Альдебаран

Гарри…

Вечер. Весна. Парапет астрономической башни.

В моих руках медальон Темного Лорда. Подлинный, ради которого Регулус Блэк пожертвовал жизнью, но так и не смог уничтожить. Кусок души Реддла шепчет на змеином, соблазняет открыть медальон, поддаться мраку, стать частью Пожирательской свиты. Я это слышу, улыбаюсь и шлю клочок души к предкам, естественно на парселтанге. А рядом стоит директор Дамблдор — наставник и учитель. Человек, на которого я могу положиться.

Так я думала…

Очередной шепот крестража, сладкие речи Волдеморта, его обещания, и мой шипящий змеей ответ и улыбка, возможно с толикой безумия во взгляде, и атмосфера вечера меняется. Настроение директора катиться в пропасть. По взгляду понимаю, он разочарован, расстроен. А еще зол. На кого, я так и не поняла. И спросить не успела, как в грудь, резко и неожиданно ворвался зеленый смертоносный луч Непростительного заклятья, со словами:

— Прости, Гарри, но ты должна умереть…

Это последнее, что я помню, перед тем, как стремительно полететь вниз с башни. Удара я не почувствовала, как и боли от падения с высоты. Только сковывающий душу холод и непроглядная темнота. Липкая, склизкая, как мазут, как паутина Арагога, упавшая на волосы. Не снять, не разорвать. Только и можешь, что вязнуть и тонуть.

— Гарри… — слышу голос, очень знакомый, и кажется… — Гарри… — точно. Очень родной голос, принадлежащий Сириусу. А еще его теплые, отеческие объятия, касания кончиками пальцев к лицу, волосам. — Гарри, проснись! — настойчиво трясет меня за плечо крестный, приводя в чувство.

Резко открыв глаза, тут же хочется их закрыть, так как бьет слишком белый, даже стерильный свет. До рези и слез, стекающих по щекам. А может, это от причиненной боли? Ведь я умерла от руки того, кого считала наставником, учителем. Рана в сердце от предательства вряд ли затянется. Так и будет зиять багровым провалом.

— Ну, все-все, — успокаивал меня крестный, прижимая к груди, — я с тобой, все будет хорошо.

Разревелась!

Как маленькая. Никогда не позволяла себе ничего подобного, даже когда жила с Дурслями, получая от них тычки, оскорбления и пожелания пропасть и не вернуться, сдохнуть от проклятия, как и мои непутевые родители, а тут не смогла сдержаться. Запас терпения закончился, треснул, как хрустальная ваза.

Выплакав все слезы, выплеснув накопившуюся в душе боль, но взяв себя в руки и успокоившись, сказала крестному, что готова пойти с ним. Увидеть родителей, бабушку с дедушкой. Всех тех, кто там, во владениях Госпожи. Но Сириус, прикоснувшись к мокрой щеке, стерев одинокую слезу, сказал:

— Твое время еще не пришло, — и посмотрев мне в глаза, улыбнувшись как тогда, на Гриммо, в нашу с ним последнюю встречу, добавил: — Ты должна жить. Прожить время так, как сама того захочешь.

— Но, как? — недоумевала я, — Авада директора убила меня, а если нет, то падение с башни… — крестный снова улыбнулся и сказал, что Госпожа дала мне еще один шанс. Согласилась не забирать в свои чертоги, только… — есть «но», да?

— Есть, — сказал крестный, смотря на меня с нежность и родительской любовью, — её Дары. Собери их и сожги в Адском пламени. Так они вернуться к ней, — уточняя, — по времени ограничений нет.

— Дары, значит, — задумалась я, намечая начальный план действий. И собираясь вернуться в мир живых, кое о чем вспомнила: — Сириус, но как же мне предстать перед миром магии? Как Гарри Поттер я мертва. Сомневаюсь, что в историю о чудесном воскрешении поверят. Скорее, снова заавадят, как умертвие или нежить.

— В чудесное воскрешение не поверят, ты права, — сказал крестный, подходя ко мне, прижимая к себе, обнимая и запечатлевая поцелуй на макушке, — поэтому поступим по-другому. Отныне и впредь, по магии, крови и роду, ты — моя дочь! Перед предками, Госпожой и Высшими сестрами я нарекаю тебя Реджиной Андромедой Блэк!

И не успела я опомниться, сказать хоть слово, спросить, как дальше быть и жить, что делать, как мир перед глазами покачнулся, а из-под ног ушел пол. Все закружилось, завертелось, словно я попала в спонтанный вихрь аппарации. И только глаза Сириуса и его улыбка, которой он меня провожал, не давала сойти с ума от происходящего.