А что скажут люди? Как преодолеть страх чужого мнения и наконец стать собой

Чтобы выяснить, действительно ли другие люди наблюдают за нами и оценивают нас на каждом шагу, профессор Корнеллского университета Томас Гилович и его коллеги разработали социальный эксперимент, опубликованный в 2000 году[80]. 109 студентов колледжа по отдельности вошли в комнату, полную их сверстников, в футболке с фотографией поп-певца Барри Манилоу на груди. Исследователи выбрали изображение Манилоу, потому что он не был популярен среди молодежи, значит, такая немодная футболка будет «смущать» студентов. Прости, Барри.

Наблюдатели сидели за столом лицом к двери, когда в комнату зашел студент в футболке с изображением поп-звезды на груди. После короткого общения студент вышел из комнаты, и исследователи спросили его: «Сколько студентов, заполнявших анкеты в лаборатории, смогли бы назвать того, кто был изображен на вашей футболке?». Наблюдателям, помимо прочих вопросов, задавали вопрос, заметили ли они, кто изображен на футболке студента.

Как и предсказывали исследователи, студенты, одетые в футболку с изображением Манилоу, значительно переоценили количество людей, обративших внимание на то, во что они одеты. Испытуемые предполагали, что около 50 % людей в комнате обратят внимание на изображение Манилоу. В среднем же менее 25 % наблюдателей действительно смогли вспомнить футболку испытуемого. Когда других студентов попросили посмотреть видеозаписи эксперимента и оценить, какой процент присутствующих в комнате запомнит футболку с Манилоу, они правильно предположили, что около 25 %. Простой акт ношения футболки на глазах у сверстников значительно повысил представление испытуемых о том, как много внимания им уделяется.

Это явление, получившее название «эффект прожектора», описывает, как люди переоценивают степень внимания окружающих к их действиям и внешнему виду[81]. Мы склонны считать, что окружающие обращают на нас куда больше внимания, чем есть на самом деле.

В реальности мы сами обращаем на себя гораздо больше внимания, чем другие люди. Мы думаем, что находимся «в свете прожектора» и все следят за каждым нашим шагом, а о наших недостатках знает весь мир.

Почему?

В основе этого явления лежит эгоцентрическое искажение. Мы – центр своего собственного мира. Мы уделяем пристальное внимание своему поведению и внешнему виду и склонны считать, что другие люди обращают на нас столько же внимания. Это не означает, что мы самовлюбленные и высокомерные. Скорее, наше мировоззрение – это продукт нашего собственного опыта и взглядов, и мы пытаемся понять мысли и поступки других людей через эту же призму. Бывает трудно точно оценить, насколько сильно или слабо другие люди сосредоточены на нас.

Мы переоцениваем внимание других людей к нашим отрицательным и положительным поступкам. Между тем, как мы оцениваем свои поступки, и тем, как их воспринимают другие, лежит целая пропасть. Исследователи отмечают:

«Будь то блестящее выступление в групповой дискуссии, вклад в успешный проект или идеальный бросок на баскетбольной площадке, мы иногда обнаруживаем, что действия, которые мы считаем выдающимися и запоминающимися, остаются незамеченными или недооцененными другими. То же самое можно сказать и о поступках, от которых мы хотели бы отречься, потому что они создают плохое представление о наших способностях или характере. Они тоже оказывают меньшее влияние на нашу аудиторию, чем мы думаем. “Очевидный” социальный ляп на первом свидании, спотыкание на глазах у всей очереди или неправильное прочтение важного фрагмента подготовленной речи – каждое из этих действий может показаться нам постыдным и незабываемым, но остается незамеченным другими людьми»[82].

Эффект прожектора вызывает у нас искаженное представление о собственной значимости для окружающих, что приводит к неправильной оценке ситуаций и принятию решений, основанных на чрезмерно преувеличенном чувстве собственной значимости.

Такие же, как я

Эффект прожектора подпитывается нашей склонностью переоценивать то, насколько другие разделяют наши убеждения, мнения, привычки или предпочтения, – еще одно эгоцентрическое искажение, получившее название «эффект ложного консенсуса»[83]. Поскольку мы сосредоточены на том, что думаем сами, мы склонны считать, что то, как мы думаем, – это норма и для других людей. Мы проецируем свое мышление на других и в итоге чаще считаем, что окружающие согласны с нашими словами, мыслями и действиями, чем это есть на самом деле. Более того, мы думаем, что окружающий мир судит нас так же, как мы судим себя.

Чтобы подкрепить собственные убеждения, мы стремимся общаться с людьми, разделяющими наши взгляды и мнения. Выборочное восприятие. Мы используем социальные контакты, чтобы оценить, насколько те или иные характеристики распространены в широких слоях населения. Когда мы оглядываемся вокруг, чтобы понять, что «нормально», наша обратная связь исходит из необъективной выборки. В результате большинство людей считает, что их мысли и дела, более распространены, чем это есть на самом деле.

Зацепились за якорь

Эффект прожектора – это пример явления, называемого «эффектом якоря», или «привязкой и корректировкой»[84]. Впервые этот термин ввели Амос Тверски и Даниель Канеман, описав склонность людей полагаться на ранее воспринятую информацию при вынесении последующих суждений. Они зацепляются за нее, как за якорь. В этой ситуации информация, полученная на ранней стадии процесса, – это их собственное субъективное ощущение, что на них направлен свет прожектора. Их внимание приковано к футболке, носить которую им неловко. Люди понимают, что не всем будет так же важно, какая футболка на них надета, и корректируют поведение, но им трудно отойти достаточно далеко от закрепленного знания, чтобы точно оценить, сколько внимания им уделяют другие люди.

Правда в том, что люди не зациклены на вас так, как вы зациклены на себе. Они, как и вы, больше внимания уделяют себе. Они думают, не растрепалась ли их прическа. Им интересно, не осудили ли вы их за опоздание на встречу. Им интересно, восхитились ли вы блестящей идеей, которую они предложили во время совещания. Они тоже находятся в центре собственной вселенной.

Если ваша фамилия не Кардашьян, то, скорее всего, вас рассматривают, осуждают и изучают не так часто, как вы себе представляете.

Когда вы действительно в свете софитов

Конечно, бывают моменты, когда вы действительно оказываетесь в центре внимания. Вы проводите креативную презентацию, чтобы получить крупный заказ. Вы сидите за столом напротив руководителей компании на пятом, и последнем, собеседовании на работу мечты. Вы представляете новую стратегию совету директоров.

У каждого из нас бывают моменты, похожие на личный Суперкубок или финал Чемпионата мира по футболу, – когда ставки выше, чем обычно. Меня часто спрашивают, как с точки зрения производительности лучше относиться к этим ситуациям: как к «большому моменту» или просто как к еще одному моменту?

Мой ответ? Любая из этих концепций подходит. Вам просто нужно принять основополагающее решение о том, какая из этих концепций будет верной для вас и даст вам наилучшие шансы на успех.

Часто упускается из виду, что индивидуальная программа психологической подготовки должна быть разработана заранее, независимо от того, какой подход вы выберете. Преимущество подхода «изнутри наружу» заключается в том, что ваш внутренний опыт не диктуется внешним окружением.

Если вы выбрали принцип «это просто еще один момент», то нужно разработать психологические практики, чтобы подкрепить такое убеждение. Начните с того, что определите свое идеальное мышление, выберите наиболее эффективный способ общения с собой (саморазговор), а также установите оптимальный уровень концентрации и возбуждения в вашем теле. Ваша цель – оказаться в положении, когда вы полностью владеете собой. Как только вы сформируете идеальный образ мыслей, работайте над его совершенствованием и развитием контроля над ним, постоянно практикуйтесь для достижения идеала. Вы можете использовать идеальное мышление как точку отсчета и цель во время ментальных тренировок. Не ограничивайтесь конкретной средой, пусть каждый момент жизни станет возможностью для развития ментальных навыков.

Если вы решили относиться к этому событию как к «самому важному моменту в вашей жизни», тренируйте умственные навыки, но при этом намеренно создавайте стрессовые сценарии, чтобы приблизиться к тому, на что будет похож этот момент. Нужно придумывать, разыгрывать и снова повторять сценарии с высокими ставками. На пути к успеху постоянно будут встречаться препятствия. Практика заключается в том, чтобы успокоить ум, пока тело находится в состоянии повышенного возбуждения. Если вы будете практиковаться в течение долгого времени, то вы сможете комфортно преодолевать самые стрессовые ситуации.

Мы не всегда можем контролировать, какие жизненные обстоятельства обрушиваются на нас, но мы можем контролировать свою реакцию.

От слов к делу

Выключите прожектор.

Простое осознание того, что большинство людей в той или иной степени движутся в свете собственного прожектора и не обращают на вас внимания, поможет преодолеть ваше эмоциональное программирование и противостоять эффекту прожектора. Как только вы усвоите эту идею, ваши отношения с FOPO изменятся.

Спросите себя, проводите ли вы больше времени, осуждая других людей или думая о том, как они вас воспринимают. Скорее всего, вы больше заняты собственным миром, и это так же верно и для других людей. Люди часто не замечают в нас того, о чем мы сами очень переживаем; или им просто все равно. У них есть работа, семья, дети, школа, проблемы со здоровьем. Для большинства людей, особенно для незнакомых, вы почти не имеете значения. Если кто-то действительно вас осуждает или бросает на вас косой взгляд, помните: они вас не знают. У них свои проблемы.

В качестве упражнения переверните ситуацию и подумайте, как бы вы чувствовали себя по другую сторону этого опыта. Сначала выберите область, в которой вы испытывали FOPO. Вы стеснялись своего возраста в комнате, полной людей моложе или старше вас. Вы высказались во время разговора, но так и не смогли донести свою точку зрения. Вы захотели впихнуть свои прошлые успехи в разговор, где им не было места, и после минутной паузы кто-то задал вам вопрос из вежливости, а не из интереса. Затем подумайте, когда вы видели, как кто-то другой вел себя подобным образом. Поместите этого человека в центр внимания в тот момент, а себя поставьте на место слушателя или наблюдателя. Вы вообще задумались о возрасте этого человека? Если да, была ли это лишь мимолетная мысль? Когда собеседник потерял нить разговора, было ли вам не все равно? Вы с осуждением отнеслись к человеку, который рассказал о своем недавнем успехе, или то, чем он поделился, все-таки было в какой-то степени интересным? Или вы отмахнулись от этого как от типичного человеческого поведения? Скорее всего, вы бы придали мало значения этим моментам. Скорее всего, они показались бы вам ничем не примечательными. Незапоминающимися. Неловкости или оплошности при свидетелях попадают в категорию типичного человеческого поведения. В большинстве случаев они не запомнятся другим людям.

Большинство людей слишком поглощены собственной жизнью, чтобы постоянно обращать внимание на действия и поведение окружающих. Никто не освещает вас прожектором. Вы сами светите на себя. Пора его выключить.

Впервые я задумался о FOPO в аспирантуре. Я двигался к получению степени по психологии со специализацией в области спорта. Мне хотелось понять, какие качества позволяют людям добиваться совершенства, а не то, что их сдерживает.

Меня интересовало, как люди, показывающие самые впечатляющие результаты в мире, организуют свою внутреннюю жизнь, чтобы добиться успеха в условиях высоких ставок. Как Чарльзу Линдбергу удалось в одиночку, без радио и парашюта, иногда всего в шести метрах над волнами, за 34 часа пересечь Атлантический океан на самолете? Что позволило Джейн Гудолл бросить вызов гендерным нормам, найти дорогу в царстве непознанного и переосмыслить отношения между людьми и животными? Как Эрнест Шеклтон и его команда на судне «Эндьюранс» выживали во льдах почти два года, тщетно пытаясь достичь Южного полюса?

Мне нравилась моя специальность, но представления традиционной психологии, казалось, заклеймили эту область. Прошло меньше 100 лет с тех пор, как людей сажали в тюрьму за «сумасшествие», и в нашей культуре все еще сохранялись негативные представления о психическом здоровье. Обращение к психологу воспринималось как признак слабости духа и характера. Считалось, что психология занимается исправлением плохого психического здоровья, а не повышением эффективности, инвестированием в благополучие или процветание. Правила, которые передавались из традиционной психологии, способствовали формированию неверных представлений о нашей области. Психология была чем-то, что должно быть скрыто от посторонних глаз. Клиент уходит в тихое святилище и делится своим внутренним миром с профессионалом, который клянется никогда публично не признавать, что эта встреча имела место. Если клиент сталкивался с психологом за пределами офиса, психолог должен был пройти мимо, как немой призрак, и ждать, пока клиент сам к нему не обратится. Это было похоже на «Бойцовский клуб»: первое правило психологии – не рассказывать о психологии. Секретность, окутывавшая сферу, непреднамеренно заставила ее ассоциироваться с чем-то позорным.

В этой отрасли существовали писаные и неписаные правила, условности и практики, которые поддерживались людьми, законами и органами управления. Мне приходилось действовать в рамках этих правил. Я хотел изменить ситуацию, прославить психологию и вывести ее из тени, но боялся, что другие ученые в моей области подумают обо мне, если я пойду против устоявшихся взглядов. Вот почему после окончания университета я перебрался «на окраину» спортивной психологии. Я начал работать с боевыми искусствами и приключенческими видами спорта (в области экстремальных видов спорта) – на границе, где, казалось, правила еще только пишутся.

Мне посчастливилось работать вместе с одним из лучших бойцов смешанных единоборств (MMA). После пятимесячной работы мы провели последнюю тренировочную сессию, и команда вылетела в Лас-Вегас. Мы прибыли за три дня до мероприятия, чтобы пройти взвешивание, дать интервью СМИ и провести несколько тренировок на месте.

Накануне соревнований боец, его тренер и я были в раздевалке и проходили полный цикл подготовки к выступлению: физическую разминку, техническую разминку и разминку мышления. С помощью последней боец приводит свой разум в порядок, настраивается на цель и «включает» свой идеальный соревновательный настрой перед выходом на арену.

Проход до октагона может сломить бойца. Прожектор направлен прямо на него. Долбит музыка. Рев толпы заставляет волосы на затылке вставать дыбом. Около 20 000 человек на стадионе хотят крови (и еще миллионы дома смотрят трансляцию по той же причине). Бойцы вступают в высококонфликтный момент – они буквально находятся на поле боя – и энергия толпы просто бешеная. Волнение перед боем – не редкость, несмотря на уверенность и браваду бойцов. Попадание в стальную клетку с одним из самых опытных бойцов планеты, цель которого – силой заставить вас сдаться, может изрядно потрепать нервы.

Для спортсменов мирового класса важны детали. Мы не только трижды репетировали проход на пустой арене, но и создавали мысленные образы о нем в течение нескольких месяцев, предшествующих бою. Используя образные представления, спортсмен задействует все пять органов чувств, чтобы представить, как он хочет себя чувствовать и выступать. Это включает в себя не только то, что происходит в клетке, но и моменты, предшествующие этому. Как он хочет чувствовать себя во время разминки в комнате для подготовки. Что он хочет чувствовать, когда к нему присоединится съемочная группа и охранники, ожидающие зеленого света, чтобы покинуть зал и выйти на арену. Как он будет держать себя, когда услышит скандирование, крики, освистывание и одобрительные возгласы при выходе на арену.

Наша команда готовилась к этому моменту. Мы даже репетировали объятия и рукопожатия, которыми ему предстоит обменяться перед тем, как пройти по ступенькам и выйти на ринг. Что мы не отработали, так это то, куда тренеры пойдут после этих объятий.

В день поединка проход прошел точно по плану. Когда мы дошли до октагона, мы с бойцом разделились, и технический координатор мероприятия направил нас под прицелом камер к креслам тренеров.

Когда прозвучал гонг, боец стал придерживаться тактики, которую он неоднократно визуализировал. Он практически не делал лишних движений, экономя свою энергию. Он постоянно менял удары, чтобы более опытный соперник не смог уловить какую-либо закономерность в его движениях. Он сохранял сверхъестественное спокойствие перед лицом нарастающей эмоциональной активности соперника. Он стильно объявил о своем приезде, победив фаворита. Наша команда была в восторге.

Месяцы напряженной работы окупились. Я сошел с проторенной дорожки спортивных психологов, когда отправился работать в мир ММА. Это оказалась невероятная лаборатория для изучения того, как разум работает под давлением. Во враждебной среде, где психические навыки бойца: спокойствие, уверенность, сосредоточенность, осознанность – должны быть острыми как бритва, иначе боец заплатит огромную цену, очень мало шансов на ошибку. Я тихонько радовался, пока ехал домой после боя, когда позвонил мой наставник. Первыми его словами были: «Жерве, почему по телевизору показывают, как ты идешь позади спортсмена?»

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба и подтвердили мои худшие опасения. Он был уважаемым человеком, почитаемой фигурой в нашей отрасли, и он давал мне понять, что место психологии за закрытыми дверями. Мне стало стыдно, что, по его мнению, я делаю что-то неподобающее для этой области. В одну секунду праздник закончился, и мне захотелось заползти в какой-нибудь темный угол.

Вернувшись в отель, я позвонил Лизе, чтобы прийти в себя. Лиза – моя школьная любовь, и мы женаты 10 лет. Она кубинка и сальвадорка по происхождению – женщина очень прямолинейная, всегда говорит правду, и поэтому она первая, к кому я обращаюсь, когда мне нужно оценить реальное положение вещей. Она ответила тремя словами: «Да пошел он».

Перемена

Ее советы помогли мне выкарабкаться из кризиса, но мнение моего наставника осталось со мной на долгие годы. Большую часть десятилетия я старался держаться подальше от СМИ. Я не хотел, чтобы меня считали хвастуном.

Постепенно средства массовой информации стали проявлять все больший интерес к разуму и всем его возможностям сторителлинга. Это было логично. На элитных уровнях исход игры решается за счет того, что находится выше плеч. Тончайшая грань между победой и поражением чаще всего определяется тем, насколько умело спортсмен использует свой разум. Тело – лишь продолжение того, что человек способен сделать на ментальном уровне.

Я работал над несколькими проектами, которые привлекли внимание СМИ, и мне напомнили о том, насколько публичные беседы способствуют дестигматизации и продвижению психологии. Я поддерживал австрийского скайдайвера Феликса Баумгартнера в проекте Red Bull Stratos, когда он выпрыгнул из герметической капсулы в 39 километрах над поверхностью Земли с пристегнутым к спине парашютом и стал первым человеком, преодолевшим звуковой барьер без помощи механизмов.

Я начал работать с командой «Сиэтл Сихокс» в качестве первого в истории психолога, полностью встроенного в организацию и работающего на поле в НФЛ. В течение девяти лет я помогал тренеру Питу Кэрроллу сделать тренировку ума частью ДНК организации и формировать культуру, основанную на взаимоотношениях.

Керри Уолш-Дженнингс и Мисти Мэй-Трейнор публично рассказали о тренировке мышления, когда они стали первыми волейболистками-пляжницами, завоевавшими золото на трех Олимпийских играх подряд.

Позже я запустил подкаст Finding Mastery, чтобы показать психологию во всей красе. Каждую неделю я исследую психологические основы и умственные навыки людей, вставших на путь к мастерству.

Решив приоткрыть завесу тайны над психологией, я получил огромную поддержку со стороны коллег. Конечно, были и блюстители ценностей индустрии, которые придерживались привычного порядка вещей, но я понял, что большая часть моего страха была спроецирована на других. Правда заключалась в том, что у меня был собственный внутренний монолог и суждения о том, могу ли я идти против условностей. Кто я такой, чтобы оспаривать мудрость тех, кто был раньше меня?

Много лет назад я поклялся, что если когда-нибудь встречусь со своим наставником, то узнаю правду о его комментариях после боя. Я придавал его мнению огромное значение и важность. Для меня он был голосом авторитета в психологии. Именно он нес каменную скрижаль с горы. Что именно он имел в виду тогда? Хотел ли он поставить меня на место? Действительно ли он считал себя защитником традиций в психологии? Его смущало, что я играю не по правилам? Считал ли он, что я перешел границы дозволенного? Проецировал ли он на меня свой внутренний конфликт?

И вот это произошло. Тот самый момент. Я только выступил на очень уважаемой конференции. Я спускался со сцены и увидел его в стороне в первом ряду. В одиночестве. Наши глаза встретились. Я подумал: «Вот моя возможность понять, что именно он имел в виду и почему сказал те слова много лет назад». На приеме после мероприятия мы снова встретились взглядами, но он остался сидеть на своем месте. Меня осенило: он хочет, чтобы я подошел к нему. Наконец толпа рассосалась. Когда я двинулся к нему, то подумал, что он выглядит меньше, чем я помнил. Почти хрупким. Борода, очки и твидовый пиджак в елочку – он словно участвовал в кастинге на роль психолога XIX века.

К тому моменту, как мы оказались лицом к лицу, все мои опасения по поводу его мнения, которые я испытывал несколько лет, рассеялись. В тот момент мне было уже все равно. Казалось нелепым, что я так долго переживал из-за этого. Мы поговорили пару минут о проблемах, с которыми сталкивается психологический бизнес, пожали друг другу руки и разошлись.

Все эти годы я таскал на своих плечах его мнение обо мне. Оно определяло мой профессиональный выбор, который я делал или не делал, возможности, которые я использовал или оставлял без внимания. Ради чего? Ради мнения, которое, возможно, вовсе не было его мнением.

Защищаться или исследовать?

Мнение моего наставника, высказанное более 10 лет назад, в то время казалось совершенно очевидным: «Жерве, психология – это частная практика, которая должна проходить за закрытыми дверями. Вы нарушаете неписаные правила. Знайте свое место».

Я никогда не узнаю, о чем он думал, да это и не важно. Важно то, что я с этим сделал. У меня не было возможности любопытствовать о сказанном. Я знал, что он сказал. Я был уверен, что знаю, что он имел в виду. Его слова прошли через меня, как электрический ток. Я отреагировал. Я не защищался, но занял оборонительную позицию. Я защищал себя, играя по-маленькому, играя безопасно, поклявшись больше не подвергать себя подобной критике.

После нашего рукопожатия я стал размышлять, почему его ответ так повлиял на меня. Почему его мнение имело такое большое значение? Почему я позволил внешнему событию диктовать мои внутренние переживания? Чему это может научить меня о моем внутреннем мире?

С самого начала учебы в аспирантуре я метался между тем путем, который хотел выбрать, и тем, по которому должен был идти, – полному указателей, правил и традиций. Я никак не мог понять, как же мне замкнуть этот круг. Это было похоже на коан дзен-буддизма: как можно играть по правилам и одновременно нарушать их?

Реакция моего наставника стала триггером того, что я долгое время вынашивал в себе. У меня был страх перед тем, что подумают другие люди, если я пойду против правил в области психологии. У меня был мощный внутренний нарратив о том, что «они» – нечетко определенная группа людей, обладающих властью в выбранной мною области, – скажут, если я буду соваться куда не следует. У меня в голове постоянно крутилась цитата Эйнштейна: «Вопрос, который ставит меня в тупик: сумасшедший я или все вокруг меня?» Когда мой наставник после боя открыл рот, оттуда выплеснулись слова, но это я наполнил их смыслом, весом и собственной интерпретацией. Его замечание о том, что я был на заднем плане, когда боец выходил на ринг, подлило масла в огонь убеждения, которого я уже придерживался.

Он вмешался прямо в середину истории, уже происходящей у меня в голове.

Отличительное свойство, но не суперспособность

Человеческие существа обладают уникальной когнитивной способностью думать о собственном разуме и разуме других людей. Мы способны делать выводы о психических состояниях других людей – о том, что они намереваются делать, о чем думают, что чувствуют и во что верят, – и использовать их для «понимания и прогнозирования поведения». Мы делаем это в течение дня, почти рефлекторно, в каждом социальном взаимодействии.

Способность угадывать мысли собеседника – основа нашего социального взаимодействия, важный социальный навык, который большинство людей начинают развивать в раннем детстве. Зив Уильямс, доктор медицины, доцент кафедры нейрохирургии Гарвардской медицинской школы, отмечает: «Когда мы взаимодействуем, то должны уметь прогнозировать невысказанные намерения и мысли другого человека. Эта способность требует от нас мысленно представить чьи-то убеждения, признать, что чужие убеждения могут отличаться от наших собственных, и оценить их истинность»[85].

Мы все читаем мысли, у некоторых это получается лучше, чем у других, но так ли мы хороши в распознавании мыслей других людей?[86] Чтобы это выяснить, профессор Чикагского университета доктор Николас Эпли и его коллеги организовали простой эксперимент.

Эпли развел пары, состоящие в романтических отношениях, по разным комнатам. Одному из партнеров предлагалось 20 утверждений и мнений, с которыми он должен был согласиться или не согласиться по шкале от 1 (категорически не согласен) до 7 (полностью согласен)[87]. Утверждения были примерно такими: «Если бы мне пришлось прожить свою жизнь заново, я бы обязательно сделал все по-другому», «Я бы хотел провести год в Лондоне или Париже», «Я бы предпочел провести тихий вечер дома, а не на вечеринке». В соседней комнате другой партнер предсказывал, как его партнер ответит на каждый вопрос. Он также должен был назвать количество вопросов, ответы на которые, по его мнению, он правильно предсказал.

Пары прожили вместе в среднем 10,3 года, что соответствует той стадии отношений, когда люди начинают договаривать предложения друг за другом. 58 % были женаты. Предположительно, партнеры должны были читать мысли друг друга лучше, чем мысли незнакомцев. Если нет, дорога домой показалась бы очень долгой.

Как и предполагалось, способность партнеров угадывать мысли и чувства супруга оказалась лучше, чем случайное угадывание, но ненамного. Случайное угадывание позволяет предсказать 2,85 правильных ответа, в то время как партнеры правильно ответили на 4,9 из 20 вопросов.

Более показательной, чем точность чтения мыслей, оказалась пропасть между их предполагаемой способностью точно угадывать мысли партнера и реальными результатами. Хотя они отвечали правильно в среднем на 4,9 вопроса, они считали, что правильно предсказали 12,6 из 20 вопросов. Другими словами, нам кажется, что мы знаем о происходящем у человека в голове гораздо лучше, чем есть на самом деле. По словам Эпли, «проблема в том, что наша уверенность в этом навыке намного превышает реальные способности, а уверенность в собственных суждениях редко позволяет нам понять, насколько мы точны на самом деле»[88].

Эксперимент Эпли показал, насколько низкие на самом деле наши способности к чтению мыслей. И дело не в том, что люди, которым он поручил угадывать чужие мысли, были незнакомцами. Он взял супругов – людей, которые провели вместе долгие годы своей жизни. Людей, которые знали интимные подробности жизни друг друга.

Если мы так плохо угадываем мысли самых близких нам людей, представьте, как плохо мы угадываем, что думают о нас наши друзья, начальники, коллеги, наставники и незнакомцы.

Мы тратим много времени и умственных ресурсов, зацикливаясь на вещах, в которых, скорее всего, ошибаемся. Как человек, работающий с людьми, которые достигли выдающихся результатов, могу сказать, что никогда не сталкивался с теми, кто добился выдающихся результатов в умении читать мысли. На самом деле в этом мы все плохо разбираемся.

Широко распространенная вера в то, что мы знаем, о чем кто-то думает, и что он думает о нас, часто оказывается той искрой, которая разжигает огонь FOPO. Мы упреждающе действуем или реагируем на свои мысли, которые могут оказаться как правдой, так и ложью. Мы уверены, что знаем, как кто-то к нам относится, но, пока он не выскажет мысли вслух, наше «знание» – всего лишь предположение. Чаще всего мы просто собираем свои мысли в канву того нарратива, который придает смысл миру в этот момент. Это просто наша интерпретация опыта. И эта интерпретация чаще всего бывает не до конца верной, искаженной или откровенно ошибочной. По словам лауреата Нобелевской премии психолога Даниэля Канемана, «мы, как правило, слишком самоуверенны в своих мнениях, впечатлениях и суждениях. Мы преувеличиваем степень познаваемости мира»[89].

Лучше спросить, чем додумывать

Может быть, надо просто поставить себя на место другого человека, чтобы понять, что происходит в его голове. Эпли провел серию экспериментов вместе с доктором Мэри Штеффель и Таем Эялем, чтобы выяснить, позволяет ли активное принятие точки зрения другого человека более точно предсказывать его мысли, чувства, установки и другие психические состояния[90]. Дейл Карнеги подталкивал читателей в этом направлении в своем классическом руководстве по мотивации 1935 года «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей»[91]. Его восьмой принцип гласит: «Честно попытайтесь увидеть вещи с точки зрения другого». Кажется логичным, что если мы честно представим себе психологическую точку зрения другого человека, то лучше поймем, что происходит в его голове.

На самом деле, не совсем так.

Результаты их экспериментов не выявили никаких доказательств того, что систематически активное рассмотрение точки зрения другого человека повышает способность читать чужие мысли. «Если мы что-то и поняли, так это то, что рассмотрение ситуации с точки зрения других людей снижало общую точность, но иногда повышало уверенность в собственных суждениях»[92].

Что на уме у другого человека? Что мешает нам по-настоящему узнать их мнение и понять намерения и смысл их слов? Мы пытаемся расшифровать самую сложную и адаптивную систему во Вселенной. В человеческом мозге насчитывается около 86 миллиардов нейронов. По словам В.С. Рамачандрана, нейробиолога и директора Исследовательского центра высшей нервной деятельности при Калифорнийском университете в Сан-Диего, каждый нейрон может быть напрямую связан с примерно 1000–10 000 других нейронов через синапсы [93].

Учитывая сложность человеческого разума, Эяль, Штеффель и Эпли выделили одну рабочую стратегию, которая помогает понять, что творится в голове другого человека.

Расспрос.

Вместо того чтобы пытаться поставить себя на место другого, спросите его. Наиболее точное понимание мыслей, слов, убеждений и мнений другого человека можно получить, попросив его описать то, что «происходит у него в голове в таком контексте, чтобы он мог честно и точно сообщить об этом»[94].

Если вам интересно чье-то мнение, перестаньте гадать, спросите напрямую и слушайте ответ.

Я мог бы извлечь пользу из этого совета в ситуации с моим наставником. Если бы я спросил его напрямую о его мнении много лет назад, а не принимал за истину свою интерпретацию, я бы только выиграл. Я бы не обязательно узнал правду о его опыте, но, возможно, лучше понял бы правду о собственном. То, как мы интерпретируем чье-то мнение, часто говорит больше о нас самих, чем о человеке, который это мнение высказал. Но мы этого не осознаем. Наша интерпретация становится «правдой», и мы теряем способность проявлять любопытство в этом вопросе. Мы погружаемся в свое повествование и фокусируемся на антагонисте истории, а не на себе.

Напрямую спросив своего наставника, я бы получил более полное и точное представление о его мыслях и чувствах. Возможно, это подарило бы мне возможность хотя бы просто поддерживать с ним отношения, а может, и сделать их более глубокими, чем раньше. Может, если бы я копнул глубже, то обнаружил бы, что он разделяет мое желание дестигматизировать психологию. Кто знает? Все возможно. Несомненно одно, что моя реакция (отчуждение) закрыла двери для любой возможности иметь с ним отношения.

И, вероятно, что еще важнее, общаясь с ним, я бы лучше понял свое «я». Вместо того чтобы отстраняться от своих чувств и переключать внимание на его, я бы получил возможность разобрать на части, подсветить и выразить собственные сложные чувства о карьере, которую собирался начать. Выдвижение себя на передний план – это противоядие от FOPO, потому что FOPO подпитывается пассивностью и проекцией.

Мнения людей имеют над нами лишь ту власть, какой их наделяем мы сами. Давным-давно в тот вечер в Лас-Вегасе я дал мнению своего наставника слишком много власти. Я мог бы пойти другим путем – и тот путь начинался с простого расспроса.

От слов к делу

Если вы хотите проверить свои навыки в чтении мыслей, попробуйте сделать следующее. Спросите партнера, друга или, если вы правда хотите навести шороху, начальника, можно ли потратить несколько их минут, чтобы попытаться прочитать их мысли.

Возьмите блокнот и ручку и давайте погрузимся в увлекательнейший процесс чтения мыслей. Вот как это работает:

1. Подготовьте сцену: найдите удобное место и положите какой-нибудь предмет между вами. Это может быть что угодно: мобильный телефон, свеча, связка ключей – простой повседневный предмет, который в действительности служит стимулом, чтобы отвлечь внимание собеседника. Если вы собираетесь сыграть эту роль, то почему бы и не пойти ва-банк.

2. Выберите свой стиль чтения мыслей: решите, как вы предпочитаете использовать свои способности к чтению мыслей. Вы можете закрыть глаза и погрузиться в состояние глубокой концентрации или держать глаза открытыми, наблюдая за невербальными сигналами и выражением лица собеседника. Найдите то, что подходит именно вам.

3. Мысль и впечатление: попросите собеседника сосредоточиться на конкретной мысли и записать ее на бумаге. Это может быть все, что придет в голову: слова, образы или даже воспоминание. Предложите им исследовать глубины их воображения. Затем попросите их составить мнение или идею о вас и также записать ее. Это позволит проверить ваши способности к чтению мыслей на личном уровне.

4. Раскройте свое умение читать мысли: настал момент продемонстрировать свое мастерство чтения мыслей. Поделитесь с собеседником тем, какой, по вашему мнению, была его первоначальная мысль и какое мнение он о вас составил. Выражайте свои мысли и восприятие с ясностью и убежденностью.

5. Сравните: наконец, сравните свои представления с тем, что они написали. Как вы справились с раскрытием секретов, запрятанных в сознании других людей? Готовы ли вы бросить работу и завести свой офис с вывеской?

Все мы в той или иной степени пытаемся читать мысли. Мы постоянно стараемся понять, о чем думают другие люди. Мы внимательно изучаем слова, тон, выражение лица, позу, движения и поступки в поисках подсказок. Чтобы было еще сложнее, люди осознают, что эта деятельность происходит где-то на задворках нашего сознания, и пытаются контролировать или направлять формируемое нами восприятие. Негласная игра в сокрытие, раскрытие и ошибочное разоблачение[95].

Способность думать о мыслях другого – часть того, что делает нас глубоко социальными животными. Но хороши ли мы в этом? Не особенно. И уж точно не до такой степени, чтобы формировать жизненные решения и стратегии в зависимости от того, что, как нам подсказывает интуиция, происходит в голове другого человека. Просто спросите.

В 2015 году Сесилия Бласдейл отправилась за покупками в небольшой городок в Ланкашире, Англия, чтобы выбрать себе платье на свадьбу дочери. Она сфотографировала покупку за 50 фунтов стерлингов и два других платья, которые подобрала, и отправила фотографии дочери. В ответ дочь спросила, купила ли она «бело-золотое». «Нет, – ответила мама, – оно сине-черное». «Мама, – сказала ей дочь, – если ты думаешь, что оно сине-черное, тебе нужно сходить к врачу»[96].

Ее дочь поделилась фотографией в соцсетях. Через две недели свадьба в Шотландии прошла без сучка без задоринки, и на платье Сесилии никто не обратил внимания. Но подруга ее дочери Кейтлин Макнилл не могла выбросить фотографию из головы и разместила ее на Tumblr, попросив помочь определить цвет платья. На следующий день пост взорвал интернет и стал вирусным. Канье Уэст, Ким Кардашьян и Тейлор Свифт приняли участие в обсуждении. Пришлось привлекать техников, чтобы предотвратить падение серверов Buzzfeed[97]. Сесилию пригласили на шоу Эллен Дедженерес. Платье стало предметом глобального обсуждения, в том числе и в научном сообществе. Почему мир воспринимает платье двумя разными способами?

Восприятие не пассивно

В конечном итоге нейронаука дала ответ: восприятие идиосинкразично.

Вывод человека о цвете платья зависит от предположения, которое делает его мозг об окружающем свете и о том, как было освещено платье[98]. По фотографии мы не можем определить, находится ли платье в тени на светлом фоне или вся комната ярко освещена, а цвета размыты. В отсутствие фактов наш мозг строит гипотезы и умозаключения, чтобы заполнить пробелы. То, что мы воспринимаем как нашу осознанную реальность, – это результат этих умозаключений. Наш вывод основан на предположении. Убеждении.

Этот принцип распространяется не только на визуальное восприятие.

Мы склонны думать о восприятии как о получении сенсорной информации и собирании воедино того, что мы пытаемся воспринять. Это называется «обработка снизу вверх». Поначалу у нас нет предвзятого представления о том, на что смотрим, и мы осмысливаем информацию, полученную нашими органами чувств. Затем восприятие управляет нашим когнитивным представлением. Предположим, вам дали пазл без крышки от коробки, поэтому вы не знаете, как выглядит готовый пазл[99]. Вы смотрите на каждый кусочек, а затем начинаете складывать их вместе, постепенно формируя узнаваемую картинку.

На самом деле мозг не просто пассивно воспринимает реальность. Он создает реальность через фильтр наших убеждений. Мы используем контекст, предыдущий опыт, знания и ожидания, чтобы интерпретировать новую информацию.

Начиная с раннего детства, мозг строит симулятивную картину, или модель мира, в котором ему предстоит ориентироваться[100]. Поскольку мозг – не особый поклонник неожиданностей, он предсказывает, что должно произойти, основываясь на наших ментальных моделях. Эти предсказания становятся важнейшими фильтрами в восприятии окружающего мира. Вместо того чтобы накапливать информацию по принципу «снизу вверх», мозг опирается на процесс прогнозирования «сверху вниз», который выступает фильтром, формирующим наш непосредственный опыт. Мы воспринимаем нашу жизнь, как и платье Сесилии Бласдейл, интерпретируя убеждения, заложенные в нашей ментальной модели мира.

Восприятие – это конструктивный процесс, однако наши «конструкции» часто искажают реальность. Мы видим вещи, например платье Сесилии Бласдейл, не такими, какими они являются на самом деле. Мы не замечаем гориллу, которая проходит через группу баскетболистов в знаменитом эксперименте Дэниела Саймона о слепоте по невниманию[101]. Луна кажется нам больше, когда она на горизонте, чем когда высоко в небе, хотя она одинакового размера. Часто мы «воспринимаем только то, что ожидаем воспринять, а не то, что есть на самом деле». Как пишет профессор психологии Йоркского университета Джеймс Олкок, «наши мысли, чувства и действия – реакции не на мир, каким он является на самом деле, ведь мы никогда не воспринимаем реальность напрямую, а на мир, каким мы его считаем»[102].

Фильтры

От наших убеждений и предубеждений полностью зависит то, как мы воспринимаем и интерпретируем мнения других людей. Перефразируя Олкока, можно сказать, что в большинстве случаев мы реагируем и отвечаем не на реальные мнения других людей, потому что мы не знаем мысли другого человека; скорее, мы отвечаем на то, что считаем их мнением. Наши убеждения действуют как фильтры, через которые мы интерпретируем мнения других людей.

Чтобы понять, какую роль наши убеждения играют в подпитке FOPO, важно осознать, что FOPO – это процесс упреждения. Стремясь повысить шанс принятия в отношениях и избежать отторжения, мы пытаемся предугадать, что о нас думают. Мы постоянно анализируем наше социальное окружение в поисках информации, которая сигнализирует об угрозе или возможности. Наша цель – добиться максимального принятия и избежать насмешек, шуток, плохого обращения, издевательств, особого отношения или остракизма. В состоянии повышенной бдительности мы сканируем окружающую среду, чтобы уловить микропризнаки и заранее принять, изменить или проигнорировать чье-то мнение. Неизвестность подпитывает наше беспокойство. Как сказал Альфред Хичкок, «во взрыве нет ничего страшного, только в его предвкушении».

Мы хотим предотвратить нечто (неблагоприятное мнение), что еще не произошло (а может, и вовсе не произойдет), но представляет потенциальную угрозу. Не зная намерений другого человека, мы полагаемся на свою собственную интерпретацию того, что он думает о нас. Наша интерпретация опирается на систему убеждений о нас самих и человеческой природе. В условиях угрозы мы склонны еще сильнее привязываться к своим убеждениям. Мы часто сканируем окружающую среду в поисках доказательств, которые совпадают с тем, что мы уже знаем, чтобы понять, что на уме у другого человека.

То, что мы считаем истиной о чьем-то мнении, и то, что есть на самом деле, не всегда совпадает. Наша интерпретация мнения других людей зачастую отражает то, что находится внутри нас – наши собственные убеждения, – чем мнение другого человека. Когда мы действуем, ориентируясь на то, что, по нашему мнению, произойдет до того, как это произойдет на самом деле, мы фактически помогаем воплотить этот опыт в жизнь – это психологическое явление известно как эффект межличностного ожидания.

Это не какое-то метафизическое понятие. Так работает человеческий разум и мозг. Допустим, у вас был хороший друг, который поддержал вас в трудный период жизни. Он проявил невероятную щедрость и заботу в тот момент, когда вы чувствовали себя очень уязвимым. Несколько лет спустя он переживает потрясение в отношениях. Вы поглощены работой и все еще не отошли от своих проблем. Он не из тех, кто просит о помощи. Он любим и пользуется большой поддержкой. Вы видитесь с ним все реже. Через некоторое время у вас возникает грызущее чувство, что он думает, будто вы не были рядом и не проявили достаточно поддержки. У вас нет никаких доказательств, но вы отстраняетесь от друга. Вы чувствуете себя неуверенно. Больше нет спонтанности и свободы, с которыми вы заходили к нему домой. Проходят годы, и пропасть становится все шире.

В этом случае вы создали нарратив и предприняли шаги (отстранились, не заехали к нему домой), соответствующие предсказанному вами исходу.

Предвзятость подтверждения

Человеческий разум склонен искать, интерпретировать и запоминать информацию таким образом, чтобы она подтверждала наши существующие убеждения или ожидания. Термин «предвзятость подтверждения» в 1970 году ввел английский психолог Питер Уэйсон. В ходе исследований он обнаружил, что люди предпочитают находить информацию, которая подтверждает то, что они уже считали истиной. Они не замечали или игнорировали информацию, которая не соответствовала их убеждениям[103]. Предвзятость подтверждения происходит на уровне бессознательного, поэтому люди обычно не понимают источник и влияние своих предубеждений[104].

Когда я впервые узнал о предвзятости подтверждения, я начал видеть ее повсюду. Извините, это шутка для аспирантов, но она как бы намекает на идею. Мы часто находим доказательства, которые подтверждают уже существующее у нас убеждение, вместо того чтобы искать доказательства, которые опровергают его.

Уже давно считается, что предвзятость подтверждения влияет на мышление и поведение. Философ эпохи Возрождения сэр Фрэнсис Бэкон, который популяризировал научную методологию, признал ее существование более 400 лет назад:

«Разум человека привлекает все для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял, – потому ли, что это предмет общей веры или потому, что это ему нравится. Какова бы ни была сила и число обстоятельств, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отводит и отвергает их посредством различений – с большим и пагубным предубеждением, – чтобы достоверность тех прежних заключений осталась ненарушенной»[105].

Даниэль Канеман, один из самых влиятельных психологов последних 50 лет, утверждает, что мы думаем так же, как видим: «В зрительном восприятии есть процесс, который подавляет двусмысленность, так что выбирается одна интерпретация, и двусмысленность не осознается»[106]. Рассмотрим двойственную иллюзию «утка-кролик», впервые прославленную американским психологом Джозефом Джастроу (рис. 9–1). Люди, рассматривающие это изображение, не могут воспринимать один рисунок как утку, а другой – как кролика, даже если их черты пространственно различимы. Наш мозг переключается между кроликом и уткой. Мы не можем удерживать в мозгу оба изображения одновременно.

КАРТИНКА С ИЛЛЮЗИЕЙ «КРОЛИК-УТКА»

Рис. 9-1

«Предвзятость подтверждения возникает, когда у вас есть интерпретация, вы принимаете ее, а затем, сверху вниз, заставляете все соответствовать этой интерпретации, – говорит Канеман. – Это процесс, который, как мы знаем, происходит в восприятии и который устраняет двусмысленность. Скорее всего, аналогичный процесс происходит и в мышлении»[107].

Эта предвзятость отчасти порождена потребностью нашего мозга находить наиболее эффективный способ консолидации огромного количества поступающей информации – процесс, называемый эвристикой. Эвристика формирует нейрологические каналы, которые предпочитают скорость и эффективность в ущерб точности, знакомое – незнакомому.

На протяжении большей части нашей эволюционной истории мы должны были очень чутко реагировать на угрозы для нашего физического выживания. Если вы слышали треск веток, то поспешный вывод о том, что это тигр в кустах, мог спасти вам жизнь. В современном мире эти укороченные умственные шаблоны могут быть полезны, когда мы не можем позволить себе выносить суждения, подкрепленные четкими и обширными данными. Но они также могут увести нас в сторону.

В качестве примера можно привести случай, когда я работал с руководителем технологического стартапа. Его отношение к работе сильно ухудшало положение в других сферах жизни. Он жил убеждением, что успех приходит благодаря долгим часам упорного труда. В течение двух предыдущих кварталов продажи компании падали. Пытаясь найти этому объяснение, он пришел к выводу, что спад был вызван самоуспокоенностью и сокращением рабочего дня сотрудников отдела продаж.

У него были доказательства в пользу своего тезиса. Хотя в рамках гибридного формата работы, принятого в компании, у него было меньше прямых обязанностей по надзору за сотрудниками, он знал, что его отдел продаж из офиса работает меньше часов, чем из дома. Он решил вернуть всех в офис и прекратить эксперимент с удаленной работой. Но продажи не выросли. Выросли расходы. Он потерял двух лучших продавцов, которые не захотели возвращаться в офис. Моральный дух и психическое здоровье сотрудников ухудшились, поскольку резкое возвращение вызвало тревогу.

Компания привлекла консультанта по менеджменту, чтобы лучше понять, в каком состоянии находится бизнес. Консультант, проведя честный диалог с сотрудниками, быстро понял, что дело не в самоуспокоенности. Генеральный директор придавал большое значение подтверждающим его мнение фактам (меньшее количество часов в офисе), но не понимал, что удаленные сотрудники на самом деле работают даже больше часов, потому что работают и в выходные, и после окончания рабочего дня. Проблема заключалась в выгорании. Сотрудники были эмоционально, физически и психически истощены требованиями культуры работы 24/7. Предвзятость генерального директора не только не позволила ему позаботиться о благополучии сотрудников, но и усугубила основную проблему.

За пределами убеждений

Убеждения – это мысли или идеи, которые мы считаем истинными. Наши убеждения сводят безграничный мир к определенному восприятию реальности. За свои убеждения мы отправляемся на войну. За свои убеждения мы попадаем в тюрьму. За свои убеждения мы идем к алтарю. Одни убеждения расширяют наши возможности, другие ограничивают их. В конечном счете все убеждения ограничивают нас, даже те, которые придают сил. Они ограничивают нас, потому что определяют нас.

Каждый раз, когда нам кажется, что кто-то думает о нас что-то нелестное, мы оказываемся перед выбором. Будем ли мы подтверждать свою систему убеждений, которая направит нас по пути FOPO, или же предпочтем проявить любопытство? Будем ли мы интерпретировать этот момент через призму нашего прошлого опыта или будем переживать его как нечто совершенно новое? Потому что это и есть совершенно новый момент.

Предвзятость присуща всем нам

У каждого из нас есть предубеждения, предпочтения или неприязнь к различным людям, вещам или идеям – некоторые из них мы не в состоянии осознать. Если вы считаете, что вы не такой, спросите себя, как вы относитесь к людям, которые:

× поддерживают права граждан на ношение оружия;

× считают, что женщины-трансгендеры должны иметь право участвовать в спортивных соревнованиях;

× считают, что дети младшего школьного возраста не должны стоять во время Клятвы верности флагу;

× называют изменение климата мистификацией;

× говорят, что решение проблемы бездомных – это государственное жилье в вашем районе;

× хотят ввести обязательную вакцинацию;

× ездят на электромобиле;

× предпочитают кошек собакам.

Возможно, какие-то пункты в списке задели ваши убеждения или чувства. Наш мозг естественным образом распределяет вещи по категориям и группам, по симпатиям и антипатиям.

От слов к делу

Чтобы лучше понять, как предвзятость подтверждения формирует вашу интерпретацию мнений других людей, активно ищите информацию, которая опровергает ваши убеждения. Ваша задача – пересмотреть свою интерпретацию чьего-то мнения о вас. Это может быть мнение, которое было высказано напрямую, или то, что не было выражено вербально, но вы это уловили. Например: «Моя начальница чувствует угрозу с моей стороны, поэтому не берет меня в команду для работы над новым проектом. Она руководитель старой закалки, который больше ценит контроль, чем возможности для людей».

Разделите высказывание на две части: ваше убеждение и чужое мнение. Начните со своего убеждения: «Моя начальница чувствует угрозу с моей стороны и хочет все контролировать». Скорее всего, это не первый раз, когда вы так думаете. В прошлом было что-то, что подтверждает это убеждение. Подумайте, случалось ли с вами то, что могло повлиять на ваше восприятие начальницы. Запишите доказательства этого убеждения. Доказательства могут быть очень широкими и обобщенными: «Все компании стремятся к контролю сверху вниз». Это может быть опыт, полученный вами в предыдущей компании: «Мой руководитель никогда не поддерживал меня. Все всегда зависело от него». Это может быть конкретный опыт общения с вашей начальницей: «Она закатывала глаза, когда я с энтузиазмом рассказывал о новом проекте компании». Или это может быть все вышеперечисленное сразу.

Какими бы ни были доказательства, признайте, что это фильтр, через который вы интерпретировали мнение.

Теперь переключитесь на мнение другого человека. В этом примере вы думаете, что начальница не хочет видеть вас в команде. Поиграйте с другими интерпретациями того, почему вас не взяли в команду. Даже если вы считаете, что эти доводы не соответствуют действительности, пофантазируйте. Развивайте эту идею. Задействуйте воображение так, будто вы пишете творческое задание: «Мой руководитель очень ценит меня, но у нее связаны руки из-за предыдущего обязательства перед другим руководителем. Она хочет поставить меня в тот проект, где я смогу по-настоящему показать себя. Она закатила глаза, потому что была расстроена тем, что не смогла привлечь меня в команду».

Задача состоит в том, чтобы попытаться рассмотреть этот опыт с альтернативной точки зрения и хотя бы ненадолго откреститься от уже имеющихся предубеждений, которые определяют ваше восприятие чужого мнения о вас.

Зимой после окончания бейсбольного сезона 1998 года суперзвезда Барри Бондс встретился со своим давним другом и коллегой Кеном Гриффи-младшим за ужином в доме Гриффи во Флориде. В предыдущем сезоне Бондс стал свидетелем того, как Марк Макгвайр поставил новый рекорд бейсбольной лиги по количеству хоум-ранов, как позже выяснилось, не без помощи стероидов.

За столом Бондс выразил разочарование тем, что игровая ситуация была неравной, и сделал неожиданное признание: «В прошлом году у меня был чертовски удачный сезон, но всем было наплевать. Всем. Как бы я ни жаловался на Макгвайра, Кансеко и все эти истории со стероидами, я устал с этим бороться. В этом году мне исполняется 35 лет. У меня осталось три или четыре хороших сезона, и я хочу получить деньги. Я просто буду принимать что-нибудь серьезное и надеяться, что это не навредит моему телу. Потом я выйду из игры и покончу с этим»[108].

Бондс оказался в ситуации, которую математик Альберт Такер назвал «дилеммой заключенного»[109]. Дилемма заключенного родилась в области теории игр, но уже более 60 лет используется психологами, экономистами, политологами и эволюционными биологами, чтобы понять, что движет человеческим поведением. Существует множество вариаций дилеммы заключенного, но основной вариант описывает двух незнакомцев, играющих друг против друга. Исход игры зависит от обоих. Выбор, который делает каждый человек, и то, как он ведет игру, влияет на его результат и на результат его противника. Выбор каждого человека сохраняется в тайне до принятия обоими окончательного решения. Дилемма заключается в том, что в игру можно играть эгоистично – максимизировать свой выигрыш за счет уменьшения выигрыша другого человека. Или же можно сотрудничать, максимизируя совместный выигрыш, но при этом получая меньше, чем если бы вы играли эгоистично.

В случае с Барри Бондсом он мог бы сделать выгодный для всех выбор и не принимать стимулирующие препараты. Это, скорее всего, привело бы к уменьшению (краткосрочного) вознаграждения – меньше славы, рекордов и денег, – но принесло бы пользу всем игрокам, которые подчиняются правилам.

Неудивительно, но, как и предсказывали экономисты, подавляющее большинство людей играет эгоистично. Результаты подтверждают широко распространенное в западном мире мнение о том, что людьми движет корыстный интерес. Это мнение нашло отражение в сотнях вариаций игры. Она также послужила основой для понимания экономического и социального поведения.

С этой точки зрения, наверное, неудивительно, что Бондс оказался втянут в скандал со стероидами. Он играл в игру эгоистично. И если вы согласны с тем, что люди – корыстный вид, то большинство из нас поступило бы так же.

Но это еще не вся история.

Варда Либерман, Стивен М. Сэмюэлс и Ли Росс провели исследование с другой версией игры, в основе было все то же самое: та же предпосылка, те же правила, но было лишь одно небольшое изменение. В начале игры участникам сказали, что они будут участвовать в «игре на сплочение»[110]. Результаты кардинально отличались. 70 % участников играли не эгоистично, а кооперативно – с учетом интересов большой группы.

Так исследование показало, что люди – не просто эгоистичные, а социально мотивированные существа. Теперь это подтверждается широким кругом фактов, полученных в разных дисциплинах. Социальное влечение – это не то, чему мы учимся, это не прагматический навык, который мы приобретаем, преследуя собственные узкие интересы. Как говорит социальный нейробиолог Мэтью Либерман, «наша социальная операционная система – это часть базовых компонентов того, кто мы есть как млекопитающие»[111].

Мы не отдельные личности, которые научились быть социальными. Мы социальные животные, которые научились идентифицировать себя как отдельные личности.

Это стоит повторить.

По своей сути мы социальны. Понимание и напоминание себе о том, что нам нужна настоящая связь, поможет нам работать с FOPO.

На самом деле FOPO рождается из глубокого желания быть принятым и связанным с другими. Это базовая человеческая потребность в принадлежности. Страх перед чьим-то негативным мнением – это симптом более глубинного страха: быть отвергнутым. Биологически закрепленное последствие отторжения – и есть причина повсеместного распространения FOPO. Может показаться, что противоядие от FOPO – это просто не переживать о том, что о вас думают.

В самом простом виде решение – противоядие от FOPO – состоит из двух аспектов: (1) любовь и забота о благополучии других людей и вклад в социальную структуру, для которой оптимизирована наша биология, и (2) дела, согласующиеся со своим предназначением, ценностями и целями. Это, в свою очередь, продвигает мысли и действия, которые несут пользу как другим людям, так и вам самим. Когда мы руководствуемся любовью к другим и в то же время работаем над своей целью, остается очень мало умственной энергии, которую можно было бы тратить на беспокойство о том, что другие могут о нас подумать или не подумать.

Тоска по связи

Когда я был в шестом классе, мы с семьей жили в северной Калифорнии. Однажды днем мама спросила меня:

– Майкл, у тебя все в порядке?

Она часто справлялась, как у меня дела, но в этот раз всё ощущалось по-другому. Я точно знал, о чем она спрашивает. Я помолчал, а потом ответил:

– Нет.

Она ждала. Я отвел взгляд и стал быстро прикидывать, что делать со слезящимися глазами и подступающим к горлу комом. Я снова сказал:

– Нет, я не в порядке. – Я сказал это больше для того, чтобы нарушить тишину, чем для чего-то еще.

Она уловила характер ситуации, подождала немного и сказала:

– Ладно, что происходит?

Я хотел успокоить ее и выдать это за мимолетное чувство, но решил сказать:

– Я просто чувствую, что внутри меня пустота. Как будто мне чего-то не хватает. Вот здесь, в животе и груди. Как будто Бога нет, ничего нет.

Все еще не смотря мне в глаза, она ответила:

– Окей, – нежно потянула меня за руку и заключила в теплые объятия, обхватив меня одной рукой за спину, а другой – за затылок. Мы просидели так чуть дольше обычного. Больше ничего не было сказано. В тот момент мне было хорошо.

В течение долгих лет после того разговора я чувствовал одиночество, пустоту, живущую прямо внутри меня. Со стороны никто бы и не сказал, что что-то не так. И по большей части у меня все было хорошо. Я не особо исследовал это чувство. Я просто знал, что оно есть. Неслучайно я стал искусен в трех других эмоциях: азарте (погоне за острыми ощущениями в энергичных рискованных видах спорта, таких как серфинг, скейтбординг и лыжи), тревоге (беспокойстве обо всем, что может пойти не так) и гневе (быстрой вспышке ярости как механизме разрядки, чтобы не чувствовать тревогу или печаль). Оглядываясь назад, я понимаю, что пустота, которую я чувствовал, не была депрессией или подростковым раздражением. Это было осознание того, что я не ощущал с собой, с другими людьми и с природой такой связи, о которой мечтал.

Отдельное «я»

Вера в свою обособленность и неспособность признать, что мы часть большого целого, породила такой уникальный современный феномен, как отдельное «я».

На протяжении большей части человеческой истории индивид, его потребности и желания были вторичны по отношению к потребностям и желаниям большой группы. На заре человечества член племени не мог действовать исключительно в своих интересах. Отказ от личных желаний в угоду нормам и ценностям группы был необходим для выживания. В современном мире это уже не так.

В XXI веке функциональные узы, связывающие нас, ослабли.

Непосредственная угроза нашему физическому выживанию значительно снизилась, а значит, уменьшилась необходимость полагаться на группу для своей защиты. «Племя» больше не нужно для непосредственного физического выживания.

Технологии ослабили физическую связь между нами. Мы проводим больше времени, глядя в телефоны, чем друг на друга. Мы переписываемся, а не встречаемся. Эмодзи заменяют невербальные сигналы, такие как мимика и язык тела. «Лайки» заменяют слова одобрения. LOL заменяет физический акт смеха. «Сердечко» заменяет теплые объятья.

Географическая мобильность позволяет нам перепрыгивать из одного сообщества в другое. Мы перемещаемся в поисках более благоприятных экономических возможностей, лучшей погоды или менее дорогого жилья, а технологии поддерживают иллюзию связанности.

Культура, нацеленная на собственное «я»

В XXI веке мы поставили «я» в центр западной жизни и в процессе оторвали себя от всего, чем мы являемся. Поклонение самости достигло своего апогея в истории человечества. Никогда еще идея отдельного «я» не занимала столь заметного места в обществе. «Я» вытеснило группу или сообщество в качестве основного структурного элемента общества. Индивидуальные права, потребности и желания священны, а личность – это фильтр, через который мы рассматриваем экономические, правовые и моральные проблемы. Жизнь «я» – это индивидуальное приключение. Цели «я» – личное счастье и самореализация. Перед «я» всегда стоит вопрос: «Что мне нужно сделать, чтобы обрести свое счастье?»

На первый взгляд кажется, что мы воплотили в жизнь наблюдение, которое французский философ и социолог Алексис де Токвиль сделал об Америке более полутора веков назад, написав, что большинство американцев «больше не чувствуют себя связанными судьбой общими интересами; каждый из них, стоя в стороне, считает, что ему достаточно заботиться только о себе»[112].

Отделение «я» от более широкого социального контекста создает множество условий, которые подпитывают FOPO.

В культуре самости достижения и неудачи воспринимаются как полностью зависящие от собственных усилий. Хотя эта идея может стать источником мотивации («ты можешь изменить мир»), она также может навредить психическому здоровью. Когда мы идентифицируем себя как отдельное «я», мы принимаем на себя ответственность за все, что происходит вокруг нас, включая и то, что мы не контролируем. Жизнь идет. Вещи случаются. А затем мы накладываем на них субъективную интерпретацию, что они происходят с нами. Они происходят из-за меня, из-за того, что я что-то делаю или не делаю. Мы ставим слишком многое себе в заслугу, когда все идет хорошо, и чувствуем себя виноватыми, когда дела не ладятся. Нам часто кажется, что мы недостаточно хороши, что внутри нас что-то малопривлекательно. Мы направляем свой опыт против себя, и он превращается в голосование о принятии нас другими. Следовательно, мы постоянно стремимся доказать свою значимость и избежать страха перед своей несостоятельностью. Мы бежим со всех ног, чтобы опередить самоосуждение, а также мнения и суждения других людей.

Синдром самозванца – это порождение культуры, ориентированной на себя, непреднамеренный бунт против инстинкта «я», направленного на самого себя. Люди с синдромом самозванца, часто добивающиеся высоких результатов, склонны приписывать успех не своим способностям, а удаче или большим усилиям. Не в силах осознать всю полноту своей работы, все свои успехи, ошибки, неудачи и с трудом добытые знания, они боятся, что мнение окружающих совпадет с тем скрытым мнением, которое сложилось у них о себе.

Постоянная необходимость доказывать (или защищать) свое «я» отдаляет нас от других и подрывает наши отношения. По словам писателя Марка Мэнсона, «способность человека к подлинной связи обратно пропорциональна его потребности в самоутверждении»[113]. В центре внимания – удовлетворение собственных потребностей, а не потребностей другого человека или отношений. При этом мы часто помещаем себя в условия конкуренции, а не сотрудничества. Вместо того чтобы быть частью круга людей, которым мы доверяем, мы отталкиваем их, относя к категории людей, мнения которых мы боимся.

Селф-хелп индустрия подпитывает нашу одержимость собой. Мы сосредотачиваемся на себе, исключая все и всех вокруг. Окруженные книгами, статьями, подкастами, постами в блогах, психотерапевтами, инфлюенсерами, мы без конца ищем тот совет, трюк или лайфхак, который исцелит наши детские травмы или хотя бы повысит наш рейтинг на сайте знакомств. Сеансы терапии затягиваются на месяцы и годы, а финиша все не видно. Мы спускаемся в кроличью нору нашего детства, чтобы честно разобраться в своей истории. Мы неустанно ищем внутри себя ключ, который откроет двери к нашей целостности.

Постановка себя в центр нашего мира отделяет нас от планеты, которую мы населяем. Когда мы ставим себя над землей, а не на нее, мы истощаем ресурсы, вредим окружающей среде и подвергаем земной шар опасности перегрева. Журналист-эколог Ричард Шиффман поэтично описывает нашу оторванность от мира природы: «В основе нашего жестокого обращения с природой лежит убеждение, что мы, люди, по сути, острова для самих себя, отчужденные от мира за пределами нашей кожи. Божок, запертый в замкнутом пространстве собственного черепа, не будет чувствовать особой ответственности за то, что происходит снаружи»[114].

Нашей ориентированной на себя культурой человеку навязываются смысл и цели. Каждый человек должен нести ответственность за определение собственной уникальной цели, а не за ее интерпретацию через отношения с другими людьми, обществом в целом и планетой. Вопрос, над которым стоит задуматься, таков: являемся ли мы независимыми людьми, находящимися в корыстных отношениях друг с другом, или смысл жизни заключается в служении интересам коллектива?

Миф о независимости

Миф о независимости, лежащий в основе культуры самости, создает отличные сюжеты и эффективный брендинг, но скрывает фундаментальную истину: никто не справляется в одиночку. Я работаю с некоторыми из величайших спортсменов, артистов и бизнес-лидеров планеты. Все признают, что для совершения великих подвигов необходимы сильные сплоченные команды. Рассказ об одиноком гении – Стиве Джобсе, Чарльзе Линдберге, матери Терезе, Гарриет Табмен, Фернане Магеллане, Винсенте Ван Гоге, – который изменил ход истории благодаря вдохновению, решимости и таланту, не совсем точно отражает реальность.

Профессор Нью-Йоркского университета Скотт Гэллоуэй указывает на реальность, скрывающуюся за мифом: «Границу “заселили” упорство и плуг, а не красивый белый парень с шестизарядным ружьем и пачкой сигарет. Ковбои были бедняками, выполнявшими унылую работу за низкую зарплату; Голливуд и Мэдисон-авеню превратили их в героев, машущих оружием. Точно так же чудеса Кремниевой долины были построены на фундаменте проектов, финансируемых правительством: компьютерная микросхема, интернет, мышь, веб-браузер и GPS»[115].

В психике западного человека заложены самодостаточность и суровый индивидуализм, но есть и более фундаментальная потребность: потребность человека в принадлежности.

Принадлежность

В 1995 году два ведущих социальных психолога Рой Баумайстер и Марк Лири опубликовали эпохальную статью о том, что принадлежность – это не просто желание, а потребность, глубоко укоренившаяся человеческая мотивация, которая формирует наши мысли, чувства и поведение[116].

До этого момента принадлежность не рассматривалась как мотив, лежащий в основе социального поведения человека. Баумайстер и Лири предположили, что стремление к социальному принятию и принадлежности может быть главным мотивом, который объясняет большее количество человеческих поступков, чем любой другой. Почему мы стараемся быть привлекательными для других? Почему мы вежливы с другими людьми? Почему выбрасывается дофамин, когда кто-то нажимает кнопку «мне нравится»? Почему мы стараемся вписываться? Почему мы упорно думаем о том, как нас могут воспринять другие?

Баумайстер и Лири считали, что создание и поддержание связей помогало нашим предкам выживать и размножаться. Одинокий человек не смог бы выжить в африканской саванне шесть миллионов лет назад. Мы выжили только потому, что создавали группы. В группах люди могли собирать, выращивать и добывать пищу, находить себе пару, заботиться о детях и эффективнее защищаться.

Жизнь в группах – это только половина проблемы. Сначала люди должны были добиться принятия. Они должны были добиться того, чтобы другие захотели видеть их частью группы. По словам Лири, «наше желание принадлежать к группам и состоять в них сопровождалось желанием заставить других людей принимать нас».

Потребность принадлежать к группе была заложена в наш мозг миллионы лет назад. Однако наша социальная природа глубже, чем просто получение признания и ощущения принадлежности. Наша природа заключается в том, чтобы центром жизни было не «я», а «мы».

Взаимосвязаны

Отдельное «я» – это выдуманная концепция, которая заставляет нас чувствовать себя отрезанными от окружающего мира и от мира внутри нас. Точно так же, как я в 12 лет, мы ощущаем, что в нашей жизни чего-то не хватает, но не можем указать на это. Тоска по связанности. Печаль от того, что мы не видим всей своей сущности. Мы чувствуем себя одинокими в этом мире. В нас живет неутолимая жажда знать, что мы важны, что мы принадлежим. В поисках ответа мы обращаемся вовне. Мы ищем у других подтверждения того, что с нами все в порядке, что мы действительно часть чего-то большего, чем мы сами.

Неважно, что говорят или делают другие. Они могут сказать, что любят вас. Могут сделать вас частью команды. Могут привлечь вас в свою организацию. Могут пригласить вас на вечеринку. Могут похвалить вас на собрании компании. Могут лайкнуть ваш пост в соцсетях. Могут попросить вас выйти за них замуж. Но они не смогут избавить вас от тоски, которая возникает из-за веры в то, что вы – отдельное «я», остров в океане, окруженный одной лишь водой. Они не могут дать вам ощущение взаимосвязанности, которого вы так сильно желаете. Это можете сделать только вы.

Мы ищем вне себя то, что находится внутри нас. Мы оторвались от фундаментальной истины, что по своей природе мы – социальный вид, который взаимосвязан со всем и всеми вокруг нас. Наша взаимозависимость – неумолимый факт жизни[117].

Мы взаимосвязаны на функциональном уровне, но наши отношения друг с другом не просто прагматичны. Они основаны не только на необходимости одолжить у соседа сахар.

Мы взаимозависимы на глобальном уровне. Эволюционный биолог Линн Маргулис пишет:

«Самый большой вклад Дарвина состоит в том, что он показал нам, как все отдельные организмы связаны между собой во времени. Неважно, что вы сравниваете – кенгуру, бактерии, людей или саламандр, – между нами существует невероятное химическое сходство. <…> [Русский геохимик Владимир] Вернадский показал нам, что организмы связаны не только во времени, но и в пространстве. Углекислый газ, который мы выдыхаем как отработанный продукт, становится живительной силой для растения; в свою очередь, кислород, выделяемый растением, дает жизнь нам. <…> Но связь не ограничивается газообменом в атмосфере. Мы также связаны физически, и доказательства этого можно увидеть повсюду, куда бы вы ни посмотрели. Подумайте о протистах, живущих в задней кишке термита, или о грибках, живущих в корнях деревьев и растений. Птицы, порхающие с дерева на дерево, разносят споры грибков в окружающей среде. В их помете обитает сообщество насекомых и микроорганизмов. Когда на помет попадает дождь, споры разлетаются и создают условия для роста новой жизни»[118].

Мы связаны друг с другом на атомном уровне.

Нечто большее, чем мы сами

Связь с чем-то большим, чем мы сами, делает нас менее восприимчивыми к мнениям и негативным мыслям, которые следуют за отдельным «я». Мы становимся больше похожи на океан, чем на маленькую лужицу воды, которую легко вытеснить.

Это немного противоречит здравому смыслу, потому что наша естественная реакция – направить внимание на себя, когда мы испытываем трудности. Мы ищем, как исправить то, что нас беспокоит. Однако, как ни парадоксально, когда мы смотрим наружу, а не сосредотачиваемся на себе, мы соединяемся с более глубокими аспектами нашей сущности. Чем больше мы сосредотачиваемся на вкладе в целое, тем более связанными мы себя чувствуем. Чем больше мы отпускаем свое «я», тем больше доступа мы получаем к своему истинному «я». Это может выражаться в выборе целей, направленных на что-то большее, чем мы сами, – что-то, что способствует благополучию или поддержке других людей или планеты.

Когда мы направляем свои уникальные способности и достоинства на что-то большее, чем мы сами, то осознаем, что мы – часть огромной взаимосвязанной экосистемы. Нет, не в том смысле, что вы сию секунду вступили в братство и чувствуете себя связанным с большим коллективом. Наличие цели, превышающей нас самих, – это портал к осознанию того, что все сущее глубоко взаимосвязано и что мы не существуем в изоляции. Фокус внимания смещается с узкой призмы нашего «я» к осознанию того, что наша настоящая природа может быть понята только в контексте нашей связи с другими людьми.

От слов к делу

Чтобы освободиться от узкой призмы самости, развивайте в себе добродетели, которые служат другим людям. Добродетели – это положительные этические качества или модели поведения, отличающиеся высокими моральными стандартами. Развитие добродетелей заставляет нас признать, что мы – часть взаимосвязанной экосистемы, это смещает фокус внимания с себя на то, чтобы делать добро другим. Мы воспитываем добродетели не в изоляции, а в сообществах, к которым принадлежим, включая семью, школу, команды и работу.

Мы развиваем добродетели так же, как становимся хорошими пианистами или теннисистами: через тренировки и практику. Аристотель считал, что мы становимся тем, что постоянно делаем. Практика может быть внутренней или внешней. В идеале – и то и другое. Определите добродетель, в которой вы хотите стать лучше, и разработайте план. Вы можете выбрать одну из списка ниже или придумать свою собственную. Если это доброта, то спросите себя:

«Как я буду сегодня проявлять доброту к другим и доброту к себе?» В конце дня поставьте себе оценку и/или запишите несколько строк о том, чему вы научились, проявляя желаемую добродетель. Все очень просто. Тренируйте мышцы добродетели.

Задание на утро:

Запишите добродетель, которую вам интересно практиковать (это может быть одна и та же добродетель, снова и снова).

Задание на вечер:

× Опишите те моменты в вашем дне, когда вы активно практиковали добродетель.

× Подумайте о конкретных моментах (если таковые имелись), которые были особенно сложными для вас (в отношении добродетели), о том, как вы рефлекторно реагировали и как бы вы хотели реагировать в будущем на подобные события.

× Перечислите все замеченные вами случаи (в психологии они называются стимулами), которые привели к тому, что вы отреагировали автоматически (например: мой непосредственный подчиненный опоздал на нашу личную встречу).

× Запишите, как бы вы хотели отреагировать в большем соответствии с практикуемой добродетелью, если бы такая ситуация повторилась.

× Выберите из перечисленных ниже психологических навыков те, которые вы хотели бы включить в свою ежедневную практику. Выберите один или два навыка, которые, по вашему мнению, помогут вам быть более последовательными в проявлении добродетели, которую вы тренируете: дыхательный тренинг, тренинг уверенности в себе, тренинг осознанности, тренинг саморазговора, тренинг оптимизма, стратегии, направленные на ускорение общего восстановления, тренинг глубокого сосредоточения.

Вот список добродетелей, ведущих к лучшим отношениям с другими и вытягивающих вас из плена зацикленности на себе:

× щедрость;

× мужество;

× справедливость;

× служение;

× смирение;

× креативность;

× прощение;

× доброта;

× честность;

× уважение;

× благодарность;

× терпение;

× воля.