7 дней до катастрофы

- Точка! - одновременно радостно и устало воскликнул в третьем часу ночи Григорьев Дмитрий Павлович – известный в узких кругах писатель-фантаст, завершая эпилог своего очередного литературного шедевра по изменению истории СССР в преддверии Второй Мировой войны.

Во всяком случае, сам он полагал данное своё произведение именно что шедевром. Всё же гордыне в той или иной мере были подвержены все люди, кто бы там чего ни говорил. А уж писатели и вообще творческие люди – подавно.

Давнее хобби, нежданно-негаданно зацепившее его ещё в юные годы, за прошедшие с тех пор десятилетия постепенно эволюционировало в источник отнюдь не лишнего для свежеиспечённого пенсионера дополнительного дохода. Так что в этом плане грех было жаловаться на хронический недосып, с которым он неотрывно сосуществовал вот уже более полувека.

Если в школьные годы нормой было 7-8 часов сна, то с началом самостоятельной жизни, уже 5-6, что, в числе прочего, было усугублено как раз ночными посиделками за пишущей машинкой, а после и за клавиатурой компьютера. Уж больно хорошо зарождался в голове очередной текст в час или в два часа ночи. Словно именно в это время открывались врата в некий храм муз, откуда на него изливалось вдохновение. И так продолжалось до тех пор, пока организм не принялся чудить, да подавать всевозможные сигналы о том, что жить подобным образом он более не согласный.

Вот и в этот раз слева в груди неприятно стрельнуло и сдавило, отчего у Дмитрия Павловича даже перехватило дыхание на пару секунд. Очередной нехороший звоночек давал понять, что на пенсии следовало бы полностью позабыть про ночные бдения перед монитором. А то ведь легко можно было досидеться до появления под боком монитора не персонального компьютера, а какой-нибудь там хитрой медицинской техники.

- Всё, всё. Не надо более таких напоминаний. Иду спать, иду, - произнёс литератор-самоучка в пространство, поскольку никого более в квартире не имелось.

С первой супругой они разбежались, не прожив вместе и 5 лет. Со второй женой тоже в итоге не сошлись характерами и разъехались ещё быстрей. А детей так и не случилось, отчего единственной доступной отрадой для души на старости лет осталось творчество.

- Поздно, - неожиданно раздалось разом отовсюду, отчего начинающий пенсионер аж подпрыгнул на кресле с испуга.

Точнее говоря, он подумал, что подпрыгнул, поскольку, ни кресла, ни ног, на которые возможно было бы опереться, более не существовало. Всё это осталось там – внизу, тогда как душа воспарила.

- Значит… всё? - потратив на осознание своих наблюдений и ощущений минуты две-три, на всякий случай уточнил новопреставленный, имея в виду завершение своего земного пути.

- Значит всё, - спокойно и даже как-то умиротворённо прозвучало в ответ.

- Жаль. Так и не закончил свою новую историю, - не став закатывать истерику – чай не истеричка какая, а смиренно приняв факт своей смерти, лишь посетовал дух Дмитрия Павловича на незавершённость очередного сотворённого его воображением фантастического цикла.

- Не ты первый, не ты последний, кто оставляет мирскую жизнь с незавершёнными делами. Именно поэтому ты сейчас здесь, а не где-либо ещё. Все изначально попадают сюда, - вновь разнеслось одновременно отовсюду.

- Но… почему сюда? Зачем? И… куда, сюда? - тут же множество вопросов пронеслись в мыслях Григорьева, однако озвучены оказались лишь считанные из их числа.

Впрочем, ответ на них дан не был. Вместо этого озвучено оказалось кое-что другое.

- Как Всеотец создал мир за 7 дней, так и тебе даётся схожий срок на подведение итога своего бытия. О чём ты, впрочем, не вспомнишь. Продемонстрируй, как бы ты завершил незавершённое, и после ступай дальше – куда выстланный самим тобой путь выведет. Ибо сказано, что воздастся каждому по делам его. По всем делам! - С этими словами сознание почившего пенсионера исчезло из небытия и вернулось в тело, о котором тот мысленно размышлял, сожалея о незавершённых начинаниях.

Только вот повстречавшая его в загробном мире сущность даже не догадывалась, что в этот самый момент разум писателя был занят не столько мыслями о своих собственных земных делах, сколько размышлениями об эпилоге следующей книги создаваемого им цикла произведений. Потому и направлена душа была ошибочно в несколько иное тело. В то самое, о котором в данный момент с немалым сожалением раздумывал Григорьев Дмитрий Павлович.