1913

Ничто так не смущает добропорядочного мужчину, как выдернутый из контекста фрагмент женской ножки. Мужчина начинает смущённо сопеть и оглядываться по сторонам, делая вид, что его интересуют лишь чирикающие на дереве воробьи. Тем временем фрагмент несколько увеличивается — это его хозяйка, как бы невзначай, поправляет складку на платье.

Мужчина снимает цилиндр и батистовым, подаренным женой, платочком вытирает внезапно вспотевший лоб.

Сладкая истома разливается в летнем воздухе. Едва слышен женский смех за живой изгородью. Потом — возглас: «Ах, сударь, извольте меня покинуть!» — и звук лёгкой пощёчины веером, плавно переходящей в поцелуй в щёчку.

Тем временем с женской ножки сползает туфелька и начинает раскачиваться туда-сюда на самом носке.

«Что бы это значило?» — размышляет мужчина. Надевает цилиндр, перчатки, берёт тросточку и уходит прочь по бульвару.

Дама возмущённо фыркает, надевает туфельку обратно и направляется за живую изгородь, откуда доносится: «Шарман! Милочка, как вам не стыдно!»

Молодой официант, принесший даме чашку кофе и видя, что её уже нет, делает глоток — и тут же получает затрещину от хозяина. Из-за живой изгороди выбегает мужчина во фраке, вставляет монокль в глаз, хмыкает и уходит прочь, несколько прихрамывая после удара туфелькой в коленку.

Чирикающие на дереве воробьи внезапно умолкают, хозяин кофейни заводит патефон, и сквозь летнюю хмарь летит голос Шаляпина: «Из-за острова на стрежень…»