7-я Реанимация Последняя Линия Обороны

Посвящается 7-му ОРИТ больницы имени Юдина Пролог

Прости меня, мой дорогой читатель, но в моей глупой голове полно мусора из разных ТТХ (тактико-технических характеристик), загадочной аббревиатуры, специальной информации, увы, совершенно бесполезных в быту. Знаний, умений и навыков, абсолютно непригодных для меня сегодня. Принципов и убеждений, чуждых современной жизни. И этот мусор так и прёт во все щели из моего прохудившегося мозга. И дело не только в возрасте. Больно видеть, как современная молодёжь занимается не тем и не там. И совершенно не думает о будущем. И не хочет взрослеть. И никакой ответственности, Боже упаси! Я осознаю, что в этом и моя вина тоже. Тогда приходится вытаскивать этот мусор и излагать его в виде литературных произведений. И описывать в том числе разные малоизвестные, а для некоторых- интересные и познавательные (надеюсь), вещи. И в общении со своими студентами пытаться настроить их на правильный (по моему умозрению) путь. Так что, читай дальше. И пожалуйста, дочитай до конца… Потерпи немного, читатель, повесть скоро закончится.

Мы сидели в маленьком скверике Ботанического сада возле Сада Камней. По сути, это небольшая поляна, огибаемая Лихоборкой, с декоративными плакучими берёзками и какими-то смешными не то деревьями, не то кустарниками, листья которых имеют фиолетово-багрово-васильковый окрас. То там, то тут понатыканы тяжеленные скамейки, имеющие в основе своей металлический каркас, и их таскают по поляне туда-сюда отдыхающие монстры. Дело было весной 2021 года. Погода стояла почти летняя. Недалеко от нас, на бугорке, развалилась компания, видимо принявшая на грудь, загорающая. Мы с товарищем сидели на скамейке меж двух кустов, любовались перспективой. Прямо перед нами правое крыло Японского сада, в который мы безнадежно опаздывали. Касса вот-вот должна была закрыться, а мы не допили ещё первую. Разговор касался моего творчества. Моему товарищу, Алексею, понравились мои повести, и он интересовался, когда я напишу очередную нетленку. Я поделился планами, описал фабулу одной повести, другой.

–Так чего не пишешь?

–Времени нет. Нужен настрой. Тихая дачная обстановка, отсутствие проблем и забот. И хотя бы неделя. И обязательно без звонков и дёрганья. Ещё надо будет всё перевести в электронный вид. Исправлять ошибки и править. Приводить в порядок для публикации.

Зашёл разговор о Ковиде. Мы периодически касаемся этой темы. Тем более, что я переболел этой заразой осенью 2020 года. Тяжело переболел и нет-нет, да вспоминал время, проведенное в больнице. В подробностях, что забавляло Лёху.

–Ну так напиши про это. Вот так, как ты мне рассказываешь. Вот с этим сарказмом, с этим здоровым цинизмом.

–С нездоровым.

–Ну, пусть с нездоровым. Все с удовольствием почитают.

–Не знаю, может когда и соберусь…

В очередной раз мы расположились на удобной, металл с деревом скамейке, посередине которой красовался герб графа Шереметева. Дело было в Шереметьевской дубраве, на самой границе ВДНХ и Ботанического сада, недалеко от 27 павильона. Допивали вторую. У читателя может сложиться впечатление, что мы с Алексеем алкоголики. Отчасти, читатель, ты прав. Но алкоголизм этот всё-таки какой-то концептуально-эстетичный. И не мешает работе, спорту и личной жизни (Угу, все алкаши так говорят, скажешь ты). Встречаемся мы не часто, не так как раньше, и пьём неплохое вино. Обычно это сухое красное или розовое. Выбор делает Алексей, зайдя в Ароматный Мир по дороге. С обязательной сырной тарелкой (двумя-тремя). Если прохладно, то ром или вискарь. Стояла тёплая осень 2021 года. Дело было в пятницу. В Музее, где работает Алексей, в пятницу короткий день. Это значит, что после 15.30 он вольный казак. В моём учебном заведении не всё не так радужно по пятницам. Но всё же иногда, редко-редко, удаётся соскочить чуть пораньше. В эту пятницу всё сложилось удачно, и мы гуляли, наслаждаясь природой. Сначала Леоновская роща, затем дикие заросли вдоль Лихоборки. Сад камней и волшебная полянка рядом. В Японский сад в этот раз не зашли, тормознули на полянке. Затем потопали в небольшую рощицу с забавными деревьями, похожими на тую, но высотой метров 5-8, название которых я не упомню. Тормознули и там возле дамбы, рядом с небольшим прудиком. Посидели напротив прудика на не до конца поваленном дереве. Потопали дальше, мимо знаменитого раскидистого Маньчжурского Ореха, напоминающего огромного осьминога или многоголового змея из сказки. Что вырос напротив перешейка меж двух Каменных прудов. Которые, в свою очередь, расположены на самых задворках ВДНХ, если смотреть от центрального входа. Присели на свободной скамье, выпили немного португальского розового, поговорили за этот самый орех.

Так, за разговором, ноги вынесли нас к Первому Каменному пруду (ближнему к входу в Ботсад). Расположились на малюсеньком причале, скорее, псевдо-причале. Где две скамейки напротив друг друга, огороженные перилами и выход к воде. И деревянные ступени наверх к асфальтовой дорожке. Это был последний на сегодня привал. Погода, повторюсь, была великолепная. Прыжковая. Как говорит один мой товарищ, бывший сослуживец, имея в виду нашу с ним парашютную подготовку. Когда в такую погоду и душа радуется и с замиранием сердце отдаляешься на поток в тёплую синеву неба. После раскрытия любуешься полями и лесами под тобой. Далеко-далеко бесконечная родная земля. А после приземления ожидаемая эйфория от прыжка. Засунуть боком ранец с подвесной системой в парашютную сумку, скрутить купол, стропы туда же и топать к машине. Сидели на декоративном причале. Наш сегодняшний выезд на природу заканчивался. Тёплый осенний вечер, пятница. Впереди два выходных! Люблю пятницу, ненавижу воскресный вечер. Как-то само собой вспомнилась прошлогодняя осень, ещё более тёплая и сухая. Долго без дождей и с весёлым ласковым солнцем. Золотая Московская осень 2020 года. Я вспомнил, как валялся на даче с температурой под 40, как потом оказался в больнице. Как попал в реанимацию и вышел оттуда живым. Алексей посетовал на то, что я до сих пор (а прошёл уже год) не написал об этом ни строчки. Когда-нибудь напишу. Обещаю. Заверил я тогда Лёху…

В понедельник вечером 21 сентября 2020 года я пришёл в зал бокса. Пришёл, втягиваясь в тренинг. После летнего перерыва мне было не тяжело вливаться в тренировки, проходящие по годовой программе и с обязательным таймингом, то есть под секундомер и команды тренера. Летом я продолжал тренировки на даче, в своём зале. Где есть все пять основных боксёрских снарядов (мешки, груши, груша на растяжках и пневмогруша на вертлюге под круглой платформой, настенная подушка) и много чего полезного для индивидуального тренинга. Да, безусловно, без работы в парах и вольных боёв это всё не то. Но лучше так, чем вообще никак. Тем более, что на снарядах я работаю также под секундомер, точнее боксёрский таймер. В среднем темпе, иногда со спуртами и по индивидуальной программе, не отвлекаясь на перекур и кофе. Короче, в зале в понедельник народу было мало, в такую хорошую погоду есть чем заняться вечером. Слегка колбасило, чувствовалось недомогание. Может, просто продуло на сквозняке (пораскрывал окна на работе). Чаще всего после зала хворь уходила из организма. Пропотеть, подвигаться, продышавшись. Как правило, после этого я избавлялся от простудной напасти. На следующий день, во вторник позвонил знакомый препод с другой площадки, а может это я ему позвонил, не суть. Встретились на пруду, бабульки-дедульки еще купались. Бутылка Матусалема пошла на ура. Вылезая из воды, выпивал рюмку и понежившись под лучами осеннего солнца, поболтав, опять пускался в недалёкий заплыв. Допили, покалякали за жизнь, и разъехались по домам. Ночью потел и пил парацетамол. Утром температура вернулась в норму, и я бодрячком поехал на работу. Дянь Хун Цзинь Хао оживил меня и вернул к жизни. Однако к вечеру снова скакнула температура. Сбил парацетамолом и-на работу. После обеда понял, что всё-таки что-то не так, и по наущению коллег поехал в поликлинику. Температура к этому моменту поднялась до 38. ПЦР тест дал отрицательный результат, а врач сказал, что это ОРВИ…

Я на больничном, на даче и уже прошли четверг, пятница, наступила суббота, а видимых улучшений нет. Обычно я болею день-два. Отлежавшись и пропотев, на третий выхожу на работу. А то и на второй. Сейчас всё по серьёзному. Завтра, 27 сентября 2020 года, мой 54-й день рождения. В воскресенье никого не соберёшь, да и не договаривались. На следующие выходные отметим, выпивка уже закуплена. Воскресное утро встретил с тяжелой головой, кашлем, температурой и пониманием, что это серьёзный грипп. Таким я давно не болел. Значит, неделя. К четвергу я буду на ногах, в пятницу выпишусь и на выходные буду ждать гостей. В воскресенье звонят друзья-знакомые-родственники, поздравить. Я не отвечаю на звонки. Мне плохо, нет никакого желания объяснять это состояние всем звонящим. Жена, вопреки моему запрету, вызывает скорую. Температура за 39. Приехавшие через два часа врачи вкалывают мне что-то, и я засыпаю. Проснувшись, понимаю, что стало легче и температура не такая высокая, всего лишь 38,5. К вечеру всё повторяется, приехавшая скорая предлагает турне в больницу Московской области. В какую? А какую назовут. Область большая и вместо Домодедовской городской можно оказаться в Красногорской, или в Чехове или… Я отметаю все эти варианты. Уколы, забвение, сон.

29 сентября, во вторник, меня отвозят в Москву на квартиру. Приехавшая вскоре СМП перемещает меня, хочется сказать… в гвардейскую дважды Краснознаменную, орденов Суворова и Кутузова… короче, в больницу имени Юдина у метро Коломенская. Если не ошибаюсь, бывшую 79-ю. Во Вторую кардиологию. Почему кардиология? Да пёс его знает, видимо грипп дал осложнение. Медики со скорой, да и местные бубнят про какой-то ковид. Но я им не верю. Анализы, капельницы, уколы. К вечеру ощутимо лучше, хожу по палате, веселю пациентов и забавляюсь сам. На следующее утро 30-го я практически здоров и прошу выписать меня, так как я выздоровел и хочу домой. Да и смысла нет держать меня в больнице. После обеда приходит врач. Глядя на её бейджик, непроизвольно улыбаюсь своим мыслям. Был один студент, забавный малый, выпустился этой весной. Звали его Адель. Я думал, это мужское имя. Прикольно. До меня не сразу доходят её слова. Какая реанимация? О чём вы? Да, сейчас там освобождается место и меня переводят в реанимационное отделение. Что за бред? Я здоров! А, у них, у медиков, шутки такие. Перед выпиской свозить пациента в реанимацию и покошмарить немного, типа, чтобы больше в больницу не попадал. Это как выбросить за борт, пересекая экватор, получить по жопе запасным парашютом после первого прыжка, глотнуть забортной воды при первом погружение. Забавно. Я лёг на кровать в предвкушении этого спектакля. Ну, раз надо, так надо. Задремал.

Проснулся от громкого женского голоса, который называл мою фамилию. А дальше две женщины в белых халатах выкатили мою кровать вместе со мной и повезли по коридору. Кровать наша, вот мы её и забираем обратно. Прокомментировала этот рейсинг одна из дам. Я шутил и пытался умничать по поводу этого моего участие во внутрибольничной Формуле-1. Перед дверьми с надписью РЕАНИМАЦИЯ мы слегка притормозили, затем въехали, повернули направо в первую по правой стороне палату. Закатили в угол к окну и оставили меня в покое. Пришёл врач, медсестра подключила меня какой-то аппаратуре, надев на бицепс для замера давление манжету, а на палец прищепку. Врач почитал мои бумаги, посмотрел на приборы. Пошушукался с медсестрой, и они ушли. Сестричка притащила железную палку с напольной подставкой, повесила на неё прозрачную пластиковую ёмкость и поставила мне капельницу. Нянечка принесла так называемое судно и забавную г-образную приспособу, назначение которой я не сразу понял. После второй капельницы и уколов я задремал. Помимо меня в палате были две бабульки. Одна полдня и полночи просила Господа забрать её к себе. Как только она успокаивалась, тотчас другая бабулька начинала просить Бога о спасении. Иногда они обе, иногда по очереди обращали к Господу свои чаяния. Они и открыли мне глаза на мою болезнь. Оказалось, что вся больница полна больных с коронавирусом. Я до их откровений отказывался в это верить. Но всё равно, это ошибка и скоро всё выяснится. Так же, видимо рассуждали арестованные в годы предвоенных репрессий. Но никто не приходил и не говорил мне о врачебной ошибке. Становилось хуже. Я смотрел в окно и вспоминал рассказ О.Генри про последний лист… Вечером капельницы и уколы. Я забылся в полусне…

…наутро я проснулся в луже пота. Буквально в луже, так как стекать ему было некуда. Матрас, видимо был синтетический и герметичный. Пришедшие нянечки заменили бельё и обтерли меня насухо. Я стоял совершенно расслабленный и опустошённый. Накануне меня чем-то прокололи и температуру, скакнувшую к вечеру, как рукой сняло. Лёг в сухую пастель и задремал. Анализы крови, уколы, капельницы. Причём брали из вены на руке, на другой руке стояла капельница. Кровь брали из вены в паху и наконец, самая болезненная процедура-из запястья, где заканчивается предплечье и начинается кисть. Этот момент самый болезненный. Кисть после этого ещё долго ныла, и эта процедура была из самых неприятных. На третий, кажется, день нахождение в реанимации во время обхода врачей я заметил какое-то необъяснимое напряжение в их взглядах, какая-то особенная суровость лиц. И решимость одного из них. Эта его решимость вылилась в появление возле моей кровати аппарата ИВЛ. А дальше его подключили и настроили. Надели на меня маску и подогнали фиксаторы, которые плотно, без зазоров, прижали эту маску к моему лицу. Обтюрация идеальная. А продуться? Я задышал при помощи этого аппарата. Точнее-дышал я сам, а аппарат на вдохе загонял порцию воздуха, видимо, с кислородом, мне в лёгкие. Хотел спросить про состав смеси, но не стал. Думал, самому попробовать определить. Пытался почувствовать, вспомнить ощущения от дыхания на разных смесях. В часности, Нитрокса. Хотя, конечно же правильно Найтрокс. Воздух, обогащенный кислородом на 32, 36 и 40 процентов. С понижением азота в смесях, соответственно 68, 64, 60 процентов. В зависимости от глубины и времени нахождения там. Обычно до 40 метров, но с длительной экспозицией. Называли эти смеси жирными. Почему? Так уж повелось. А поднять с 30 метров оброненный нож НВУ можно и на сжатом воздухе. В свете фонаря его торчащая кверху ребристая рукоять со средневековой гардой видна издалека. Дальше идет Тримикс, он же АГК, азотно-гелио-кислородная смесь. Когда я спрашиваю студентов о составе воздуха, которым мы дышим, редко кто даёт правильный ответ. Ну, это-же очевидно! В воздухе (в идеале) содержится 78 процентов азота, 21 процент кислорода и 1 процент так называемых остаточных газов. Гелий и Аргон и… не помню. В любом случае это инертные газы.

Когда я попытался встать и снял маску, чтобы помочиться в гусёк, аппарат тревожно заверещал, как раненая чайка. Персонал отреагировал на это моё естественное желание своеобразно. Мне поставили катетер на детородный орган и запретили снимать маску и вставать. Я не ел, только просил оставить черный хлеб, который потом сушил на батарее. Пил небольшими глотками, чтоб смочить сухое нёбо, сдвинув маску на бок. Глотнув, возвращал её на место, стараясь избежать срабатывание сигнализации. За окном стояла сухая, теплая, чудесная осень. Ночью я слегка приоткрывал окно, в палате было жарко. Не люблю жару. Хотя в августе стандартно съездили с женой к морю на две недели, прокалился до черноты. Медсёстры спрашивали, где я отдыхал и так загорел. Одну ночь не спал. Ждал, когда все заснут. Чтобы выполнить главный больничный обряд, сходить так сказать, по большому в это самое судно. В палату добавили молодую женщину, а меня отгородили перегородкой от остальных. Хотя перегородка, всё это условно. Сутки под ИВЛ потекли за сутками. Я потерял счёт дням. Как говорят писатели, отдался на волю судьбы. В результате со мной стали происходить странные вещи…

…занятия проводил старший лейтенант Ефремов. Группа расположилась на поляне в небольшом лесочке. Все были в КЗСах (костюмах защитных сетчатых) поверх повседневки. Капюшоны были наброшены, стянуты шнуровкой, и своей передней частью полностью закрывали лицо. Привыкали к наблюдению через сетку. Надо было развивать периферийное зрение. Сидели полукругом, положив перед собой оружие и эрдэшники. Все 16 человек. Головняк и тыловой дозоры, ядро группы и два боковых дозора. Все сидели кучно, по подгруппам. Ещё раз уточняли передвижение разведгруппы в поиске, засадные действия и взаимозаменяемость при огневом контакте. И наконец, Ефремов озвучил последнюю тему. Которую стыдливо обходит Боевой Устав и наставления по применению подразделений и частей СпН. И о которой вы нигде не прочитаете и никогда не узнаете.

–Отправление естественных надобностей в засаде и на днёвке. Со снайперами отдельное занятие. И так. Лёжа, ножом отрывается небольшая ямка в земле. И лёжа на боку происходит весь этот интим. Лёжа, на боку! Ямка засыпается и, по возможности, маскируется. Когда вернётесь домой и будете бухать в малознакомой компании, обязательно найдётся крутой чел в линялом тельнике и с огромной Летучей Мышью, набитой на здоровенной бицухе, вспоминающий о службе в спецназе. Служивший, быть может, водилой на говновозке в каком-нибудь стройбате. Поинтересуйтесь у него, как гадят в СпН? И его ответ расставит все точки над i. Ну, а теперь будем пробовать, начиная с левого фланга. Это вам не на утке в госпитале высиживать, неторопливо читая письма из дома…

…ночь. Все угомонились. Я вынырнул из сна, как с глубины без декомпрессии. Со мной что-то происходит. Периодически откашливаюсь, температуры нет, или я на неё не реагирую. Но при этом абсолютное ощущение полной безнадёги. Я умру. Я знаю это точно. Скоро. Наверное, сегодня утром. Да, да! Я почувствовал это всей душой и всем телом. Видимо, поставили какой-то укол, ввели препарат, переламывающий ситуацию в корне. Я буквально на тонком плане воспринимаю эту борьбу моего организма с чужеродной заразой. Депрессивный синдром сковал мою волю и парализовал конечности. Я не могу встать. Я не могу встать! Господи, что-же это такое со мной? И если руки ещё шевелятся, то ноги отказываются меня слушаться… Этот мой энергетический посыл передался всей палате, все заёрзали и зашевелились…Опять тишина… Я стою и смотрю в окно. Поворачиваю голову направо. Меня кто-то позвал. Справа стена с аппаратурой. Маленькая, малюсенькая иконка, оставленная, наверное, предыдущим пациентом. В палате темно и я не могу разобрать, кто на ней. Да это и не важно. Я понял, что надо делать. Я молюсь, прошу Господа о помощи. Слёзы текут ручьём. Мне не жалко себя. Более того, скажу по секрету, я себя ненавижу. За конформизм, приспособленчество, леность, угодливость, излишнюю толерантность, мягкотелость, цинизм и сарказм, самодостаточность и грубость, невнимательность к близким, жестокость и высокомерие, эгоизм и лицемерие. Я обещаю господу избавиться от всего этого. Не хочу умирать в больнице, это подлая смерть, недостойная меня. Мне жаль моих родных, моих товарищей, знакомых, моих животных. Я знаю, как им будет не хватать меня, как им будет плохо без меня. Только не сейчас… Нет! Сквозь пелену влаги в моих глазах я вижу яркие пятна. Это вспыхнули долгожданные створные огни на берегу. Наступает катарсис…