06.Крепость

Треск ломающегося металла сотрясал воздух, когда они спускались по внешним скобам Ржавого Шпиля. Ганс чувствовал, что этой конструкции осталось недолго.Ржавчина,взрывы и сработавшая машина сделали свое дело и вышка стала разваливаться,как карточный домик. Внизу, среди клубов поднимающейся пыли, уже виднелись тени - слишком многочисленные, чтобы с ними сражаться.Это преследующие их культисты опомнились и с дикими криками и визгами,напоминающими скрежет несмазанных шестеренок,бросились мстить за своего лидера.

-На запад, - хрипло прошептал отец Франциск, его сутана была прожжена в нескольких местах.

- К Старому каналу,там мост попробуем их там остановить.

Конрад, бежавший последним,обернулся:

-Черт! Они уже догоняют нас!

В рассеивающемся тумане виднелись фигуры в пропитанных кровью балахонах. Но страшнее были другие - те, кто еще носил обрывки военной формы. Их движения были механически точными, а глаза... Ганс предпочел не вспоминать эти пустые черные ямы.

Они заняли позицию у полуразрушенного моста через канал.Остатки укреплений,ржавые винтовки и раскиданные вокруг кости,указывали что этот мост нераз становился местом жарких схваток. Брат Томас установил пулемет на ржавую бетонную плиту.

-Это конец, да? - хрипло спросил он, вставляя последнюю ленту и осеняя свой пулемет крестым знамением и короткой молитвой.

Франциск не ответил. Он рисовал на земле странные символы своим кинжалом.

Первая волна накрыла их через несколько минут. Ганс стрелял, почти не целясь - в тумане виднелись только черные силуэты с горящими глазами. Брат Томас кричал что-то, пока его пулемет не замолчал навсегда.

Вдруг произошла яркая вспышка,разметавшая туман в клочья и вполной тишине Ганс увидел,как остатки моста,вместе с нападавшими падают в воду канала.Это отец Франциск закончил рисовать магический круг,который впыхнул уничтожив мост и поразив святым светом проклятых.А святой отец закатив глаза рухнул на землю,из всех пор его тела текла кровь....

Когда рассвет окрасил воду в канале в розовый цвет, в живых остались только трое. Конрад сидел, прислонившись к разбитой телеге, его правая рука была перевязана окровавленными лоскутами. Франциск молился над телом последнего пилигрима.А Ганс пересчитывал оставшиеся в винтовке патроны.

-Крепость в нескольких милях, - прошептал Ганс, вытирая сажей лицо.

-Если она еще наша...

Последние мили были самыми долгими в их жизни. Каждый куст мог скрывать врага, каждый звук заставлял хвататься за оружие.

Когда на горизонте наконец показались стены крепости, Конрад засмеялся - горько и безнадежно:

-Ну вот и дом, милые сиротки!

Часовые на башнях заметили их сразу. Ганс видел, как стволы пулеметов развернулись в их сторону.

"Наконец наше путешествие закончилось!" С облегчением подумал Ганс.

Кабинет майора контрразведки оказался удивительно чистым местом. На стене — икона Августина Блаженного, на столе — аккуратные стопки досье. Сам майор, сухощавый мужчина с безупречно выбритыми щеками, напоминал скорее профессора, чем офицера. Только глаза выдавали в нем профессионала — холодные, серые, как оружейная сталь.

— Капитан Вильнев, — произнес он, вертя в пальцах знак с крылом, — был моим лучшим оперативником. В последнем донесении писал, что близок к раскрытию всей сети.

Ганс, сидящий на жестком стуле, почувствовал, как его мундир, пропитанный потом и порохом, прилипает к спине.

— Он стал одним из них, — сказал отец Франциск, стоя у стены. Его сутана, прожженная в нескольких местах, резко контрастировала с чистотой кабинета. — Его глаза...

— Черные. Да, знаю, — майор открыл ящик стола и достал папку с грифом «33 год. Совершенно секретно». — Вы не первые, кто это видел.

Он разложил на столе фотографии. На пожелтевших снимках — такие же аппараты, как на Шпиле. На одном из них стояла подпись: «Экспериментальная группа. 12.1933».

— Что они пытались сделать? — спросил Ганс.

Майор на секунду задумался, затем резко закрыл папку:

— Связь. С тем, с чем лучше не связываться.

Он отодвинул знак, как шахматист, делающий ход:

— Лейтенант Шнипке, ваш отец тоже был в той группе.

Ганс почувствовал, как сжимается горло.

— Он... что сделал?

— Он подорвал свою станцию. И спас пол-фронта.

Тишина повисла в кабинете.

— Значит, вы знали, — прошептал Франциск.

— Мы знаем многое, святой отец. Но не всё. — Майор замолчал и несколько минут бездумно глядел на пустую бетонную стену,крутя на пальце кольцо в виде змеи.Наконец он оторвал свой взгляд от стены и встал --

-Контрразведка к вам вопросов больше не имеет,вы свободны. Ваши отчеты вместе с моим рапотром отправятся в штаб.

Через несколько дней ,утро встретило их во внутреннем дворе крепости. Конрад, с перевязанной рукой и новыми нашивками унтер-офицера, курил, глядя на строящихся новобранцев.

— Ну, лейтенант, — хрипло усмехнулся он, — теперь ты за меня думать будешь.

Ганс молча поправил погоны. На груди — новый знак, медный орел с распростертыми крыльями. Командир взвода.

— Взвод «Феникс», — сказал подошедший адъютант, протягивая список. — Пятьдесят человек. В основном пруссаки, новобранцы.

— Дети, — пробормотал Конрад.

— Дети, которые через месяц либо научатся выживать, либо умрут, — раздался голос Франциска.

- Недавно вы были почти такими же.

Священник стоял у ворот в новой сутане, но с тем же старым «Люггером» на поясе. За ним — десяток бойцов в походной форме.

— Ты уходишь? — спросил Ганс.

— На север. Там еще три станции. — Франциск достал из складок одежды старую флягу с выгравированным крестом и протянул ее Гансу. — Когда будешь готов — найдешь нас.

Он повернулся к уходящему отряду, затем обернулся в последний раз:

— Твой отец начал это. Тебе — заканчивать.

Когда ворота закрылись, Ганс взглянул на список в руках. Пятьдесят имен. Пятьдесят жизней, за которые он теперь отвечал.

Где-то на горизонте, за стенами крепости, ждала война. И он знал — она придет за ним.