Адвент-2024. Декабрьские рассказы-миниатюры

Ночь на 23 ноября 1963 года, Бери

Этой ночью старое здание почты в Бери походило на огромную коробку с подарками. Забравшись внутрь, Сейди с приятелями вскрыли мешки и перебирали теперь письма и открытки, заглядывая одним глазком в кусочек чужой, диковинной жизни. Это было как подглядывать вечером в окна: кто чем занят, у кого какая стоит елка, и что на праздничном столе.

Это было, конечно, правонарушением, но Сейди, Биллу и Моррису нравились правонарушения. Жизнь без них была слишком скучной. Они и без того в последние несколько месяцев были скованы по рукам и ногам целым списком правил: туда не ходи, сюда не залезай, этого не делай. Страх витал надо всем Манчестером, и над его окрестностями, и над вершинами Пеннинских гор, но у детей и подростков он вызывал только азарт, покалывание в затылке и жгучее желание завернуть на соседнюю улицу и непременно угодить в неприятности.

Хотя, конечно, на почту они пробрались с совсем другой целью, по-настоящему благородной.

Все из-за Моники, младшей сестры Морриса и настоящей стервы. Ей было всего шесть с половиной лет, но вырасти из нее обещалась первоклассная ведьма. Уж Сейди знала в этом толк, она встречалась с ведьмами всех сортов и знала, какие они. Моника была злой, желчной и жестокой, и в ней, в самой глубине, жило то же черное беспокойство, что и в Сейди. Но если Сейди это беспокойство толкало на глупости, опасные только для нее одной, то Моника... о, маленькой дряни нравилось причинять другим неприятности.

Больше всего она ненавидела старшего брата.

Но писать письмо Санте с просьбой забрать его и затопить где-нибудь в окрестных болотах, это уже было как-то чересчур.

Во-первых, кто же такое просит у Санты? Кукла, конструктор, набор юного химика на худой конец, но — убийство старшего брата? Сейди сомневалась, что Санта-Клаус возьмется за дело, куда больше подходящее его приятелю Крампусу, который, как уверяли ее все знакомые матери, вообще-то не существует.

Во-вторых, те же самые знакомые, понизив голос, напоминали, что в некоторые моменты года желания надо загадывать осторожно. «Время и место всегда имеет значение, - сказала одна пожилая леди, угощавшая Сейди булочками с корицей. - Время, и место, и желание». Письмо едва ли дошло бы до Санты, которого Сейди считала обычным рекламным персонажем, милым толстячком с бутылкой газировки, но его вполне могло прочитать нечто более древнее и страшное. И тогда Моррису конец. Поэтому сегодня они пробрались в здание почты Бери и потрошили серые холщовые мешки, вынутые из почтовых ящиков по всему городу. То и дело им попадалось что-то любопытное, забавное или излишне сентиментальное. Это немедленно зачитывалось вслух под дружный негромкий смех, то и дело прерываемый шумом снаружи, светом фар проезжающих машин, клаксонами или же шагами ночного сторожа. Он обходил здание почты без особого рвения, ведя перед собой тусклым фонариком, и тогда они замирали, затихали в укромном уголке, прижавшись друг к другу. Сторож уходил, и они сразу же возвращались к прерванному занятию.

- Вы только послушайте! «Мой бойцовый воробей. Север Англии накануне рождественских праздников выглядит как-то особенно неприютно, и меня тянет к солнцу. Хотя сегодня, гуляя на болотах, я нашел несколько еще живых веточек вереска, и они напомнили о тебе. Упорные. Скорее дерзкие, чем красивые. Безжалостные. Они разбили камень на части, мой бойцовый воробей. Б.».

- Как романтично, - хихикнул Билл.

- Ну, это и в самом деле довольно романтично, - Сейди вытащила из рук Морриса открытку и перевернула ее. На оборотной стороне было изображение Крампуса, запихивающего в мешок извивающихся мальчишек. Должно быть, у этого «Бэ» ничего иного не было под рукой. Или это был шифр? - Знаете, а вдруг это шифровка?

- И этот Бэ работает на русских? - оживился мгновенно Билл, он в последнее время зачитывался комиксами про шпионов. - Борис?

Сейди бросила открытку обратно в мешок.

- Ищем дальше.

Еще около получаса они перебирали чужие письма, шелестя конвертами, пока наконец не послышался возбужденный шепот Билла:

- Нашел!

Конверт был розовый, и от него пахло сладкой карамелью. Запах этот буквально преследовал Монику, словно она была сделана из конфет. Это была, впрочем, того сорта сладость, что на губах и языке в конце концов оборачивается ядовитой горечью. Сейди тошнило, когда она оказывалась рядом с противной девчонкой в розовом свитере и ощущала этот карамельный аромат.

Так пахнут, думалось, бродячие ярмарки, похищающие детей, и злые феи.

- «Моника Алиса Эужения Палмер», - торжественно зачитал Билл и посмотрел, широко раскрыв глаза, на Морриса. - Чё, серьезно?

- Нет, конечно! - фыркнул приятель. - Чего это вообще за «Эужения». Моника она Моника и есть. В честь прабабки назвали, она после рождения мелкой целую кучу денег нам отвалила, а потом померла. Вреднючая была до жути. Я иногда думаю, может, она и не померла вовсе, а в Монику вселилась? Ладно, чего там?

Билл быстро разорвал конверт и, зажав в зубах небольшой фонарик, прочитал несколько строчек, выведенных корявым детским почерком на розовой же бумаге. Выплюнул фонарик на колени и сказал:

- Фу.

Сейди забрала у него письмо.

- «Старик, за тобой бальшой далжок»... Твоя сестра вообще в школе учится?«Старик, за тобой бальшой далжок, так шо забири этаго пративнаго Мориса и пусьть он гиниёт в балоте. МАЭП». Это как-то не очень похоже на письмо Санта-Клаусу...

Моррис, сидевший с закрытыми глазами, вздрогнул и поежился. Оглянулся.

- У тебя за спиной ничего нет, - покачала головой Сейди. - Это игра воображения. А письмо надо сжечь на всякий случай. На ольховой коре и ветках остролиста.

- Почему это? - удивился Билл.

Сейди пожала плечами.

- Не знаю. Мама так делает, когда ей приходят плохие новости. Наверное, это какое-то особое колдовство или что-то в этом роде. Идемте, у нас дома есть и то, и другое.

- И рождественский кекс? - спросил Моррис с надеждой.

Сейди хмыкнула.

- И рождественский кекс, и в нем просто прорва изюма. И, скорее всего, кардамона. Но мама обязательно научится печь его к Рождеству. Наверное. К какому-нибудь.

Днем стало известно об исчезновении в Манчестере мальчика, но едва ли Моника Алиса Эужения Палмер имела к этому какое-то отношение.

Историческая справка: с июля 1963 по октябрь 1965 года в Манчестере орудовала пара серийных убийц — Иэн Брэйди и Марла Хиндли, известные также как «Убийцы на болотах».