13 уровень

Глава 16.1 Сторонние наблюдатели. Бонус-отступление

Орбита планеты Алаанхары — место проведения испытаний Первого уровня.

Нахождение по структуре согласованных галактических карт: окраина космической империи галаватронов. Закрытая зона Савгарис-24–27–3559814.

Около семи с половиной часов до ключевых событий по земному хронометражу.

Секретная наблюдательная станция. Постоянный экипаж — одно разумное осознающее существо вида галаватронов. Текущий статус — Активно. Текущее состояние — внеплановое прибытие сертифицированного имперского аналитика.

Описание событий и диалоги адаптированы для человеческого восприятия младшим архивариусом Наблюдателей Алдааланом То’ра.

Ощущения были привычными, но нежеланными. Разогревшись до необходимой температуры, мозговые ткани начали вырабатывать биологическое электричество. Стоило ему появиться, как сознание пробудилось, заворочалось и начало лениво «облизывать» само себя.

Галаватрон Патарон Четырнадцатый — сертифицированный имперский аналитик, не любил момент выхода из анабиоза. Точнее даже, он его откровенно боялся. Когда-то очень давно, когда места обитания их вида ещё не были снабжены системой температурного контроля, во время смены сезонов многие из них погибали. Вот и сейчас, начни вдруг температура внепланово опускаться, его тело не вернётся в анабиоз, а банально замёрзнет. Так уж работала их физиология: циклы разогрева и охлаждения не должны прерываться на середине.

Конечно же, ничего такого ему сейчас не грозило. Напичканный электроникой скафандр имел с десяток дублирующих друг друга систем жизнеобеспечения. Сейчас одна из них очень медленно разогревала эмулирующий воду гель, в котором плавало его тело. Одновременно с разогревом происходило насыщение среды необходимыми для кожного дыхания газами и питательными веществами.

Дабы отвлечься от видовых страхов и естественных жалоб пробуждающегося тела, Патарон принялся доставать из памяти формулы каргатронного сжатия эфира при скоростях выше световых. Архивное нервное хранилище работало нормально, услужливо предоставляя данные. Оно и понятно, расположенное на периферии его шарообразного тела, оно и в естественной среде редко нагревалось выше двенадцати градусов. А вот требующие тепла оперативные отделы памяти работали плохо. Формулы легко строились в цепочки, но, стоило подставить отличные от базовых значения, как мышление словно заедало, не желая выдавать верный результат.

Решив не мучить себя и формулы, Патарон Четырнадцатый обратился к более приятному занятию, а именно, начал жалеть себя.

«Ну подумаешь, нашли очередную вымершую цивилизацию. Тоже мне причина, чтобы отрывать хороших существ от отдыха. Все там будем и никто не избежит. Ну а как ещё? Вон, вселенная словно мёртвыми раковинами забита остатками канувших в лету цивилизаций. Ну зачем, спрашивается, отправлять меня, заслуженного имперского аналитика на зачуханные окраины⁈ А ещё эта непонятная секретность. Если выяснится, что там какая-то ерунда, я им, бюрократам, устрою 'мутную воду»!

Как и всегда, жалеть себя оказалось настолько увлекательно, что Патарон опомнился лишь в момент, когда закрывающая глазную группу кожная мембрана самопроизвольно раздвинулась. Данное её поведение указывало на благоприятную внешнюю среду. Точнее, никакой среды толком и не было, так, замкнутая циркуляция. Но одно точно, его тело полностью пришло в себя.

Мысленно собравшись, имперский аналитик подвигал щупальцами, коих у него имелось целых двенадцать штук. Конечности слушались нормально. Погрузив их в сенсорные выемки, он получил управление скафандром, поспешив наконец покинуть стыковочный шлюз.

Хотя, куда он спешит? Экипаж следящей станции — один единственный старый словно глубинные отложения галаватрон. Наверняка тот ещё чудик, каких стараются удалять от социума на подальше и на подольше.

Покинув стыковочный шлюз, Патарон направил скафандр по прозрачной трубе коридора. За толстым стеклом виднелась техническая начинка станции. Прозрачность — это удобно. С одной стороны, напоминает родные трубчатые тоннели, а с другой, позволяет визуально контролировать состояние оборудования. Хотя он во всех этих проводах, блоках и механизмах понимает до обидного мало. Но ему можно, ведь он не какой-то там профильный технарь.

Коридор заканчивался шлюзом смены среды, в который недовольный назначением Патарон без раздумий завёл скафандр. Стоило ему в шлюз зайти, как сразу же схлопнулась запирающая мембрана. Из отверстий на полу начала обильно поступать мутноватая жидкость. В момент, когда она достигла потолка, двери шлюза открылись, пропустив Патарона в заполненное жидкостью резервуар-помещение. Попав в него, он закрепил скафандр на фиксатор и отдал команду на открытие защитной оболочки. Сфера скафандра разомкнулась, выпустив аналитика в естественную среду. Небольшую, изолированную, но такую приятную!

Почти сразу установилось соединение с информационной сетью станции. А ещё спустя пару секунд он почувствовал присутствие другого галаватрона. Тот плавал в противоположной части резервуара, спокойно и по-хозяйски шевеля щупальцами. Стало понятно, что старожил и начальник станции в одном лице ожидает пока новичок освоится и соизволит задать вопросы.

Патарон этим и занялся, а именно, принялся осваиваться. Последствия анабиоза сошли на нет, нервные узлы работали хорошо и ладно. Сознание стало ясным, память услужливой, ткани тела стабильно вырабатывали необходимое для коммуникации электричество. Сгенерировав кожей ключевой сигнал, он подключился к внешним датчикам станции, желая оглядеть окружающий космос.

Подключился и обалдел.

Оптическое зрение галаватронов обладало приличной остротой. Более того, развитая мозговая сеть позволяла без помощи технических средств корректировать искажения, легко переключаясь между подводным и надводным режимом восприятия. Однако, основную массу информации об окружающем мире им поставляла кожа, способная излучать широкий спектр электрических и волновых сигналов. И не только излучать, но и принимать их обратно, моделируя окружение и получая примерное представление о его физических свойствах.

Схожим образом они проектировали свои космические станции и корабли. Напичканные датчиками и камерами, они позволяли воспринимать окружающий космос словно пространство родного озера. Вот и сейчас Патарон как бы стал самой станцией, обозревая с её помощью окружающее пространство. Паря посреди холодного и неприветливого космоса, он узрел свою цель! Узрел и обомлел, ибо истинный вид планеты Алаанхара разительно противоречил описанию из звёздных атласов.

Не было обещанных пылевых шапок у полюсов. Отсутствовали злые вулканы, непрерывно извергающие лаву и наполняющие разряженную атмосферу тоннами пепла. Не наблюдалось никогда не стихающих бурь — сухих и горячих. Не было их и всё тут!

Огромный голубой шар оказался прекрасен. Он смотрел на Патарона зеленовато-жёлтым глазом единственного материка, окружённого россыпью зеленоватых точек — окружающих материк больших островов.

Затрепетав щупальцами от восторга, аналитик торопливо запросил имеющиеся по планете данные. Всё выглядело без пяти минут идеально. Пару сотен лет и планету можно привести в божеский вид. Да какой пару сотен! Тот же кислород в атмосфере вполне удастся сократить вдвое лет за тридцать. Ну а после не возникнет проблем с терраформирующей флорой, что приведёт в порядок химический и биологический состав океана.

«Стоп, но ведь Алаанхара была открыта семьсот двадцать четыре сезонных цикла назад? Так почему, спрашивается, на орбите висит одна единственная наблюдательная станция!» — задал он себе резонный и остужающий восторг вопрос.

— Планета нам недоступна, — почувствовав, что Патарон созрел, телепатически произнёс начальник станции.

Точнее, не совсем телепатически. Галаватроны общались распространяя в водной среде электрический сигнал.

— Что значит, недоступна?

В вопросе Патарона содержался коктейль из недоверия, возмущения и удивления.

— Все технические средства, которые мы пытались спустить на планету, исчезали в момент прохождения термосферы. Если точнее, они были перемещены.

— Куда перемещены? — растерялся аналитик.

— Куда-то… — размыто ответил старый галаватрон.

— А биологические средства? — поинтересовался Патарон.

— Пробовали. Один раз. После чего с нами связались и попросили подобного не повторять…

— Кто связался? Асторосы? Ящеры?

В окружающей среде какое-то время царил молчаливый покой. По слабым колебаниям токов аналитик чувствовал, собеседник подбирает слова.

— Давай поговорим о сознании. А может о разуме. Я не вполне уверен какой из этих терминов отражает предмет лучше. Так вот, если предельно упростить, сознание можно разделить на животное, базовое и сверхбазовое. При этом, что довольно удивительно, у большинства разумных видов базовое сознание имеет примерно один и тот же уровень и вид. Я не имею в виду интеллектуальные возможности вроде способности проводить точные выселения. Мы говорим сейчас о базисе Хлонтора, а именно, о способности существа чётко ответить на три вопроса — «Кто-я?», «В чём моя цель?», «В чём цель моей цели?»

— Стоп, стоп! — запротестовал Патарон. — Что за такое сверхбазовое сознание? Ты имеешь в виду искусственный интеллект?

— Выслушай меня для начала, — с недовольством попросил старый галаватрон. — Я не имею в виду искусственный интеллект. Я имею в виду существ чьё осознание тождественно с их реальностью. Ну, как бы тебе объяснить. Всё вокруг нас энергия. И мы это не только поняли, но и научились использовать. Правда при помощи очень сложных технических устройств. В отличие от нас, для существ обладающих сверхразумом окружающая их среда в первую очередь информация, во вторую энергия и лишь после материя. Информация формализует энергию. Но для них это не постулат, а естественная возможность. Они способны взаимодействовать с окружающим миром словно с компьютерной модуляцией, творя или меняя реальность по своему усмотрению.

— Что за бред! — возмутился аналитик. — Ну то есть не бред, конечно, — осёкся он, вспомнив сколь многое так и не удалось уложить в базисную научную парадигму. — То есть, ты хочешь сообщить мне, что в пределах Империи находится перспективная планета, которая нам не принадлежит, так как ей владеют существа наделённые неким сверхразумом?

В сказанном Патароном прозвучали нотки скептицизма.

— Теперь я понимаю почему антикризисная служба порекомендовала именно тебя, — ответил старый галаватрон.

В ответе его содержалось незлобное издевательство.

— Ладно, допустим, — Патарон, как выражаются аналитики, принял информацию в разработку. — Мы способны получить планету силовым путём? — задал он вопрос, над которым ему, как он предположил, предстояло подумать.

Начальник станции удручённо пошевелил щупальцами.

— Ты здесь не для того. Мы уже пытались решить вопрос с планетой с позиции силы. Возможно даже, дважды. Но о первом разе мы скорее всего не помним… — многозначительно сообщил он.

— «Возможно»? «Не помним»? Это как⁈ — возмутился и одновременно растерялся Патарон.

В сознании его крутилось понимание того, что он находился на официальном вызове, отчего происходящее никак не могло быть розыгрышем или глупой шуткой. Но и на что-то серьёзное оно походило всё меньше. Однако, планета была. Да вот она, перед глазами. И тот факт, что её суть старательно скрывали от общественности, приходилось воспринимать самым серьёзным образом.

— Видишь ли… — осторожно начал старый галаватрон. — Существа обладающие сверхсознанием способны управлять восприятием менее развитых существ. Управлять не в смысле пошлого подчинения. Всё значительно масштабней. Речь идёт о наших памяти и целях. Им не требуется с нами воевать. Достаточно сделать так, чтобы мы перестали войны хотеть. Понимаю, звучит шокирующе, но есть и утешение. Своими возможностями они пользуются чрезвычайно редко. Есть основание полагать, что у этих существ нет желаний. Желания им заменяет долг.

Патарон поплыл. В буквальном смысле. Шевеля щупальцами, он начал медленно перемещаться по резервуару. Данное поведение помогало ему сосредоточиться. Погрузившись в себя, он принялся обдумывать полученную информацию, буквально перестраивая своё текущее мировоззрение. Впрочем, как профессиональному аналитику, это давалось ему относительно легко.

— Зачем я здесь? А ещё полученная мной информация… Это ведь не всё, так ведь? — через какое-то время обратился он к начальнику станции.

— Ну что ты, — с каким-то даже весельем продолжил тот. — Всё что ты услышал, не более чем приветственная беседа. На текущий момент мы довольно неплохо осведомлены о том, что происходит на планете. Так сказать, пристально наблюдаем в силу доступных нам технических средств. В ближайшие дни тебе предстоит переработать большое количество информации. Но, если кратко, планета приспособлена под место проведения некоей инициализации. Они называют её Пробуждение, в процессе которого претенденты получают недоступную ранее силу. Видовой критерий отбора участников — сухопутные гуманоидные виды, цивилизации которых либо зависли в состоянии затяжной стагнации, либо же находятся в острой фазе цивилизационного развития.

— То есть инициализация — попытка встряхнуть или притормозить? — сделал очевидный в общем-то вывод аналитик.

— Исходя из имеющейся у нас информации, да. Хотя возможно, есть что-то ещё. В том числе над этим тебе предстоит подумать. Однако, я попросил прислать дополнительную голову ради других задач. Нам необходим свежий взгляд на события последних дней. Как я уже говорил, на планету невозможно проникнуть. Так мы думали до недавнего времени…

Наблюдаемый Патароном окружающий космос сменился на тёмное однородное пространство. Прошло немного времени и вид планеты вернулся, но теперь из режима реального времени аналитик перешёл в архивный режим, как бы став сторонним наблюдателем неких событий. Проанализировав картину, он понял, что видит сводную информацию со следящих за планетой искусственных спутников. Судя по качеству данных, их имелось неожиданно много.

Вот недалеко от планеты вышел из подпространственного прыжка небольшой космический корабль. Казалось, он всего лишь отключил режим маскировки, но нет, техника чётко зафиксировала возмущение эфира. Вот похожее на заострённый диск судёнышко приближается к планете, снижается, проходит атмосферу и аккуратно садится на одном из островов. Ракурс восприятия меняется, позволяя наблюдать за происходящим с небольшой высоты.

В приземлившемся судне открывается люк и на каменистую поверхность спрыгивает небольшое сухопутное существо гуманоидного типа. Оно белое, с продолговатым предметом в руке, но тут же, сопутствующая информация указывает, что белое покрытие тела не есть естественный покров. Выйдя из корабля, существо останавливается, оглядывается, после чего какое-то время смотрит наверх.

Картинка меняется. Отвесный берег моря. Всё то же существо выходит из поверхности черного прямоугольного предмета установленного на земле. Рядом находятся ещё два существа, одно в белой одежде, другое в чёрной. Объект интереса какое-то время находится рядом с ними, разговаривает, после чего исчезает в чёрной поверхности.

Патарон понимает о чём идёт речь. Язык существ имеется в информационной базе станции. При помощи множества орбитальных камер, расшифровка ведётся по мимике.

Потратив какое-то время, Патарон просмотрел с десяток записей с интересующим их субъектом. Проведя несколько дней на острове, «белый» переместился на материк. На нем, на границе огромной пустыни, находился большой город обитающих на планете гуманоидных существ. Достаточно примитивных, пусть некоторые используемые ими технологии вызывали вопросы.

Конечно, всё аналитиком увиденное выглядело довольно непонятно, но тут же вполне типично. В большинстве случаев планетарная эволюция укладывалась в рамки типовых моделей, которых не сказать, что много. К тому же Патарон имел общие представления о поведении и быте разумных гуманоидных видов. Опытный аналитик более-менее понимал, что видит и слышит. Также он примерно представлял как увиденное и услышанное интерпретировать.

Прикинув объём предстоящей работы, Патарон затрепетал от предвкушения. Очень скоро он будет знать об этих сухопутных существах всё или почти всё. Наверняка даже научится различать их внешне. И, конечно же, ему придётся выучить их язык.

Не видя смысла откладывать, аналитик покинул эмуляцию, зайдя в информационную базу станции. В ней действительно содержалось большое количество информации как о людях — так называлась эта молодая и, что уж душой кривить, микроскопическая космическая нация, так и о Пробуждении.

Большинство данных, кстати, оказались украденными. И не у кого-то, а у воинственных и хорошо развитых технически ящеров. Те, правда, старались существование галаватронов не замечать. Во избежание, так сказать.

В момент, когда аналитик знакомился с видами Пробуждения, водную среду пронзил тревожный сигнал.

— Система слежения в очередной раз идентифицировала интересующий нас субъект! — взволнованно сообщил начальник станции.

Встрепенувшись, Патарон подключился к орбитальной системе наблюдения. Лишь сейчас он осознал, насколько качественная им доступна картинка.

«Неужели купили оборудование у Асторосов? Нет, подобное на сторону не продаётся. Наверняка обменяли на какие-то биологические ништяки».

Внизу, а он как бы парил над местом событий, происходила грандиозная в текущих масштабах битва. И битва эта, о чём ясно свидетельствовали сопутствующие данные, велась без применения технических средств. Возможно, чуть ранее аналитик не поверил бы увиденному, сочтя его хорошо сделанной симуляций. (Впрочем, из-за специфики восприятия, надурить галаватрона симуляцией та ещё задача). Но сейчас он уже знал о магии пробуждения, отчего приходилось стоически принимать новую реальность.

В воздухе над полуразрушенным городом сражались два существа. Одно из них являлось тем самым интересующим их человеком в белом, другое большой изумрудно-синей чешуйчатой амфибией. Перемалывая город, слизывая скалы и многокилометровыми полосами распахивая лес, противники выбрасывали импульсы разрушительных энергий, старательно уворачиваясь от таковых со стороны оппонента.

Вдруг белая фигурка человека вспыхнула особенно ярко. На секунду картинка утонула в ослепительном свете, а когда видимость вернулась, на землю уже падала разрубленная на две части амфибия. Разломав уцелевшее каменное здание, куски её тела упали вниз и замерли.

Одержав победу, человек начал быстро спускаться вниз. Полминуты и он уже стоял перед небольшой группой существ — тоже людей. И что удивительно, окружающие их городские строения практически не пострадали.

Взволнованный аналитик непроизвольно замотал щупальцами. Люди о чём-то говорили и ему очень хотелось узнать о чём именно. Увы, уцелевшие здания заслоняли обзор большей части спутников, отчего для распознавания речи не хватало данных.

Вдруг над головами говорящих возникла ещё одна человеческая фигура. Из-за большого головного убора сверху она походила на парящий в воздухе жёлтый кружок. Человек в белом повернулся в её сторону, а люди рядом с ним находящиеся синхронно исчезли.

Картинка резко изменилась. Казалось, земная поверхность вздыбилась и в едином порыве устремилась вверх. Стоило этому произойти, как информационная система станции быстро переработала картинку, подняв восприятие на несколько километров от поверхности, а после, когда этого оказалось недостаточно, за пределы стратосферы. А когда и это не помогло, в дальний космос.

Вот тогда-то и стало понятно, что именно произошло.

От увиденного шаровидное тело Патарона испытало присущую его виду физиологическую реакцию крайнего ужаса. Втянув щупальца, оно начало неконтролируемо выделять густую ядовитую слизь. Из-за данной телесной реакции соединение с информационной системой станции прервалось. Аналитик попытался с несвоевременным состоянием бороться, но не смог: ужас от увиденного оказался сильнее. Ну а как ещё, ведь последним что он успел увидеть, была разрезанная пополам планета, половинки которой, раскалываясь и рассыпаясь, медленно удалялись друг от друга.