Алхимия ошибок

— А потом он прошёл мне в ноги. Чувствую — сейчас на себя дёрнет, и бросок.

— Ага, конечно, верю. Тебя дёрнешь!

Томас в ответ широко осклабился. Выглядело это так, словно кто-то пролил свежайшие сливки в чашку крепкого кофе. Особенно эффектно это смотрелось на фоне разноцветной барной полутьмы.

— Не, ну я ж не Карелин. Да и Карелина можно дёрнуть — умеючи. Короче, если б он меня воткнул — всё, без шансов, победные очки.

Порывшись в карманах, Альберт выудил смартфон, повозил пальцем и положил устройство на стол.

— То есть, вот на этом фото на пьедестале не ты. И это не на тебе золотая медаль первенства страны.

Сливок в кофе прибавилось. С чувством потянувшись, Томас хлопнул по столу рядом со смартфоном. Из-под широкой тёмной ладони вылез блестящий металлический кругляш на трёхцветной ленте.

— «Тренер, вы не представляете, на что способен спортсмен, укусивший сам себя за…»

Отсмеявшись, Альберт утёр слёзы с веснушчатых скул.

— И чем же это ты так себя «укусил», мальчик Томми?

— Да просто, — пожал плечами борец. — Сказал себе: «Вижу цель, не вижу препятствий». Крутанул гражданина пятками вверх — и на лопатки.

Одобрительно кивнув, Альберт потрепал свой рыжий «ирокез».

— Тогда следующий вопрос. А какие такие препятствия ты видишь, что не способен подойти к этой… как её… Маша, да?

Томас помрачнел, насколько это было возможно для мулата, и побарабанил пальцами по столешнице.

— Ты как спросишь… Слушай, на ковре всё просто: или ты, или тебя. Вы с соперником оба знаете, зачем вы тут.

Он снова пожал плечами и нервно хмыкнул:

— А с девушкой что, в захват её брать? В любом случае, она слишком красивая, слишком утончённая, слишком изящная…. Слишком недоступная. Вечно с подругами, вечно занята. Я как-то попытался…

Махнув рукой, Томас наморщил нос. Помолчал пару секунд, а потом проворчал вдогонку:

— Да и к тому же я чёрный, а в ваших краях…

— Ты, Томми, прежде всего человек. Который звучит гордо, — Альберт наклонился ближе к приятелю и легонько толкнул того в плечо, — особенно в наших краях. Уж за пятнадцать лет с переезда мог бы привыкнуть.

Он откинулся в кресле и задумчиво подёргал себя за кончик носа.

— Но это всё лирика. Я тут пару вечеров покумекал… У твоей проблемы определённо есть решение.

К смартфону и медали на столе присоединился небольшой пузырёк тёмного стекла. Томас опасливо отодвинулся.

— Сальери, ты что, отравить меня хочешь?

— Дурак, — улыбнулся Альберт. — Если б я хотел, ты б не заметил. Всё-таки пятый курс высшей алхимии…

— Ага, и три года на нём торчишь, — парировал борец. — Когда зачёты закрывать будем?

— Отстань, зануда, — невозмутимо качнулся «ирокез». — Мне все эти условности до соломоновой звезды. К тому же, пока у меня есть доступ к библиотеке Академии, я свой статус ущербным не считаю. Алхимия — царица наук! Кого вообще волнует оценка по истории магии?

— Ваш деканат, судя по всему. — Томас ещё побурил пузырёк пристальным взглядом, и наконец обречённо вздохнул. — Ну давай, Альберт Магнус, выкладывай, зачем тебе такая большая и смуглая лабораторная мышь.

Поводив указательным пальцем вокруг бутылочки и пожевав губами, Альберт снова подался вперёд.

— На самом деле это действительно немножко эксперимент. Но я взял пару традиционных формул и совместил их по всем правилам и канонам, — шум в баре делал голос едва различимым. — Абсолютно безопасная штука, очень удачная даже настойка вышла…

— И насколько безопасна твоя настойка, что ты так вибрируешь?

— Дважды дурак.

Вот теперь Альберт надулся. Веснушки на его худощавом лице собрались вокруг крыльев носа и гневно запрыгали.

— Я тут ради него... А он... И вообще, я всё посчитал. Вот, смотри!

Бутылочку поймал равносторонний треугольник, вписанный в круг. Убрав мел, алхимик положил на вершины фигуры чёрный матовый камешек, алый цветок, сбоку похожий на острие копья, и пушистое белое пёрышко.

— Это перо купидона. Между прочим, пришлось уговаривать, чтоб поделился. Оно не создаст ложных чувств, лишь сильнее проявит истинные. А это стрела Вотана. Хранитель ботанического сада мне чуть задницу не подпалил, но оно того стоило. Придаст целеустремлённости. А это замковый камень, он закрепит результат и подопрёт уверенность в силах…

Он зыркнул по сторонам и осторожно дунул на конструкцию. Тихо хлопнуло, предметы внутри круга занялись бледным бездымным пламенем.

— Теперь у тебя минута. Потом настойка потеряет силу, а значит, я всё делал зря. Ну, решай!

Лицо Томаса стало почти такого же цвета, как и огонь на столе. Он отёр взмокший лоб, часто и шумно задышал, сцепил ладони… Пламя над пузырьком дёрнулось. Борец суматошно и неловко схватил бутылочку и опрокинул её содержимое в себя.

— Браво, — движением ладони Альберт загасил пламя и стёр фигуру. — Фома неверующий таки решился вложить персты. И как оно?

Томас осторожно выдохнул. Погладил себя по щекам, покачался в кресле. Потом неуверено встал. В глазах у него загорелся острый огонёк, так похожий на тот, что недавно прыгал по столу.

— Слушай… Клуб «Вальхалла» — это где?

— Правильный подход, — солидно кивнул алхимик. — Иди и завоюй её. Со щитом или на щите, боец!

Но слушать его уже было некому. Кроме разве прочих посетителей бара, обернувшихся на прорезавший общий гул выкрик.

***

— А потом я свалился с барной стойки. То ли поскользнулся на лимоне, то ли бутылка под ногу попала… Уже не помню. Головой приложился — и всё, доброй ночи.

Вытянувшись на диване и прижимая ладонь тыльной стороной ко лбу, Томас вяло жестикулировал свободной рукой. Альберт молча протянул ему пахучую рюмку, а следом стакан с водой. На молчаливый вопрос поёжился и отвёл взгляд.

— Нет, никаких экспериментов. На этот раз классика, классика и ещё раз классика. Могу рецепт предъявить.

— Да не, ты чего, я ж без претензий…

— Я с претензией, — буркнул алхимик. — Мальчик Томми, зафиксируй: я идиот. Отравитель-недоучка. Криворукий безответственный энтузиаст…

Томас, успевший выпить и с чувством зажмуриться, распахнул один глаз.

— Так. Вот отсюда — подробнее.

— Понимаешь, — Альберт уткнулся лбом в кулаки, — я, кажется, осознал, зачем нужна история магии. Это отличный справочник по ошибкам самонадеянных болванов. Уверен, там есть и моя.

— Эй, эй! — расчехлив второй окуляр, борец похлопал друга по колену. — Давай без самобичеваний. Сначала конкретика, там разберёмся.

Альберт глубоко вдохнул, медленно выдохнул и рубанул ладонью воздух.

— Я накосячил. Буквально в одном ингредиенте, но запорол всю идею. Видишь ли, настойка должна была придать тебе настойчивости, избавить от ступора, развеять надуманные сомнения. А вместо этого…

— Ага! — чуть не подпрыгнул Томас. Он рывком сел на диване, с приятным удивлением ощупал голову и повторил: — Ага! Так это всё объясняет!

Теперь невысказанный вопрос выражали веснушки, «ирокез» и вся Альбертова физиономия. Проявив чудеса самообладания, он сходил на кухню за ещё одним стаканом воды и приготовился слушать.

— Смотри, — маловнятно булькнуло с дивана. — Я ведь запомнил твои слова про препятствия. Ну правда, а что меня в самом деле всегда тормозило? Наверное, подумал я, есть что-то, чего я не вижу. Но раз не вижу, то это не значит, что препятствий нет. А уж с ними я бороться умею.

Он допил и принялся крутить стакан в пальцах.

— И в клуб этот дурацкий я попёрся не потому, что меня вдруг потянуло. Нет, я просто вспомнил, что она ходит туда по пятницам. А как только вспомнил — сразу ощутил, что совершенно не хочу, не смогу, побоюсь там оказаться. Я нащупал препятствие. Увидел его перед собой. И тогда я «укусил» себя — и попёр в атаку.

— Ох, йопт… — Альберт тёр лицо ладонями и безжалостно дёргал себя за «ирокез». — Да, именно в этом я напортачил. Вектор сменился на ровно противоположный. Прости меня, пожалуйста. Это было крайне безответственно, и ты мог пострадать…

— Да щаз! — почти проорал Томас, хлопая себя по колену. — Я ещё никогда не ощущал себя более решительным. Спасибо, бро! Нет, правда: оказывается, достаточно было просто упереться лбом.

Он вдруг посмурнел, поставил стакан на пол и потёр переносицу.

— Хотя после того, что я вчера отчебучил, Маша точно начнёт от меня бегать. Ладно, когда я поил охранников — они меня опознали и первые угостили «за победу». Хоровое исполнение «Iron Lion Zion» в караоке — тоже не так плохо; голос у меня, похоже, есть, как и слух. Но стриптиз на стойке по просьбе её подруг…

По комнате прокатился негромкий, но отчётливый стон. И словно вторя ему, из прихожей прилетел хрустальный аккорд. Альберт приподнял бровь.

— Бегать, говоришь…

Он поднялся и дошёл до входной двери. На пороге стояла девушка. Знакомая девушка.

— Здравствуйте. Наверное, я ошиблась. Мне сказали, что Томас…

— Здесь, здесь, — закивал Альберт, краем уха наслаждаясь звуками из комнаты. Там очевидно сражались с диваном и яростно пытались влезть хотя бы в минимум одежды. — Проходите пока на кухню.

Маша улыбнулась. Не обольстительно, но и не притворно скромно; просто, открыто и уверенно. Альберт начал понимать Томаса.

Борец же возник посреди коридора, словно диверсант под заклинанием «вуали». Он выглядел куда лучше, чем можно было опасаться. Альберт украдкой подмигнул.

— Всё, Томми, я побегу. Спасибо за поддержку, надеюсь, в этом году я историю магии не завалю. Очень, очень помог.

Брови Томаса полезли на лоб. Потом он понял, и во взгляде мелькнула искренняя благодарность. Маша тем временем с любопытством озиралась.

— Можно в обуви? Или лучше тапки?

Закрыв дверь за алхимиком, Томас пробормотал:

— Нет, ну конечно… А хрен с ним, давайте так, что уж, в конце концов…

Девушка подошла ближе и взяла его за локти.

— Томас. Пожалуйста. На «ты», хорошо? В конце концов, после вчерашнего вечера…

Вот теперь борец застонал в голос.

— Слушай, мне очень, очень стыдно…

— А не должно, — парировала Маша. Она поволокла собеседника на кухню, усадила напротив и снова улыбнулась. — Томас, ты необыкновенный человек.

Челюсть пришлось ловить, чтобы та не хлопнулась о грудь слишком уж откровенно. Девушка тактично сделала вид, что ничего не заметила.

— Знаешь, я долго стеснялась. В конце концов, такой привлекательный, сильный, харизматичный парень… Призёр и звезда спорта, наверняка куча поклонниц. Что мне, простой волейболистке, ловить?

«Призёр и звезда» всё ещё отчаянно боролся с челюстью. Маша, всё сильнее воодушевляясь, продолжала:

— Но вчера ты показал мне, что не надо стесняться своих желаний. Хочется отметить победу? Отметь. Тянет петь? Пой. Тело просит танцев? Зажги!

Она щёлкнула пальцами, повела плечами.

— И я поняла, что надо быть настойчивей в своих стремлениях. Вот буквально в один момент. Словно мне что-то подмешали в коктейль, какую-то алхимию... Тогда и решила, что обязательно скажу.

Молчание. Молчание.

— Томас. Ты мне нравишься.

Вот теперь на подкрашенные нежным загаром щёки гостьи пополз коварный румянец. Мгновенно переключившись, Томас вскочил.

— Слушай, давай чаю! — и уже гремя чашками, уточнил. — Значит, волейбол, да?

— Ну да, — вздохнула Маша. — Я ещё и капитан. Каждый раз перед игрой так нервничаешь…

— А когда ближайшая?

— Завтра. Ты…

— Обязательно.

На кухне стало тихо.

А в паре кварталов один незадачливый алхимик перечитывал конспекты, устроившись на скамейке в парке. И размышлял о роли ошибок в истории — и магии, и человеческих отношений.