А подо мной черным-черно

ПРОЛОГ

Тёмные, пропахшие сыростью и испустившими дух телами катакомбы встретили меня своей холодной атмосферой. Два стражника вели меня под руки, то и дело подгоняя вперёд, пусть их роста и хватало на то, чтобы нести меня над землёй без особых усилий. Идя сюда, я прекрасно понимал, что особо радушного приёма ждать не стоило, но чтобы сразу в темницу? Увы, не берегут блюстители закона моё сердце, ой не берегут. А как же зачитка приговора? Как же пафосные речи о том, что я, великий и ужасный Ривенн Аппель, мешаю спать всем гражданам нашего светлого Праффиса? Теряют хватку, тунеядцы. Никакого уважения к первым лицам их же страны!

Кинув меня в клетку, стражники спешно заперли железную дверь, хлопнув ей так, словно пытаясь специально меня оскорбить. Ну что за ребячество? В таких делах самое важное – подача. Как можно срываться, показывая свои истинные чувства? Совсем не понимаю. Коротко взглянув на лица полные презрения ко мне, я вскочил с пола и тут же драматично свалился обратно, начиная кататься по каменной кладке подобно избалованному ребёнку, которому отказались дарить гномьи сладости.

– Горе! Горе мне, несчастному калеке! – взвыл я, стараясь делать это как можно громче и объёмнее, чтобы каждый заключённый услышал моё негодование. – Не сжалились, ироды! Не простили! Заковали в цепи и бросили гнить! Как собаку! Как неотёсанного огра!

Я продолжал ломать комедию, пока одному из стражников это не надоело и он не прервал меня раздражённым рыком.

– Помолчи, вор, – сурово сказал он, ударяя рукоятью своего меча по одному из прутьев решётки. – Оказался ты здесь заслуженно. Завтра тебя будет ждать плаха. Король не смилуется над отродьем вроде тебя.

– Как?! – натурально взвизгнул я, подскакивая к двери и хватаясь за неё руками. – Быть того не может! Убийство – тяжкий грех! Как король сможет взглянуть Парафею в глаза после того, как казнит самого невинного и послушного гражданина своей страны?! Молю, пощады! По-ща-ды! – не успокаивался я, хватая измученного моей игрой мужичка за грудки и притягивая его к себе за ворот доспеха.

К сожалению, он не оказался любителем чистой и непорочной близости. Грубо оттолкнув меня ударом в грудь, стражник недовольно фыркнул и поспешил удалиться из темницы, уводя за собой своего товарища, что лишь молча наблюдал за сим представлением. Свалившись с ног, я схватился за грудь руками и съёжился, укрываясь своим коротким плащом. Солдатики быстро покинули подвал, оставляя меня наедине с собой и ещё десятками таких же бедолаг, что сидели за несколькими стенами от меня. Пожалуй, на этом хватит. Я, конечно, актёр, но чтобы так сильно унижаться перед рядовыми головами – нужно совсем не иметь чести. А я, между прочим, уважаю себя поболее некоторых. И есть за что. Моя светлая голова догадалась ухватить связку ключей с пояса надзирателя во время своей наигранной истерики, а потому прямо сейчас я без зазрений совести ковырялся одним из десятков ключиков в замке, предвкушая кульминацию своей очередной маленькой победы. Ну а что, стражник сам виноват, раз не следит за руками того, кого засадил за воровство. Наконец найдя нужный ключ, я вышел из клетки, сразу же поворачивая в коридор и начиная демонстративным шагом гулять вдоль остальных заключённых, размахивая ключами на пальце. Весь сидевший сброд как с ума сошёл. Они стали ломиться из своих камер, протягивая руки ко мне, словно я был последним лучом света в их и без того тёмных жизнях. Я же лишь скромно уклонялся от новых и новых конечностей, что составляли мне целый коридор, выглядящий как последнее, что видит грешник перед попаданием в ад. Словно я был наёмным убийцей, проходящим сквозь всех тех, кого я некогда загубил. В этом плане я был чист на руку. Нечего обременять душу лишними шероховатостями. Ведь не дай Парафей однажды проснуться с мыслями сожаления о том, что я лишил кого-то такой прекрасной возможности, как наслаждаться естеством жизни.

– Возрадуйся, честной народ, ведь перед вами я! Краду я лишь улыбки, скрываясь втихаря! Мне мил ваш лик, – я игриво указал пальцем на одного из заключённых, однако его кривые зубы совсем сбили мой мотив, заставляя на месте подбирать иную рифму, – …а, нет, не очень… Прошу прощения, у вас он малость опорочен. Ищу я лишь одно – девчушку, чей взгляд почти что выстрел. Позвольте, никто её не видел?

Разъярённая толпа лишь выла в ответ, совершенно не слушая моих импровизационных стихов, продолжая пытаться выхватить из моих рук связку ключей. Ну что за невежи?! Когда ещё выдастся шанс вживую услышать меня, при этом видя не в далеке, стоящего на крыше здания, а прямо перед лицом? Досадно, друзья мои, до чего досадно… Успокаивала меня лишь одна присказка, что из раза в раз давала мне сил. Не плох актёр – не разогрета публика. И действительно. Этот сброд не подходил для того, чтобы в полном объёме насладиться моим творчеством. Пожалуй, я слегка сглупил, решив, что эти господа воспримут меня всерьёз.

Продвинувшись чуть ли не к самому краю коридора, я нашёл нужную мне камеру, где на небольшой горке сена одиноко сидела девушка с рыжими волосами по плечи, укутавшись в какой-то порубленный на лоскуты джутовый мешок. Пусть она и не спешила подбегать к клетке как остальные заключённые, но свои зелёные глазки на коридор она всё же навела. Я вышел к ней, словно истинный рыцарь, гордо неся ключи на вытянутой руке, будучи готовым забрать её сердце в обмен на свободу.

– Тюр! Моя дорогая Тюр. Я шёл к вам три дня и три ночи, и всё ради этого блистательного момента, – гордо заявил я, встав перед камерой на одно колено. – О, Тюр! Вы выйдете ко мне?

От скуки девушки не осталась и следа. Она улыбнулась, поднимаясь с места и медленно подходя ко мне, кладя свою руку на мою вытянутую ей ладонь. Ну разве может быть большее счастье, чем девичья улыбка?

– Ну как я могу отказывать такому завидному господину? – поддержала она моё выступление, стягивая с пальцев моей руки ключи.

– О, вы просто не представляете сколько дам пропускает мой изысканный лик мимо себя. Им не хватает сил ограничить своё самолюбие, чтобы дать мне дополнить их самих!

Расхохотавшись, она открыла дверь и вышла ко мне, делая не очень умелый, но всё ещё достаточно милый поклон. Я не смог держать себя в руках. Соскочив с места, я взял Тюр за руки и сделал несколько оборотов вокруг себя, уводя её в короткий танец, который она поспешила окончить.

– Всё, Ривенн, хватит придуриваться. Дурака будем валять когда выберемся отсюда.

– Для тебя, моя дорогая Тюр, я просто Рей.

– Как скажешь, только пошли быстрее.

Мы побежали обратно, вдоль всех тех, кто так жаждал получить свободу. Пожалуй, такого воя в этой темнице ещё никогда не поднималось, однако метры резного камня не давали стражникам наверху услышать и одной десятой сего шума. Добравшись до массивной дубовой двери, я аккуратно отодвинул ту, пропуская Тюр вперёд, как истинный джентльмен, пусть в этой ситуации это и было несколько глупо. Однако Тюр не глупа, опыта в своём деле ей хватало, а потому, выйдя наружу, она без проблем прокралась за спинами нескольких стражников, что очень по-мужски сетовали на всю ту мороку, с которой им приходится сталкиваться каждый день. Я пробирался вслед за ней, ступая по полу с пятки на носок, аккуратно, не поднимая абсолютно никакого шума. Соп спящих в стенах крыс и тот был громче. Однако, проходя прямо за спинами стражей, я ужасно оскорбился тем, насколько небрежно были разложены вещи на их столах. Вся письменность была разбросана то тут, то там, чернильницы стояли прямо на краях столешниц, а стулья были задвинуты неровно. Всё это выглядело столь мерзко, что я еле как сдержался, чтобы не высказать им всё, что я о них думаю, прямо в лицо. Вот что за люди! Никакого уважения ни к себе, ни к людям. Тюр заметила моё недовольное лицо, а потому стала размахивать руками, призывая меня не делать глупостей. Так уж и быть, в этот раз я стерплю. Мне было лень во второй раз проделывать все те махинации, что я совершил прежде, чтобы высвободить свою подругу. Я ограничился лишь тем, что свистнул с пояса одного из служивых зевак небольшой кошель, в моменте ощущая, что монет там не хватит даже на то, чтобы угостить мою дорогую Тюр изысканным афеллионским вином. Не день, а сплошное разочарование.

Проходя дальше, я не стеснялся поправлять всё, что попадалось под руку. Криво стоящие канделябры, косо висящие картины, безалаберно расставленные статуэтки, одну из которых я на всякий случай прикарманил себе, ибо она совершенно не смотрелась в том месте, куда её поставили. Тюр же не обременяла себя лишними вещами во время побега, видимо, совсем не хотела распыляться на несколько дел сразу. Молода ещё, не во всём знает толк. Передвигаться она умела получше некоторых, в скорости так уж точно могла дать мне прикурить, однако некоторые тонкости ей ещё предстояло освоить. Негоже упускать возможность ухватить то, что считаешь нужным. И без разницы на ситуацию. Даже перед лицом опаснейших воинов, никакой творец не имеет морального права отрываться от своих дел, создавая истинное видение мира. Вот и я не чурался лишний раз привнести в здание стражи немного порядка, раз они сами не могут.

Наконец добравшись до одного из окон, мы с Тюр выскочили наружу, оказываясь в окутанном ночью пригороде Афеллиона. Северный ветер вздыбил мой плащ и растрепал мои прекрасные чёрные волосы, а потому я стал сразу прихорашиваться, попутно карабкаясь вверх по зданию прямиком за Тюр, что уже подтягивалась за кровлю. Нечего перед дамой ходить непричёсанным. Запрыгнув на крышу, я сразу подобрал заранее оставленный здесь мешок, в котором лежал весь мой родной инвентарь. Два коротких кинжала с резными рукоятками из дерева ручной работы одного небезызвестного мастера, две склянки эссенции на случай, если я пренебрегу своей магией, и мой излюбленный пояс-разгрузка, на котором я размещал всё необходимое для жизни. В этом поясе были подвески для зелий, небольшой мешок для всякой всячины, две ножны для моих острых малышек и петля для сложенного каната, которым я зачастую пользуюсь. Для Тюр же я приволок её короткий меч и тёмно-зелёную накидку, которая была слишком длинна, как мне казалось. Неспроста я носил укороченный плащ, что лишь немного прикрывал мой пояс – так я не боялся наступить на него в приседе и мог не волноваться о том, что он за что-то зацепится. Тюр же, казалось, решила в своей накидке жить. Массивный капюшон, в котором поместился бы целый я, будучи свёрнутым в калачик, длиннющий плащ до самого пола, которым можно было запахнуться полностью, скрывая абсолютно всё тело. В таком я бы побрезговал ходить, но раз девчушке нравится, то пусть. Не мне её учить.

– Прошу, мой лунный лучик, это ваше, – я протянул подруге её накидку, вытягивая так, чтобы сразу накинуть её Тюр на плечи.

– Ах, ну что за мужчина, – хихикнула она, явно подыгрывая мне в моих речах.

Я аккуратно укутал подругу в этот, не постесняюсь этого слова, балахон, после чего взял её за руку, поднимая её над головой и заставляя Тюр сделать оборот вокруг себя.

– Даже меч мой сохранил. Ривенн, ты чудо. О женихе вроде тебя можно только мечтать.

– Одно твоё «да» и мечтать не придётся. Что же тебя останавливает от принятия руки и сердца?

– Не люблю подхалимов, – Тюр хитро прищурилась и коротко поцеловала меня в щёку, после забирая у меня свой меч и в моменте прыгая с крыши спиной вперёд, начиная постепенно растворяться в ночной мгле. – Увидимся, радость.

И пропала. Совершенно бесследно, словно тени поглотили её, оставляя после себя лишь незыблемое чувство запустения. Мне только и оставалось, что довольствоваться мимолётным поцелуем, стойко принимая тот факт, что очередная красавица упустила мой пышный хвост из своих рук. Такого бродячего кота ещё попробуй удержать! А раз никто не ценит, что я сам иду в руки, то на подобное можно больше не надеяться! Я себе цену знаю, распыляться на кого-то ещё по многу раз не стану.

А пока… Нужно было навестить ещё одну даму моего благородного сердца.