A wonderful life

Подойдя к своему дому, Николай увидел «скорую», в которой сидел водитель с лицом преподавателя философского факультета. Он обходил машину, а санитары как раз выносили из подъезда тело. Когда они остановились перед машиной, Николай откинул простыню. Там лежал… он сам. Только постаревший и сморщенный. Отойдите, дайте дорогу, вечно встанут и глазеют. Нельзя это! Вот, инфаркт. А ведь мог бы еще жить! Не берегут себя люди совсем, – гаркнул ему санитар с перекошенным лицом и осекся. Стоял и переводил взгляд с лежавшего на носилках на Николая.

– Ни-че-го-не-по-ни-маю, – выдавил он по слогам. – Вань, ну че, заносим, а? – крикнул он второму санитару, когда пришел в себя, и они резво занесли тело в машину.

– Ты видел? Это был он! – сказал первый санитар, когда они ехали в морг.

– Чего?

– Ну, тот мужик, что нам навстречу шел и под простыню заглянул, – ответил первый санитар. – Вань, я те точно говорю, это он был! Они одинаковые были! Только по возрасту отличались.

– Ничего не понимаю, – Ване хотелось домой и он не мог думать ни о чем, кроме как о своей постели, где тепло и уютно, в отличие от неуютной скорой, где воняло трупами и потом.

– А, ладно, – первый санитар понял, что бесполезно продолжать. Ваня ничего не заметил, как обычно. – Но все же это был он!

На следующий день Николай не пошел на работу. Ему звонили, но он выбросил мобильный телефон и отключил домашний – обрезал провод. Компьютер он тоже выбросил. Он все сидел и думал, как такое могло произойти. Ему казалось, что наступила вечность. За окном мела метель, а у него в уютной комнате было тепло. Он мог ходить по ней в одних трусах.

Во сне Николай снова увидел себя в гробу. Он склонился и поцеловал того, кто лежал там. То есть себя. Но вместо того, чтобы коснуться холодного бледного лица, он шевелил губами, вытягивал их в пустоту. Гроб был пустой. За спиной его раздался смех.

– Кто меня дразнит? – в отчаянии воскликнул он.

– Никто, – послышалось ему откуда-то. Или это была галлюцинация? Он вспомнил мать, точнее, ту женщину, что недавно приходила к нему и называлась ей. Но это был не ее голос. Он выбежал из морга и чуть не сбил с ног какого-то человека. Николай вгляделся – тот был как две капли воды похож на него самого. Только одежда была другая. Неужели так бывает? Неужели у него есть двойник? У него, Николая Е, офисного работника, каких миллионы по всей стране? У него, Николая Е, чья жизнь до слез заурядна, есть двойник?

Он крикнул тому человеку – эй, подождите! Его голос разнесся громким эхом по коридору. Но человек вжал голову в плечи, словно сожалел, что его узнали, и засеменил куда-то в темноту, словно ночное насекомое.

– Все, ваш сон кончился. Вставайте!

Участливый, но настойчивый женский голос разбудил Николая.

– Можно еще? Ну хотя бы пять минут?

– Нет, нельзя. У вас сеанс через два дня. Ждем вас в четверг, в 15.00. Всего доброго, – стальной голос, раздававшийся откуда-то сверху, был резкий и неприятный, но в нем все же была запрограммирована какая-то теплота. К тому же он явно принадлежал молодой, уверенной в себе женщине. «Наверное, красивая! Вот бы увидеть ее! Ведь она не робот?», – подумал с надеждой Николай. Он, видимо, замешкался, и получил еще одно предупреждение:

– Николай Е, ваш сеанс закончен. Не заставляйте нас ждать!

В голосе, помимо привычного металла, слышались нотки раздражения. Никакого намека на тепло уже не было.

– Ухожу, ухожу!

Николай вскочил, натянул на себя брюки, потом рубашку, свитер и пуховик, намотал на шею шарф, прыгнул в ботинки, из которых пахло ногами и носками, но не сильно, и поплелся к выходу. Усевшись в коридоре на железной скамейке стального цвета, которая больно врезалась в тело, Николай зашнуровал ботинки, застегнул пуговицы на рубашке, расправил и как следует намотал на шею шарф, встал, застегнул пуховик и вышел на заснеженную улицу.

Прошла неделя, а Николай все не появлялся на работе. Ему уже перестали звонить – видать, нашли замену. Быстро же они! Хотя, разве это сложно – сегодня любой человек, особенно такой, как Николай, быстро и легко заменяем. Дома он попил чаю с малиновым вареньем – после сеанса слегка знобило и потряхивало – уселся на диван и включил телевизор. Шла передача, в которой говорилось о будущем.

…Именно майя предсказали дату конца света, – говорил уверенный и хорошо поставленный голос. Николай было заинтересовался, но от варенья с чаем его развезло, стало тепло и хорошо, и он задремал.

– Эта дата неслучайна, как думают некоторые, – сквозь дрему слышал Николай.

– Да пошли вы с вашим концом света, – буркнул он и хотел потянуться за пультом, чтобы выключить телевизор, но сил не хватило, и он заснул.

Николаю снилось, что он попал на какой-то роскошный прием на одной из вилл на озере Комо. Вечеринка была организована в честь актера Джорджа Клуни. Герой вечера был во фраке, выглядел безукоризненно, все ему делали комплименты, а женщины, тоже нарядные, холеные и холодные, со сверкающими бриллиантами на шеях и запястьях, бросались одна за другой ему на шею. Казалось, они готовы на все, чтобы быть с ним всегда. Клуни это не смущало, он принимал эти знаки внимания с легкой иронией и достоинством, никого не обижая. Среди приглашенных был и Николай, но он явно выделялся своим простым нарядом: в какой-то длинной, до колен, серой фуфайке, подпоясанной ремнем с выцветшей армейской бляхой и валенках, он чем-то походил на великого русского писателя Льва Толстого. Только бороды не было. Тем не менее, несмотря на такое сходство, он чувствовал себя не в своей тарелке.