Ану Мак и философский камень

Дождь барабанил по стёклам окон Тисовой улицы, словно тысячи крошечных пальцев, настойчиво требующих внимания. В доме номер четыре царила обычная атмосфера напряжённого спокойствия, нарушаемая лишь звяканьем столовых приборов и громкими восклицаниями дядюшки Вернона о политике и ценах на буры. Никто из Дурслей не обращал внимания на худощавого мальчика с растрёпанными чёрными волосами, сидящего в углу стола. И это полностью устраивало того, кто скрывался под именем Гарри Поттера.

Ану МакКуридриснебулус медленно пережёвывал пересоленную картошку, сохраняя на лице маску покорности и лёгкой отрешённости. Тридцать семь лет, проведённых среди реторт и манускриптов мира истинной магии, научили его терпению. Одиннадцать лет в теле ребёнка этого примитивного мирка были всего лишь мгновением по сравнению с веками алхимических штудий.

«Они даже не догадываются, кто сидит за их столом», — думал он, рассеянно наблюдая, как дядя Вернон брызжет слюной на свежую газету. — «Смертные, мнящие себя хозяевами собственных судеб, не способные даже представить существование сил, превосходящих их примитивные фантазии».

— Гарри, — резкий голос тёти Петунии вырвал его из размышлений, — помой посуду, когда закончишь. И без своих... странностей.

Он вежливо кивнул, пряча за стёклами очков холодный блеск глаз.

«Странности. Они называют странностями то, что могло бы обратить их жалкие существования в пепел. Или того хуже».

Письмо из Хогвартса пришло точно в тот день, когда он его ожидал. Ану знал о школе чародейства с момента своего появления в этом мире. Древние знания не покидали его сознания, даже когда он оказался в теле младенца. Память восстанавливалась медленно, по крупицам, но к десяти годам он уже полностью осознавал, кто он и откуда пришёл. Хогвартс был лишь ступенью, необходимой для получения доступа к главному — библиотекам, артефактам и знаниям, способным помочь ему вернуться домой или подчинить себе этот несовершенный мир.

Дурсли, разумеется, пытались помешать, но их потуги вызывали у Ану лишь скрытую усмешку. Достаточно было нескольких тонких манипуляций реальностью — даже без палочки его алхимические навыки позволяли влиять на причинно-следственные связи — и вот уже эти жалкие магглы дрожат в хижине посреди моря, а огромный бородач ломится через дверь, неся ему пригласительное письмо.

Косой переулок произвёл на Ану двойственное впечатление. С одной стороны, это место излучало магическую энергию, пусть и примитивную по сравнению с тем, что он знал. С другой — оно было переполнено суетливыми фигурами в нелепых мантиях, чьи представления о волшебстве ограничивались взмахами палочек и заученными формулами.

— Это тот самый мальчик? Гарри Поттер? — шептались вокруг, когда Хагрид вёл его через толпу.

Ану поддерживал на лице выражение растерянного восхищения, изредка смущённо улыбаясь. Эта роль наивного ребёнка была идеальной маскировкой. Пусть видят то, что ожидают увидеть.

В банке Гринготтс его интерес был искренним. Гоблины обладали знаниями о металлургических трансмутациях, значительно превосходящими уровень остальных магов этого мира. Взгляд Ану скользил по структуре стен и дверей хранилища, отмечая алхимические формулы и символы, вплавленные в металл. Когда служащий банка открыл сейф семьи Поттеров, Ану был разочарован отсутствием чего-либо, кроме денег. Ни книг, ни артефактов, ни записей — ничего, что могло бы представлять истинную ценность.

— Возьми сколько нужно, но не всё, — добродушно пробасил Хагрид. — Еще на шесть лет учебы хватить должно.

Ану кивнул, наполняя кошелёк золотыми галеонами. Деньги были лишь инструментом, как и всё в этом мире.

В лавке мадам Малкин его внимание привлёк бледный мальчик с надменным выражением лица. Первый потенциальный союзник или соперник — сразу определить было сложно.

— Тоже в Хогвартс? — спросил блондин, окидывая Ану оценивающим взглядом.

— Да, — коротко ответил он, изучая собеседника.

Мальчик излучал самоуверенность и превосходство, но за этим Ану чувствовал неуверенность и желание доказать свою значимость. Типичный продукт воспитания в семье чистокровных волшебников — предсказуемый и легко манипулируемый.

— Мой отец покупает книги в соседней лавке, а мать разглядывает волшебные палочки, — продолжал блондин. — Потом затащу их посмотреть гоночные мётлы. Не понимаю, почему первокурсникам нельзя иметь свои. Думаю, я заставлю отца купить мне одну и как-нибудь провезу её тайком.

Ану мысленно усмехнулся. Детская бравада, попытка произвести впечатление.

— А у тебя есть своя метла? — спросил мальчик.

— Нет, — ответил Ану, — но думаю, это легко исправить.

— Играешь в квиддич?

— Пока не было возможности, — уклончиво ответил Ану. Эти разговоры о детских забавах были утомительны, но необходимы для поддержания маскировки.

— А я играю. Отец говорит, что будет преступлением, если меня не возьмут в сборную факультета. Кстати, ты уже знаешь, на какой факультет попадёшь?

— Полагаю, это станет ясно, когда придёт время, — дипломатично ответил Ану.

— Ну, никто точно не знает, пока не попадёт туда, но я уверен, что буду в Слизерине — там учились все в нашей семье. Представляешь, попасть в Хаффлпафф? Я бы, наверное, ушёл из школы. А ты?

Ану позволил себе лёгкую улыбку:

— Я предпочитаю оказаться там, где смогу получить максимум пользы.

Блондин посмотрел на него с лёгким удивлением, но продолжил:

— Кстати, а кто твои родители?

— Они умерли, — сухо ответил Ану, не желая развивать эту тему.

— О, извини, — сказал мальчик без особого сожаления. — Но они были из наших, да? Из волшебников?

— Они были весьма... одарёнными, — уклончиво ответил Ану.

Прежде чем блондин успел задать следующий вопрос, мадам Малкин объявила, что с его мантией всё готово. Покидая магазин, Ану чувствовал на себе заинтересованный взгляд мальчика. Первый контакт был установлен, и теперь предстояло решить, как использовать его в будущем.

Магазин волшебных палочек Олливандера пробудил в Ану истинное любопытство. Старик с серебристыми глазами, казалось, обладал знаниями, выходящими за рамки примитивной магии этого мира.

— А, да, — произнёс Олливандер, когда Ану вошёл в лавку. — Да-да. Я так и думал, что скоро увижу вас, Гарри Поттер.

Его глаза, похожие на две полные луны, изучали лицо мальчика с интенсивностью, которая заставила Ану внутренне насторожиться. Этот старик видел больше, чем должен был.

— Кажется, это было только вчера, когда ваша мать впервые пришла сюда за своей первой палочкой. Ивовая, десять с четвертью дюймов. Изящная палочка, идеальна для чар.

Олливандер подошёл ближе, и Ану едва удержался от инстинктивного шага назад.

— Ваш отец, напротив, предпочёл палочку из красного дерева. Одиннадцать дюймов. Гибкая. Немного больше мощи и превосходна для трансфигурации.

Старик подошёл так близко, что их носы почти соприкасались. Ану видел своё отражение в этих туманных глазах.

— А вот это... — Олливандер коснулся шрама на лбу Ану, — это дело рук той самой палочки, что я, к сожалению, продал. Тринадцать с половиной дюймов. Тис. Могущественная палочка, очень могущественная, и в неправильных руках... Если бы я только знал, что она выйдет в мир творить...

Ану молчал, сохраняя выражение настороженного интереса на лице, хотя внутри кипел от нетерпения. Этот старик мог знать что-то действительно важное.

Подбор палочки превратился в долгий процесс. Ану перепробовал десятки, но ни одна не вызывала того эффекта, которого ждал мастер. Олливандер становился всё более взволнованным и одновременно довольным.

— Сложный клиент! Не беспокойтесь, мы непременно найдём вам идеальную пару... Интересно... Может быть, да... необычная комбинация — остролист и перо феникса, одиннадцать дюймов, гибкая.

Когда Ану взял эту палочку, он мгновенно почувствовал резонанс. Это было не идеальное совпадение — ничто в этом мире не могло сравниться с его подлинными инструментами власти, — но достаточно близкое, чтобы служить проводником для его воли. Из кончика палочки вырвались красно-золотые искры, осветив магазин.

— Браво! — воскликнул Олливандер. — Очень хорошо. Однако... как странно... как весьма странно...

— Что странно? — спросил Ану, уже зная, что услышит нечто значимое.

— Видите ли, я помню каждую палочку, которую когда-либо продал, мистер Поттер. Каждую. И феникс, чьё перо находится в вашей палочке, дал ещё одно — только одно. Очень странно, что эта палочка предназначена именно вам, когда её сестра... её сестра нанесла вам этот шрам.

Ану внимательно посмотрел на старика.

— Да, тринадцать с половиной дюймов. Тис. Удивительные вещи творятся в мире. Помните, что не всегда палочка выбирает волшебника... иногда происходит нечто более сложное, более древнее...

Олливандер пристально смотрел на Ану, и тот почувствовал, как старик пытается проникнуть глубже, за маску Гарри Поттера. На мгновение алхимик усилил свои ментальные барьеры, скрывая истинную сущность за образом озадаченного мальчика.

— Думаю, нам стоит ожидать от вас великих свершений, мистер Поттер, — прошептал Олливандер. — В конце концов, Тот-Кого-Нельзя-Называть совершил великие дела... ужасные, да, но великие.

Ану заплатил семь галеонов за палочку и покинул магазин, чувствуя, как взгляд старика прожигает ему спину. Олливандер знал больше, чем говорил, и это делало его интересным. Возможно, позже стоило вернуться и продолжить этот разговор... более основательно.

Визит в книжный магазин "Флориш и Блоттс" стал для Ану последним пунктом программы. Здесь, среди пыльных томов и пергаментов, он наконец почувствовал себя в своей стихии. Пока Хагрид отлучился "промочить горло" в "Дырявый котёл", Ану методично изучал полки, выискивая не столько учебники, сколько источники истинного знания.

Он быстро нашёл все необходимые книги из школьного списка, но его настоящий интерес лежал в других областях. Пробираясь в дальний угол магазина, где свет становился тусклее, а книги — старше, Ану обнаружил несколько интригующих томов: "Древнейшие искусства: преобразование и сущность", "Алхимические процессы: от теории к практике" и "Невыразимое в истории магии".

— Интересуетесь чем-то помимо школьной программы, молодой человек? — раздался вкрадчивый голос за его спиной.

Ану обернулся и увидел сухопарого продавца с длинными седыми волосами, собранными в хвост.

— Просто любопытно, — ответил он с тщательно рассчитанной долей детской наивности. — Все эти книги такие... манящие.

Продавец внимательно посмотрел на него, затем на его лоб, и его глаза слегка расширились.

— Мистер Поттер, — произнёс он с лёгким поклоном. — Какая честь. Я понимаю ваше любопытство, однако некоторые из этих книг... скажем так, они не для неподготовленных умов.

Ану изобразил разочарование, но внутренне отметил, что продавец не сказал категорическое "нет".

— Я просто хочу больше узнать о мире, от которого был так долго оторван, — произнёс он, позволив голосу слегка дрогнуть. — О мире моих родителей.

Старый продавец смягчился, его взгляд стал сострадательным.

— Понимаю, мистер Поттер. Возможно, я мог бы порекомендовать нечто более... подходящее для вашего возраста, но всё же выходящее за рамки обычной школьной программы.

Он провёл Ану к менее пыльной полке и достал небольшую книгу в тёмно-синей обложке.

— "Происхождение магии: истоки и ветви" — отличное введение в теоретические аспекты магического искусства. И, пожалуй... — он потянулся к верхней полке, — "Великие алхимики современности" профессора Бальтазара Элдриджа. Это более доступное чтение, но всё же содержит много ценной информации.

Ану внимательно изучил предложенные книги. Они действительно могли содержать полезные сведения, хоть и в предельно упрощённой форме.

— Благодарю вас, — сказал он с искренней улыбкой. — Я возьму их обе.

Когда продавец удалился за ещё одной книгой для другого покупателя, Ану незаметно взял с полки тонкий том "Взаимодействие субстанций: принципы магических катализаторов" и вложил его между страницами школьного учебника по зельеварению. Небольшая алхимическая манипуляция с восприятием позволила ему скрыть эту книгу от глаз продавца при расчёте.

Выйдя из магазина, он ощутил прилив удовлетворения. Первый маленький шаг к воссозданию его истинного могущества был сделан. Знания в этом мире, как и в любом другом, были ключом к власти. А власть была необходима для того, чтобы найти путь домой — или создать здесь нечто лучшее, чем жалкое подобие настоящей магии, которым довольствовались местные волшебники.

— Всё купил, Гарри? — прогудел Хагрид, появляясь из "Дырявого котла" с раскрасневшимся лицом.

— Да, благодарю, — вежливо ответил Ану, принимая вид восторженного ребёнка. — Хагрид, а что вы знаете о... — он на мгновение сделал паузу, подбирая подходящую тему для разговора, — о Запретном лесе возле Хогвартса? В книгах пишут, что он полон удивительных существ.

Лицо великана просветлело.

— О, это точно! Акромантулы, кентавры, единороги... всякие твари там водятся. Но первокурсникам туда нельзя, запомни это, Гарри! Опасное это место для тех, кто не знает, с чем имеет дело.

Ану кивнул с серьёзным видом, хотя внутренне усмехнулся. Эти "опасные" существа могли оказаться ценным ресурсом для его экспериментов. Особенно если их компоненты обладали свойствами, отсутствующими в его родном мире.

До первого сентября оставался почти месяц, и Ану вынужден был вернуться в дом Дурслей. Однако теперь всё изменилось. Простое упоминание его "ужасной школы" и того, чему он там "научится", заставляло его "родственников" бледнеть и держаться на почтительном расстоянии. Это давало ему свободу, в которой он нуждался.

Каждую ночь, когда дом погружался в сон, Ану аккуратно извлекал приобретённые книги из тайника под расшатанной половицей в своей комнате и поглощал знания. "Взаимодействие субстанций" оказалось особенно ценным текстом. Автор книги, некий Арсениус Джиггер, прикоснулся к основам истинной алхимии, сам того не осознавая. Его теории о влиянии лунных циклов на свойства ингредиентов зелий содержали зерно истины, которое Ану мог развить в нечто гораздо более мощное.

В один из последних вечеров августа, когда небо затянуло тучами и первые капли дождя забарабанили по окну, Ану перечитывал отрывок о взаимодействии азотистых соединений с эссенцией белладонны. Это напомнило ему собственные эксперименты с трансмутацией сознания — операцию, которую он совершенствовал десятилетиями в своём мире.

"Возможно, — размышлял он, водя пальцем по строчкам, — здесь можно воссоздать хотя бы примитивную версию эликсира ментального переноса. Если добавить лепестки асфоделя и... гм, что могло бы заменить слёзы синего скорпиона? Возможно, яд акромантула?"

Внезапно дверь в его комнату распахнулась, и на пороге возник силуэт дяди Вернона. Его лицо приобрело багровый оттенок, а маленькие глазки сузились от гнева.

— Что ты здесь делаешь, мальчишка? — прорычал он. — Почему свет до сих пор горит?

Ану мгновенно спрятал книгу под подушку и принял невинный вид.

— Просто читаю, дядя Вернон. Завтра же в школу...

— В твою проклятую школу, да! — выплюнул Дурсль. — Только попробуй выкинуть что-нибудь этакое, и я...

— Что? — тихо спросил Ану, глядя прямо в глаза дяде.

Что-то в его взгляде — проблеск древней, нечеловеческой силы — заставило Вернона осечься и отступить на шаг.

— Просто... выключи свет. И чтобы завтра в семь утра был готов, я не собираюсь тратить весь день на дорогу до Лондона.

Дверь захлопнулась, и Ану услышал тяжёлые шаги, удаляющиеся по коридору. Он позволил себе лёгкую улыбку. Страх — самый примитивный, но эффективный инструмент контроля. А контроль был необходим, пока он не обретёт достаточно силы, чтобы действовать открыто.

Когда шаги дяди Вернона стихли, Ану вытащил книгу из-под подушки и открыл её на странице, посвящённой катализационным процессам. Джиггер, при всей ограниченности его понимания истинной алхимии, случайно приблизился к одной из фундаментальных концепций преображения материи.

«Любой катализатор является не только усилителем реакции, но и преобразователем сущности, — читал Ану, — ибо способен изменить не только скорость, но и природу взаимодействия».

— Примитивно, но верно, — прошептал он, проводя пальцем по строчкам. — В истинной алхимии катализатор — это мост между мирами возможного. Он не просто ускоряет, он трансформирует саму возможность.

Ану перевернул страницу и обнаружил небольшую таблицу лунных фаз с указанием их влияния на различные ингредиенты зелий. Это напомнило ему о цикле Серебряного Преобразования — одном из базовых алхимических процессов его мира.

Он закрыл глаза, вспоминая сияющие формулы, начертанные серебряной пылью на обсидиановых плитах лаборатории магистра Эктелиона. «Три цикла луны создают основу, — учил старый алхимик, — четвёртый приносит катализ, пятый даёт преобразование».

Открыв глаза, Ану быстро сделал несколько заметок на полях книги, используя символы, которые никто в этом мире не смог бы расшифровать. Адаптировать знания своего мира к местным условиям было нелегко, но возможно. Особенно если найти правильные компоненты.

— Белладонна останется белладонной в любом мире, — пробормотал он. — Но что заменит лунный нектар? Что здесь обладает схожими свойствами?

Ану перечитал раздел о редких ингредиентах, делая пометки и строя гипотезы. Возможно, слёзы феникса? Или толчёный рог единорога? Но по итогу просто заснул.

Утро первого сентября выдалось неожиданно прохладным. Серые облака затянули небо над Литтл-Уингингом, обещая дождь к полудню. Для обычных жителей пригорода это был просто ещё один осенний день, начало нового учебного года. Но для единственного обитателя чулана дома номер четыре по Тисовой улице, вынужденного делить кров с семейством Дурслей, это утро знаменовало начало чего-то гораздо более значительного.

Ану проснулся задолго до рассвета. Он почти не спал ночью, перечитывая украденную книгу "Взаимодействие субстанций" и делая заметки на полях микроскопическими символами, которые никто в этом мире не смог бы распознать. К пяти утра он уже был полностью собран — сундук упакован, Хедвиг накормлена и спокойно дремала в своей клетке.

Он сидел на краю кровати, рассматривая свою волшебную палочку. Одиннадцать дюймов, остролист и перо феникса — примитивный, но потенциально мощный инструмент фокусировки энергии. В своём прежнем мире Ану использовал гораздо более сложные катализаторы — например, жезл из сплава семи металлов, настоянный на крови дракона и покрытый рунами, активирующимися при определённых ментальных командах. Но этот простой деревянный стержень с магическим сердечником имел свои преимущества — например, незаметность и универсальность.

— Твоя сестра оставила мне это, — прошептал он, проводя пальцем по шраму на лбу. — Интересно, был ли это случайный резонанс или нечто большее?

В семь часов в дверь резко постучали.

— Вставай! — проскрежетал голос тёти Петунии. — Мы не собираемся ждать тебя весь день!

Ану спрятал палочку в карман и открыл дверь.

— Я уже готов, тётя, — сказал он спокойно.

Петуния отступила на шаг, словно опасаясь, что племянник может превратить её в жабу прямо на месте. Её тонкие губы сжались в бледную линию.

— Завтрак на столе. Вернон хочет выехать через полчаса. И не смей делать... ничего такого... пока мы не избавимся от тебя.

Ану слегка улыбнулся:

— Конечно, тётя. Я буду вести себя примерно.

Что-то в его тоне заставило её поспешно отступить и скрыться на лестнице. Ану усмехнулся. Страх — самый древний и надёжный инструмент контроля.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Дядя Вернон прятался за газетой, изредка бросая подозрительные взгляды на племянника. Дадли, появившийся к концу трапезы, держался как можно дальше от Ану, явно опасаясь повторения инцидента с хвостом. Рука Дадли то и дело невольно тянулась к мягкому месту, и каждый раз Ану приходилось подавлять улыбку.

— Выезжаем через десять минут, — наконец объявил дядя Вернон, складывая газету. — И чтобы никаких... фокусов в машине, ясно?

— Кристально ясно, дядя, — ответил Ану, аккуратно ставя пустую тарелку в раковину.

Путь к машине напоминал военную операцию. Дядя Вернон дважды проверил, нет ли соседей поблизости, прежде чем разрешить Ану вынести клетку с совой. Сундук они погрузили в багажник с максимальной осторожностью, словно он мог внезапно взорваться или превратиться в гигантского паука.

Дорога до Лондона заняла почти два часа. Всё это время в машине сохранялось гробовое молчание, нарушаемое лишь тихим уханьем Хедвиг и нервным постукиванием пальцев дяди Вернона по рулю. Ану использовал это время для медитации — древней техники концентрации сознания, которую он освоил ещё в детстве своей прошлой жизни.

Когда они наконец добрались до вокзала Кингс-Кросс, на часах было десять тридцать. Дядя Вернон, явно стремясь поскорее избавиться от необычного племянника, даже помог выгрузить сундук на тележку.

— Ну что ж, вот мы и здесь, мальчик, — сказал он с неприятной ухмылкой. — Платформа девять... платформа десять... Твоя должна быть где-то посередине, но похоже, они её ещё не построили.

Он был прав — между платформами не было ничего, кроме сплошной перегородки.

— Приятного семестра, — бросил дядя Вернон с ещё более злобной ухмылкой и, не дожидаясь ответа, быстро направился к выходу, даже не оглянувшись.

Ану проводил его взглядом, размышляя о том, какой "сюрприз" устроить Дурслям в будущем. Но сейчас перед ним стояла более насущная задача — найти вход на платформу девять и три четверти.

Разумеется, он уже знал о способе попадания на скрытую платформу из прочитанных книг, но решил понаблюдать за другими волшебниками, чтобы лучше понять местные обычаи. Отойдя в сторону, он стал изучать толпу, выискивая необычных персонажей.

Вскоре его терпение было вознаграждено. Мимо прошла группа людей, катящих тележки с огромными сундуками. Это было многочисленное семейство рыжеволосых, и Ану уловил фразу, произнесённую их матерью — полной женщиной с добрым лицом:

— ...битком набито маглами, конечно...

Ану последовал за ними, внимательно наблюдая, как старшие мальчики по очереди разбегаются и проходят прямо сквозь барьер между платформами девять и десять. Когда у барьера остались только женщина, маленькая девочка и мальчик примерно его возраста, Ану решил подойти.

— Извините, — обратился он вежливо.

— Здравствуй, дорогой, — ответила женщина. — Первый раз в Хогвартс? Рон тоже новенький.

Она указала на своего младшего сына — высокого, худого мальчика с веснушками, длинным носом и большими руками и ногами.

— Да, — ответил Ану. — Я просто... не совсем понимаю, как попасть на платформу.

— Не волнуйся, — улыбнулась женщина. — Всё, что нужно сделать, это пройти прямо через барьер между платформами девять и десять. Не останавливайся и не бойся врезаться, это очень важно. Если нервничаешь, лучше разбегись.

— Спасибо, — сказал Ану с тщательно рассчитанной долей благодарности.

— Давай, иди сейчас, перед Роном, — предложила женщина.

Ану развернул тележку, глубоко вдохнул и решительно направился к барьеру. Подойдя ближе, он увидел тонкую рябь магии — едва заметное колебание реальности, которое выдавало наличие пространственного портала. Момент перехода был почти неощутим — лёгкое смещение в пространстве, и вот он уже стоит на совершенно другой платформе.

Перед ним раскинулась платформа девять и три четверти, заполненная людьми в мантиях и остроконечных шляпах. Ярко-красный паровоз с надписью "Хогвартс-экспресс" выпускал клубы белого пара. Совы ухали, кошки мяукали, студенты громко переговаривались, родители давали последние наставления.

Ану медленно двинулся сквозь толпу, впитывая атмосферу этого места. Магия здесь ощущалась гораздо сильнее, чем в Косом переулке — десятки юных волшебников, сосредоточенных в одном месте, создавали почти осязаемое поле энергии.

Он нашёл почти пустой вагон в конце состава и с помощью проводника погрузил свой тяжёлый сундук. Затем выбрал купе, в котором никого не было, и устроился у окна, наблюдая за суетой на перроне. Семья рыжеволосых, которых он встретил ранее, как раз прошла через барьер, и мать теперь хлопотала над детьми, пытаясь привести их в порядок перед отправлением.

Ровно в одиннадцать раздался свисток, и поезд медленно тронулся с места. Ану наблюдал, как платформа уплывает назад, как родители машут детям. Эти проявления привязанности казались ему любопытными, но чуждыми — в его мире ученики алхимии отрывались от семей в раннем возрасте и полностью посвящали себя знаниям.

Его уединение продлилось недолго. Дверь купе открылась, и на пороге появился тот самый рыжеволосый мальчик.

— Извини, — сказал тот, указывая на сиденье напротив Ану. — Можно? Везде больше занято.

Ану быстро оценил ситуацию. Этот мальчик мог стать полезным источником информации о волшебном мире, к тому же для поддержания образа "обычного" первокурсника ему нужны были знакомства.

— Конечно, садись, — ответил он с лёгкой улыбкой.

Мальчик с облегчением плюхнулся на сиденье.

— Я Рон. Рон Уизли, — представился он.

— Гарри Поттер, — ответил Ану, внимательно наблюдая за реакцией собеседника.

Глаза Рона расширились.

— Так это правда? — выдохнул он. — Я думал, это Фред и Джордж шутят... У тебя действительно есть... ну, ты знаешь...

Он указал на лоб Ану. Подавив раздражение, Ану приподнял чёлку, показывая шрам в форме молнии.

— Ничего себе, — прошептал Рон, неотрывно глядя на шрам, затем спохватился. — Я... извини, я не хотел пялиться.

— Всё в порядке, — ответил Ану. — Полагаю, этот шрам — своего рода знаменитость в вашем мире.

— В нашем мире? — удивился Рон. — А разве это не твой мир тоже?

Ану мысленно отругал себя за оплошность.

— Я имел в виду мир волшебников, — поправился он. — Я рос у маглов, помнишь? Для меня всё это ещё... непривычно.

Рон понимающе кивнул.

— Да, должно быть странно. Ты правда ничего не помнишь? Ну, о той ночи, когда Сам-Знаешь-Кто...

— Немного, — ответил Ану уклончиво. — Зелёный свет... и ничего больше.

На самом деле, в его сознании сохранились фрагменты той ночи — не как воспоминания юного Гарри Поттера, а как образы, доступные ему благодаря связи с этим телом. Вспышка зелёного света, высокий холодный смех, ощущение раскалённого металла, прижатого ко лбу... Но главное — странное чувство знакомства с той силой, которая пыталась уничтожить младенца. В ней было нечто... родственное его собственной сущности.

— Ого, — выдохнул Рон, явно впечатлённый. — Я слышал, ты потом жил с маглами. Какие они?

— Скучные, — лаконично ответил Ану. — И не слишком дружелюбные к магии.

Рон покачал головой:

— Некоторые маглы такие. Папа их изучает, говорит, что они просто не понимают нас, вот и боятся.

— Твой отец изучает маглов? — спросил Ану, действительно заинтересованный. Получить информацию о том, как волшебники воспринимают немагическое общество, могло быть полезно.

— Да, он работает в Министерстве магии, — с гордостью сказал Рон. — В Отделе по связям с маглами. Он обожает всё, что с ними связано, у нас в сарае куча магловских штуковин.

Ану мысленно отметил, что наличие целого отдела для работы с маглами указывает на значительное взаимодействие между двумя мирами, хотя и тщательно скрываемое.

— А чем занимаются в этом отделе? — поинтересовался он.

— Ну, в основном разбираются со случаями, когда волшебные предметы попадают к маглам, или когда маги используют заклинания на глазах у маглов, — объяснил Рон, явно довольный, что может рассказать что-то новое знаменитому Гарри Поттеру. — Это всё из-за Статута о секретности. Представляешь, что начнётся, если маглы узнают, что мы существуем? Все захотят магических решений своих проблем.

«Интересно», — подумал Ану. Страх разоблачения держал волшебников в тени, заставляя их создавать сложные механизмы для сокрытия своего существования. В его мире алхимики тоже держались обособленно, но по совершенно другим причинам — они считали обычных людей недостойными великого знания.

— А у тебя большая семья? — спросил Ану, заметив, как Рон немного напрягся при упоминании о работе отца.

— Очень, — вздохнул Рон. — Я шестой в нашей семье, кто идёт в Хогвартс. Так что мне есть на кого равняться. Билл и Чарли уже окончили школу. Билл был старостой школы, Чарли — капитаном команды по квиддичу. Сейчас Перси староста, Фред и Джордж, хоть и устраивают кучу проблем, очень популярны и хорошо учатся. Все ждут, что я буду таким же успешным, но даже если я справлюсь, в этом не будет ничего особенного, потому что они уже всё сделали первыми.

Рон опустил взгляд на свои колени.

— И ещё никогда не получаешь новых вещей, когда у тебя пять братьев. У меня старая мантия Билла, старая палочка Чарли и старая крыса Перси.

Он достал из кармана толстую серую крысу, которая безмятежно спала.

— Её зовут Короста, и она совершенно бесполезна. Почти всё время спит. Перси получил сову от папы с мамой, когда его сделали старостой, но они не могли... ну, понимаешь... позволить себе...

Уши Рона покраснели, и он снова уставился в окно, явно смущённый упоминанием о финансовых трудностях семьи.

Ану внимательно наблюдал за ним. Комплекс неполноценности, желание выделиться, зависть к старшим братьям — всё это делало Рона Уизли легко манипулируемым. Такой союзник мог быть полезен.

— Я думаю, что начинать с чистого листа тоже имеет свои преимущества, — сказал Ану мягко. — У меня, например, до встречи с Хагридом вообще не было представления о волшебном мире. Ведь Дурсли, мои родственники, скрывали от меня даже факт существования магии.

Глаза Рона округлились:

— Серьёзно? Они ничего тебе не рассказали?

— Ничего, — подтвердил Ану. — Они утверждали, что мои родители погибли в автомобильной аварии, и там же я получил этот шрам.

— Это ужасно! — возмутился Рон. — Как они могли скрывать такое? Ведь ты же... ты же Гарри Поттер!

Ану позволил себе слабую улыбку:

— Именно поэтому я так мало знаю о волшебном мире. Мне придётся многому учиться.

Эта реплика произвела нужный эффект — Рон приободрился, почувствовав, что может быть полезен знаменитому Гарри Поттеру.

— Я могу рассказать тебе всё, что знаю, — предложил он с энтузиазмом. — Конечно, я не такой умный, как Перси, но...

— Буду очень признателен, — искренне ответил Ану. Информация из первых рук о внутренних механизмах волшебного сообщества была именно тем, в чём он нуждался.

За окном проплывали зелёные поля и пастбища. Поезд набирал скорость, унося их всё дальше от Лондона. Ану задал несколько стратегически важных вопросов о Хогвартсе, волшебном правительстве и банковской системе. Рон, обрадованный возможностью проявить свои знания, с готовностью отвечал, хотя его объяснения порой были путаными и наивными.

Особенно интересным оказался разговор о факультетах Хогвартса.

— Ты уже знаешь, на какой факультет попадёшь? — спросил Рон, разворачивая бутерброд, который дала ему мать.

— Не уверен, — ответил Ану задумчиво. — Всем им, кажется, присущи определённые достоинства.

— Возможно, — пожал плечами Рон, — но все в нашей семье учились в Гриффиндоре. Не знаю, что скажут родители, если я попаду в другой факультет. Думаю, Равенкло был бы не так уж плох, но представь, если бы меня отправили в Слизерин...

— Что не так со Слизерином? — спросил Ану, хотя уже мог догадаться.

— Это факультет тёмных волшебников, — ответил Рон, понизив голос, словно боялся, что его могут подслушать. — Говорят, оттуда не вышло ни одного волшебника, который не стал бы злым. Сам-Знаешь-Кто тоже учился там.

Ану мысленно усмехнулся. Такая примитивная категоризация людей на "хороших" и "плохих" по признаку принадлежности к определённой группе была типична для незрелых обществ. Она также была удобна для манипуляций — можно было представить любые действия Слизерина как заведомо подозрительные или наоборот, использовать репутацию Гриффиндора как прикрытие для собственных тёмных дел.

— Я думаю, каждый сам выбирает свой путь, — сказал он дипломатично. — Факультет — это ведь просто отражение определённых качеств, не так ли?

Рон выглядел не совсем убеждённым:

— Может быть. Но все знают, что в Слизерине учатся самые хитрые и беспринципные маги. Они используют любые средства, чтобы добиться своих целей.

«Звучит разумно», — подумал Ану, но вслух сказал:

— Ну, нам остаётся только ждать, когда нас распределят.

Их разговор прервало появление женщины с тележкой, полной сладостей. Ану, увидев, как Рон смущённо достаёт ещё один помятый бутерброд из кармана, принял спонтанное решение.

— Мы возьмём всего понемногу, — сказал он женщине, доставая из кармана золотые галеоны.

Спустя минуту сиденье было завалено разноцветными сладостями — шоколадными лягушками, тыквенными пирожками, котелковыми кексами, всевкусными бобами Берти Боттс и множеством других лакомств, о существовании которых Ану раньше не подозревал.

— Угощайся, — предложил он Рону, наблюдая, как глаза мальчика расширяются при виде такого богатства.

— Ты уверен? — нерешительно спросил Рон.

— Абсолютно, — кивнул Ану. — У меня никогда не было возможности разделить с кем-то сладости. У Дурслей Дадли забирал всё себе.

Эта маленькая ложь достигла своей цели — Рон с энтузиазмом набросился на угощение, одновременно рассказывая о каждом из волшебных лакомств. Ану внимательно слушал, отмечая не только очевидную информацию, но и скрытые подтексты. Например, существование карточек от шоколадных лягушек с изображениями знаменитых волшебников говорило о своеобразном культе личности в магическом сообществе.

Ану открыл первую шоколадную лягушку и обнаружил карточку с изображением Альбуса Дамблдора. Седобородый волшебник в полумесяцах очков смотрел на него, благожелательно улыбаясь, а затем, к некоторому удивлению Ану, подмигнул и исчез с картинки.

— Он ушёл! — воскликнул Ану с идеально рассчитанной долей удивления.

— Ну конечно, — пожал плечами Рон, набивая рот тыквенным пирожком. — Не будет же он целый день торчать там. Он вернётся. Чёрт, мне опять попался Агриппа... У меня уже пять таких.

Ану перевернул карточку. На обратной стороне было напечатано:

«АЛЬБУС ДАМБЛДОР

В настоящее время директор школы Хогвартс

Считается величайшим волшебником современности. Дамблдор особенно известен своей победой над тёмным магом

Гриндевальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов использования крови дракона и работой по алхимии, написанной в соавторстве с Николасом Фламелем. Профессор Дамблдор увлекается камерной музыкой и игрой в кегли».

Ану задержал взгляд на одной фразе: «работой по алхимии, написанной в соавторстве с Николасом Фламелем». Это было интересно. Алхимия в этом мире, судя по всему, существовала, хотя, вероятно, в примитивной форме по сравнению с той, которой владел он сам. Николас Фламель — имя, которое стоило запомнить для дальнейшего изучения.

Их дегустация сладостей была прервана стуком в дверь купе. На пороге появился круглолицый мальчик, которого Ану заметил ещё на платформе, Невилл. Выглядел он расстроенным.

— Извините, — сказал он, — вы не видели жабу?

Когда они покачали головами, мальчик чуть не расплакался:

— Я потерял её! Она всё время убегает от меня!

— Она найдётся, — подбодрил его Рон.

— Да... но если увидите её... — Невилл уныло побрёл прочь.

— Не понимаю, зачем вообще переживать, — сказал Рон, когда дверь закрылась. — Если бы я привёз жабу, я бы постарался потерять её как можно скорее. Хотя я взял Коросту, так что мне не стоит об этом говорить.

Крыса Рона всё ещё безмятежно спала у него на коленях.

— Она могла бы и умереть, ничего бы не изменилось, — продолжал Рон с лёгким отвращением. — Вчера пытался сделать её жёлтой, чтобы стала интереснее, но заклинание не сработало. Показать?

Ану кивнул, заинтересованный возможностью увидеть, как необученный волшебник пытается колдовать. Рон достал из сундука потёртую волшебную палочку. Она сколота в нескольких местах, а на конце что-то белело.

— Шерсть единорога почти выглядывает. В общем...

Он поднял палочку, но дверь купе снова открылась. Вернулся Невилл, и с ним девочка, уже одетая в хогвартскую мантию. У неё были густые каштановые волосы, довольно крупные передние зубы и самоуверенный вид.

— Кто-нибудь видел жабу? Невилл потерял свою, — сказала она командным тоном.

— Мы уже сказали ему, что не видели, — ответил Рон, но девочка не слушала, она смотрела на палочку в его руке.

— Ты колдуешь? Давай посмотрим.

Она села рядом с Роном, который выглядел ошеломлённым таким напором.

— Э-э... ладно, — пробормотал он, прочистив горло. — Солнышко, маслице, лютик, вкус и таракан, пусть Короста жёлтой станет, как шафран!

Он взмахнул палочкой, но ничего не произошло. Короста осталась серой и продолжала спать.

— Ты уверен, что это настоящее заклинание? — спросила девочка. — Оно не очень эффективное, правда? Я уже попробовала несколько простых заклинаний просто для практики, и все сработали. В моей семье никто не владеет магией, для меня это было таким сюрпризом, когда я получила письмо. Хогвартс — лучшая школа волшебства, я знаю. Я выучила все учебники наизусть, конечно, надеюсь, этого хватит. Кстати, я Гермиона Грейнджер, а вы кто?

Она выпалила всё это очень быстро. Ану мгновенно оценил ситуацию. Маглорождённая, умная, амбициозная, но социально неловкая. Явно компенсирует своё происхождение избытком теоретических знаний.

— Я Рон Уизли, — пробормотал Рон.

— Гарри Поттер, — представился Ану.

— Правда? — воскликнула Гермиона. — Я всё о тебе знаю, конечно. Я взяла несколько дополнительных книг для фонового чтения, и ты есть в "Истории современной магии", "Расцвете и падении Тёмных искусств" и "Великих волшебных событиях двадцатого века".

Это заинтересовало Ану гораздо больше, чем он показал.

— Я там есть? — спросил он с тщательно рассчитанной долей удивления.

— Боже мой, ты не знал? Я бы выяснила всё возможное, если бы речь шла обо мне, — сказала Гермиона. — Знаете, на какой факультет хотите попасть? Я спрашивала вокруг, и надеюсь, что в Гриффиндор, говорят, Дамблдор сам учился там, но Равенкло тоже неплохо. Ладно, мы продолжим искать жабу Невилла. А вам двоим лучше переодеться, я думаю, мы скоро приедем.

И она ушла, забрав с собой несчастного Невилла.

— На какой бы факультет я ни попал, надеюсь, она будет не там, — пробормотал Рон, убирая палочку обратно в сундук. — Глупое заклинание... Фред мне его дал, уверен, он знал, что оно не работает.

— Гермиона упомянула книги обо мне, — задумчиво произнёс Ану. — Интересно, что там написано.

— Должно быть, много всего, — кивнул Рон. — Ты же победил Сам-Знаешь-Кого. Никто не знает, как тебе это удалось. Ты был совсем малышом, а он — самым могущественным тёмным волшебником всех времён. Но каким-то образом ты выжил, а он... исчез. Это настоящая загадка. Поэтому ты знаменит.

Ану задумался. Победа над Волдемортом — событие, которое определило его репутацию в этом мире ещё до того, как он осознал себя в теле Гарри Поттера. Но как это произошло? Какой механизм защитил младенца от смертельного заклятия? И что случилось с тёмным волшебником на самом деле? Ответы на эти вопросы могли содержать ключ к пониманию магической системы этого мира.

— А что случилось с Волдемортом после того? — спросил Ану.

Рон задохнулся от ужаса.

— Боже! — воскликнул он. — Никто не произносит его имя! Никогда!

— Почему? — удивился Ану, хотя уже догадывался о причине.

— Люди всё ещё боятся, — прошептал Рон. — Ужасные времена были, когда Сам-Знаешь-Кто набирал силу. Он убивал людей направо и налево. Уничтожал целые семьи. Никто не чувствовал себя в безопасности. Все боялись его и его последователей.

— А что с ним случилось потом? — повторил Ану свой вопрос.

— Некоторые говорят, что он умер, — ответил Рон, понизив голос до шёпота. — Но я не верю. Папа считает, что он всё ещё где-то есть, но потерял свои силы. Слишком ослаб, чтобы продолжать. Из-за того, что произошло, когда он попытался убить тебя. Что-то в тебе его остановило. Поэтому ты особенный. Никто раньше не выживал после его решения убить, никто, кроме тебя.

Ану посмотрел в окно, обдумывая услышанное. Если Волдеморт существовал в какой-то форме, возможно, это объясняло странное чувство знакомства, которое возникало в его сознании при мыслях о тёмном волшебнике. Что-то связывало их... что-то, помимо шрама и истории их конфронтации.

Пейзаж за окном изменился. Ровные поля уступили место густым лесам, извилистым рекам и тёмно-зелёным холмам. Поезд мчался на север, всё дальше от Лондона и ближе к неизведанной территории, которая могла предложить Ану ключи к его истинной цели.

Стук в дверь купе прервал их разговор. Но на этот раз это был не Невилл и не Гермиона. Вошли трое мальчиков. Ану узнал среднего — это был бледнолицый мальчик из магазина мадам Малкин. Теперь он смотрел на Ану с гораздо большим интересом, чем в тот день на Косой аллее.

— Это правда? — спросил он. — По всему поезду говорят, что в этом купе едет Гарри Поттер. Значит, это ты?

— Да, — ответил Ану, оценивающе глядя на непрошеных гостей. Помимо бледного мальчика, было ещё двое крепких, плечистых ребят, стоявших по бокам от него, словно телохранители.

— Это Крэбб и Гойл, — небрежно представил бледный мальчик своих спутников. — А я Малфой. Драко Малфой.

Рон слегка кашлянул, что могло скрыть смешок. Драко Малфой немедленно обратил на него внимание.

— Думаешь, моё имя смешное? Не нужно спрашивать, кто ты такой. Мой отец говорил, что все Уизли рыжие, с веснушками и детей у них больше, чем они могут себе позволить.

Он повернулся обратно к Ану.

— Скоро ты поймёшь, Поттер, что некоторые волшебные семьи лучше других. Не стоит дружить с кем попало. Я могу помочь тебе в этом.

И протянул руку для рукопожатия. Ану задумался. Малфой явно был из влиятельной семьи и, скорее всего, попадёт в Слизерин. Он мог быть полезным союзником для доступа к определённым кругам волшебного общества. С другой стороны, открытая дружба с ним могла подорвать образ "героя", который был лучшим прикрытием. Стоило найти компромисс.

— Благодарю за предложение, Малфой, — ответил Ану спокойно, не пожимая протянутую руку, но и не проявляя откровенной враждебности. — Думаю, я способен сам определить, кто мне подходит в друзья.

Драко Малфой не опустил руку сразу. На его бледных щеках появился лёгкий румянец.

— Я бы на твоём месте был осторожнее, Поттер, — медленно произнёс он. — Если не будешь вежливее, тебя ждёт та же участь, что и твоих родителей. Они тоже не понимали, что хорошо для них. Общаясь с отребьем вроде Уизли и этого Хагрида, ты испортишь себе репутацию.

Рон вскочил.

— Повтори, что ты сказал, — потребовал он, краснея так сильно, что его веснушки почти исчезли.

— О, вы собираетесь драться с нами? — усмехнулся Малфой.

— Если вы не уйдёте прямо сейчас, — прорычал Рон, сжимая кулаки.

— Но мы не хотим уходить, правда, ребята? — ответил Малфой. — Мы съели всю свою еду, а у вас, похоже, ещё осталось.

Гойл потянулся к шоколадным лягушкам рядом с Роном. Рон бросился вперёд, но прежде чем он коснулся Гойла, тот издал ужасный вопль.

Короста висела на его пальце, впившись острыми зубами в костяшку. Крэбб и Малфой отступили, а Гойл закружился на месте, раскачивая крысу, пока та наконец не отлетела, ударившись о стекло. Все трое немедленно исчезли, видимо опасаясь, что рядом могут оказаться ещё атакующие грызуны. Мгновение спустя в дверях появилась Гермиона Грейнджер.

— Что здесь происходит? — спросила она, глядя на разбросанные сладости и Рона, поднимающего Коросту за хвост.

— Кажется, она в отключке, — сказал он Ану, рассматривая крысу внимательнее. — Нет... не могу поверить... она снова заснула!

— Ты уже встречался с Малфоем раньше?

Ану кратко рассказал о встрече на Косой аллее.

— Я слышал о его семье, — мрачно сказал Рон. — Они были одними из первых, кто вернулся на нашу сторону после исчезновения Сам-Знаешь-Кого. Сказали, что были заколдованы. Мой отец в это не верит. Говорит, что отцу Малфоя не нужны оправдания, чтобы перейти на Тёмную сторону.

Ану мысленно отметил эту информацию. Семья Малфоев, по-видимому, имела связи с Волдемортом, что делало их ещё более интересными как потенциальный источник информации.

Гермиона всё ещё стояла в дверях.

— Вы не могли бы уйти? Нам нужно переодеться, — сказал Рон, искоса глядя на неё.

— Хорошо. Я пришла только потому, что люди в других вагонах ведут себя крайне по-детски, бегают по коридорам, — сказала Гермиона высокомерным тоном. — И у тебя, кстати, грязь на носу. Знаешь об этом?

Рон сердито посмотрел ей вслед. Ану задумчиво наблюдал за происходящим. Гермиона была амбициозной и умной, но её прямолинейность отталкивала потенциальных союзников. Интересно, как это повлияет на её положение в Хогвартсе?

Поезд замедлился и наконец остановился. Голос объявил, что через пять минут они прибудут на станцию Хогсмид, и попросил оставить багаж в поезде — его доставят отдельно.

Рон побледнел под веснушками. Ану чувствовал растущее волнение, но совсем другого рода. Он ощущал первые признаки сильного магического поля — Хогвартс был уже близко, и его древние чары окутывали всю округу, подобно невидимому туману.

Когда поезд остановился, толпа хлынула к дверям и вышла на крошечную тёмную платформу. Ану поёжился от прохладного ночного воздуха. Затем над головами учеников появился свет фонаря, и раздался знакомый голос:

— Первокурсники! Первокурсники, сюда! Всё в порядке, Гарри?

Над морем голов возвышалось бородатое лицо Хагрида.

— Давайте, за мной. Ещё есть первокурсники? Смотрите под ноги! Первокурсники, за мной!

Скользя и спотыкаясь, они пошли за Хагридом по крутой узкой тропинке. Было так темно по обеим сторонам, что Ану предположил наличие густого леса. Никто особо не разговаривал. Невилл, мальчик, потерявший жабу, всё ещё тихо всхлипывал.

— Сейчас увидите Хогвартс, — крикнул Хагрид через плечо, — вот за этим поворотом.

Послышался громкий восхищённый вздох. Узкая тропинка внезапно вывела их на берег большого чёрного озера. На высокой горе по ту сторону озера, окнами, сверкающими в звёздном небе, возвышался огромный замок со множеством башен и башенок.

Ану почувствовал, как что-то дрогнуло в его груди. Даже с такого расстояния он ощущал мощную магическую ауру, исходящую от древнего здания. Каждый камень, каждая башня, казалось, пульсировали собственной энергией, сотканной из тысяч заклинаний, наслаивавшихся друг на друга на протяжении веков. Впервые с момента появления в этом мире он испытал нечто, похожее на благоговение.

— Не больше четырёх в лодку! — крикнул Хагрид, указывая на флотилию маленьких лодок у берега.

Ану занял место в лодке вместе с Роном. К ним присоединились Невилл и Гермиона.

— Все сели? — крикнул Хагрид, который занимал лодку целиком. — Тогда ВПЕРЁД!

И маленькая флотилия одновременно отчалила от берега, плавно скользя по тёмной глади воды. Все молчали, глядя на величественный замок впереди. Он возвышался над ними, становясь всё больше и больше по мере их приближения.

Ану смотрел не только на замок, но и на тёмную воду под ними. Его обострённое магическое восприятие улавливало движение под поверхностью — там жили существа, недоступные обычному взгляду, обладающие собственной древней магией. Он мог различить смутные очертания огромного спрутоподобного создания, проплывающего глубоко внизу, не проявляя к ним никакого интереса. Интересно, какие ингредиенты для алхимических экспериментов можно было бы извлечь из подобных существ?

— Головы вниз! — скомандовал Хагрид, когда первые лодки достигли скалы.

Все пригнулись, и маленькие лодки пронесли их сквозь завесу плюща, скрывавшую широкое отверстие в скале. Они плыли по тёмному туннелю, который, казалось, вёл прямо под замок, пока не достигли подземной пристани, где высадились на камни и гальку.

— Эй, ты! Это твоя жаба? — спросил Хагрид, проверяя лодки после того, как все вышли.

— Тревор! — радостно воскликнул Невилл, протягивая руки.

Затем они поднялись по проходу в скале вслед за фонарём Хагрида и оказались на гладкой влажной траве в тени замка. Поднявшись по каменным ступеням, они столпились у огромной дубовой двери.

— Все здесь? У тебя жаба на месте?

Хагрид поднял свой гигантский кулак и трижды постучал в дверь замка.

Дверь сразу же распахнулась. На пороге стояла высокая чёрноволосая ведьма в изумрудно-зелёной мантии. У неё было строгое лицо, и первой мыслью Ану было то, что с этим человеком лучше не конфликтовать.

— Первокурсники, профессор МакГонагалл, — сказал Хагрид.

— Благодарю, Хагрид. Я забираю их отсюда.

Она широко распахнула дверь. Вестибюль был настолько огромен, что в нём мог бы поместиться весь дом Дурслей. Каменные стены освещались пылающими факелами, потолок был слишком высок, чтобы его рассмотреть, а великолепная мраморная лестница напротив вела на верхние этажи.

Ану мгновенно оценил геометрию помещения. Факелы не были обычными — их пламя горело слишком ровно для обычного огня, не колеблясь даже при движении воздуха. Очевидно, заколдованные. Мраморная лестница имела едва заметный защитный узор, вплетённый в рисунок камня — тонкая, но эффективная мера предосторожности против определённых видов тёмной магии.

Они прошли за профессором МакГонагалл по каменному полу. Ану слышал гул сотен голосов из
двери справа — остальные ученики, видимо, уже собрались там — но профессор МакГонагалл провела первокурсников в маленькую пустую комнату неподалёку от вестибюля. Они столпились внутри, нервно прижимаясь друг к другу и с тревогой оглядываясь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — сказала профессор МакГонагалл. — Скоро начнётся банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы займёте свои места в Большом зале, вас распределят по факультетам. Церемония распределения очень важна, потому что на время учёбы ваш факультет станет для вас чем-то вроде семьи. Вы будете учиться вместе, спать в факультетской спальне и проводить свободное время в факультетской гостиной.

Ану внимательно слушал каждое слово. Система факультетов представляла собой удобный механизм разделения и одновременно создания групповой идентичности — эффективный способ управления большим количеством учеников.

— Четыре факультета называются Гриффиндор, Хаффлпафф, Равенкло и Слизерин, — продолжала профессор МакГонагалл. — У каждого из них своя славная история, из каждого вышли выдающиеся волшебники и ведьмы. Во время учёбы в Хогвартсе ваши успехи будут приносить вашему факультету очки, а за нарушения правил очки будут сниматься. В конце года факультет, набравший больше всех очков, получает Кубок школы — большая честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным приобретением для того факультета, куда попадёт.

Ещё один механизм контроля, отметил Ану. Соревновательный характер системы баллов создавал как коллективную ответственность, так и групповое давление, побуждающее учеников следовать правилам. Искусно разработанная социальная инженерия.

— Церемония распределения начнётся через несколько минут перед всей школой. Советую вам привести себя в порядок, пока ждёте.

Её взгляд задержался на плаще Невилла, который был застёгнут под левым ухом, и на испачканном носу Рона. Ану незаметно пригладил свои непослушные волосы, прикрывая шрам.

— Я вернусь, когда всё будет готово, — сказала профессор МакГонагалл. — Пожалуйста, подождите тихо.

Она вышла из комнаты. Ану услышал, как Рон шепчет:

— Интересно, как нас будут распределять по факультетам?

— Какое-то испытание, наверное. Фред сказал, что это больно, но я думаю, он пошутил.

Ану подавил улыбку. Использование неизвестности для создания тревоги тоже было формой контроля — старшие студенты поддерживали своё превосходство, сохраняя младших в неведении. В его мире ученики-алхимики тоже проходили испытания, но они были настоящими, часто смертельно опасными. Для некоторых из его соучеников первый год обучения стал последним в их жизни.

Вокруг все выглядели тревожными, кроме Гермионы Грейнджер, которая шептала все заклинания, которые выучила, и гадала, какое из них потребуется. Ану едва удержался от хмыкания. Как будто от одиннадцатилетних детей потребуют демонстрации магических способностей в первый же день.

Затем произошло нечто, заставившее его напрячься. Несколько человек позади закричали.

— Что это?..

Ану резко обернулся и увидел, как сквозь заднюю стену просачиваются около двадцати белесых, полупрозрачных фигур. Привидения! Они скользили по комнате, разговаривая друг с другом и едва замечая первокурсников. Казалось, они спорили о чём-то. Полный монах говорил:

— Простить и забыть, я говорю. Мы должны дать ему ещё один шанс...

— Мой дорогой Монах, разве мы не давали Пивзу все шансы, которые он заслуживал? Он позорит всех нас, и, знаете ли, он даже не призрак... — Говоривший внезапно заметил первокурсников. — А это ещё что такое?

Ану наблюдал с искренним интересом. Привидения представляли собой уникальный феномен — сохранение личности после смерти, но в форме, связанной с физическим миром. В его родном мире существовали похожие явления, но обычно они были результатом сложных ритуалов, а не происходили спонтанно. Эти существа могли быть ценным источником информации о природе души и сознания в этой реальности.

— Новые ученики! — воскликнул Толстый Монах, улыбаясь им. — Ждёте распределения, я полагаю?

Несколько человек молча кивнули.

— Надеюсь увидеть вас в Хаффлпаффе! — сказал Монах. — Моём бывшем факультете, знаете ли.

— Постройтесь и следуйте за мной, — раздался резкий голос. — Церемония распределения сейчас начнётся.

Профессор МакГонагалл вернулась. Один за другим привидения выплыли через противоположную стену.

— Построиться в колонну по одному, — сказала профессор первокурсникам, — и следуйте за мной.

Ану встал в середине колонны, чувствуя странное волнение. Не страх, нет — его это чувство покинуло много десятилетий назад, в прошлой жизни. Скорее, это было предвкушение открытий. Церемония распределения, какой бы она ни была, могла многое рассказать о магической системе этого мира.

Они вышли из комнаты, пересекли вестибюль и вошли через двустворчатые двери в Большой зал.

Ану никогда не видел такого странного и великолепного места. Тысячи свечей плыли в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели остальные ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. В верхней части зала стоял ещё один длинный стол, за которым сидели преподаватели.

Профессор МакГонагалл провела первокурсников к этому столу, так что они остановились перед преподавателями лицом к другим ученикам. Сотни лиц смотрели на них, мерцая в свете свечей. Среди студентов там и тут были рассеяны призрачные серебристые фигуры привидений.

Ану поднял взгляд и увидел бархатно-чёрный потолок, усыпанный звёздами. Он слышал, как Гермиона шепчет:

— Он заколдован так, чтобы выглядеть как небо снаружи. Я прочитала об этом в "Истории Хогвартса".

Трудно было поверить, что там вообще есть потолок, и что Большой зал не открыт прямо навстречу звёздам. Ану оценил тонкость чар — заклинание было не простой иллюзией, а сложным магическим объединением внутреннего пространства зала с внешней реальностью, своего рода пространственное окно. Такая техника напоминала ему некоторые опыты из его ранних лет изучения алхимии, когда он пытался создать порталы между различными слоями реальности.

Профессор МакГонагалл молча поставила четырёхногий табурет перед первокурсниками. На табурет она положила остроконечную волшебную шляпу. Шляпа была потрёпанной, грязной и залатанной. Тётя Петуния не позволила бы такой вещи и близко появиться в её доме, подумал Ану.

Внезапно наступила полная тишина. Все взгляды были прикованы к шляпе. Несколько секунд ничего не происходило, а затем шляпа дёрнулась. Появилась прореха около поля, широкая, как рот, и шляпа начала петь:

Может быть, я некрасива на вид,
Но строго меня не судите.
Ведь шляпы умнее меня не найти,
Коль думаете, что найдёте — поищите.
Котелки и цилиндры куда элегантней,
Для меня слишком строг ваш наряд.
Но я — Распределяющая Шляпа Хогвартса,
И поэтому всех я мудрее стократ.
Нет ничего в голове у тебя,
Что было бы скрыто от моих глаз.
Надень меня, и я скажу,
В каком доме будет твой рассказ.
Может быть, ты будешь в Гриффиндоре,
Где живут храбрейшие душой,
Сердце, доблесть благородство
Выделяют их над толпой.
Может быть, ты будешь в Хаффлпаффе,
Где трудолюбивы и верны.
Эти терпеливые ребята
Справедливы и честны.
А может быть, в Равенкло твой путь,
Если ты мудр не по годам,
Коль ума палата и готов учиться,
Всегда найдёшь дорогу к знаниям.
Или может быть в Слизерине,
Обретёшь своих друзей.
Эти хитрецы при помощи амбиций
Достигнут своих целей.
Надевай меня скорей!
Не бойся и не нервничай!
В надёжных руках ты (хоть их и нет у меня),
Ведь я — Шляпа Мыслящая!

Весь зал разразился аплодисментами, когда шляпа закончила песню. Она поклонилась каждому из четырёх столов и затем снова замерла.

— Значит, нам просто нужно примерить шляпу! — прошептал Рон. — Я убью Фреда, он твердил, что нам придётся сражаться с троллем.

Ану слегка улыбнулся, но внутренне насторожился. Шляпа, способная читать мысли и проникать в сознание... это могло быть опасно. Его настоящая сущность, воспоминания о прошлой жизни и истинные цели должны оставаться скрытыми. Придётся задействовать техники ментальной защиты, которым он обучился у мастера Эктелиона ещё до своего двадцатилетия.

Профессор МакГонагалл вышла вперёд, держа длинный свиток пергамента.

— Когда я назову ваше имя, вы наденете шляпу и сядете на табурет для распределения, — сказала она. — Эббот, Ханна!

Девочка с розовым лицом и светлыми косичками неуверенно вышла из строя, надела шляпу, которая тут же упала ей на глаза, и села. Мгновение молчания...

— ХАФФЛПАФФ! — выкрикнула шляпа.

Стол справа разразился аплодисментами, когда Ханна пошла садиться за стол Хаффлпаффа. Ану увидел, как призрак Толстого Монаха радостно машет ей.

— Боунс, Сьюзан!

— ХАФФЛПАФФ! — снова крикнула шляпа, и Сьюзан побежала сесть рядом с Ханной.

— Бут, Терри!

— РАВЕНКЛО!

На этот раз аплодировал второй стол слева; несколько равенкловцев встали, чтобы пожать руку Терри, когда он присоединился к ним.

Мэнди Броклхерст тоже отправилась в Равенкло, а Лаванда Браун стала первой новой гриффиндоркой, и стол в дальнем левом углу взорвался одобрительными криками.

Миллисента Булстроуд стала слизеринкой. Ану обратил внимание, что ученики за этим столом выглядели более сдержанными в своих приветствиях, но в их глазах читалось одобрение.

Церемония продолжалась. Ану наблюдал, как один за другим первокурсники подходят к табурету, надевают шляпу и после короткого или длительного размышления шляпы отправляются за один из четырёх факультетских столов. Рыжеволосый мальчик по имени Симус Финниган сидел на табурете почти целую минуту, прежде чем шляпа объявила его гриффиндорцем.

— Грейнджер, Гермиона!

Гермиона почти побежала к табурету и с нетерпением натянула шляпу себе на голову.

— ГРИФФИНДОР! — выкрикнула шляпа.

Рон тихо застонал рядом с Ану.

Когда вызвали Невилла Лонгботтома, мальчика, который постоянно терял свою жабу, он споткнулся по дороге к табурету. Шляпа очень долго принимала решение.
Наконец она крикнула «ГРИФФИНДОР». Невилл в спешке убежал с ней на голове и должен был вернуться, чтобы передать её «МакДугал, Мораг».

Малфой небрежной походкой подошёл к табурету, когда его имя вызвали, и шляпа едва коснулась его головы, как закричала:

— СЛИЗЕРИН!

Малфой с самодовольной улыбкой присоединился к своим друзьям Крэббу и Гойлу.

Оставалось всё меньше людей. «Нотт»... «Паркинсон»... затем пара «Патил»... затем «Перкс, Салли-Энн»... и наконец...

— Поттер, Гарри!

Когда Ану вышел вперёд, по всему залу зашептались, словно маленькие шипящие пожары.

— Она сказала Поттер?

— Тот самый Гарри Поттер?

Последнее, что увидел Ану, прежде чем шляпа упала ему на глаза, был зал, полный людей, вытягивающих шеи, чтобы лучше его рассмотреть. Затем он смотрел на чёрную внутреннюю часть шляпы и ждал.

— Хм-м, — произнёс тихий голос в его ухе. — Сложно. Очень сложно. Немало смелости, я вижу. И недюжинный ум. Талант, о да, жажда доказать себя... теперь вопрос, куда тебя определить?

Ану сохранял внешнее спокойствие, но внутренне активировал многослойную систему ментальной защиты. Первый уровень содержал только поверхностные мысли и надежды мальчика Гарри, жаждущего найти своё место в мире волшебников. Второй уровень включал осторожно подобранные воспоминания о жизни у Дурслей — достаточно реальные, чтобы казаться подлинными, но тщательно отредактированные. Его истинная сущность была скрыта гораздо глубже, за лабиринтом ложных воспоминаний и ментальных зеркал.

— Сложно, очень сложно, — продолжал голос. — У тебя есть талант к защите разума, я вижу. Необычно для такого юного возраста... Ты мог бы преуспеть в Слизерине, знаешь ли. Здесь всё это есть, в твоей голове. Слизерин поможет тебе на пути к величию, в этом нет сомнений.

Ану позволил поверхностным страхам Гарри всплыть в сознании. Страх оказаться на одном факультете с Малфоем, страх, что все будут думать, будто он тоже тёмный волшебник, желание быть не таким, как Волдеморт...

— Не Слизерин, значит? — спросил голос. — Ты уверен? У тебя могло бы всё получиться, знаешь ли. В твоей голове есть все задатки... и Слизерин поможет тебе на пути к величию... нет? Ну, если ты уверен... тогда пусть будет ГРИФФИНДОР!

Ану услышал, как шляпа выкрикнула последнее слово на весь зал. Он снял её и направился к гриффиндорскому столу. Облегчение, которое он изобразил на своём лице, было тщательно рассчитанным. Гриффиндор давал идеальное прикрытие — кто заподозрит тёмного алхимика среди храбрых и благородных львов?

Он получил самые громкие аплодисменты из всех. Рыжеволосый староста, которого Ану опознал как одного из братьев Рона, встал и энергично пожал ему руку, а близнецы Уизли скандировали: «У нас Поттер! У нас Поттер!»

Ану сел напротив привидения в рюшах на шее, которое он видел ранее. Призрак похлопал его по руке, и Ану испытал странное ощущение, будто его погрузили в ледяную воду.

Теперь он мог хорошо видеть Верхний стол. В дальнем конце, ближе всех к нему, сидел Хагрид, который поймал его взгляд и поднял большие пальцы вверх. Ану улыбнулся в ответ. В центре стола, на большом золотом кресле сидел Альбус Дамблдор. Ану сразу узнал его по карточке из шоколадной лягушки. Серебристые волосы Дамблдора сияли так же ярко, как и призраки.

Ану заметил и профессора Квиррелла, нервного молодого человека из «Дырявого котла». Он выглядел очень странно в большом фиолетовом тюрбане.

Осталось всего трое учеников для распределения. Лиза Турпин стала равенкловкой, затем пришла очередь Рона. Он был бледно-зелёным к этому моменту. Ану мысленно активировал простейший вариант алхимии удачи — сконцентрировав волю на благоприятном исходе, он слегка повлиял на вероятностное поле вокруг Рона. Секунду спустя шляпа закричала

«ГРИФФИНДОР!»

Рон рухнул на стул рядом с Ану, явно обессиленный облегчением.

— Отлично, Рон, просто превосходно, — напыщенно сказал Перси Уизли, перегнувшись через Ану, пока Блейз Забини определялся в Слизерин.

Профессор МакГонагалл свернула свиток и убрала Распределяющую шляпу.

Ану посмотрел на свою пустую золотую тарелку. Он только сейчас осознал, насколько проголодался. Тыквенные пирожки казались съеденными много часов назад.

Альбус Дамблдор поднялся на ноги. Он сиял, глядя на студентов, его руки были широко раскинуты, словно ничто не могло бы обрадовать его больше, чем видеть их всех вместе.

— Добро пожаловать! — сказал он. — Добро пожаловать на новый учебный год в Хогвартсе! Перед началом нашего банкета я хотел бы сказать несколько слов, а именно: Олух! Пузырь! Остаток! Щипок! Спасибо!

Он сел. Все захлопали и закричали от восторга. Ану не мог сдержать удивлённого выражения на лице.

— Он... немного сумасшедший? — неуверенно спросил он Перси.

— Сумасшедший? — безмятежно переспросил Перси. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но да, немного сумасшедший. Картошку, Гарри?

Ану с изумлением увидел, что блюда перед ним теперь были заполнены едой. Жареное мясо, жареный картофель, отбивные, сосиски, бекон, стейки, отварные овощи, соусы и, по какой-то странной причине, мятные леденцы.

Дурсли никогда не морили Ану голодом — если бы его тело было истощено, оно не смогло бы поддерживать его разум в должном состоянии. Но они никогда не позволяли ему есть столько, сколько хотелось. Дадли всегда забирал всё, что нравилось Ану, даже если потом его тошнило от переедания.

Ану наполнил свою тарелку разнообразными блюдами, стараясь выбирать те, что могли дать его растущему телу больше энергии. Это тело было всего лишь сосудом для его сознания, но оно нуждалось в правильном питании, чтобы служить ему долгие годы.

— Выглядит аппетитно, не правда ли? — сказал призрак в рюшах, с печалью наблюдая, как Ану разрезает стейк.

— Вы не можете...?

— Я не ел уже почти четыреста лет, — сказал призрак. — Не нуждаюсь в этом, конечно, но всё равно скучаю по вкусу. Думаю, я не представился должным образом? Сэр Николас де Мимси-Порпингтон к вашим услугам. Призрак-резидент Гриффиндорской башни.

— Я знаю, кто вы! — внезапно сказал Рон. — Мои братья рассказывали о вас. Вы Почти Безголовый Ник!

— Я бы предпочёл, чтобы вы называли меня сэр Николас де Мимси... — начал призрак чопорно, но его прервал Симус Финниган, мальчик с песочными волосами.

— Почти безголовый? Как можно быть почти безголовым?

Сэр Николас выглядел крайне раздражённым, словно их разговор не принимал того направления, которого он хотел.

— Вот так, — сказал он раздражённо. Он схватил своё левое ухо и потянул. Его голова качнулась в сторону и упала на плечо, как если бы её держали на петлях. Кто-то явно пытался его обезглавить, но сделал это не до конца. Удовлетворённый их потрясёнными лицами, Почти Безголовый Ник вернул голову на место, кашлянул и сказал:

— Итак, новые гриффиндорцы! Надеюсь, вы поможете нам выиграть чемпионат факультетов в этом году? Гриффиндор никогда не оставался так долго без кубка. Слизерин выигрывал последние шесть лет! Кровавый Барон становится почти невыносимым — он призрак Слизерина.

Ану посмотрел через зал на стол Слизерина и увидел ужасное привидение, сидящее там: высокое, с пустыми глазницами, в одежде, покрытой серебристыми пятнами крови. Он сидел рядом с Малфоем, который, как с удовлетворением отметил Ану, не выглядел слишком довольным местом своего размещения.

— Как на него попала кровь? — спросил Симус с большим интересом.

— Я никогда не спрашивал, — деликатно ответил Почти Безголовый Ник.

Интересно, подумал Ану. Призраки сохраняли не только свою личность и память, но и внешний вид в момент смерти, включая любые повреждения. В его мире подобное явление могло быть лишь результатом сложного некромантического ритуала, но здесь, похоже, призраки возникали спонтанно. Это говорило о фундаментальном отличии в устройстве загробной жизни между мирами.

Когда все наелись, остатки еды исчезли с тарелок, оставив их такими же чистыми, как вначале. Мгновение спустя появились десерты: блоки мороженого всех вкусов, которые можно вообразить, яблочные пироги, патока, эклеры с шоколадом, пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовый пудинг...

Ану взял немного мороженого и яблочный пирог, изучая структуру магии, которая перемещала пищу. Это была форма пространственной манипуляции, связывающая Большой зал с кухнями. Интересная техника, которую, возможно, можно было адаптировать для других целей.

Разговор за столом перешёл к семьям.

— Я наполовину магл, — сказал Симус. — Папа — магл. Мама не говорила ему, что она ведьма, пока они не поженились. Это был довольно неприятный шок для него.

Все засмеялись.

— А у тебя как, Невилл? — спросил Рон.

— Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — сказал Невилл, — но семья долго думала, что я сквиб. Мой двоюродный дедушка Элджи всё пытался застать меня врасплох и заставить проявить магию — однажды он столкнул меня с пирса в Блэкпуле, я чуть не утонул. Но ничего не происходило, пока мне не исполнилось восемь. Двоюродный
дедушка Элджи пришёл на чай и держал меня за лодыжки из окна наверху, когда моя двоюродная бабушка Энид предложила ему безе, он случайно отпустил меня. Но я отскочил от земли и прыгнул через весь сад на дорогу. Все были в восторге. Бабушка плакала от счастья. И вы бы видели их лица, когда я получил письмо. Они думали, что у меня недостаточно магии даже для того, чтобы увидеть школу. Двоюродный дедушка Элджи был так доволен, что купил мне жабу.

Ану слушал этот рассказ с отстранённым интересом. Семья, которая подвергает ребёнка опасности для жизни, чтобы проверить, обладает ли он магическими способностями... Это многое говорило о ценностях волшебного общества. Похоже, магия здесь была не просто инструментом, а основным критерием социальной значимости.

Со стороны Перси и Гермионы он услышал разговор об уроках.

— Надеюсь, они сразу же начнутся, так много нужно выучить, — говорила Гермиона. — Меня особенно интересует Трансфигурация, знаешь, превращение чего-то в что-то другое. Конечно, говорят, что это очень сложно...

— Начнёте с малого, спичек в иголки и тому подобное, — ответил Перси.

Ану сдержал усмешку. Трансфигурация была примитивной формой алхимической трансмутации, ограниченной внешним преобразованием без глубинного изменения сути. Тем не менее, она могла послужить полезной основой для его собственных экспериментов.

Его внимание привлёк Верхний стол, где Хагрид пил из своего кубка, профессор МакГонагалл разговаривала с профессором Дамблдором, а профессор Квиррелл, в своём нелепом тюрбане, беседовал с учителем с сальными чёрными волосами, крючковатым носом и желтоватой кожей.

Внезапно произошло нечто странное. Черноволосый профессор посмотрел мимо тюрбана Квиррелла прямо на Ану — и резкая, горячая боль пронзила шрам на лбу мальчика.

— Ай! — Ану инстинктивно коснулся лба.

— Что такое? — спросил Перси.

— Н-ничего, — ответил Ану, отводя руку. Боль исчезла так же быстро, как появилась.

Это было необычно. Физическая боль, спровоцированная простым визуальным контактом... Здесь было что-то большее, чем просто психосоматическая реакция.

— Кто тот учитель, разговаривающий с профессором Квирреллом? — спросил он Перси.

— Так ты уже знаешь Квиррелла? Неудивительно, что он выглядит таким нервным, это профессор Снейп. Преподаёт зельеварение, но всем известно, что он метит на место Квиррелла. Снейп знает очень много о Тёмных искусствах.

Ану внимательно посмотрел на Снейпа, но тот больше не встречался с ним взглядом. Тем не менее, факт был интересен — этот профессор имел знания в области тёмной магии и, возможно, мог стать полезным источником информации. Но странная реакция шрама требовала отдельного изучения.

Наконец десерты тоже исчезли, и профессор Дамблдор снова поднялся на ноги. Зал затих.

— Кхм... всего несколько слов, теперь, когда мы все сыты. У меня есть несколько объявлений перед началом семестра.

— Первокурсникам следует отметить, что лес на территории замка запрещён для всех учеников. И некоторым из наших старшекурсников не помешало бы тоже помнить об этом.

Искрящиеся глаза Дамблдора метнулись в сторону близнецов Уизли.

— Мистер Филч, наш смотритель, попросил меня напомнить, что никакой магии не должно быть в коридорах между уроками.

— Отбор в команды по квиддичу будет проходить на второй неделе семестра. Всех, кто заинтересован в игре за свой факультет, просят связаться с мадам Хуч.

— И наконец, я должен сказать вам, что в этом году правый коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть очень болезненной смертью.

Ану приподнял бровь. Это было уже интересно. Явная опасность в школе, полной детей? Дамблдор должен иметь серьёзную причину, чтобы не удалить угрозу, а просто запретить доступ к ней.

— Он не серьёзно? — пробормотал он Перси.

— Должно быть, серьёзно, — ответил Перси, хмурясь на Дамблдора.

— Странно, потому что обычно он даёт нам причины, почему нам не разрешается ходить в определённые места. Лес полон опасных зверей, это все знают. Думаю, он мог бы сказать префектам, по крайней мере.

— А теперь, перед тем как лечь в постель, давайте споём школьный гимн! — воскликнул Дамблдор.

Ану заметил, что улыбки других учителей стали несколько натянутыми. Дамблдор взмахнул своей палочкой, словно пытаясь смахнуть муху с её конца, и длинная золотая лента вылетела из неё, поднялась высоко над столами и превратилась в слова.

— Каждый выбирает свою любимую мелодию, — сказал Дамблдор, — и вперёд!

И школа зарычала на хаотичный распев:

Хогвартс, Хогвартс, Хогвартс-Хогги-Хогвартс,
Научи нас чему-нибудь, пожалуйста,
Будь мы старыми и лысыми
Или молодыми с грязными коленками,
Наши головы можно наполнить
Интересными вещами,
Потому что сейчас они пусты,
Пусты, как воздух,
Пусты, как дырка в кармане,
Научи нас вещам стоящим,
Просто напомни то, что забыли,
Сделай лучшее, что можешь, а мы сделаем остальное,
И будем учиться, пока наши головы не начнут раздуваться.

Все закончили песню в разное время. Наконец, только близнецы Уизли остались петь очень медленную похоронную мелодию. Дамблдор дирижировал последними строчками их палочкой и, когда они закончили, он был одним из тех, кто аплодировал громче всех.

— Ах, музыка, — сказал он, вытирая глаза. — Магия превыше всего, что мы здесь делаем! А теперь время спать. Бегом!

Гриффиндорские первокурсники пошли за Перси через галдящую толпу, из Большого зала и вверх по мраморной лестнице. Ану внимательно запоминал путь, отмечая особенности коридоров и расположение портретов, которые, к его удивлению, двигались и перешёптывались, указывая на проходящих первокурсников.

Дважды Перси провёл их через проходы, скрытые за раздвижными панелями и висящими гобеленами. Они поднимались по лестницам, которые, как с интересом отметил Ану, двигались и меняли направление. Создавалось впечатление, что сама архитектура замка обладала неким подобием сознания, или, по крайней мере, была зачарована реагировать на определённые условия и ритмы.

«Интересная форма пространственной магии», — подумал Ану, наблюдая, как одна из лестниц плавно перемещается, соединяя коридоры, которые секунду назад находились в разных частях замка. Эта система напоминала ему алхимические лабиринты Эктелиона, где пространство складывалось само в себя, создавая карманные измерения для хранения особо опасных субстанций.

Внезапно они остановились. Перед ними парила охапка тростей, которые начали бросаться в Перси, когда он сделал шаг вперёд.

— Это Пивз, — прошептал Перси первокурсникам. — Полтергейст. — Он поднял голос: — Пивз, покажись!

В ответ раздался громкий, грубый звук, как будто воздух выходил из воздушного шарика.

— Хочешь, чтобы я пошёл к Кровавому Барону?

Послышался хлопок, и перед ними появился маленький человечек с озорными тёмными глазами и широким ртом. Он сидел, скрестив ноги, в воздухе, сжимая трости.

— Ооооооо! — сказал он со злобным хихиканьем. — Крошечные первогодки! Какое веселье!

Он внезапно ринулся на них. Все пригнулись.

— Уходи, Пивз, или Барон услышит об этом, я не шучу! — резко сказал Перси.

Пивз показал язык и исчез, сбросив трости на голову Невилла. Они слышали, как он улетает, гремя доспехами.

— Вы должны остерегаться Пивза, — сказал Перси, когда они продолжили путь. — Кровавый Барон — единственный, кто может его контролировать, он даже не слушает нас, префектов. А вот мы и пришли.

В конце коридора висел портрет очень толстой женщины в розовом шёлковом платье.

— Пароль? — спросила она.

— Кабанья голова, — сказал Перси, и портрет отодвинулся, открывая круглое отверстие в стене. Все пролезли внутрь (Невиллу понадобилась помощь) и оказались в гриффиндорской гостиной — уютной круглой комнате, полной мягких кресел.

Перси направил девочек через одну дверь в их спальню, а мальчиков через другую. В верхней части спиральной лестницы они нашли свои кровати: пять кроватей с балдахинами, задрапированными темно-красным бархатом. Их сундуки уже были доставлены. Слишком усталые, чтобы много разговаривать, они натянули пижамы и упали в постели.

— Потрясающая еда, правда? — пробормотал Рон сквозь полог. — Уйди, Короста! Она грызёт мои простыни.

Ану мог слышать, как другие мальчики быстро засыпают, их дыхание становилось размеренным и глубоким. Сам же он лежал с открытыми глазами, глядя на тёмный полог своей кровати и размышляя о произошедшем.

День оказался богатым на информацию. Хогвартс явно был не просто школой — это был сложный магический организм, живущий по своим законам. Движущиеся лестницы, говорящие портреты, потолок, зачарованный отражать небо снаружи... Всё это требовало масштабных и сложных чар, которые поддерживались веками. Такая концентрация магической энергии могла быть полезна для его собственных экспериментов.

Особый интерес вызывал запрещённый коридор на третьем этаже. «Очень болезненная смерть»... Что могло быть настолько опасным, что Дамблдор предпочёл оставить это в школе, просто запретив доступ? И почему он не объяснил причину запрета? Это явно требовало исследования, хотя осторожного. Преждевременная гибель тела была бы крайне нежелательной.

Ещё одной загадкой оставалась странная боль в шраме, возникшая при встрече взглядом с профессором Снейпом. Что могло вызвать такую реакцию? Возможно, это было связано с происхождением шрама — результатом неудавшегося смертельного проклятия Волдеморта. Если так, то Снейп каким-то образом активировал эту древнюю связь. Интересно...

Ану мягко коснулся шрама кончиками пальцев. В его родном мире шрамы от проклятий часто служили фокусными точками для остаточной магии. Они могли стать своеобразными "окнами", через которые всё ещё просачивалась энергия другого мира или существа. Шрам мальчика-который-выжил вполне мог быть уникальным магическим артефактом.

С другой стороны Ану мог бы легко справиться с этим заданием — элементарная трансмутация живой материи была для него базовым навыком. Но он намеренно сдерживался. Слишком быстрый прогресс привлёк бы нежелательное внимание. Лучше казаться способным, но не выдающимся учеником, постепенно "улучшая" свои навыки с течением времени.

Предметом, которого все ждали, была Защита от Тёмных искусств, но уроки Квиррелла казались своего рода шуткой. Его класс пах сильно чесноком, который, как все говорили, должен был отпугивать вампира, с которым он столкнулся в Румынии и боялся, что тот однажды придёт за ним. Его тюрбан, как он рассказывал, подарил ему африканский принц в благодарность за избавление от надоедливого зомби, но они не слишком верили этой истории. Во-первых, когда Симус Финниган с энтузиазмом спросил, как Квиррелл избавился от зомби, тот покраснел и заговорил о погоде; во-вторых, все заметили, что тюрбан странно пах, а близнецы Уизли настаивали, что он был набит чесноком, чтобы Квиррелл был защищён везде, куда бы он ни пошёл.

Ану с интересом наблюдал за нервным профессором. Что-то в Квиррелле было... неправильным. Его заикание и постоянная нервозность казались неестественными, как будто это была искусно разыгрываемая роль, а не его истинная натура. К тому же, от его тюрбана действительно исходил странный запах, но это был не чеснок — скорее, нечто похожее на ароматические масла, используемые в некоторых древних ритуалах сохранения. Это заслуживало дальнейшего изучения.

К пятнице Ану уже достаточно уверенно ориентировался в замке и мог находить дорогу в Большой зал для завтрака без блужданий.

— Что у нас сегодня? — спросил Гарри у Рона, насыпая сахар на овсянку.

— Двойные зелья со слизеринцами, — ответил Рон. — Снейп заведует Слизерином. Говорят, он всегда их поддерживает — мы увидим, правда ли это.

— Жаль, что МакГонагалл не поддерживает нас, — сказал Ану. Профессор МакГонагалл была главой факультета Гриффиндор, но это не помешало ей дать им огромное домашнее задание днём ранее.

В этот момент прибыла почта. Ану уже привык к этому, но в первый день его немного удивило, когда внезапно сотня сов влетела в Большой зал во время завтрака, кружа над столами, пока не замечала своего владельца, и бросая письма и посылки ему на колени.

Хедвиг до сих пор не приносила Ану ничего. Иногда она прилетала по утрам, чтобы клюнуть его за ухо и взять кусочек тоста, прежде чем отправиться спать в совятню с другими школьными совами. Но сегодня она порхнула между мармеладом и сахарницей и бросила записку на тарелку Ану. Он тут же развернул её.

Дорогой Гарри,
Я знаю, что у тебя днём свободно, хотел бы ты зайти ко мне выпить чаю около трёх?
Я хочу услышать всё о твоей первой неделе. Пришли ответ с Хедвиг.
Хагрид

Ану взял перо у Рона и написал "Да, увидимся позже" на обратной стороне записки и отправил Хедвиг обратно.

Встреча с лесничим могла быть полезной. Хагрид знал территорию вокруг Хогвартса, включая Запретный лес, который наверняка содержал множество редких ингредиентов для зелий и алхимических экспериментов. К тому же, доверие Хагрида могло открыть доступ к информации, которую непросто получить другими путями.

Урок зельеварения проходил в одном из подземелий. Там было холоднее, чем в основном замке, и было бы достаточно жутко и без плавающих в стеклянных банках животных по стенам.

Снейп, как и Флитвик, начал с переклички и, как и Флитвик, остановился на имени Ану.

— А, да, — сказал он мягко, — Гарри Поттер. Наша новая... знаменитость.

Драко Малфой и его друзья Крэбб и Гойл захихикали за своими руками. Снейп закончил перекличку и посмотрел на класс. Его глаза были чёрными, как у Хагрида, но в
них не было тепла. Они были холодными и пустыми и напоминали тёмные туннели.

— Вы здесь, чтобы изучить тонкую науку и точное искусство изготовления зелий, — начал он. Он говорил едва громче шёпота, но они улавливали каждое слово — как и профессор МакГонагалл, Снейп обладал даром без усилий поддерживать тишину в классе. — Поскольку здесь мало глупого размахивания палочками, многие из вас едва ли поверят, что это магия. Я не ожидаю, что вы действительно поймёте красоту тихо кипящего котла с его мерцающими парами, деликатную силу жидкостей, которые ползут по человеческим венам, околдовывая разум, опутывая чувства... Я могу научить вас, как разлить славу, сварить успех, даже закупорить смерть — если только вы не та группа идиотов, которых мне обычно приходится учить.

После этой речи наступила тишина. Ану внимательно наблюдал за профессором. Описание искусства зельеварения было почти поэтическим, но за ним чувствовалась искренняя страсть к предмету. Снейп явно обладал глубокими знаниями, которые могли быть полезны для алхимических исследований.

— Поттер! — внезапно сказал Снейп. — Что я получу, если добавлю измельчённый корень асфоделя в настой полыни?

Ану легко мог ответить на этот вопрос — асфодель и полынь создавали основу для Глотка живой смерти, мощного снотворного зелья. Но что-то в том, как Снейп смотрел на него — с холодной ненавистью — заставило его задуматься. Этот вопрос не из стандартной программы первого курса. Снейп явно пытался подловить его.

«Интересно, — подумал Ану. — Откуда такая личная неприязнь?»

Ему нужно было выбрать ответ, который не показал бы его слишком знающим, но и не выставил бы полным невеждой.

— Я не знаю, сэр, — сказал он спокойно.

Губы Снейпа изогнулись в насмешливой улыбке.

— Ха, явно слава — не всё.

Он игнорировал поднятую руку Гермионы.

— Попробуем ещё раз. Поттер, где бы ты стал искать, если бы я попросил тебя найти мне безоар?

Ану знал, что безоар — это камень из желудка козы, который служит противоядием от большинства ядов. Эта информация содержалась в учебнике первого курса, хотя и не в первой главе.

Гермиона вытянула руку так высоко, как только могла, не вставая с места, но Ану снова решил не демонстрировать полного знания.

— Я не уверен, профессор. Возможно, в шкафу с ингредиентами? — ответил он с лёгкой ноткой неуверенности в голосе.

Снейп по-прежнему игнорировал Гермиону.

— Думал, что не нужно открывать книгу перед тем, как прийти, да, Поттер? — Ану продолжал смотреть прямо в холодные глаза Снейпа. — В чём разница, Поттер, между аконитом и борцом?

На этот раз Гермиона встала, вытянув руку к потолку подземелья.

— Я не знаю, — сказал Ану тихо. — Но кажется, Гермиона знает, почему бы не спросить её?

Несколько человек засмеялись; глаза Снейпа вспыхнули. Он явно не оценил этот ответ.

— Сядьте, — рявкнул он Гермионе. — Для вашего сведения, Поттер, асфодель и полынь создают снотворное, настолько сильное, что оно известно как Глоток живой смерти. Безоар — это камень, взятый из желудка козы, и он спасёт вас от большинства ядов. Что касается аконита и борца, это одно и то же растение, которое также известно как капюшон монаха. Ну? Почему вы все не записываете?

Внезапно все начали рыться в сумках за перьями и пергаментом. Сквозь шум Снейп сказал:

— И балл будет снят с Гриффиндора за вашу дерзость, Поттер.

Дела не улучшились для гриффиндорцев по мере продолжения урока. Снейп разбил их по парам и поручил им смешать простое зелье для лечения фурункулов. Он мрачно ходил между ними в своей длинной чёрной мантии, наблюдая, как они взвешивают сушёные крапивные листья и измельчают змеиные клыки, критикуя почти всех, кроме Малфоя,
который, видимо, ему нравился.

Ану работал методично и точно, осторожно следуя инструкциям в учебнике. Зелье было примитивным, но требовало определённой точности в подготовке ингредиентов и последовательности их добавления. Когда он и Рон закончили измельчать змеиные клыки, Ану добавил их в котёл и начал помешивать жидкость против часовой стрелки, как указано в рецепте.

Снейп проходил мимо, критикуя длину кусочков мандрагоры Симуса и Дина, когда зелёные облака дыма и громкое шипение наполнили подземелье. Невилл каким-то образом умудрился расплавить котёл Симуса в бесформенную лужу, и их зелье просачивалось по каменному полу, прожигая дыры в обуви людей. Через несколько секунд весь класс стоял на своих табуретах, в то время как Невилл, который был облит зельем, когда котёл разрушился, стонал от боли, а красные фурункулы вспыхивали по всему его телу.

— Идиот! — рявкнул Снейп, очищая разлитое зелье одним взмахом палочки. — Полагаю, вы добавили иглы дикобраза до снятия котла с огня?

Невилл скулил, фурункулы теперь появлялись на его носу.

— Отведите его в больничное крыло, — резко сказал Снейп Симусу, а затем повернулся к Ану и Рону, работавшим рядом с Невиллом.

— Вы, Поттер, почему не сказали ему не добавлять иглы? Думали, что будете хорошо выглядеть, если он ошибётся? Вот ещё один балл, который вы потеряли для Гриффиндора.

Это было так несправедливо, что Ану открыл рот, чтобы возразить, но Рон пнул его за котлом.

— Не испытывай судьбу, — пробормотал он, — я слышал, Снейп может быть очень злым.

Ану промолчал, но внимательно наблюдал за профессором. Эта явная неприязнь казалась слишком личной для случайной антипатии. Снейп, похоже, действительно ненавидел его — или, точнее, ненавидел Гарри Поттера. Почему?

Час спустя, поднимаясь по ступенькам из подземелья, мысли Ану вернулись к этому вопросу. Снейп явно имел личный мотив для такого отношения. Возможно, он был как-то связан с Волдемортом? Или с родителями Гарри? В любом случае, зельеварение обещало быть интересным предметом, несмотря на враждебность профессора. Или, возможно, благодаря ей — противодействие часто служило отличной мотивацией для совершенствования.

— Не расстраивайся, — сказал Рон, когда они поднимались по лестнице, направляясь в общую комнату. — Снейп всегда снимает баллы с Фреда и Джорджа. Могу я пойти с тобой к Хагриду?

В пять минут четвёртого они покинули замок и направились через территорию. Хагрид жил в маленькой деревянной хижине на краю Запретного леса. Арбалет и пара резиновых сапог стояли у входной двери.

Когда Ану постучал, они услышали неистовый лай и царапанье по двери изнутри.

— Назад, Клык, назад, — раздался голос Хагрида.

Его большое лицо появилось в щели, когда он приоткрыл дверь.

— Подождите, — сказал он. — Назад, Клык.

Он впустил их, пытаясь удержать за ошейник огромного чёрного пса-кабана.

Внутри был только один неопрятный зал с ветчиной и фазанами, подвешенными к потолку, медным чайником, кипящим на открытом огне, и массивной кроватью с лоскутным одеялом, стоящей в углу.

— Чувствуйте себя как дома, — сказал Хагрид, отпуская Клыка, который немедленно бросился к Рону и начал лизать его уши. Как и Хагрид, Клык явно не был таким свирепым, как выглядел.

— Это Рон, — сказал Ану Хагриду, который наливал кипяток в большой заварочный чайник и раскладывал каменные кексы на тарелке.

— Ещё один Уизли, а? — сказал Хагрид, глядя на веснушки Рона.

Каменные кексы были бесформенными кусками с изюмом, которые чуть не сломали им зубы, но Ану и Рон притворились, что им нравится, рассказывая Хагриду о своих первых уроках. Клык положил голову на колено Ану и обильно пускал слюни на его мантию.

Ану и Рон были рады услышать, как Хагрид называет Филча «этим старым чудаком».

— А что касается кошки, миссис Норрис, я бы хотел представить её когда-нибудь Клыку. Знаете, каждый раз, когда я иду в школу, она следует за мной повсюду. Не могу от неё избавиться — Филч ставит её на это.

Ану рассказал Хагриду об уроке Снейпа. Хагрид, как и Рон, сказал, чтобы он не беспокоился об этом, что Снейп мало кого из учеников любит.

— Но он, кажется, действительно ненавидит меня.

— Чепуха! — сказал Хагрид, хотя он избегал смотреть Ану в глаза, когда говорил это. — Почему бы ему?

Ану заметил эту уловку, и его подозрения усилились. Хагрид определённо что-то знал об отношении Снейпа, но не хотел говорить.

— Как твой брат Чарли? — спросил Хагрид Рона. — Я очень его любил — был великолепен с животными.

Ану задумался, намеренно ли Хагрид сменил тему. Пока Рон рассказывал Хагриду о работе Чарли с драконами, Ану взял газетную вырезку, лежащую на столе под чайным сервизом. Это была заметка из «Ежедневного пророка»:

ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ О ВЗЛОМЕ БАНКА ГРИНГОТТС

Расследование взлома в банке Гринготтс 31 июля продолжается. По мнению следствия, это дело рук тёмных волшебников или ведьм, неизвестных на данный момент.

Гоблины Гринготтса сегодня настаивали, что ничего не было взято. Хранилище, которое было обыскано, на самом деле было опустошено в тот же день.

«Но мы не говорим вам, что там было, так что держите носы подальше, если знаете, что для вас лучше», — заявил представитель гоблинов сегодня днём.

Ану вспомнил, как Рон рассказывал ему по дороге в Хогвартс, что кто-то пытался ограбить Гринготтс, но не упоминал дату.

— Хагрид! — сказал Ану. — Это ограбление Гринготтс произошло в мой день рождения! Это могло случиться, пока мы были там!

На этот раз Хагрид определённо избегал его взгляда. Он проворчал что-то и предложил ему ещё один каменный кекс. Ану перечитал заметку. «Хранилище, которое было обыскано, на самом деле было опустошено в тот же день». И это было по своему любопытно. Ведь если камушек оказался здесь то это открывает воистину широчайший спектр для иследования и целое непаханное поле для эксперементов.

Так же вы можете и почитать мои оригинальные истории

https://author.today/work/153988