ваш автомобиль в базе уже есть, только номер другой. А так — вот данные, вот дополнительное оборудование — в точности как у вас. Вы и в графе «Плательщик» значитесь.

— Да быть этого не может, это другая машина, не на меня зарегистрированная! Видимо, это очередной косяк наших программеров. Вы покрутите настройки в интерфейсе.

Недавно айтишники внедрили новую систему, в которой есть все. Работа маркетологов стала намного проще. Айтишников и службы техподдержки — намного интереснее. А вот продавцы стали больше ругаться. Внедрение CRM-системы — вещь долгая и кровавая. Мы даже название ее не употребляем. Нет, официальное название у нее тоже есть, но, во-первых, все эти системы одинаковы, а, во-вторых, — сам иногда забываю, какие там циферки после буковок.

— Странная история. Выходит, приобретатель — действительно не вы. А некто Сидоров Василий Васильевич.

— Ну, слава богу. Давайте оформление продолжать.

— Не могу. По правилам безопасности не могу. Вы значитесь тем, кто заключил договор страхования. Вот и квитанция об оплате. Что я, ваших паспортных данных не знаю?

— Наталья Николаевна, и кто у нас оформлял машину? Какой-то агент?

— Да нет, в нашей же дирекции сделка была. Тут указана Даша Морозова, продавец офиса для ВИП-клиентов.

— Не может быть! Позвоним?

— Давайте, Александр Михайлович. Я знаю, что вы неравнодушны к Даше.

Если бы я не утратил способность краснеть в предыдущем геологическом периоде своей корпоративной жизни, то наверняка покрылся бы багровым румянцем.

Права Наталья Николаевна. Было. Еще как было. Надо лучше маскироваться.

Ланская звонила напрямую:

— Даша, здравствуй! Мне надо кое-что у тебя уточнить.

— Не сейчас, — раздалось из бежевого телефона, поставленного на громкую связь.

— Даша, вообще-то я твоя начальница, помнишь?

— У меня клиент.

— Это прекрасно, что у тебя клиент, а то их у вас там мало. ВИП-клиент, надеюсь? Нет? Что страхует? «Девятку»? Охранник? Попроси подождать.

— Наталья Николаевна, нам важен любой клиент.

— Даша, как ты со мной разговариваешь?! — Она повернулась ко мне. — Дорогой мой начальник, поговорите с ней сами. Мне кажется, это вы ее распустили.

— Даша, добрый день! — сказал я.

— Александр Михайлович, я страхую клиента.

— Мне нужно, чтобы вы ответили на один технический вопрос. Скажите, когда вы страховали автомобиль, который занесен в базу под моим именем?

— Позвоните, пожалуйста, позже, я занята.

Она повесила трубку.

Честно говоря, наш с Дашей роман продолжался всего несколько дней, и расстались мы не очень хорошо, поэтому я мог понять подобное хамство. Понять как мужчина, но не как директор.

— Да, — сказала Наталья Николаевна, — не умеете вы с подчиненными разговаривать. Нельзя же так миндальничать.

— С сотрудниками всегда нужно разговаривать вежливо, тем более с нижестоящими, у них и так зарплата маленькая.

— Александр Михайлович, вы отлично знаете, что Даша половину зарплаты получает за внешность. Вы сами установили такой порядок.

— Не я, отнюдь, а компания. Это же представительский офис.

— Да гнать ее надо. Работает плохо, план не выполняет и вдобавок хамит, сами только что слышали.

— План она не выполняет потому, что открывать офис в Barvikha Luxury Village было бессмысленно.

Тут Наталья Николаевна покраснела.

— Вы же знаете, Александр Михайлович, это было распоряжение высшего руководства, не генерального директора, а собственника. Вы сами велели плюнуть и выполнять.

— Получите у Даши официальное объяснение. А потом, как вернусь, придется говорить с айтишниками. Наверное, это какой-то сбой в системе.

Наталья Николаевна кивнула и вышла.

Понятно, уезжаю с незастрахованной машиной. Надеюсь, что аргусы из службы безопасности не дадут украсть ее прямо из внутреннего дворика. Я посмотрел на часы — есть еще минут пятнадцать. Набросал короткую записку директору по Ай-ти. В постскриптуме: «Что за бардак, Леша?! Разберись, плиз. Хорошо, что я пострадал. А если что-то подобное с клиентами случится?..»

Я бодро перекинул через плечо рюкзак, помахал рукой сотрудникам офиса и направился к ближайшему метро. Меня ждал Копенгаген.

Все началось там. Рыбный ресторанчик в Роскилле — бывшей резиденции датских королей — белые деревянные балки, разноцветные стеклянные шары в конопляной оплетке — поплавки от рыбацких сетей, из огромного панорамного окна слева — вид на знаменитый замок Кронборг и пролив Эресунн, разделяющий Данию и Швецию. Кронборг пахнет морем и особым северным камнем, который ни разу за всю свою многолетнюю историю не нагревался солнцем так, чтобы на нем можно было пожарить яичницу. В отличие от других замков, в которых датчане селили Гамлета, Полония, Клавдия, Офелию, тень и череп, этот имеет хоть какие-то основания, чтобы считаться шекспировским: Эльсинор был от него километрах в четырех.

Наблюдая за пестрыми ветровками китайских туристов у входа в Кронборг, я попросил бледного официанта принести мне только чай и пароль к Wi-Fi. Обитатели моря меня не интересовали. Аллергия на рыбу, увы.

«Ничего, — подумал я тогда, — поработаю, пока коллеги едят».

Не то чтоб очень надо — у меня прекрасные директора департаментов, и за четыре дня моего отсутствия телега не остановится, но лишний раз показать, что я контролирую ситуацию, даже находясь за границей, — дело полезное. Пусть руководство порадуется. Лучше принять решение в четверг на датском берегу Эресунна, чем в понедельник с утра перед планеркой.

Вход в сеть, внутренний пароль. На экране возникла надпись: «Ваш аккаунт заблокирован. Обратитесь в службу поддержки». Я сразу понял, что начались неприятности.