Амулет от одиночества

Птица билась в окно, скрежетала когтями по стеклу, долбила клювом. На фоне ослепительных молний её силуэт казался странно чётким и огромным. Вскоре к редким и сильным ударам добавился грохот ливня. Я застыла в кровати, не в силах двинуться с места, непривычный ужас словно пропитал меня насквозь.

Вспышка, оглушающий раскат грома, стекло разлетелось и…

…я поняла, что это не мой сон.

Или не сон?

Я открыла глаза. Сердце бешено колотилось, но дождь и гром были обычными, стекло оставалось на месте, хоть и дребезжало, а никаких птиц не было и в помине.

«Мой воронёнок!» - послышались мне слова. Обращённые ко мне – или нет? Я подавила привычную тоску по родным и поплелась умываться. Сегодня будет тяжёлый день. Не хватало ещё загружать его чужими воспоминаниями. Как будто мне не хватает своих.

Но тревога не унималась.

Она сопровождала меня весь день. Пока работала в поликлинике, пока заправляла свою старенькую пятёрку, пока ходила по магазинам.

Сегодня я была особенно рассеянна.

День тянулся и тянулся, и чем ближе был вечер, тем сильнее мне становилось не по себе. Пора было признать, что это наша общая тревога.

*

К дому я подъезжала уже в сумерках. Небо ещё было прозрачным, но в лесу царила темень, разрезаемая только светом фар. Тени деревьев выглядели сказочными монстрами, поэтому я не сразу обратила внимание на ещё одну тень у двери.

– Юна, где ты шляешься? До тебя опять не дозвониться! Нужна помощь, срочно!

Бьёрн вернулся! Я ощутила вспышку радости, которую, впрочем сразу подавила тревога. Мой блудный брат был грубоватым, но никогда раньше не орал на меня.

А потом я увидела второго Бьёрна. Почти такого же, как мой, только вместо чёрных дреддов волосы заплетены в множество тонких чёрных косичек. А вместо вечной балахонистой спортивной одежды, двойник моего брата был одет в какой-то старинный мундир.

Пропитанный кровью.

*

– Идиот, ему нужно в больницу! Я медсестра, а не врач! – орала я на брата спустя несколько минут, заводя машину. Руки тряслись, дыхание перехватывало. Второй Бьёрн, белый как мел, лежал на заднем сидении, не подавая признаков жизни. Я очень боялась не успеть. Я знала, что не успею.

– Какая больница, он вывалился на меня около твоего дома! Уже продырявленный! Откуда я знал, что ты задержишься, перевязал, как мог и стал тебе звонить, думал ты нас довезёшь! А у тебя как всегда телефон разряжен!

– Так предупреждать надо заранее, что приедешь!

– Не… надо в больницу. Вы не успеете… спасите Юну. Я помогу сделать переход. – второй Бьёрн закашлялся кровью и неожиданно громко и чётко произнёс. – Юна! Берегись птиц!

И умер.

Это было похоже на удар.

Из лёгких вышибло воздух, машина дёрнулась, а я не поняла, как могла не заметить, что вокруг уже пару минут как светло. Я вдарила по тормозам, в оцепенении глядя на обрыв прямо перед собой. Потом осторожно обернулась. Мой брат лежал без сознания (только бы без сознания!), из носа стекала струйка крови. Конечно, даже я почувствовала эту смерть – а ему-то каково???

Тот, второй Бьёрн, был окончательно и бесповоротно мёртв. Совсем.

Не так сбылась моя мечта покинуть пределы своего мира!

Хотелось опустить голову на руль и прорыдаться как следует. В такой момент как никогда хотелось закрыться от всех я, чтобы никто не мешал пережить горе – или не мешать своими переживаниями никому. В такой момент хотелось броситься на грудь кому-то родному – чтобы утешили и пообещали, что всё будет хорошо. Но единственный доступный мне физически родной человек лежал сейчас без сознания – и это я была нужна ему. Я привычно потянулась к граням Калейдоскопа за сочувствием и поддержкой, получила привычный утешающий отклик – и отстегнула ремень безопасности.

*

Мы оказались в странном месте. Позади лес, впереди обрыв. Нарочно сюда никак не заедешь, если не будет помощи, то придётся бросать тело второго Бьёрна здесь и идти через лес пешком. И шансы выйти из него были пятьдесят на пятьдесят. А пропасть была огромна. Вторая сторона её терялась в рассветном тумане, дно было покрыто мраком, и оттуда доносился низкий, ощутимый даже не слухом, а костями, гул. Бьёрн, уже пришедший в себя, но почти такой же бледный, как его двойник, осторожно пил остывший за целый день кофе из термоса.

Я ощущала себя непривычно. Этот мир был каким-то плотным, он будто обволакивал меня, не желая принимать. И в то же время – он был намного теплее, как будто родная душа была совсем рядом… так оно и было, скорее всего. Меня кольнуло чувство вины. Бьёрну довелось провести со своей родной душой совсем мало времени, не в лучшем состоянии, и сразу пережить её смерть. А я ещё на что-то жалуюсь! Да, но он хотя бы умеет путешествовать по мирам Калейдоскопа, сможет снова ощутить это тепло. А я – нет. По крайней мере, сама.

– Что будем делать? – поинтересовалась я.

– Ждать. – шепнул Бьёрн, и прикрыл глаза.

*

Я хотела ответить, но мне показалось, что гул становится громче, приближается, превращается в рокот. Пока я боролась с соблазном подойти к краю пропасти, чтобы увидеть… что? – оказалось, что звук идёт со стороны леса, сверху. Летательный аппарат! Похожий на маленький серебристый вертолёт, он приземлился рядом с машиной, из него выскочил ещё один Бьёрн. На этот раз практически такой же, как мой.

– Вам нельзя оставаться рядом с обрывом! – прокричал он, перекрикивая шум лопастей. – Я почувствовал смерть, но наша машина перерождений, – он махнул рукой в сторону пропасти, – не рассчитана на иномирцев! Она и так на грани поломки – но только не в мою смену! Быстрее! У нас мало времени!

– Мы торопимся в Механариум, нам надо спасти Юну. Я обещал!

В Механариум? Что-то новенькое! Я помнила этот дивный город и, кажется, даже летала в нём во сне. Что ещё брат не успел мне рассказать?

– Там вас может ждать засада. – нахмурился местный Бьёрн, подтверждая, что тоже что-то знает. – Я могу помочь переправиться в ближайший мир. Ты же не справишься сам?

– Один – нет.

– Тогда садитесь в машину и держитесь!

*

Мне показалось, машина упала с обрыва – но мы всего лишь переместились. Здесь я уже бывала – во сне. Знакомая колея, знакомый дом – но гораздо более густой и тёмный лес, и, кажется, тоже вечер – только не такой поздний, как у нас. Лесной край! От калитки к нам бежала худенькая черноволосая девушка, похожая на Бьёрна, с такими же длинными чёрными дреддами, в сером балахоне с рунами, который сползал у неё с плеча.

Да это же я! Только не в привычных джинсах и футболке, а в каком-то шаманском наряде! Я выскочила ей навстречу, и она с разбега кинулась мне в объятия.

Спокойствие.

Мир.

Тишина.

Миг узнавания и принятия, гармонии и любви.

Я нехотя отлепилась от себя. Пока мы тут радуемся, наша сестра исходит тревогой и находится в опасности. А наш брат отдал жизнь за неё.

– Нам нужна помощь. И времени мало. Нам надо в Механариум.

*

Задержаться всё-таки пришлось.

– Если Бьёрн умер уже у вас, они не знают об этом. – горячо говорила Юна из Лесного. – значит пока не будут её убивать! Будут держать, как приманку! Мы похороним его, вы отдохнёте, поспите – заодно узнаете обстановку и свяжетесь с другими нами. А мы пока придумаем план действий! Думаю, пара дней у нас есть.

– Мне кажется, будет правильнее довезти тело Бьёрна до родного мира, – возразил мой брат. – Но отдохнуть нам надо, смотри, Юна совсем вымотана.

Я пыталась спорить, но у меня попросту закрывались глаза. А кофе вылакал Бьёрн… Сил хватило только, чтобы ополоснуться в летнем душе во дворе, а как я добралась до кровати – уже не помню. Неужели мне подмешали что-то в чай?

*

Из окна был виден не привычный лес, да и окно было не разбито птицей. Я прислонилась к витражному стеклу, с тоской глядя на город. С высоты башни он был виден как на ладони. Движение на улицах почти прекратилось, горожане отсиживались дома, только патрульные на самоходных повозках сновали туда-сюда. Небо в повторяющемся ритме рассекали механические птицы. Я прислушалась. Тихо. Гул часов, который я помнила с самого детства, который пронизывал всю башню, сколько я себя помню, прекратился ещё вчера. Отец больше не приходил. Впрочем, сомневаюсь, что он остался на свободе. И даже сомневаюсь, что выжил. У него не получилось добиться своего от нас добром, значит он больше им не нужен.

Я горько усмехнулась. Ах, папа! Как же сильно ты просчитался, желая собрать под свою руку таких как ты! И как ошибся, когда проговорился чужим! Возможно, ты не считал их чужими. Думал – они друзья. И вот итог. Нашлись люди, которые не посчитали тебя сумасшедшим, которые решили использовать твои способности в своих целях. Ладно бы твои. Какую пользу принесут сны о других мирах? Но как же твои воронята? Бьёрн…

Сердце сдавило тоской. Я знала, что брата больше нет. Слышала. Как сейчас слышали меня. Я могла бы попросить помощи, предложив кое-что взамен… но за мной следят, непрерывно. И ждут того, кто придёт меня спасать.

Я вспомнила ту ночь, птицу, которая влетела в мою комнату. Усмехнулась сквозь слёзы. Дочь гениального механика – и не справится с созданием своего отца? Кажется, у меня всё-таки есть сюрприз для тех, кто меня поймал. И для тех, кто придёт меня спасать – тоже. Но та птица была одна, а за окном их десятки.

Как хочется камнем упасть с вершины башни – и распахнуть крылья у самой земли, взлететь вверх, вверх, вверх! Но механические соглядатаи налетят всем скопом и разорвут в клочья. А может… так и надо сделать? Тогда никто больше не сможет меня использовать.

*

Пятёрка, подпрыгивая, мчала по лесной дороге. Мы с Юной сидели впереди, Бьёрны сзади. Тело погибшего оставили в доме в лесу, решив, что в нужный час им проще будет добраться до брата и обратно самим.

Когда мы с Юной одновременно проснулись с криком среди ночи, стало ясно, что времени осталось катастрофически мало. Наверное, это глупость, идти такой толпой. Но теперь у нас был секрет. И надежда.

И страх.

В этот раз мы не переместились мгновенно. Юна уверенно командовала мне, где поворачивать, и мир становился чуточку другим. Конечно, вела нас не она. Братья, сидевшие позади, объединяли свои силы, чтобы проскочить в удобном месте. А Юна просто хорошо умела ориентироваться в лесу.

Ну почему они не могут проводить так спутников поодиночке? Как было бы здорово путешествовать с братом вместе! А не сидеть дома, грезя о других мирах и родном тепле! Ну и что, что невозможно долго находиться в мире, где уже есть ты. Погостить – хватит! Разве я многого прошу?

*

Дорога из лесной стала деревенской, потом пошла брусчатка, асфальт, плиты, опять брусчатка, опять плиты. Утро то сменялось днём, то опять возвращалось к рассвету, ни разу не скатившись в вечер. Вдали показались шпили, сияющие бронзой и латунью, над ними кружились чёрные точки – но дорогу перегородил мост через овраг, а за ним лес, смутно знакомый. Я машинально свернула левее, проехала несколько метров, и по дну оврага заползла под мост. На этом мои силы кончились. Усталость была такая, будто я ехала несколько дней, а не пару часов. Кто знает, может, так оно и было.

Некоторое время мы сидели в молчании, пока оно не стало гнетущим. Пора было что-то делать. Но никто не мог шевельнуться, оттягивая момент действия.

– Ну, что дальше? – не выдержала я. – У лесного дома наверняка ждёт засада. Город патрулируют птицы. Как мы выведем её из башни? И покажем им тело Бьёрна – не отдав при этом? Есть идеи?

Братья переглянулись.

– Нам бы невредимыми добраться до башни. А там у нас есть план. Но без помощи изнутри это может получиться не так быстро, – с сожалением ответил мой Бьёрн.

– Что ж… выходим, и надеемся, что козырь Юны действительно не подведёт.

*

Птица висела передо мной неподвижно, быстро-быстро трепеща крыльями. Она была ещё больше и страшнее, чем во сне. Солнечный свет отражался от стальных перьев, прячущихся среди обычных, сверкал в кристальных глазах, горел в медной броне на груди. В клюве птица держала обруч, сделанный наспех, из толстой проволоки, обломок кристалла в центре был примотан той же проволокой. К дереву рядом было прибито небольшое овальное зеркало в рамочке, из-за него торчал какой-то свиток. Всё это великолепие находилось на поляне недалеко от моста.

Я надела обруч на голову, а Юна схватила свиток и жадно вчиталась в него.

– Ага, тут записаны команды-заклинания, с помощью которых мы можем следить через зеркало за тем, что видит птица! О! А тут интересное – связь с остальными и с центром в башне! – она победно оглядела нас. – Ну что – маскируемся?

*

Сложнее всего было достать одежду, чтобы притвориться местными жителями. Захватить самоходную повозку было уже проще – стражники не ожидали сопротивления, тем более птицы очень удачно нас “не видели”. Почему с такими функциями Юна не сбежала сама? Не успела? Ждала брата? Как легко ловить людей на их слабости… Но иногда эти слабости становятся мощной силой.

Доехать до башни без приключений нам не удалось. Всё-таки и у птиц были свои ограничения. Птицы нас не видели – но мы столкнулись со стражниками, которые знали своих в лицо.

– Юна, гони! Главное – добраться до башни! – орал мне мой Бьёрн, пока бледная Юна лихорадочно, постоянно ошибаясь, и начиная снова, зачитывала какую-то длинную команду из свитка.

А стражники как-то передали информацию в башню, и птицы всё-таки нас заметили. Они слетались к машине и выстраивались над ней правильным клином, готовые по первой команде ринуться вниз… но пока нас не трогали. Какой-то краснолицый усач в шлеме орал, что нас надо взять живыми.

Башня была всё ближе, навстречу нам высыпала ещё стража, Юна всхлипывала, шепча, что у неё ничего не получается, не получается!

– Юна, миленькая! Нам бы только прорваться к башне, понимаешь? – лихорадочно теребил её Бьёрн, я уже и не различала, какой.

Она кивала, и начинала речитатив снова.

Самоходная повозка вильнула, врезалась прямо в гущу народа – единственное, что смогла Юна – это задержать птиц. Еле затормозив, я остановилась почти у самой стены. Мы выскочили наружу, глядя, как медленно смыкается вокруг нас кольцо стражников. Птицы парили у них над головами, готовые кинуться на нас по первому приказу. Только одна упала вниз и села Юне на руку.

Нас не стали останавливать, ведь мы сами пришли в ловушку. У нас была надежда, что братья вытащат нас – но Юну из башни уже не выпустили бы. А кроме того, вместо одного у них теперь было два Бьёрна.

Мы не достигли нашей цели.

*

Торжество на лицах наших врагов стало почти осязаемым, когда братья взялись за руки…

И ещё одни братья взялись за руки…

И ещё одни братья взялись за руки…

И ещё…

А потом дёрнули нас с Юной на себя – и Механариум исчез.

*

Летний полдень звенел цикадами, ветер шелестел травой на лесной поляне. Рядом, на опушке, возвышалась огромная башня. Высоко в небе виднелись два силуэта, похожие на птичьи.

Мы с Бьёрном лежали в теньке на пледе и отдыхали. Он просто смотрел в небо, заложив руки за голову. Я грызла травинку.

Было лениво. Ничего не хотелось делать. Я уже ощущала зовущее чувство внутри, предвестник тоски по дому. И мягкое давление мира, которое вскоре станет невыносимыми – брат рассказывал мне о таком.

– Как хорошо, что ты всё-таки нашёл меня, – задумчиво сказала я. – А ведь поначалу я тебе не поверила.

– Просто после похорон матери ты не хотела никого слышать, вот и закрылась от себя. А то бы сразу меня узнала, – лениво ответил Бьёрн.

– Наверное. Мама никогда не рассказывала, что у меня был брат. Папа тоже. Почему?

– А зачем? Если в твоей реальности я умер, не родившись. – пожал плечами брат.

К нам подошёл один из оставшихся здесь Бьёрнов – не знаю, какой именно.

– Готово. Твоя машина здесь, можно ехать, – доложил он.

Я нехотя поднялась. Зачем ждать, когда мир меня выгонит? Лучше уйти самой.

– Ты со мной? Или в один из пустых миров, как всегда?

– Куда ж я от тебя денусь… пока да. А там посмотрим.

– Ничего, вот сделает мне Юна амулет, и я тоже смогу путешествовать. – проворчала я.

– А она ещё не сделала? – хором удивились Бьёрны.

– Нет, пока сделала только для связи. Так что не пропадайте!

*

На похороны Бьёрна собрались все, кто смог. Крылатая Юна, её отец, который отыскался в одном из подвалов башни, мы, те, кто приехал её выручать, большая часть Бьёрнов, переносящих башню, и Юн, что они смогли привести. Жаль, что нас смог собрать только горестный повод. Хорошо, что мы всё-таки смогли встретиться. Ненадолго. Но теперь у нас появился шанс общаться не только во сне, и видеться чаще.

Крылатая Юна запалила костёр, и глядела в него, не отрываясь. По её лицу, не переставая, лились слёзы – и мы все скорбели с ней в этот момент.

А потом мы стали собираться по домам.

– Знаешь, отец ведь всегда мечтал путешествовать, – подошла ко мне крылатая. – Он почти сделал этот амулет. Но не успел, к счастью. Я доделала его, и знаешь… хочу подарить его тебе. Пока что в нём заложено только одно перемещение, но со временем я смогу сделать такие амулеты постоянно действующими.

– Спасибо… – растерялась я.

Передо мной лежала моя мечта, и как я могла от неё отказаться?

– А ты, – обратилась крылатая к моему Бьёрну. – Не хочешь остаться? Я слышала, в твоём мире у тебя никого нет… а мне будет не хватать брата.

– Я с радостью навещу тебя. Но жить… нет. Как я оставлю эту балбеску?

– Эй! – возмутилась я. – ты и со мной-то видишься хорошо если пару раз в год!

– Ну вот такой я бродяга, – развёл мой брат руками.

И мы двинулись в дорогу вместе. Сначала нас было в машине четверо. Потом трое. Потом двое.

Потом я осталась одна.

*

Я сидела в машине, смотрела на дорогу к своему дому, вертела в руках амулет. Вспоминала, как летали над башней Юна и её освобождённый отец. И думала. Что меня ждёт здесь? Кто ждёт? Ведь есть же миры, где осталась в живых моя мама. И папа. Мне бы только глазочком на них глянуть…

Я сжала в руках амулет и решительно повернула руль.