15-кратный зум

Глава 1

Огромный приплюснутый эллипсоид висел в пространстве в каких-то двух милях от "Весёлого охотника". Его бока сияли полированным никелем, будто он только что сошёл со стапелей, а не болтался в Космосе два десятка лет. Едва заметные тёмные линии выделяли огромные люки для приёма грузов. Коричневатые широкие полосы говорили о его могучих магнито-электрических приводах, способных обеспечить быстрый гиперпространственный скачок. Но сейчас корабль вёл себя тихо, словно учуяв затаившегося рядом хищника.

— Вот он, голубчик! "Родник пустыни"! — восторженно произнёс Рыжий Джек. — Трюмы полны, под завязку. Миллиардов на двадцать товара… Сабир! Посмотри на земляка!

— Не нравится мне он, — хмуро проворчал смуглолицый Сабир. — Может лучше пальнуть по нему?

— Дурак! Ох, дурак! Деньги на ветер выбрасывать… Да что он нам сделает? Жан! Карл! Билли! Готовьтесь! — Рыжий Джек неторопливо застёгивал на себе тяжёлый боевой скафандр. — Мы по нему потому и не стреляем, что он сам дорого стоит, да товар… Если эти банки-склянки, не дай Бог, побъём, то едва потраченные снаряды окупим.

— Не знаю, Джек! — опять заворчал Сабир. — Мне он кажется притаившимся львом.

— В общем, так! Не хочешь, — твою долю возьмут другие. — Джек проверил прилегание пластин брони, опустил забрало шлема, включил радиосвязь. — Ты посмотри! Ну, какой он лев? Это же жирный барашек! Ох, люблю я твоих земляков грабить… Ты помнишь, в прошлом году какой красавчик нам попался? Тут главное — найти клиента, который уже разбогател, но ещё не успел пушки и ракеты навесить. Этот — в самый раз! Богатенький космический торговец, шейх. Они же без охраны летают… Только члены семьи… Пузатый хозяин… пара десятков пухленьких баб… куча "короедов"… Они уже, наверное, все в штаны наложили. Ну, что, парни? Поможем им просраться?

"Охотник" плавно причалил к правому борту космического торговца. Магнитные прихваты прочно связали оба корабля в единое целое.

— Джек! Они не отвечают на наши запросы! — недовольно пробубнил в наушниках голос связиста.

— Ну и хрен с ними! Точно, попрятались по углам и сортирам! Карл! Давай, вскрывай эту банку с тушёнкой!

Гибкий рукав с мягкими прокладками из силиконовой резины образовал между кораблями герметичный туннель. Карл с роботами начал резать поверхность грузового люка. В принципе, достаточно было проделать лаз для человека, а потом, добравшись до командной рубки, можно было спокойно открыть проход.

Что-то внутри запищало. Поверхность люка дрогнула и медленно начала вползать в средину.

— О! — обрадовался Джек. — Они облегчают нам работу… Ну что же, мы тоже будем милостивы — отымеем всех баб в гареме и никого не пристрелим.

— Джек! — раздался голос Билла. — А у этого кретина не сильно старые жёны? А то, помнишь, "Звезда счастья"? Толстые, и со всех уже песок сыпался!

— Самой старой — сорок! Я проверял по регистру! Остальные помоложе… Девки старшие — в самом соку, ягодки! Пальчики оближешь! Я фотки видел.

— Что-то такое я припоминаю! — недовольно начал опять Сабир, опасливо направив автомат в сторону чужого корабля.

— Да заткнёшься ты, в конце-концов? Или тебе помочь?

Люк тем временем вполз в проём и улёгся на потолок отсека.

— Вперёд, ребята! — крикнул Джек и первый ворвался в чужой корабль.

На борту было тихо, только топот двух десятков пар бегущих ног да бряцанье брони и оружия… Искусственная гравитация работала исправно, отсек был ярко освещён, давление соответствовало нормальному, воздух был чист. В глубине отсека стояли какие-то ящики, громоздились два полуразобранных флайера без стёкол, вверх тянулись узкие металлические лестницы, выходящие к узкому металлическому балкону.

— Всё спокойно! Никого нет! — доложил Билл, повертев сканером во все стороны.

— А вдруг у них есть диффузные фазированные экраны? — опять ляпнул Сабир.

— У этих, что ли? Торговцы даже не знают о таком.

— Торговцы об этом узнают первыми, а уж потом…, - Сабир начал развивать мысль, но Билл недовольно глянул на него, и тот заткнулся.

— Ну что же! Идём в командную рубку! — скомандовал Рыжий Джек. — Сэм! Тео! Вы остаётесь возле входа. Леон! Не уходи от пульта! Вдруг нам понадобится твоя помощь.

Штурмовая группа не спеша двинулась через весь огромный отсек к двери, ведущей в коридор.

— Ну что за невезуха! — пожаловался Сэмюэль. — Они первыми доберутся до баб, а нам достанется только сэконд-хэнд.

Огромная тень промелькнула сбоку от него.

— А! — коротко вскрикнул Тео.

— Что за чёрт? — успел произнести Сэм, прежде чем его шлем раскололся от страшного удара прикладом. Огромная фигура в тяжёлом скафандре, отбросив свои жертвы пинком ноги, ринулась в недра "Весёлого охотника".

— Ты слы…? — начал Билл, и тишина взорвалась трескучим грохотом автоматных очередей.

— Назад! — заорал Джек. — На корабль!

Билл увидел, как в его скафандр бьются пули, как летит пыль от измочаленной полимерной связки и встаёт дыбом разорванная ниборовая арматура.

Стреляли, казалось, отовсюду. Несколько автоматов поливали их с балкончика под потолком. Два били из-за обломков флайеров. Ещё пол-десятка стволов обстреливали их из щели невысокого подиума. Это был настоящий ДОТ. Попасть в эту узкую щель было нереально.

Джек, отстреливаясь, рванул к выходу, прямо навстречу летящей смерти, но Билл остановил его.

— Лучше в коридор! Здесь близко! Прищучим гадов!

Они уже подбегали к двери, когда она начала открываться. Сноп огня и порохового дыма ударили в нападающих. Двое парней, бежавших рядом с ними, рухнули без движения. Изорванные скафандры зияли окровавленными дырами.

— Чем это они нас? — удивлённо спросил Джек. — Это же не пули, а снаряды!

Билл не ответил. В дверном проёме он увидел женскую фигуру в лёгком скафандре и без раздумий нажал на спуск. Он видел капли брызнувшей крови, а в следующий миг в его сторону уже летела реактивная граната. Он упал, пропустив гранату над собой, и опять выпустил очередь в дверной проём.

— Джек! За мной! — крикнул он, рванув в сторону коридора.

Кроме Джека, с ним оказался только Сабир.

Коридор был тёмным. Стрелявшая по ним женщина куда-то исчезла. Сзади, из транспортного отсека, доносились звуки бешенной перестрелки.

— Патронов не жалеют! — констатировал Сабир. — Мы покойники!

— Ты что несёшь! — прикрикнул на него Джек. — А ну, вперёд, ленивые свиньи!

Стоило им отделиться от стены, и весь коридор наполнился грохотом выстрелов и светящимися нитями трассирующих пуль. Они жалили в голову, плечи, живот. Билл увидел, как его пуленепробиваемое стекло в шлеме стало покрываться сетью трещин. Он старался держать руки тыльной бронированной стороной наружу, чтобы не заработать переломы пальцев. Пули ударяли так, будто кто-то непрерывно молотил его ногами.

— А-а-а! Чёрт! — заорал Джек. — Они меня продырявили!

Он уронил автомат и пытался заклеить дыру на руке ремонтным скотчем. Из-под скотча сочилась кровь.

— Сабир! Хватай Джека! Мы отступаем! — крикнул Билл.

Ему показалось или огонь, действительно, поутих. Вернувшись в транспортный отсек, троица перебежками двигалась к наружному люку, на ходу огрызаясь скупыми очередями. Слева, справа, впереди лежали неподвижные тела их товарищей. Вон та изувеченная туша — Долговязый Джон… Вот лежит Чан Ли… Чуть поодаль навзничь — Диего. В его боку торчала рукоять ножа. Не кухонного, а настоящего боевого ножа. Это оружие убийц-профессионалов способно проткнуть армированную резину. Вот только удар должен быть достаточно сильный.

Билл увидел выдвинувшуюся из-за металлического контейнера фигуру и резанул по ней очередью. Фигура чуть покачнулась и, подняв ручной пулемёт, двинулась в их сторону.

— Дерьмо собачье! Что у них за скафандры? — выругался Билл.

— "Вязкая броня"! — прохрипел Джек. — Скорее уходим, не то нам крышка! Берегись!

Джек из последних сил бросился бежать, а Билл и Сабир кинулись следом. Они вбежали в свой шлюз, чуть не падая от ударов пуль в спину, плечи, бёдра. Джек рухнул на рычаг закрывания наружного люка, а летящие вслед пули продолжали рвать металл, резину и пластик. Билла подбросило от разорвавшегося кислородного баллона. К счастью, автоматический клапан отсёк испорченную магистраль подачи и переключился на второй баллон. Наконец, люк заслонил их от разозлённых хозяев "Родника".

— Ну, суки, вы у меня попляшете! — хрипел Джек, открывая внутреннюю створку шлюза. — Эй! Леон! Ты спишь, что ли? Вынь бананы из ушей! Леон, зараза!

Внутренний люк открылся, со свистом пропуская воздух.

— Что за чертовщина? — Рыжий Джек захрипел сильнее. Из дыры в скафандре фонтанчиком ударила кровь, разлетаясь во все стороны радужным кружевом.

— Вакуум! — пролепетал Билл.

— Невесомость! — ошарашенно добавил Сабир.

Толчок! Пол уплыл из-под их ног. Джек пальцем в толстых перчатках пытался заткнуть дыру на плече и удержать давление в скафандре.

— Сабир! — крикнул Билл. — Бери Джека на буксир и быстро в лазарет!

Он полетел впереди.

Его глазам открылась ужасающая картина. Изрешеченные стены, искромсанные трубы и кабели, разбитые приборы. В пространстве отсеков кружился мусор: обломки пластика, печатных плат, микросхем, иллюминаторов. Светились только аварийные светильники, да и то — не все. В командной рубке под потолком плавал раздувшийся труп связиста, покрытый розовым инеем.

— Кто это сделал? — прошептал Джек. У него уже не было сил ругаться. Индикатор давления в баллонах медленно, но уверенно полз вниз.

— Я знал, что это они, — невозмутимым тоном произнёс Сабир. — А вы не захотели меня слушать. — В его голосе ощущалась покорность судьбе.

— Кто "они"? — переспросил Билл.

— Это — торговый корабль "Родник в пустыне"! — ответил Сабир. — Хозяин и капитан — Али Мухаммед.

— А откуда у него этот адский спецназ?

— Это его жёны! — Сабир молитвенно сложил ладони перед собой. Джек, лишённый опоры, стал медленно вращаться, одновременно двигаясь куда-то в угол рубки.

— О, Боже! Это те самые! Пятнадцать жён! Али Мухаммед! Космический султан… — Билл перекрестился. — Боже! Лучше бы я сразу застрелился! Лучше бы мы друг другу глотки перерезали! Джек! Ты не капитан! Ты — дерьмо собачье! О, Боже!..

Он глянул на Рыжего Джека. Тот не шевелился и продолжал вращаться, вовлекая в круговорот крошки летающего мусора. Из дыры в скафандре уже ничего не выливалось.

— Запасные скафандры! — прорычал Билл. — Там есть резервные баллоны…

— Там только обломки, — заверил его Сабир. — Мы обречены. Единственная надежда — на их милость. Это будет быстрая смерть.

— О чём ты говоришь? — Билл ощутил, как заплетается его язык.

— Посмотри туда! — Сабир указал пальцем в дырявый иллюминатор. — У них сохранились термоядерные двигатели. Сейчас такие уже не используют.

Билл увидел, как огромный эллипсоид пришёл в движение. Он медленно поворачивался к "Весёлому охотнику" кормой.

— Ты готов встретить свою смерть лицом к лицу, как подобает мужчине? — спросил Сабир.

Билл, будто зачарованный, рассматривал открывшуюся перед ним картину. "Родник в пустыне", завершив разворот, замер. Узкие щели двигателей были едва заметны со стороны. Но вот боковые створки квантовых зеркал неспешно раздвинулись, отражая бесконечную черноту Космоса, и замерли. Больше ничего не происходило. Время ползло медленно, как караван в пустыне.

— И долго ещё нам ждать их милости? — выдавил из себя Билл. — Чего они тянут? Или хотят потешиться над нами?

— Вряд ли! — Сабир тоже, как в гипнотическом трансе, наблюдал за кораблём. — Аллах великий! — вдруг вскрикнул он.

В этот миг вдоль кормы вспыхнул голубоватый свет, запульсировал и через секунду превратился в ослепительный всеуничтожающий огонь. Это последнее, что увидели в своей жизни двое "джентльменов удачи".

Я проснулся от щелчка концевых выключателей двери, хотя в спальне уже играла тихая музыка, и горел чуть приглушённый свет. Я потянулся и глянул на вошедшего.

— А-а-а, это ты, Зульфия…

— Доброе утро, господин. Уже время утренней молитвы.

— Да-да. Подай мне тапки.

— Пожалуйста, господин.

Зульфия подала мне также халат и помогла его завязать.

— Принеси-ка мне воду для умывания.

— Господин, сейчас будет производиться коррекция траектории, ты можешь облиться, — в её тоне прозвучала насмешка.

— Так что же, женщина, я должен совершать намаз неумытый? — раздражённо буркнул я.

Зульфия смолчала, а мне всё равно пришлось идти к умывальнику и умываться самому. Младшая жена стояла рядом с полотенцем в руке и, как мне показалось, с ироничной ухмылкой на меня смотрела. Я повернул к ней лицо, но она уже опустила глаза и покорно склонила голову. То-то же…

Я ещё постоял перед зеркалом, разглядывая в нём себя. Бороду можно не трогать, а вот из носа следовало бы волосинки убрать.

— Дай пинцет!

— Да, господин, — молниеносно ответила Зульфия, и прохладный металлический инструмент скользнул мне в руку. Я улыбнулся и поцеловал её в лоб.

— Умница. Всё в порядке? Ты успела отдохнуть сегодня?

— Да, господин.

Я прицелился на волосину, торчащую из ноздри, и вдруг ощутил, что падаю. Зульфия подхватила меня под локоть.

— Пусти, женщина! Кто на мостике? Что творит, понимаешь!

— Натача, господин. Плановая коррекция…

— Вай! Неужели нельзя делать коррекцию, когда я сижу или сплю?!

— Ей скоро сдавать вахту, господин, это её обязанность. Но больше никаких маневров не будет.

Больше Корабль никаких маневров и не делал. Ох уж, эта Натача! Конечно же, я ей ничего не скажу. Моя первая, она же старшая, жена была чуть ли не центром моей Вселенной. Я взял её в жёны, едва она закончила школу. Правда, это была Школа навигаторов, и мы познакомились во время её последней практики. Я осматривал святые места Востока, а она была в экипаже рейсового гравилёта.

Вы скажете — "какое странное имя"! Это русское имя…

Вы скажете, что у русских нет такого имени? На самом деле оно произносится мягче — "Натащя", или что-то в этом роде. Но я привык говорить так. Да и остальные мои жёны — тоже. Всего их у меня пятнадцать. Что, слишком много?

А скажите, кто на вахте стоять будет? А с детьми возиться? А камбуз, двигательный отсек, локаторная, физическая защита, система жизнеобеспечения, обслуживание регенераторов? И это не считая уборки помещений, стирки-глажки, ремонтных работ… Когда же мы прилетаем на какую-нибудь планетку, тоже работы хватает на всех. Наш Корабль — это совершенно автономный мир, а я не потерплю, чтобы рядом крутился какой-нибудь мужчина. Единственное исключение — это кот Саймон, всеобщий любимец. Он тоже член моей семьи. Без кота нам не обойтись.

Вы скажете — а кто будет защищать мой драгоценный цветник? Могу вас уверить: мои жёны владеют любым оружием, известным в нашем цивилизованном мире. Бывало, что приходилось отстреливаться от всяких дикарей. Был не так давно случай, когда какие-то космические пираты вздумали нас захватить. Конечно, они не стали по нам из пушек палить, им рабы нужны были и звездолёт. У меня хороший звездолёт, вместительный, при собственном весе в двести тысяч тонн может взять ещё триста тысяч груза. Эдакий эллипсоид в триста метров длиной, двести — шириной и полсотни — высотой… Двенадцать палуб… В любом порту Федерации можно узнать его характеристики и то, что я единственный мужчина на борту. Скорее всего, пираты на этом и попались.

Нас взяли на абордаж, испортили главный шлюз своими резаками. Я не мог допустить, чтобы они затерялись среди отсеков, таскайся потом со сканером. Мои женщины их и не пропустили дальше грузового терминала. А мне тогда пришлось даже детей подключать. В торце главного коридора осталось две дырочки от пуль. Это маленький Джамаль впервые стрелял из автомата ША-БГ (штурмовой автомат, безгильзовые патроны). Он этим очень гордится, и я специально не стал эти дырочки заделывать. Фазиль — совсем взрослый, в рукопашной схватке любого уложит. Ну, Фархад — разговор особый. Он вообще-то предпочитает без драки решить проблему, хотя стрелок из него отличный. Всего у меня двенадцать детей, семь мальчуганов и пять девочек. Маловато, конечно, но это пока… Вы думаете, что дочки не в счет? Вот, если Лейла и Фарида хоть немного будут в Натачу, то я спокоен. Да и Пунь-туль — ей тоже пальца в рот не клади. Фазиль её дразнил как-то, а у неё нож был в руках, салат кромсала, она этим ножом металлопластовую переборку пробила. А ведь расстояние большое было, метров восемь. Случайно или нет, нож встрял возле самого уха Фазиля, по самую рукоятку. Я, конечно, дочку наказал, но он её теперь уважает. Пунь-туль — это дочка Саль-ялы, моей второй жены. Я не знаю, из какого она племени, у них на Сабонии с этим страшная путаница. Вот Корасон, знаю, из Южной Америки, это на Земле. Она родила мне мальчика, всего два года назад. Эх, что бы я без Натачи делал? Она всегда меняла расписание вахт и работ так, что всем хватало времени и на детей и на меня, естественно. Да продлит Аллах её дни!

Я возносил молитву Всевышнему, стоя коленями на коврике, и вдруг заметил, как зелёный "зайчик" лазерного указателя на Мекку медленно стал сползать вправо. Я чуть развернулся следом за ним, но пятнышко довольно быстро поползло назад, потом — опять вправо. Шайтан! Ну, какая может быть молитва в таких условиях? К тому же заиграл телефон. Я вынул мобильник и глянул на экран — звонила Натача.

— Алло! Что случилось, золотко моё? Зачем тревожишь в такой час?

— Али, у нас по курсу цивилизованная планета. Мы только что промчались мимо их маяков. Они запросили наши реквизиты…

— Солнышко моё! Зачем ты называешь меня по имени? Это плохо влияет на дисциплину на Корабле.

— Ты мне не ответил, — в голосе старшей жены послышался металл.

— А ты у меня что-то спросила?

— Та-а-ак… Я с тобой потом поговорю! — Натача отключила связь.

Проклятье! Мне родственники советовали не жениться на славянке. Бывает, что попадаются покладистые. И за детьми приглянут, и готовят хорошо. А бывает и такое… Что с того, что она сирота. Её отец, какой-то десантник или морской пехотинец, погиб при штурме инфоцентра, захваченного террористами. Сына у него не было, вот и учил доченьку. Правда, открыто она против меня никогда не выступала, скорее даже наоборот, но я всегда в общении с ней был, как в бою. А после удачной победы, сами понимаете, все бастионы — мои. Может быть, поэтому, она мне никогда не надоедает.

Я почти бегом прошёл в главную рубку корабля.

— Натача! — я сделал свирепое лицо и шлёпнул жену по крепенькой заднице.

— Хамишь, парниша! — огрызнулась она с улыбкой и толкнула меня твёрдым, как бетонная свая, бедром. Затем обвила мою шею руками и поцеловала в щеку.

— Вот так-то, — примирительно сказал я. — Так что тут у нас?

— Планетка вырисовывается, — промурчала Хелен, моя третья жена.

Она сидела за столом, её почти закрывал большой экран настольного компьютера, и я её не сразу заметил. Сегодня она уже была не блондинкой, а шатенкой.

— Ты опять перекрасилась? — недовольно проворчал я.

— А тебе разве не нравится? — и она кокетливо поправила рукой свою причёску.

Я глянул на её изящные руки, нежный изгиб ключиц, вызывающе выглядывающих в широкий вырез воротника, и ощутил, как от волнения перехватило дыхание. Натача прыснула от смеха и отвернулась.

— Ай, как нравится, — я схватил Хелен за руку и приподнял со стула. — Ай, какая женщина!

— Планетка! — назойливым тоном произнесла Натача.

— Что ещё за планетка? — проворчал я, обнимая Хелен за талию. Аромат её духов действовал на меня как наркотик.

— Планета Аль-Канар, Солнечной Федерации, — Хелена произносила справочные данные спокойным, деловым тоном, и моё возбуждение стало улетучиваться. — Ускорение свободного падения на экваторе 10 и две десятых, продолжительность суток 25 с половиной земных часов, продолжительность года…

Естественно, смотрела она не на меня, а в экран компьютера. Кажется, она решила свести меня с ума.

— Женщина! Зачем ты мне… лапшу на уши вешаешь? Я правильно сказал? — Я глянул на Натачу. — Ты можешь мне двумя словами обрисовать, что это за планетка?

Хелен пожала плечами так, что у меня опять перехватило дыхание.

— Наклонение орбиты…

— Аллах великий! — выдохнул я и снова глянул на Натачу.

— Это бывшая планета для ссыльных, — коротко ответила моя первая, старшая, самая главная и любимая жена. — Шестьдесят три года назад она добилась самостоятельности. Теперь они принимают только тех, кого хотят. Очень перспективна для заключения сделок. Развитая система судопроизводства, высокий уровень информационного производства, очень высокая деловая активность населения. Данные, правда, сильно устаревшие. Уже лет десять не обновлялись.

— Так-так, — я погладил бороду. — У них тоже есть биржи, наверное. Может быть, мы сможем им выгодно продать остатки этого железо-никелевого астероида, который захламляет наш грузовой отсек? А на полученные деньги купим что-то более ценное?

— Али, ну кому нужен наш никель? Это же — гроши. Его выгоднее из земли добывать.

— Что ты понимаешь, женщина! Скажи ещё, что золото тоже никому не нужно!

Я замолчал.

— Так мы садимся на планету? — спросила Натача.

— Ну, конечно! Что за дурацкие вопросы? — и я вышел из командной рубки.

Глава 2

— Доброе утро, господин! Пора вставать! — нежно промурчал над ухом голос жены.

Я при этом ощутил, что с меня нагло сдирают одеяло.

— Оставь меня в покое, женщина! — недовольно пробурчал я, пытаясь вернуть одеяло на место и закутаться в него. Без одеяла было непривычно прохладно.

Жена тянула одеяло с возрастающей настойчивостью.

— Вставайте, граф! Вас ждут великие дела! — голос её стал жёстким, как у судьи при оглашении приговора. Она рванула одеяло так, что оно слетело с меня.

— Что ещё за дела? — возмутился я. Мы общались на русском, и у меня это получалось легко, даже без акцента.

— А то ты не помнишь!? Мы едем на базар за продуктами. А потом ты должен отремонтировать насос. Потом уборка. Ещё надо успеть вскопать грядки под лук и чеснок, сжечь мусор… Ну, и ещё кучу всего.

— Блин!.. — сказал я и сел на кровати.

В голове прояснилось. Какой странный сон! И насколько реалистичный. Я до последнего момента был в его плену. Всё помнилось с необыкновенной яркостью, будто было на самом деле. Корабль, космический торговец, гарем… Я помнил мельчайшие подробности, помнил рубку управления, помнил черты лица каждой из своих многочисленных жён и каждого из детей. Но сейчас с каждой секундой я ощущал, как всё это уплывает в какую-то даль и покрывается мутной пеленой времени.

— Лёшка, ты долго будешь так сидеть? — возмутилась жена.

— Я сейчас, Натача… Уже встаю!

— Что-о-о? Как ты меня назвал?

— Извини, Наташенька. Я спросонок, — и я чмокнул супругу в губки.

Мы скромно позавтракали пустой пшённой кашей с омлетом, жареном на воде с мукой, собрали сумки и потопали на остановку.

Всё было, как и множество раз до этого. Долгое ожидание автобуса, толкучка в салоне, чувство чужого локтя под ребром и чужой сумки под ногами. Люди ругались между собой, изредка кричали водителю: "осторожнее, не дрова везёшь!", со скандалами вылезали на остановках, порой оставляя в салоне пуговицы, и "садились", что означало — втиснуться в скрипящую от навалившихся изнутри тел дверь. Затем были длинные очереди за продуктами (надо сказать, что они стали меньше, чем пять лет назад) и быстро пустеющий кошелёк, сумка уже изрядно потяжелела и набитый людьми автобус мнился мне как желанная цель по дороге домой.

Вот очередная очередь. На этот раз за сахаром. Наташа взяла из кошелька десятку и побежала покупать яйца. Ей нужны были только домашние, "ферменные" не годились для её "писанок". Нужна плотная скорлупа, белая и без синей печати.

Сахар продавали прямо с машины два мужичка средних лет. Работали споро, и я радовался, что скоро моё мучение закончится. Иногда в очередь внедрялись посторонние люди, уверяя остальных, что только хотят посмотреть на продукт. Некоторые, действительно, быстро уходили, но были такие, кто пытался вне очереди купить. Но бдительные покупатели с криками изгоняли нахалов. Вдруг, в очередь внедрилась здоровенная женщина с командным голосом. Она затребовала у продавцов документы на сахар и право его продавать. Один из торгующих вздохнул и кивнул в сторону кабины:

— Идёмте, я всё покажу…

И тут женщина откуда-то из толпы выдернула молоденького и худенького сержанта милиции и за руку повела за собой. Через минут пять она вернулась и, раздвигая могучей грудью людей, как ледокол, расчищала дорогу сержанту, который бережно нёс в руках пакет с парой кил сахара. Мне пришло в голову сравнение — так кошка учит котёнка ловить мышей. Народ понимающе заулыбался. Интересно, когда "котёнок" научится "ловить мышей", как будут они улыбаться?

Время тянулось медленно, очередь — тоже. В голове у меня вертелись разные мысли, в том числе — что подарить Наташе на её день рождения. Мысли почему-то стали приобретать стихотворную форму:

К этому времени подошла моя очередь, и я прекратил свои стихотворные экзерсисы. Я загрузил сахар в сумку и понял, что больше не потяну. На моё счастье, Наташа уже не могла ничего купить, так как кончились деньги. Потом была кажущаяся бесконечной дорога к автобусу.

Лёгкая куртка была мокрой изнутри, кепка — тоже, но я не рискнул её снять, весна — обманчивое время года. Разница в двадцать градусов между утренней и вечерней температурой — обычное явление. Наташа останавливалась пару раз, хоть основная часть груза была у меня, и разминала уставшие пальцы.

— Ну, зачем ты столько набрала? — ворчал я. — Купили бы в другой раз…

Она смотрела на меня, как напуганный зверёк, и ничего не говорила.

Нам повезло, и автобус был не слишком полный. Мне даже удалось жену устроить на сидении и поставить сумки рядом. Пока мы тряслись по раздолбанной дороге, вдыхая воздух, разбавленный выхлопными газами, я вспоминал свой сон.

Сейчас он не казался уже таким реальным. Это же надо!.. Гарем!.. Я свою жену с трудом нашёл. А когда назначал первое свидание, чуть в обморок не падал, коленки тряслись и давление зашкаливало. Мне вдруг припомнились подробности знакомства Али со своими жёнами. Как, всё-таки, это получается? Я же могу вспомнить это, будто всё происходило со мной! Хотя, нет… не всё… вспоминается не всё… Интересно, что мне приснится следующей ночью? Я вдруг почувствовал нетерпение. Мне хотелось, чтобы скорее наступила ночь. Но до ночи была ещё уйма времени.

Я весь остаток дня возился с испорченным насосом. Наташа нервничала, потому что не могла постирать. А я нервничал, потому что наша гадкая вода вызвала оседание солей в насосе и коррозию его корпуса. На новый насос денег уже нет. Да и что толку. Это уже пятый насос. Год-два, и опять надо покупать новый. А этот был из дорогих — центробежный.

Я выковыривал из чёрного осадка крыльчатки и секции спрямляющего аппарата и ругался — в корпусе появились две крохотные дырочки. Но гораздо хуже было то, что двигатель прикипел к внешней оболочке, а зазор, в котором должна течь вода, почти зарос отложениями.

Начало темнеть. Вот и ночь, а воды нет, насос "не пашет". Чистое, без единого облачка небо с запада было окрашено в чуть розовый цвет. Похоже, ночью будет заморозок.

Выглянула Наташа.

— Ну, как дела, мастер-ломастер?

— Полные дрова, — махнул я рукой. — Летальный исход…

— Тогда хоть из уличной колонки принеси пару вёдер. — Она вздохнула, понимая, что нового насоса ждать придётся долго.

Я кивнул, понимая, что парой вёдер обойтись не удастся. В голове вертелась глупая мысль, что можно было бы сделать из поломанного насоса. Я внёс его на веранду и свалил на верстак в углу. Завтра, слава Богу, воскресенье. Можно будет продолжить эксперименты.

— Не переживай так, — сказала за ужином Наташа. — У тебя всё получится.

Мы помолчали.

— Как у вас дела с заказом? — спросила жена.

— Так себе… — буркнул я в ответ. — Работы навалом, а денег — шиш.

— Ты мне поможешь сегодня? — она с надеждой посмотрела на меня. — Виктор приехал из Германии, говорит, что сможет взять ещё с сотню яиц.

— Угу… — с неохотой ответил я, попивая на скорую руку сделанный из разболтанного варенья компот.

Что делать, весна. На носу Пасха. Жена расписывает пасхальные яйца и уже не первый год этот "немец" Виктор помогает нам существенно поправить семейный бюджет.

Мы сидели до начала третьего ночи. Наташа расписывала яйца парафином, нагревая в пламени свечи специальный "писачок", а я окунал их в анилиновую краску, промакивал пятнистой тряпкой, уже похожей на камуфляж. Жена опять рисовала новый узор, я окунал яйцо в другую краску… Так, постепенно на белой скорлупе появлялся сложный многоцветный орнамент. Сперва жёлтые цвета, потом — красные, голубые, зелёные, коричневые…

Утром, едва промыв слипающиеся глаза, я заострённым круглым надфилем проделывал в скорлупе аккуратные отверстия и выдувал содержимое яиц в гранёный стакан. Яиц была огромная куча. Часть яичной массы получалась окрашенной в разные цвета из-за незаметных трещинок в скорлупе, и я с сожалением выливал их в раковину. К счастью, большая часть была нормальной, и я сливал всё в баночки, чтобы в один из дней сделать омлет на завтрак, обед или ужин. Вдруг я вспомнил! Мне в эту ночь ничего не приснилось!

— О-о-о! — разочарованно завыл я.

— Ты чего? — спросила жена.

— Да так… — я чуть помедлил с ответом. — Вчера мне приснился чудесный сон, а сегодня, увы, нет.

— Ну, ты нахал! — хохотнула Наташа. — Хочешь приятный сон по заказу. И кто была она?

— Это была не она, а они, — поправил я.

— Ах ты, мерзкий развратник! Ты у меня под боком занимаешься групповым сексом?

— Да нет! Это было нечто другое, — я вдруг испытал колебания. — Понимаешь… Это был такой странный сон… Но, почти как наяву. Я был как будто другим человеком. Я почти всё знал про него, про его женщин…

— Ты во сне был бабником? — Наташа укладывала пустые скорлупки на широкую сковороду и ставила их в горячую духовку для закрепления рисунка.

— Нет… — я прервал свою речь, вдувая воздух в следующую скорлупку. — Я, то есть он, — мусульманин, у него большой гарем.

— Да-а-а! Твои предки дают о себе знать… И как ты чувствовал себя в роли султана?

— Это был не султан… Космический торговец…

— Ух, ты! Это что-то новенькое. Ты не собираешься, случайно, обзавестись ещё одной женой на стороне?

Я хмыкнул:

— Куда уж мне… на одну зарплату. Да и ту платят не вовремя.

— То-то же, — назидательным тоном сказала жена.

Несколько минут мы молчали. Нагретые яйца протирались тряпочкой, которая впитывала излишек парафина и, заодно, растирала его по краске, делая рисунок водостойким. Пока мы протираем одну партию, в духовке греется другая.

Вдруг Наташа спросила:

— А почему ты говоришь о себе во сне в третьем лице?

— Не знаю… Это был, как будто, я, но, в то же время, не я. Во сне я был им, а сейчас я себя им не чувствую.

— Ага! Так ты ещё хочешь уйти от ответственности? — пошутила жена. — И у тебя было много детей?

Я смолчал, и мы опять работали несколько минут в тишине.

Яйцо одно, яйцо второе, яйцо третье… Красивые, глянцевые, яркие. Воздушно-лёгкие и стеклянно-хрупкие. Вот, наконец, последняя партия.

Наташа опять нарушила молчание.

— Ты имел секс со всем гаремом?

Её, похоже, мой сон нисколько не смущал. Мало ли что снится мужчине.

— Нет. Я вообще не имел с ними секса. Я успел пообщаться всего с… тремя… Да, правильно, с тремя.

— Они были хороши в постели? — игриво поинтересовалась Ната.

— Да не был я с ними в постели! Я выяснял сведения о планете, к которой мы прилетели.

— И всё? — она была явно разочарована. — Ты во сне с женщинами решал такие вопросы? Ну, ты нормальный?

Я почувствовал, что теряю душевное равновесие.

— Я же тебе говорю, что у меня было ощущение невероятной реальности того, что там происходило. Там я не помнил тебя и себя этого. Это вообще был как бы не я. И меня там беспокоили совсем другие проблемы.

— Угу… Проблемы межпланетной торговли. — Она прыснула от смеха, точь-в-точь как старшая жена этого Али. — Приготовь омлет, а я уложу всё в коробочки и подниму девчонок.

Больше мы к проблеме моего сна не возвращались — просто не было когда. Наташа разбиралась с дочкиными домашними заданиями, а я вдруг придумал, что сделаю с насосом.

Как ни странно, эксперимент у меня занял не очень много времени. Я распилил корпус насоса вдоль оси, промыл "потроха" и вставил их в оболочку, собранную из пивных пластиковых бутылок. Детали вошли плотно, будто бутылка специально проектировалась для этой цели. Мягкая полупрозрачная конструкция, стянутая капроновой бечёвкой, исправно качала воду.

Я был на седьмом небе от такого успеха. Жена же, скупо меня похвалив, сказала:

— Поставь воду греться на стирку.

Остаток дня я носил воду, заливал в большую кастрюлю, в многочисленные тазы, в стиральную машину, потом сливал из машины, перекладывал мокрое бельё, помогал Наташе отжимать и вешать. Мы закончили, когда девчонки, Леночка и Танюша, уже вовсю сопели носиками в подушки.

Засыпая, я почему-то вспоминал институтскую военную кафедру, лагерные сборы, наряды на кухню, мойку полов в казарме. Умаешься, как бобик, а в шесть часов утра дневальный орёт "подъём". Припомнилось, как в общежитии, уже во время диплома, кто-то в шутку, на ночь глядя, заорал "подъём". Его чуть не избили — половина этажа вскочила и стала одеваться, не разобравшись, где они.

Глава 3

— Р-р-р-о-та-а-а! Подъё-о-о-м!

Я привычно отбросил одеяло, вскочил с постели и бросился к табуретке, где должна была лежать моя одежда. Но табуретки не оказалось на месте, сапог тоже, а ноги по щиколотку утонули в мягком ворсе коврового покрытия. Я был не в казарме, это уж точно. Яркий, как днём, свет многочисленных кристаллических светильников, рассыпанных по потолку, будто звёзды. Отливающие металлом панели каюты… Большая кровать, как у королей, чуть прикрытая бордовым шёлковым балдахином… В голове проносились обрывки образов и мыслей, будто кто-то играл в моих мозгах в "пятнадцать".

За спиной раздался захлёбывающийся, до боли знакомый женский смех.

— Али! Ты что, в российской армии служил? — она ещё и издевалась.

— Бамбарбия! — заорал я. — Зарэжю! Гдэ мой кынджал!

Она стояла совсем голая по другую сторону кровати и показывала мне язык. Я огромным прыжком преодолел это препятствие и в следующее мгновение едва увернулся от удара ногой в голову. А если бы не увернулся?.. Мне ещё не удалось выпрямиться, когда Натача звонко шлёпнула меня по голой ягодице внешней стороной стопы, и я кубарем полетел в угол комнаты.

— Ай, женщина! Ты не уйдёшь от расплаты! — я, действительно, рассвирепел.

Расплата наступила скоро. Мне удалось захватить её руки и повалить на постель. Она смеялась, извивалась всем телом, и небольно кусала меня за уши, щёки и губы. Я пылал страстью, как вдруг моё желание словно испарилось. Я в задумчивости уселся на постели.

— Что случилось? — Натача села рядом и провела рукой по плечу. — Ты не ушибся?

Я помахал отрицательно головой.

— Тогда что с тобой? — она рассматривала меня с тревогой.

— Сон.

— Какой сон? Тебе приснился плохой сон?

— Нет. Не то, чтобы плохой… Просто очень странный сон. Очень ясный, чёткий. Как будто это всё происходило со мной.

— А-а-ли-и-и! — она баюкала меня, словно ребёнка. — Это, наверное, из-за глупости, что я устроила. Ну, эта, "рота, подъём".

— Да ты знаешь, это не имеет никакого отношения к остальному сюжету. Я, будто бы, попал в конец двадцатого века. Распад Российской империи. Вернее, нет, — Советского Союза. Нищая семья, у меня в кошельке жалкие копейки и одна-единственная жена. Представляешь?! "Шоб ты жил на одну зарплату"! Никогда не слыхала такого?

— Просто ужас! — сказала Натача. — Но ты должен знать, что резкий раздражитель, например, громкий хлопок, удар, может породить в мозгу вымышленные события, которые объясняют этот хлопок или удар. Мозг легко разрисовывает картинку до самых мельчайших подробностей. А ты в армии там служил?

— Нет. Но был на лагерных сборах…

— Это что? — удивилась Натача.

Я ей подробно начал рассказывать про систему военной подготовки при институтах, про "своих" преподавателей, вспоминал армейские и студенческие анекдоты. Натача выглядела озабоченной. Вдруг она вскочила.

— О, боже! Скоро завтрак! У тебя ещё молитва, а мне надо зайти на вахту, узнать требования таможенников, и долго ли они нас будут мучить.

Моя первая, она же старшая жена, оделась за тридцать секунд и умчалась, оставив за собой разорённую местность в виде раскиданных вещей с одним-единственным трупом, погружённым в раздумья. Я глянул на часы — время молитвы.

Склонившись в поклоне на коврике, я анализировал свой сон. Всевышний никогда ничего не делает просто так. Этот сон — пинок мне, чтобы задумался о своей жизни. Я живу на много уровней выше этого бедняги Алёши из двадцатого века, но нас связывает одна общая цель: и он, и я, мы оба хотим лучшей жизни, семейного счастья, благополучия. Он, как и я, из шкуры лезет вон, чтобы добиться этого. Я — богач в сравнении с ним, но всё равно пытаюсь идти дальше. Куда? Чего мне сейчас не достаёт? Куда направляет мою жизнь воля Аллаха? Всемогущий разум не будет впустую тратить свои силы, он укажет мне цель, совпадающую с моими чаяниями, пусть даже на короткое время. Достигая своей цели, я смогу оказать услугу Всевышнему. А что является моей целью?

Я вздохнул. Мне хотелось создать свой мир. Начать заново историю планеты. Заселить её своими потомками. И чтобы народы на ней жили счастливо. О, Аллах, прости мне мою дерзость! Но я очень хочу!

Мои мысли грубо оборвала мелодия мобильного телефона…

Нас, разумеется, не пустили сразу на планету. Сперва мой корабль посетили контролёры. Это было просто как нашествие саранчи. Они шатались по всем помещениям, брали пробы воздуха, измеряли уровень радиации, заставили каждого человека на борту дуть в анализатор и делать вакцинацию. Досталось даже коту Саймону. Оскорблённый бесцеремонным обращением, он спрятался в хозяйственной кладовке и дети только через два дня выманили его оттуда разными лакомствами. По внешней обшивке тоже кто-то лазил. Стук был приглушённый — сразу видно, что люди уважают чужой труд, подошвы — на резине, чтобы не помять и не поцарапать покрытие. Встречаются, ведь, звездолёты с декоративной росписью, и даже позолоченные. Нужно быть полным идиотом, чтобы поцарапать поверхность и потом судиться с владельцем. Мне, правда, и такие попадались. Но это были дикие, нецивилизованные планеты.

Потом, ещё через несколько дней, на огромной орбитальной станции "Либра-1" нам выделили причал. После этого уже более подробно проверили соответствие орудийных установок паспорту корабля (специально рейс на Гитанию делал в прошлом году, зато теперь мне никакие пираты не страшны). Серьёзные молодые парни в который раз осматривали все помещения, а у меня кошки скребли на душе, особенно когда я видел, как они смотрят на моих женщин. Но я сопровождал всех контролёров и не позволил бы ничего лишнего. Ладно бы, к дочкам свататься собирались, а то — так… Да и зачем мне нужны такие зятья без собственного дела.

В принципе, эти аль-канарцы ничем не отличались от землян. Правда, я понял, что основное население здесь говорит на русском языке, который несколько отличается от того языка, на котором говорит Натача, и который немного понимаю я и мои остальные жены. Ещё я заметил интересную особенность — когда кто-либо из местных разговаривает по телефону, то оттопыривает пальцы. Ну, вы, может быть, видели, как люди пьют кофе из маленьких чашечек? Некоторые оттопыривают при этом мизинец. Аль-канарцы, когда держат в руке телефон, оттопыривают мизинец и указательный палец. А если телефон в ухе, а руки пустые, они всё равно оттопыривают пальцы и размахивают ими в воздухе.

В общем, всё было очень хорошо. Я даже удивился — никто не заявил, будто я привёз контрабандой запрещённых к ввозу животных, какой-нибудь груз, минералы, литературу или ещё что. Правда, это всё могло быть ещё впереди.

Наконец, меня пригласили к коменданту станции, по совместительству — начальнику пограничной службы, и я подумал, что самая волокитная часть закончилась. Правда, Натача имела на этот счёт противоположную точку зрения, поэтому я волновался. Она, чаще всего, оказывалась права. Я совершенно забыл про свой сон, у меня была куча других, более важных хлопот.

В этот день, прямо во время полуденной молитвы, меня опять потревожил мобильный телефон. Я глянул на экран — опять Натача… Хотел сперва проигнорировать звонок, но решил, что Старший Помощник, она же — Старшая Жена, всегда должна иметь доступ к Командиру Корабля. Тем не менее, я дал излиться фонтану своих эмоций:

— Женщина! Ну, как ты можешь меня беспокоить в такой Час!

— Али, это очень важно! С тобой хочет переговорить один человек.

— О, Аллах! Он не уважает ни Мухаммеда, ни самого Аллаха, если звонит мне в такой момент. К дьяволу его!

— Али! Это нечто необычное. Тебе обязательно надо поговорить с этим человеком.

— Шайтан! Ну, хорошо… Где он?

— Он связался с нашей базовой станцией корабля, я могу переключить его на твой телефон, но ты не увидишь его лица.

— Зачем мне его лицо? Он что, женщина?

Натача смолчала, и я уступил её молчаливому натиску.

— Ну ладно, я сейчас приду.

Я пришёл в рубку в плохом настроении. Натача беседовала по видеоканалу с каким-то чиновником. Да и кем ещё можно назвать человека в чёрном отутюженном костюме, в идеально гладкой белоснежной рубашке, да ещё с галстуком. Можно было бы принять его за чьего-то секретаря, хотя доходы его, судя по костюму, намного превышали секретарские.

Я сел в кресло рядом с женой.

— Я, Али ибн Мухадди ибн Сауд ибн…

Я ещё был далеко от имени Пророка, моего великого предка, но лицо этого господина уже перекосилось. Он выдавил из себя слабую улыбку.

— Извините меня. Я не смогу запомнить всего вашего имени. Не могли бы вы сказать, как я должен обращаться к вам? Кстати, меня зовут Михаил. Михаил Песков. К тому же, наши мусульмане тоже пользуются в обиходе одним-единственным именем и фамилией.

Ох, уж, эти европейцы. Своего прадеда он уже, возможно, и не помнит. Я повторил:

— Я — Али. Али ибн Мухадди. Что вы от меня хотели?

— Я не от вас хочу. Я вам предлагаю.

— Так что же?

— Крышу. Обычную крышу.

— Гм-м. Но у меня есть крыша над головой. Я не нуждаюсь в другой.

— Вы не поняли. Я предлагаю крышу для защиты ваших интересов.

Пока я пытался переварить услышанное, на пульте загорелась ещё одна лампочка, и почти сразу же — ещё одна.

— Ого, — сказала Натача. — Ещё двое.

— Вы можете подождать? — сказал я своему собеседнику. — Я только узнаю, кто это.

Я переключился на вторую линию. На экране появился мужчина в таком же идеальном костюме, как и первый, но коротко подстриженный и более полный. Его лицо расплылось в улыбке.

— Привет, чуваки. Я — представитель правительства Всеобщего Братства. Считайте, что у вас уже есть реальная крыша.

Я сидел, разинув рот, но ситуацию спасла Натача.

— Привет, чувак. У нас уже есть предложения от других правительств, и мы их рассматриваем. Можете оставить ваши условия?

— Да нет базара, в натуре.

Представитель Всеобщего Братства подмигнул Натаче.

— Я кинул вам все наши реквизиты. Мы недорого берём. У нас крутые парни. И мы никому не даём наших в обиду. А ещё у наших пацанов самые клёвые тусовки в мире. Вам понравится. Классно оторвётесь. Пока.

Линия переключилась, и на экране опять засиял чёрный пиджак, белоснежная рубашка, чёрный галстук.

Над пиджаком возвышалось конопатое лицо и рыжая копна волос.

— Привет, в натуре. Отпад, чувак! Классная тёлка. Я — от правительства Южных Канар. Стоит вам подумать — и наша крыша станет вашей. Хе-хе-хе. Мы берём не только баблом, но и натурой.

— Это как? — я, должно быть, начал багроветь.

— Бартером, чувак. Расслабься. Любой товар. По рыночному курсу, без проблем. Можем с отсрочкой платежа. Правда, учти, что проценты будут расти, счётчик будет тикать.

— Ладно, кидай реквизиты, я подумаю.

— Это дело.

Последовало нажатие кнопок, индикатор мигнул, сообщая, что информация принята. Экран на долю секунды погас и снова показал нашего первого абонента.

— Так что вы мне скажете? — спросил мужчина на русском, поразившем меня своей правильной чистотой.

В этот момент индикаторы линий зашкалило.

— Вы видите, что делается? Оставьте ваши реквизиты, — уже привычно произнёс я.

— Хорошо. Но я связался с вами не только для того, чтобы скинуть вам свои реквизиты. Мы реально можем вам помочь.

— Вы, это кто?

— Мы — это Федерация Геи. Запомните, пожалуйста.

— Спасибо. Я буду иметь вас в виду.

— Что вы хотели этим сказать? — в голосе собеседника вдруг почувствовалась обида.

— Да ничего. Только то, что мы рассмотрим ваше предложение в обязательном порядке и учтём.

— Только геев нам не хватало! — сказал я Натаче, когда изображение погасло.

Жена прыснула от смеха. Она замахала рукой, но я не мог понять, чего она хочет.

— Геи здесь ни при чём! — сквозь смех почти прошептала Натача. — Гея — это Земля по гречески. Вот и всё!

— Ну и назвались бы "Федерация Земли". А то "Геи", — я пожал плечами и переключился на следующего абонента.

Они все были как близнецы. Отличались лицами, прическами. Но выражение лица, манера говорить и даже то, что они говорили, были как переписанные из Интернета школьные сочинения. Я устал после пятого, но стоило мне отойти от экрана, как начались безобразия. Очередная рожа, появившаяся на мониторе, расплылась в наглой улыбке.

— Привет, чувиха! Это твоё корыто?

— Это корабль Али ибн Мухадди.

— Во, блин! Мусульманин… И сколько у него таких красоток?

Натача молча отключила линию, но на следующей было не лучше.

— Слышь, подруга, может мы с тобой потопчемся на площадке у ресторана "Вулкан страсти"?

— Пошёл на фиг, козёл! — рявкнула моя первая, старшая, главная и любимая жена, переключая линию связи.

Я уже собирался сменить за монитором Натачу, но следующий абонент оказался вежливым молодым человеком. Он смутился, увидев перед собой красивую женщину, но быстро взял себя в руки и заговорил:

— Привет. Мы, правительство молодых предпринимателей, блок Виктора Кочетова, предлагаем вам свою крышу.

Он опять смутился и замолчал. Натача улыбнулась:

— Спасибо. Но вы не единственные, кто предложил нам свои услуги. Чем они отличаются от множества других предложений?

Я подошёл и сел за монитор. Парень смутился ещё сильнее, но, если до сих пор едва выдавливал из себя слова, то теперь его будто прорвало:

— Извините, пожалуйста. Я засмотрелся на вашу жену. Она очень красивая. Её надо хорошо охранять. Под нашей крышей вы можете чувствовать себя в безопасности. Наше правительство не дерёт больших налогов, но всегда вытащит вас из любой жопы. Мы никак не ограничиваем размеры ваших налогов, ни сверху, ни снизу. Вы можете платить бакс в месяц, лишь бы у вас нашлось, чем расплатиться с адвокатами, и отстегнуть нам положенные комиссионные. Наши представительства раскиданы по всей планете. В любом уголке Аль-Канара вы можете связаться с нами по телефону, и мы придём к вам на помощь. В отличие от многих других правительств, мы поддерживаем тесные связи с агентствами по охране авторских прав и оказываем широкий спектр услуг по мониторингу применения ваших изобретений и "ноу-хау" в любой сфере производства, бизнеса, услуг и даже политики. И учтите, что делаем это как бы в кредит. Вы можете…

— Стоп-стоп. Я всё равно не могу всё запомнить. Пожалуйста, киньте нам ваши предложения, и мы их внимательно рассмотрим.

Я нажал кнопку отключения связи.

— Али, у нас ещё, как минимум, пара десятков звонков, — напомнила Натача.

— Нет, так дело не пойдёт, — пробормотал я. — Пока никому не отвечай, я поговорю с Вайноной. Без почтового сервера и Интернета нам не обойтись.

Вайнона — моя пятая по счёту жена. Она американка. И как нормальная американка умеет программировать, администрировать компьютерные сети, ловить вирусы, водить всё, что имеет колёса, гусеницы или левиторы, стрелять из "винчестера", и вообще из всего, что может стрелять. Кроме этого, она умеет скакать на лошади, ковать подковы, точить детали на токарном станке и варить всё, от плова и картошки до алюмо-магниевых сплавов и нержавеющей стали. Что, средняя американка этого не умеет? Странно, в американских фильмах даже топ-модели всё это делают. Особенно мне нравится фильм, где манекенщица, летящая с курорта в системе Сириуса, садит звёздный челнок в лунном Океане Бурь. Ну, там террористы отравили экипаж, запустили сонный газ в систему регенераторов, а героиня фильма маникюрными ножницами и пилочкой для ногтей не только разделалась с негодяями, но и восстановила всю систему управления. Вы не знаете, что можно делать пилочкой для ногтей? Ну, например, ею удобно отвинчивать винтики с крестообразным шлицем… Да и в ближнем бою тоже сгодится, если женщина боится за свои ногти. Мои жёны с её помощью одним движением уложат любого бугая насмерть.

Честно говоря, удивительно, что Вайнона согласилась за меня выйти. Наверное, повлияла депрессия после очередного развода и краха её фирмы по перевозке грузов. Я подозревал её в корыстных соображениях, не иначе, как хотела отсудить у меня часть имущества, но моя четвёртая жена, Дейла, — юрист. Она оформила брачный договор так, что этот номер не пройдёт. А чтобы Вайнона не чувствовала себя обиженной, я выделил ей часть отсеков для собственного бизнеса. Хотя, всё равно, отношения у нас бывают довольно натянутые.

К Вайноне я пришёл лично. Она в очередной раз проводила инвентаризацию груза в отсеках. Одета как настоящая американка: бейсбольная кепка на голове, с торчащими по бокам светлыми кудрями, клетчатая рубашка с закатанными до локтей рукавами, джинсы в обтяжку. Вместе с ней крутились Джей с м-м-м…, да как же её зовут, в самом деле? А-а-а, кажется Хари, или нет — Гэри. Дьявол поймёт их, эти иностранные имена. Но Вайнона захотела, чтобы дочку назвали именно так.

Я подошёл.

— Ах, Вайнона! Здравствуй, птичка моя. Почему ты от меня улетела позавчера так рано?

— Моё дежурство по кухне, дорогой, — она поспешно клюнула меня в щеку.

— Ай-яй-яй. А мне сказали, что ты сама просила расписание перенести.

Наверное, мне не следовало так говорить. Вдруг обидится. Да и Зульфию подставляю. Правда, порядок есть порядок, да и Вайнона без хитростей.

— Чувствовала себя неважно, хотелось отоспаться.

— Цветочек мой! Разве ж я не даю тебе спать?

— Ага! Будто сам ничего не помнишь, — вполне определённо махнула головой Вайнона. — Ты что-то хотел?

— Зачем ты так меня торопишь? Разве я не могу на тебя просто посмотреть?

— Времени в обрез, — отчеканила моя пятая жена. — Говори, не тяни.

Я вздохнул.

— Нам обязательно надо подключиться к местной Сети. Открыть свою страничку и настроить почтовый ящик. А иначе нам всем придётся непрерывно отвечать на телефонные звонки.

— Хм? И это всё? — Вайнона наклонилась, заглядывая под брезент, скрывающий размещённый на платформе груз. Затем она встала на четвереньки, включила фонарик и полезла под брезент. Мне осталось созерцать только её плотно обтянутую джинсами хорошенькую задницу. Можно, конечно, поговорить иначе. Нужно только, чтобы никто не мешал.

— Джей, мальчик мой, ты знаешь, что сегодня будет на обед?

— Не-а. А что?

— Сегодня Хафиза готовит. Это что-то необыкновенное. Пахнет просто умопомрачительно.

— У-у-у. Хэри, бежим! Хафиза обязательно нам даст попробовать.

Дети убежали, и мы с Вайноной остались одни.

— Вайнона, прелесть моя, ну поговори со мной, — я чуть наклонился и обхватил её руками поперёк живота. Она была такая восхитительная, что я чуть не рухнул на пол рядом с ней.

Вайнона быстро поднялась и развернулась ко мне лицом.

— Али, у меня полно работы.

Её духи пахли акацией. Она и сама была как акация, пронзительно тонкая, немного угловатая и колючая. Я поцеловал её в шею, возле самого уха, зацепившись носом за серёжку с аккуратными бриллиантиками. Потом поцеловал ещё, чуть ниже, и расстегнул пуговку на рубашке.

— О-о-о, Али. Идём. Ты от меня иначе не отстанешь.

— Это очень важно, рыбка моя, — сказал я, удерживая её за талию.

— У меня куда-то один контейнер с иридием подевался, а тебе Сеть подавай.

— Найдётся твой контейнер. Ты у детей спроси. Если он не более десяти килограмм, то они им могли играться.

— Да это же иридий!

— Что ему сделается? Я, кстати, видел, возле грузового шлюза линолеум отклеился, может быть, твой контейнер там? В качестве прижима.

— Тогда я сейчас, — она рванулась от меня и убежала, как молодая козочка.

Ах! Ну как удивительно. У меня пятнадцать жен! И почти все они умудряются найти причины оставить меня одного. Даже мой дежурный секретарь. Кстати, где она? Не иначе, Зульфия сейчас наводит на лице порядок.

Вайнона вернулась менее чем через минуту. У неё было хорошее настроение, она обняла меня и поцеловала в щеку, хотя я старательно подставлял губы.

— Ну что, моя куколка?

— Спасибо, он там. Я бы ни за что не догадалась, — она схватила меня за руку и потянула в командную рубку.

— Только мужчина может навести порядок в том хаосе, который создаёте вы, женщины, — сказал я.

— И наоборот.

— Что ты имеешь в виду?

— Как это, что? Кто шлюз после пиратов ремонтировал?

— Ай, какая ты у меня умница! Что бы я без тебя делал? — я хотел обнять её, но она выскользнула из моих рук, взлетела по лесенке и исчезла в помещении рубки. Кажется, мне удалось смягчить её сердце. Только бы она не узнала, что это я использовал контейнер в качестве груза для приклейки линолеума.

Я вошёл буквально через пять секунд следом за ней и застал картину: Натача и Вайнона уже стоят возле компьютера, изучают возможности подключения к Сети Аль-Канара. Они в этом разбираются — и ладно, не буду мешать. У меня же сразу после обеда был назначен визит к коменданту станции. А надо ещё разобрать кучу дел.

Когда я вошёл в кают-компанию, почти все уже сидели на своих местах за длинным столом. Я обошёл всех, со всеми расцеловался и уселся в торце стола. Наши трапезы были специально приурочены к границам смен, чтобы никто не чувствовал себя обделённым. Заодно я узнавал в общих чертах состояние дел по всему кораблю и, если возникала проблема, решал её в обычном порядке.

Я обвёл взглядом сидящих за столом. Джень, моя двенадцатая жена, разносила тарелки с едой. Натача и Вайнона отсутствовали, с ними всё понятно. Они появятся через четверть часа, когда Натачу сменит Изабель. Хафиза должна появиться, когда покормит младших детей. Ещё пустовали два места.

Рядом со мной сидела Зульфия. Она до полуденной смены выполняет роль моего секретаря, потом её сменит Эллида.

— Где Габэ и Назирэ? — спросил у неё я.

— Габриэла опять болеет, господин. А Назира её кормит, вот-вот должна подойти, — ответила Зульфия. Удивительно, она единственная из моих жён продолжает называть меня "господин". Надолго ли её хватит?

Какое-то время все ели молча. Наконец, встала Изабель.

— Я на вахту, — коротко бросила она, чмокнув меня в щеку, убрала за собой пустые тарелки и направилась к выходу.

На ней было чёрного цвета трикотажное платье с длинными рукавами и огромным вырезом на полспины. О, какая это была спина! Такой спины я не видел нигде в мире! Не мог я допустить, чтобы женщина с такой спиной и фигурой, с такой царственной осанкой, досталась какому-нибудь проходимцу. Да, лицом она не так красива, как мои остальные жены, но в ней была своя прелесть. Кроме того, на планетах она частенько исполняет роль моего личного телохранителя, а это — серьёзное дело, если вы в курсе.

Я улыбался ей вслед, и ещё продолжал улыбаться, когда в кают-компанию вошли Натача и Вайнона. Согласно установившемуся ритуалу, обе поцеловали меня в щеку и заняли свои места за столом.

— Как ваши успехи? — поинтересовался я.

— Пока ещё не совсем, — неопределённо ответила Вайнона, быстро набивая рот.

— А конкретнее? Вам удалось настроить выход в Сеть? Или возникли сложности?

— Да, — после довольно длинной паузы буркнула Вайнона.

— Что "да"? — попытался уточнить я. — Ну, не тяни… Ты можешь мне нормально ответить?

Моя пятая жена затолкала в рот огромный кусок котлеты и молча его жевала, вращая глазами и давая понять, что ей не до меня.

— Так что же "да"? — настаивал я. — Что "да"?

Это старый американский анекдот.

— Да, сэр! — громким голосом отрапортовала Натача, и вся кают-компания взорвалась бешенным, неистовым смехом. Смеялись все, включая детей. Смеялась даже Зульфия, моя младшая жена. Я спокойно смотрю на отклонения от Устава Корабля, если это не вредит делу. Но в данном случае попахивало ущербом авторитету Командира Корабля. А это — начало конца.

Кают-компания заливалась смехом почти минуту. Я терпеливо выжидал, хотя внутри у меня всё кипело.

— Судя по вашим высказываниям, вы уже подключились к местной Сети, — медленно, с расстановкой, не повышая голоса, произнёс я. Хохот стих, но почти беззвучно продолжали смеяться Вайнона с Натачей.

— Более того, похоже, что вы уже успели посетить некоторые ресурсы этой сети, в частности — серверы с анекдотами.

Вайнона напряжённо замерла, перестала смеяться, с трудом проглотила кусок и молча слушала меня. Её уши покраснели.

— А теперь скажите мне, Инженер по связи, вы успели просмотреть какие-нибудь другие, более важные для нас ресурсы — серверы правительств, политических партий, товарные и валютные биржи, серверы предприятий и банков? Вы настроили, хотя бы, наш почтовый сервер?

Вайнона встала по стойке "смирно", её лицо пошло пятнами.

— Нет, сэ… Нет, господин.

О, Аллах! Неужели это сказала Вайнона? Натача прыснула, её игривое настроение ещё не прошло. Она даже не заметила, что в кают-компании повисла гробовая тишина.

— Инженер по связи! А разве Старший Помощник не ввела вас в курс дела?

Вайнона стояла молча. Она сейчас была бледной. Её левая рука комкала салфетку. Натача уже не смеялась. Она положила вилку на стол и спрятала дрожащую руку под скатертью. Я развернулся в её сторону.

— Старший Помощник! Вы объяснили Инженеру по связи, что конкретно ей нужно было сделать?

— Нет… гос… — Натача поперхнулась, произнесла что-то неразборчивое, вставая из-за стола.

— Не слышу! — вдруг рявкнул я.

— Нет, господин, — чётко произнесла моя первая жена. Она вся дрожала, как на морозе.

Я встал. Обычно на моё вставание никто не обращал внимания, но сейчас все вскочили и замерли, не шевелясь.

— Натача! Ты отстраняешься от выполнения обязанностей Старшего Помощника на неопределённый срок. Отныне обязанности Старшего Помощника будет выполнять… Роксана.

— Да, господин, — сдавленным голосом произнесла Натача.

— Да, господин! — Роксана, моя седьмая жена, кивнула своими чёрными кудрями. Она таращила на меня огромные перепуганные глаза и, кажется, готова была упасть в обморок.

— Натача!

— Да, господин?

— Введёшь Роксану в курс дела.

— Да, господин!

— Инженер по связи!

— Да, господин?…

— Сколько вам нужно времени для выполнения упомянутых работ? — я нарочито говорил канцеляризмами и абзацами из Устава.

— Как минимум, два часа, для получения самых общих сведений, господин.

Они уже произносили это слово свободно. Ещё немного тренировки…

— Через два часа доложите первые результаты Старшему Помощнику.

— Да, господин!

— Старший Помощник!

— Да, господин?…

— Проконтролируйте выполнение Инженером по связи полученного задания.

— Да, господин!

Возможно, что я перегнул палку. Вайнона и Натача никогда не подвергались такому унижению. Наверное, хватит. Я обратился к остальным.

— Я сейчас направляюсь к начальнику пограничного пункта, он же — комендант станции "Либра-1". Со мной пойдут Фазиль…

— Да, отец!

— Фархад!

— Да, отец!

— Дейла!

— Да, господин!

— Собираемся через десять минут у главного шлюза. Все свободны!

Я покидал кают-компанию со смешанным чувством. Мне было жаль моих милых девочек, но, похоже, они стали терять контроль над окружающим миром. За время полёта изнежились и избаловались. Встряска им была очень нужна. Я же всего лишь подправил маленькое нарушение в наших отношениях. Представьте, что рабочий решил бы, что ему не нужен директор. А я — больше, чем директор. И даже больше, чем султан. Я — Господин этого маленького мира, моей семьи. Меня заботит его благополучие, нынешнее и будущее. Меня заботит будущее моих сыновей и дочерей. Они ни сейчас, ни в будущем не должны ни в чём нуждаться, и я постоянно думаю об этом. Я всё время решаю эти задачи, и, пока жив, у них всё будет в порядке. Ох, как сердце заныло. Надеюсь, что такой разгон я устроил своим женщинам в первый и последний раз.

Комендант "Либры-1" был внушительный, грузный мужчина, с жидкими и светлыми до белизны волосами. Под глазами просматривались чётко очерченные мешки. На нём были брюки коричневато-… защитного цвета, как это принято говорить, почти такая же по цвету рубашка с короткими рукавами и галстук. Не понимаю, зачем ещё и галстук защитного цвета. Когда-то, у военных, это было целесообразно — чтобы в окопе не сильно выделяться. Правда, не знаю, они, что ли, в окопах в галстуках сидели?

Комендант встал со своего кресла и шагнул мне навстречу, вытянув правую руку:

— Альберт Костюк.

— Али Мухадди, — я пожал протянутую руку, после чего представил своих спутников и вручил подарки, всякую мелочь — золотые цепочки, перстень с большим бриллиантом и среди них — кинжал настоящей ручной работы мастеров Востока, с огромным изумрудом в торце рукоятки и двумя золотыми змейками вокруг эфеса.

Комендант любезно принял подарки, нисколько не смущаясь, чем подтвердил мои догадки, что потомки бывших уголовников вряд ли забыли обычаи своих предков. Правда, подарки он не спрятал, что вызвало у меня некоторые сомнения в своей правоте, он их аккуратно разложил на видном месте, придав всей композиции красивый вид. Мне стало даже приятно, что он с таким уважением отнёсся к этим вещам. Затем комендант погрузился опять в своё кресло, а мы все четверо сели на предложенный диванчик.

Костюк придвинул к себе ворох бумаг, лежащих на столе.

— Вы уже решили, на сколько времени у нас остановились?

— Пока ещё нет. А что, кому-то нужен причал?

— Да пока что нет. Но вам он будет обходиться в десять штук за сутки.

— Это как?

— Десять тысяч баксов.

Я присвистнул.

— То есть, уже на сегодняшний день…

— Пятдесят штук, — подсказал комендант. — Мы можем принять и бартером, но это дороже на тридцать пять процентов. Вы собираетесь что-нибудь продавать?

— Никель, метеоритный, — сходу ответил я. — Почти тысяча тонн, в пересчёте на чистый металл.

— Нормально. Пять тонн за сутки…

— Постойте! Вы по какой цене считаете? — у меня аж дыхание перехватило.

— Две штуки за тонну. Оптовая биржевая цена.

— Опа! — неожиданно сказал я. Здешние баксы сильно отличались от баксов земных. И ещё, наверняка, — цены. Собственно, этого следовало ожидать. Другие технологии, другие производства, другие финансовые группировки и вообще другая цивилизация. Я топлива сжёг на большую сумму, таская эту тысячу тонн в своих трюмах. — Такой дешёвый никель?

— А что вы хотели? Наши старатели регулярно таскают нам железо-никелевые метеориты из Пояса. Спрос устойчивый, но цена не слишком высокая. К тому же, у вас ещё непереработанный материал, да на орбите…

Я мысленно выругался. Был бы у меня работающий Интернет, я уже имел бы общее представление о соотношении цен в этом мире. Ах, Вайнона. Ох, Натача…

— Впрочем, вы не расстраивайтесь, — продолжил Костюк. — Я приглашу специалиста по антиквариату. Мне кажется, что ваши подарки превышают стоимость аренды причала. Возможно, вам не придётся об этом беспокоиться.

Он ненадолго замолчал, а я приходил в себя от всех неожиданных поворотов судьбы.

— У вашего посещения есть конкретная цель? — поинтересовался комендант. — Или вы хотите просто познакомиться с нашим миром?

— Скорее всего — второе. У меня очень скудные сведения о вашей планете. Но я торговец, мне интересны все миры.

— А какие вам предпочтительнее — более развитые или менее?

— Сложный вопрос. Для торговца более развитым является мир, где он может выгодно продавать и покупать товары.

Комендант рассмеялся.

— Тогда вы попали туда, куда надо! У нас вы найдёте всё, что нужно для нормального бизнеса, а именно — полное отсутствие каких-либо ограничений на любые виды деятельности. У нас — самое демократическое устройство общества в Галактике. Ваши успехи будут зависеть только от вас. Вы сможете улететь от нас миллиардером, но, правда, можете лишиться всего.

— И что необходимо для начала?

— Всё очень просто. Надо стать гражданином планеты. Для этого достаточно заплатить небольшой кучке контролёров…

— Вы имеете в виду взятку?

— Да нет, что вы… Это обычные проверки на болезни, обязательные прививки, сверх того, что уже вам сделали, оформление кода и введение в базу данных. Наше гражданство бессрочное. Один раз зарегистрировался и — навсегда. При этом нас не интересует, гражданином какой планеты вы уже являетесь. Или даже — подданным какого владыки. Единственное исключение — если вы в "чёрном списке". Но оформление гражданства не самое дорогое удовольствие. Гораздо дороже вам обойдётся оплата за пролёт сквозь атмосферу, это так называемый "зелёный налог", оплата работы диспетчеров управления воздушным движением, аренда участка земли у фермера или какого-нибудь куска лётного поля. Могу только добавить, что это дешевле стоимости нашего причала и выгоднее, чем продажа груза с орбиты. Ещё, возможно, вам придётся потратиться на страховки имущества и жизни своей и всех членов экипажа.

— Это обязательно?

— Нет, но вам же лучше. — Альберт Костюк задумался. — Вам уже приходили предложения от наших правительств?

— Да. И не одно.

— Ну, это не удивительно. У вас уже сложилось представление об особенностях нашей жизни?

— Ещё не совсем…

— Я могу порекомендовать наших специалистов-гидов. Они помогут вам адаптироваться к нашим порядкам, расскажут об истории, если вас это заинтересует, даже посоветуют, как лучше поступать в некоторых случаях. Они помогут решить все проблемы с оплатой причала, ну там, реализовать часть груза. — Костюк сунул мне в руки карточку.

Мне показалось, что кое-что я уже начал понимать, а поэтому спросил прямо:

— У вас какой-то интерес в этом?

— Конечно, — не смущаясь, ответил комендант. — Каждый специалист, которому мы даём заработать, отчисляет нам положенные комиссионные. Это же бизнес. А ещё у нас есть ознакомительные материалы для тех, кто прилетел к нам впервые. Это совсем недорого.

Костюк вынул из ящика своего стола ещё несколько стандартных карточек и начал их по очереди втыкать в компьютер-книгу. На развороте книги замелькали картинки.

— Вот здесь фильмы о нашей планете. Общее знакомство, история, экономика, немного рекламы для начинающих бизнесменов, география. Это, кстати, хорошая карточка. Есть карты всей планеты. Карта физическая, карта для отдыхающих — ну там, отели, пляжи, пункты проката катеров, яхт, гравикаров, флайеров. Вот карта коммуникаций, здесь есть база данных всех телефонов Аль-Канара. Вы легко можете выделить телефоны любых правительств. Есть также указатель ресурсов Интернета, и сайтов правительств — тоже. Кодировка стандартная, пока что никто не жаловался, что его книга не читает эти карточки.

— Огромное спасибо. Кстати, что происходит у вас с правительствами? Что это такое? И, может быть, вы порекомендуете, какое правительство нам лучше было бы выбрать?

Наверное, мой вопрос прозвучал сумбурно. Альберт Костюк на несколько секунд задумался. Глянул на часы, затем нажал кнопку на телефоне:

— Оленька! Будь добра, принеси нам напитков, можно комбинированных соков. И пять стаканчиков, пожалуйста.

Хорошенькая светловолосая Оленька в плотно облегающем фигуру кремовом костюме внесла поднос с напитками. От неё чудесно, вызывающе, агрессивно пахло. Я сразу ощутил на себе её внимательный взгляд. Но меня удивило, что она гораздо дольше разглядывала Дейлу. Лесбиянка, что ли? И вдруг меня осенило — она сравнивала себя с Дейлой, прикидывала, насколько хорошо чувствует себя женщина в моём гареме.

Я тоже глянул на Дейлу. Она, как всегда, выглядела отлично. Деловой брючный костюм светло-серого цвета, аккуратный, неброский макияж, идеальная стрижка. Прибавьте ещё спокойную уверенность юриста-профессионала, знакомого с законодательными системами всего цивилизованного мира. Не до тонкостей, конечно. Это с ума можно съехать, если попытаться всё знать. Главное — общие принципы, а тонкости можно прочитать в книгах, нанять адвокатов, дать взятку, в крайнем случае. Ещё я подумал, что Дейла была вынуждена собираться в сжатые сроки. Вы встречали женщину, которая приводит себя в идеальный порядок за десять минут? То-то же…

Наверное, вы думали, что я выпускаю своих женщин в общество только в парандже? Как бы не так… Практика показала, что с женщинами в накидке случается гораздо больше неприятностей. Может быть, мужчины думают, что могут спасти несчастную от мужа-тирана? Совсем другое дело, когда мужчина сталкивается с красивой женщиной, так сказать — лицом к лицу. Большинство просто пугается, особенно, если встречает агрессивную напористость. Таких вокруг него и так — пруд пруди. Да и, сказать по правде, я не рискнул бы даже намекнуть своим жёнам одеть паранджу. Разве что в шутку.

Дейла глянула на меня, а я едва заметно кивнул ей. Обожаю своих жён — они понимают меня даже без слов, если не считать, конечно, сегодняшнего инцидента. Дейла на секунду замешкалась, она сомневалась, что правильно меня поняла, но потом прищурилась и кивнула в ответ.

— Альберт, — приятным, располагающим голосом, но без лишнего кокетства, начала разговор моя четвёртая жена. — Пожалуйста, расскажите в общих чертах о сути политического устройства общества в вашем мире? Для полных дилетантов…

Таким голосом можно брать интервью. Но таким голосом лучше брать крепости. Дейла чуть улыбнулась, и лицо коменданта тут же расплылось в широкой улыбке. Оленька попятилась к двери, удивлённо поглядывая на своего шефа. Я, откинувшись на спинку дивана, наблюдал за происходящим. Это же чертовски интересно — смотреть, как работает профессионал. Правда, чтобы "взять" коменданта, особых усилий не понадобилось, через минуту он уже тарахтел, как заведённый, не сводя при этом глаз с моей жены.

— Видите ли, такой уклад сложился исторически, с самого первого момента основания колонии на нашей планете. Среди тогдашнего населения, а это, как вы сами понимаете, были сплошные преступники или люди, неугодные федеральному правительству, появлялись группировки, боровшиеся за сферы влияния. Часть населения работала, как во всей Вселенной, чтобы обеспечить себя средствами существования, а другая часть занималась только тем, что "крышевала" их. На первых порах начали образовываться структуры, напоминающие обычные территориальные правительства. Они контролировали свою территорию, и не могли посягать на чужой участок. Но в наш динамичный век людям трудно вести дела на одном месте. Приезжая на новое место по делам, они заручались поддержкой своей местной "крыши", а иногда даже — совершенно посторонней. "Крыши" уже договаривались между собой. В прежние времена бывало всякое. Были и военные конфликты. Но постепенно наши "крыши" стали более цивилизованными. Сейчас вы, например, можете выбрать себе любое правительство, то есть, "крышу", и при этом вести дела в любой точке планеты. За многие десятилетия у нас выработался свод правил, которые неукоснительно соблюдаются. Эти правила очень естественны и понятны каждому, тем не менее, мы свели их воедино. Этот документ называется "Понятия реальной жизни". Я могу перечислить вам некоторые из них. Вот самые главные. Да, я буду приводить их в сравнении с привычными вам системами.

У нас нет выборов. Вы можете сменить правительство в любой момент, и на любое, которое вам понравится. Никто не в праве мешать вам в этом.

У нас нет налоговой системы. Вы сами платите правительству, которое выбрали. Но, если в следующий месяц вы не внесли налоговую плату, то считайте, что у вас крыши нет. В это время вы становитесь наиболее уязвимы.

Как правило, все правительства предлагают свои пакеты услуг. Если вы платите мало, услуги ограничены самым минимальным набором. Платите щедро, вправе требовать большего. Очень часто плата вносится аналогично страховым взносам, то есть, маленькими порциями, а необходимые выплаты делаются правительством из общака, то есть, я хотел сказать — из бюджетных средств.

У правительств нет территориальных владений. Их офисы могут размещаться на участках любых собственников, в том числе на основе аренды, или купленных за бюджетные средства. В частности, в Нукане, нашем крупнейшем городе, сосредоточены представительства 44 правительств.

Мы слушали очень внимательно. Я пил смесь соков, прихлёбывая жидкость из стакана. Дейла сосала свой коктейль через соломинку, чуть шевеля губами, и я представлял, какое это оказывает действие на Костюка. Она бросала на него взгляды из-под бровей, я даже забеспокоился и толкнул незаметно жену ногой.

— Правительства как-то отчитываются о сделанном? — Дейла отставила пустой стакан и откинулась на спинку дивана. Лучше бы она этого не делала. Пиджак обтянул грудь, а поза оказалась, мягко говоря, провоцирующей. Я ещё раз ткнул Дейлу ногой, чтобы приняла более нейтральное положение.

— А как же! — Костюк, кажется, ничего не заметил. — Они непрерывно рассказывают о своих реальных и мнимым достижениях. Они покупают места в газетах и журналах, оплачивают время на телевидении. Несмотря на обилие правительственных сайтов, по электронной почте непрерывно идёт поток правительственной рекламы. Ваше право — верить ей или не верить.

— А какие услуги обеспечивают правительства? — поинтересовался я.

— В основном — благотворительные.

— У вас много малоимущих?

— Нет-нет, это не совсем то, что вы подумали. — Костюк сделал паузу и промочил горло. Как только Дейла перестала его "атаковать", его тон стал более спокойным.

— Многие правительства берут на себя обязательства по страхованию населения, в том числе — пенсионному. Собственно, страхованием занимаются частные компании, но вы же знаете, что без суда из них иногда гроша ломанного не вытянешь. "Крыша" делает эту процедуру гораздо более лёгкой. Вам заплатят страховку сразу, если происходит несчастный случай, но потом обязательно будет проведено расследование, и не дай бог, если вы смухлюете. Правительства нанимают частные сыскные агентства для этой работы, самые лучшие, и выбирают самых лучших адвокатов для защиты клиентов в суде. Правительства также решают крупные конфликты. Правительства организуют крупные проекты, ну, например, как строительство курортного комплекса "Южные Канары". То есть, иногда они выступают как частные фирмы. И если деньги на проект брались из налогов, то клиенты этого правительства получают дивиденды от доходов.

— А если проект вылетает в трубу?

— Ну, бывает и такое. Тогда и правительство вылетает туда же…

Я задумался.

— То есть, требовать у правительства увеличения пенсий бесполезно?

— Это дело страховых фирм.

— А роста зарплат? — Костюк недоумевающе посмотрел на меня, но я всё-таки добил его. — А снижения цен?

Дейла вывела его из столбняка очередным вопросом:

— Что происходит с людьми, которые не уплатили налоги?

— Ну, не успел — сам виноват. Если часть денег шла на страховку, то страховка может "гавкнуть". Бывает, что конкретное правительство учитывает стаж клиента. Неуплата налогов обычно обнуляет стаж. Но есть и такие, что считают общий стаж. У каждого правительства свои заманухи.

— А если не было страховок, кредитов, выплат…

— Да ничего не происходит. У нас таких до пяти процентов. За всё, что им нужно, они платят сами. Охрана, услуги сыщиков, судебные издержки. Эти люди — сами хозяева своей жизни. Им не нужны правительства. Есть корпорации, которые любое правительство за пояс заткнут. Правительства — для слабаков, то есть, для нас, рядовых обывателей. Ну вот, в общих чертах…

— С правительством заключается какой-либо договор?

— Формально — нет. Условия, права и обязанности обеих сторон всегда можно найти на официальных сайтах. Если вы принимаете эти условия, то просто оплачиваете налоги. Любой виртуальный или бумажный документ, подтверждающий оплату налогов, удостоверение транзакций или банковских переводов, является подтверждением того, что данное правительство за вас отвечает. Если оно не выполняет своих обязанностей, вы можете подать на него в суд. У нас это происходит постоянно, но суды разбирают, обычно, более сложные ситуации. В явных случаях нарушений правительства сами заинтересованы решить проблему полюбовно, без шума, чтобы не терять клиентуру. Бывает, что выплачивают вполне приличные отступные, а виновных чиновников увольняют.

— А всё-таки, какое правительство считается лучшим?

Костюк задумался.

— Ну, вы и вопросы задаете. Какое считается лучшим? Это же, смотря для чего и для кого.

— Федерация Геи, например?

— Серьёзные парни. Имеют свою систему учебных заведений с оплатой из налогов. Хорошо поставленное стратегическое планирование. Хорошая система грантов на проведение научных разработок. Высокие темпы роста доходов клиентов. Практически, они оказывают основное влияние на всю экономику. Охватывают почти пятнадцать процентов электората. Но у них целый ряд льгот могут получать только старожилы. То есть, они учитывают ваш денежный вклад в бюджет. Кстати, они гражданам, которые пользуются их услугами более пяти лет, выдают сертификат почётного гражданина. Вы сможете увидеть на улицах много людей с бэйджиками Федерации Геи.

Костюк показал пальцами на свою карточку над нагрудным карманом. Голубая планета с белёсыми цепочками облаков. Очень похожа на Землю. Надпись "Федерация Геи" была в верхней части голубой, и затем плавно переходила к низу в зелёный.

— Так это и ваша крыша? — отметил я.

— Ну да. А что здесь особенного. Я хочу, чтобы мои пацаны получили хорошее образование и имели хорошую работу в будущем. Университет в Харбруке чего стоит!

— А блок Кочетова? Что за ребята?

— Эти? Я бы сказал — экстремалы. Считают, что учеба, как таковая, вообще не нужна. Очень хорошо начинали, но сейчас у них кризис. Маловато уделяют внимания науке. Работают на всяких нестыковках, диспропорциях рынка. Я бы сказал — ловят рыбку в мутной воде. Тоже, конечно, нужное дело. Но у них есть и крупные дельцы. Например, Егор Фостер. Последние пять лет имел темпы роста до тысячи процентов в год! Около пяти процентов электората, — закончил Костюк, заглянув в книгу.

— А Всемирное братство?

— Братки? Балбесы великовозрастные… Их рейтинг медленно, но верно падает. Когда-то, после большого объединения, они держали шестьдесят процентов электората. Сейчас, — Костюк опять глянул в книгу, — чуть более десяти. Двенадцать и семь десятых, по данным Института Робинсона. Правда, они оказывают положительное влияние на молодёжь из неблагополучных районов, у них тоже есть неплохие программы создания рабочих мест, они курируют множество спортивных мероприятий, довольно эффективная работа с наркозависимостью… Вот, кстати, интересное правительство — Зелёный мир, это — поборники экотехнологий, не спутайте только с Голубым миром, а тем более — с Розовым миром. И, ради Бога, не вздумайте связываться со Светлым миром. Среди названий, конечно, можно запутаться. Новизной они особо не блещут. Блок Кочетова, Блок Нестеренко, Блок Лазовенко, Блок Тютчева…

— Поэта? — удивился я.

— Да нет! Какого ещё поэта…, - Костюк всего на секунду приподнял голову от книги и опять продолжал. — Центр Карнеги, Центр Годдарда, Центр Разенкова и ещё десятка два им подобных. Про всяких "любителей" лучше не вспоминать. Они охватывают максимум около пары тысяч на всю планету. Это уже всякая мелочь. Впрочем — нет! Вот интересное правительство — Фарадеевская Ассоциация. Но это — особый мир. Кстати, их электорат зачастую имеет и другие "крыши". Встречается, так сказать, и двойное, и тройное "гражданство". Зачастую это уже не совсем правительства. Больше похоже на виртуальные планетарные корпорации. Из подобных могу назвать Центр Керамистики, Диамант, Пушкинский Центр, Мастер Эдиссон, Адмирал Нельсон и так далее. Вот это — действительно любители. Хотя, состоят в этих корпорациях настоящие профессионалы. Но это — почти клубы по интересам. Их охват может сильно отличаться, в зависимости от решаемых в данный момент задач. Сейчас механика и электротехника не в моде, поэтому "Мастер Эдиссон" ужался до двадцати тысяч человек. Зато быстро растёт Клуб Оширо Око, это виртуальная сеть биопрограммистов.

— Я замечаю, что у вас нет чёткой грани между правительствами и общественными организациями?

— Вообще-то — да. У нас любой коллектив имеет определённые права. Например, на улице, если нет поблизости полиции, любая группа граждан может произвести арест дебошира, преступника, а то и представителя другого правительства, если он нарушает закон. Эта процедура расписана в куче документов, признаётся всеми правительствами и судьями. Люди имеют право на ношение оружия, но нарушение порядка или правил пользования оружием влечёт за собой утерю этих прав. Это тоже — целый раздел права. Со всеми подобными материалами вы можете ознакомиться на тех же сайтах правительств, клубов и любых общественных организаций. Ссылочки на них есть в карточках, которые я вам дал.

— А кто представляет вашу планету в Солнечной Федерации?

— М-м-м… У нас есть выборный президент, но к работе правительств он отношения не имеет. У нас есть вооружённые силы, которые решают проблемы планетарного масштаба, в основном это — защита от внешнего противника. Изредка они вмешиваются во внутренние дела, если платные вооружённые формирования не в состоянии решить проблему, но последний раз такое было около… сорока лет назад. Тогда Братство и Республиканцы не справились с имущественным спором в одной общине. Были нарушения со всех сторон, суды потребовали увольнения кучи чиновников под угрозой роспуска виновных правительств. Ребята тогда изрядно струхнули…

Мы чуток помолчали. Наконец я встал, и одновременно встали члены моей семьи.

— Огромное спасибо. Было очень интересно. Но, какие мы сейчас должны предпринять действия?

— Я направлю вам одного из лучших гидов. Он всё вам объяснит, как и что делать дальше.

Комендант пожал руку мне, Фазилю и Фархаду и подошёл к Дейле. Она улыбнулась и протянула ему руку, но не так, как это делают для рукопожатия. Слишком высоко, ладошка горизонтальна, пальцы чуть-чуть изогнуты. Ну что ты сделаешь с этой женщиной! Она кокетничает с чужим мужчиной на глазах у мужа! Я сделал ей страшные глаза, но она на меня не смотрела.

Костюк припал губами к её руке, не отрывая взгляда от её лица. Он так и провожал нас до двери приёмной, не отпуская руки и не отводя глаз. Оленька пыталась привести его в чувство:

— Альберт! У тебя через пять минут совещание глав секций!

— Да-да! — пробормотал Альберт, не отрывая глаз от гостьи. — Конечно…

Он с Дейлой скрылся за дверью. Ну, нет! Это возмутительно… Тут мой взгляд упал на бэйджик, приколотый на Олин пиджачок. "Ольга Костюк". О-о-о…

Я обнял её одной рукой за талию, а другой рукой взял её руку и поцеловал. Ну, надо же хоть как-то отомстить этому соблазнителю, посягнувшему на мою собственность.

— Оленька, все мужчины по природе многожёнцы. Но ваш муж вряд ли женится во второй раз. Не переживайте. Мужчины, как правило, не любят изменений.

— Вы так считаете?

Удивительно — похоже, что ей, кроме мужа, никто и не нужен. Я, как мужчина, не вызывал у неё особых эмоций. Множество других женщин спросило бы "А вы?.."

Я чуть откашлялся.

— А у вас есть причины этого опасаться?

— Мне кажется, у него есть ещё женщина, — полушёпотом сказала Оля.

Вот так. Пока Альберт флиртует с моей женой там, за дверью, я уже оказался погружён в тайны его семейной жизни.

— Вы хотите сказать, что у него есть ещё одна, неофициальная жена? — По правде говоря, я мог и не задавать этот вопрос. Сам, что ли, не вижу, на что он способен?

— Ну да, — ответила Оля.

— Вас это сильно смущает?

— Ну… это же… Это нехорошо…

— Миленькая моя! Это — предрассудки. У меня пятнадцать жён. И ни я, ни мои жёны не считаем, что это нехорошо. Они все чудесно ладят друг с другом.

Я ещё раз поцеловал ей руку и вышел, чуть не сбив дверью коменданта. Он всё ещё любезничал с Дейлой с каким-то одурманеным видом, но, увидев меня, стал трезветь прямо на глазах. Я ещё раз попрощался с ним и, взяв Дейлу под руку, двинулся по коридору, в конце которого нас поджидали мои сыновья. Костюк тряхнул головой и скрылся за дверью. Времени на разборки с женой у него практически не осталось. Самые большие бабники, как правило — самые большие ревнивцы. Интересно, он опоздает на совещание глав секций?

Когда мы прошли главный шлюз, первым, кого я увидел, была Эллида. Я отпустил мальчиков и подошёл к ней.

— Элли, зайчик мой, ты что здесь делаешь?

— Тебя дожидаюсь, господин. — Это было сказано таким тоном, что уж лучше бы она сказала мне "чувак". — Ты ещё помнишь, что с полудня я твой секретарь? Или ты не хочешь спать со мной?

У неё в глазах появились слёзы. Я растерянно огляделся — только рыданий и истерик мне не хватало. Дейла стояла в стороне и наблюдала, как Корасон убирает коридор, заодно катая малышню на большом самоходном пылесосе.

— Ну что ты, мой цветочек. Как ты могла подумать…

— А почему же ты приказал Натаче убрать меня из списка?

— Ну, пойми же, ты носишь теперь нашего будущего малыша и должна любить его больше даже, чем меня.

— Али-и-и-и!… - Элли разродилась водопадом слёз. — Я и его люблю и тебя-а-а!

— О, Аллах, великий и мудрый! Ну что мне делать с этой женщиной? Ну, хорошо, хорошо… Ты можешь спать со мной, но только просто спать. Малыша нельзя тревожить.

Я вытирал ей лицо своим носовым платком, счастье, что они у меня всегда чистые и во всех карманах. Я махнул рукой Дейле, чтобы шла с нами. Она быстро подошла, взяла Элли под руку и что-то зашептала ей на ухо. Та засмеялась и зашморгала носом. Уф-ф! Хвала Всевышнему! Интересно, что она такого ей сказала?

— Куда мы теперь? — спросила Дейла.

— В главную рубку, — ответил я.

В коридоре, ведущем во владения Вайноны, я услышал подозрительный шум. Сделав знак Дейле и Эллиде, я тихо прошёл к грузовым отсекам. Вайнона возилась со старым грузовым флайером. Из открытого люка виднелась только её хорошенькая попка в джинсах. Рядом, как и утром, опять вертелись Джей и Хэри. Джей держал в руках несколько гаечных ключей и подавал их по требованию Вайноны. Хэри пыталась забрать у него ключи.

— Дай я подам, ну дай я подам. Это же моя мама!

Я собирался незаметно скрыться обратно в коридоре, но Вайнона неожиданно вынырнула из люка и повернулась в мою сторону. Мне ничего не оставалось делать, как двинуться к ней, будто я только что пришёл. Полсекунды порывшись в памяти, я быстро нашёл оправдание своему появлению здесь.

— Вайнона, прелесть моя, как хорошо, что я тебя здесь нашёл. Внутренняя створка главного шлюза чуток перекошена. Её надо срочно поправить, пока мы не в Космосе.

Я наблюдал за целой гаммой эмоций, промелькнувших на лице моей пятой жены. Разочарование, досада, лёгкий испуг… Странно, с чего бы это?

— Хорошо… м-м-м, господин… Но я…

— Вайнона, пчёлочка моя. Наедине со мной ты можешь обращаться ко мне, как и прежде. — С этими словами я привычно обнял её за талию.

Она была какая-то напряжённая и смотрела в сторону, будто боялась выдать важный секрет. Я представил, какие усилия она прилагает, чтобы не выдать себя. Что же такое она задумала?

— Хорошо, Али. Но я думаю, что лучше займусь шлюзом завтра, во время ПХД.

— О, Аллах! Завтра ПХД! Как время летит! Хорошо-хорошо. Пусть будет так.

Я вернулся к Элли и Дейле. Кажется мне, что Вайнона меня покинет. Правда, я всегда был уверен, что это когда-то произойдёт. Она плохо переносит начальников над собой. Ей нужна абсолютная свобода, а не осознанная необходимость. А на этой планетке, судя по первым сведениям, очень даже приятные условия!

Когда мы вошли в главную рубку, там была только Изабель. Интересно, как она себя будет вести? Наверняка, она в курсе всех произошедших перемен на корабле, хоть и не застала разыгранный мною спектакль.

— Вахтенный! — громко окликнул я её.

— Да, командир?

Хм-м-м. Ну и ладно. Когда-то Изабель мне сказала: "У меня не может быть господина, я признаю только временное разделение функций: ведущий-ведомый, командир-подчинённый". Я, помнится, тогда с ней согласился.

— Где Старший Помощник?

— Который? — съязвила Изабель и это меня сильно задело.

— У нас может быть только один Старший Помощник, — с раздражением напомнил я.

— А-а-а… Действительно… Натача ремонтирует регенераторы.

— Мамма миа, Санта Мария, доннер ветер, тысяча чертей! — я глянул на Элли и Дейлу, и они словно испарились из помещения. — Изабель! Ты считаешь, что можешь подвергать сомнению мои решения?

— Каррамба, Али! Они же дурацкие! Роксана — неопытная девчонка по сравнению с Натачей! — Изабель жестикулировала так, что я ощутил сквозняк.

— Это я решаю, какое решение дурацкое, а какое — нет! А вы все привыкли прятаться за спиной у Натачи. Вы не сумеете принять решение, если рядом не будет Натачи или меня. А Натача теперь может решить, что она важнее всех, и даже важнее меня!

— Кретино, — почти прошипела Изабель. Её глаза метали молнии, а руки сжались в кулаки. Она схватила операторское кресло и ударила им об пол. Одно из колёс хрустнуло и отлетело.

Пока что мне удавалось сдерживаться, но когда ломают мебель, из меня будто дракон выпрыгивает. Я подошёл к кнопке тревожной сигнализации, сорвал пломбу и нажал её. Взвыли сирены во всех уголках корабля. Потом я включил микрофон и объявил:

— Внимание всему экипажу! Немедленно собраться в главной командной рубке!

— Ты что это надумал? — сквозь зубы процедила Изабель и шагнула в мою сторону.

Честное слово, я не знаю, что она могла бы сделать. Наши тренировочные бои чаще всего заканчивались её победой, поэтому в рукопашном бою я не рискнул бы с ней тягаться, тем более, когда она в ярости, но через несколько секунд в помещение уже вбежали Элли с Дейлой, Корасон и Джень. Корасон, моя Ксена, моя принцесса-воин, словно каменная плита отгородила меня от Изабель.

— Всё в порядке, господин? — маленькая, гибкая Джень мягким кошачьим шагом подошла и стала рядом, не спуская с Изабель своих раскосых глаз.

Изабель попятилась назад и вжалась в угол, в то время как помещение рубки заполнялось остальными женщинами.

— Ты ненормальный. Вы все сумасшедшие…

— Изабель, я отстраняю тебя от выполнения всех важных работ на Корабле и объявляю пять суток ареста за ущерб, нанесённый авторитету Командира Корабля, выразившийся в невыполнении приказов, а также в оскорблении словом. В случае дальнейшего неповиновения ты усугубишь свою вину, что может повлечь за собой ужесточение наказания вплоть до высшей меры…

Я удивлялся, как легко лились из меня страшные слова. Что я делаю? Неужели мой отец, чья кровь течёт во мне, сумел дать мне такие навыки, что я, не задумываясь, принимаю такие решения? А мой отец перенял это у своего отца, а тот — у своего… Странно, раньше я об этом даже не задумывался.

Изабель обмякла. Она вышла из угла и покорно протянула вперёд руки. Они были влажными от пота. Крупная капля сбежала по её лбу на переносицу, затем на кончик носа, но она её не вытирала. Глядя на эти руки, я будто наяву увидел то, что с ней случилось много лет назад — похищенная девочка-десятилетка, прикованная в полуразрушенном доме наручниками к трубе отопления. Худенькая и беззащитная. Сейчас она тоже была беззащитной, потому что сдалась.

Корасон обернулась ко мне. Во взгляде — вопрос.

— Уведите арестованную, — приказал я.

— Да, господин!

Джень открыла ящик стола и вынула наручники. Я мотнул головой.

— Нет-нет! Не надо! Изабель, полагаю, ты не собираешься бежать?

Она глянула на меня так, что внутри будто всё оборвалось, захотелось завыть, но я ещё успел назначить временно вахтенной Хафизу, после чего стремглав убежал к себе в каюту и заперся там.

Кажется, я пропустил обед. В дверь кто-то пару раз скрёбся. Думаю, что это была Элли. Она могла, конечно, связаться со мной по телефону, в крайнем случае — по телефону Старшего Помощника, который я никогда не блокирую, но, или Роксана не сочла это допустимым, или она сама не стала это делать. Конечно, мне не стоило доводить ситуацию до такого развития. Надо теперь думать, как из неё выбираться… Уф-ф-ф… Что-то много проблем возникло сразу. Я чуток помедитировал, как учила меня Девика. Привёл в порядок дыхание и сердечный ритм, потом постепенно успокоил мечущиеся без толку мысли.

Итак, по порядку… Переговорить ещё раз с Изабель… Хотя, может быть, чуток обождать? Завтра? Я представил Изабель, запертую в собственной каюте, отрезанную от всех… Нет, надо сейчас. А завтра уладить отношения с Натачей и Вайноной. Это хорошо, что завтра ПХД.

Я вскочил, отомкнул дверь и выглянул в коридор: все мои женщины, за исключением вахтенной Хафизы и арестованной Изабель, шатались возле моей каюты.

— Вай! Это что за столпотворение?

Первой около меня оказалась Саль-яла. Она была одета в облегающие кремовые брюки и белую вязанную кофту, которые подчёркивали её тёмную кожу и красивую фигуру. Чёрные, с кучей мелких завитков, длинные волосы водопадом струились по её плечам.

— Пора ужинать, господин. Мы ждём тебя. — Она улыбнулась мне, и на душе моментально наступил праздник.

— Почему не разбудили! Ай! Даже такую мелочь не могут сделать! — пробурчал я для видимости, и не смог отказать себе в удовольствии потискать и поцеловать свою вторую жену.

Входил я в кают-компанию в хорошем настроении. Мимоходом пообнимал всех своих женщин, наговорил им массу ласковых приятных глупостей, прежде чем самому усесться. Поинтересовался здоровьем Габэ и подбодрил её. Выглядит неплохо, хотя даже тёмная кожа не скрывала бледности. Она была какого-то серовато-оливкового цвета. Ещё раз огляделся.

— Роксана!

— Да, господин?

— Почему Хафизу ещё не сменили?

Моя седьмая жена растерялась. Похоже, что она просто забыла.

— Сейчас, господин! — и она направилась к выходу.

— Стой! Ты куда? — спросил я.

— У нас произошла перетасовка всего графика, господин. Хафиза должна дежурить после Изабель, так что её некем заменить.

— Сменишь через два часа. Как раз закончится её время. А заодно скорректируй график.

— Хорошо, господин.

Я осмотрелся.

Саль-яла разносит тарелки, Назирэ кормит детей, Изабель… В общем, все на месте.

После ужина я в сопровождении Эллиды и Роксаны обходил Корабль.

— Роксана! Что у нас с Сетью?

— Сервер Вайнона настроила, открыла почтовый ящик и сайт. Ещё я просмотрела некоторые ресурсы… Сложно всё сразу охватить — очень много данных. Там работы на недели. Интересные данные можно было бы почерпнуть из потока видео, но уж очень много рекламы…

Роксана во время этого разговора нервничала, делала какие-то хаотичные движения руками и, почему-то, непрерывно оглядывалась по сторонам. Я попросил Лиду оставить нас наедине.

— Роксана, услада глаз моих, что случилось?

— О-о-о, Али! Ты ещё спрашиваешь, — она не была намерена придерживаться Устава. — Я понимаю, что Натача и Вайнона вышли за пределы допустимого поведения, но Изабель пострадала за что? Она, ведь, беседовала с тобой наедине? Или нет?

— К сожалению — нет. Вернее — не совсем.

Я пересказал ей подробности всего произошедшего. Роксана вздохнула.

— Но она же не со зла. — Она теребила свой воротничок. — Давай я поговорю с ней. Я уверена, что она уже поняла свою ошибку. Ты же знаешь, какая она горячая. Южная кровь.

— Знаю, — кивнул я. — К сожалению, я тоже не северянин. Кто относил ей ужин?

— Корасон.

— Где она?

— В хозяйственной кладовой. Просматривает план работ на завтра.

— Хочу с ней поговорить…

— Да… господин…, - с некоторой заминкой ответила Роксана.

Я вошёл в кладовку, уставленную до потолка стеллажами с разным барахлом. Чуть в глубине, за рабочим столом Корасон в своей книжке правила план завтрашних работ и вводила данные в поисковый робот. Завтра он должен будет извлечь из недр кладовой кучу ящиков с инструментами, крепежом, растворителями, красками и всем, что нужно для генеральной уборки Корабля. Я тихонько подкрался к ней, обнял за широкие плечи и поцеловал в шею. Она вздрогнула и засмеялась.

— Али! Я же ошибок наделаю! — тем не менее, она запрокинула от удовольствия голову и прижалась к моей груди.

— Хорошо, я не буду тебя отвлекать. Ты заходила к Изабель — как она?

— О-о-о… Она сильно расстроена. Плачет. Тебе не надо было с ней так резко поступать. Ты же знаешь, она вспыльчивая. Уже через минуту вы нашли бы общий язык.

— Да… Я тоже подумал, что слишком поспешил. Может быть, лучше зайти к ней прямо сейчас? Успокоить.

— Это было бы хорошо. А иначе она всю ночь промучится. И тебе тоже легче будет…

— Спасибо, жемчужинка моя. Так и сделаю, — я обнял Корасон и вышел.

Когда мы все втроём подошли к каюте Изабель, Роксана опять стала проявлять какую-то нервозность. Да что же такое с ней происходит?

Я глянул на кнопку открывания двери каюты, и тайное стало явным — дверь не была заблокирована.

— Роксана! Это как надо понимать?

Что с ней творилось! Лицо покрылось лиловыми пятнами, а глаза стали, как у приговорённого на эшафоте. Зато Элли быстро сориентировалась и с невозмутимым видом сказала:

— А разве ты не собираешься входить? Просто Роксана заранее отдала распоряжение Хафизе… Пока ты говорил с Корасон.

Я внимательно посмотрел на Роксану. Судя по её поведению, всё было совершенно не так. Она прятала глаза, боясь встретиться со мной взглядом. Да у них, похоже, целый заговор против меня. Я вздохнул. Все мои замечания, распоряжения, приказы мой гарем переделывает на своё усмотрение. Самое досадное — даже зачинщика найти невозможно, они все такие. О, горе мне! Легко тем, у кого одна жена…

Я ещё раз взглянул на своих жён. Роксана уже пришла в себя и улыбалась, хотя и неуверенно. Эллида же сияла наивной улыбкой, которая не соответствовала её умственным способностям. Я обхватил её за шею и притянул к себе.

— Красавица моя! Если я поймаю тебя на чём-то серьёзном, ты знаешь, чем это тебе грозит! Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Да, господин! — серьёзно ответила моя четырнадцатая жена. — Я отдаю полный отчёт себе в том, что делаю и говорю. И я уверена в том, что события будут развиваться нужным образом.

Тем не менее, её голос был чуть напряжён. Она знала, по какому лезвию ходит.

— Хм-м-м. Смотри у меня, — неожиданно миролюбиво добавил я и строго глянул на Роксану. — А ты должна понимать, что ты — Старший Помощник. С тебя и спрос другой. У тебя больше прав, но гораздо больше и обязанностей. Если ты нарушишь Устав, твоё нарушение будет рассматриваться гораздо строже, чем у остальных.

— Это больше не повторится, господин… — потупив взгляд, пробормотала Роксана.

— Ну, ладно. Пока прощаю, — и я поцеловал её в кудрявую чёлку. — Подождите меня здесь.

Я вошёл в каюту Изабель.

Она лежала на кровати, вся зарёванная, и при моём появлении стала промакивать платком покрасневшие, опухшие глаза. Я подошёл, сел на край кровати и взял её за руку. Рука была мокрой, как и платок, которым она вытиралась. Я вытащил из кармана один из своих платков и стал вытирать её лицо. Она вздохнула с тяжёлым стоном, и я не выдержал, прижал её к себе, обхватил двумя руками.

— Прости, птенчик мой. Я слишком тебя сильно наказал.

— Я понимаю. Я просто наговорила тебе грубостей. Я тоже погорячилась.

Она уткнулась мне в плечо мокрым лицом, а я гладил её волосы, целовал лоб, щёки, укачивал как ребёнка. Через несколько минут её дыхание стало ровным. Я приподнял её и посадил к себе на колени, а она обхватила меня руками за шею и положила голову на плечо.

— Мы обое были слишком нетерпеливы, — вздохнула Изабель. — Я почти два часа на вахте ждала, чтобы поговорить с тобой по этому поводу, и, чем дольше ждала, тем больше закипала.

— А я был слишком заведен поведением Натачи и Вайноны, — я тоже вздохнул. — Тут есть ещё один фактор, который меня сильно беспокоит… — Я запнулся на несколько секунд, решая, говорить или нет Изабель о том, что меня тревожит. — Вайнона вся на виду, хотя ей кажется, что никто ничего не замечает. И она что-то задумала. Она сторонится меня. Она упорно возится с ремонтом этого дряхлого грузового флайера. Она постоянно следит, чтобы её груз был под рукой. Эта посадка на планете для неё может представляться дорогой в новую жизнь… — я опять запнулся. — Как мне быть, Изабель? Мне иногда хочется забыться, чтобы не видеть всех этих проблем, но они от этого не исчезнут.

Изабель выдохнула горячий воздух мне в шею.

— Ты не упомянул ещё одну проблему…

— Какую? — я даже отпрянул от неё.

— Фазиль уже совсем взрослый, ему нужна женщина. А старшим девочкам пора замуж.

— Да, ты права. Это хорошо, что мы попали на эту планету.

Хм-м-м. Как легко Изабель увела разговор в сторону… Интересно, почему, а вернее — зачем?

Мы ещё посидели несколько минут, и я засобирался уходить. Пожелал Изабель спокойной ночи, затем отпустил Роксану сменять Хафизу на вахте и пошёл с Эллидой в свою каюту. Конечно, Роксану я предупредил, что блокировать дверь у Изабель больше не нужно. Странно, конечно… Мои жёны постоянно нарушают установленные мной правила, но, если бы они не признавали их необходимость, мне не удавалось бы их наказывать и невозможно было бы поддерживать порядок. Вот, ведь, как!

Глава 4

Спал ночью я как убитый. Иногда, сквозь сон ощущал спиной или боком спину, руку или бедро жены, которые действовали на меня успокаивающе, и тут же снова засыпал. Почему-то припомнилось, как начальник соседнего отдела рассказывал молодым сотрудникам:

— Спокойно спать под боком у жены добиваются десятилетиями исправного исполнения супружеских обязанностей!

Молодые парни, которым ещё не стукнуло тридцати, смеялись и выражали сомнения, что можно спокойно спать, прижавшись к женщине.

Протарахтел измочаленный десятилетиями исправной работы механический будильник. Жена бесцеремонно ткнула меня в бок локтем:

— Давай, вставай, а то будешь бежать, как лошадь…

Я потянулся, медитируя на ходу, настраиваясь на рабочий день, вспоминая нужные дела. Сделал лёгкую зарядку. Упражнения перемежал точечным массажём лица, рёбер, спины, живота. Спокойно, без лишней суеты, привёл себя в порядок, поел и вышел из дому.

Зябкое весеннее утро. Солнце едва взошло. По близлежащим улицам в сторону автобусной остановки, как ручейки в реку, стекались люди. Замученные работой на "два фронта", шли молоденькие мамы, ведя капризничающих детишек в детский сад.

Спотыкаясь на ухабах уродливого тротуара, я припоминал Тараса Шевченко:

Шевченко жаждал свободы. А современные люди не знают, что с этой свободой делать. "Лучше быть сытым, чем голодным… Лучше быть нужным, чем свободным…" Большинство старается не задумываться, зачем и кому они нужны. Платили бы деньги. При этом лучше не думать, что деньги — это небольшая часть созданных материальных ценностей, что хозяин имеет гораздо больше, чем платит работникам. Но, на то он и хозяин: сообразил, как малыми силами приобрести большее.

Я пересёк по мостику речку. Мне легче, в какой-то степени, мне не нужен автобус. Я срезаю кусок пути, проходя его пешком по парковой зоне. Глядя на распускающиеся цветы и листья, я чувствую, что раздражение от окружающего мира проходит.

Природа вечна. Ей плевать на наши невзгоды. Тебе дали величайший подарок — жизнь, а от тебя уже зависит, как ты ею распорядишься. Будешь нюни распускать, тебя просто обойдут деловые, усердные и энергичные. Считаешь, что жить незачем? Твоё дело! Другие займут твоё место и проживут так, что не будет больно за прожитые годы. Кто-то живёт легко, а кто-то создаёт себе проблемы и всем на это жалуется… Чёрт, ну когда же дадут зарплату?

Я стою уже почти полчаса на остановке троллейбуса. Собралась огромная толпа, все нервничают. Начальство ругает за опоздания, несмотря на задержки зарплаты.

Мимо проезжают одинокие машины, в том числе иностранного производства. Какая-то пожилая тётка злобно ругается:

— Вот паскуды, буржуи недорезанные. Сталина на вас нет!

Остальная масса иронично усмехается. Им не очень нравится нынешняя жизнь, но не дай Бог, если что-то поменяется. Не дай Бог! Назад они не хотят!

Наконец, вот он, долгожданный троллейбус. Народ привычно втискивается в салон, при этом не совсем понятно, то ли салон раздувается, то ли люди сжимаются. Откуда-то слышна перебранка:

— Женщина, ну пройдите дальше! Там же свободно!

— Ну и пройдите, если вам кажется, что свободно!

— Я прошла бы, да ваша задница мешает.

— Ах, вам моя задница мешает? Да моя задница изящнее вашей физиономии!

Мужчины в салоне тут же завертели головами, пытаясь оценить справедливость сказанного.

На одной из остановок — новое приключение.

— Ой, Томочка! Привет! Ты на Ленина садилась?

— Да!

— А не видела, у Солдата яйца есть? {Харьковский рынок на Павловом поле люди чаще всего называют "у Солдата"}

— Да мне они без надобности, я соседскими пользуюсь!

Позади меня беседуют две женщины:

— Представляешь, в конце зимы, когда гололёд был, перебегаю дорогу перед самым троллейбусом, а времени до работы в обрез осталось, и поскользнулась. Лежу на асфальте, гляжу, как на меня колёса движутся, и думаю "Повезут меня в морг, а у меня колготки драные, вот стыдоба!"

Я успеваю проскочить проходную в последнюю минуту. Не понимаю, зачем я, рискуя жизнью, мчусь на работу, если затем в полном одиночестве программирую куски некого продукта. Да раз в два-три дня обсуждаю с коллегами "стыки". Мог бы и по телефону, сидя дома… Зарплаты не обещают. Задержка скоро достигнет пол-года.

В курилке услышал историю, что инженер от соседей в свой отпуск пошёл работать экспедитором куда-то на базаре. Потом быстро написал заявление об увольнении, а вчера пришёл пьяный и отправился бить морду нашему главному за задержку зарплаты. А в разговоре с бывшими коллегами сказал, что впервые почувствовал себя человеком.

Народ повздыхал. Смелости на такой шаг хватает не у всех. Порассказали ещё пару таких же историй, как кто-то удачно устроился куда-то, и разошлись по своим местам. Работа не идёт. Сижу, смотрю в окно. Вдруг в памяти начали всплывать обрывки того самого странного сна. И я там был Али, "богатенький Буратино". Мой Корабль — это целый мир, ни от кого не зависимый. Он почти всё, что необходимо, производит сам. Правда, кое-что выгоднее покупать. Вот бы на самом деле так! И тебе — никаких испорченных насосов, дырявых труб, забитой канализации. Там же — сплошные супертехнологии. Да и жёны у Али такие холёные, чистенькие. Хотя, с ними — свои проблемы.

Но мне не терпелось там опять побывать…

Вечером, доедая ужин, получаю от жены разнарядку.

— Лёша, ты заметил, что в прихожей перегорела лампа?

— Заметил!

— А ещё замок на двери в сад испортился.

— Хорошо, починю.

— И дверца на кухонном шкафчике болтается. Суповая кастрюля прохудилась. А ещё фен сдох…

Я не выдержал.

— Вай, женщина! Ты что, сама починить не можешь? Мои жёны всё должны уметь делать сами!

— Лёшка! Ну как тебе не стыдно! Или ты так шутишь?

— Шучу, — буркнул я.

— Многожёнец, — хихикнула Наташа.

Лампу я заменил без проблем. Правда, заодно пришлось перебрать патрон и заменить его контакты.

С замком провозился чуть дольше. Лопнула пружина. Я в куче своего барахла нашёл подходящую. Её пришлось переделывать. Сперва — отпуск стали. Так-так… Что там в справочнике? Тёмно-красное каление. Нагрел конец пружины в пламени горелки, медлено вынул, сформировал петельку, откусил лишнее. Теперь закалка… Оранжевое свечение, закалка в воде, лёгкий отпуск. Руки привычно работали. Как ни странно, иногда сделать получается быстрее, чем рассказать кому-то. Замок поставил на место. Работает!

Петля на шкафчике — пара пустяков. Основные трудозатраты — понять, что делать. Ага, одна из осей выпала. Можно заменить гвоздиком. Чуток подпилить… Кастрюля — за пять минут поставил заклёпку из мягкой алюминиевой проволоки. Алюминий ведёт себя лучше, чем оловянная заплатка.

Фен… С феном хуже — износился коллектор. Фен дешёвый, ремонту не подлежит. Это же надо! Контакты коллектора прикреплены к плавкому основанию. Просто вредительство! Интересно, кто из моих жён мог бы отремонтировать фен? Натача? Вайнона? Да, ещё Джень! Впрочем, Саль-яла и Назирэ смогли бы. Ах, какие женщины! Я вспоминал о них и чувствовал необыкновенную теплоту. Будто они и вправду существуют, а не плод моего воображения. Нет, этот фен мне не по зубам. Может быть, найду движок в своих запасах?

Зашёл в зал. Наташа гладила бельё. Она взглянула на меня:

— Лёшик, можешь что-то сделать? — и показала разбитую с тыльной стороны ручку утюга. — Упал!

Я поцеловал жену в щеку.

— Завтра! Остальное — завтра! Если ты помнишь, у меня рубаха полезла по швам, буду зашивать.

Алёнка, укладываясь спать, тихонько спрашивает у меня:

— Пап! А почему мама тебя назвала многожёнцем?

— Она пошутила. Я… придумал книжку… про космического торговца, он мусульманин и у него много жён… Я иногда шучу с мамой, упоминая этих женщин.

Это же надо! А почему бы и нет? Можно вправду книжку написать.

Глава 5

Утром я проснулся под звуки какого-то марша и обнаружил, что Элли уже встала. Постель с её стороны была пустой. Несколько секунд я приводил мысли в порядок. Сон оставил лишь слабое воспоминание, зато текущие дела завладели мною полностью. О! Сегодня же ПХД, то есть парко-хозяйственный день. Его ввела Натача. И название, как мне кажется, пришло от её отца-военного. Ну что ж, пэ-ха-дэ так пэ-ха-дэ!

Я надеялся, что придёт Эллида, но искать тапки долго не пришлось, да и умываться самому — тоже не привыкать. А ещё, ПХД — особенный день. За исключением вахтенных и дежурных воспитателей, все сегодня выполняют работы по Кораблю, даже Командир. Самым главным сегодня является Старший Помощник. Интересно, как Роксана справится со своими новыми обязанностями?

Я потратил пять минут на молитву и вышел в кают-компанию, куда уже стекались все члены моей семьи. Элли и Роксана заняли возле меня места секретаря и Старшего Помощника. Я глянул на Натачу. Она спокойно беседовала с Габэ о чём-то, кивала головой. Никакого уныния на лице… Габэ выглядела нормально и даже улыбалась. Назирэ разносила тарелки. Я наклонился к Эллиде:

— Где Вайнона?

— До полудня — с младшими детьми. Девика — на вахте. Все здоровы. — Она привычно заполняла бортовой журнал.

Я кивнул. Остальные все были здесь. Роксана начала было перечислять объёмы работ, но я её остановил:

— После еды. Ведь ничего сверхпланового нет? Работы ты расписала на всех?

— Да.

— Затруднений не было?

— Никаких. — Роксана метнула беглый взгляд на Натачу, который я понял правильно.

— Красавица моя! Ты обязательно должна все работы привыкнуть делать сама. Это очень важно. В жизни всякое бывает. Возможно, что я сделаю дежурства и для должности Старшего Помощника. Это будет для всех хорошая тренировка. Кстати, куда ты меня поставила?

— На замену переборки в грузовом отсеке номер 3. Вас там будет четверо. Потом, — Роксана замялась, — туалетный отсек, на пару с Натачей. А после обеда всякое, в том числе — переработка накопившегося мусора. Да, Хелен сказала, что ещё в прошлый раз заметила нарушения в работе конвертора, но в журнал не записала, просто вернула часть металла на переработку.

— Ладно, — ответил я. Туалет? Не страшно… Мне было на руку остаться с Натачей и поговорить, чтобы никто и ничто не мешали.

После не слишком плотного завтрака мы все занялись работой. Наша группа, куда, кроме меня, входили Корасон, Фазиль и Фархад, меняла переборку на более мощную. Мы размонтировали силовой набор стенки, затем надо было приварить более толстые ребра, и проверить нивелирами их положение. Варили по очереди вручную — мальчуганам тоже надо потренироваться. У Фархада очень красивый получается шов. Лёгкая рука. Я похвалил его. Потом включили робот и он закончил операцию. Корасон, присев на корточки, показывала по табличке на корпусе робота, как выбирать нужные режимы, мальчишки стояли за её спиной и слушали. И тут я заметил, как Фазиль заглядывает Корасон в вырез её футболки. Вот негодник. А ведь ему, и правда, уже нужна женщина. Странно, что Изабель этим обеспокоилась, а Хелен, его мать, — ни капельки. Или я чего-то не знаю?

Пока Корасон отвозила сварочные агрегаты, я вместе с Фархадом ввёл новые размеры в план Корабля, а Фазиль бегал по отсеку, переставляя датчики положения. Потом они поменялись ролями, и мы повторили операцию измерения. Всё совпало с точностью до миллиметра. Я даже удивился.

Приехала на погрузчике Назирэ, забрала металлолом и отвезла в плавильню. Я сообщил Роксане по телефону об окончании работ.

— Хорошо, — ответила Старший Помощник. — Тебя уже ждёт Натача, Корасон идёт на подмогу к Вайноне, Фархад работает с Габэ на покраске стеллажей, Фазиль — переукладка кабелей в отсеке 15.

— Постой! У Габэ больные лёгкие. Как ты могла поставить её на покраску?

— Я проверила краску. Это — водная эмульсия, нетоксичная и без запаха. А работать она будет в маске с ингалятором. Это заодно — лечебная процедура. Там на час, максимум!

— Ну, ладно…

Как чудесно! Моя голова сегодня отдыхала. Сегодня все вопросы решала за меня Старший Помощник. Правда, у меня были опасения, что Роксана может допустить ошибку, но я старался об этом не думать. Мои женщины должны уметь всё. Как, вообще-то, и дети, не важно, мальчики или девочки.

В общем туалете меня ждала Натача.

— Что у нас здесь? — я осмотрел помещение.

— Замена всей системы в средней кабинке, покраска левой стены, замена второго светильника, — отчеканила моя первая жена.

Я подошёл к ней.

— Ты выглядишь устало… — я провёл ладонью по её лбу и волосам. — Ты обижаешься, наверное, что я тебя заменил на Роксану?

— Нет, — ответила Натача. — Я прекрасно понимаю, чем ты руководствовался.

Её серые глаза спокойно смотрели на меня. Она улыбнулась и уткнулась своим лбом в мой лоб.

— Я же тебе не раз говорила, что всех нужно тренировать. Потом перестала. Ты раздумывал почти десять лет! Я вчера сначала возмутилась, потом решила, что так и должно быть…

Я обнял её за плечи.

— Ты моя умница. Я, конечно, запоздал с этим… Так ты специально меня спровоцировала?

— А я не скажу… Думай сам. — Натача засмеялась, оттолкнула меня и принялась разбирать инструменты.

— Вай! Женщина! Что творит, понимаешь, да? — я схватил гаечный ключ и стал отвинчивать трубу слива.

Мне нравилось работать с Натачей. Вам когда-нибудь доводилось работать с человеком так, что не нужны слова: он понимает вас, а вы его? Мы таскали ящики, раскрывали их, вынимали содержимое, откручивали гайки, прикручивали агрегаты к трубам, и всё это — почти без слов! Я с ней испытывал психологический комфорт. Нам не нужны были слова. Мы были словно продолжением друг друга… Удивительно, но даже когда мы ссорились, то это происходило будто по заранее известному и согласованному сценарию. Но, когда я приготовил уже краскопульт для покраски стены, Натача нарушила молчание.

— Слушай, Али. Меня беспокоит Вайнона.

— Да? Меня, правду говоря, тоже.

— Ты не обратил внимание, что она усиленно стала использовать макияж, духи, моется дважды на день?

— Ну, я вообще-то не слежу, сколько моются мои жёны. К тому же, не забывай, что Вайнона с детства такая сверхчистюля. А тебе что — стало утомительно ремонтировать регенераторы?

— Не передёргивай, пожалуйста. Она уже дважды просила меня перенести своё секретарское дежурство на другой день.

У меня что-то щёлкнуло внутри. Натача по какой-то давней привычке избегала любых намёков на сексуальные отношения. Она имела в виду под секретарским дежурством, конечно, ночь со мной. Действительно, Вайнона уже дважды меняла своё расписание.

— Так, может быть, у неё месячные?

— Не рассказывай только этого мне. Мы все знаем, у кого и когда месячные. Я всегда это учитывала, когда делала расписание.

— То есть, ты хочешь сказать… — я не смог быстро сформулировать мысль, настолько она была нелепа. Хотя… В этот миг взвыл мой телефон.

— Что случилось, Роксана?

— К вам посетитель, господин!

— Кто?

— Гид, рекомендованный комендантом Костюком, господин. — Роксана строго придерживалась Устава.

— Проведи его ко мне, — распорядился я.

— В туалет? — спросила Старший Помощник.

— Ты…, - у меня перехватило дух. — Ты что себе позволяешь? Да как ты…

Сзади меня раздались какие-то странные звуки. Я обернулся и увидел вздрагивающую от смеха спину Натачи. Она закрыла руками рот и нос, смех бился внутри неё, из-за чего и возникали эти звуки, скорее похожие на предсмертные хрипы повешенного.

— Извините, господин, — Роксана, похоже, искренне раскаивалась. — Я обмолвилась. Я имела в виду кабинет.

— Разумеется! — выдохнул я и отключил связь.

— Натача! Это что опять такое? — пожаловался я своей первой жене.

— Али, не расстраивайся. Она, действительно, обмолвилась, — Натача прыснула ещё раз и стала серьёзной. — Иди, я остальное доделаю.

Конечно, я не мог принимать гида в туалете. Я мог предстать перед ним в любой спецодежде, в ночном халате, в плавках или без, лёжа на массажном столе или в бане, но уж никак не в качестве сантехника. Да и не могу же я так не уважать гостя и будущего партнёра. А то, что гид на много месяцев будет мне как партнёр, — никаких сомнений.

Когда я подошёл к кабинету, смежному с моей каютой, там меня поджидала Эллида.

— А ты почему здесь?

— Я до полудня твой секретарь, — раздражённо напомнила мне она.

— А-а-а… Ну да. — До меня, наконец, дошло, что встреча с гидом — более важное событие, чем замена светильников, облицовки кают-компании и прочих обыденных работ. Похоже, что в Космосе я тоже несколько расслабился.

Из коридора со стороны шлюза послышались голоса. К нам приближались трое — Роксана и Изабель сопровождали долговязого молодого человека лет 25. Он был одет почти по-домашнему, в светло-серый костюм спортивного покроя, на голове — копна немного растрёпанных волос соломенного цвета, на носу — какие-то новомодные очки. На Роксане было ярко-красное платье с чёрными воротом и поясом, которые великолепно гармонировали с её чёрными как смоль волосами. На Изабель была её знаменитая чёрная кожаная куртка с машинной вышивкой и чёрные трикотажные брюки. Я же был в простом джинсовом полукомбинезоне бледно-голубого цвета.

Эллида закашлялась, и это было сродни многочисленным "ты только посмотри на себя, урод", "тебя же нельзя в приличное общество выпускать" и прочим фразам, которыми осыпают мужей сварливые жёны в таких же многочисленных сериалах. Но мне она бы такого сказать не посмела.

Роксана вела себя очень уверенно и корректно. Подойдя ко мне на расстояние двух шагов, она остановилась. Гид, похоже, имел уже приличный опыт работы, потому что тоже моментально остановился, не двигаясь дальше. Изабель стояла на полшага позади него и чуть левее. Она уже не первый раз исполняла роль конвоира, её брюки позволяли делать любые движения ногами, а куртка в многочисленных карманах вмещала невероятный набор холодного оружия, которым моя десятая жена владеет в совершенстве.

Старший Помощник сделала шаг вперед, одновременно развернувшись на четверть оборота.

— Господин, — она чуть поклонилась мне. — Олег Марков. Гид, рекомендованный пограничной службой.

Затем Роксана чуть развернулась в его сторону и произнесла:

— Али ибн Мухадди. Свободный торговец. Владелец корабля "Родник в пустыне". Эллида — дежурный секретарь господина, его четырнадцатая жена.

Олег Марков, не моргнув глазом, чуть склонил голову в знак приветствия, и мы обменялись рукопожатиями.

— Прошу вас в кабинет господина, — сказала Роксана.

Надо отдать ей должное, за два дня она уже отлично справлялась со своими новыми обязанностями.

Я в кабинете просто плюхнулся в кресло и предложил гостю и женщинам последовать моему примеру. Обернулся к Роксане и чуть приподнял брови. Она моментально поняла, что мне надо. Едва заметный кивок в ответ — она удостоверилась, что гид — именно тот, за кого себя выдаёт. Она, похоже, получила хроматограмму Маркова от Костюка, и "пёс" на входе его опознал.

— Итак, Олег… Вы давно занимаетесь этой работой?

— Лет восемь. За это время я обслужил около сотни гостей нашей планеты.

— Вы где-то учились этому?

— Я первые три года помогал другому гиду, который занимался этим всю свою жизнь.

— Вы имеете какой-то диплом?

— Хм-м-м… Я имею репутацию профессионала. Меня рекомендуют всем гостям, если только я свободен.

— А откуда вы черпаете сведения, нужные гостям?

— Я просто ищу их всеми известными мне способами. Сейчас я заранее знаю, какие вопросы мне зададут 90 процентов посетителей. А остальные ответы на вопросы ищу по мере надобности. Я не пытаюсь заранее угадать, что понадобится людям, хотя в некоторых случаях чувствую возникающие проблемы и стараюсь решить их сразу. У нас очень развитые сервисы — почти все постоянно возникающие проблемы решаются на потоке специальными фирмами. Моя задача — найти того, кто сможет решить нужную проблему.

— Какова цена ваших услуг?

— Шесть штук в месяц. И тринадцать процентов от организованных мною сделок.

Я начал было прикидывать, не слишком ли большая плата, но Марков закончил фразу:

— Учтите, что это почти в два раза меньше, чем день простоя у причала станции "Либра".

— Да, вы правы. Наверное, следует поскорее уходить отсюда…

— Так вы согласны заключить со мной договор?

— Одну минутку… — я ещё не решился. — Последняя проверка квалификации — сколько, по-вашему, стоит мой корабль?

Марков улыбнулся:

— На целом ряде сайтов, в списках кандидатов на возможное страхование, ваш корабль уже оценён в десять га.

— Га?

— Это жаргон. Га, или гига — приставка, означающая миллиард. Корабль "Родник в пустыне" подробно описан в отчёте пограничной службы, который был раскуплен более чем миллионом посетителей сайта. Костюк на этом заработал больше, чем на вашей стоянке у причала. Пара тысяч изданий купили интервью у инспекторов, которые осматривали ваш корабль. Кстати, после посадки вас будут осаждать журналисты. Вы можете спокойно договориться с любым владельцем земли, чтобы он не брал с вас плату вообще. С него хватит проданных билетов, хотя бы на первый месяц.

— Что, на нас будут приходить смотреть, как на зверинец?

— Нет, скорее, как на киноартистов, или на выигравших "джек-пот".

— Что-то не очень радужная перспектива…

— Наоборот. Вы можете использовать ситуацию в своих интересах. Продавая что-то на бирже, получите больше денег, чем наш обычный бизнесмен. Сумма может отличаться в разы. Кроме того, у нас принято платить за интервью. Газета или сайт заплатит журналисту, а тот, естественно, заплатит вам.

Этот парень мне понравился. Хорошо ориентируется в бизнесе…

— Хорошо. Я заключаю с вами договор.

Марков раскрыл передо мной свою книгу. На её развороте уже был выведен готовый текст.

— Распишитесь вот здесь и здесь, — он дал мне в руку стило.

Я подписал кредитное обязательство, по которому обязан был погасить задолженность банку "Кредит-Инвест", а взамен… взамен…

— Вай! Что это такое? Я отдаю в залог свой Корабль? — я резко нажал "отмена" и стёр подпись. Шайтан меня дёрнул поставить подпись, в то время, как документ ещё не дочитан до последней буквы.

— Роксана! Вызови немедленно Дейлу! — я чуть не сломал стило от расстройства.

— Да, господин! — Старший Помощник уже жала на кнопки телефона.

— Вы зря нервничаете, — начал меня успокаивать Олег. — Сумма совсем небольшая. Вы же без проблем её выплатите.

— Это как раз меня и смущает. Из-за такой суммы лишиться Корабля? У меня, кроме корабля, есть другие ценности. Никель, к примеру…

— Но для оценки вашего груза вам понадобиться оценщик. Это — лишние деньги и время…

Я всё понимал, но не в моих правилах так рисковать из-за ничтожной суммы.

Марков сидел в кресле и нервничал. Ему, видно, ситуация тоже не нравилась, но по другой причине — его клиент усомнился в его честности.

Пришла, наконец, Дейла. После процедуры взаимного представления она уселась читать договор. На ней был такой же полукомбез, как и у меня. На ней не было макияжа, но выглядела она ой как красиво. Она водила указательным пальцем по строчкам текста, шевелила губами, иногла чуть облизывала их кончиком языка, а наш гид смотрел на неё и медленно заливался краской. Всего через пару минут Дейла отодвинула книгу и произнесла:

— Я полагаю, что вы можете это подписать, господин.

— Ты в этом уверена?

— Абсолютно. У Олега Маркова безупречная репутация, а эта закладная может предотвратить какие-либо махинации в дальнейшем, если кто-нибудь вздумает наложить лапу на Корабль. Как это ни странно, было бы целесообразно никогда не выплачивать нашу задолженность полностью, продляя и реструктуризируя долг.

Мне, честно говоря, это её решение не показалось убедительным. Я ещё колебался, но через пять минут поставил таки подпись под документом. Марков закрыл книгу и сказал:

— Вы не пожалеете об этом. Я именно таким образом спас нескольких своих клиентов от полного разорения. Поверьте, арест единственной собственности, которой человек владеет, это для большей части людей смерти подобно.

— А для другой части — разве нет?

— Вы, должно быть, знаете, что самые богатые люди переживают, как правило, целую серию разорений. И каждый раз они начинают новое дело в момент, когда их баланс имеет много цифр со знаком минус, имущество арестовано, и даже бывает, что не на что поесть. Тем не менее, они не только выкарабкиваются, но имеют достижения ещё более впечатляющие.

— Вам доводилось пройти через это?

— Пока только раз. Но я способный ученик. Правда, в бизнесе никогда нельзя быть во всём уверенным. Это — жизнь.

Этот парень мне всё больше нравился, но — осторожность превыше всего.

— Как вы сопровождаете своих клиентов? Вы всё время должны быть рядом или являетесь только при необходимости?

— Первые пару недель я вообще вынужден быть неотрывно при гостях. Вы сами это почувствуете. Обычно мне выделяют каюту, но в вашем случае… — он стрельнул глазами в Дейлу, и его кончики ушей покраснели.

Опять эта Дейла, — я стукнул её тихонько ногой под столом. Конечно, сейчас она была ни при чём. Просто она красива, как и остальные мои жёны. О, Аллах! А что меня ждёт на планете? Я чуть прокашлялся.

— Я думаю, что поступлю, как и другие ваши клиенты, — выделю каюту. И, пока я ваш гость, вы будете моим гостем.

Все рассмеялись удачному каламбуру.

— У вас много вещей?

— Нет. Всего лишь одна сумка. Так когда я могу к вам перебраться и заняться своей работой?

— Хоть сейчас. Правда, каюту мы подготовим только к вечеру…

— Тогда я не буду вам мешать и прибуду завтра утром, к восьми часам по вашему времени, — он посмотрел на свои часы с большим экраном. — Я по сети уже синхронизировался с вашими корабельными часами.

Роксана и Изабель проводили Маркова до шлюза, а мы с Дейлой отправились доделывать свои дела.

После полдника я занялся утилизацией мусора. Уж и не знаю, правду ли сказала Хелен, будто конвертор барахлит, но возле меня была Вайнона. К сожалению, разговор с ней совершенно не клеился. Как всегда, Вайнона заглядывала в какие-то лючки, выдергивала блоки из шкафа управления и непрерывно тыкала пальцем в сенсорный экран. Когда она уже утомилась изображать активную деятельность, я подошёл ближе и обнял её за плечи.

— Ну, как дела, солнышко моё?

— Вообще-то — нормально. Я чуток подправила настройки датчиков. Это — обычное дело, когда новый датчик чуть уходит по своим характеристикам от начальных значений. Вся беда в том, что потенциалы восстановления целого ряда металлов очень близки. В итоге в золоте, платине присутствует железо и другие посторонние примеси. И наоборот, естественно. Но сейчас всё стабилизировалось. Степень разделения — очень высокая, до пяти девяток… Кстати, Хелен отложила целую тонну металла, который нужно опять переработать…

У меня сложилось впечатление, что она умышленно многословна, чтобы я не смог повернуть разговор в нужную мне сторону.

— Это чудесно, драгоценная моя. Скажи, пожалуйста… — я физически ощутил, как она напряглась, — ты не обижаешься на меня? Я устроил тебе и Натаче такой разгон.

— Нет-нет, что ты.

Она прижалась ко мне всем телом, и я ощутил её искреннюю радость. Но смутные сомнения не давали мне покоя: она радовалась улучшению наших отношений или тому, что я не затронул другую, более скользкую для неё тему?

— Ласточка моя! Ты уже заглядывала на биржи Аль-Канара?

— Кое-что посмотрела…

— У тебя уже есть мысли, что делать со своим грузом?

Вайнона среагировала спокойно.

— Пока ещё не знаю. Любые металлы продаются по низкой цене. Лучше приберечь их для других миров. Зато здесь высокий спрос на самый разный генетический материал. Пользуется спросом даже не сам материал, а описание работы разных генокодов. А молекулы с генами они давно умеют синтезировать. Как и во всех развитых мирах, они хорошо платят за изобретения, особенно — описание новых технологий. Даже книги других миров идут нарасхват. И для этого достаточно выложить их на ряде сайтов и открыть электронный счёт в банке.

— Чудесно! Ты можешь заняться этим? Десять процентов от прибыли — твои.

— Так мало?

— Вайнона, кисонька моя, ты же у меня не одна…

— Ну, хорошо! По рукам?

Было в ней что-то мальчишеское. Нежностей она особенно не любила, хотя и не противилась им.

Я загрузил в конвертор ещё один контейнер мусора. Вайнона продолжила разговор.

— Слушай, Али! Ты замечаешь, что в самых развитых мирах нет нужды в материальном товаре? Всё, что необходимо цивилизации, она может получать по электронным сетям связи.

— А чем будет платить?

— Тем же самым… Электронные взаиморасчеты, электронные деньги, электронные биржи.

— Ну и что из этого получится? Один мир предлагает больше, а другой — меньше.

— Это же просто! Для слаборазвитого мира возникнет нехватка денег, появится смысл что-то достойное разработать, написать, изобрести…

Я поскрёб бороду.

— То есть, ты хочешь сказать, что свободным торговцам, наподобие меня, скоро нечего будет делать в этом лучшем из миров?

— Ты знаешь, Али, много веков назад теоретики предсказывали смерть торговле, а она всё ещё живёт. Промышленность стала другая, но и торговля — тоже.

На погрузчике приехала Назирэ.

— Это последняя партия мусора. Куда выгружать?

— Погоди! — я глянул в глазок плазменной камеры. — Загружай прямо сюда.

По привычке я следил, как моя восьмая жена загружает камеру конвертора, но краем глаза увидел, что Вайнона строит гримасы кому-то. Я обернулся.

На входе стоял Фазиль. Он сразу скорчил постную физиономию, надул щёки и важно вошёл в плавильню. Приблизившись ко мне на достаточное расстояние, он помахал воображаемой шляпой возле своих ног и рассмеялся.

— Мы всё уже закончили. Сделали и комнату для гида. Ждём вас.

— Сейчас, уже идём.

Назирэ хотела отвезти погрузчик в транспортный отсек, но я буквально стянул её с сиденья, положил на плечо и понёс. Она завизжала, начала дрыгать ногами и руками бить меня по ягодицам.

— Али-и-и! Пусти меня! Сумасшедший!

Я опустил её на ноги и взял под руку. Она махнула хвостиком собранных на затылке соломенных волос и засмеялась.

— Ну, сумасшедший!

Я поцеловал её в висок, пахнущий как раскалённый песок пустыни, и повёл в Большой Зал. Позади нас шли Вайнона и Фазиль.

Войдя в зал, мы были оглушены криками приветствий. Натача показала своё лицо из-за ящика музыкального центра, Корасон и Изабель проплыли по залу в каких-то южноамериканских нарядах. Габэ была в сильно открытом и очень коротком платье с крупным геометрическим рисунком, с кучей браслетов на длинных чёрных руках и множеством бус на шее.

Я шлёпнул Назирэ ниже пояса.

— Пойдём, переоденемся. Здесь целый карнавал открывается.

Она крутнулась на месте и как будто растворилась в воздухе. Когда я обернулся, то увидел в коридоре только мелькнувшую тень.

Мне понадобилось минут десять, чтобы привести себя в порядок. Когда я вошёл в зал, там были уже все, включая самых младших детей. Хотя, это мне только показалось. Я первым делом нашёл Старшего Помощника.

— Роксана! Какой у нас расклад? Кто на вахте?

— Хелена, господин! После ужина её сменит Габэ. Твой дежурный секретарь — Изабель. На кухне дежурит Девика, за детьми…

— Стоп-стоп. Девика здесь!

— А у неё уже всё готово…

— Ну, тогда ладно…

Роксана сделала жест Натаче, и та включила музыку.

Конечно, перед такими танцами следовало бы хорошенько поесть, но моим женщинам, похоже, было невтерпёж. Правда, через полчаса они устали сами и утомили меня. Всё-таки, танцевать с такой кучей жён, пусть и не одновременно, задачка не из лёгких. Хотя, подрастающее поколение мне в этом усердно помогало. Джей, Джамаль танцевали с девчонками постарше. Правда, двухлетний Саид только путался под ногами, и его несколько танцев по очереди носили на руках, после чего Корасон забрала его менять памперсы.

Натача подошла ко мне и предложила организовать ужин типа "шведский стол". Я кивнул в знак согласия — жалко прерывать такой праздник даже на еду. Девика и Саль-яла вынесли заготовленные подносы с бутербродами и танцы на время превратились в хаотичное броуновское движение. А вот когда наступило первое насыщение, произошло невиданное: Габэ вышла на средину зала с бубном и начала танцевать какой-то дикий африканский танец, выбивая себе такт. Корасон и Изабель вынули откуда-то кастаньеты, Девика и Саль-яла стали играть на свирелях. Назирэ принесла своё электронное пианино, Натача через минуту появилась с гитарой. Это было что-то неописуемое. Младшие дети пришли в необыкновенный восторг. Они носились по залу, чуть не сбивая взрослых с ног, совершали какие-то сумасшедшие движения и неистово вопили.

Потом последовала пауза. Изабель и Корасон подошли к Натаче, посовещались с ней и вышли парой на средину зала. Я открыл рот от изумления. Догадался только, что они собираются исполнить какой-то испанский танец. Натача переговорила с Назирэ и они вдвоём начали сопровождение. От настоящей, живой музыки, от стука кастаньет и каблуков по полу, от движения танцовщиц в призрачном свете сценических прожекторов я ощутил, как по спине забегали мурашки. Сначала мне показалось, что танцовщицы исполняют нечто каноническое, но потом понял, что этот танец, как и весь наш сегодняшний праздник — сплошная импровизация. И Изабель, и Корасон на ходу придумывали новые движения, и так же, на ходу, подстраивались одна под другую. Конечно же, я не вытерпел, вышел на средину и тоже включился в танец. В музыку быстро добавились свирели и бубен, а через время я заметил, что мы все уже исполняем что-то наподобие лезгинки. Потом вдруг бубен стих, и музыка быстро завершилась каким-то невероятным аккордом. Изабель взмахнула руками и рухнула на меня, обхватив за шею.

— Вай! Женщина! Что делает! Прелесть моя! Богиня! — я обнял её за талию одной рукой и поцеловал в губы.

— А я? — чуть насупившись, спросила Корасон.

— И ты тоже, сердечко моё. — Я обнял её другой рукой.

Роксана в этот момент показывала Габриэле на часы. Та ушла, а через пару минут в зале в сиянии огненно-рыжых волос появилась Хелен.

Я встретил её на входе, и она поцеловала меня, но не в щеку, а в губы, страстно и неистово. Я едва восстановил дыхание.

— Как дела, сладенькая моя?

— Всё нормально. Поскольку вокруг корабля ничего не происходило, я побродила по местному Интернету и нашла некоторые о-о-о-чень забавные материалы.

Разглядывая Хелену, я обратил внимание, что она опять изменилась. Её покрывал бронзовый загар, помада едва оттеняла губы, платье совершенно не скрывало идеальных ног. Её духи пахли просто одуряюще. Похоже, что на вахте она занималась не только Интернетом.

— Ай, что за женщина!.. — я проигнорировал раздражённый взгляд Изабель. — Ну, пойдём, поговорим.

Мы вышли из Зала, где в растерянной нерешительности остались Роксана и Изабель. Они прекрасно поняли, что в данный момент не нужны. Я тоже понимал, что не следовало бы нарушать расписание — это обижает дежурную секретаршу, — но ничего не мог с собой поделать. Хелен была просто обворожительной. Я даже вдохновился на короткое стихотворение, которое тут же и прочёл ей:

Хелен засмеялась и повисла на мне, обхватив руками за шею. Так мы и вошли в мою каюту. Естественно, мы не обсуждали с ней содержимое интернет-сайтов — не для этого мы уединились. Я обцеловал и обследовал всё её тело и дал самую высокую оценку загару — ни одной светлой полоски, всё однородного бронзовато-коричневого оттенка. Мне всегда нравилось, что она сходит с ума, когда я целую ей шею и спину, и дал волю своим и её желаниям. Я ещё не утомил Хелен своими ласками, но она откинулась на подушки и сказала:

— Али, оставь силы на Изабель. Она обидится. Не вечно же ей перебиваться с Габэ.

Я просто онемел от неожиданности.

— Ты… ты что сказала сейчас? Как… Что это значит?

Хелен вытаращила на меня свои серо-голубые глаза.

— А что? Ты не знал? Я думала, ты в курсе…

О, Аллах! Она, всё-таки, в некотором роде тупа. Или просто прямолинейна?

— И давно это у них?

— Я не знаю. Думаю, что да. А что тебя удивляет? Что нам делать в те ночи, которые ты проводишь с одной из пятнадцати?

— Замолчи! — меня как палкой по голове огрели. Я вскочил и стал одеваться. — О горе мне! О горе!

— Али! Да что с тобой? Это же так естественно!

— Сиди здесь! — крикнул я и выскочил в коридор.

Уже возле Большого Зала я остановился. Может быть, я зря горячусь? Чего мне, действительно, не хватает? Вот моим жёнам, и правда, меня одного мало на всех. Это я думаю, что "джигит". А так ли думают они? Спрашивать как-то перехотелось… Хотя, я не скрываю от них своих встреч вне расписания, зачем же им скрывать от меня то, что известно почти всем. А известно ли это детям?

Я влетел в Зал и быстро нашёл Изабель. Подхватил её под локоть. Все продолжали веселиться, не обращая на нас внимания.

— Козочка моя, ты мне срочно нужна!

— Хелен что, не смогла тебя удовлетворить? — съязвила моя десятая жена.

— Спокойнее. Это чуть другая тема.

— Интересно, какую ещё тему вы вдвоём могли обсуждать?

— Да замолчишь ты, женщина!? В конце концов…

Изабель насупилась и замолчала, пока мы не вошли в мой кабинет.

— Ну!? — первым делом сказала она, развернувшись ко мне лицом.

— Присядь и расслабься, — небрежно бросил я. — Присядь, присядь.

У неё чуть поубавилось злости. Появилась какая-то неуверенность.

— Ты… — у неё, как будто, появилась смутная догадка. — Ты, наверное, хотел что-то спросить?

Фух! Грандиозная проницательность! Я кивнул. Она немного оцепенела и с некоторым трудом произнесла:

— Ну, и что ты хотел узнать?

Я удивился, что затрудняюсь сформулировать вопрос.

— Это правда, что у тебя… Ну, что ты… С Габэ…

Она захлопала глазами, немного сдавленно засмеялась и обхватила меня руками.

— Али! Какой ты иногда бываешь наивный.

— Так это неправда?

Она глянула на меня и поправила мои растрёпанные волосы. Ощущение, будто мама гладит по головке не в меру расшалившегося мальчугана. А мальчуган этот — я.

— О, Али… Тебе нужна правда?

Дальше я мог бы не спрашивать, но она сама продолжила:

— Да, Али. Мы часто спим вместе. И не только я с Габи. Если ночью одиноко, до секретарского дежурства больше недели… Иногда хочется с кем-то поделиться печалью, иногда радостью. Кроме того, ты помнишь, какая я была поначалу неумеха. Габэ меня многому научила. Ты, ведь, сейчас доволен мною?

Я хмыкнул.

— Для меня это всё было как-то неожиданно.

— Что, у своего отца ты не знал, чем занят его гарем?

Я пожал плечами.

— Я думал тогда о другом.

— Но не всё же время? И никогда не подглядывал за его молодыми жёнами или старшими сёстрами?

— Так это же когда было… Я был совсем маленький. — Конечно, я лукавил, но как-то неловко было рассказывать о том, что я вытворял на самом деле.

Мы ещё посидели немного.

— Да, Хелена говорила, что нашла в Сети какие-то интересные материалы. Надо бы обсудить вместе с Роксаной.

— Ну, конечно, это Хелена по собственной инициативе посвятила тебя в тонкости жизни нашей женской половины… — Изабель улыбалась, но в глубине её взгляда сверкали льдинки. Она взяла со стола стило от компьютера и начала им играть. Я видел много раз, как она тренируется со своими ножами. Сейчас она проделывала со стилом те же самые движения. Она вертела стило на ладони, между пальцами, подбрасывала, ловила и опять вертела. Бр-р-р-р…

— Не трогай, — сказал я.

Брови Изабель полезли вверх.

— Кого? Её, что ли? — она криво ухмыльнулась.

Я выждал небольшую паузу.

— Нет. Стило.

Она всё-таки поиздевалась надо мной ещё минуту, прежде чем положить стило на стол. У меня в голове складывались в это время части головоломки.

— А с кем спит Вайнона? Естественно, когда не со мной…

— Спроси об этом лучше у Хелен. — Изабель отвернулась и дала понять, что на этот вопрос я ответа не добьюсь. Она удивилась бы, узнав, что её фраза вложила последний кирпич в здание этой проблемы. А может быть, она это сделала специально? Я затруднился бы сказать, когда мои жёны роняют фразы по неосторожности, а когда — умышленно.

— Ладно, — решил я закрыть эту тему. — Сейчас давай с ней поговорим по другому поводу. Информация из Интернета.

Хелен мы нашли в Зале, вместе со всеми. Она стояла возле Фазиля, что-то ему говорила, а тот рассеянно кивал. Стоящий рядом Фархад разглядывал её тайком, делая вид, что смотрит в другую сторону. Шайтан! Мне пора что-то придумывать со своими мальчишками. В лучшем случае они заработают себе косоглазие.

Изабель сначала подошла к Роксане, и только потом к Хелен. Звуки музыкального центра полностью заглушали всё, и я не мог ничего слышать. Но мне показалось, Хелен проявила недовольство тем, что её отрывали от праздника. Она тряхнула своей причёской и, скривившись, направилась к выходу. Мы вчетвером прошли в мой кабинет и расселись вокруг стола.

— Извини, Хелен, что тебя отвлекаю, — начал я. — Но твоя информация может оказаться очень важной.

Она опять скорчила недовольную гримаску.

— Обычно ты никогда не считаешь мою информацию хоть сколько-нибудь заслуживающей внимания.

— Тем не менее…

— Ну, хорошо, — она ещё чуть-чуть выдержала паузу. — Я нашла совершенно глупый сайт по источникам энергии. Глупый, — потому что куча малообразованных молодых людей пытается создать разные устройства, которые оказались не по зубам могучим корпорациям и научным центрам. 90 % текста — это ликвидация безграмотности. Кто-то чуть более умный объясняет полным "чайникам", что есть что на этом свете. Но я нашла на форумах посты, то есть письма, одного человека. У него хороший научный подход. Что он делает в этом форуме — вообще не ясно. Сперва у него проскочило несколько интересных идей, а потом — полное молчание, и лишь изредка — замечания на высказывания других участников обсуждений. Он под тем же псевдонимом на совершенно другом сайте продаёт своё изобретение. Угадайте какое?

Я пожал плечами.

Хелен с победным видом смотрела на меня, явно ожидая какого-то очевидного до банальности ответа. Я не стал обманывать её ожиданий.

— Не иначе как Вечный Двигатель.

— Совершенно верно! — Хелен в азарте хлопнула в ладоши и откинулась на спинку кресла. — Он утверждает, что провёл все необходимые эксперименты и это устройство работает. Его конструкция настолько проста, что умелый слесарь сделает за один вечер.

— Странно, — сказал я. — Ты не считала это сообщение настолько важным, чтобы беспокоить меня. Но ты рассказываешь о нём с таким энтузиазмом… Я же не испытываю ни энтузиазма, ни даже интереса вообще.

— Но почему, Али? Если устройство работает…

— Оно работает только на бумаге, поверь мне, радость моя! Сказочками про Вечный Двигатель жулики кормят доверчивых простаков не одно столетие. Ты же имеешь физическое образование…

— Али! Я не доверчивая простушка. Я специалист.

— Уж кого-кого, а узких специалистов проще всего надуть. "Узкий специалист подобен флюсу…", — начал было я цитировать Козьму Пруткова, но во-время остановился. — Фокусники обманывают тысячи людей, берут с них деньги, но они не скрывают того, что это всего лишь ловкость рук и изощрённость сценического мастерства. В данном же случае фокусник не предупреждает о том, что тебя обманывают.

— Погоди, Али. Он ссылается на физические эффекты, лежащие в основе двигателя. Это же мы можем проверить? Речь идёт о двигателе, использующем тепло окружающей среды, то есть о Вечном Двигателе второго рода. На его существование нет прямого запрета. Просто не было найдено ни одного эффекта, где нарушался бы Второй Закон термодинамики. До последнего времени.

— И на что же он ссылается?

Хелен замялась. Я не выдержал.

— Давай, не тяни. У меня нет академического образования, но можешь поверить — во всём, что ты сможешь рассказать, я разберусь. — Я не собирался хвастаться перед своими жёнами, что у меня были самые лучшие учителя, которые в академиях и университетах время не даром проводили, и которые стоили моему отцу больших денег.

— Ну, смотри. — В голосе Хелен звучало сомнение. Она вынула из ящика стола стопку книг. — Разбирайте, я устрою вам презентацию по данной проблеме.

Мы все разобрали книги и раскрыли их. Включили режим презентации от одного источника. Хелен водила стилом по развороту своей книги, а мы следили за изображением в своих книгах и слушали её.

— Давно известен эффект, что с ростом высоты температура атмосферного воздуха падает. Эту зависимость выводят в школе, как пример торжества молекулярно-кинетической теории. График температуры можете посмотреть на развороте. Форма кривой зависит от состава газа. Если бы мы взяли огромный цилиндр с газом типа фреона, то температура его верхнего торца сильно отличалась бы от температуры нижнего торца. Поставив рядом ещё цилиндр с другим газом, например — водородом, и создав тепловой контакт для верхних, например, торцов, получим разность температур на нижних торцах. Правда, эффект заметен только при высотах в сотни метров…

Я вздохнул — такой Вечный Двигатель я и сам изобретал много лет назад.

— Милая моя! Обрати внимание, что газ в одной колонне мы греем снизу, что приводит к конвекции и быстрому выравниванию температур. А вот в другой колонне мы газ снизу о-хла-жда-ем!!! Конвекция при таких условиях невозможна. С какой скоростью, по-твоему, будет происходить установление температуры по высоте?

— Ну, это можно было бы посчитать… — неуверенно сказала Хелен.

— А я тебе без расчётов скажу, что — невероятно медленно. Установление температуры сродни передаче тепла в газе. То есть, только за счёт движения молекул. Можешь глянуть в таблицу, какая чистая теплопроводность газов, без конвекции?

Хелен нашла справочную таблицу. Затем подняла глаза, но смотрела не на меня, а в дальний уголок кабинета.

— Да… Это похуже, чем у пенопласта.

— Совершенно верно. Пенопласт такой хороший изолятор потому, что состоит из кучи ячеек, наполненных воздухом. А теперь представь сто или двести метров вот этого "похуже пенопласта". И с такой мощностью будет работать твой Вечный Двигатель. То есть, запрета как бы нет, но проще сделать двигатель, использующий разность температур на полюсах и экваторе. Или на поверхности моря и в глубине. Или в горах и долине. Твой изобретатель утверждает, что в последнем случае тоже имеем Вечный Двигатель.

— Погоди, Али. Я только начала с этого примера. Тот же эффект должен получиться, если заменить силы тяготения на центробежные. Вот вполне реальные данные лабораторных исследований. Мы видим, что в этом эксперименте разность температур в осевой части вертящегося цилиндра и периферийной составляла более трехсот градусов. И мощность уже измеряется десятками ватт на дециметр квадратный.

— Лапочка моя, но на вращение этого барабана потребуются сотни ватт!

— Но мы же можем применить магнитную подвеску в вакууме.

— А как передавать тепло?

— Чёрная поверхность даже в вакууме хорошо передаёт тепло за счёт излучения. Зазоры могут быть — доли миллиметра.

— А не будет ли тормозиться вращение из-за какой-нибудь конвекции в барабане?

— Нет. Никакие силы, никакое движение внутри барабана не сможет остановить его вращение. Полный кинетический момент вращения барабана не изменяется. В свободном пространстве он мог бы вращаться миллионы лет, независимо от того, что происходит внутри.

— Да? — я задумался. — Выглядит правдоподобно. Но почему же такое устройство не создали раньше?

Хелен пожала плечами и ничего не сказала. Я поинтересовался:

— И этот изобретатель предлагает Двигатель именно на этом принципе?

— Нет, как ни странно. Он утверждает, что существует более интересный эффект, который позволяет сделать Вечный Двигатель гораздо более простым. Это его открытие.

— И он даже не намекнул, что за эффект?

Хелен покачала головой.

— Я могу только предполагать, что это нечто… Ну, например, прямое получение вращения из тепла, или что-то ещё более неожиданное. Какая-то турбина.

Я почесал бороду.

— Неплохо было бы с ним побеседовать… С изобретателем.

Впервые за всё время подключилась Роксана:

— Дейла смогла бы составить договор так, чтобы мы не остались с носом.

— Да-да. Конечно, — подтвердил я. — Тема, действительно, интересная. Если это правда, то мы могли бы на этом неплохо заработать. Хотя, не скрою, — в такие чудеса я не верю.

— Но в сотворение мира Аллахом ты веришь? — с ироничной улыбкой поддела меня Хелен.

Атеистка чёртова! Обязательно ей нужно провести атеистический ликбез.

Я заметил, как Изабель чуть дёрнулась, затем сразу вздрогнула Хелен и злобно на неё поглядела. Затем под столом несколько секунд происходила потасовка ногами.

— Тихо! — осадил я своих жён. — Хелен, цыплёночек ты мой, моя вера в Аллаха нисколько не мешает мне заниматься бизнесом. Но при покупке изобретения я должен не верить в то, что оно работает, а быть уверенным. Это — совершенно разные вещи. Я не только должен верить в свои силы и в то, что делаю правильный шаг, но и знать, что этот шаг правильный.

— Да, Али, это правильный подход. Но ты вспомни, как твой отец разбогател на перепродаже лицензий на МЭД-привод. Никому в голову не приходило, что магнито-электро-динамический насос может отталкиваться от вакуума, мирового эфира. Это потом доказали, что токи смещения сопровождают поляризацию вакуума и тёмной материи. Кто-то обязательно должен быть первым.

— Цветочек мой, в истории с Вечным Двигателем мы уж точно не первые, и даже можем оказаться последними дураками.

— Вряд ли мы будем последними, — хохотнула Изабель. — Дураков ещё много…

— Русское слово "дурак", возможно, связано с латинским словом "дура", твёрдый, — проявила эрудицию Роксана. — То есть, человек неуступчивый, твёрдый в своих убеждениях.

— Уж скорее — в заблуждениях, — поправил я. — В общем, Хелен, разведай все подробности, найди автора и можешь начать предварительные переговоры с ним, а там посмотрим. На сегодня все свободны.

Последняя моя фраза относилась к Роксане и Хелен. Они встали и, поцеловав меня в щеку, ушли. Изабель сложила книги назад в стол и подошла ко мне вплотную. Её губы находились совсем близко от моих. Глаза задорно смеялись. Она дразнила меня.

— Ты прекрасно танцевал сегодня, — её грудь уперлась в мою. — Мне понравилось…

Я ощутил её упругий живот и бёдра.

— Мы можем повторить, и нам никто не помешает.

С этими словами я обхватил её за талию и повёл в свою каюту. Мы действительно протанцевали с ней ещё больше часа. Изабель меня заводила по всякому. Танец был тоже в списке этих способов. А ещё она разрешала мне мыть её в душе и вытирать. Потом она убегала от меня по кровати, а я ловил её как сетью большим полотенцем и целовал ещё влажное, пахнущее ароматным мылом тело.

А утром она сидела верхом на мне и делала массаж, растирала спину, поясницу, ноги.

— Звёздочка моя, — бормотал я, уткнувшись лицом в подушку. — Помассируй чуть ниже на один позвонок. Умница. Молодец. И плечи… Ближе к шее. Вот так… Ай, как харашё!

— Ну, хватит, — наконец сказала Изабель, вставая. — Подходит время твоей молитвы, да и мне тоже надо привести себя в порядок. Лови! — с этими словами она кинула мне халат.

В комнате уже было убрано. Все вещи — на своих местах. Тапки — под кроватью. Всё просто чудесно. А вот после Натачи вещи иногда приходится искать. Джень уборку превращает в какой-то ритуал. Ставит свою пронзительную музыку и под её звуки, пританцовывая, складывает одежду, застилает постель. Девика встаёт очень рано и медитирует, пока я сплю. А потом всё приводит в порядок, как бы мимоходом, просто прогуливаясь по каюте. Я не прошу, чтобы она мне делала массаж, — откажется наотрез. Зато заставит делать упражнения йогов, дыхательную гимнастику и прочее. Правда, она научила меня молиться чуть иначе, чем я привык. Как это ни странно, мои молитвы стали чаще осуществляться. Мне легче стало находить решения разных проблем, и жизнь стала более размеренной и спокойной.

Я привёл себя в порядок, помолился. Молитва довольно быстро превратилась в поток мыслей о делах насущных. Я переоделся в рабочий комбинезон и отправился на вахту, узнать, как обстоят дела.

Вахтенная Джень приглушила песню Синатры, льющуюся из акустической системы, и кивнула мне:

— Доброе утро, господин.

Я поцеловал её в кругленькие щёчки и обнял.

— Как дела, мой мышонок? Что нового?

— На корабле и вокруг всё спокойно. Роксана только что отправилась встречать Маркова к шлюзу. Должна была зайти за тобой.

В этот момент заиграл мой телефон. Вот и Роксана.

— Али! Доброе утро. Ты где?

— Доброе утро, прелесть моя. Я на вахте.

— Пришёл Олег Марков.

— Чудесно! Покажи ему каюту. Ознакомь с правилами внутреннего распорядка. А в восемь часов — в кают-компанию на завтрак. Потом обсудим наши дальнейшие планы.

— Хорошо, господин.

Я отключил телефон и заметил, что Джень выжидающе смотрит на меня.

— Ты что-то хочешь сказать, моя лапочка?

— Да, Али. Я просмотрела почту. Много мусора, рекламы, но есть несколько рекламных писем, которые тебя могут заинтересовать. Я перебросила их в твой раздел на сервере. Эти товары могут пользоваться спросом в других мирах. Ещё в Сети нашла правила проведения торгов на биржах, сделала закладку — ты всегда сможешь быстро их найти.

— Спасибо, солнышко, — я ещё раз поцеловал её и вышел.

Я обходил корабль. У меня на это было всего четверть часа до завтрака. Посмотрел результаты вчерашнего ремонта — всё подкрашено, восстановлено, подправлено. Глянул и на шлюз. Дверь прилегала идеально ровно. Молодец, всё-таки, Вайнона! Зашёл в плавильню — погрузчик убран, мусора нет, конвертор выключен. Все молодцы. Какие у меня чудесные жёны!..

Я глянул на часы. О, пора идти на завтрак.

Усаживаясь за стол, я перецеловался со всеми жёнами и детьми. Место Роксаны ещё пустовало, но Изабель уже была рядом. Она доложила:

— Джень — на вахте, Роксана с Марковым сейчас подойдут, Габэ — с младшими детьми, Натача — дежурит по кухне.

Я обратил внимание на пустое место справа от неё.

— А это чьё? Кого ещё нет?

— Так это же место для Олега…

— Ах, да… Пора привыкать.

Конечно, интересно, кто придумал разместить Маркова справа от моего секретаря. С одной стороны, они всё время меняются. Если бы он сидел возле Роксаны, я бы, наверное, был не совсем доволен. А с другой стороны… С другой стороны у него Вайнона!

Я повернулся к Изабель.

— Послушай, а не лучше ли посадить возле Маркова, справа от него, Фазиля? Мальчику давно пора быть в курсе всего, что у нас происходит. Он должен видеть, как принимаются решения…

Изабель как-то странно на меня посмотрела. Может быть, она догадалась, что я думаю? Но мне она ничего не сказала. За столом произошла маленькая перетасовка, и место Олега оказалось изолированным от места Вайноны. Я же начал припоминать, когда Вайнона проявила первые признаки необычного поведения. Это было до нашего прибытия на "Либру"? Или после? Она же настраивала Сеть… Стоп-стоп. Это произошло всего три дня назад. Нет, всё не вяжется. Или она уже имела выход в Интернет до моего распоряжения? А это уже больше недели… Тьфу ты, какие глупости! Я явно шёл не по тому пути.

Пришли Роксана с Марковым.

Я вышел из-за стола, прошёл вместе с Олегом вдоль всех присутствующих и представил их. На Вайнону Марков никак особенно не среагировал, что меня окончательно успокоило, а вот Лейла вызвала у него смущение. Похоже, что ей он тоже понравился. Ну, что же, девочка уже может выходить замуж. Я показал гостю его место за столом, и мы уселись.

На завтрак был плов с мясом и салат из овощей. И то, и другое было обильно посыпано укропом, петрушкой, сельдереем и ещё кучей специй до такой степени, что плов по вкусу и запаху не отличался от салата. Я устал повторять Натаче, что каждое блюдо — это как музыкальное произведение. Каждая нота в нём должна быть в гармонии с другими нотами. Если же просто свалить все известные кулинарии продукты и приправы в одну большую кучу, получается какофония, похожая на ту, когда каждый музыкант настраивает свой инструмент и не обращает внимания на остальных. Натача соглашалась со мной, но делала еду, как и всегда.

Марков вёл себя несколько взвинчено, что меня насторожило. Он, похоже, испытывал настоятельную нужду что-то мне сказать, но нас разделяла Изабель. Я краем уха слышал их разговор.

— Господина не нужно тревожить по пустякам, — несколько раздражённо поясняла тонкости общения со мной моя десятая жена. — Все текущие вопросы решает его дежурный секретарь, на данный момент это я. В случае необходимости дело доводится до сведения Старшей жены, или Старшего Помощника, и она, если сочтёт нужным, обращается к Господину, то есть — к Капитану. Вы всё должны сказать сначала мне. И только когда Господин обратится к вам лично, только тогда вы можете с ним говорить.

Это, конечно, она перегнула. Я решил подождать и посмотреть, что будет дальше.

Марков выглядел растерянным.

— Видите ли… У нас традиционно считается неприличным приходить в чужой дом с пустыми руками. И самым лучшим подарком и угощением, во всяком случае, до сих пор, считался хороший напиток. Но здесь случайно, уже по дороге сюда, я услышал от знакомого, что в вашей традиции это, ну как сказать… не принято, что ли. Извините…

Когда он закончил фразу, то имел вид, будто только что прошёлся голым по подиуму. Почти все стали поворачивать головы в его сторону. Стал стихать обычный застольный шум.

Олег совсем тихо что-то зашептал на ухо Изабель.

— И сколько?… — спросила она. В зале вдруг повисла мёртвая тишина, в которой необычайно громко прозвучал её удивлённый голос: — Ящик водки?

Пару секунд ничего не происходило, а потом началось…

Натача вскочила с места и, сделав неприличный жест рукой, завопила "Йес-с-с!.."

— Ва-а-а-у-у-у!!! — на высокой ноте добавила Вайнона.

— О-о-о! Й-а-а, Й-а-а! Русиш уотка! — заорала Хелен, вертя руками над головой.

Саль-яла, потирая ладони, произнесла "О-хо-хо!"

Корасон пританцовывала, крича что-то нечленораздельное. Эллида последовала её примеру, напевая сертаки. Назирэ и Зульфия, визжа, хлопали друг дружку в ладоши. Дейла барабанила руками по столу. Роксана мощнейшим оперным голосом пропела фрагмент из "Демона бутылки". Дети просто орали за компанию. Одна Девика никак не отреагировала, только приподняла левую бровь и слегка улыбнулась.

Короче, начался полный беспредел, на который тупо смотрели Марков, я и Изабель. Из маленького зала выглянула Габэ.

— Что у вас случилось? — голос тонул в шуме. Из-за её спины выглядывала любопытная малышня.

Я встал и поднял руку. Шум начал стихать. Медленно и неохотно все вернулись на свои места. Я оказался в затруднении, большем даже, чем Изабель, и большем, чем Марков. Хотя, чего уж там. Он в очередной раз не ошибся.

— Рано радуетесь! — мрачно сказал я. Мои жёны со вздохами уныло опустили взгляды. — Банкет отменяется. До благополучного завершения посадки…

Дальше я вынужден был закрыть ладонями уши, чтобы не лопнули барабанные перепонки.

— Йе-е-е-с-с-с!!!

— В-в-а-а-а-у-у-у-у!!!

— У-у-л-л-и-и, у-у-у-л-л-и-и-и, у-у-л-л-и-и-и у-у-е-е-е!!!

Вокруг нас нёсся хоровод, и мне показалось, что топот ног должно быть слышно в командной рубке, а может быть, даже за пределами корабля.

— Мамма миа, — произнесла Изабель, осеняя себя крестом.

Роксана на этот раз не стала проявлять эмоции. Она глянула на свои часы и, подняв руку, чуть помахала ладонью в воздухе. Назирэ подбежала к столу, выпила компот и ушла сменять Джень. Исправно работает Старший Помощник. А я иногда думал, что она непригодна к руководящей деятельности.

Марков странно улыбался, глядя на происходящее вокруг. Я вопросительно кивнул в его сторону.

— Знаете, я никогда не имел дела с такими гостями, как вы, — сказал он. — Для меня ваш уклад несколько необычен. Но, ваше поведение такое же, как и у всех. И мне с вами легко.

Олег вдруг замолчал. А я заметил, как с другого конца стола на него смотрит Лейла. Да не просто смотрит. Она держит взгляд опущенным, потом быстро поднимает глаза и опять опускает. Нет, Натача не могла дочке передать такое умение. Это она у Дейлы научилась. Стрельба крупным калибром. Попался, парень… Я сам когда-то тоже так попался. И даже не один раз…

Кто-то чмокнул меня в щеку.

— А-а-а, Джень. Садись, моя радость, кушай.

— А что случилось? Что за буйность? Или правильнее — буйство?

— Буэнос диас, буэнос ночес, — вдруг со смехом сказала Изабель. — Русский язык всё ужасно искажает. Вы только вдумайтесь: "Желаю вам буйного дня и буйной ночи".

— Господин Марков принёс местные напитки, — сказал я Джень. — Нам будет чем отпраздновать посадку.

— А пираты в это время захватят корабль, — раздался над ухом голос Натачи.

— Хорошо! Ты будешь на вахте! — пошутил я.

— А я, и правда, буду на вахте, — ответила она серьёзно.

— Почему? Ты же пилот. Будешь садить корабль! — я перевёл взгляд на Роксану.

Старший Помощник чуть нахмурилась, пытаясь сосредоточиться. Она это делала немного по-детски — морщила лоб и оттопыривала губки. Получалось смешно.

— Я поставила вахты таким образом, что Натача будет выполнять полёт в атмосфере, а орбитальное маневрирование и вход сделает Хелен. Им так будет легче, и обе смогут потренироваться. Кроме того, Натача сможет потренировать Лейлу. А Хелен — Фазиля.

— Ай, какая умница! А как будет дальше?

— Потом на вахте будет Девика.

— Она согласна?

— Что значит, согласна? — не поняла Роксана. — Это же вахта.

Я не стал уточнять. Реакция Девики на известие о выпивке была самая сдержанная. Уверен, что она всегда будет самая трезвая, в любой ситуации. И Роксана это тоже хорошо понимает. Правда, можно было бы поставить и Эллиду — ей всё равно нельзя пить.

Я, конечно, не ожидал того, что произошло за завтраком. Сам я — непьющий. Мухаммед запретил пить напитки из прокисших фруктов и ягод, и, хоть он ничего не говорил о напитках из картофеля, свеклы и зерна, а тем более — древесных опилок, на моём Корабле спиртное отсутствовало. Я не испытывал к нему никакой тяги, но мои жёны, как оказалось, чуть не сходят с ума от одной мысли о спиртном. Конечно, они все выросли в обществе, где его употребление считается нормальным, но мне совсем не нравится возможность оказаться в обществе пьяных женщин. Надо установить контроль над употреблением алкоголя.

С этой мыслью я отвёл Маркова в сторону. Изабель двинулась, было, следом, но я остановил её взглядом.

— Скажи, дорогой, — сказал я тихо. — Какая безопасная порция на одного человека?

— Это зависит от человека, — ответил Марков. — Совершенно непьющий может отключиться от пятидесяти грамм. Есть люди, которые чуть навеселе от полулитра водки.

Я задумался. Меня подобные проблемы никогда не интересовали. Сейчас же, запретить питьё совсем я не мог. Совсем не контролировать — тоже.

— Ну, а, скажем так, — сколько можно поставить випивки для малопьющей компании. У вас женщины сколько пьют?

Марков, похоже, начал понимать, куда он вляпался. И возможные последствия для своей карьеры он тоже представил. Наверное, с другими его клиентами было гораздо проще.

— Я знаю семьи, где выпивают по рюмочке раз в неделю. Это без праздников. На праздники народ может набраться очень основательно. И потом несколько дней в себя приходят…

— Нет, такой вариант меня не устраивает. У нас недопустимо пропускать выполнение обязанностей, дежурства и вахты.

— Гм-м-м… Я думаю, что пару бутылок на вашу компанию будет достаточно. В крайнем случае — три.

Ни он, ни я не представляли себе, сколько достаточно для нашей компании.

Глава 6

После завтрака все занялись своими делами.

Я с Марковым, Роксаной и Изабель прошли в командную рубку, чтобы подготовить отлёт корабля. Назира за пультом переговаривалась с Вайноной, проверяя все системы. Я скомандовал:

— Роксана! Начинай!

Старший Помощник подняла голову, оторвавшись от своих записей. Она нервничала.

— Сейчас… Сначала надо проверить готовность станционных служб…

— Погодите, — сказал наш гид. — Я здесь для того, чтобы облегчить вашу работу. Вы, конечно, можете сделать это сами, но правила для разных портов могут отличаться. У нас свои правила. Вам нет смысла их изучать и запоминать. Так что, предоставьте всё дело мне.

Он сел за экран базовой станции связи, поднял руки, но так и застыл. Я вздохнул и опять повторил:

— Роксана!

Кажется, она поняла, что от неё требуется. Включила связь, вывела на экран адресную книгу. Олег ткнул пальцем в строку.

— Сначала надо связаться с дежурным оператором.

Они с Роксаной быстро нашли общий язык. Заполняли какие-то бланки, отправляли их по Сети. Марков дал кредитное обязательство оплатить швартовку на "Либре-1", явно намереваясь продать наш никель на планете. Потом мы вместе оформляли заявки на гражданство, пролёт в атмосфере, рассматривали карты, на которых Марков изобразил возможные места посадки. Условия размещения были одно лучше другого, вплоть до большого комфортабельного загородного дома, но именно дом мне и не нравился. Я, как мог, сопротивлялся настойчивости своих женщин:

— Послушайте, зачем нам дом? У нас есть Корабль со всем необходимым. Кроме того, его следует поддерживать в рабочем состоянии. Зачем нам ещё дом? Вы что, все свои вещи будете таскать туда-сюда?

— Ну, Али! Это же смена обстановки… Это же настоящий дом! Это же отдых от привычного окружения, — хором уговаривали меня Роксана, Изабель и Назира.

— И от меня тоже? — вспылил я. — Вы и меня сменить захотите? Мы никогда, ни на одной планете не оставляли свой Корабль. И это место — не исключение.

— Но, Али…

— Будет, как я сказал! Я не допущу, чтобы мой гарем жил в неподготовленном для этого месте!

Я пока что не был готов признать этот мир своим. Надо ещё осмотреться.

Марков, чуть помедлив, тут же показал мне несколько посадочных площадок в дальнем пригороде Нукана.

— Это вам больше всего подойдёт. На флайере всего десять минут полёта до любой точки города. Зелень, река с озером. По соседству расположена небольшая турбаза. Туристы, правда, любопытный народ, но проявляют большую терпимость, чем местные жители. Вы для них будете просто ещё один элемент новизны. А вам, действительно, не нужно подключаться к коммуникациям?

— Абсолютно…

— А топливо?

— Чуток можно было бы прикупить. Но это позже, как появятся деньги… В основном наши реакторы используют обычную воду. Она поглощает нейтроны, образующиеся дейтерий и тритий отделяются и идут в реактор. Дефицит нейтронов гасится за счёт покупного дейтерида лития.

— О-о-о! У вас неплохая модель силовой установки. У нас, кстати, вы можете прикупить сепаратор тяжёлой воды.

К полудню все формальности были закончены. Хелен, приняв вахту, занялась подготовкой к посадке. Она всё проверила на эмуляторе сама, а потом усадила за пульт Фазиля и ещё раз повторила эту процедуру с ним.

— Мама! Ну, дай ты мне самому всё сделать, — взрывался он, когда Хелена пыталась ему подсказывать.

— Ну, делай, я не буду мешать, — говорила она, нежно поправляя ему локон на голове.

Мне неожиданно пришло на ум, что он не трясёт головой, сбрасывая её руку, как обычно делал в таких случаях. Похоже, ему знакома женская ласка…

Марков обзванивал по телефону коллег:

— Да-да. Мой клиент выбрал этот район, готовьтесь.

— Господин Самойлов? Мой клиент намерен разместиться на вашем участке. Он ему очень понравился. Да, на той самой площадке, вполне удобно. Нет, их это не смущает, полная автономность. Я могу гарантировать полное отсутствие мусора… Да-да! Вам не придётся об этом беспокоиться…

— Алло! Тонечка? Мануэль не отвечает, оставьте ему записку… Или сами предупредите всех. Ну-у-у, мы же всё обговорили! Всё, как условлено… Я беру тринадцать процентов… А это, как вам будет угодно. Ну, хорошо, двенадцать с половиной, раз вас число смущает!

Раздался звонок на Центральном Пульте. Хелен с кем-то поговорила полминуты и обернулась ко мне:

— Али! Тебя!

— Кто? — спросил я с удивлением.

— Комендант Костюк…

Я даже не стал делать ей замечания за нарушение. Как сказала бы Натача, это всё "понты". Все заняты делом, не до протокола. Я сел за пульт.

— Здравствуй, дорогой! Как поживаешь?

— Спасибо, хорошо. — Костюк радушно кивнул мне. Всё его лицо излучало удовлетворённость жизнью. — Я чего звоню… Твой корабль покидает наш причал. Но на обратном пути, когда бы вы ни вздумали оставить нашу гостеприимную планету, прошу обязательно найти время и залететь в гости. Я размещу вас в специальном гостевом секторе.

— Спасибо!.. Обязательно воспользуюсь твоим приглашением, — я, честно говоря, был сбит с толку.

Мы попрощались, и я вернулся к своим делам. Согласовал с Роксаной время посадки, обзвонил всех женщин, уточнил их действия в момент посадки и все смены дежурств. Напоследок, вместе с Изабель я прошёлся по кораблю, бегло осматривая силовые агрегаты, коммуникации, двери и стенки, положение и состояние грузов. Когда мы спустились в технический этаж, то застали там Вайнону с Натачей за осмотром гравитаторов. Вокруг стоял довольно сильный шум.

— Что-то случилось? — спросил я у Натачи.

— А ты разве не слышишь? — ответила она вопросом на вопрос. — Провода в катушках, похоже, имеют люфт. Когда у нас начнутся перегрузки, установка будет работать с повышенной температурой, от этого поплывёт компаунд и вибрации ещё вырастут. После посадки было бы хорошо их подремонтировать.

Я кивнул и направился к выходу. В последний момент обернулся — Натача с Вайноной о чём-то энергично разговаривали. Разрази меня гром, если они обсуждали болтающиеся обмотки гравитатора. Но, мне показалось, что я догадываюсь, о чём они говорят.

После полуденной молитвы и лёгкого полдника мы опять вернулись в командную рубку. Сейчас в качестве дежурной секретарши меня уже сопровождала Назира. Вахту несла Хелен и она уже начала подготовку к посадке. Фазиль был рядом, принимал донесения из отсеков. Пришли Натача с Лейлой. Лейла, проходя мимо брата, пощекотала его своими остренькими пальцами под рёбрами, отчего тот взвыл и вскочил, было, чтобы наказать шаловливую сестрёнку, но Хелен осадила обоих и призвала к порядку.

Наступал важный момент. Были включены все экраны, работали все видеокамеры снаружи и внутри корабля. Марков ещё раз связался с дежурным диспетчером станции и после этого объявил:

— Ну вот, мы свободны! Отчаливаем!

Хелен взялась за ручки управления, но управлял кораблем Фазиль. Я наблюдал. Назирэ молча сидела рядом. Натача и Лейла сидели в сторонке, следя глазами за экранами. Олег во все глаза смотрел на Лейлу.

Фазиль довольно легко вывел корабль из причала, но я видел, что Хелен неотрывно следит за экранами и не отпускает ручек управления. Был только один момент, когда она посоветовала сыну ускорить разворот. Когда Фазиль включил автопилот, мать подошла к нему и поцеловала. Я тоже поздравил его с хорошо выполненной работой.

Впереди было около получаса маневров в автоматическом режиме. Хелен осталась за пультом, а остальные болтали о всякой всячине, шутили. Я спросил у Маркова:

— Олег, на выбранной нами площадке хороший климат?

— Смотря, что вы под этим понимаете… Очень мягкая зима. Бывает снег. Но летом жарковато. Иногда на улице жара достигает сорок градусов.

— Разве это жара… — возразил я. — А мягкая зима, это сколько градусов?

— Десять-пятнадцать.

— Плюс?

— Нет. Минус.

— М-м-м… Это в какой системе? По Фаренгейту?

— Что вы, по Цельсию, конечно. Но сильные морозы бывают редко.

Я явственно ощутил холодок, пробежавший по коже.

— А сколько это — сильные морозы?

— Тридцать-сорок.

— Да-да, — едва пролепетал я, покрывшись испариной. — Это как раз русский размер, то есть величина.

Хелен обернулась и, иронично прищурившись, посмотрела на меня. Она всегда возмущалась моей нелюбовью к цифрам. Я понял, что тут чуток прокололся. Как это я не учёл, что у русских другое представление о климате. Но наш гид, похоже, понял суть моих вопросов.

— Для летнего периода эта климатическая зона очень хороша. Ночью свежо, днём — умеренно жарко. На зиму можно элементарно перебраться ближе к экватору. Если двадцать или двадцать пять градусов вам покажутся прохладой, можно на несколько месяцев просто сменить полушарие. У нас иногда целые города переезжают. Но остаётся много любителей зимней погоды. Есть также любители осени, не говоря уже о весне.

— Люди бросают свое жильё?

— Чаще всего это жильё, снимаемое в наём. Зато зимой вовсю кипит ремонт. А летом жильцы, как правило, возвращаются в те же квартиры и дома, где они жили раньше.

— Получается, что у них как бы два дома?

— Можно сказать и так. Но есть такие, что путешествуют со своими домами. Цепляют к флайеру и… — Олег махнул рукой.

Я помолчал.

— А насколько удобно жить в заснеженном городе? Его же надо чистить от снега. Как это делается, если люди уезжают?

— Есть целые кварталы под куполами. А там, где нет купола, — на дорогах, тротуарах, даже на крышах, снег просто растапливается. Везде проложены греющие кабели.

— Но, это же сколько электроэнергии надо!?

— Да разве ж это проблема? Чего-чего, а энергия — не проблема…

Я хотел уточнить этот момент, но Хелен позвала Натачу, и та устроилась вместо неё в кресле. Второе место заняла Лейла, бесцеремонно согнав с него Фазиля. Начинался атмосферный участок.

Лейла вела Корабль сама. Плазма пошла на убыль. На экранах стало видно поверхность планеты. Тёмно-зелёные участки лесных массивов, моря и океаны, очерченные яркими линиями берега с белой пеной прибоя, заснеженные суровые вершины гор, выпирающие чуть ли не в стратосферу, кое-где белеют груды облаков, раскиданные как вата на новогодней ёлке. Я не раз совершал посадку на планеты, но каждый раз у меня спирает дыхание от этого зрелища. Это — как первая ночь с любимой женщиной. Её тело едва прикрыто полупрозрачными шелками, а ты проникаешь под эти покровы, прикасаясь ладонью к её нежному телу и мягкой коже.

Я вернулся к созерцанию происходящего в рубке.

Натача демонстративно откинулась на спинку кресла, положив руки на подлокотники. Фазиль наблюдал это чуть исподлобья. Он завидовал и ревновал — ему не позволили такой самостоятельности. Хелена хотела подойти к нему, но я её остановил, усадив возле себя. Всё шло, как будто, хорошо, но что-то мне не давало покоя. Мы садились не на дикую планету, и что-то здесь было не так…

— Что-то не так, — проворчал я Маркову.

— Связь! — вдруг крикнул он, подавшись вперёд. — Нет связи! Диспетчер долго молчит! Мы уже не в плазме!

Лейла стала шарить левой рукой по светящейся поверхности пульта.

— На сканер смотри, — подсказала Натача. — Смени тип связи, кодировку.

Лейла чуть замедленно стала переключать меню. Я подошёл к ней, нарушая все законы своего Корабля и всех флотов Галактики, и нажал нужную кнопку.

— Не отвлекайся от управления…

В тот же момент динамики истошно завопили:

— Чёрт вас подери! "Родник"! Немедленно поднимитесь на сто метров вверх! Вы меня слышите?!

Лейла потянула ручку на себя. Из под нас медленно выползал силуэт снижающегося гигантского лайнера. Похоже, мы чуть не сели на него сверху.

— Передохни, я пока возьму управление на себя, — скомандовала дочери Натача.

Я подхватил встающую Лейлу, чтобы она не упала. Вид у неё был бледный, но держалась хорошо. Она провела ладонью по лбу и на непослушных ногах попыталась выйти из-за пульта.

— Всё в порядке. Всё уже хорошо, — приговаривал Марков, подхватив девушку с другой стороны. — Это недосмотр диспетчера. А самолёт, похоже, идёт на автомате.

Мы усадили Лейлу в свободное кресло, и я предоставил Маркову утешать её дальше. Натача пикировалась с диспетчером, легко играя словами.

— … А какого хрена вы сменили кодировку? Вы могли бы нас до новых веников вызывать… Мы согласовали протокол обмена с таможней. А-а-а, вы перепутали борт?… Переключатели? Похоже, вы частенько путаете свой дом с соседским, а свою жену с соседкой… Вы полагаете, что я сама не найду? Хотите поучить меня топографии?… Я догадалась, что в интимной обстановке… Нет, я в такие сомнительные заведения не хожу… Меня есть, кому провожать, спасибо… Вы не забыли ещё про какой-нибудь борт? Они тщетно ждут ваших советов… Уже не ждут?… Не сомневаюсь… Я подумаю об этом…

Мы уже шли на малой высоте. Видны были здания Нукана, автострады, магистрали магнитопланов. Потом изображение сместилось, город сдвинулся куда-то вправо, и под нами поплыли загородные виллы, зелёные поля и лужайки, речки и озёра.

Марков придвинулся к Натаче.

— Вот наша площадка… Заходите с той стороны, пусть деревья останутся слева… Шлюзом лучше развернуться к реке. Вот так, хорошо. Всё… Можно садиться.

К удивлению Олега наш корабль повис над поверхностью лужайки. Натача выключала навигационную аппаратуру. Наш гид забеспокоился:

— Вы не выпустили шасси?!

— У нас гравиподвеска, — пояснила Натача. — Очень удобно. Потребляет около пары киловатт, зато никаких лишних нагрузок на корпус или силовые элементы. При желании высота может быть увеличена.

— Всего два киловатта? — Марков был озадачен.

Он задумался и даже не заметил, что мы все вышли в коридор. Я прямо со своего телефона объявил, что посадка благополучно завершена и желающие могут выйти наружу. Но, сегодня мы выйдем только пешком, отходить от корабля никому не разрешается, дежурства на корабле по форме два.

Трап с тихим шелестом опустился и упёрся в твёрдую землю. Я огляделся. Рядом были Роксана, Назирэ, Изабель, Габэ, Корасон. Затем я услышал детские крики и орава малышни, сопровождаемая Зульфией, вывалилась наружу, вытолкав и всех нас.

Я повернулся к Назирэ. Она доложила:

— Натача — на вахте, Саль-яла — на орудийной установке, Вайнона дежурит на кухне.

— А где остальные?

Назирэ пожала плечами. В этом момент я увидел остальных жён и успокоился.

День клонился к закату. Лёгкий тёплый ветерок приятно овевал лицо, хотя мне показалось, что немного прохладно. Детишки устроили шумную беготню вокруг Корабля, а Зульфия ходила вокруг, чтобы видеть всех.

— Ей нужен помощник, — сказал я. — Хотя бы на время прогулок.

— Хорошо, — моментально ответила оказавшаяся рядом Роксана.

Вокруг трапа прогуливался Марков. Он улыбался, держал пальцы "веером" и с кем-то весело беседовал по невидимому телефону:

— А вы что, ожидали грома небесного? Мы все уже наслаждаемся вашим воздухом. Невероятно свежий. Я бы даже сказал, что вкусный… Нет-нет, пусть подождут до завтра… Но у вас же частная собственность?.. Все интервью завтра! Или послезавтра… Можете и сами…, - он глянул в мою сторону и я кивнул головой. — Али не особенно горит желанием.

Тут я заметил, что по холмам в нашу сторону плывёт чёрный лакированный гравикар. Олег развернулся в его сторону, продолжая беседовать, и помахал рукой.

Гравикар подъехал к нам и плавно опустился на траву. Был он, на мой взгляд, не очень вместительным, — на семь-восемь человек максимум. Из машины вылез крепенький, среднего роста мужчина, с лысиной на полголовы. На нём был уже надоевший мне чёрный костюм.

— Господин Самойлов, — представил мужчину наш гид. — Владелец нашего участка земли.

Я понял, что у меня начинаются настоящие проблемы с русским языком.

— Григорий, — представился Самойлов и в задумчивости оглядел нашу компанию. — Проблем с посадкой не было?

— Да так, были несущественные мелочи, — махнул рукой Марков. И, обернувшись ко мне, добавил: — По правде говоря, следовало бы застраховать корабль перед посадкой…

Самойлов громко засмеялся. Когда он успокоился, Марков начал представлять ему нас. Он, конечно, ограничился тем, что назвал меня, а я затем представил ему Роксану и Назиру. Роксана после этого представила остальных моих жён и старших детей. Григорий погладил ладонью лысину и сказал:

— Приглашаю вас в мой дом, отметим вашу благополучную посадку и наше знакомство…

После этого он с тоской посмотрел в сторону своего гравикара. Я думаю, что он мельком услышал про космического торговца с семьёй, и представил семью, привычную для большинства планет. Мне пришлось взять командование в свои руки.

— Спасибо за приглашение, Григорий. Однако, порядок на нашем Корабле не позволяет основной части нашего экипажа покидать его. Поэтому, с нами смогут поехать только моя дежурная секретарша Назирэ, наш постоянный юрист Дейла и кто-то из старших детей.

Я обернулся к остальным жёнам, на ходу вспоминая график дежурств, вахт и прочих работ.

— Дейла! Фазиль! Фархад!

— Отец, разреши мне остаться, — проговорил Фазиль.

Я заметил, что Фархад с каким-то прищуром посмотрел на старшего брата и чуть улыбнулся. Взгляд Роксаны мне многое сказал бы, но она смотрела на Самойлова и его машину, а Назирэ рассматривала окружающую природу. Ничего — разберёмся. Хотя, ситуация уже почти понятна. Я махнул рукой в знак согласия.

— Роксана!

— Да, господин?

— Ты остаёшься!

— Хорошо, господин! — Старший Помощник перевела взгляд на Фазиля.

Шайтан! Кажется, она поняла моё распоряжение как приказ следить за ним? Я и так догадываюсь, что происходит в моей семье. Нужны ли мне ещё "стукачи"?

— Проследи, чтобы народ не сильно напивался.

Я улыбнулся ей и, наклонившись, чтобы поцеловать, прошептал:

— Две бутылки, три — максимум! Еды побольше. Обсуди подробности с Натачей. Но готовит пусть Хафиза, а расставляет Зульфия. Нарезает пусть Изабель, а…

— Али, я это всё знаю, не беспокойся, — Роксана поцеловала меня в губы. — Иди переодевайся, вас ждут.

— Хорошо. Кстати, устрой маленькую экскурсию для Самойлова по Кораблю.

Сборы у нас заняли чуть более получаса. Это время потребовалось, в основном, мне, хотя я полагал, что оно нужнее моим женщинам. Пришлось поломать голову над подарками для Самойлова, но на помощь пришла Натача. Пока я, сидя в главной рубке, копался в базе данных корабля, чтобы понять, чего экзотического можно синтезировать и что уже есть на складе, она сама обсудила этот вопрос с Марковым и кое-что приготовила. Вы уже догадались? Правильно, дочь десантника приготовила в качестве главного, настоящего мужского подарка многозарядный карабин с оптическим прицелом. Я разглядывал содержимое пакетов, сваленных на столе, и угадывал авторов подарков. Изабель поделилась своими ножами — она каждый месяц делает новый, с каким-нибудь выкрутасом. Хафиза подобрала самые красивые и ароматные сладости, произведенные нашей оранжереей, Зульфия отдала пару вытканных её машинами покрывал, Габэ — какую-то экзотическую африканскую маску из своей многочисленной коллекции. Смартфон в титановом корпусе с золотистым покрытием — это Вайнона. Флакон духов — Дейла? Нет, скорее — Назира. Набор косметики… Гм… От Дейлы — ручка с часами, фонариком и навигационным маячком. Или — это от Вайноны? Халат с бомбонами — это, наверное, Эллида… Она нечто подобное мне делала. О-о-о! Теннисная ракетка! Откуда? У меня ёкнуло сердце. Саль-яла! Если бы она не вышла за меня замуж, могла бы стать настоящей спортсменкой. Ракетка была в магазинной упаковке. Я вздохнул. Как говорила моя вторая жена, она никогда не жалела о содеянном, так как не собиралась становиться "проффи". Я аккуртно уложил коробку с ракеткой в сумку и глянул на Натачу. Она чуть усмехнулась:

— Ты всех угадал?

— Нет. Почти половина вещей вызывает сомнения…

— Вот и хорошо. Чтобы ты не думал, что знаешь о нас всё.

Она по-особому произносила это: "мы", "нас". Был я, и были они, мои жёны. Даже во время ссор между собой они сохраняли единство, и Натача много сделала для этого.

Я поцеловал её в висок.

— Смотрите, не дебоширьте. Приеду, всё проверю! Кстати, кто вместо тебя на вахте?

— Лейла. Пусть потихоньку привыкает.

Усаживаясь в машину Самойлова, я помахал стоящим у трапа Натаче и Роксане, и у меня защемило сердце. Странно, как будто надолго прощаюсь. Сидящие рядом Дейла и Назирэ тоже, как будто, испытывали что-то похожее. Только Фархад с нетерпением ждал, когда тронемся.

Машина ехала на запад, и клонящееся к закату огромных размеров солнце производило на нас оглушающее впечатление. Я вспомнил, как в одной древней книге садящееся солнце, окружённое облаками, было названо "Глаз Бога".

Григорий включил радио, и салон заполнил голос дикторши:

— … подали заявления в суд более двух тысяч протеже этого правительства. Они требуют лишить его главу лицензии и выплатить оговоренный условиями штраф. Адвокаты истца утверждают, что добьются занесения всех членов этого правительства в "чёрный список", чтобы никто из виновных не смог больше участвовать в работе никаких других правительств.

— Президент Аль-Канара забил стрелку с буграми десятка самых преуспевающих фирм планеты. Президент призвал их отвечать за базар, когда всего месяц назад на стрелке в Красинке они обещали забить на связи с фирмой "Викат". Как вы знаете, стрёмные афёры "Виката" привели к кипежу братвы в Бугле и Мысняке.

— По-прежнему падают акции МТД и КЭС. Правда, знатоки уверяют, что через пару недель их курс опять заторчит. Более того, падение стало едва заметным после объявления о начале переговоров между КЭС и "Ол-Дар". По данным исследовательской группы Робинсона, "Ол-Дар" владеет более чем 60 процентами акций сети "Интер-Плант", и объёмы поставок генераторов потребителям достиг миллиона в день… И, напоследок, о курсе бабла на валютном рынке, погоде и разной лабуде вы узнаете после пятиминутной рекламной паузы…

— Да ну его!.. — сказал Самойлов и выключил приёмник. — Али, чего хорошего вы нам привезли? Я жажду купить лицензию!

— На что конкретно?

— Да какая разница? Всё пойдёт в дело. Последний серьёзный торговец у нас садился лет пять назад. Были, правда, интересные продажи, когда в прошлом году к нам приехала группа специалистов по освоению океана. Они хорошо подготовились, привезли кучу литературы. Но, вы сами понимаете, весь материал был выбран с оглядкой на их интересы. А от всяких туристов проку мало.

— А я уже начал размещать рекламные материалы в Сети. И продажи уже идут полным ходом.

— Да это не то… — разочарованно протянул Самойлов. — Вы сами можете не знать, что интересует покупателей. Иногда бывает такая мелочь, а из неё вырастают отрасли.

— Я могу обратить ваше внимание на кое-что, — вклинился Марков. — Их корабль тратит всего два киловатта на удержание в подвешенном состоянии.

— О! Вот это уже кое-что! — выкрикнул Григорий. — У меня машина жрёт до пяти на малой скорости. Так это же не сравнить!

И он начал подробно рассказывать про свою машину, её агрегаты, про свою работу на предприятии по сборке гравикаров.

Мои жёны немного рассеянно рассматривали пейзаж за окнами, и только Фархад проявлял к разговору живой интерес. "Акции", "лицензирование", "лизинг"… Мы пересекли не очень широкую речку, проплыли над пышным кустарником, и я увидел приближающийся хороший домик на краю жиденького зелёного леска.

— Так здесь недалеко! — и я указал рукой в его сторону. — Это ваш?

— Красивый? — с нотками гордости спросил Самойлов. — Мы с Анечкой сами проектировали. Зашли на сайт, проделали все нужные действия… А потом к нам заехали ребята из фирмы и сделали всё остальное. Мы через неделю уже вселились.

— У вас большой участок земли? — спросил я.

— Совсем нет. За этой рощей он почти заканчивается. Здесь в ширину километров пять лесных насаждений.

— Это вы называете небольшой?

— Да нас же на планете совсем немного. Мне приятель по дешёвке продал его, налоги на недвижимость платить надо, а руки до всего не доходят. Вот я и стал сквайром. Из рощи получится хороший лес. Сейчас это молоденькие посадки. Заодно хочу организовать охотничье хозяйство, наша братва будет довольна.

— Вы дорого платите за землю?

— Прилично, но у меня, кроме лесозаготовок, есть платный пляж на озере, турбаза, которая возле вас. Старшая дочь водит экскурсии, а сын по выходным дням устраивает водные походы на байдарках по реке. Зимой на вон тех холмах отличное катание на лыжах. Но я ещё не успел это место как следует оборудовать.

— А кому идут налоги? Вашему правительству?

— Нет, конечно! При чём здесь правительство! Это местные налоги… Я же припёрся сюда, где уже живут люди. Это как ставки в букмейкерской конторе. Правда, эти налоги идут не людям, а в местный бюджет. То есть, в конечном итоге, и людям. Местные общины строят на них дороги, школы, пляжи, если есть речка или море…

Григорий начал разворачивать машину, чтобы удобнее посадить её перед домом. Последовала мягкая посадка на пористое покрытие, и мы выгрузились с кучей сумок. Я рассчитывал, чтобы на каждого человека из моей семьи пришлось по одной, но наш хозяин и гид как настоящие джентльмены забрали сумки у Назирэ и Дейлы.

— Заходите, гости дорогие, — крикнул Самойлов, открывая дверь. — Аня! Нина! Коля! Встречайте!

Его жена, Анна, оказалась крепкого сложения женщиной с каштановыми волосами и карими глазами. Она расцеловалась не только с Олегом Марковым, с которым, похоже, давно была знакома, но и с моими женщинами, сыном и даже со мной. Их дочь Нина ограничилась только рукопожатиями, чуть дольше задержавшись возле Фархада. Николай, поздоровавшись за руку со всеми мужчинами, галантно поцеловал руки женщинам. Ох уж, эти русские!

Я первым делом устроил раздачу подарков хозяевам.

Карабин был встречен вздохом восхищения. Самойлов вертел его в руках, примеряя к плечу. Трогая щекой приклад, заглядывал в прицел, гладил рукой цевьё, скобу курка, коробку магазина.

— А какой у него пропеллент? — наконец поинтересовался он.

— Воздушно-газовая смесь, — ответил я, показывая пенал для газового баллона. — Никакого запаха, никакого дыма. Заправки хватает на тысячу выстрелов. Запал — пьезоэлектрический. Обойма на двадцать припасов, но, если понадобится, легко расширяется до сотни. Можно стрелять пулями, шприцами, дробью. Одиночными или очередями. Камера сгорания легко меняет объём. Максимальная дальность стрельбы — шесть километров. Но это с форсажной камерой. И отдача такая, что можно плечо вывихнуть.

— Ни фига себе! — пробормотал Григорий, опять заглядывая в прицел. — Это кого же я могу подстрелить за шесть километров?

Я рассмеялся.

— Это переработанный карабин для космоса. У него удалена система подачи жидкого окислителя. А в космосе им можно было подстрелить космический корабль. Даже на расстоянии в сто километров.

— Это супер! — ещё раз вздохнул Самойлов. — Спасибо. Я про такой и не мечтал.

— Ух, ты! — опять воскликнул он, когда я показал набор ножей. — Это охотничьи или кухонные? — Он постучал по материалу рукоятки, поддел ногтем лезвие и высоколегированная сталь зазвенела как струна.

— Можно и так, и так. Можно брать в турпоходы. Незаменимая вещь. Вот этим тяжёлым можно даже рубить дрова.

— Пап! Можно я буду его брать? — спросил у отца Николай.

— Думаю, что иногда можно, — милостиво согласился тот.

До сих пор ахали и охали мужчины, но вот настало время охать женщинам. Они получили коробочки с духами и косметикой.

— Это безопасно? — осторожно поинтересовалась Аня, разглядывая огромную палитру разноцветной туши, кремов, теней. В её голосе слышался акцент другого языка. Смешанный брак? Неплохо.

— Мы это делаем сами для себя. Используем только самые надёжные компоненты, — успокоила её Назирэ. — Даже при малейшем сомнении в рецептуре мы её бракуем.

— Ой, какая прелесть! — Нина понюхала духи. — Какой чудесный запах… А я слыхала, что восточным женщинам нравится совсем не то, что западным.

— Есть маленький нюанс, — уточнила Дейла. — Мы не совсем восточные женщины. На Земле всё сильно перемешалось. Назирэ, например, — европейка из семьи исламских христиан.

— Разве такое бывает? — удивилась Аня.

— Бывает ещё и не такое, — многозначительно хмыкнул я.

Про себя Дейла скромно умолчала. Она родилась в Англии, но её родители — эмигранты из Ливана.

Последней была извлечена теннисная ракетка.

Григорий долго вертел её в руках, оценивая центровку, инертность, удобство рукояти. Потом дал подержать ракетку жене. Она несколько раз взмахнула ею с ловкостью мастера-профессионала и вдруг спросила:

— Чья она?

— Моя вторая жена, Саль-яла, увлекалась теннисом одно время.

— Это чудесная вещь! И очень дорогой подарок. Она не хотела бы вспомнить своё увлечение на нашем корте? Я с удовольствием сыграла бы с ней…

— Я передам ей ваше предложение.

Я собирался поставить сумку в угол, но обратил внимание, что внутри что-то перекатывается. Это мог быть посторонний предмет, но Назирэ как будто ждала ещё чего-то. Ясное дело — внутри лежит не замеченный мною подарок. И правда, — в уголке я нашёл маленькую коробочку. Моя восьмая жена отвернулась в сторону, скрывая улыбку. Шайтан подери этих химиков.

Я открыл коробочку и обомлел. Анна издала тихий стон, Нина прижала ладони к щекам, Николай почесал затылок. Григорий поперхнулся и откашлялся. Марков молча хлопал глазами, не совсем поняв, что он видит. Только Дейла с лёгкой усмешкой взглянула на Назирэ.

В коробочке, на чёрном переливающемся бархате лежал кулон с огромным бриллиантом. Я вынул его за цепочку из белого золота и сразу оценил качество обработки. Это выглядело будто капля росы на серебристой паутине. Конечно, Назирэ работала не одна. Она могла вырастить кристалл, но металл обрабатывали, похоже, Натача и Вайнона. Огранку, наверное, тоже помогали делать они. Каждое звено было отлито целиком и имело тонкую чеканку. А кристалл в кулоне крепился не лапками, а нитями, пронизывающими алмаз. Да-а-а! Но этот фокус под силу только Назире.

Я отдал коробочку Григорию, а кулон надел на шею Анне.

Самойлов прикоснулся к алмазу рукой и чуть повертел его, оценивая плотность, игру света на гранях. Потом решительно сказал:

— Я тоже хочу вам кое-что подарить… Альба!

Он крикнул очень громко, и я услышал в глубине дома какое-то странное движение. Было похоже, что бежит собака, но странно бежит. Её лапы были, как будто, обуты. И движение лап было очень ритмичным.

Наконец, дверь гулко распахнулась от удара и в помещение влетело огромное механическое существо, покрытое почти полностью, как латами, полированными пластинами из нержавеющей стали, местами это был голубоватый пластик и серого цвета резина. "Айбо DZ 7700", машинально оценил я. Механический пёс остановился, разглядывая нас. В глубине его глаз недобро загорелись красные огоньки.

— Альба! Ко мне! — скомандовал Григорий. — Сидеть!

Он открыл лючок у собаки на затылке, что-то нажал и сказал:

— Альба! Это твой новый хозяин!

Альба завиляла коротким огрызком, имитирующим хвост, подбежала ко мне и обнюхала со всех сторон.

— Сидеть! — неожиданно для себя сказал я.

Альба села рядом, ещё раз обнюхала меня и ткнулась мордой в ладонь. У меня в голове всплыло какое-то далёкое воспоминание. Я машинально провёл рукой по голове и похлопал "собаку" по загривку. В ответ же услышал высокий скулящий звук и ощутил новый толчок в ладонь. Странно, я не испытывал гадливости по отношению к собаке, свойственной мусульманам, скорее — наоборот, это было какое-то щемящее чувство, близкое к нежности.

— Вы, кажется, нашли общий язык, — рассмеялся Самойлов. — Теперь она будет вас защищать.

— От кого? — спросил я.

— Да мало ли… Иногда такое происходит, что все удивляются — "это в наш-то просвещённый век!" А у неё такой арсенал! Альба, тревога!.. Что такое?..

Самойлов только через несколько секунд понял свою ошибку. Собака не шелохнулась и молча смотрела на него.

— Али! Она теперь слушается только вас!

Пришлось командовать мне.

Альба вскочила на ноги, приняла угрожающую стойку, и по бокам у неё раскрылись кассеты, в которых зияли пустые места для ракетных снарядов, баллонов с усыпляющим или слезоточивым газом. Пасть раскрылась, и из неё выглянули два тонких ствола. Собака вертела головой, пытаясь понять, откуда опасность.

— О-о-о! Она что, стреляет?

— Стреляет, водой. Но здесь есть хитрость, струйки — две, и на них подаётся высокое напряжение. Заряд маленький, но с третьего раза может лишить сознания. Дайте ей "отбой", а то она, кажется, присмотрела себе цель.

Альба, действительно, уже прицелилась на Фархада, но он стоял спокойно, и псина стала водить головой, то — на Дейлу, то — на Назирэ. Потом вдруг зевнула и, сложив свой арсенал назад в корпус, уселась возле моих ног.

— Отбой, Альба! Умница. Это — свои.

— Вы правильно командуете. У вас была такая собака?

— Не такая, но была, — ответил я и вдруг задумался, откуда же у меня была собака? Хм-м-м… Или это было в том странном сне? В той жизни?

— Гриша… — тихонько сказала Анна. — Всё готово.

— Погоди! Ещё минут десять дай, — ответил Самойлов жене. — Я же хочу домом похвастать. Пойдёмте, я покажу вам нашу обитель.

Конечно, ему хотелось показать своё недавнее приобретение. Дом был отличный, с просторными комнатами, с отличной отделкой. Ничего лишнего. Всё лаконично и, в то же время, очень изящно. Просторный гараж, вместительный подвал, зал-мастерская с какими-то хитрыми установками. В углу негромко шумел какой-то агрегат, и я заинтересовался им.

— Это наш генератор, — пояснил хозяин. — Сейчас все стараются такими обзавестись. Никакой мороки с прокладкой линий электропередач. У нас под боком линия есть, но я решил обезопаситься на будущее. Попадаются мастера, которые провода срезают. В начале года на трассе Нукан-Валец какие-то сволочи спёрли сразу три мачты. Я, правда, подозреваю, что это сделали сами поставщики энергии. Невыгодно им обслуживать эту линию. В Вальце всего десяток домов автономные установки не смонтировали. Ждали подешевления. Вот и дождались…

Я терпеливо ждал, когда Самойлов закончит свой монолог, но он никак не мог остановиться. Из этой длинной речи я понял, что частная собственность на Аль-Канаре не является препятствием для воров и грабителей, монополисты плюют на антимонопольные законы, а нечестные предприниматели тоже встречаются довольно часто. Часто встречается и специфический метод решения проблем неплатежа задолженностей — мордобоем. Сложился даже своего рода кодекс чести. Правда, суды тоже не простаивают, пропуская через себя десятки дел в день. Это всё было, конечно, интересно, но меня больше сейчас интересовал генератор.

Мы прошлись по всему дому. Цокольный этаж, два полных жилых… Неплохо.

Наконец, мы вошли в большой зал, где стоял длинный сервированный стол. Анна пригласила нас усаживаться. И вот с этого самого момента у меня возник провал в памяти. Если быть точнее, то не совсем провал, а как бы решето. Я смутно потом припоминал, что говорил сам, и что говорили другие. По непонятной для себя причине я выпил, и даже не один раз. Я произносил длинные восточные тосты, чем несказанно удивил и хозяев, и своих жён. Я много шутил, рассказывал множество анекдотов про алкоголиков, про русских и американцев, даже не зная, откуда в моей голове они взялись. После пятого захода я начал сопровождать каждый тост обращением "Господа офицеры!", каждый третий тост произносил "за дам", а на просьбу Назирэ остановиться заявлял, что "кирасиры Её Величества не боятся вина количества". Я выпил на брудершафт со всеми, даже, кажется, пытался выпить с Альбой.

Помню ещё, что на обратном пути за рулём машины сидела Нина, а по трапу меня поднимали на спине Альбы.

Глава 7

Утром я с трудом продрал глаза. Моё пробуждение напоминало медленное карабканье сквозь этажи хаоса к небесным вершинам сознания. Голова невыносимо болела, и всё тело болело, даже от одной мысли о попытке движения. Может быть, вчера я носил на себе своих жён, потому что болели мышцы? А может быть, я упал с крыши самойловского дома и катился пару сотен метров по склону? А ещё, возможно, я ел каких-нибудь личинок и пил ракетное топливо, потому что меня невероятно сильно мутило. Хотелось избавиться от внутренностей, чтобы прекратилось то жуткое ощущение, переполняющее меня. Я начал вспоминать, что со мной было вчера, и от этого становилось ещё хуже.

— О-о-о… — слабо простонал я.

Назира склонилась надо мной.

— Да ты совсем плох, Али. Глядя на то, как ты глушишь водку, я подумала, что ты гораздо крепче. Целую бутылку за один вечер… А потом ещё все вина перепробовал!

— О-о-о! — опять выдавил я из себя, совсем жалобно.

— И совсем зря после этого ты ел бисквитный торт и шоколад. Поджелудочная железа не может одновременно перерабатывать сахар и спирт.

Назирэ подошла к аптечке в стенном шкафчике и начала рыться в нём.

— Вот, нашла! Выпей это, — она села рядышком и, обхватив мою голову одной рукой, другой поднесла ко рту пару каких-то таблеток.

— У-у-у. Не-е-т… Не надо…

— Это лекарство, — как маленькому ребёнку говорила моя восьмая жена. — Ты его выпьешь, и тебе станет лучше.

— Нет! Я не пью всякой химии. Ты — моё лучшее лекарство, — и я уткнулся лицом ей в грудь. Как ни странно, но от этого мне становилось легче.

— Ладно! Я сейчас позову Натачу.

— Не надо Натачу. Лучше Джень. Она понимает, что нужно мне в таких случаях.

Конечно, Назирэ не вызвала Джень. Зато Натача пришла с двухлитровой бутылкой какой-то жёлто-зелёной мутноватой жидкости и стаканом.

— О-о-о! — опять завопил я, представляя, что это надо пить.

— Али! Тебе обязательно надо это выпить, — словно сквозь вату доносился до меня её голос.

— Не могу… Лучше пристрелите меня.

Я не успел закончить фразу, как Натача вынула из кармана своего комбинезона тяжёлый автоматический пистолет.

— Хорошо, господин, — смиренно ответила она, приставляя ствол к моему виску.

Она повернула рычажок затвора, и я явственно услышал шум сервомотора, отправляющего патрон в патронник. Конечно, я знал, что обходительностью она не сильно отличается от своего покойного отца-десантника, но не до такой же степени!..

— Ты с ума сошла!? — завопил я, поднимаясь.

— Ожил! — сказала Натача и, зажав мою голову сгибом локтя, влила мне в рот напиток.

Живительный бальзам с ароматами пастернака, укропа, сельдерея и ещё чего-то проскользнул мне в горло. Он был немного солёным, немного перчёным, немного кислым.

— О-о-о! — сказал я уже другим тоном, вытирая ладонью мокрые губы. — Какая прелесть!

— Физрассол перорально, — хохотнула Назирэ.

— Ещё! — потребовал я. — А что это?

— Помидорный рассол, — сказала Натача. — В отличие от алкоголя, не вызывает патологий, даже, если возникает привыкание.

— А почему возникает привыкание?

— Потому что вкусно! — рассмеялась старшая жена. — Ты же любишь мои помидорчики?

Это правда. В отличие от ряда других блюд, Натача солила и мариновала просто великолепно. Я выпил почти половину бутылки. Мне становилось легче с каждой секундой.

— О-о-о! — простонал я, уже с удовлетворением. — Какой божественный напиток! Ты — моя спасительница.

— Да ладно… — Натача укрыла меня одеялом. — Отдыхай.

— Стой! — вдруг приказал я. — Отдай пистолет!

Натача усмехнулась.

— Ты действительно полагаешь, что я сумасшедшая? — и она, снова вынув из своего комбинезона пистолет, нажала мизинцем на фиксатор обоймы. Пустая обойма шлёпнулась передо мной на одеяло.

— А-а-а это?..

Я неопределённо махнул рукой, но первая жена меня прекрасно поняла. Она сдвинула предохранительную скобу, отдёрнула крышку ствольной коробки и показала мне пустой патронник.

— Теперь ты удовлетворён?

Я подбросил обойму, и Натача рукой, в которой был зажат пистолет, поймала её и вставила на место, орудуя всеми пятью пальцами, как фокусник-манипулятор. Она двинулась к двери.

— Натача! — вдруг окликнул я её. — А что такое "на посошок"?

Натача рассмеялась.

— Ты это должен сам знать, раз тост произносил, — она усмехнулась мне. — Ну, выздоравливай!

Натача не успела исчезнуть за дверью, как я обхватил Назирэ за талию и затянул в постель.

— Али, ну что ты делаешь? Тебе надо прийти в себя.

— Конечно, — согласился я и прижался к ней всем телом. — Видишь, я уже прихожу в себя. Погоди! А откуда Натача знает, что за тосты я произносил?

Назирэ искренне удивилась и пожала плечами.

— Может быть, как-то через Альбу? У неё же есть система регистрации…

Я вскочил и подбежал к двери. Хотел нажать кнопку открывания, но удержался. За дверью были слышны голоса.

— Я тебе ещё раз повторяю, — ему сейчас не до этого. Он должен отдохнуть! — говорила Натача.

— А я считаю, что он должен об этом знать! — с нажимом говорила Роксана.

— Но я так не считаю, — возражала Натача.

— Я, как старшая жена…

— Ты — Старший Помощник, а Старшая Жена — только я. Всегда ею была и всегда буду!

Я понял, что пора вмешаться, потому что за дверью начиналась потасовка. Распахнутые створки позволили мне лицезреть своих раскрасневшихся и растрёпанных жён. Роксана была повёрнута ко мне лицом, Натача — спиной. Когда Роксана раскрыла рот, не было видно, что происходит на лице у Натачи, но ни одного слова произнесено не было. Роксана вдруг выдохнула, как выдыхает вулкан, швырнула свой телефон на пол и быстро убежала. Мне удалось расслышать только её судорожные всхлипывания.

— Натача! Что происходит?

— Ничего, господин. — Она развернулась ко мне с лицом, полным умиротворения. — Роксана запуталась в расписании дежурств и вахт. Моих рекомендаций ей показалось недостаточно.

Я достоверно знал, что она мне врёт, но не стал ничего копать. Я вернулся к Назире и обессилено рухнул возле неё. Она была рядом, и мне от этого было хорошо. Я спал, пару раз просыпался. Назира поила меня "физрассолом", и я спал дальше.

— Али! Ты будешь сейчас кушать? — вдруг раздался возле уха негромкий её голос.

— А? Что? Сколько времени? — я сел на кровати. Чувствовал я себя ещё не совсем здоровым, но почти хорошо.

— Уже полдень.

— О, Аллах! Я пропустил завтрак, я пропустил утреннюю молитву, я вчера напился как свинья. О, горе мне! — я одевался, а жена помогала мне. Тело было всё ещё вялым, голова кружилась, и весь мир вокруг ходил ходуном.

— Солнышко моё, а ты завтракала? — спросил я у Назирэ.

— Мне не хотелось. Только чаю выпила, Натача принесла.

— А что Роксана?

— Они с Натачей уже решили свой конфликт…

— Правда?

Поверить в это было так же невозможно, как в то, что Мухаммед и Христос — один человек. Кажется, что среди моих жён появляются партии. Роксана теперь перестанет консультироваться с Натачей, её влияние будет расти. С другой стороны, у Натачи своя сильная позиция, которую признают все. Но, главное, бразды правления пока что у меня.

— Назирэ! — вдруг спросил я. — А ты знаешь, что такое "на посошок"?

Она рассмеялась.

— По-моему, это что-то вроде "присядем, друзья, перед дальней дорогой, пусть лёгким окажется путь…".

У неё был прелестный голос и хороший слух. Кстати, я уже где-то слышал эту песню…

— Ты откуда её знаешь?

— По местному радио крутили, — она помахала в воздухе крохотными наушниками.

— "Присядем, друзья…", — я немного задумался. — Это интересная мысль!..

И я отправился в туалет. Когда я открывал дверь, Назирэ окликнула меня:

— Али! А кто такой поручик Ржевский?

— Не знаю. А что?

— Ты же анекдоты про него рассказывал…

— П-ф-ф-ф… Умереть, не встать! — ответил я по-русски.

За полудником я узнал, что нас давно осаждают журналисты и просто любопытные, но Натача и Роксана уверенно осаду выдерживают. Зрелище звездолёта, ощетинившегося электромагнитными и лазерными пушками, поверьте мне, — не для слабонервных. Самым лёгким ответом на нахальство пишущей братии было отключение гравиподвески у одного из каров, который из-за этого чуть не утонул в реке. Правда, местные газетчики привыкли и не к таким сложностям. Не знаю, как всё могло обернуться, но приехали "братки" и дело "разрулили", как сказала Роксана. Марков заплатил за нас налоги сразу трём правительствам, и те совместными усилиями наводили порядок во владениях Самойлова. Григорий тоже внёс свою лепту в наведение порядка — все, кто желал, брали интервью у него.

Дейла выпустила Альбу, поскольку та её слушалась. Хромированная псина бегала вокруг висящего в воздухе корабля, рычала в сторону турбазы и дороги и отбивала охоту у кого-либо приближаться.

Я поинтересовался у Олега, какие правительства нас "крышуют". Это оказались "Братство", "Федерация Геи" и "Блок Кочетова". Я поинтересовался, почему он отдал им предпочтение. Ответ был прост — потому что 99 процентов его клиентов останавливались на этих правительствах. А наши возможности позволяют пользоваться услугами сразу всех трёх. Я махнул рукой, почему-то сегодня мне совсем не хотелось лезть в эти проблемы. У меня было равнодушное настроение. Я лениво поинтересовался у Роксаны:

— Как прошёл банкет? Всё нормально?

Я физически ощутил звенящую, как струна, напряжённость. Не знаю, почему, но среди всех присутствующих мне показались замершими три лица: это были Натача, Вайнона и Фазиль. Значит, я оказался прав? Или это что-то другое? Роксана равнодушно повела плечами:

— Всё нормально. Хорошо повесилились…

Я неожиданно глянул на Хелен. Она замерла, её глаза испуганно расширились, и вдруг она улыбнулась. Я улыбнулся в ответ. Показалось?

Изабель смотрит на Хелен. Бр-р-р! Кажется, она собирается её задушить. Корасон ей что-то говорит, и взгляд Изабель меняется, становится мягче. Или мне опять кажется?

Габэ просит Вайнону передать тарелку, что-то говорит ей… Интересно, взгляд Изабель ещё смягчился, она даже улыбнулась. Шайтан! Мне это всё кажется или нет?

Дейла грустно осматривает всех присутствующих. Внезапно её взгляд встречается с моим. Она улыбается. Вай! Какая женщина. Я вдруг почувствовал, что из меня моментально улетучивается вялость. Я просто оживаю.

Мои мысли потекли по другому руслу. Я повернул голову к Назирэ и получил от неё такую же очаровательную улыбку.

— Ласточка моя! Как жаль, что я бездарно потратил свои силы на глупости. — Я поцеловал её кончики пальцев. — Но надеюсь, что мы сможем наверстать упущенное.

— Не сегодня, Али, — шепнула она мне прямо в ухо. — Тебе надо ещё отдохнуть. Девика приведёт тебя в норму.

— Сейчас…

— Да… Сейчас меня сменит Девика. Будь послушным, — и Назирэ стиснула мне руку. — Пожалуйста, сделай всё, что она тебя просит.

— Обещаю, — воодушевлённо сказал я. — Мужчина просто обязан сделать всё, что просит женщина.

— Али! — вдруг с нажимом сказала Назирэ.

Я заметил, что все уже поели и смотрят на меня. Я встал, и все тоже встали. Трапеза закончена.

На весь день у меня была куча планов. И вся эта куча полетела к дьяволу. Я не мог сосредоточиться. Попытался обсудить с Марковым возможные направления бизнеса, но ограничился только тем, что оформил доверенность на продажу остатков астероида. Хотел обсудить работы по патентному поиску, но закончилось всё тем, что я свалил это на Хелен и Вайнону. Прав был Пророк, пьянство губит людей. У меня, после небольшого всплеска бодрости, снова начался упадок сил. Девика, пользуясь полномочиями секретаря, всех отпустила и отправилась со мной в мою каюту.

— Ну, Али, сейчас я с тобой поработаю.

Её тон не предвещал ничего хорошего. Я изобразил испуг.

— Вай, женщина! Ты что, мне угрожаешь? — надеюсь, что она оценит это как шутку.

— Угрожаю не я. Твоё собственное здоровье угрожает тебе. Ты всегда внимательно следишь за исправностью всего Корабля, всех устройств, но невнимательно относишься к своему организму.

— Ну, ладно, хорошо. Я с тобой согласен. Но я не в силах сейчас делать этот твой массаж. И зарядку…

Она улыбнулась.

— Ну, ты и лентяй!

— Это я — лентяй? — я всплеснул руками.

— Али! Посмотри на меня! — Девика направила на меня свой взгляд.

Я неожиданно для себя начал смеяться.

— Ты что, меня пытаешься гипнотизировать?

— Нет. Я просто пытаюсь привлечь твоё внимание. Ну, смотри внимательнее, Али!

Наверное, я доводил её до отчаяния. И, чтобы смягчить вину, согласился делать массаж вместе с ней. Жена сняла штаны и рубаху, чтобы я видел нужные точки. По правде говоря, я видел всё много раз и всё помнил, но мало верил в эффективность этого метода лечения и профилактики. Йоги делают свои упражнения по многу лет, прежде чем получается нужный результат.

— Ну, Али! Не отвлекайся! Смотри сюда. Потрогай своё правое ребро… Чуть ниже… Чуть выше… Ты ощущаешь покалывание? Или зуд? Или боль?

Я помахал отрицательно головой.

— Не может быть. Ты не прислушиваешься к своему телу. Должно быть, хотя бы, чувство онемения. И вот здесь, — она показывала нужные точки на себе.

— Где? Дай-ка я потрогаю, — с этими словами я полез к ней обниматься.

Я сделал это зря. Моя тринадцатая жена была непреклонной. Немного поколебавшись, она позвонила Джень. Та в это время убирала в рыбном бассейне, и интересы рыбного хозяйства были оставлены ради моих интересов.

Джень вошла в каюту и улыбнулась.

— Господин хочет заняться групповым сексом?

— Господин не хочет заниматься своим здоровьем, — противным голосом ответила ей Девика.

Я вздохнул. Мне не интересно было бы заниматься сексом с двумя жёнами. По моему мнению, это пустая трата времени. Невозможно разделять внимание сразу на двух женщин. И, если какая-то из них не будет удовлетворённой, то ты не "джигит". Поэтому данный вопрос у нас никогда даже не обсуждался. Джень, конечно, просто шутила. А её присутствие нужно было Девике, чтобы я не позволял себе глупостей.

— Вика, ты зря оторвала Джень от работы. Я буду вести себя пристойно.

— Я не Вика, а Девика, — недовольно сказала моя тринадцатая жена. — Это же совсем разные имена.

— Но мне же надо тебя называть как-то ласково, моя рыбка. Не Деви, в самом деле?

— А что тебе в этом не нравится? Моё имя происходит от слова "Бог" — "Деус", он же "Дев-Девус".

— Да какая разница? Сокращённые имена вообще могут быть не связаны с основным именем и его происхождением.

Она задумалась на минутку и вдруг хитро на меня глянула.

— Ну, хорошо! Я согласна, что ты меня будешь называть Викой. Но ты должен делать весь комплекс упражнений, включая массаж. Хотя бы во время моего дежурства.

— А я — свидетель! — Джень, сидя на краешке кровати, подняла правую руку.

— Обложили! — с деланным отчаянием сказал я. — Согласен…

— Я — свидетель! — ещё раз повторила Джень, исчезая за дверью.

— Вика, Вика, Виктория! С тобой хочу на море я! — я схватил жену в охапку и повалил её. Девика глянула на меня так, что я ощутил себя нашкодившим балбесом. — Извини…

В дальнейшем я вёл себя примерно, старательно повторял за Девикой совсем нехитрые упражнения и массировал себе печень, желудок, сердце, затылок. Потом мы сделали небольшой перерыв и опять всё повторили. И вот тут я почувствовал себя совершенно здоровым. Девика заметила моё состояние.

— Погоди, — сказала она. — Я тебя ещё проверю.

Она прошлась по моей шее, позвоночнику аж до самого копчика, потом уложила на спину и начала нажимать какие-то точки, о которых ещё не упоминала. Когда она нажала живот в районе аппендикса, я поморщился.

— Больно? — спросила она.

— Вообще-то нет. Совсем чуток, когда сильно давишь.

— Видишь, не следишь за собой. А с этой точкой надо поработать, не то будут проблемы. Напряги живот. Здесь больно?

— Угу, — я сморщился, так как чуть выше лобка в животе как будто сидела крупная заноза.

Она глянула на меня почти злобно.

— У тебя может начаться воспаление аппендикса, плохие почки и, кажется, камешки в мочевом пузыре. Совсем маленькие, к счастью. Если не будешь лечиться, я…, - она почти готова была заплакать. — Я не знаю, что с тобой сделаю!..

— Когда-нибудь все этим страдают, — философски изрёк я.

— Али, ты — дурень набитый. Все органы человека могут восстанавливаться при правильной работе… как это назвать?

— Всех контуров управления? — с заумным видом подсказал я.

— Правильно. Посмотри на мои зубы! — она оскалилась белоснежной улыбкой.

— Я уже много лет от тебя это слышу. Ты утверждаешь, что отрастила заново весь набор. Ещё ты утверждаешь, что тебе более шестидесяти, а выглядишь на тридцать. А может, это просто повлияла генетическая коррекция? К сожалению, я не могу этого проверить. Но ты скажи, почему ты не можешь вылечить Габэ?

— Потому что у Габэ произошла мутация на соматическом уровне. В принципе, это можно преодолеть за несколько лет упорной работы. Но от Габэ невозможно требовать такой настойчивости. Лучше сделать ей соответствующую коррекцию в клинике.

— Хорошая мысль, — согласился я. — Надо посоветоваться с Марковым. Хелен мне показывала кое-какую рекламу на эту тему.

— Хорошая мысль — это сделать выезд в Нукан, — сказала Девика. — Девочки ждут этого с нетерпением.

— Да-да! — опять согласился я.

Я ещё раз проделал упражнения, которые показала она. Я был до сих пор уверен, что нужно знать таблицы множества точек на стопах, ушных раковинах, ладони и пальцах. Оказалось, что это не обязательно. Целый ряд точек находится непосредственно возле соответствующего органа. Почему люди растирают иногда область сердца? Потому, что там появляется ноющая боль, а растирание стимулирует сразу более десятка активных точек. Почему чешут затылок? Там находится масса точек, отвечающая за кровоснабжение мозга.

— Викуся, а правда, что Будда загубил несколько тысяч рабов, пока составил атлас этих точек?

— Не знаю, правда ли. Он, вроде бы, изобрёл иглоукалывание. Но для точечного массажа это не имеет значения. Правильно сделанный массаж не может принести вреда. Если ты делаешь зарядку или весь день физически активен, то твои мышцы постоянно раздражают эти точки. Вот смотри, точки на задней части голени. Они весь день подвержены раздражению от работающей мышцы. Или вот, тазовые кости. Весь этот контур насыщен точками. И эти точки раздражаются при наклонах и поворотах тела, когда работают соответствующие мышцы. Ты можешь взамен делать обычную зарядку, но этого маловато. Массаж точек всегда сильнее, чем при движении мышц. Ты от изнеможения упадёшь, если попытаешься активировать точки напряжением мышц и движением.

Странно, она и раньше мне рассказывала такие вещи, но сейчас мне было интересно слушать. А может быть, "припекло"?

— Так что, я могу делать наклоны вперёд-назад, и это будет почти как массаж точек живота?

— Не совсем. У тебя могут одни мышцы работать, а другие простаивать. Значит, некоторые точки останутся не тронутыми. Лучше, когда ты совместишь упражнения и массаж. Ладонью накрываешь часть тела и делаешь вот такие круговые движения. Вот здесь удобнее работать костяшками, пальцы сжимаешь в кулаки. Вот здесь удобнее пучками пальцев… Нет, не надо так сильно давить! Легонько…

Я попробовал наклониться назад и вперёд. Моментально появилось чувство застрявшей в низу живота спицы.

— Не усердствуй! — остановила меня жена. — Раньше надо было это делать. А теперь — только под моим надзором. И Назирэ придётся подключить. Она тебя в статическом поле подержит, даст водички попить. До свадьбы заживёт.

— Ты так считаешь?

— Ну, разве что ты завтра собрался ещё раз жениться… Тогда не успеем, — и она засмеялась.

Заиграл телефон Девики. Она почти не говорила, а только слушала. Потом сказала мне:

— Габэ опять стало хуже. Джень сейчас у неё. И Назирэ… Я постараюсь быстро. Хотя, как получится…

Я, оставшись один, не знал, чем себя занять. Валяться без дела не хотелось и я, послонявшись по каюте с полчаса, сел за терминал внутренней связи. Вёл он себя как-то странно. Я попадал то в класс, где занимаются дети, то в спортивный зал. Обратил внимание, что архив системы наблюдения стал слишком большим и его надо бы подчистить. Обычно это делает Старший Помощник, а здесь она почему-то сохранила архив за целую неделю. Это случайно или с умыслом?

Беглый просмотр накопленных данных убедил меня в том, что Роксана всё делает с умыслом. В спортивном зале, если мои жёны тренируются без меня, происходят весьма странные вещи. Изабель уже давно и неоднократно задевала Хелену и провоцировала её на драку. В маленькой потасовке на одной из тренировок я даже разглядел деление коллектива на два лагеря. К моему удивлению, Натача приняла сторону Хелены и Вайноны. Затем к ним присоединились Корасон и Зульфия. Это немного охладило Изабель, но, всё равно, дело шло к драке.

Я хотел, было, бежать в зал разбираться, но заметил, что самые последние события произошли всего час назад, и решил досмотреть. Где-то я такое уже видел, подумал я. О-о-о! Заседания в Парламенте Земли!

В это время Хелена и Изабель, похоже, готовились к поединку. Остальные женщины собрались вокруг них. Я глянул на часы. Девику вызвали по телефону через четверть часа после момента съёмки. Я испытал тревогу. Включил просмотр текущих событий — в зале никого не было.

Я опять вернулся к началу поединка.

Две фигуры ходили кругами в центре зала. Остальные сгрудились в сторонке. Хелена волновалась. Изабель со сверкающими глазами что-то ей говорила. Они обе только ходили, как бы прицеливались, пока не нападая. Чёрт, акустика никуда не годится. Надо бы микрофоны сменить. Я почти ничего не слышал, кроме какого-то галдежа, как на футбольном матче, и отдельных выкриков. О, Габэ здесь, вместе со всеми. И Джень — тоже. Ну, я им задам!

Изабель напала первая. Удар рукой, затем ногой. Хелена ловко ушла от неё, быстро присела на руках и подсекла Изабель, потом ещё раз. Я не успевал за ними следить. Камера не была рассчитана на съёмку быстро движущихся объектов, картинка получалась смазанная. Вот опять противники разошлись в стороны, и опять последовала серия движений, скорее похожих на нижний брэйк. И так минут пять. Я даже не знал, что Хелена так может. Её волосы растрепались, она чуть отступила, чтобы заправить их под ленточку-бандану. Да, Изабель, похоже, тоже не ожидала такого сопротивления. Она уже устала, но устала и Хелен. Я смог догадаться, что нижнего брэйка не будет. Вот Изабель в очередной раз попробовала сделать подножку и чуть не упала, а Хелен не воспользовалась её слабинкой. Хотя, похоже, что это ещё не конец. Изабель опять бросилась в наступление, но её удары просто блокировались. И тут я ощутил, что она решилась на нечто особенное. Она перешла на ближний бой и дала себя захватить. Её руки были блокированы, но у Хелены руки тоже были заняты.

— О-о-о! Нет! Только не это! — я догадался, что сейчас произойдёт.

Это был коронный приём Изабель, "жало скорпиона". Она прогнулась в спине, её нога, отброшенная назад, описала большую дугу, и пятка должна была обрушиться на темя противника. Но пятка попала в пустоту. Я мгновение позже только понял, как это произошло. Хелен обстоятельно продумала "противоядие". Нога, идущая по дуге, обладает массой. Изабель направила её в расчётную точку, но цель совершила манёвр — Хелен чуть крутнулась на месте, одновременно чуть повернув свою противницу. Нога только несильно шлёпнула Хелену по плечу. После этого обе рухнули на пол.

В зале повисла тишина. Через несколько секунд чётко раздался голос Изабель:

— Баста, баста, отпусти. Твоя взяла.

Опять начался галдёж, в котором я ничего не мог понять. В этот момент щёлкнули створки двери, и вошла Девика. Я остановил воспроизведение и подошёл к ней.

— Ну, как там Габи?

— Уже всё в норме. Я ей сделала массаж. Назирэ приготовила растирку. Ей уже легче…

— А как поживают остальные?

— Кто? — с наигранным удивлением спросила Вика.

— Хелена и Изабель…

Вы думаете, что я садист и мне нравится ставить своих жён в такие ситуации? Нет! Они сами себя ставят.

Я глядел жене в глаза, а она не смогла ответить мне тем же. Её смуглое лицо стало пятнистым.

— Ты это видел?

— Да, уж! Кто тебя вызвал?

— Али, пожалуйста, не беспокойся! Уже всё в порядке!

— А конкретнее?

— Небольшое растяжение у Изабель, у обеих пара десятков синяков и ушибов.

— По-твоему, я могу их выпустить в город, чтобы народ судачил, откуда у моих жён синяки по всему телу?

— Их можно не выпускать…

— А тех, кто ничего не сделал для улаживания конфликта и даже раздувал его? Их надо пустить в город?!

Девика ничего не сказала и лишь молчала, нервно покусывая губы.

— Где они? — спросил я.

— У себя.

— Объяви сбор в Большом Зале.

Я не хочу пересказывать, как я вправлял мозги своим жёнам. Я говорил им, что не хочу их видеть, что они вообще ни о ком не думают, что их, как маленьких детей, нельзя оставлять одних и так далее. А в конце я объявил им, что они все на пятнадцать суток находятся под домашним арестом, и до конца месяца выезд в город им не светит. Я всё больше распалялся, в то время как мои жёны сохраняли гробовое молчание. Под конец я покинул зал, жалея, что не могу хлопнуть дверью, как это делалось в старину.

По дороге я заглянул в командную рубку. Там сидели Лейла и Марков и мило ворковали. Меня они не заметили, и я тихо удалился к себе в каюту, заперев дверь.

Минут через десять по телефону позвонила Девика. Я не ответил. Ещё через пять минут позвонила Роксана, и я тоже её проигнорировал. Когда после длительной паузы я подумал, что меня оставили в покое, раздался ещё один звонок. Звонила Натача.

— Я слушаю, — недовольным тоном ответил я.

— Али, можно с тобой поговорить? Я здесь…

Я молча разблокировал входную дверь. Ещё не было такой проблемы, которую мы с Натачей не решили бы.

Она вошла и уселась в кресло в углу комнату. Я сел на кровать и похлопал по покрывалу рядом с собой. Натача подошла и села возле меня. Я положил голову ей на колени и обхватил её бёдра руками.

— Наташа, душенька моя! — вдруг сказал я на чистом русском.

Она вздрогнула.

— Али! Что с тобой? — её рука легла мне на голову.

— Почему ты не остановила их? Мы же одна команда. Мы всегда прекрасно ладили. Если негодяи объединяются для своих грязных дел, то почему нормальные люди не могут?

Натача хмыкнула.

— Где-то я это уже слышала…

— Толстой, Лев Николаевич. "Война и мир".

Она посмотрела на меня.

— Это эффект твоего сна? Поручик Ржевский, куча анекдотов…

— Возможно. — Я поднялся. — Но это к делу не относится — ты не ответила мне. Почему…

— Али! Их столкновение должно было произойти. Всё же закончилось нормально?

— Ага! А "жало скорпиона"? Если бы Хелен не увернулась, что мы имели бы? В лучшем случае это была бы черепно-мозговая травма. Возможно — с сотрясением мозга. Ты это понимаешь?

Она вздохнула.

— Они сейчас уже всё поняли. Когда адреналин выветрился.

— Они помирились!?

— Ну, да! А что им оставалось делать?

— Вот черти! — сказал я. — Но я всё равно не пущу их в увал.

— Куда?!

— В увольне… То есть, я имел в виду, в город, то есть… Ну, ты меня поняла!..

Она усмехнулась и кивнула головой.

— Да! Самое главное! Из-за чего они подрались, всё-таки? — спросил я.

Глаза Натачи округлились и стали похожи на глаза несправедливо обиженного ребёнка. Она затянула паузу, и продолжать пришлось мне (я, всё же, не садист).

— Это всё из-за Вайноны?

Она прикусила губу и опустила глаза. Правду говорит русская поговорка: "с кем поведёшься, от того и наберёшься". Моя первая жена становится похожа на восточную женщину. Однако, странно, что она не пустила в ход самую правдоподобную отговорку, будто Изабель хотела наказать Хелену за то, что та соблазнила меня, так сказать, "вне расписания".

Пауза затянулась так, что в воздухе начало звенеть. Натача, наконец, кивнула головой. Я обхватил её за плечи и поцеловал в висок. Она вдруг заплакала. О, Аллах! Только не это! Натача никогда не плакала.

— Солнышко моё! Перестань! По-моему, ты просто выдумала эту проблему. Почему ты не сказала мне сразу? Я уже не знал, что и думать.

— Я хотела. Тогда, во время ПХД. А потом подумала, что раз не получилось, значит Бог против, — и она зашморгала носом так, что мне срочно пришлось вынимать очередной носовой платок.

— Ай, какие глупости. Ну, теперь ты можешь сказать мне всё? В своей версии.

Она рванулась от меня. Её глаза мгновенно высохли и стали страшными. Какой я дурак!

— Нет-нет! Ты неправильно меня поняла. Я знаю, вернее — почти знаю, с кем спит Вайнона. Но мне, как и тебе, не совсем удобно говорить об этом открыто.

Натача молчала, как партизан. Я продолжал.

— Мне хотелось найти у тебя совета, что с этим делать дальше. У них разница в возрасте почти пятнадцать лет! Натача! Ну не молчи! Или пусть Хелена с этим разбирается?

— Али! — её как будто отпустило. — Ты вправе менять отношения в своём гареме. Как говорит Хелена — "это так естественно". А я, наверное, плохая Старшая Жена. Мне сложно решать такие проблемы.

— А если всё оставить, как есть?

— Ни в коем случае! После последней потасовки ты должен понять, что проблема должна быть решена срочнейшим образом. Вайнона может решиться на необдуманный поступок. Изабель, мягко говоря, не поощряет её поведения. Хелена просто взяла огонь на себя.

Я вздохнул.

— Фазиль уже взрослый мужчина.

— Какой он мужчина?! Он же не видит других женщин, кроме твоих жён. И никогда не принимал важных решений. Всё ещё может поменяться.

— Тогда у него появится ещё одна, или не одна, жена. А Вайнона будет Старшей Женой.

— Нет, Али. Это неправильно. Вайнона — твоя жена. Разве что она расхотела ею быть. И не забывай, Фархад очень неравнодушен к Хелене. Да так ты весь свой гарем потеряешь. Вспоминай, как это было заведено у твоего отца.

— Отец дал мне на время одну из своих наёмных работниц. Он не был с нею в браке. А когда я женился на тебе, он выдал её замуж за какого-то мальчишку, проявившему рвение в работе. Но у меня нет наёмных работников и работниц.

— Да, конечно. Ты эксплуатируешь членов своей семьи.

Натача умела поддеть. Я усмехнулся:

— Хорошо! Я обновлю свой Корабль, и мне не нужно будет столько жён. Ты этого хочешь?

Она уткнулась своим лбом в мой.

— А ты мог бы обойтись без кого-либо из нас?

— А ты?

— А я первая спросила! — её тон стал игривым.

— Женщина! Как смеешь ты спорить с мужем! — с этими словами я повалил её на кровать.

Утром я проснулся от телефонной мелодии. Девика уже не спала и отозвалась сразу. Через несколько секунд она отключилась и молча сидела в полумраке в позе "лотос".

— Что случилось? — спросил я. Этот звонок меня встревожил.

Девика ответила не сразу.

— Вайнона и Фазиль взяли старый флайер и ночью покинули Корабль.

Ну, вот. Это произошло. Я ощутил опустошение.

— Кто был на вахте?

— Хелена.

Она смотрела на меня, ожидая распоряжений.

— Кто тебе позвонил?

— Роксана.

— Перезвони ей, скажи, пусть идёт спать.

Девика после звонка ещё минут десять пыталась медитировать, а потом подошла ко мне и довольно грубо потянула меня за плечо.

— Как ты можешь спать, когда…

Она осеклась. Вид, конечно, у меня был неважнецкий. Да и какой вид может быть у плачущего мужчины?

— Ну-ну! Ну, что ты! Али! Она вернётся… Я так думаю, — уточнила она без особой уверенности в голосе

— Ей на этой планете будет хорошо, — сказал я, вытирая глаза пальцами, отчего появлялось нестерпимое жжение, и слёзы выступали ещё сильнее. — Это хорошо, что ей здесь будет хорошо.

Я почувствовал, что несу ерунду, и сдавленно рассмеялся. Вайнона, возможно, нашла свой Дом. А я буду ещё долго присматриваться к этому миру. Я их насмотрелся уже не один десяток, и все оказывались не совсем то, что мне хотелось. Или мир был диким, с дикими нравами обитателей, или же "цивилизованным", с бесплатным приложением в виде чадящих в серое небо заводов и обширных свалок "общества потребления", пропитанными нефтью берегами морей и больными животными. Аль-Канар был ещё не полностью обжит. Развитые технологии могут помочь ему избежать детских болезней других цивилизаций. Но здесь уже сложился свой уклад. Может быть, мне здесь понравится, но я подумаю об этом, когда надоест летать в черноте Космоса.

Спать было уже невозможно, и я встал. Девика навела порядок в каюте, я умылся, помолился, а потом отправился в обход по Кораблю.

На вахте сидела Дейла. Она подпирала одной рукой щеку, а другой размазывала по лицу слёзы.

— Вай, прекрасная Дейла! Почему плачешь?

— А ты почему встал раньше времени? — она чуть помолчала. — Зачем она убежала?

Я вдруг понял — у Дейлы и Вайноны общий язык. Они и общались чаще, несмотря на разницу в характерах. И для Дейлы исчезновение "землячки" особенно тягостно.

— Я думаю, они всё равно вернутся.

— Сомневаюсь. — Дейла пробежалась пальцами по клавиатуре. — Вайнона перевела в банк "Юпитер" свои вклады, перевела деньги за флайер на наш счёт. И вот ещё… Она расплатилась за услуги посреднической фирмы по оформлению юридического лица.

— И ушла по-английски? — я вспылил. — Это же не Регеда какая-нибудь. Там можно было исчезнуть навсегда, отойдя на пару миль от лагеря. А здесь?.. Я могу их найти за пять минут! Тем более Вайнону, с её страстью к бизнесу.

— Но она могла оформить документы на другую фамилию. Они с Фазилем могли поменять имена…

— Слушай, женщина! Что за ерунду ты городишь! Их хроматограмма не изменится никогда, а все охранные системы на этой планете, все банки, полицейские посты, транспортные узлы, билетные кассы и банкоматы используют хроматограммы владельцев. Любой "нос" их опознает! Ладно, подождём несколько дней. Ай, как нехорошо! Уйти, не сказать никому "до свидания"!.. Бедная Хэри! Как она это воспримет?

Чем больше я говорил, тем сильнее проявлялся мой акцент. Странно. Как я плавно меняюсь. То туда, то сюда. Но вообще-то, в данной ситуации я был рад, что всё, наконец, определилось.

Глава 8

Я решил не сильно затягивать затворничество своих женщин. Марков за это время уже оформил нам разрешения на пользование нашими транспортными средствами, ношение оружия, договор на аренду офиса, заключил кучу страховых договоров. К концу первой недели, посоветовавшись с гидом, я решил, что первые выезды сделаем экскурсионными, потом их будем делать по мере надобности. Марков настаивал на визитах в салоны модных платьев и украшений. Похоже, он решил провернуть какую-то не слишком сложную операцию.

Он несколько часов с Назирэ и Натачей обсуждал альбом драгоценностей, которые они могли синтезировать. Затем предложил купить несколько в салоне, заодно взяв их каталог. Владелец же салона был не прочь купить кое-что нашего производства. Я понял, что Олег имеет проценты с клиентов, которых он привёл. Здесь это распространено повсеместно.

По Сети мы разместили уйму своих информационных продуктов. Продажи росли пока что с возрастающим ускорением, на наших счетах довольно быстро появились первые миллионы и кое-где даже десятки миллионов баксов. Конечно же, хорошая работа нашей команды требовала хорошего поощрения. Можно было подумать о досуге. Мы уже сделали несколько визитов к Самойловым, их семья тоже побывала у нас, но в город ещё никто не выезжал.

Готовясь к первому выезду, все женщины бросились обновлять свои гардеробы. Из маленькой мастерской вынесли почти всё оборудование, не относящееся к кройке и шитью, разместили большой лекальный стол и полдесятка швейных машин. Зульфия часами программировала ткацкий станок, который за несколько секунд буквально выстреливал всего несколько метров уникальной ткани, Джень таскала вёдрами какие-то растворы, а Назирэ бегала с разноцветными пробирками и сличала их цвет с каким-то огромным бумажным альбомом, который Джень и Хелена листали часами, рассматривая картинки. Натача что-то сделала с большим струйным принтером, и он не мог больше печатать на бумаге, а только на рулонной ткани. Роксана всех перестригла, в результате я в слабоосвещённых коридорах стал путать своих жён. Старшие дочки тоже участвовали в этом действе, а младшие просто крутились за компанию, иногда помогая, а иногда — мешая взрослым.

Глядя на все эти произведения промышленного искусства, я думал о превратностях развития искусства вообще. Ещё не так давно изделия изготовлялись только в единичных экземплярах. В 17-м веке, когда началась эра промышленного производства, часть изделий сильно подешевела, но сохранялись изделия, которые не могли изготовляться массово. Постепенно промышленность смогла делать почти всё. В 21-м веке исключениями оставались только произведения искусства. Правда, находились умельцы, которые могли сделать подделку, не отличимую никакими способами. К началу 22-го века стало возможным изготовить всё в массовом количестве. Можно было дублировать картины Рембранта, статуи Микельанджело, и копия была неотличима от оригинала.

В средние века было распространённым явлением, когда картину мастеру помогали рисовать несколько учеников. Мастер набрасывал общую композицию, а ученики расписывали полотно сообразно своим умениям: одному лучше удавалось человеческое тело, другому — одежды, третьему — окружающий пейзаж. Обобщение опыта мастеров привело к тому, что ученики художественных школ стали рисовать не хуже классиков. На спор студенты рисовали за вечер "Медведей" Шишкина, "Джоконду" Леонардо да-Винчи, были такие умельцы, которые могли изготовить копию картины, посмотрев на неё полчаса в музее. Превзошли ли они этих мастеров?… Тех, кто был первым? Можно ли обогнать впереди идущего, идя по его следам?

Я вспомнил, как мои коллеги-торговцы зарабатывают на моделях одежды. Набор, купленный прямо с показа, из рук создателя, стоит бешенных денег. Обычно, к нему прилагается набор выкроек, технологические карты, программы для ткацких станков, цифровые образы раскраски. Первые изготовленные образцы стоят о-о-чень дорого. Потом, через время, выпускаются новые партии, в количестве десятков и сотен штук, ещё через время — тысячи экземпляров. К этому времени светские львицы успевают спрятать экзотику в дальние углы своих шкафов или раздать бедным родственникам. Удивительно, но телефоны, фото- и видеокамеры, машины и даже бытовая техника подчиняются тем же правилам моды. Только период "отстоя" чуть больше.

Я внимательно посмотрел на ткань. Плавно меняющееся переплетение, плотное с одного края полотна и постепенно становящееся полупрозрачным к другому краю. Окраска ткани и узор тоже менялись по длине и ширине полотна. Да… Девочки хорошо владеют секретами и древних и более современных мастеров.

Наконец, всё было готово. Прошло уже десять дней, как мы сели на планету, срок домашнего ареста не закончился, но я сделал вид, что об этом забыл. Если бы вы видели, как светятся глаза моих женщин, вы меня бы поняли. Я не мог оттягивать такое удовольствие. Была, правда, крупная проблема, это — кто останется на вахте. Я не спрашивал у Роксаны, кто та несчастная. Только утром того дня, когда был намечен выезд, я спросил у Старшего Помощника текущее расписание.

— Я не знаю, — вдруг жалобно простонала Роксана. — Может быть, я останусь?

Я знал, что она способна на самопожертвование, но — такое!?

— Что тебе привезти интересного? — я обнял её и поцеловал в ушко.

Она пожала плечами.

— Завтра же будет ещё поездка. Послезавтра… Успеется.

Марков заранее заказал экскурсовода, которого мы взяли по дороге в условленном месте, и который почти час возил нас по городу, показывал достопримечательности, рассказывал разные истории. Натача исполняла обязанности водителя, хотя это было затруднительно, в её длинном зеленовато-серебристом платье и в туфлях с высокими каблуками-шпильками. В уши она вдела серьги с длинными изумрудами, и их отблеск, казалось, окрашивал зеленью даже её глаза. О-о-о! Если бы она не была моей женой, то я немедленно на ней женился бы!

Мы ещё час бродили по музею Природы, где нам показали образцы местной флоры и фауны, а также гибриды их с видами, завезенными с Земли. Напротив музея стояла старенькая мечеть, про которую экскурсовод рассказал, что она стала для первопоселенцев Единой Церковью, где они совершали обряды. Время было суровое, сотня жителей использовала помещение для служб разных конфессий, не считая это оскорблением ничьей веры. Потом последовали волны поселенцев, ревниво блюдущих чистоту своей религии, не обошлось без кровопролития, но Единая Вера устояла и смогла приумножить свои ряды. Я поблагодарил экскурсовода за рассказ и отметил для себя, что надо заглянуть на сайт Единой Церкви, разузнать подробности.

Наша первая экскурсия в город была также совмещена с посещением телестудии, куда нас уже не раз приглашали, и где мы попали в весьма странную программу с не менее странным названием "Без крыши". Вопросы были самые обескураживающие, включая проблему взрослеющих мальчишек, лесбийской любви между моими жёнами и прочего. Ведущая быстро меняла манеру разговора. То она становилась похожа на психотерапевта, беседующего с психически больным, то превращалась в следователя, по крупицам выдирающего правду из подследственного. Временами моим жёнам приходилось меня успокаивать, а я жалел, что не ношу кинжал, как это требовали давние традиции. Или нас специально провоцировали? Марков в отдельной комнате наблюдал за всем, после чего прошёл к продюсеру программы и устроил ему разнос от лица всех трёх "крыш". Продюсера это не сильно смутило, но агрессивность ведущей снизилась, хотя и ненадолго.

Конечно, она надо мной просто издевалась. Я с трудом успевал парировать её нападки, а она уже подкидывала очередной каверзный вопрос.

— Али! У вас умные жёны. Вы не ощущаете в их окружении своей неполноценности?

Я чертыхнулся, совсем тихо, про себя.

— Нисколько!.. По-настоящему умный человек ни в коей мере не опускается до унижения другого, наоборот, рядом с умными людьми все становятся лучше и умнее. — Мне хотелось ответить как можно более едко, но тут уж как получится. — Наша семья, как единый экипаж Корабля, представляет собой оптимальное сочетание знаний и умений, необходимых в полёте. Более того, я не рискнул бы доверить глупой женщине обслуживать силовую установку, систему вооружения, жизнеобеспечения, или навигацию. Это равносильно самоубийству. И воспитание детей тоже нисколько не уступает перечисленному ни по сложности, ни по возможным последствиям. Мы все зависим друг от друга и, могу заверить, можем полностью друг на друга положиться.

Ведущая, похоже, пропустила мимо ушей мою колкость в её адрес, поднеся мне очередной "сюрприз".

— Ваши жёны — женщины, сильные во всех отношениях. Говорят, что сильными женщинами окружают себя неуверенные в себе, слабые мужчины.

— По-вашему, получается, что сильный мужчина должен окружать себя слабыми женщинами? Не кажется ли вам, что такой мужчина, на самом деле, просто боится соседства сильных женщин. Он выглядит сильным только на фоне слабых.

— Вы наказываете своих жён?

— Я их люблю и стараюсь не обижать. Крупный конфликт в нашей ситуации недопустим. Это как на войне, где обиженный может выстрелить обидчику в спину. Я стараюсь ограничиваться замечаниями, которые мои жёны принимают к сведению. Игнорирование замечаний является не просто нарушением. Это серьёзная угроза безопасности корабля. Мы все представляем, чем это может закончится.

— Если у вас так хорошо, то почему от вас сбежала одна из жён?

Я с непринуждённой улыбкой ответил:

— Вы искажаете факты. Среди нашего клана космических торговцев распространено, когда кто-то из сыновей образует новую семью с одной из жён отца. Он, конечно, может выбрать жену со стороны, но это — кот в мешке. А мои жёны обладают всеми необходимыми для начала новой жизни навыками. Такая жена законно носит звание Старшей и учит жить остальных жён.

Надеюсь, что голос и глаза меня не выдали. Не дай Аллах, если такое станет традицией!

Я вышел из студии измученный, но одержимый желанием пролететь над ними на гиперзвуке с включёнными маршевыми двигателями. И плевать мне на все их штрафы. Правда, меня потом могут достать где-нибудь в системе Эрнадо. А там мерзкие законы и ещё более мерзкие чиновники. Они с радостью воспользуются возможностью доказать свою преданность Федерации, заодно обобрав меня до нитки.

Назад мы ехали в нашем гравикаре, который вмещает всю семью. Натача молча рулила, рядом с ней сидела Изабель и большим ножом из хром-ванадиевой стали подчищала ногти. Я приходил в себя на одном из задних сидений, поглядывая на проплывающие за окном дома, витрины магазинов, киоски.

Мы шли в одном из нижних эшелонов. День клонился к закату, спешащие с работы по домам толпы сильно поредели, поток транспорта тоже сильно уменьшился, и поверхность асфальта освободилась, поэтому наш гравикар опустился к самой земле. Сидевшие рядом Корасон и Габэ что-то мне наперебой рассказывали, пытаясь развеять моё отвратительное настроение. Я их почти не слышал, в голове стучал пульс, и этот мир казался таким же мерзким, как в системе Эрнадо.

Натача мягко притормозила. Стоящий поперёк дороги чёрный гравикар, за схожесть с морским животным названный "скат", мешал проезду. Его владелец скандалил с хорошенькой женщиной в одном из уличных киосков.

— Вы только посмотрите, что делается! — крикнула нам Изабель.

Мордатый парень буквально выдёргивал женщину из двери, а она отчаянно сопротивлялась. Натача приоткрыла окно со своей стороны, чтобы было слышно.

— Нет, зараза, ты вернёшься, как миленькая! — орал парень.

— Да пошёл ты! Отвали, я сказала! На фиг ты мне нужен!..

— Я тебя из дерьма вытащил, а ты теперь из себя царицу корчишь!

— Это я тебя из дерьма царьком сделала! Ты попробуй в любом банке, кроме своего, кредит взять!

— Ах ты, паскуда!..

Раздались звонкие шлепки — мордатый бил свою бывшую подругу по щекам.

Натача нажала на сирену. Изабель была готова выскочить на помощь. Фархад придвинулся к двери и только ждал моей команды. Вдруг раздался дикий вопль — это женщина укусила своего обидчика за руку и бросилась в нашу сторону. Фархад открыл дверь.

Я теперь хорошо разглядел её. Около тридцати, отличный возраст. Тёмные волосы, правильные черты лица… Красивая фигура проглядывала сквозь простенькое платье. Она вскочила в машину, шлёпнулась на место, которое ей предусмотрительно освободили и, обернувшись в сторону водителя, негромко крикнула:

— Быстрее, пожалуйста! Он ненормальный!

— Это Виктор Колтыга, если я не ошибаюсь? — сказал Марков. — Владелец "Викат"?

— Не ошибаетесь! Быстрее!

Колтыга бросился наперерез нашей машине. Он выхватил из кармана маленький никелированный пистолет и направил его на стекло водителя.

— А ну стой! Стой, тебе говорят! — он подбежал вплотную к дверце.

— И правда, ненормальный, — сказала Натача, вынимая из сумочки свой любимый автоматический "лонгмилл".

Она направила его на застывшего парня и щёлкнула предохранителем.

— Ты чё, парень, ухи переел? Знаешь, какая у него обойма? — грубовато спросила моя первая жена.

Тот помахал головой.

— А, может быть, ты знаешь, какие у него пули? Я сквозь дырку в тебе увижу целиком твою машину! Вернее — то, что от неё останется.

Колтыга медленно поднимал руки вверх.

— Клади свой самопал на асфальт и быстро вали отсюда! — скомандовала Натача. — При следующей встрече я буду не столь терпелива.

Когда он отошёл, Натача резко нажала педаль. Кар тронулся, отшвыривая тяговым полем мелкий мусор и пыль. Никелированный пистолет, как хоккейная шайба, заскользил по дорожному покрытию.

Марков только закончил говорить по телефону.

— Представляете, они ничего не могут с ним сделать. Регулярно откупается. Нанимает кучу адвокатов. Подтасовывает показания свидетелей, документы, даже записи камер наблюдения. — Он глянул на женщину. — А вы, значит…

— Екатерина Кошкина, — она вздохнула. — Вот сволочь! Нашёл меня, всё-таки. Видать, сильно приспичило. Он без меня долго не протянет, в трубу вылетит. В голове — сплошная дурь. Я, правда, тоже дурой была, когда с ним связалась. Думала, что он из-за бедности так психует. Ну, мы первую фирму просадили быстро. Вот только, я сделала нужные выводы, а он — нет. А когда я всё подняла, он просто в гада превратился.

Катя вздохнула, осмотрелась.

— Ой! Я же без карточки. Всё в киоске осталось. Ну, какая он сволочь! — она заплакала, но быстро восстановила самообладание. — А у вас какой маршрут? Я на номер даже не посмотрела…

Это было приключение! Я глянул в зеркало на ветровом стекле. Натача отвернулась в сторону, но её улыбка была весьма красноречивой. Изабель обернулась назад и, встретившись со мной взглядом, подмигнула мне. Вдруг я заметил, что все мои жёны смотрят на меня, кто с улыбкой, а кто — просто с каким-то блеском в глазах.

— Это не маршрутное такси, — сказал я. — Поэтому мы можем вернуться к вашему киоску, чтобы…

— Нет! — вскрикнула она. — Нельзя! У вас и так могут быть неприятности. Витька может отделение полиции купить. Вернее, просто сунет на лапу, кому надо, а тот отдаст приказ спецназу.

— Спецназ, это сколько? — оскалившись, поинтересовалась Изабель.

— Человек двадцать-тридцать, — ответила Катя. — У них автоматы и гранатомёты есть.

Она не понимала, почему все вокруг развеселились. Корасон потирала руки.

— Я беру двоих для разминки! А потом можно ещё четверых на закуску!

— Человек двадцать? — Изабель разочарованно развела руками. — Саль-яла, ты помнишь? В джунглях Голкиды?.. Сколько мы вояк уложили, пока наш экипаж шатался по горам?

— С полсотни будет, — ответила моя вторая жена. — Но мы же просто резвились. Только лёгкое стрелковое оружие…

Я досадливо крякнул. Мне этот инцидент вылился в кругленькую сумму отступного. А иначе меня никогда больше на эту планету не пустили бы. И плевать, что они начали первые.

— А мне больше нравится, как мы разворотили военную базу на Крихоне! — с ностальгией произнесла Натача.

— А ты, хоть, помнишь, что я ещё четыре года должен буду возмещать им нанесённый материальный ущерб? — возмутился я.

Галдели все, и Катя испуганно озиралась по сторонам, как в логове людоеда.

— А мне тоже дайте автомат, — кричал Джамаль. — Я тоже умею! Я их ба-бах! Трах!

— Послушайте! Мы же на цивилизованной планете! — пыталась урезонить всех Дейла. — Мы справимся с ними юридически!

Марков выглядел задумчивым.

— Что, такое может быть? Несмотря на "крышу"? — поинтересовался я.

— "Крыша" — хорошее дело, но ваши орудия могут оказать большую помощь. Добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом…

— Ну да! Это говорил Аль-Пачино, хотя нет — Аль-Капоне, кажется в девятнадцатом веке. Или в двадцатом… Я бы в таком случае предпочёл иметь половину людей на Корабле.

— Здесь главное — не допустить беззакония. Нужно, чтобы представители нашего правительства прибыли вовремя. Тогда никто не позволит себе ничего лишнего. Ваш корабль — лакомый кусочек.

— Только с толчёным стеклом.

Женщины начали успокаиваться, и я опять обратился к Маркову:

— Олег, вы до сих пор не представили нас нашей очаровательной попутчице. Это безобразие.

— А я уже и так поняла, кто вы, — сказала Катя. — Али Мухадди со своим гаремом.

Конечно, в новостях обо мне сообщали. Она как-то неприязненно на меня посмотрела. Может быть, из-за скрытой ревности? Правда, все мои жёны, ещё не будучи таковыми, тоже на меня так смотрели. Даже Натача, хотя она была моей первой женой, и до неё я не был женат.

— Меня вы, вижу, знаете. А знаете ли вы моих жён?

Она не сказала, что они ей неинтересны. Хотя, смелости ей было не занимать. Я по очереди называл всех, они откликались, как на какой-нибудь вечеринке, махали ей рукой и выкрикивали приветствие на своём родном языке. Все смеялись, было весело.

— Вам есть, где жить? — спросил я. — Если Колтыга нашёл ваше место работы, то…

— Нет-нет, не беспокойтесь, — поспешно ответила Катя. — Я справлюсь. Высадите меня здесь.

Она поспешно выскочила из салона, словно за ней гнались.

Мы проехали почти километр, когда я приказал вернуться обратно. И, похоже, вовремя.

Екатерина на тротуаре ждала такси, но вместо такси к ней приближался чёрный "скат" Колтыги. Натача выехала на встречную полосу и остановилась возле девушки. Колтыга тоже остановился, но из машины не вышел. Так мы сидели и ждали почти пару минут.

Наконец Натача опустила стекло в двери.

— Катя, садись к нам, если не хочешь неприятностей.

Она приняла приглашение, хотя, похоже, что ей не очень хотелось в нашу компанию.

— Обходи сзади, — подсказала моя первая жена.

Она развернула чуть машину, чтобы закрыть корпусом Катю, если бы этот придурок Виктор начал стрелять.

— Похоже, что вы на крючке, — сказал Марков и показал пальцем в сторону Виктора.

— В каком смысле? — спросила Катерина.

— Он кому-то звонит. Нас тоже, вероятно, отслеживают. Если мы вас высадим в каком-то месте, он вас всё равно найдёт.

Натача тем временем тронулась и с места перевела наш кар во флайерный режим.

— Ничего, — ответила Катя. — В двенадцатом квартале я буду в безопасности.

— Вы могли бы переждать какое-то время у нас, — снова предложил я.

Почти все мои жёны заулыбались.

— Не думаю, — отрезала Катя. Через несколько секунд она продолжила. — Не знаю, как вы охмуряли своих жён, но со мной у вас это не пройдёт.

Мои жёны заулыбались ещё сильнее.

— Как интересно. Почти слово в слово, — пробормотал я. — А я вам разве не нравлюсь?

— Мне не нравятся небритые мужчины. Вот здесь тормозните, пожалуйста! — она выскочила из машины, когда та ещё не успела остановиться. — Спасибо!

— При чём здесь небритые мужчины? — пожал я плечами.

— При том, что она тебя отбрила! — хихикнула Эллида.

— По-моему, она не очень хорошо воспитана, — сказала Зульфия.

— Просто у неё был очень тяжёлый день, — ответила ей Девика.

— А может, наслушалась сказок про арабских шейхов-тиранов, — добавила Хелена.

Я подумал, что она, наверное, права.

— Она, скорее всего, не умеет готовить, — заметила Хафиза.

— Зато себя в обиду не даёт, — поправила Изабель.

— Оружия в руках, похоже, не держала, — высказала претензию Натача.

Она обернулась к нам. Все женщины замолчали. Слово Старшей Жены весило чуть ли не больше, чем у всех остальных.

— Она трижды начинала новое дело. Её ничто не остановит, — нарушила тишину Дейла. — А фирма "Викат" — очень мощная фирма. Если бы Колтыга не вмешался, ей не было бы равных. Ведь так, Олег?

— Думаю, что вы правы, — подтвердил наш гид и перевёл взгляд на Лейлу.

— Ну, что же! — вздохнула Натача. — Владение оружием — это вопрос времени и желания. Научим.

— Дело житейское, — вставила Джень. — Ты же научилась готовить…

Все рассмеялись.

Марков осторожно тронул меня за рукав.

— Я чего-то не понял или вы, действительно…

— Да, вы, действительно, видели, как мой гарем обсуждал возможную кандидатуру новой жены.

— Вот, чёрт! — он тоже рассмеялся.

Какое-то время мы летели в тишине и я мог слышать бормотание Натачи:

— Катя Кошкина! Кэт Кошкина! Кошкин Кот… Масло масляное…

Заиграл мой телефон. Не у Корасон, которая была дежурной секретаршей, а у меня!

— Алло! Роксана? Что случилось, прелесть моя?

— Али! Здесь какие-то военные! Требуют впустить! Бумаги какие-то показывают, по почте прислали целый ворох приказов и распоряжений… Говорят, что мы кого-то прячем. Хотят наш Корабль арестовать!

— Радость моя! Спокойнее. Ты, что ли, никогда не разговаривала с военными? Пройдись над ними с открытыми орудийными портами… Да! Сначала отправь им по почте сообщение, что ждёшь представителей правительств и меня. Без меня ты — всего лишь часовой, который без разговоров откроет пальбу по всему, что ему не понравится. Они это поймут. А мы сейчас будем.

Марков хмыкнул.

— Вот сволочь! Уже натравил на нас собак. Но тут всё просто. Нас не было на корабле, значит, там скрываться никто не может.

— Так какое у них оружие? — решил уточнить я. — Они ничего не сделают Кораблю?

— Не беспокойтесь, — заверил гид. — Они должны привлечь к акции не только представителей своего правительства, в смысле — стороны заявителя, но и нашего, вернее — наших, всех трёх. Нарушение этого правила повлечёт за собой суровые меры. Их структуру могут распустить, а все виновные попадут в "чёрный список". Если бы мы не имели "крыши", было бы хуже. Могли бы смухлевать. Они могли бы в другой ситуации даже провести обыск, якобы для спасения кого-нибудь. Могли бы воспользоваться вашей некомпетентностью, чтобы вы согласились на арест собственного имущества. Но силовая акция такого уровня не может проводиться без участия наблюдателей от "крыш".

Когда мы прилетели "домой", все флайеры вокруг сидели на земле. Корабль висел в сторонке, ощетинившись всеми пушками, а "спецназ" мирно жевал бутерброды, расстелив пакетики на капотах и багажниках.

Натача влетела прямо в главный шлюз и плавно посадила кар на пол. Женщины и старшие дети привычно бросились к шкафам с оружием. Корасон, положив на плечо огромный пулемёт, сказала:

— Командир! Мы готовы! Можешь начинать переговоры!

За какую-то минуту она уже успела переодеться.

Я сначала прошёл к себе в каюту, чтобы взять Альбу. Хорошая вещь — собака-робот! Под ногами не путается. В коридорах не гадит. Шерсть в постели не оставляет. Но, если надо — жизни не пощадит! Правда, ты понимаешь, что оно — неживое…

Марков связался с "крышами". Оказалось, их представители уже ждали нас на лужайке и провели переговоры с парнями из "спецназа".

Как заявлял Виктор Колтыга, на него было совершено разбойное нападение, ему угрожали оружием, и из его машины забрали силой его подругу и партнёра по бизнесу Екатерину Кошкину. Кто? Естественно, я со своей бандой.

Проблему решили молниеносно. Записи наших камер со всем произошедшим были скопированы заинтересованными агентами. Естественно, дистанционно. Все данные сделали доступными только для чтения. В присутствии специалистов записи просканировали, была вычислена контрольная сумма и проставлена цифровая подпись. Теперь подделка была невозможной, ни с их, ни с моей стороны.

Когда последние флайеры покидали нашу лужайку, Марков подошёл ко мне.

— Это хорошо, что у вас смонтированы камеры и внутри, и снаружи машины. Я упустил этот момент. Хорошо, что эти ребята не попали в корабль в наше отсутствие. Мало ли что они могли сюда воткнуть! Думаю, что Колтыга своего человечка имеет среди них. Чёрт! Чёрт! Как я забыл!? Надо же было акт у них скопировать! И подать встречный иск! Чтобы неповадно было! И Кошкина тоже могла бы подать на него в суд… Да ещё — за подделку показаний камер. Он-то, наверняка, уже имел на руках записи камер, которые показывал ментам. А это — худшее преступление, чем…

— Да, ну его! — махнул рукой я. — Пойдём, я отведу Альбу на место.

— Нет-нет! Это вы зря! Таких придурков надо учить! Надо почву у него из-под ног выбивать. А так он на досуге обдумает план какой-нибудь новой гадости. Это же негодяй редкостный.

— Олег! Скажи, пожалуйста, как Катерина могла связаться с таким типом?

— У неё не было такого отца, как вы! Ваши дочки такой глупости не сделают, мне кажется.

— Ты мне льстишь? Кстати, мне припоминается, что я пил с тобой на брудершафт. Почему ты не обращаешься ко мне на "ты"?

— Я не был уверен, что вы… то есть, что ты это помнишь. — Марков рассмеялся. — Да, Али! Если ты уже сам вспомнил… Кто такие "кирасиры Её Величества"?

— Это была личная Лейб-Гвардия, то есть — телохранители, вдовствующей Императрицы Марии Фёдоровны, матери Николая Второго, Императора и Самодержца всея Руси. Альба, спать!

— Ни фига себе! Да, я читал в одной старой книге, что Российская империя развалилась изнутри из-за чрезмерного употребления алкоголя. Но, попытки как-то решить эту проблему путём ограничений привели к ещё большим катаклизмам. Советский Союз рухнул, когда началась борьба с пьянством.

— Вот видишь! Это как наркомания. Употребление — плохо. А попытка лечить приводит к ужасной ломке. Значит, лучше не начинать.

Мы прошли из моей каюты в главную рубку. Марков задержал меня за локоть в коридоре.

— Али! Я хотел спросить… Мне нравится Лейла… Можно мне с ней встречаться?

— Я не возражаю. Но у вас не должно быть интимных отношений. Любящие люди всегда найдут гармонию в сексе. А секс допустим только в браке!

— У вас с этим строго?

— Абсолютно! — я выдержал паузу. — Но, скажу по правде, всё зависит от женщины.

Глава 9

Утром я привычно спешил на работу.

Знакомый пеший маршрут. На одном из участков мимо прогромыхал набитый людьми автобус. Треск дырявого глушителя бьёт по барабанным перепонкам, как автоматная очередь. В памяти вдруг всплывает перестрелка с пиратами в главном коридоре Корабля. Моего Корабля?

Возвращаюсь в настоящее. Какого чёрта он так трещит? Не замечаю даже, как включается анализ. Ноги идут, привычно переключаются мышцы. Сжатие-растяжение.

Итак, почему шумит двигатель? Он мог бы обойтись без глушителя? Элементарно, Ватсон! В камере, когда воспламеняется горючая смесь, температура превышает две тысячи градусов. Давление — до четырнадцати атмосфер. В конце расширения температура достигает тысячи, а давление — свыше пяти. Почему так много? Потому что камера одна. Сжали один литр смеси, подожгли, получили пять или семь литров сжатого раскалённого газа. А если возьмём одну седьмую часть? Получим один литр газа!

Зарядка для ума закончилась…

Сидя на работе за компьютером, программирую систему автоматизированного управления. Время летит незаметно. Ого! Уже обеденный перерыв! Вот так и жизнь пролетает. Скоро сорок, а ничего не достиг… Ну, накропал с полмиллиона строк кода. И что? Вот уже третье место работы. Где-то лучше, где-то хуже.

На вторую смену появляется Женька Фомин. Принёс бутылку вина, водки и торт — у него, оказывается, день рождения. Начальник предупредил сразу:

— Работы много, не расслабляйтесь.

Тоненькая рослая Нелли заметила:

— А зарплата скоро будет?

— Будет! Не расслабляйтесь!

Мы выпили по рюмочке вина, съели по куску торта. Водку никто не захотел — ещё работать и работать.

В конце дня, когда народ начал расходиться по домам, Женя заскучал.

— Шеремет! Лёшка! Выпьешь со мной?

— Наливай!

— Ну, будем!

— Будем! Кстати, евреи говорили "ле хаим", то есть "будь здоров". А наши предки стали говорить "будь хаим" или просто "бу хаим". Твоё здоровье! Чтобы всё было у тебя хорошо. Успехов!

— Спасибо! — крякнул Женька. — Но я не люблю слово "успех", "успешный"… Оно конечно, понятно, что означает. Хотя, мне представляется почему-то, что успешный человек — это тот, кто успел раньше других к какой-нибудь кормушке. Ну, типа, как наши политики. Вот скажи, Лёшка, почему ты не успешный бизнесмен?

— Не знаю, Жень! Ленивый, наверное. А, может быть, мозги не в ту сторону крутятся. Я как задумываюсь о финансах, аж мороз по коже! Да и, по правде говоря, не нашёл своего дела. Есть только область интересов. Если бы я начал в этой области что-то делать толковое… Вот тогда…

— Так начни! У тебя же идей — куча! Разве сложно выбрать несколько подходящих?

Я вздохнул.

— Ты знаешь, не созрел ещё.

— Так зрей скорее! Время идёт! Вернее — "марш-марш вперёд, время не ждёт". Засиживаться нечего, фортуна переменчива!

— А ты созрел?

— Да. Я уже собираюсь заявление на увольнение писать. И, кстати, если ты ещё собираешься "зреть"… Я нашёл объявление, нужен программист. Вот адрес и телефон.

— Женька! Спасибо!

— Потом скажешь "спасибо". Ну, что? "На посошок"?

— Наливай!

Я шёл домой, а в голове крутилась конструкция нового двигателя. И ка-пэ-дэ будет поболее, чем у дизеля, проще, надёжнее, легче. А что там за проблема была у Али? Вечный Двигатель? Вот чушь! Он ещё нарвётся на неприятности. А, вот интересно, могу ли я, как Али, сделать работку для себя, как Алексея? Или могу ли я помочь в чём-то себе, который Али? И вообще, это не бред?

Через пару минут я забыл про себя-Али. Мне было интересно решать проблемку создания новых знаний. Как это происходит?

Я вдруг заметил, что перебираю в голове какие-то документы и материалы, которые читал "там". Немного раджа-йоги, немного математической логики, немного философии… Кажется, мне это давала Девика. Затем в голове всплыла теория тепловых устройств. Тепловые двигатели — только часть этого семейства. Стали припоминаться весьма странные агрегаты. Термоэлектрические преобразователи на переменном токе, с переменными магнитными полями. Ого! Вот это перл — магнитокинетическая турбина. Статический преобразователь постоянного тока… Бесколлекторный универсальный двигатель. А вот — СВЧ-левитатор…

Дома я быстро переоделся, поужинал и бросился в свою мастерскую. Надо хоть что-то записать. Затем выбрать простейшие устройства и попытаться реализовать. Наташа не стала мне мешать и только тихо прикрыла дверь.

Я рисовал схемы, таблицы. Рылся в памяти и справочниках. Через несколько часов меня окликнула жена:

— Лёшка, ты спать сегодня собираешься? Уже половина первого!..

Уже лёжа в постели, я никак не мог успокоиться. Было какое-то странное, лихорадочное возбуждение. Я перебирал в голове какие-то варианты пространственных конструкций, физические эффекты. Последняя осознанная мысль была, что на этом пути можно создать Вечный Двигатель. Ведь зачем люди пытаются изобрести его? Он даст свободу! Свободу жить, где хочешь! Ни от кого не зависеть! Ни от правительств, ни от монополистов, ни от зажравшихся чиновников, которые даже не помнят размер своей зарплаты. Али тоже ищет Вечный Двигатель…

Чьи-то волосы щекотали моё лицо. Я приподнял голову. Свет горел, и играла какая-то раздражающая музыка. Хелен медленно потягивалась и не спешила вставать. Я поморщился.

— Что за ерунду ты поставила на будильник?

— "Скрипучая дверь в Преисподнюю"…

— Неужели на утро нельзя было найти что-то более приятное?

— Я тогда не проснусь.

— А я тебе помогу…

— Не-е-е-т! — она вскочила раньше, чем я успел её пощекотать.

— Ты зарядку будешь делать? — спросил я.

Она удивилась.

— А ты хочешь составить мне компанию?

Она ещё больше удивилась, когда я кивнул. Мы минут пятнадцать "заряжались" под бормотание Хелены "айн, цвай, драй", после чего я удалился на молитву.

Перед завтраком я прошёлся по Кораблю. Хелена на ходу зачитывала мне план на весь день. Да, дел по горло. На левом пульте орудийной установки отказала кнопка управления огнём. В запчастях такой нет. Документации нет. Вышел из строя охладитель сенсора инфракрасного диапазона. Увеличилось трение в подшипниках турбины второго генератора. Натача уже взяла на заметку. Хафиза нашла рекламу новых оранжерей, на основе новейших генетических технологий. Нужно обсудить. В полёте это даст экономию раза в три по всем параметрам. Сама Хелен нашла врачей, которые согласны сделать Габэ генетическую коррекцию. Виртуальная корпорация Де-Брил желает купить технологию выращивания алмазов из газовой фазы. Просят встречи.

Хелен сделала паузу.

— Ну, что ещё? — нетерпеливо спросил я, оглядывая покорёженный в последние дни настил в грузовом отсеке. Марков уже забрал часть обломков астероида, а остальное мы договорились компенсировать ему из заработанных денег.

— Джень нашла Вайнону, — сказала моя третья жена.

— Где?

— В южном полушарии. Она открыла фирму по ремонту квартир.

Я фыркнул.

— Этот ремонт надоест Вайноне через месяц. Там нет левиторов, антигравов, магнитной подвески. Там не нужно ничего изобретать — почти всё уже изобретено. Там не нужно считать на прочность. Скукотища! — Я махнул рукой. — Что ещё?

— Некто Саладин Зурхед предлагает лицензию на "генератор Зурхеда".

— И?…

— Это ОН!

— Кто "он"? Или что — "он"? — пожал плечами я.

— Тот самый! Автор Двигателя!

— А-а-а! На живца и зверь бежит…

— "На ловца"…, - поправила Хелена. — Русские говорят "на ловца…".

— А почему ты не связалась с ним ранее?

— Он был в отпуске.

— Хм… Выбери время и свяжись с ним. Сколько у нас на счету?

— Одну минутку… — Хелен уткнулась в книгу. — Га с мелочью. Самые большие доходы были в конце прошедшей недели. Сейчас идёт на убыль. Ожидается, что за три-пять месяцев мы выйдем на предел и дальнейшее пребывание на планете лишено смысла. Максимум сможем набрать три миллиарда. А потом…

— А потом мы все пойдём в ученики к Егору Фостеру.

Я задумался. Мне не хотелось так скоро улетать. Фостер, никуда не улетая, обеспечил себе десятикратный рост за год. За прошедшие пять лет он вошёл в десятку крупнейших фирм планеты. Я со звездолётом в десять миллиардов мог бы заработать сто! Это не жалкие три га.

— Так, может быть, ты встретишься с ним? — предложила Хелен.

— И что я ему скажу?

— Странный вопрос! Ты у него спросишь совета.

— Я!? У него? Совета?

— А что здесь такого? Вы могли бы организовать что-то совместное…

— Ты хочешь сказать, что Фостер запросто поделится со мной секретом своего успеха?

Хелен пожала плечами.

— Как хочешь… У меня есть его адрес.

— Правда? Давай!

Сразу после завтрака я решал проблему злополучной кнопки управления огнём. Консилиум из десятка человек, в числе которых были я, Марков и восемь моих жён, обсуждал конструкцию и возможности её ремонта.

— Кто покупал эту дрянь! — кипятился я, разглядывая изуродованное пластмассовое изделие. — Вернее — кто выбирал?

— Я, — робко ответила Джень. — Но я проверила всю конструкцию. Там же всё из отличной стали, сплавы с великолепными характеристиками. Да и выключатель тоже был сделан добротно. И мне в голову не могло прийти, что в нём есть деталь, которая может плавиться.

— Ладно, не переживай! — я похлопал её по плечу. — Мы на обратном пути заскочим к изготовителям и вкатим штраф, включив все мыслимые издержки. Это они пару десятков центов сэкономили. Будет им экономия! На пару сот миллионов, а то и больше.

Дейла с сомнением покачала головой.

— Если бы ты решал дело в местном суде, то мог бы выиграть его. Но здесь нет представительства оружейной фирмы. А их суды — совсем другое дело.

Марков откашлялся.

— Вы знаете, у нас можно организовать такой процесс. Вы страховали корабль и теперь вправе обратиться в страховую фирму. А они, сами знаете, обеспечат дальнейший ход дела. Вы — граждане Аль-Канара, и ваши интересы будут защищаться на любой из планет Солнечной Федерации. Пока что у нас было всего десяток подобных инцидентов. Ваш случай пойдёт только на пользу. Вы должны обязательно указать, что не можете отправляться в полёт с неисправным вооружением. Страховщики элементарно вычислят сумму риска на этот случай.

— Ну, ладно! А что делать сейчас?

— Сейчас мы вызовем представителя. У нас кто гарант?

— "Гарант"! — хором ответили мои жёны со смехом.

Я тем временем уже решал более прозаичные задачи. Разобрал выключатель и просканировал его детали на пространственном сканере.

— Джень! — окликнул я свою двенадцатую жену. — Подкорректируй размеры и изготовь всё из керамопласта. Натача, помоги ей.

Я не собирался считать, сколько это будет стоить. Отказ грошовой кнопки может стоить мне Корабля и жизни своей и всей семьи. Я не экономил на орудийной системе, но сами оружейники оказались в плену у последних тенденций — делать недолговечные вещи. Ну, да ладно…

Хелен тем временем договорилась с представителями Де-Брил о встрече. Согласовала со мной. Связалась с Зурхедом и тоже назначила встречу. Перезвонила в офис насчёт аренды зала для совещаний. Переговорила с Роксаной, Назирой и Габэ. Назначила время для поездки в клинику.

— Али! Звонит некто Денис Рогуля, изобретатель…

— Разберись с ним сама. Если что-то стоящее, я встречусь с ним.

Она отошла от меня и через минуту, отключив телефон, опять вернулась ко мне, рассматривая записи в книге.

— Егор Фостер…

— Что?…

— Я связалась с ним…

— И?…

— Он может с тобой встретиться на следующей неделе. Вторник тебя устроит?

Я кивнул. Передо мной лежала книга с диаграммами. Курсы акций разных фирм, тенденции. Хелена скептично посмотрела на меня.

— Ты надеешься крупно нажиться на этом?

— Надеюсь… Но не на колебаниях курса. Это мелкая рябь. Из ряби энергию не извлечёшь. Меня интересует свежий бриз, а ещё лучше — лёгкий шторм.

— А цунами?

— Для электростанций не подходит. Из сильного шторма много энергии тоже не получишь. Разве что убытки.

— Не очень удачное сравнение, — скривилась Хелена.

— Возможно. Я хочу определить, какая отрасль является перспективной.

— Следи за изобретениями. У тебя на них нюх.

— Но и ты тоже следи. Этот Рогулька…

— Рогуля!

— Ну, да! Он не просто так обращается.

— Да мало ли их обращается! Изобретательство — это как болезнь. Если бы ты знал, сколько таких ненормальных я отфутболила. Половина писем нам приходит с рекламой товаров, без которых, по мнению авторов, мы в Космосе пропадём. А другая половина предлагает вложить наши деньги в разные прожекты. Чаще всего предлагают открыть магазин, что-то продавать, а им за эту идею — проценты.

— Да?! — удивился я. — А в чём же идея?

— Открыть магазин…

— Понятно. Проехали! — сказал я. — Что с Зурхедом?

— Вот это интересно! Его генератор работает. Дейла рассказывала, что вы видели какой-то генератор у Самойлова. Это и есть "генератор Зурхеда". Мы просто оформляем договор на распространение лицензий в других мирах.

— А почему он не воспользовался услугами посредников на других планетах?

— Он не может их проконтролировать. Он им не доверяет. К сожалению, статистика в этой отрасли услуг очень неутешительная.

— А нам доверяет?

— С нас он намерен получить хоть какие-то деньги.

— Ага! — сказал я.

Наверное, со стороны я производил впечатление абсолютно тупого. Но я в это время продумывал интересную комбинацию взаиморасчётов между планетами, в которой я, космический торговец, играл бы самую главную роль.

— Ну, хорошо! Когда Габэ нужно ехать?

— Я договорилась на завтра, если ничто не помешает.

— Ну, что ж… Лады!

Остаток дня я провёл в переговорах. Роль секретарши с полудня выполняла Дейла. Она иногда заглядывала в секретарский журнал, восстанавливая план действий, набирала записанные дежурившими перед нею номера телефонов нужных людей.

С Де-Брилл мы почти договорились, эта договорённость могла существенно пополнить наш бюджет. Была единственная неприятность — фирма настаивала, чтобы выплаты за лицензию растянуть на много лет. Конечно, если бы я собирался остаться на планете на всю жизнь, это было бы очень кстати. Но я собирался улетать, максимум через полгода. Я смог выторговать предварительную оплату почти половины суммы. Но остальную половину фирма не могла выплатить физически — даже взяв кредит, они оказывались не в состоянии расплатиться за него за счёт доходов. Я предложил пока расстаться и обдумать ещё раз все возможные варианты. На случай, если они откажутся разговаривать, я предложил им купить алмазов на десять миллиардов. Не думайте, что я блефовал. Я был в состоянии их изготовить. Появление такого количества камней просадило бы цены так, что я не набрал бы и миллиарда. Фирма вообще вылетела бы в трубу. Это был, скорее, просто грубый болевой приём, вполне законный. На свою сторону я мог, при некоторой изворотливости, привлечь антимонопольный комитет.

Зурхед перенёс встречу на другой день, сильно извинялся.

— Рогуля, — вдруг произнесла Дейла.

— Что "Рогуля"? — спросил я.

— Хелена написала, что он — "крезанутый изобретатель", работать с ним не имеет смысла.

— Ну и пропусти…

Она что-то записала в журнал.

— Пусть Хафиза ещё посмотрит. Это по её части.

— Это почему?

— Биопрограммист и изобретатель. Ты только послушай, — Дейла ткнула указателем в приведенную Хеленой сноску. — "Будучи один раз просканированным и конвертированным в ДНК-код, любой объект может быть многократно…". Ты обрати на это внимание — "… многократно вопроизведён в любом количестве экземпляров." Или вот ещё момент."…или восстановлен…".

— Хм-м-м! По мнению Хелены, это невозможно?

— Пусть Хафиза посмотрит, — ещё раз упрямо повторила Дейла.

Она несколько минут что-то писала в книге, а я влез в "папку" с договорами.

— О! Пришли ответы на наши запросы. Ещё пять юридических лиц.

— Да? Сейчас прогляну.

Я давно мечтал проделать такой эксперимент — дать своим жёнам по фирме, пусть попробуют свои способности. Если они хорошо фирму раскрутят, та будет работать без их вмешательства. А то они, наверное, тяготятся практически полной зависимостью от меня. Если у них ничего не получится, будут гораздо покладистее и спокойнее. Вон, Вайнона…

Я вздохнул, погрузился в размышления и даже не заметил поведения Дейлы. Она прикрыла глаза ладонями и уже несколько минут так сидела.

— Али, — наконец сказала жена. — Свяжись с Роксаной, пусть меня срочно заменит.

— Что случилось, радость моя? Ты плохо себя чувствуешь? Тебя тошнит? — у меня защемило сердце, кроме Эллиды, пока что никто не собирался меня порадовать рождением нового члена семьи. Неужели Дейла?

Дейла сжатым голосом произнесла:

— Нет, но скоро будет… Мигрень… Я почти ничего не вижу.

Она убирала ладони от глаз, потом опять их закрывала, даже не пытаясь встать и что-то сделать. Да, у неё иногда такое бывало. Увы, она не одна такая на белом свете. Бывает, и мужчины этим страдают.

Я набрал номер Роксаны.

— Господин? Я слушаю!

Там что — Марков рядом? Или у неё такое обращение вошло в привычку? Мне это почему-то стало надоедать.

— Солнышко моё! У Дейлы приступ мигрени. Пришли, пожалуйста, Девику.

— Ты, наверное, имел в виду Назиру?

— Я имел в виду то, что сказал, — вдруг вспылил я.

— Погоди, а кого тебе поставить на замену Дейлы?

— Никого не надо. Лучше сама приди. Мне надо с тобой кое-что обсудить.

Я отключил телефон.

— Сейчас, потерпи немного, цветочек мой. — Я уложил Дейлу на кровать, а её голову взял к себе на колени.

Я гладил ей лоб, волосы, почти инстинктивно. Знакомые движения, из той, параллельной жизни.

— Али, мне так становится легче. Ещё так, — попросила Дейла.

Я провёл пальцами по её бровям.

— Больно! Не надо…, - она остановила мою руку. — Хотя, нет — продолжай, но не дави сильно…

В каюту буквально ворвались Роксана, Девика, Назира и Джень. Они все жестикулировали и жутко галдели. Я остановил их красноречивым жестом. Взял Дейлу на руки и понёс в её каюту. Роксана шла впереди и открывала двери.

— Ей надо повязку на голову, — слышался сзади голос Назиры. — При мигрени любое прикосновение к голове вызывает болезненные ощущения. Кроме того, повязка согревает.

— Не нужно повязки, — возражала Девика. — Это только ухудшит мозговое кровообращение. Нужен лёгкий массаж всей головы.

— Но это же неприятно! — сказала Назира.

— Касторка — тоже неприятно, — заметил я. — А таблетки все — горькие и противные. Зато действует!

Я уложил Дейлу на её кровать. Остальные жёны помогли ей раздеться.

— Девика, у неё болит в области бровей, и когда я гладил голову, говорила, что становится легче.

— Ты, кажется, немного овладел точечным массажём, — констатировала моя тринадцатая жена.

Она стала гладить Дейле брови. Пальцы у Девики нежные, но сильные. Аккуратные ноготки ровно и коротко подрезаны.

— Сеточка есть? — спросила она Дейлу.

— Есть, — ответила та слабым голосом.

— Голова болит?

— Немного. Когда ты гладишь мне лоб и брови — как будто проходит.

— Вот видите! Делов-то… Если бы ты вовремя заметила своё состояние, то вообще ничего бы не случилось. А для профилактики достаточно делать массаж пять минут по утрам и вечерам.

Назирэ хмыкнула. Её самолюбие врача было уязвлено. Но она имела большой опыт работы и знала, что, к сожалению, традиционная медицина в отношении мигрени всегда сбоила. А вот навыки Девики и Джень давали лучшие результаты.

Мы посидели в тишине возле Дейлы.

— Мне уже гораздо лучше, — сказала она. — Идите.

— Уже выгоняет, — шутя заметила Роксана. — А нам, может быть, неохота идти и заниматься всякими тягомотными делами. Ну, ладно… Девика, ты побудешь с ней?

Девика кивнула, и мы направились к выходу. В двери меня чуть не сшиб с ног Фархад.

— Что с мамой? — он, не дожидаясь ответа, ворвался в комнату и подбежал к Дейле.

— Хороший мальчишка, — сказала Назира, закрывая двери.

— А что, наши хуже? — Роксана ревниво поджала губы.

Джень грустно вздохнула и глянула на меня. Она не могла похвастать своими детьми и, поэтому, чувствовала себя несколько ущемлённо.

— Я только удивляюсь, — продолжила Роксана, — как это Вайнона бросила свою дочку? Конечно, у нас она не пропадёт, но как мать…

— Роксана! — остановил я её поток слов. — У нас есть ещё с тобой дела.

Глава 10

У нас была куча дел и на вечер, и на следующий день. Пришлось выезжать в город для ещё одной встречи. Я чертовски устал, но немного сил для Роксаны всё-таки сберёг. Улёгшись в постель, я пытался расшевелить свою седьмую жену ласками, но она уснула почти мгновенно, едва голова коснулась подушки.

Утром меня разбудила ария из "Призрака оперы". Роксана сладко потянулась и снова зарылась лицом в подушки, с головой укрывшись одеялом. Я встал, сделал зарядку, умылся и привёл себя в порядок. Роксана всё ещё спала, чему-то счастливо улыбаясь во сне.

— Радость моя, — я приоткрыл краешек одеяла и пощекотал её за ушком. — Ты не боишься опоздать на завтрак? У нас сегодня много работы.

— У-у-у! — она опять потянулась и стала растирать сонные глаза.

Она как сомнамбула пошаталась по каюте, делая вид, что наводит порядок, и я постарался поскорее выпроводить её за дверь. Да, Старший Помощник — это должна быть дежурная должность. Как же Натача справлялась с этим? Впрочем, я помнил, какой "порядок" Натача оставляет за собой.

За завтраком на секретарском месте возле меня сидела Дейла. Обычно после приступа на неё было больно смотреть, но сегодня она выглядела нормально.

— Как дела, прелесть моя?

— Ты знаешь, просто чудесно! Девика мне вчера показала, как делать массаж, я теперь не допущу никаких проколов.

— А наши дела?

— А-а-а! Эллида на вахте, Саль-яла готовит, Натача с детьми. Сегодня с утра мы везём Габэ в больницу. Это ты, я, Роксана, Изабель, Хелен и Хафиза. Потом все — на пляж "Аррива". Потом Марков приглашает нас в ресторан "Москва". Это уже вечером.

— Да, я помню. А как организованы смены?

В разговор вмешалась Роксана. Я слушал в пол-уха. Кажется, всё правильно…

Для поездки мы взяли маленький пассажирский флайер. Хелен села за руль. Габэ нервничала, а мы все её успокаивали. Хафиза, как специалист, пыталась объяснить, что генетическая коррекция — это очень просто и совершенно безопасно.

— Всю работу выполняет специально подготовленный вирус, ты почти ничего не почувствуешь. Ну, может быть, чуток почихаешь. Ну, чуть-чуть потемпературишь.

— Вот этого я и боюсь. И вирусов я боюсь. Ты бы видела наш городок после такого вируса, — Габриэла совсем помрачнела. — А мне повезло, что меня врачи из международной миссии нашли.

— Это другой вирус, лапочка моя. — Я прижал её голову к своему плечу. — Этот вирус делали специалисты. Он будет работать только в твоём организме и только в нужную сторону. Он исправит все дефекты, возникшие от того вируса.

Габэ вздыхала, ей не хотелось никуда ехать, но мне она доверяла.

В больничный кабинет мы привели её вшестером. Самое интересное то, что меня сразу выпроводили за двери, а моим жёнам разрешили остаться. Мне ничего не оставалось делать, как усесться в пустом больничном коридоре на стул и терпеливо ждать развития событий. Изабель вышла следом со мной, но, заметив, что вокруг никого нет, стала слоняться по этажу, читая надписи на стенах и кабинетах. Через минуту вышла Хелена и сразу ушла за какими-то документами к машине. С кучей квитанций вышли Дейла и Роксана. Я расписался в книжке, и они удалились оформлять оплату лечения.

Чтобы скоротать время, я вынул свою книжку и решил просмотреть ближайшие дела. Вдруг мимо меня прошла женщина. Даже не знаю, как это получилось. На мужчин я так не реагирую, но женщину я рассмотрел подробно.

У неё были короткие прямые волосы цвета красной меди. На ней был тёмно-серый в коричневую полоску деловой брючный костюм. Она кого-то мне напоминала, но кого — не мог вспомнить. Стоит женщине изменить причёску и макияж, её трудно узнать. Может быть, это была одна из телеведущих, а может быть — топ-модель. Тонкие брови, аккуратный, чуть вздёрнутый носик. Её карие глаза мельком скользнули по мне, оставив ощущение всаженного в сердце кинжала. Я буквально задохнулся, но в следующую секунду уже вскочил на ноги, не совсем даже понимая, что делаю.

Женщина остановилась и развернулась ко мне лицом. Она вела себя крайне агрессивно.

— Какого чёрта вам от меня надо? Чего вы таскаетесь за мной? — набросилась на меня она.

Я не ожидал такого и только недоумённо пожал плечами.

— Вы хотя бы здесь могли оставить меня в покое? — продолжала женщина. Не иначе, достали её фанаты и журналисты.

В это время в коридоре появилась Хелена. Она на ходу что-то правила в своей книжке и, только подойдя совсем близко, подняла голову.

— А-а-а, Катя? Здравствуйте. Как жизнь? Али, здесь требуется коррекция страхового договора. Распишись, пожалуйста.

Она нырнула в кабинет, и мы опять остались одни.

— Извините, Катя. Я вас не узнал, — попытался оправдаться я. — Богатой будете.

Она пожала плечами.

— Так вы здесь со своими жёнами?

— Ну да. А что мне ещё здесь делать?

— Они считают себя недостаточно красивыми? Или хотят помолодеть? — похоже, она умеет быть едкой.

— Нет. У Габэ тяжёлое вирусное поражение лёгких. Она чуть ли не единственная, кто выжил после биологической атаки на их городок. Её уже раз десять подлечивали, а здесь обещают полностью избавить от всех последствий.

— Извините. А я подумала…, - и Катя махнула неопределённо рукой. Её щёки чуток покраснели. — И во сколько выльется такая коррекция?

Я назвал сумму. Её глаза округлились.

— Почему так дорого?

— Потому что индивидуальная работа. Повреждение нестандартное.

Мы уже нормально разговаривали. Из её речи исчезла колкость. Я не делал попыток с ней флиртовать, и она общалась со мной как с хорошим приятелем.

— Ну ладно. Извините, у меня назначен приём. До свидания.

Она ушла, а я поймал себя на том, что хотел бы с ней встретиться, и даже не один раз.

Из кабинета вышла Габэ, сопровождаемая остальными жёнами.

— Ну, что?

— Через недельку приедем ещё раз, — ответила Хафиза. — Лаборатория закончит сборку вируса, и Габэ сделают внедрение. А потом ещё наблюдаться несколько недель, анализы.

Откуда-то появилась Изабель. Я даже не знал, сделать ей замечание или нет? Она специально пропустила Катю и не вмешивалась в наш разговор? Профессиональная охрана, а Изабель была проффи, никогда не допускает таких промашек. А значит… Это много чего значит.

Когда мы ехали к Кораблю, Дейла вдруг сказала:

— Али, у Корасон через два дня День Рождения. А ещё через день — у Камту. Ему будет пять лет.

— Хорошо. Запланируй поездку в магазин. Изабель, какой подарок ему лучше подобрать?

— Это и я могу сказать, — ответила Габэ. — Он хочет робота "Лего".

Она печально улыбнулась. Сын Изабель заменял ей родного, которого у неё быть не могло. Я ей не сказал, но Хелен выбрала эту больницу не спроста. Врачи обещали полностью восстановить её организм, включая способность к деторождению.

Мы все, за небольшим исключением, а именно — вахтенных, выехали после полудня на пляж "Аррива", что в четверти часа полёта от Нукана. Погода была чудесной, и было просто глупостью не воспользоваться такой возможностью.

Это было живописное зрелище. Когда из нашего минивэна высыпало два с половиной десятка человек, никто на это не обратил особого внимания. На пляж постоянно приезжают маршрутные такси такой же вместимости. Пассажиры разбредаются по пляжу кто куда, что выглядит вполне естественно. Но наш минивэн стал на стоянку, и из него вышла не бесформенная толпа, а чётко организованная группа, в средине которой находился я. Это была, конечно же, обычная предосторожность, хотя в ещё большей степени просто отработанная привычка.

Первым делом Натача приоткрыла щёлку в окне и осмотрелась. Изабель и Корасон с разных сторон тоже осмотрели местность. Изабель вышла первой, затем Корасон, Саль-яла… Женщины образовали оболочку, внутри которой были дети и мы с гидом.

Натача поправила солнцезащитные очки и пригладила на голове платок, держа вторую руку на своей сумочке. Корасон тряхнула плечом. Под пелериной с длинной бахромой тяжело звякнула о корпус пулемёта снаряженная лента. Наконец, осмотр показал, что вокруг безопасно, и через минуту мой гарем вёл себя так, как ведут себя обычные женщины. Они поправляли шляпки, платья, причёски, разглядывали друг друга, вытирали личики и пальцы детям, шнуровали туфельки и застёгивали непослушные сандалетки. Правда, внимательный зритель мог бы заметить, что четыре человека всегда оглядываются по сторонам.

Марков показал нужное направление, и мы тронулись, сопровождаемые любопытными взглядами. Мы заранее оплатили кусок пляжа и могли надеяться, что никто не посягнёт на нашу территорию. Женщины были одеты в закрытые платья, но на пляже они, нисколько не смущаясь, разделись и остались в купальниках и защитных очках. Фигуры у них были, как у моделей с обложек модных журналов, и кое-кто из наших соседей частенько поворачивал в их сторону голову. Впрочем, в остальном мои женщины мало отличались от местных, темнокожие здесь тоже были не в диковинку, и через несколько минут окружающие потеряли к нам интерес.

Участки платного пляжа были разделены невысокими заборчиками, немного не доходившими до воды, и в принципе любой желающий мог бы проникнуть на закрытую территорию. Именно это и случилось примерно через час после нашего приезда. Троица здоровяков с крепко накачанными мускулами прогуливалась вдоль кромки воды, игнорируя заборы, окрики охранников и недовольство отдыхающих. Они явно искали себе на задницу приключений.

Я не сразу обратил на них внимание, поскольку наблюдал, как наш гид ходит на руках перед Лейлой. Но я услышал, как Натача окликнула Роксану и та негромко скомандовала:

— Три субъекта справа. Представляют опасность.

Три субъекта обратили внимание на нашу компанию и двинулись к нам, поскольку не имели никакого представления об опасности. Мимоходом один из них чуть задел Олега и тот, потеряв равновесие, опрокинулся. Шесть женщин моментально встали. Впереди скалой возвышалась Корасон.

— Эй, чувал, ты чего наших мужчин трогаешь?

Ситуация была необычна даже для меня.

Лидер троицы попытался острить:

— Красавицы! Ну, зачем вам такие хлипкие мужички, если есть мы?

В следующую секунду он увидел два десятка направленных на них стволов. Лица их владелиц не обещали ничего хорошего. Изабель садистски медленно вынимала из ножен здоровенный боевой тесак. Казалось, что его клинок не имеет конца; он всё удлинялся и при этом звучал чистой нотой "ля" второй октавы.

— Всё! Всё! Мы уходим!.. — мужик попятился назад. — Парни, линяем! Это инопланетяне, у них матриархат. Вы же видите?

Марков подошёл и уселся под навес возле меня. Помолчал минутку — наверное собирался с мыслями, а затем спросил:

— Али, а твои жёны действительно готовы применить оружие в критической ситуации?

Я переадресовал вопрос Изабель. Она передёрнула плечами:

— А ты сомневаешься в этом? Полагаешь, что я смогу подставить под удар жизнь и здоровье членов моей семьи?

Она опять игралась своим ножом. Марков потупил взгляд — он понял, что задал глупый и бестактный вопрос. А я подумал, что если бы Натача сидела поближе, то сказала бы свою любимую поговорку: "Хорошо смеётся тот, кто успел нажать на курок".

Вы, может быть, решите, что и я, и мои жёны чересчур кровожадны? Ничуть! Если вы живёте в тепличных условиях, то такая точка зрения не удивительна. Но, "на войне — как на войне". И мои женщины давно научились трезво оценивать опасность. Они не станут палить в безоружного, но и не станут раздумывать, увидев агрессивно настроенного человека, готового выстрелить. В Космосе единственный закон — твоя совесть. И недопустимо, чтобы этот закон допустил ошибку. На всё остальное Природе наплевать. Будет обидно, если на твоей могиле появится надпись, как в известной истории: "Здесь лежит мистер Смит. Он всегда соблюдал Закон. И он был прав, трижды прав, абсолютно прав, переходя улицу на зелёный свет… Да упокоит Господь его душу!"

Больше нас до вечера никто не тревожил.

Потом у нас по плану был ресторан "Москва".

Я спросил у Маркова, по какому поводу торжество, и он ответил:

— Просто исполнился месяц, как я с вами работаю.

Мы взяли себе отдельный зал, в котором нас усадили за длинный стол. Официанты раздали меню. Для начала мы заказали лёгкие закуски и напитки.

Почти все взрослые выпили "по чуть-чуть". Детям заказали разных соков и газированных напитков. Я испытывал странные ощущения. Мне то хотелось выпить, то я чувствовал отвращение. Девика подошла ко мне, погладила какие-то точки на голове, и мои мучения закончились. Я решил ограничиться газировкой.

— Ты что же, селёдку будешь газировкой запивать? — спросила Натача с иронией и налила себе водки.

— Здесь отличная кухня, — рассказывал Марков, тыкая пальцем в отдельные пункты меню. — Вы оцените её по достоинству. Очень вкусные блюда. И качество отменное. Отличные вина. Мясо, рыба — на любой вкус, красная и чёрная икра. Блюда, правда, не только русской кухни. Есть украинские, армянские, грузинские, корейские и китайские. Всё самое изысканное.

— Это намёк на многонациональный характер России? — спросил я.

— Что делать? А Москва всегда была привлекательна для народов всего мира, — и Марков сделал знак официанту.

Да, то, что нам подавали, было довольно вкусным. И под хорошую закуску некоторые из моих жён, кажется, уже позволили себе лишнего. Марков тихонько толкнул меня и показал на Натачу — она в очередной раз налила себе водку в широкий бокал и выпила до дна. Хелен пыталась не отставать от неё. Вечно у немцев со славянами какое-то соревнование. У меня появилось ощущение надвигающейся опасности. Я сделал женщинам предупреждение, но граница, кажется, уже была перейдена. Натача чуть заторможенным голосом сказала:

— Спокойно, командир. Всё под контролем…

Начало дальнейшему положил один казус. К мясу подали горчицу. Натача, попробовав её, крякнула и сказала:

— Ух ты, класс! Настоящая русская горчица!

— О-о-о! Йа-Йа! Настоящая русская хорчица? — обрадовалась Хелена и принялась намазывать ломоть чёрного хлеба жирным слоем приправы. Судя по акценту, она набралась основательно.

— Хелен! Детка! Осторожнее! — заметила Натача. — Это настоящая горчица, а не сладенькая помадка, к которой ты привыкла в своём далёком детстве.

— Йа, йа! Я очень любить настоящая русская хорчица, — продолжала Хелена, нисколько не обращая внимания на предостережения.

Все присутствующие замерли, когда Хелена поднесла кусок хлеба с горчицей ко рту. Она откусила его и замерла. По щекам чёрными ручейками побежали слёзы, пополам с тушью. Натача среагировала мгновенно. Она схватила Хелену за руку и потянула в туалет. Минут через пять обе мои жёны появились в нашем маленьком зале. У Хелены было красное лицо и слезящиеся глаза. Но на веках уже красовался новый слой теней и туши.

— Ну, какие ощущения? — поинтересовался я.

— О-о-о! — только и смогла сказать моя третья жена. Она, шатаясь, добралась до своего места. — Это иприт какой-то! Льюизит! Доннер ветер! Это можно мерять в тротиловом эквиваленте или в граммах плутония. Мне теперь понятно название "горчичный газ"!

Я усмехнулся.

— Хелен. Ты неоднократно утверждала, что хорошо знакома с русской культурой. Почему же горчица не попала в область твоего внимания?

— Смейся-смейся, — Хелена устало махнула рукой. — У русских всё не так, как у цивилизованных людей.

Марков дипломатично пропустил фразу мимо ушей, зато Натача среагировала довольно эмоционально:

— Ты что, подруга, хочешь сказать, что русские — не цивилизованы? — и она икнула.

— Ну, не то чтобы вовсе. Кое-какие достижения цивилизации проникли и к ним, в смысле — к вам… С Запада!

— Хелена! — попытался остановить я её словесный поток.

— Али! А что такое? У тебя, что ли, были в роду русские? Чего тебя это волнует?

— Ты не договорила! — с нажимом сказала Натача. Сидевшая рядом Роксана трясла её за руку. Корасон чуток отодвинула стул, чтобы быстро встать.

— А-а-а! О чём это я? — на сознание Хелены, похоже, опускался туман. — Так вот! Цивилизация пришла к славянам с Запада. А славяне сопротивлялись этому как могли. Они до сих пор сохранили у себя даже языческие обряды. В обыденной жизни они не признают закона. То, что в цивилизованном мире считается отвратительным, для них — доблесть. Типичный герой русского писателя Достоевского был кто? Какие его мучили проблемы? Он непостоянен в цели жизни. Потому что у него её просто нет. Его рабская душонка, привыкшая пресмыкаться перед хозяином, не может понять сути свободы. "Я — свободен?" — спрашивает герой Достоевского. "Значит, я могу убить?" И он убивает. Его интеллекта не хватает, чтобы понять предназначение свободы и божественное предназначение Человека.

— Погоди! Чего ты полезла в эту древность? А современная, а марсианская русскоязычная литература?

— Не-е-ет! Марсианская русскоязычная литература и литература русских колоний — это уже не то… Это есть гибрид с протестантской философией и этикой. Ханжествующая элита считает настоящей русской литературой только ту, традиционную, а эту, новую, не признаёт. И "низы", в своём большинстве, тоже. Какой отсюда напрашивается вывод?

Хелена качнулась и выдернула свою руку с бокалом, которую пыталась остановить Зульфия.

— Пусти меня! Что ты меня, как ребёнка опекаешь? — и она сделала очередной крупный глоток.

Натача проделала то же самое. Они и впрямь соревновались, кто кого пересилит. При этом они не закусывали.

— Слушай, детка! Ты хоть поняла то, что сказала? — Натача резко поставила бокал на стол, чуть не сломав ножку.

Хелена махнула рукой, будто прогоняла муху.

— Так вот, дорогая моя! Если ты только сильна в клас-с-сичес-с-ской русской литературе… Типичный герой, вызывающий сочувствие у русских, это эмоционально неуравновешенный тип. Идеально, — это если он ещё и напивается, как свинья. И от собственной глупости попадает в переделки и мучается от этого. Ой, как он мучается!.. Но во всём, что с ним происходит, винит окружающих, за что и карает их. Он же жаждет справедливости… При этом он ещё и философствует! Вот так, милочка! Ему мало убить человека, он под это подводит философскую базу. Это просто дикари! Все дикари… О какой цивилизации может идти речь?

— Ладно, девочки! Брэйк! На сегодня хватит философии и политики. Мы уходим! — скомандовал я.

Все мои жёны встали и направились к выходу. Натача протиснулась к Хелене.

— Ты зря это сказала, — прошипела она.

В следующий момент они уже сцепились как две кошки. А через мгновение я уже был рядом. Мне никогда до этого не приходилось бить своих жён. Ну, разве что во время тренировки, в качестве спарринг-партнёра. А здесь я просто вышел из себя и не проявил должной осторожности. Натача меня весьма ощутимо ударила локтем в солнечное сплетение, Хелена — коленкой под ребро. После этого они продолжили свои разборки. Остальные мои жёны стояли в недоумении по сторонам и ничего не предпринимали. Одна только Корасон попыталась их разнять.

Я потратил несколько драгоценных секунд на восстановление дыхания. За это время Натача разбила Хелене бровь, а та ей — губу. Удивительно, что они ещё ничего друг дружке не сломали. Я выхватил пистолет и подал в ствол холостой патрон.

— Стоять! — заорал я и выстрелил вверх. — Кто шевельнётся — стреляю на поражение!

Мои жёны замерли и неохотно разошлись.

— Вы! Обе! Пятнадцать суток строгого ареста! Корасон! Отбери оружие!

Я, наверное, был похож на кипящий чайник. Хафиза меня успокаивала и вообще — была необычайно мягкой.

Машину вела Эллида. Натача сидела на переднем сидении салона, лицом ко мне, и всю дорогу глядела в окно. Хелена — на том же сидении, но между ними были Корасон, Габэ и Изабель. Хелена тоже была занята рассматриванием ночных огней снаружи. Иногда на неё что-то находило и она промакивала глаза платком, очень осторожно, чтобы не размазать тушь и тени. Иногда она трогала разбитую бровь. Мне не терпелось обеих скандалисток пропесочить, но Хафиза мягко отвлекала меня.

— Али! Ну, не сердись! — она склонилась к самому моему уху. — Европейцы всегда так — дерутся, а потом вместе пьют.

— По-моему, они сначала вместе выпили, а потом подрались, — поправил её я.

— Они всё равно помирятся, — уговаривала меня Хафиза.

— А ты уже помирилась с Зульфиёй?

— У нас — другое дело! — обиделась Хафиза. — Она не хочет признавать моё старшинство. В нашем конфликте нет никаких расовых, национальных или политических мотивов.

— То есть, ты утверждаешь, что все расовые, национальные и политические конфликты бледнеют на фоне ваших с Зульфиёй разборок?

Сидящие рядом жёны засмеялись. Натача улыбнулась, не оборачиваясь, затем скривилась и потрогала губу. Хелен повернула голову и посмотрела в её сторону.

Конечно, я был уверен, что, как только они протрезвеют, их мозги опять начнут нормально работать, и они помирятся, но дома я разместил их по каютам с запретом выходить. Я знаю, что одиночеством моих жён не сильно испугаешь, но сам статус арестованных их сильно тяготит. Им отключают телефоны, Сеть, они не могут принимать решений, не могут отдавать распоряжений, их очередь на секретарское дежурство не компенсируется. Они не выезжают в город. Правда, в нынешних условиях это плохо отражается на всех. Но, "орднунг ист орднунг", как говорит сама Хелена. Пусть в следующий раз думают перед тем, как открывать рот или что-то делать.

Вечером перед сном Хафиза ещё успела просмотреть планы на следующий день, прежде чем я вытащил её на вечерний обход. Мы заглянули в грузовые отсеки, в кают-компанию, спортзал. Изабель с Саль-ялой отрабатывали какие-то упражнения, а в сторонке, на лавочке, за ними наблюдали Фархад и Пунь-туль. Странно, у них разница чуть больше года, но Пунь-туль выглядит как взрослая девушка, а Фархад ещё совсем мальчишка.

В детской комнате Джень присматривала за малышнёй. Камту и Хосе строили крепости из пластмассового набора деталей. Саид большим мячом их рушил, а тринадцатилетняя Фарида поддерживала его, чтобы не падал. Остальные дети занимали себя сами. Джей что-то собирал из металлического конструктора, а Хэри ему подсказывала. Интересная парочка. Десятилетняя Заина читала книгу. Она задумчиво подняла глаза на меня.

— Что читаешь? — я поцеловал её в висок и поправил непослушные прядки волос.

Она молча нажала кнопочку и показала мне титульную страницу книги. "Приключения жёлтого гравимобильчика" — прочёл я.

Хафиза молча обняла дочку.

— А где Лейла? — спросил я и, вспомнив, махнул рукой. Конечно же, с Марковым. — Где Джамаль?

— У мамы, — ответила Заина.

— В лаборатории? — уточнила Хафиза.

Заина кивнула. Я показал Джень на часы — детям уже пора лежать в кроватях.

Мы заглянули в производственные отсеки. В лаборатории горел свет. Назирэ на лазерной горелке впаивала дополнительные патрубки в колбу. Джамаль стоял рядом и с открытым ртом наблюдал за её действиями.

— Как самочувствие? — спросил я у восьмой жены. — Ты не пила в ресторане?

— Совсем чуток. — Она вздохнула. — Что это на Натачу нашло? Джамаль, сынок, тебе уже пора спать. И я всё равно уже закончила, смотреть не на что.

Он вздохнул.

— Я его проведу, — сказал я вместо прощания.

— Али! Ты на профилактику почему не заходишь? — остановила меня Назира.

— М-м-м… Завтра зайду!

Корабль засыпал. В коридорах остался только дежурный свет. В командной рубке сидела вахтенная Девика и что-то писала в своей книге, изредка бросая взгляды на экраны внешнего обзора. Я спросил у неё:

— Где Роксана?

— Где-то ходит, — неопределённо ответила Девика и опять погрузилась в книгу.

Я прошёл к каюте Натачи. Ну, вот! Опять нарушение! Дверь не заблокирована.

Я заглянул вовнутрь — никого. Ещё лучше! Я опять почувствовал, что закипаю как чайник. Набрал номер Старшего Помощника.

— Роксана! Ты где?

— Я… Я… Я у Хелен, — ответил перепуганный голос.

— Али! Пожалуйста, не нервничай, — Хафиза положила мне руку на плечо. — Наверное, Роксана их мирит.

— Мне плевать, что она делает! Она нарушает мои приказы!

Я прошёл к каюте Хелены. Здесь дверь тоже не была заблокирована, а внутри сидели рядышком на кровати Роксана, Хелена и Натача.

— Роксана! Ты почему нарушила мой приказ?

— Но, Натача…

— Она — арестованная! А ты — Старший Помощник!

— Но она — Старшая Жена. Я должна её слушаться.

— А я — Капитан, если ты ещё помнишь! Приказы Капитана не обсуждаются и должны выполняться беспрекословно!

Роксана склонила голову и заплакала. Ну, всё! О, Аллах! Помоги мне!

— Ну, ну! Перестань! — я полез в карман за очередным носовым платком. Ну почему я довожу своих жён до слёз, а потом сам жалею об этом?

— Али, пожалуйста! Не наказывай её, — сказала Натача. — Я её уговорила о встрече с Хеленой. Она же хотела как лучше.

— Ну да! Один я хочу, чтобы всем было хуже…

Я, наконец, удосужился глянуть на Натачу и Хелену. Сидят в обнимку, обе с мокрыми глазами и в соплях. Обе с несимметричными лицами. У Натачи припухлость с левой стороны — пропустила удар. Странно, не замечал, что Хелена левша. Я вздохнул и достал ещё платков.

Хафиза придвинула кресло мне и села сама.

— Ну, что? Вы решили свой межнациональный конфликт? — спросил я.

Натача и Хелена кивнули.

— Это хорошо. Но вы скажите, сколько ещё таких конфликтов вы будете мне преподносить? И что будет, если в этот момент у нас возникнет какая-нибудь критическая ситуация.

— Я обещаю, что такого больше не повторится, — сказала Натача.

— Правда? И ты уже наладила отношения с Саль-ялой?

Натача насупилась. Она болезненно реагировала, когда я женился во второй раз. Эта неприязнь держится уже шестнадцать лет. Кроме того, Саль-яла была первой, кто попытался лишить Старшую Жену её законных прав. Практически, Натача каждой моей новой жене вынуждена была доказывать своё право занимать это место. А Роксане, получается, — дважды.

"Орднунг ист орднунг, порядок есть порядок", — так говорит Хелена и, за редкими исключениями, действительно являла собой образец стабильности в моей семье. Саль-яла по положению старше её, и Хелена без возражений ей подчиняется. Возраст роли не играет, хотя, именно возраст порядок нарушает. Хелена чуть старше Саль-ялы. На пять месяцев. Но Саль-яла — вторая жена, а Хелена — третья. Только благодаря Хелене Натача подавила сопротивление Саль-ялы.

Я наклонился вперёд и сгрёб всех жён в охапку.

— Красавицы вы мои! Я вас всех очень люблю. А вы мне сердце рвёте на части, когда ссоритесь между собой. Мы все зависим друг от друга. Как одна цепь. Одно звено не выдержит и цепь порвётся.

Я встал. Роксана посмотрела на меня.

— Али! А…?

— Арест пока остаётся в силе. Думайте головой, прежде чем что-то делать. Хафиза!

— Да, господин! — сказала она, вставая.

И мы пошли спать.

Когда мы, уставшие от взаимных ласк, лежали, расслабившись в постели, Хафиза придвинулась ко мне и спросила, сладко растягивая слова:

— Али! А, всё-таки, кого из нас ты любишь больше всего?

— Тигрёночек мой! Этот вопрос неуместен, — тихо пробормотал я, уже начиная проваливаться в сонное забытьё.

Она провела рукой от моей щеки до коленки, и я почувствовал, что сон как ветром сдуло, и я ещё многое чего могу.

— Ну, а всё-таки… — её губы лениво начали путешествовать по моему телу.

— Это провокация! Я сейчас скажу, что тебя, но у тебя не будет уверенности, что я говорю правду, — мой голос задрожал от нарастающего возбуждения.

— Ну и скажи! — она забралась на меня верхом. — Именно сейчас это будет правдой. Ведь сейчас ты меня любишь?

Она наклонилась, и её волосы стали щекотать мне лицо и грудь. Её плотные коленки крепко обхватили меня с двух боков.

— Ну, конечно! — выдохнул я и впился в неё поцелуем.

Глава 11

Я даже не заметил сна. Кажется, что его вообще не было, но играл будильник, а Хафиза не вставала. Я потормошил её.

— Солнышко моё! Подъём.

— Угу, — она на мгновение открыла глаза и опять погрузилась в сон.

Я обратил внимание, что, как и вчера, играет "Призрак оперы". Хафиза даже не изменила музыку. Я привычно потянулся и встал. Почувствовал, что голова закружилась, — да-а-а, вчера я увлёкся. Вернее, — дал себя увлечь. Постоял ещё несколько минут и понял, что зарядку следует отменить. Кроме того, болело ребро, по которому меня ударила Хелена. Не хватает ещё, если перелом. Как-нибудь, при случае, надо зайти к Назире, пусть просканирует.

Пока я умывался, "Призрак" закончился. Стоя на коврике и вознося молитву Аллаху, я частью сознания вспоминал вчерашний день. Только месяц назад с Хеленой дралась Изабель, а вот теперь — Натача. Что-то здесь не так…

Хафиза всё ещё спала. Я приблизился к ней и громко крикнул "Рота! Подъём!!!".

— Али-и-и! Ну, чего ты кричишь? Я сейчас… И я не Рота, а Хафиза…

Шутка не удалась.

Оставив свою шестую жену дрыхнуть далее, я вышел в коридор. Из кают были слышны приглушённые звуки. У кого-то играла музыка, у кого-то шумела вода в душе, у кого-то — свистел пылесос. Я заглянул в командную рубку. Вахтенная Габэ доложила, что всё спокойно. Роксана у сервера проверяла почту.

— Али, я тебе нужна сейчас?

— Пока что нет.

Я покинул рубку и пошёл к Натаче.

К моему удивлению, она уже бодрствовала. Несмотря на усиленную вентиляцию, в каюте сильно пахло потом — моя первая жена только закончила разминку. На обоях одной из стен было выведено изображение кирпичной стены и пылающего камина, который придавал комнате необыкновенный уют. Инфракрасные диоды в каминной решетке излучали тепло.

— Здравствуй, моя лапочка, — я чмокнул жену во влажную щеку и чуть поморщился: щека была едко-солёной.

— Извини, ты не возражаешь, если я буду мыться? — она, не дожидаясь моего согласия, разделась и нырнула под душ.

С одной стороны, это было не очень хорошо, — её внимание отвлечено от разговора. А с другой стороны, она не так внимательно будет следить за своей речью, разговор может получиться откровеннее.

— Натача, — начал я, разглядывая её стройную фигуру под струями воды. — Ты можешь, всё-таки, объяснить, что у нас происходит? Чем-то Хелена тебе очень не нравится. Настолько не нравится, что ты…

— Али! Я же извинилась перед ней. И тебе обещала…

— Я это слышал! Но это поверхностное. То, что видно невооружённым глазом. Вершина айсберга. А что же под водой? Тебя задели слова Хелены о русской литературе? Или о характерах её главных героев?

Я вдруг увидел, как лицо Натачи передёрнулось. Вот тебе и литература!… Конечно, не в литературе дело.

Натача махнула рукой, окатив меня градом брызг через верх кабинки.

— Что за глупости? — она немного натянуто рассмеялась.

Я подождал, но она ничего не говорила.

— У меня сложилось впечатление, что причина в картошке, — вдруг произнёс я.

Она остановилась и удивлённо на меня посмотрела.

— В какой ещё картошке? — на этот раз её смех был более откровенный. Натача закрыла глаза и подставила лицо под упругие струйки.

— Я слышал от…, - тут я замялся. Я не мог вспомнить, от кого я мог слышать такую историю. — Ну, это неважно… В сельской местности купила семья имение. Стали приводить его в порядок. Стали знакомиться с соседями. Соседи через несколько дней и говорят, мол, вы — нормальные люди, а до вас здесь жили какие-то идиоты. Оказалось, что эти "идиоты" никому вреда не делали, в колодцы не плевали, ничего не крали и никого не избивали. Их никто не видел на улице пьяными до посинения, ни с кем не ругались. Они, всего лишь, "не так картошку сажали"!

Натача фыркнула, провела руками по лицу и открыла глаза.

— Не пойму я что-то… На что ты намекаешь?

— Я хочу понять, какую картошку Хелена сажает не так как ты!

— Ты глупости какие-то говоришь! — рассердилась Натача. — Это яйца выеденного не стоит! Мы вчера просто перепились.

— Из-за этого выеденного яйца вы вчера готовы были убить друг друга! Это, по-твоему, глупости? Так что — колись! Что тебе в Хелене не нравится больше всего? Когда ты это расскажешь словами, очень подробно, возможно нам всем станет весело, мы рассмеёмся и забудем обо всём, как о глупости. А пока что, оно сидит в тебе, как заноза.

Я выждал немного, но Натача, похоже, не была расположена к откровениям.

— Может быть, ты считаешь её умнее себя? — Натача молчит. — Ты мечтала стать физиком-теоретиком? Хелена заняла твоё законное место? — Натача по-прежнему молча плескалась под душем. — Ты завидуешь её успеху у мужчин, в смысле — у меня. Ты ревнуешь её к своему мужу?

— Что за чушь! — она, наконец, нарушила молчание, хоть и не надолго.

— А-а-а! Тогда что же? Тебя беспокоит результат военного конфликта тысячелетней давности? Или результат торговой войны за европейские квоты конца двадцать первого века? Или тебе не нравится, что первопроходцем Эребуса оказался немец, а не русский?

— Он был наполовину турок, — поправила меня Натача. — Кстати, Хелена тоже интернационал, как и мы все. И, если ты помнишь, у неё прусская фамилия Лаукин, или по-нашему, Лавкин, Лавкина.

— Да? Ну, тогда — что же? Хелена бросает мусор в коридоре? Жуёт бутерброды за пультом и роняет крошки в клавиатуру? Разливает кофе на сидения кресел? — я вдруг заметил какое-то напряжение на лице Натачи.

Она выключила воду и начала вытираться.

— Нет! Конечно же, она этого не делает! — буркнула Натача, а меня как током ударило.

— Конечно! Она не делает. Она единственная, кто этого не делает! — я вдруг вспылил. — О, Аллах! За что мне это наказание?

Больше можно ни о чём не расспрашивать.

— Солнышко моё! — я обнял Натачу за влажные плечи и провёл рукой по мокрым волосам. — У каждой из вас свои глупости в голове. Ты как-то давненько сказала, что Хелена слишком правильная. Ты анализировала когда-нибудь это? Нации и народы имеют накопленные правила поведения, которые помогли их предкам выжить за тысячи лет развития. Огонь избавил людей от ряда инфекций, которые они могли получить от мяса животных или через воду. То же сделали правила гигиены. Не может быть понятия "слишком правильный". Я знаю, почему Мухаммед запретил есть свинину. И я понимаю, почему у многих народов спиртные напитки занимают важное место. У египтян и индусов культовым растением был лотос, благодаря которому эти народы вообще уцелели в борьбе с паразитарными инфекциями. У французов таким растением была лилия, которая даже стала гербом королевского дома. Кстати, от этой лилии, возможно, появилась Звезда Давида. Греки же боготворили вино, которое спасало от жажды и инфекций. Нужно только понимать границы правил. И бессмысленно нарушать правила просто так. Особенно это опасно в наших условиях.

Я сделал небольшую паузу и продолжил:

— Только дети могут дуться на кого-то, за то, что он умнее, умелее, сноровистее. Разве не так? Кроме того, разве ты не видишь у Хелены кучи недостатков? Да, она с ними более-менее успешно борется. Она унаследовала чрезмерную пунктуальность во всём. Ну, вот и представь, что эта чрезмерность и есть один из её недостатков. А вчера вы обе были хороши! А ты, кстати, не задумывалась, что подтвердила теорию Хелены? Настоящее неадекватное поведение! Известно же, если что-то делать неправильно, то только тогда всё и получается! Если сильно накачаться водкой, то проходят все проблемы, налаживаются отношения в семье, появляется много денег, уважение у коллег по работе. А если набьёшь человеку морду, то он тебя ой как уважать будет!… О, Аллах! И Изабель туда же… И Саль-яла, и Зульфия. Какие же вы ещё дети!

Мне вдруг стало так легко. Я отошёл от Натачи, кружил по комнате, смеялся сам себе и бормотал: "картошку не так сажает". Жена не выдержала и тоже рассмеялась:

— Ну, чего ржёшь, как жеребец! Наверное, ты прав… Я думаю, мы решим эту проблему.

Глава 12

В коридоре перед входом в кают-компанию меня перехватила Дейла. Вид у неё был растерянный.

— Али! Погоди! Мне нужно тебе что-то сказать.

— Что случилось, моя рыбка?

— Я рано утром вошла в электронную биржу Аль-Канара…

— Надеюсь, что ты не много проиграла?

— Я выиграла, но не в этом дело…

— Так в чём же, моё солнышко?

— Я увидела большой лот акций Де-Брилл. По очень дешёвой цене.

— Сколько?

— Сорок процентов…

Я только присвистнул.

— Их уже купили, конечно…

— Да. Я и купила.

— Но, это же огромная сумма!

— Я вложила все свои деньги и взяла кредит.

Во мне зашевелились какие-то смутные подозрения.

— Надеюсь, ты его взяла не под залог…?

— … нашего Корабля. — Она кивнула головой.

Ноги у меня моментально стали ватными, и перед глазами всё поплыло.

— А как же ты…? — я замолчал, так как увидел в её руках брелок, мою электронную печать. Я вчера ей давал её для скрепления договоров. — Зачем ты это сделала?

Я почти не слышал, что она говорит. Что-то про контрольный пакет. Корпорация такая большая, что достаточно и тридцати процентов акций. Кредит очень выгодный, проценты очень маленькие… Она погасила задолженность Маркову, а после этого… заложила наш Корабль банкирам.

— Ты понимаешь, что мы привязаны теперь к этой планете? Нас не выпустят с неё! А наши продажи едва покроют половину этого кредита!..

— Но мы становимся владельцами…

— Ты понимаешь, женщина, что мы зарабатываем, только когда летаем между мирами, а не тогда, когда сидим на одном из них? Кроме того, что за странное предпочтение!? Почему… Почему ты выбрала не высокие технологии? Будущее за ними! А камешки… Это так… Маленькая, хоть и устойчивая экономическая ниша.

— Погоди, Али, — Дейла почему-то зашептала мне на ухо. Наверное, мы стали привлекать внимание. — Мы продаём компании технологию выращивания алмазов…

— То есть, теперь — самим себе. Ты это понимаешь?

Я думал, что этот довод подействует на неё, но Дейла легко отмела его:

— Ну да. Можем прикрыть шахты, переквалифицировать часть людей на новую технологию обработки. Раскрутим производство, акции полезут вверх, и мы их продадим. Я всё просчитала.

— Ты сперва сделала глупость, а потом начала считать!

— Али! Ну не сердись! Я тебе покажу все расчёты. Удача гарантирована!

— Лапочка моя! Ты знаешь, что во всём мире, куда мы привозили технологию выращивания искусственных алмазов, они постепенно становились чем-то вроде бижутерии? Тот, кто продавал свои акции, спешил заработать хотя бы что-то. Они знали, что делают…

— То есть, ты хочешь сказать, что фирма, сама не понимая что делает, покупала за деньги технологию своего разорения? И, что ты, нисколько не смущаясь, сдираешь с них огромную сумму за гарантию этого разорения?

— Ну-у-у, что-то вроде этого… Мне не нравятся слишком высокие цены. Хотя, я уверен, что совет акционеров просто надеялся монопольно удерживать цены. Насколько долго это может продолжаться, ты можешь выяснить в нашем архиве. В некоторых мирах всё закончилось за год, а рекорд — десять лет. Это зависит от антимонопольного законодательства и от усердия лоббистов в законодательных органах. Тебе ли этого не знать?

Я ощущал, что давление постепенно входит в норму, сердце перестало трепыхаться. Ничего! И не в таких переделках бывал. Что-то придумаю.

— Так-так, — у Дейлы в голове тоже крутилась какая-то комбинация. — Я уже знаю, как с этим разобраться. Только уточню кое-какие детали. Через месяц мы будем иметь устойчивый положительный результат. И, если они сами ничего не развалят…

Мы, наконец, вошли в помещение. Все уже сидели на местах и ждали нас. Марков задумчиво смотрел на Лейлу, опершись локтями на стол.

Как ни странно, Хафиза тоже сидела за столом, чистенькая, с аккуратным макияжем и причёской. Она выставила перед собой книгу с бортовым журналом и начала доклад:

— Габэ на вахте, Хелена и Натача под арестом, Зульфия дежурит по кухне, Назира с младшими детьми. Происшествий никаких…

Это называется "никаких", возможно, что где-то висит ещё с десяток таких же происшествий. Я обернулся к Роксане.

— У тебя что-то есть?

— Всё нормально, — её глаза чуть более резко дёрнулись. Ладно, не буду портить аппетит ни себе, ни жёнам. Чуть позже.

Ушла на вахту Саль-яла, а Габэ пришла. Я "забросил удочку", как говорят аль-канарцы.

— Всё в порядке, Габи?

— Да, господин! — она кивнула головой и расширенными глазами глянула на Роксану.

Вот. Роксана ведёт какую-то игру. Или что-то другое?

В конце завтрака я спросил у Роксаны прямо:

— Козочка моя! Ты мне сказала не все новости. Я жду!

— Я так и думала, что кто-то настучит, — раздражённо ответила Старший Помощник и глянула в сторону Габриэлы.

— Ты лучше на себя посмотри, — я рассмеялся. — У тебя на лице написано, что ты знаешь нечто важное, но никому не говоришь. Так что там у нас?

— Вайнона и Фазиль венчаются, — тихой скороговоркой произнесла Роксана.

— Что?! — я аж подпрыгнул на месте. — Как это Вайнона может венчаться? И Фазиль ещё совсем мальчишка. Ему же только шестнадцать недавно стукнуло? Где это будет?

— Собор Прозрения святого Йована, городок Сан-Клер. Сегодня, в полдень по местному времени. Это наш меридиан.

— И ты молчала!? — Роксана, чуть испуганная, уже привычно выдержала волну моего гнева. — Ты не выполняешь своих обязанностей! — зарычал я, но она только склонила голову. — Летим туда!

— Али! Это же двенадцать часов лёту на флайере!

— Гораздо меньше! — поправил я, глядя на часы. — Ты забыла, что можно воспользоваться суборбитальным манёвром. Мы полетим как баллистическая ракета.

— А нас не собьют?

— Здесь нет территориальных государств и наземных систем противовоздушной обороны. Нам только надо предупредить диспетчеров воздушного движения. Да! Оденься как на праздник! А то нас могут не пустить! Так-так… Корасон! Ты мне нужна! Олег!…

Мы взяли четырёхместный разведывательный флайер. Пока готовились к полёту, Саль-яла договорилась с диспетчерской службой и согласовала с ними наш маршрут. Роксана, уже усаживаясь в кабину, вздохнула:

— Без Натачи и Хелены как без рук.

— Это ты им скажи! — буркнул я, втупившись в свой коммуникатор. После покупки акций их курс на бирже стабилизировался. Эти ребята из Де-Брилл нам должны спасибо сказать.

Я вёл флайер сам. Надо же и мне иногда практиковаться. Хотя, чего там практиковаться, — система полностью автоматизирована. От меня требуется только умение пользоваться клавиатурой и понимать надписи на экране. Ну, ещё плюс навыки обычного вождения.

После ввода параметров полёта я откинулся на спинку и расслабился. Марков выглядел хмуро. Роксана ему рассказала, куда мы летим, и, поэтому, он не питал иллюзий относительно дальнейших событий и его собственной роли.

— Али! — он, кажется, собрался со мной вести переговоры. — Ты же не имеешь ещё кандидатуры на роль жены Фазиля?

— Давно имею! — отрезал я. — И этот вопрос я обсуждать не намерен.

— И ты даже не спросил его согласия?

— Он не посмеет мне возражать! — всё так же категорично ответил я и поправил галстук-бабочку. Проклятый пиджак чуть давил подмышками. Кажется, я капельку поправился…

— А невеста согласна?

— Разумеется!

— Али! — вдруг встряла Роксана. — Тебе следовало бы…

— А ты, женщина, вообще не лезь в мужской разговор! Я уже предупредил тебя о халатном отношении к обязанностям!

Роксана потупила взгляд и стала поправлять кружева на своём платье. Корасон молча смотрела сквозь фонарь на тёмно-фиолетовое небо. На её лице пробегали тени внутренней борьбы чувств. Она глянула на наши праздничные наряды, потом вспомнила, похоже, о цели поездки, и тяжело вздохнула.

Я тем временем погрузился в работу. Просмотрел в коммуникаторе курсы акций на бирже. Чуть побаловался куплей-продажей. О, Аллах! Сегодня мне, должно быть, повезёт. Выбросив на рынок свои акции, я вызвал новый обвал цен и тут же прикупил ещё чуть ли не десяток процентов! Цены снова взлетели вверх. Я повторил операцию. Ещё пять! Кто-то в этом мире захочет мне надрать задницу за такие дела? Возможно, что я разорил не одну тысячу… Нет-нет! — успокаивал я себя. С бриллиантами бедняки дела не имеют. Впрочем, хватит баловаться. Я всё равно не буду заниматься этой отраслью. Разве что кто-то из… А неплохая идейка!

Церковь Прозрения я нашёл довольно быстро. Довольно странное сооружение… Четыре минарета, посредине — купол. Одинаково хорошо выглядит и для иудеев, и для католиков, и для православных. Яркое полуденное солнце растопило снег на крыше и прилежащих дорожках.

— Что за странная архетектура? — спросил я у Маркова. — Это какой конфессии?

— Унитарная церковь, — кратко ответил он. — Осталась с самых первых дней колонизации.

— А кто был первооткрывателем планеты?

— Турки. Но они были частью Евросоюза. А потом сюда просочились русские.

— Понятно, — пробормотал я. — Типичная история. Подозреваю, что и название было другое?

— Кажется, да. Но я не помню, какое.

— Ну, да… Канары — это более знакомо.

Я опустил машину ниже. Лужайка перед храмом была заставлена машинами довольно густо. Это же надо! Вайнона и Фазиль уже обзавелись множеством знакомых?

— Роксана! Чем сейчас занимается Вайнона?

— Капитальным строительством! Взяла крупный подряд на возведение плотины в заливе… ну, это неподалёку от Южных Канар. Объём работ в полтора миллиарда…

— Ни фига…! — я больше ничего не смог сказать. — Хорошо пошла! А Фазиль при ней кто?

— На нём фирма "Бинотек". Обороты маленькие, но рост уже хороший. Он поставит Вайноне оборудования на триста баблонов.

— Где ты набралась этого вульгарного жаргона?! — возмутился я. — Это, по-твоему, маленький оборот?

— Контракт на год… — пояснила Роксана.

Интересная планета. Всю деловую жизнь можно отследить в Сети. Почти никаких тайн. Если есть тайна, то гарантия, что тут же афёра.

Я примостил машину на краю лужайки, выбрав кусок чистого от снега асфальта. К церкви мы подбежали уже почти в десять минут первого. Рослые охранники на входе нам не препятствовали.

— Мы ещё не опоздали? — спросил я.

— Всё почти закончилось, — ответил один из них. — Уже венчаются.

Мы вбежали в собор в тот самый момент, когда священник произносил:

— … или пусть молчит до конца дней своих!

— Стойте! — крикнул я.

В церкви находилась почти сотня народу. Нарядная невеста, в белом пышном платье. Красавец-жених. Фазиль уже не выглядел мальчишкой. Он отпустил небольшую бородку, правда, мягкую юношескую, совсем немного раздался в плечах. На нём был всё тот же классический чёрный костюм, как на большинстве присутствующих мужчин.

Вайнона чуть не упала, услышав мой возглас. Фазиль сделал шаг вперёд, будто пытаясь её заслонить.

— Отец!…

Он ничего не мог сделать и ничего не мог сказать.

Полицейский, присутствовавший в зале, сделал шаг в мою сторону.

— Госпожа Джексон! Нужна моя помощь?

Как давно Вайнону никто не называл по её настоящей фамилии.

— Нет-нет! — Вайнона, словно во сне, остановила его жестом. — Вы не сможете мне помочь.

— Постойте! — сказал я. — Эта женщина на данный момент не является свободной! Она связана со мной брачным контрактом, — я вынул бумагу из внутреннего кармана и показал всем.

Народ зашумел. А я заметил, что стою один, и вокруг меня образовалась мёртвая зона метров в пять. Правда, бегали по этому пространству любители жареного, то есть репортёры, но это их работа. Полисмен направил на меня сканер-"нос", глянул на экранчик, и его глаза округлились. После этого он сделал шаг назад. Интересно бы взглянуть, должно быть, у него там написано, что я — её муж, а она — моя жена, одна из пятнадцати?

Я приблизился к Вайноне, развернув листок с контрактом.

— Покуда существует эта бумага, твой брак с Фазилем, дорогая, не будет законным. Ты должна это хорошо понимать. Отсюда у тебя может получиться масса неприятностей, поскольку ты занимаешься бизнесом.

Она была бледной. Фазиль поддерживал её за талию, но более ничего не мог сделать.

— Отец! — умоляюще произнёс он.

— А ты что — ребёнок, что допускаешь такие глупости? — напустился я на него. — Впрочем, тебе только шестнадцать. По местным законам, ты должен спросить разрешения у родителей.

— Мама дала согласие…, - промямлил он.

Я подумал, что следовало бы увеличить Хелене срок ареста до месяца.

— По календарному времени стационарной Вселенной ему уже восемнадцать, с половиной, то есть, с юридической точки зрения… — вставила Вайнона.

— Ай, хитрецы! Ловко придумали, — оскалился я и тихо добавил, — а спереть бумагу ума не хватило?

Я развернул контракт и зачитал его:

— "Брачные отношения могут быть расторгнуты при наличии хотя бы одного из следующих условий…"

Условия, конечно, жутковатые. И последствия — тоже. В частности, в случае супружеской измены женщины… Ну, ладно, это отрыжки древних времён. Да и Вайнона, кажется, не предполагала, что на корабле, находящемся в Космосе, возможна измена. Глядя на её бледное лицо, я постарался часть текста пропустить.

— "… м-м-м… угу-угу… или по взаимному соглашению сторон", — наконец, закончил я и вздохнул. — Итак? Какой пункт вам наиболее подходит?

Вайнона, всё ещё в шоковом состоянии, недоумённо смотрела на меня.

— Радость моя, тебя устраивает последний пункт? — спросил я.

Она кивнула головой. Я подошёл, чуть отстранив сына, и поцеловал её.

— Будь счастлива! — я протянул ей ненужный контракт. — Уничтожишь сама. Надеюсь, в твоём офисе есть печь для таких документов. Раньше бумаги красиво рвали, разбрасывая обрывки. Но эта бумага уничтожается только в плазменной печи.

Я отошёл в сторонку.

— Святой отец! Теперь, когда необходимые формальности соблюдены, вы можете продолжать дальше.

Я стоял на улице, когда народ из церкви хлынул наружу. Было немного прохладно, но терпимо. К тому же Зульфия всем нам изготовила бельё из особой терморегулирующей ткани. Дул тёплый, почти весенний ветер, пахнущий прелой листвой, мокрой древесной корой и талым снегом. Удивительно, но во всех мирах этот запах почти одинаков.

Я ловил на себе заинтересованные взгляды и женщин, и мужчин. Роксана стояла чуть в сторонке и плакала.

— Что случилось, прелесть моя? Тебе хочется ещё раз замуж?

— Нет! — она рассмеялась сквозь слёзы. — Мне казалось, что ты её собираешься наказать. Вернуть и наказать…

— Значит, по-твоему, я тиран и самодур? — я вздохнул. А ведь мои жёны уверены, что я такой и есть. Неужели меня так изменил Алёша Шеремет из параллельной жизни?

Подошли Фазиль и Вайнона, сопровождаемые Олегом и Корасон. Вайнона несколько смущённо обняла меня за шею и поцеловала в щеку.

— Поздравляю вас! — сказал я, обхватив руками их обоих. — Вот только плохо, что вы остаётесь здесь, на Аль-Канаре. Фазиль должен был унаследовать мой Корабль…

— … и ждать твоей смерти? Или отправить тебя на необитаемую планету? — рассмеялся он.

— Насчёт планеты — мысль интересная. У меня присмотрена одна такая, но там работы — непочатый край. Насчёт смерти — не дождётесь. Ещё мой отец сделал генетическую коррекцию. А тебе я хочу подарить кое-что… Это не корабль, конечно. Хотя, при желании, корабль ты сможешь купить, — я показал на коммуникаторе сообщение о перечислении части акций Де-Брилл на его счёт. — Это мой свадебный подарок.

— Ой! Спасибо! — сказал смущённый Фазиль. — А фирма не просядет? Мы не вылетим в трубу?

— Контрольный пакет — у меня. Так что, не беспокойся. При желании можешь их продать. Но не продавай все акции сразу. Помни, чему я тебя учил. Да, Вайнона, прелесть моя, как ты умудрилась за месяц достичь таких успехов?

— Наверное, ты забыл, — она усмехнулась. — Напомню — планета Марина.

— Какая-такая Марина? — удивился я, копаясь в памяти. — А-а-а! Эти… И что?

— Ты отказался купить их технологии…

— Ну, а что бы я с ними делал? Чуть ли не все остальные миры имеют сушу, и люди там живут на суше, им не нужны морские технологии. Тем более, что я не смог на Марине ничего продать. Мне не за что было покупать их прибабахи.

— А я купила некоторые их технологии. Теперь у меня контракты на ряд объектов в Южных Канарах. В перспективе — куча портов, мостов, прибрежных сооружений.

Верно я чувствовал, что Вайнона — себе на уме.

— Я слышал про плотину…

— Этот объект мы уже наполовину сдали. После публикации заключения комиссии к нам посыпались предложения, как из рога изобилия.

— Хм! — я с уважением посмотрел на свою бывшую жену. — Ну, что ж. Бог в помощь! А что же ты продала маринянам? Наши изобретения, фильмы и книги их мало интересуют…

— Я смогла им продать одну книгу.

— Библию? Коран? Тору?

— Нет, — она помахала головой. — Я им продала свой дневник.

— Что?! — я, кажется, был готов её убить, но меня держали четыре человека. — Ты мне больше не жена! — крикнул я. — Я не хочу тебя видеть, я не хочу о тебе слышать, и знать о тебе не хочу!

— Али… — Вайнона была растерянной. — Ты, наверное, не понял…

— Я ни о чём не хочу слышать! Как ты могла продать такое… Ты!… Это как меня бы ты продала!

Она была растерянной, но не смущённой. Кажется, что у этих американцев вообще нет ничего святого. Бизнес и ничего личного. Но я же прожил с нею столько лет и такого не замечал!

— Али! — она пыталась мне что-то объяснить, но я ничего не соображал. — Это был бизнес-дневник! Это не личный дневник! Ты слышишь меня?!

— Что? — я замер. — Повтори.

— Это мой бизнес-дневник. Я начинала несколько раз новое дело. В дневнике изложен мой анализ типичных ошибок бизнесменов и способы решения типичных проблем. Они тоже ведут бизнес, эти мариняне. Им это тоже интересно.

— А разве у нас в библиотеке не было книг других авторов?

— Были! Но… — Вайнона замялась. — Я очень серьёзно обработала всю литературу, свела в систему… Ну, а за результат запросила хорошую цену.

Я рассматривал её, как будто впервые видел, и не заметил, что меня уже никто не держит. Марков облегчённо поправил на себе пиджак, а Корасон с Роксаной занялись разглаживанием кружев.

— И сколько изобретений ты за эту книгу выторговала?

— Пять! Всего пять! Но — самые ключевые. — Она как будто оправдывалась, что продешевила.

— За книгу?! Пять ключевых изобретений? Опробованных в производстве?

Она кивнула.

Я привлёк её к себе.

— Молодец! Умница! А я уж, было, надумал себе всяких глупостей. Прости, прости…

Она всплакнула.

— Вы заедете к нам? Посмотрите наш дом.

— Нет-нет! Нам далеко возвращаться. Я хочу поговорить с сыном.

Я отвёл Фазиля в сторону.

— Мальчик мой! Мне кажется, что ты не у руля. Разве можно, чтобы тобой командовала женщина?

Он пожал плечами и рассмеялся.

— Но она очень хорошо командует, — смех у него был немного вынужденный. — Она много знает, у неё большой опыт.

— Это не значит, что ты можешь ничего не делать, ничего не пробовать, не ошибаться и не набивать свои шишки. Для женщин характерно опекать и детей, и мужчин. Если ты ей позволишь, она будет всё делать за тебя, и потом, когда-нибудь, скажет, что ты изуродовал ей жизнь, что она всем пожертвовала ради тебя, ради твоего спокойствия, твоей безопасности и так далее. Внимательно следи, чтобы её забота о тебе не лишила тебя способности всё делать самостоятельно. Одним словом — будь мужчиной! Учись решать проблемы сам. Твоя подруга тебе спасибо скажет. Хотя, может быть, что не сразу. Ей придётся привыкать. Постепенно, понемногу… Резких рывков делать не надо. Осторожно…

— Хорошо, отец! — кажется, Фазиль приободрился. Значит, проблема уже встала и напомнила о себе.

— Ну, ладно! Всего вам наилучшего! — я ещё раз обнял Фазиля, поцеловал Вайнону. В сторонке я приметил группу людей, переминающихся с ноги на ногу и поглядывающих на часы. Возможно, что мы уже вызвали сдвиг графика.

— Где мы можем перекусить? — спросил я у Маркова, занимая место за штурвалом.

— Нас же приглашали к столу, — недовольно проворчала Роксана.

— Нас приглашали, но не к столу. Да и то — мы сами напросились. Нас никто видеть не хотел, но раз явились, куда же нас девать! Проходите, гости дорогие, чтоб у вас еда не в то горло пошла! — выплеснул я своё недовольство.

— Али! Что ты такое говоришь? — Роксана изумлённо уставилась на меня.

— Я говорю то, что есть. Вы все меня выставляете дураком, даже мой сын. Хотя он и понимает, что сам стал марионеткой.

Я рванул рычаг вертикальной тяги на себя так, что всех вжало в сидения.

— Так здесь, в этом захолустье есть, где перекусить? — опять спросил я.

Марков показал мне в своей книжке прямоугольник на карте городка.

Через минуту я довольно резко плюхнул наш флайер на асфальт возле кабачка "Конотоп". Честно говоря, мне сначала захотелось быстро смотаться отсюда, но потом какой-то интерес вынудил остаться. Возле ресторанчика, ладно скроенного из тёмного до черноты дуба, стояла допотопная телега, на плетёном заборе висели перевёрнутые кувшины, под навесом стояло с десяток тяжёлых дубовых столов, за которыми сидело несколько людей странной наружности. Если бы я не догадался, что это ряженные, то поддался бы внутреннему голосу, который продолжал вопить "сматываемся отсюда поскорее!". Одни были в кудрявых папахах, другие — без головных уборов, с гладко выбритыми головами и длинными чубами. Они были в древних нарядах, широченных шароварах, в кожаных разноцветных сапогах, со старинными саблями, пистолетами и мушкетами.

Я поднялся по скрипучим ступеням мимо ряженных и прошёл вовнутрь. Не только мои женщины, но и Марков тоже, все вертели головами, разглядывая всё вокруг.

Внутри оказалось довольно аккуратное помещение, отделанное деревянными панелями, уставленное такими же дубовыми столами, как и под навесом. Сквозь панели пробивался свет кристаллических светильников, создавая имитацию полумрака. В зале сидели люди, одетые по-разному. Часть из них имела одежды, стилизованные под старину, у некоторых на самых современных одеждах был вышитый орнамент. Похоже, что этот кабачок был для них местом регулярных собраний и времяпровождения. Звякнула струна у одного из музыкантов, будто её оборвали. Все головы повернулись в нашу сторону.

К нам направился, как я догадался, официант. Он тоже был в соответствующем старинном наряде, в руках имел электронную книгу со стилом, через левое предплечье было перекинуто вышитое красными и чёрными нитками полотенце.

— День добрый, пановэ! Будь ласка, проходьтэ!

Я оглянулся на Маркова. Он растерянно пожал плечами. Глаза нашего официанта чуть насмешливо пришурились.

— Пановэ не бардзо розумеють муй езык? Предпочитаете русский?

— Мои товарищи плохо понимают, лучше по-русски, — сказал Олег.

За соседними столиками люди разглядывали нас. А я чувствовал себя как страховой агент, который пришёл в чужую квартиру, нарушив обычный распорядок жизни её обитателей, и от которого все поскорее хотят избавиться.

Официант раздал нам меню. Я сперва посмотрел на Маркова, потом на своих женщин. Роксана поводила пальцем по экрану и вздохнула:

— Это кириллица, но это же не русский язык.

Олег тоже был не в лучшей ситуации. Он поправил очки, пригладил волосы назад и тоже вздохнул. Официант молча стоял рядом и улыбался одной половинкой лица. Я поманил его пальцем. В голове у меня что-то творилось. Я спросил:

— Чоловиче! Ты горилку пьеш?

— Пью! — ответил он удивлённо.

— А християнын?

— Так!

— А ну, пэрэхрэстысь!

Он оглядел завсегдатаев, с любопытством наблюдающих за этой сценой, усмехнулся и осенил себя крестом. Я продолжил:

— То ж нэ дай трьом хрыстыянськым душам вмэрти з голоду и спрагы у твойий осэли.

— А чому трьом?

— Бо я бусурманин!

— А що пановэ бажають? — он опять поставил нас перед необходимостью выбирать в малопонятном тексте. Хотя…

Я глянул в меню. Почесал бороду. Странно, но я понимал и этот язык, и этот текст.

— Горилка свижа? Нам медовой… Кожному юшки… Варэныкив з сыром та шкварками… Шинки… з хроном…

Марков, Роксана и Корасон смотрели на меня, вытаращив глаза. Олег, наученный горьким опытом, сказал:

— Али! Может быть, тебе не стоит пить?

— А что мне ещё делать? От меня ушла жена! Ты это понимаешь?

— У тебя ещё есть четырнадцать! — фыркнула Роксана.

Официант принёс выпивку и закуски. Я налил и залпом выпил. Какой знакомый вкус!

— М-м-м! Як мэд! — я протянул руку к сочной колбасе. — Ты хочешь сказать, что я могу раздавать жён налево и направо. Ты, к примеру, сумеешь подогнать петли в шлюзе, как это делает Вайнона? Или ты такой же мастер в химии, как Назира? Ты умеешь настраивать ткацкий станок? Умеешь отремонтировать орудийную систему?

Я налил ещё и выпил. Закусил.

— Ах, какой божественный вкус! Вот смотри! Такую колбасу, я уверен, может делать всего несколько человек на всю планету. А может быть, и на всю Галактику. А вот эти помидоры? Ты запиши, надо купить у них рецепт и технологию. И сорт помидоров — тоже. И горилка… М-м-м! — я опять выпил. — Да вы только попробуйте!

Марков налил себе немного и женщинам.

— Хм! И, правда, вкусно! — согласилась Корасон.

— Это тебе не текила! — меня, конечно, уже понесло, хотя мне казалось, что я всё контролирую. — Должен вам сказать, дорогие мои, что украинская кухня занимает особое положение в кулинарии. Если вы найдёте в сети сборник рецептов этой кухни, то заметите, что в них мало всяких экзотик, которыми сейчас изобилует русская кухня. Это потому, что исконная русская кухня имеет сравнительно небольшой набор примитивных блюд. Экзотика туда проникла в двадцатом веке. В украинской кухне почти нет извращений, характерных для французской кухни, типа многочасовых корпений над гуляшом, салатов из множества компонентов, соусов, на приготовление которых уходит целый день. Я молчу про американскую кухню. Это вообще не кухня! Американцы не едят, они питаются. А вся украинская кухня — это невероятный по многообразию набор очень простых в приготовлении и вкусных блюд. Картофель вареный, тушёный, жареный, печёный… С луком, с салом, в масле сливочном, масле растительном… С грибами, рыбой, мясом, котлетами, тефтелями и прочая, и прочая. Еда может быть приготовлена за полчаса-час. Все рецепты — неповторимы, и их — тысячи! Из других кулинарий взято только самое рациональное и… вкусное. Это я ещё молчу про напитки. Спиртные напитки по вкусу и разнообразию не имеют равных.

— Ну, французские вина вряд ли можно обойти! — фыркнула Роксана.

— Ошибаешься! — заверил я. — При одинаковой цене украинские вина всегда были лучше! Намного лучше! Потому что то, что французы расхваливают, украинцы вообще не будут пить! Ординарное столовое вино Крыма даст фору многим французским винам с ценой в десятки федеральных солей! — я икнул.

— Особенно порошковое! — огрызнулась Роксана.

— Ты закусывай, Али! Закусывай! — Корасон заботливо придвинула ко мне тарелку.

Ароматные, хрустящие слоечки с перчённым мясом, пахучий бульон, вареники со шкварками довольно быстро привели мою голову в порядок. Хотя, возможно, не совсем. Я заметил, что возле небольшой сцены сидят музыканты, но не играют. Переговоры с ними быстро привели к желанному результату: ребята забрались на помост. Руководитель коллектива неоднозначно пошевелил пальцами:

— Может быть, вы предпочитаете песни на русском?

Я раздражённо крякнул.

— Я бы тогда выбрал другое заведение. Ты спивай, хлопче, спивай!

Пели они какую-то попсу, заезженый рок, иногда, правда, очень интересный. Когда я разошёлся, то взял один из радиомикрофонов и стал бегать с ним по залу, подпевая музыкантам. Затем я вытащил половину посетителей в огромный хоровод. Они словно ждали этого. Похоже, что нынешнее население привыкло только слушать, а сами участвовать в песнях и танцах стесняются. Но, когда зал заполнился танцующими людьми, остальные уже присоединились сами.

Через некоторое время народ подустал, и я предложил музыкантам исполнить что-то медленное. Тут оказалось, что эти песни знают все окружающие. Я, как выяснилось, тоже знаю часть слов, и как только мог, подпевал. Роксана, со своей феноменальной памятью, легко схватывала и текст, и мелодию. Когда одну из песен начали петь второй раз, она вышла на сцену и исполнила её с микрофоном. Её акцент выглядел очень мило, она выбирала правильные интонации и в конце заработала кучу аплодисментов.

Мы выбрались из "Конотопа" в сумерках. Было очень прохладно, и под ногами хрустела корочка мёрзлого грунта. Я вдохнул морозный воздух и выпустил облако пара. Какое удовольствие!.. Оглянулся. Несколько человек в вышиванках прощались с Марковым и моими женщинами.

— Прыйижджайтэ до нас ще! Чекатымэмо!

— Спасибо! Спасибо! Обязательно…

Мы ввалились в тёплую кабину. Я включил автопилот и откинулся в кресле. Ну что ж, первая половина дня была так себе. Зато вторая словно пролила бальзам на мои раны. Марков спросил:

— Али! Почему тебя так привлёк этот этнографический уголок? И откуда ты знаешь украинский язык? Я позволил себе предположить, что…

— А вот и не угадаешь! Среди моих ближайших предков славян даже близко не было. Хотя, это мне разъяснить, скорее всего, Девика только сможет. С множеством родственников по женской линии я слабовато знаком.

Над головой сияли звёзды, далёкие и, в то же время, близкие, родные. Эта чудесная, теперь почти что родная, планета причинила мне боль. Может быть, когда я окунусь в холодный Космос, я забуду неприятности, с ней связанные, и мне опять захочется тёплого Аль-Канарского моря, пляжей с кучей народа и дурашливыми балбесами, забавными ресторанчиками и кабачками. Сильно заболело в боку. Неужели перелом? А я ещё бегал и прыгал, как молодой барашек.

Взошло солнце, хотя внизу, на планете, прямо под нами уже была ночь. Сияли в темноте серебристой пылью населённые пункты, транспортные узлы и трассы. Мы подлетали к Нукану. Он был ещё освещён вечерними лучами. В отличие от Сан-Клера, здесь — разгар лета.

Я включил связь.

— Эй, на борту! Это твой муж говорит! Доложи ситуацию!

— Гм! А-а… у меня ещё нет мужа, — прозвучал знакомый голос, но чей, я не мог определить.

— Не понял! Кто это дурачится?

— Это я, папа!

— Лейла? Доченька? А где остальные?

— Они отмечают свадьбу Вайноны и Фазиля. А меня попросили посидеть в рубке… А чего вы так рано возвращаетесь? Мама сказала, что вы должны завтра…

— Что мама!? Что мама!? Откуда мама знает, что я должен и чего не должен!? И, кроме того, она под арестом должна сидеть! Открывай ворота!

Я влетел на флайере в транспортный шлюз, недостаточно сбавив скорость, и чуть не врезался в противоположную стену. Выйдя из кабины, я сразу направился в кают-компанию, а за мной вприпрыжку бежала Роксана, широким тяжёлым шагом шла Корасон, а чуть позади, постоянно поправляя очки, — Марков. Шум застолья был слышен от самого транспортного отсека. Я вошёл, и шум стих. За столом сидели все, исключая самых младших детей — Саида и Хосе.

— Что празднуете? — спросил я, понюхал дольку завявшего от долгого лежания огурца и бросил в блюдо для мусора.

Натача встала из-за стола и направилась ко мне.

— Али, что-то случилось? Почему вы прилетели так рано?

— Ну, да! Конечно! Вы не ожидали меня здесь видеть! Как чудесно, что меня не было! У вас праздник, когда меня нет!

Я развернулся и направился опять в транспортный отсек. Марков, ничего не понимая, помчался за мной. Роксана и Корасон остались.

Я влез обратно во флайер, Марков — следом.

— Нас не ждали, дорогой Олежек! Мы лишние на этом празднике жизни, — продекламировал я, закрывая створки кабины. — На вахте! Лейла! Открой шлюз!

— Али! — раздался из динамиков голос Натачи. — Куда ты собрался?

— Подышать свежим воздухом! — огрызнулся я. — Открывай скорее! Или я пересяду в другое транспортное средство!

Натача сразу поняла, что я имею ввиду. У нас был боевой флайер с полным боекомплектом на внешней подвеске. Конечно, с моей стороны это была почти истерика.

— Я открываю, — спокойно сказала моя первая, старшая и любимая жена. — Али! Пожалуйста! Не делай глупостей. Береги себя…

В отсеке появилась Корасон. Она махнула мне рукой, но я не понял, что она хотела.

— Олежка! Никогда не женись! — сказал я первое, что взбрело в голову, и нажал на педаль тяги.

Он хмыкнул.

— По-моему, ты просто устал.

— Так что? Поехали отдыхать? — я направил аппарат на центр Нукана. Потом подумал и изменил направление.

— Ты куда? — поинтересовался Марков.

— В "Москву".

— Ты уже пил сегодня. Может быть — не стоит?

— А мы не будем напиваться. Пусть это будет небольшой мальчишник. Обожаю женщин, но сегодня, похоже, мне следует от них отдохнуть.

В этот раз мы выбрали отдельную ячейку с маленьким столиком. Стены закрывали нас с двух боков. Мы впереди видели только эстрадный помост, да иногда ещё пробегающих официантов. Сзади было огромное окно, в котором светился спутник Аль-Канара, за что-то названный Корифей, хотя народ часто называл его просто луной. Я заказал для начала пару коктейлей и быстро присосался к соломинке, пока голова в достаточной степени не затуманилась. Почти как кальян. Голова просветлела — опять надо пососать соломинку. Только лучше контролируешь ситуацию.

Марков первым нарушил молчание.

— Так что, это у тебя первый случай, когда уходит жена?

— В общем-то, да! Хотя, я всё знал уже давно и не мешал им. Впочем, все события пробежали в пару недель, да плюс месяц… Так что, не совсем давно… — я присосался к соломинке.

— Вы ссорились?

— Всякое было. Иногда я вынужден гонять своих жён, чтобы они не забывали делать положенные работы. Иногда из-за этого возникают конфликты.

— Али! А почему ты не можешь завести прислугу, которая всё будет делать?

— Вопрос интересный! — я замолчал, чтобы продумать ответ. — Вот ты бы, Олег, захотел, чтобы твоя жена сидела дома, и, как капризная кукла, маялась от безделья, тупела бы от него. Ты бы хотел, чтобы основой её интеллекта были тряпки, причёски, косметика, а вершиной — танцы?

Марков поёжился.

— Я как-то не так представлял себе картину.

— Я могу тебе ещё сказать, что прислуга, не очень холёная, с далеко не идеальной причёской, не с самым лучшим маникюром, может оказаться лучшей собеседницей, чем такая отупевшая жена. Она лучше поймёт твои проблемы, найдёт слово утешения. Так, глядишь, произойдёт смена одной жены на другую. А, если ты сразу возьмёшь жену, для которой растительная жизнь недопустима, то ты и не заставишь её вести такое существование! Разве что — насильно. Но это — всё равно, что сделать лоботомию. К тому же, мои жёны любят то, чем занимаются.

— А почему же они возмущаются?

— Потому же, почему возмущаюсь я сегодня. Я понимаю необходимость такого шага, хотя пытаюсь воспротивиться этому. Ты же знаешь, если после переговоров все немного недовольны — это хороший признак. А если есть кто-то очень довольный, значит скоро всё полетит к чертям.

Мы немного помолчали и я опять затуманил голову, чуть-чуть потянув напиток из соломинки. Это было просто здорово. Не то, что хлестать водку рюмками… Джень рассказывала, что расчётливые китайцы по этой причине пьют подогретую водку, причём маленькими глотками. Это только русские хвалятся тем, что выпивают стакан водки, и хоть бы что… Выпил поллитра, и ни в одном глазу! А потом кишки наизнанку…

— Али! — опять задал вопрос Олег. — А почему вы у себя постоянно изготавливаете какие-то детали, сами собираете оборудование. Разве не дешевле было бы купить?

— Ты историю с кнопкой управления огнём ещё помнишь? Вот оно — дешёвое решение. Я предпочёл бы, чтобы она стоила в сто раз больше, но работала. А изготовитель предпочёл содрать с меня лишние сотни баксов, а кнопку поставил подешевле. Я что-то переделываю только тогда, когда это сулит существенное увеличение качества, ресурса, надёжности.

— Но у вас оборудование, мягко говоря, антикварное…

— Зато исправно работает. Ты представь, что я буду делать, разогнавшись для пространственного скачка, если при этом у меня откажут системы скачка или двигатели? Я согласен, техника может не быть долговечной, так пусть она будет просто вечной. Посреди Космоса или на какой-нибудь планете я не смогу вызвать техника, который заменит мне один блочок на другой. Этот блочок должен допускать ремонт. А устроен он должен быть дубово! Прост как дверь. В некоторой степени, это всё — как бы тренировка. И я, и мои жёны постоянно тренируем мозги, а весь наш Корабль всегда может быть восстановлен в исходном виде. И ешё один момент: как это ни странно, самых важных для меня деталей и агрегатов, почему-то, в продаже нет. И не только в вашем мире. Иногда, кое-что я нахожу на захолустных планетах. Ты, разве, не сталкивался с такой ситуацией — в супермаркетах в изобилии продаётся разный товар, но нет того, что нужно тебе? Именно поэтому, надёжнее всё необходимое делать самим. Вот так!

Я опять присосался к соломинке и в голове снова чуть затуманилось. На эстраде певец пел старинную песню. "Лунный свет в водке…". Я глянул в окно на диск Корифея. Похоже, это титульная песня ресторана "Москва".

Заиграл телефон. На экране появилась надпись "Роксана". Я нажал кнопку отмены звонка. Через минуту телефон опять заиграл, а на экране уже было "Натача". Я опять отбил звонок. Потом были по очереди Саль-яла, Хелена, Хафиза… Я чуть было не смягчился, когда позвонила Корасон, но сохранил твёрдость духа и опять нажал "Отбой". Потом позвонил Фархад.

— Я слушаю, — не выдержал я.

— Отец! У тебя всё в порядке?

— Конечно! А что?

— Да так… Мама спрашивает…, - он замялся.

— … не пора ли меня забирать? — мне было интересно, как мои жёны словесно оформят трогательную заботу обо мне.

— Нет… всё ли у тебя хорошо, — он совсем запутался.

— Кто ближе всего к тебе? Дай ей трубку!

— Али! Может, нам приехать? — голос Дейлы.

— Всё под контролем! — ответил я.

— Но, ты хоть не пей много!

— А почему вы решили, что я пью?

— Датчик положения указывает, что флайер стоит перед…

— Всё правильно! Но только я не в зале, а в подвале. Меня скрутили террористы и требуют выкупа! — я выключил телефон.

Марков мотнул головой.

— Может быть, тебе не следовало бы с ними так. Они же беспокоятся… — он вдруг изменился в лице. — Привет, солнышко! Не беспокойся, я рядом с ним. Он — как стёклышко.

— То есть остекленевший, — подсказал я.

Конечно же, Лейла не могла не участвовать в этом процессе. Марков ещё минутку поворковал с ней и замолчал. Ненавижу эти телефоны: невозможно понять, с кем говорит твой собеседник — с тобой или с кем-то, невозможно также понять, когда он закончил говорить по телефону и обращается к тебе.

Я присмотрелся к Олегу — кроме очков, на его голове не было ничего. А вот очки…

— Слушай! Где у тебя телефон? — спросил я.

— Как это где? Вот! — он поправил очки. — А разве у вас таких нет? Мне казалось, что все твои жёны…

— Нет! У них обычные солнцезащитные.

Марков аж подпрыгнул. Я представил, как он считает в уме свои комиссионные.

— Как же так? Это же очень удобно! У нас ком-очки используют так давно, что даже… — он пожал плечами. — Даже странно…

Я шлёпнул себя по лбу.

— Это же надо! А я считал, что у тебя нарушено зрение!

Мы рассмеялись. Марков тем временем впал в глубокую задумчивость.

— Али! Если вы не пользуетесь ком-очками, то это значит… что…

— Значит что…? — повторил я.

— Значит, что нам с тобой надо поговорить, — закончил он.

— Так в чём проблема?

— Не здесь! — он огляделся.

— Ты хочешь мне продать партию этих ком-очков?

— Это само собой. И ещё кое-что. Это гораздо дороже, но я уверен, что ты не откажешься.

Я пожал плечами.

— Ну ладно. Тогда возвращаемся!

Мы уже направились к выходу, когда к нам подошёл какой-то тип. Вид у него был… ну, как бы это точнее сказать… прямо, как у сутенёра. В конце концов, он им и оказался.

— Господа! Не желаете ли девочек? На любой, самый изысканный вкус.

Он, кажется, собирался меня удивить. Я пренебрежительно фыркнул.

— У меня своих хватает. На любой вкус.

Он нахмурился и ржаво заскрипел единственной извилиной.

— А ты знаешь, что это моя территория? — его голос из подобострастного моментально стал грубым.

— Меня это не волнует, — буркнул я.

— А ну, стой! Давай разберёмся! — он загородил мне дорогу, а от входа к нам двинулись ещё два здоровенных бугая. Охранник ресторана, показавшийся было из зала, нырнул за ближайшую колонну.

У меня не было желания с этими придурками объясняться, и я молча вынул пистолет. Это была ошибка, поскольку бугаи тоже выхватили пистолеты.

— Стойте, стойте, господа! — заорал Марков, размахивая руками над головой. — Это недоразумение!

— Бросай пушку! — скомандовал сутенёр.

Я решил потянуть время и, как оказалось, не зря.

— Руки вверх! Не двигаться! — я чуть не прослезился от этого родного, милого голоса.

Натача уже забирала пистолет у одного верзилы, а другого разоружила Изабель. Мои жёны, все четырнадцать, вооружённые до зубов, в армейских ботинках и в полевом камуфляже, заполнили вестибюль ресторана. Корасон, со своим любимым пулемётом на ремне, подошла ко мне.

— Эй! А почему он не бросает свой пистолет? — возмутился сутенёр.

— Потому, что это мой муж, — с улыбкой ответила Корасон и наклонилась, чтобы поцеловать меня.

— Извините, а нельзя ли…? — жалобно проблеял этот мужик.

Я посмотрел на него и рассмеялся. Конечно, это была случайность, но ствол пулемёта оказался прямо у него под носом. Отверстие, в которое спокойно можно засунуть указательный палец, произвело на него неизгладимое впечатление.

Тем временем двух громил развернули лицом к стене. Со спины они выглядели как милые, добродушные ребята, мягкие и пушистые, и даже не пытались сопротивляться. Натача подошла ко мне и тоже поцеловала.

— С тобой всё в порядке, дорогой?

— Благодаря вам — да, — ответил я. — Вы как здесь оказались?

— Мне показалось, что тебе понадобится наша поддержка.

— Ты, как всегда, оказалась права, моя лапочка, — я обнял её. Просвечивающий через слой грима синяк и припухшая губа придавали старшей жене вид агрессивной задиры.

— И ты не сердишься, что я нарушила режим ареста?

— Конечно, нет, моя радость.

— И на меня тоже не сердишься? — спросила оказавшаяся здесь же Хелена. Над бровью у неё белел пластырь, а волосы были огненно-рыжего цвета.

Она поцеловала меня в губы, а мой противник стоял рядом с разинутым ртом.

— Это что за б… баб… женщины?

— Это мои жёны, — ответил я, отпустив Хелену и целуясь с Назирой.

Подошла Изабель. Поцеловав меня, она развернулась к сутенёру и, глядя ему в глаза, пошевелила в воздухе своим очередным обоюдоострым шедевром. Мужик подождал, пока она отойдёт, и осторожно выдохнул. Он прижал ко рту ладонь и сочувственно произнёс:

— Я… молчу…

В этот момент раздалось:

— Всем стоять! Оружие на пол!

В вестибюль вбежало шесть полисменов. Они замерли, огляделись, а через пару секунд с грохотом уронили на пол свои пистолеты и подняли руки. Старший этой группы, капитан, единственный остался стоять с пистолетом, но он боялся направить его на кого-либо. Я услышал только громкое перешёптывание, как в театре, которое слышно даже на галёрке:

— Вы чего, идиоты, бросили оружие?

— Капитан, посмотри вокруг и перед собой. У неё в руках РПН-120. Она порежет нас на части за две секунды вместе с дверьми и машинами по ту сторону улицы.

Взгляды полисменов были направлены на Корасон.

Я вынужден был взять инициативу в свои руки.

— Офицер, извините! У нас произошло недоразумение, мы уже всё утрясли. Девочки, опустили стволы!

Мои женщины неторопливо убрали пистолеты, автоматы и ножи по сумкам, чехлам и карманам. Только Корасон ограничилась тем, что развернула пулемёт стволом вверх. Полисмены робко подняли своё оружие. Капитан подошёл ко мне.

— Нас вызвал охранник. Сказал, что назревает перестрелка.

— Наверное, это моя вина. Мы с этим господином не поняли друг друга и я…

— Нет-нет! У меня к вам нет никаких претензий, — сутенёр попятился к дверям, но полисмен уже поймал его сканером и получил данные. Он нахмурился.

Затем он навёл "нос" на меня. Его глаза блеснули.

— О-о-о! Мухаммед Али?! Я могу представить, что здесь произошло, даже не глядя в записи камер наблюдения! — он чуть поклонился мне. — Извините, у нас такое бывает. Вы не желаете написать заявление на этого человека?

— Нет! Я, в общем-то, не совсем был прав. А почему вы называете меня Мухаммед Али?

— Потому что я сам мусульманин. И знаю, что потомок Пророка имеет право носить его имя, — он снова чуть склонил голову. — Мне пока что не попадались люди, скрывающие своё родство с ним.

Хм. Кажется, он меня упрекнул.

— Мне просто не хотелось это афишировать. Главное — это дела. Согласны?

— Конечно. Но имя обязывает. Недопустимо осрамить имя великого предка.

— Это мой предок, — огрызнулся я. — И я его не осрамлю! Аллах тому свидетель. Но совсем не обязательно кричать на всех углах об этом.

Капитан покачал головой, я так и не понял, что он хотел этим сказать. Он уже собирался уйти, как вдруг опять повернулся ко мне.

— Кстати, а вы в курсе? Исследовательская группа Глена Ричардса из Римского Университета Земли доказала, что пророк Мухаммед был, всё-таки, потомком пророка Иисуса.

— Да? — я пожал плечами. — Возможно… Но это ничего не меняет.

— Меняет, — проворчал капитан. — Идём, парни!

Мы усаживались во флайеры. Изабель взялась отвести маленький флайер, в котором прилетели мы с Марковым, Габэ решила лететь с ней, а все остальные загрузились в большой. Я старался ни на кого не смотреть, мало приятного — так влипнуть. Натача положила мне подбородок на плечо, так что её губы оказались возле моего уха.

— Не только мы ведём себя как дети. И ещё кое-кто…

Я раздражённо повёл плечом, но Натача не отодвинулась, а наоборот — обняла и чмокнула меня в щеку. По другую сторону возле меня сидела Корасон. Я глянул на неё, и она сверкнула глазами, потом чуть прищурилась и с улыбкой отвернулась.

— Роксана! — окликнул я Старшего Помощника. — А кто сейчас моя секретарша?

— Это я, милый, — театральным голосом произнесла Корасон. — Не зря же я таскала с собой пулемёт. Надеюсь, что ты вознаградишь мои старания?

Все рассмеялись и долго не могли успокоиться, а у Дейлы даже началась икота.

Дома я, конечно, постарался как мог, но Корасон, как я понял, была не очень довольна. Нет, с питьём надо прекращать. Правда, сыграл роль и тот факт, что уже был третий час ночи, а если я не выспался, то из меня никудышний любовник.

Глава 13

Корасон только с первого взгляда могла показаться грубоватой. На самом деле она была более чувствительна, чем кто-либо. Иногда она была непосредственна как ребёнок, легко обижалась, но, к счастью, легко забывала обиды.

Утром я умудрился проснуться раньше положенного времени и отключил будильник. Я вспомнил! Моей одиннадцатой жене сегодня двадцать восемь! Я быстренько оделся и выскользнул в коридор. Из каюты Корасон доносилось повизгивание шуруповёрта. Я нажал кнопку звонка, и почти сразу же дверь распахнулась. Смуглое лицо Саль-ялы в защитных очках выглянуло в проём.

— Мы уже скоро! — сказала она.

— Давайте и я что-то помогу, — предложил я свои услуги.

В комнате был полный кавардак, и мне показалось, что на наведение порядка понадобится как минимум неделя. Натача, лёжа на строительных лесах, привинчивала светильники, Назира и Габэ прокладывали трубы к новой душевой кабинке, Хафиза крепила ткань на стены строительным степлером. Мебель вся стояла дыбом. Кругом валялись обрезки пластика, металлических профилей, звукоизолирующих матов, коробки с инструментом и крепежом. Роксана и Зульфия прекратили возню с ковровым рулоном. Старший Помощник подошла ко мне.

— Али! Твоя задача — продержать Корасон ещё хотя бы час.

— А лучше — два! — поправила Натача.

— Я столько не смогу, — шутливо пожаловался я.

— Надо! — Роксана была необычайно категоричной. — Ну, постарайся, — она чмокнула меня в щеку.

Конечно, чтобы всё выглядело необычным сюрпризом для Корасон, надо постараться. У нас почти сложилось правило, что на день рождения мы устраиваем ремонт каюты виновницы торжества. Иногда обходимся малым — что-то новенькое из мебели, новые обои… Иногда эти сюрпризы вырастают в капитальный ремонт, который происходит в ночь накануне торжества. Так что, секретарское дежурство Корасон было не случайным, а вот я сделал своим жёнам пакость — вместо спокойной работы с самого вечера они возились с моими проблемами, да ещё не спали ночью. Когда я осознал масштаб содеянного, мне стало нехорошо. Минимум, что я мог сделать — развлекать свою одиннадцатую жену до тех пор, пока ремонт не будет закончен.

Я вернулся в свою каюту и тихонько нырнул под одеяло. К счастью, Корасон не проснулась. Призрачный свет ночника едва освещал её лицо. Уголки губ были печально опущены. Поскольку мы легли очень поздно, то она сможет проспать ещё часа три.

Я припомнил, какая она была перед свадьбой. Рослая, стройная, правда, худощавой её назвать было нельзя — как-никак, а восемьдесят килограмм она тогда уже весила. Она милостиво разрешила мне не нести её на руках по трапу, это было бы слишком рискованно. Даже во время беременности она сохранила свои тренировки, правда, Назира ей не позволяла сильно нагружаться. Непосредственно перед родами она поправилась, и её прежний вес уже не вернулся, сейчас Корасон весила чуть меньше сотни, хотя впечатления полной не производила. Стоило во время стычки с аборигенами на очередной планете ей только показаться, как конфликт тут же благополучно завершался в нашу пользу. Правда, появлялась она не одна, а в компании со своим любимым пулемётом. Пираты?… Ну, они вообще не знали о существовании Корасон, а тем более, что она проникла к ним на корабль. Для них это был неприятный сюрприз. Когда мы их вытеснили после тяжёлого получасового боя, они быстро отчалили, чтобы залатать то, что осталось. Я, правда, не уверен, что можно было залатать это решето. Корасон, набирая ленту, чередует патроны: один — бронебойный, один — трассирующий, один — зажигательный. Иногда добавляет осколочный. У них не осталось ни одного целого иллюминатора. И их корыто не сгорело только потому, что космический вакуум не способствует горению. Когда эти негодяи отстыковались, она прилетела к нам своим ходом, используя пулемёт вместо двигателя.

Я вспоминал давно прошедшие события. Как мы все переживали, когда не нашли Корасон на борту. Мы тогда не совсем понимали, что происходит. Никто не догадался включить внутреннюю связь, мы с самого начала сделали так для маскировки, а потому Корасон тщетно пыталась докричаться до нас из своего скафандра. Это Пунь-туль её заметила на мониторе внешнего обзора. А как мы её потом вылавливали на флайере с открытым фонарём…

Я осторожно положил руку на её плечо. Корасон замурчала и прижала меня к себе.

— Али-и-и! — она стиснула меня руками и чуток навалилась всем телом. Это чертовски приятно, если только не долго. Через минуту она меня отпустила, и я смог расправить рёбра и вдохнуть вдоволь воздуха. В боку опять появилась боль. Проклятье!

— Солнышко моё! Поздравляю тебя с днём рождения! — я погладил её по голове и поцеловал. У меня была приготовлена коробочка с кулоном, но я не мог пока к ней дотянуться.

Корасон уткнулась лицом мне в плечо.

— Ещё так! — она опять замурчала, а я опять гладил её по голове.

Странно, — может быть права Девика? Поглаживание точек на голове восстанавливает какие-то процессы в нервной системе?

— И шею!… - попросила Корасон.

Потом она попросила погладить ей плечи, потом спинку, потом… Ну, главное, что в этот раз я не оплошал. Кажется, она была вполне довольна. Притиснувшись ко мне всем телом, она горячо шептала мне на ухо:

— Али! Как я тебя люблю, ты не представляешь…

— И я тебя, моя радость. Я боюсь даже вспоминать тот момент, когда ты летала в пространстве, а мы тебя искали по отсекам. У меня сердце выпрыгивало, когда мы открывали очередную дверь, и я представлял, что там лежишь ты…, - у меня сбилось дыхание и я замолчал. Это было чудом, что Корасон не была ранена. В пустоте это было бы смертельно. Тогда были ранены Натача, Изабель и Назира. Роль врача пришлось взять на себя Девике.

Я прижал её лицо к своему. Может быть, это только мне кажется, но, когда мы соприкасаемся телами, то, вроде бы, питаемся одной энергией, и даже думаем одинаково. Мы становимся единым целым.

Заиграл мой телефон. Ага — Роксана.

— Али! Народ уже хочет есть, но ты пока не пускай Корасон в её каюту! Думаю, она поймёт ситуацию.

— Ладно! Постараюсь…

Конечно, я пропустил утреннюю молитву. Но, разве каждая из моих жён не достойна такой маленькой жертвы. Да они заслуживают гораздо большего. Я объяснил Корасон обстановку, и она согласилась с необходимостью приводить себя в порядок в моей каюте. Заодно я преподнёс ей кулон и сам надел его ей на шею.

Завтрак сегодня начался гораздо позже обычного. Роксана уже сменила вахтенную Эллиду, пообещав её сменщице, Зульфие, принести завтрак, как только он будет готов.

В коридоре я застал Маркова. Он бродил в некотором смятении возле кают-компании.

— Али! Доброе утро! Что-то случилось?

Я ему объяснил, что происходит.

— Вот оно что! А я думал, что мне показалось… Когда я проснулся, первая мысль была, что я — в одной из арендованных квартир, а соседи затеяли внеочередной ремонт. Каркас, всё-таки, хорошо передаёт шумы. — Он задумался. — Жаль, что меня не предупредили… День рождения — это святое!

Думал он совсем недолго. Похоже, что его посетила некая удачная мысль, с которой он удовлетворённо удалился.

За завтраком доклад мне сделала Роксана. Корасон же принимала поздравления. Старший Помощник склонилась ко мне и сказала:

— Мы всё закончили. По-моему, получилось здорово!

Когда поток поздравлений иссяк, к имениннице подошёл Олег.

— Меня эта новость застала врасплох, но я знаю, что такого ни у кого из вас нет. Ты, Корасон, будешь первая, кто испытает это на себе.

С этими словами он одел моей жене очки. Они чуть отличались от тех, что носил сам Олег. Конечно, это изделие было более изысканной формы. Оно имело форму полукруглого щитка, чуть прикрывало уши. Вообще-то, эти очки не сильно отличались от причудливых солнцезащитных очков. Марков что-то поправил на оправе, что-то нажал. Корасон вздрогнула.

— Ой! Да это же! Это…

Следующие минут десять очки путешествовали по рукам, а точнее — по головам всех присутствовавших в зале. Побывали они и у меня.

— Так это и есть ком-очки? — спросил я у Маркова.

— Да! — подтвердил он. — Это, практически, миниатюрный компьютер со встроенным телефоном и позиционером. В этих крохотных щитках — динамики, а под стёклами, по обе стороны от носа, размещены микрофоны. Я полагаю, что вам всем необходимо их иметь.

— Ну-у-у, может быть, это и не обязательно…, - пробормотал я.

— Обязательно! — ответил Олег. — Во-первых, вы можете видеть то, что видит кто-то один. Можете общаться, будто стоите рядом, хотя находитесь по разные стороны планеты. Вы можете видеть в темноте, и вообще в любом диапазоне волн. Используя специальные насадки, вы можете видеть сквозь предметы. Вы можете использовать навигационную систему, или программного гида. Он все подсказки может выводить вам на стёкла. А ещё я вас сведу со специалистом, он продаёт программу, позволяющую этими очками управлять оружием.

— Зачем? — удивился я, возвращая подарок Корасон.

Марков удивлённо поднял брови.

— Оружие высокой точности наведения, — как школьнику, назидательным тоном ответил он. — Вы можете использовать ваши пушки, лазеры и ракеты на расстоянии десятков и сотен километров от Корабля. Вы с очками — всего лишь целеуказатель. Корабельный компьютер пересчитывает исходные данные и сам наводит оружие.

Я немного подумал.

— Идея неплохая. К сожалению, такая система не обладает психологическим эффектом, каким обладает наша Корасон с пулемётом наперевес.

Марков отрицательно помахал пальцем в воздухе.

— Эта система не для психологического эффекта. Она — для настоящего боя. Есть ещё один тонкий момент. — Он зачем-то заговорил шёпотом. — Вы — без оружия. А противник ваш убит неизвестно кем. Киллером, который сбежал и его не смогли найти. Никто не станет искать установку, стрелявшую в другом конце города. Локаторы управления воздушным движением не замечают пуль.

— Ну, я бы не хотел использовать оружие в этом качестве. А какая у него прицельная дальность? — поинтересовался я. — Уход пули?..

— В зависимости от самого оружия. Допускается около десяти сантиметров максимум. При наличии ветра. Но есть интеллектуальные пули, с компенсацией ухода. Хотя, проще повторить выстрел.

— Да, Олежка! Ты умеешь делать рекламные ходы, — я усмехнулся. — Наверное, я воспользуюсь твоим предложением. Правда, я предпочёл бы эту систему никогда не применять.

— Неисповедимы пути господни, — вздохнул Олег.

После завтрака мы посетили каюту именинницы. Корасон была в восторге. Я, честно говоря, сам обзавидовался. Потолок был сделан с какими-то выкрутасами, стены имели форму кривой не весть какого порядка. Но, при этом, везде были размещены ящички, полочки, ячейки для цветов, одежды, книжек, всяких безделушек, которых тоже было во множестве. Вся каюта выглядела роскошной, изысканной игрушкой, приятно ласкающей глаз и удобной в обращении. Душ, туалет, кровать, выдвижные кресла, электронные обои на две стены… Корасон, как маленькая девчонка, прыгала от избытка чувств и всех перецеловала, она же понимала, кто был исполнителем этих чудес. Было, конечно, исключение — проект делала она сама на своём компе, а остальные женщины лишь чуток его подправили.

— Ой, спасибо! Какая прелесть! Как красиво! Какие вы молодцы! Как я вас всех люблю!…

Марков, оглядев эту роскошь, покачал головой.

— И во что это вылилось? — тихо спросил он.

— Какая разница, — ответил я. — Если женщина хочет… Лишь бы это было реализуемо. Это, кстати, совсем не дорого, и, конечно же, не дороже моего звездолёта?! А работа… Они сами всё сделали.

Мы в этот день почти ничем не занимались: кое-какие текущие дела, ответы на какие-то телефонные звонки. И мои жёны, и дети слушали музыку, смотрели фильмы, читали интересные фрагменты из книг, стихи. С полудня моей секретаршей была Джень, моё круглолицее солнышко Джень. Если бы я её не любил, то может быть, что она бы меня раздражала. Она непрерывно вертелась, что-то делала, смеялась, шутила. Она даже на вахте одновременно слушала музыку, смотрела какой-нибудь фильм, читала какие-то документы, что-то писала в своей книге, заодно могла говорить с кем-то из жён или детей по телефону да ещё ковыряться в поломанном электронном приборе. Джень я сразу предупредил, что до завтрашнего утра никаких встреч, никаких переговоров.

— Хорошо, господин, — с улыбкой согласилась она. — Но я сразу хочу обратить твоё внимание на дела, которые прежние дежурные не успели закончить.

Я вздохнул. Что-то делать — это было её нормальное состояние.

— Что ещё за дела?

— Хафиза оставила запись про Дениса Рогулю, она не успела с тобой обсудить его предложение. Марков говорил с Корасон и Роксаной, а они перевели стрелки на меня. Вопрос о закупке ком-очков и программы "Супер-командос".

— Это завтра!

— Хорошо, господин! Подарок для Камту…

— Тоже завтра!

— Самойлов устраивает приём для знакомых бизнесменов, прислал приглашение для всех нас.

— Завтра посмотрю…

— В Техническом Центре Нукана состоится выставка био-нано-технологий. Только не говори, что тоже будешь смотреть завтра! Выставка продлится всего три дня. Первый день был сегодня.

— О, Аллах! Я в любом случае не успею везде сам.

— Али! У тебя есть четырнадцать помощниц. Позвать Роксану? Мы сейчас быстро всё распишем. — Джень улыбнулась.

Я махнул рукой. Как я ни упираюсь, мои жёны вертят мною, как хотят. Кто-то проявляет меньше настойчивости, кто-то больше. А когда они при этом мило улыбаются…

Роксана пришла в мой кабинет, вся ещё пышущая жаром, видимо разгорячённая танцем. Её глаза сверкали, она тихонько напевала себе под нос какую-то мелодию, а ноги всё ещё пытались совершать танцевальные движения. Она стала обсуждать какие-то вопросы с Джень, причём так тихо, что я не слышал. Вдруг обе женщины развернулись ко мне.

— Али! — сказала Роксана. — Приглашение от Самойлова…

— А ты не можешь без меня решить этот вопрос?

Роксана пожала плечами и глянула на Джень. Та сложила молитвенно ладошки и медленно начала мне объяснять.

— Послушай, Али! Мы почти все уже были на всех вечеринках, которые устраивал Самойлов. Он их устраивает в какой-то мере для тебя. Мы можем решать некоторые вопросы бизнеса сами, но твоё неучастие наносит твоему делу непоправимый вред. Общение с возможными партнёрами — очень важный элемент. Твои жёны хорошо справляются там, где приходится иметь дело с деловыми женщинами. Но есть и мужчины, сторонники старых традиций. И здесь, на Аль-Канаре, личные контакты имеют огромное значение.

Я что-то промурчал нечленораздельное. По правде говоря, я боялся вечеринок у Самойлова. Вдруг опять напьюсь!..

Заиграл телефон у Роксаны.

— Хорошо, переключай на меня, — быстро ответила она.

Она с кем-то негромко поговорила и глянула на меня.

— Али! Это тебя добивается Денис Рогуля.

— Гм-м! А разве мои дежурные секретарши не решили с ним все вопросы?

Я мимоходом прикинул, сколько времени прошло с его первого звонка.

— Похоже, что дальше придётся решать тебе, — Роксана поспешно перевела соединение на мой номер.

— Али Мухадди! — назвался я. — Я вас слушаю!

— Пожалуйста, не переключайте меня больше! Я этого не вынесу. У меня голова от ваших жён пухнет. — Его голос был истеричным и усталым. — Я почти неделю пытаюсь с вами связаться. Ваши жёны ставят меня в какую-то очередь, потом обещают перезвонить. Я жду. Я уже решаю, что у вас такая вежливая форма отказа, но мне звонят, назначают переговоры. А когда я звоню, меня опять начинают перебрасывать с телефона на телефон. Ещё немного, и я ваших жён начну узнавать по голосу.

— Возможно, вам это пригодится, — пошутил я. — Нам следует встретиться.

Он от неожиданности замолчал, а я глянул на Джень. Они с Роксаной, обе, вывели на разворот своих книжек моё расписание. Роксана ткнула пальцем в пустую клеточку, а Джень быстро переключила экран и показала мне записи в журнале дежурств.

"… стоит посмотреть. Надо встретиться с разработчиком. — Хафиза."

Я назвал Рогуле дату. Он начал меня за что-то благодарить, в его голосе появилась какая-то дрожь.

— … я уверен, что вас наша разработка заинтересует, — тараторил он. — Наш институт давно занимается этой темой. И хотя финансирования было явно недостаточно, наши успехи уже почти можно назвать производственным уровнем.

У-у-у!.. Вот почему Хелена его отфутболила. Им очень нужны деньги. А уровень — "почти производственный". Ещё несколько миллионов… Или сотен миллионов… Хафиза заинтересовалась, но она не так считает деньги, как Хелена.

Наконец, этот Рогуля устал, мы распрощались.

— Джень, солнышко! У Хафизы здесь есть ссылка на сайт. Познакомься и ты с этим вопросом.

Роксана отвернула в сторону смеющееся лицо и сжала губы, чтобы себя не выдать. Она отметила мою попытку избавиться от гиперактивной Джень, загрузив её работой. Только, что здесь смешного? Мне тоже придётся в этой проблеме копаться. Так пусть мне хоть немного эту тему подготовят.

Я старался ничем никого не загружать, но сам провозился с электронной библиотекой до самого вечера. За ужином мы пили чай с чудесным пирогом, который испекла Хафиза. Когда я похвалил её мастерство, она скромно ответила, что ей помогала Натача и в этом есть и её заслуга. Вот уж никогда бы не подумал, что Натача способна такое печь. Джень по моей просьбе привычно протарахтела мне расклад дежурств и вахт. Всё было спокойно, подозрительно спокойно.

После ужина мне захотелось пройтись по Кораблю, посмотреть по уголкам, что и как. Думаете, что мне делать просто нечего? Если бы вы в Космосе хотя бы раз искали дыру от метеорита в обшивке, то у вас такой мысли даже не появилось бы.

Заодно я смотрел, чем занимается моя семья.

Натача после ужина помогала Хафизе драить кухню. Изабель в мастерской ковала какую-то деталь. Назирэ расставляла в кассеты синтезатора какие-то реактивы.

— Али! Ты обещал зайти ко мне просканироваться…

— Да-да, солнышко! Но чуть позже…

Эллида в своей каюте делала зарядку для беременных. Корасон была занята изучением своей новой каюты.

Я заглянул к детям. Старшие умели себя занять сами. Фархад с Пунь-туль обсуждали изречения из Корана. Подозреваю, что правоверные мусульмане из них получатся с некоторой натяжкой, уж очень грамотные. Хотя, среди европейских учёных многие были истинно верующими. Фарида опять возится с малышнёй, похоже, что ей это нравится. А вот в одной из комнат почему-то стояла подозрительная тишина. Если дети не шумят, то жди какой-нибудь проделки.

Я заглянул туда. Хэри и Заина сидели за учебными столами какие-то притихшие.

— А где Хелена? — спросил я.

Согласно расписанию, Хелена должна быть с младшими детьми.

Хэри пожала плечами, но расширенные глаза Заины показывали, что произошло что-то неординарное. Я набрал на телефоне номер своей третьей жены, но она не отвечала.

— Так где Хелена? — спросил я уже совсем неласково.

— Она ушла, — ответила перепуганная Заина. Хэри молчала, глядя в книжку с картинками.

— Мы можем в командной рубке найти её положение, — подсказала Джень.

Мы примчались на вахту. У меня было отвратительное ощущение. Вахтенная Зульфия вывела на экран пространственную карту всех телефонов.

— О, Аллах! — завопил я. Телефон Хелены почему-то находился в закрытой зоне реакторного отсека.

Я включил общую тревогу и помчался туда, где, как мне казалось, находится Хелена. Джень без промедления бросилась за мной. Когда мы прибежали на место, у меня отлегло от сердца. Хелена находилась в крохотной комнатке, размером метр на метр, в котором размещался крохотный резервный пульт управления реакторами. Я открыл тяжёлую металлическую дверь и заглянул внутрь. После этого моё сердце опять сжалось. Хелена сидела на маленьком сидении, облокотившись на консоль, уткнув голову в ладони, и горько-горько рыдала. Её плечи тряслись, по рукам и щекам текли слёзы, окрашенные тушью.

— Миленькая моя! Что случилось? — спросил я и вместо ответа услышал только спазматические всхлипы.

Я начал вытирать Хелене лицо своим платком, но она уткнулась мне лицом в грудь и опять зарыдала, неудержимо и жалобно. Дверь за моей спиной была открыта, поскольку я просто не мог вместиться в этом маленьком помещении. Я услышал снаружи шорох шагов и тихий шёпот.

— Али! — раздался голос Назиры. — Пусть выпьет…

Она протянула мне стакан с жидкостью. Фу! Валерьянка!

Я поднёс стакан Хелене и она выпила, всхлипывая и стуча зубами по стеклянному краю. Прошло ещё несколько минут, прежде чем Хелен начала успокаиваться. Она ещё несколько раз начинала рыдать, уткнувшись в меня, но я похлопывал её по плечу, и это оказывало успокаивающее воздействие.

Мы все привели Хелену в её каюту. Слава Господу, что никого не пришлось спасать от лучевой болезни. Натача почти сразу вывела меня в коридор и одела мне на голову наушники от своего коммуникатора. На экране было изображение из камеры наблюдения. Хелена занималась с Хэри и Заиной. Поведение Хэри было вызывающим.

— Если ты не будешь знать простейшей математики, ты никогда не сможешь быть, как твоя мама, — говорила Хелена.

— Вот и учи меня! — повелительным тоном сказала дочь Вайноны.

— Я и пытаюсь тебя учить. Тебе только нужно выполнять мои рекомендации.

— А я не хочу! — закапризничала Хэри.

— Ты не хочешь учиться? Или не хочешь, чтобы тебя учила я? — спросила Хелена. К своему несчастью, она любит расставлять все точки над "і" и не терпит недомолвок.

Хэри запнулась на несколько секунд, а потом выпалила:

— Я не хочу, чтобы меня учила какая-то фашиха!

Хелен будто подавилась воздухом. Я никогда не видел у неё такого выражения лица. Она будто ослепла. Смотрела перед собой, но казалось, будто смотрит внутрь себя.

Она медленно встала и направилась к двери. Похоже, она действительно ничего не видела, потому что дверь нашла наощупь. У Хэри вытянулось лицо. Она взглянула на сестру и тихо спросила:

— А что я такого сказала?

Похоже, Заина была в неведении, потому что пожала плечами, но при этом сказала:

— Всё равно тебе достанется! Папа говорит, что приличные девочки не должны употреблять неприличных слов.

— А как узнать, приличное это слово или нет?

— Это просто! — заверила Заина. — Если папа произносит эти слова, то они приличные. Папа не говорит неприличных слов.

— Моя ты умница! — пробормотал я под нос.

— Спасибо! — удивлённо ответила стоящая рядом Натача. — Что думаешь делать?

— Как что? Мирить!

Когда я вошёл в классную комнату, кроме Хэри там была вся наша ребятня.

— А-а-а! Группа поддержки? Мне кажется, дорогие мои, что Хэри в вашей помощи не нуждается. Чтобы обидеть Хелену, ей ваше участие не понадобилось. Так что… ответ ей тоже держать самой, и я вас попрошу…

Едва мы остались наедине, в комнату вошла Натача.

— Али! Разреши мне поговорить с Хэри? — это было произнесено не как просьба, а как вежливая форма приказа.

Я не стал пререкаться со своей Старшей Женой и покинул помещение. В конце концов, я могу всё посмотреть из своей каюты. Естественно, я не учёл, что микрофоны в системе наблюдения не самые лучшие. Натача с Хэри говорили очень тихо. Единственное, что я хорошо услышал, была фраза: "… это она виновата, что мама уехала! И её сынок! Я их ненавижу!"

Натача обняла плачущую девочку и долго ей что-то шептала на ухо.

— … и Хелена не могла поступить иначе. Они с твоей мамой очень дружили, — сказала она чуть громче. — Хелена была готова на всё для неё. Ты это понимаешь?

Хэри, в свою очередь, что-то горячо зашептала ей в ответ.

— Нет! Что ты! — ответила ей Натача. — Если бы ты знала, как Хелена без неё скучает! И как мы все скучаем…

Хэри вдруг отодвинулась от неё.

— А почему же мама не может даже позвонить мне? Почему не позвонила до сих пор?

Натача отвернулась в сторону, и её губы зашевелились. Я не умею читать по губам, но тот небольшой набор русских ругательств, которые мне известны, очень легко было распознать. Моя первая жена не могла претендовать на звание приличной девочки.

— О-о-о! У неё была неимоверная куча дел! — сказала Натача вслух. — Мне кажется, она сейчас не замечает даже мелькания дней. А ты вполне могла бы ей позвонить. Али вчера встречался с твоей мамой по делам, наверное, у него есть её номер телефона.

Настала моя очередь произносить беззвучные русские ругательства. Теперь, согласно определению Заины, все девочки мира могли считать себя приличными. Будто по волшебству, в каюту в этот момент вошла Джень, и я дал ей указание срочнейшим образом найти телефон Вайноны.

— Одну минуту! — сказала моя двенадцатая жена и исчезла за дверями.

Ровно через минуту она принесла мне телефон Вайноны.

— Так быстро? — удивился я.

— Я взяла его на сервере у Натачи.

— А откуда он у Натачи? — полюбопытствовал я.

— Она его взяла у Хелены.

Я, наверное, сидел с раскрытым ртом и только через какое-то время догадался его закрыть. Если бы не присутствие Джень, которую я считаю приличной девочкой, я выругался бы вслух.

Конфликт закончился благополучно. Натача позвонила Вайноне. Вайнона позвонила дочке. А Хэри попросила прощения у Хелены. Перед самым отбоем они сидели на кровати в обнимку, обе в соплях, и что-то наперебой друг дружке рассказывали.

У-у-у-х-х! Занавес!..

Глава 14

Посреди ночи я проснулся от плача жены. Я, к сожалению, не знаю китайского, но припомнил японский стишок, который прошептал ей на ухо:

Не предавай себя печали.

Утром солнце прогонит тьму,

И ты встретишь день, полная надежд.

Она развернулась ко мне и уткнулась мокрым лицом в плечо.

— Я ничего не поняла, что ты сказал, — произнесла она по-русски. — Мне страшно, Алёша. Как дальше всё будет? Картошка у нас почти закончилась, а от топинамбура у всех уже животы болят. На последние деньги я купила Алёнушке туфельки, — в старых Танюшкиных ей ходить уже невозможно. — Она вздохнула. — Вам зарплату хоть обещают? Или уже нет?

Меня прошиб холодный пот. До сих пор мои переходы между временами происходили почти без проблем. Моё "Я" оставалось неизменным, но багаж знаний будто бы корректировался, приводился в соответствие эпохе. А сейчас этого, почему-то, не произошло. Я ощущал себя не Алексеем из 20-го века, а Али. Я про Алексея знал всё, но все навыки, представления были от Али. Я был Али, шайтан меня раздери! О! Помоги мне Аллах!

— Всё будет хорошо, успокойся, — сказал я Наташе и легонько прижал к себе.

Меня затрясло от возбуждения. Ведь рядом со мной лежала почти незнакомая женщина. Да, конечно, она жена меня, но Алексея. Нас будто бы разделяет некий барьер. Я могу вспомнить любые события из его жизни, но в этих воспоминаниях нет личных, моих, переживаний. Они как бы подсмотрены сквозь щелку. А сейчас я оказался по ту сторону барьера.

— Лёшка! Любимый! — выдохнула Наташа и прижалась горячим лицом к моему.

Наверное, я сошёл с ума. До сих пор мне не приходило в голову искать ещё женщин на стороне. Мне было достаточно своих жён. Кроме того, после одного из посещений музея Природы, ещё на Земле, мне расхотелось рисковать. Мои жёны всегда находятся под контролем. Назира нас периодически проверяет. А зараза, которую иногда можно подцепить во время случайных половых связей… Я опять вспомнил витрину в музее Природы и почувствовал встающие дыбом волосы. Правда, сейчас был совершенно другой случай.

Я вдруг подумал, а что, если я, но как Алексей, попаду в своё время. И, всё-таки, это буду "Я" или "ОН"?

Я ещё тысячу раз обдумывал эту мысль, а может быть и не тысячу. В какой-то миг моё сознание отключилось и вернулось опять только вместе с грохотом будильника. Я глянул на часы — без четверти шесть! Впрочем, всё правильно. Пора вставать на работу.

На завтрак я почистил картошку "в мундире", размером чуть больше гороха, и открыл прошлогоднюю банку грибов. Сонная жена почистила лук и принялась обжаривать его с грибами. Пахнет хорошо, но я знал, что такой же завтрак был вчера, позавчера. Правда, неделю назад была яичница и омлет из содержимого "писанок". Я ощутил, как внутри закипает гнев.

За едой Наташа сказала:

— Алёшка! Ты так странно стал говорить, будто анекдоты грузинские рассказываешь!

Понятно! Становится заметен мой обычный акцент. Правда, мой русский сильно улучшился, но не до конца.

Перед моим уходом Наташа разбудила дочек. Сонные девчонки обняли меня на прощание:

— Папка! Пока!

— Мы тебя любим!

— До вечера, мои принцессы! — я поцеловал их и ушёл.

По-видимому, Алексею крайне нужна моя помощь. Всевышний не делает ничего просто так. Всё в его руках.

Я задумался. Наверное, это хорошо, что я не могу оказать помощь материально. Бесполезно давать нуждающемуся рыбу. На следующий день он опять придёт просить. Нужно научить его эту рыбу ловить. Правда, Алексей не склонен ничего просить. Это уже хорошо. Могу оказать помощь идеями, навыками. Гм! Для большинства местного населения более привычным является подход "Не учите меня жить! Лучше помогите материально!". Не меняя своей жизни, они будут нуждаться в этой помощи постоянно. Значит, они обречены? И их дети? "И внуки внуков в трёх веках"?

Перехожу дорогу. В сторонке, на разбитом тротуаре стоят две иномарки, а недалеко от них трое делового вида мужчин обсуждают свои проблемы, довольно энергично размахивая руками.

— А ты Дементьева пробовал подключать?

— Да ты что? Он же дорого берёт!

— Ха! Зато он всё сделает за два дня. И гарантирую, что у тебя больше этой проблемы не возникнет. У его ребят — золотые руки. А фирма, что ты перед этим назвал, фуфло гонит.

Из открытого окна машины динамики выстреливают словами песни:

Я шёл, поражённый этим маленьким, сделанным только что открытием, и бормотал "Ещё не вечер…" Эти слова поэта, умершего за десять лет до развала империи, будто бы предвосхитили то, что сейчас происходит. Удивительно, как настоящие поэты умеют предвидеть будущее. А, может быть, вся прелесть заключается в многозначности их слов, фраз, образов и сюжетов? Эти ребята, судя по всему, поняли ситуацию по-своему, поняли правильно, а не так, как их учили в школе.

Я постоял на остановке, ожидая троллейбус, благополучно втиснулся в салон. Сегодня попадаю на работу с приличным запасом, но давка как всегда. Меня притиснули к какой-то молоденькой женщине. В транспорте, судя по воспоминаниям Алексея, иногда возникают пикантные приключения.

Я попытался чуть развернуться, чтобы не создавать женщине неудобств. Против моих ожиданий, она переместилась вслед за мной и опять оказалась прижатой ко мне спереди. Вдобавок ко всему, какой-то здоровяк придавил нас к стене так, что этот интим оказался единственно возможным. Женщина повернула голову и скосила на меня глаза, затем прогнулась и поиграла ягодицами. О, нет! Только не здесь! Она явно намекала на тесное знакомство, но мне, почему-то, знакомиться не хотелось. С другой стороны, после такого знакомства джентльмен просто обязан на ней жениться, а я уже женат и не один раз. Играет это значение здесь или нет? А что, если…

На своей остановке я буквально выполз на улицу, радуясь, что ещё достаточно прохладно и на мне надета куртка. Странно… Я себя вёл не как Али. А этот Алексей, похоже, просто дурак! Хотя, при чём здесь Алексей? Сейчас я — это я! Вот только — кто я?

С утра наш начальник устроил оперативку. Опросил всех, какой объём работ выполнен. Как всегда, работы много, денег мало. Высшее начальство очень озабочено нашими проблемами…

Нелли скучала, бросала на меня заговорщицкие взгляды и иногда делала какие-то жесты, обозначающие недовольство всей сложившейся ситуацией. Надеюсь, что она имела в виду производственные проблемы. Вероника сидела в сторонке и крутилась на вертящемся стуле. Она вдруг встретилась со мной взглядом и развернулась так, что мне стало видно её ножки, далеко видно, под не очень длинной юбкой. Выждала полминуты. Её глаза чуть сузились, потом расширились. Она улыбнулась, обнажив ряд аккуратных зубов, и опять крутнулась на стуле. Я почувствовал, что вспотел, а сердце трепыхалось, как подбитая пташка. Уф! В моём гареме мне было спокойнее.

Нелли опять развернулась в мою сторону. О, нет! Я сойду с ума. У неё был уверенный взгляд королевы, дающей милостыню… Хотя, может быть награду? И сейчас этот разворот головы, этот взгляд мне кого-то напоминал. Аллах Всемогущий! Такой же взгляд у Натачи! И я, к своему удивлению, не знал, как этот взгляд толковать.

Я с трудом дождался конца заседания и бросился к своему компьютеру. Но работа не двигалась. К тому же, народ был взбудоражен слухом, что дают зарплату. Уже двум отделам дали… Может быть, сегодня после обеда, или завтра… Болтали о разном, причём без умолку. Валентина вдруг вспомнила, что её муж поехал на курорт, так жаль, что отпуска не удаётся сделать одновременно, дома теперь ужасно скучно и одиноко… При этом она выразительно посмотрела на меня. Нина, дама, похожая на гувернантку-англичанку, с надменными манерами, вдруг прямо заявила, что печёт великолепные оладьи и приглашает меня их попробовать. А ещё у неё есть отменное варенье…

Спасся я только благодаря приходу Женьки Фомина. Он притащил торт и вина, чтобы отпраздновать начало своей бизнес-деятельности. Дамы ели торт и пили вино. А "для мужчин" Женя принёс водки. Я с ним выпил по одной. Потом ещё по одной. Потом ещё. Когда начальник принёс нашу зарплату, я уже изрядно набрался.

Конверт с деньгами был необычайно тонким. Я заглянул в него, там лежали жалкие семьдесят восемь гривень, то есть чуть больше тридцати баксов. И это за месяц работы! Может быть, на трезвую голову я бы смолчал. Впрочем, смолчать мог бы Алексей. Я, в любом случае, молчать не захотел. Я заявил начальнику, что увольняюсь, и через пять минут моё заявление уже лежало у него на столе.

— Ну, что? — хитро посмотрел на меня Женька. — Может быть, ко мне пойдёшь? Пока денег никаких нет, но…

— Нет! — категорически замотал я головой. — Я попробую сам.

— Смотри… — Фомин прикрыл дверь, чтобы не видело начальство, закурил и включил вытяжку. — Тебе семью кормить надо. А передряги первого периода становления может выдержать только холостяк. На пустой желудок такие обалденные мысли в голову приходят…, - мечтательно произнёс он.

— Так ты же предлагаешь мне делить твои передряги!

Он хмыкнул, затягиваясь.

— Я хорошо знаю это дело. Уже не один год занимаюсь ремонтом электроники. Теперь только легализуюсь и посвящу этому всё время.

— А я в этом почти дуб! — я так сказал, поскольку знал, что Алексей в ремонте не сведущ. Сам я такую допотопную технику чуть ли не с закрытыми глазами ремонтировать могу. Правда, Джень это делает лучше.

Дома я поставил жену в известность о том, что уволился. Наташа молча обдумывала эту ситуацию, а я вдруг подумал, что она "обалденная" женщина и я в неё влюблён. Я поделился с ней своими планами насчёт своего дела. Она опять задумалась.

— Мне кажется, что это очень рискованно, — наконец, сказала она. — Ты хочешь заниматься инновациями, внедрением изобретений. Но ты же мало контактен.

Моя любовь к ней резко стала уменьшаться. Я стал испытывать колебания. Я! А что говорить про несчастного Алексея?

— Впрочем, — добавила она, — у нас прокладывают телефонную линию… Я записалась. Думаю, это тебе будет кстати.

— А где мы возьмём деньги?

— У меня есть кое-что из ювелирных изделий…

Ай! Она, всё-таки, настоящая женщина! Как она мне нравится!

Я проснулся от пронзительного перезвона колокольчиков. Первая мысль была, что Наташа в темноте зацепилась за китайские колокольчики, висящие на люстре. Нам на Новый год их подарили. Я открыл глаза и увидел, что в комнате светло. Ах, да… Корабль! Джень мягко, по-кошачьи, потянулась. А я почувствовал, что у меня проблема. Я был Али там, а здесь я был Алексей. Со всеми своими привычками, представлениями и мировоззрением. Ну, что за издевательство!? Я ощутил, что на спине волосы встали дыбом. Я был не готов к такому повороту событий.

— Ты, может быть, хочешь другую музыку? — спросила Джень на арабском.

— Нет-нет. Оставь эту, — с ужасным произношением выдавил я. На большее я не был способен.

Я встал, попытался делать зарядку и обнаружил, что болит ребро. Как это я забыл! Впрочем, до сегодняшнего утра это было не моей проблемой.

Джень тем временем уже быстренько навела порядок в моей каюте, бросая на меня странные взгляды.

— Я схожу на вахту! — бросила она.

— Угу! — ответил я.

Я давно заметил, что существует ряд слов, которые называются междометиями, но на самом деле являются настоящими словами давнего праязыка. Так, слово "угу" одинаково хорошо поймёт и русский, и англичанин, и немец, и китаец. Правда, японцы не говорят "угу", это скорее "у-у-у!". Если бы я на своём ломаном арабском попытался сказать "хорошо", то произношение покоробило бы даже плохо говорящую на нём Джень. А моё "угу" было ей хорошо понятно.

Когда жена ушла, я привёл себя в порядок: принял душ, оделся во всё чистое. Именно такое поведение должно быть у Али, я это прекрасно помнил. А вот с бритьём возникли проблемы. Я пытался подравнять бороду, но у меня ничего не получалось. Я довёл толщину усов и самой бороды до той границы, когда они стали похожи на бородку какого-нибудь прощелыги-проходимца, а не уважаемого космического торговца. Глядя в зеркало, я чертыхался, что совершенно не соответствовало поведению правоверного мусульманина. К тому же, борода получилась несимметричной, а это было хуже всего. В конце концов, я её просто сбрил подчистую. Никогда бороду не носил, без бороды привычнее.

Стоя и разглядывая дело своих рук, я думал о том, какую ошибку совершил. Я изменил облик одновременно со сменой "начинки". Будет просто здорово, если меня не убьют сразу.

Щелкнули створки двери, и моя душа провалилась в пятки.

— Али! — за моей спиной в зеркале показалось лицо Натачи. — Ты… Ты что… Это из-за неё?

— Ты имеешь в виду Катерину? — спросил я на чистом русском, чуть разворачиваясь, чтобы оглядеть себя сбоку. Слава Богу, что с ней я могу говорить на своём родном языке. — Да нет, вроде бы… Скорее, это несчастный случай… Хотел изменить форму, а вышло чёрт-те-что.

— Ты, действительно, странно разговариваешь, — заметила Натача. Она была одета в серебристые шорты и такую же рубашку с короткими рукавами и витиеватой машинной вышивкой. Её серые глаза сейчас были похожи на сталь клинка. Она восхищала Али, но у меня от её близости по спине пробежал холод. "У меня мурашки от моей Наташки"…

Неужели Джень заметила моё произношение? Наверное, ещё кое-что в поведении? Тогда мне конец! Я с ужасом ждал дальнейшего развития событий, но его не последовало. Я закончил одеваться, а Натача стояла рядом, ничего не говорила и не уходила.

— Наташа, что у нас нового? — спросил я, так как молчание становилось тягостным.

Её глаза сперва расширились, а потом сжались в узкие щёлки.

— На-та-ча! — медленно, сквозь зубы произнесла она. — Меня все зовут На-та-ча!

В её исполнении имя звучало как лязг винтовочного затвора.

— Я знаю, но думал, что тебе так будет приятнее, — похоже, что мой голос звучал не очень уверенно.

— Конечно! Весь мусульманский мир называет белых проституток "Наташа", и ты думал, что мне это будет приятнее!

Чёрт! Вот влип, так влип! Правда, мне всегда казалось, что весь нерусский мир произносит именно "Натача", но я не посмел ей об этом говорить.

Она смотрела на меня, не отрывая глаз. Я наклонился, чтобы застегнуть пряжки на туфлях, и боль в ребре опять резанула, как ножом.

— Ой! — я приложил к боку руки. — Слушай, Назира сможет меня сегодня осмотреть? Это ребро…

— Какое ребро? — она смотрела так, как смотрит экзаменатор на студента, плохо знающего предмет.

— Которое или ты, или Хелена мне помяли. Оно болит с каждым днём всё больше.

Она подошла ко мне вплотную и осмотрела. Смутила её только исчезнувшая борода. Затем Натача ощупала меня со всех сторон, почти так, как щупают мешок с картошкой или другие неодушевлённые предметы. Потрогала она и больное ребро, к счастью, осторожно. Но вершиной осмотра был сканер-"нос", которым она окончательно идентифицировала меня.

Мне показалось, что ей больше понравилось бы, если бы сканер меня не опознал. Наверное, тогда она со спокойной душой скрутила бы мне руки за спиной и отвела бы в какой-нибудь тесный отсек, например, один из тех, где стоят роботы-пылесосы.

— Когда я отпущу бороду, ты повторишь эту процедуру? — спросил я.

Она молчала и снова долго меня разглядывала.

— Что случилось, женщина? Ты долго будешь испытывать моё терпение? — я изобразил акцент, и это получилось почти идеально.

Натача криво улыбнулась. Так улыбаются перед нажатием на курок.

— Когда у Камту день рождения? — спросила она по-арабски.

— Завтра, — ответил я, конечно же, с жутким произношением. Память работала исправно, но знания были чужие, внешние, и это ощущал я в первую очередь. Слова тоже были чужими, и язык в моём рту был тоже будто чужой.

Она принялась кружить вокруг меня, как акула вокруг одинокого пловца. Затем, резко остановилась и ткнула пальцем в грудь.

— Ты — его клон?

— Господи ты боже мой, мать твою! — вырвалось у меня. — Какой ещё клон? Вернее сказать — реинкарнация, то есть про-инкарнация или что-то в этом духе. Блин!

— Постой! — Натача приподняла брови, но взгляд был жёстким и спокойным, как у патологоанатома. — Как тебя зовут? На самом деле!

Я замялся на секунду.

— Алексей! Но я наполовину и Али.

И пошло… Вопрос-ответ, вопрос-ответ… Дрожь в коленках прекратилась, но холодок внутри ещё держал меня за горло.

— Ладно, — наконец, сказала она. — Никому ни слова! Проболтаешься — сам не рад будешь. Никто в здравом уме не поверит, что ты с Али — одно и то же, но в разных временах.

— Думаешь, Джень только тебя поставила в известность?

Натача ещё раз внимательно посмотрела на меня.

— Так ты знаешь всё, что знает Али?

Я кивнул.

— Интересно! — она опять кружилась вокруг меня. — Но ты другой, это сразу заметно. И у тебя другая психика, другое поведение, осанка другая. Что же мне с тобой делать? И что нам всем с тобой делать?

Она меня подавляла. В то же время, я помню, что Али с ней спокойно вступал в спор и в большинстве житейских ситуаций брал верх. Я твёрдым голосом предложил:

— Ты будешь моей секретаршей после Джень.

— Ещё чего! — возмутилась она, но потом, подумав, сказала: — Ладно! Только не вздумай приставать ко мне!

Я поправил рубашку, а Натача опять стояла рядом и неотрывно за мной следила.

— Ты долго будешь на меня смотреть? — я последний раз глянул в зеркало. — Идём со мной!

— Куда? — спросила она.

— На осмотр Корабля.

— Твоя секретарша — Джень, а не я.

— Тогда я тебя не задерживаю! — у меня это получилось почти непринуждённо. Кажется, я с каждой минутой приобретаю всё большую уверенность в себе.

Она на меня глянула так, что моя самоуверенность скукожилась в нематериальную точку.

— Ты говоришь не так, как Али, — подвела она итог и первой вышла из каюты.

Да, я знал, но не мог, как Али, сказать его жене "солнышко моё", "моя птичка" или "моя козочка"… Моё "солнышко" осталось в далёком двадцатом веке.

Мы вышли из каюты и почти сразу столкнулись с толпой остальных жён. Джень шарахнулась в сторону, но быстро вернула самообладание. Глаза Изабель превратились в щели-бойницы, Дейла нахмурилась, Корасон только смотрела на меня с удивлённой улыбкой. Неужели Джень уже всем рассказала о моей необычности? Или это случайность?

Как гласит восточная мудрость, "если не знаешь, что делать, сделай шаг вперёд!" и я ринулся, сломя голову.

— Что, не нравится? — довольно громко буркнул я, проведя рукой по голому подбородку. — Привыкнете! Хелена каждый день перекрашивается, и ничего… Ну, чего стоим? Все кушать! Кушать!

За завтраком я спросил у Джень доклад. Среди событий не было ничего ужасного или сверхсрочного. Единственно, она напомнила, что надо ехать в магазин за подарком для Камту и на выставку бинотехнологий. Оказалось, что Натача уже позаботилась о своём дежурстве. Когда Джень назвала её имя, я удовлетворённо кивнул и непроизвольно погладил бороду. Я спохватился, но этот мой жест сыграл некоторую роль. Изабель аж обмякла, с её плеч будто свалился ужасный груз, она даже заулыбалась. Натача тоже удивлённо подняла голову, и её напряжённое лицо стало более спокойным. У Джень порозовели ушки. Возможно, она думает, что оклеветала меня.

После трапезы начались обычные будничные дела. Я прошёл в кабинет в сопровождении Джень и Роксаны, а Натача сверлила мне спину взглядом, пока створки двери не отрезали меня от неё. Потом к нам присоединился Марков. Он мимоходом отметил, что моё произношение стало почти неотличимо от местного. Я решил вопросы закупки ком-очков, в этом не было ничего сложного или невозможного. Я проверил несколько счетов, и это тоже оказалось нудным, но не очень сложным делом, особенно при помощи компьютера. А вот ближе к полудню ко мне ворвались Габэ и Изабель, — они тоже хотели ехать в магазин с Камту, помогать ему выбирать подарок. Я думаю, что Изабель опасалась оставить своего первенца со мной.

Во время полдника у меня было достаточно времени потренироваться в общении и в языках. Мой английский оказался вполне приличным, и Дейла вдруг решила прочесть детский стишок, который я знал, и который мне невероятно нравился.

— Мистер Браун оф Ландон-таун!…, - начала она.

— Какая прелесть! — восторгался я. — Вы почувствовали игру слов и смысла? — спрашивал я остальных жён.

Роксана пожала плечами и я, не осознав того, что делаю, начал толковать ей отдельные фразы на французском.

— Натача! — обратился я к первой жене. — На русском есть очень похожий стишок. Стихи не удаётся перевести дословно, поэтому этот стишок выглядел уже по-другому. Вы послушайте:

Почти все понимали русский и рассмеялись. Казалось бы, в стишке смешного ничего нет, но им было весело. Правда, я чувствовал некоторую натянутость и пыжился ситуацию разрядить…

— Самое интересное то, что это стихотворение было переведено обратно на английский язык, пополнив, таким образом, его сокровищницу. И, конечно же, перевод снова оказался не дословным, а поэтому…

Я мимоходом перешёл на немецкий, испанский, потом португальский. Слова лились легко. Осмелев, я перешёл на арабский. Джень сидела, потупив взгляд. Зульфия с издевательской ухмылкой смотрела на неё. А вот Хелена была огорошена. Я вдруг припомнил, что Али немецким почти не владеет. И у Изабель взгляд был совсем нехорошим. Что за чёрт? Алексей тоже не владеет немецким, английский ещё так-сяк, через пень-колоду… Откуда у меня знание языков?

Мы садились во флайер. Натача, проходя мимо меня, сказала:

— Ты пропустил полуденную молитву.

За этим должен был последовать расстрел на месте, без суда и следствия, но я всё ещё был жив.

— Не думал, что ты всерьёз относишься к Исламу.

— Я — нет, а другие… Кроме того, ты нарушаешь стабильность.

Она уселась на привычном для неё месте водителя. Место рядом с ней пустовало, так как Изабель решила сидеть рядом с сыном. Я заметил, что она что-то прошептала Габэ и та сделала на мгновение круглые глаза. Я не вытерпел:

— Изабель! Ты Устав ещё помнишь?

Она ничего не ответила и только смотрела с вызовом. Я не знаю, кой чёрт меня дёрнул, но я посмотрел на неё в упор, и она отвела взгляд. Габэ смотрела на меня просто с интересом.

— Камту, малыш! А ты уже знаешь, какой робот тебе нужен? — решил я разрядить ситуацию. — Или мы начнём с прогулки по залу игрушек?

— Мы уже выбрали нужную модель! — недовольным тоном ответила за него Изабель.

— Я думаю, тебе тоже будет интересно это посмотреть, Изабель, — как можно дружелюбнее сказал я.

— У нас ещё посещение выставки бинотеха, — пояснила Натача.

Я глянул на часы.

— Если мы чуток выкроим времени и посмотрим игрушки для детей вместо игрушек для взрослых, думаю, что ничего не изменится.

— Время выставки ограничено! — опять заметила Натача.

— Камту! — снова обратился я к мальчику. — Как ты посмотришь на то, что мы потратим час-два на свои дела, а потом будем шататься по магазину игрушек, пока нас оттуда не выгонят уборщицы? А ты пока сможешь поиграть на детской площадке…

— Ура! — закричал будущий именинник.

— Али! Как же мы сможем охранять и его, и тебя? — растерянно спросила Изабель. Потом сказала жёстко: — Я против!

— И я! — добавила Натача.

— А я, по-вашему, никуда не гожусь? — обиделась Габэ.

Я почувствовал, что внёс сумятицу в тот порядок, который Али так старательно и упорно создавал. "Благими намерениями устлана дорога в ад" Неожиданно Габриэла предложила:

— Камту! На выставке тоже будут роботы. Самые настоящие! Причём, такие, каких в магазине игрушек не увидишь. Мы могли бы сходить на неё вместе с папой…

— Правда? — его глаза загорелись. — Я хочу их посмотреть! А какие там будут роботы?

Габэ довольно подробно ему всё рассказывала, а я сидел, посрамлённый. Правда, на самой выставке я смог наверстать утерянное. Я пояснял мальчику всё, что уже знал сам, и не стеснялся расспрашивать персонал секций. Мы с ним оба, как завороженные, рассматривали модельный ряд молекулярных робо-вирусов, действующие модели конвейеров, собирающих любое изделие из молекул. Не понимаю, почему люди предпочитают смотреть выставки в Интернете? Футбол тоже можно смотреть по телеви…, то есть, хотел сказать — по коммуникатору, но настоящие болельщики платят большие деньги, чтобы сходить на настоящий матч.

Возле одного из огромных стендов мы застряли надолго. Весьма приличная толпа вертелась вокруг представителя фирмы. Одни пытались протиснуться ближе, другие же разочарованно уходили.

— Что они представляют? — спросил я у солидного вида мужчины, который как раз отходил в сторону.

— Они ничего из себя не представляют! Мыльный пузырь! Пух!… - человек развёл в воздухе руками и удалился.

— Дырка для денег, если вам их некуда девать, — добавил энергичный и худощавый посетитель, слышавший предыдущую фразу. — Они ещё экспериментируют. Результатов нет, работающих изделий нет, пользы — тоже нет. "Планета Шелезяка"!

Я колебался — стоит ли тратить время на "лапшу", которую в изобилии развешивали на уши посетителям представители. В это время Натача молча взяла меня за руку и уверенно потянула за собой в толпу.

— Извините, можно мне поближе? Что он сказал? Я не расслышала…

Я быстренько подхватил Камту на руки. Жена двигалась как горячий нож в масле, и довольно скоро мы оказались возле мужчины лет сорока, с фирменной шапочкой на голове, в белоснежной рубашке с приколотым бэйджиком на груди.

"Денис Рогуля, ст. менеджер" — с удивлением прочёл я.

— Нет-нет, — убеждал Рогуля сразу нескольких собеседников. — Наноконвейер — это нонсенс. Его необходимо оградить от любых вмешательств извне. Он может работать только в специально подготовленных для него условиях. Никаких примесей или посторонних предметов! И вы только посмотрите, природа, наша великая мать и учительница, уже давно нашла технологию, где эти проблемы решены. Всё живое создано этой технологией, и мы должны пойти по этому пути. Любая молекула белка — это наноробот. Мы уже неплохо разбираемся, как они работают. Созданы типовые схемы, по которым мы уже можем создать нужный белок. Мы корректируем свои организмы? Без проблем! Мы умеем создавать модификации домашних животных, растения и штаммы микроорганизмов. Пришла пора создавать новые, синтетические организмы, которые смогут выполнять роль наших домов, смогут передавать по выращенным трубам энергетические растворы, по искусственным нервам-кабелям — информационные пакеты. Они должны выращивать нам любые приборы и машины. И никаких заводов, никакой грязи, никаких отбросов.

— Простите! — вмешалась Натача. — Вы говорите "пора", "должны"… А у вас есть хоть какой-то результат?

— Конечно, есть! — ответил без колебаний Рогуля. — Мы создали первые образцы организмов, которые строят дома. Собственно, они сами и есть дома. Пока что их форма оставляет желать лучшего, выбор строительного материала ограничен, да и растут медленно. Но это же только начало! На самом деле, мы в самом начале пути, на самом краю бескрайнего океана новой технологии. Мы только недавно поняли, как живые организмы могут восстанавливать металлы из ионов. Вы представляете себе возможности технологии?

— Ну да! Вам ещё пахать и пахать! — подытожил один из слушателей и вместе с группой других разочарованных стал протискиваться наружу.

Рогуля вздохнул и остановился, но только на минуту, собираясь с мыслями.

— Конечно, мы не можем сейчас предложить вам систему, пригодную для выращивания, например, гравикаров. Но, некоторые узлы систем управления, передачи данных уже работают и вы можете их видеть на нашем стенде. Мы продали фирме ИНД наш сверхъёмкий накопитель данных. У нашей технологии есть огромный запас.

— А чего же вам не хватает?

— К сожалению — денег! Но, вы только подумайте, какие преимущества по сравнению с обычными нанотехнологиями. Наши синтетические организмы имеют собственную систему подачи материалов — корни, собственную систему энергоснабжения — зелёные листья. При этом они сами себя ремонтируют! — Рогуля улыбнулся Натаче, на секунду задержал взгляд на мне и перевёл его чуть в сторону.

— Али! Ну, как ты можешь быть таким беспечным? — Изабель протиснулась ко мне из толпы и вцепилась в мой рукав. Следом за ней протолкалась Габэ и пристроилась рядом. Натача стояла, прижавшись ко мне с другой стороны.

Рогуля опять перевёл на меня взгляд и облизал губы. Его глаза бегали по нашим лицам, анализируя и сопоставляя.

— Извините… Вы сбрили бороду?

Он ненормальный! Разве так начинают разговор? Натача фыркнула, Изабель скривила улыбку.

— Вы же Али Мухадди? — продолжил Рогуля. — Я не ошибся? Вы пришли посмотреть на наши разработки?

— Мы оказались здесь случайно. Но, мне теперь хоть что-то понятно. — Я не стал сильно углублять мысль.

Рогуля ещё что-то лопотал про исследования, а я только подтвердил, что мы встретимся в условленное время, и я осмотрю их лабораторию. Когда мы вышли на улицу, Натача вздохнула и сказала:

— Хорошо, что ты ему больше ничего не наобещал.

— Ты обо мне такого низкого мнения? — довольно агрессивно спросил я.

В магазине игрушек мы провели почти два часа.

Мы пошатались по огромным залам, уставленным игрушками. На нескольких площадках эти игрушки бегали, ползали, летали, говорили и пели. Я был уверен, что Камту изменит своё первоначальное желание и выберет что-нибудь из этой пёстрой шевелящейся массы. Он, однако, почти хладнокровно всё осмотрел и со скучающим видом стал ждать, пока старшие натешатся и проведут его к долгожданной цели — роботу, который можно переделывать, добавлять новые модули, перепрограммировать всё поведение. Когда заветная коробка оказалась в его руках, он вцепился в неё и не отпускал до самого дома, то есть, пока мы не вернулись на Корабль. Он даже во флайере сидел с подарком в обнимку.

— Камту! Кам ту ми! — позвала его Габэ. — Ну, иди ко мне!

Он придвинулся к ней, но коробку не отпустил. Изабель потрепала его по плечу.

— Ты рад?

Он только кивнул и провёл рукой по глянцевой поверхности упаковки.

За обедом ничего особенного не случилось. Роксана сделала доклад. Всё в норме. Я внимательно посмотрел на неё:

— Действительно всё в норме?

Она была даже чуть обижена за недоверие. Натача задумчиво смотрела на меня. Она всё ещё считала меня чужим?

После еды мы прошли в мой кабинет, и я потребовал у неё тоже полного доклада. Состояние оборудования, финансов… Я поймал её на какой-то мелкой неточности, потом ходил по каюте и отдавал распоряжения на завтра. Она не выдержала и сказала:

— Послушай, Али! Я никак не пойму, ты нашёл себе новое развлечение? Или…

— Ты имеешь в виду женщину?

— Ты знаешь, что я имею в виду! — она засмеялась. — У меня иногда возникает впечатление, что ты играешь роль выдуманного Алёши из двадцатого века. Правда, привычки, поведение, владение и невладение языками сыграть невозможно. Или наоборот, ты пытаешься играть роль Али…

Я подошёл к ней и обнял за талию.

— А тебе было бы интересно провести ночь с Алёшей?

Она вскочила, как ошпаренная, потом успокоилась. Её взгляд был странным.

— А ты ревнуешь или нет?

— Смешно ревновать к самому себе! — Мне только недавно пришла в голову эта мысль. Я взмахнул руками и шлёпнулся в кресло.

Натача уселась напротив меня и внимательно начала изучать моё лицо, поставив руки на стол и опершись на них подбородком. Я обнял её за плечи.

— Э-э-э! Ручки убери! — она отряхнулась, как от пыли. — И не рассчитывай, что будешь спать со мной!

— Слушай, женщина! Ты меня кем считаешь? Али или этим, Алексеем? Не хочешь спать со мной? Не надо! Я себе другую женщину найду! А ты под арест пойдёшь! Ты ещё свой срок не отсидела!

— Да? — её лицо стало злым. — Ты же сказал, что не имеешь ко мне никаких претензий!

— Кто из нас это сказал? — спросил я миролюбиво. — Я? А который я?

— Али! — будто выстрелила она. — Али сказал! А ты — самозванец! — она откинулась на спинку кресла и приложила ладони к щекам, унимая красноту и жар.

Я ничего не мог сказать. Я сейчас даже себе не мог сказать, кто я? Во мне не просто соединялись две личности. Они, кажется, уже образовали гибрид.

— Послушай, золотце моё! Пройдём по Кораблю. Я ничем сейчас не могу заниматься, — это опять меня посетила спонтанная мысль.

— Я тебе не золотце! — буркнула Натача.

— Ты это кому говоришь? — спросил я.

— Тебе!

— А я, по-твоему, кто?

Она пожала плечами.

Мы прошлись по грузовым отсекам, осмотрели шлюзы, кладовые, технический этаж. Затем свернули к кухне. Назирэ готовила ужин.

— Ай, как хорошо пахнет! Ты перчила? — я заглянул в одну из кастрюль. Назира кивнула. — А перец молотый? — она опять кивнула. — Ты моя прелесть! — я поцеловал свою восьмую жену в плечо и оглянулся на Натачу. Её глаза метали громы и молнии.

В комнате для занятий дети смотрели кинофильм. На столах лежали книги с выведенным на экраны текстом Корана.

— Ай-яй-яй! Вы оставили занятия ради развлечения? — я воздел руки вверх. — А вы забыли, что говорил по этому случаю Пророк?..

Я ещё полчаса разъяснял детям, как следует понимать те или иные фразы и изречения из Священной Книги. Натача смотрела на меня, прищурившись.

— Не пойму я… — сказала она, когда мы вышли в коридор.

— Али я, Али! Забудь Алексея из двадцатого века! — Я вдруг увидел Девику. — Девика! Ты можешь зайти ко мне?

— Через пять минут! — крикнула в ответ она.

— Зачем тебе Девика? — спросила Натача, когда мы зашли в мою каюту.

— Она нужна, скорее, тебе. Я понимаю, что происходит. Я чувствую. Но ты же мне не веришь. Пусть Девика тебе объяснит. А мне тоже интересно, прав ли я?

Девика пришла быстро. Не говоря ни слова, она уселась в кресло напротив и внимательно несколько минут меня разглядывала.

— Хм! А я думала, что Джень что-то насочиняла… У неё специфические представления о всяких духах, демонах…

Она закрыла глаза, и опять несколько минут мы сидели в тишине.

— Странно, — напряжённым голосом сказала Девика. — Я склонна считать, что ты просто вспоминаешь свои прежние жизни. Личность Алексея среди них — самая яркая. Настолько яркая, что иногда затмевает твою нынешнюю личность. С другой стороны, у Алексея в его жизни есть проблемы. Решая его проблемы, ты тем самым решаешь какие-то свои. Атеист сказал бы, что ты просто проецируешь свои проблемы и свою жизнь на вымышленную прошлую жизнь. Мозг легко, играючи, синтезирует любые воспоминания с самыми мельчайшими подробностями. Любитель фантастики сказал бы, что твоя личность одновременно существует в двух временах, и что ты, попадая в двадцатый век, действительно помогаешь себе в этом веке. Можно допустить, что Алексей — твой дальний предок. Его успехи приведут к твоему благополучию. Его несчастье обернётся несчастьем для тебя.

Девика после этого замолчала, обмякла и начала сползать с кресла на пол. Я подхватил её и попытался уложить на кровать. В боку заныло ребро.

— Натача! — окликнул я старшую жену.

Она среагировала мгновенно и легко уложила Девику. Та уже спокойно спала. Её лицо было прекрасным, как у индийской богини.

— Ну, что? — спросил я Натачу. — Ты у нас реалистка, атеистка, буддистка или просто любительница фантастики?

— Я не могу сказать ничего про себя, но ты, определённо, — уникальный артист!

— А ты помнишь, что люди под гипнозом способны рисовать картины как гениальные художники? И, даже, играть на музыкальных инструментах… Некоторые сочиняли музыку.

— То есть, ты у всех нас научился языкам, но только наложенная личность смогла воспользоваться этим знанием?

— Вроде того, выходит.

Натача всё ещё продолжала внимательно рассматривать меня. О чём она сейчас думает?

— Слушай! У меня для тебя что-то есть! — я полез в ящик стола и протянул ей карточку памяти.

— Что это? — спросила она.

— Тебе это понравится, — я взял её за руку. — Это старинные песни. Конца двадцатого века. Первая песня приводит меня в восторг. Я её отыскал в местной сети.

— Ты или Али? — она освободила руку.

— Ты опять? — я взял карточку и вставил в проигрыватель.

"… Натали!" — зазвучал голос певца.

— Цыганочка? — удивлённо подняла брови Натача и тут же начала пританцовывать. Я, насколько мог, помогал ей. Удивительно, но цыганочка у меня получилась вполне приличная.

В ходе танца я обнял Натачу и после его окончания не отпускал.

— Ну? Ты долго будешь меня держать? — моя первая жена собиралась и дальше удерживать свои позиции.

Ещё полчаса назад я не выдержал бы её взгляда, но сейчас… Правда, терешние изменения в моём поведении её, как будто, не затронули. Мы пару минут поиграли в "гляделки". Она не уступала, и я отпустил её. Потом мы молча просидели ещё с четверть часа, наверное. Просто слушали старинную музыку. Я не знал, чем ещё можно заняться в такой обстановке.

— Ужин! — произнесла Натача, глянув на часы.

Я вздохнул и поплёлся в кают-компанию.

Сидя в окружении своих домочадцев, я размышлял на тему, на кого мне можно положиться, а на кого — нет. Итак: Натача и Изабель, и ещё, похоже, Джень — против меня. Кто "за"?

— Роксана! Доложи расклад! — почти автоматически произнёс я.

Она пожала плечами.

— Но, Натача… твой…, - Роксана неуверенно переводила взгляд то на меня, то на старшую жену.

— Я тебя попросил доложить! — раздражённо заметил я. — Я — Капитан!

— Тихо, тихо! — вклинилась Натача. — Мы после ужина разберёмся, кто здесь Капитан.

Это был явный бунт. Дети растерянно рассматривали взрослых, да и большая часть моих жён тоже была в недоумении. А я почему-то ощутил, что, если сейчас потребую подчинения, то ничего у меня не получится.

Я поступил по-другому. С насмешливым прищуром посмотрел на первую жену, на Изабель и Джень, на Роксану. Уже четверо. Перевёл взгляд на Корасон. Её глаза горели — стоит мне дать приказ, и она рванётся в бой, не раздумывая. Саль-яла недобро смотрит на Натачу, значит уже двое на моей стороне. Хафиза сжала руки, аж костяшки побелели. По-моему, она колеблется. Эллида… Нет, её не надо втягивать, она на шестом месяце, ей не следует волноваться… Да, уж! Попробуй не волноваться!

Хелена смотрит на меня с интересом. Похоже, что ей ситуация кажется пикантной. Допустим, за меня трое. Девика просто раздражена. Она не видит вообще проблемы. Четверо?

Дейла отвела взгляд. Я ощутил, как сердце упало, но вида не подал.

— Ну-ну! — иронично заметил я. — Итак! После ужина собираемся в Большом Зале.

Марков на выходе подошёл ко мне.

— Али! Я ничего не понимаю? Что происходит?

— Не волнуйся, Олежек! Это мои разбирательства с моими же жёнами. А тебе не стоит конфликтовать со своими будущими тёщами. — И я тихонько запел: — "Если б я был султан…"

Перед тем, как направиться в Зал, я зашёл к себе и полез в ящик, где лежал мой пистолет. Я был неуверен в себе. Я не собирался ни в кого стрелять, просто мне казалось, что оружие придаст мне уверенности. Но пистолета на месте не было! Меня прошиб холодный пот. Ситуация гораздо сквернее, чем представлялось ранее. Может быть, я просто его переложил? Может быть, я не вынул его из кармана пиджака?

Я потрогал одежду — пусто. Полазил по другим ящикам, по полкам — ничего. Волна паники потихоньку заполняла моё естество. Вдруг мой взгляд упал на груду металла, пластика и резины, примостившуюся в нише возле платяного шкафа. Альба была выключена, но стоит мне только её окликнуть… Хм! Буду иметь в виду.

Бодро войдя в Большой Зал, я увидел живописную картину: длинный стол, сдвинутый почти к самой стене, словно поделил моих жён пополам. Возле стены жались мои сторонники, а от средины, словно демонстрируя своё территориальное превосходство, разместились мои "противники". Натача сидела в свободной позе, уперев правую руку в бок. Мне вспомнился старый анекдот про жену-славянку и мусульманина, про то, какие положения может занимать его тюбетейка и её руки. Это меня совсем развеселило. Я уселся с торца и осмотрел всех сидящих. Семь слева и семь справа! Уж лучше бы явное неравенство, даже не в мою пользу…

Итак, за меня: Корасон, Саль-яла, Хелена, Хафиза, Девика, Эллида, Назирэ.

Против: Натача, Изабель, Габэ, Дейла, Зульфия, Джень, Роксана.

Стенка на стенку.

— Ну, что, дорогие мои? Что вы мне хотели сказать? — я развернул голову к Натаче и её команде. — Вы решили, что находитесь на пиратском бриге и надумали переизбрать капитана?

Да! Только вперёд! Больше инициативы! Подавлять, обезоруживать, упреждать!

— Почему ничего не слышу?

Я не заметил, что сам рою себе яму. Моё чистое, без следа постороннего акцента, русское произношение произвело отрицательное воздействие. Среди моих сторонников произошло замешательство.

— Я же вам говорила, что он не Али! — выкрикнула Натача. — Он внутри другой и внешне тоже.

Честное слово, её голос дрожал от отчаяния! Эллида и Назирэ, кажется, готовы были переметнуться на другую сторону.

— Вы не хотите слушать меня? — вдруг неожиданно эмоционально спросила Девика. — Я же вам всё объясняла сто раз! То, что говорит Натача, это фантастика. Через некоторое время доминирующая личность может просто исчезнуть, ассимилировать. Но, скорее всего, кое-какие навыки, обороты речи останутся. Это всё равно, как человек прошёл длительное обучение. Только здесь оно сократилось до дней. Натача, когда появились первые признаки другой личности?

— Месяц назад.

— Вы слышали? Целый месяц! И только в последние дни произошёл качественный скачок, который вы заметили. — Девика вздохнула. Для неё было непривычно выступать с такой речью.

— Так он уже давно не Али! — хрипло произнесла Изабель. Она поднялась из-за стола, и в её руке сверкнул нож. Скорее всего, она его держала просто по привычке.

— Не двигайся! — громким шёпотом остановила её Корасон, и в воцарившей тишине из-под стола чётко прозвучал щелчок реле и визг сервомоторов взводимого механизма.

Вокруг всё будто замерло. Лицо Изабель вытянулось, половина женщин таращила глаза. Некоторые застыли на месте. Я разглядел, что у Натачи оттопыривается карман, и я догадывался, что она с пистолетом. А вот то, что Корасон принесёт пулемёт, не ожидал никто.

— Корасон! Не паникуй! Изабель, сядь! — я сделал успокаивающий жест руками, заодно демонстрируя, что я безоружен. — Девочки! Соблюдайте спокойствие! Неужели произошло нечто ужасное, требующее каких-то особенных мер? Натача! Что тебе взбрело в голову? Ты что собралась делать?

Я был готов ко всему, но не к такому.

— Я считаю, что ты должен быть признан недееспособным! — резанула моя первая, она же старшая жена. — У тебя же явная патология. Раздвоение личности.

— Что?! — я вскочил.

Следом за мной стали подниматься все жёны, исключая Корасон. Она как будто ещё сильнее вжалась в свой стул.

— Сидеть! — заорала Саль-яла. — Всем сесть! Не дёргайтесь! Натача! Ты понимаешь, что это значит? Ты хорошо подумала?

Натача держалась за карман, но, к счастью, его содержимого не тронула. Она, не отрываясь, смотрела в глаза Корасон. А глаза у той были страшными. Она отслеживала каждое движение Натачи и Изабель, и думаю, что могла в любой момент нажать на гашетку. Правда, гораздо страшнее была готовность Натачи, Изабель и Джень противостоять мне и остальным. Я видел их взвинченное состояние, которое передавалось другим жёнам. Я медленно поднял руки над столом.

— Девочки! Спокойствие! Не нервничайте! Сложите оружие, у кого оно есть, и продолжим разговор в дружеской и спокойной обстановке.

Натача осторожно вынула пистолет и положила на стол. Конечно, это был мой пистолет. Я подождал, пока Изабель оставит в покое свой арсенал, придвинул пистолет к себе и открыл затвор. Судя по патрону в стволе, Натача была настроена решительно. Я при всех вынул обойму и передёрнул затвор. Патрон звякнул донышком об отражатель и шумно покатился по столу. Все присутствующие с ужасом смотрели на него. Крохотный конический снаряд описал на глянцевой лаковой поверхности полукруг и замер, сверкая золотистыми краями. Мне показалось, что сейчас чаша весов сильно качнулась в мою пользу. В глазах всех Натача готовила предумышленное убийство.

Я небрежно кинул на стол обойму и пустой пистолет.

— Корасон! Ласточка моя! Положи оружие! Ты же не собираешься ни в кого стрелять? Здесь все свои. И я пока что вне опасности.

Моя одиннадцатая жена взгромоздила на стол обтекаемую капсулу с карданным подвесом, мотком цветных проводов и переносным пультом управления.

— Ты что, отломала это от флайера?

— Я взяла его в мастерской, потому что Натача заперла оружейные шкафы. — Корасон нацелила на Натачу отверстие капсулы. Её голос дрожал от волнения.

— Ну-ну… не волнуйся, всё в порядке.

Конечно, ситуация не так хороша, как хотелось бы. Я сейчас не задумывался, кто я — Али или Алексей? Надо бы ещё как-то закрепить достигнутый успех, и я использовал весь наличный арсенал, все умения и того и другого. Но ситуация неожиданно вышла из под контроля: Корасон пару раз всхлипнула и громко, взахлёб, как обиженный ребёнок, заревела. Она размазывала по лицу слёзы и причитала на испанском. Чаще всего она произносила "идиото" и "кретино".

— Ну-ну! Перестань! — я гладил её по голове, а она причитала и плакала всё громче.

Я откинулся на спинку стула и осмотрел присутствующих. Все молчали. Корасон тоже скоро затихла, только изредка шумно сморкалась в платок.

Итак, что мы имеем. Если я выскажусь против предложения своей первой жены, возможно, что меня постигнет глубокое разочарование… Я их не завоевал.

— Ну, что же… Пора подводить итог? — я глянул на Натачу и Изабель. Вот кого мне надо победить. Джень не смотрит мне в глаза, другие — тоже. А вот Натача и Изабель тверды в своих убеждениях, или заблуждениях — не буду уточнять.

— Я дам вам возможность убедиться в своих ошибках, — продолжил я. — Я-то знаю, что я — это я, что мои способности нисколько не пострадали, даже, кажется, улучшились. Я не буду вмешиваться в управление финансами, в планирование жизни семьи и так далее. Я подожду, пока вы сами обратитесь ко мне за помощью.

— Али! Я против! — выдохнула Саль-яла.

— Я тоже! — добавила насупленная Корасон.

Вот и ядро проглядывает, и с одной, и с другой стороны. Хелена покачала головой, а у Дейлы забегали глаза. Интересно, Натача знает про заложенный Корабль и контрольный пакет Де-Брил? Сможет ли она обеспечить хотя бы стабильный рост доходов? И что она сделает с "Генератором Зурхеда"? Я хмыкнул.

— Итак, Натача? Ты настаиваешь? Тебя, может быть, устроил бы мой вариант? В экстренной ситуации ты потеряешь много времени, восстанавливая моё имя и мои права.

— В этом нет нужды, — судя по уверенному тону, она всё уже продумала. — У нас есть генеральная доверенность на ведение дел. Ты просто не будешь ничего решать сам.

— Что-то мне это напоминает… — я потёр лоб и пропел. — "А в комнатах наших сидят комиссары…" Ты должна знать, чем это закончилось.

— Насколько мне помнится, Советский Союз просуществовал более семидесяти лет.

— Не думаю, что тебе удастся так долго протянуть. Потому что доверенность действительна только для моих жён!

Я не стал развивать эту мысль, но все всё поняли. Я мог просто расторгнуть брачный договор в случае неповиновения любой из жён. Часть моих женщин злорадно заулыбалась, ещё часть сидела перепуганная, но Натача и Изабель держались стойко.

— Я не советую тебе даже пробовать этот вариант! — старшая жена осклабилась. — Решение местного суда может оказаться для тебя неприятной неожиданностью.

— Спасибо, что предупредила, — сказал я. — Теперь это для меня не неожиданность.

Ох, эти европейцы! Их хлебом не корми, дай только высказаться, пофорсить, пыль в глаза пустить. Особенно это характерно для русских. Натача прикусила язык, но сказанного не вернёшь.

— Девочки, — обратился я ко всем жёнам. — Один из вариантов, который Натача сможет использовать в местном суде, это утверждение, что она настоящая, то есть, законная жена. Она может потребовать от суда признания меня недееспособным. Она по решению суда может получить всё моё имущество. А вы — всего лишь мои сожительницы и получите шиш с маслом. Мусульмане могут признать законность только четверых жён, а остальные останутся ни с чем. И вы должны оценить масштабы того краха, который за этим последует.

Дальше мне можно было не продолжать. Все вскочили и гул голосов в момент достиг болезненного порога в 140 децибелл. Я наблюдал результат своего "удара ниже пояса". Изабель, с красным от ярости лицом, что-то кричала Натаче. Та возражала, энергично вертя головой и двигая ладонями в воздухе из стороны в сторону. Роксана металась между двумя группировками и спорила сразу с Джень и Хеленой. Вокруг Саль-ялы кучковалось уже восемь женщин. Все кричали на пределе своих голосовых возможностей. Только Корасон молча придвинула к себе капсулу с пулемётом.

Дальнейшие события превзошли все мои ожидания. Никто из жён не признавался мне в верности и любви, просто все они вдруг встали и направились к выходу. Корасон чуть замешкалась, но тоже вышла, взгромоздив капсулу на плечо. В зале остались только мы с Натачей. Она глянула на меня.

— И чего ты этим добился?

— Уменьшения твоего влияния! — я улыбался. Такая победа!

— Дурак! — выпалила она. — Ты расколол нас на несколько несвязанных и малоуправляемых групп. Но ты никому ничего не доказал!

Что она хотела этим сказать?

— А ты полагала, что я буду сидеть, сложа руки, и глядеть, как вы мной закусываете?

Я позволил себе подойти к ней и обнять за талию. Она, как и раньше, освободилась, а я не стал больше приставать. Если я не могу доказать ей, что я Али, может быть стоит попробовать снова завоевать её любовь!

Вернувшись в свою каюту, я завалился на кровать. Натача оставила меня одного и это было… почти физически больно. Я поворочался с боку на бок, голова пухла от разных мыслей, но самая лучшая мысль, которая меня посетила, восстановила порядок и спокойствие. Вы помните, что сказала Скарлетт О'Хара в "Унесённых ветром"? В какой-то критической ситуации она сказала что-то вроде "подумаю об этом завтра". Я решил, что завтра смогу и подумать и поволноваться вдоволь. После этого я почти сразу спокойно заснул.

Глава 15

Натача пришла ко мне утром, когда я уже привёл себя в порядок.

— Ты снова побрился? — она провела указательным пальцем по моей щеке, как капрал по солдатской тумбочке, проверяя, нет ли пыли.

— Мне так, почему-то, больше нравится, — ответил я, отводя голову в сторону.

Она ничего не сказала, выставила перед собой книгу и начала мне зачитывать план на весь день.

— За завтраком поздравляем Камту. Потом — решение вопроса о капитальном ремонте четвёртой турбины. Ещё вопрос о закупке гидропонной установки. Ночью загнулись два арендованных сервера — обычная атака привела к аппаратному выключению. Наши бортовые работают без сбоев. Вечером в 17:00 вечеринка у Самойлова. Будут Рикардо Росси, Луи Томас, Егор Фостер…

Первые фамилии мне ничего не говорили, а вот Фостер… Я кивнул. Конечно, я поеду на эту вечеринку.

— Кстати, Натача! Хочу обратить твоё внимание, с нашим Кораблём не всё в порядке. Дейла…

— Без сопливых обойдёмся! — перебила меня она.

Я вскипел. Вот, значит, как?! Ладно! Больше ничего не скажу. Главное, всякую мелочь она на меня грузит, а важнейшие дела игнорирует.

Конечно, будет скверно, если с Кораблём что-то произойдёт, но я был готов пойти даже на такое.

Удивительно, но день дальше шёл, как всегда до этого. Поздравили сынишку. А я ещё поздравил Изабель — не сам же парень появился на свет. Правда, поцеловать себя она дала с таким видом, что я ограничился только щёчкой. С капитальным ремонтом всё оказалось гораздо легче, с серверами я тоже быстро разобрался. Разговор в процессе работы получился непринуждённый. Больше всего я говорил с Джень, и мне показалось, что она уже на моей стороне. А вот с другими… Когда я начинал говорить, моя речь вызывала у них какое-то раздражение.

Зульфия, проходя мимо, сказала:

— Ты не молился сегодня…

Почему-то Хафиза и Назирэ именно в этот момент смотрели на меня, но расстрела опять не последовало.

— Всевышний должен быть в душе и в делах, — уклончиво ответил я и исправил движение руки, которая чуть не осенила меня крестом, в поглаживание несуществующей бороды.

Пока мы разбирались с текучкой, некоторые из женщин исчезали на время, а затем появлялись, сияя неописуемой красотой. Похоже, что Роксана занята сейчас выше головы — попробуй, приведи в порядок более десятка человек.

На вечеринку к Самойлову я ехал в сопровождении всех женщин. Хотя — нет, не всех. Эллида осталась, она сочла, что нести вахту ей будет лучше, чем шататься с уже большим животом среди пьяных мужиков. Тринадцать женщин — несчастливое число, но я склонялся к мысли, что оно будет несчастливым для них. Просто я намеревался удрать из-под их надзора. Как непослушный ребёнок. Эх! До чего я дожил…

С нами, конечно же, ехал и Марков. Я перед поездкой всячески изображал деловой энтузиазм, пообщался по телефону с Самойловым, затем, как бы мимоходом подошёл к Олегу и попросил один экземпляр ком-очков, срочно, позарез, в счёт будушей партии. Так что, сидя в машине, я уже был занят тем, что настраивал сеть, имена и адреса, влез в наш сервер, поскольку знал все пароли, и теперь мог даже подсматривать за всем, что происходит на Корабле. Удивительно, но Натача не успела ограничить мои права администратора. Олега за всё время поездки я старался не трогать. Если мой побег удастся, то ему будет легче. Он искоса поглядывал на меня, но разговорами не донимал.

В дом Григория мы ввалились красочной гурьбой. Я был, не смотря ни на что, польщён тем вниманием, которым присутствующие одарили меня и моих жён. Мои красавицы, правда, немного расстроились, потому что дом окружало несколько кордонов охраны и в гараже все гости вынуждены были оставлять свои арсеналы. Ну, как разоружаются мужчины, многие представляют. А как разоружаются мои жёны, до сих пор не видел никто. Собралась небольшая куча народа поглазеть на это зрелище. Да и я тоже смотрел на это совсем другими глазами. Изабель с зубовным скрежетом оставила свою куртку, почти у всех женщин было, как минимум, по два пистолета, не считая кинжалов в чулках и в лифчиках. Правда, их извлечение происходило в закрытой кабинке, а за этим следовал "осмотр" сканерами. Вынутый Натачей из сумочки армейский "лонгмилл" вызвал уважительное перешёптывание охранников. Больше сканеры ничего не показали, но я был уверен, что она умудрилась утаить на теле ещё одну смертоносную штуку. У Корасон не нашли ничего. Меня поначалу это удивило. Но, глядя на её довольный вид в новых очках, я понял причину этого. Я перевёл взгляд на Маркова — он тоже довольно улыбался.

На входе в дом нас встречал хозяин собственной персоной.

— Здравствуйте, дамы! Как вы прелестны сегодня! Здравствуй, Али! Как долго ты не посещал нас. Но я обещаю, что не позволю, чтобы ты напился, как какой-нибудь корнет. Шучу-шучу! — он заметил, наверное, мои красные уши. — Вы простите меня. Такие меры предосторожности… Будет Беня Ротштейн! Так что…

— А кто это? — тихо спросил я.

— Наш президент! — немного удивлённо ответил Самойлов. — Конкретный чувак. Наши пацаны его уважают. Он умеет любые непонятки разобрать. Я сейчас тебя познакомлю с Фостером. Натача мне сказала, что тебе это очень нужно.

Он обменялся кивками с моей старшей женой и повёл меня в зал. Народу в доме было уже около сотни человек. Женщины блистали разнообразием нарядов и украшений, а вот мужчины были в почти одинаковых чёрных костюмах, как на похоронах.

Егор Фостер был человеком примерно моего возраста. Чёрные прямые волосы зачёсаны назад, открывая высокий лоб. Мы с Григорием остановились чуть в сторонке, поскольку он в этот момент разговаривал с невысоким кучерявым мужчиной. Тот был раздражён.

— Егорушка! Ну, ты же знал, что это моя фирма! Я её на следующий день уже мог выкупить!

— Мишель! Ты слышал поговорку "не зевай Хомка, на то и ярмарка"? Тебе повезло, что я купил твою фирму, а не Круглов. Хрен бы ты у него её потом обратно забрал. А я тебе её уступлю, так уж и быть!

— Ага! Уступишь! Я интересовался у твоего управляющего. Он сказал, что ты её собираешься продать вдвое дороже.

— Мишуня! Я же на твою фирму переманил Ирвинга Крушани, главным менеджером.

— Что, правда?

— Конечно! Пол-дня на него потратил. Да, и ещё штуку за обед в ресторане. — Егор хохотнул.

— А на каких условиях он согласился?

Фостер наклонился и что-то прошептал ему на ухо. Мишель отпрянул.

— Ну, ты гад! — он шутливо ударил Егора по плечу. — Ладно. Так я могу к тебе заехать по этому поводу?

— Давай! Созвонись и встретимся, всё оформим.

Когда кудрявый Мишель ушёл, Самойлов подвёл меня к Фостеру и представил. Мы осторожно поболтали о погоде, прошлись по последним событиям (я в основном слушал), а потом Григорий оставил нас наедине.

— А вы знаете, я впервые встречаюсь с космическим султаном, — начал Егор. — Когда ваша секретарша…

— Моя жена! — поправил я.

— А она представилась секретаршей…

— Ну, это было на тот момент. Они у меня меняются каждый день. — Я придвинулся к барной стойке и пробежался глазами по ряду бутылок на полках.

— Они у вас красавицы. Не боитесь, что кто-то попробует увести одну из них? — Фостер изучающе рассматривал моё лицо.

Я хмыкнул. Уж не пробует ли он почву?

— Закончится это тем, что мне придётся оплачивать его лечение. Вы видели их вооружение? Но они и без оружия… Красота — страшная сила! — Меня вдруг потянуло на откровенность. — Я сам с трудом их удерживаю от неосторожных поступков. Но с другим мужчиной… Нет, я не боюсь! Они знают, что потеряют.

Фостер минуту молчал, а я позволил его мыслям приобрести законченный вид. Бармен, очевидно приглашённый Самойловым профессионал, без слов предложил нам выбор разнообразных напитков. Егор взял один фужер и отхлебнул из него.

— А я вас не сразу узнал. Вы сбрили бороду.

— Егор! Давай перейдём на "ты"? — предложил я.

— Не возражаю, — согласился он. — За знакомство?

Мы выпили на брудершафт. Потом ещё. Разговор потёк легко и непринуждённо.

— Слушай, Али! Мне чертовски хотелось поговорить с тобой, — как это ты управляешься с такой кучей дел. Ладно ещё я, сижу в офисе, звоню по телефону, когда надо. К моим услугам куча фирм, которые сделают всё, что мне неохота делать. А у тебя же натуральное хозяйство!

— Можно и так сказать… Но правильнее сказать, что у меня гибкое производство. Его основа — информация. Я не спроста скупаю и собираю изобретения и патенты в разных мирах. Самое необходимое для нашей жизни я произвожу сам.

— Но на планетах, у нас, к примеру, на некоторых работах и изделиях можно было бы сэкономить? Промышленное производство намного эффективнее натурального хозяйства.

Я хмыкнул. Далось им всем моё натуральное хозяйство…

— Кое-на-чём можно сэкономить. А в основном — вряд ли. Я не раз слышал фразу "вам быстро, или вы сами?" У меня получается с точностью до наоборот — мы делаем сами, если не можем ждать. При этом мы экономим на налогах, накладных расходах, которых у любой фирмы гораздо больше, чем у нас. Очень часто мы выигрываем на надёжности. Ведь всё упирается в навыки и информационное обеспечение. Есть люди, для которых проще лопатой неделю ковырять грунт, чем полчаса напряжённо подумать. Правда, то, что касается изготовления каких-то деталей и узлов, — наши синтезаторы делают всё, что занесено в банки данных. Главная проблема при ремонте — выявить дефект. Но у меня и моих жён огромный опыт по этой части. И плюс компьютерный "интеллект".

— То есть, основной объём вашей торговли — это информация?

— Ну да! — подтвердил я.

— И вы не пользуетесь информационными каналами, чтобы избежать утечки?

— Совершенно верно! — я пригубил коктейль и поглядел в зал. Вокруг моих жён увивалось несколько мужчин, но ситуация пока была в пределах допустимого. — Егор! Мне тоже хотелось с тобой встретиться. Ты уникальный представитель среди бизнесменов. Как ты умудрился достичь таких темпов роста? Говорят, что ты начинал с полного и абсолютного нуля.

Фостер махнул рукой.

— Я уникальный только потому, что большинство не хочет понять очевидных вещей. Как ты сам сказал, лень немного подумать. У меня есть несколько простейших правил, которым я и следую…

Во-первых, для начала дела деньги не нужны. Наши предки где деньги брали? Их вообще когда-то не существовало! Голову нужно на плечах иметь, и хорошие идеи. Без идеи деньги — это мусор. Есть, кстати, шутка: "деньги нужны не для дела, а для безделья".

Во-вторых, я никогда не беру кредиты. Если дело расширяется — оно само наберёт обороты. А если дело приносит убытки, то никакие деньги ему не помогут. А проценты на кредиты только ухудшают окупаемость продукции. Поэтому я всегда оказываюсь в выиграше в сравнении с другими. Отсюда и такой рост.

И, наверное, последнее, третье правило. Из главных, конечно. "Дёшево покупай и дорого продавай!". Я внимательно слежу за состоянием ряда отраслей. Есть много фирмочек, которые еле дышат, находясь в стадии поиска главной идеи. Как правило, их владельцы — изобретатели, учёные. У них голова не доходит до грамотного оформления концепции, а тем более — грамотной эксплуатации идеи. Изобретут что-то, а красиво подать не могут. Бывает, что топчутся вокруг да около, не в состоянии нащупать главное. Их акции чрезвычайно дешёвые. Может быть, ты слышал, я недавно исследовательскую фирму прикупил. Они распылили свои финансы на две сотни проектов. Я сразу урезал почти все направления, кроме пяти. Но что это были за направления!? Ты уродцев или калек у нас много видел?

— Не обратил внимания… Кажется, что нет!

— Вот! Эта технология сейчас стала повсеместной. Я, правда, вынужден был скинуть цены. Эксперты утверждают, что сильно сократилось число врачей и ряда связанных со старыми методами лечения производств, а это может привести к кризису. А зачем мне кризис? Так что, приличное количество врачей я взял к себе, ну, пришлось им немного переквалифицироваться. Довёл до ума целый ряд технологий, позволяющих женщинам быть красивыми без макияжа. Правда, макияж всё равно используют. Вообще, людям нравится менять цвет кожи, губ, глаз, волос… Я, продал несколько лицензий Нику Шварцу, у него сеть кабинетов, делает тату способом генной модификации. Ты знаешь, сколько он заплатил? Ты не поверишь!.. Мне уже предложили продать и технологию и сеть учреждений по всей планете. Но я ещё чуток подожду…

Я слушал вполуха, раздумывая о лаборатории Дениса Рогули. Кажется, разговор с бизнесменом Фостером помог мне принять решение. Да, я помогу Рогуле! Но я подкорректирую его работу. Разберусь с тем, что он делает, и постараюсь получить первый уверенный результат, хотя, часть его проектов прийдётся прикрыть, ещё часть заморозить или сократить в объёме… Ведь это уникально — выращивать изделия без станков, заводов и фабрик! Конец техногенного развития человечества! Как это можно будет назвать? Зооген? О! Киберозой!

Между тем, мои женщины далеко от меня не отходили. Они общались с другими гостями, и при этом не сводили с меня глаз. Куда я могу скрыться при таком надзоре?

— Уважаемые чуваки! Президент Аль-Канара Бенжамин Ротштейн! — объявил кто-то через громкоговорящую систему.

Народ завертелся. Появился Ротштейн в сопровождении охраны. Я подумал, что самое время исчезнуть, когда все глядят только в его сторону, но Фостер схватил меня за руку и потянул к нему.

— Слушай! Беня просил меня устроить встречу с тобой!

— Зачем? — удивился я.

— Он имеет что тебе предложить! — с забавным произношением сказал Егор.

Между тем, Президент был занят тем, что жал руки всем присутствующим мужчинам и целовал ручки женщинам. Фостер и Самойлов почти в один голос представили ему меня, а я представил ему своих жён. Он тоже не удержался, чтобы не высказаться по поводу их красоты.

— Не боитесь, что их у вас уведут? — он что, тоже почву пробует?

— Где тот несчастный, готовый прожить с ними остаток дней своих? Когда я последний раз встрял в спор моих жён, мне сломали ребро, — пожаловался я.

— Совсем же не обязательно — весь остаток…

— А иначе не получится! Они клялись мне "пока смерть не разлучит нас", и другой кандидат вряд ли сможет рассчитывать на другие условия. К тому же, моя старшая жена при расставании обязательно сделает контрольный выстрел в голову.

Бенжамин Ротштейн мрачно на меня посмотрел, а я подумал, что с юмором у меня стало совсем плохо. Мы опять начали говорить о всякой ерунде: погода, экономика, немного политики. Через долгие четверть часа Ротштейн перемигнулся с Фостером и отвёл меня в сторонку.

— Али! Мои банкиры хотят предложить тебе одну работёнку…

— Надеюсь, без криминала? — пошутил я.

Он странно на меня глянул. Лучше придержу язык.

— У Аль-Канара есть мощный канал гиперсвязи с рядом ближайших миров. Он позволяет нам торговать с ними рядом интеллектуальных товаров. Но, за десять лет набрался приличный дефицит в торговле. Мы поначалу думали, что диспропорция не будет превышать некоторого объёма. В реальности нам должны с каждым годом всё больше.

— И… сколько? — поинтересовался я.

— Примерно триллион. Мы сейчас ведём переговоры с рядом тамошних банков. Мы хотим им предложить сделать ещё и предоплату, чтобы уменьшить проценты. Вы согласились бы провезти материальных товаров на такую сумму? Или даже чуть большую?

У меня потемнело в глазах. Потом давление подскочило так, что засвистело в ушах. Я привёз товара на несколько миллиардов, а по этому каналу идут триллионы, сотни триллионов! Их перекос в торговле в сотни раз больше того, что я могу наторговать! Это же шанс!

— Какие будут товары? — спокойно спросил я.

— Редкие изотопы и биологические культуры для наших исследовательских центров. Ваш корабль как раз потянет эту массу.

— Интересное предложение. Стоит подумать.

Конечно, мой внутренний голос вопил "да!!!", ведь я сам думал о чём-то подобном, но опыт подсказывал, что стоит проявлять хотя бы видимую осторожность.

— Какую долю вы мне предлагаете?

— Десять процентов!

Сумма получалась огромнейшая, но мой мозг взвешивал все "за" и "против". В большинстве миров доля торговцев достигает семидесяти и более процентов…

— Вы представляете, сколько желающих поживиться будет за мной охотиться?

Бенжамин выждал почти минуту и добавил:

— Хорошо! Но пятнадцать процентов — максимум, что мы можем позволить. Ещё мы проплачиваем вам все доработки на Гитании. Вы будете вооружены как крейсер. Вас застрахуют за наш счёт. Федеральные власти обеспечат вам все права в любом уголке Галактики. В случае чего, они вытянут вас из любой жо… То есть, вас смогут выкупить, освободить и так далее. То есть, мы платим вам бартером сверх оговоренной суммы.

Я чуть не запрыгал от радости, но сохранял вид глубокой задумчивости. Ещё через минуту Ротштейн сказал:

— Я ещё могу предложить вам приоритетные права на планету по имени Лютеция. Красивое имя? Наши исследователи её уже двадцать лет как открыли, но летать туда дорого, сравнительно долго. Нужно терраформирование, смена атмосферы. Возни на многие годы, а доходов никаких. А у нас пока и так земли хватает.

Я ещё чуть-чуть повертел носом.

— Я почти согласен! Но я хочу узнать все подробности.

— Лады! Подробности мы ещё обсудим, и не один раз.

Президент улыбнулся мне на прощание. Интересно, в этом деле нет никаких подводных камней? Может быть, я зря так сразу согласился?

Ротштейн ещё не успел отойти, а меня под руку опять схватил Фостер.

— Ну, что, Али? Ты соглашаешься?

— Я согласился, но пока что не окончательно. Мне интересны все мелочи, какие могут быть в этом деле.

— В этом деле не может быть мелочей.

— У тебя есть интерес в этом деле?

— Косвенный. Я тоже торгую виртуальными товарами и мне хотелось бы получать плату за них из других миров.

— А Президент?

— Он получит от банкиров приличные комиссионные. — Егор помолчал немного. — Ну и со мной обещал поделиться, если ты согласишься.

— А вы допускали, что я могу не согласиться?

— Хм! Скажешь тоже! В прошлом году были предложения от ряда фирм по перевозке этого драгоценного груза. Они знаешь, сколько запросили?

— Пятьдесят процентов? — озвучил я самую первую мысль.

— А ты откуда знаешь? — Фостер удивился. — А почему ты не запросил тогда больше, чем предложил Беня?

— Мне понравились приложения в виде вооружения, содействия органов Федерации и, самое приятное, предложение собственной планеты.

— Но, на самом-то деле, это только долгосрочная аренда.

— Меня это вполне устраивает. Ты же знаешь, что генеральный арендатор практически определяет весь уклад жизни на планете на много веков вперёд.

— А для чего тебе, всё-таки, планета? — Фостер чуть приподнял бровь. — Людей нет, сервисов нет, промышленности нет… На первых порах — сплошные убытки.

— Не подумай, что я сошёл с ума, но я хочу создать свой мир, новую цивилизацию…

Егор склонил голову.

— Хм! Выбираешь крупную цель, чтобы не промахнуться? — он понимающе кивнул. — Мне нравится твой подход. Многие люди не понимают, что в жизни главное. Гоняются за деньгами. А деньги — только инструмент для достижения цели. Если погнаться за деньгами в ущерб главной цели, можно остаться у разбитого корыта. Хотя, хлопот у тебя с этим грузом будет выше крышы. Ой, будет! А Ротштейн, я думаю, жутко радуется, что так дёшево решил эту проблему, — он засмеялся. — Ну, ладно! Давай выпьем!

Я вздохнул. Если я позволю себе напиться, как месяц назад, то ни о каком побеге и речи быть не может.

— О, нет, Егор! Я не могу столько пить. Я, пока что ещё, мусульманин.

Правильнее, было бы сказать, был им, — я уже и сам не знал, кто я. Моё мышление изменилось. Я верил во Всевышнего, но большинство правил, ограничений, даже молитв, казалось сейчас почти детскими играми. Я стал большим прагматиком.

— Ну так просто понюхай! — Егор засмеялся и чокнулся со мной. Вдруг он кивнул головой куда-то в сторону. — Ну-ка, глянь вон туда!

Возле Натачи вертелся какой-то тип, настойчиво пытаясь её обнять. Она ловко уходила от него, но он был чертовски настойчив. По-моему, удар снизу в челюсть быстро привёл бы его в норму, но моя жена почему-то не торопилась с этим.

— Я сейчас! — сказал я Егору, поставил фужер на стойку и двинулся к нахальному ухажёру.

— Слушай, приятель! Оставь в покое мою жену! — произнёс я, взяв его за локоть.

— О-о-о! Это твоя жена? П-п-п-рошу прощения! — он развернулся на каблуках и сразу двинулся к Назире и Роксане. По дороге он поставил свой бокал на один из столиков и, подойдя к женщинам, сразу обхватил их своими лапами.

Назира что-то быстро сказала ему на ухо и он отпустил и её, и Роксану. Затем недовольно развернулся в мою сторону.

— Я же просил не трогать моих жён! — сказал я, приближаясь.

— Не понял, чувак! Здесь что, все бляди — твои жёны?

Я, не особо задумываясь о последствиях, реализовал свою мечту об ударе в челюсть.

— Братва! Наших бьют! — заорал кто-то за моей спиной.

— Всем стоять! Не двигаться! — к окрику добавился топот ног и небольшая суматоха.

Когда я обернулся, мои жёны уже стояли кругом, готовые к рукопашной. Но, к счастью, охрана Президента уложила на пол немногих желающих подраться. Наверное, это были охранники этого любителя женского пола. Его под белы рученьки проводили с вечеринки.

Ко мне подошёл начальник президентской охраны.

— Извините, господин Мухадди, но по нашим правилам вы должны покинуть этот дом. Вы не должны были этого делать.

— Что, я должен был стерпеть, когда оскорбляют моих жён?

— Вы могли подать на обидчика в суд. Записи камер наблюдения — достаточное доказательство. Но, если вы предпочли драку, то в судебной помощи вам будет отказано. При этом вы должны покинуть…

— Ладно! Ладно. Я всё понял. — В общем-то, я не совсем понял эту систему, но кое-что в ней есть рациональное. Жаль, что я ничего не почитал про местный Кодекс Чести.

— Вы не всё поняли, — продолжал начальник охраны. — Вас могла бы охранять полиция, если бы вы вели себя по правилам. А так вы можете подвергнуться нападению и должны будете обороняться сами. Если останетесь живы — можете подать на напавших в суд.

Мне, наверное, показалось, будто он извинялся передо мной. Тон голоса был именно такой.

— Спасибо! Я именно так и сделаю! — сказал я, направляясь в сторону гаража.

Загружаясь во флайер, я приказал Корасон сесть на переднее сиденье рядом с Хеленой и быть во всеоружии. Она понимающе кивнула. Натача удивлённо приподняла брови, но потом на её лицо опустилась маска невозмутимости. При этом, забывшись, она целую минуту терзала замочек своей сумочки. А я, чуть подумав, предложил ей вести машину, а Хелене — пересесть на пассажирское место. Натача мимоходом буркнула:

— Чего ты встрял? Мы бы сами разобрались.

— А для чего мужчины существуют? — сказал я недовольным тоном. — Кроме того, ты позволила этому козлу приставать к другим женщинам.

— Али! — обратилась ко мне Назира. — А что такое "бляди"?

Роксана, наш языковед-любитель, подхватила её под локоть.

— Это и я могу объяснить. Слово пришло из старого шведского языка ещё во времена викингов. Буквальный перевод — "молодухи". У русских приобрело специфический смысл…

Прибежал запыхавшийся Марков.

— О, Боже! Стоило мне только в туалет отлучиться…

Конечно, он был расстроен. Если бы он только знал, как расстроен я!

В машине я поинтересовался у Олега, не допустил ли я промашки, устроив драку.

— Всё путём, Али! — заверил он меня. — У нас тех, кто соблюдает Кодекс Чести, больше уважают. Тебе могли, конечно, сделать скидку на то, что ты инопланетник… Но факт, что ты врезал обидчику своих жён, определённо, повышает твой рейтинг у наших граждан. Не сомневайся!

На Корабль мы вернулись без приключений. Возможно, что мой противник оказался умнее, чем могло показаться на первый взгляд. В этом случае, правда, он мог преподнести мне сюрприз более неприятный, чем перестрелка в дороге.

До ужина ещё оставалось время, и я спрятался в своей каюте. Секретарши мне, похоже, не назначили. Натача и Роксана, значит, думают, что делают мне хуже. Я, лёжа на кровати, перечислил деньги на отдельный счёт, который закрыл очень длинным паролем. Думаю, что миллиона мне хватит на первое время. Оплатил отдельный телефонный номер в сети Аль-Канара. Привязал его к своему новому мобильному компьютеру. Потом с нового узла проплатил создание юридического лица, открыл новый счёт, на который тоже перевёл сумму. Тысячи, согласно местным законам, достаточно для новой фирмы.

Закончив с обязательными делами, я побродил по Сети. Нашёл забавный сайт с не менее забавным названием "Создай свою крышу". По их правилам достаточно набрать 15 человек, чтобы учредить новое правительство. Естественно, эти 15 должны меня поддерживать! То есть, мои 15 жён вполне подошли бы. Правда, Вайнона уже не моя жена, но можно найти любого человека, важно только, чтобы он был согласен с моим уставом. И совсем не обязательно, чтобы это была одна семья. Лишь бы возраст был не менее восемнадцати лет.

Я почти один к одному записал устав моей семьи. Кое-что подправил, кое-что добавил. Когда пришло время ставить точку, раздался звонок двери. Я отправил готовый документ на сайт и открыл дверь. Это была моя ошибка. Натача и Изабель, схватив меня с обеих сторон за руки, ворвались в каюту. Моих сторонников рядом, конечно же, не оказалось.

— Ты что это, гад, задумал? — Натача не стеснялась в выражениях. — Кому ты деньги переводишь? Что за новая фирма? Слинять собрался?

— Я что, должен перед тобой отчитываться?

— А ты этого ещё не понял? — старшая жена заломила руку так, что я вынужден был нагнуться.

— Ты бы со сторонними ухажорами так обращалась! — огрызнулся я. — Отпусти, не то хуже будет?

— А что ты сделаешь? — удивилась Натача.

— Последний раз, по-хорошему прошу!..

Натача почти отпустила меня, но вмешалась Изабель.

— Ты что, испугалась? — она со своей стороны заломила мне вторую руку.

Я скрипнул зубами и крикнул:

— Альба! Взять!

Собака-робот включилась очень быстро. На всё у неё ушло не более пол-секунды. Ещё через мгновение она уже удерживала Натачу передней лапой в лежачем положении на полу, а на Изабель были направлены стволы шокера. Я стоял в стороне, разминая суставы.

— Альба, сидеть! Следи! А вы не двигайтесь.

Собака села, а мои жёны остались в том же положении.

— Может быть, я встану? — попросила Натача.

— Мне кажется, что тебе так гораздо удобнее, чем было мне не так давно. Лежи! Так вы хотели со мной побеседовать? Или что-то другое?

Натача попыталась перевернуться на бок, но Альба рыкнула и она отказалась от этой попытки.

— Мы же условились, что ты ничего не делаешь без нашего ведома!

— Я обещал, что не буду вообще ничего делать. Поэтому, считай, что я беру отпуск. А вы ковыряйтесь здесь, как сами хотите. А миллион, который я перевёл на отдельный счёт… Наверное, я заработал хоть такую малость.

— Это Али заработал! — опять затянула свою шарманку моя первая жена.

— Солнышко моё!… - неожиданно вырвалось у меня. Я даже улыбнулся.

— Я тебе не "солнышко"! — резанула Натача.

— Формально, ты требуешь развода?

Конечно, в лежачем положении, под прицелом собаки-охранника, агрессивность убавляется. Но не до такой же степени! Натача заревела.

— Убери свою чёртову собаку! — сквозь слёзы выкрикнула она.

— Ты не ответила! Да? Или нет? — я заметил, что Натача начинает подниматься и скомандовал: — Альба, сидеть!

Привставшая собака присела снова, а Натача направилась к двери.

— Натача! Останься! Надо поговорить! А ты, Изабель, свободна!

Когда мы остались одни, я усыпил Альбу. Сейчас я чувствовал себя свободно.

— Наташенька! Что происходит? Что с тобой? — моя попытка её обнять за плечи опять ничего не дала. Она была погружена в свои мысли и меня не воспринимала. — Кстати, твоё руководство даёт сбои. Почему мне не назначили секретаршу?

— Ещё чего! — возмутилась она.

Я вздохнул.

— Значит так! Я в отпуске! Меня для вас нет! Я взял себе на всякий случай миллион и совсем не намерен его растрынькать или пропить.

— Растрынькать и пропить — это одно и то же, — поправила меня Натача. — Тринк по-немецки это то же, что дринк по-английски.

— Это неважно! Важнее, чтобы ты меня понимала. С этим миллионом я буду обращаться аккуратно. Может что-нибудь раскручу. Остальным распоряжайтесь как хотите. Или — как сумете. Буду нужен — найдёте.

Кажется, этот вариант её должен был устроить, но она стала ещё более мрачной, чем прежде.

— Ах, вот, значит, как!? — она развернулась и вышла, на ходу роняя искры на ковёр. Наверное, ей очень хотелось хлопнуть дверью, но увы… электромотор нежно сдвинул створки до лёгкого щелчка концевиков.

Наш ужин происходил в мрачной атмосфере. Увидев возле себя Натачу и Роксану, я спросил:

— И кто из вас моя секретарша?

— Перебъёшся! — буркнула старшая жена.

Я с грохотом отшвырнул от себя вилку.

— Всем внимание!

За столом всё стихло.

— Внимание! — ещё раз повторил я. — За систематическое грубое нарушение порядка, халатное отношение к своим обязанностям и невыполнение распоряжений Капитана Корабля Роксана отстраняется от должности Старшего Помощника. Отныне Старшим Помощником будет Саль-яла!

— Да, господин! — ответила моя вторая жена, довольно улыбаясь. Роксана молчала и вопросительно смотрела на Натачу. А я-то считал, что она может соперничать со старшей женой…

— Не обращайте внимания на этот лепет! — проворковала Натача. — Он не совсем в себе.

Я побагровел.

— Ещё одно слово!…

Лицо Изабель пошло пятнами, а глаза забегали. Она ещё помнила свои впечатления от недавнего ареста и знала, что мои предупреждения не лишены почвы. Натача же сохраняла видимое спокойствие. Я положил ей руку на плечо.

— Идём поговорим наедине.

Мы опять пришли ко мне в каюту.

— Наташенька! Ты что творишь? Если я вслух произнесу фразу развода, то ты моментально станешь никем! Каждая из жён, которая вздумает тебе пособничать… Ты же их провоцируешь! Или ты, действительно, надеешься остаться единственной моей женой? Это глупо. Ты вылетишь первой! Ты можешь привлечь суды Аль-Канара, но Федерация до сих пор признаёт права космических торговцев. Для них важнее моё слово, чем решение местного суда. Ты нигде больше не найдёшь пристанища.

Она молчала. Мне стало казаться, что внутри у неё камень. Холодный, безжизненный и неприступный. Я смягчил тон.

— Ты, по-прежнему считаешь меня чужаком?

— Ты и есть чужак! Ты не Али.

— Правильнее сказать, что я не прежний Али. Никогда не думал, что потеряю опору в твоём лице. Кстати, раньше я не долго колебался бы в выборе наказания для тебя и всех сочувствующих. Ты помнишь, месяц назад?.. Я сейчас не пойду на это, но тогда, только за смех в свой адрес, был готов применить к вам высшую меру. Тебе с Вайноной я не говорил, но сказал эту фразу Изабель. Она моментально скисла тогда, и сейчас, ты видела, — тоже. Мне она кажется более здравомыслящей, чем ты.

— Ты мне угрожаешь?

— Твою ж, господа бога, Иисуса Христа и Христофора Колумба…

— Не богохульствуй! — прервала меня Натача.

— Натача! Я медленно менялся целый месяц. Я тебе рассказывал о том, что было со мной во всех этих снах. Ты видела мои изменения. Какой петух тебя клюнул сейчас? Неужели такую роль сыграла моя борода?

— Ты сам мне сказал в какой-то момент, что ты Алексей!

— Да! В какой-то момент. У меня иногда возникает ощущение, что я — выходец из прошлого. Почти наполовину… Но я не забываю, что я Али.

— Когда я тебя вчера осматривала, ты помнил, что ты Али? Ты был, как испуганный мальчишка.

— Над которым тебе захотелось поизмываться? Не замечал ранее за тобой таких отклонений! Я всё помню, даже когда полностью прихожу в себя. Ты об этом думала? Ты клялась быть со мной в радости и горе, здравии и болезни. А ты меня предаёшь! Ты думала о том, что может произойти дальше? Перейдёшь грань, и назад дороги не будет!

— Ладно! — вдруг спокойно сказала Натача. — Давай договоримся так: ты пока что не решай ничего сам. Я… не совсем тебе доверяю. Просто твоя сбритая борода была как барьер. За этим барьером я тебя потеряла.

— Я, кажется, тоже тебя потерял. Потому и назначил Саль-ялу Старшим Помощником. И не решай никаких вопросов без меня.

— Мне недавно показалось, что ты собрался отдохнуть!

— Ах, вот как? Ладно! Найду себе какой-нибудь отель… Нет! Я сниму прелестный домик на берегу моря…

— Вали! Вали! — голос Натачи задрожал. — Вали к своей кошке!

У неё потекли по лицу слёзы.

— Натача! Ты что, меня ревнуешь к Екатерине? Да я же с ней даже не встречаюсь!

— А Изабель рассказывала, что встречаешься!

— Миленькая моя!

— Я тебе не миленькая! — всхлипывала Натача.

— Солнышко!

— Я тебе не солнышко!

Она выскочила из каюты, я попытался её догнать, но в коридоре столкнулся с Изабель. Проводив взглядом плачущую Натачу, она схватила меня за грудки.

— Ты, как всегда, не вовремя! — крикнул ей я. — Отпусти! Натача, постой!

Натача не остановилась и даже не обернулась.

— Ты что ей сказал? — Изабель встряхнула меня, как тренировочный мешок.

— Так! Идём, поговорим! — я приподнял её, из-за чего она потеряла опору, и внёс в свою каюту.

— И я выскочу от тебя, рыдая как Натача?

— Возможно… Или ты трусишь? — я глянул ей в глаза и моя десятая жена отвела взгляд.

Мы уселись напротив друг друга. Натача спокойно выдерживала моё присутствие. Вернее, она сохраняла агрессивное превосходство в моём присутствии. Изабель же нервничала, чувствовала себя неуверенно. Я заметил, что она приглядывается к моему лицу, очевидно пытаясь найти чуждые черты. Отсутствие бороды вызывало простое удивление.

— Али! — она вдруг провела ладонью по моей щеке, но совсем не так, как это делала Натача. Гораздо нежнее. — А тебе идёт без бороды. Ты выглядишь привлекательно.

Она спохватилась и отодвинулась от меня.

— Ты хотел поговорить?

— Да. Изабель! Ты ощущаешь меня другим человеком? Не Али…

— Ты немного изменился, но… — она пожала плечами. — Ты просто стал чуть другой.

— Насколько другой?

Она опять пожала плечами.

— Ты стал мягче, нежнее, — её глаза заблестели.

— Но ты чувствуешь неприязнь?

— Сейчас нет! Правда, вчера утром, когда Джень в панике несла какую-то околесицу про демонов, злых духов, и когда ты вышел безбородый, в сопровождении разъярённой Натачи…

Она даже, как будто, начала кокетничать со мной. Неужели я так легко привлёк её на свою сторону? Я взял её руку, сжал и поцеловал. Она смутилась и вдруг выдернула ладонь.

— Ты не Али! — с каким-то ужасом произнесла она. Впрочем, это было похоже на попытку самовнушения.

— Да почему же, в самом деле? Что я такое делаю?! Я что — никогда тебе не целовал руки? Я же знаю всё, что тебе нравится, и помню всё… что…

Я остановился. Если она не принимает меня, эти откровения могут не просто оттолкнуть. Они шокируют её.

Изабель подняла на меня глаза. Её рука изящно свисала с подлокотника, вызывая во мне сладостную дрожь.

Я набрал со смартфона команду и включил проигрыватель.

— Хочешь потанцевать?

Она отрицательно покачала головой, а меня осенило.

— Слушай, Изабель. Ты даже не можешь толком сказать, что у меня не так. У каждого могут быть отклонения в поведении, кратковременные. Мне кажется, что ты полагаешься на мнение Натачи. А знаешь ли ты, что у Натачи сейчас ещё более необычное поведение. Она дралась с Хеленой. Рассуждения о литературе были формальным поводом. Буквально пять минут назад она призналась, что ревнует меня к Кате Кошкиной…

— Что? — Изабель в удивлении отпрянула. — К Кате? Ревнует?

Она вскочила и забегала по каюте.

— Ревнует! Натача ревнует?

Вдруг Изабель подбежала ко мне, чмокнула в щеку и выскочила из помещения. В открытую дверь, пятясь, вошла Саль-яла. Она провожала Изабель взглядом.

— Что случилось? У меня впечатление, что ты назначил её Старшей Женой. Она просто вся сияла. Вы что, танцевали?

Я вздохнул и выключил музыку.

— Птичка моя, ты останешься со мной сегодня?

— Ну конечно! А для чего же я пришла сюда?

И Саль-яла уселась мне на колени, обвив руками мою шею.

Глава 16

Утром меня разбудило тарахтенье механического будильника.

— Дихлор-дифенил-трихлорметилметан ангидрид твою перекись водорода! — чертыхнулся я. — Ни сна, ни отдыха измученной душе.

Я уселся на кровати. Ещё не успел остыть от проблем со своим гаремом, а здесь — свои проблемы. Голова ходила ходуном от усталости, и я не различал, кто я — Али или Алексей. Наташа, вполне отдохнувшая, потрясла меня за плечи и процитировала:

Не позволяй душе лениться!

Чтоб воду в ступе не толочь,

Душа обязана трудиться

И день, и ночь.

Я только потёр пальцами глаза. Именно так и получается: и день, и ночь.

— Куда сегодня собираешься?

— Договорился на завод железобетонных изделий… Потом — цех металлоконструкций.

— Ну-ну! — её тон не вызывал энтузиазма.

Я ни капельки не волновался перед этими встречами. Если бы я был Алёшей, то наверное, у меня зашкаливало бы давление, колотилось сердце. Но я был Али, пусть и наполовину. Я столько провёл переговоров…

Трясясь в маршрутном такси по ухабам, оставшимся в наследство от Советского Союза, я перебирал в памяти темы, доводы, аргументы, которые собирался выкладывать перед собеседником.

Сидя в кабинете коммерческого директора, я красочно описывал ему те грандиозные преимущества, которые его фирма получит от внедрения моих предложений. Я выложил ему целый пакет технологий. Меньше расход цемента, быстрее созревание бетона, и это без малейшего ущерба для прочности готовых изделий. Удивительно, но я чувствовал, что мои слова падают, будто в пустоту. Ему неинтересно. Я, не прерывая речи, попытался проанализировать, где мог проколоться. Странно! Вроде бы всё говорю по делу, но собеседник меня почти не слушает.

— Это хорошо, — лениво произносит он. — Но мне-то какая выгода от этого?

— Вы же имеете проценты от договора?

— Фу! Проценты! Именно, что проценты! А если я вас попрошу ещё…, - и он называет сумму, от которой у меня перехватывает дыхание.

— Я такую сумму смогу получить не раньше, чем через год! — говорю я.

— Тогда вы меня не заинтересовали, — директор крутит в руке карандаш и равнодушно смотрит в окно. — У меня и так хороший спрос на продукцию. При этом вообще ничего не надо делать. А ваше изобретение, или что там ещё, требует возни. А вдруг что-то пойдёт не так. Убытки… А зачем? — и он опять рассеянно смотрит в окно.

Управляющий в цехе металлообработки тоже что-то пытался мудрить. Я, сообразив, откуда дует ветер, поинтересовался, где найти хозяина. Но хозяин меня тоже не порадовал. Он стал предлагать такие туманные варианты расчётов за работу и такие схемы кооперации с другими смежниками, что я ощутил себя пацаном. Мы так и не договорились.

Мой третий собеседник, хозяин какой-то мастерской по изготовлению пресс-форм, быстро отвлёкся от главной темы и попытался рассказать про разные способы обхода налогов. Похоже, это единственное, что его всерьёз интересовало. Было интересно послушать, но я запутался вконец.

— Я что-то не понимаю! Вы обмениваетесь, практически, бартером?

— Ну да!

— Налоги платите?

— Ну да!

— Продукцию продаёте дешевле себестоимости?

— Ну да!

— А сырьё покупаете дороже?

— Правильно!

— А смысл? — мне даже показалось, что он надо мной издевается.

— Я же тебе всё детально рассказал! — он начал раздражаться. — Если ты этих элементарных вещей не понимаешь, то чего в бизнес лезешь! Как же ты будешь свой товар продавать?

Кое-какую пользу из этих разговоров я, всё-таки, получил. Один из хозяев фирмы поделился своими соображениями:

— Ты знаешь, это пустое дело, ездить и предлагать внедрить идею. У меня таких идей вагон и маленькая тележка. Вот в этой книжечке — сплошь мои идеи, которые я ещё не успел опробовать, и даже, скорее всего, никогда не успею. А пытаться внедрить чужую идею — себе дороже. Я один раз взялся… Эти авторы, мать их…, когда унюхали объём производства и какие деньги из этого получаются, чуть разборку с перестрелкой не устроили! Упаси меня Господь от повторения такого! Сам делай! Сам пробуй! Сам внедряй, у себя!

У меня вечер получился злой и голодный. На ужин ели картошку-горох с килькой. Женька Фомин утверждал, что голодный желудок способствует чистоте мышления. Всё правильно. "Сытое брюхо к ученью глухо". Наташа поинтересовалась:

— Ну что? Как успехи?

— На этой плане… то есть, в этой стране невозможно вести бизнес. Это дурдом какой-то. Кажется, что сам с ума сходишь.

— Вот видишь! Я тебе говорила… — она, конечно же, всё знала заранее!

Я до ночи сидел, рисуя на обрывках бумаги схемы, эскизы. Прикидывал, что смогу быстро делать из готовых полуфабрикатов.

Уже готовясь отойти ко сну, я вдруг вспомнил! Генератор Зурхеда! Вот на чём надо сосредоточить усилия. Правда, для этого мне нужно было знать, что же это за зверь.

С утра мой нос ощутил новый запах. Я обнюхал лежавшую рядом жену. Ну, конечно, Саль-яла пахнет не так, как другие мои жёны. Девика — тоже. У каждой женщины свой запах. И дело даже не в маслах, духах или косметике, которыми они пользуются. По-разному пахнет их кожа и волосы. Возможно, что волосы впитывают в себя ароматы других веществ? Я начал перебирать в памяти свои последние впечатления. Вот, у Хафизы всё тело пахнет кокосом, корицей и ещё какими-то фруктами. У Назиры пальцы пахнут химикатами и лекарствами. Натача вся пахнет оружейной смазкой, пластиками, и иногда — хорошими духами. Изабель, хм, хромовой кожей и раскалённой металлической стружкой, ах, да — и ещё земляничным мылом. Корасон пахнет молоком и розовым маслом. Она уже не кормит Саида грудью, но запах молока почему-то остался. У Джень волосы и руки пахнут канифолью и чуть-чуть фенолом. А Саль-яла пахнет… ну да — каким-то плотным, твёрдым и дорогим деревом.

Будильник заиграл барабанами. Свет из призрачного стал более ярким, но не слепящим. Жена потянулась, как пантера. Я поймал её руки и поцеловал розовые ладошки.

— Ты мне назначишь дежурную секретаршу?

— А я тебя разве не устраиваю? — она соблазнительно разлеглась на постели.

— Кисонька моя, это для тебя слишком большая нагрузка. Хотя, я всем заявлял, что ухожу в своего рода отпуск.

— Так ты это серьёзно?

— Да!

Саль-яла забеспокоилась.

— Но, ведь, тебе нужна охрана! Тебе нельзя одному!

— А кому я нужен? Возьму Альбу…

Она рассмеялась.

— Ты её вместо женщины собираешься использовать? — в её карих глазах запрыгали чёртики.

— Как у тебя язык повернулся такое сказать! — я шлёпнул её по упругой попке.

— А-а-а! Ты собираешься в загул? Твои жёны тебе надоели! — высказала предположение моя вторая жена.

Я хмыкнул.

— Если мне такая жизнь надоест, я обращусь к тебе за помощью.

— Мне что-то подсказывает, что ты собираешься поохотиться на кошачьих. — Она замурчала и обнажила сияющие белизной зубы.

— Каких ещё кошачьих? — недовольно проворчал я. — С меня хватит разборок с вами. Что ни день — то проблемы. Работы по горло, а я доказываю своим жёнам, что я — это я.

Завтракали мы в понуром молчании. Саль-яла доложила мне общую ситуацию, кто на вахте, кто дежурит по кухне, кто с детьми. Я, правда, это и так знаю. Напомнила, что сегодня я должен посетить лабораторию Дениса Рогули. Я кивнул. Ещё она пересказала внешние события.

В новостях Аль-Канара сообщили, что расформирована бригада "Альфа-Зет" за грубое нарушение процедурного законодательства. Люди, выдающие себя за членов этой военизированной организации, приравниваются к преступникам, и к ним могут применяться соответствующие меры. Я уже понял, что под этим следует понимать расстрел на месте…

Натача и Изабель сидели рядом и довольно живо обменивались фразами. Складывалось впечатление, что они фехтуют. Когда одна из них говорила, было видно, с каким наслаждением она произносит предложение, как виртуозно нижет слова на нить, и как мрачнеет её собеседница. Затем следует пауза, в ходе которой та собирается с мыслями, отвечает, и ситуация меняется с точностью до наоборот. Похоже, вчера они начали важный спор, который пришлось продолжать сейчас. Эллида, сидящая возле Натачи с другой стороны, скривилась и сделала обеим замечание. Натача замолчала, и было видно, что невысказанное гложет её изнутри. Вот так, радость моя, тебе делают замечания младшие жёны!

В поездке меня сопровождали только Саль-яла, Хафиза и Изабель. Изабель заметила:

— Али! Не слишком ли рискованно разъезжать по городу такой маленькой группой?

— Ну, а Альба зачем? — и я подмигнул Саль-яле.

Старушка-вахтёрша, возможно, единственный человек на планете, ещё не решившийся сделать себе генетическую коррекцию, вызвала Дениса Рогулю вниз. То, что он спустился сам, а не прислал мальчика на побегушках, можно было трактовать двояко: то ли он меня так уважает, то ли такового просто не водится в сильно ужатом штате сотрудников. Я поинтересовался, кто эта уважаемая старая леди. Денис усмехнулся:

— О-о-о! Она участвовала в освоении Южного континента! Видите платочек на шее?

Действительно, на шее вахтёрши зеленел треугольный галстук пионеров-первопроходцев. Альба обнюхала женщину, а та похлопала её по холке, как старую знакомую.

Бродя по лабораториям института биотехнологий, я мимоходом слушал Рогулю. Он взахлёб пояснял мне назначение установок, показывал стенды, где они отрабатывали немногочисленные пока ещё образцы. Я позаглядывал в допотопный микроскоп и убедился, что картинки на экранах компьютеров не обман. Потом мне показали кабельную линию, которая сама растёт из пышного куста. Рогуля повёл нас также в одно из крыльев института, которое из-за отсутствия средств давно покинули строители, но которое оказалось уже почти законченным, если не считать того, что лестницы выросли ступенями вниз, а пол оказался вогнутым и весь в колдобинах и канавках, похожих на увеличенную шкуру апельсина.

— Мы над этим работаем! — кричал Рогуля, и пустые коридоры эхом разносили его слова. — Денег нет, но зато у нас есть великолепный полигон! Мы поняли, как организм в процессе роста отслеживает свою форму! Эту недоработку со ступенями и полом мы исправим… ну, через месяц. Мы пока что не знаем, как растворить, то есть удалить неправильные части тела. Но мы уже можем узнать форму органов по составу нуклео-кислот и белков. Нам не нужно даже лазить и обмерять результат. Хотя, каюсь, если выросло что-то не то, то для изменения этого… в общем, мы пока ещё работаем над этим.

Я и мои жёны ходили за Денисом и осматривались по сторонам. У меня уже сложилось представление, что происходит. Пара десятков человек в огромном здании, пустынные коридоры, полупустые лаборатории, полупустые стеллажи, бедненькое оборудование. Но, хотя всё и собрано на скорую руку, я заметил нечто уникальное: стеллажи, кое-какая мебель, корпуса некоторых приборов носили признаки биологического происхождения! Чуть перекошенные экраны, неровные стенки, неаккуратная неоднородная окраска… Они вырастили это оборудование сами!

— Видите ли, нам не удаётся достичь товарного вида у этих изделий, — сокрушался Рогуля. — Мы бьёмся над этим уже больше года, и всё пока что на том же уровне.

А я подумал, что мне важнее способность системы разрастаться до нужного размера, выполнять нужные функции и ремонтировать себя без вмешательства человека.

— Хафиза! У тебя уже есть мнение по этому поводу? — спросил я.

— Да! Вполне однозначное, — ответила она. — На Земле от деревьев никто не требует идеальных прямых форм. Никто не ожидает, что лес будет иметь вид стриженного парка. Арбуз не похож на шар, а все листья имеют разную форму и размер. Это живая природа. Если мы начнём выращивать приборы, дома, предметы обихода биологически, никто не должен ожидать, что они будут абсолютно одинаковы, что экраны с одних приборов будут подходить к другим, что окна в доме все будут одинаковы и так далее. Японцы воспринимают природу, как она есть. У них не принято даже подрезать деревьям крону, она растёт, куда хочет. Думаю, что мода на одинаковые изделия просто уйдёт вместе с машинной технологией. А преимущества данной технологии уже видны невооружённым взглядом.

— Ну, что же, хорошо! Очень хорошо! — я покружил по комнате. — Денис, какая форма собственности у вашего института?

— Паевые акции… Мы все — акционеры.

— И всё? Я мог бы вложить в вас деньги, но хотелось бы, чтобы мой объём акций был пропорционален моему вкладу, — довольно категорично предложил я.

Рогуля замотал головой. Похоже, что от такой наглости у него перехватило горло. Он почти минуту махал в воздухе руками, прежде чем смог высказаться.

— Мы имеем не только денежный вклад. Мы работали как проклятые почти десять лет. Наши идеи стоят гораздо больше, чем наши деньги и зарплата за эти годы. И это неказистое оборудование, на самом деле, тоже стоит гораздо дороже, чем аналогичное промышленное.

— Это ещё почему? — он завёлся, но завёлся и я. Мне уже стало понятно, почему именно он у них главный.

Рогуля посмотрел на меня снисходительно.

— Да потому, что оно размножается черенками, — он довольно улыбался.

— Что?! — мне показалось, что я ослышался.

— Наше оборудование размножается черенками. Можно запрограммировать трансляцию генокода в нужное место, но это пока что сложно. Прививка черенка гораздо проще.

— Так-так, — пробормотал я, собираясь с мыслями. — Свистать всех наверх!

— Что? — не понял Рогуля.

— На абордаж, шпаги наголо! Документы на стол! Все отчёты, включая промежуточные. Лабораторные журналы! Хотя, нет, это потом… Саль-яла — застава в ружьё, эскадрон — по коням!

Старший Помощник недоумённо смотрела на меня.

— Ну чего стоишь? Натача, Хелена… да всех вызывай сюда! Кроме вахтенных и воспитателей. Дейлу — обязательно, Маркова — тоже.

Мои соображения были просты. Никакая техника, никакое производство не может изменить планету в лучшую сторону. Загадить — да. Превратить кислород в углекислоту, уголь и древесину — в золу, воду — в зловонную жижу. А чтобы оживить планету, нужна жизнь. С помощью новой технологии я смогу превратить мёртвую планету в благоухающий цветник. И там будет мой Дом. Который вырастет сам, но по моей воле. Такой, как я захочу.

Я кружил по комнате, мимо саморастущих стеллажей и компьютеров, экранов с корнями в горшочках и мечтал о том недалёком будущем, когда…

— Али! — прервал меня голос Саль-ялы. — Поговори с Натачей.

— Алло! Солышко моё! Приезжайте скорее сюда. Нам нужно оценить возможные сделки с исследовательской фирмой Рогули. Срочно! Им следует оказать материальную помощь в как только возможно большем объёме. За этой технологией будущее. Не мешкайте! Алло! Ты меня слышишь? Алло!

На том конце была тишина.

— М-м-м… Али! Я тебя просила ни в какие авантюры не лезть, — раздался, наконец, размеренный голос моей старшей жены. — Я в курсе, что собой представляет эта фирма. Хелена уже составила отчёт об их финансовом состоянии. Это… мягко говоря… малоперспективное дело.

— Это твоё мнение? Ты что, в этом хорошо разбираешься?

— Хочешь сказать, что ты в этом хорошо разбираешься? — в её голосе проскользнули пренебрежительные интонации.

Можно было попререкаться, но мне было дорого время.

— Так вы не едете?

— Нет!

— Тогда я сам всё оформлю!

— А это вряд ли. Я сменила коды доступа к счетам. Так что…

— Твою мать! — зарычал я и что силы треснул телефоном об бетонный пол. Осколки пластика и микросхем брызнули во все стороны.

Я опять закружил по комнате, но уже как раненый зверь. Мой взгляд упёрся в Изабель, она вздрогнула и попятилась. Я ещё побегал по комнате. В голове зрели разные комбинации. Кредит? Имущества нет — не дадут. Под будущую сделку?

— Что, проблемы? — сочувственно поинтересовался Денис.

— У меня есть миллион, — сказал я прямо. — Я могу его внести как часть будущего большого платежа.

Он вздохнул.

— Отрадно, что хоть вы заинтересовались нашей работой. Но ваш миллион мы сможем принять только как дополнение к нашей доле с обязательной эмиссией акций. Сумма совсем небольшая. Мы и так много возимся с производством продукции вместо исследований. И всё ради хоть небольшой прибыли.

— И сколько нужно, чтобы решить ваши проблемы?

— Деньги здесь играют не самую важную роль.

Мне этот финт не понравился. То ему нужны деньги, чтобы продолжать исследования, то деньги не главное. Может, и правда, он мне мозги пудрит?

— Я знаю, что играет важную роль! — заявил я. — Вам нужен нормальный управленец. А так вы будете топтаться на месте ещё не один год. Я мог бы взяться за это, но… вы понимаете, что контрольный пакет должен быть мой! Сейчас стоимость ваших акций на бирже довольно низка…

— Я подумаю, — уклончиво ответил Рогуля. — И готов обсудить этот вопрос в нашем коллективе.

— А я мог бы предложить вам огромный объём работы. Заодно вы получите полигон для отладки вашей технологии.

Мы уже раскланивались, когда мне в голову пришла идея.

— У вас можно сходить в туалет? — скромно поинтересовался я.

— Без проблем.

— Девочки! Идите в машину, я скоро выйду.

— Ты никого не берёшь? — нахмурилась Изабель.

— В туалет я хожу один! Но, если тебе это не нравится, я возьму Альбу. Ей ты доверяешь?

В глухом безлюдном коридоре я спросил у Рогули:

— У вас есть другой выход из здания?

— Не понял! — сказал Рогуля, удивлённо подняв брови. Через несколько секунд он что-то сообразил и загадочно улыбнулся. — А-а-а! Понял!

Он повёл меня по каким-то закоулкам, по лестницам со ступенями вниз, по плохо освещённым коридорам. Вдруг он остановился.

— Погодите! А что сделают со мной ваши жёны, когда вы не выйдете?

Я задумался.

— Наверное, вам надо будет вызвать полицию и сказать, что я заблудился где-то в вашем здании. Или сказать моим жёнам. Но не долго тяните, чтобы инициатива была ваша.

— Ладно! Не впервой! Дальше идите прямо, там дверь на простой задвижке, и выйдете на улицу.

— А вы?

— А я скажу, что с помощью сканера сумел пройти вашими следами до уличной двери.

— Нет, не пойдёт! Скажите лучше, что я вас заставил! У меня же оружие. — И я показал ему свой пистолет.

Я довольно ловко прервал свой след, проехав на такси пару кварталов и снова вернувшись назад. Даже не знаю, откуда у меня эти знания. Я откуда-то знал, как заметить слежку и как уходить от неё. Но, главное, что это мне пригодилось. Сидя в кафе, выходящем торцом на площадь, где разместился офис института, я видел, как к подъезду подлетел минивэн, и как из него высадилась толпа моих жён. Натаче хватило соображения не одевать камуфляж. Бабушку-вахтёршу, ветерана освоения Южного континента, мог бы хватить удар. Правда, если Натача вздумает вынимать оружие, то всё возможно.

Я кушал ароматное кокосовое печенье, запивал его не менее ароматным чаем и, не смотря на это, чувствовал, как меня начинает заполнять зелёная тоска. У нас было всякое, но не такое. Конечно, тех, кто от меня отступился, следовало бы наказать, но то, что я сейчас сделал, это… Это даже не ЧП. Что-то наподобие уязвлённого детского самолюбия, где-то в глубине моего естества, говорило: "вот они теперь пожалеют, что так плохо обращались со мной". Но я же представлял, что происходит в случае, когда член экипажа исчезает с Корабля! А с другой стороны, что мне оставалось делать?

Я уже кое-как научился обращаться с очками. Мне удалось настроить камеру и управлять увеличением изображения. Картинка получилась размытой, мешало остекление окон, даже цифровой фильтр не очень помогал. Натача металась перед входом в здание, затем отчитывала Изабель, набросилась на Саль-ялу, но, видно, получила достойный ответ и отошла, исчезнув за машиной.

В кафе вошёл посетитель, повернув голову в сторону моих женщин. Затем он оглядел зал и направился ко мне.

— Какие люди! И без охраны! — это был Егор Фостер.

— Тс-с-с! — я приложил палец к губам. — А ты что без охраны здесь делаешь?

— Моя охрана не видна простым глазом. И у меня обеденный перерыв… Мой офис на соседней улице. Ты не против? — и он уселся за мой столик. — А что ищут твои жёны возле того здания?

— Скорее всего меня, — тихо произнёс я. — И им не обязательно знать, что я сижу здесь.

— Не понял… — тряхнул головой Егор. Потом добавил: — А-а-а! Кажется понял! — Он хмыкнул. — Они сканерами прочесали каждый сантиметр дороги и тротуара, но сюда не дошли… Старый фокус с попуткой?

Я кивнул. Фостер махнул рукой официанту и заказал себе обед.

— И что ты думаешь делать дальше? Пересидеть есть у кого?

— Сниму комнату в гостинице. Или квартиру.

Он хохотнул.

— Ты чудак! Сумел оторваться, а затем сразу решил сдаться?

На этот раз я произнёс "не понял".

— Да это же просто, — как пацану стал объяснять очевидное Егор. — В гостинице ты сразу попадёшь под сканеры. Тебя сможет найти любой, кто не поленится. С квартирой чуть сложнее. Но у нас весь бизнес легальный. Скрывать доходы смысла нет, поэтому хозяин тебя "засветит", это гарантия его безопасности.

— И как же можно у вас скрыться?

— У нас? Скрыться? Никак! У нас скрытность — самый большой порок. Ты не обязан выставлять напоказ свою жизнь. Но, если ты скрываешься, то тебя будут наблюдать с особым тщанием. Если бы ты не попал в передачу "Без крыши", тебе не простили бы затворничество первых двух недель. Я видел, как над тобой издевалась ведущая, это она за своего бой-фрэнда отомстила.

— А разве я ему что-то сделал?

— Ты его в реке чуть не утопил. Разве не помнишь?

— Да-а-а! Приятного мало, — сказал я, припомнив чуть не утонувший в реке флайер с журналистами.

Егор принялся за обед, который ему принесли. Покончив с первым, он замычал.

— М-м-м! Я, кажется, знаю, что можно сделать. Но ты, надеюсь, не собираешься устроить пакость своим жёнам?

— У нас временные трения…

— Насколько временные, и насколько — трения?

Я вкратце был вынужден его посвятить в свои проблемы.

— Ты понимаешь, этот мой сон может оказаться всего лишь плодом буйного воображения. Я за прошедший месяц смотрел, слушал, читал кучу разных фильмов, книг, песен, общался с кучей народа по телефону. Именно после того, как я сбрил бороду, мои жёны, правда не все, восприняли меня как чужого. Раньше они на моё поведение не обращали внимания. Всё было нормально!

— Вот дела! — удивился Егор. — Лучше, чтобы об этом наши СМИ не знали. И часто у тебя такие проблемы?

Я по привычке почесал подбородок, где совсем недавно была борода.

— Достаточно каждой жене побыть в плохом настроении раз в две недели и ежедневные разборки мне обеспечены.

— С ума сойти! — усмехнулся Фостер. — И это ещё без учёта родственников?

— Хвала Всевышнему, они очень далеко!

— Ты не намерен развестись со своей женой, которая так тебя подставила? Не дай Бог, это повторится ещё раз, в критической ситуации.

— Гм-м-м! — задумчиво буркнул я. — Я уже продумал этот вариант. Нет! Со старшей женой я разводиться не буду. И ни с кем из них не буду. Мои жёны — это мои боевые соратники. Мы прошли столько испытаний… В том числе — реальных боёв. В бою они меня не подведут. Это временные трения.

— И долго ты намерен "тереться" со своими жёнами?

— Думаю, что через недельку уже наступит кризис.

— Не боишься Корабль потерять?

— А ты что об этом знаешь? — я был удивлён.

— Я слежу за состоянием дел. Если ты не выкупишь его вовремя, то это обойдётся тебе в полтора раза дороже. А, может быть, и больше.

— А что, кому-то нужен мой Корабль?

— И на фиг никому не нужен. Но ты уже насолил куче народа. Колтыгу можно в расчёт не брать — он на грани банкротства, идиот… Ещё пара десятков человек тоже можно в расчёт не брать… Есть такой крутяк, Джек Смит… В общем-то, неплохой мужик, но ты его зацепил. Он считает, что ты нечестно сыграл на бирже на прошлой неделе. Он потерял кучу бабла на акциях Де-Брил и захочет тебя проучить.

— Ч-ч-ёрт! — вырвалось у меня. — Я с удовольствием ему продал бы часть акций за ту же цену. Я не сам их покупал.

— А-а-а! — протянул Егор. — Ты позволяешь жёнам вести твои дела?

— Это был недосмотр…

— А сейчас? То, что ты вынужден от них временно скрыться, это что? — он заметил, что я нервничаю. — Ладно, это не моё дело. Но мне нужно, чтобы ты вовремя отправился в полёт.

— А я смогу получить часть платы авансом?

— Конечно… В случае чего, эта сумма будет компенсирована страховкой.

— Это, если я где-то пропаду?

Фостер кивнул головой и принялся за компот. Отставив стакан, он глянул в окно.

— Так вот! Ты можешь посидеть немного времени у меня.

— Но я не один. У меня собака, — я кивнул в сторону Альбы, замершей возле двери.

— Ха! Разве это собака!? Мои дети однажды настояли, чтобы им купили собаку. Это был ужас! Давно это было… Шерсть в постели, в еде и напитках, на полотенце для лица, в кондиционере и в электрической духовке. Запах псины на одежде, обуви и… гм, под напольным покрытием. Мне пришлось ремонт капитальный сделать. А это — прелесть, а не собака!

— И какая это была собака?

— Марсианский пуахо.

— А это… э-э-э, как это называют… мальчик или девочка?

— Сука! — буркнул сердито Фостер. — Её приводили с прогулки, и она на радостях обязательно делала лужу в коридоре. К счастью, эти собаки очень мало живут. Конечно, дети плакали…

— А где сейчас твоя семья?

— На Южном континенте, у них зимний отдых. Санки, лыжи… Ну что, идём?

К моему удивлению, мои женщины довольно быстро перестали меня искать, и мы беспрепятственно пробрались на соседнюю улицу. Фостер позвонил секретарше, что немного задержится, и отвёз меня к себе домой.

Он показывал свою квартиру и было видно, как он ею гордится.

— Смотри! Вот этот шкаф я придумал ещё студентом. Почти сразу запатентовал, а через месяц получил за лицензию первые деньги, — он показал, как шкаф движется. — Главное, что его основа стандартная. Комбинируя серийные детали, можно получить множество довольно экзотических вариантов изделия. А вот мебельная перегородка, её я выпускал в начале своей деятельности. Я свою первую фирму неплохо продал, и сконцентрировался на производстве стандартных элементов. Потом увлёкся бытовой автоматикой, а потом уже пошла электроника и нанотехника. Потом занимался выращиванием и продажей биопластиков, биотоплива. Сейчас я полностью перешёл к биологии, будущее за ней. И сынишку морально к этому готовлю.

Я кивал головой, оглядываясь по сторонам. Потом спросил:

— А где у тебя телевизор? Или используешь обои?

— Обои… Но я передач не смотрю. Ты знаешь, мне родители в детстве запрещали смотреть "ящик". А заняться чем-то охота. Вот я и нашёл занятие! — он рассмеялся. — А ты, если хочешь, смотри. Смартфон у меня один, но вот есть пульт…

— Нет, спасибо! Мне это не нужно. У меня есть очки, — и я похвастался своим новым приобретением.

— Вот и ладненько!

Егор провёл меня по всем комнатам, показал что и как, и отправился на работу. Альба, осмотрев со мной квартиру, улеглась возле входа и замерла.

У Фостера дома всё было невероятно аккуратно разложено. Не знаю, то ли у него кто-то приходит и убирает, то ли он сам поддерживает такой порядок. Как он решился привести к себе не очень хорошего знакомого, такого как я? По моим наблюдениям, большинство людей, когда становятся богаче, будто теряют тормоза. Если безобразничают, то так, что мало не покажется! Но я дома такого себе не позволял, а в гостях — тем более.

Я присмотрел удобное кресло, уселся в него и стал бродить по Сети. Неожиданно в ушах раздался звуковой сигнал телефона, а в воздухе повис фантомный экран с надписью "Корасон". Я включился.

— Алло! Здравствуй, мой птенчик!

Окружающая обстановка исчезла, зато я будто очутился в каюте у своей одиннадцатой жены. Правда, напротив меня сидела Натача.

— Здравствуй, Али! — её тон был на удивление миролюбивым.

— Здравствуй, Али! — как эхо произнёс откуда-то голос Корасон. Понятно, она играет роль ретранслятора. Вернее — её очки.

— Али! — начала Натача. — Ну что ты вытворяешь? Зачем? Ты обиделся из-за срыва сделки с Рогулей?

— Это отдельный разговор! Но я обещал, что хочу в отпуск. Я хочу от вас отдохнуть.

— Али-и-и… Пожалуйста! Не выдумывай! Возвращайся. Мы все по тебе скучаем.

— Я чего-то не понял. Что произошло? Что за смена настроения?

Корасон повернула голову и я увидел целую толпу своих жён, которые вдруг стали хором меня уговаривать простить Натачу, ну и их всех заодно…

— Нет-нет! Я, всё-таки, погуляю, хотя бы несколько дней. Пока борода отрастёт.

Меня опять заглушил хор моих жён. Кажется, что их это даже забавляло… Вдруг всех перекрыл голос Корасон:

— Али, возвращайся. Просто всё дело в том, что у Натачи…

— Молчи! — крикнула старшая жена. — Ни слова!

— Что у Натачи? — попытался выяснить я.

— Нет, ничего… Потом всё узнаешь.

— Натача! Тогда и ты должна знать, — я отметил, что на той стороне стало абсолютно тихо. — Впрочем, потом расскажу.

Я пытался их заинтриговать, но фокус не удался.

— А ты где? — по-деловому спросила Натача. — Тебе нужна охрана?

— Мне достаточно Альбы. Вам от меня больше ничего не надо? Ну, тогда пока!

Мне, почему-то показалось, что сеанс связи был использован для определения моих координат. Вот и всё! Но прошло пять минут, потом десять, полчаса… Никто не ломился в дверь, консьерж на входе не вызывал полицию, а в окне не кружил силуэт флайера с полной боевой подвеской. Похоже, что мои жёны, и правда, решили дать мне отдохнуть.

Фостер приехал с работы довольно рано.

— Али! — окликнул он меня, едва открыв дверь. — У меня сейчас посещение церкви. Ты не хочешь составить мне компанию?

— Я мусульманин, — напомнил ему я.

— Это не помеха! — махнул он рукой. — Туда ходят люди разных конфессий. Это Единая Церковь Аль-Канара. Слышал про такую?

— Ну конечно! — я вскочил и стал обуваться. Надеюсь, это Всевышний ведёт меня туда, куда необходимо, а не Иблис.

К моему удивлению, мы приехали к концертному залу, подходы к которому уже были запружены народом, словно перед выступлением какой-нибудь заезжей "звезды". Люди не спеша заходили внутрь, шумно обсуждали какие-то события, единственное отличие — никто не спрашивал лишнего билетика. Все сидячие места заняли довольно быстро, нам с Егором ещё повезло, мы пристроились в одном из задних рядов. Несколько десятков человек, пришедших перед самым началом, вынуждены были стоять возле задней стенки.

Сцена была обстоятельно подготовлена, занавес светло-синего цвета обрамлял ярко освещённое пространство с кафедрой, сдвинутой влево, и столиком, заваленным книгами и папками. Сцена была подсвечена разноцветными фонарями.

Вдруг зал взорвался бурными аплодисментами: прямо из зала на сцену прошёл энергичным шагом мужчина средних лет в несколько старомодном костюме. Он буквально взлетел по ступеням и подошёл к кафедре, поднял руки и шум моментально стих.

— Приветствую вас, братья и сёстры!

Зал опять взорвался аплодисментами и опять мгновенно затих, остановленный поднятием рук.

— Это наш отец Зенобий! — прошептал мне на ухо Фостер.

Отец Зенобий выдержал небольшую паузу и начал свою речь.

— Сегодня, в утреннем выпуске новостей, многие из вас могли видеть этот ужасающий репортаж. Человек, не умеющий распорядиться собственной жизнью, вздумал решить свои проблемы за счёт другой жизни. Мужчина, неумеренно тратящий деньги на предметы роскоши, влез в долги и, чтобы расплатиться, украл чужого ребёнка и требовал выкуп у родителей. Несчастным родителям, которые не могли собрать нужную сумму, помогли многочисленные друзья… Но похититель не сохранил жизнь ребёнка, как он сам сказал — из-за сложившихся обстоятельств. Журналисты брали у него интервью… Он не считает себя виновным. Виновны банкиры, владельцы магазинов, продавцы. Виновен мальчик и его родители… Наконец, виновен сам Господь, который определил ему такую тяжкую судьбу…

Отец Зенобий вздохнул и вытер платочком вспотевший лоб. В тишине зала было слышно как шумит вентилятор студийного пульта.

— В часы нелёгких испытаний многие люди задумываются о Боге. Неверующие вдруг становятся ярыми поклонниками веры, но нередко верующие отрекаются от Бога. Что толкает людей на такой отчаянный шаг? Я долго думал об этом и анализировал. Я прочёл много литературы по психологии. Сейчас я могу сказать, что понял причину этого! Люди считают себя рабами Бога и предают его точно так, как рабы предают неугодного господина!

В зале поднялся ропот, но оратор продолжал.

— Большинство людей, с которыми мне доводилось общаться, считают Бога всемогущим и всеведущим. Так несмышлёный ученик считает своего мастера-учителя всемогущим и всезнающим. Но, как только ученик начинает постигать премудрости науки, он начинает понимать, что мастер не всесилен. Иногда в такие моменты бездарные ученики бросают учёбу и поносят мастера, хотя сами не приблизились к его умению ни на йоту… Они иногда обвиняют его за совершённые им ошибки. Скажите, имеем ли мы право осуждать Мастера за его ошибки? Мы, не умеющие справляться с проблемами планеты, города, своей семьи, а иногда — со своими собственными проблемами. Бог — великий Мастер и, к сожалению, иногда совершает великие ошибки. Он учится на своих ошибках, как и должен делать настоящий Мастер, и последущие его творения превосходят предыдущие. Вы, наверное, знаете поговорку: умный учится на чужих ошибках, глупый — на своих, дурак не учится вообще. Но учиться на чужих ошибках можно только тогда, когда идёшь чужой дорогой. Мастер, идя непротореной дорогой, обречён совершать ошибки. И скажите мне, виновен ли мастер в том, что его ученик, не желающий следовать подсказкам мастера, делает глупость за глупостью? Впрочем, это право ученика — совершать свои ошибки. В этом нет ничего постыдного, если ошибки не повторять.

Многие из вас, наверное, ещё придерживаются традиционных утверждений насчёт могущества Бога, но лишь немногие в состоянии принять утверждение, что все его собственные невзгоды — это испытания, которые ему посылает Господь. Такое толкование приемлемо для человека, которого судьба пощадила. Но, если несчастья проехались по вам асфальтовым катком, то, боюсь, что вы станете атеистом.

Зенобий хохотнул и зал наполнился лёгким шуршанием голосов. Похоже, публика была с ним абсолютно согласна. Я заметил, что слушаю, затаив дыхание, и эта пауза позволила мне вздохнуть и не потерять сознание от удушья.

— Я изучил множество религиозных учений, — продолжал оратор. — Я задавался целью узнать, что есть человечество для Бога, и что есть Бог для людей? Мне в какой-то момент представилась неутешительная картина: люди для Бога всего лишь игрушка! Ему скучно в созданной им Вселенной и, таким образом, он развлекается.

Зал настороженно загудел.

— Но так ли это на самом деле? — спросил отец Зенобий и продолжил: — Примерно так для маленького ребёнка выглядит работа, которую выполняют взрослые. Ему кажется, что взрослые играют в какую-то игру по придуманным ими правилам. Потом, когда-то, дети вырастают и начинают понимать, что правила, по которым играют взрослые, зачастую писаны кровью их близких, а выполняемая работа — жизненно необходима. Нам кажется, что Господь волен делать, что ему угодно. Мы, почему-то, не задумываемся о том, что он поступает в соответствии с законами Вселенной, что он сам — неотъемлемая часть этой Вселенной. Правда, — добавил Зенобий, — мне один из слушателей подсказал, что может быть несколько Вселенных, а Бог действительно может быть творцом некоторых из них.

Он опять сделал небольшую паузу.

— Бог не для развлечения сотворил живой мир и нас с вами. И сделал это не волшебным взмахом руки. Возможно, что чудесный взмах породил Вселенную, но прошло двадцать миллиардов лет, прежде чем появились мы с вами. Почти каждые мужчина и женщина способны создать новую жизнь. Но пройдёт почти девять месяцев, прежде чем эта жизнь оформится в виде ребёнка. И этого ребёнка нужно кормить, поить, оберегать от неприятностей и обучать. Точно так же Господь сотворил нас, детей своих. Он наш отец. Мы не развлечение для него, мы его головная боль и его отрада, его надежда и волнения. Мы сотворены, чтобы помогать ему строить Вселенную, божественно прекрасную и совершенную. Мы будем совершать ошибки на этом пути, но мы должны их исправлять и двигаться дальше. Мы не можем предать своего отца! Мы не должны вести беспутную жизнь, бездарно проматывая природные ресурсы и собственное время. Мы должны сделать этот мир красивее, удобнее, безопаснее. Вот достойная работа для учеников и детей Всевышнего.

К этому моменту народ в зале уже завёлся. Слова Зенобия сопровождал шум голосов, аплодисменты. Кое-где было слышно скандирование: "мы дети Бога и его ученики". Поскольку оратор остановился, несколько человек наперебой стали засыпать его вопросами. Он остановил эту лавину поднятием рук.

— Не все сразу! По очереди, пожалуйста!

— Мы сможем сравниться с Богом?

— Нам понадобятся миллиарды лет, но ведь и Мастер не стоит на месте.

— Но где же Бог находится?

— Об этом можно только догадываться. Буддисты полагают, что вся Природа наделена божественным разумом, который по своей совокупной мощи намного превосходит человеческий, поскольку человечество — всего лишь мизерная часть Вселенной. То есть, человеческий разум — часть божественного разума.

— Разве Бог не может обойтись без помощи таких мелких букашек, коими является для него человек?

— Может ли мастер-краснодеревщик ногтями и зубами изготовить изящную мебель? Нет! Ему нужен удобный, качественный инструмент. Мы — инструмент в руках Божьих. Возможно, что мы — его руки. Бог смог вырастить дерево-Вселенную, посадив семя, но для обработки древесины, для создания красивой мебели ему нужен дополнительный инструмент. Вам понятна моя аналогия?

— Нанороботы Вселенной! — выкрикнул кто-то сбоку.

— Ваши рассуждения сильно отличаются от утверждений большинства других религий…

— Да! Они в значительной мере еретические. Но, вы должны знать, что из ереси, инакомыслия, вырастает новая религия. Когда ребёнок маленький, ему не всегда правильно объясняют, откуда берутся дети. Мне кажется, что люди созрели для более сложного представления о себе, своей цели в жизни, о Вселенной и о Боге. Когда идёшь по незнакомой местности, принимаешь за ориентир какой-нибудь удалённый предмет. Пройдя некоторое расстояние, мы иногда видим, что выбранный ориентир уже не лежит на той линии, которая приведёт нас к цели, и выбираем другой ориентир… Наши знания выросли, мы не дети, и уже знаем, что нас нашли не в капусте. Нас не устраивает утверждение, что мир создан седобородым дедушкой, сидящим на облаках…

Мы вышли из зала уже в надвигающихся сумерках.

— Как впечатления? — спросил Егор.

— Гм! Потрясающе! — я не стал бурно выражать эмоции, мне хотелось обдумать всё услышанное ещё, и не один раз. — Ты говорил, сюда приходят люди разных конфессий?

— Да. Возможно, повлиял наш уклад, то есть множественность правительств, но разные церкви не запрещают своим прихожанам посещать эти выступления. Мне кажется, что так они сохраняют свою паству. Многие просто привыкли ходить в храм с детства. Мировоззрение их меняется, а традиции остаются. А на этих выступлениях бывают и священники.

— Ты сам верующий? — спросил я Егора.

— Трудно сказать… Мои родители, попав в какой-то переплёт, оставили веру. Именно так, как говорил Зенобий. А я, слыша почти каждый день утверждение, что Бога нет, ложился спать и просил его, чтобы помог моим папе и маме. А сейчас мои взгляды ближе к буддистским.

Мы по дороге домой зашли в уличное кафе и поужинали. Я приметил в окне машину, которая, как мне казалось, следует за нами уже довольно долго.

— Ты обратил внимание на этих парней? — спросил я у Фостера.

— Это моя охрана, — он кивнул в окно и помахал им рукой. — Они всегда чуть в стороне от меня. Говорят, что так удобнее и надёжнее. Часто меняются и со стороны их не всегда можно заметить.

Альба встретила нас на входе радостным вилянием короткого хвоста.

— Скучала? — спросил её я.

Она завиляла хвостом ещё радостнее. Егор спросил:

— Почему ты не включишь ей речевой модуль?

— Да ну… Я не смогу её воспринимать как собаку.

— А, по-моему, зря. У нас многие включают. Дети иначе не представляют домашнего друга. Настоящих собак роботы сильно потеснили.

— Разве ж это хорошо? — пожал я плечами.

— Не очень хорошо. Но, вот ты… Почему у тебя нет настоящей собаки?

— Во-первых, это мусульманские традиции. Во-вторых, у нас есть кот. Мои жёны за этого обормота кого угодно прибъют! А Альба кошек не трогает.

— Если ты Альбу используешь как охранника, тебе следует включить ей голос. Да, Али… Ты планируешь что-то на завтра?

— Абсолютно ничего!

— Я тебя познакомлю с дольно крутым бизнесме… вернее, с бизнес-вумен, если не возражаешь, конечно. Она играючи ворочает баблом в любых масштабах. Правда, совсем недавно на неё бывший кореш наехал. Поставил условие, что не будет трогать, если фирму ему отдаст. Она согласилась. Правда, я не уверен, что этот козёл отстанет. Я ей так и сказал, но… В общем, она сейчас новую кашу заваривает. И она — твой конкурент.

— Почему?

— Она провела предварительные переговоры с Рогулей. А я понял, что ты тоже в нём заинтересован.

— Если она мой конкурент, зачем ты нас знакомишь? — мне почему-то показалось, что это лишено смысла.

— Ты же не собираешься устраивать разборки в стиле позапрошлого века? Вы должны найти компромис. Как показала моя практика, это вполне возможно, к обоюдной выгоде. Зачем ломиться в занятую туалетную кабинку? Рядом есть свободная!

— По-моему, не совсем удачная аналогия.

— Да! В действительности возможностей для деятельности больше, чем людей во Вселенной.

Глава 17

Утром мы с Фостером легко позавтракали дома и уже собирались выходить, когда у меня заиграл сигнал встроенного в очки телефона.

— Извини, — сказал я Егору, — мне звонят. Алло?

Я никого не увидел перед собой. Перед глазами висел фантомный экран, на котором светился транспарант "Натача". Странно, я не давал ей своего нового номера. Значит — Корасон? Голос Натачи был спокойным и деловым.

— Привет, Али! У нас вырисовывается проблемка. Джень в Сети нашла сообщение о том, что Рогуля провёл предварительные переговоры и подписал договор о намерениях с фирмой "Екко". Она будет его финансировать и она же получит все права на коммерческое использование его технологий. Ты вчера мог не распинаться, и незачем было телефон разбивать.

— Ты серьёзно?

— А я что, любительница розыгрышей?

— А почему же он вчера сам об этом не сказал?

— Не знаю! Может, хотел иметь запасной вариант.

Я ненадолго задумался.

— Мне Фостер тоже дал кое-какую информацию. Мы с ним как раз собираемся к Рогуле. У него сейчас назначена встреча с директором этой фирмы.

— Но ты не всё знаешь, — загадочно произнесла Натача. — Владелец фирмы "Екко", её генеральный директор и пока что единственный сотрудник — наша общая знакомая Екатерина Кошкина.

— Опа! — вырвалось у меня. — Хотя, что это меняет?

— Для меня — ничего! — хмыкнула Натача. — Для тебя — не знаю. Я решила, что нам тоже стоит присутствовать.

— Ладно! Не возражаю! Мы сейчас приедем.

Мы с Егором вышли из подъезда, свернули в сторону подземного гаража и сразу же натолкнулись на четвёрку женщин, поджидавших нас. Рядом озабоченно крутились охранники Фостера.

— Натача! Вы как здесь оказались? Корасон? Изабель? Дейла?

— Угадай с одного раза! — Натача махнула рукой в сторону нашей машины. — Здравствуйте, Егор! Я предлагаю ехать с нами.

Фостер согласился. Ну, какой мужчина откажется ехать в обществе хорошеньких женщин. К его счастью, они на него не наезжали. Я почесал затылок.

— Вы определили мои координаты по очкам?

— По очкам? Нет, мы это сделали проще. — Она похлопала стоящую возле меня Альбу по загривку. — Умница Альба!

— Альба? Изменница! — я был потрясён. — А я так тебе доверял! И как быстро вы меня нашли?

— Через десять минут после приезда на место я знала, что ты сидишь в кафе.

— Вот почему тебя не искали! — хохотнул Егор. — Так что твоё запутывание следов ничего не дало! А я думал, что ты догадался датчик у собаки выключить. А вот речь у неё помогла бы. Она бы тебе сказала, что тебя ищут.

Я махнул рукой. Что делать, если меня переиграли.

Натача тем временем осмотрела меня со всех сторон и, как вчера, провела пальцем по щеке.

— Ну? Ты опять побрился?

В её голосе, действительно, были слышны нотки ревности.

Через пару минут мы уже высаживались возле парадного входа в институт биотехнологических исследований. Бабушка-ветеран нам не открыла. Сквозь толстое стекло она делала какие-то жесты и что-то говорила, но ничего слышно не было.

Я набрал номер Рогули — абонент не отвечал. Когда стало понятно, что он нас игнорирует, Фостер взялся за свой телефон.

— Алло! Катя! Я знаю, что вы заняты. Но вам имеет смысл немного отвлечься… Я даже знаю, чем вы заняты. Здесь господин Мухадди и четверо его подруг. Мне кажется, что вам обязательно надо поговорить.

Он раздражённо выключил телефон.

— Она говорит, что сейчас освободится. Значит, они уже всё оформили.

Егор задумался, вдруг снова схватил телефон и стал лихорадочно нажимать кнопки.

— Ай! Ну, что за девчонка! Ну, возьми же трубку! — Фостер ещё пять минут настойчиво пытался дозвониться, потом убрал телефон в карман и сказал: — Дура!

— Наверное, нам здесь делать нечего, — сказал я. — Мы можем быть свободны?

— Нет-нет! Погодите! Ещё не всё кончено. Я не зарабатывал бы свои миллиарды, если бы не умел улаживать такие дела, — сказал Фостер. — Мы встретим Катю, когда она выйдет с победным видом. От нас она никуда не денется. А мы — от неё…

Я не совсем понимал, о чём он говорит. Мы зачем-то друг другу нужны. А зачем?

Прошло уже минут двадцать. Мы сидели на открытой площадке того самого кафе, где я был вчера, и уже прикончили по второй чашке кофе. Наконец, стеклянная стена институтского фасада дрогнула и открыла прямоугольный проход, из которого показались Екатерина Кошкина и Денис Рогуля. Они шли прямо к нам и оживлённо беседовали, ничего вокруг не замечая.

Я ощутил укол ревности. Катя была изящна в своём коричневом брючном костюме. Пышный воротничок и манжетки, контрастируя с простыми линиями пиджака, делали её необыкновенно женственной. Рогуля, не сводя с неё глаз, заливался соловьём.

Они уселись за соседний столик, по-прежнему не замечая нас. Неужели моя исчезнувшая борода так меня изменила? Мы с Фостером встали одновременно.

— Разрешите присоединиться? — Егор сел рядом с Катей, а я оказался напротив.

Рогуля снял свои очки и стал протирать стёкла, странно моргая глазами, будто его ослепили. Катя придвинула к себе папку с документами и оглянулась на столик, за которым сидели мои жёны. По-моему, она очень испугалась. И я, и Егор вежливо поздоровались. Катя что-то еле пролепетала, а Денис только кивнул головой и судорожно сглотнул. Да-а-а!… Похоже, что им доставалось не раз. Мне захотелось обнять Катю, успокоить и больше не отпускать.

— Катя! Почему вы не взяли трубку, когда я вам перезванивал? — Фостер покачал головой. — В этом деле не всё так гладко, как вам кажется.

— А что здесь может быть не так? — спросила Катя. Её голос быстро обретал твёрдую уверенность.

— Вы на этой планете не сможете быстро вернуть свои капиталовложения.

— Ещё и как смогу! — улыбнулась Катя. — Я буду генарендатором и на одних только коммерческих проектах смогу получать десятикратный рост. Я всё просчитала.

— Вы не поняли… Я говорил об Аль-Канаре, — уточнил Фостер.

— При чём здесь Аль-Канар? — Катя красиво пожала плечами, а я ощутил, как у меня внутри всё сладостно задрожало. — Я говорю о Лютеции!

Фостер тоже пожал плечами. Спокойно и равнодушно. А я увидел, как Катино лицо стало искажаться. По нему будто пронеслись тени ужаса, отчаяния. Она провела ладонью по лбу, а потом уставилась на Егора горящим взглядом.

— Но вы же говорили, что пока никто на Лютецию не претендует! И что она никому не нужна! Что её положение очень выгодно, но строить там слишком дорого! Вы же говорили, что я без проблем получу право…

Она вдруг заплакала.

— Мой дом!.. Я же кредит взяла… Мне Игнатьев под моё честное слово дал. Это что, уже никак нельзя переиграть? Право генаренды…

— К сожалению, речь идёт о сделке на триллионы баксов на правительственном уровне. Но можно…

Молодая бизнес-вумен, спокойно ворочающая любым количеством денег, поливала слезами стол, папку с бесценными документами и свой костюм.

— Катя… Катя! — Фостер пытался привести её в чувство. — Можно и в этой ситуации найти решение. Вот, посмотрите на этого джентльмена… Он оказался без так нужных ему технологий. А ведь у него целая планета, которую нужно осваивать.

— Какая планета? — спросила Катя, утирая слёзы и шморгая носом. Она быстро приходила в себя.

— Та самая! Лютеция!

— А-а-а! Так вот кто перебежал мне дорогу! — Она присмотрелась ко мне, ещё раз глянула в сторону соседнего столика. — С бородой вы выглядели солиднее. Сейчас у вас несерьёзный вид.

Она хотела меня обидеть и, кажется, это ей удалось. Натача сверкнула смеющимися глазами и прикрыла низ лица ладонью. Изабель недовольно глянула на неё. Её рука скользнула за отворот куртки. Любимое занятие моей десятой жены в сложных ситуациях — ёрзать каким-нибудь ножом в ножнах.

Я молчал. Зря Егор пытается разрулить эту ситуацию. Через год, максимум, Кошкиной придётся сделать первые выплаты по кредиту и я смогу перекупить у неё… Чёрт! Если меня не будет на Аль-Канаре, то кто-нибудь перекупит все права и патенты, просто чтобы перепродать мне.

Кошкина тоже решала подобную задачу. Она задумалась, и её брови на некоторое время насупились, потом взгляд просветлел, она вдруг вынула из кармашка пиджака пачку сигарет и закурила. Выпустив струйку дыма в мою сторону, она спросила:

— Уж не собираетесь ли вы предложить мне брак по расчёту, чтобы объединить имущество и капиталы? Это решило бы массу проблем…

— Это не я высказал! — заметил Фостер. — Вы сами пришли к этому решению!

— Ни в коем случае! — ответил я, скривившись. — Есть существенное препятствие. У меня на корабле никто не курит. И ни одна из моих жён — тоже. Кроме того, мои жёны обязаны подчиняться мне беспрекословно! Так что, вам такой вариант не светит.

— Правда? — Катя опять выпустила струйку дыма мне в лицо. — Вы меня очень обрадовали. Так что, вам нужны технологии Рогули? Предупреждаю, что дёшево я их вам не отдам.

Меня такое поведение просто шокировало. Натача, мне кажется, была необычайно довольной. Корасон пребывала в растерянности. Изабель же вскочила, подошла к Кошкиной и схватила её за плечо.

— Слушай! Ты! Если посмеешь расстраивать моего мужа, я тебя… я тебя нашинкую с овощами и скормлю уличным собакам!

Катерина быстро погасила сигарету. Изабель подождала полминуты, словно желая убедиться, что мне уже ничто не угрожает, и вернулась на своё место. Егор вздохнул и предложил:

— Давайте пока что разойдёмся и обдумаем ситуацию в спокойной обстановке. Мы все сейчас слишком заведены.

Не знаю как кто, а я был в полном отчаянии. И не только из-за договора с Рогулей.

— Вот и чудненько! — сказала Катя, вставая из-за стола. — Всего хорошего!

Она двинулась наискосок через площадь. Рогуля тоже поднялся.

— Денис! — окликнул его Фостер. — Вы погорячились с заключением договора. Кошкина сейчас в очень неустойчивом положении.

— А, по-вашему, Мухадди в устойчивом положении? — усмехнулся Рогуля.

Натача с открытым ртом перевела взгляд на бледнеющую Дейлу.

— Что он имел в виду? — похоже, что она по-прежнему в неведении о залоге на корабль.

Видно, мы чересчур увлеклись. Дейла что-то лепетала Натаче, её было едва слышно. Рогуля комментировал её речь редкими репликами. Изабель довольно громко щёлкала ножом в ножнах. Вдруг Корасон сорвалась с места и выскочила на дорогу, на ходу поправляя очки. Она застыла на месте, и я увидел, что её внимание приковано к машине тёмно-синего цвета, в которой исчезали ноги Кати. Дверца то почти закрывалась, то открывалась снова, будто из неё хотели выпрыгнуть. Вдруг раздался громкий крик на высокой ноте и оборвался. В следующую секунду я услышал звук, похожий на многократно усиленный треск разрываемого полотна. Из двигательного отсека брызнула краска, обломки навигационных фонарей и гидравлическая жидкость. Удар нескольких десятков пуль развернул гравикар так, что под обстрелом оказался пассажирский салон.

— Стой! — крикнул я Корасон. — Прекрати! Там же Катя! Скорее в машину!

К моему ужасу, взлетев через пару минут, мы не смогли обнаружить похитителей. Подбитый гравикар бесследно исчез, хотя я сам видел, что он еле ползёт. Мы быстро пролетели над несколькими улицами. Пусто…

— Что это было? — спросил Фостер с заднего сидения.

— Тривиальное похищение! — ответила Натача. — Я могу угадать с одной попытки, кто это был.

— Я тоже могу сказать, что это Колтыга. И я был уверен, что он Катю не оставит в покое. Но я имею в виду, кто стрелял?

— Это стрелял пулемёт моего Корабля, — ответил я. — А Корасон сделала наведение на цель.

— Да разве ж можно в городе… Вы могли попасть в кого-нибудь! И здесь полно зданий, сложного оборудования, машин…

Мне вдруг стало стыдно. Для Фостера это был родной город. Как для меня родным является Корабль. Я представил, как бы я воспринял гостей, которые подняли бы на борту стрельбу. Впрочем, чего представлять, достаточно вспомнить, как мы обошлись с пиратами.

Егор включил телефон и почему-то довольно долго молча его слушал.

— Это вы сделали правильно. Молодцы! Установите слежку. — Он отключился. — А мои парни нашли похитителей. Здесь есть подземный гараж. Они просто сменили машину и доехали до старого склада за городом. Как и ожидалось, его арендует фирма "Викат". Мои ребята использовали интраскопы и проследили весь маршрут похитителей и Катерины. Они смогут указать помещения, в которых её будут держать.

— Колтыга ей ничего не сделает? Может быть, следует поторопиться? — забеспокоился я.

Фостер задумался.

— Вы не можете проводить силовую акцию против Колтыги. Надо сперва составить заявление о похищении, потом подождать решения прокурора.

— Мне помнится, что Колтыга провернул эти формальности за какие-нибудь пять минут, — заметил я. — Кроме того, что ваш закон говорит о случаях, когда необходимо немедленное действие, а органы правопорядка не могут или не успевают среагировать?

Фостер покачал головой.

— Вас может поджидать неожиданность. Катя должна согласиться, что её похитили, а вы её спасли. Иначе вам влепят по первое число. Потом…

— А что, она может и не согласиться?

Егор опять покачал головой из стороны в сторону.

— Виктор её донимает уже давно. По закону она могла его прижать ещё лет пять назад. Но он её превратил в дойную корову, а она его не трогает. За всё время — ни одного заявления, ни одной жалобы. Может быть, она ещё сохранила к нему какие-то чувства?

Натача, развернувшись на своём сидении, нервно покусывала губы. Я не ожидал от неё никакой помощи. Раз она взъелась на Катю, то это надолго. И вдруг моя старшая жена нарушила молчание:

— Мне кажется, Егор, вы неправильно толкуете факты. Какие у неё могут быть чувства к этому негодяю? Кошкина достаточно хладнокровный человек, чтобы адекватно принимать всю ситуацию. Чувства испарились много лет назад. Наверное, есть фактор, который мы не учли.

— Чем он может её так прижать, что она угробила результат почти всей жизни? — удивился Фостер.

— Хм! Речь мужчины! — Натача поиграла бровями и глазами. — Колтыга лучше знает свою бывшую подругу. Я думаю, что здесь замешан ребёнок. Её ребёнок, ради которого она согласна пожертвовать и фирмой, и миллионами и чем угодно ещё. Это и есть результат её жизни, а не цеха, технологии и патенты.

Егор ненадолго задумался. Мне пришло в голову забавное сравнение. В одном музее на Земле я видел невероятно старую вычислительную машину. Умела она намного меньше, чем допотопный органайзер, и при этом была как два стола. Результат выводился на бумагу трескучим печатающим устройством и на индикаторы, составленные из электронных ламп. В процессе "думания" эта машина несколько секунд мигала индикаторами, прежде чем на них появлялся итог. Егор тоже на несколько секунд "зависал", прежде чем его взгляд приобретал осмысленное выражение. Но по прошествию этих секунд он был готов ринуться в бой. Набрав на клавиатуре номер, Фостер распорядился:

— Надечка, накопай мне всё, что есть по Кошкиной. Брак, рождение детей, отношения с мужем… Не была замужем? Но, в роддоме была? Вот и копай! Сколько раз, где они сейчас? Всё-всё!

Затем он обратился к нам:

— Так, господа! Мне следует отлучиться по делам фирмы, но я перезвоню, как только будут результаты расследования. Моя секретарша вам перешлёт всё, что нароет. Ну, и вы, если что-то попадётся…

Заиграл мой телефон. На табло высветилось "Саль-яла".

— Али! — она даже не поздоровалась. — Здесь творится что-то ужасное. Только на тебя по почте пришло пять повесток в суд. И ещё для Корасон, Хелены, Джень, Изабель… да почти всем. У-у-п-с-с-с! И мне тоже… Два уведомления из банка… Жалоба, то есть заявление… а, это копия заявления… разбитая витрина. Предложение решить полюбовно… Олег здесь подсказывает, что это дешевле, чем ждать решения суда. Кстати, куда это Корасон стреляла?

— Радость моя! Успокойся! Я сейчас буду. Не переживай. Дело житейское… Подумаешь — витрина…

Я отключился и заметил, что мои спутники выжидающе на меня смотрят.

— Срочно домой! Егор, тебя подвезти в офис? Дейла, какая у нас ситуация с Де-Брилл? Когда подходит срок уплаты по закладной?

Удивительно, мне никто не перечил. Все распоряжения выполнялись чётко и быстро. Натача высадила Фостера и, быстро заняв верхний эшелон, помчалась к Кораблю. Мы были ещё в полёте, а Саль-яла снова сообщала:

— Али! Прибыли судебные исполнители. Они должны описать имущество…

— Вызови представителей "крыш". Они не имеют права это делать, поскольку не было ни одного предупреждения. — Я недовольно глянул на Дейлу.

— У нас должны быть ещё две недели, — пожала она плечами.

— Задним числом пришло предупреждение антимонопольного комитета, — продолжала Саль-яла. — Мы не имеем права удерживать в одних руках всё производство и добычу алмазов.

— Что значит "задним числом"?

— Дата стоит пятидневной давности, а пришло сегодня. И написано "по истечение пятидневного срока…"

Я почувствовал, что здесь дело нечисто.

Мы как-то незаметно влетели в транспортный шлюз. Я выскочил из флайера и направился в командную рубку. Мне на ходу докладывали ситуацию, а я отдавал распоряжения.

Позвонил Фостер.

— Али! У нас есть несколько уродов, которым не понравилось, что груз повезёшь ты. На тебя могут наехать.

— Уже наехали, по полной. А ты думаешь, что дело в грузе?

— Нет, не в грузе, а в тех пятистах миллиардах, которые они просили за провоз. Ты, получается, как бы штрейкбрехер.

— А вот за "хер" они ответят! — мрачно пошутил я.

Несколько дней подряд мы все занимались только судебными делами, словно какая-то адвокатская контора. Я даже не особенно обращал внимание на то, кто моя секретарша. В лучшем случае, мы засыпали в обнимку, не имея сил на интимную близость. К концу недели я заметил, что не бреюсь, и моя борода приобрела почти благородный вид.

Разделаться с антимонопольным комитетом, а вернее — с их иском, оказалось легче, чем я думал. Дейла с Марковым быстро собрали нужный материал и сумели подать его в нужном виде. Судья Кшиштоф Малецкий, читая бумаги, поднимал брови от удивления. Было видно, что ему не часто приходилось разбираться в таких делах, но он справился с этой задачей.

— … Согласно статье… параграф… Закона об охране природных ресурсов, добыча полезных ископаемых должна находиться под контролем одного юридического лица с его полной отчётностью…

Судья промочил горло. Он охрип за сегодняшний день, пока рассматривал другие дела.

— Таким образом, суд постановляет: иск антимонопольного комитета к корпорации Де-Брил считать необоснованным.

— Но, Ваша честь! — запричитал представитель комитета. — Ответчик владеет технологией промышленного производства алмазов. Это не связано с добычей полезных ископаемых!

— Решение принято! — судья стукнул молотком, потом задумался и поманил представителя комитета к себе. — А вы подойдите.

Зал забурлил и загремел стульями. Представитель антимонопольного комитета направился к судье. Я слышал их разговор, судья не таился.

— Владелец патента и контрольного пакета акций имеет право монопольно использовать своё изобретение в течение пятнадцати лет. Или не использовать…

— Но, в других мирах это изобретение используется уже многие годы!

— В данном случае мы имеем дело с автором изобрения, а не с простым обладателем лицензии. В каждом мире автор имеет право на монополию. У нас никто не имеет лицензии на его изобретение, а значит… Почитайте внимательно законодательство. Его авторское право заверено Комитетом авторских прав Солнечной Федерации.

— А если он продаст лицензию?

— Тогда другое дело! Владельцев лицензий вы сможете нагнуть, как вам захочется.

Судья встал и, заметив, что я смотрю на него, кивнул мне. Честное слово, когда на моей планете понадобится судья, я постараюсь, чтобы он был таким же строгим и справедливым. Надеюсь, что кучу других дел, в которых оказался замешан я и мои жёны, он рассмотрит так же беспристрастно и справедливо.

С банком, у которого Дейла брала кредит, всё оказалось проще простого. Клерк якобы перепутал шаблоны писем. Банковский управляющий, вежливо улыбаясь, сказал:

— Можете вообще не отдавать долг, если только согласны платить проценты всю жизнь. Нам это очень выгодно.

Честное слово — уверен, что они всё переиграли в последний момент, так как такое поведение более выгодно в сложившейся ситуации.

Я прикинул, что теперь, когда я пятнадцать лет смогу монопольно держать цены на алмазы, выплатить долг не составит особого труда. Даже получится приличная прибыль. Джень сообщила, что котировки акций Де-Брил уверенно поползли вверх. А я попросил Назиру выставить в качестве рекламы несколько эскизов изделий, которые мы можем изготовить.

Была претензия муниципалитета по поводу стрельбы в городской черте, да ещё на большом расстоянии. Конечно, пули могли попасть в какой-нибудь флайер. К счастью, обошлось единственной разбитой витриной в выставочном зале и стеной. Ни один экспонат не пострадал.

На этот раз я выплатил компенсацию, моральные издержки работникам зала и штраф за административное нарушение. Свидетелями были Фостер и Рогуля, но я на них не в обиде. Корасон тоже была как бы свидетелем. Запись её ком-очков была представлена суду вместе с записями уличных камер наблюдения. Я заодно написал заявление о похищении Екатерины, но его рассмотрение отложили согласно каким-то правилам именно для таких случаев.

Мы ездили в здание суда, как на работу. Каждый день — утром и после полудня. Встречались с Фостером, обычно уже вечером, в нашем знакомом кафе. Альба признавала его за своего и радостно виляла хвостом, учуяв знакомый запах.

Я даже не заметил, когда Габриэле сделали генетическую коррекцию. В один из дней я увидел её за общим столом с сияющей улыбкой и в полном здравии. Ну вот, ещё одной улыбкой в этом мире стало больше.

К моему удивлению, количество исков против нас не уменьшалось. В новостях сообщили о насильственной смерти Зурхеда, создателя знаменитого Генератора. Следователи подозревали и нас, поскольку Хелена и Джень посещали его дом. Но с нашей стороны всё оказалось чисто: Хелена проплатила деньги за лицензию вовремя и документы оформила правильно. А дальше получилась более интересная история.

Мы приехали на очередное заседание с самого утра. Судья Малецкий первым делом заслушал претензии заявителя. Корпорация КЭС, оказывается, приобрела все права на изобретение Зурхеда и утверждала, что он не имел права продавать нам изобретение. Им быстро заткнули рот, потому что автор на этой планете никогда не теряет своих прав, аж до самой смерти. Поскольку автор погиб, напрашивался вопрос — кому это выгодно. И корпорация оказалась самым заинтересованным лицом. Правда, их представители тут же заявили, что точно так же это может быть в моих интересах. Если автор отказывался продать "секрет" изобретения мне, то якобы я мог его устранить, при этом утверждая, что достиг договорённости и купил изобретение. Всё было шито белыми нитками, только ненормальный отказался бы от возможности продать своё изобретение ещё нескольким мирам, но слушание сильно затянулось, и Кшиштоф Малецкий перенёс заседание на следующий день.

Наверное, эта обстановка повлияла так, что я стал раздражительным. От Алёши из двадцатого века во мне мало чего осталось. В коридоре я увидел облезлый красочный слой и сделал замечание Натаче. Она молча кивнула и собиралась уйти.

— Постой! — остановила её Саль-яла. — Али! Пусть этим Корасон займётся. У Натачи есть занятие.

— Что за занятие? — удивился я.

Натача вела себя странно. Она молчала, будто колебалась, что сказать. Сейчас она больше была похожа на Роксану своей странной уступчивостью. И почему это Саль-яла отвечает вместо неё? Собственно, Саль-яла тоже затянула с ответом. Чего это?

— Ну, ладно! — отмахнулся я, не додумав мысль до конца. У меня тоже было много забот.

Очередной разговор в кафе с Фостером пролил свет на биографию Кошкиной. У неё действительно оказались дети, которых она всячески скрывала. Фостер заявил, что она даже решилась сделать им генетическую коррекцию, чтобы сканер не смог опознать.

— Я нашёл врача и лабораторию, которые проделали эту процедуру.

— И что?

— Я узнал их новую хроматограмму, — сказал Егор тихим шёпотом, едва заметным движением губ, и я ощутил, как его рука уронила в мой карман брелок с карточкой памяти. — Они в приюте для дефектных сирот. Очень далеко отсюда. Их никто не искал и они, похоже, никому не нужны. А Катерина боится, что Колтыга их обнаружит.

— Она что, пять лет их не навещала? — у меня волосы встали дыбом. Я подумал, что Самойлов был прав — "это в наш-то просвещённый век!"

— Навещала. Тайком. Вот, мои ребята извлекли из архивов, — он показал мне на экране своего комма результаты анализа. — Она перечисляла на счета этого и других приютов деньги, проведя через десяток разных структур. Замаскировала всё основательно. Но, как сообщили мне мои сыскари, Колтыге это было не нужно. Он Катю на понт брал. Однако, следует соблюдать осторожность.

— Вот гад! — возмутилась сидящая рядом Натача. — Но это значит, что мы можем держать их в поле зрения. В случае чего, их никто не посмеет обидеть. Мы можем развязать Кате руки! Да и себе тоже!

— Вы что задумали? — всполошился Егор. — Нам надо обязательно привлечь силовые подразделения для этой операции. А иначе это будет квалифицировано как разбойное нападение. Всё следует сделать по закону!

На следующий день мне предстоял очередной процесс. На меня подали жалобу и обвинили в аморальном поведении. Такого я не ожидал! Судья, читая это литературное произведение, написанное языком напыщенным и величавым, изобилующим патриотическими призывами, едва сдерживал улыбку. Заявители обвиняли меня в многожёнстве!

В принципе, накаких особых последствий для меня эта жалоба иметь не могла. Ну, в крайнем случае, меня могли бы лишить гражданства Аль-Канара. При этом, как разъяснил Марков, я мог пользоваться статусом гостя, который позволяет находиться на планете до шести месяцев в году.

Судья, читая жалобу, упомянул о том, что я пытаюсь склонить жительницу Аль-Канара к участию в отвратительных оргиях, которые происходят как у меня на корабле, так и в особняке Самойлова. Правда, эта жительница не смогла выступать ни в качестве свидетеля, ни как пострадавшая. Как вы могли сообразить, это была Кошкина.

На слушании меня защищала масса народу. Как это ни странно, нашлись добровольцы. Выступали мусульмане… Правда, они сказали, что правоверному не пристало иметь более четырёх жён, но мой случай — особый, и мои права защищает Закон Федерации. С другой стороны, планетарные законы сплошь и рядом имели серьёзные отличия от федеральных.

Я, по правде говоря, не знал, что с этим делать. Малецкий переносил слушание два раза. Потом, удивлённый моей недогадливостью, пригласил на беседу Дейлу, как моего адвоката. Слушание опять перенесли…

— Что случилось, Дейла? — спросил я её по дороге домой. — Зачем тебя вызывал судья?

— Я не совсем поняла… Он не имеет права оказывать тебе явную помощь. Это будет истолковано как предвзятость судьи. Но он явно мне на что-то намекал. Спрашивал об уплате налогов, о том, как мы получаем платежи за проданные товары и услуги. Не пользуемся ли мы услугами других правительств, кроме тех, что выбрал ты…

Олег хлопнул себя по лбу:

— Какой я идиот! Ха! Ну это же проще пареной репы! Али! Тебе нужно создать правительство.

— Зачем? — насторожился я.

— Если хочешь на законном основании иметь много жён, достаточно иметь "крышу", которая тебя защищает! При этом никто не мешает тебе самому быть членом этого правительства.

— Так просто? Дык! Какие проблемы? Я уже создал такое правительство. Правда, в шутку. На одном из сайтов…

— Почему ты считаешь, что это в шутку? Это серьёзный сайт, где регистрируются все "крыши" нашей планеты…

Марков вызвал на свой комм страничку из Сети.

— Али! У тебя уже куча поклонников и поклонниц. Вот только ты не указал номер счёта, куда следует платить налоги.

— О, Аллах! И я должен теперь исполнять все функции правительства?

— Ну, конечно! А иначе твоё правительство будет признано недееспособным и его закроют.

— Как это? Правительство могут закрыть?

— Разумеется! И не забудь про проект бюджета. Без него тебе не утвердят лицензию.

Я застонал. Только этих хлопот мне не хватало.

— Да, Али! Тебе обязательно нужно набрать пятнадцать человек и иметь группу быстрого реагирования.

— Так они же у меня есть!

— Тем не менее, они должны зарегистрироваться на сайте официально. И счёт в банке, и контактный телефон, и филиалы по всей планете. — Олег помолчал. — Слушай! Ты же можешь проводить акции с применением оружия! Вызываешь его "крышу", выкатываешь претензию…

— Ты с ума сошёл? Это же незаконно! М-м-м… Фостер говорил…

— Законно! — заверил Марков. — Все так делают. Если Колтыга вызовет полицию, то мы просто с извинениями уходим и пускаем дело через суд. Но он не вызовет…

Дейла вставила:

— Ты можешь спровоцировать Колтыгу, а мы вмешаемся. Естественно, для защиты твоей жизни.

— Ещё чего! — не удержалась Натача. — Что за хобби такое, совать голову под чужие стволы? Я против!

Все замолчали, а у меня в голове продолжали вертеться разные комбинации. То, что сказала Дейла, было очень привлекательным вариантом. Нельзя сидеть и ждать, пока Виктор Колтыга приберёт к рукам лабораторию Рогули и его изобретения. Но, главное, мне не хотелось, чтобы Катя была у него.

За обедом я вдруг обнаружил, что возле меня сидят Саль-яла, как Старший Помощник, и Натача. Наверное, она моя дежурная секретарша. Я уже не помнил… А кто был вчера?

После еды меня сморило и я уснул. Когда проснулся, было очень тихо. Свет в каюте был приглушен. Натачи рядом не было.

Я сел и привёл в порядок мысли. Немного походил, взбодрился и выглянул в коридор. Никого… Прошёл на вахту. Назирэ что-то рисовала в своей книге, подняла на меня взгляд и улыбнулась.

Ай, какая чудесная улыбка! Уголки её губ чуть приподнялись. Ну, какой мужчина мог бы удержаься, чтобы не обнять и не поцеловать такую женщину? Я так и сделал.

— Али! — Назира твёрдо отодвинула мою руку. — Во-первых, я на вахте. А во-вторых, тебе следует больше внимания сейчас уделять Натаче. И она сейчас твоя секретарша.

— Почему я должен ей уделять больше внимания? — спросил я. — С ней что-то не так?

— Ну-у-у! Не совсем… — уклончиво ответила моя восьмая жена. — Тебе больше следует быть с ней.

Идя по коридору к каюте Натачи, я обдумывал, что с Натачей не так. Мне она показалась усталой. Кажется, что она стала полнее… Натача пополнела! Уж не заболела ли она? Какое-то нарушение в обмене веществ? Во всяком случае, её бюст, кажется, стал ещё более привлекательным.

Натачу я застал в постели. "Горел" нарисованный камин на обоях каюты, светильники над кроватью освещали мою старшую жену, лежащую с книгой в руке. У неё был какой-то странный блуждающий взгляд, немного грустный и весёлый одновременно. Нет, кажется она не больна. Правда, когда я попытался её обнять, она мягко отстранилась. Так что же с ней?

— Ты что, всё ещё считаешь меня Алёшей? — насупился я.

Она ничего не ответила, только хмыкнула.

— Что читаешь? — я кивнул на книгу.

— Да, так… Философия.

— Чего это тебя потянуло?

— Философия — вершина абстракции. Почти как математика, или информатика. Хороший практик может многое почерпнуть из неё.

— Это же теория! — сказал я и поймал себя на том, что противоречу жене только из какого-то внутреннего упрямства, хотя догадывался, что она скажет, и знал, что моё мнение такое же.

— Нет ничего практичнее хорошей теории, — ответила Натача. Потом вдруг она спросила: — Слушай, а ты Али сейчас?

— Генетически модифицированный гибрид, — обиженно ответил я.

— Али! — она потрепала меня по голове, а потом прижалась щекой к моей щеке.

Я опять попытался прижать её к себе, и опять она отстранилась. Игра? Правда, обычно Натача играет немного грубовато.

Я вдруг решил устроить небольшой спектакль. Из ниши я вынул любимую Натачину гитару. Никогда не обращал внимания, что это за инструмент, потому что играть на ней не умел. Сейчас я заметил, что это семиструнная гитара.

— Ты что, решил поиграть? — Натача усмехнулась.

— Не думаю, что это сложнее, чем немецкий или испанский язык.

— А ты, хоть, умеешь?

— Не пробовал, но сейчас узнаю, — в том же полушутливом тоне отвечал я. — Это классическая русская гитара?

— Угу! — Натача смотрела на меня со скептичной улыбкой.

Я взял аккорд, потом другой. Удивительно, но пальцы сами занимали нужное положение. Я для начала попробовал что-то лёгкое, которое само лезло в голову.

— Где ж ты моя Мурка…

— Ну вот, приехали! — фыркнула Натача. — Гоп-стоп! Мы подошли из-за угла! Для классической гитары лучше ничего не нашлось?

— Ну почему же! — и я спел ей "Господа офицеры", потом, очевидно по созвучию, "Господа юнкера".

Когда я закончил, Натача молчала, а в её глазах стояли слёзы. Я вдруг почувствовал, что могу гораздо больше, и исполнил "Гори-гори, моя звезда", а потом, после небольшой паузы, "Я пред тобою стою очарован". Последний куплет я исполнил, став на колени. Натача, выскользнув из-под одеяла, присела на ковёр рядом со мной.

— Это волшебно! — она прижалась к моему плечу.

Я обнял жену за плечи и начал целовать лоб, щёки, губы. Её губы были необыкновенные, горячие и влажные. Они так контрастировали с внешне жестковатой, мускулистой Натачей. Моя рука прошлась по её груди, по животу и вдруг натолкнулась на преграду. Натача остановила мою руку своей.

— Не надо, Али!

— Что такое? Что случилось? Ты чем-то больна?

— Я? Больна? — она засмеялась. — Али! Какой ты смешной! — могла сказать и круче, но не сказала. — Я беременна, Али!

— О? Невероятно! — у меня перехватило дыхание. — Но, мы с тобой не были вместе почти месяц!

— Правильно!

— И ты посмела употреблять алкоголь! — я почувствовал, что завожусь.

— Извини… Мне Назира уже сделала очистку организма.

— Так она давно всё знает? — у меня появился новый повод для возмущения.

— Давно! — кивнула Натача и прикоснулась к моему плечу. — Не сердись. Пожалуйста!

Я поднял её с пола и положил на кровать. Ребро уже не болело.

— Хорошо, моя рыбка. — Я откинул её волосы со лба и провёл по голове рукой. — Ты мне ничего не хочешь сказать?

— Хочу! Извини за… Ну, что я тебя хотела отстранить от дел. Я не знаю, что на меня накатило.

— Лады! — ответил я, целуя ей ладошки. — Ну, спи! Спокойной ночи!

Я пошёл к себе в каюту, а она не остановила меня. Значит, стена разрушена не до конца.

Перед самым утром я обнаружил, что жена спит рядом со мной. Ч-ч-ё-рт! Я же в двадцатом веке!

Командирские часы со светящимся циферблатом показывали, что ещё только начало пятого, можно спать. Но, почему-то не спалось. В голове вертелась какая-то ерунда. До развала Союза работяги считали, что законно получают высокую зарплату. Они же физически ковыряют асфальт, кладут бетон… А что делает инженер? Карандашиком по бумажке водит. Только работяга в четыре или в пять вечера уходит с работы и до самого утра даже не вспоминает о ней. А инженер иногда спит и видит свои формулы, чертежи, проекции, ещё не созданные детали и агрегаты.

Вот так и у меня сейчас в голове вертелся Генератор Зурхеда. Что это за штука, я так и не удосужился узнать. А вот собственные идеи так и пёрли откуда-то изнутри. В полусонном полубодрствовании, в полубреду я видел вертящийся газовый вихрь. Я представлял, что грею его внизу и охлаждаю вверху… Вот она, тепловая машина без движущихся частей. А что происходит с газом в этом вихре?

В голову полезли формулы газодинамики, уравнения законов сохранения энергии, импульса, моментов вращения… Если мне удастся построить математическую модель вихря…

Я проспал будильник. Наташа меня растолкала, когда было уже почти восемь.

Первым делом я созвонился с бригадой и с нашим диспетчером. Лариса, женщина уже в летах, заявила, что по объявлению откликнулся только один человек. Но он хотел бы ещё поговорить про наши ветряки. Ну вот, опять — только поговорить… Хотя, что я хочу? Чтоб за неделю уже деньги грести лопатой?

Наш клиент, оказалось, живёт в пригороде. Хочет иметь автономный генератор электричества. Я ему объяснял, что наша система пока не имеет аккумуляторов, и рассчитана на закачку энергии в сеть.

— Когда дует ветер, ваш счётчик будет вертеться в обратную сторону. То есть, мы сейчас используем в качестве аккумулятора сеть. Ветряк может вырабатывать любую мощность, и весь избыток закачивается в сеть. А вы сразу можете брать столько, сколько вам надо. Если нужен аккумулятор, то он просто включается отдельно…

— Нет, слушай, приятель, мне тогда не нужен вообще ветряк. Я поставлю перемычку или, на худой конец, трансформатор, и могу брать энергии столько, сколько надо. На хрена мне ветряк!

— А аккумулятор вам нужен?

Мы сошлись на том, что поставим ему систему питания от аккумулятора, без ветряка. Я отрядил человека для закупки преобразователя у оптового поставщика.

— Лёшка! Фигня всё это! — сказал мне Серёга из бригады монтажников. — Я через свои каналы у мужиков спрашивал, нужны ли им ветряки? Все предпочитают энергию просто красть.

— Да! — пробормотал я в задумчивости. — На этой пла… в этой стране бизнес не сделаешь…

— Тебя это удивляет? Ты знаешь эту историю?… Царь, то ли Александр, то ли Николай, не знаю который по счёту, попросил своих приближённых написать сочинение на тему, чем занимаются в России царские подданные. Одни понапридумывали про охоту и рыбалку, другие — про ремёсла… А этот… Аракчеев, кажется, написал одно-единственное слово "воруют". Ты можешь сказать, что что-то поменялось?

Я вздохнул.

— Ладно! На сегодня отбой. А завтра, если не будет клиентов, будем монтировать установку сами себе. Заодно будем отрабатывать решения. Поэкспериментируем…

Вечером я описал схему расчёта вихря. Первые аналитические выводы для частных случаев давали неожиданный результат: в средине вихря возникает как бы затишье. Для циклона-антициклона этот эффект известен, это "глаз" вихря. Но в природе затишье в средине вихря возникает из-за того, что воздух или поднимается вверх, или, наоборот, падает с высоты вниз. В рассмотренном мною случае это затишье выглядело совсем иначе: вертящийся цилиндр с газом в средине должен иметь слои, которые вертятся не так быстро, как весь цилиндр.

Я провёл расчёт на калькуляторе, жалея, что даже простенький компьютер мне пока что недоступен. Построил несколько графиков. Это было потрясающе! И это было невозможно… Неужели Вечный Двигатель Второго рода так просто сделать?

Ночью я долго не мог уснуть, вертелся с боку на бок. Наташа зарычала на меня:

— Ты долго будешь крутиться?

Я затих и предпринял попытку помедитировать. Представил солнечный луг с зелёной травой, ползающих по стебелькам букашек, летающих бабочек и стрекоз…

Будильник я опять проспал, но проснулся от телефонного звонка. Жены и детей уже не было дома.

— Алёша! — голос диспетчера Ларисы. — У нас, кажется, появился ещё клиент.

Клиент пришёл к нам своим ходом, в смысле — на своих двоих.

Мы ему рассказали про свои ветряки. В основном говорил я, так как Сергей спец по монтажу, но теорию знает не очень.

— Генератор мы используем асинхронный. Причины следующие: на рынке полно асинхронных двигателей, которые легко превращаются в генераторы; нет проблем с коротким замыканием, легко решается проблема синхронизации с сетью. Ещё одна из причин — мы используем для ветряка так называемую ортогональную схему, которой без разницы направление ветра. Это дополнительно удешевляет всю установку…

Из дальнейшего разговора я понял, что заказчику тоже не нравится отсутствие аккумуляторной батареи.

— Не пойму, почему у вас это вызывает сложности… Слушайте, а давайте меняться! Или… возьмите меня на работу. У меня есть отличная схема преобразователя и его включения вместе с асинхронным генератором. Это, правда, была немного другая тема, я работал тогда на заводе электроприводов…

Таким образом, наш штат ещё чуть-чуть расширился, а клиентов пока что не было. Зато мы сможем опробовать ещё один вариант системы, в счёт будущей зарплаты.

Придя вечером домой, я решал задачу: какой источник энергии использовать для нашей энергетической системы. Ветряк — хорошо! Он не требует топлива, он может работать круглые сутки, правда, если позволяет погода. А если погода безветренная? И тут из моего сознания опять вылезла идея Вечного Двигателя.

Вы не представляете, наверное, что такое изобретательство… Это почти болезнь. Я знал, что Вечного Двигателя быть не может, но расчёты… Кроме того, Генератор Зурхеда существовал в той жизни, а значит — должен существовать и в этой. И я опять себя ловил на том, что не удосужился узнать, как он работает. Правда, я могу проверить работоспособность своего генератора.

Я направился в мастерскую. Несколько консервных банок, высокооборотный двигатель от пылесоса, полоска фольги… Через час я собрал нечто, которое могло дать ответ, возможен ли Вечный Двигатель Второго рода?

До самой полуночи я терзал двигатель и уши своих домашних, пытаясь получить хоть какой-нибудь эффект. Газ во вращающемся барабане после некоторого времени разгона приобретал ту же угловую скорость, что и оболочка. Стрелки, ниточки, палочки-индикаторы возвращались в нейтральное положение, говоря о том, что внутри барабана никакого движения воздуха не происходит. Я заправил барабан водой, чтобы повысить плотность рабочего тела. Результат был тот же!

— Алёшка! Ты знаешь, сколько времени? — Наташа стояла в дверях и с укором на меня смотрела.

Я вздохнул, вылил воду из банки, выдернул из розетки все электроприборы и отправился спать. Интересно, а на каком принципе работает Генератор Зурхеда? И что не так у меня?

Глава 18

— Али! Подъём! Вставай, Али! — голос жены был необыкновенно добрым. Её рука взъерошила мне причёску, потом потормошила за плечо.

"Почему это я Али?" — подумалось спросонья.

Я сел на кровати. Странно… Впервые мне захотелось туда, в ту эпоху. Там у меня осталась бригада монтажников без работы, недоведенный до конца эксперимент, клиенты, жаждущие приобрести систему автономного энергоснабжения… Впрочем, с клиентами проблема.

— Вставай, соня! — Натача прижала меня к себе. — Сегодня мы должны разобраться с претензиями по генератору Зурхеда и по жалобе на аморальное поведение.

— Амор… Амор… Амор… — пропел я, обнимая жену за талию. — Аморальное поведение. Какое интересное название! Мне нравится аморальное поведение!

Я взял одну её ладошку, прижал к лицу и понюхал. Нет, она пахла не оружейной смазкой, а просто кремом для рук.

— Что ты делаешь? — Натача рассмеялась.

— Я хочу узнать, чем ты занималась вчера? — ответил я.

— В любом случае, я хорошо мою руки. А твой нос не такой чуткий, как у сканера. Сканер-нос мог бы дать такой ответ.

Кшиштоф Малецкий поздоровался со мной в коридоре суда:

— Рад вас видеть, — и добавил с иронией, — хотя я не уверен, что вы того же мнения.

— Наоборот, — я приветствовал его кивком головы. — Для меня привычны судебные разбирательства, а хороший судья — это счастье, даже если не всегда удаётся дело выиграть.

— Я надеюсь, что сегодняшний день будет последним? — он внимательно посмотрел на меня. — Вы хорошо подготовились?

— Я надеюсь, — ответил я сразу на оба вопроса.

Первым слушалось дело по "генератору Зурхеда".

Опять представитель КЭС выдвинул претензию, что я не имею никаких прав на генератор. К моему удивлению, Дейла передала слово Хелене. Та положила перед собой книгу и начала:

— Дамы и господа! Ваша Честь! Проведенные мною патентные исследования в архивах Солнечной Федерации показали, что так называемый "генератор Зурхеда" имеет прототип, известный как "генератор Деннарда" уже более трёхсот лет. Конструкция обоих устройств абсолютно одинакова. Есть варианты, имеющие несущественные отличия.

После короткого вступления Хелена представила суду все данные по обоим изобретениям. Представитель КЭС заявил, что в патенте на генератор Деннарда содержится неверное толкование принципа действия. Тогда Хелена представила статью, опубликованную ещё в конце двадцатого века, содержащую подробное теоретическое обоснование работы этого генератора. Суд удалился на совещание.

Ко мне подошла Дейла.

— Али! Мне кажется, что судья будет вынужден произнести убийственный приговор.

— Да-а-а! Я этим ребятам не завидую. Если даже криминалисты не выйдут на их след в деле об убийстве Зурхеда, то они, скорее всего, лишаются всех прав на генератор.

Удивительно, но зал был полупустой при оглашении приговора. Я оказался прав — корпорация КЭС лишилась прав на изобретение, её акции рухнули. Люди, которые ещё недавно сидели в зале, искали удобные уголки, чтобы с коммов управлять продажей своих акций.

— Али! Это невероятно! Их курс еле достигает восьми процентов от утреннего… Это же крах! — Хелен показала мне экран комма.

— Это не крах, — я задумался. — У нас есть свободная сумма? Прикупи акций на миллиардик, пока они не начали расти.

— А почему ты решил, что они начнут расти?

— Потому что в описании изобретения не всё есть. Генератор по этой схеме просто не работает. Есть ещё "ноу-хау".

— Ты уверен? — Хелена озабоченно смотрела на меня.

— В любом случае, корпорация имеет производственные мощности и налаженные схемы сбыта продукции. Наверное, их продажная цена в несколько раз превышает себестоимость. Так что, не переживай! Акции сбрасывают чересчур нервные.

Ситуация получилась до невероятного смешной. Пока суд начал новое заседание, я уже владел приличным процентом акций КЭС. Я в коридоре спросил у представителя корпорации, много ли это? Он встал навытяжку и заявил, что я теперь могу участвовать в заседаниях совета директоров и что… — он помялся — таким процентом акций не владеет никто.

Как я и предполагал, патент на генератор был признан недействительным. Судья опять объявил небольшой перерыв.

— Али! Я ничего не поняла! Может, ты мне объяснишь? — Дейла пребывала в недоумении. — Мы заплатили за лицензию?

Я кивнул головой.

— Мы купили акции фирмы?

Я опять кивнул.

— И что мы с этого поимели?

— Ну-у-у…, - я не сразу смог дать осмысленный ответ. — Можно сказать, что я компенсировал затраты на лицензию тем, что дёшево приобрёл акции КЭС. Хелен, рыбка моя, глянь на курс акций.

Как выяснилось, курс акций, действительно, приподнялся и медлено продолжал повышаться.

— Купить акций ещё? — спросила Хелена.

— Нет-нет! Не стоит увлекаться. Думаю, что их чуть позже можно будет выгодно продать. Хелен, ты сможешь поставить эксперимент? Я хочу посмотреть, как этот генератор работает.

Судья Малецкий, идя по коридору на перерыв, остановился возле меня.

— Вы довольны результатом? — его губы были скептично поджаты.

— Я даже не расчитывал на такое. Меня бы устроило, если бы КЭС просто не выдвигали претензий.

— Они сами виноваты. Вдобавок, это убийство… Следствие зашло в тупик… А тут ещё они захотели воспользоваться неустойчивой ситуацией и увеличить свою долю в акциях компании… Вы разве не поняли? — он вопросительно посмотрел на меня.

— Не понял, — пожал плечами я. — Дело в том, что я, по привычке, увидев сильно упавшие акции, сразу скупил их. Теперь я самый крупный акционер КЭС!

— Серьёзно? Так вы утёрли им нос? — Малецкий захохотал.

— Ешче Польска не сгинэла! — сказал я, подняв руку со сжатым кулаком.

Судья приподнял бровь, хмыкнул и тоже поднял руку с кулаком:

— Но пасаран!

Он замолчал, увидев приближающихся журналистов.

— Господин Малецкий! Какие у вас ближайшие планы? — выкрикнул парнишка, сунув микрофон почти в лицо судье.

— Пообедать! — отмахнулся судья, протискиваясь к выходу.

— Господин Мухадди! А что вы планируете в ближайшем будущем? — микрофон чуть не попал мне в глаз.

— Навести порядок в корпорации! Я теперь самый крупный акционер КЭС! — ответил я. — Повышения цен не будет! Обещаю!

Заседание, продолженное после полудня, закончилось очень быстро. Я представил документы о регистрации правительства, бригады быстрого реагирования, справки об открытии банковских счетов для уплаты налогов. Ещё были какие-то справки, но их смысл от меня ускользал. Дейла на мои вопросы только махнула рукой и сказала "не бери в голову". Там были даже справки о регистрации оружия, включая трибограммы пуль в стволах, и хроматограммы всей моей семьи.

Судья Малецкий, просмотрев документы, удалился для принятия решения. Через десять минут он огласил приговор. Теперь все мои жёны были признаны законными, они все теперь считались членами моего спецназа, законными оказались и действия Корасон, хотя по этому поводу судья и вынес частное определение.

Когда прозвучал удар судейского молотка, я подумал "неужели это всё?"

Журналисты налетели на меня со всех сторон.

— Али! Все члены вашего правительства это члены вашей семьи. Какими правами будут пользоваться протеже вашей "крыши"?

Я вдруг обнаружил, что меня окружает плотная стена моего "спецназа".

— Все условия, устав нашего правительства, права и обязанности наших протеже детально описаны на нашем сайте! — ответила за меня Натача, раздвигая кустарник из микрофонов.

— Сколько вы планируете филиалов и представительств? И где?..

— Будущее покажет! — я тронул Натачу за плечо, и моя "стена" тронулась вперёд, раздвигая толпу работников прессы и любопытных.

— Господин Мухадди! Ваш уклад разрушает традиционную семью. Вы готовы к тому, что вас выберет всё население?

— Вряд ли это возможно! — ответил я. — Наша семья — результат специфических условий. Она ничего не разрушает. Это просто другая семья, другие отношения. В условиях обычной городской жизни она лишена смысла.

— Но почему же она не распадается?

— Потому что впереди у нас новые миры и планеты! — с пафосом ответил я, и мои жёны, как римская "черепаха", вынесли меня на улицу.

— Али! — красивым баритоном спросил у меня рослый корреспондент с внешностью итальянца. — Как мужчина мужчине… В чём вы видите преимущества вашей семьи? Кроме налаженных хозяйственных работ и активной сексуальной жизни…

Я застыл на месте, и моя "черепаха" тоже остановилась.

— Как мужчина мужчине… У вас есть жена?

— Конечно!

— А любовница?

Мой собеседник смолчал.

— Вот видите? Вы лишаете свою вторую женщину законных прав на себя, и возможно — вашего ребёнка тоже. Вы затрудняетесь выбрать. Вы можете любить обеих, хотя общественная мораль утверждает, что это уже не любовь. Считается, что с любовницей вы изменяете своей жене. Конечно, правда то, что вам приходится врать и изворачиваться. На самом деле, права жены защищены законом, в какой-то степени. Права любовницы — нет. Разводясь с женой, вы лишаете её своей поддержки, если только она была. Я считаю, что это и есть измена. Мои жёны имеют достойные условия жизни, приличное обеспечение, мои и их дети — тоже.

— А если они вздумают вас покинуть?

— В нашем брачном контракте такой вариант предусмотрен. Каждой жене полагается её законная доля. И, если…

Натача вдруг резко толкнула меня в плечо. Я отлетел в сторону, сбив с ног Габэ и ударившись челюстью об чей-то ботинок.

— Вон он! — крикнула старшая жена.

Сзади охнула Роксана, а я ощутил, что у меня печёт мочка уха и что-то горячее и липкое капельками затекает за воротник. Треск лопающейся черепицы, разрываемого пластика и дерева раздались со стороны. Корасон смотрела на чердак дома в переулке и шевелила в воздухе пальцами. Над чердаком поднимался столб пыли. Опять треск, и тучи пыли и летящих осколков опять взметнулись над домом. Журналисты отпрянули в сторону, не забывая ловить объективами всё происходящее. Изабель и Джень, как две пантеры, бросились к нашему флайеру, стоящему неподалёку.

Натача в это время осмотрела всю панораму и остановила взгляд. Конечно, она была в ком-очках. А я вдруг заметил, что в моих очках бегают мигающие красные стрелки, которые указывают на прямоугольную рамку. Рамка очерчивала увеличенное изображение ещё одного чердачного окна, в котором был виден человек… в ком-очках. Над красной стрелкой появилась надпись "захват цели". Я сначала не придал этому значения, но вдруг всё поле зрения замерцало красным, и я понял, что не я захватил цель, а тот человек! И цель — это я! А мой компьютер предупреждает меня о враждебных намерениях чужой системы!

— Назад! В дверь! — крикнула мне Роксана, схватила за ворот пиджака и втянула в помещение.

Снаружи опять слышался треск кромсаемой черепицы, звон бьющегося стекла. Едва придя в себя, я заметил, что мой пиджак в крови, но, кроме слегка надорванного уха, никаких повреждений на мне нет. А вот Роксана была ранена. Пуля, похоже, задела ей крупный сосуд на плече. Назира быстро вынула из своей сумки перевязочный пакет и с помощью Габриэлы перевязала Роксану.

Вбежала Натача.

— Все живы? — она уставилась на мой окровавленный пиджак, потом перевела взгляд на Роксану. — О, боже! Лида! Подгони большой кар прямо к подъезду! — я догадался, что она это сказала по телефону.

Я ощутил боль в ухе. Это мне залепили биопластырем ранку.

— Больше ничего нет? Кости целы? — Назира быстро прощупала мои руки и рёбра.

— Всё нормально! — ответил я и вдруг заметил, что во рту полно крови. — Хотя, я, кажется, себе щеку прикусил.

— Это не страшно! — Назира была возбуждена, как в лихорадке. Кажется, что ей даже нравится эта чрезвычайная ситуация, которая встряхнула нашу жизнь. Мы слишком давно не были в перестрелках.

Мы вышли на улицу. Тот чердак, где я заметил человека, сейчас был разворочен.

Подъехала полиция. Крепкие ребята в латах и с армированными щитами окружили нас плотной стеной. Их офицер улыбался так, будто удостоился чести сопровождать английскую королеву. Натача и Корасон давали разъяснения по поводу всего произошедшего, потом с инспекторами полетели осматривать чердаки. Они, а также Джень и Изабель, остались. Все остальные отправились со мной на Корабль.

— Какая чудесная система! — ахала Эллида, вертя штурвал. — Я слышала и видела всё, будто стояла рядом!

Она чуть выпятила нижнюю губу, разглядывая что-то впереди, и красиво тряхнула золотистыми кудрями. Ну, прямо Елена Троянская!

На корабле Назира первым делом занялась раной Роксаны. Действие адреналина у неё прекращалось, рана начала болеть, поднялась температура. Я тем временем снял испачканную одежду и принял душ. Уже чистый и переодетый я заглянул в лазарет. Роксану, похоже, уже отвезли в каюту, Назира наводила порядок.

— Солнышко моё! — сказал я ей. — Посмотри, пожалуйста, что у меня во рту такое?

— Садись! — скомандовала моя восьмая жена, моя руки. — Да не туда! Это гинекологическое кресло! Вон в то, левое!

Она включила осветитель, потом взяла зеркальце на держаке, пинцет и полезла мне в рот. Резкая боль пронизала мне, кажется, всю челюсть. Я вздрогнул и чуть не вцепился ей в руку.

— Э-э-э! Тихо! Ничего страшного. Обломился кусочек зуба, чуть прикушена щека. Осколок держится на клочке десны… Сейчас я всё сделаю.

Она опять за что-то ухватила пинцетом, а у меня возникло впечатление, что из меня выдирают всю челюсть.

— Али! Ну, не дёргайся! Ты что, потерпеть не можешь? Это не больнее, чем было мне, когда ты меня девственности лишал! Или тебе общий наркоз нужен?

Я решил терпеть до конца. До моего, а может быть — до конца этого света. Назира потянула чуть сильнее, во рту что-то хрустнуло и боль отпустила. Я обессилено упал на спинку кресла.

— Вот и всё! — Она прижала мою голову к своей груди, и боль стала едва заметной. — Смотри, какой крохотный осколочек! Дай, я ещё гляну! Подклею дефект биопластиком. На щеку сейчас клеевую повязочку положу. Наверное, надо ещё острые кромки чуть спилить.

— У-у-у! — замотал я головой. — …е адо! Я поте-плю…

— Али! Ну что ты, как ребёнок! Ты раскроишь десну так, что операцию придётся делать! А есть как ты собираешься? А вдруг заражение?

Я опять задёргался в кресле, пытаясь встать.

— Али!!! — зарычала Назира. — Да что же ты вытворяешь! Я тебя привяжу!

Вот уж никогда не замечал у своей восьмой жены таких садистских наклонностей! Её взгляд был жёсткий, как… как у Натачи! Сам таких жён выбирал!

— Твои неприятности ни в какое сравнение не идут с тем, что испытывают женщины при родах! Ах! У тебя зубик сломан! Да ты мужчина или как, в самом деле? Терпи! Роксане досталось хуже, чем тебе.

Я хотел сказать что-то наподобие, что женщинам привычнее терпеть боль, но говорить с открытым ртом, когда в нём разместились зеркальце, пинцет и пальцы врача, просто невозможно.

Назира сперва затолкала мне в зуб какой-то мастики из тубы, похожей на ту, которой герметизируют канализацию, только меньше размером. Чем-то сбрызнула. Затем включила свой адский инструмент.

Когда она прикоснулась абразивным диском к моему зубу, ощущение было такое, будто мою голову шлифуют на точильном станке. Рот наполнился кислой слюной и меня чуть не стошнило.

— Вот и всё! — сказала Назира через несколько секунд. — Прополощи рот. И я ещё лаком вскрою. Через годик эта пломба прорастёт твоими клетками и зуб будет как родной!

— Что, и болеть тоже будет?

— А ты как думал? Береги его! Или ты предпочитаешь вставные челюсти?

Я потрогал языком зуб. Он был гладкий, без следов сколов. Жена ещё чем-то помазала во рту, аромат фруктов заполнил меня всего. Вот эта операция была, действительно, не больной.

Вставая с кресла, я заметил, что всё тело противно дрожит. Кошмар! Будто меня пытали… Вот уж не думал, что посещение врача страшнее, чем драчка. Краем глаза я заметил, что за раздвижной перегородкой мелькнули чьи-то любопытные физиономии. Ещё не хватало, чтобы кто-то видел мой позор.

Я умылся и моё самочувствие значительно улучшилось. Назирэ дала мне чистое полотенце и помогла вытереться, как маленькому.

— Ну? Уже всё хорошо? — она поцеловала меня, и остатки пережитого развеялись окончательно. — О! Девочки вернулись!

Корабль едва заметно вздрогнул. Это прилетел второй флайер. Пол чуть задрожал из-за работающих механизмов. Да, это закрываются створки транспортного шлюза.

— У Роксаны серьёзная рана? — спросил я. Мои собственные переживания с зубом отодвинули на второй план всё. Конечно, этот вопрос следовало задать раньше.

— Не очень. Немного зацепило сухожилия и суставную сумку. Я сделала инъекцию протоклеток. Через неделю биопластырь разойдётся и даже следов не останется. Но, от хозяйственных работ её на месяц следует оградить. Можно оставить вахты.

— А секретарские дежурства?

— Нет никаких препятствий, чтобы данная функция не могла быть исполнена! — ответила Назира, и мы рассмеялись.

В дверях я столкнулся с Натачей.

— Где Роксана? — спросила она. Её костюм был испачкан, а на лбу и носу красовались чёрные разводы сажи.

— У себя, — я хотел вытереть грязные пятна, но Натача отмахнулась.

— Не беспокойте её! Я вколола ей жаропонижающее и снотворное! — крикнула из-за перегородки Назира. — А вы, септические, брысь отсюда!

— Спасибо за спасение! — я чмокнул старшую жену в чумазую щеку и поинтересовался: — Вы уладили все формальности?

— Да! Правда, пришлось оплатить ремонт чердаков, хотя вина не наша.

— А чего это офицер так улыбался? — поинтересовался я.

— Как это, чего? Им от наших "крыш" поощрительные баллы идут. Потом эти баллы превращаются в конкретную сумму в банке. У нас три крыши, нас было больше десяти, — вот он и радуется… Ладно, я иду приводить себя в порядок.

Моя старшая жена вдруг вцепилась в меня. Она ткнулась в меня лицом, и я ощутил, что она дрожит.

— Живой… — она глянула на меня и провела рукой по голове. — Ну и ладно.

Натача ушла, широким движением руки развернув Изабель, Джень и Корасон. Я тоже отправился отдыхать, — до ужина я мог себе это позволить, но, увы, мне этого сделать не дали.

— Али! — неожиданно рявкнул мне в ухо из телефона голос Натачи. — Срочно подойди сюда!

Я не сразу понял, куда это "сюда". Натача была заведена до предела, а в телефоне был слышен ещё чей-то плач. Вдруг у меня закралось подозрение; я вскочил и, что есть сил, помчался к каюте Маркова. В коридоре я прорвался сквозь небольшую толпу любопытных зрителей. Дверь каюты была раскрыта, и в проёме застыла скульптурная композиция, похожая на Лаокоон. Натача крепко держала дочку за волосы одной рукой, а та заломила ей за спину вторую руку, не пропуская внутрь.

— Пусти! Как ты смеешь руку на меня поднимать! — кричала Натача. — Ах, ты ж, сучка! Мать твою!

— Это кого ты имеешь в виду, мать моя? — отдуваясь, спрашивала Лейла. Сейчас она уже не плакала и была настроена по-боевому.

— Смирно! — гаркнул я во всю глотку. — Что здесь происходит?

— Вон! Полюбуйся! — Натача кивнула внутрь каюты.

Олег был уже одет, хотя и было видно, что делал это в ужасающей спешке. Глянув на Лейлу, я понял, что она успела только накинуть на себя домашние штаны и курточку, под которыми ничего не было. Постель была в беспорядке, а из-под криво застеленного покрывала свисали бретельки лифчика.

Я ещё раз глянул на Натачу. Она уже остывала. Я ещё подумал, не спектакль ли она разыгрывает? Жена отпустила дочкины волосы и провела по лицу дрожащей рукой. Неужели она боится меня?

— Дети мои! — я вскинул руки вверх. — Какое счастье, что вы объяснились в любви друг другу! Идите ко мне, я обниму вас! — Лейла и Олег неуверенно приблизились. Я поцеловал обоих в щеку. — Натача, не стой как пугало огородное! Обними дочь и своего будущего зятя! Назначаю церемонию на завтра! Вы согласны?

— Али! У нас на завтра… есть срочное занятие! — Натача смотрела на меня расширенными глазами.

— Да? Ну… тогда на послезавтра! — я ещё раз поцеловал Лейлу и стиснул Маркова.

— Али! — прошептал он. — Так получилось… Я сам не понял. Но я люблю её!

— На всё воля Аллаха! — ответил я. — Но осторожность и осмотрительность тоже нужны. Особенно наедине с женщинами. Они властвуют над нашими душами и телами, как бы мы ни пытались этого избежать.

Я отпустил Олега и взял жену под руку.

— Натача! Мне нужно с тобой кое-что обсудить. Девочки, смотреть больше нечего! — сообщил я любопытным зрителям и потянул Натачу в сторону своей каюты. — Солнышко моё! Зачем ты устроила такой скандал? Ты же напугала обоих до полусмерти!

— Да-а-а! Лейлу напугаешь! Она мне чуть руку не вывернула! Подросла доченька! — Натача вдруг довольно улыбнулась. — А ловко она захват сделала! Я не хотела Олега пугать, но свою дочку я знаю как облупленную. Это она его в постель затянула!

— Я знаю! Олежек всё не решался сделать предложение… А может Лейла специально подстроила, чтобы ты их застукала? У них было достаточно времени в любой день. Не так, как сегодня…

— Слушай! Ты из неё прямо хладнокровную соблазнительницу делаешь!

— Ну почему хладнокровную! Ты, что ли, никогда не разыгрывала таких комбинаций?

Натача в ответ только фыркнула и отвернулась. На её лице блуждала загадочная улыбка.

— Али! А ты был готов к такому повороту событий?

— Ну, конечно! Я по десять раз на день репетировал свою речь! — огрызнулся я и завёл жену в свою каюту.

Я усадил её в одно из кресел и сел рядом сам. С помощью очков включил на обоях каюты изображение любимого камина Натачи.

— Судя по обстоятельности, с которой ты готовишься…, - жена рассмеялась.

Странно. С одной стороны, ощущение, как у шахматиста, которого противник опередил на несколько ходов. А с другой стороны… Я знаю, что она знает! А она знает, что я знаю, что она знает… И так далее!

— Я хотел с тобой обсудить варианты, как мы должны поступить. Речь идёт о договоре с Рогулей.

Натача кивнула.

— Понятно! Но тут и думать нечего. Мы умыкнём Кошкину у Колтыги. Даже, если он её вынудил изменить договор, мы сможем это обжаловать в суде. Заодно заберём детишек. Незачем им по приютам скитаться.

Я задумчиво посмотрел на жену.

— А мне казалось, что ты меня к ней ревнуешь.

— Ну и что? Катюшку надо вытягивать из этой ямы. А мы своих не бросаем! Ты согласен?

Честное слово, я чуть не сказал "так точно, мэм!" Передо мной как будто сидел седоволосый генерал, выигравший сотни битв. Я думаю, что Катя не будет оспаривать у неё прав командовать. Вдруг моё настроение резко упало: как же я забыл?

— Что случилось? — Натача заметила перемену во мне. — Ты охладел к Кошкиной?

Я досадливо махнул рукой.

— Она же курит! Я не смогу взять её в жёны!

— Так что же? Ты оставишь её саму разгребать это дерьмо?

Я пожал плечами.

— Нет, конечно… Но, с остальным… — и я опять впал в уныние.

— Отставить! — скомандовала Натача. Чего она родилась девчонкой? Был бы пацан — стал бы профессиональным военным. Она процитировала: — "Солдат должен иметь вид бравый и придурковатый"! Потом будешь переживать! А сейчас мы составим план наших действий.

Вечером дежурной секретаршей при мне была Эллида. Собственно, работы на неё свалили совсем немного. Она быстро часть её раскидала на остальных жён: поиск в Интернете, новое заявление в полицию о пропаже человека с показаниями Фостера и Рогули. Лида сидела за секретарским столом в моём кабинете и барабанила пальцами по столешнице, одновременно болтая со мной и ещё с кем-то.

— Рыбка моя! Я был бы тебе невороятно благодарен, если бы ты перестала тарахтеть пальцами по столу! — не выдержал я.

— Тогда дай мне нормальную клавиатуру с диджитайзером! — обиделась она. — Я же работаю, а не развлекаюсь!

Шайтан! Не люблю эти виртуальные приборы! Я вынул из ящика одну из книг и дал Эллиде. Она повертела её в руках, вздохнула и вернула обратно.

— Извини, Али! Но, я уже не могу работать с этим. У меня все программы настроены на пространство, а не на плоскость.

— Ладно! — я махнул рукой. — Ты скажи, далеко приют, где находятся дети Кошкиной?

— Я как раз этим занимаюсь. Это маленький городок… Сан-Клер называется.

Она замолкла, и мы посмотрели друг другу в глаза.

— Это тот самый Сан-Клер? — спросил я.

— Тот… Самый, — подтвердила Эллида и её пальцы опять забегали по столешнице. — Натача, есть интересная информация…

Пока я был не нужен. Мои жёны решали между собой сложные вопросы, а до меня доходили только некоторые результаты. Я прошёлся по Кораблю. Натача с Джень и Дейлой работали в командной рубке. Хафиза возилась с нуклео-анализатором в лаборатории. Зульфия что-то программировала. Девика укладывала детишек в постели. Они галдели и не хотели спать.

— Девика! А правда, что завтра к нам приедут кошкины дети? — спросил Джамаль, высунувшись из-под одеяла.

— Кто тебе сказал? — удивилась Девика.

— А… Хэри уже всем разболтала.

— Ты, наверное, неправильно понял. У них фамилия такая — Кошкины. И нужно говорить "дети Кати Кошкиной". Ясно?

— Ясно! А сколько детей у Кати Кошкиной?

— Двое. Мальчик Миша и девочка Женя. Мише пять лет, а Жене…

— У-у-у! Он малой! С ним неинтересно! — расстроился Джамаль.

— А разве тебе не интересно играть с Камту? Кроме того, ты, как хозяин, сможешь показать весь Корабль, все закоулки. Наши дети всё это знают, а Миша и Женя — нет.

Я двинулся по коридору дальше. Набрал номер Натачи.

— Золотко моё! Как ты заберёшь детей Кошкиной из приюта?

— Я уже оформила опекунство.

— Так быстро? И на кого?

Натача на том конце линии фыркнула.

— На кого, на кого… На тебя! На кого же ещё! Тебе, кстати, нужно туда явиться лично. Можно в любой день, но я думаю, что лучше завтра.

— И как тебе это удалось? Мне жутко интересно, как эта тягомотная процедура могла быть сокращена до одного дня.

— Заявку я сделала ещё неделю назад, когда Фостер про них сообщил. В приюте были рады и счастливы, что хоть кто-то берёт их дефектных детей. Подвернулись бы геи, они и геям их отдали бы. Здесь это тоже возможно. А я представила хорошие справки о тебе. Справка из банка только чего стоит!

— Постой! Неужели Катя так слабо их защитила? — я подождал ответа, но Натача молчала. — А ты уверена, что это её дети?

— Если ты доверяешь Хафизе, то и я уверена.

Я задумался.

— А что говорит Хафиза?

— У неё есть хитрый метод, которым по стандартной методике не пользуются. Хафиза убеждена, что это Катины дети!

— И ещё! У них есть какой-то дефект? Они же числятся как дефектные, а значит — и диагноз должен быть где-то записан?

— Записан! — Натача смачно зачавкала каким-то лакомством. — Какой-то там синдром… Лозенфиша или ещё что-то не менее дремучее. Тебе это интересно? Назира сделает им сканирование и скажет, что там на самом деле. Этот синдром, вообще-то, лечится. Сейчас всё лечится. Какие-нибудь десять миллионов. Во всяком случае, я в заявке указала, что ты желаешь и можешь их вылечить. Не у всех есть такие желания…

— Ладно. Спасибо! Я тебя люблю! — я отключился, не дождавшись от онемевшей Натачи какого-то ответа. Она всегда, почему-то, терялась, если вместо словесной перестрелки встречала слова нежности.

Изабель я встретил возле оружейных шкафов. Она проверяла внешний вид оружия и содержимое магазинов.

— Думаешь, нам оно понадобится? — спросил я, взяв её сзади за плечи.

— Ты задаёшь странные вопросы! — Изабель щёлкнула спуском автоматической винтовки, поставила её на предохранитель и примкнула снаряжённый магазин. — Ты с Фостером уже всё обсудил?

— Мы с ним ещё завтра уточним все детали, — я поцеловал её в шею.

— Ты помни, что с тобой всегда рядом должна быть я! И, кстати, обязательно одень эту, "вязкую броню". Ты всегда хвастал, что одним из первых купил и технологию, и комплект защиты. Вот и носи! — Изабель была по-деловому сосредоточенной.

— Хорошо-о-о! — нараспев ответил я, зарываясь лицом в чёрный шёлк её волос. Мои руки опустились ей на талию.

Изабель замерла, и я обхватил её рукой поперёк живота. Она вдруг спросила:

— Ты же ещё ни разу не оставался с Кошкиной наедине?

— Теперь это ни к чему. Она же курит!

— Ну и дура! — Изабель хмыкнула и захлопнула дверцу шкафа. — А тебе она очень нравится? — Я вздохнул, и она тут же добавила: — Ну, хорошо! Я не буду спрашивать.

Я отодвинулся, осматривая помещение.

— Внешние орудийные подвески проверили?

— Саль-яла с Корасон этим занимаются. Проверяют все цепи управления. Джень настраивает программы. Завтра всё будет в полном порядке.

— Хо-ро-шо-о-о! — опять пропел я.

Изабель засмеялась и чмокнула меня в щеку. Я поймал её за талию, привлёк к себе и поцеловал в губы. Она повисла на мне, обхватив руками и ногами. Дыхание стало частым и сбивчивым.

— Али! — её горячий шёпот зазвучал у меня в ушах как рёв урагана.

Я стиснул её изо всех сил и прислонил к стене, чтобы не упасть. Ай! Какая женщина!

Изабель зарылась пальцами в мои волосы и прижалась лицом к моему лицу.

— О-о-о! Как я за тобой соскучилась!

Она вдруг резко оттолкнулась от меня, а потом засмеялась.

— Вы чем тут занимаетесь? — раздался сзади голос Корасон. — А если дети увидят?

— Дети уже спят! — сказал я, давясь смехом. — А мы проверяли оружейные шкафы.

Я глянул на Изабель: она смутилась, как школьница, застигнутая за неприличным занятием. Наверное, я и сам выглядел не лучше.

— Шкафы? Ты бы лучше снарядил Альбу! — Корасон подошла и наградила меня сзади увесистым шлепком. — А этим в каюте надо заниматься.

Я подмигнул Изабель, и мы почти бегом прошли в её каюту. Альбу я снаряжу чуть позже.

Под утро я проснулся, когда ещё не начинало светать. В полудремотном состоянии начал привычно гадать, куда меня занесло: на Землю, в двадцатый век, или на Аль-Канар?

Лицо щекотали волосы жены. Я принюхался. Волосы пахли раскалённым песком, тело — немного кокосом и корицей. Я взял её ладошку, пальцы пахли йодом, хлоркой и стиральным порошком. Наташа…

— Лёшик! Уже что, будильник звенел? — пробормотала она спросонок.

— Нет-нет! Спи!

У меня было странное ощущение, будто что-то произойдёт, какой-то необыкновенный поворот в жизни. Например: я буду жить только в той жизни и перестану бывать здесь. Справлюсь ли я, то есть Алексей, с ситуациями, которые подбрасывает жизнь? А, собственно, почему бы и нет? Для этого не нужно университет заканчивать.

Протарахтел будильник.

Уже который день я встаю не в начале шестого, а гораздо позже. Помогаю жене собирать девчонок в школу. Вечером имею достаточно времени, чтобы с ними позаниматься. Не спеша могу позавтракать. Ловлю себя на мысли, что на ту, прежнюю работу, уже не хочется. Надоели проходные, придирчивые вахтёрши, шмонающие сумки. Надоело оправдываться за каждое минутное опоздание. Вспомнил, как Женька Фомин рассказывал про своего соседа:

— Я ему говорю, — как же ты теперь жить будешь? В твоём возрасте найти новую работу… А он мне: — Я своему начальнику бутылку поставил, когда остатки зарплаты забирал. Спасибо, что под зад двинул! Иначе я ни за что не решился бы. А теперь у меня киоск свой, доход… м-м-м… ну поболее, чем я мог мечтать в советское время.

Мы уже допивали чай, когда зазвенел телефон.

— Алёша! Вчера появился клиент. Я не стала тебя беспокоить… — голос диспетчера Ларисы был необыкновенно довольным. — Серёжка сказал, что мы можем смонтировать ему полную комплектацию. Перезвони ему часов в девять.

На встречу с клиентом я шёл пешком. Увы! На такси, а тем более, на собственную машину доходов не хватает. Ребята и так работают на трёх работах. Лариса сидит на телефоне, работая не только на меня, но и на десяток других заказчиков. Таких диспетчеров определить проще простого: на звонок они отвечают вопросом "а вы по какому вопросу (объявлению, теме)?", "чья фамилия под объявлением?" Я тоже имею "левую" работу — выполняю бухгалтерию, и это позволяет сводить концы с концами. Но надеюсь, что это временно.

Наш заказчик оказался состоятельным бизнесменом. И нужны ему были даже не автономные системы, а возможность вырабатывать энергию самому.

— Я же получу чуть ли не десятикратную экономию! — объяснял мне он. — Правда, есть такая непрятность: если я ставлю собственный генератор, то его мощности бывает недостаточно для покрытия всех потребностей цеха. А мощный генератор и стоит дорого, и его эксплуатация обходится дороже. При этом он основное время будет работать на треть, а то и на четверть мощности.

Я ему начал рассказывать про закачку энергии в сеть.

— Да вы что! — замахал он руками. — Меня оштрафуют за такое! Вот "Правила эксплуатации электротехнических установок". Здесь это строго оговорено. Никакого возврата энергии в сеть не допускается. Зато мне понравился один ваш график…

Он ткнул мне диаграмму зависимости затрат от установленной мощности генераторов.

— Вот в этом случае мы получаем минимальные затраты и на энергию, и на генераторы. Короче, мне нужен вот этот ваш агрегат, который отделит меня от сети. В смысле: мы берём сколько нужно, но не сможем в сеть отдавать.

— М-м-м! — замялся я. — Мы его ещё не сертифицировали.

— Я помогу! У вас будет на руках бумага на него. С ценой, я думаю, мы договоримся? Мы оба выиграем! А у меня, кроме электричества, будет ещё горячая вода на технологические нужды и для отопления зимой. Ещё мне понравился ваш вихревой котёл…

— Погодите! У нас совсем маленькая и совсем молодая фирма. Это всё только проектные предложения.

— Я готов помочь! Мне интересно это направление бизнеса. Мы сможем работать вместе. У меня тоже совсем молодая фирма…

Я ехал домой в отличном настроении. Главное, что всё сдвинулось с мёртвой точки. Выйдя из автобуса, я почти столкнулся с девушкой, пребывающей в какой-то растерянности. Её черты мне показались знакомы.

— Извините! — сказал я.

— Ой! Может быть, вы мне подскажете, как пройти к трамваю? — девушка вцепилась в мой рукав.

Она была симпатичной, и я даже не задумавшись ответил:

— Я иду туда. Могу проводить!

Она глянула на меня с интересом.

— Спасибо! Я не против, — судя по голосу, она колебалась, хотя и пристроилась рядом со мной.

— Вам на какой маршрут? — спросил я, стараясь соблюдать приличное расстояние.

— Это имеет значение? — она о чём-то задумалась, а потом будто решилась: — А вы где работаете?

— А это имеет значение? — будто эхо ответил я, и мы рассмеялись.

— Просто я работу ищу, — вздохнула она.

— А какая у вас специальность?

— Ой! С этим сложно… Энергетика. Статические преобразователи электроэнергии. В городе всё забито под завязку.

Ничего себе! В советские годы я решил бы, что её специально подослали шпионить или ещё зачем-то.

— Компьютером владеете?

Если скажет, что "компьютер в совершенстве", то я пошлю её куда подальше.

— Можно считать, что да! Правда, это как бег по эскалатору против его движения. Но немного программирую. Умею разводить печатный монтаж…

— А как с паяльником?

— Ничего!.. В смысле — нормально! А вы что, работу мне предлагаете? — она приподняла вверх одну бровь.

— Приходится. У меня сейчас жуткий дефицит рабочих рук.

— А с зарплатой у вас тоже дефицит? — и она строго глянула на меня.

— К сожалению… Но дело уже сдвинулось, и если вам не предложат каких-нибудь сказочных условий, то звоните, — я протянул ей напечатанную на чёрно-белом лазерном принтере визитку.

Она хмыкнула:

— Это ваша "визитная карточка"?

Я явственно ощутил эти кавычки вокруг. Хорошо, что я не сунул ей карточку из другой пачки, те вообще на матричном напечатаны.

— Разбогатею — закажу настоящие.

Она щёлкнула карточкой по растопыренным пальцам.

— Надеюсь, э-э-э… Алексей Петрович, — она демонстративно посмотрела на мою визитку, — вы не расчитываете на интим с моей стороны?

— Это не входит в ваши должностные обязанности, — уклончиво ответил я. То, что она вообще подняла эту тему, уже есть свидетельство кое-каких мыслей.

Мы подошли к трамвайной остановке. Девушка развернулась в мою сторону. Взгляд её серо-голубых глаз был спокойным и уверенным, как сталь клинка. Я вдруг спросил:

— Вас, случайно, зовут не Наташа?

— Допустим… — она вздёрнула подбородок, брови чуть приподнялись, а потом сдвинулись, взгляд напрягся, значит я угадал.

— Вы умеете обращаться с оружием?

— Думаю, что это несложно… Но у меня хо-о-ороший хук слева! Вас это устраивает?

— Скорее всего, мы сработаемся.

— Отлично! — сдавленно рассмеялась она. — Меня ещё так на работу никто не нанимал. — Она немного задумалась. — Скажите, я сильно похожа на вашу жену?

— Очень! На первую, вернее — на первых двух. Немного — на вторую, и ещё на десятую…

— Это как? — она была сбита с толку.

— Как-нибудь я вам расскажу.

— Надеюсь, они живы-здоровы?

— На этот вопрос очень сложно ответить, — честно признался я. — Особенно в двух словах. Они ещё не скоро появятся на свет. Лет эдак через двести… А ещё вы похожи на мою старшую дочь.

Когда я уже подходил к дому, мне повстречались два молодых человека. Я сразу понял, что с ними что-то не так. Представители канадской оптовой компании обычно носят с собой огромные сумки и предлагают свои товары в офисах. Эти крутились на одном месте. Мне даже показалось сначала, что они пытаются расспросить дорогу. Но они просто заговаривали с людьми, те от них, чаще всего, шарахались, как от заразы. Они тогда приставали к следующим. Их движение напоминало тепловое движение молекул. Вот один заговорил с женщиной, идущей впереди меня, а второй направился в мою сторону.

— Здравствуйте! — обратился он ко мне с приклеенной американской улыбкой.

— И вам того же!

— А вы в бога веруете?

— С вашей точки зрения скорее нет, чем да! — ответил я.

— А не хотели бы поверить? — произнёс он и задумался над сказанным.

— Нет Бога, кроме Аллаха… — неожиданно вырвалось у меня, а парень испуганно шарахнулся в сторону.

После обеда я зашёл к Серёге. Он в своём гараже монтировал электрощиток для какого-то клиента. Я обрисовал ему ситуацию с возможной работой. Объём работы его вдохновил. Сергей бегал по гаражу и потирал руки.

— Слушай! Если мы этот блок сможем сертифицировать, то заказы посыпятся сотнями! — потом он остановился. — А ты знаешь, что мы своё производство должны тоже сертифицировать? Кучу бумаг оформить…

— Знаю! Поэтому работы у нас — офигенная куча!

— Чёрт! — Сергей всплеснул руками. — А мне надо срочно эту хреновину доделать…

— Могу помочь. Говори, что делать! — с энтузиазмом предложил я.

— Покрасить ящик. Справишься? — в голосе Серёги послышалось сомнение.

— Да какие проблемы! Что я, краскопульта в руках не держал?

Сергей мне объяснил, что делать, а сам принялся сверлить какую-то панель.

Я быстро покрасил шкафчик, потратив на всё не более пяти минут.

— Готово! Принимай аппарат! — крикнул я Сергею.

Он подошёл и осмотрел мою работу. Потом вздохнул.

— Никуда не годится! Зачем так торопился? Смотри — здесь шероховатая поверхность. Ты слишком далеко краскопульт держал. Здесь — наоборот: даже потёки есть. А вот это, — Сергей безжалостно сковырнул краску, — вообще брак. Всё переделать.

Да, конечно, я не мастер и не герой социалистического труда, но был уверен, что могу всё, и моих навыков хватает для любой работы. Оказалось, что нет.

Сергей заставлял меня переделывать покраску ещё два раза. Опять непрокрас, опять потёки… трещинки, отслоения.

— Да-а-а! — проворчал он недовольно. — Проектировать у тебя получается гораздо лучше. Смывай всё к чёртовой бабушке!

Мы потратили почти час на удаление следов моей работы, после чего Серёга за пару минут покрасил шкафчик. Краска лежала идеально, то есть, именно так, как должна лежать краска у качественного промышленного изделия.

А я понял, что слова "золотые руки" появились не зря. Хороший работяга стоит кучи золота. Я решил не мешать Сергею и пошёл домой.

Я дома допоздна копался в нормативных документах и составлял список своих действий на завтра. Наташа, разобравшись с кучей домашних дел, села отдыхать перед телевизором. Вдруг я услышал:

— Где программка на неделю? Кто видел программку?

— Что случилось? — я отвлёкся от своих занятий. — Что за паника?

— Какой-то фильм начинается…

Действительно, по экрану ползли титры, а в кадре красиво шли женские ножки.

— Это сериал "Детективное агентство "Лунный свет"", — ответил я.

— Откуда ты это взял?

— Оттуда, что эти ножки принадлежат Сибил Шепард. Клянусь всем, что у меня есть!

— Ты чересчур легкомысленно разбрасываешься такими словами, — недовольно заметила Наташа и замерла — кадр переместился вверх и показал владелицу ножек.

После этого жена целый вечер очень странно на меня смотрела. Чудачка! Я просто не помню другого фильма с такими кадрами.

Ложась спать, она спросила:

— У тебя такое настроение из-за сдвигов на работе, или ты подругу себе подцепил?

— И какое же у меня настроение?

— Ты облизываешься, как мартовский кот на сметану.

Я обнял жену.

— Впервые слышу такое сочетание. "Мартовский кот" слышал, "кот на сметану" тоже слышал, а "мартовский кот на сметану" не слышал.

— Не уходи от ответа!

— Ты про подругу? Я уже больше месяца имею целый гарем и тебя это не смущало.

— Гарем где-то далеко, в фантастических снах. А подруга — где-то неподалёку. Меня это беспокоит. К тому же, ты изменился за последний месяц.

— Успокойся. Тебе ничего не грозит. А подруга… Мне сегодня в городе встретилась девушка, очень похожая на одну из моих жён в этих фантастических снах. — Мой голос приобрёл мечтательный оттенок.

— Ты говорил, что это жёны Али, а не твои! — жена ткнула мне в бок кулаком.

— Но я же на время становился этим Али!

Наташа задумалась.

— Послушай! А как они все между собой уживались?

— Бывало по всякому… Если хочешь, я расскажу подробно.

Глава 19

В спальне заиграла музыка и освещение медлено увеличило свою яркость. Пронзительный запах раннего утра… Запах росы на траве. Натача права: мне этот запах понравился, и я с удовольствием настроил генератор ароматов на него. А ещё он вызывал у меня оглушающее чувство счастья. Правда, сегодня он вызывал тревогу — мне начало казаться, что я не попаду больше в двадцатый век.

Эллида потянулась и осторожно перевернулась на спину. Глянула в мою сторону.

— Потрогай! Он уже толкается! — она схватила мою руку и приложила к животу. Я ладонью ощутил слабое шевеление.

— Назира утверждает, что это мальчик?

Элли кивнула.

— Интересно, кто будет у Натачи? — я немного отодвинулся и опёрся на другую руку головой.

— Мне, почему-то, кажется, что это снова будет девочка. Такая же как сама Натача. — Эллида засмеялась.

— Видишь ли, такая жена не всякому мужчине придётся по вкусу.

— И наоборот! — подправила меня жена. — Не всякому мужчине такая женщина скажет "да". А Натачу ты сам выбрал. Ты, кстати, хотел бы другую жену?

— У меня очень разные жёны, — начал спорить я. — Есть Натача, Изабель, Саль-яла, Корасон…

— Добавь ещё Джень, Роксану, Дейлу, Девику…

— Погоди, заинька! Дейла совсем другая!

— Дейла? — Лида с прищуром посмотрела на меня. — Её ломом не перешибёшь. Согласится с тобой, чтобы время не терять, а сделает по-своему. Девику и Назиру ты, похоже, тоже мало знаешь.

Я вздохнул. Про Дейлу я кое-что узнал на своём опыте, совсем недавно, про Назиру — тоже. Все мои жёны могут быть агрессивно-настойчивыми, когда нужно, и нежными, любящими в спокойной обстановке. При этом я ни от кого из них не потерпел бы слащавой сентиментальности. Хотя, наедине со мной они буквально выплёскивают целые фонтаны ласковых слов и нежностей.

Эллида прижалась лбом к моей щеке.

— Али! Будь осторожен! Если с тобой что произойдёт, то…

— Ни слова! — я прижал палец к её губам. — На всё воля Всевышнего. У него на каждого человека есть свои планы.

— На Бога надейся, но не будь дураком! — сказала Элли, вставая. — Когда будешь молиться, не забудь попросить его дать тебе ума и сноровки, чтобы никуда не вляпаться.

Она подала хорошую идею. Даже, если бы я был атеистом, молитва очень хорошо влияет на мысли и дела.

Завтрак пролетел незаметно. Саль-яла доложила, что все системы проверены, оружие в полной боевой готовности. Я в этот момент, почему-то, глянул на Изабель, и она чуть не подавилась от сдерживаемого смеха. Ещё Саль-яла начала перечислять новые пакеты платных услуг, предложенные некоторыми правительствами. Наши "крыши" наверняка тоже скоро введут их в свой перечень. Надо бы и себе придумать нечто похожее.

Сменилась вахта: ушла Зульфия, а пришла Корасон. Марков перемигивался с Лейлой, иногда бросая косые взгляды на Натачу и меня. Джень корчила рожицы Габриэле, и я погрозил ей пальцем: за столом не годится так себя вести. Есть нужно с благочестивыми мыслями, это полезно и для души, и для тела.

Сразу после еды Эллида зачитала мне список срочных дел: позвонить Фостеру, просмотреть дела на бирже, переговорить предварительно с Джеком Смитом. Фостер сказал, будто тот уже успокоился и согласен купить по моей цене акции Де-Брил. И всё это я должен буду сделать по дороге в Сан-Клер, в детский приют. Мы медленно шли по коридору, и я заметил, что нас тенью сопровождает Натача.

— Что случилось, Натача?

Она подошла.

— Вайнона просит взять Хэри, повидаться.

— А она сама раньше не могла приехать повидать дочь?

Натача фыркнула.

— Будто ты не знаешь Вайнону! Я не удивлюсь, если она уже там, на месте, попросит тебя оставить Хэри погостить.

— Да! Ты права! И я думаю, что разрешу ей это.

— Как хочешь! Но Хэри через пару дней запросится обратно. Ей будет скучно без остальных детей.

— Вот и хорошо! Чтобы Вайнона не подумала, что я вмешиваюсь в её отношения с дочкой и мешаю с ней видеться.

Зазвонил телефон Эллиды. Она быстро его отключила и сказала:

— Али! Флайер готов.

— Отлично! Кто летит со мной? Натача?

— Да! Я лечу! И мы берём Корасон и Изабель!

— Зачем?

Натача снова фыркнула, удивляясь моей недогадливости.

— Тебя только вчера хотели подстрелить! Мы берём боевой флайер, снаряженный по самую завязку. Корасон будет с любимым пулемётом, и ещё в багажнике салона лежат автоматы. С нами будет Альба…

— Ты думаешь, что за нами продолжат охоту?

— Я уверена. В прежние времена за такие деньги свергали правительства, развязывали войны и стирали с лица земли целые города и страны. А ты сомневаешься… Твои противники, увидев, что малой кровью не обойтись, перейдут к более решительным действиям.

Наш вылет был, действительно, похож на боевой. Кассеты с реактивными снарядами были прикрыты лёгкими обтекателями, а пулемёты торчали стволами из всех щелей. Половина салона была занята коробками с боеприпасами. Альбу тоже снарядили под завязку. Каждый из нас был облачён в "вязкую броню", а сверху уже одеты, кому как нравится. Натача и Корасон одели привычный камуфляж, Изабель была в своей любимой кожанке с кучей карманов и ножей, а мне пришлось надеть классический костюм. Саль-яла заказала слежение за окружающим пространством, в командной рубке в полной готовности сидели Хелена и Лейла. Пунь-туль доверили пульт управления огнём.

Подготовились мы основательно. Возможно, из-за этого с нами ничего и не произошло. Мы благополучно приземлились возле детского приюта. Натача и Корасон остались во флайере, а я с Изабель отправился забирать детей.

В приюте как раз по расписанию была прогулка, и дети прилипли к ограде, рассматривая нас и нашу машину. Погода была очень тёплая, солнце прогрело воздух и землю, дети были в лёгких куртках нараспашку.

— Смотри! Вон у него четыре пулемёта. Это калибра двенадцать миллиметров. Это боевой, а не пассажирский! — спорил с кем-то ломающийся детский голос.

— И никакой он не боевой! У боевого должна быть окраска защитная. А этот просто переделанный, — возражал ему другой.

— Так он замаскированный. Все думат, что он пассажирский, а у него и броня есть, и пулемёты, и ракеты! Дядь! — обратился мальчишка ко мне. — А у вас боевой флайер или пассажирский?

— Это спецзаказ! — ответил я. — В космосе сталкиваешься с любыми ситуациями, в том числе с пиратами.

Мальчишки громким шёпотом что-то продолжали обсуждать.

Нас на пороге встретила хозяйка этого заведения. На вид ей можно было дать максимум сорок, но её взвешенные фразы и немного архаичный язык говорили, что её возраст гораздо больше. Она провела нас в свой кабинет и пригласила сесть. Она долго копалась в каких-то бумагах, словно оттягивая момент разговора, пару раз извинялась и выходила звонить в коридор. Так прошло полчаса. Я начал терять терпение. Наконец, заведующая уселась на своё место и начала:

— Извините за задержку… Я просмотрела все ваши документы и справки, всё оформлено правильно, но… Но! — она запнулась и мне показалось, что опять пройдёт полчаса, прежде чем разговор продолжится. — Дело в том, что у этих детей есть родители. Вернее — мать. Она специально поместила их сюда. Вы не должны были их брать себе! Это не ваши дети! Ой, что я говорю? Или вы что-то знаете, чего не знаю я? Я звоню уже два дня, но её телефон отключен, и я не знаю, что можно сделать. Вы знаете, что с ней произошло? Она жива или…

— Вы не волнуйтесь! — её нужно было срочно успокоить. — Она жива! Но, она попала в очень сложную ситуацию. Её шантажируют, и я боюсь, что кто-то попытается добраться до детей. Извините, — сказал я, так как в моём телефоне прозвучал вызов.

— Что случилось? — звонок был с пульта командной рубки.

— Али! — голос Саль-ялы. — В твоём направлении движутся два объекта массой примерно в десять тонн каждый. У тебя запас не более одного часа.

— Выпусти два робота!

— Хорошо! Но, всё равно, поторопись!

— Извините! — опять сказал я заведующей. — Похоже, что кто-то вычислил меня. Нам срочно нужно улетать.

— Да-да! Конечно! — женщина спохватилась и увлекла нас к выходу. — Вы забираете детишек, которым, вообще-то, не нужно делать коррекцию. А вот другим детям… На самом деле, многих спасла бы даже гораздо меньшая сумма, чем вы обещали потратить на Мишу и Женечку. Мы находим спонсоров, которые оплачивают генетические операции нашим питомцам, но количество детишек, к несчастью, не уменьшается. Сюда, пожалуйста!

Мы быстро дооформили документы. Я ставил подписи, скреплял своей печатью. Тем временем нам вывели малышей. Мальчуган с волосами цвета тёмной соломы и девчушка трёх лет с почти золотыми кудрями, они растерянно хлопали глазами.

— А мама где? — спросил мальчик. — Я без мамы не поеду. Она обещала приехать за нами! Я останусь здесь!

Девочка вдруг заплакала. Она тоже ждала маму.

— Миша! — я присел рядом с малышом. — Вместо мамы пришлось приехать нам. Она не может. Но я обещаю, что больше тебе не прийдётся ждать маминого приезда. Вы всегда будете рядом с ней. И ей никто не будет мешать видеться с вами. А ещё у нас есть куча деток, с которыми ты и Женя обязательно подружитесь. Они уже ждут вас.

Кажется, они мне поверили.

Я записал телефон заведующей и счета, чтобы иметь возможность помогать приютским детям. Вещей у наших новых пассажиров было совсем немного, я сумку с ними взял в одну руку, на другую посадил Женечку. Изабель вела за руку Мишу. Уже из-за забора дети помахали всем провожающим руками.

Возле нашего флайера стоял ещё один. Я с одного взгляда понял, что это машина Вайноны, а впрочем, может и Фазиля. Они беседовали с Натачей и Корасон. Мы обнялись. Я их познакомил с детьми Кошкиной. Хэри посмотрела на малышей свысока и недовольно поджала губу. Женя спряталась за брата, а он был готов защищать её ото всех на свете.

Вайнону чужие дети не очень волновали. А свою дочь, как Натача и предполагала, она попросила оставить на время. Я быстро согласился и поторопил всех, мельком обрисовав ситуацию.

Мы быстро взлетели. Натача перешла в резкий набор высоты и через пять минут мы уже двигались по баллистической траектории. Достать нас было сложно. Впрочем, я через десять минут услышал сигнал вызова от своего телефона.

— Алло! Саль-яла?

— Али! Вас атакуют! Ты разберись с ракетами, а мы прихлопнем их источник.

— Хорошо! Пока! — я отключился и крикнул Натаче: — По нам стреляют! Всем боевая готовность!

Прелестью баллистического полёта является то, что за пределами атмосферы можно вертеть машину как душе угодно. Натача развернулась в сторону, откуда на нас летели ракеты, задала программу боя и нажала "пуск". Бортовой компьютер выждал, пока удалось достоверно определить параметры атаки и выпустил встречный залп. На экране монитора праздничным фейерверком рассыпались огоньки.

— Йе-е-с-с-с! — довольно выкрикнула старшая жена, хлопнув ладошками по лицевой панели. — Всё! Хана! — она запела "Оду радости".

Зазвучал вызов телефона. Я заметил, что на фантомном экране моих очков появилась картинка: Саль-яла соединялась сразу со всеми нами.

— Как дела?

— У нас хорошо! — ответила Натача. — Вокруг чисто. Тепло, светло и мухи не летают. А у вас?

— Мы сбили эти два гробика. От наших роботов никто не уйдёт! Сейчас наши "крыши" с ними будут разбираться.

— Люди там были? — спросил я.

— Представь себе — нет! Если металл хорошо обгорит, то сложно будет определить производителя. Но Олег говорит, что "крыши" с этим справятся. У них были и проколы, но они усовершенствовали методику и обещают поймать виновных. Нам, кстати, пора перенимать их опыт.

Связь отключилась и мы пару минут летели молча. Я заметил вдруг, что Изабель беседует с Мишей, он при этом смотрит на неё восхищёнными глазами. Сквозь обычный шум работающих механизмов и агрегатов ко мне долетали только обрывки фраз:

— Мы почти всё время летаем между звёзд… когда торговля заканчивается, мы летим к другому миру, к другим планетам… у космических торговцев принято иметь много жён, потому что большая их часть мусульмане… бывает, что на нас нападают пираты, а мы тогда отстреливаемся…

В считанные минуты Изабель рассказала ребёнку почти всё про нас.

— А нас вы возьмёте с собой? — глаза малыша горели от восторга.

— Только, если твоя мама этого захочет.

— А я её уговорю! — громко крикнул Миша, и все рассмеялись.

Женечка посмотрела на меня своими светлыми глазами.

— Ты теперь будешь моим папой? — и она вцепилась в меня своими ручонками.

Я погладил её по золотистой голове и с укором посмотрел на Изабель. Она тоже посмотрела на меня, будто говоря "а чего же ты хотел?". Дети легко воспринимают мир, как он есть. Для них он ещё содержит элемент сказок. Пираты… космические торговцы. Многие люди никогда не покидали своей планеты, не летали выше атмосферы. По сравнению с тем же двадцатым веком они на экранах видят не фантастические фильмы, а реальность. Но сами в эту реальность никогда не попадали и вряд ли попадут. Она существует только для избранных, и это тоже придаёт ей элемент сказочности.

У нас начался атмосферный участок. В отличие от тяжёлого корабля, лёгкий флайер можно предварительно затормозить ещё в верхних слоях, используя левиторы. А кроме того, у нас из-за баллистической траектории гораздо меньшая горизонтальная скорость. И тебе никакой плазмы, никакого обгара. Поэтому на флайерах не нужны магнитные генераторы погранслоя. Мы тихо входили в плотные слои и слушали свист воздуха на щелях и выступающих элементах.

— Ух ты! — сказал Миша, прилипнув носом к стеклу. — Какое всё маленькое и смешное. Как игрушечное. — Он вдруг быстро переключился на Альбу. — А она живая?

— Нет, это робот! — пояснила Изабель. — У живых собак мягкая шёрстка, мокрый нос и не бывает такой брони.

— А почему она не шевелится?

— Просто она выключена. Но она всегда готова выполнить команду хозяина.

Изабель замолчала и глянула на меня. Наверное, вспомнила, как Альба её держала под прицелом.

— А с ней можно играть? — спросила Женя.

Изабель опять глянула на меня и я кивнул:

— Можно!

Потом была обычная суета: обмен паролями между системами защиты, выход на вектор шлюза, вход в шлюз. Когда генераторы флайера смолкли, меня поразил царящий вокруг шум. Весь транспортный отсек был заполнен моими домашними. Им всем не терпелось посмотреь на Катиных детей. Мои жёны брали Женю на руки и таскали её туда-сюда, чмокали в щёки. Мишу тоже рассматривали со всех сторон, поднимали вверх, качали. Наконец, Джамаль взял его за руку и повёл за собой.

— Джамаль, сынок! Ты куда уводишь Мишеньку? — окликнула его Назира.

— Вы его замучили! Я лучше ему покажу Корабль.

— Ты это сделаешь позже, после еды!

Как раз было время полдника и я распорядился, чтобы за столом дети сидели вместе с нами. Эллида, оказавшаяся рядом, поддела меня:

— Ты думаешь, кто-то собирался сделать иначе?

— Я поставлю вопрос по-другому: кто-то собирается не выполнить моё распоряжение?

Она хмыкнула и величаво удалилась.

После полдника я созвал военный совет. По правде говоря, в нём оказалась большая часть моих жён, из числа тех, кто не занят с детьми, не на кухне, и не делал срочного ремонта. Впрочем, они все, скорее всего, просто отложили свои работы на потом. Я прощу им, если где-то увижу облезлую краску или недостаточно надраенную раковину, но это только сейчас. Ну, а если они меня поцелуют и наделят милой улыбкой, то и в дальнейшем согласен закрывать глаза на мелкие прегрешения.

Мы уселись за большим столом в командной рубке. Натача вывела на его поверхность схему внутренних помещений, где прятали Кошкину. Заодно мы посмотрели карту этого места, вид улиц. Практически, мы совершили несколько виртуальных путешествий по этому месту, не покидая Корабль. Мы осмотрели каждую дверь, каждый люк, каждую ливнёвую решётку, заглядывали в окна. Тщательно сравнили всё с данными интраскопирования, который сделали ребята Фостера. Выяснили, что переделок "Викат" не сделал, за исключением единственной бронированной двери на одном из входов.

На схеме были обозначены места, где сидят охранники. Получалась не очень хорошая картина: если мы попытаемся вызволять Катю штурмом, то придётся уложить до десятка человек охраны. Скверно! Я не собирался оставлять за собой кучи трупов. Можно, конечно, использовать Альбу с сонным газом, но она не сможет открыть двери… Да и противогаз — совсем не экзотика, может у охраны оказаться. Штурм сверху — тоже хорошего мало.

Дейла постоянно пыталась гнуть свою линию:

— Ну почему вы не хотите попробовать легальный вариант? Мы получаем санкцию прокуратуры и с представителями наших "крыш" просто приходим к ним! А потом, если они откажут…

— Солнышко! Они откажут!

— Вот тогда мы имеем право их штурмовать! Вот смотри! — Дейла сунула мне какой-то местный кодекс.

— А кто их "крыша"? — поинтересовался я.

— Они без крыши! — пропела Хелена. — Последний платёж не сделан в срок. Их прикрывать будут только со следующего месяца.

— Вау! — я аж подпрыгнул на месте. — Егор говорил, что Колтыга банкрот.

— Значит, имущество "Викат", все его счета, заморожены, — Дейла что-то анализировала в голове.

— У них на счету ноль без палочки. Вернее — с палочкой, но горизонтальной… — Хелена улыбнулась, но, увидев непонимающие лица, добавила: — Ну минус, минус!

Дейла вдруг вскочила.

— Я знаю! Сейчас на территорию фирмы официально может пройти только представительство санационной комиссии. Если они будут с нами, то нет проблем!

Натача, долго молчавшая, высказала свою идею.

— По-моему, мы не должны полагаться на единственный вариант решения задачи. Мы начнём операцию с нескольких сторон. Легально, через парадный вход, проходит группа с представителем санационной комисии и с ордером от прокурора. Одновременно на крышу этого корпуса выпрыгивает пара человек и прорезает защитную сетку, двое располагаются возле забора в этом месте. Здесь дежурит боевой флайер…

План у Натачи был гениальным. У каждой группы было всего два-три варианта действий, и вместе они создавали хитроумно-сложную операцию с изощрённой логикой. К сожалению, даже гениальные планы не всегда осуществляются.

Егор Фостер, передав через Сеть полученный ордер, объяснял мне по телефону всю эту "кухню".

— Я понимаю, что это бред собачий! И наши "крыши" это понимают, но никто не хочет это правило менять. Розыск человека официально начинают только через три дня. Раньше даже заявления не принимают. А фактически — через неделю. Ордер тоже мало что значит. Можно, конечно, использовать сыскное агентство…

Егор мялся и чего-то не договаривал.

— Так эта бумага что, никаких прав не имеет? — уточнял я.

— М-м-м!… Тут хитрость… Ты не поймёшь! Это остатки старой системы. Ты не имеешь права врываться на чужую территорию, особенно, если там ничего не обнаружится. Всыпят по полной. Но, в основном, можно отделаться штрафом. А если найдёшь то, что хотел: безжизненное тело, связанного человека или следы его пребывания, то считай, что тебе повезло. То есть, ты со своими ребя…, в смысле — девочками, можешь проникнуть к Колтыге.

— Так Катя точно там? — я даже не подумал, что Фостер может обидеться.

— Гадом буду! — он, всё-таки, обиделся.

После обеда у нас началось самое главное.

Я дождался момента, когда улицы опустели. Сумерки только начали сгущаться, но было видно ещё хорошо. Конечно, в центре Нукана вовсю бурлила жизнь, но здесь, на окраине, в нагромождении складов, жизнь могла бурлить только в утренние часы или, когда какая-то фирма переживала кратковременный взлёт. Сейчас огромная территория фирмы "Викат" была как во сне. Мы дважды прошлись над складами на малой высоте — нигде никого.

Натача и Джень сделали привязку карт к сетке координат, выбрали погрешности в показаниях наших ком-очков. Дальше Натача должна была управляться сама, так как Джень напросилась в группу захвата. Ей очень хотелось потренироваться в реальных условиях.

Мы разбились на пары. Я с Изабель и чиновником из санационной комиссии должны были войти на территорию. Я хотел было сразу пригласить представителей "крыш", но чиновник меня остановил:

— Не делайте этого! Это же классика! "Крыши" должны приехать только тогда, когда вы всё закончите или вам понадобится помощь.

— Но нас охрана тогда не пустит!

— А разве вам не это было нужно? — и он удивлённо посмотрел на меня.

Я хмыкнул и подумал, что это к лучшему…

Сначала всё получилось как по нотам. Мы втроём, с включёнными видеокамерами подошли к посту охраны. Представитель санационной комиссии показал свои бумаги, документы, пропуска, удостоверения, справки и свидетельства. Охранник, даже не глядя в них, послал нас всех куда подальше и закрыл бронированное окошко.

Представитель комиссии зевнул:

— Этого и следовало ожидать. Мой телефон вы знаете. Я сейчас пройдусь перекусить в кафе и вызову "крыши". Они будут минут через пятнадцать. Вам этого хватит?

— Надеюсь…

Я увидел, как над складами на малой высоте движется наш маленький флайер. Освещённость на улице снижалась, окружающие предметы стали приобретать какие-то зыбкие, неуверенные очертания. Приближался ответственный момент. Вот сейчас флайер должен высадить пару человек на крышу.

Мы с Изабель уже свернули на соседнюю улицу, флайер, кажется, облетел весь периметр складов, но людей не высадил. Что-то пошло не так.

— Корасон! Что у вас такое? — спросил я, едва она ответила. — Почему…

— Али! По территории кто-то бежит. Прячется под козырьками и навесами. Святая Дева! По-моему, Кате удалось освободиться!

— Ты можешь её забрать?

— Она прячется от нас. Думает, что мы охрана.

Я чертыхнулся.

— Тогда освободи ей проход!

— Хорошо! Кстати, она, кажется, собирается перелезть ограду в сотне метров от вас.

— Чудесно! Подтягивай сюда все силы.

На складе происходило нечто непонятное. Сигнальные огоньки ограждения погасли. Потом я отметил странную тишину.

— Изабель! Что изменилось?

— Гм! Исчез гул трансформатора из вон той будки! — она махнула рукой куда-то в сторону. — По-моему, замыкание!

Заиграл вызов телефона.

— Али! — доложила Корасон. — Охранники пытаются вручную открыть ворота гаража. Сейчас начнётся гонка.

— Солнышко! Ну какая гонка? Саль-яла, ты готова?

— Так точно, командир!

Я на висящей передо мной виртуальной карте смотрел, где находятся все наши силы. На карте было видно, как машина охраны ползёт вдоль внешнего периметра, очевидно пытаясь найти дыру. Не зря же Катерина вывела из строя электроснабжение?

— Али! — Изабель тронула меня за руку.

Одна из тяжёлых решёток ливневой канализации сдвинулась с места и из отверстия показалась фигура в грязном коричневом костюме. Флайер охраны был далековато, могут и не заметить.

— Али! Их двое! — услышал я встревоженный голос Корасон.

Я смотрел на Катю. Она была одна. И она быстро бежала в нашу сторону.

— Али! Так что делать? Дать предупредительный? Наверное, уже поздно…

Я растерялся. Где двое? Какой предупредительный? И тут до меня дошло: в сторону Кати летели два флайера охраны. Наш лёгкий флайер был расположен неудобно, на одной линии с ними и Катей. Чуть правее от нас были сложены бетонные конструкции, образуя сложный лабиринт. И я понял, что Катя намерена спрятаться в нём. Нас с Изабель она не заметила.

— За мной! — крикнул я, бегом направляясь к лабиринту. Я перевёл в боевое положение всё оружие, которое было в моём распоряжении, но не мог им воспользоваться: в моём прицеле плясали сразу три мишени.

Я нырнул под огромный бетонный швелер и с облегчением отметил, что Катя уже спряталась. Выглянув в просвет, я увидел, что мой комп различает все три мишени и уже обменялся с ними запросами "свой-чужой". В очках замигали красные рамки и надписи, и я выстрелил ракетами. Дальний флайер резко потерял высоту и заскользил по дорожному покрытию, издавая жуткий скрежет. Ближний флайер сел нормально.

— Их десять человек! — услышал я голос Изабель.

— А Катя где?

Мы переползли под соседний швелер и нашли её там.

— Как здорово! — возможно, что моя улыбка была идиотской, но мне было всё равно. — Как я рад, что вы здесь, с нами! — я осмотрел её со всех сторон. — Вы не ранены?

— Нет! — на её лице читалось удивление. — А что вы здесь делаете?

— Спасаем вас! — я засмеялся от какого-то внутреннего счастья.

— Али! Они идут к вам! — предупредила Корасон. — Пальнуть?

— Нет! Не надо! Можешь по нам попасть. И не летай слишком близко. Мне не хочется потом латать флайер.

Я вынул свой обычный пистолет и выстрелил несколько раз. Наши противники залегли и тоже сделали несколько выстрелов. Потом начались переговоры.

— Эй, чувак! Отдай нам эту сучку! Тогда мы тебя небольно отделаем! — фразу дополнил хохот.

Изабель спокойно прислонилась к бетонной стенке, привычно вынула огромный тесак и начала подравнивать им ногти.

— Попробуйте сами взять! — крикнул я. — Если вы такие смелые!

— Тогда мы прихватим и твою подружку! — одному из них было весело.

Изабель крутанула нож на ладони, её глаза зло заблестели, и на лице появился жуткий оскал.

— Давай, подходи! Я из тебя сделаю экспонат для мясной лавки! — её голос был спокойным и уверенным.

Катя, которая не отрываясь смотрела за её упражнениями, вздрогнула. Мне показалось, что она раздумывает, не вернуться ли назад добровольно.

— Али! — опять услышал я голос Корасон. — Они поднимаются!

Я сейчас же переключился в прозрачный режим. В этом диапазоне волн весь окружающий мир был как будто выполнен из разноцветного стекла. Но компьютер мог по выбору сделать часть предметов прозрачными, чтобы не мешали, а другую часть — привычно непрозрачной. Сквозь толстую стену прозрачного бетона я увидел, что двое человек мелкими перебежками приближаются к нам. Я выбрал из своего арсенала пулемёт, прицелился и нажал "огонь". Цепь фонтанчиков пыли заставила нападавших отступить. Остальные открыли по нам ураганный огонь. Через несколько секунд он стих. Я подкорректировал микрофоны и теперь слушал, что наши противники говорят.

— Это кто-то сбоку стрелял! Ты же видел флайер за нами?

— На нём нет пулемётов.

— А ракетами по нам кто шарахнул? И пулемёты у него встроенные, а не на подвеске.

— Эй, чувак! — крикнул кто-то громко. — Может, всё-таки, договоримся?

— Хорошо! — ответил я. — Вы бросаете оружие и выходите с поднятыми руками.

— Нет! Так дело не пойдёт! Ты не знаешь, с кем связался! Тебе, считай, повезёт, если жив останешься.

— Нет, парни! Это вы не знаете, с кем связались!

— Да ты чё! Козёл! Ты щас всё узнаешь!

Один из них встал в полный рост и стал поливать нас из автомата. Пули скрежетали и цокали по бетону позади нас, выбивали куски из прикрывающей нас стены. Туча пыли заполнила всё окружающее пространство. Катя вжалась в рыхлый грунт, прикрыв голову руками. Я прикрыл её с одной стороны, Изабель — с другой. Мы, всё-таки, были в броне. Я чувствовал Катино плечо и бедро. Несмотря на опасность ситуации, я на мгновение забыл обо всём. Меня бросило в жар, а сердце бешено заколотилось.

Изабель, отплёвывая песок, ругалась:

— Каррамба! Бастардо! Я намотаю твои кишки на твою шею и повешу тебя на них!

Думаю, что от каждого её слова у Кошкиной должны были вставать дыбом волосы. К тому же, Изабель стала ожесточённо втыкать нож в землю, распахивая её как грядку на огороде. Не завидую тому, кто попал бы ей под руку.

Я дал ещё несколько коротких очередей почти перед головами противника, а потом один демонстративный залп по уцелевшему флайеру. Одна из пуль, похоже, вызвала короткое замыкание в аккумуляторе. Флайер вспыхнул как бенгальский огонь и сгорел за полминуты.

Один стрелок привстал и, опустошив по нам весь магазин, был вынужден прерваться на время. Его товарищи сидели тихо. Я опять дал несколько коротких очередей прямо у него перед ногами. Он залёг, и в нашу сторону опять открыли ураганный огонь.

В какой-то момент я заметил, что ситуация изменилась. Кто-то ещё стрелял по нашим противникам. Пули ложились совсем рядом с ними. А ещё я почувствовал лёгкий зуд во всём теле. На улицах города не очень замечаешь проносящиеся над головами флайеры, оснащённые левиторами. Время мало, да и мощность тоже. Другое дело — махина в двести тысяч тонн. Если трюмы полны, то получаются все полмиллиона.

По нам уже не стреляли. Катя, отряхнув пыль с головы, попыталась выглянуть наружу. Дело в том, что стало совсем темно. Только что были лёгкие сумерки, и вдруг наступила непроглядная ночь. Наши противники перестали стрелять. Я опять включил микрофон.

— Срань господня! Что это? Твою мать!

Десять голосов на разные лады и с разными интонациями по несколько раз произнесли эти фразы. А затем в одно мгновение наступил яркий слепящий день.

Я тоже высунул наружу голову. Мой Корабль, огромный эллипс длиной в триста метров, способный накрыть собой целый стадион, висел над нами. Вверх было больно смотреть: Натача включила все посадочные фары, вокруг стало светло, как в операционной. Голос моей старшей жены, усиленный до болевого порога, произнёс:

— Всем немедленно сложить оружие! Вы только что совершили нападение на протеже правительства Али Мухадди, и в том числе на его главу. В случае оказания сопротивления, вы подпадаете под действие статьи… параграф… пункт…, согласно которому к вам немедленно будет применена высшая мера наказания, а именно — расстрел.

Я ощутил, как от её голоса дрожат мои лёгкие, дрожит одежда и броня, дрожит земля подо мной и даже бетонные стены.

Два бронированных флайера, увешанные всем, что только может стрелять, приземлились на дороге. Выходя из укрытия, я увидел фигуру Корасон с пулемётом на ремне. Джень ловко одевала задержанным наручники. Ещё несколько фигур стояли плотным кольцом вокруг. Девочки были в камуфляжной форме, одетой поверх брони.

Подъехали ещё три флайера. Это оказались представители наших "крыш". Один из них быстро нашёл меня и высказал недовольство:

— Али, блин! Ну что за херня! Если у тебя своё правительство, то ты сам должен проводить задержание, оформлять бумажки и прочий мотлох.

— Да! — соглашался я. — Но я вам заплатил налоги. До конца месяца вы их должны отработать. А вот потом я уже сам.

Глава 20

Как-то получилось, что Катерину не спрашивали, хочет ли она к нам на корабль. Её провели в бывшую каюту Вайноны, Хафиза помогла ей сменить одежду и принять ванну. Зульфия принесла несколько наших обычных комбезов, чтобы выбрать по размеру. Назира осмотрела Катю и, найдя только несколько ссадин и синяков, смазала их йодом. Приковыляла вялой походкой Роксана, повздыхала, что не может сделать ей достойную причёску. Когда Катю эти признаки заботы стали тяготить, я привёл к ней Мишу и Женю.

Сидя в командной рубке, я наблюдал как Лейла сама возвращает Корабль во владения Самойлова. Натача только советовала:

— Давай ещё чуть левее, а то травка от тени портиться начала. Так, ещё градусов на пятнадцать доверни…

Я громко спросил:

— Ну что? Устроим праздничный ужин? А, может быть, танцы?

— Думаю, что некоторым не до танцев! — ответила старшая жена. — Сегодня все изрядно устали. Хотя, если невтерпёж…

Ужин был самым обычным, если не считать того, что на нём присутствовала Катя, а за столом опять были все дети. Конечно, было шумно: малыши не могут долго сдерживать свои эмоции и бурную энергию. Саид лез руками в суп, а потом вытирал их об себя. Трёхлетний Хосе катал шарики из хлеба и кидал их в Камту. Я пристыдил их и посоветовал брать пример с Женечки, которая вела себя очень сдержано. Катя улыбнулась уголками губ. Быть может, потому, что Женя была в незнакомой обстановке, а на самом деле не меньшая разбойница, чем мои мальчишки. А может быть, ей просто была приятна моя похвала.

Рядом со мной сидела Саль-яла, как Старший Помощник, и Изабель, как дежурный секретарь. Ушла на вахту Джень, а пришла Эллида. Мне докладывали ситуацию на Корабле и в общем. Катя с интересом смотрела и слушала.

После ужина я предложил ей экскурсию. Я собирался показать Корабь и ответить на все вопросы, какие ей прийдут в голову.

Изабель, играя чёртиками в глазах, сказала:

— Господин! Я тебе не нужна сейчас?

— Пока что нет! Если будешь нужна, я позвоню!

Когда мы остались одни, Катя сказала:

— Огромное спасибо вам за детей. Я не знала, как выкрутиться из этой ситуации.

— Вы снизили напор. Вернее, вы не переносили его на Колтыгу. Его положение было слабым настолько, насколько можно представить.

— Серьёзно? — она удивилась.

— Вы могли с ним справиться и без нашего участия. Думаю, что вы…

— Да нет! Я даже не ожидала такого.

— Он банкрот! Имущество описано.

— Хм! Интересно… Может быть, поэтому он и не спешил с моим договором, — Катя задумалась. — После суда он мог открывать новые счета, вот и тянул. Да ладно! Чёрт с ним!

Она осмотрелась.

— А я даже не представляла, что ваш корабль такой большой. Он закрыл собой небо! — она поёжилась. — Это как в старых фильмах о пришельцах. И это ваш дом, ваш бизнес, ваши заводы и фабрики, ваши поля и…

— Это весь наш мир! — добавил я. — Но я хочу целую планету!

— Да-да! — сказала Катя и добавила: — Я могу подумать до… завтра?

Меня удивил такой поворот.

— Я вас не тороплю. И вы можете гостить у меня, сколько вам будет угодно.

— Гостить?

— Ну да! — я чувствовал, что она чего-то не договаривает. Вернее, что-то не так понимает. — Вы же не считаете, что я вас захватил в плен?

— А… а как вы забрали моих детей?

— Я оформил это как опекунство.

— И вам их отдали?

— А-а-а! Вы об этом? Заведующая кнопки истёрла, пытаясь вам дозвониться. Чиновники поступили формально правильно, а с нашей стороны это была единственная возможность детишек перепрятать. Но вы в любой момент можете потребовать восстановления ваших материнских прав. Я не буду мешать и даже могу выступить в качестве свидетеля.

— Спасибо. — Она была задумчивой и грустной. — Скажите, а что вы хотите сделать с планетой, Лютецией?

— Как что? Заселить! Минимум промышленности! Больше зелени. Преимущество биотехнологиям. На этой планете должно быть приятно жить и работать. И работа чтобы была в удовольствие. Чтобы люди там жили радостные, весёлые, здоровые и красивые. — Я, увидев, что она опять задумалась, сказал: — Так я вас не тороплю. Отдыхайте!

Я заметил, что Катя в растерянности озирает коридоры.

— О! Извините! Я же собирался сделать вам экскурсию.

Конечно, экскурсия была нужна. Почти любой дом снаружи выглядит меньше, чем изнутри. Любой, попавший на мой Корабль, удивлялся его внутреннему объёму. В этих коридорах, отсеках, этажах можно было заблудиться несведущему человеку. Священное число двенадцать! Именно такое количество этажей на моём Корабле. Есть, правда, отсеки в два, три этажа. Есть передвижные перегородки, я их ставлю, когда груз того требует. А чтобы обойти все коридоры, нужен не один день…

Уже через каких-то пять минут я вошёл в своё обычное состояние. Мимоходом объяснял гостье, что и где находится, где идут коммуникации, где силовой каркас, где энергетические каналы. Я водил её по огромным отсекам, забитым высокотехнологичным оборудованием, показывал ниши с кучей роботов для не меньшей кучи работ, склады с расходными материалами, лаборатории с синтезаторами, конверторные цеха, реакторные залы, отсеки силовых агрегатов и прочее, и прочее, и прочее. Заодно я инспектировал всё, что видел. Чуть ли не каждые две-три минуты я надиктовывал замеченные нарушения в свой коммуникатор:

— На пульте контроля большая царапина! Забит пылевой фильтр в воздушном канале, а индикаторная лампа не горит! В нише для труб непонятно что делает швабра с грязной тряпкой!

Катя засмеялась.

— А вы жён наказываете за такое?

— За швабру — нет! Но бывают наряды вне очереди. Это, когда все отдыхают, а виновная в безобразии наводит порядок. Хвала Аллаху, мне не часто приходится применять наказания. Хотя, должен признать, за прошедший месяц была куча арестов. Домашних. — Я вздохнул.

— За что?

— Как за что? За драки. Если не в кого пострелять, нет ни пиратов, ни бандитов, то мои жёны начинают драться между собой. — Я прикусил язык. Что это я несу?

— А что является поводом? — допытывалась Катя.

— Последний раз возник спор о русской литературе и характерах персонажей Достоевского.

— Вы это серьёзно? — она мне не верила.

— Вполне!

— А у вас есть… ну, как это сказать?… неуставные отношения.

— Гм! У нас таких нет. Но есть строгая иерархия: те жёны, кто раньше вышли за меня, считаются старшими. Самая старшая жена — Натача. Ей подчиняются все жёны. — Я вздохнул и добавил: — Иногда. Но, вообще-то, должны подчиняться всегда. Кстати, — вдруг вспомнил я. — А вы за сегодня ещё ни разу не закурили.

— А-а-а! — она рассмеялась и махнула рукой. — Я, вообще-то, только делаю вид, что курю. На деловых переговорах приходится делать то же, что и партнёр. Это способствует взаимопониманию, расслабляет. А тогда, с вами… Мне просто хотелось позлить вас. Извините… А ваши жёны всегда подчиняются вам?

Конечно, это был каверзный вопрос, потребовавший от меня много изворотливости. Но, наконец, мне удалось увести разговор в сторону от скользкой темы.

Я постепенно забыл осматривать состояние отсеков и оборудования. Я рассказывал Кошкиной о нашем быте, традициях, о том, как отмечаем дни рождений, проводим парко-хозяйственные дни, как учатся дети, как меняются дежурства и вахты. При этом я не забывал показать новую каюту Корасон, оборудование камбуза, классные комнаты для учёбы. Так мы прошлись до командной рубки, где Натача, Джень и Хелена о чём-то спорили. Когда мы вошли, Хелена как раз говорила. Она запнулась на полуслове и с каким-то откровенным любопытством стала нас с Катей разглядывать. А я ощутил напряжённость. Похоже, говорили только что о Кате.

— Ладно! — сказала Натача. — Мы эту тему разберём позже.

Конечно, она попыталась придать разговору нейтральный смысл.

Катя вдруг спросила:

— Скажите, кто разрабатывал план по моему спасению?

— Мы все в этом участвовали, — ответила Натача. — Но всё пошло наперекосяк. Мы не ожидали, что ты воспользуешься ливнёвкой. Там можно застрять навсегда. — Натача аж передёрнулась от ужаса. — Как ты решилась?

— Деваться некуда было.

— А как ты выбралась из помещения?

— Попросилась в туалет. А там подпилила решётку, — и Катя показала пилочку для ногтей. — Точнее, гвозди, на которых она держалась.

— Да там же на несколько часов работы! — не поверила Натача.

— Нет! Меньше часа. Но я не один раз туда выходила. Кстати, пилочка очень хорошая, с алмазным напылением. А гвоздей было всего шесть. Оказалось достаточным срезать три.

Вот, оказывается, как… Катя хорошо владеет пилочкой для ногтей.

Все замолчали, а Катя вдруг решила вернуться к прежней теме.

— И всё-таки! Вы вытащили меня оттуда… Вам так нужна лаборатория Рогули?

Натача хмыкнула и огляделась по сторонам.

— Если бы ты отдала этот договор фирме "Викат", нам было бы гораздо проще с ними разобраться. Ты мне веришь?

В этот момент, как ураган, в рубку влетела Изабель.

— Вы представляете? У меня на куртке три дыры… прошу прощения!

Она застыла на месте. Катя несколько секунд рассматривала мою десятую жену. Удивительно, мне хотелось похвастать своими жёнами перед Кошкиной. Я очень хотел, чтобы они произвели на неё сильное впечатление. И сейчас я чувствовал, что сочетание "сильное впечатление" не передаёт полноты того ощущения, которое испытывала Катя. Она перевела взгляд на Натачу и ответила:

— Я тебе верю! — она помолчала. — Но зачем вы занимались моим освобождением?

Она перевела взгляд на меня. Все поняли значение этого взгляда. Она всё ещё считала, что мои жёны, как рабыни, верные прихотям своего господина, следовали моему приказу.

Натача изобразила кривую улыбку, полную насмешливой иронии. Рабы на такую улыбку не способны.

— Всё очень просто: мы своих в беде не бросаем!

Сразу после этого блеск её глаз угас, будто тлеющий уголёк от ледяной воды недоверия. Катя подошла к ней.

— Извини, Натача. Мне везде мерещатся ловушки.

В глаза Натачи опять вспыхнул огонёк.

— Самая большая ловушка тебя подстерегает вон! — она кивнула в мою сторону. — А уж я как потом на тебе отыграюсь!

Она засмеялась громко и задорно, а я показал ей кулак.

Я провёл Кошкину к её каюте.

— Изабель не ранена? — спросила вдруг она.

— А почему она должна быть ранена?

— Три дыры на куртке, — напомнила Катя.

— А-а-а! — я махнул рукой. — У неё была броня. Как и у меня. Мы вас прикрыли.

— Но я не увидела брони.

Я вынужден был объяснять.

— Это из новых разработок, "вязкая броня"… Называется так, потому что в обычном состоянии это мягкий, эластичный материал, немного напоминающий натуральную кожу. Но его вязкость зависит от скорости нарастания нагрузки. Если по такой пластине ударить палкой, то она поведёт себя как жёсткий пластик. Человек под этой бронёй может даже не заметить удара. А поскольку броня плотно прилегает к телу, нагрузка распределяется равномерно по всей площади. В массе этой брони внедрены нановолокна углерода, прочности хватает, чтобы выдержать пулю крупного калибра. Стрелок испытывает худший удар, чем "мишень" в этой броне.

— А если, всё-таки, нагрузка окажется выше?

— Большая часть энергии уже поглощена. Сама броня при этом лопается, как твёрдый материал. Но, это же жидкость в нормальных условиях! И эта вязкая жидкость опять сливается в цельную массу через доли секунды, и армирующие волокна опять могут нести нагрузку.

— А как же с ней работают? Кроят, режут чем?

— Обычными ножницами или лазером. Она обрабатывается как натуральная кожа или мягкий пластик. На воздухе кромки сами покрываются плотной плёнкой. А вот вырубать из неё детали на прессах нельзя. На быстрых швейных машинках ломаются иглы. Допустимы только самые малые обороты. Можно клеить…

Я заливался соловьём уже не одну минуту. Спохватился гораздо позже, подумав, а интересно ли Кате то, что я говорю. Удивительно, она не скучала и слушала внимательно. Правда, стоило мне сделать паузу, она спросила:

— Али! Мне можно ещё повидаться с детьми?

— Ну конечно! Что за вопрос? В любой момент и сколько угодно по времени! Только не сильно потакайте дежурным. Сейчас с детьми должна быть Хафиза, она жуткая любительница любовных сериалов. Она скинет детей на вас, а сама сядет смотреть очередную серию.

Я пришёл в свою каюту.

Постель была разобрана, а из-под одеяла выглядывала голова Изабель. Я подошёл, и она выскочила как кошка, охотящаяся на мышь. Она была голой и пахла земляничным мылом. Странно, для многих людей его запах ассоциирует с дурным вкусом. Для меня же это — запах детства, запах чистоты. Изабель хорошо это знает.

— А! Я тебя поймала! — Изабель свалила меня на постель. — Что твоя Кошечка?

— Она в раздумьи.

— А ты заметил, что она ни разу не пыталась курить?

— Заметил! Хотя я, в основном, думал о другом.

— Али! Как можно? Быть с женщиной, а думать о ком-то другом! — она любила каламбуры.

— Как тебе не стыдно! — возмутился я. — Как тебе в голову лезут такие пошлости?

Она улеглась сверху на меня.

— Мне уже два дня в голову лезут всякие пошлости и глупости, — она начала меня раздевать. — Только глупости и лезут… А ты её поцеловал на ночь?

— Мне кажется, что я ещё не раз смогу это сделать в дальнейшем.

— Али! — Изабель окончательно вытряхнула меня из одежды. — Мне начинает казаться, что для тебя многовато будет пятнадцать жён.

— Ай! Бессовестная! Как ты можешь усомниться в моих способностях? — я перевернул её на спину и заключил в объятия.

— О-о-о! — воскликнула она. — Вот теперь я уже не сомневаюсь…

Утром я проснулся под звуки испанской гитары. Музыка была очень зажигательная, но я с большим трудом оторвал голову от подушки. Изабель лежала поперёк меня, обмотанная наполовину одеялом.

— Козочка моя! — я придвинул её к себе, уложил ровно и укрыл как следует.

— Уже утро? — Изабель приподняла голову, оглядела сонно каюту и рухнула опять на подушку.

Динамики разрывались, а мы так и остались лежать, прижавшись телами. Я прижался к щеке Изабель своей щекой, она отпрянула.

— Ты колючий…

— А как бы ты посмотрела, если бы я был бритым?

— Мне кажется, что это было бы лучше.

Мы ещё немного полежали. Я никогда ранее не замечал, чтобы моя десятая жена увлекалась йогой. Но сейчас она применила приёмы из йоговского арсенала. Она сделала несколько глубоких вдохов, несколько раз потянулась, а потом вскочила, как отпущенная пружина. Она стянула с меня одеяло и начала буквально месить, разминая спину, руки и ноги.

— Ты что делаешь? Больно же!

— А? Могу чуть легче! — она быстро меня растормошила. — Ну, давай, вставай!

Мы проделали несколько парных акробатических упражнений, и от сна не осталось и следа. К тому же, я обожаю эти мелодии, с притопываниями, с перестуком кастаньет.

Когда мы уже утомились, Изабель затолкала меня в душ, а сама принялась наводить порядок. Она тихо выпорхнула из каюты, а я не заметил, как привёл себя в порядок и очутился в коленопреклонённой позе на коврике.

— О, Алла-а-а-х! — запел голос из динамиков.

Мои мысли текли неспешно. Я размышлял, всё ли я правильно сделал вчера, позавчера… Почему-то вспомнились проповеди Зенобия. А всё ли я сделал, что угодно Всевышнему? А что я планировал на сегодня? Я собирался объявить Олега и Лейлу мужем и женой! О-о-о!…

Я вскочил на ноги и выбежал в коридор. Прямо за дверью столкнулся с Изабель.

— Ой! — отпрянула она. — Ты побрился? А я к тебе! Ты помнишь, что у нас сегодня?

— Ещё бы! Где Натача?

— У себя. Она уже сделала два десятка звонков…

Я не успел ещё развернуться, чтобы идти к Натачиной каюте, как она сама налетела на нас. Она бежала по коридору, никого не замечая вокруг, размахивала в воздухе растопыренными пальцами, как это обычно делают аль-канарцы, и говорила неизвестно с кем.

— Натача! — окликнул я её.

— А-а-а? О-о-о! Сейчас! Я перезвоню! Али! — старшая жена немного ошарашенно оглядела меня. — Я говорила с Аней Самойловой! Она предлагает делать банкет не у нас и не в ресторане, а у них!

— Почему?

— Ну как? Им заработок, а нам это обойдётся дешевле…

— А что говорит Григорий?

— При чём здесь Григорий? У них всё решает Аня!

— Почему?

— Потому что дом для Григория это тыл, а для Ани — фронт! Ещё я говорила с Фостером… Обряд стоит проводить в Соборе Единой Церкви. Это не будет ущемлять прав обеих сторон. Но там очередь на месяц вперёд расписана. Я им уже перезвонила…

— Натача, остановись! — крикнул я и затем чуть тише повторил: — Остановись! Если обряд можно провести только через месяц, то чего ты так торопишься?

— Ты же объявил, что сегодня…

— Правильно! — я обнял её за плечи. — Солнышко моё! Не гони пургу! Я правильно сказал? Сегодня я объявлю их, так сказать, по внутреннему протоколу. Через месяц мы их оформим по законодательству Аль-Канара. Пригласим всех, кого сочтём нужным.

— Так что, сегодня мы ничего не будем делать? — в глазах Натачи читалось глубокое разочарование. — А я думала…

— Золотко моё! Сегодня всё будет. Но это для нас.

— Погоди! Но я уже всех обзвонила! И Фостера, и Самойловых, и Вайнону с Фазилем…

Я думал недолго.

— Ну хорошо! Сегодня одна свадьба, а через месяц — другая! — я вдруг заметил, что Натача смотрит на кого-то за моей спиной.

— О чьей свадьбе идёт речь?

Я обернулся. Кошкина с нахмуренным лицом внимательно меня рассматривала. Я не сразу понял, что её так обеспокоило.

— Моя дочь выходит замуж! — сообщил я.

— Ты ничего не забыл? — заметила Натача. — Это и моя дочь тоже!

— Да какая разница? Кто с ней возился? Кто пелёнки ей стирал?

— Хочешь сказать, что это ты? — старшая жена упёрла руки в бока. — Это Хелена с ней возилась, это Саль-яла её баюкала, когда я с гриппом лежала! А потом она сколько лет хвостиком за Дейлой ходила…

— Лапочка моя! Я же не возражаю. И ты только что сама сказала, что с ней все возились. И я возился тоже. Это для всех праздник.

— А вот для Хелены ты праздник зажал! — Натача взяла меня за пуговицу на комбинезоне.

— Это не я зажал, а Вайнона! — я вспылил. Мне, почему-то, было больно это вспоминать. — Она никого не приглашала, Фазиль, оболтус, пошёл у неё на поводу, а я должен был праздник устраивать?

— Ладно-ладно! — вдруг быстро согласилась Натача. Она отпустила пуговицу и сложила ладошки на моей груди. — Али! Ты забыл про ещё один момент…

— Что я мог забыть?

— Если только ты Али, — Натача сказала это совсем тихо и сделала длинную паузу. — Так вот! Али должен был потребовать от жениха калым. И свадьбу должен устраивать жених. Или ты так дёшево ценишь свою дочь?

Я впал в ступор. Что-то пошло не так… Я почесал затылок.

— Солнышко! Ну как я могу обеднять семью своей дочки! Калым — пережиток прошлого.

— Ну-у-у, это как посмотреть… Калым свидетельствует о способности жениха содержать жену и семью. Ты сам сколько раз платил за невест? — Натача улыбнулась и провела ладонью по моей щеке. — А ты опять побрился?

— Изабель сказала, что ей так больше нравится, — я глянул на свою десятую жену.

— Только Изабель? Или кто-то ещё? — Натача бросила взгляд на Катю.

Я развернулся в сторону Кошкиной. Странно, меня ситуация совершенно не смущала.

— Катя! По-вашему мнению, мне так лучше или нет?

Она пожала плечами.

— Вам лучше у своих жён спросить.

— Да? Натача, а тебе разве не нравится?

Натача пробормотала что-то неопределённое, а я сразу перешёл к проблемам более важным.

Завтрак у нас сместился куда-то ближе к полднику. Мне непрерывно звонили, звонили кому-то мои вахтенные, дежурная секретарша, с кем-то говорили Натача, Дейла, Хелена. Хафиза кому-то тараторила на арабском рецепты приготовления разных блюд, вставляя отдельные русские фразы типа "сто грамм", "двести грамм". Потом опять следовало длинное описание технологии запекания продукта, которое завершалось русским "пальчики оближешь".

Мы постепенно собрались все в командной рубке. Удобнее всего было вахтенной Девике. Она видела перед собой собеседника, его имя-фамилию и должность, например "менеджер персонала" или "секретарь". Остальные использовали аль-канарское обращение: "девушка, мне нужен ваш начальник", "девушка, это муниципальный архив?", или "девушка, к вам можно заехать в тринадцать ноль-ноль?". Это было похоже на старые фильмы про Российскую Октябрьскую революцию. "Барышня! Это Смольный?"

Мне позвонил Фостер.

— Али! Я тебя поздравляю! И твоих жён тоже! Мне удалось через Президента выбить четверть часа в Единой Церкви для вашей церемонии. Я им уже объяснил, что все формальности вправе делать ты лично, их объём работы сильно снижается. Короче, в 14:45 вас ждут для регистрации брака в Соборе Четырёх Святых. Постарайся ограничиться парой десятков человек…

Когда он отключился, я замахал в воздухе руками.

— Всем внимание! В четырнадцать сорок пять у нас регистрация!

Всё крутилось, как в сумасшедшем доме. Саль-яла устроила быстрый завтрак, смену людей. Зульфия увела Лейлу мерять платье, часть моих жён исчезли вместе с ними.

Я огляделся по сторонам в поисках Маркова. Его не было.

— Натача! — крикнул я. — Где Олег?

— Его вызвал Самойлов, — Натача подошла ко мне с электронной книгой. — По местным традициям считается дурной приметой, когда жених проводит время перед свадьбой в доме невесты.

— В этом что-то есть! — поддакнул я.

— Он сейчас занят своим костюмом. В 14.30 мы уже должны быть возле Собора. Сразу после регистрации мы направляемся к Самойловым, где проводим всю остальную церемонию.

Я хмыкнул.

— Может быть правильнее говорить "царе-номию"?

Натача не поняла моих литературных изысканий.

— Ты слетай в первое тысячелетие и проследи, чтобы слова не искажали. — Она продолжала: — Самойлов предложил интересный вариант: мы вешаем Корабль над их домом и обеспечиваем охрану, а заодно освещение… Хотя, наёмная охрана тоже не помешает.

— Хорошо! Я согласен! — махнул я рукой.

Натача озабоченно придвинулась ко мне.

— Али! Ты знаешь, что меня во всём этом больше всего беспокоит? Не слишком ли поспешно мы всё делаем?

— Радость моя! Мне кажется, что так никто не успеет испугаться.

— И ты тоже?

Я кивнул головой и вздохнул:

— А я в первую очередь.

— Ну, тогда хорошо, что я начала рассылать приглашения по Сети ещё позавчера, — Натача вздохнула.

— Моя ты умница! — сказал я. — Я только не пойму, если бы не Фостер, эта процедура у нас прошла бы неспешно, как в лучших традициях.

— Фостер просто хочет вытолкать тебя поскорее в полёт! — высказалась Натача. — И президент Ротштейн ему в этом с радостью помог.

Наш полдник прошёл почти так же, как и завтрак. Ели на ходу, на бегу, за пультами, экранами, лекальными столами и станками. Замученная Лейла уже имела великолепную причёску. Делала её Девика по подсказкам Роксаны. Зульфия прямо на невесте подгоняла строчки платья, аккуратно водя ручной машинкой, а Джень придерживала ткань на весу.

В четырнадцать ровно подлетел флайер с женихом. Маркова сопровождал Коля Самойлов. Они подошли к трапу Корабля и встретили там меня с толпой моих жён и детей. Олег был немного растерянным. Натача сказала, что по канонам сватать невесту должны родители жениха. К сожалению, родители опаздывали… Да и вобще, всё шло не по правилам. Сватать следовало гораздо раньше.

Николай вынес из машины ящик с какими-то подарками и отдал моим жёнам, чтобы они пропустили жениха ко мне. Я стиснул Олега в объятиях.

— Лейла ждёт тебя! Она так волновалась.

— Али! — вдруг загадочно сказал Марков. — Я знаю, что у мусульман до сих пор принято выкупать невесту, пусть и символически. Я хочу преподнести тебе подарок.

Он мне сунул в руки бумагу. Это была красиво распечатанная квитанция об уплате залоговой суммы за Корабль. Я ощутил, что мой язык мне не повинуется. Я стиснул Олега и что-то невразумительное промычал. Не представляю, откуда он мог наскрести такую сумму?

— Ты с ума сошёл, — наконец с трудом выдавил я. — Сколько сот лет ты должен был копить эту сумму?

— Я зарабатываю не только как гид. Мои комиссионные гораздо больше зарплаты. Так что не беспокойся.

— Ты хочешь сказать, что твои доходы сравнимы с бюджетом маленького государства на Земле?

— Ну, не совсем… Как говорят математики: "С точностью до порядка". Но моя будущая семья бедной не будет.

В церковь мы успели вовремя. У меня была возможность поучаствовать в обряде и увидеть его во всей красе. К моему удивлению, венчанием занимался уже знакомый мне отец Зенобий. Я довёл свою драгоценную дочь до самого алтаря, где её встретил жених. Священник обвенчал их пред ликами Четырёх Святых, но обращался к Всевышнему, царящему над всем сущим. Двое святых, похоже, представляли Будду и Христа. Возможно, что два других святых были Моисеем и Мухаммедом, но в Исламе запрещено изображать людей, поэтому в этом соответствии я не был уверен. Лица же у всех четверых были очень похожи. Мне в голову, почему-то, пришла мысль, что сыновья Бога и должны быть похожи, как-никак братья. Правда, между их рождениями пролегала пропасть в сотни, а то и тысячи лет, но это неважно.

Помощник Зенобия в это время ввёл данные в коммуникатор и распечатал кучу свидетельств, согласно которым Лейла уже стала женой Олега Маркова. В принципе, если эти бумаги уничтожить и послать соответствующий запрос в архив, то брак мог бы быть аннулированным. Юридически он ещё не совершился. Марков, с каким-то обалделым лицом подвёл Лейлу к своим родителям. Его отец радушно улыбался, но мать, властного вида женщина, имела на лице непроницаемую маску показного спокойствия.

После церкви мы все проехали к дому Самойлова, где я, запинаясь почти на каждом слове, объявил брак Олега и Лейлы свершившимся. Натача смотрела на мои потуги расширенными глазами, а меня к концу окончательно развезло: обняв дочку, я буквально заревел.

— Али! Перестань! Ну, что ты? Мы же не на кладбище! — Натача похлопала меня по спине, что вызвало у меня новые спазмы.

Я, пользуясь тем, что ещё нахожусь в здравом уме, подошёл к Олегу и показал на экране коммуникатора свой подарок — пакет акций КЭС. Сейчас их цена уже перевалила за пять миллиардов и продолжала медленно расти. Я обнял молодых.

— Олежек! И ты, Лейла! Любите друг друга! Держитесь один за другого! И да пошлёт вам Аллах счастья!

Когда распорядители попросили нас усаживаться за стол, я оказался окружён своими жёнами. С левой стороны от меня сидела Натача, прямо возле невесты, а справа от меня оказалась Изабель. Сразу за ней, почему-то, Катя Кошкина. На противоположной стороне стола, напротив меня, сидели родителя Маркова. Его отец исподтишка зыркал на моих женщин. Мать Олега вела себя немного агрессивно, видимо будучи готовой с боем оборонять своего мужа от всяческих соблазнов. Тем не менее, они сразу предприняли шаги к знакомству.

— Пётр Леонтьевич! Можно просто Петя, — представлялся нам отец жениха, не обращая внимания на недовольство своей супруги.

— Надежда Валерьевна! — немного высокомерно назвала себя сваха. — А вы? — Она вопросительно глянула на меня и моих жён.

Я назвал себя, причём кратко. Европейцы просто не поняли бы смысла в моём длинном имени. Потом стали представляться мои жёны:

— Натача! Старшая жена Али.

— О? Наташа? Русское имя! — воскликнула Надежда Валерьевна.

— На-та-ча! — медленно и чётко произнесла моя первая, она же старшая и главная жена. — Меня все зовут На-та-ча!

В зале воцарила могильная тишина. Даже бегающие кругом официанты на мгновение замерли, умолкли голоса охранников у входа и перестали звенеть столовые приборы.

— Х-х-х-орошо! На-та-ча! — Надежда Валерьевна потупила взгляд и вжала голову в плечи.

Опять зазвенели столовые приборы, зашуршали подошвы по полу, загудели голоса. А я вспомнил события всего двухнедельной давности и то, какое ощущение на меня произвела эта фраза.

Представление моих жён продолжилось:

— Изабель, десятая жена Али!

— Кошкина, Катя. Женой Али не являюсь. Пока…

— Саль-яла! Вторая жена Али. Старший Помощник…

Журчали голоса моих женщин, а в моей голове билась сказанная Катей фраза "Женой Али не являюсь. Пока…"

Я первое время держался нормально. Выпил за молодых совсем немного, поскольку трезвая как стёклышко Натача не спускала с меня глаз. Пётр Леонтьевич пикнул только один раз, что, мол, по такому поводу можно себя не ограничивать, но под взглядом Натачи сник, а Надежда одарила мою жену благодарной улыбкой.

Потом начались танцы. Я весело скакал по залу, завлекая в хоровод жён и гостей. Танцевал вальс с Аней Самойловой, с Ниной, которую потом забрал осмелевший Фархад. Потом попросил у Олега разрешения потанцевать со своей дочерью, и тут меня смяло. Я даже не помню, как это получилось. Я зарыдал, прижав к себе Лейлу и причитал:

— Как же мы будем без тебя, доченька? Я не буду теперь каждый день слышать твой голос и твой смех… Ты уже не будешь дразнить мальчишек… Ты не будешь помогать маме в управлении Кораблём… О-о-о! Горе мне-е-е! Прости меня Аллах! Хвала тебе, посылающему забвение. О, горе мне! О, горе!

Подбежал Марков.

— Али! Что случилось?

— И ты ещё спрашиваешь? Негодный мальчишка! Ты забрал мою доченьку, мою кровиночку! Мою жемчужинку… И ты ещё спрашиваешь, что случилось?

Нас обступили мои жёны и принялись наперебой успокаивать. Однако, успокоить меня было нелегко.

— Ничего мне не говорите! Я ничего не хочу слышать! Я ненавижу эту планету! Она забрала Фазиля, она забрала Вайнону. А теперь она забирает Лейлу, мою первую доченьку! Вы помните, как я мыл ей попку? А она висела на моей руке, как маленькая обезьянка и спрашивала, почему от ванны эхо… Моя птичка… Мой цветочек… Ненавижу Аль-Канар! Мы до сих пор никого не теряли. Ни на Крихоне, ни на Регеде, ни на Акрахаре. Даже в перестрелке с пиратами мы все остались живы. И вот теперь, здесь, в этом благополучном мире мы потеряли троих. Троих! Мы их больше можем никогда не увидеть. Если всё будет благополучно, мы встретимся только через полгода-год. Целый год! Вы представляете, что может случиться за целый год? О, Аллах! Помоги мне!

Я опять зарыдал и не сразу заметил, как у Натачи задрожал подбородок, губы. Она развернулась и куда-то исчезла, а я плакался на груди то у одной жены, то у другой, опять причитал за своей доченькой… Спохватился я только тогда, когда поблизости не оказалось груди, на которой можно было бы поплакаться. Все мои жёны исчезли.

Такая ситуация позволила мне выпить с Петром за молодых. Потом появились откуда-то Вайнона и Фазиль, и я выпил с ними. Потом выпил с Гришей Самойловым. Потом с Фостером.

Егор поинтересовался:

— Ты, действительно, мыл попки своим детям? А где были твои жёны?

— Ну, во-первых, когда Лейла была маленькой, у меня было только три жены. Одна крутится на кухне, заодно ремонтирует краны, водопровод, моет всё. Другая сидит на вахте. Её трогать нельзя. Третья налаживает что-нибудь в дальних отсеках… Я, правда, тоже не сидел без дела. Но мы всегда могли заменить один другого…

Я замолчал, потому что почувствовал, как меня начинает заносить.

Потом я, кажется, пил с Беней Ротштейном. Подробностей не помню, но Беня сказал, что все документы на груз подготовлены, и я могу уже приступить к их изучению и подписанию.

Я оглянулся в поисках своей секретарши. Естественно, секретарша отсутствовала, Старший Помощник — тоже. И вообще рядом никого не было. Даже Вайнона исчезла. И вдруг:

— Али! Я могу чем-то помочь? — рядом, как по волшебству, оказалась Катя Кошкина.

— Да-да! Надо занести в журнал то, что сказал Президент, — я в этот момент прицелился на одинокий свободный стул и рассчитывал траекторию посадки. — Угол глиссады, крен и азимут в норме! — пробормотал я, шлёпнувшись на него.

— Али! Вам, наверное, уже следует отдохнуть, — сказала Катя.

— Ах, Катюша! До отдыха ли сейчас? — я привстал и мягко обнял её за плечо. — А давайте-ка выпьем на брудершафт?

Она согласилась, но проявила твёрдость, когда я решил выпить на брудершафт ещё раз.

— Давай ещё чуть-чуть, и будем мы на "ты"! — импровизировал я, держа её за руку.

— Домой, Али! Домой! Мы и так уже на "ты", — она вздохнула, пытаясь мягко забрать у меня свою руку и заодно бокал. — А Натача меня убьёт, если узнает, что я тебя не остановила.

— Она не имеет права тебе ничего сделать! — я опёрся на её плечо, чтобы не потерять равновесие.

— Мне кажется, что она может тебя подвергнуть домашнему аресту, — хмыкнула Катя. — А я пойду как соучастница.

— Нет! — твёрдо сказал я. — Этого она сделать не сможет! Мы это уже проходили. — Я попытался обнять Катю за талию.

Катя удивлённо приподняла брови, ловко выскользнула из объятий, подхватила меня под руку и повела на Корабль.

Добравшись до кровати, я быстро заснул. И не потому, что выпил. Просто очень сильно устал.

Утром я проснулся гораздо раньше обычного. Будильник ещё не сработал. В голове быстро прояснилось, и я с удивлением обнаружил, что спал одетый. Безобразие! И где моя секретарша?

Тут я обнаружил, что моя щека лежит на моей ладони, но между ними находится ещё чья-то ладонь. По привычке я эту ладонь понюхал. Крем для рук и ещё какой-то незнакомый запах…

Я приподнял голову и принялся рассматривать эту ладонь. Ноготки коротко подпилены и покрыты лаком, но кожа не в лучшем состоянии: на сгибе указательного пальца свежие ссадины, тыльная сторона ладони исцарапана. Но рука интересная — крепенькая, и, в то же время, изящная.

— Что интересного ты нашёл на моей руке? — раздался сзади голос Кати.

— Пока только предварительный осмотр. Следы битв и лишений. — Я перевернулся на другой бок и оказался лицом к ней. — А что ты здесь делаешь?

Её лицо заливал румянец. Была она тоже одета и чуть прикрыта покрывалом.

— М-м-м… Моя каюта оказалась занятой. Но это были не молодожёны…

— А-а-а… Понятно. Вайнона и Фазиль. А я показался тебе безвредным.

— Что-то вроде того.

— И я не приставал к тебе ночью?

— Нет.

— Ужас! — воскликнул я. — Спать рядом с такой красивой женщиной и не попытаться даже завладеть ею! Ужас!

— Зато ты завладел моей рукой. Она была тебе вместо подушки.

— Тогда мне ничего не остаётся, как просить твоей руки, — я сжал её ладонь и взглянул в глаза.

Её ноздри шевельнулись от волнения. Не только лицо, но и нежные ушки, а также шея стали розовыми от прихлынувшей крови. Я ощутил, как подрагивают её пальцы. Уголки её губ изогнулись в улыбке, но взгляд заметался, как напуганный зверёк.

Катя не ответила. Она робко забрала у меня руку и неуверенно покачала головой.

— Я пока не могу дать ответ, — сказала она. — Это может выглядеть как расчёт с моей стороны. Конечно, этот брак очень выгоден для меня. Но у тебя ещё четырнадцать жён. Как они восприймут моё появление?

— А разве ты ещё не ощутила их отношения к себе? Они все "за". Без их общего согласия я не имею права даже просить тебя о замужестве.

— А Изабель?

— Ты её боишься?

— Я всех боюсь! — Катя поёжилась. — Правда, за эти два дня они мне уже кажутся родными.

Я опять взял её ладошку и начал целовать пальчики. Моя вторая рука поднялась до её плеча, нежно прошлась по шее, и я увидел, что Катя вытянулась в струнку и легла на спину. Её дыхание участилось. Я обнял её за талию, придвинулся ближе. Мои губы ощущали её дыхание, мои уши слышали шелест выдыхаемого ею воздуха. Она тихонько дрожала, и когда моя рука пробегала по её телу сверху вниз, я чувствовал вставший дыбом пушок её кожи. Я наклонился, намереваясь прикоснуться к её губам, и вздрогнул от резкого визга, наполнившего всё окружающее пространство.

— Тревога! — прорывался сквозь вой сирены голос Саль-ялы. — Атака на Корабль! Всем занять свои места!

Меня будто ветром сдуло. Когда я влетел в командную рубку, там были Дейла, Саль-яла и Натача. Натача была в шлёпанцах и пижаме. Мой костюм её ошарашил, но только на одну секунду. Она занялась изучением карты пространства. Почти сразу за мной в рубку вбежала Кошкина и застыла в стороне, наблюдая за происходящим.

— Всем постам! — крикнула в микрофон Натача. — Нейтронные заряды взвести!

— Мы на жилой планете! — остановил я её. — Гамма-пушки тоже нельзя.

— Отставить! — крикнула она в микрофон. — ВЧ-зеркала в готовность! Направленный импульс в сектор девять-двенадцать!

— Импульс прошёл! — доложила Дейла.

— Ещё одна волна! — прозвучал голос Саль-ялы. — Источник обстрела на сто десять градусов!

— Гравиторпеды взвести! — опять скомандовала Натача. — Внимание! Левый борт! Залп!

Я вцепился в край стола, и в следующую секунду пол качнуло, стены поплыли влево, а потом вернулись на место. Натача, похоже, развернула Корабль.

— Ой! — жалобно произнесла Катя, вставая с пола. — Это что было?

— Правый борт! — крикнула Натача. — Залп!

— Катя! Держись! — попытался предупредить я, но пол опять дёрнулся, и Катя снова шлёпнулась на него.

— Торпеды готовы! — доложила Саль-яла.

— Торпеды! Залп! — хриплый голос Натачи сорвался. Она закашлялась.

— Торпеды пошли! — крикнула Дейла.

Пол рванулся из-под ног с ещё большей силой.

— Атака по левому борту! — Саль-яла заметила опасность. — Импульс?

— Нет! По своим же торпедам попадём! — Натача задумалась на пару секунд. — Всем держаться! — она пробежалась пальцами по пульту.

Я снова ощутил убегающий пол. Потом он прижал нас к себе. Потом тяготение сильно упало и снова выросло. Система искуственной гравитации не справлялась с повышенными перегрузками. Интересно, что Натача выделывает?

— Всем постам! — крикнула Натача. — Излучатели вверх! Внимание! Залп!

Нас встряхнуло, как горошины в погремушке. Я плюхнулся на пол, едва не задев подбородком край стола. Наступила кратковременная тишина.

— Цель поражена! — довольным тоном заявила Саль-яла и пропела: — Оле! Оле, оле, оле-е-е!

Натача ещё минуту вглядывалась в экраны внешнего обзора.

— И правда! — она откинулась на спинку кресла. — Уф-ф-ф! В такой передряге мы с вами ещё ни разу не были!

— В отсеках! Все целы? — произнесла в микрофон Саль-яла.

Начался обмен сведениями. Дети перепугались, но не все. Некоторые попрыгали с кроватей, начали беситься и биться подушками. Дежурный воспитатель, Зульфия, с трудом их успокоила. На кухне никого не было, но я опасался, что там полно битой посуды. Может быть также разбито кое-какое оборудование. После завтрака сделаем ревизию.

— Ты не сильно ушиблась? — спросил я Кошкину, и она помахала головой.

Я связался со штабом местных Космических сил и объяснил ситуацию.

— Мы зарегистрировали атаку на вас. Сейчас разбираемся, — спокойно ответил дежурный офицер.

В рубке собрались все женщины. Пришли также Лейла с Олегом и Вайнона с Фазилем. Хелена гордо показывала ссадину на лбу, результат столкновения с колонной. Джень со смехом рассказывала, как она слетела с кресла во время третьего залпа. После обмена впечатлениями все разошлись по каютам. Дейла осталась на вахте.

Я взял Катю под руку.

— Вернёмся ко мне?

Она взволнованно задышала, и краска опять залила её лицо. Но я ощутил слабое сопротивление. Понятно! Я слишком тороплю события.

На пульте раздался звонок. Дейла нажала кнопку и почти сразу обратилась ко мне:

— Али! Натача просит вас обоих пройти к ней!

Катя испустила вздох облегчения. Идиот! Я идиот, конечно!

Провожая Катю к каюте Натачи, я не проронил ни слова. Мне было неудобно.

Натачу мы застали перед раскрытым шкафом.

— Я, пока шла, сообразила, что Вайнона оккупировала свою бывшую каюту, и Кате негде даже переодеться. И не во что, — добавила она в конце. — А он не приставал к тебе? — спросила Натача Кошкину.

— Нет! — ответила та и отвела глаза.

— Он так сильно напился? — Натача с подозрением оглянулась на меня. — Или ты его покрываешь? — старшая жена выложила перед Катей пачку новой одежды. — Вот! Это твой размер! Выбирай! Я помогу тебе. А ты, Али, можешь гулять! То есть, иди, приводи себя в порядок. Кстати, не вздумай подглядывать через камеры наблюдения.

— Что ты говоришь, бессовестная? — вспылил я. — Я когда-нибудь подглядывал за кем-то из вас?

— Иногда мне кажется, что нет! — высказалась Натача. — Иногда…

Когда я вышел, в коридоре стоял утренний шум: музыка, свист пылесоса, топот ног, голоса. Я вернулся к себе и занялся утренним туалетом.

Весь день был занят переговорами с военными, секретариатом Президента, Фостером. После полудня возникла небольшая пауза, во время которой я проведал Роксану, заглянул к детям и застал там Катю, которая помогала дежурной Натаче управляться с ними. Миша был полностью поглощён игрой в мяч с Джамалем и Камту. Женя наряжала с Заиной кукол. Заина, кажется, играла роль мамы, рассказывая Жене какие-то тонкости этого процесса. Джей что-то увлечённо рассказывал Хэри. Натача была права: Вайнона вернула дочку очень быстро.

Зульфия, которая была моей секретаршей, с каким-то недовольным видом шаталась за мной.

— Солнышко! — сказал я ей. — Ты тоже ревнуешь меня к Кате?

— А кто ещё ревнует? — быстро сориентировалась она.

— Натача.

— Понятно…, — Зульфия ненадолго задумалась. — Поэтому она держит Катю возле себя. Чтобы контролировать.

Я удивился причудливости женской логики. Впрочем, в этом есть рациональное зерно.

Почти до вечера я опять общался с военными. Они арестовали руководство одной корпорации, которая предлагала свои услуги по перевозке груза Ротштейну и, как и предполагал Фостер, оказалась замешана в нападении на нас. Они осмотрели мой Корабль снаружи, что-то нашли… Зульфия отправила следователю записи наших бортовых регистраторов и при этом позволила себе пококетничать с ним, за что чуть позже заработала замечание. Правда, когда она возмутилась несправедливостью жизни, я не стал к ней особенно цепляться, напомнил только, что она может выбрать себе другого мужа. Она моментально замолчала и стала как шёлковая.

Надо сказать, что её игра на мужских чувствах принесла хорошие плоды — военный следователь прислал ей один замечательный документ. Его я прочитал в присутствии всего экипажа и гостей. Оказалось, что наши противники применяли несколько раз какой-то хитрый психотронный генератор. Следователям удалось установить даты использования против нас этого оружия. Сверившись с нашим бортовым журналом, я с удивлением обнаружил, что именно в эти дни мои женщины дрались между собой, в один из этих дней я сместил Натачу с должности Старшего Помощника. Некоторые элементы системы стояли у нас прямо на корпусе снаружи.

Был и неприятный момент. Оказалось, что с первым применением этого генератора совпало моё первое "проникновение" в двадцатый век. Я ощутил, как сжалось сердце. Получается, что этих путешествий во сне больше не будет.

Изабель заметила:

— Выходит, они заранее знали, что этот груз предложат тебе? Мы же тогда были ещё в Космосе. Нас досматривали таможенники. Кто-то тайком и установил нам эти железки.

Натача, покусывая сустав большого пальца, спросила:

— Так что, мы паиньки на самом деле? Это генератор виноват? — она задумалась и засунула палец в рот. — А мне казалось, что мы и сами такое не раз вытворяли.

— Наверное, работа генератора вызывала принудительное наступление всех указанных событий, — заметила Девика. — Они произошли бы всё равно, но в другое время.

— А мы, похоже, вели себя не так, как ожидалось. Наши противники потеряли терпение и применили более грубые средства, — добавила Саль-яла.

Корасон заметила:

— А всё-таки… Сны Али про двадцатый век… В них есть правда? Или это полёт фантазии?

Ей никто не ответил. Катя нарушила молчание:

— А какой период в двадцатом веке?

— Распад Советской Империи, — ответил я.

— Ой! — произнесла Катя. — Кошмар! Это когда большевики царскую семью расстреляли?

Натача фыркнула, а Катя смущённо огляделась по сторонам. Я же подумал, что для меня тоже нет особой разницы между несколькими французскими революциями и я не помню, в каком веке была Столетняя война и когда сожгли Жанну д'Арк. Зато мне гораздо важнее не путать перицентр с апоцентром, вермут с висмутом, бафтинг с фиттингом, а нейтронное излучение с нейтринным.

После ужина я обходил Корабль. Зульфия куда-то исчезла, и я наведался в каюту к Натаче. Меня туда влекла Катя Кошкина.

Интересно было то, что Вайнона и Фазиль попрощались и улетели к себе домой, освободив, таким образом, каюту для Кати. Но Катя весь вечер провела у Натачи, хотя я всячески намекал, что могу её проводить и так далее. Может быть, именно мои навязчивые попытки и вели к этому. Уже все спали, а мы втроём сидели возле пылающего камина. Я рассказывал кучу историй из своей жизни в двадцатом веке. Потом я предложил послушать мою игру на гитаре и сыграл, несмотря на то, что было уже поздно. Опять я пел романсы. Катя слушала меня целый час, но потом начала сильно зевать, и Натача предложила ей идти спать, тут же остановив мою попытку уйти с ней.

Когда Катя вышла, я отложил гитару и поинтересовался:

— У меня хорошо получилось?

— Хорошо! — ответила Натача печально. — Но ты прошлый раз пел только мне, а теперь — для неё!

Я обнял старшую жену и ласково погладил по голове.

— Ну-ну! Ласточка моя! Не ревнуй! Я же тебя всё равно люблю!

В моей каюте на кровати одиноко спала Зульфия. Я тихонько улёгся, стараясь не разбудить её, но она, всё-таки, проснулась. Обхватив меня за шею, Зульфия прошептала:

— Ну где ты был? Я так долго тебя жду.

Она была в тоненькой ночной рубашке, которая не только не скрывала тело, а даже наоборот, придавала ему больший соблазн. Я прижал Зульфию к себе, но думал о Кате.

— Али! — немного недовольно сказала Зульфия. — Я здесь! Что с тобой такое? Ты думаешь о ней?

— Извини! — я вздохнул. — Я тоже здесь! Моя ты радость!

Я поцеловал её в шею и провёл рукой по нежной коже. Затем моя рука пробежала по её спине. Зульфия прогнулась и прижалась ко мне всем телом. Она пахла чистым ароматом апельсинов и чем-то ещё. От этого запаха у меня закружилась голова и Кошкина отодвинулась куда-то на второй план. Временно…

Зульфия очень долго не давала мне уснуть, а я с радостью принимал её ласки и многократно возвращал их ей.

Утром я снова проснулся до того, как заиграл будильник. Зульфия не спала, и сразу притиснулась ко мне не только телом, но и всеми руками, ногами и лицом.

— Али! Как приятно, когда ты побрит. Мне так нравится прикасаться к твоему лицу.

Она тёрлась об меня щеками, губами, носом, лбом и смеялась. От прикосновения её рук у меня опять начало разгораться желание, но я притормозил эту страсть.

— Солнышко! Уже утро. Сейчас заиграет будильник…

Моя младшая жена надула губки.

— У-у-у! — недовольно заныла она.

Я потеребил её нижнюю губу пальцами, получилось: — Бу-бу-бу-бу!

— Ну что ты делаешь! — она рассмеялась, откинув голову назад.

— Вывожу тебя из надутого состояния, — я протянул к ней руку, и в этот момент заиграла мелодия будильника.

Зульфия вскочила, скорчила мне смешную рожицу и осмотрелась по сторонам. Убирать было практически нечего и она, одевшись, упорхнула к себе. Я привёл себя в порядок, помолился и вышел в коридор. Я всё делал автоматически, по давно заведенной привычке: осмотрел ближние отсеки, заглянул в дальние, проверил состояние шлюзов. Напоследок зашёл в командную рубку.

Хелена с платиновыми волосами, в шортах и курточке стального цвета встала и приветствовала меня жарким поцелуем. К сожалению, моё настроение не позволило мне адекватно ей ответить.

— Али! Что-то случилось? — озабоченно спросила она.

— Всё нормально, моя птичка! — пробормотал я. — А у тебя всё в порядке?

— Да! — она повертелась возле меня и со вздохом опустилась в кресло.

Я вышел в коридор, медленно добрёл до каюты Вайно…, то есть, Кати Кошкиной, остановился. За дверью была мёртвая тишина. Я всё стоял, прокручивая в голове, что я могу ей сказать. Вернее — что я хочу ей сказать… Нет — что я должен ей сказать!

Сзади раздались лёгкие шаги и прозвучал голос Натачи:

— Али! Зайди ко мне, пожалуйста!

Странно, если бы она не сказала "пожалуйста", фраза выглядела бы мягче.

— Доброе утро, милая! — я обнял её и чмокнул в щеку. И даже не возмутился её приказному тону.

— А-а-а! Да! Доброе утро! Так ты идёшь?

В каюте Натачи на одном из кресел, повернувшись лицом к камину, сидела Катя.

— Катюша! Ты здесь? — мой голос задрожал от волнения. Что она здесь делает?

— Присаживайся, Али! — мягким, но не терпящим возражения тоном произнесла Натача. — К тебе есть разговор.

Мне стало тревожно. Что за разговор? Будет меня отчитывать за то, что приставал к чужой женщине? Фактически, поскольку Катя не является моей женой, то мои действия остальными жёнами расцениваются как "хождение налево".

Я сел в крайнее кресло, самое дальнее от Кати, и оказался с ней лицом к лицу. Она подняла глаза, всего на минуту, и я почувствовал, что падаю в глубокую пропасть. Голова закружилась, а в груди возникло щемящее оглушающее чувство. Я с трудом выдохнул, в ушах с грохотом кузнечного молота застучали удары сердца.

— Али! — начала Натача, усевшись между нами. — Катя переговорила со мной. Я ей объяснила все особенности нашей семьи, её преимущества и недостатки. Мы с ней рассмотрели также все плюсы и минусы для её личной жизни, для бизнеса, для будущего её нынешних детей. Катя…, - старшая жена запнулась на мгновение, — Катя отвечает на твоё предложение взять её в жёны согласием. Настаиваешь ли ты на своём желании жениться на ней?

Я был будто пьяный. Я не чувствовал своего тела. Я не замечал вокруг ничего. В моём мозгу билась только одна мысль "она согласна!!!".

— Да! — ответил я, подавшись вперёд.

Натача остановила меня движением руки.

— Согласно уставу нашей семьи, с этого момента ты считаешься мужем Катерины, несёшь за неё полную ответственность, заботишься о ней. Ты, Катерина, считаешься женой Али, оказываешь ему помощь во всех его делах и обязана быть рядом в радости и несчастьях, пока Всевышний не разлучит вас. Я делаю запись в бортовом журнале о вашем браке. Официальная церемония состоится завтра после полудня. Аминь!

Мы продолжали сидеть, как оглушённые. Старшая жена встала.

— Ну! Чего расселись? На завтрак! Ты сам объявишь? — обратилась она ко мне, — Или это сделать мне?

— Я сам! — выдохнул я и схватил Катю за руки.

— Стоять! — рявкнула Натача так, что я вздрогнул. — Официально вы ещё никто.

— Но ты же сама объявила нас мужем и женой, только что! — я смотрел в глаза Кате. — Этой части церемонии не хватает завершающего штриха — поцелуя.

— Ну ладно! — смилостивилась Натача.

Я обнял Катю за плечи и провёл рукой по волосам. Потом поцеловал в лоб. Она медленно подняла лицо и я увидел её губы. Ну, конечно, такие губы существуют только для того, чтобы их целовать. Долго и страстно…

— Гм! Сплошные нарушения! — проворчала Натача. — Кате обязательно сначала следует побывать в кабинете у Назиры. Полное медицинское сканирование. Ну да ладно! Надеюсь, что это не смертельно.

Натача имела право быть недовольной. Ей опять предстояли рассылка приглашений, переговоры насчёт регистрации брака в местных органах, организация банкета. Был ещё очень важный момент, который должна была решить Дейла, наш семейный юрист. Это был брачный контракт.

По нашим внутренним правилам Катя была уже моей женой, но меня к ней не подпускали. Назира просканировала её на предмет инфекций и хронических заболеваний, что-то незначительное нашла и тут же назначила курс лечения. Роксана, которая уже нормально двигала рукой, забрала Кошкину делать причёску. Зульфия сконструировала новое платье и спорила с Натачей, убеждая, что оно будет смотреться в достаточной степени традиционно, но имеет существенные элементы новизны.

Я шатался по кораблю неприкаянный, обалделый от вновь свалившегося на меня счастья, и вдруг почувствовал, как меня кто-то дёрнул за рукав. Это был Катин сын Миша.

— Видишь, я уговорил маму! Мы теперь будем летать везде вместе!

Я взял его за руку.

— Ну спасибо! Похоже, что твоё слово сыграло важную роль.

— Тебе понравится моя мама! — говорил Миша. — Она хорошая. Она нас с Женей никогда не ругала. А-а-а! Ругала один раз, меня…

— За что? — я удивился. Мать, которая видела детей чуть ли не раз в месяц, а то и в пол-года… Как она могла их ругать?

— Все дети дразнили Женю, а я постеснялся её защищать… — Миша насупился и его взгляд стал решительным. — Я теперь никому не разрешаю дразнить свою сестру и обижать её! Она маленькая и ещё не может защищаться сама.

— Ты молодец! — похвалил я его. — Настоящий мужчина! Но теперь у тебя есть сводные братья и сёстры. Они придут на помощь, если такая понадобится…

Глава 21

Весь день прошёл в кутерьме подготовки к свадьбе. Опять у нас в командной рубке было как в Смольном. Правда, большинство работы удалось провести через Сеть.

Натача нашла какую-то муниципальную службу, которая могла прямо завтра провести регистрацию. Мне это было совершенно несущественно, но для Кати играло некоторую роль. Я хотел опять воспользоваться услугами Единой Церкви Аль-Канара, но Катя оказалась атеисткой. Хм-м-м! Одной меньше, одной больше! Уже без разницы…

Хелена недовольно повертела носиком.

— Она такая же атеистка, как я — Папа Римский! В голове у неё смесь разных религий, бытовых суеверий и отдельных фрагментов научной картины мира. Уж я-то в этом разбираюсь.

В разгар суеты мне вздумал позвонить Джек Смит насчёт продажи части акций Де-Брил. Я ему обрисовал текущую ситуацию и предложил перенести куплю-продажу на пару дней позже. Заодно я пригласил его на свадьбу. Разговаривал я через станцию в командной рубке и мог видеть собеседника. Смит оказался пожилым мужчиной почти пятидесяти лет, с седыми прядями волос. Во время разговора он смачно затягивался толстой сигарой.

— Спасибо за приглашение, Али! Я позвонил лично, так как хотел сказать, что мне понравилось, как ты разделался с этими кретинами! — он откашлялся. — Я думал, что у тебя какой-то бабский сброд… Но твои девочки могут дать фору многим нашим парням. У нас не все верят, что ты сможешь провезти этот груз, который выберет перекос в торговле с другими мирами. Я тоже поначалу не хотел вкладывать денежки в это дело, но сейчас понял, что стоит рискнуть. Ты посмотри репортажи новостей… Вояки предоставили кадры атаки на вас. Один любитель даже ухитрился заснять вас вблизи. У меня до сих пор мурашки по коже… Впечатляет! Кстати! Кое-кто утверждает, что капитан "Весёлого охотника", флибустьер-любитель, перед тем, как исчезнуть в бездне Космоса, наводил справки о твоём корабле. Ты не знаком с ним?

— Как-то не довелось, — спокойно ответил я.

Смит хохотнул и опять затянулся сигарой. Его гладкая кожа свидетельствовала, что он прошёл генетическую коррекцию. А, значит, его вид — это тщательно выбранный имидж.

— Так вот! Я тут подумал… Если я возьму все свои прежние акции у тебя, то твой пакет окажется меньше контрольного. В этом случае на Де-Брил сразу наедет антимонопольный комитет. Мне гораздо выгоднее иметь меньший процент акций, но получать большие дивиденды. А там видно будет. О-кей?

— Хорошо! Договорились! — ответил я.

До конца дня мне не удалось уединиться с Катей. Всегда кто-нибудь находился рядом. Более того, обязательно находились какие-то дела, которые Кате нужно было сделать: какие-то процедуры, косметический массаж, эпиляция… Кто-то посчитал, что волосы на голове лежат не так, как надо.

— Но вы же завтра с утра ещё будете доводить всё до ума! — возмутился я.

— Ничего ты, Али, не понимаешь! — заметила Роксана. — Причёска и внешний вид человека — как английский газон: его нужно стричь ежедневно сто лет, чтобы он приобрёл свой идеальный вид. Женщине нужно ухаживать за собой много лет подряд. Тогда она будет выглядеть идеально. — Роксана наклонилась к Кате. — Ты у нас будешь как моделька! Хотя, нет! Гораздо лучше! — и она принялась подправлять совсем незаметные глазу изъяны в причёске. — Вот теперь хорошо! Ок!

— Что ты сказала? — переспросил я. — Ок? В смысле о-кей?

— Конечно! — кивнула Роксана. — Но это англичане придумали говорить о-кей. А "ок" — это гасконское слово "да". Оно очень древнее. Франция имела множество полководцев-гасконцев. Они ставили резолюции на приказах и распоряжениях. "Ок" — "Согласен", "Утверждаю", "Хорошо". Подчинённые подобострастно перенимали манеру своего начальника подписывать документы.

— Правдоподобно! Но официальная версия…

— Али! Официальная версия пропагандировалась американцами. Откуда им знать про гасконский диалект. А слово распространилось так широко, что американцы искренне считают его своим, — Роксана замолчала и опять занялась причёской.

Я только улыбнулся. Натача, как и все русские, уверена, что самые выдающиеся изобретения сделаны русскими. Китайцы утверждают, что весь мир пользуется их достижениями. А французы не замечают того, что не связано с Францией.

За ужином всё было как и прежде: Саль-яла занимала место Старшего Помощника, секретаршей была Хелена. Катя сидела справа от неё, а Марков с Лейлой — дальше за ней.

Кошкина спросила:

— А у вас места за столом соответствуют общественному положению?

Я задумался.

— Ты, наверное, имеешь в виду — связаны ли они со старшинством моих жён? Ты можешь убедиться, что в основном порядок сидящих за столом соответствует этому. Самая старшая жена, она же первая, совсем недавно сидела слева от меня. А дальше шли вторая, третья… Самая младшая жена оказывается справа от меня. Но между мной и младшей женой всегда сидит дежурная секретарша. У нас были некоторые перетасовки, связанные с тем, что функции Старшей Жены и Старшего Помощника разделились. Неоднократно мои женщины менялись местами, поскольку им в некий конкретный момент просто хотелось сидеть рядом с кем-то. То есть, изначальный порядок давно уже нарушился. А общественное положение младшей жены ничуть не хуже, чем у старшей. Но у старшей жены есть опыт управления, — я остановился. — А что конкретно ты хотела узнать? Будет ли у тебя определённое место? И чему оно соответствует?

Катя кивнула. В наш разговор вклинилась Хелена. Она вопросительно глянула на меня, и я согласно кивнул.

— Ты можешь постоянно сидеть там, где и сейчас. Во время дежурства ты будешь сидеть рядом с Али. Но ты можешь пересесть в любое другое место. На любой срок, какой захочешь. Иногда Али садит рядом с собой гостей.

После ужина Дейла принесла мне для ознакомления распечатки брачного контракта. Я просмотрел текст.

— Очень хорошо! Спасибо! Катя смотрела? Замечаний не было?

— Она вполне довольна, — сказала Дейла. — Ты предложил ей больший процент, чем принято повсеместно на Аль-Канаре. По-моему, это даже многовато.

— Ты забыла, что наши доли формально разделены, и я буду с неё тоже вычитать свой процент, аренду и местные налоги? В целом получится то же самое. Её часть останется в неприкосновенности, но и наша, в случае чего, не пострадает.

Сидящая рядом Хелена просматривала в книге список неотложных дел.

— Али! Натача высказала интересную идею — ты во время церемонии должен преподнести Кате все атрибуты жены: телефон, скафандр, наряды, украшения и личное оружие.

— Натаче, по-моему, больше всего нравится часть церемонии с оружием, — рассмеялся я.

— Ну, это же только церемония. Скафандр будет ещё подгоняться, а оружие… Ты обещал Натаче съездить в магазин, посмотреть то, что она нашла.

— Хорошо, что ты напомнила! Съездим! И ещё… Наряды всё равно шьёте вы, а вот украшения…

— Али! Ты что? Назира смертельно обидится, если ты Кате купишь какую-нибудь ерунду в магазине. Просто покажи ей наши каталоги, пусть выберет.

— Да я её уже целый день не вижу. Только во время еды…

— Для такого дела время найдётся, — сказала Хелена, выбирая в невидимой для меня телефонной книге нужного абонента.

Мы пришли к Кате в косметический салон, где вокруг неё вертелось с десяток человек. Катя сидела в кресле. На её лице была нанесена маска жуткого цвета, состав которой я предпочёл бы не знать. Всё тело было закрыто белым плотным покрывалом, из-под которого выглядывали только руки и голова. Джень обрабатывала ей ногти на руках и наносила узор маленьким струйным принтером.

— Я уже заканчиваю… Сейчас…

Она собрала инструменты, а Хелена тут же сунула Кате в руки книгу с каталогом украшений. Надо сказать, что Назира часть этих изделий сделала, а часть ещё нет. Я предложил не показывать отсутствующие украшения, но моя восьмая жена воспротивилась.

— У меня есть полуфабрикаты. Я за полдня всё сделаю.

— Одно ты можешь сделать, но не два же!

— Вот и проверишь свою невесту на жадность.

Похоже, что все мои жёны, хоть немного, но ревнуют меня к Кате. Причём, ревнуют не так, как обычные жёны. Они противятся появлению нового человека. Они опасаются новых, незнакомых привычек. Они не знают, могут ли на новую жену положиться, и не знают, где их может подстерегать опасность.

Когда я предложил Кате выбрать украшения из каталога, она немного растерянно посмотрела на меня.

— Али! Я не привыкла носить такое. Может, не надо? — она робко протянула книгу мне.

— Привыкай! К тому же, аппетит приходит во время еды. Выбери то, что считаешь возможным, а потом посмотрим.

— Я не знаю, что мне пойдёт. Я не носила нарядов, к которым можно надеть такое. — Она вложила книгу мне в руки.

Так… С этим что-то нужно было делать.

— Ладно. Хелена, солнышко, подбери сама, что по-твоему лучше всего подойдёт Кате.

Мы ушли, а Катю опять обступили со всех сторон.

У меня в кабинете, на экране коммуникатора Хелена показывала, как будет выглядеть невеста.

— Вот платье… Вот такая будет причёска… не похожа? Роксана не сделала ещё самого главного. Вуаль… Украшения… Что, тебе не нравится? А вот так? Можно это… Это лучше, потому что уже лежит у Назиры в ящике.

Конечно, она была достойная продолжательница своего рода. Педантичная, рациональная, прижимистая. Правда, от скупости её удалось отучить. В значительной степени…

Натача вырвала меня для поездки в оружейный магазин. Мы едва успели до закрытия. Я страшно устал, дремал прямо в салоне флайера, слушая как Натача с Хеленой обсуждают достоинства покупки. Мне уже было всё равно.

Лёжа в постели, Хелена тормошила меня.

— Али! Ну чего ты лежишь как бревно? Опять о новобрачной думаешь? — она сердито вздохнула и отодвинулась. Совсем немного. — И так каждый раз! Ну что с того, что ты женишься? Это не даёт тебе права обижать остальных жён! В том числе — в медовый месяц. Все должны радоваться, что у тебя появилась новая любовь. А ты делаешь так, что все начинают ей завидовать и тихо ненавидеть.

— Э! Ты что себе позволяешь? — я приподнял голову.

— А ты что? После меня ты тринадцатый раз женишься! Я знаю, о чём говорю. Или ты боишься, что тебя на молодую жену не хватит?

— Хелен, цыплёночек мой! Я сейчас просто сильно взволнован. К тому же устал. Но я всех девочек люблю. И тебя люблю! Но сейчас я тебя люблю… почти как сестру!

— Извращенец! — недовольно буркнула Хелена и отвернулась от меня.

Я шлёпнул её по голой попке. Она толкнула меня ягодицами в живот. Я опять шлёпнул её. Потом мы в шутку поборолись. Я захватил её руки и опрокинул на спину. Потом как-то незаметно перешёл к поцелуям и более сильным ласкам.

— Я поняла! — дрожащим голосом говорила Хелена. — Тебе не нравятся слишком спокойные и ласковые женщины. — Она вырывалась, но не сильно, только для видимости.

Я тем временем обцеловал ей плечо и поднялся по шее до уха. Хелена в какой-то момент замолчала, что было необычным, и вцепилась в меня так, что, кажется, процарапала кожу. Я хотел возмутиться, но в этот миг она затряслась крупной дрожью и замерла, как неживая.

— Что случилось, радость моя?

— Всё нормально! — Хелена опять притиснула меня к себе. — Всё хорошо! И я не дам всяким младшим жёнам отбирать тебя у меня.

Утром я проснулся от громового "Адажио Альбиноли". Хелена буквально сползла с кровати на ковёр, после чего предприняла попытку делать зарядку. Её немного качало, но она была упрямой.

— Айн, цвай, драй, фир! — бормотала она про себя, наклоняясь в разные стороны. Постепенно её движения приобретали уверенность и упругость. — Али! Ты был занят, я поэтому провела эксперимент сама. Генератор Зурхеда начинает работать при очень высоких оборотах. Айн, цвай!… При тысяче в секунду, не менее. Линейная скорость на периферии должна быть не меньше звуковой. До этого сказывается вязкость газа. Лучше, поэтому, одноатомные газы… Айн, цвай, драй!… Ну, ты что, уже не делаешь зарядку? Давай, не расслабляйся! Айн, цвай… Ты же помнишь, я нашла теоретическое обоснование его работы. Автор почти неизвестен. То есть, имя-фамилия известны, но других его работ нет. Есть кое-какие популярные статейки. Ерунда всякая. Некто Алексей Шеремет. Айн, цвай, драй!

— Как ты сказала? — я прекратил делать приседания.

— Шеремет, Алексей. Я у Натачи поинтересовалась, не родственник ли он ей? Она не знает! Интересно бы пройтись по архивам…

— Постой! Ты о чём? Какой родственник?

— Ну, она же тоже Шеремет? Может быть, она ему приходится пра-пра-внучкой. Айн, цвай…, - Хелена заметила, что я начал одеваться. — Али! У тебя сегодня свадьба! Отложи все дела на потом!

Она была права. Я разделся и полез в душ. Сегодня у меня день был расписан почти по минутам.

После завтрака мною занялись жёны. Меня подстригли, побрили, подкрасили, подмазали, подпилили ногти, обработали кожу на руках и ногах, помассировали всё тело, побелили зубы. Назира просканировала меня целиком и осталась довольна результатом.

Ближе к полудню ко мне зашла Натача.

— Али! По местным традициям невеста перед свадьбой не должна находиться в одном доме с женихом.

— То есть, я накануне свадьбы должен вытолкать её взашей на улицу? Хорошие традиции! — Я покосился в угол, где за внутренним терминалом работала Хелена.

— Не перекручивай! — голос Натачи был снисходительным.

— Нет! Я понял, что ты хотела сказать! Но, по нашим традициям, достаточно, если невеста находится на половине гарема. Она же не была со мной в эту ночь?

— Ну ты меня убил! — Натача картинно всплеснула руками. Правда, это движение напоминало больше удар по рёбрам. — И ты ещё недоволен местными традициями!

— А тебе что, не нравятся наши традиции?

— Да я уже привыкла. Я думала, что Кате может не понра…

— Так у Кати и спроси, нравится ли ей! — я кажется рассердился. — Ты её родителям приглашение отправила?

— У неё нет родителей! Ты мог бы это узнать давно, если бы был к ней более внимательным. Жених! — в голосе старшей жены прозвучало… пре… небрежение? или презрение? — Она одна-одинёшенька!

— Сиротка, значит? — ляпнула Хелена.

— А в глаз? — угрожающе произнесла Натача и криво усмехнулась.

— Я же пошутила! — попыталась оправдаться моя третья жена.

— С таким не шутят!

Конечно, она была совершенно права. Следовало увести разговор в другую сторону.

— О! Натача! Я забыл, что твоя фамилия была Шеремет.

— Ну и что?

— Дело в том, что тот Алексей, которым я становлюсь в двадцатом веке, тоже был Шеремет.

— Тот самый? Автор статьи о Вечном Двигателе?

Я кивнул.

— Это интересно! Но сейчас ты должен думать о своей свадьбе. И у нас ещё есть неотложные дела.

Свадьба прошла великолепно.

Опять Самойловы предоставили свой особняк для банкета. Только на этот раз всё происходило в большом летнем павильоне, специально пристроенном для этих целей. Сначала произошла регистрация в муниципальном отделе, а потом мы провели наш обряд, сопровождаемый подписанием брачных контрактов, взаимными клятвами, в том числе — "покуда смерть не разлучит нас". Я мимоходом подумал, что люди, совершающие развод, нарушают эту клятву. Хотя, если дело дошло до развода, то они уже нарушили её.

Потом я вручал Катерине ком-очки, телефонную карточку, скафандр и вершину Натачиных изысканий — автоматический "морриц". Я такой агрегат видел впервые, но Натача, стоя перед прилавком оружейного магазина и глотая слюну, убеждала меня, что это самая крутая модель на сегодняшний день. Я подозреваю, что она мечтает поскорее засунуть пистолет в сканер и запустить его производство на наших синтезаторах.

Последним штрихом свадебной церемонии было восхождение по трапу на борт Корабля. Я внёс Катю на руках. По коридору можно было бы и не нести, но она была не такая тяжёлая, как Корасон. Я без особого напряжения донёс её до её же каюты. Это была не каюта Вайноны, а специально сделанная. В ней пока что было не очень много удобств, маловато отделки, но это в ближайшем будущем будет исправлено. Почти сразу мы покинули Корабль, чтобы присоединиться к гостям.

На свадьбу собрались почти что те же люди, что и два дня назад на свадьбу Маркова и моей дочери. Опять прилетели Вайнона и Фазиль. Был президент Ротштейн. Был Егор Фостер. Был Джек Смит.

Этот старый разбойник, едва появившись, первым делом вздумал приставать к моим жёнам. Он подошёл к Натаче сзади и, что-то сказав ей, сразу обхватил за талию. Я с замиранием сердца ждал дальнейшего развития событий, но ничего страшного не произошло. Натача обернулась, что-то спокойно ответила, и Смит сразу убрал руки, да ещё и отвесил поклон. Всё остальное время он ходил, держа руки за спиной. Надеюсь, что Натача не сказала ему "а в глаз?" Интересно, конечно, что же она сказала?

За столом мы с Катей сидели недолго. Натача внимательно следила, чтобы возле нас даже не стояли алкогольные напитки. Предложения от гостей выпить за компанию пресекались на корню. Нам наливали только соки и газированные напитки. Когда вахтенные сменились дважды, я увёл молодую жену к себе в каюту.

Конечно, Катя имела уже сексуальный опыт, но в первым момент мне показалось, что она растерялась. Я не торопил её, ласкал спокойно и соединился с ней только тогда, когда она сама уже была на грани терпения. Потом я не позволял ей остыть, гладил и целовал, внимательно замечая её реакцию на мои действия. Мне удалось довести жену до тихого безумия, когда она перестала контролировать себя, и наш дуэт завершился бурным и продолжительным наслаждением.

Катя, уткнувшись мне в плечо, прошептала:

— Я постеснялась заранее спросить у Натачи… Мне рассказывали, что у мусульман мужчина лежит неподвижно, а женщина над ним парится, ублажает на всю катушку.

— Я тебя разочаровал? — моя рука опять начала изучать изгибы её тела.

— С противоположным знаком…

— Мне кажется, что Изабель не была бы моей охраной, если бы я соответствовал такому образу.

Катя приподнялась и посмотрела на меня.

— Да уж! — она помолчала. — Вообще странно… Я не думала никогда, что стану женой космического султана, причём младшей. И… сейчас меня не смущает, что у тебя ещё четырнадцать жён. Так странно… Так странно…

Она замолчала и положила голову мне на плечо. Молчание затянулось. Я присмотрелся и увидел, что её глаза закрыты и моя жена давно уже спит. А через какие-нибудь пять минут и я сам провалился в глубокий сон.

Утром я проснулся один, удивляясь, что моей молодой жены не оказалось рядом. Я привёл себя в порядок и вышел из каюты, направляясь в командную рубку. За пультом управления сидела Вайнона, положив ноги на столешницу.

— Не понял! — пробормотал я. — Почему посторонние на вахте? И где вахтенная?

— Доброе утро, Али! — Вайнона вскочила и поцеловала меня в щеку. — Ну какая же я посторонняя? И я на вахте.

— Как это понимать? Ты что, возвращаешься в мою семью?

— Не совсем… Я прошу политического убежища. Ну, а временно…

— Какого ещё убежища?! — она поставила меня в тупик.

— Я протеже твоего правительства. Кстати, я заплатила налоги, можешь проверить. Но на меня наезжает одна фирма, "КаСтро". Я хотела переговорить с тобой по этому поводу.

— Как это, наезжает? Я с ними сейчас…

— Не спеши! Это так, не очень срочно, — Вайнона махнула рукой. — Срочное всё сделал Фазиль. Он вчера консультировался с Натачей и с министерством юстиции, а сегодня они с утра уже набирают бригады правопорядка. Твой же личный спецназ улетит с тобой.

— О, Аллах! — я пошатался по рубке, пытаясь собраться с мыслями. — Слушай! А где моя младшая и очень любимая жена?

— А-а-а! Она дра…, - Вайнона запнулась и её глаза вдруг начали вылазить из орбит, будто скрываемая истина пыталась выбраться наружу. Она даже рукой рот прикрыла. Потом она моргнула, и лицо приобрело обычное выражение.

— Ну-ну! Что ты хотела сказать? Она драит что?

— Она проспорила Зульфие мытьё кухни, — выдавила Вайнона.

— Та-а-ак! — прорычал я, направляясь к выходу. Вайнона за моей спиной нажимала на кнопки телефона.

Я встретил Зульфию перед входом в камбуз.

— Лапочка моя, это как следует понимать? — мой голос звучал совсем не ласково.

— Али! Катя сама настояла! — Зульфия сглотнула, чтобы смочить пересохшее горло. — Мы поспорили честно. Она сказала, что на границе двадцатого-двадцать первого веков Джордж Буш избирался дважды на пост президента Соединённых Штатов, а я утверждала, что трижды.

— А почему же Катя моет кухню?

Зульфия неуверенно пожала плечами.

— Но она же сказала "дважды"… Разве всё не так? Я в Сети смотрела. Буш избирался…

— Это были два разных человека, — вздохнул я. — Отец и сын. Ладно, она в случае проигрыша должна мыть кухню. А что должна была мыть ты при проигрыше?

Зульфия опять пожала плечами.

— Так! — у меня созрело решение. — Ты сегодня отправляешься на помощь к Самойловым. На весь день.

— А кухня? — без особого смущения спросила Зульфия.

В глубине помещения показалось лицо Кати. Она с интересом смотрела на меня.

— Учите материальную часть, сударыня. Практика — критерий истины.

У меня в голове вертелась ещё пара фраз на эту тему, но, кажется, они принадлежали поручику Ржевскому, а потому "ни слова, господа!", и я замолчал.

Свадьба продолжалась ещё день, до вечера. За этот день я решил вопросы с Ротштейном. Мне передали список планет, где я должен был забрать груз, адреса и телефоны банковских и правительственных структур, фамилии и имена контактных лиц. Я не тот клиент, который приходит с улицы с сотней доляров. За мной стоят влиятельные лица, и они контактируют с конкретными парнями в других мирах.

Подписав все нужные документы, я полчаса посидел за столом рядом с молодой женой. Потом пришлось уединиться с Фазилем и Вайноной для решения их вопросов. Дейла опять помогала мне копаться в счетах, расписках и обязательствах, Натача составляла список вооружения для спецназа и лично по телефону побеседовала с кандидатами в отряд. Надо сказать, что Вайнона подобрала людей грамотно, забраковали только одного, да и то, я считаю, что Натача перестраховалась.

Мы опять вернулись за стол, но долго посидеть нам не дали. Президент Аль-Канара, якобы мимоходом, поймал меня за локоть и спросил:

— Так когда вы сможете отправиться? — Я задумался, а Ротштейн продолжил: — Вы поймите, банковские проценты растут бешенными темпами, сотни миллионов в день. Нашим банкирам тоже интересно получить денежки как можно скорее. Мы можем компенсировать ваши недополученные прибыли, если хотите. Вам же положена страховка, точнее — моральный ущерб за нападение. Мы ускорим её выплату. Скажем, завтра! Вас устроит? Но с вылетом поторопитесь…

Да, я его понимал.

— Тогда я назначу вылет на послезавтра! Скажем, в шестнадцать-ноль-ноль.

— А почему не утром? — удивился президент.

— Потому что у нас будет праздничный обед и ужин.

— Обед? Ах, я и забыл, что у вас обед вечером, перед ужином. Хотя, я подозреваю, что это наши что-то накрутили. Полдник должен быть в полдень, а объедаться положено после завершения работы.

Мы расстались, и я опять вернулся за стол.

Я переговорил с Марковым. Он согласился стать моим и Катиным представителем на Аль-Канаре. Ему предстояла куча работы с Рогулей и его биопроизводством.

Фазиль с жаром принял моё предложение обустраивать Лютецию, а Вайнона помрачнела. Правда, ей быстро в голову пришла какая-то плодотворная идея и она тоже согласилась. Её глазки заблестели и мне показалось, что они стали похожи на индикаторы допотопной ЭВМ, в которой суммируется большое число.

Эти переговоры чуть улучшили моё настроение, но всё равно, мне жутко не хотелось никуда лететь. Особенно неприятными были завещания, в которых оговаривалось, что в случае гибели моего корабля мои акции переходят Олегу Маркову и Фазилю. Заодно я поделил между ними страховку за Корабль, а Катя оформила для Олега генеральную доверенность на работы с Институтом биотехнологий. Впрочем, это неотъемлемая часть жизни космических торговцев.

Со своего места я мимоходом наблюдал за своей молодой женой. Она сидела в компании двух подружек, единственных, кого она пригласила на свою свадьбу. Я не хотел вмешиваться в их беседу, но вдруг в моих очках появилось постороннее изображение и добавился чёткий звук. Похоже, что Катя, поправляя очки, нажала кнопку включения.

— Ой, не знаю, Катька!… Как ты только решилась? Какой-то мусульманин… Он тебя, хоть, не обижает? А его жёны… Особенно та, чернявая… Цыганка? — эта подружка с кругленьким личиком имела светлые волосы и конопатое лицо. Так и хотелось ей посоветовать срочно сделать генетическую коррекцию.

— Валь! Что ты такое говоришь? — Катя пыталась говорить беззаботно, но голос был напряжённым. — Они ко мне нормально относятся. А эта не цыганка, а испанка. Она… хорошая. И старшая жена меня опекает.

— С ума сойти! Старшая жена… Наташа?

— Натача! — поправила Катя.

— У неё вид садистки. А эта испанка? Если в руке нет ножа, она вилкой вертит. Ты погляди, как она её вертит!

Я опустил очки и посмотрел на Изабель. Она привычным взглядом осматривала охранников. Всё в порядке… А вертеть в руке что-то — обычное дело. Натача отдавала распоряжения наёмной обслуге. На ней было длинное платье с большим декольте. И вид, в общем-то нормальный, и накачанные мышцы рук и спины не сильно выделяются. Чем она ей не понравилась?

Я вернул очки на место. Вторая подруга с тонкими чертами лица иронично улыбнулась.

— Валя! Не пугай Катю! Ты глупости говоришь. Ты, Кати, всё правильно делаешь. У тебя теперь сильная семья. Если найдёшь общий язык с остальными жёнами, то будешь… как это? Как у Бога за пазухой! Он тебе не мешает бизнесом заниматься? Дети защищены. А, кроме того, попробуй сейчас найти мужчину, согласного тебя взять в жёны. Побаловаться все горазды, а взять ответственность на себя…

Подошёл Григорий Самойлов. Выглядел он молодо, не зря же за генетическую корекцию такие деньги дерут.

— Али! — начал он, и у меня снова сердце рухнуло куда-то в пропасть. — Я хотел с тобой поговорить.

Я сразу догадался, о чём он хочет говорить. Посредине зала его сын Николай танцевал с Пунь-туль. Я за своими делами мало обращал внимания на детей, а их отношения развились не сразу. Я глянул на танцующую пару и повернулся к Григорию.

— Ты хотел поговорить о них?

Он кивнул. И опять у меня будто заноза засела в сердце.

— Дорогой! Этот роман длится всего несколько дней. Похоже, что Коля всерьёз увлёкся моей второй дочкой только на свадьбе Олега и Лейлы. Не слишком ли ты торопишься?

— Я это понимаю, — сказал Самойлов. — Меня беспокоит то, что ты Пунь-туль увозишь с собой. Ваш полёт, не скрою, считается очень рискованным. Кроме того, их отношения только набирают обороты. Ты можешь всё разрушить, когда оно ещё не сформировалось.

— Ты полагаешь, что полгода могут всё разрушить?

Самойлов нахмурился, но только на мгновение.

— Вообще-то я так не считаю. Ладно, я не буду ничего торопить. Но, мне кажется, что через эти полгода у нас будет ещё одна свадьба.

— Вот и хорошо! — сказал я.

Григорий взял свой бокал и чокнулся со мной. Вздохнул.

— Твой бокал с соком не так звучит. Он гасит звук. У сока высокая вязкость. Ты слышишь? — он легко ударил краем своего бокала о край моего. — Мой красиво звучит. Ты обращал внимание, что вода в ванне тоже звучит по-разному, в зависимости от температуры? Холодная вода аж звенит… В её спектре много высоких частот. А вода на грани кипения шелестит, как мягкая ткань… Да, ладно! За перспективы!

Мы выпили.

Через время к нам подсела Катя.

— Вы о чём это секретничаете? — она уж очень быстро входила в новую для себя роль.

— Катюша! Женщина не должна грубо влезать в мужские дела.

Её глаза заметались. Она ещё не знала, как можно со мной себя вести, а как — нельзя.

— Извини, солнышко! Это я так, брякнул. — Мне срочно нужно было замять свою ошибку. — Вообще-то, это пока, действительно, секрет. Но в скором будущем о нём могут узнать все. Тонкость момента в том, что об этом не следует распространяться раньше времени.

— Да, действительно, — поддакнул Самойлов. — Дело в том, что мои бармены тайком от Натачи намешали часть сока со спиртом. Запаха нет, но потихоньку охмеляет.

— Ты думаешь, что говоришь?! — у меня даже челюсть отвисла от неожиданности. Он думает, что спасает меня.

— Но это секрет! — пьяным шёпотом проговорил Самойлов и заплетающейся походкой удалился.

Уходил он как раз мимо танцующих Николая и Пунь-туль. У Кати на лице досадливое выражение вдруг сменилось удивлением. Она развернулась ко мне, показала молча пальцем в их сторону, потом быстро сжала пальцы в кулак, потом прикрыла ладонью рот, тут же убрала руку и положила её на стол. Сверкнула глазами на меня и прошептала:

— Конспираторы…

Про наш отлёт я объявил утром следующего дня за завтраком. Гробовое молчание в кают-компании продержалось около десятка секунд и затем сменилось недовольным роптанием.

— Девочки! Мы улетаем только на полгода. Я видел, что вам тоже понравился этот мир и мне тоже он нравится. Мы на этом рейсе заработаем достаточно, чтобы больше не морочить себе голову космической торговлей. У нас будет генаренда на Лютецию, планету земного класса. Мы будем приводить её в жилой вид, наладим транспортную магистраль к Аль-Канару и сможем бывать здесь чуть ли не каждый месяц. Мы создадим новую цивилизацию… Разве это не прекрасно?

Мои жёны почему-то грустно завздыхали.

— Что случилось? Я чего-то не знаю? — поинтересовался я.

— Всё нормально, командир, — грустно сказала Изабель.

— Саль-яла! Ты в курсе, что происходит?

— Да ничего особенного! — Старший Помощник тоже не излучала энтузиазм. — Просто мы здесь подсели на пару местных сериалов. И они ещё даже половины не показали.

— Так-так! — я соображал, что можно сделать. — Натача! За мной!

Мы вызвонили интернет-студию, добрались до продюсера программы, вышли на владельца авторский прав на сериалы, но… увы! Сценарист сокрушался:

— Вы уж извините… Мы всего на пять серий впереди показа. Сериал в самом разгаре съёмок. Я ещё не представляю, что будет происходить далее. И никто не знает, разве что Господь Бог.

Продюсер со снисходительной улыбкой, развалясь в кресле, давал мне советы:

— Вы же через полгода вернётесь, и ваши жёны спокойно досмотрят сериал. Кроме того, вы сможете досмотреть пропущенные серии по каналу гиперсвязи. Я к сожалению не помню, с какими мирами у нас подписаны договоры… Кстати, у нас пару лет назад прошли тоже неплохие сериалы. Мы их никому не транслировали. Купите, с правом перепродажи.

Я глянул на Натачу, она же в этот миг смотрела на меня. Я давно не видел на её лице такого азартного выражения. Можно ни о чём не спрашивать. И я ответил:

— Хорошо!

Оказалось, что из кают-компании никто не уходил. Все ждали результатов моих переговоров. Стоило мне войти, как в помещении повисла мёртвая тишина.

— Увы! Сериалы не досняты. Купить их, следовательно, невозможно.

Вой отчаяния оглушил меня.

— Но! — Вой прекратился. — Я купил с правом перепродажи пять сериалов, которых никто из вас, и никто в других мирах ещё не видел.

Вой возобновился, но уже не минорный, а мажорный. Жёны обступили меня со всех сторон, чмокали, обнимали, толкали в плечи, трясли за руки.

— Али, как я тебя люблю!

— Ты прелесть!

— Ох, как я тебя отблагодарю!

— М-м-м! Лапочка!

Когда я остался с Катей один, она обняла меня и прошептала на ухо:

— Я уже испугалась, что они тебя растерзают.

— Ты ещё не привыкла. Ты пока что не чувствуешь себя частью моего гарема. Ты меня ревнуешь к остальным?

— Я сама не пойму. Любовница ревнует мужчину к его жене?

Я задумался.

— Скорее всего, что да. Но это — результат воспитания. В обычных моногамных семьях дети тоже могут ревновать родителей к своим братьям и сёстрам. При правильном воспитании они не просто способны уживаться, но и всячески поддерживают друг друга.

— Интересно, а как воспринимают дети других твоих жён?

— Как сводных матерей. Теперь у твоих детишек не только ты. У них теперь ещё четырнадцать мам. Иногда сводные матери любят детишек не менее, чем родные. Старшие жёны помогают воспитывать детей младших жён. Они для них все как родные. Или вот: Габриэла не могла иметь детей. Когда Изабель родила, Габи нянчилась с малышом, как со своим. Она тогда плохо говорила, мальчуган протягивал к ней ручонки, а Габриэла могла сказать только "кам ту ми" — "иди ко мне". Я возмутился, когда Изабель его стала называть Камту, но потом привык.

Катя прижалась ко мне.

— Я тоже привыкну…

Мы в этот предпоследний день ещё занимались приёмом грузов.

Прибыла партия биологических культур для Аурелии. Натача ругалась с кем-то по телефону:

— Вы с ума сошли? Что я буду делать с ними? В накладной значится "в состоянии анабиоза"… Ничего себе, в жидком азоте! Пару кил я могу ещё держать в азоте, но не двести тонн! А у вас не оговорены условия хранения, я могу просто отказаться!.. Это вы заплатите неустойку!

Пока она продолжала препираться, Джень и Корасон монтировали в одном из отсеков холодильную установку. Фархад помогал, чем мог. Пунь-туль с Катей перевозили элементы крепежа на роботах. Сыпались искры расплавленного металла, шипели плазмотроны, гупали десятки ног — человеческих и механических.

Я по карте отсеков расставлял грузы. Ещё не распакованный сепаратор дейтерия пришлось затолкать в дальний отсек. Так… Здесь сделаем проход, здесь лягут трубы охладителей, кабели протянем в этот лючок. Этот отсек будет заполняться первым, на планете Сирена. Этот отсек потом освободится и я его заполню на Заре. Эту стенку… Нет! Пусть будет герметичной.

За ужином мне докладывали о степени готовности тех или иных работ.

Сайт перенесен на арендованный сервер. Вайнона обязалась его сопровождать.

Рогуля передал несколько образцов ретрансляторов. Мне показалось, что это шедевр его изысканий. Представляете: высаживаете лес или лесополосу вдоль трассы, и она выполняет роль высокоскоростной радиолинии для местного Интернета? Образцы представляли собой мешочек с желудями. Рогуля сказал, что жёлуди лучше всего хранить в жидком азоте. Только Натаче этого нельзя говорить. Она мечтает искупать кого-нибудь в азоте…

Были кое-какие почтовые посылки. Естественно, это не простая почта. Узнав, что я совершаю рейс, мне предложили провезти несколько сот тонн ювелирных изделий, каких-то драгоценных тканей, эксклюзивных нарядов, картин, коллекционных вин и коньяков, моделей кораблей, надводных, подводных и космических, самолётов, летающих тарелок, автомобилей и мотоциклов. Была даже модель железной дороги, которая заняла отсек в сто квадратных метров. Я с некоторым сожаление вспоминал время, когда всё предпочитали пересылать в кодовом виде. Теперь, с появлением сканеров и наносинтезаторов народ обленился и предпочитает клепать копии с готовых образцов. Правда, ювелирные украшения по-прежнему приходится делать из натуральных материалов. Наносинтез кристаллов обходится всё ещё дорого. Чаще всего — дороже выращивания из расплава.

Опечатывая ещё один отсек и включая систему охраны, я глянул на часы: уже пора ужинать.

Во время еды меня поразила сосредоточенность моих жён. Они что-то активно обсуждали, и шелест их приглушённых голосов звучал как листья в лесу.

— Нет. Этот Роберто приходится ей дядей, но не родным…

— А его жена просто сволочь!

— Не принимай близко к сердцу! Они, скорее всего, найдут общий язык.

— С женой?

— Нет! С Роберто!

— Катя! А ты ещё не подсела на эти новые сериалы? — спросил я.

— Ну уж нет! Я стараюсь такого не смотреть, — ответила Катя.

— А у тебя есть любимые фильмы? Ты вообще кино смотришь?

— Конечно!

— Поделись! Я думаю, что это будет полезно всем. И я с удовольствием потрачу пару часов в день на нечто значительное, а не на жвачку, где рождения ребёнка ждут дольше, чем в реальном времени.

— Хорошо! — Катя задумалась и её лицо приобрело загадочное выражение.

Лёжа возле меня в постели, Катя поинтересовалась:

— Али! Почему девочки так скептично произносят "медовый месяц"?

— М-м-м… Возможно, что для тебя будет неожиданностью, но сейчас у меня нет дежурной секретарши…

— И что? — Катя сосредоточенно пыталась понять невысказанное.

— То, что после свадьбы на третий день Старший Помощник возобновляет секретарские дежурства. Но пусть тебя это не смущает… — Я попытался поцеловать её.

— Что?!

Мне показалось? Или она, действительно, чуть не ударила меня? Катя вскочила и села на край кровати, повернувшись ко мне спиной. Потом медленно развернулась лицом.

— Я подозревала, что у вас так принято… Но, почему же тогда — "медовый месяц"?

— Видишь ли… — я раздумывал, как ей подать это мягче. — Девочки косо смотрят на мои увлечения вне графика…

— О-о-о!? — у Кати расширились глаза.

— Хелена позволяет себе выделывать такое, изредка. Но, вообще-то, дежурная с полным правом может устроить скандал с дракой.

— О-о-о? — Катя склонила голову и сочувственно посмотрела на меня.

— А в медовый месяц новобрачная имеет полное право на мужа, то есть меня.

— Погоди! — Катя пыталась увязать полученные сведения в своей голове. — Но ночью с тобой спит секретарша или новобрачная?

— Кхм! — я откашлялся. — Ночью у меня секретарша, в смысле — дежурная… Но я могу провести остаток ночи с новобрачной. То есть, с тобой.

— Бедняжка! — жалостливо сказала Катя. Вдруг её тон резко изменился. — А силёнок хватит? Передовик-многостаночник… Гигант большого секса… Секс-символ, мать твою!

Она вскочила и стала одеваться.

— Катюша, солнышко! Погоди!

— Да пошёл ты! — в её голосе зазвенели слёзы.

Она выскочила от меня, едва одевшись. Я остался один, и вы даже представить не можете, как мне было тоскливо. Я ворочался с боку на бок чуть ли не час. Меня душило какое-то отчаяние. Конечно, ей девочки не рассказали всего. Или рассказали, но она поняла не так?

Я мучился от бессонницы. Меня то колотила какая-то ярость, то хотелось удавиться. Наконец, не выдержал и позвонил Натаче.

— Алло! — ответил знакомый шёпот.

— Ты чего шепчешь? — удивился я, тоже переходя на шёпот.

— У меня спит Катя. Пришла в слезах, я её полчаса успокаивала.

— Так ты что, с ней спишь? Она лесбиянка?

— Дурак ты, Али! — вздохнула Натача. — У неё куча проблем, а ты даже не поинтересовался, как её дела.

— Каких проблем? — я с ужасом подумал, что за стеной своих переживаний был невнимательным к Кате.

— Больших проблем! — голос Натачи стал чуть громче. Похоже, что она отошла от Кати подальше. — Я тебе сейчас расскажу. Открой!

Я открыл дверь. Натача выключила телефон, вошла и уселась на край моей кровати.

— Ты помог Кате только в том, что касается бизнеса. Но ты не учёл, что у Кати не оказалось ни копейки, её не очень большие счета прибрал к рукам Колтыга, она не заплатила за квартиру и коммунальные услуги, не заплатила очередные налоги, и на неё наезжает какая-то контора. Единственное, что меня успокаивает, — что эта контора, кажется, пытается действовать вне закона.

— А почему тебя это успокаивает? — удивился я.

— Угадай с одного раза! — фыркнула Натача, жонглируя телефоном, как Изабель ножом. — Завтра на них потренируемся.

Она встала и направилась к выходу.

— Ты уходишь? — с тоской простонал я.

— А что подумает Катя, если проснётся и не найдёт меня на месте?

— Она найдёт тебя у меня…

— Вот именно! Так что… — Натача чмокнула меня в лоб и прикрыла ладонью глаза, как покойнику. — Спи спокойно, дорогой товарищ!

Она ушла, а я хохотал до коликов в животе, до судорог и икоты. С ней не соскучишься. Хотя, когда это мне было скучно? Мои женщины не дают мне скучать.

Я успокоился и довольно быстро уснул.

Перед завтраком, пока все усаживались за стол, Саль-яла делала мне доклад.

— На вахте Назира. Её сменщица — Хафиза. Габриэла — с младшими детьми. Джень дежурит по кухне. С полудня твоя дежурная секретарша — Корасон. Хелена просит поручить ей при взлёте атмосферный участок, а Натача возьмёт орбитальное маневрирование. Работа с серверами завершена. Вайнона всю документацию перевела на себя. Счета свои мы законсервировали. С Джеком Смитом вопросы решены. Долгов нет, кредиты закрыты…

Жёны и дети подходили ко мне, целовали и занимали места за столом.

Подошли Вайнона и Фазиль.

— Вы летите с нами? — пошутил я.

— Вайнона просто экономит на готовке, — тоже пошутил Фазиль и добавил тихо: — А я ей потакаю. Ты же знаешь американскую кухню?

— Мы полетим с вами через полгода, на Лютецию, — добавила Вайнона. — Я к тому времени проведу реорганизацию своей фирмы, подберу управляющего…

Подошли Натача и Катя. Катя чмокнула меня в щеку с виноватым видом и уселась рядом.

Саль-яла продолжила после перерыва:

— Натача предложила разобраться с Катиными проблемами. Ты с ней, Корасон и Изабель сопровождаете Катю к ней домой. Она созвонилась с жилищным управлением, чтобы законсервировать на время квартиру. Там нужно немного посветиться. Потом надо посетить её дом в Грюнвее, она должна сделать там распоряжения. По данным Вайноны, там на вас должны наехать…

— Может сразу Корабль подогнать? — хмыкнул я.

— Не надо! Вайнона свой отряд потренировать хочет.

— Вы что, собираетесь всех перестрелять? — вмешалась Катя.

— Это будет зависеть от поведения этих ребят, — Саль-яла выключила экран своей книги. — Они работают вне закона, а значит…

— Среди них есть мои знакомые, — вздохнула Катя. — Как я их родителям в глаза буду смотреть?

— А как они смотрят тебе в глаза? — отрезала Саль-яла. — Их совесть не мучает? Как они могли таких уродов воспитать?

— Всё не так просто. И кто без греха?

— Ладно! — согласился я. — Пациент будет жить!

Корасон, садясь в машину, поправляла коробок-питатель с патронами, а Натача заботливо уложила ей складку брони на воротнике.

— Не забудь капюшон набросить. И ремешок накинь на лоб, потом только личину опускай!

— Да что я, маленькая? — Корасон с удивлением посмотрела на Натачу.

Изабель в новой куртке, звенящей своим содержимым при каждом шаге, остановилась возле меня.

— Ну, ты представляешь? — она упёрлась кулаками в бока, как это обычно делает Натача. — Катя вздумала взять с собой детей!

— Что? — у меня от удивления отвисла челюсть.

В это время в отсеке появилась Катя, ведущая за руки Мишу и Женю. Она игнорировала наши красноречивые взгляды.

— Катюша! — обратился к ней я. — Зачем ты детишек берёшь? Это же опасно!

— Глупости! — категорично заявила она. — Жорик их не тронет. Он не полный отморозок. А мои малыши давно не видели дома. Они его даже не могут вспомнить. Это их дом! К тому же, Натача же летит с нами?

Я глянул на Натачу, а она — на меня. На ней был брючный костюм из мягкой тёмно-серой ткани. Под ним — лёгкая "вязкая" броня. Конечно, она готовилась к серьёзному бою, а тут… Натача прикусила нижнюю губу. Поправила кобуру подмышкой, встряхнула волосами и молча уселась на место водителя.

Я пропустил в салон Катю с детьми и затем сел сам. Набрал номер Вайноны. Конечно, заведовал новым подразделением Фазиль, но я как-то привык по любому поводу обращаться к жёнам, а не к сыну. Вайнона, всё-таки, моя жена, хоть и бывшая.

— Вайнона? А-а-а… вы уже нас ведёте? Ну, хорошо!

Мы как раз выскользнули из шлюза, и я увидел неподалёку боевой флайер красно-зелёной расцветки, утверждённый цвет фрага моего правительства. Странно? Да… Но пора привыкать — на Лютеции я буду контролировать всё.

Мы заехали к Кате на квартиру, где она пробыла всего четверть часа, а затем направились к Грюнвею. Катин дом, унаследованный от родителей, занимал приличный участок, хотя здесь у всех были участки примерно такого же размера. Строение было в приличном состоянии, хотя и требовало не менее приличного ремонта. Банкир, давший кредит под эту недвижимость, сильно рисковал. Правда, Катя говорила, что он с ней хорошо знаком, а она не стала бы его подводить.

Наш флайер опустился прямо перед домом, спецназ Фазиля — чуть в стороне. Катя с Натачей взяли Мишу и Женю за руки и повели в дом. Я с Корасон и Изабель остались на страже снаружи. Я боялся за детей, но присутствие Натачи вселяло уверенность, что "всё под контролем". Кроме того, едва Натача вышла из машины, она включила трансляцию на мои очки изображения от своей камеры. Было ощущение, будто я не сижу в салоне, а иду по дорожке к дому, вхожу в дом. В левой руке рука Миши… Катя закрывает входную дверь, Женечка бежит в большой зал и… натыкается на какого-то крупного мужчину в чёрной рубахе и чёрных брюках. Коротко стриженная голова. "Ёжик" по-русски…

Я аж подпрыгнул на месте.

— Изабель! Корасон!

Корасон передвинулась к выходу из флайера. Я поднял руку.

— Постой! Не время… — моё внимание было полностью поглощено происходящим внутри.

Катя развернулась в сторону мужчины.

— Жорик? Ты что делаешь у меня в доме? — она не проявляла никаких признаков волнения.

— Катюха! Ты меня удивляешь! Не платишь налоги… Ты же просрочила месячный взнос! Что мне прикажешь делать?

— Какой ещё взнос? Я имею право не платить тебе, а выбрать другую крышу. Страховку и местные налоги я внесла вовремя. А у тебя, кстати, есть лицензия? Ты зарегистрировал свою крышу?

Натача медленно повернулась во все стороны. Я смог в своих очках увидеть расклад: из боковых комнат вышло ещё двое накачанных мужичков.

— Подруга! Ты забыла, наверное, что здесь мы хозяева, а не городские хмыри. Здесь все платят налоги мне, я всех здесь крышую. Ты поняла?

— Ты нарушаешь закон, Жорик. Я могу обратиться к своей крыше, чтобы меня избавили от твоих приставаний.

— Ой-ой! Я испугался! Витёк сказал, что у тебя в этом месяце нет крыши…

— Витёк сказал… Ты по-прежнему не заглядываешь в Интернет?

— А что я там не видел? Я предпочитаю баб живьём брать. — Жорик захихикал, потирая ладони. — И мне хватает того, что я собираю в нашем городке.

— А зря! Ты мог бы узнать там кое-что интересное. Например, то, что я вышла замуж.

— А-а-а! Так вон, какая у тебя появилась крыша? Ну, и где твой долбаный муж?

— Эй! — впервые нарушила молчание Натача. — Фильтруй базар!

— Не понял! Кто здесь пикнул? — Жорик зачем-то ухватил Катю за руку и крутанул на месте.

— Не трогай мою маму! — крикнул Миша. Он вырвался от Натачи и начал бить кулачками Жорика.

— Эй, пацан! Успокойся! А не то я тебя успокою!

— Только попробуй! Я позову своих мам, они из тебя макароны сделают… по… по-флотски! — Миша отбежал в сторону и принял позу показного равнодушия. Мне эта поза показалась знакомой. Изабель? Или Корасон?

— Мальчик говорит правду, — спокойно произнесла Натача. — Тебе будет больно об этом вспоминать. Советую быстро линять отсюда. Твой Витёк не поделился впечатлениями о нашем с ним знакомстве?

— Ты кто такая? — развернулся в её сторону Жорик. — Тебе мужики давно мозги не вправляли?

— Натача! Не надо! — крикнула Катя. Её испуганный тон мог встряхнуть кого угодно.

— Да я, собственно… ещё ничего и не сделала.

Мне не было видно лица моей старшей жены, но движения Жорика стали менее уверенные.

— Это кто такая? — спросил он у Кати.

Она задумалась.

— Первая жена моего мужа!

Мягко говоря, формулировка не соответствует положению вещей.

— Это моя мама! — крикнул Миша.

— И моя! — добавила Женя.

— Из детдома, что ли? — уточнил Жорик. Он ничего не понимал.

— Нет! — ответила Катя. — Я же сказала, что это первая жена моего мужа. Она представляет мою крышу. Как и другие жёны. Всего их пятнадцать.

— Опа! — у Жорика округлились глаза. Он, кажется, начал что-то понимать. — Эти… как их? Инопланетники? Космический султан?

Катя кивнула.

— Ну, так бы сразу и сказала! — Жорик запаниковал. Движения его рук стали хаотичными. — Катюха! Ну, ты же понимаешь, у нас всё по понятиям. Я же для порядку. Нельзя, чтобы народ совсем был без крыши. Катюха! Без обид! Я ж для порядку…

— Жорик! — попыталась остановить его Катя. — Мне нужна твоя помощь!

— Нет вопросов! — тем не менее, они все втроём начали продвигаться к входной двери.

Я ощутил, что пришло время появиться. Мы вышли из машины и направились к дому. Отряд Фазиля, в масках, с автоматами, выстроился за нами полукругом. Когда мы подошли, дверь распахнулась, и троица мужичков-здоровячков выскочила на порог. Бежавший первым Жорик чуть не уткнулся в грудь Корасон. Она отшатнулась и выставила вперёд ствол пулемёта. Изабель машинально выхватила из ножен тесак.

— Прошу прощения! — заизвинялся Жорик. — Мы приятели Катюхи. Вместе росли. Мы присматриваем иногда за её домом.

Он собирался смыться.

— Слушай сюда, приятель! — окликнул я его. — Я забираю Катюшу в путешествие. Её несколько месяцев не будет. Ты не мог бы присматривать за домом это время? Я плачу!

Изабель стояла рядом и внимательно изучала выступающие части его лица. При этом она непрерывно игралась своим ножом. Пара братков, сопровождающая Жорика, отодвинулась на безопасное расстояние, якобы, чтобы не мешать беседе.

— Да нет базара! В натуре! — горячо начал уверять меня Жорик. — Всё будет в лучшем виде.

— Ну что же! Деньги мои доверенные лица будут переводить на этот счёт, — я сунул ему одну из платёжных карточек. — И без фокусов! За тобой будут присматривать!

— Без проблем! Всё будет в лучшем виде! — повторил Жорик.

Троица удалилась с максимальной скоростью, которая ещё не позволяла назвать это паническим бегством. Мы вошли в дом.

— Всё в порядке? — спросил я.

— Я же говорила, что это безопасно, — спокойно ответила Катя.

Да-а-а… Она вполне подходила и мне, и моему гарему.

Возвращаясь на Корабль, я отдавал по телефону распоряжения Вайноне.

— Ты осмотришь дом… Да какая разница! Пусть твой архитектор смотрит… Я оплачу затраты… Да, на твой счёт, прямо сейчас.

Мне хотелось, чтобы Катя, вернувшись сюда через время, увидела шедевр.

— Катенька! А, может быть, сделать нечто новенькое? У Вайноны работают хорошие специалисты… На их усмотрение… Как в проекте "Ваш дом"?

— Н-н-нет! Пока что не надо… Мне так привычно.

— Катюша! Ты же начинала грандиозные проекты. Ты же думала, что будешь перестраивать родительский дом?

Я увидел, как она смутилась. Похоже, что-то постоянно не давало ей развернуться. Мечты стали ужиматься…

— Я думала только о ремонте. Что-то изменять собиралась только тогда, когда появятся деньги.

— Это не правильно! Нужно представлять себе, фантазировать, что ты хочешь от жизни. Тогда твоя фантазия сможет заодно подсказать, как обустроить жизнь, как зарабатывать деньги.

— Я и придумала, как заработать на Лютеции…

— М-да! Но теперь мы сможем это делать вместе.

Я обнял её. А с другой стороны её обняли детишки. Корасон, широко улыбаясь, смотрела на нас. У Изабель на лице застыла маска невозмутимости, но глаза были весёлыми. Она откинулась на спинку сиденья и демонстративно уставилась в окно.

Уже на Корабле я спросил у Натачи:

— Какие впечатления о Катином доме?

— Ты имеешь в виду моё мнение о её характере, который проявляется в жилье?

— Какая ты у меня умница! Именно это я имел в виду…

— Мне понравилось… Скромно, рационально, без понтов. И аккуратно. У неё есть чему поучиться.

Глава 22

Последние минуты перед отлётом оказались немного скучными. Всё завершено, подготовлено, сделано. Мы попрощались с Фазилем и Вайноной, с семейством Самойловых. Фостер и Ротштейн позвонили мне напоследок.

Когда я пришёл в командную рубку, Олег с Саль-ялой согласовывали полёт с диспетчерами. Опять нам выделяли "коридор", я перечислял "зелёный налог" и оплачивал услуги диспетчерского центра.

— Ну что, Лейла, порулишь? — спросила Натача.

— Нет! В другой раз! Хелена хотела…

— А вы будете теперь ждать клиента на станции? — поинтересовался я.

— Конечно! — кивнул Марков.

Зазвонил телефон на пульте. Саль-яла сняла трубку.

— Али! Тебя! — она переключила канал на мой аппарат.

— Я слушаю! — сказал я.

— Али! Дорогой!

— Альберт? — я сразу узнал его.

— Ты помнишь своё обещание? — у коменданта Костюка был веселый голос. — Олег тебе укажет причал, он знает. Вы до двадцати часов успеете? Оленька тоже ждёт вас с нетерпением. Мы хотели бы познакомиться со всей твоей семьёй.

— Тогда тебе придётся идти ко мне, — напомнил я. — Мой экипаж никогда не бросает свой Корабль.

— М-м-м… Ну, хорошо! Я это устрою! До встречи! — он отключился.

Мы взлетали почти вертикально. Никаких манёвров, никаких помех для воздушного транспорта. Диспетчер сказал "пространство свободно" и Хелена передвинула указатель вертикальной тяги на пульте. Бортовой компьютер плавно добавлял горизонтальной скорости, было почти скучно. Но чувство покидания обжитого места и погружения в путешествие немного щекотало нервы. Хелена не утерпела первая и включила "Полёт на Венеру". Через десяток минут компьютер пробубнил:

— Достигнута базовая орбита. Начат переход к точке либрации номер один.

В девятнадцать-ноль-ноль по времени Нукана мы уже пристыковались к станции "Либра-1". Марков быстро вывел нас на гостевой причал, а Лейла мастерски провела стыковку.

— Ты будешь моим пилотом, — прошептал Олег ей и поцеловал.

Гостевой причал отличался от обычного примерно так, как особняк отличается от вокзала. Конечно, сюда прилетали Президент, разные высокие делегации и просто желанные гости Костюка. Альберт вышел к шлюзу встречать нас. В дальних концах коридора маячили технари и охрана станции.

— Вы обязательно должны побывать у меня дома, — уговаривал он меня.

— Но я не могу взять всех своих жён с собой, — оправдывался я.

— Ну ладно! — проворчал Костюк. — Сейчас подтянутся мои главные силы, тогда и посмотрим…

По коридору к нам приближались две женщины. Одну я уже знал. Это была Ольга. Вторая… Меня вдруг осенило! Ай да Альберт!

Удивительно… Они были и похожи, и не похожи друг на друга. Одна более мягкая, другая строгая, почти холодная. И лишь иногда сквозь холодную маску просвечивала неожиданно тёплая улыбка и задорные смеющиеся глаза.

— А это Барбара! — представил её Альберт. — Али! — погрозил он мне пальцем. — Не смей отбивать Барбару у меня.

Он объяснил Оле и Барбаре суть проблемы. Оля сразу выдвинула предложение:

— Мы обязательно должны побывать в гостях у Али, а его семья — у нас.

— А как же наши дежурства и вахты? — напомнил я.

— Почти так же, как это принято на вашем корабле. Смена пришла, смена ушла, — подсказала Барбара.

Удивительно, как я сам до такого не догадался?

Мы так и сделали. Вечером мы гостили у Костюка. Он устроил торжественный ужин в большом конференц-зале. Правда, зал оказался не таким уж и большим. Мой Большой Зал был больше.

Заодно Костюк показал свою каюту. Это была как бы маленькая квартира из нескольких комнат. Комнаты мне показались маловаты, моя семья заполнила их так плотно, что с трудом можно было протолкаться. Конечно, вы должны учесть, что со мной были и дети.

Миша оказался очень любопытным мальчуганом. Он не отставал от Альберта ни на шаг, почти непрерывно задавая вопросы:

— А у вас много детей?

— А где они сейчас?

— А вы как долго работаете?

— А ночью вас тоже вызывают?

— А сколько кораблей принимает ваша станция?

— А ваши дети часто к вам приезжают?

— А чьи это у вас ботинки?

Я глянул туда, куда смотрел Миша — на коврике в прихожей стояли маленькие тапочки, сандалики и ботиночки. Конечно, они стояли здесь уже не один год, просто как память, дети у Альберта уже достаточно взрослые.

— М-м-м…, - замычал Костюк. — Это Костины, а это — Марикины ботинки…

Комендант двинулся дальше, показывая моим жёнам свои достопримечательности, а Миша остался стоять на месте. Его лицо выражало полнейшее изумление.

— Что случилось, сынок? — склонилась к нему Катя.

— Мам! Ты знаешь, это комарикины ботинки! — восторженным шёпотом заявил Миша. — Помнишь, ты читала мне сказку про комарика? У него были на картинке сапожки… А вот это — его ботинки!

Мы хорошо отужинали у Костюка, а на завтрак пригласили его к себе.

Альберт, ещё не протрезвевший после вчерашнего, приветствовал моих жён поцелуями руки. Он рассматривал их масляными глазами, но тут подошла Барбара.

— Альберт! — она взяла его под руку. — Не увлекайся! — Костюк моментально пришёл в себя.

Да, двух женщин ему вполне достаточно.

Оленька в толпе поймала меня за руку.

— Али! Я хочу поблагодарить вас…

— За что? — удивился я.

— Я пересмотрела своё поведение… Более того, я познакомилась с Барбарой. Она чудесная! Мы вдвоём полностью контролируем моего мужа. А он тоже вполне доволен. Я только подумываю, что нам необходима законодательная крыша, чтобы Барбара не была ни в чём ущемлена.

— А вас это не ущемит?

— Было бы хуже, если бы Альберт вздумал разводиться. К тому же, у вашего правительства уже проработана законодательная база?

— Ну, не совсем… Мы только начали…

Подошла Барбара. В ней ощущалась гораздо большая самостоятельность, чем у Оли.

— Али! Скажите, а ваш уклад предусматривает только многожёнство или и другие варианты?

Я задумался. Если я хочу осваивать новую планету, то следовало бы предусмотреть эти варианты. Я ответил искренне:

— Пока варианты не предусмотрены. Но мы проработаем и их. Присылайте предложения.

После завтрака мы начали прощаться. Я опять не выдержал и всплакнул, прощаясь с Лейлой. Пожал руку Олегу.

— Мы встретимся через полгода! — уверял он. — Мы будем вас ждать на "Либре".

Костюк, еле шевеля языком, бормотал:

— Али! Мы с тобой ещё поговорим о жизни. Я тебя понимаю и искренне люблю. Мои жёны — тоже, хотя и… как это… платонически.

Он предпринял попытку перецеловаться со всеми моими жёнами. Попытки закончились на Корасон. Она взяла его сзади рукой за пояс, подняла и со смехом чмокнула в щеку. К другим Альберт уже не приставал.

Оленька попрощалась с нами как со старыми знакомыми, а вот Барбара бросила на меня такой взгляд… Ладно! Через полгода я с этим разберусь.

Отойдя на безопасное расстояние от станции, мы включили маршевые двигатели на малую тягу. Впереди были почти две недели разгонов, скачков, торможений.

Первым делом я предпринял осмотр всего Корабля, всего оборудования, к которому я мог доступиться. Меня сопровождала целая делегация: Натача, Саль-яла, Джень, Роксана, Назира… Катя тоже была, но меня не покидало ощущение, что она чувствует себя не в своей тарелке. Мы осмотрели левиторы, систему искусственной гравитации, систему жизнеобеспечения… Саль-яла составляла расписание регламентных работ, периодических и капитальных ремонтов, проверок и тестов.

Почти перед самым полдником позвонила Девика.

— Али! Я чего-то не понимаю… В посудомоечной машине не работает клапан подачи воды.

— Джень! Девике нужна твоя помощь, — распорядился я.

— Я ей тоже помогу! — сказала Натача.

— Конечно! — я отпустил их.

За полдником Корасон делала мне доклад:

— Мы летим на Гитанию с промежуточной посадкой на Селебрине. Скачок с одним разгоном и торможением. — Она немного скривилась. — Скорее всего, нас ждёт скучное время. Разве что попадутся какие-то пираты или доморощенный флот одного из местных царьков планетного масштаба, не подчиняющихся Федерации.

— А что, таковые в этом районе водятся? — оживилась Саль-яла.

— Они об этом в Интернете не сообщают…

— А вы уже пересмотрели свои сериалы? — поинтересовался я.

— Кто как! — уклончиво ответила Корасон.

— Хелена! — обратился я к третьей жене. — Ты покопаешься в архиве?

Она согласно кивнула.

— Я думаю, что Натаче тоже было бы неплохо присоединиться к работе.

— Не возражаю! — снисходительно согласилась Натача. — Вот только… — она замолчала.

— Кто моя дежурная секретарша? — спросил я у Саль-ялы.

Она чуток замешкалась, обменявшись непонятными для меня жестами и взглядами с остальными жёнами.

— С полудня твоя секретарша — Катя.

Мне показалось, что Корасон подмигнула Кате, и у той на лице засияла счастливая улыбка. Это нарушение с их стороны. На период "медового месяца" молодая жена избавляется от секретарских обязанностей. Но, в данном случае, это была уступка для Кати.

Обдумав все особенности этой ситуации, я кивнул головой.

— Хорошо! Я не против!

Ушла на вахту Зульфия, а вернулась Изабель. Корасон откашлялась.

— Али! Джень и Натаче не удалось разобраться с клапаном…

— Вай! Женщины! Ну что бы вы без меня делали? — я допил остатки чая и встал. — Катюша! Ты разбираешься в электрогидравлических устройствах?

Через два часа, усталый и измазанный в пыли, паутине, солидоле и ферромагнитной смазке, я вылез из недр посудомоечного агрегата.

— Ну что? — спросил я у Девики.

Она несколько раз понажимала кнопки на пульте, поменяла настройки и режимы. Машина работала и подавала воду исправно. Джень укладывала провода в каналы, Натача одевала боковые панели, Катя укладывала в ящики инструмент.

— Вот и хорошо! Мыться? — я махнул рукой в сторону выхода.

— Как ты догадался, что виноват этот срезанный уступ? — начала допытываться Натача. — Я даже не обратила на него внимания. Мне в голову не пришло, что там вообще что-то было…

— Не знаю… Что-то на генетическом уровне. Или что-то из ноосферы.

— Спасибо, Али! — меня обцеловали все, включая Катю.

Конечно, очень приятно добиваться признания женщин таким образом. Я искупался, привёл себя в порядок. Пришла Катя, и мы повалялись до обеда на кровати, болтали о всякой ерунде. Мне вдруг пришла в голову интересная мысль. Я вытащил из шкафа покрывало с синтетическим мехом леопардовой расцветки и укрыл молодую жену.

— Ой! — воскликнула Катя. — Какое красивое!

— Нравится? Бери!

Она укуталась этой шкуркой и замурчала. Настоящая кошка!

Заиграл мой телефон.

— Алло! Хелена? Что ты хотела, рыбка моя?

— Али! Я нашла в архиве материалы про Алексея, — Хелена выжидательно замолчала.

— Чудесно! Подходи в мой кабинет.

Я вскочил.

— Катенька! Хелена нашла кое-какие материалы про Алексея, который жил в двадцатом веке. Тебе интересно?

Она согласилась идти со мной.

В моём кабинете нас было четверо: ещё пришла Натача.

— Это точно, предки Натачи. — оживлённо болтала Хелена. — Этот Алексей — её пра-пра-…

— Это невозможно! — возразила Натача. — Фамилия передаётся по мужской линии. А у Алексея, как знает Али, было только две дочки. Или… — она уставилась на меня в упор. — … или я чего-то не знаю?

— Постой! — сказал я. — У того Алексея жену звали Наташа…

— Совершенно верно! — подтвердила Хелена. — Наташа!

— А дети?

— К сожалению, про детей ничего не написано…

Натача опять глянула на меня.

— А у него не было ещё одной Наташи? — её ироничная усмешка становилась шире, по мере того, как я, почему-то, заливался краской. — Понятно! — подытожила она. — Всё понятно…

Мы помолчали.

— Слушайте! — вдруг воскликнула Хелена. — У этого Алексея осталось несколько книг. К физике и технике они отношения не имеют. Это фантастика. Вот, можете почитать.

Я скопировал книги к себе в коммуникатор, чтобы почитать на досуге. Уже в коридоре меня догнала Натача.

— Али! Постой! — она смущённо замолчала. — Скажи, она была красивой?

Какое-то время я не мог понять, о чём речь.

— Ты о чём? Или о ком?

— О моей пра-пра-… прабабушке.

— Ну конечно! Она была похожа на тебя.

Так странно это прозвучало — "была". Та Наташа как будто по-прежнему существовала, только где-то далеко от меня, и я её больше никогда не увижу. Правда, Натача похожа на неё, и это немного сглаживает драматизм ситуации.

Я глянул на жену. Она немного зарделась, а глаза заблестели от удовольствия. Она чмокнула меня в щеку и убежала, а я, вернувшись к себе в каюту, погрузился в воспоминания. Неужели Девика была права? Я действительно погружался в свою прежнюю жизнь? И я оказался Натачиным предком.

Я набрал на телефоне номер Хафизы:

— Мой котёночек! Ты можешь сделать генетический анализ мой и Натачи? На предмет родства.

— Опасаешься, что ты её родной брат? — хмыкнула Хафиза. — Могу успокоить…

— Нет-нет! — поспешил заверить я. — Речь идёт о более дальнем родстве. В десятом или пятнадцатом колене.

— Али! — голос Хафизы стал ироничным. — Не смеши меня! В десятом, а тем более, пятнадцатом поколении мы все родственники. Мне помнится, что в 20-м веке максимальная линия родства составляла что-то около сорока поколений. Сейчас всё очень сильно сократилось. Так что, расслабься. Ты мне приходишься каким-то там дальним братом или дядей, и Саль-яле, и Маркову, и Ротштейну. Мне кажется, что тебя больше интересует, кто конкретно является твоим предком, но у меня нет записей их генотипов. В те далёкие времена генсканирование делать было дорого, а потому и не принято.

Она замолчала, а я пытался как-то решить эту головоломку.

— Али! — вдруг сказала Хафиза. — Я напекла пахлавы. Покушай и выбрось дурное из головы. Принести?

Конечно же, я согласился. Моя шестая жена принесла целую горку пахлавы на большом круглом подносе. Хрустя запечёнными в меду золотистыми лепестками, сладкими до терпкости, я продолжал обдумывать этот вопрос. Потом вдруг вспомнил, что Алексей собирался писать книгу, и эта книга должна быть про меня и моих женщин!

Я включил коммуникатор, завалился на кровать и вывел на экран текст. Никто меня не беспокоил, и я погрузился в чтение. Книга начиналась так:

ГЛАВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Али ибн Мухадди ибн Саид ибн… Мухаммед — владелец и капитан корабля "Родник в пустыне"

Натача — 1-я жена Али. Универсал. Волосы темные, глаза серые. Дети: Лейла (д), 17 лет, Фарида (д), 13 лет.

Саль-яла — 2-я жена Али. Чудная женщина. В прошлом спортсменка (теннис). Чёрнокожая уроженка планеты Сабония. Дети: Пунт-туль (д), 16 лет

Хелена — 3-я жена Али. Физик, математик. Немка. Прямолинейна, иногда чересчур. Любит менять имидж. Дети: Фазиль (м), 16 лет

Дейла — 4-я жена Али. Юрист. Мягкая, дипломатичная. Дети: Фархад, 15 лет

Вайнона — 5-я жена Али. Универсал. Американка. Дети: Хэри (д), 11 лет.

Хафиза — 6-я жена Али. Чудесная повариха. Генетик. Дети: Заина (д), 10 лет.

Роксана — 7-я жена Али. Хорошо поёт, артистка, парикмахер и косметолог для всего гарема. Дети: Джей (м), 10 лет.

Назира — 8-я жена Али. Врач, химик, биолог. Дети: Джамаль (м), 8 лет.

Габриэла (Габэ) — 9-я жена Али. Негритянка, замкнутая, но любит детей и вообще всех нас. О прошлой жизни упорно молчит. Часто болеет. Но все знают о постигшей её трагедии. Увы, бесплодна. Души не чает в Камту. Изабель разрешила ей так его называть.

Изабель — 10-я жена Али. Профессиональный боец. Предпочитает холодное оружие. Не очень красива лицом, но фигура, движения, а как танцует… Дети: Камту (м), 5 лет, Хосе (м), 3 года.

Корасон — 11-я жена Али. Метиска, немного колдунья, любит менять интерьеры. Крепкая, рослая. Дети: Саид (м), 2 года.

Джень — 12-я жена Али. китаянка, но ее настоящее имя ни у кого не получается. Помешана на учебе. Лазит везде, смотрит как устроено.

Девика (Вика) — 13-я жена Али. Психолог, парапсихолог, оккультист, увлекается йогой

Эллида (Элли, Лида) — 14-я жена Али. Очень независимая особа. Кошка, которая гуляет сама по себе. Беременна.

Зульфия — 15-я жена Али. Свободная женщина Востока. Но, ещё не совсем…

Катя Кошкина — Жительница Аль-Канара.