2064: Зима

Анна

Автомобиль завершал парковочный манёвр, плавно выравниваясь в пределах разметки, и девушка за рулём наконец позволила себе откинуться на спинку кресла, на мгновение закрыв глаза. На часах было 7:56. У Анны оставалось немного времени — драгоценные минуты перед началом дня, чтобы просто посидеть в тёплой машине, где воздух ещё сохранял уютный, обволакивающий запах обивки и слабый аромат цитрусовых духов.

До входа в башню бизнес-комплекса было не больше ста метров, но это ничего не значило. Не в такую погоду. Зимние морозы не оставляли шансов — они жалили кожу насквозь, будто воздух сам состоял из иголок. Даже мысль о том, чтобы выйти наружу, вызывала внутреннюю дрожь.

Машина полностью остановилась. Механизм парковки сработал чётко, и автопилот произнёс с привычной интонацией, в которой улавливалось нечто напускно-доброжелательное:

— Мы приехали. Не забудьте надеть шапку — на улице сейчас минус двадцать два.

— Спасибо, Алиса, — отозвалась Анна, не открывая глаз.

Она всегда благодарила нейросетевых помощников. Даже зная, что в этом нет необходимости. Даже понимая, что «Алиса» не человек. Учтивость у неё была в крови. Бессмысленная, автоматическая, но в чём-то упорядочивающая реальность. Граница между привычкой и рефлексом давно стёрлась.

— Пожалуйста, — бодро откликнулась та. — Не забудьте, что у вас сегодня тренировка в одиннадцать, встреча с французами в обед и ещё…

— Да-да, спасибо, дорогая, я помню, — со вздохом прервала её Анна, умудрившись закатить глаза, несмотря на то, что веки оставались сомкнутыми.

Это стало рутиной — не раздражающей, не выводящей из себя, но изматывающей в своей навязчивой регулярности. Её утомляло чрезмерное рвение, с которым нейросети стремились выполнять даже то, о чём она лично не просила. Нет, злиться на машину было нелепо — какой смысл ругаться на бездушный код, пусть даже его вычислительная мощность превосходила человеческую… во сколько? Она даже не бралась оценивать. Слишком много.

Но другое бесило всерьёз: то, что разработчики намеренно не заложили в настройки элементарной опции — регулировать уровень активности помощника. Настроить Алису так, чтобы она просто молчала, когда не нужна. Чтобы не влезала, когда её не звали. Несколько раз Анна оставляла отзывы — безрезультатно. В ответ приходили вежливые, но до одури шаблонные формулировки: «Компания приносит извинения за возможные неудобства. Ваше мнение учтено». Конечно. Учтено. На уровне корзины.

— Ладно, пора идти, — пробормотала она, машинально глянув на экран. 8:08.

"Странно… я же всего на минутку их закрыла…"

Она встряхнула головой, словно стряхивая остатки сна или подступающей апатии, и посмотрела сквозь лобовое стекло. Парковочная площадка впереди утопала в свете ярких фонарей. Ещё не рассвело. Чёрная матовая гладь покрытия парковки, поглощающая свет фонарей, казалось, отсутствовала. Создавалось ощущение, что машины не стоят на земле, а зависли над чёрной бездной, откуда веяло зимней тишиной и холодом.

Как же ей не хватало света зимой.

В старых районах, где антиснежное покрытие ещё не успели проложить, было иначе — там свет отражался от снега, создавая иллюзию яркости. Но вместе с этим шли пробки, упавшие на льду прохожие, наваленные вручную сугробы. Здесь было чище, безопаснее, но темней — и как будто безжизненней. Несмотря на многочисленных людей, направляющихся к сияющей, словно новогодняя ёлка, башне бизнес-центра.

Анна порылась во внутреннем кармане пальто, нащупала гарнитуру-«ухо» и аккуратно вставила её в ухо, слегка надавив пальцем на поверхность. В ответ — едва слышный щелчок активации. Затем перекинула сумку через плечо, одним резким движением распахнула дверь и вышла наружу.

Мороз ударил мгновенно.

Он впился в кожу, не спрашивая разрешения, прокрался под воротник, охватил лицо. Щёки, разнеженные теплом салона, вспыхнули от холода — не жаром, а болезненным покалыванием. Анна поёжилась, инстинктивно подняла ворот пальто. Хотелось втянуть голову в ворот, чтобы как-то укрыться от холода — но, увы. Она хоть и не окончила Институт благородных девиц, но прекрасно знала, что так нельзя. Не положено.

Выпрямившись, сжав губы, она пошла ровным шагом. Давила в себе искушение ссутулиться, прибавить шагу, припуститься, цокая каблуками, к спасительным дверям — не позволяла себе ни одного движения вне образа. Осанка, манера, контроль. Даже если мерзнешь до кончиков пальцев.

На полпути к желанному тёплому входу раздался знакомый голос — голос, который она всегда рада слышать, но, чёрт подери, не сейчас:

— Ань, постой!

— Твою ж мать… — прошептала она, остановившись.

Можно было бы сделать вид, что не услышала. В потоке людей, спешащих к бизнес-центру, наверняка найдётся ещё одна Анна. Но нет. Уже поздно.

Она повернулась.

Олег всё ещё парковал машину, в нескольких метрах от того места, где стояла её. Он сидел в салоне своего внедорожника, окно было приоткрыто, и оттуда, почти весело, прозвучал его голос. Будто ничего не было. Будто всё как всегда.

Анна закатила глаза, изобразила пантомиму — недовольную, но ироничную — и показала, что спешит. Что не до этого. Что он дурак и ей холодно. Он, конечно, сделал вид, что не понял. Или действительно не понял — с ним было неясно. Он часто подтрунивал над ней. Получал за это в спортзале, когда их ставили в пару на тренировках. Но — не отучался. Даже, похоже, считал это частью ритуала.

Анна испепеляла его взглядом. Щёки она уже не ощущала.

"Сегодня ты получишь, клоун. Обещаю"

Этот шут-переросток мог бы просто — просто — пригласить её на ужин. Без цирка. Без театра. Без подначек.

Может, самой подтолкнуть его?

Просто отправить в мессенджер, например: ПРИГЛАСИ МЕНЯ НА УЖИН, КРЕТИН.

Воображаемая преподавательница из Института благородных девиц нахмурилась, строго поправила воображаемые очки на воображаемом носу и поставила Анне очередную двойку за манеры.

Ладно, пока потерпит. В конце концов, ей холодно, а ему сегодня конец.

— Прохладно сегодня, — сказал Олег, подходя.

— Тебе сегодня не жить. Я щёки отморозила, — прошипела Анна, сжав руки в перчатках.

Он протянул руку к её лицу, с той самой безрассудной уверенностью, что ему ничего не грозит:

— Сейчас разотрём!

— Лапы свои убрал! — в ужасе отшатнулась она с такой резкостью, что едва не сбила с ног проходящего мимо мужчину.

— Ой, простите, пожалуйста… — автоматически добавила она, переводя взгляд обратно на Олега.— Ошалел?!

Олег рассмеялся, как всегда — бесстыдно и заразительно, и без предупреждения взял её под локоть.

Никаких манипуляций. Просто касание — лёгкое, но уверенное, будто в нём пряталось прощение за все глупости.

— Извини. С меня кофе, — произнёс он примирительно, почти извиняясь, но не до конца. — Просто не могу удержаться. Ты становишься в сотню раз милее, когда злишься.

Анна посмотрела на него со смесью негодования и ожидания.

"Ну, договори уже наконец…"

Всё та же ухмылка — удовлетворённая и самодовольная.

Ох, стереть бы её.

В колледже, когда он не снимал очков, мямлил и ни с кем особо не контактировал, такой наглости за ним не водилось. Тогда он был просто... парнем с последней парты, который смотрел в пол и сбивался на словах.

— Тебе всё равно конец на спарринге, понял?

Олег подмигнул — и в этом был максимум нахальства, что у неё зачесались кулаки:

— Как и всегда…

***

Они добрались до вращающихся дверей башни. Олег положил ей руку на спину — не навязчиво, не пошло, а почти галантно, как в старых фильмах, которые он ей когда-то скидывал. Пропустил вперёд в сияющий в темноте зимнего утра зал. Тепло окатило с порога — сухое, отфильтрованное, пахнущее пластиком, месивом духов и одеколонов и силиконом.

Первое, что бросалось в глаза, — огромная новогодняя ёлка в самом центре. Почти готова. Рабочие суетились на подвесных платформах где-то на уровне третьего этажа, закрепляя последние ветви. Свет отражался от серебристых шаров, и всё это вместе казалось не нарядным, а монументальным. Символ порядка. Символ структуры. Символ корпоративного нового года.

Анна задержалась взглядом на ёлке. Ещё вчера вечером тут был только металлический каркас. За одну ночь — полный разворот декораций.

Сама башня была из новых — построена по стандартам третьего поколения модульного строительства. Ничего особенного. Типовой проект. Но до жути продуманный. Функциональный до прозрачности. Зная один — знал все. Поймёшь планировку здесь — безошибочно сориентируешься хоть в Токио, хоть в Праге. Унификация в чистом виде. Матрицы для печати модулей соответствовали единому международному стандарту. Даже масштабность стала предсказуемой.

В паре кварталов недавно начали строить ещё одну. Анна пару раз видела, как грузовые дроны поднимали многотонные модули — готовые блоки, напечатанные целиком, — и точно, почти ласково стыковали их к основанию. Всё это — почти без звука, в дымке зимнего воздуха.

Недавно в новостях она наткнулась на статью: в Канаде собираются построить первую небоскрёбную башню, полностью отпечатанную на строительном 3D-принтере. То ли 70, то ли 90 этажей. Завершение — через год-два.

Слишком амбициозно, — подумала она тогда. И думала до сих пор.

Здесь, в их 50-этажной башне, нижние уровни были отданы под торгово-развлекательную зону. Магазины, кафе, сервисы. Люди с утра не шли — текли, как тёплый поток, через стеклянные коридоры.

Олег, пропустив пару торговых ботов, привычно направил её в сторону кофейни, находящейся в противоположной стороне от лифтов. Те уносили сотрудников вверх — к переговорам, стратегиям и душным совещаниям, что могли длиться часами. Она же шла за кофе. И за сатисфакцией.

Щёки всё ещё покалывало — мелко, будто мороз оставил под кожей иголки. Но предвкушение кофе — и предстоящей расправы над Олегом на татами — действовало как обогреватель изнутри.

— Ты же понимаешь, что кофе тебя не спасёт, да? — прервала молчание Анна, бросив в него взгляд.

Он снова подмигнул. Опять. Его система защиты — юмор, глупость, подмигивания.

— Может быть, я с вожделением мечтаю об этом каждый день.

— Больной ублюдок, — прыснула она.

— Именно так, Анна-стейша.

Они оба рассмеялись — быстро, по-старому. Их шутке было уже несколько лет. Но она работала безотказно. Как пароль. Как старая мелодия, узнаваемая с первых нот. В такие моменты Анна жалела, что он не может просто взять её за руку. Сказать то, что давно висит в воздухе.

Слова, на которые она бы ответила сразу. Без раздумий.

Дурак.

А может, он уже не хочет? Иногда казалось, что все эти подначки — его способ не решиться. Отыграться на ней за свою же собственную нерешительность. И всё же… с ним было действительно интересно. Бесил, бесил — но был рядом. Настоящий.

Они часто бывали в гостях друг у друга. Перед её приходом он даже особо не заморачивался с уборкой в своей двушке, что досталась ему по сиротской программе. Он просто сгребал раскиданные вещи в спальню, а потом, судя по-всему, выгребал их обратно.

Пару раз даже играл ей на своей электрогитаре, которой занимался с колледжа, но так и не решился пойти в какую-нибудь группу, сделав из неё очередную вешалку.

В левом ухе ожил голос Алисы:

— Одно новое сообщение от Андрей-работа-2: Привет, ты где?

— Алиса, ответ: «Внизу, идём за кофе. Тебе взять?» — сказала Анна, поглядывая то на Олега, то на приближающуюся вывеску Uncle Bean’s.

Улыбающееся кофейное зерно в смокинге. Модная франшиза. С душой, как они сами утверждали. И с экспериментами.

Анна тут же вспомнила позорный случай с "Тархун-латте". Поморщилась.

Его преподносили как инновацию. Как слияние традиции и вкуса будущего. А на деле — пена, сладость и химия. Зелёная катастрофа.

Но в остальном у заведения всё было прилично. Интерьеры — чистые. Атмосфера — стилизованная. Правда, обслуживание не сравнишь с автоматизированными поилками, где кофе выдаётся за пятнадцать секунд. Здесь — всё вручную. «Кофе с душой» — слоган, от которого у Анны морщился мозг. Но, судя по очередям, клиентов хватало. Франшиза уже добралась до ближнего зарубежья и не забывала сообщать об этом в рассылках. Как достижение.

С учётом их опоздания, она бы предпочла заскочить в ближайшую поилку — быстрее, дешевле, эффективнее. Но Олег, конечно же, выбрал ручную подачу.

Пытается задобрить. Перед боем.

Наивный глупец.

Пока она окидывала взглядом зал в поисках свободного столика, Олег, тем временем, протискивался к стойке, методично, но без излишнего напряжения стараясь сделать заказ как можно быстрее. Очередь, конечно, не внушала оптимизма — цепь из двадцати с лишним человек, изломанная зигзагами, с неохотным гудением на каждом повороте.

Анна наблюдала за ним с лёгким, почти неосознанным восхищением. Он лавировал между людьми с извиняющейся улыбкой, но настойчиво. Без напора — но с намерением, разбрасывая «простите-извините». И добился своего. Удивительно, но факт. Хотя — нет, не удивительно. Учитывая местные условия и его нынешнее лицо — закономерно. Он просто умел брать своё, когда хотел. Без шума, без хамства — но твёрдо.

Да, вот он — тот самый рыхлый очкарик с последней парты, который в колледже рассуждал о том, как современная музыка утратила душу. Он стоял бы сейчас в хвосте, уткнувшись в экран, и терпеливо ждал бы своей очереди, одновременно проклиная капитализм и восторгаясь чем-нибудь из старого прог-рока.

Может, это была её ошибка?

Когда-то именно она начала таскать его за собой на тренировки. Он не хотел. Сопротивлялся. Делал через силу. Жаловался. Тогда. А потом — втянулся. Привык. Перекроился. Понял, как это работает. И вот теперь — этот нахал, на которого оборачивались девушки в спортзале, не забыл, как делить с ней татами, но и не совсем избавился от того скромного паренька, что когда-то приносил ей старые фильмы на флешке, комментируя каждый трейлер шёпотом.

Оба они изменились. Но не до конца.

В кофейне царил настоящий ажиотаж. Вереница людей, тянущаяся от входа до самой стойки, в основном состояла из студентов ближайших учебных центров. Кто-то листал ленты, кто-то спорил о чём-то тихо, кто-то уже злился, но беззлобно. Обычное, живое утро в центре технологической гравитации.

Стремление к ретро в этом заведении доходило до абсурда: здесь не было даже терминалов для заказа. Ни тебе экранов, ни голосового ввода, ни робо-бариста. Всё — через живых людей. Рукописные таблички, касса, бариста в фартуке с ироничной улыбкой. Анна считала это форменным безумием. Но сдержалась.

Она прекрасно знала: со стороны всегда лучше видно, как другим делать их работу. А ей эта работа не принадлежала. Она не создавала успешную франшизу и не стригла купоны за странные решения.

В конце концов, они сами сюда пришли. Её никто не тянул.

Оторвавшись от созерцания того, как неандерталец Олег, в неравной схватке с очередью, добывал им кофе, Анна снова осмотрела зал. Помещение было не таким уж большим, и свободных мест не наблюдалось. Всё занято. Люди сидели, залипали в экраны, болтали, кто-то уже собирался уходить.

Вон та компания за «их» столиком вроде бы поднималась, собирая вещи…

Анна уже сделала шаг в их сторону — но не успела. Её опередила группа студентов. Быстро. Хищно.

"Ну и ладно…"

Она не была в настроении бороться за стулья. К тому же, они и так уже опаздывали.

Анна перевела взгляд на Олега. Он стоял в очереди — шестой или восьмой, не ближе, не дальше, — и вдруг… изменился. Настроение лица — другое. Выражение — сосредоточенное. Он разговаривал по телефону. И выглядел иначе. Не шутник. Не идиот с ухмылкой. Не подмигивающий придурок.

В работе он был совсем другим.

Как раз в этот момент привычная белозубая улыбка вернулась. Ровно. Без швов. Как будто ничего и не было.

— Одно новое сообщение от Андрей-работа-2: «Не нужно. Поторопись, тут Лена собирает список пожеланий для тайного Санты. Уже дважды тебя спрашивала.» Конец сообщения, — отчеканила Алиса в ухе, безэмоционально, как всегда.

Анна шумно вздохнула. Ответа не последовало. Не захотела.

Тем временем Олег уже расплачивался. Он заметил, как что-то поменялось в её лице, и бросил быстрый, вопросительный взгляд. Она едва заметно качнула головой — всё нормально, мол. «Не лезь, работа»

Прошло ещё полторы минуты. Он, лавируя между посетителями, добрался до неё. Два стакана — в руках.

— Мест нет. Пойдём посидим снаружи? — предложил он, бросая взгляд по сторонам, будто надеясь, что кто-то в последний момент встанет.

Анна взяла протянутый стакан.

На нём маркером было выведено: «Анна-стейша»