2221-й

«Если мы не осознаём, что происходит у нас внутри, то извне нам кажется, что это судьба».

— Карл Густав Юнг.

Над входной дверью звякнул колокольчик, с улицы до меня донесся запах бензина вперемешку с сероводородом. Я поморщился и уставился на покупателя безразличным взглядом.

– Добрый вечер, вам что-то подсказать? – словно не я произнес эти звуки, больше похожие не на человеческий голос, а на кваканье огромной жабы. Парень примерно моего возраста даже не обратил на меня свое благородное внимание, прошел мимо кассы к стеллажам с алкоголем. Ой, да больно надо! Каждый день с восьми до двадцати в этот обшарпанный говнюшник заходят сотни таких же уродов, которые не знают простых правил вежливости. И на каждого мне откровенно посрать, и так было абсолютно всегда, все пять лет моей работы здесь. Но этот меня дико взбесил! Хотелось дать ему в лицо, да хорошенько так, чтобы запомнил на всю жизнь, как с продавцом не здороваться! Урод хренов, одно, сука, слово сказать трудно?! Надеюсь, что он сдохнет в самых… – С вас тысяча триста пять микоинов. Оплата по чипу или био?

– Био.

У–у, мажор хренов. Сохраняя все то же пофигистичное лицо, я взял со стойки считыватель, напоминающий мне пистолет, и направил в глаз парня, представляя, как я в него стреляю. Чуть не расплылся в довольной улыбке, но сдержался. Аппарат пикнул, сигнализируя о том, что оплата прошла, я протянул покупателю пакет с его покупками.

– Спасибо за покупку, приходите еще, – а лучше провались в люк где-нибудь по дороге. И опять этот урод молча вышел, еще и дверь не придержал.

Быстро глянув на время, я немного повеселел, ведь конец смены – самое лучшее время. Быстро сверил сумму в виртуальной кассе с историей покупок, нажал пару кнопок и довольно улыбнулся. Удобно, все-таки, быть компьютерным-недогением. Я быстренько считывателем перевел себе пару тысяч, повесил на плечо рюкзак, щелкнул выключателем в щитке и, наконец, закрыл на ключ дверь магазина. На улице все так же воняло протухшими яйцами – походу где-то прорвало трубу канализации. Ну, надеюсь, не в моем районе…

…зря надеялся. Пиздец как зря. Как раз возле моего дома тек не просто ручей, а целая река зловонной водички. Я, скривившись, еле дошел до двери подъезда старенькой многоэтажки. Я чуть не уронил в лужу с говном ключи от квартиры, но удача сегодня явно была на моей стороне.

В однокомнатной квартире, пропахшей сигаретами и пивом, меня ждала неубранная кровать, пустой холодильник и кот, отчаянно орущий в мольбе о пропитании. Ну и говнюк, за день сожрал полную миску корма с горкой, а сейчас еще и голодным притворяется.

– Витя, ты че, охренел?! – я потряс жирное рыжее тельце и кинул животное на диван. – Сколько можно жаловаться, ты сегодня целый день жрал! А я, между прочим, нет… Теперь опять в магазин идти за продуктами, ну сука!

Как видишь, моя жизнь – не просто череда сплошных неудач, а целая черная полоса. Да, я – тот еще говнюк, и тетка Фортуна явно считала меня тем самым племянником, который абсолютно ничего в жизни не добился и в принципе не заслуживает ее любви. Такая вот Мадмуазель Удача сука.

Если ты думаешь, что я жалуюсь от нехер делать, ты абсолютно прав, дружище! В этой стране, в этом мире мне делать абсолютно нечего, понимаешь, да? Типа, я – среднестатистический житель Микаины. Страна будущего, говоришь? Если бы! Надо быть жителем Микаины, чтобы понять, насколько здесь все отвратно. Ну ладно, тебе простительно, ты явно нездешний, так что садись поудобнее и слушай лекцию по истории.

Двести лет назад, в далеком 2020-ом… Да бля, не надо меня перебивать, я округлил! Ладно, хорошо, двести один год назад, так лучше?!

Так вот, в 2020-ом году мир был вообще другим. Ну, то есть, там не было наших привычных чипов, поездов на пространственной подушке, беспроводного электричества и так далее… Короче, тот год обозначен в учебниках истории, как год Великой Эпидемии. Там, вроде, гулял какой–то смертельный вирус, я честно говоря не помню, я в колледже не особо историю любил… Кхм, продолжим. С этой Эпидемии все и началось. Страны приходили в упадок, нарастали недовольства среди населения, и равновесие в мире находилось в крайне шатком положении.

В 2040–ом произошла Десятилетняя Катастрофа, которая погубила почти всю природу планеты, Солнце медленно сжигало озоновый слой, а люди гибли как мухи. Правители тех доисторических стран, вместо того, чтобы сплотиться и спасти своих подданных, сцепились, словно бездомные собаки.

В Бесконечной Войне не было победителей, только проигравшие, ведь у выживших стран не было шанса на восстановление планеты, природы и всего остального. Земля медленно умирала, и никто не знал, что с этим делать.

Именно тогда наш великий управитель Микайло выдвинул свой план по спасению жизни на Земле. Слава Микайло, ага! Благодаря управителю ученые всего оставшегося мира объединили усилия и создали искусственный озоновый слой, который и спас планету. Вот эту дату нас заставляли учить наизусть… По-моему, 2052 год, июль.

Человечество знатно так поредело, так что нужно было срочно нагонять упущенное. Но как? Не заставлять же людей каждый день трахаться как кролики? К тому же, из-за природных катаклизмов здоровье оставшихся представителей человечества подкосилось, и женщины в большинстве случаев умирали во время беременности, либо не могли зачать вообще. Короче, ученые придумали метод Бейгиля. Ну, то есть, его придумал Кристофер Бейгиль, который пережил и Великую Эпидемию, и Десятилетнюю Катастрофу, и Бесконечную войну, крутой мужик был. Не успел только увидеть первые успехи своих трудов. В общем, Бейгиль разработал программу создания жизни на молекулярном уровне. Ученые теперь могли как угодно крутить ДНК, создавать любые характеры, внешности и предрасположенности. Конечно, для создания эмбрионов требовались сперматозоиды и яйцеклетки, и вот тут в расход пошли уцелевшие люди.

Было очень маленькое количество здоровых клеток, но эти маги как-то умудрились придумать способ их размножать буквально из одной! Просто представь, теперь не нужно тысячи женщин, чтобы родить в год тысячу детей. Нужна всего одна яйцеклетка!

Короче, все было супер, и теперь все люди живут классно. Ну, то есть, так может показаться на первый взгляд. Вроде и природных катаклизмов нет больше, и людям не нужно корпеть над семейными ценностями. Но на самом деле в остальном все осталось как прежде.

А еще оставались люди с традиционными ценностями. Моя семья – одна из таких. Из года в год их преследовали, пытали, истребляли. В начале новой эры (так стали называть жизнь после 2052-го) еще оставались люди, рожденные в годы Великой Эпидемии или Десятилетней катастрофы. Эти люди помнили жизнь ДО, и не хотели с ней расставаться. Поэтому он стали тайно собирать общество таких же, и в конечном итоге создавали большие семьи. Мой 5-пра-дедушка Вениамин был основателем этого общества. Его детство прошло очень тяжело, а в начало Десятилетней Катастрофы он вступил совсем юным, двадцати однолетним парнем. Каждый раз, как я слышал его историю, мне было его искренне жаль.

Деду повезло, что он обладал устойчивым к жаре организмом, да и жил на севере России. Так что падение озонового слоя он смог выдержать, хоть и здоровье сильно пострадало. Когда на территории бывших стран около-России (не помню точно, но вроде назывались Кахатан, или как–то так, Украйня и Белая Русь) воцарилась наша «славная» Микаина, дедушка стал искать уцелевших сверстников, не согласных с таким раскладом. Их оказалось довольно много, причем не только в Микаине, но и в Соединенных Странах Америки (бывшие Канада, Америка и Мексика, если верить учебнику), и в Англо-ирландском королевстве, и даже в Германской империи. Долгое время общество Старых оставалось в тайне, шифровалось, меняло места дислокации и способы коммуникации между странами.

На улице все также воняло. Когда уже в этом сраном городе починят канализацию? В конце-то концов, столько технологий в нашем мире, а коммунальщики все те же. Я горько усмехнулся, перешагивая через зловонный ручей. Браслет на руке пикнул, сигнализируя о новом сообщении. Я ткнул пальцем, не глядя, и браслет вдруг заверещал голосом моего закадычного друга:

– Дам, ты где ходишь?! Я тебя уже, бля, час жду!

Я поморщился от громкого звука. Черт. Вроде не договаривались же, чего он начинает то?! Но я решил на всякий случай проверить планер – вдруг все-таки придется огребать от Жеки. Остановившись, закрыл глаза и вызвал перед ними проекцию виртуального помощника – не обделенной формами красотки Мари. Она, как всегда, радовала своим присутствием. Жаль только, что реальной не была.

«Добрый день, Дамир!» – резво отозвалась Мари и расплылась в своей лучезарной, до ужаса бесящей улыбке. Потому что уж слишком идеальная для робота. Аж до дрожи.

«Выведи мне планер», – без приветствия скомандовал я. Помощница тут же повиновалась, и перед глазами появился график, не очень-то и плотно забитый встречами. Вернее, ежедневно значилось только одно дело – работа. А вот сегодня…

– Ну нет! – простонал я, открывая глаза. Виртуальная картинка тут же рассыпалась. Я кинул взгляд на часы на руке и издал страдальческий вздох. Да ебен-бобен, действительно опоздал уже на час десять!

Пришлось нестись, наступая в лужи и пачкая новенькие найкеры, со скоростью не очень шустрой леталки. Что ж, огребать от Жеки все-таки придется. Чертовски мерзкий день.

Завернув за угол «Дома Детей», я усмехнулся про себя. Оглядел высокое здание, слишком идеальное для нашего отвратного городка: литые серые панели глянцем устремились вверх, к зелено-розовому закатному небу; высокие прозрачные окна блестели, отражая красно-коричневое, слишком большое для этого неба солнце; золотисто-розовые буквы, размером с мою голову каждая, будто насмехались своим шрифтом над каждым, кто проходил мимо. Да уж, отсюда выходили те самые идеальные граждане, которых хотело видеть наше государство.

– Здоров, придурок! – откуда-то с другой стороны узкой дороги проорал Жека, и я сморщился от его неприятно-свистящего голоса. Не повезло парню в подростковые годы, что с него взять.

Я глянул по сторонам и, не увидев машин, перебежал на другую сторону, подальше от этого слепящего здания, которое долгие годы было чьим-то домом. Хотя почему «чьим-то»? Выходец дома детей стоял прямо передо мной и улыбался во все свои двадцать восемь – два передних зуба Жека оставил на поле боя пару лет назад. Он любил говорить, что это его трофеи, и никогда не стеснялся улыбаться во весь рот – прямо как сейчас.

– Привет, – коротко кивнул я, натягивая подобие улыбки – день выдался не лучший, но обижать друга хмурой мордой не хотелось.

Конечно, как только я подошел, Жека тут же стукнул меня кулаком по башке. Что ж, заслуженно. Но ради приличия я все равно состроил недовольную гримасу и стукнул его в ответ.

– Ну что, погнали? – улыбка Жеки стала настолько довольной, что захотелось стукнуть его еще разок – просто, чтобы стереть ее с лица.

Слишком уж он радовался нашему маленькому дельцу, которое было неприятной обыденностью, практически нашим дружеским ритуалом. Я мог бы его так назвать, если бы оно не было настолько мерзким. По крайней мере, для меня.

– Ага, – немногословно кинул я в ответ и, сунув руки в карманы, зашагал по тесному тротуару, который еле вмещал нас двоих.

– Че случилось–то, Дам? – Жека нагнал меня уже на перекрестке. Здесь узкая улица Димитрова перетекала в проспект Женевы, а посередине, как острый нож, ее пронзала улица Свободы, которая всегда казалась мне слишком уж радостной для этой страны.

– Ниче, – фыркнул я в ответ и скривился в улыбке такой гротескной, что скулы свело. Жека нахмурился и остановился. – Да заебал, пошли уже!

Хотелось закончить это мерзкое дельце, желательно, побыстрее. Я бы и не делал этого вообще, но Жека же прицепится, как блоха, и не отстанет, пока не сделаем. «Принципы» у него, видите ли. Тьфу, блять. Принципы. Были бы принципы – не делал бы. И даром, что выходец из дома детей, «идеальный гражданин» со стартовым капиталом, которого у меня, например, вовсе и не было.

Но Жека был моим единственным реальным другом, так что приходилось терпеть его замашки. В конце концов, просто вошли и вышли. Все. Дело на двадцать минут, можно и потерпеть.

В ночном клубе пахло синтетическими коктейлями и феромонами – любимым ароматизатором всех владельцев «ночников». Тут и там слышался наигранный смех и приторно–сладкие тоненькие голоса «сирен» – эдаких девочек на одну ночь, но виртуальных. Сирены считались дорогим удовольствием, зато никогда не отказывали и воплощали любые желания клиента. Владельцы «ночников» обожали сирен не только за то, что те приносили огромную прибыль, но и за их немногословность и покладистость.

– Че, опять ту же? – проорал я сквозь булькающие звуки электронной музыки. Несмотря на то, что в клубах музыка была виртуальной и внедрялась в «Систему» каждого входящего, они какого–то хера делали ее настолько громкой, что даже собственные мысли было сложно услышать.

– Не, я другую подметил, – лицо Жеки скривилось в хитром оскале, когда он мимолетно посмотрел на меня, а затем быстрым шагом направился сквозь толпу к бару.

– Какого хера, Жек?! – я дернулся за ним и схватил его за плечо. – Мы так не договаривались!

– Да хватит тебе, Дам, – фыркнул друг, блеснув голодными глазами в свете прожекторов. Он скинул мою руку и уселся на барный стул, тыкнул в дисплей перед собой, выбирая коктейль.

Блять. Это уже плохо пахнет. Я никогда не был против этих его замашек только потому, что все было легально и обоюдно, насколько я знал. А сейчас – хрен его знает. Я прекрасно знал, на что Жека способен, когда повинуется своему низкому, отвратительному голоду – голоду по реальному женскому телу.

– Жека, это не шутки, – я уселся на стул рядом с ним и следил, как он пролистывает ряды синтетических и био-коктейлей, как тыкает пальцем в один из самых дешевых синтетических пойло. Я скривился, представляя вкус этой гадости – синспирт на вкус было отвратительным, и даже парочка ароматизаторов и сладкая газировка не спасала от его послевкусия.

Жека будто не слышал меня. Или не хотел слышать. Он заказал коктейль, отсканировав сетчатку глаза, и залпом осушил бокал, едва он возник на стойке.

– Мне поебать, Дам, – зло усмехнулся друг, и я вдруг не узнал его. Это реально Жека – добрый и понимающий, вечно веселый Жека, которого я знаю? Парень развернулся к танцполу и уцепился взглядом за кого–то, губы его растеклись в мерзкой, пошлой улыбке: – Да-а, вот она. Погнали.

Я увидел ее. Слишком светлая для этого грязного места, девушка извивалась в клубах дымного тумана и улыбалась чему-то в голове. Что удивительно, она была совсем не похожа на местных завсегдатаев – тело прикрывало фольгированное платье ниже колена с асиметричным разрезом до бедра, даже плечи не выглядывали из–под ткани; светлые волосы разлетались от резких движений, а глаза с длинными ресницами были закрыты. Совсем не типаж Жеки. Почему она?

– Давно таких чистых не встречал, – ответил на мой немой вопрос друг и, спрыгнув со стула, поплыл в толпе прямо к девушке.

Блять. Да что ж такое. Я мог позволить ему сделать, что ему хотелось, и ничего бы, впрочем, не случилось. Но именно в тот момент у меня вдруг взыграла совесть, невесть откуда взявшаяся. Нет, нет. Ты мне не нужна сейчас, прячь свою уродливую голову обратно!

Но глядя на то, как Жека все ближе и ближе подбирается к своей добыче, я не все не мог заглушить голос совести. Как же, черт возьми, не вовремя. Блять, да будь, что будет.

Я дернулся сквозь толпу за другом. Заметил, что Жека уже успел вытащить из кармана наношприц. Девушка стояла очень удобно – близко к стене, чтобы не упала и не расшиблась, но далеко от толпы. Блять, блять, блять.

Я ускорился, оставались буквально сантиметры между мной и Жекой, но этот засранец все-таки успел. Вцепился девушке в руку и, не успела она испугаться и вскрикнуть, вколол снотворное в шею.

– Ублюдок! – заорал я, не веря собственным словам. Молниеносно вырвал наношприц из шеи бедной девушки и кинулся на лучшего друга, целясь ему в лицо, в живот, в солнечное сплетение – куда попадет. Он ударил меня в ответ, и вот мы уже сцепились, как бродячие псы, прямо посреди танцпола. Кто-то закричал – истошно, испуганно, музыка в голове тут же замолчала.

Мы с Жекой продолжали мутузить друг друга. Я – за его многолетнее узурпаторство и использование моей дружбы, он – просто за то, что я существую. Это кровавое месиво, прерываемое нашими хрипами и руганью, продолжалось, пока кто-то не додумался заорать: «Охрана!», и во всем ночнике завизжала сирена. Жека вдруг отцепился от меня, на секунду злобно глянув, и кинулся к выходу, а я – к светловолосой, которая в отключке валялась у стены.

Блять. Проснется не скоро – снотворное сильное. Что делать? Мозг истерически кричал и отказывался генерировать дельные мысли, однако это было уже и лишним. Кто-то подбежал сзади и скрутил мне руки. Я попытался вырваться и получил шокером в спину. Блять, как же больно.

Нет, только не отключайся, чертов кусок дерьма! Не отключайся, говорю тебе!

Но мозг уже не выдерживал, и я понимал его желание провалиться в небытие. Я и сам устал от этой жизни. Да, чертовски мерзкий день выдался.