Античный Чароплёт. Том 4

Глава 1

— Я закончил, — я стоял перед морем и говорил, зная, что меня услышат. Но Энки молчал. — Ты сказал мне учиться йоге. Я закончил обучение. Почему ты молчишь?! Что, так важны эти вшивые два года?! — Я выбесился. Потом взял себя в руки. — Извини. Я все ещё зол… Но я действительно научился. Почему ты мне не отвечаешь? Что дальше?..

Море колыхалось и не отвечало. Это был самый красноречивый ответ. Посейдон не считает меня готовым. Все ещё нет.

— Хорошо, — я нахмурил брови. — Я тебя понял. Займусь другими делами.

Резко развернувшись, я махнул рукой со скрюченными пальцами, вырвав у стоявшего рядом белого быка клок мяса из шеи. Ох, сколько же он стоил… Животное забилось в судорогах. Могучие копыта разворотили морской песок, но я, схватив его за рок и голову, потянул вперед. Бешеный бык уже не понимал, что происходит, зайдя по колено в воду. Набежавшая волна жадно лизнула шею, доставив существенную боль, наверное. Я подумал было толкнуть животное дальше, но завел его, кажется, достаточно глубоко. Ноги беснующегося создания уже увязли в песке, да и силы явно были не те. Отойдя на пару шагов, я просто развернулся и побрел вдоль берега. Мне нужно было найти местечко, куда не добралось огромное расползающееся по воде красное облако: смыть кровь, в которой я был с головы до пояса. Да и то — только потому что я по пояс стоял в воде. Уважение покровителю я оказал.

Вспомнилась Абхилаша. Я потратил время и трижды призывал Человека-Скорпиона. Последний раз он вырвался из круга, а я сам и вовсе был вынужден сбежать. Если бы не телепортация… Я не хотел бы связываться с самкой, чей торжествующий вопль разнесся тогда над гладью воды. Благо, очередной призыв я решил провести на островке. Мне многое удалось узнать. Многое, но не все.

Бывшую жрицу Афродиты, как бы мне ни было неприятно, выгнали из храма не просто так. К любовной магии у Абхилаши примешивался маленький секрет. Вампиризм. Незначительный нюанс, который позволял ей сохранять и приумножать молодость и красоту. Я не уверен, но, возможно, это и есть причина обилия её любовников? В смысле, менять донора праны и маны до того, как воздействие станет на нем заметно? Тогда становится понятен и интерес именно к этим землям. Праны у местных кудесников-практиков больше, чем у многих других людей. Я и сам замечал в прошлом отток праны и маны после близости с ней. Но не обращал внимания. Небольшой упадок сил. Бывает. Мана, разве что… Но тут как раз дело обычное. Множество любовных магов получают ману от партнеров по постели. Но вот прана, жизненные силы…

В Шумере не просто так неприемлем вампиризм… Человек, поглощавший чужую прану, рано или поздно прекращал вырабатывать свою. Превращаясь сначала в живую тварь, а позже и в нежить. Абхилаша наверняка знала про это. Не могла не знать, но в конце концов сорвалась, выпив досуха множество людей. Зачем? Чтобы скопить силы, вероятно. Много сил. Но что-то все равно ускользало от моего взора. Силы ей были нужны — да. Я вызывал Человека-Скорпиона и ряд других тварей. И узнал много про ритуал вассалитета.

Демонов бесполезно уничтожать. Сколь бы демонических миров ни было истреблено под ноль, в темных мирах господствует Тьма. Она заполняет эти вселенные так же, как пустой и непустой вакуум заполняет нашу. И лишь гравитация планет сдерживает эту силу черного во всех смыслах космоса демонических вселенных. Что же не так с демоническими мирами? Все просто. Тьма так или иначе проникает и в миры тоже. Просто там она более разреженная, не такая агрессивная. Она проникает в души, меняет их. Наконец — заставляет мутировать. Демоническим рано или поздно становится все, что связано с Тьмой. Классификаций много, у каждой есть логика.

В Шумере принято все же считать, что демон — это существо с темной восьмой оболочкой души. Как известно, восьмая оболочка ещё может быть нейтральной, в отличие от божественной силы. Существуют теории о нейтральных существах с девятой оболочкой. Вроде бы такими могли бы быть хтоники божественного уровня, но в этом я не разбираюсь… Большинство же бессмертных более низкого порядка все же имеют либо темное, либо светлое восьмое начало. Все остальные варианты, когда тьма просто наполняет душу, включая самый запущенный случай черных магов, либо какие-то промежуточные варианты разных суррогатов, Ме или ещё чего, заменяющих, имитирующих или как-то ещё берущих на себя часть функций восьмой оболочки, называют по-разному. Полудемоны, демонизированная нежить, демонические животные… Хотя к последним иногда относят и полноценных демонов, не имеющих разума. В этих фокусах кто угодно ногу сломит.

В Элладе используют немного другой подход, считая, что нейтральных существ по природе быть вообще не может. Каждый так или иначе, но склоняется хоть на самую чуточку больше к Тьме или Свету. Но при этом, правда, термин “серый” существует вообще для всех категорий, даже для богов. В том смысле, что серыми считаются мало отклонившиеся от равновесия сущности, а из богов, помимо прочего, считались таковыми ещё и те, кто слился вместе, имея разные начала. Вопросы классификации вполне могли стать причиной грандиозного спора магов планеты. Но важно не это.

Смысл в том, что в демонических мирах любая жизнь, которая там может зародиться, станет демонической. И рано или поздно среди неё все равно появятся свои бессмертные — настоящие демоны. Более того, то же самое произойдет с кем угодно, кто только переселится в такую вселенную. Стоит только Лэнгу превратиться в безжизненные равнины, а людям — освоить их, и минет немного времени — несколько веков, может — тысяча лет, когда люди быть людьми перестанут. Тьма меняет все, меняет всех, просачивается через барьеры, щиты, оскверняет все, его касается. Я не придавал первосилам такое большое значение раньше, но сейчас очень даже придаю.

Тьма помимо прочего редко терпит слабость. Не сама по себе, нет! Дело просто в плотности, мощи первостихии. И хоть упейся тьмой, нужно быть архимагом, наверное, чтобы иметь хоть крохотный шанс в ней не раствориться и не помереть. Даже чернейшие из магов редко становились демонами. Но только не через вассалитет. Ритуал вассалитета связывал души сюзерена и вассала. Ближе всего, правда, из известного мне были связи с фамильярами… Но не важно. Смертный получал от ритуала несколько плюсов. Во-первых — ману от демона. Для смертного мага это очень существенно. Маны у бессмертных много, а потребность в ней минимальна. Даже кто-то вроде Асамота мог бы обеспечивать спокойно на постоянной основе любого мага, скажем, моим резервом. А могущественные демоны и вовсе способны стать для чародея практически безграничным источником силы. Во-вторых — демоническая сила. Смертным эта мощь не подчиняется. Это буквально воля и тьма, энергия восьмой оболочки… Ну, насколько я понимаю концепцию. Бессмертные вроде демонов используют демоническую силу для прямого влияния на реальность, но куда более жесткого и мощного, чем мы, маги. Они не произносят заклинаний, не подвешивают ничего в ауре, не убеждают воздух, камни, воду сделать что-то им нужное. Они просто желают, а демоническая сила переписывает мир так, как они хотят. Так вот, смертный вассал может использовать каплю силы своего сюзерена. Фактически перенимая часть его способностей. В усеченном виде, жалком, но может. Наконец — в-третьих. Тьма. Тьма проникает в душу смертного напрямую от нового повелителя. Жесткая, но не подобная могуществу Черного Космоса демонических вселенных. Мягче, куда мягче. Постепенно охватывая душу, она — словно пережеванная пища для беззубого, меняет его. Этот подход позволяет пройти демонизацию медленно, за столетия, но пройти. Но ослабляет сюзерена.

Взамен демон получает, считай, фамильяра, с которым можно делать все, что угодно. Чаще всего — верного и преданного, способного работать удаленно, имеющего большой опыт и возможности наилучшим образом выполнить волю хозяина. И в большинстве случаев не имеющего возможности разорвать свою связь, если только не станет сильнее господина. Равноценно? Большинство демонов, вероятно, считают, что нет. Иначе бы я о таких случаях знал бы чаще. Редко используемая форма договора, которую почти никто никогда не применял. Но Асамот применил. И Абхилаше нужно было много сил, чтобы его, такой договор, заключить. Казалось бы, все логично, но что её спровоцировало на такой шаг? Демон? Безусловно. Асамот однозначно имел лазейку в этот мир и не первый год с ней общался. Но что ещё? Она была слишком опытна, слишком умна, чтобы только лишь эта причина вынудила её пойти на такой шаг. Впрочем, что я вообще понимаю в её мышлении? Кто мог бы поручиться точно, что этот “шаг” для неё ужасен или плох? В конце концов, она немало получала от такого договора: силу, долгую жизнь, могущество. Это в то время, когда на Земле в лучше случае она могла бы посоперничать с Майрам за первое место во дворце и трон Бхопаларского Царства для своих детей. Ну — или быть со мной. Её выбор иногда вызывал гнев, заставлял сжимать кулаки, но… Я не мог с ним ничего сделать.

Наконец — Красная Королева. Я мог бы понять, если бы Абхилаша бежала от Ксарнраадж, но я не собирался отнимать у неё тело! И знать о присутствии призрака снов она не могла. Разве что во сне и увидеть. Сколько бы я ни общался, Ксарнраадж поклялась, что не говорила с Абхилашей, и гарантировала, что та её не замечала. Так ли это было? Вопросы, вопросы, вопросы. Возможно, имело смысл отправиться в Элладу, в тот самый Храм, пусть к жрицам Афродиты мне путь и заказан. Но если я это и сделаю, то точно не в ближайшие годы. Сейчас было много других вопросов.

У меня оставалось незаконченное дело в Бхопаларе. Агаст. Я не отказал Сварнрааджу и поучаствовал в столкновенни с войском Страны Рек, когда отец Майрам решил под предлогом нарушения своего уговора со Сварнрааджем пойти войной на Бхопалар. Смерть Фаруха в первом же сражении эту войну закончила. К сожалению, захватить жемчужину Огня у меня не вышло: убить мага в скоротечной схватке, начавшейся с удара в спину, я смог. А вот справиться с шестью ракшассами и его свитой — уже нет. Унес ноги… Но потеря для Страны Рек была очень тяжелая, а поле боя осталось за Бхопаларом, пусть и с серьезными потерями. Это остудило пыл всем. Возгордившийся соседний правитель понял, что сосед хоть и ослаб, не был в настолько тяжелом положении, как ему казалось, а мощь Страны Рек, кружившая голову местной аристократии, оказалась куда более эфемерной, чем им бы хотелось. Сварнраадж понял, что Бхопалар недостаточно силен для войны против подготовленного полнокровного противника, а все больше наглеющие кочевники степного севера и пустынного северо-запада крепко сковывали Бхопалар по рукам и ногам, как и наги на юге. Майрам окончательно определилась со своей позицией и всеми силами пыталась наладить отношения с мужем. О том, что творилось за дверьми царской опочивальни, слухи ходили по всему дворцу. Технически имело смысл продолжить войну с целью все же заполучить Жемчужину, но длительная война Бхопалару была не по силам и могла спровоцировать других соседей. Даже банального пересмотра условий торговли для бхопаларских купцов уже было достаточно для страны сейчас.

Но эпизоды моего участия в делах царства были нечастыми. Я отправился обучаться у гуру Гальди в общину востока. Агаст же остался на воспитании царской четы Бхопалара. Сварнраадж обещал юному полубогу лучших учителей и лучшую заботу, какую только возможно. Я навещал дворец дважды в год минимум, занимаясь ребенком и обучая в форме сказок и историй мудрости, которую, возможно, сам ещё и не познал, но все же… Знания о мире, легенды, иные народы, боги, демоны… Я не знаю судьбы этого мальчика, но догадываюсь о ней. Тела Мируна так никто и не нашел, но торговые корабли так и не начали ходить далеко от побережья. Только вдоль берега, только аккуратно. Воды южных берегов были полны всевозможных чудовищ и странных созданий. И полнились ими все больше. Я не был уверен, что именно потомок Дагона причастен к этим событиям, но у меня было подозрение, что Агаст может в будущем стать орудием для очищения земных вод от этой заразы в руках своего отца.

К счастью, заниматься этим непоседливым ребенком большую часть времени приходилось не мне. Его неординарные физические данные и способности доставляли проблем всем, кто был причастен к его воспитанию.

— Учитель! — Агаст бросился ко мне, стоило только опуститься на землю. Я проделал путь до Бхопалара по воздуху, приземлившись прямо ко дворцу. Пройдя сквозь врата, я попал во внутренний двор, где как раз оказался Агаст, тренировавшийся с копьем.

Там было несколько детей и юношей местной знати, которых учили воины из дворцовой стражи. Мальчишка, пусть ему и шел всего седьмой год, был выше, крепче и умнее любых сверстников. Он легко тренировался с десятилетними, а силой походил скорее на тренированного двенадцатилетку. Но вот хитрости ему недоставало. Его соперник, которого Агаст ранее теснил в популярном тут тренировочном поединке копьё на щит, когда двое мужчин толкались копьями в щиты друг друга и пытались потеснить или сбить соперника с ног, резко сделал подшаг вперед и ткнул копьем в ноги. Ребенок полетел на землю.

— Ах ты! — Тут же забыв про меня, Агаст резко вскочил на ноги и, сгруппировавшись и согнувшись за крупноватым для него щитом, пошел вперед, нанося серию мощных ударов, каждый из которых отталкивал соперника. Внезапно его щит треснул, брызнула кровь.

— Ааай!

— Стоп! — Ранее спокойно наблюдавший стражник резко встал между ними, приняв следующий удар юного полубога на себя. Щита у него не было, но копьё он отвел своим. — Стоп, я сказал! — Агаст остыл.

— Давай я посмотрю, — я прошел мимо.

— А ты ещё… О… Мудрый Тиглат, простите, — стражник отошел. Я глянул на щит. Дерево разошлось, зацепив руку. Копье прошло насквозь прямо там, где мальчишка держал упор, задев кожу. Получилась рваная рана, зажатая и растащенная в сторону расщепленными половинками щита. Выглядело страшнее, чем было на самом деле. Бросив заклятие малого исцеления, я силой сомкнул части сухого дерева, позволяя ребенку вытащить руку.

— Несколько минут, и можно будет продолжать.

— Мы уже заканчивали, мудрый Тиглат. Заканчиваем поединки, сдаем арсенал и расходимся.

— Учитель! Почему ты помог… Этому? — Агаст возмущенно смотрел на меня, сверкая глазами из-под темной челки.

— Он хороший малый.

— Он поступил подло! И хороший малый?!

— Именно поэтому он и хорош, — я жестко усмехнулся. — Ты называешь меня учителем, но такому я тебя не научу. А вот другие — да. Цени эти уроки и каждого, кто их дал.

— И благодарить?!

— Ну… — Я усмехнулся. — Благодарность бывает разная. Вот мой товарищ, например, очень интересным образом поблагодарил нашего учителя за уроки.

— И как?

— Сразил его на дуэли и отправил в царство мертвых.

— О…

— Так что, как я и говорил, благодарность бывает разной. Как у тебя дела, что случилось с момента моего последнего визита?..

— Я смог победить Хумара в учебном бою, ещё в Бхопалар прилетали посланницы Бхарамари! Огромные пчелы! Про это все сейчас говорят! А повелительница Майрам…

— Повелительница? Ты так её называешь?..

— Учитель говорит, что правильно так. У меня нет родителей, я либо бастард, либо просто ученик Храма, ведь ты храмовник…

— Забудь, — я махнул рукой. — Твой учитель не знает твоих родителей. Но твоего отца знаю я. Ты можешь называть Майрам госпожой или государыней, солнцеликой… Но никак не повелительницей и не владычицей. Так говорят либо рабы, либо простые люди и незнатные дворяне. Ученики, мелкие жрецы, служки… Аколиты Храма иногда. По привычке, конечно. Но ты рангом выше.

— Мой отец погиб?

— Что?.. — Я слегка опешил от такого вопроса. — Нет, живее всех живых.

— Тогда почему я его ни разу не видел? Тем более — если у него высокий статус.

— Он… далеко, — я замялся. — Но он очень… могущественен. И рано или поздно вы встретитесь.

— Почему ты мне не называешь даже имени? Оно известно?

— О, очень. Но тебе пока рано знать, — зачем в самом деле ребенку знать, что он сын целого бога? Это ведет к гордости. Излишней. Или ему просто не поверят. Или, в лучшем случае, это знание ляжет тяжелейшим грузом ответственности на неокрепший ум. Правду знают немногие. Брафкасап, Сварнраадж, Майрам. Пусть так и остается.

— А когда будет не рано?! Когда ты мне расскажешь?!

— Когда… Обещаю, я честно и прямо отвечу тебе на этот вопрос, когда тебе минёт четырнадцать весен.

— Обещаешь?

— Я же сказал! Маги не нарушают… Ммм… Обещания нарушают, конечно, но дважды за минуту их точно не дают. Я сказал — я сделаю.

— Лааадно. Учитель Тиглат, ты обещал, что на седьмой год ты начнешь обучать меня таинствам Храма.

— Было дело. И что же?

— Начинай!

— А тебе уже минул седьмой год? — Я насмешливо глянул на ребенка.

— А ты заранее! — Агаст хитро уставился на меня.

— Гм… Хорошо, — я решил согласиться. Плюс-минус полгода ничего не решат, а у меня есть планы. — Но следующие два года я тут не появлюсь. А может быть и больше. Три, четыре… Но я попрошу своего хорошего друга продолжить твое обучение.

— А дух? Ты поможешь мне найти духа?

— Я думаю, что тебе согласится помочь Шак’Чи. Он могуч и силен. Он защищал тебя в детстве и следует за тобой и поныне. Иногда.

— Огненный обезьян?.. Я…

— Что?

— Я не люблю огонь.

— Я знаю, — я улыбнулся. — Я уверен, что тебе подойдет больше дух, связанный с водой, морем, океаном… Но начать стоит с Шак’Чи. Это тяжело, да. Но в будущем ты не раз скажешь мне спасибо за это тяжкое учение. А позже у тебя появится и дух-спутник водной стихии. Заодно Шак’Чи поучит тебя сражаться копьем и посохом. Я тебе уже рассказывал о духах, мане, пране. Храмовые практики предполагают ряд приемов. И самый простой, с которого начинают все, это обмен энергией со своим спутником. Сила Шак’Чи будет для тебя тяжела, непривычна, болезненна… Но ты выдержишь. Однако сначала тебе стоит научиться медитировать и собирать ману простым и привычным для меня способом. Я покажу тебе…

Между делом я вспоминал свое обучение за последние пять лет. Оно поделилось для меня на две части, два мира. Мир общины и её порядков и мир, открывшийся мне при изучении йоги.

У йогов сила замыкалась в кольца, мана переплеталась с праной и упрятывалась внутрь тела. Сознание же тесно связано с неприкосновенным Атманом. Настоящие йоги замыкали в своем теле все силы, которые были им доступны, приближаясь к бессмертию как физическому, так и метафизическому столь тесно, что даже ба-хионь не покидала их тела. Звучит фантастически? О да! Только был один нюанс. Для таких фокусов требуется отказаться от привычной мне магии. Я же не сумасшедший — делать такое!

Приходилось выкручиваться. Технически йоги делили все свое искусство на внешнюю и внутреннюю медитации. Через окружение можно познать себя и слиться с миром, через себя можно познать окружение и влиять на него. Любая из них даст то, что захочет практик, но только обе дадут то, что ему требуется. И оба метода — это пути, по которым постигалось древнее и великое Искусство. Два метода постижения любой его ветви. Они ни на что не делились. Как перо и кисть, они позволяли писать свою главу постижения великого дела. Но в йоге также существовали несколько направлений, учений, выделившись за тысячелетия её развития.

Аварана — вид йоги, базирующийся на сопротивлении человеческим страстям и желаниям. То есть йога невозможно соблазнить ничем греховным. Постигающие этот путь лишались постепенно чувств, смещая своё сознание к Атману. И, наконец, обретали истинное видение вселенной. Но лишались человечности, сливаясь с Космосом.

Бардо — йога смерти. Маг после смерти сам выбирает тело для нового воплощения, когда основное тело отслужило свое, что, как правило, случается редко. Память сохраняется, а само понятие конца жизни становится эфемерным. Несколько иной вариант работы с собственным разумом также подразумевает свои особенности восприятия бытия. Но у бессмертной сущности, конец тела для которой — лишь досадная случайность, и должно быть иное восприятие действительности, не так ли?..

Бездыханность — йог может обходиться без воздуха. Совсем. Вообще. Позже — и без еды, воды. Только мана. Тело крепчает необычайно, но, несмотря на запредельную выживаемость, смысла в этом я не видел никакого.

Внутренний огонь — известное на Земле направление. Я подозревал, что оно гораздо шире, чем только огненная стихия, но пойти по иному пути никто так и не смог. Внешние эффекты не слишком впечатляют: абсолютная устойчивость к холоду, вплоть до практически абсолютного нуля. Но смысл не в этом. Маг развивал в себе истинное пламя, замыкая свои силы на некоем “внутреннем огне”, дающем силу этой стихии, но только внутри собственного тела. Подробности мне были недоступны.

Гийю-лус — йога иллюзорного тела, позволяющая постичь иллюзорность Вселенной и видеть сквозь любые иллюзии. Есть пара легенд, что иллюзией для величайших практиков этого направления становилось вообще все вокруг. Им не мог причинить вреда огонь, холод… Да хоть гора, упавшая на голову с неба. Но это только легенды.

Джон-джиг — йога, позволяющая войти в сознание недавно умершего человека или животного. Фактически йог замыкал свои силы на собственных снах и разуме, тесно связывая себя со смертью, опять же, подробности недоступны.

Милам — йога сна. Даже йогам снятся сны, и они предпочитают ими управлять. Когда сила замыкается только на сновидениях. Странный вид йоги, когда укрепление тела не идет практически никак, но зато идет запредельное укрепление проекции в Царстве Снов. Интересное направление. Я подозревал, что можно попытаться аналогичным образом влиять на свою тень или отражение.

Одсал — йога, основанная на первостихии Света. Позволяет видеть Божественное Сознание Вселенной.

Пхо-ва — йога переноса сознания или иначе самостоятельный выход астрального тела в окружающее пространство через макушку. При этом йог остается жив, цел и здоров.

Сан-йо — истинный йог. Аскет. Обретает бессмертие в физическом теле. Ему не нужно его лечить, укреплять или менять. Он будет жить столько, сколько захочет сам.

Туммо — йога энергии. Маг-йог сам вырабатывает своим источником и телом огромное количество энергии. Маны, праны и ба-хионь, по своему желанию. Впрочем, касательно ба-хионь — есть большие вопросы. Это какая-то высшая форма или вообще — неподтвержденные данные.

Наконец, помимо двух видов основных медитаций, существовали способности, общие для всех йогов. В частности — создавать внутри своего тела структуры-заклинания, позволяющие творить какую-никакую магию. Иногда очень странную. Плюс укрепление тела. Собственно, последнее шло через внутреннюю медитацию, а внешнее взаимодействие вроде фокусов типа заплывов в лаве через внешнюю. Гальди пользовался как раз такими вот внутренними структурами, когда создавал свою кислоту. Разумеется, в зависимости от выбранного пути имелись особенности и общих возможностей. Например, последователи Милам едва ли сколь-нибудь серьезно укрепляли свои тела. Зато они могли бы стать настоящими титанами в Царстве Снов. Те же, кто выбрал своим путем Внутренний Огонь, не могли создавать ничего, кроме пламени и жара.

В южной приморской общине, из которой был сам Гальди, не практиковались большинство путей. Они знали только аскетизм Сан-йо, Аварану, Бездыханность и Туммо. Но даже это было многим. Однако меня интересовали немного другие направления: Бардо, Джонг-джиг, Малам, Пхо-ва. Туммо, разве что, мне было интересно.

И вот здесь-то и крылось второе противоречие между мной и жителями общины. Это помимо того, что я был чужаком. Мало того, что идея замыкать собственную ману внутри своего тела, пересекать с праной и бесконечно накачивать себя ей меня не прельщала, так ведь и те пути, учения внутри великого искусства йоги, практиковавшиеся в общине — они меня не слишком привлекали. Гальди был мне учителем. И учил. Свое слово он держал. Но мне он уделял немного времени. И это было во многом правильным. Я вполне мог практиковаться с другими учениками. Ничего такого ужасного тут не было. Стоит ли говорить, что своим я не только не стал, но и, напротив, лишь копил неприятие и противоречия?..

К тому же мне тяжко давалась что внутреняя, что внешняя медитации. Просто в силу отсутствия нужного опыта и присутствия опыта ненужного. Например, внешняя медитация предполагала слияние с окружением. Почувствовать камень, дерево, ручей… Что может быть проще? Это же то, чем мы, маги, занимаемся всю жизнь… Нет! В том-то и дело, что с классической для шумеров медитацией для наполнения тела маной йогические практики общего имели мало. И первое время я вообще не понимал это искусство. Йога оставалась для меня недоступной, неясной, а все труды Гальди и других учителей, их объяснения — это все были просто слова. Тому, кто не жил в общине с детства, сложно было понять не только объяснения, но и диалект, отличавшийся от общего для бхопаларских земель, и отличную культуру, привычки и обычаи, многие из которых влияли на учебный процесс…

— Учитель Тиглат! А куда ты уйдешь?

— Я… Знаешь, я тебе мало рассказывал об этой стране. За большое пустыней на востоке лежит земля между двух рек. Великая Империя Шумер.

— Она же не такая великая, как Бхопаларское Царство, да?.. — Я поперхнулся.

— Вообще-то, — возмущенно поднимаю палец вверх, — я оттуда родом.

— О… И что, там тоже есть чародеи? Духи и боги? Известные воины?

— Навалом, — я довольно кивнул. — И побольше, чем тут. Семь… Или восемь уже прошло?.. Даже девять, наверное… — Я поймал себя на том, что события для меня смазались. Нет, сцены битв, заклинания, действия — это все я помню хорошо. Но вот временная линия и интервалы для меня словно бы размывались. — В общем, во время последней войны с эмушитами именно шумерские маги сокрушили могучего демона — Эмушу. И убили его.

— Разве это сделал не Храм?.. — Агаст неуверенно уточнил.

— Чему тебя только учат?.. — Я покачал головой.

— Ну как… Учитель Свархумир рассказывал, что чародеи Храма сразили зло…

— Чародеи Храма тогда знатно опростоволосились. Эмушу казнил своим заклинанием архимаг Менгске, Верховный Маг Империи Шумер.

— Да?.. Но учитель говорил и про тебя! Ты же тоже там сражался! И с Эмушей тоже! Ты один из самых великих магов Бхопалара!

— Я мастер Гильдии Шестидесяти Знаний Империи Шумер. И был таковым до того, как пришел в Бхопалар. Уже после я стал ещё и сатьяном Храма. Но от своего статуса я никогда не отказывался, — я покачал головой.

— Лааадно… Так что, ты поедешь домой? Но ты же вернешься?

— Вернусь, конечно, — я фыркнул. — В Империи у меня остались незаконченные дела. А тебе что, вообще неинтересно? — Я возмущенно поднял бровь.

— Интересно! Очень интересно! Расскажи ещё?

— Конечно. Между могучим Тигром и величественным Евфратом, а также по их внешним берегам стоят древние города. Их имена известны и магам, и торговцам, и всем окрестным князьям веками. Ур, Урук, Шуруппак, Кид-Нун, великая троица — Лагаш, Уруа, Нина… Ещё, конечно, далекие для всей империи города-стражи Рапикум и Тутуб, охраняющие подступы по рекам, великие торговое врата Сиппар и несравненный и огромный, собравший на своих рынках диковины со всего света, а в своих домах и башнях знания, недоступные, наверное, более никому, великий Вавилон, сердце Империи, город, где я когда-то родился…

***

Проделать путь до Вавилона было непросто, но я был тут. Огромный город, стоящий близ берегов Арахту, несущего в себе воды Евфрата… Столько воспоминаний. Я был тут ребенком, я был тут рабом, воином, чародеем… Этот город видел меня во всех обличиях, которые только я носил в этой жизни. Этот город видел мои сражения на своих улицах, видел близ себя могущество архимага Арзу, видел толпы куклусов и самого Ку-Клуса… И, что бы ни происходило, я возвращался сюда всегда. Снова и снова возвращаюсь. И что же? Город стоит, молчаливо приветствуя меня, то угрюмый, разрушенный, мрачный, то просто полный своей суетливой жизни…

Тряхнув головой, я сбросил философское наваждение. Тело было высушено ветром, а к горлу подкатывала зевота. Долгий путь не прошел даром. Я летел, шел, телепортировался, снова летел, снова шел… И так больше шести дней. Не слишком уж и долго, если подумать, но бодрость, приносимая антипохмельным заклинанием, уже себя давно исчерпала. Я устал. И желал отдохнуть.

Голые пятки наконец-то коснулись земли. Утоптанная улица встретила меня почтительно поглядывающими людьми, спешащими куда-то, пылью, зноем и ослом, тащившим какую-то телегу. Животное как раз изволило вывалить на дорогу содержимое своего кишечника. Буду считать это за приветствие от родного города. Давно я тут не был… Кабак, таверна… Как же я устал!..

— Бродягам не подаю! — Рявкнул на меня бородач, разогнувшийся от стола очередных посетителей рядом со входом, стоило мне только переступить порог прилично выглядящего заведения. Во всяком случае, до стен императорского дворца было рукой подать — всего три улицы. Да и само здание выложено из глиняных больших кирпичей, три этажа в высоту…

— Я просил о подачке? — Мои глаза сузились, а мужчина схватился руками за горло. Не упал, просто силился вдохнуть. Я лишь слегка пережал ему кислород телекинезом.

— Хе’Шаль, у тебя все нормально? — Стражник, вошедший почти сразу за мной, явно тоже принял меня за бродягу и намылился помочь выпроводить незваного гостя, направляющегося к зданию, явно ему не по карману. Но был слегка обескуражен открывшейся ему картиной.

— У него проблемы, — я раздраженно усмехнулся. — Те проблемы, которые возникают, если назвать мага бродягой. Я что, похож на нищего?

— Мудрый абгаль… — Мужчина, разумеется, искренне считал, что на нищего я очень даже похож. А ещё — на дикаря. Я все же был в штанах… Но озвучивать свои мысли не стал. — Я давно знаю Хе’Шаля, у него прекрасная таверна. Прости его за грубость, абгаль. Я думаю, он загладит перед тобой вину.

— Гм… Ладно, — я отпустил шею мужчины. Тот начал жадно дышать, хотя, надо сказать, особого страха не показывал. Не первый раз вляпался, судя по всему. Ха-ха… — Я устал, голоден. Я летел шесть суток, хочу поесть и поспать. Сделай баранью ногу и подготовь комнату. И… У тебя ледник есть?

— Да, абгаль…

— Тиглат, меня зовут Тиглат. Мастер Гильдии. Сделай холодного чего-нибудь.

— Пиво? У меня лучшее в Вавилоне! Или, быть может, вина?

— А просто виноградный сок есть?

— Найду!

— Виноградный сок. Холодный. Если найдешь кувшин, дам серебряный сикль сверху.

— Все будет в лучшем виде.

— Фух… — Стражник выдохнул.

— Не волнуйся, лугаль, я не настолько зол, чтобы убивать всех вокруг, — я фыркнул, направившись к свободному столу. Притихший было флейтист заиграл какую-то ненавязчивую мелодию. Интересно, представление будет? Или сказитель какой? Хотелось расслабиться и отдохнуть.

— Ты знаешь, чужак, в Шумере маги почитаются, но у нас не принято сразу нападать на людей, — ко мне за стол подсел какой-то наглый тип. Вокруг него постоянно вились шепотки, а присмотревшись к ауре, я увидел ровное свечение.

— Я мастер Гильдии. И я прекрасно знаю, что и как у НАС, — я выделил слово, — принято.

— Я не видел тебя в Гильдии, — Мужчина не проявлял лишней агрессии. — Хотя я и слушал, как ты назвал себя мастером на входе.

— Тиглат из Вавилона, ученик магистра Халая Джи Беш. Рад знакомству, — я решил не обострять обстановку.

— Гм… Мешен’Руж-ах, магистр Гильдии, — он на секунду задумался, после чего ударил своим кубком с пивом в мой с соком. — Рад познакомиться. И да. Вызываю тебя на дуэль.

— Завтра, — я зевнул. — Сейчас мне лень. Дуэли же ты хочешь тренировочной?

— Или разрешительной, — он хмыкнул.

— И какой вопрос она должна разрешить?

— Насколько ты силен. Ты называешь себя мастером, но аура говорит за себя. К тому же я знал старика Халая. И знаю его учеников. Никто из перечисленных мне не нравится, — Мешен’Руж-ах хихикнул.

— Как пожелаешь, будет тебе разрешительная, — я кивнул. — Завтра… Где бы нам её провести?

— У здания Гильдии есть место для дуэлей?..

— Чудно. Тогда у башни Гильдии и схлестнемся. Мне предстоит много дуэлей, — я улыбнулся.

— Хочешь проверить свои силы?

— Хочу раздать старые долги.