Анахрония

1.

Ты смотришь лукаво – и блеск твоих глаз

Меня извлекает из «здесь и сейчас»

И, сдёрнув оковы земной мишуры,

С собой забирает в иные миры.

Ты смотришь, и взгляд обещает покой,

Пьянит, обнимает кисельной рекой.

И, даже не ведая, что ты творишь,

Ты вывернешь душу и сердце пронзишь.

Твой цвет безупречен, улыбка – оскал,

Ты смотришь как зверь из норы покрывал.

И утренний свет безнадёжно застрял

На радужках с сетью разбитых зеркал.

2.

Прозрачный воздух соткан из ветров.

Стальные рёбра хрустнули без стона…

Зонт поднатужился – и вывернул нутро.

Для ветра нет особого закона.

Так купольная форма пустоты

Перетекла в пустую форму чаши.

Мы за собою оставляем лишь следы,

Но оттиски от нас – уже не наши.

И ветер рвёт… Не важно: клок травы,

Дым приношения, бумажки, нечистоты…

Срывая голову, как шляпу с головы,

Он обнажает памяти пустоты.

Несовершенства памяти моей

Увереннее плотной чёрной маски

Укрыли где-то в куче серых дней –

Черты лица, и запахи, и краски.

Мне снится явь, где будто бы не мы

Губили ночь в дыму и синем свете,

Разламывая плиты вечной тьмы

На дольки шоколада и конфеты…

Не всё потеряно. Но всё обречено.

Не всё растрачено, но всё – необратимо.

Сверкает дня мазутное пятно.

Взгляд. Лица. Ветер. Жизнь. Всё это – мимо.

3.

Твой образ вновь всплывающим окном

Закроет всё, что было интересным.

Его не скрыть волшебной кнопкой «home»,

«Adblock» – вновь оказался бесполезным…

Черты лица и лёгкость этих рук,

Прикосновения к такой желанной коже –

Я обнаружу в памяти, как глюк,

И обновлением системы уничтожу.

Я больше не пойду на этот риск;

Мне вспомнить всё – не нужен лишний повод.

Я память вырву, словно жёсткий диск.

Я нервы выдерну, как бьющий током провод.

Я разберу себя, как свой системный блок,

Сменю все платы и перепаяю клеммы…

Каков итог? – Не справился… Не смог…

Ты – уязвимость всей моей системы.

4. Мечты

Постой, не кричи: «Идиот!»

Дай мне помечтать немножко:

Вот был бы я – блудный кот,

А ты бы – домашняя кошка...

Мы жили бы в разных дворах

И только на миг повстречались,

И я испытал бы страх –

Что мы навсегда расстались.

Я б ночи и дни напролёт

Сидел под твоим окошком;

И думала б ты: «Не пойдёт

Гулять с ним приличная кошка!»

И я приносил бы цветы

Весной и под шум листопада...

Хотя... их не дарят коты –

Ведь кошкам цветов не надо...

Тогда… я ловил бы крыс –

Хороших и вкусных очень,

И клал их на твой карниз

Во тьме, под покровом ночи.

И я тебе пел бы из тьмы,

И звал бы тебя под венец,

И были бы счастливы мы –

У сказок счастливый конец...

И пусть хоть сажают в дурдом,

Хоть кроют меня чистым матом:

Хотел бы я стать котом,

Чтоб кошкой была ты рядом.

5.

Над омутом тихо качаются ветки,

Все броды затеряны где-то во мраке.

Здесь нет маяков и дорожной разметки,

И видятся мне лишь размытые знаки.

Пусть тонет в безмолвии зелени лето,

Пускай по поверхности бегают блики –

Глубинная мгла недоступна для света,

В ней всё растворится и станет безлико.

Под тоненьким глянцем – придонная тина

И мягкие струи подводных течений,

Подводные камни, затоны, стремнины

И длинные пряди зелёных растений.

У омутов глаз твоих чёрные тени,

В них бегают искры, лишённые веса.

Ресницы – как заросли чёрных растений,

В них пляшут весёлые чёрные бесы.

6.

Недавний сон меня не отпускает,

Он липнет, словно к телу простыня…

Завесу тайны для меня приоткрывает

Или туманит смесью правды и вранья.

Он в глупом, необычном убеждает:

Как будто бы надёжней, чем броня –

Реальный мир иную грань скрывает

В обмане дымовой завесы дня,

И в этом странном месте обитает

В алмазной клетке собственных оков

Душа, что чёрный космос превращает

В ночное небо радужных миров.

И, несмотря на вечную усталость,

Сама её природа – вдохновлять…

И ты уже, конечно, догадалась –

Во сне мне удалось тебя узнать.

Таких, как ты – я знаю, не бывает…

Ты – муза истощённая моя…

С тобой меня почти не убивает

Постыдная необходимость бытия…

7.

Объяла тьма. Всё просто и понятно.

Стук сердца… Вдох и выдох… Шорох ткани…

Миг у судьбы не вымолишь обратно:

Из праха вышло всё – им снова станет.

Глаза слепы́. Лишь руки осязают…

Мурашки, жар и холод, дрожь и влага…

Все чувства через карай переполняют…

Увы, проходит всё… И это – благо?

Что есть у нас? Лишь сумма ощущений –

Обрывков, и фрагментов, и осколков.

Как удержать хоть что-то из мгновений?

Сплести из звуков слово – да и только.

«Люблю тебя». Два слова страшной силы.

Два слова – и ничто не будет прежним.

И то, что изнутри по рёбрам било,

Ладоням отдано – чужим, хотя и нежным.

Объятья нас порою удушают,

Калечит иногда, кто был беспечен...

Кто знает смысл слов – тот понимает…

Кто сердце подарил – тот бессердечен…

8.

Мне не пройти ни сантиметра...

Мне не суметь поднять руки́...

Твой голос тих, как шёпот ветра,

Твои движения – легки.

И мне не спрятаться, не скрыться...

Под кожу, под горячий лоб

Ты проникаешь, словно спица,

Ты заползаешь, как озноб.

И я стою под гнётом света,

В сетях намёков и границ...

И будет мне твой взгляд ответом

Во взглядах перелётных птиц.

9.

Не будь добра. Глотай любое слово,

Что хочет потревожить этот лес.

Молчи со мною. Всё это не ново

Под облачными струпьями небес.

Убей в себе любую человечность,

Всем качествам позволь утратить вес.

Забудь движенье времени и вечность,

Смотри в огонь – и будь сейчас и здесь.

Не будь хорошей, искренней, удобной,

Прошу, и не пытайся быть собой.

Позволь услышать голос бесподобный

Сорвавшимся в рычание и вой.

Не будь скромна. Не будь мила, разумна.

Не делай ничего для красоты.

Костёр. Поляна. Блики ночи луной…

Здесь важно лишь одно: что рядом – ты.

10.

Мы идём: всё вокруг – как прежде,

Мы блуждаем опять кругами,

Только тешим себя надеждой,

Что пути выбираем сами.

Мне не видно тропы́ под ногами;

Я гляжу на часы с испугом.

Время шутку сыграло с нами –

Даже стрелки бегут по кругу.

Против нас и сама природа.

Всё отмечено знаком круга:

Круглый год круговерть погоды –

Солнце, радуга, кружит вьюга…

Мы идём, становясь как раньше –

Без тревог и надежд на спасенье…

Капнет искренность в море фальши…

Лишь круги на воде забвенья.

11.

А ведь всё могло быть – но только, увы, не с нами...

Все мозаики бы сложились, паззлы сошлись углами...

Мы бы чинно сидели, пили чай вечерами,

Наслаждались простыми вещами…

простотой…

просто вещами...

Всё могло быть, но только не между нами.

Мы могли соглашаться, но только, увы – словами.

Мы могли утешаться, что всё выбираем сами,

Что не гонимся за чужими снами...

Ты не будешь моей пустотой, я не стану тебе – стена́ми.

Всё – могло быть. Итог простой. Мы стали – нами.

Обожглись молоком и, наученные граблями,

Стали просто картинами. Не в общей раме.

12.

Не берусь объять глубину небес –

Даже их отраженье бездонно.

Там парят облака, позабыв про вес,

И предчувствие Солнца – томно.

Опускаю взгляд в высь холодных вод,

Заполняющих анти-гору.

Остаётся ждать, что рассвет придёт,

И – надежду лелеять – скоро.

Но, увы, у дна непроглядна тьма,

И тем более – выше неба.

Я смотрел в неё, я сходил с ума,

Без надежды справляя требы.

Я просил её оказать мне честь:

Взгляд из вечности… Просто слово…

Неизбежен день. Никаких чудес.

Лишь Земля повернулась снова.

13.

Застенчивый город ломает привычно

Всё то, что естественно, что необычно...

Всё то, к чему сердцем за жизнь прикипели,

Хрустит под напором кирпичной метели.

Сугробы бетона... Их плоские крыши...

А если душа приподнимется выше –

Железные иглы прикнопят умело

Всё то, что мечтало, всё то, что хотело...

Под грязными шинами чёрные реки...

Всё дым погребальный укроет навеки –

Из труб, из котельных, из лёгких прохожих –

Туман, превращающий разных – в похожих.

Забывчивый город – он всё перемелет,

Высоким забором знакомых разделит,

Решёток сплетения – ловчие сети –

Поймают бегущих, беспечных, как дети...

И вновь этот город сломает привычно...

И сделает правильно, чисто, прилично...

Уложит уютно в стальную каталку

И сбросит пылинку в огромную свалку...

14.

Мы с тобой так безумно похожи,

Мы с тобой бесконечно близки…

Ощущаю тебя ближе кожи

И привычней вселенской тоски.

Мы с тобою во многом несхожи –

Как различны друзья и враги,

Как могила и брачное ложе,

Словно город и дебри тайги.

Между нами – вулканы и льдины,

Всё, что вместе и врозь мы прошли…

И, хотя мы с тобою едины,

Между нами – окружность Земли.

Кто же ты? Ты мечта? Наважденье?

Чаша с ядом? Целебный родник?

Я – лишь тень. Ты – моё отраженье

И сулящий несчастье двойник.

15.

Твоё фото в окладе из пыльных страниц –

Как икона среди непрочитанных книг.

Я молюсь исступлённо и падаю ниц:

Не навек быть прощённым, хотя бы на миг…

Но в молчанье недвижны святые уста,

Лишь сквозь пряди волос пробивается свет,

И понятно без слов: епитимьи, поста,

Что меня бы очистили – попросту нет.

Это фото размыто, почти силуэт

На одной из не хоженых мною аллей,

Но хранит тетраграмму – извечный секрет,

Что записан среди молчаливых ветвей.

…Фимиам с ароматом твоих папирос…

Ночь на Лысую Гору грозу призвала…

Ураганом растрёпанный нимб из волос…

И сплетение шрамов на месте крыла…

16.

В жидком свинце растекается медь –

Серого неба пунцовый восток.

В этом я вижу и ныне, и впредь

Щупалец солнца-медузы ожог.

Ночь прошла, как закрытая книга,

новый день – как открытая рана.

Мир наблюдаемый – не монолит.

В миг зарождения нового дня

Солнца лучи, точно белая нить,

Заживо шьют полотно бытия,

Игнорируя рваные стыки,

создавая обман за обманом.

Скользкие щупальца нового дня

Мир оплетают, как ловчая сеть,

Через глаза заползают в меня

И вынуждают идти и смотреть,

Как из каждого нового мига

прорастает вселенская драма.

17.

Мы обитаем в мире превращений.

Вновь утопила кровь закатных ран

Средь тайного движения течений

Вода, к утру родившая туман.

И в видимой недвижности растений

Всё та же бесконечность перемен –

Круговорот весенних возрождений,

Поправших, но в себе несущих тлен.

И для людей не будет исключений:

Читая тексты умерших давно,

Я становлюсь при каждом из прочтений –

Немножко – тем, что в них заключено.

Мир переменчив – в этом нет сомнений.

Ничто навечно не закреплено.

Но даже после тысяч превращений

Стать нужным для тебя мне не дано.

И пусть мы кружим в мире превращений,

Вода рождает лёд или туман.

Навечно лишь одно из всех прозрений:

Мечта всегда плодит самообман.

18.

Мне недавно снилось, будто я художник

И рисую души, что скорбят без тела…

А потом я понял, что такое дождик:

Это плачут птицы – те, что в смерть влетели.

Я увидел правду, всю как есть, без масок,

И она зачем-то укусила руку.

Я подумал: странно, мир без ярких красок,

Только боль порою прогоняет скуку.

Я увидел радость с кружевной салфеткой,

Но была салфетка вся от слёз солёной,

И смотрела радость на меня из клетки,

Ей был воткнут в спину чёрный нож калёный.

А за ней надежду и любовь увидел,

И слепую веру, их сестру-калеку.

Я спросил у веры: кто тебя обидел?

Но она молчала, отирая веки.

А внизу внезапно я заметил страсти:

В гниль души вгрызаясь, копошились дружно.

Их зубовный скрежет разрывал на части,

И душа склонялась – к ним, скрипя натужно.

А потом я понял, что забрался в горы,

Я застыл, как идол, не меняя позы.

Но со мной вершину смыло море горя,

И меня под утро разбудили слёзы.

19.

Ты – моё божество, и алтарь, и кумир,

Ты – вместилище мира и яда,

Бескорыстнейший ангел и жадный вампир,

Путеводная нить и преграда.

Для тебя мне не жаль расточать теплоту,

Изнутри выгорать, если надо,

На глубинные мысли менять красоту

Без сомнения и без досады.

Ты – безбрежный огонь, освещающий мир,

Тьма, где тают, как льдинки, Плеяды.

Заполняешь отсутствие, словно эфир,

С пустоты – обдираешь фасады.

В твои тайны из смертных никто не проник,

Но когда ты окажешься рядом –

Я узнаю тебя по цитатам из книг,

Ты меня – по словам и по взглядам.

20.

Пустые места... И, затерянный где-то,

Их мир полон грёз до рождения света,

И тайную жизнь обретают предметы...

Случайностей нет – здесь одни лишь приметы.

Пустые места посетить невозможно.

Ты тихо дышал, ты ступал осторожно...

Твоя концентрация здесь так ничтожна...

Но взгляд – и святейшее стало безбожно.

21.

Солнце над Городом Боли

Светит пожаром заката;

Тучи, как стаи моли,

Снова летят куда-то;

С шумом ползут трамваи;

Воздух – густой и жаркий;

Свежие листья срывая,

Ветер ласкает парки;

Цвет тополей – как вата

Душит зелёные травы;

В красных лучах заката

Стала река кровавой;

Мимо плывут пароходы,

Шрамы воде оставляя;

Пенятся алые воды,

Раны свои скрывая;

Над мостовой побитой

Крутятся вихри пыли,

Стелется дым ядовитый,

Ветер шипит уныло;

Я опускаю ворот –

В лёгких уже колет...

Здравствуй, любимый город!

Здравствуй, мой Город Боли!

22.

Так много загадок: рожденье планет...

Движение света сквозь вечную тьму...

Тоска по тому, чего не было... Нет,

Я этих вещей никогда не пойму.

В чём смысл того, что мы любим рассвет?

Зачем нас тревожит порхание птиц?

К чему поддаваться на чувственный бред,

Следя за движением сонным ресниц?

Меня восхищает моральный закон,

Почивших романтиков страстная ложь,

И космос за тонкой слюдою окон,

Прикнопивший время к пространству, как нож.

Мой мозг, заключённый в живую тюрьму,

Любил, тосковал, генерировал бред...

Я долго смотрел в предрассветную тьму,

И тьма, наконец-то, взглянула в ответ.

23.

Я бегу за собой по пятам,

Отставая всего на шаг.

Прихожу – я уже не там,

Убежал, как трусливый враг.

Но чуть-чуть опасаюсь и я –

Вдруг скажу себе что-то не так…

Потому и бегу от себя,

Ускользая всего лишь на шаг…

24.

Не только в творчестве возможна новизна –

Кругом распад, и вновь скорбит Деметра,

Руины лета пожирает желтизна,

Колонны дыма падают от ветра.

Под взглядом неба стынут жёлтые поля,

В его глаза впилась стерня соломы.

Пожар под графику побелки и угля

Готовит изумрудные хоромы.

И в разрушении, и в холоде – вина

Лишь бега дней по календарной сети.

Но в неизбежность неизбежно включена

Определённость – что пройдёт и это.

Мои руины. Всюду белая печаль.

И солнце светит – строго сквозь и мимо.

Слова на камне вырезала сталь.

Проходит всё. Следы – неизлечимы.

25.

Среди стен, беспробудно спящих,

Всё молчит… Отступает стужа…

Открывая почтовый ящик,

Понимаешь: забыт, не нужен.

Этих дней, через тьму скользнувших,

Не найти – это было прежде…

Остаётся забыть о минувшем,

Утешаясь пустой надеждой:

«Будет день – золотой, звенящий,

День весны – и очнётся сонный,

И утешится всяк скорбящий,

И обрящет свой рай – влюблённый».

Но пока – среди стен спящих

Всё молчит… Я с собой не дружен…

Сердце мается болью саднящей –

Я забыт. Я тебе не нужен.

26.

Жизнь, смерть, забвенье – триедины...

Три стороны одной монеты...

Они по-разному одеты,

Но посмотри – срослись их спины.

Так мир устроен – скоротечна

Дорога жизни через Лету...

Сансары круг... Рожденье света...

Жизнь, смерть, забвение – всё вечно...

27.

Прошла пора очарованья,

И тускло светятся глаза,

И прошепчу я на прощанье:

«Я не вернусь. Я стрекоза».

В минуты тяжкого забвенья

Я поднимался над землёй,

Я был хозяином мгновенья...

Теперь же стал я сам не свой.

И мышцы стали чуть помягче,

И тускло светятся глаза;

Что ж, пожелайте мне удачи –

Я улечу. Я стрекоза.

И пусть в лицо мне дует ветер,

И под ногами небосвод,

И пусть я буду слишком весел,

И пусть же счастье не пройдёт...

Но мысль работает устало,

И тускло светятся глаза,

И звёзд за окнами так мало...

Я полетел... Я – стрекоза.

28.

Нас двое, между нами – темнота,

Оковы плоти, разница воззрений…

Но создаёт подобие моста

Мозаика из взглядов, слов, движений…

Нас двое в этой комнате пустой –

И тают стены, время, расстоянье…

Слова просты – и мыслей яркий рой

Нам помогает во взаимопониманье.

Но это всё – ненужные мечты.

Слова – лишь форма выдоха и звука,

А мысли – просто форма пустоты…

Знать это – невесёлая наука.

Но вот опять нас двое – я и ты…

Мы говорим, друг другу отвечаем.

Мы строим эфемерные мосты,

И сами невзначай их разрушаем…

29.

Туманная ночь и неслышные звуки,

Неверные руки, невнятные вздохи;

Сознания крохи собрать не под силу –

Ночь силы лишила, остались лишь мысли;

И в небе зависли туманные струи;

Твои поцелуи ещё не забыты,

Ещё не сокрыты в чертоге забвенья,

И мне вдохновенья другого не надо –

Достаточно взгляда в лицо Амнезии,

И чтоб заскользили глаза по витринам,

Пустым магазинам и окнам потухшим,

Забыв о минувшем… Не это ли счастье?

Возможно, отчасти: это свобода

Особого рода – от духа минувшего,

Мысли стянувшего обручем боли,

Который неволит думать всё то же.

Безумье? Похоже. Но это не важно:

В квартире, в многоэтажном панельном доме

Замерло всё, кроме, пожалуй, мысли,

И руки безвольно повисли, тихо приветствуя ночь.

30.

Я – лишний. Но как отступиться?

Нет мóчи. Стань зверем я – мог бы клыками вцепиться

В того, кто тебя у меня забирает,

Будь он не одним из зверей нашей стаи.

Я лишний. Печально. Держусь, что есть мóчи.

И мне остаётся бродить среди ночи

И выть на Луну, ураганом носиться…

Я – лишний! Ну надо ж такому случиться!

Слеза не сочится. Лишь сердце стучится,

Меня убеждая: «Случайность простая,

Что стал ты вдруг лишним». И я понимаю,

Что лжёт моё сердце. Я шагом неслышным

Во тьму отступаю. Я облик теряю.

И шерсть прорастает сквозь бледную кожу.

А тот, кто становится зверем – похоже,

Все шансы теряет. Я лишний – ну что же.

Такое бывает.

31.

Время сыпалось прочь –

Вот и кончился день;

Я бреду через ночь,

Где потеряна тень,

Где слова бесполезны,

Где память зыбка,

И не виден над бездной

Огонь маяка,

Что ведёт через дали

В чудесный приют:

Все, кого мы теряли,

Там мирно живут…

Время сыплется прочь

Как лавина песка;

Я бреду через ночь.

Я хотя бы искал.

32.

Здравствуйте и простите –

Я часто боролся с вами...

Не на словах – словами...

Пожалуйста, отпустите.

Здравствуйте. Не молчите!

Мы много уже намолчали...

За всё, что мы этим сказали –

Пожалуйста, не судите.

Здравствуйте. Между нами –

Мы камень за камнем клали,

И всё, что мы создавали,

Стало для нас стенáми.

Пожалуйста, просто знайте:

Я вас вспоминать не рискую.

Я думаю, я существую.

Здравствуйте и прощайте.