Аколит. Дело Чёрного.

В Имперском Таро карта «Писарь»

означает обязанности, трудолюбие и повторение.

В Вивиан-Прайм уже чувствовался приход весны. По ночам ещё было холодно, снег лежал неопрятными сугробами в тени домов и около монорельсов, но днём, когда свет местной звезды озарял столицу планеты Анаранет, он превращался в слякоть и грязь. Весна в этом мире – центральном для целого сектора – наступала поздно и длилась совсем недолго, как и короткое, прохладное лето. И потому её ждали с таким нетерпением.

В Псарне – древнем, словно выросшем из скалы замке, о весне не напоминало ничего. Ледяной ветер бился в старую кладку, выискивая щели и бойницы, выл в пустых коридорах. Изморозь покрывала зубцы стен, хотя лёд на них не задерживался – его сбивали кованные подошвы бесчисленных стражей и острые когти кибермастифов, круглосуточно патрулирующих периметр. Голые скалы, из которых, словно древесный гриб, росла Псарня, были лишены деревьев и хоть какой-то растительности. При реставрации, когда древние постройки переделывали под нужды лорда-инквизитора, склон заровняли, выкорчевали всё, что когда-то здесь росло, и убрали почву. У врага не должно было быть ни единого укрытия.

Внутри замка гуляли сквозняки, пахло сыростью и сновали тощие злые крысы. На верхние уровни они не совались, особенно в башню Астропатов. Но всё, что находилось ниже уровня земли, крысы считали своей территорией и лишь терпели на ней людей. Впрочем, некоторые области перестроенного замка эти животные обходили стороной. Лишь немногие обитатели Псарни знали обо всех ловушках, созданных для того, чтобы поприветствовать незваных гостей наиболее изуверским и мучительным способом.

Восточное крыло почти полностью вросло в тело скалы, реставрация коснулась его сильнее прочих, хотя это и не было заметно со стороны. Здесь постоянно слышался дробный стук капель о пол – не понять, с какой стороны – факелы нещадно чадили, потревоженные сквозняками. Холод сковывал, заставляя то и дело вздрагивать. Крысы, облюбовавшие это крыло, были самыми злыми и наглыми во всём замке. Толстые стены здесь скрывали не только обычные и хорошо знакомые местным обитателям ловушки, но и мистические письмена, втравленные в древние камни. На полу и потолке то и дело попадались металлические полосы – это были шлюзовые затворы на случай чрезвычайной ситуации.

В самой нижней части восточного крыла, глубоко в теле скалы, располагались кельи местных обитателей – псайкеров лорда-инквизитора Пелленора. Возможно, когда-то эти помещения служили казематами – слишком уж неуютными и узкими они были. Сейчас же в них проводили свои ночи самые удобные и самые опасные из инструментов, используемых Первым из Равных.

До рассвета было ещё далеко. Смутные сны, тягучие и навязчивые, цеплялись к воспоминаниям, но тело уже начало пробуждаться. В первые секунды в голове ещё мелькали нечёткие образы из прошлого. Боль и непонимание, ноги и кулаки, холодный карцер в крыле Арбитров на станции «Вознесение». Чьи-то фигуры, разговоры вполголоса и чёткий приказ – первое, что удалось расслышать как следует – забрать все вещи «щенка». Тогда мелькнула и почти сразу пропала надежда, что к вещам отнесут и Белектриса. Напрасно. Потом был варп-перелёт, полный холода и боли, тяжёлый ошейник на шее и кандалы на руках, полное непонимание того, что с ним происходит и куда его везут. А ещё лихорадка, волны холода и жара, жёсткий ледяной пол, мутные кошмары, сменяющие один другой. Белый свет корабельного лазарета и другой ошейник, странный, холодный. Теперь Ниро знал, что это был подавитель. Потом опять – темнота, полная смутных ощущений, разламывающей боли, закончившаяся резким толчком пробуждения.

Кай открыл глаза, потом зажмурился до цветных кругов под веками и снова открыл. Ему редко снилось то время – между прошлой жизнью и настоящей. Из сновидений в реальность просочился холод, но Ниро к нему давно привык. И боль – напоминание о вчерашней тренировке с дознавателем Ричардом Деккартом. Несколько сломанных рёбер, сращенных, но всё ещё напоминающих о себе при каждом вдохе. Трещина в руке – поверх старого перелома с прошлой недели. Небольшое сотрясение. У него почти получился тот приём, но Деккарт ударил концом шеста по ногам, а падать Кай так и не научился. Особенно на спину.

Первое движение далось с трудом – за ночь мышцы затекли, поясница ныла, а суставы отказывались гнуться. Ниро заставил себя встать, не обращая внимания на боль. От него в темноте разбежались крысы, до этого похрустывавшие и без того убогой циновкой, заменявшей постель. Свет Кай решил не зажигать, он отлично помнил расположение вещей в комнате – триптих, ширма с накинутой на неё одеждой… и всё. Келья была узкой, сырой и тёмной – даже развернуться непросто, хорошо хоть потолки высокие.

Слегка размявшись, Кай опустился на колени перед триптихом. Было холодно, но он специально не одевался. Почему-то казалось, что так правильно. В предрассветной тишине капала вода – где-то рядом, и не понять, где именно. Ниро некоторое время слушал капель, это помогло избавиться от обрывков воспоминаний из сна и сосредоточиться на молитве. Ему не нужно было видеть лики, Кай знал каждую деталь, каждую мелочь и мог представить, закрыв глаза. Катаджина Заступница, милосердная, успокаивающая. Ниро ограничился обычной молитвой. Сильвестр Гневающийся, всегда строгий, суровый и непримиримый. Молитву ему Липпе повторил трижды, каждый раз при поклоне опираясь на левую, больную руку: кисть так и не срослась нормально. Центральное место триптиха, как и полагается, занимал Божественный Император. Его лик Ниро даже не пытался представить, но молился искренне.

Ты направил меня сюда, указал место, даровал шанс на искупление. Я всегда буду верно служить тебе, все силы, всю кровь отдавая до последней капли.

Я повинуюсь воле Твоей.

Вся моя жизнь – во славу Твою.

Закончив молиться, Ниро поднялся на ноги и протянул руку к ширме. Рубаха была влажной, как и почти всегда по утрам. Роба и штаны – тоже.

Крысы погрызли ботинки. Столько лет держались, а тут… новые нужны. К наставникам с таким не пойдёшь, придётся к Серенике.

Кай замер у триптиха, невидимого в темноте. Смутное беспокойство, появившееся сразу после молитвы, не давало ему покоя. Поколебавшись несколько мгновений, Ниро снял триптих со стены и бережно обхватил руками.

В моё отсутствие его могут повредить грызуны. Это неприемлемо.

Кай помялся на месте, в попытке найти логическое обоснование этой мысли, но не мог даже себе объяснить, как эти мелкие тощие твари смогли бы добраться до триптиха по гладкой влажной стене. Беспокойство не отпускало, и Ниро решил, что ничего плохого в том, чтобы отнести его в храм, не будет. Так спокойнее. Коридоры Псарни были пусты и безжизненны, по крайней мере, здесь, в крыле псайкеров. В такую рань местные обитатели ещё спали, скорчившись на своих циновках. Немногие, как и Кай, вставшие до побудки, молились или медитировали. Бодрствовала только стража на стенах, кибермастифы и сервиторы.

Через несколько коридоров и лестниц плечи начали ныть. Ниро попытался аккуратно перехватить триптих. Рёбра отозвались болью, пальцы левой руки непроизвольно разжались. Повреждённые связки иногда просто отказывались работать. Ниро успел перехватить триптих в последний момент, пробормотал короткую покаянную молитву и поспешил дальше.

Нельзя помогать себе телекинезом. Боль – это хорошо. Всё правильно. Контролируй. Это легко, ты умеешь.

Ошибку первых лет — неосознанное использование телекинеза вместо левой руки, уже удалось исправить. И пусть позывы всё ещё возникали, юноша успевал вовремя заметить их и блокировать. Избавляться от этой дурной привычки было сложно и больно, но уроки Мастера не прошли даром, и теперь Каю хватало концентрации для контроля.

Существовал и более короткий путь к общему храму, но даже неофиты знали, что один из коридоров, через который проще всего было туда попасть, надо обходить стороной. Обитатели Псарни строили версии, одна причудливее другой, о том, что за ловушка там установлена и когда она срабатывает. Иногда в том коридоре находили трупы, но не чаще двух в месяц. Обычно это были сервиторы, программы которых, порой, сбоили вблизи церкви. Причины этих сбоев до сих пор выяснить не удалось.

Храмовый служка вышел на стук, сонно жмурясь. Он впустил неурочного посетителя со смирением и готовностью выслушать любую просьбу, если только тот соизволит высказать её побыстрее.

– Я оставлю это здесь, – Кай протянул триптих служке, тот недоумённо уставился на него. – Чтобы уберечь от грызунов.

Это нелогично... Стоит ли идти на поводу у интуиции?.. Это успокаивает. Значит, механизм верен? Это не несёт опасности. Значит, всё верно.

– Хорошо, потом зайдёшь и заберёшь. Не забудь, – служка принял триптих со всем почтением. Этого парня он почти не помнил, кажется, видел пару раз на службах, на которых собирали всех подряд, даже псайкеров. – Утренняя молитва очень важна, она очищает и придаёт сил перед целым днём служения.

– Не забуду, – Ниро сложил руки в знамение Аквилы. Служка ушёл, бросив подозрительный взгляд на странного парня в нелепо огромной, заношенной робе. Нашивок, обязательных для кадетов, на ней почему-то не было.

Кай несколько минут постоял на пороге храма. Зайти внутрь он не решался, нечистых псайкеров пускали на общие службы очень редко и только по особым случаям. Но и уходить сразу Ниро не хотел. В храме было спокойно и тепло, наверное, из-за большого количества свечей, горевших здесь круглые сутки.

После храма Кай направился в архив. В столовую он уже не успевал – потратил время на крюк до храма. К тому же, в архиве Ниро ещё ждали дела, надо было подготовиться к уроку.

Занятия с милордом Пелленором Кай любил, хотя они всегда заканчивались для него вспухшими ссадинами от ударов посохом и жуткой головной болью. Выискивать, анализировать, сопоставлять, делать выводы – это так было похоже на то, чему он научился в крыле вериспексоров. Разгадывать головоломки Кай любил и умел.

Архив в Псарне был просто огромным. По слухам, на его нижних закрытых ярусах хранились запретные книги, способные разрушить разум того, кто по неосторожности прикоснётся к обложке, или кричащие, если их открыть. Но даже доступная литература могла навредить неподготовленным умам. Между стеллажами на высоте трёх-четырёх метров неспешно двигались сервиторы-архивариусы, подвешенные на цепях, иногда они поднимались или опускались, чтобы взять или поставить на место тот или иной свиток или фолиант. В их задачу входило каталогизирование и систематизация всего, что находилось в архиве. К некоторым секциям имели доступ лишь особым образом запрограммированные сервиторы, покрытые защитными письменами и увешанные печатями чистоты.

Каждый обитатель Псарни знал, что в случае необходимости, эти сервиторы могли уничтожить небольшой отряд штурмовиков без особых усилий. Один из соучеников Кая, погибший в Лабиринте примерно через год после того, как Ниро попал к Пелленору, утверждал, что нижние ярусы обслуживают и защищают демонхосты. Он вообще слишком много болтал, так что его смерть никого не удивила.

Каю нравился архив, его особая атмосфера, та самая тишина, наполненная шорохом пергамента, писком когитаторов и звоном цепей сервиторов-архивариусов. Ниро старался не заглядываться на стеллажи с книгами, мимо которых проходил. С каждым годом это получалось у него всё лучше. До начала занятия времени оставалось не так много, а подготовиться нужно было как следует.

Сегодня это особенно важно. Нельзя ошибаться и медлить. Я должен стараться.

Ниро завернул за угол массивного шкафа и прошёл по узкому проходу между двумя когитаторами. Каждый раз он выбирал новый маршрут, это позволяло лучше запомнить доступные ему уровни архива. Каю с самого начала выделили стеллаж, куда перенесли его книги, до того хранившиеся в коробке под койкой на станции «Вознесение», и стол, где он мог вести записи, хранить тетради и писчие принадлежности. Его собственный угол, о котором Ниро когда-то мечтал. Это было настоящей привилегией, небольшой областью личной власти, невероятной щедростью наставника к кающемуся грешнику. Потому порядок здесь Кай поддерживал с особым, почти религиозным рвением.

Рядом со столом стояло глубокое удобное кресло с подлокотниками. Кай не смел даже прикасаться к нему, но сегодня остановился, разглядывая потёртую в нескольких местах обивку. Лорд Пелленор, когда садился в это кресло, всегда опирал свой посох о подлокотник. Одна и та же последовательность изо дня в день, из года в год. Точно в назначенное время наставник приходил и садился, давал вводную и только после этого брал в руки посох.

Так было и в их первую встречу. Кая привёл в этот закуток неприметный слуга и велел ждать. Стол был тогда пустым, но на стеллаже стояли его книги. Ниро это тогда немного успокоило. Он хорошо помнил тот страх и растерянность. Ему никто ничего не говорил, не объяснял. А потом пришёл милорд Пелленор. Он сказал Ниро, что тот является псайкером, проклятым мутантом, отмеченным варпом. В голосе инквизитора не было ни капли осуждения или ненависти, он говорил спокойно и равнодушно, словно надиктовывал текст самописцу. К тому моменту уже Кай и сам догадался о природе своих сил, но тогда его придавило весом полноценного понимания. Даже сейчас, спустя несколько лет, Ниро словно заново ощутил тот ужас и отчаянье. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько грязным и отвратительным. Прокажённым. Когда Пелленор замолчал, Кай едва мог дышать. Однако после небольшой паузы милорд заговорил снова. Он дал надежду и указал путь. Служить Инквизиции, самоотверженно исполнять долг, отдать душу и тело на защиту Человечества во искупление греха рождения.

Я искуплю служением.

Кай очнулся от воспоминаний и почувствовал боль в левой кисти. Он опять прижал её к животу и опять слишком сильно сжал кулак. Эта привычка у Ниро появилась, когда он отучивался использовать телекинез. С трудом он разжал пальцы и опустил руку. Каю не надо было смотреть на хроно, он и так чувствовал, сколько у него осталось времени.

Перья и карандаши, заточенные до нужной остроты, вскоре заняли своё место на столе. Кай проверил и поправил их ещё дважды. Тетради лежали тремя ровными стопками, выровненные по толщине и цвету. Описание признаков присутствия демонов, их культов или одержимости, описание и ссылки на книги с ритуалами связывания и изгнания, собственные заметки. Рядом Ниро положил планшет, куда переносил то, что считал важным и требующим дополнительного повторения. Взяв со стола два увесистых тома, оставшихся с прошлого занятия, Кай поставил их на стеллаж – каждый на своё место – и взял три новых. Ниро понятия не имел, что потребуется сегодня, поэтому брал наугад. Порядок в своём углу он поддерживал сам, никто не трогал его тетради и книги, и потому Кай мог достать любой том, почти не глядя.

Липпе как раз закончил выравнивать книги, когда услышал знакомые шаги и стук посоха. Милорд Пелленор был как всегда пунктуален. Кай вытянулся по струнке рядом со столом, дожидаясь своего наставника. Он предвкушал сложную задачу, прикидывая, что будет на этот раз: культ, одержимый, демонхост, призыв. Предсказать это, не прибегая к пси-силам, было невозможно, никакой последовательности и закономерности в выборе темы занятия не было. Это означало, что подготовиться заранее и облегчить себе работу Ниро не мог.

Пелленор остановился рядом с креслом, посмотрел на Кая и криво усмехнулся. Ниро старательно скрыл волнение. Он уже выучил, что наставник не терпит беспорядка, непочтительности и некомпетентности. Малейшее неуместное проявление эмоций Пелленор мог записать в любую из этих категорий или же во все сразу.

– Подросток четырнадцати лет женского пола. Быстро утомляется, не выносит яркий свет, много времени проводит в архиве, где читает всё подряд. Город-улей, мать – клерк среднего звена. Были нервные припадки, патологий не выявлено, – Пелленор устроился в кресле и пододвинул к себе посох. Говорил он тихо, Каю пришлось прислушиваться, запоминая каждое слово.

Когда лорд-инквизитор закончил, Ниро выждал ещё пару секунд, потом открыл тетрадь и стал записывать признаки. В этот раз ему досталась явная одержимость. Кай сразу отмёл большую часть демонов, не подходивших по базовому описанию.

Тяга к знаниям, нервное перенапряжение, мать-одиночка, доступ к достаточно большому объёму данных. Всё подряд, значит, книги не по возрасту.

Ниро взял первую из книг, лежащих на столе. Это был справочник признаков присутствия демонов одной из четырёх Губительных сил, именно той, что была ему нужна. Листая одной рукой справочник, Ниро потянулся второй к стеллажу. И тут же на его спину обрушился сокрушительный удар, от которого, казалось, вскипела кожа и взорвались глазные яблоки. Сейчас нуль-посох был настроен на минимальный заряд, но для псайкера его прикосновение всё равно было пыткой.

Не спеши. Закончи одно.

Ниро опустил руку, хватая ртом воздух. Он слишком увлёкся и забыл одно из ключевых правил – не суетиться и действовать последовательно. Так и запоминалось лучше, и в голове порядок, и вероятность ошибки меньше. Каю казалось, что ответ близок, почти у него в руках.

Спешить нельзя.

В справочнике он выбрал три ссылки с похожими симптомами. Нужные тома стояли на разных полках. Кай переложил на стол два и потянулся за третьим. Взгляд невольно упал на труд Вария Лонга, который он так и не успел дочитать. Первые страницы, наверное, всё ещё хранились в памяти Белектриса. Кай вспомнил, как читал вступление в техническом тоннеле при свете фонарика сервочерепа.

Пелленор ударил дважды – один раз по плечам, второй – по ногам. Кай рухнул на пол, стащив за собой тетрадки и увесистый том по ритуалам изгнания. Книга ударила его корешком по лбу, но хуже всего была боль в левой руке, на которую он приземлился. Даже раскалывающаяся голова и пылающие огнём ноги не могли её перекрыть. Наставник явно увеличил мощность посоха, этот удар был куда сильнее. Ниро едва мог дышать, в голове словно устроили перезвон колокола – вразнобой и прямо по стенкам черепа.

Не отвлекаться! Ни в коем случае нельзя отвлекаться.

Подъём. Наставник теряет терпение.

Ниро заставил себя встать, цепляясь за стол. Милорд Пелленор наблюдал за ним с холодной невозмутимостью. Ниро положил перед собой нужные книги, потом добавил ещё одну – без особой причины, но он почему-то был уверен, что она пригодится. Каю даже показалось, что он заметил одобрение во взгляде Пелленора, но этого, конечно, просто не могло быть.

Дальше Липпе работал сосредоточенно, не отвлекаясь ни на что. Следующие два тычка посохом были болезненными, но не слишком сильными. Пелленор начал терять терпение раньше обычного. Кай понял, что время вышло, когда дочерчивал круг изгнания. В чертежах он никогда не ошибался. Ниро нравилось расставлять руны в чёткие последовательности, запоминать правила и искать внутреннюю логику в схемах и линиях, вычислять нужное положение и наклон.

– Я закончил, милорд. – Пелленор остановил занесённую для удара руку и кивнул.

Старый инквизитор бросил короткий взгляд на разложенные стопками бумаги, задержался на круге изгнания и списке базовых проверок. После чего ещё раз кивнул и ушёл, не произнеся ни слова. Кай действительно справился и даже уложился в отведённое время, хоть и с большим трудом. Молчание наставника было лучшей похвалой, как и опущенная в самом конце рука с нуль-посохом.

Я справился.

Внутреннее ликование Кай пригасил сам. Радуясь победам, нельзя забывать о допущенных ошибках. На прошлом занятии он допустил такую — неверно истрактовал признаки культа и был наказан.

Исписанные листы Ниро сложил в отдельную стопку, чтобы потом ещё с ними поработать, книги расставил по местам, потом заново очинил перья. Три пришлось выкинуть, они пришли в полную негодность, причём два Кай сломал, когда выписывал одно из самых часто встречающихся наименований демона, вселившегося в девочку. Оно заняло две трети листа мелким почерком. Эта тварь относилась к легиону Изменяющего Пути и хорошо умела скрывать своё присутствие, выдавала её в основном неуёмная тяга к поглощению знаний. Светобоязнь помогла исключить несколько сходных демонов. Проверки должны были отмести последние сомнения. На всякий случай Липпе подготовил ещё пару проверок для менее вероятных порождений варпа.

Ниро удовлетворённо улыбнулся, выравнивая стопку листов. Плечи, спина и ноги ныли, левая рука болела и едва шевелилась, но он был доволен проделанной работой. Каю не терпелось скопировать собранную информацию на планшет и окончательно завершить тем самым сегодняшний урок, но ему нужно было спешить в башню Астропатов.

От архива до башни есть несколько путей, но самым коротким идти нельзя. Кроме ловушек, часть из которых плохо отрегулирована, здесь можно нарваться на смену караула со стен. Кибермастифы стражей слушаются только хозяев и могут напасть на любого, кого сочтут подозрительным. Убить, может, и не убьют – если их вовремя отзовут, вдоволь налюбовавшись ужасом в глазах неосторожного глупца – но потрепать могут. Кай пару раз натыкался на смену караула в других коридорах, его механические питомцы охранников не трогали, но испытывать судьбу не хотелось. Да и ловушки – Ниро боялся забыть, куда надо ставить ногу, чтобы не разбудить боевого сервитора.

К дверям башни он подошёл одним из последних. Остальные ученики Аллегро уже собрались. Они нервно переглядывались и молчали, сосредоточенно глядя на стены или спины соседей. Ниро встал подальше от людей и несколько раз глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание.

Снова голод.

Не хочу туда. Этот страх логичен, но… позорен. Упражнения Аллегро эффективны.

К тому же, после этого будут Таро. Я должен попробовать сделать несколько раскладов.

Сосредоточься.

Ниро скосил взгляд на левую руку и попытался угадать, какой палец дёрнет судорогой. Кисть представляла собой жуткое зрелище – сплошные шрамы, выпирающие, неправильно сросшиеся кости, вспухшие вены. Кое-где под кожей всё ещё были видны крошечные осколки щитка латной перчатки, начищенной до блеска ещё в прошлой жизни. Безымянный палец свело болезненной судорогой. Кай угадал. Он снова сосредоточился на руке. На боковую сторону кисти пришёлся удар каблука дознавателя Деккарта, тогда кости снова пришлось сращивать.

Он был прав, я подвёл его.

Страх перед демонхостом объясним — это было первое столкновение. Оправдания не умаляют вины. Злость Деккарта обоснована.

На этот раз дёрнуло мизинец, Ниро опять угадал. Больше испытывать удачу он не решился. Цифры на хроно рядом с дверью опять сменились. Обычно они показывали точное время, но иногда – что-то странное. Например, когда мастер Аллегро был не в духе. Когда хроно показывали что угодно, кроме времени, шанс облажаться был выше. Кай поискал взглядом высокого лысого парня, которого на той неделе отправили из башни в лазарет. Тот ещё не вернулся, хотя уже должен был. Ниро не знал ни его имени, ни специализации, просто следил, сколько и кому времени требуется на восстановление. Ему потребовалось много.

Наконец, двери распахнулись, и к ним вышел сам Аллегро. Высокий, невероятно тучный и старый Вознесённый астропат как и всегда был облачён в длинный балахон. Практически безгубый рот кривился в недоброй усмешке, запавшие слепые глаза двигались под скрывавшей их повязкой, точно Аллегро пытался увидеть сквозь ткань. Кай не сомневался, что астропат способен видеть, только не так, как все прочие люди. И не то.

– Заходите, – голос старика больше походил на хрип подыхающей змеи. Толстые белые пальцы Аллегро комкали одеяние безостановочными, ритмичными движениями, от которых юным псайкерам становилось не по себе.

В центре тренировочной комнаты, как всегда, стоял стол с расставленными на нём глубокими мисками. Ученики с обречённой покорностью занимали места. Молоденькая девушка, которую Ниро видел здесь в первый раз, робко замерла на входе. Хмурый мужчина-псайкер со шрамом через всё лицо молча указал ей на ближайший стул. Ниро тоже подошёл к столу, но Аллегро остановил его, схватив за плечо. Астропат сжал слишком сильно, после Вознесения у него почти атрофировались нервные окончания в пальцах, и он не мог регулировать силу нажима. Иногда получалось слишком слабо, иногда – слишком сильно.

– Сюда, – Аллегро вытянул палец и указал на место с самой большой миской, которое остальные псайкеры старательно обходили.

Кай сглотнул ставшую вдруг вязкой слюну, но покорно пошёл к стулу, на который ему указал астропат. Как он и ожидал, в миске было больше обычного – смесь самых разных продуктов, нарезанных на некрупные кусочки. С ходу Кай насчитал полторы дюжины ингредиентов.

Почему он выделил меня?

Есть хочется.

Приказ милорда? Аллегро сам решил устроить мне проверку? Или что-то предвидел?

– Правила неизменны. Очистите свои тарелки так же, как разумы, – Аллегро выдал каркающий смешок. Его морщинистое лицо исказилось в злорадном предвкушении. – Как минимум один из вас сегодня умрёт.

Старый астропат редко предсказывал перед трапезой, но никогда не ошибался. Молодые псайкеры, и без того напряжённые, вцепились в свои миски, бормоча короткую обеденную молитву. Кай пододвинул к себе свою порцию и приступил к молитве вместе со всеми.

Главное — сосредоточиться. Я делал это множество раз.

И сколько раз ошибался?

В первый раз это была птица.

Однажды — винная ягода. Что это был за яд?

Сосредоточься на молитве. На поиске.

Бисквит уже был. На той неделе.

Вялёное мясо неделей ранее.

Кай едва не сбился с молитвы, пытаясь вспомнить предыдущие трапезы. Спас его только детский опыт, прогенов муштровали до кровавых слёз, слова всех выученных тогда молитв сидели слишком глубоко в памяти, чтобы ошибиться хоть в одном слове. Ниро даже темп не сбавил.

Никакой логики. Нельзя.

Только интуиция.

Кай на миг отвлёкся от мыслей, позволив звучанию молитвы заполнить разум. Волнение ушло, оставив после себя только кристально чистое восприятие. На стенках миски появилась лёгкая изморозь, но Ниро её не заметил. Он смотрел на нарезанные кубиками продукты и представлял себе, как съедает каждый из них. Помять подсказывала вкус, интуиция – уровень риска.

Вижу.

Задача с подвохом. Ингредиентов два.

Синаплы, — в памяти хрупкая текстура фрукта и кисловатый вкус. — В них сильный яд.

Розовая рыба. Не отравлена, просто токсична.

Не смертельно, но...

В уборных очень холодно. Потому всю порцию есть не стоит.

Кай позволил разуму раствориться в последних словах молитвы. Закончив, он взялся за длинную вилку одновременно с остальными учениками. Ниро сильно проголодался, поэтому почти не жевал, отправляя в рот кусок за куском. Вскоре в его миске остались только синаплы, две трети рыбы и кусочки других продуктов, лежавших рядом с отравленными. Обычно их тоже надо было съедать, но не сегодня. Кай был уверен, что часть яда просочилась.

Новая девушка резко встала, раскрыв рот, рухнула на пол и забилась в конвульсиях. Никто из учеников не попытался ей помочь – пророчества Аллегро всегда сбывались, она была обречена. Сейчас каждый прислушивался к своим внутренним ощущениям – старый астропат сказал «как минимум один». Двоих стошнило прямо в миски, одного, кажется, от волнения. Ещё трое сидели, обливаясь потом и зеленея на глазах.

– Безнадёжна, – хриплый смех Аллегро нарушил болезненно молчание. Он подошёл к затихшей девушке, на лице старого астропата отразилось почти неприличное удовлетворение. – Эта всё. Недоумки, которые до сих пор не научились выбирать из нескольких вариантов, катитесь в лазарет. Остальные за мной.

Кай встал из-за стола одним из последних. Сознание, до сих пор слишком ясное и чёткое, отмечало мельчайшие детали, пыталось проникнуть дальше. Из тех троих, отравившихся, один не дойдёт до лазарета. Из тех двоих, которых стошнило, ни один не был отравлен. Страх и перестраховка. Оба будут наказаны. Аллегро всё знает. Ниро провёл рукой по краю стола и содрогнулся.

На этом месте было больше всего смертей. Но я выжил. Сегодня получилось.

Ниро прошёл вслед за Аллегро и остальными псайкерами в соседний зал. Там стояли отдельные столики – ровно столько, сколько человек прошло первое испытание – с лампами и картами имперских Таро. Каждая колода была очищена от всех возможных наведённых влияний перед тем, как оказаться в этой зале. Раскладывал их специальный сервитор, тело которого покрывали защитные татуировки. Аллегро был параноидально строг во всём, что касалось чистоты предсказаний, особенно с использованием карт Таро. Их ответы были проявлением воли самого Императора, нельзя было допускать, чтобы даже малейшее варп-возмущение оказывало на них влияние.

Кай занял своё обычное место – стоявший чуть в стороне от остальных стол, к которому Аллегро подходил редко. Старый астропат имел обыкновение бродить между столами и касаться плеч гадателей. Не то, чтобы это сильно мешало, но было неприятно. Хотя кому-то так было даже проще сосредоточиться.

Первым делом Ниро веером разложил колоду, выискивая свой сигнификатор. Он обычно выбирал для этого одну и ту же карту, хотя это и накладывало погрешность на расклад. Сигнификатор означал самого гадателя и в предсказании не участвовал. Для первого, разминочного расклада его использование допускалось, он помогал сконцентрироваться на вопросе, связать его с личностью псайкера-гадателя. Кай выложил карту Пилигрима. Первый, самый простой расклад, помогавший настроиться на работу – расклад Императора на Старших арканах. Кай быстро и привычно перетасовал карты. Кончиками пальцев он ощущал пульсирующую в них психическую энергию. Жидкокристаллические пластинки скользили между ладоней, подстраиваясь под личность гадателя. Ниро выложил под сигнификатором слева направо три карты. Вопрос, на котором сейчас был сосредоточен каждый гадатель, формулировался просто – гадание на сегодняшний день.

Кай перевернул крайнюю слева карту, означавшую прошлое, то, что привело его в это место и это состояние. В этот день. На пластинке был изображён истощённый мужчина в рубище, покрытый кровью из многочисленных ран. Его тело было распято и изуродовано, но лицо озарял свет истинной веры. Мученик. Кай невольно нахмурился. Эта карта означала принятие неизбежного, долг и самопожертвование. Толкование допускало и другие значения, но основное вызывало в памяти последнее дело, которое он расследовал на «Вознесении». Прошлое, которое определяет проблему. Выпадение «Мученика» не было таким уж странным, если бы это не было гаданием на день.

Помедлив мгновение и снова сконцентрировавшись, Ниро перевернул следующую карту, обозначавшую текущее положение вещей. Сейчас и здесь. Экклезиарх. Не в стандартном значении. Здесь оно не подходило. Ниро провёл пальцами по пси-активной пластинке. Послушание. Гармония. Вера. Умиротворённость. Карта шептала, успокаивая. Сейчас и здесь всё хорошо, всё правильно.

Третья карта и была целью расклада, она означала будущее, результат дня или решение проблемы. Ниро замешкался, переворачивая её. Пластинка была тёплой и тяжёлой. Пальцы скользнули по карте, замерли, подрагивая, потом всё-таки уцепились за край. Чёрный покров и изогнутое древко косы, костлявый палец, протянутый в указующем жесте. Порочный Жнец. Кай медленно выдохнул и положил ладонь на карту. Жнец – это не только смерть, это ещё и изменение, трансформация, новое начало. Или всё-таки смерть. Ниро некоторое время прислушивался к карте, но так и не смог расслышать ничего конкретного. Пластинка по-прежнему была тёплой, напитанной смыслами, но молчаливой.

Кай одним движением собрал карты и вернул в колоду. Можно было повторить расклад Императора с полным набором карт или выбрать другое гадание – более полное и глубокое. Времени на практику отводилось не так много – один большой расклад, если Таро будут благосклонны. Ниро тасовал карты, прислушивался к их шёпоту и пытался понять, что он должен делать дальше. Машинально Липпе вытащил две карты подряд. Обе оказались из Младшего Аркана Адептио, Квинтэссенций. Инквизитор и Арбитр. Выбор слишком очевидный и не несущий никакой новой информации. Кай разочарованно покачал головой. Инквизитор означал власть, страх и обманчивость, уничтожение. Арбитр – дисциплину, подчинение и наказание. В обоих случаях базовые значения имели лишь поверхностное отношение к проблеме. Липпе вернул карты в колоду и начал раскладывать Ореол Росетты, сосредоточившись на вопросе о событиях сегодняшнего дня.

Первая пластинка означала текущее положение, описывала настоящую ситуацию. Кай вытащил карту и положил на стол, провёл по тёплой поверхности плохо слушающимися пальцами левой руки и перевернул. Писарь, Младший Аркан, Адепты. Базовое значение – повторение, послушание. Липпе кивнул и потянул следующую карту. Писарь вполне подходил. Ничего пугающего в этой карте не было, наоборот, всё предельно ясно. Собственно, именно этим он и занимался – повторял, учился и трудился.

Вторая карта означала испытание, связанное с текущей ситуацией. Кай положил её поверх первой. Санкционированный псайкер, тоже Адепты. Пси-силы, контроль. Что ещё? Одобрение. Липпе нахмурился. Карта в этой позиции всегда означала испытание.

Тоже понятно. Мои силы испытывают меня каждый день. Это часть моего обучения. Я как раз сегодня хотел подтянуть боевые навыки. Вот и сложности. Ничего такого.

Ниро положил на стол третью карту. Эта шла тяжело, нехотя, и казалась тяжелее предыдущих. Её шёпот был сильным и настойчивым. Ведьма. Бесполое существо в чёрном балахоне и c безумной улыбкой. Младший Аркан Дискордия, Враги. Значение – запретные знания, неоправданная и опасная свобода. Карта, означающая корень проблемы, прошлое, определяющее сегодняшнюю ситуацию. Кай вспомнил то самое дело, того колдуна, призывавшего мёртвого обходчика – Стефанио Ди.

Нет. Это другой колдун. Как объяснить? Тут что-то другое, незнакомое. Или ведьма? Карта называется ведьма. И почему она такая тяжёлая?

Когда Ниро потянул следующую карту, руки его слегка подрагивали. Вся колода вдруг показалась ему холодной и тяжёлой. Продолжать расклад не хотелось. Ближайшее прошлое, связанное с текущим моментом. Пси-активная пластинка легла слева от самой первой. Перевёрнутый Экклезиарх. Кай медленно выдохнул, вспоминая толкования перевёрнутой карты Старшего Аркана. Не слишком плохое и, наверное, вполне логичное. Необычность, несоответствие стандарту. В прошлом эта карта ему очень подходила. Кай провёл пальцами по перевёрнутому священнику. Прошлое, оказывающее влияние на настоящее. Уютный и понятный Писарь вдруг стал казаться каким-то хрупким, точно стеклянная фигурка, которую так легко смахнуть на пол.

Я нашёл своё место, мне здесь хорошо. Здесь всё правильно и спокойно.

Кай решительно и слишком поспешно вытянул пятую карту и положил справа от первой. Наилучшее будущее в текущей ситуации. Оптимальный исход. Мученик. Жертва, долг, принятие.

И это лучший исход? Почему?

Это правильно. Для меня это всегда будет лучшим исходом. Отдать жизнь во искупление греха псайкерства.

Да, это, правда, лучший исход.

Кай медленно выдохнул и снова потянулся за картой. Вероятное будущее. Пластинка Таро была ледяной, покрытой привычной изморозью. Ниро долго не решался её переворачивать. Он далеко не первый раз гадал на себя и на текущий день, но никогда прежде Таро не вели себя так активно, не показывали столь странных и противоречивых вещей. Одно Липпе мог сказать точно – этот день будет отличаться от предыдущих. Инквизитор. Адепто. Опять Инквизитор. Власть, страх, экстерминатус, секретность.

Как это может быть связано с моим будущим? Понятно, что напрямую, но слишком очевидный вопрос редко является истинным… Мне ещё рано заканчивать обучение и переходить под руководство Деккарта, да и он всё ещё Дознаватель. Почему уже второй раз выпадает Инквизитор? Базовые толкования не подходят, тут что-то другое. Но что?

Карта упорно не желала отдавать свои секреты. В конце концов, Инквизитор и означал тайну. Кай начал выкладывать верхний ряд слева направо. Факторы, влияющие на текущее положение. Перевёрнутый Судья из Старшего Аркана. Страх смерти и возможный крах.

Я не боюсь смерти во имя служения Человечеству и милорду.

А вот крах… Возможный крах?

Не хотелось бы.

Внешнее влияние, то, что контролировать нельзя. Карта тяжёлая, даже перевёрнутая несёт угрозу. Демон. Зло. Тьма. Противоречия. Вытаскивать следующую, означавшую надежды и страхи, было немного боязно. Кай взял верхнюю пластину. Карты не терпели неуважения, раз он начал расклад, должен был довести до конца. И ладно бы карты, Аллегро точно разозлится, увидев брошенный неполный расклад. Имматериум. Перевёрнутый. Пустяковые ошибки и спасение в последний момент. Неясность и спутанность, как всё, что связанно с варпом. Плохая карта в любой позиции.

Последняя карта. А расклад всё ещё не сходится.

Мне не хватает данных. Есть что-то, что может связать всё воедино. Что-то, что мне пока неизвестно.

Я не хочу её тянуть.

Кай сидел над раскладом и не мог решиться положить последнюю карту. Очевидный результат. Итог всего расклада. Будущее. Расклад говорил о больших неприятностях к вечеру, связанных с демонами и варпом. И, возможно, какой-то ведьмой. И как итог всего этого… Ниро положил на заледеневший стол последнюю карту, покрытую инеем. Пальцы левой руки свело судорогой дурного предчувствия. Сквозь слой изморози Кай разглядел изображённую на карте фигуру. Порочный Жнец.

Спокойно.

Смерть – это только основное значение.

Есть ещё болезнь и неудачи. Нет, тоже не то.

Трансформация. Подходит? Почему карта молчит?

Ниро зарисовал расклад для отчёта. Аллегро требовал, чтобы они описывали всё, что получилось, и делали выводы сразу же, но разрешал подумать до утра над сложным или неоднозначным вариантом. Всё оставшееся время Кай пытался как-то интерпретировать получившиеся расклады. Ничего утешительного не выходило, карты вели себя странно. Обычно они помогали с расшифровкой, но в этот раз чётко давали понять, что ему не хватает информации. Аллегро как-то упоминал, что такое встречается – расшифровать расклад можно только, когда он уже исполняется. Липпе сделал пометку о недостатке данных под интерпретацией гадания. Описание получилось слабым, выводы – поверхностными. Ниро всегда легко было работать с картами Таро, но сегодня они упорно не шли на контакт. Мастер Аллегро показывал техники, позволявшие разговорить карты и настроиться даже в неблагоприятных условиях, но сейчас на это уже не оставалось времени.

Позже, тренируясь угадывать карточки с фигурами и словами, Ниро никак не мог сосредоточиться и постоянно ошибался. Он всё ещё думал об Ореоле Росетты. Расклад можно было бы проще интерпретировать, если бы он был сделан на ближайший год или хотя бы месяц. Но Кай чётко задал вопрос о сегодняшнем дне, который был расписан по часам и поделен между упражнениями с наставниками и самостоятельными занятиями.

Подумаю перед сном, тогда и информация появится, и все события уже закончатся. Сейчас надо сосредоточиться. Что там на карточке? Какой-то овал?

Ниро не успел ответить Аллегро, потому что почувствовал сильное жжение в висках. Голову заполнило назойливое жужжание, а перед глазами замелькали цветные круги. Жжение усиливалось, становясь нестерпимым, но Кай знал, что должен молчать. Мастер Аллегро был им недоволен.

– Что на карточке? – Астропат показал Ниро другую, более сложную.

Ответить надо было правильно, пока Липпе не угадает, жжение не прекратится и продолжит нарастать. Ниро не хотелось снова оказаться в больничном крыле с дикой головной болью.

– Грокс, вставший на дыбы, – сосредоточиться оказалось проще, чем Кай ожидал. Карточка действительно считалась сложной, потому что включала в себя не только объект и понятие, но и действие.

– Верно, – Аллегро положил карточку на стол перед собой и потянулся за следующей.

– Скиталец, – Кай вцепился в подлокотники. Старый астропат и не думал прекращать наказание.

Сколько же раз я ошибся?

– Верно, – тонкие губы Аллегро растянулись в недоброй, безумной улыбке.

Ниро едва его слышал, в висках гулко шумела кровь, смешиваясь со жжением в какофонию агонии. Карточки на столе то становились прозрачными, то начинали меняться и двигаться.

Надо уметь концентрироваться в любом состоянии.

– Здесь, – Аллегро поднял карточку.

Белый плотный картон, через который не просвечивает ни чёрточки. Потом начинают проступать очертания. На миг Ниро показалось, что он снова видит Жнеца. Чёрный силуэт насмешливо вырисовывался, подводя итог всем стараниям.

– Экклезиарх, благословляющий паству, – едва Кай закончил говорить, жжение прекратилось.

Аллегро удовлетворённо кивнул и взмахом руки отпустил Ниро. Три карточки были сложными сами по себе, а последняя – особенно. Липпе не знал, почему так, но угадать её всегда было тяжело, причём для всех. На этом его сегодняшние занятия в башне астропатов подошли к концу.

До дневной молитвы у Кая было немного свободного времени, которое он решил потратить, приводя в порядок свои записи. После тренировки у мастера Аллегро на обед идти не было необходимости. По пути в архив Ниро продолжал обдумывать результат гадания. Карты вели себя просто безобразно, расклад получился слишком глобальным для обычного дня. Можно было списать всё на мелкие неприятности или обычную неудачу на тренировке, но карты нагревались и вибрировали больше обычного.

Стоило спросить у мастера Аллегро.

Лучше завтра. Сегодня он был… нет, не совсем не в духе. Нет.

У мастера было странное настроение, в такие дни он способен на что угодно.

Имматериум неспокоен. Завтра, когда он будет в лучшем расположении духа…

Да, завтра.

Ниро принял решение и немного успокоился. Ему не хотелось разговаривать со старым астропатом, но карты вели себя необычно. Надо было выяснить причину. Кай остановился около высокого стрельчатого окна, от которого тянуло сквозняком. После давления разума Аллегро голова ещё немного кружилась.

Ниро зашагал дальше, пытаясь выстроить выпавшие карты хоть в какую-то схему. Некоторые казались слишком буквальными или наоборот – неоднозначными. Другие просто не сулили ничего хорошего. Утробная вибрация-рычание с металлическим простукиванием вывела его из задумчивости. Кай поднял голову. Перед ним стоял, припадая на передние лапы, матово поблёскивающий здоровый кибермастиф. По морде механического пса стекал таящий снег.

Он не нападёт без приказа. Мы внутри крепости. Я не преступник, не враг. Он не бросится.

Кай не шевелился, не пытался отступить или как-то защититься. В этом не было смысла – сбежать он не смог бы, как и избежать стальных челюстей – а использовать пси-силы не на занятиях было строжайше запрещено. Ниро слишком хорошо помнил судьбу парня, появившегося в Псарне через пару недель после него. Тот проигнорировал этот запрет – умышленно или случайно, уже не важно. Больше его никто не видел.

– К ноге, – насмешливый голос оператора кибермастифа заставил пса выпрямиться и замолчать. Высокий, широкоплечий штурмовик оценивающе посмотрел на Липпе и хмыкнул. – Этот не враг. Его не трогать. Пока.

Кибермастиф проследовал за своим оператором мимо всё ещё не смеющего шевельнуться Ниро и задел его ногу влажным горячим боком. Лишь спустя пару минут Кай смог спокойно выдохнуть. Раньше этот коридор считался безопасным, но патрули охраны и пути, по которым они возвращаются в казармы, время от времени менялись.

Ниро заметил невысокую, хрупкую светловолосую девушку несколько минут спустя. Она шла рядом с независимым видом. Кай не смог вспомнить, откуда и когда она появилась. С момента встречи с охранником – а тогда её точно рядом не было – по пути был только один коридор, но им никто в здравом уме не пользовался. Липпе не знал, что там за ловушки, но, как он слышал, живым оттуда никто не выбирался.

Шла за мной, а я просто не заметил?

Позывной девушки был «Герда», Кай никогда не задумывался, откуда он его знает. Кажется, кто-то ему сказал. Девушку никто никогда не окликал при нём, на неё вообще не обращали внимания. Однако и сама Герда никогда ни с кем не говорила ни в тренажёрных залах, ни в архиве. Кай вполне мог понять её желание сократить общение до необходимого минимума и потому не лез с вопросами и не пытался познакомиться.

Герда шла рядом с ним, не отставая и не вырываясь вперёд, словно они договорились вместе дойти от башни астропатов до архива. Вот только к Аллегро она никогда не ходила. Ниро украдкой посмотрел на девушку. Он ни разу не видел, какие пси-силы она тренирует и чему вообще учится. Но Герда точно была псайкером, как и он, иначе что ей делать в ритуальных залах?

Кай незаметно разглядывал руки Герды, отмечая мозоли и чернильные пятна. Ему было интересно, чем она занимается. В конце концов, из всех учеников-псайкеров остались в живых только они двое. Те, кто ходил к Аллегро, уже считались полноценными псайкерами.

Утолщение на указательном пальце правой руки и чернильные пятна там же.

Значит, много пишет и правша.

На ладони тоже есть. Царапинки на пальцах. Я такие не встречал, их много. Ещё на запястье чернила.

Определённо, ей приходится работать со свеженаписанными текстами. Делает священные свитки или пентаграммы связывания? Изучает руны? Или практикуется, переписывая тексты? Изучает картографирование или аналитику?

Нет, не то. Что-то другое.

Ниро обдумывал разные варианты, некоторые отвергал, некоторые оставлял, как вполне вероятные. В архив они вошли вместе. Кай опять выбрал новый маршрут к своему закутку. Когда и куда свернула Герда, он не заметил, просто в какой-то момент осознал, что девушки рядом нет.

На столе книги и записи лежали так, как Ниро оставил их утром. Разве что коробка для сломанных перьев и порванной бумаги была пуста. Кай взял в руки инфопланшет и задумчиво посмотрел на книги. Большая часть информации ему пока не требовалась, но вот некоторые заметки, выводы и схемы сохранить стоило. Для начала Липпе решил разобраться с бардаком на столе.

Он убрал книги на стеллаж, часть переставил, некоторые достал и положил на стол – с ними не помешало бы немного поработать. Потом пришло время тетрадей и листов с чертежами. Ниро разложил их по стопкам, выровнял, потом ещё раз проверил, что ничего не перепутал. Краем глаза Кай заметил висевший рядом со стеллажом сервочереп. Пожелтевший, опутанный проводами, с игольником и инсигнией на широком лбу, он совсем не походил на так хорошо ему знакомый. Ниро только вздохнул и продолжил работу.

Он перенёс на планшет часть собранных утром материалов, все составленные схемы связывания и изгнания, добавил ещё несколько – для других демонов того же уровня и типа. Кай пролистал книги, которые взял со стеллажа и выписал оттуда то, что счёл нужным. Ниро полагался скорее на интуицию, копируя всё, что казалось ему полезным. На планшете данные были структурированы, он сам составил иерархию подкаталогов и оглавление, с которым ему было удобно работать. Кай всегда мог найти то, что было ему нужно, за минуту, справедливо полагая, что запомнить всё сейчас почти нереально, но если нужная информация всегда будет под рукой и он легко сможет её найти, то беспокоиться не о чем. Запомнится потом, с практикой.

Не знаю, зачем, но это тоже пригодится. Информация лишней не бывает.

«Справочник всемерзейших» полистать?

Нет, пока не надо. А вот схемы связываний лучше скопировать.

Где том «Чародейство великое, но во благо человеков применяемое»?

Там, где я его и оставил. Конечно. Иди сюда.

Кай вытащил книгу с базовыми схемами связывания и запечатывания демонов и советами по составлению более индивидуальных печатей для конкретных порождений варпа. Перенеся полтора десятка схем на планшет, Ниро поднял голову. Сервочереп висел на том же месте, помаргивая красным бионическим глазом.

Не похож даже. Изящества нет. И личности.

Просто костяшка, инструмент, как и я. Так даже лучше.

Хотя с Белектрисом было здорово.

Кай потянулся ещё к одной книге и взял, не глядя. Пока она ему для занятий ни разу не потребовалась, но зачем-то же её передали ему вместе с остальными. Ниро пробежался по оглавлению и уверенно открыл нужный раздел. Отсюда тоже нужно было кое-что скопировать, так, на всякий случай.

Перед сном почитаю.

Кай снова погрузился в работу. Закончив, он удовлетворённо пролистал последние добавления в инфопланшете. Сегодня Ниро перенёс на него много нового, кое-что даже не мог сказать зачем, просто захотелось. Расставив книги по местам, Липпе глянул на хроно.

Наскоро проверив карандаши и перья, выровняв листы бумаги и поставив последнюю книгу на полку, Кай заторопился к выходу из архива. К храму он почти бежал: псайкерам, осквернённым варпом мутантам, одним из которых он являлся, никак нельзя было пропускать дневную молитву. Это могли счесть проявлением скверны. Ниро сокращал дорогу, где мог, по лестницам поднимался, перескакивая через несколько ступеней, благо, длина ног позволяла.

Добравшись до крыла псайкеров, Кай перешёл на обычный шаг. Он успевал, хоть и впритык, а здесь лучше было не бегать. Ниро было неуютно в этой части Псарни, он постоянно ощущал холод, неприятно напоминавший о былых страхах, и слышал тихие голоса на грани восприятия. Крыло псайкеров было буквально пропитано скверной их существования. В архиве Ниро было гораздо лучше.

Липпе успел к самому началу мессы и пристроился в хвост группы заходивших в храм псайкеров в одинаковых серо-синих одеждах. Ноги гудели, в голове жужжали голоса, Кай всё ещё пытался отдышаться. Чтобы немного сконцентрироваться перед молитвой, Ниро поднял голову и посмотрел на сигилы и пентакли над входом. Храм в крыле псайкеров был одним из самых защищённых и экранированных мест Псарни. Все эти охранные системы были нужны для того, чтобы даже нечистые колдуны могли вознести искреннюю молитву Божественному Императору, отрешившись от своего врождённого греха.

– Цыплёнок! Вот ты где. Я начала беспокоиться. Куда же ты провалился? – Сереника Кор`Тилин стояла у самого входа в храм и с беспокойством вглядывалась в лица проходивших мимо людей, пока наконец не заметила Липпе. Сегодня на ней было тёмно-красное платье, плотно облегающее фигуру. Нашивки псайкера и биоманта казались на нём скорее элементами декора, нежели отличительными знаками. – Ох, Кай, кажется, ты исхудал ещё больше. Дай угадаю, опять не завтракал? Цыплёнок, нельзя так с собой!

Кай натянуто улыбнулся Серенике. Госпожа Кор`Тилин была неофициальным лидером всех псайкеров Псарни. К своим подопечным женщина-биомант относилась с заботой и вниманием, стараясь по возможности облегчить их нелёгкую жизнь. Ниро не избежал её опеки, хотя и по возможности сторонился. Он совершенно не понимал Серенику, чувствовал в ней что-то чуждое и фальшивое, хотя слова её всегда были искренними.

– Госпожа Сереника, – начал Ниро. Ему было тяжело просить Кор`Тилин о чём-то, но больше обратиться было не к кому. Сереника же никогда не отказывала в помощи.

– Просто Сереника, цыплёнок. Сейчас формальности не нужны, – госпожа Кор`Тилин ласково улыбнулась Каю, стараясь его подбодрить.

Что не так? Она говорит от всего сердца.

Но что с ней не так? Почему мне неуютно от её внимания?

– Мне нужно поговорить с вами, – Ниро напряжённо замер перед самым входом в храм. Служка недовольно посмотрел на него, но промолчал.

– После мессы, цыплёнок. Я обязательно тебя выслушаю! – Сереника очаровательно улыбнулась и подтолкнула Ниро к дверям.

Почему мне так неприятно от её прикосновений? Не могу понять.

Она никогда ничего плохого не делала, всегда была добра. Это и странно?

Она одна была ко мне добра.

Ниро встал подальше от Сереники. Госпожа Кор`Тилин прошла к самому алтарю, она всегда стояла впереди всех своих подопечных. Липпе предпочитал стоять сзади, подальше от людей. Органист-сервитор взял первые аккорды. Свод храма наполнила торжественная, объёмная музыка. Кай вслушивался в пение хора, ища в святых словах успокоение и чистоту.

Один из стоявших неподалёку псайкеров – молодой худощавый парень с татуировками на бритой голове – повернулся и почти в упор посмотрел на Ниро. Взгляд у него был изучающий, тяжёлый, но не враждебный. Через минуту псайкер отвернулся.

Ниро постарался выбросить из головы этот инцидент. Он давно уже привык к странностям обитателей Псарни. Во внешнем мире Кай и сам был странным, только здесь это никого не удивляло и не заботило.

Если все странные, то быть странным – нормально.

Обратное положение Экклезиарха как прошлое, связанное с настоящим – необычность.

Ниро попытался сосредоточиться на мессе. Для псайкеров она шла дольше, больше времени уделялось необходимости покаяния и принятия искупления с радостью. Спина и ноги болели после ударов нуль-посохом. Кай старался принять эту боль как искупление, но расклад не шёл у него из головы. Значение перевёрнутого Экклезиарха казалось ему понятным на занятиях у мастера Аллегро, но теперь Ниро задумался, не было ли его значение глубже, чем он предположил вначале.

Хор начал петь благодарственный гимн. Кай отбросил лишние мысли и сосредоточился на звучании голосов херувимов. И расклад, и парень с татуировками на голове, и Сереника могут подождать. Ниро закрыл глаза и начал читать про себя молитву об утешении и прощении. Он уже несколько лет не просил у Всеблагого Императора даровать ему путь, только простить грех. Кай обещал искупить его, служить до самого конца. Эта молитва была искренней.

После мессы Сереника ждала Липпе у выхода из храма. Госпожа Кор`Тилин приветливо улыбалась каждому из своих подопечных. Она буквально лучилась дружелюбием. Ниро замедлился, ему не хотелось говорить с ней, хотя он и понимал, что этого не избежать. От необходимого разговора с Сереникой надо было отделаться, и чем быстрее, тем лучше.

С ней что-то не так, что-то неправильно.

Разве может так улыбаться псайкер, мутант, отмеченный проклятием?

Как она может быть такой спокойной? Не понимаю.

Сереника фальшивая и искренняя одновременно. Как так?

– Кай, цыплёнок, о чём ты хотел поговорить? – ласково обратилась к Ниро Сереника, когда он, наконец, подошёл.

– Мне ботинки нужны, – Ниро почувствовал, что краснеет. На бледной коже щёк проступили розовые пятна. – Эти совсем дырявые.

–Что же ты раньше не сказал? – Сереника всплеснула руками. – Обувь – это очень важно! Она всегда должна быть крепкой и удобной. Кай, ну как же ты будешь ворожить, если тебе ботинки натирают или ноги мокрые? Плохо, конечно! А милорд этого не потерпит. Обувь – это же такая малость! Я найду тебе хорошую пару, подойди чуть позже, хорошо? Цыплёнок, ноги у тебя, конечно, нестандартные, но я постараюсь!

– Обувь – это очень важно. Я постараюсь, – повторил Ниро. Такого с ним давно не случалось. Одна из причин, почему он старался избегать Серенику – её говорливость. – Поста… Мне нужно ещё кое-что!

Кай с трудом оборвал цепь повторений. Ему пришлось на время замолчать, чтобы обдумать следующую фразу и решиться. Сереника терпеливо ждала, с сочувствием глядя на Ниро.

– Мне нужен наставник, – Кай сжал левую руку в кулак. Боль отрезвляла. – Для тренировки боевых пси-способностей. Хочу потренироваться.

– Давно пора, цыплёнок. С этим нельзя тянуть. Я сейчас же назначу тебе куратора, – Сереника улыбнулась и шагнула в сторону, чтобы лучше видеть выходивших из храма псайкеров. Кай полностью загораживал обзор. – Да, конечно же! Ольгерд прекрасно подойдёт. Ольгерд – лучший боевой псайкер из тех, кто сейчас в Псарне. И обучать он умеет. Ты ведь пиромансию освоил?

– Начал, – Кай внутренне расслабился. Самое сложное осталось позади – он попросил Серенику обо всём, что ему было нужно.

– Отлично! Ольгерд, лапушка, подойди! – Сереника помахала рукой псайкеру со строгим, похожим на каменную, покрытую трещинами маску лицом. У мужчины были почти седые длинные волосы, завязанные в хвост, и мёртвый, неподвижный взгляд человека, видевшего немыслимые ужасы и оставшегося в относительно здравом рассудке.

– Госпожа? – голос у Ольгерда оказался таким же невыразительным и безэмоциональным, как и ожидал Кай.

– Цыплёнка надо потренировать в боевом применении пси-сил. Кай, чему ты уже научился? – Сереника подбадривающее улыбнулась. Она пыталась помочь неразговорчивому Каю, подталкивая его вопросами. Ольгерд был не так замкнут, но тоже предпочитал отмалчиваться, когда это было возможно.

– Телекинез, пиромансия и краткое боевое предвидение, – Кай настороженно рассматривал своего нового наставника. Для псайкера инквизитора тот выглядел старым – либо подобрали его уже поздно, либо Ольгерд был удивительно живучим.

– А у кого нет этого предвидения? – Сереника покачала головой. Аллегро настаивал, чтобы все псайкеры с малейшим даром к предвидению – любой направленности – учились у него. Вот только лазарет постоянно был забит жертвами его обучения с отравлениями и мигренями. Да и ледник для трупов – тоже. – Ольгерд, позанимайся с Каем. Он у нас одарённый, но робкий. Цыплёнок, когда закончите, зайди ко мне за обувью.

– Хорошо, – Ольгерд протянул руку, безучастно глядя куда-то в сторону.

Сереника вздохнула и отдала ему пси-фокус Кая – жетоны вериспексора. Ольгерд взвесил их на ладони, наклонил голову, словно прислушиваясь, и удовлетворённо кивнул. Пси-фокус был хорошим, чистым.

– Пошли, – коротко бросил Ольгерд Каю.

Всю дорогу до малой ритуальной залы они молчали. Ниро незаметно рассматривал своего нового куратора, стараясь угадать, чего от него ждать. Ольгерд казался ему одной большой тайной – сдержанный, закрытый, молчаливый, он не позволял ничего о себе узнать. Но тишина не казалась Каю зловещей, даже наоборот. После слишком общительной и дружелюбной Сереники, после забитого людьми малого храма, она успокаивала.

Малая ритуальная зала в это время была почти пуста. Худощавая женщина-псайкер отрабатывала в дальнем углу силовой толчок. Лысый мужчина неопределённого возраста медитировал, нарисовав вокруг себя сложный пентакль с множеством вписанных фигур и рун. Герда скромно сидела в углу и читала небольшую книгу в зелёном переплёте. Ниро невольно задержал на ней взгляд. Ольгерд кивнул женщине, слегка поморщился, глянув на медитирующего, и, казалось, совершенно не заметил хрупкую девушку с книгой.

– Займём этот угол. А теперь подробнее, что умеешь. – Ольгерд выбрал место подальше от остальных практикующихся. Защитные контуры вспыхнули, когда он их перешагнул.

Стены, пол и потолок залы были исписаны оккультными символами, некоторые из которых должны были облегчить связь с варпом, помочь раскрыть способности, другие – чтобы запечатать всё, что может вырваться, и не пустить варп-эманации за пределы комнаты. Это было одно из немногих мест, где псайкеры имели право применять свои силы. А ученики – только под присмотром кураторов.

– Телекинетический толчок, резкое сжатие и телекинетические манипуляции, – Кай запнулся, вспомнив, как использовал телекинез вместо левой руки. Тогда это получалось так просто и естественно, что он этого даже не замечал. Потом телекинезу пришлось учиться заново. – Пиромансия – возгорание и манипуляции пламенем. И краткое боевое предвидение.

– Не густо. Ты здесь сколько? – Ольгерд говорил ровно и без эмоций, только констатировал факты. – До этого учился?

– Я здесь несколько лет. До этого не учился. – Ниро понял, что не знает, сколько именно времени провёл в Псарне. Три года? Пять?

Дни сплетались в однообразную последовательность однообразных действий и состояний, усталость и бесконечное повторение одних и тех же событий стирали грань между сном и явью. Снаружи Псарни Липпе был всего один раз – на задании с дознавателем Деккартом и группой других псайкеров. Они искали демонопоклонников в густых лесах. Ниро помнил, как они слушали варп, пытаясь уловить отголоски резонанса и вглядывались в карты. Наружу из челнока они так и не вышли. Он даже не мог ответить, какое сейчас время года. Снег над Псарней шёл почти всегда.

– Ясно. Тогда посмотрим твой уровень, – Ольгерд протянул Каю его жетоны. – Для начала продемонстрируй свои умения, потом подумаем, что подтянуть.

Ниро сжал жетоны в ладони, какое-то время просто наслаждаясь их ощущением. Они были свободой, силой, правом и грехом. Разрешением применять пси-способности, уже привычные, но запретные. Кай научился полностью их закрывать, отказываться от части себя. Это было, как дышать по приказу – когда позволят.

Это правильно. Слишком опасно оставлять такие силы без контроля.

Металл стал холодным, сначала едва ощутимо, потом всё сильнее, но Кай не разжимал пальцы. Остывший металл начал звучать. Тихая хрустальная мелодия, бряцающие, грубые ноты, сплетающиеся с ней в странном, но привычном резонансе. Ничего лишнего, ничего неправильного. Металл звучал в его руке. Ниро погрузился в звук, в гармонию металла и льда. Там, где поверхность жетонов прорезали линии, мелодия была иной. Это – его имя. Единственное место, где оно записано. Только эта музыка его знает. Звук становился всё глубже, тоньше и объёмнее, он начал перетекать из обычного человеческого восприятия в иные сферы. И те отозвались резонансом. Колебания металла, льда и варпа слились в одно целое.

Мир изменился, подёрнувшись дымкой, в которой предметы казались более чёткими и многомерными. В звучании работать было просто. Слышать, как дышать. Черпать, как смотреть. Ниро медленно поднял руку и повесил жетоны себе на шею. Резонанс на миг сбился, потом выпрямился, добавив к звукам сердцебиение Кая.

Сжать ладонь, почувствовать, как пульсирует кровь. Как пульсирует энергия. Выбросить вперёд. Волна. Удар. Тренировочный сервитор, которого успел привести куратор, отшатнулся и замотал крупной, покрытой металлическими пластинами башкой. Защитный, покрытый оккультными символами нагрудник смялся. Кай удовлетворённо кивнул – в этот раз вышло очень хорошо. Резонанс был удачен. Может, поэтому Аллегро не в духе? Варп активен.

– Неплохо, – Ольгерд оценивающе посмотрел на сервитора. Тот способен был выдержать пару мощных силовых толчков или с дюжину слабых. Или даже больше, если повезёт. – Но медленно. У тебя хорошая концентрация, глубокая работа с фокусом, но медленно.

– Мне нужно время, чтобы уловить резонанс, – Ниро почувствовал, как на его щеках появляются красные пятна стыда.

Лучше бы ударил.

– В реальном бою времени у тебя не будет, – Ольгерд не ругал, его голос оставался таким же ровным. – Здесь безопасно. Зала хорошо защищена, можно не опасаться случайного прорыва. Если где и рисковать, то здесь.

– Я не понимаю, куратор, – Кай с удивлением смотрел на Ольгерда. Его учили сдерживать, подавлять и контролировать, а тот предлагал рисковать.

– Всё ты понимаешь, – впервые в голосе псайкера появилось что-то, отдалённо напоминающее раздражение. – Найди свой способ входить в резонанс мгновенно. Или хотя бы очень быстро. Это может спасти жизнь не только тебе. Да, это рискованно, но порой риск бывает оправдан. Попробуй ещё раз, только быстрее. Первую настройку ты уже сделал, давай ускоренную.

Липпе попытался, потом ещё раз, и ещё. Второй толчок получился совсем слабым, третий – уже сильнее. Четвёртым Кай вообще промазал. Дознаватель Деккарт вечно на него ругался за медлительность, часто бил за это, но никогда не объяснял, как это исправить. Ольгерд терпеливо комментировал каждый неудачный толчок и поправлял.

– Достаточно. Теперь сжатие. Попробуй не отпускать звук, зафиксируй его в мозгу. Запомни мелодию, – Ольгерд предлагал варианты, пытаясь нащупать тот, который подойдёт ученику. – Варп звучит всегда, мы просто запрещаем себе слушать.

– Я, кажется, начал понимать, – Ниро коснулся кончиками пальцев правой руки жетона. Мелодия звучала, перетекая по тонам и нотам. Варп был созвучен, тих.

Недостаточно.

Кай резко сжал левую руку, чуть не заорав от резкой боли. Мелодия взвилась, отзываясь на его не прозвучавший крик. Нагрудник сервитора смялся, брызнула вязкая бурая жидкость, заменявшая ему кровь. В этот раз получилось быстрее, но очень больно.

– Руку тебе заменить бы, – Ольгерд равнодушно посмотрел на изуродованную левую кисть ученика. – Это на крайний случай. Лучше без стимулов. Не калечь себя понапрасну. Давай проверим, как у тебя с пиромансией.

С огнём Кай начал работать совсем недавно и потому действовал не очень уверенно. Поджечь сервитора получилось без проблем, но вот потушить – только с третьей попытки. Плечи и виски начали болеть от перенапряжения, по левой руке от самого плеча прошла нервная дрожь.

– Ясно. Давай так, – Ольгерд вытащил из поясной сумки огарок свечи и провёл над фитилём ладонью. Тот загорелся ровным пламенем. – Постой, послушай. У огня есть свой звук. Попробуй направлять мелодию.

Мелодию? Надо попробовать.

Огонь должен быть бурным, резким,.. но свеча горит так ровно и спокойно.

Не то, что сервитор.

Кай закрыл глаза и снова прислушался к звону металла. Вскоре его разум уцепился за резонирующее звучание варпа. Имматериум походил на переплетение бесчисленного количества звуков и форм, сплетённых в гармонию и дисгармонию. Кай искал только то, к чему мог прикоснуться через резонанс. Звук у огня был: сильный, чистый, особенный. Ни с чем не спутаешь.

– А теперь попробуй изменить форму. Немного. И глаза открой, – голос Ольгерда доносился откуда-то издалека. Ниро подчинился, не задумываясь.

Пламя изгибалось, то разгораясь, то почти опадая, подвластное мелодии, что сплеталась из диссонанса варпа и гармонии чистого металла. Ниро потребовалась вся концентрация, на которую он был способен, чтобы удержать контроль. Стоило отвлечься хоть на миг, и пламя своевольно ускользало, силясь вырваться на свободу.

Псайкер. Испытание в ближайшем будущем.

Ниро почувствовал растущий диссонанс. Что-то вмешивалось в стройное звучание. Пламя вспыхнуло, слишком яркое и сильное. Поддержать его горение было проще, чем заставить утихнуть.

– Достаточно. Тонкая работа с огнём для тебя пока слишком сложна. А вот боевое применение подходит лучше, – Ольгерд затушил свечку пальцами и убрал в сумку. Потом он достал старинную женскую брошку в форме цветка с красным камнем по центру. – А теперь будем практиковаться. Запомни вот что, Кай, все ограничения и запреты – у тебя в голове. Границы твоих возможностей – это здравый смысл и инстинкт самосохранения. Иногда ими можно пренебречь. Но только тогда, когда без этого никак не обойтись, потому что расплата будет всегда. За каждое нарушенное правило, каждый рискованный ход, каждое принятое решение.

Ниро кивнул, запоздало сообразив, что брошь – это не очередной тренажёр, а фокус самого Ольгерда. Чуть позже он понял, что ему стоит научиться делать пси-щиты. У куратора они выходили мощными и аккуратными и легко могли использоваться как база для силового толчка. Ольгерд заставлял Кая использовать разные приёмы, короткими приказами требуя менять тактику, и давал слишком мало времени на концентрацию.

– Передохни. Слушай. Не отпускай мелодию. Не выходи из резонанса между ударами. Концентрируйся до начала боя. Готовься заранее. Это непросто и опасно в реальном бою, но необходимо. Пусть звучит на самом краю слышимости, – Ольгерд тёр ладони друг о друга, словно мыл руки. Взгляд его мёртвых глаз был устремлён в пол. Броши он коснулся только один раз в самом начале, сжал, оцарапав пальцы до крови, и убрал во внутренний карман. – Слушай варп, слушай фокус, но только вместе. Прислушиваться только к варпу – искушение, которому нельзя поддаваться. Сейчас – точно. Ты не знаешь своих сил, своих границ и пределов, и многого пока не поймёшь, но хоть запомни. Давай снова.

Кай поражённо слушал слова наставника. Ольгерд говорил с ним как с равным, способным понять, почувствовать правдивость его слов. Или хотя бы запомнить на будущее. Куратор не пытался вбить науку с болью, не подавлял, не ранил. Ольгерд пытался объяснить, заставить понять, передать опыт, заработанный немыслимыми жертвами.

Это его искупление. Я – его искупление.

Сереника говорила, что он умеет учить.

И сколько его учеников выжило?

К концу тренировки Кай начал чувствовать пламя гораздо лучше. Оно отзывалось яростным ритмом, резонировало с его желаниями – не тонкое, робкое и послушное, а самовольное, лишь ждущее, чтобы ему дали проявиться в мир. Ольгерд сбивал огонь с одежды и отбивал сгустки пламени движением рук, повторяя, что Кай должен чередовать атаки. Перестраиваться было тяжело. Жетоны налились холодом и обжигали кожу на груди. По нервам то и дело проходили болезненные судороги перенапряжения. Ольгерд не давал ни секунды на раздумья, иногда требуя атаку за атакой, иногда переходя в наступление. Ниро едва успевал уклоняться, лишь изредка пытаясь ответить, но в целом тренировка прошла хорошо. Когда Ольгерд жестом велел ему остановиться и протянул руку за жетонами, Кай отдал их с неохотой.

– А теперь самое главное. Ты должен оглохнуть. Полностью и абсолютно. Никакой музыки, как бы громко она ни звучала, ты не должен слышать. Пока не научишься лучше себя контролировать. Да и потом не забывай, как это делается, – Ольгерд убрал оба фокуса и внимательно посмотрел на своего ученика. Ниро первым отвёл взгляд – почти сразу – он терпеть не мог, когда кто-то смотрел ему в глаза. – Закрой разум, закрой чувства, сведи мелодию до минимума и разучись её слышать. Пока ты здесь, в Псарне, это безопасно.

– Благодарю за тренировку и советы, – Ниро не до конца понял, что от него хочет Ольгерд, но запомнил, решив подумать об этом позже. Возможно, когда лучше разберётся со своими силами.

Из ритуальной залы Кай выходил в приподнятом настроении. Тело ныло от постоянных падений, голова раскалывалась, а руки подрагивали от нервного перенапряжения, но он был доволен. Пламя слушалось гораздо лучше, да и толчки стали выходить более точными и сильными. От большей части атак Ниро даже смог увернуться с помощью предвидения. Один раз, правда, запнулся о собственные ноги и упал.

У ближайшего поворота Липпе остановился, чтобы отдышаться. Сегодняшний день был не из лёгких, по пока всё складывалось более чем удачно.

Я не отравился, смог угадать демона, наставника мне назначили хорошего. Только расклад странный. Но день уже заканчивается, ничего страшного не произошло. Теперь забрать ботинки, и можно будет вернуться в архив.

Чтобы дойти до кабинета Сереники, надо было преодолеть три лестничных пролёта и несколько длинных и извилистых коридоров. К концу пути Ниро едва стоял на ногах. Шум в ушах, всегда появлявшийся в крыле псайкеров, начал распадаться на отдельные голоса.

Ты должен оглохнуть.

Если бы это было так просто.

Липпе постучал в дверь, надеясь, что Сереники нет на месте, и он сможет хоть немного отдохнуть, дожидаясь её. По дороге Ниро встречались псайкеры, спешившие на ужин, и он в тайне надеялся, что госпожа Кор`Тилин уже ушла. Ему и самому хотелось есть, но от усталости путались мысли.

Если она на месте, ещё успею.

Дверь резко открылась, едва Кай опустил руку. Сереника явно не ожидала его здесь увидеть, она казалась до крайности разозлённой. Ниро ещё не доводилось видеть её в таком состоянии.

– Цыплёнок, уже освободился? Я надеялась, что после тренировки ты пойдёшь ужинать. Заходи, – Сереника пропустила Ниро в кабинет. Она успокоилась сразу же, как поняла, кто перед ней, но Липпе всё ещё ощущал напряжение в воздухе, как после пролетевшей грозы. А вот цветы на подоконнике расцвели особенно пышно – как и всегда, когда госпоже Кор`Тилин надо было быстро взять под контроль эмоции. – Твои ботинки на столике, можешь забрать.

Что-то не так.

И что-то связано со мной.

Сереника неправильная, но даже не пытается прятать эмоции.

Что-то случилось.

Её дыхание слишком частое, она смотрит на меня и… как там было в «Базовых проявлениях эмоций или как читать недосказанности»?

Это, кажется, беспокойство.

– Что-то случилось, госпожа? – Ниро попытался придать своему голосу подобие участливости. Получилось плохо, сказывалось полное отсутствие практики.

– Да, цыплёнок. Случилось. Дознаватель Деккарт ждёт тебя на посадочной площадке, – Сереника и не пыталась скрыть возмущение. Она недолюбливала Деккарта, хотя и не говорила об этом открыто. – Сказал, что это срочно, и чтобы ты сразу же шёл к нему.

– Хорошо, – Кай взял коробку с ботинками и направился к двери. – Спасибо.

– Не за что, цыплёнок. И не забудь плащ, снаружи холодно. Ещё снег везде лежит, – Сереника с беспокойством посмотрела на Кая. Её не отпускало дурное предчувствие.

А вот и проблемы. Факторы – демон.

Страхи – обратный Имматериум.

Вероятное будущее – инквизитор.

Это и есть та информация, которой мне не хватало для расклада? Почему-то мне это совсем не нравится.

Ниро поспешно вернулся в свою келью. Стена без триптиха выглядела пустой. Наскоро переобувшись, Кай натянул плащ поверх робы. В этом же плаще его несколько лет назад вывезли с «Вознесения». Ниро не знал, кому он принадлежал раньше и почему у него были спороты карманы. Плащ был крепким и тёплым, хотя для него – слишком коротким. Карманы Липпе пришил сразу же, как появилась возможность.

Так, что может пригодиться? В архив не успею.

Тогда только планшет, который всегда с собой… и стилет клятвы.

Без него тоже никуда.

Кай разложил по карманам планшет и тонкий узкий стилет, идеально подходящий для самоубийства через глазницу. Такой был у каждого псайкера, и все они до автоматизма отработали его применение: хватит инстинктов, даже если рассудок начнёт отказывать, и всего пары мгновений для привычного движения.

Тренировка с Деккартом была только вчера, даже, можно сказать, удачная. Я ведь завалил того сервитора.

Правда, медленно. Слишком устал и спина болела. Но наказание было не больше обычного. И про вылет ничего не сказал.

Странно. Откуда такая срочность? И сколько там ещё будет псайкеров?

Дознаватель Деккарт не любил ждать, и потому Ниро спешил, как мог. Снаружи было холодно и ветрено. До малой посадочной площадки, которой обычно пользовались небольшие группы для заданий на планете, надо было идти по длинному перешейку, отделявшему её от массивной башни. Никаких ограждений, никаких поручней – только обледеневший камень и ветер, едва не сбивающий с ног.

Липпе торопливо переставлял ноги в новых ботинках и прижимал левую руку к груди. Расклад Росетты начал проясняться, и ничего хорошего ему это не предвещало. Кай старался не думать о финальной карте, хватало и Демона с перевёрнутым Арбитром. И Ведьмы, конечно.

Вызов Деккарта – это та самая информация, которой мне не хватало?

Ниро не рискнул пытаться почувствовать, прав ли он. Любое не санкционированное наставниками или тренерами использование пси-сил жестоко каралось.

Дознаватель уже ждал его на посадочной площадке рядом с джетом. Самолёт был окрашен в чёрное, на боках его красовалась святая инсигния. Деккарт был явно недоволен тем, сколько ему пришлось ждать Ниро. Едва взглянув на него, дознаватель направился к аппарели. Кай поднялся вслед за Деккартом.

В пассажирском отсеке самолёта кроме них двоих никого не было. Ниро занял место напротив дознавателя, надеясь, что он хоть что-то ему расскажет о том, куда они направляются. Сейчас, когда милорд Пелленор был в Псарне, все подобные вылеты должны были быть с ним согласованы.

Милорд тоже ничего не сказал утром.

Почему нас двое? Где остальные?

Или это полевая тренировка на совместимость?

Но у нас и в лабиринте не всегда получается.

Деккарт сидел молча, с холодной неприязнью глядя на Липпе. Он не проронил ни слова, когда джет оторвался от площадки и поднялся в воздух. Подъём получился слишком резкий, от перепада давления заложило уши.

Влияющие факторы – обратный Судья – крах, неудача. Внешнее влияние – Демон – противоречивые обязанности, насилие, бедствия. Вероятно будущее – Инквизитор – тайна. И финальная карта… нет, Кай, соберись.

Скоро всё узнаешь. Это – та самая информация, так что скоро всё станет ясно. Ты ведь ради этого и существуешь – служить. И должен исполнить свой долг.

Всё правильно. Мне скажут, что делать, и я сделаю. Моя задача – выполнять приказы. Вернусь, займусь раскладом. А пока всё хорошо.

Полёт занял несколько часов. Ниро посвятил их молитве и медитации. Ему быстро удалось избавиться от лишних мыслей и беспокойства. В конце концов, ситуация была скорее непривычной, чем неправильной. Он летел куда-то вместе с дознавателем, для которого его и тренировали всё это время. Своеобразный подарок на получение инсигнии. Полностью успокоив мысли, Липпе занялся повторением того, что узнал сегодня на занятиях у милорда Пелленора. Он проговаривал мысленно то, что запомнил, не решаясь достать планшет. Деккарт выглядел раздражённым, что с ним случалось не так часто. Обычно дознаватель был с ним сдержан и холоден, до предела высокомерен и часто – жесток. Но сейчас он просто злился, и, кажется, не только на Кая.

Джет качнулся в воздушной яме, потом дёрнулся ещё пару раз и полетел ровно. При первом рывке Ниро отбросило на спинку, Деккарт повис на страховочных ремнях. Как только полёт выровнялся, дознаватель отстегнулся и пошёл в кабину, выяснять, что произошло. У Пелленора служили только опытные пилоты, не допускавшие ошибок. Когда Деккарт вышел, Кай украдкой помассировал левую руку, которой ударился. Кисть сильно ныла, а в месте удара, казалось, раскрошились все оставшиеся кости.

Всё в порядке, просто гематома. Скоро пройдёт.

Эта боль – тоже часть искупления. Я заслужил.

Чем больше отдам, тем лучше.

– …Так просто не оставлю! – Ричард Деккарт вернулся на своё место.

Дальше полёт проходил без происшествий. Кай пользовался каждой возможностью, чтобы помассировать больную руку, не привлекая внимания дознавателя. Острая боль ушла, но кисть сильно ныла. Наконец самолёт пошёл на снижение. Пилот, словно извиняясь, посадил машину мягко, почти ласково коснувшись земли.

– На выход, – Деккарт едва взглянул на Кая.

Аппарель утопала в мягком грунте, воздух, быстро заполнивший пассажирский отсек, пах нечистотами и рыбой. Вонь была такой сильной, что Липпе порадовался пропущенному ужину. Выйдя из джета, он огляделся по сторонам. Самолёт приземлился на побережье – к воде, давно уже ставшей ядовитой жижей, словно выпущенные кишки, тянулись трубы от очистных сооружений. Сами же низкие, грязно-коричневые заводы по переработке отходов чадили миазмами, пятная тусклое небо горчично-зелёным, болезненного цвета дымом. Рядом с ними теснились приземистые бараки, где жили низкоквалифицированные рабочие и нищий сброд, которому не нашлось места в городе. Узкие улицы были завалены мусором, окна забиты кусками пластека, стены изгажены нечистотами и исписаны непристойностями. От поселения так и веяло полным отсутствием дружелюбия и гостеприимства. Чуть в стороне и дальше по побережью распластались плоские, похожие на крабов рыбные заводы. Это был самый край огромного рыбоперерабатывающего комплекса, растянувшегося по самой кромке воды на многие километры. Над всем этим зловонным царством горизонтальных линий возвышались лишь трубы очистных заводов да шпили кажущегося недостижимым Вавиан-Прима.

– Где-то здесь действует адепт Губительных сил, продавший душу демону, – Деккарт протянул Ниро мешочек с деньгами и пси-фокус – жетоны вериспексора. – Твоя задача – найти и ликвидировать, не поднимая панику и не привлекая лишнего внимания. Работаешь один, если сдохнешь, подбирать никто не прилетит. Пока не выполнишь, можешь не возвращаться.

– Господин Деккарт, – Кай с недоумением переводил взгляд с жетонов на дознавателя и обратно.

Самостоятельное задание? Поимка и… ликвидация?

Этого не может быть. Я ведь всего лишь инструмент.

Я должен только выполнять приказы.

Разве нет?

– Выполнять, – холодно бросил Ричард и зашагал по грязи обратно к джету.

Демон. Вот тебе и расклад, Кай. И Жнец в конце.

Дознаватель поднялся по аппарели, ни разу не обернувшись, точно Ниро для него больше не существовало.

Соберись. Есть приказ, и его надо выполнить. Любой ценой.

Искать отступников и уничтожать – это же и есть моя работа, да?

Надо собраться.

Так, что у меня есть?

Тронов пятьдесят, судя по весу. Неплохо. Хотя и мало.

Фокус, значит, можно использовать силы. Иначе зачем его давать?

Стилет. Если не очень получится их использовать.

Планшет. Вот это уже неплохо.

Аппарель начала медленно подниматься, отрезая Липпе от последнего иллюзорного шанса, что всё это было проверкой или шуткой. Деккарт не стал бы шутить с ним. Все его шутки были лишь частью образа для других. Джет взревел турбинами и взлетел, разбрызгав вокруг себя грязь. Кай остался стоять, нескладный, слишком высокий для этого места. Ломаная вертикаль, заметная и лишняя.

Спокойно. Надо придумать, с чего начать.

Должны быть зацепки, признаки, следы.

Культист, связавшийся с демоном. Надо подумать, с каким именно.

Хотя здесь приходит на ум только слуга Нечистого.

Кай услышал шорох и обернулся. Из-за кучи мусора вышла одетая в обноски сутулая женщина. Из барака напротив показался худой мужчина с огромной лысиной на голове. Испуганные прилётом джета местные начали покидать свои убежища, чтобы получше разглядеть чужака. И выяснить, нет ли у него, чем поживиться.

Применение пси-сил на гражданских недопустимо.

Это привлечёт внимание, а значит, будет нарушением приказа.

Надо убраться отсюда.

Ниро растерянно поднял голову, жетоны в его руке замёрзли настолько, что начали обжигать ладонь. Джет уже почти не было видно за ядовитым дымом. Теперь Кай был один, совсем один. И у него был приказ, который надо было исполнить любой ценой.